Собака, любовь и семья

III Святая Бетти

— Вон они, — кивнула Бетти Джин Скирро, заметив два знакомых фургона, приткнувшихся в углу стоянки позади зоомагазина в соседнем Уэйне, штат Нью-Джерси. Солнце еще не взошло, начиналось холодное, дождливое ноябрьское утро.

По меркам Нью-Джерси, пейзаж можно было назвать пасторальным. Судя по тишине, шоссе еще не проснулось, да и стоянка, обычно забитая машинами, была почти пустой. Пар от дыхания людей, сгрудившихся возле фургонов, поднимался и таял в воздухе.

Спасательная группа Бетти Джин, называвшаяся «Спасите животных», готовилась к проведению очередной операции в муниципальном приюте Бруклина. В ходе акции им предстояло вызволить оттуда и передать в надежные руки жителей Монтклера несколько собак, тем самым избавив их от эвтаназии.

Транспортные средства были отлично приспособлены для перевозки собак. В каждый фургон одновременно помещалось три-четыре контейнера, к тому же такая машина достаточно безопасна и расходует сравнительно немного бензина. Люди, посвятившие себя спасению животных, готовы к постоянным расходам при полном отсутствии прибыли, но к чему тратить лишнее на бензин, если эти деньги могут пойти на нужды животных.

Группы спасателей — своего рода Отряды специального назначения — формируются из бесстрашных, мобильных, безупречно организованных, волевых людей, неколебимо уверенных в справедливости своего дела.

Спасение животных — чисто американское понятие — превратилось в новый и обширный пласт субкультуры, порожденной технократическим обществом. Приюты для животных существуют в США уже больше века; одновременно с их созданием нашлись люди, готовые взять на себя ответственность за судьбу «ненужных» собак. Однако в конце 1980-х и начале 90-х численность собак в Америке стала увеличиваться настолько стремительно, что приюты перестали справляться с потоком брошенных животных, обреченных на эвтаназию.

Появление интернета, доступность и простота Всемирной сети привели к тому, что идеи спасателей распространились и там. На ключевые слова «спасение собак» поисковая система «Google» находит более 700 000 ссылок. Практически в каждом городе и каждом штате существуют группы спасателей, специализирующиеся на различных породах, часто весьма многочисленные, имеющие уставной фонд, собственный транспорт, униформу, значки и наклейки. Теперь потенциальные хозяева могут связаться со спасателями через интернет или послать письмо по электронной почте.

Как правило, группы спасения состоят из добровольцев и действуют практически бесконтрольно. Хотя многие из спасателей сотрудничают с приютами, отношения с руководством приютов и местной администрацией чаще бывают плохими, а иногда даже враждебными. Камнем преткновения служит пособие на содержание животных. Перегруженные и скудно финансируемые приюты вынуждены уничтожать собак, а не только подыскивать им новых хозяев, тогда как спасатели трудятся, не покладая рук, чтобы уберечь животных от смерти. Порой такая ситуация порождает напряженные отношения между неуклонно разрастающейся армией любителей собак и чиновниками, связанными по рукам и ногам многочисленными циркулярами и ограниченностью ресурсов.

Организация Бетти Джин, завоевавшая множество сторонников как в самом Монтклере, так и за его пределами, размещает объявления на собственном вебсайте и на сайте Petfinder (www.petfinder.com), — одном из самых обширных интернетресурсов спасателей. В тот осенний день, например, на сайте Petfinder появилось около 100 000 объявлений, призванных помочь жителям любого уголка страны подобрать себе подходящую собаку или кошку.

Нередко группы спасателей объединяются для совместных операций и переправляют собак за сотни миль к новому дому. Теоретически любую собаку можно отправить куда угодно, и любой человек, пожелавший завести собаку, может сделать выбор за считанные секунды.

Бетти Джин — легендарная фигура в своих кругах, идеал, вдохновитель и движущая сила. Это имя слышал каждый житель Нью-Джерси, имеющий отношение к спасению собак. Соратники с благоговением отзываются о ней как о самоотверженном, опытном, не знающем усталости человеке. Люди звонят и приезжают к ней изо всех уголков страны, чтобы научиться правильной организации дела.

Сегодня, готовясь к поездке, она поднялась в четыре утра и все же едва успела закончить обязательный утренний ритуал.

Последние тридцать пять лет Бетти Джин жила в двухэтажном доме, возведенном в годы строительного бума, — такие сооружения, заполонившие северо-восточные окраины штата, считаются местной классикой, а слова «Нью-Джерси» и «уродство» стали синонимами в национальном сознании.

Основная часть Монтклера была построена задолго до этого, и городок заслуженно гордится красотой уцелевших архитектурных памятников, однако его окраины неотличимы от пригородных новостроек.

Бетти Джин предпочла умолчать о своем возрасте, но призналась, что до чека социального страхования осталось совсем недолго. Она жила одна, — если такое выражение применимо к дому, где вечно толпится народ. Муж давно ушел от нее, и с тех пор они ни разу не встречались, дети выросли, а от визитов внуков она уклонялась. Свою постоянную работу — Бетти трудилась в каком-то офисе — она терпеть не могла и редко упоминала о ней. Работа позволяла ей оплачивать счета и снаряжение для спасательной группы, а также телефон и услуги ветеринара. Словом, платили ей негусто.

Никто из сотрудников этого офиса не знал, что она имеет отношение к спасателям, более того, этого не знали и соседи. Даже те, кто прожил по соседству много лет, считали ее просто чудачкой, помешанной на собаках.

Тем не менее, работа спасателя давно стала смыслом ее жизни и истинным призванием, заменив даже семью. Она мечтала бросить службу, обеспечить себе скромный доход — около 20000 долларов в год ей было бы вполне достаточно, учитывая пенсию и другие социальные выплаты — и всецело посвятить себя работе спасателя. Так же, как писатели, художники и артисты предаются фантазиям о том, как бросят повседневные заботы и предадутся заветной страсти, спасатели тоже строят планы, выискивая возможность не заниматься ничем другим, кроме спасения собак. А уж без этой работы они не останутся.

Бетти Джин не любит одалживаться, но ее соратники уже пару лет собирают петиции, надеясь обеспечить ей достойное будущее. Пока что им удалось собрать 9000 подписей, но с наличностью по-прежнему туго.

За исключением деревянных кошек, выгнувшихся на газоне у парадного входа, дощатый домик Бетти, выкрашенный зеленой краской, ничем не выделялся среди множества своих собратьев — но это до тех пор, пока вы не вошли внутрь.

Звон дверного колокольчика потонул в оглушительном лае. Открывая дверь — Бетти делала это постепенно, — она много раз напомнила мне о необходимости соблюдать осторожность и не делать резких движений.

Бетти — миниатюрная женщина с рыжеватыми волосами — показалась мне совсем крошечной, ростом она была чуть выше полутора метров и худенькая, словно воробышек. Вид у нее был усталый. Однако, даже в столь ранний час, в глазах мелькали лукавые искорки. Бетти извинилась за то, что не успела одеться, — она вышла ко мне в шлепанцах и синем фланелевом халате.

Окинув гостя опытным глазом, она сразу перешла к делу, решив не тратить времени на взаимные реверансы.

— Следите вон за тем белым, — пробормотала она, кивнув на белого крапчатого терьера, кружившего поблизости от нас, — это мой пансионер, он очень любит хватать за лодыжки.

Скоро мне стало ясно, что гостем Бетти может стать лишь отчаянный храбрец. Терьер по-прежнему ворчал, не отходя от моих ног, пока Бетти не прикрикнула на него. Она объяснила, что берет собак на передержку, чтобы покрыть расходы спасательного отряда.

Что такое еще одна собака, когда в доме и пристроенном к нему гараже их и без того было двадцать две! В стене, разделяющей помещения, пришлось прорезать большое окно, обеспечивавшее полный обзор.

Перед тем как отправиться в Бруклин, — Бетти ездила туда пару раз в неделю, — она должны была накормить и выгулять всех своих подопечных, в том числе несколько кошек и пятерых собственных собак, — улаживая при этом неизбежные стычки, распределяя внимание, корм и игрушки.

Утро выдалось хлопотным. Шестерым щенкам с чесоткой требовалось ввести лекарство через капельницу и сменить подстилки, которыми служили полотенца, старые одеяла и простыни — их нужно было стирать и менять по два раза в день.

Проблемные собаки — крупные, агрессивные животные, подобранные в Бруклине и вызволенные из приюта, — терроризировали остальных собак, а иногда и людей, а потому нуждались в интенсивном курсе социализации и повышенном внимании. С некоторыми предстояло работать годами, чтобы они начали вновь доверять людям и были готовы войти в новую семью. Кто-то из них вернется обратно, — хозяева решат, что взялись за непосильную задачу. Некоторые так и не найдут себе нового дома — даже у Бетти Джин случались осечки. Впрочем, эти собаки занимают особое место в сердцах спасателей, именно эти — самые невезучие, последние в очереди за удачей, первые кандидаты на эвтаназию. Пока что они осели в перевалочном пункте, в который Бетти Джин превратила свое жилище.

Тем временем из дома выкатились кошки. Их было четыре или, может быть, пять (самую робкую Бетти не видела уже несколько дней). Кошки проворно вскочили на стол и дружно завопили, требуя еды.

Бетти Джин выгнала собак из вольеров в обнесенный изгородью двор и через некоторое время загнала их обратно. Ловкость, с которой она выполнила этот маневр, выверенный и рассчитанный посекундно, словно кинематографический трюк, произвела на меня неизгладимое впечатление. Казалось, она знает волшебное слово, с помощью которого заставляет их двигаться в таком темпе, что они просто не успевают ничего натворить.

Все необходимые манипуляции требовалось выполнить молниеносно и в полной тишине, чтобы не испугать и не побеспокоить соседей, терпение которых и без того нередко подвергалось суровым испытаниям.

— Я выгоняю их по сто раз на дню, чтобы вычистить вольеры, и уже достигла совершенства. В основном соседи жалуются на запах мочи на заднем дворе, — вздохнула она. — Я извожу галлоны дезинфицирующих растворов и хлорки, к тому же мне приходится следить за тем, чтобы собаки не шумели. Самые голосистые отправляются к другим членам группы.

Я не уставал поражаться тому, сколько дел успела провернуть Бетти за считанные минуты. Поистине она заслуживала звания чемпионки одновременной игры. Один за другим открывались вольеры, очередная собака стрелой летела в свое жилище и тотчас же ей на смену на задний двор выбегала следующая. Выпустив щенков в игровую, чтобы они могли побегать и повозиться, Бетти проворно меняла подстилки, швыряла испачканные, промокшие газеты в специальное ведро, налаживала капельницу, засовывала в корм таблетки и — завершающий штрих — запихивала их собакам в глотки.

Она одевалась, выпускала все новые партии собак, приводила в порядок прическу, кормила кошек, делала макияж — все сразу.

Крупных собак приходилось кормить одновременно, чтобы избежать волнений и неизбежных в таких случаях протестов и жалоб. Схватив сорокафунтовый пакет сухого корма, пожертвованный зоомагазином, Бетти наполняла миски, открывала вольеры, перекрывала выход, совала миски внутрь, сдерживая каждую попытку выйти наружу.

— Никуда ты не пойдешь, дружок, — приговаривала она.

Огромная, устрашающего вида ротвейлерша высунулась из вольера, тревожно высматривая двух своих щенков.

Бетти, опытная в таких делах, внезапно спохватилась, что находится как раз между мамашей и ее детишками, то есть в совсем неподходящем месте. Собака уже заволновалась — семейка прибыла сюда только накануне, они покинули городской приют всего за несколько часов до того, как мамашу должны были усыпить. Сопроводительные бумаги характеризовали ее как опасную для общества, но это еще ни о чем не говорило.

— Скорее всего, она просто защищала своих щенков, — предположила Бетти.

Она не слишком доверяла мнению сотрудников приюта.

— У меня есть собственная голова на плечах, — частенько повторяла она. — Я сама разберусь, что к чему. — Ротвейлеры и питбули внушают опасения большинству обывателей, но спасатели питают к ним слабость, потому что эти собаки чаще других нуждаются в их помощи. Благодаря дурной репутации, которой эти породы обязаны отдельным своим представителям, спасатели вынуждены постоянно бороться со стереотипом и опровергать бесчисленные байки о кровожадности ротвейлеров и питбулей. В действительности трудно найти собак, способных на такую любовь и преданность, таких замечательных и верных друзей.

Однако сейчас Бетти Джин слишком торопилась и не хотела рисковать.

— Эй, ты, — рявкнула она, протянув руку к ворчащей собаке. — Заткнись. Убирайся на место. У меня и без тебя хватает работы. Ты еще увидишься со своими девчонками, это я тебе обещаю. Ничего с ними не случится. Иди на место. — Бетти зашла мамаше с тыла и затолкала ее в вольер, воздействуя попеременно окриками и комплиментами.

Через минуту в комнату ворвался гигантский метис овчарки.

— Быстро за дверь! — скомандовала Бетти Джин. Не успел я нырнуть за разделяющую комнаты раздвижную стеклянную дверь, как громадный пес — не меньше сорока килограммов весом — с грохотом врезался в стекло. Бетти, наполнявшая водой щенячьи миски, проворно выступила вперед.

— Сэм, паршивец! — воскликнула она. — Что это с тобой сегодня? Прекрати! — Она сгребла пса за ошейник и оттащила в вольер. Инструкторы и пособия по дрессировке категорически запрещают таким образом обращаться с агрессивной или испуганной собакой. «Ни в коем случае не допускайте зрительного контакта, — заклинают они. — Не подходите внезапно, не хватайте и не тащите собаку». Бетти Джин не читала этих книг и придерживалась собственной философии: веди себя как ни в чем не бывало, не показывай своего страха.

Бетти, словно средневековый дервиш, накладывала мази на гноящиеся глаза, разбрызгивала дезинфицирующие растворы в вольерах, раздавала таблетки от глистов, обрабатывала швы после стерилизации, однако задержалась у вольера, чтобы поговорить с робким черным лабрадором.

— Привет, дорогая, — ворковала она, срываясь на фальцет. — С ней все будет в порядке, — Бетти обернулась ко мне. — Пока что я держу ее у себя, мне не нравится, что она так боится людей. К тому же, нужно взглянуть, как она поведет себя с детьми. Я никому ее не отдам, пока не буду полностью уверена в хозяине. Не хочу, чтобы она кого-нибудь укусила. Конечно, контролировать людей куда труднее.

Вернувшись в комнату, битком набитую собаками, она громко повторила еще раз: «Вы слышали, что я сказала? Никто не получит хозяина, пока я не буду в нем уверена. Так что ведите себя как следует. И сидите тихо, пока я не вернусь, не то у вас будут неприятности. Мне не нужны жалобы на шум».

Единственную угрозу, не прозвучавшую во время краткой лекции о правилах общежития, можно было бы сформулировать следующим образом: «не то отправлю вас обратно в приют». Этих слов я не услышал ни разу.

— Раз уж я взяла собаку из приюта, она не попадет обратно — и точка.

Внезапно разразился настоящий бедлам: из спальни вырвались собаки Бетти, жившие отдельно от приютских собак.

— Хватит! — Бетти повернулась к ним и хлопнула в ладоши. — Убирайтесь обратно. И сидите тихо! — Пять собак всех мастей и размеров дружно, словно в цирке, развернулись и ринулись обратно в спальню.

Через час, словно по волшебству, все врачебные предписания были выполнены, манипуляции с кормом завершены, недоразумения улажены, а собаки рассажены по вольерам, занавешенным полотенцами и шторками. Бетти выключила свет и включила радио, — программу на испанском языке.

— Им нравится, — объяснила она, — наверное, из-за того, что большинство собак городские. Если завести им рок или классику, они будут лаять целый день. Другое дело латиноамериканская музыка… они сразу засыпают под нее. — И действительно, в обеих комнатах, где еще минуту назад царил хаос, наступила сверхъестественная тишина, нарушаемая лишь повизгиванием щенков, на которых Бетти немедленно шикнула, и негромкой, ритмичной музыкой. Ни один прохожий не заподозрил бы, что в доме вообще есть собаки.

Вырулив на стоянку, Бетти поставила свой обшарпанный синий форд рядом с фургонами. Судя по показанию спидометра, ее машина, купленная года четыре назад, прошла 180 000 км. Члены группы устанавливали контейнеры и ящики, раскладывали одеяла. В каждый контейнер можно поместить пять-шесть щенков, а в большие — по одной взрослой собаке; кошкам подойдут и картонные коробки с отверстиями. Дениз, руководившая подготовкой, поздоровалась с нами.

Дениз Ди Фурио была активным помощником Бетти Джин и, очевидно, ее ближайшей подругой, хотя при встречах они обсуждали исключительно проблемы, связанные с собаками и поиском новых хозяев для них. Они никогда не встречались и не общались друг с другом по иному поводу. Дениз очень волновалась за Бетти и постоянно находила поводы для беспокойства: недосыпание, нерегулярное питание, отсутствие сбережений и страховки, хрупкое здоровье, непомерная нагрузка, постоянный стресс. Ее тревоги были вполне обоснованными, но Бетти Джин отмахивалась от них.

Дениз не без гордости сообщила, что недавно группа установила рекорд, — за одну операцию им удалось вывезти из приюта 21 животное: семерых щенков, шесть взрослых собак, да еще кошек с котятами. Сторож, открывавший шлагбаум, чуть не упал в обморок от запаха, потому что нескольких собак стошнило, другие обмочились или наложили кучки, не успев даже выехать из Бруклина. Как правило, спасенные собаки растеряны и испуганы, многие не приучены к чистоплотности и никогда не ездили в автомобиле.

Поэтому бригады общества «Спасите животных» путешествуют «нараспашку» и в любую погоду открывают окна и включают вентиляторы, пусть даже водителям приходится натягивать теплые свитеры и шапки.

Пятеро коммандос наполнили кружки горячим кофе, пустили по кругу булочки и приступили к обсуждению плана операции. С особенным жаром велась дискуссия о том, скольких собак они могут взять, — впрочем, окончательная цифра всегда определялась на месте, — сколько из них отправится к Бетти Джин, сколько к остальным членам группы. Отряд состоял из женщин, замужем была лишь одна из них, — вероятно, ей повезло встретить беспримерно терпеливого и понимающего супруга, — четверо были разведены или никогда не выходили замуж. Все, не считая Дениз, выполнявшей несколько функций одновременно, занимались транспортировкой собак из Нью-Йорка — превратившегося в неиссякаемый источник брошенных собак — в Нью-Джерси. Время от времени они, получив по электронной почте сообщения об особых случаях, отправлялись и в другие города — Бриджпорт, Филадельфию, Ньюарк, Трентон и даже Бостон.

Ни одна из женщин не представилась. Позднее Бетти Джин объяснила, что главным в своей работе спасатели считают собак, а никак не собственные персоны.

— Они всего лишь хотят найти собакам новый дом, — сказала она. — Самый важный момент в нашей работе наступает тогда, когда вы знакомите собаку и человека; они смотрят друг другу в глаза, а вы понимаете, что они полюбят друг друга и все будет хорошо. Вот ради чего мы работаем. Ради этого мы и делаем свое дело.

Монтклер — просто рай для нас, — добавила Бетти, — поэтому я и борюсь за право остаться здесь, хотя мои дети давно разъехались, да и налоги здесь откровенно ужасны. Но зато здесь полно людей с деньгами, которые с удовольствием тратят их на своих питомцев. И заводят собак отнюдь не для охраны заправочной станции. Люди хотят иметь любимое существо. Мы всегда настораживаем уши, если слышим, что какой-нибудь житель Монтклера решил взять собаку.

Бетти умолкла, будто спохватившись, что слишком увлеклась сантиментами, и решительно отдала приказ выступать.

Операцию готовили впопыхах — Бетти позвонила ее осведомительница из приюта, сообщившая, что на уничтожение отобрано слишком много собак. Таинственная незнакомка только что получила уведомление о приеме в колледж и должна была ехать на учебу. Ее звонок был прощальным жестом. Бетти Джин и Дениз очень сожалели об ее отъезде, поскольку теперь им предстояло работать в непосредственном контакте с администрацией приюта, но, увы, чиновники не внушали спасателям доверия и, в свою очередь, не доверяли им сами. Несмотря на общие цели, приюты и спасательные группы редко действуют сообща.

Зачастую сотрудники приютов вступают в группы спасения или работают в контакте с ними, вызволяя животных, признанных непригодными для передачи новым хозяевам и потому обреченных на казнь. Такая сообщница имелась и у группы «Спасите животных». Благодаря ей Бетти узнавала о подходящих собаках, которых в приюте намеревались подвергнуть эвтаназии.

«Резидентка» помогала спасателям проникнуть в лазарет и камеру смерти, которые запрещено показывать публике, — именно там содержат самых «безнадежных». Когда их засекреченная приятельница отсутствовала, группе приходилось делать вид, что они не знают о существовании этих помещений и даже не подозревают о них, поскольку официально доступ туда запрещен для всех, за исключением персонала приюта. Приюты бдительно охраняют свои тайны: адвокаты Общества защиты животных часто обвиняют их в том, что они уничтожают собак слишком поспешно или жестоко. Но тут экономика диктует свои правила: чем дольше собака остается в живых, тем дороже обходится ее пребывание в приюте; чем больше там содержится так называемых «непригодных» животных, тем меньше помещений остается для других.

Администрация приюта вряд ли обрадовалась бы, если б узнала что в их владения вторглись члены группы «Спасите животных», да еще и провели с собой писателя. Поэтому по дороге Бетти Джин кратко проинструктировала меня, предупредив о возможных опасностях и правилах поведения. Никаких блокнотов, диктофонов или фотоаппаратов. Я не должен был выходить из роли новобранца. Бетти предупредила, что не будет знакомить меня со своей осведомительницей из приюта. И не разрешит задавать вопросы или заводить разговоры.

Наконец, мы прибыли на место. Бетти Джин сделала глубокий вздох, чтобы как следует сосредоточиться и взять себя в руки.

— Самое тяжелое — выбирать, — призналась она. — Часто Дениз или кто-то другой умоляют меня взять собаку, но наши женщины слишком жалостливы. Если дать Дениз волю, она возьмет их всех и нам понадобится целый товарный состав. Поэтому решаю я. Кто-то должен уметь сказать «нет».

Главным фактором, по словам Бетти, служит для нее «нечто такое в глазах у собак — понимание, любовь. Я уже знаю, на что люди обращают внимание, кого они возьмут. А остальные…», — она не договорила.

Однако Бетти Джин особо не мешала остальным членам группы выбирать самостоятельно. Приютские собаки пожинают самые горькие плоды мучительных и сложных отношений американцев с их питомцами. Несмотря на новое предназначение, миллионы собак ежегодно отправляются на казнь. Самое ненавистное для спасателей — оставлять собак медленно угасать в клетке в ожидании эвтаназии. В этом смысле члены спасательных групп постоянно мучаются от противоречия между жестокой реальностью и ограниченностью своих возможностей. Будь их воля, они спасли бы всех, и каждый раз страдают, сознавая невозможность такого исхода. Обязанность Бетти Джин — руководить группой, не позволять ее членам забывать о здравом смысле, напоминая каждому, что их возможности ограничены. Спасатели должны ставить перед собой посильные задачи.

Мы свернули на восточное шоссе, миновали аэропорт Ньюарка, дымящие трубы нефтеперегонного завода, километры грузовых терминалов, Стейтн Айленд и въехали в Бруклин через Верразано Бридж. Даже в тихое воскресное утро на дорогу ушло больше часа.

Приют представлял собой невысокое строение из кирпича и бетона, выходившее на оживленную улицу. Стоянка оказалась пустой — вероятно, потому, что мы прибыли сюда около 8 часов утра. Я вошел внутрь вместе с Бетти Джин и Дениз, остальные члены группы остались в машинах.

Дениз принесла с собой цифровой фотоаппарат. Часть отобранных собак придется оставить для проведения прививок, стерилизации и введения микрочипов. В приюте собаке под кожу вводят идентификационный микрочип, чтобы ее можно было опознать, если она потеряется или окажется на улице. Еще до того, как спасенные попадут домой к Бетти Джин или к своим новым хозяевам, им предстоит встреча с ветеринаром. Но уже к вечеру их фотографии будут вывешены на сайте «Спасите животных» и, попав в поле зрения других спасательных групп или потенциальных будущих хозяев, вызовут настоящий ливень электронных писем и телефонных звонков.

Несмотря на то, что количество брошенных собак исчисляется миллионами, появление каждого симпатичного кандидата порождает конкурентную борьбу. Причем она бывает столь ожесточенной, что нередко группу «Спасите животных» пытаются «спасти» другие организации, которым всегда хочется иметь под рукой подходящее животное, дабы предложить потенциальному клиенту. Впрочем, теперь, когда обязанности вебмастера поручены Дениз и ее сыну, отслеживать такие случаи стало проще.

Электронный замок щелкнул, открылись ворота приюта, и на нас обрушился запах — сложная комбинация «ароматов» псины, испражнений, дезинфекции и пищи. В приемной дожидались три семьи иммигрантов, объяснявшихся на ломаном английском, — они хотели посмотреть собак и выбрать какую-нибудь для себя. Взволнованные дети старались заглянуть в смотровое помещение. В стороне от них стоял молодой человек в куртке с капюшоном, золотых браслетах и огромных кроссовках, рядом с ним всхлипывала девушка. На руках юноша держал окровавленного питбуля. Тело пса неестественно выгнулось, он был еще жив, но не шевелился. Регистратор требовал, чтобы молодой человек заполнил какие-то бланки. Тот решительно отказывался.

— Мы должны ввести данные в компьютер, — терпеливо объяснял дежурный.

— Мне некогда с этим возиться, — угрюмо возражал парень. — Мы нашли собаку на улице, подобрали и привезли сюда исключительно из милосердия. Нам ничего о ней не известно, поэтому мы хотим просто оставить ее у вас. В полиции сказали, что для этого вы и существуете. — Он положил собаку на пол и направился к выходу. Девушка, заливаясь слезами, склонилась над собакой и, погладив ее на прощание, двинулась за своим спутником.

Дениз, заметившая этот интимный жест, неожиданно сказала, глядя юноше прямо в глаза:

— Это ведь ваша собака. Ее сбила машина, а вы не хотите платить за лечение, поэтому просто выбросили ее. Ведь так? — Дениз выросла в Бруклине, знала местный выговор и манеры; она не боялась привлечь к себе внимание и не понижала голоса, отстаивая правое дело.

Парень свирепо покосился на нее, схватил девушку за руку и потащил за собой.

— Я уже сказал, что мы просто привезли его сюда, — огрызнулся он. Регистратор пробормотал что-то насчет полиции. Дениз умоляюще взглянула на Бетти Джин.

— Наденьте на него поводок, — кивнула Бетти регистратору. — Если он не умрет, пока мы тут, то возьмем его. — Она раздраженно отвернулась. Дениз подмигнула мне и улыбнулась. Служащий, стараясь действовать с максимальной осторожностью, начал грузить раненую собаку в контейнер.

Наконец, появилась наша разведчица. Бетти и Дениз приветствовали ее сердечными объятиями. По дороге сюда Бетти рассказывала мне о том, как тяжело любителям животных работать в приютах: они очень быстро обнаруживают, что люди способны на ужасные поступки, а приюты, даже самые проверенные и надежные, постоянно рискуют превратиться в бойню — слишком уж много собак попадает в эту систему. Среди сотрудников много молодых женщин — они горят желанием помочь животным, но быстро разочаровываются. Такая работа изматывает.

— В каком-то смысле, работать в спасательной группе намного проще, — признала Бетти Джин. — По крайней мере, нам не приходится каждый день видеть, как они умирают.

Вчетвером мы прошли через приемную, проследовали по запутанным коридорам мимо помещений, оборудованных металлическими вольерами. Из коридора собак не было видно, но на дверях каждой комнаты виднелись таблички: «Болен», «Хирургия», «Осторожно».

В главной смотровой, расположенной у самого входа, находилось несколько собак — здоровых и относительно привлекательных, некоторых из них можно было бы назвать красивыми. Но чем больше мы удалялись от нее, тем страшнее было открывавшееся перед нами зрелище. Здесь были собаки с зияющими ранами, у некоторых недоставало конечностей, многие были серьезно искалечены. (Двух из них обнаружили в мешках для мусора неподалеку от Кони Айленда; диагноз — множественные переломы).

Бетти Джин и ее соратники могли до бесконечности читать литании над лабрадором, которого нашли умирающим от голода рядом с умершим хозяином; над ретривером, хозяева которого уехали, выбросив собаку на улицу; над пуделем, выжившем, в отличие от своих владельцев, в автомобильной катастрофе; над метисом бордер-колли, которого использовали для натаскивания бойцовых питбулей; над щенком, получившим тяжелую психическую травму, — его окунули в бензин и подожгли живьем.

В одном из помещений содержались свирепые собаки бойцовых пород: некоторых доставила сюда полиция, кого-то подбросили хозяева, проигравшие очередной матч; здесь были питбули с широкой, словно бочка, грудью, метисы, импортированные из Африки и Азии, покрытый шрамами мастифф. Услышав звук открывающейся двери, они с ревом бросались на решетки своих вольеров.

— Недолго им осталось, — заметила Бетти Джин.

Нас проводили в помещение, где в ожидании новых хозяев содержались собаки и кошки с легкими заболеваниями. У одних обнаружились болезни кожи, у других — глисты или блохи, раны или ушибы. За лечение, — в том случае, если оно будет успешным, — новый хозяин внесет на счет приюта гонорар в размере 100 долларов.

Спасатели вносят символическую сумму, если собака серьезно больна, и около 40 долларов за здоровое животное. Бетти Джин подозревала, что администрация приюта скрывает от спасателей самых привлекательных собак, рассчитывая пристроить их самостоятельно и по более высокой цене.

Впрочем, дело не только в финансовых соображениях: муниципальным приютам выгодно иметь возможность предъявить потенциальным клиентам привлекательных животных — это оправдывает их существование и служит хорошей рекламой. Едва ли можно придумать что-нибудь трогательнее очаровательного щенка, дождавшегося «усыновления». Но трудно рассчитывать на то, что чье-то сердце дрогнет при виде изуродованного питбуля.

Бетти Джин выполняла свое обещание и держалась решительно, почти безжалостно.

— Этих мы возьмем, — она кивком указала на нескольких собак, в том числе на жалкого, облезлого миниатюрного пуделя. — Людям нравятся комнатные собачки. С ними не будет проблем.

— Бетти, — подбежавшая Дениз волновалась, словно ребенок, — там есть собака, которую мы обязаны взять…, — Бетти подняла руку:

— Это питбуль? Угадала?

Дениз что-то забормотала себе под нос, но, в конце концов, кивнула.

— Хватит нам питов! — решительно возразила Бетти Джин. — Я не смогу пристроить их в Монтклере, к тому же их не прокормишь. Люди им не доверяют, хотя это, может быть, и несправедливо. Мы не имеем права связываться с собакой, которую никто не возьмет.

Хотя Дениз питала слабость к так называемым «непригодным» собакам, но отлично понимала, чем руководствуется Бетти Джин: спасатели, вечно испытывающие финансовые затруднения, годами не могли устроить таких собак. Она не стала настаивать.

Внезапно обе женщины замерли перед большим вольером. В нем находился десятилетний лабрадор песочной масти. Собака страдала тяжелым сердечным заболеванием, а ее хозяин серьезно пострадал в автомобильной аварии. В приют пса сдала дочь хозяев — по ее словам, у нее была аллергия на собак.

Собака умерла, хотя глаза остались открытыми. Наша осведомительница сообщила, что пес целых две недели отказывался от еды.

— Он сдался, — вздохнула она, — не захотел здесь жить.

Бетти Джин стиснула губы.

— Мы могли бы за секунду найти ему новых хозяев. Такой пес не должен был умирать здесь в одиночестве. — Часто немолодые собаки просто не могут вынести разлуки с хозяевами и заточения в клетку. Наша спутница ушла, чтобы позвать кого-нибудь вынести труп. Вернувшись, она сообщила, что пит, которого оставили в вестибюле, тоже умер.

Отведя Бетти Джин в угол, она что-то прошептала. Узнав, что задерживаться в приюте небезопасно, Бетти заторопилась. Администрация могла застать их там, где им находиться не полагалось, и тогда их тайному агенту грозили неприятности. Это было ни к чему, кроме того, она не любила надолго оставлять без присмотра собственных собак. Тем не менее, мы снова отправились в путешествие по лабиринту коридоров, которые вывели нас к тесному помещению, где содержались несколько питов, ротвейлеров и метисов этих пород, — на следующей неделе всех их ждала эвтаназия. Помощница указала на вольер, установленный выше остальных, — в нем сидел маленький черный, похожий на лабрадора щенок. Плечи и шея щенка были обмотаны бинтами, глаза склеились от засохшей слизи. Прогноз не сулил ничего хорошего: даже неопытному человеку было ясно, что щенок серьезно болен. В прикрепленной к вольеру табличке сообщалось, что собака — женского пола, 12 недель от роду — нуждается в лечении инфицированных ран от собачьих укусов, истощения, обезвоживания и тяжелой формы конъюнктивита. Собаке грозила полная слепота.

— Ее бросили возле коттеджей, привязав к телефонной будке, — с возмущением сообщила сотрудница приюта. — Там ее покусали другие собаки, после чего представители санитарной службы доставили ее к нам.

— Эй, ты, — позвала Бетти. Собачка не ответила. Только мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что она еще жива.

— Если можешь, — прошептала наша провожатая, — возьми ее… ради меня. В ней что-то есть. К тому же она такая маленькая. Возможно, ничего не получится, но здесь у нее вообще нет шансов. А вдруг…

На этот раз Бетти Джин не пришлось долго уговаривать.

— Я возьму ее себе и назову Безнадегой.

Поскольку малышка была признана «непригодной» для дальнейшего устройства, никакой бумажной волокиты не понадобилось. «Осведомительница» просто завернула Безнадегу в одеяло и через заднюю дверь вынесла ее к фургону Бетти Джин.

— Черт возьми, мне нечего терять. В любом случае я скоро ухожу отсюда, — прошептала она.

— Не исключено, что мы опоздали, — предупредила Бетти Джин, к которой вернулась ее обычная деловитость. — Я не умею творить чудеса.

Вместо ответа наша провожатая заключила ее в объятия, они тепло прощались, зная, что после трех лет конспиративной работы могли больше никогда не увидеться.

— И все же кое-что нам удалось, — заметила сотрудница приюта.

Бетти, всегда сдержанная в проявлении эмоций, молча похлопала сообщницу по спине. Слова были им ни к чему. Да и времени на сантименты совсем не оставалось.

Через пятнадцать минут Бетти Джин и Дениз в быстром темпе заполняли бланки на восемнадцать собак, — двенадцати уже ввели микрочипы и подготовили к отправке, — и восемь кошек. Часть животных была готова к отъезду, других предстояло забрать через два дня.

К делу подключились остальные члены группы: кошек нужно было рассадить в картонные коробки, собак взять на поводки, поместить в контейнеры и погрузить на машины. В ближайшие дни все они отправятся к ветеринарам: одних нужно стерилизовать, других осмотреть и сделать прививки, причем все это необходимо проделать перед знакомством с новыми хозяевами.

Через полчаса погрузка завершилась: кошки истошно вопили, собаки лаяли и царапали контейнеры, щенки скулили. Спасатели совершенно выдохлись — и физически и морально.

Бетти Джин выглядела усталой и бледной, даже говорливая Дениз напряженно молчала.

— Мы ненавидим это заведение и не любим приезжать сюда, хотя в этом и заключается наша работа, — призналась Дениз. — Так хочется взять с собой всех, но, к сожалению, это невозможно.

Бетти Джин кивнула:

— Нельзя не думать о тех, кто остался. Разве мы не понимаем, что, спасая одних собак, приговариваем других к смерти. Нужно просто делать все возможное…

— И еще чуть-чуть, — добавила Дениз.

Бетти Джин, держа на руках завернутую в одеяло Безнадегу, проверяла, как расставлены контейнеры, наполняла водой миски, насыпала сухой корм, успокаивала перепуганных кошек. Трех щенков и трех собак она забирала к себе.

Однако первую остановку группа сделала в закусочной через дорогу. Не выходя из машины, Бетти Джин заказала большой стакан кока-колы и полдюжины гамбургеров, — как выяснилось, она умирала с голоду.

— Я уже два дня не могу поесть по-человечески, — пояснила она, — поэтому сначала просто наемся, а потом буду есть про запас.

Дениз не удержалась от нравоучений:

— Ей вечно некогда поесть. Она кормит только собак, а о себе забывает.

Мне показалось, Бетти Джин немного смутилась:

— У меня нет времени готовить обеды, — отрезала она. — У меня нет времени даже на то, чтобы их есть.

Отъехав от кафе, Бетти проглотила один за другим два гамбургера, запив их солидной порцией колы. Через минуту она объявила, что готова повторить, и заказала еще одну гигантскую порцию колы, шесть бургеров и порцию жареной картошки. Запах готовой еды внес дополнительную ноту в и без того мощную гамму ароматов, заполнявших фургон. Спасатели возвращались в Нью-Джерси, их необычный груз, собранный на городских улицах, устремлялся к Новой жизни со всеми ее атрибутами — матрасиками, набитыми кедровыми опилками, игровыми площадками и лакомствами.

Что можно сказать о стране, где сложилась такая изощренная, сложная для понимания структура, нацеленная на спасение собак, зато полностью отсутствует какой-либо ее эквивалент, который занимался бы спасением людей, попавших в беду или подвергающихся опасности? Есть ли другие аспекты взаимоотношений человека с животными, которые порождали бы такое количество моральных проблем, как движение спасателей?

Почему в спасении нуждается такое количество собак и так мало находится людей, готовых избавить их от смерти и принять в свой дом? Не свидетельствует ли этот факт об оборотной стороне новой роли собак, становящихся жертвами душевной незрелости человека и его завышенных ожиданий? Или эти собаки представляют собой побочный продукт культуры, которая тиражирует идею любви к животным, но не берет на себя ответственности за перепроизводство этих животных и неизбежно связанные с ним проблемы?

Многие могут возразить, что наше отношение к собакам не слишком отличается от отношения к старикам, психически больным людям, бездомным, часто даже к нашим спутникам жизни, друзьям или партнерам, а также прочим бесчисленным жертвам нашего вероломства. Возможно, собаки — всего лишь еще один из симптомов всеобщей неспособности отвечать за свои поступки.

Впрочем, положение с собаками разительно отличается от ситуации, в которой находятся представители рода человеческого. Старики, инвалиды и бездомные имеют права, охраняемые законом. Собаки лишены такой защиты. Люди — во всяком случае, теоретически — могут заявить о своих претензиях и желаниях. Собаки не умеют говорить, поэтому от них так просто избавиться, сдав в приют или позвонив в группу спасения.

Для решения проблемы «лишних» животных предлагалось множество вариантов, однако в эпоху экономии общественных ресурсов, когда финансовые вопросы стали предметом ожесточенных дебатов, местные власти не намерены увеличивать вложения в проекты, ориентированные на сдерживание численности животных, в частности на стерилизацию, обеспечение ветеринарной помощи или создание дополнительных, более гуманных приютов.

Немного найдется других объектов спасения, требующих — и получающих — помощь в таком объеме. Тем не менее, несмотря на все эти усилия и необыкновенную популярность спасательного движения, мы продолжаем ежегодно убивать до пяти миллионов «ненужных» собак.

Энергичные действия, предпринимаемые группой «Спасите животных», не делают погоды. По данным «Нью-Йорк Таймс» за 2001 год в систему приютов Нью-Йорка попало около 50600 собак и кошек. 36500 (или 72 процента) было уничтожено, — то есть в среднем по сотне в день. Нужно ли удивляться тому, что у Бетти Джин все чаще опускаются руки?

— Дениз вечно твердит, что я слишком много работаю. Но я-то знаю, что работаю недостаточно. Сами видите, нам мало чего удалось добиться.

Постороннему человеку не понять, насколько точно спасатели оценивают состояние приютов. Эти люди, невольно ожесточившиеся, нередко работающие на пределе психических возможностей, обвиняют систему в том, что администрация прячет от них собак, рассчитывая на вознаграждение; лишает надлежащей ветеринарной помощи больных животных; не оставляет шансов агрессивным или запуганным, которых можно было бы спасти, проведя соответствующий курс реабилитации. У них складывается впечатление, что, пытаясь спасти животных от иглы палача, они ввязываются в бесконечную бессмысленную гонку.

В ответ представители приютов жалуются на нехватку денег, персонала и соответствующего оборудования; на то, что в списке приоритетов налогоплательщики отводят им нижнюю строку. Они задыхаются от множества брошенных, часто больных, иногда агрессивных собак. В довершение всего их осаждают адвокаты Общества защиты животных, агитирующие за бескровную политику, а также спасатели, пытаться угодить которым — пустая затея.

«Группы спасателей отлично делают свое дело. Они не только спасают собак, но и приносят в наши дома любовь и радость, — заявила представитель администрации Монтклера, отвечающая за организацию приютов. — Проблема в том, что порой они ставят интересы собак выше человеческих и требуют сохранить жизнь каждой собаке, независимо от того, насколько она агрессивна и пригодна для жизни у новых хозяев. Но оставлять в живых всех этих собак не представляется возможным — на это у нас нет ни средств, ни помещений. Мы вынуждены выбирать. Кроме того, — добавила она, — люди сами вправе решать, что нужнее — улучшать обучение в школах или сохранять жизнь собакам и кошкам. Думаю, образование важнее разведения собак».

Действительно, среди спасателей нередко находятся люди, которые постоянно подвергает сомнению деятельность политиков, с презрением отзываются о так называемых «равнодушных» согражданах и даже осуждают заботу о детях, культивируемую в таких городках, как Монтклер. Некоторые в шутку заявляют, что было бы разумно отобрать парки у «наседок» с детьми и отдать их собакам. С другой стороны, самоотверженность этих людей превращает их миссию в настоящий крестовый поход. Во всяком случае, они убеждены в том, что заставляют остальных американцев по-новому взглянуть на некоторые привычные вещи.

На устройство вновь прибывших у Бетти Джин ушло всего полчаса. Положив Безнадегу в корзину, стоявшую на кухонном столе, — чтобы иметь возможность постоянно присматривать за ней, — Бетти вихрем носилась по дому, в точности воспроизводя утренний ритуал. Только теперь было заметно, что она устала.

При ближайшем рассмотрении Безнадега оказалась довольно симпатичным щенком, и теперь, расставшись с приютом, имела все шансы превратиться в настоящую красавицу, — разумеется, если ее здоровье пойдет на поправку. Бетти Джин сказала, что будь собака здорова, она не оказалась бы в приюте.

— Может, лучше было бы назвать ее Надеждой, — задумчиво произнесла она, но решила оставить прежнюю кличку — в качестве призыва к действию.

Выбирая кандидатов на спасение, а затем и новых хозяев для них, Бетти полагалась только на собственную интуицию, только на себя — когда нужно было накормить, выгулять, выдрессировать собак. Она сама решала, какой из методов адаптации подойдет в каждом конкретном случае, и, как правило, высказывалась безапелляционно.

Однажды вечером зазвенел дверной колокольчик, вызвав настоящий гвалт: немолодая супружеская пара прибыла взглянуть на Багза — метиса лабрадора и овчарки, две недели назад привезенного из бруклинского приюта. В первые дни Багз держался робко и настороженно, но теперь, едва его выпустили из вольера, с энтузиазмом устремился во двор. Бетти Джин, питавшая к нему особенную слабость, сама занималась его обучением.

Миссис Бунтон уже несколько месяцев поддерживала с Бетти связь по телефону и вела с ней оживленную электронную переписку. Она сказала, что уговорила мужа согласиться на собаку, а на днях наткнулась на объявление о Багзе на сайте «Спасите животных». Сначала муж сомневался, но она так упрашивала его, что постепенно сломила сопротивление.

Эллис Бунтон и Багз, названный так за свои большие глаза, казалось, понравились друг другу. Он пытался вспрыгнуть к ней на колени, лизал руки. Однако с Харви Бунтоном контакта не получилось. Пес проигнорировал его и отошел в сторону, не замечая протянутой ладони.

А потом Харви задал свой первый вопрос:

— Сколько вы хотите? На вашем сайте говорится, что вы отдаете собак бесплатно, но обычно в таких случаях бывают примечания мелким шрифтом…

На мгновение Бетти Джин окаменела, но затем взяла себя в руки.

— Содержание такой собаки как Багз обходится недешево. Обычная компенсация — 70 долларов, — сказала она, — поскольку нам приходится платить в приюте, тратиться на корм, транспортировку, стерилизацию и прививки. Если все остальное вам подходит, но вы не можете позволить себе такую сумму, мы не будем на вас в претензии.

Харви отмахнулся, как будто желая подчеркнуть, что подобные мелочи не стоят его внимания.

— Иди сюда, парень, — он грубовато окликнул собаку. Багз, по-прежнему неохотно, подошел поближе и сразу вернулся к Элис. Харви посмотрел на него и сказал, что хотел бы подумать и еще раз обсудить все с женой.

— Жаль, что вы ехали в такую даль, — объявила Бетти Джин своим непререкаемым тоном. — Но вы не сможете его взять.

Элис взглянула на нее с недоумением; Харви начал настаивать на объяснениях. Ответ был исчерпывающим:

— Во-первых, я не отдаю собак людям, начинающим с вопроса: «Сколько?». Того, кто действительно любит собак, этот вопрос волнует в последнюю очередь, все знают, что собака — дорогое удовольствие. Если вас беспокоит размер нашего вознаграждения, что же будет, когда вам придется выложить ветеринару двести долларов за прививки? — Харви стоял, медленно багровея. Багз попятился назад к Бетти Джин.

— Во-вторых, на самом деле это ваша жена хочет собаку, а вовсе не вы, это тоже создает проблемы. Такое решение должна принимать вся семья.

— И, наконец, последнее. Я не сомневаюсь в том, что вы — хороший человек, — сказала Бетти Джин, хотя и без особой уверенности, — но ваша кандидатура не кажется мне надежной, а должна бы. Этот пес выдержал серьезные испытания не для того, чтобы снова стать несчастным или перекочевать в другой приют. Поэтому…, — она подошла к двери и распахнула ее перед Элис и Харви, — думаю, вам не помешает взвесить все еще раз. — На этом разговор был закончен.

— Никогда этому парню не видать моих собак, — пробормотала Бетти, закрыв дверь. Она подошла к компьютеру и внесла фамилию Харви в черный список — после фамилии женщины из Верхнего Монтклера, звонившей с вопросом, нет ли у спасателей собаки, которая подошла бы к ее новому дивану цвета ржавчины.

Члены группы спасателей получат сообщение об этой паре, и кто-нибудь все-таки отправит к ним инспекторов, чтобы те осмотрели дом и убедились в том, что все в порядке. Бетти Джин было о ком позаботиться, а через несколько дней из Бруклина должны были прибыть новые собаки. Конечно, освободившаяся клетка оказалась бы очень кстати, но она не смогла отмахнуться от своих убеждений о необходимости доверия, ответственности и болезненно навязчивого желания увидеть Багза счастливым, нужным и любимым.

На следующий вечер я начал понимать, почему ее жизнь сложилась именно так, а не иначе.

Бетти Джин не поощряла внимания к своей персоне — «Все это не имеет отношения к собакам», — но все же, хотя и неохотно, поделилась некоторыми фактами из своего прошлого. Она выросла в Германии, и там в 1940-е годы вся ее семья погибла, — она так и не сказала, как это произошло. Спасаясь от бомбежек, Бетти переехала из города в соседнюю деревню, где ее и нашло письмо от родственников из Соединенных Штатов. К письму прилагался билет на самолет. У нее почти не сохранилось воспоминаний о детстве, да она и не жалела об этом:

— Я помню только, что жизнь была нелегкой, к чему же снова ворошить прошлое? Вряд ли мне удастся вспомнить что-нибудь хорошее.

В Америке она вышла замуж за рабочего сталелитейного завода и родила троих детей — двух сыновей и дочь. Они с мужем частенько сидели без работы и непрерывно ссорились. В 1984 году он, наконец, ушел — через два года после того, как она организовала одну из первых спасательных групп в Нью-Джерси. Бетти Джин терпеть не могла нытье и жалобы и испытывала отвращение к сугубо американской манере раскрывать душу перед посторонними людьми: «другим еще хуже».

Она редко виделась со своими детьми и четырьмя внуками, хотя они жили практически по соседству. Дочь звонила каждую неделю — «она упрямая, такая же, как я», — и просила Бетти посидеть с двумя ее детьми. Бетти неизменно отвечала ей одно и то же: говорила, что ужасно занята, поэтому придти не сможет.

— Я справлялась с ними сама, а теперь настала их очередь, — сказала она, пожимая плечами. — Все мое время и силы уходят на собак. К тому же их нельзя надолго оставлять одних. — Сыновья Бетти, видимо, обиделись на мать и звонили редко.

— Я делаю то, что должна, — твердила она, словно мантру. И все же на стенах гостиной я заметил довольно много фотографий ее детей и внуков.

Бетти, необычайно щедрая в отношении денег и собственного времени, когда дело касалось проблем ее группы, могла показаться мелочной, чуть разговор заходил о собственной семье, скептически относившейся к делу ее жизни.

— Им просто нужна нянька. А я не хочу в нее превращаться, — решительно заявляла она. — И не могу позволить себе постоянно звонить внукам. Я вынуждена экономить — деньги мне нужны на звонки по поводу устройства собак, на то, чтобы помещать их снимки на сайте и отвечать на приходящие сообщения. Понимаете, у меня просто нет на это времени. Я не успеваю даже поесть или сходить в магазин. У меня нет времени на собственных собак.

Она не преувеличивала: при таком образе жизни у нее действительно не оставалось ни одной свободной минуты.

Бетти целыми днями возилась с Безнадегой и, чтобы не прерывать лечения, даже брала ее с собой на работу в матерчатой перевозке. Благодаря неусыпной заботе и лекарствам, подаренным сердобольным ветеринаром, глаза у бедняги, в конце концов, очистились. Но во всем остальном ситуация не менялась — она по-прежнему почти не двигалась и не ела, никак не реагировала на многочисленные лекарства и витамины. Бетти Джин в буквальном смысле кормила ее с ложки, вот и теперь малышка безвольно, словно тряпка, висела у нее поперек коленей, а Бетти массировала ей спину.

Судьба Дании — белого лабрадора, которого она нашла в приюте Бруклина и оставила себе, — сложилась более удачно.

Вечером, как только открылась дверь спальни, он выбежал навстречу Бетти, и они несколько минут приветствовали друг друга поцелуями и объятиями, пока она не отправила его обратно, — настало время заняться остальными собаками и ответить на электронные послания.

— Эти последние минуты перед отходом ко сну — мое любимое время суток, — призналась она, улыбнувшись, что нечасто себе позволяла. — Мы с собаками забираемся в постель, и я рассказываю им, как прошел мой день, а они в ответ рассказывают мне о себе. Я люблю эти мгновения, но обычно проваливаюсь в сон, не успев даже выключить свет.

Два раза в год Бетти Джин шла на некоторые уступки своему семейству. В первый раз она брала короткий отпуск, чтобы вместе с родными совершить ежегодную поездку на побережье — на один-единственный летний денек. Во второй — принимала приглашение дочери на рождественский ужин. Их встречи нельзя было назвать непринужденными: вероятно, родственников раздражало, что она так глубоко увязла в своей спасательской деятельности. Да и сама Бетти постоянно нервничала, беспокоясь об оставленных без присмотра собаках.

— Что если прорвет водопровод? Или начнется пожар? — раздраженно спрашивала она, как будто каждый был обязан понимать, какой опасности подвергались ее питомцы, брошенные ради семейных мероприятий. С другой стороны, Бетти Джин не имела возможности собрать родню у себя, — ее дом был неподходящим местом для маленьких детей. Положение казалось безвыходным.

Бетти с плохо скрытой тоской взглянула на фотографию внуков, стоящую на столе в гостиной. — Мне даже не на что их посадить. К тому же пришлось бы следить за ними каждую секунду. А если что-нибудь случится? Если их покусают? — она даже вздрогнула, представив реакцию своих детей.

Так было не всегда.

— Мы были счастливы — в этом самом доме. Путешествовали, встречались с друзьями, но это было так давно. — В ее глазах появилось мечтательное выражение. Бетти вспоминала о своей жизни, словно рассказывала о другом мире, таком далеком от повседневных забот.

— Дети неплохо знают меня. — Она стряхнула с себя мечтательность. — Они понимают, что я выполняю свой долг. Всю жизнь мне пришлось проработать в конторе, считать часы и терпеть мерзких начальников, но моя истинная жизнь, моя настоящая работа — собаки.

После назойливых просьб она согласилась рассказать о том, как все это началось. Тогда, двадцать лет назад, у нее даже не было собственной собаки. Но однажды возле ее дома появилась маленькая бурая дворняжка. Собака была бродячей и, очевидно, голодной, Бетти отдала ей недоеденный гамбургер. Затем отвела ее в местный приют — для Бетти это было первым знакомством с подобным учреждением. Она была так потрясена увиденным, что не смогла оставить там собаку. И записалась добровольцем на один день в неделю, потом стала работать по два дня, потом по три.

— Я поняла, что всегда мечтала именно о такой работе, — вспоминала Бетти. Эту историю — с незначительными вариациями — вы услышите от любого спасателя.

Каждому из них рано или поздно на жизненном пути встречается собака. Потом они записываются в добровольцы, начинают приводить собак домой, подыскивают им хозяев.

— Если бы тогда я могла себе представить, во что это выльется, — повторяла Бетти, — наверное, я оставила бы ее на улице.

Она понимала, и это было видно по ее словам, что работа с собаками подчинила себе всю жизнь. Другие члены группы отгоняли в ремонт ее машину, — сама Бетти забывала об этом, как забывала продлевать права. Ей периодически отключали телефон, — она нередко забывала оплатить счета или вовремя отправить чек. Впрочем, со страховкой на дом все было в порядке, хотя одному Богу известно, как поступила бы страховая компания, вдруг обнаружив здесь такую прорву собак.

Из-за собак дом никогда не пустовал, поэтому сделать необходимый ремонт не представлялось возможным, на стенах оставалась та же самая краска, что и сорок лет назад. Бетти целую вечность не была в кино. Честно говоря, телевизор она тоже не смотрела, потому что возня с собаками продолжалась в режиме нон-стоп вплоть до девяти часов вечера, когда она без сил валилась в кровать.

Единственный отпуск, который она позволила себе с начала 1970-х, они с Дениз провели в Юте, куда ездили по приглашению общества «Прибежище наших друзей». Руководитель группы спасателей приобрел там громадный участок земли и устроил приют, вместивший около 1800 собак и кошек, собранных по всей стране. Некоторых из них планировалось передать новым хозяевам, для других приют стал постоянным домом. Бетти уверяла меня, что это был лучший отпуск в ее жизни.

С особенной теплотой она вспоминала подразделение этого общества, носившее название Догтаун, где имелся собственный муниципалитет и центр поиска новых хозяев. На сайте Догтауна все послания адресовались самим собакам:

«Через несколько дней у тебя начнется другая жизнь. Рядом с тобой будет группа из пяти-шести собак, и ты подружишься с ними. Вы будете играть, получать вкусный завтрак по утрам и ужин вечером. Ты сможешь гулять, дремать после обеда, за тобой будет ухаживать специально предназначенный для этого сотрудник. Тебя ждут миллионы гостей, обожающих поцелуи и другие нежности. Многие из них мечтают сфотографироваться с тобой и с нетерпением ждут того момента, когда смогут увидеть тебя и твоих приятелей.

Наверное, мир не так ужасен, как можно подумать», — такой вывод был помещен под посланием.

Бетти улыбнулась:

— Там никого не усыпляют. Как бы мне хотелось тоже организовать что-нибудь подобное.

Вероятно, описание Догтауна позволяет нам понять много больше, чем рассчитывали его создатели, и наиболее точно отражает главную идею спасателей: пусть не в наших силах построить совершенный мир для себя, но можем попытаться создать такой мир для наших питомцев.

Вскоре после этого разговора соратники Бетти рассказали, как в один из ярмарочных дней к ним пришел ее родственник, который намеревался взять собаку, а она так разнервничалась, что спряталась в машине и долго не решалась выйти.

Бетти скупо, в нескольких словах описала события той ночи, когда ее родители погибли под фашистскими бомбами. Они как раз собрались ужинать и сидели за столом. На ее глазах вся прежняя жизнь разлетелась на кусочки. Выйдя замуж, она потеряла связь с оставшимися родственниками и никогда не делала попыток восстановить контакт.

Но когда я попросил ее рассказать об этом подробнее, Бетти равнодушно пожала плечами и ответила, что в ее прошлом нет ничего интересного. Она жила настоящим.

За два дня до Дня благодарения человек десять активистов группы собрались на ланч, — это единственный день в году, когда они встречаются во плоти: в обычные дни или приходится довольствоваться общением по электронной почте, по телефону или краткими контактами во время пробежек по знакомым, цель которых — пристроить очередную собаку.

Встреча происходила в одном из пригородных ресторанов соседнего городка. Заведение было из тех, где блюда готовят из полуфабрикатов, а старомодный псевдо-декор делает рестораны сети неотличимым друг от друга. Однако из-за удобного расположения спасатели выбрали его для ежегодных встреч.

Ланч был не просто праздничным обедом, но и возможностью воздать должное заслугам Бетти Джин. Дениз в шутку заметила, что благодаря этой традиции они могут проследить за тем, чтобы Бетти хотя бы раз в год нормально поела. Каждый из присутствующих принес для нее какой-нибудь подарок или открытку. До всех уже дошли слухи о ее слабом здоровье. Она страдала желудочными спазмами и выглядела измученной. Откровенно говоря, к угощению она почти не притронулась.

Обстановка была неофициальной, гости держались непринужденно, хотя, на мой взгляд, мероприятие несколько скомкали. Впрочем, почти всем присутствующим предстояло вернуться к своим служебным обязанностям, к тому же гости были не слишком хорошо знакомы друг с другом, хотя это не мешало им вести оживленную беседу, — разумеется, речь шла о собаках.

На одном конце стола две женщины обменивались жуткими историями о городских приютах. Посередине обсуждались проблемы, связанные с воспитанием «запущенных» собак — кусачих, грызущих мебель, убегающих от хозяев.

Каждый член организации имел собственную сферу деятельности. Дениз, Энди и Патрисия — члены транспортной группы — целыми днями объезжали приюты, выдерживая настоящие битвы с чиновниками, доставляли спасенных собак в ветеринарную клинику, а затем к новым хозяевам.

Инспекторы из группы проверки — за столом их было трое — бурно приветствовали подошедшего к ним ветеринара Джаннисси, работающего в тесном контакте с ними. В обязанность инспекторов входила проверка потенциальных хозяев. Они посещали их дома или квартиры, дабы убедиться что клиенты — законопослушные, состоятельные люди, словом, будущим хозяевам уделялось внимания не меньше, чем собакам. Не слишком ли большое значение будущий хозяин придает окрасу или внешнему виду собаки? Согласны ли другие члены семьи завести собаку? Не кажется ли кто-нибудь из них грубым и невыдержанным? Остается ли кто-нибудь дома днем, когда все остальные на работе? Есть ли при доме участок земли? Может быть, поблизости имеется парк? Хватит ли будущим хозяевам денег на содержание собаки? И самое главное — достаточно ли у них терпения?

Одна из инспекторов рассказала Джаннисси о том, как неделю назад ей пришлось забрать собаку у новых хозяев: она узнала, что эта пара дала ложные сведения о своей работе, — они вовсе и не работали на дому, напротив, отсутствовали целыми днями, иногда до глубокого вечера. Пат ждала под дверью, пока они не вернулись — около девяти часов вечера, — и увела собаку прямо у них из под носа.

В Монтклере, как и в большинстве других городов, количество собак, которых можно содержать в одной семье, ограничено законом (не больше четырех), но работающие воспитателями Одри и ее четырнадцатилетняя дочь Мэгги некоторое время держали у себя целых пятнадцать, хотя такая ситуация нетипична. Городские власти не имеют обыкновения вламываться в дома и пересчитывать собак, поэтому проблем у спасателей почти не бывает, разве что соседи пожалуются.

— Для нее это большая удача, — Одри говорила о своей робкой молчаливой дочери, сидевшей рядом. — Она мало общается со сверстниками и целыми днями сидит дома. Ей нравится эта работа…, — Мэгги кивнула. Когда я попытался задать ей несколько вопросов, за нее отвечала мать.

В отличие от некоторых других спасателей работа воспитателей не связана с разъездами, однако с эмоциональной точки зрения они измотаны не меньше. На их попечение передают больных животных, собак с психическими травмами или агрессивных, нередко необученных и не прошедших курс социализации. Воспитатели дают клички своим подопечным, окружают их заботой, обучают, наблюдают, играют с ними, адаптируют к различным жизненным ситуациям. Миссия воспитателей заключается в подготовке собаки к передаче новому хозяину, после чего они некоторое время навещают бывших воспитанников. Порой на реабилитацию уходят годы, однако в 95% случаев они добиваются успеха.

Только неизлечимо больные или действительно опасные собаки подлежат уничтожению, и с такими случаями спасателям приходится сталкиваться три-четыре раза в год.

Через руки воспитателей проходит большое количество животных с разнообразным, порой нетипичным, жизненным опытом и пристрастиями.

— Помните Энджел, которая погрызла стену и диван, а потом сжевала запасную покрышку? — вспоминали спасатели. — А Скутер? Он перепрыгнул через невысокую перегородку на почте и, оказавшись в служебном, помещении успел слопать изрядную часть почтового мешка, пока его не оттащили. (Одри до сих пор объясняется с Почтовой службой по поводу инцидента с мешком). А тот пес, который все пытался укусить Одри, но, в конце концов, она добилась его расположения? Неожиданно Мэгги расплакалась, и все бросились ее утешать. Бетти Джин, от внимания которой ничто не ускользало, поинтересовалась, в чем дело.

Одри догадалась сразу. Они потратили целых два года на курс социализации, прививая необходимые навыки злобной дворняжке по кличке Пульман, перекусавшей чуть ли не десяток человек, в том числе Одри и ее тогдашнего мужа. Даже Бетти готова была отступиться, но Мэгги ежедневно по нескольку часов занималась с собакой, кормила и гладила его, выводила на прогулку и обучала, читала ему сказки и сидела у вольера.

Все присутствующие помнили его самого и его дурной характер, но Мэгги верила в Пульмана и, в конце концов, завоевала его доверие.

Неписаное правило воспитателей гласит, что любые отношения с подопечными носят временный характер. Дом волонтера — лишь полустанок на нелегком жизненном пути этих собак. Поэтому в назначенный день Одри и Мэгги выкупали преобразившегося Пульмана, чтобы придать ему презентабельный вид и доставить на смотрины. Но тут явился бывший муж Одри. Оказалось, что, войдя, он не запер дверь на задвижку. Пульман молнией метнулся за дверь и погиб под колесами автобуса.

Бетти Джин подошла к Мэгги и погладила по плечу.

— Не забывай о том, сколько собак ты спасла, и все они живы и здоровы.

Но Мэгги продолжала рыдать. Одри наклонилась к дочери и что-то прошептала ей на ухо, поглаживая по спине. Через некоторое время девочка успокоилась, и праздник пошел своим чередом.

Со всех сторон до меня доносились обрывки собачьих историй, спасатели перебрасывались ими, словно игроки в мяч, дождавшиеся решающего матча.

Они чувствовали себя в родной стихии. Только Мэгги — ведь она была еще ребенком — принимала все услышанное близко к сердцу, тогда как для остальных грубые, часто жестокие подробности собачьей жизни и смерти были обыденной реальностью.

— Для собак мы как санитары, — сказала Одри, — нам приходится видеть все.

Бетти Джин достала припасенные заранее недорогие подарки и уже вручила Мэгги свое подношение — флакончик одеколона, к донышку которого была прилеплена наклейка дешевого магазина. Никто не удивился, — все знали, что Бетти стеснена в средствах, — наоборот, собравшиеся с восторженными возгласами принимали от нее безделушки, однако самые главные подарки были припасены для самой Бетти.

В этом году члены общества решили подарить его основательнице сертификат закусочной «Уайт Касл», дающий право на получение сотни гамбургеров, оплаченный чек местного зоомагазина на три контейнера для собак, чек ветеринарной клиники на общую сумму 1000 долларов («этих денег хватит мне на целых три недели», — хихикнула Бетти), упаковку лизола, три коробки бумажных полотенец, два пакета корма для щенков по 18 кг каждый. Последнее подношение привело Бетти в полный восторг.

— Вот это действительно кстати! — воскликнула она. — Как раз то, что нужно!

Невозможно было не заметить, с какой любовью относятся к Бетти ее подруги, как они уважают ее, какой окружают заботой, как восхищаются ее решительностью, которую она доказала, в корне изменив свою жизнь и посвятив ее спасению потерянных душ собачьего мира. Она поистине была центром группы.

Закончив раздачу подарков, Дениз постучала ложечкой по краю своего бокала. В парадном красно-зеленом свитере и пластмассовых бусах она напоминала начинающего конферансье. Спасатели не были искушены в красноречии и понимали, что Бетти неловко чувствовать себя объектом всеобщего внимания.

— Я постараюсь быть краткой, — произнесла Дениз, — потому что знаю, насколько все вы заняты. Хочу поздравить вас с Днем Благодарения, а заодно и с Рождеством. Большое спасибо всем за работу! Особую благодарность я выражаю Бетти Джин — за то, что она так много трудится и обладает такой щедрой душой, что сама стала душой нашего Общества. Я назвала бы ее святой. Да, именно святой. Да благословит ее Господь!

Присутствующие подняли бокалы. Бетти Джин смущенно кивнула. Дениз по секрету шепнула, что Бетти слишком застенчива и никогда не выступает сама. Тем не менее, она дважды обошла вокруг стола, лично поблагодарив каждого за нелегкий труд.

Я знаю по собственному опыту, сколь больших усилий стоит спасение единственной собаки, поэтому достижения группы «Спасите животных» произвели на меня огромное впечатление. В прошлом году они спасли от гибели больше пятисот собак и нашли новый дом почти для каждой из них.

Суббота была приемным днем. В это ясное предрождественское утро жители Монтклера прогуливались с колясками, готовили воскресный завтрак или изучали заметки в «Нью-Йорк Таймс», но Бетти поднялась раньше обычного. У спасателей наступил горячий период: в последнее время все больше родителей намеревалось в Рождество порадовать своих детей живым подарком, и двухэтажный домишко Бетти кишел собаками.

В эту субботу она устроит распродажу у входа в зоомагазин, а на следующей неделе — на музыкальном фестивале, ежегодно устраиваемом в местной школе. Это было не совсем законно, — она не оформила соответствующего разрешения, — но в Рождественские праздники власти смотрят на такие нарушения сквозь пальцы. Верная Дениз вместе с Одри и Мэгги обещали оказать посильную помощь.

— Для нас это горячие деньки, — сообщила Бетти, — придется попотеть.

В приемные дни суетиться приходилось больше, чем перед поездкой в приют. Бетти нужно было не только накормить собак, раздать им лекарства, налить воду и выгулять, но и решить, кого пора отправить на смотрины.

Этот вопрос всегда превращался в серьезную дилемму. Можно было привезти серьезных кандидатов — метисов питбуля и ротвейлеров, на которых часто находились претенденты, — или кого-нибудь попроще: пуделей, метисов лабрадора и щенков, которых разбирали особенно охотно. Однако их не должно быть слишком много, иначе более серьезные собаки рисковали остаться без дома. Впрочем, если привезти только крупных собак, у людей может сложиться впечатление, что им навязывают слишком больших и опасных животных.

Один контейнер, накрытый одеялом, уже стоял в машине. Бетти покосилась на меня с неожиданным лукавством.

— Это сюрприз.

Началась сумасшедшая гонка. Она сновала туда и обратно с кормом, водой, мазями и таблетками, открывала вольеры, выпускала и загоняла собак, ворковала над ними, утешала, подбадривала. Приемные дни — нелегкое дело, нужно не забыть оставить место для тех, кто вернется обратно.

— Каждый раз мне так трудно прощаться, — призналась она. — Обычно я так и не могу решиться, не могу даже взглянуть на них в последний раз. Неудивительно — ведь мы столько времени провели под одной крышей.

Без пятнадцати девять погрузка завершилась. В картонных коробках с отверстиями для вентиляции сидели три кошки, а в четырех контейнерах, искусно втиснутых в фургон, разместилось семь собак.

Бетти зашла в гараж и вытащила деревянную табличку с выцветшей надписью: «Сегодня у вас есть шанс найти себе друга». Затем налила воды в кувшин, насыпала сухого корма в пластиковую коробку, сгребла миски и игрушки.

— Людям нравится, когда собаки играют.

По дороге к зоомагазину Бетти думала, кому какая собака подойдет и что она расскажет о каждой: Сэмми — метис лабрадора — ласков с женщинами, что же касается мужчин, то тут как повезет. Хэм — щенок ротвейлера — приветлив с людьми и другими собаками. Шторм, получивший свою кличку неспроста, любит побегать и нуждается в пространстве и таком хозяине, который сможет уделять ему время среди дня. Пиклз — помесь дворняжки и колли — идеальная собака для квартиры: он немолод и не особенно энергичен. (Бетти призналась, что в тех случаях, когда происхождение собаки представляется спорным, она называет их лабрадорами или ретриверами: за этими породами закрепилась репутация спокойных и миролюбивых). Специальных речей о кошках Бетти не составляла, — как правило, люди, решившие завести кошку, не нуждаются в рекомендациях.

Под дружный лай, завывания и мяуканье мы свернули на стоянку зоомагазина. Бетти зашла внутрь, чтобы поблагодарить дирекцию за поддержку, — хозяин магазина постоянно посылал ей пакеты кормов, уцененные игрушки, шампуни и флаконы дезинфицирующих средств.

Второй прибыла Дениз, а вскоре и Одри с Мэгги и немолодым золотистым ретривером, только что прошедшим курс реабилитации.

Мэгги ласково вывела его из контейнера и присела рядом с ним. Пес, только что вымытый и расчесанный, лизнул ей руку и повилял хвостом. Проходившие мимо пожилые супруги — обоим было около шестидесяти — немедленно влюбились в собаку и были переданы в руки Дениз и Одри для допроса с пристрастием.

Никто из тех, кто брал собаку в Обществе, не мог уклониться от исчерпывающего отчета о своей жизни, привычках, настроениях и жилищных условиях. Возражавших против вторжения в личную жизнь — а таких находилось немало — вежливо просили обращаться в другие организации.

— Что тут такого? Ведь это всего лишь собака! — Услышав такие слова, спасатели немедленно прекращали дальнейшие разговоры.

Эта пара отбор не прошла: у них оказалась крошечная квартирка, не было двора, к тому же оба часто болели. Бетти Джин воспользовалась правом вето: кто позаботится о собаке, если они расхвораются? Псу и так пришлось нелегко.

Даже когда Бетти соглашалась, процесс «усыновления» занимал несколько дней, в течение которых дом потенциальных хозяев посещали инспекторы с целым списком новых вопросов. Процедура была тщательно продумана и позволяла претендентам взвесить все «за» и «против».

Бетти решила, что женщина, заинтересовавшаяся одним из щенков, «не подходит» — редко бывает дома. Тем временем подошла молодая пара из Вермонта — они хотели взять щенка ротвейлера, фотографию которого видели на сайте. Молодые люди оказались владельцами пяти акров земли в сельской местности. Продано.

Массивная дама с пышным начесом и в туго обтягивающих брюках, никогда прежде даже не смотревшая на собак, взвизгнула от восторга, заметив Чарли — тучного, слюнявого пожилого бульдога, безуспешно участвовавшего в добром десятке подобных ярмарок. Через минуту они уже вовсю обнимались, не скрывая своих чувств.

— Итак, — объявила Бетти за несколько минут до полудня, — настало время для сюрприза. — Она вытащила из машины завешенный контейнер, сдернула с него одеяло и просияла.

— Безнадега! — Бетти театрально, словно стоя на сцене перед полным залом, затаившим дыхание, взмахнула рукой. Не назови она собаку по имени, никто из нас не узнал бы ее. Глаза очистились, повязки исчезли, малышка выглядела оживленной и общительной, как и положено щенку лабрадора; стоило кому-нибудь пройти мимо клетки, — неважно, на двух или на четырех ногах — как ее хвост тотчас же приходил в движение. Когда Бетти открыла контейнер, Безнадега прыгнула ей на руки и облизала лицо. Не считая нескольких шрамов, она выглядела совершенно здоровой. А какова цена успеха… Едва ли кто-нибудь узнает об этом.

Через минуту, словно повинуясь невидимому сигналу, рядом с Бетти оказалось семейство из четырех человек — отца, матери и двух близнецов-семилеток.

Ей хватило одного взгляда, чтобы понять — это то, что нужно. Хэнк Шустер, глава семейства, был типичным служащим с Уолл-стрит. Он работал в городе. Его жена Глория, учитель по профессии, в настоящее время сидела дома с детьми. Животных у них не было, зато имелся просторный двор, который они обязались — в письменной форме — обнести оградой, чтобы Безнадега не смогла сбежать.

Их поставили в известность о том, что они должны стерилизовать собаку, в противном случае ее заберут инспекторы Общества. Они с готовностью согласились уплатить положенные семьдесят долларов и предложили еще сотню в качестве пожертвования. По собственной инициативе оба высказались за необходимость курса дрессировки, чтобы щенок — который, как они догадывались, вырастет в крупную и мощную собаку — познакомился с правилами поведения в обществе.

Для Бетти этот вопрос имел решающее значение — обычно именно необученные собаки возвращаются обратно. Прозондировав почву, она убедилась, что родители не станут всерьез рассчитывать на то, что ответственность за собаку можно будет переложить на детей, которые, без всякого сомненья, спустя день-другой вернутся к своим компьютерам и мультфильмам.

Ни один из членов семейства Шустеров не был похож на заносчивого упрямца или привереду. Наоборот — все сидели на асфальте, увлеченно тиская щенка. Безнадега, охваченная радостным возбуждением, вылизывала их и вертела хвостом. Вероятно, никогда в своей короткой несчастливой жизни она не пользовалась таким вниманием. Шесть недель, проведенных у Бетти, не в счет. Я получил еще одно свидетельство удивительной способности собак восстанавливаться в благоприятных условиях.

Бетти протянула Хэнку Шустеру кипу бланков для заполнения:

— Приступим к бумажной волоките. Думаю, все будет в порядке.

Через несколько минут близнецы драматически распрощались с Безнадегой, вернувшейся в свою клетку — до тех пор, пока инспекторы не осмотрят ее будущий дом.

У Хэнка Шустера возник какой-то вопрос, он обернулся к Бетти. И не увидел ее.

Она нырнула в фургон — «только на секундочку» — и сидела за рулем, прижимая к глазам платок.