Собака, любовь и семья

V Клуб разведенных собачниц

Вечер пятницы выдался дождливым. Компания из пяти женщин и их собак направлялась из Национального парка Миллз к дому Рейчел Голднерз — там почти еженедельно проходили встречи Клуба разведенных собачниц. Вскоре, сняв с себя промокшие, измазанные грязью куртки, дамы расселись в гостиной — с чашкой чая или со стаканчиком мерло. Пока собаки мирно дремали по углам, их хозяйки оживленно болтали, перечисляя все достоинства своих питомцев — верность, преданность и так далее, — выгодно отличавшие их от некоторых, всем известных представителей других видов.

— Им наплевать на то, как ты выглядишь, — высказалась Рейчел, лидировавшая на собрании.

— Они видят наши недостатки, но любят нас нисколько не меньше, — подала голос Кэролин.

— Нет нужды доказывать, что мы их понимаем, — добавила Салли. — Они не жалуются на недостаток внимания и рады тому, что имеют.

— Честер никогда не спорит, какой фильм взять напрокат, — сообщила Дженис, имея в виду своего черного лабрадора, — не то, что Джеральд, — теперь речь шла о бывшем супруге.

— Собаки не врут, — добавила Рейчел.

— И не влюбляются в других женщин, — подхватила Синтия, не дожидаясь своей очереди. — К тому же они не требуют постоянного восхваления их мужеских достоинств.

Как выяснилось, жизнь в компании собаки обладала массой преимуществ. Они не занимали ванную и радовались возможности провести выходной в обществе своих хозяек. Не разбрасывали по всему дому свою одежду и дурно пахнущие ботинки. Не таращились в телевизор, когда там шел футбольный матч, вместо того, чтобы отправиться на прогулку.

— У них нет своих «пунктиков», — заметила Салли.

— Их нужно только накормить и приласкать, — согласилась Дженис.

— Они не требуют секса в самый неподходящий момент, — выпалила Синтия под общий визг.

— Тоже мне, достоинство, — Рейчел так расхохоталась, что ей пришлось поставить свой бокал с вином, чтобы не расплескать.

— Когда как, — произнесла Синтия, вызвав новый взрыв хохота.

Кэролин подняла руку и тут же сама рассмеялась над этим жестом примерной школьницы.

— Аминь. Только не забудьте еще кое-что… Что бы вы ни говорили, но одинокой женщине порой бывает страшновато. А эти ребята — все же какая-то защита. Уверена, ради меня мой песик готов на все, — она протянула руку и потрепала за ушами своего далматина Шарптона, тот в ответ вильнул хвостом и лизнул ей пальцы. — Может быть, я ошибаюсь, но надеюсь, что нет.

— Мы чуть не забыли о самом главном, — провозгласила Дженис, и остальные члены группы умолкли и прислушались. — Они не бросают!

Список продолжал расти. Разумеется, в шутках крылась немалая доля истины. Несмотря на атмосферу общего веселья, было ясно, что эти женщины тяжело переживают развод, чувствуют себя одинокими и опустошенными. В наши дни развод стал настолько заурядным делом, что не все понимают, насколько это болезненная процедура, но лишь до тех пор, пока сами не пройдут через нее. Все присутствующие приобрели такой опыт, и только благодаря своим собакам нашли в себе силы взглянуть на это событие по-другому.

Члены так называемого Клуба разведенных собачниц — название придумали они сами — не рассматривали своих питомцев в качестве заместителей бывших спутников жизни, они любили их как собак и с помощью этой любви пытались жить дальше.

Иногда члены Клуба встречались в парке, однажды выбрались на распродажу в зоомагазине. Но чаще всего, как и сегодня вечером, группа собиралась у Рейчел, имевшей собственный дом — эффектное двухэтажное строение, возвышавшееся над Хайленд-авеню. С живописного холма, на котором стоял дом, открывался завораживающий вид на далекий Манхэттен.

Вероятно, они больше не смогут встречаться в этой роскошной гостиной или в патио, где они иногда готовили барбекю. Рейчел, — подтянутая, элегантная дама за пятьдесят, в прошлом школьный психолог — наконец, завершила бракоразводный процесс. Они с ее бывшим мужем, руководившим сетью популярных магазинов спортивных товаров, договорились продать дом и поделить вырученные деньги пополам. Как выразилась одна из женщин, развод напоминает лавину: начавшись, он сметает на своем пути все и вся.

Для Рейчел мысль о том, что ей придется расстаться с просторным, полным воздуха домом с окнами во всю стену, домом, который они с Гленном строили вместе, где вырастили двоих детей, была невыносимой. Это был дом ее мечты. Впрочем, ей и остальным членам группы нравилось и новое жилище, призванное стать приютом для Рейчел и ее очаровательного крошечного мопса Авивы.

За такой исход дела следовало благодарить ее опытного адвоката, умеющего ловко обходить все подводные камни. По словам Рейчел, «Гленна съели живьем». Разумеется, он вполне этого заслуживал — учитывая тайный роман на стороне, продолжавшийся целых три года.

— Он чувствовал себя виноватым и не хотел, чтобы я попадалась ему на глаза. Так и будет, — объявила она под одобрительный гомон подруг.

В паузах между репликами Рейчел то и дело выходила через раздвижную стеклянную дверь в патио, где готовились куриные грудки для четвероногих членов клуба, нетерпеливо столпившихся вокруг газового гриля. Помимо Авивы, трехлетнего мопса и полноправного хозяина всех ее владений, здесь были еще: Честер — добродушный черный лабрадор, принадлежавший Дженис, домохозяйке и фанатичной поклоннице бега трусцой, уже три года состоявшей в разводе; далматин Шарптон, хозяйка которого, Кэролин, была свободным репортером и переживала самый разгар вполне мирного, но от этого не менее болезненного развода; грейхаунд Гасти — его взяли из приюта, куда он попал с ипподрома во Флориде, — самый робкий и пугливый член группы, он принадлежал Синтии. Помимо адвокатской практики в Морристауне хозяйка Гасти имела двоих детей-подростков и вела ожесточенную борьбу с бывшим супругом, оспаривая каждый пункт соглашения по их содержанию. Однако самые кровопролитные бои велись за собаку. Синтия гордилась тем, что не уступила бывшему мужу права считаться хозяйкой Гасти.

Пятым членом группы была Салли — врач скорой помощи. По ночам она дежурила в Университете стоматологии и медицины в Ньюарке, поэтому посещала собрания Клуба лишь эпизодически. Ее невоспитанная и необычайно активная Кристи (породы пудель) обожала гоняться за мячом и вскакивать людям на колени.

Идея основания Клуба принадлежала Дженис. Однажды вечером она выгуливала Честера в Национальном парке Миллз, всего в сотне метров от того самого патио, где Рейчел сейчас готовила мясо. Внезапно пес погнался за каким-то зверьком — белкой или енотом. Пустившись за собакой, Дженис столкнулась с Рейчел и Авивой, когда те поднимались по тропинке от дома. Две абсолютно разные женщины — Дженис, худощавая от постоянных занятий бегом, была на пятнадцать лет моложе и могла целый день ходить в кроссовках и спортивной куртке, — обнаружили, что между ними больше общего, чем можно было бы подумать.

— Мы разговорились о собаках. Ну, знаете, как это бывает: Сколько вашему? Как вы с ним занимаетесь? Чем кормите? Если бы вы знали, как я привязана к этой собаке… — А потом мы зашли сюда выпить по чашечке кофе. Честер и Авива отлично поладили между собой, и мы последовали их примеру.

Каждая из них понимала, что новая подруга переживает нелегкий период. Рейчел утверждала, что узнает сестер по несчастью даже в толпе:

— Они такие загнанные, издерганные, с легкой паникой в глазах. Их сразу видно. Мы начали перемывать косточки нашим бывшим мужьям, тогда и выяснилось, что в результате развода каждая из нас стала собаководом.

— Она имеет в виду, — пояснила Дженис, — что каждая из нас приобрела собаку, рассчитывая с ее помощью выдержать тяготы развода и последующее одиночество. У меня появился Честер сразу после того, как муж объявил, что больше не хочет жить со мной и уходит к другой женщине.

— Просто не верится, — со смехом перебила ее Рейчел, — мой муж сказал то же самое, почти слово в слово. Через неделю я отправилась в питомник и сказала, что хочу купить самого лучшего мопса из ближайшего помета.

По всей видимости, в таком поступке нет ничего необычного.

Синтия, плотная болтушка лет сорока с темными, коротко остриженными волосами и впечатляющей коллекцией ювелирных украшений, знала Дженис по совместным занятиям в спортивном клубе:

— Она была в курсе моих дел, ну я ей и сказала, что хочу вступить в Клуб. Пару раз я приходила на встречи в парке и на собрания. Потом, во время прогулки в Миллзе, мы познакомились с Кэролин и понравились друг другу. Да и Шарптон произвел на меня благоприятное впечатление — он рычит исключительно на мужчин и никогда не повышает голоса на женщин.

— Ну, это не совсем так, — возразила Кэролин.

Судьба Гасти сложилась по-другому, хотя он тоже достался хозяйке после развода. Синтия с бывшим мужем взяли робкого грейхаунда из приюта и спорили, кому он достанется, с большим ожесточением, чем по поводу остального имущества.

— Он стал для меня символом нашего развода. Мой муж не заводил никаких интрижек. Ему не везло. Он — всего-навсего…

— Ой-ей-ей, — Рейчел осторожно покосилась на меня. — Давайте воздержимся. Не будем перетряхивать белье на людях.

Синтия согласно кивнула, — действительно, не стоило.

Думая о крушении своего брака, каждая из присутствующих испытывала горе, безысходность или злобу — иногда все эти чувства одновременно. Каждая нуждалась в поддержке и инстинктивно искала помощи… у собаки, у подруг по несчастью — других разведенных женщин с собаками. Случалось, что во время таких встреч кому-то не удавалось сдержать свой гнев, — подруги всегда были готовы сочувственно выслушать любые излияния, — но в большинстве случаев женщины старались держать себя в руках.

— Нужно было назвать наш клуб «Любители разных собак», — предложила Рейчел. С помощью длинной вилки она снимала с гриля куриные грудки, а Дженис резала их на кусочки и раздавала собакам.

— Все собаки созданы разными.

Честер вполне разделял такую точку зрения. Получив едва ли не треть цыпленка, пес размером с некрупного лося в мгновение ока проглотил свою порцию, так же поступил и Шарптон. Мопсу Авиве достался самый маленький кусочек. Собачка удалилась в укромный уголок, чтобы спокойно заняться угощением. Взглянув на Гасти, можно было подумать, что он умирает с голоду; получив порцию побольше, он проглотил ее, не жуя. Патио заполнилось жизнерадостным хрустом и чавканьем.

Накормив собак, женщины приступили к ужину. В рабочие дни они довольствовались готовой китайской кухней, но сегодня Рейчел подала спагетти и салат. Напитки были выставлены в баре, расположенном рядом с кухонной дверью. В основном дамы пили вино, только Синтия пару раз пыталась побороть тоску с помощью порции скотча. Наполнив тарелки и бокалы, дамы вернулись в гостиную, чтобы продолжить беседу.

Члены Клуба говорили о себе с иронией. Сама идея основать такой Клуб казалась им забавной, и они старались не относиться к ней чересчур серьезно.

— Мой сын не верит, что я вступила в Клуб разведенных собачниц, — расхохоталась Синтия. — Он говорит, что в жизни не слышал ничего более нелепого. Я сказала ему, что он просто ничего не понимает. Как ни крути, а он ведь тоже мужчина.

Члены группы предпочитали не распространяться о существовании Клуба, опасаясь дать повод для насмешек и показаться излишне сентиментальными; — впрочем, одна из женщин обмолвилась о нем своему ветеринару (который и навел меня на след).

— Не могу же я заявить своим коллегам-адвокатам, что отправляюсь на заседание Клуба разведенных собачниц — Синтия снова рассмеялась. — Не хочу вас обидеть, но едва ли это будет способствовать взаимопониманию с мужской половиной коллектива.

Владелец зоомагазина тоже был в курсе дела.

— Разве можно сохранить такие вещи в секрете от нашего поставщика зоотоваров, — веско заметила Рейчел. — У нас с ним слишком близкие отношения: он знает, на что мы тратим деньги.

Группа представляла собой временное сообщество. Дамы не говорили об этом прямо, но все было ясно и без слов. Никто из них не собирался пожизненно сохранять статус разведенной женщины с собакой. Тем не менее, к моменту нашего знакомства клуб просуществовал уже полгода, а они все еще не могли без него обойтись.

— Мы все нуждаемся в поддержке, во всяком случае, пока, — объяснила Синтия. Она наклонилась, чтобы погладить дрожащего Гасти, затем снова занялась ужином. — Собаки могут дать нам больше, чем некоторые представители человеческого рода.

Она отметила, что, как ни странно, среди людей, в том числе и мужчин, встречаются экземпляры, достойные доверия и не менее преданные, чем собаки. — Жаль только, что их можно пересчитать по пальцам.

Обычно собрания продолжались не больше двух часов. За ужином и напитками дамы оживленно обсуждали своих собак, визиты к ветеринару, проблемы с кормом, драки своей собаки с другими, чувство вины, вызванное необходимостью сажать собаку в контейнер. Гасти занимался с инструктором, пытаясь преодолеть свои страхи. Честер поправлялся после операции — ее пришлось сделать после того, как он проглотил теннисный мяч.

Разумеется, затрагивалась и тема разводов. Члены клуба рассказывали друг другу, какой запутанной, одинокой и странной стала их жизнь. Дети отбились от рук, старые друзья испарились, походы в кинотеатр сменились просмотрами компакт-дисков, ужинать все чаще приходилось дома, а завести новых друзей не получалось. Они постоянно ощущали гнет финансовых проблем и страх перед будущим, представляя, как будут стареть в одиночестве, когда дети разъедутся кто куда. В таких городках, как Монтклер, где вся жизнь вертится вокруг семьи, одинокие и разведенные женщины чувствуют себя невидимками, анахронизмом, низшей кастой по сравнению с семейными парами.

— Может, мне лучше стать тренером по футболу? — пошутила Синтия.

Они все говорили, стараясь не опускаться до злобного брюзжания, о том, как тяжела, сложна и часто противоречива процедура развода.

— Многие не догадываются, что это только начало разрушительного процесса, который может затянуться на долгие годы, — сказала Дженис с грустью, — я имею в виду всю эту бумажную волокиту, переговоры, встречи с адвокатами, подписание соглашений. Это так изматывает!

Иногда боль этих женщин становилась почти физически ощутимой, хотя они старались выглядеть независимыми и спокойными.

Члены Клуба плохо представляли себе, чем их организация является для них на самом деле, хотя дружно сошлись на мнении о том, чем она НЕ является: они решили, что их клуб не имеет ничего общего с психотерапевтическими группами. Большая часть его членов посещала настоящих психотерапевтов — в настоящее время или в недавнем прошлом. Они встречались не для того, чтобы выворачивать душу друг перед другом, чаще всего их отношения ограничивались совместными прогулками с собаками и периодическими заседаниями. Единственным, что их объединяло, были собаки. Собаки работали на них, помогали им выстоять, окружали тем, что принято называть бескорыстной любовью, верностью и дружбой.

Женщины были слишком разными и, вероятно, не могли бы подружиться по-настоящему. Кэролин — ей было слегка за тридцать — выглядела как выпускница колледжа. В клубе она была единственной афроамериканкой, ее ближайшие подруги, такие же молодые и черные, как она, жили в Бруклине, откуда она только что переехала.

Рейчел, самая старшая и, по общему мнению, больше других подходившая на роль лидера, была активисткой еврейской благотворительной организации. Она часто выезжала во Флориду к родственникам и круглый год щеголяла загаром. Рейчел давно пустила корни в Монтклере, большинство ее старых друзей жили рядом.

Стиль прожженного профессионала, которого придерживалась Синтия, не мог не нравиться остальным, но сама она отлично понимала, что ее «раскованность» осложняет поиски новых друзей. К тому же она целыми днями пропадала на работе, а свободное время старалась проводить с детьми — дочерью и сыном, страдая оттого, что они-то как раз не стремятся проводить с ней так много времени. Синтия понимала, что это естественно и даже необходимо для подростков, но все же чувствовала себя одинокой и ненужной. Гасти, в отличие от детей, ни разу не убежал на прогулку с друзьями вместо того, чтобы провести весь день с хозяйкой.

Салли — никогда не красившаяся, равнодушная к моде женщина с тугими кудрями — считала, что врачи во многом похожи на полицейских: они чувствуют себя непринужденно только в обществе коллег. Ее работа на скорой помощи требовала такой концентрации внимания, что потом Салли с трудом находила общий язык с обычными, здоровыми людьми. Хозяином Кристи был ее муж, но после разрыва он переехал в Нью-Йорк, и пуделиха досталась Салли, которая вовсе не считала себя большим любителем собак. Ей даже пришлось нанять помощника, чтобы он выгуливал Кристи в ее отсутствие, — в противном случае собаке пришлось бы сутками сидеть в четырех стенах.

Дженис не работала, поэтому в обществе властных, деловых дам чувствовала себя неловко, хотя была убеждена, что выполняет ответственную миссию, воспитывая двоих детей.

— Так оно и есть, — согласилась Рейчел. Ее дети давно стали самостоятельными и разъехались кто куда.

Даже развод у этих женщин проходил совершенно по-разному. Муж Рейчел объявил ей, что любит другую. Их брак продолжался больше тридцати лет, и она считала его нерушимым, поэтому намерение мужа развестись стало для нее сокрушительным ударом.

— Я всегда считала, что нас с Гленном похоронят вместе, — сказала она однажды. — Теперь я понятия не имею, где меня похоронят, а уж тем более — с кем. Эта мысль мучает меня. Думаю, моим спутником станет Авива. По-моему, какие-то древние племена хоронили собак вместе с хозяевами? Отличная мысль: она станет моей спутницей на этом и на том свете. — Учитывая свой возраст, а ей было больше пятидесяти, Рейчел, несмотря на возражения подруг, сомневалась в том, что у нее есть шанс завязать серьезные отношения с мужчиной. — Я на все сто процентов уверена, что и сама этого не хочу. Может быть, я стану как Тетушка Мейм: буду путешествовать по миру, навещать детей, а потом и внуков, заявляясь с Авивой то к одному, то к другому.

Развод Синтии был особенно беспощадным: они с бывшим мужем с кровью отвоевывали друг у друга каждый дюйм — печальный финал пятнадцатилетнего брака.

Салли со вздохом призналась, что предпочла семейной жизни карьеру врача, и муж захотел соединить свою судьбу с более свободной и хозяйственной и меньше измотанной на работе спутницей. В последнее время Салли стала интересоваться коллегой — живой, симпатичной врачом-терапевтом. Рейчел шутила, что если «это» произойдет, их Клуб, разнообразия ради, может подать заявку на участие в муниципальных выборах и победить.

Кэролин с прической из множества косичек носила облегающие блузки и брюки. Она совсем недавно переехала в город со своим мужем, белым репортером «The Wall Street Journal», так как до них дошли слухи, что Монтклер — благодатное местечко для смешанных супружеских пар. Прежде чем обзаводиться детьми, в качестве прелюдии, супруги завели себе Шарптона (юмористический намек на активиста черного движения, преподобного Эла Шарптона). Кэролин считала, что Монтклер вполне оправдывает свою репутацию очага терпимости и культуры, но ее муж, «потерявший голову» при мысли о необходимости взвалить на себя огромные долговые обязательства, «капитулировал» и вернулся в Бруклин. Она не понимала, почему он не задумался об этом раньше, до того как они переехали. Вскоре после своего побега он прислал ей извещение о разводе.

Кэролин, так и не получившая от него никаких объяснений, не понимала, по какой причине ее жизнь так внезапно затрещала по швам.

— Наверное, я упустила какие-то важные симптомы, — задумчиво произнесла она. — Но я решительно не понимаю, какие. Это он привел Шарптона и считался его хозяином. Но после его отъезда мы с псом стали не разлей вода.

Из всех членов Клуба Кэролин показалась мне самой одинокой.

Она работала над репортажами дома и не имела возможности общаться с коллегами. К тому же она переехала совсем недавно и еще не успела обзавестись новыми друзьями.

— Честно говоря, я не собираюсь состоять в браке с собакой, — сказала она, — но не представляю, что было бы со мной, если бы не Шарптон. Он стал моей тенью. Благодаря ему я могу жить дальше — думаю, вы понимаете. Он спит в моей постели, у меня под боком. Мы подолгу гуляем. Теперь я не хочу с ним расставаться. Хотя очень тоскую по Джулиану. Я все еще люблю его и в глубине души надеюсь, что он опомнится и все это останется позади, но постепенно начинаю свыкаться с реальностью. Даже не знаю, как объяснить вам, чем стала для меня эта собака.

Честер, тяжело ступая, подошел к Кэролин и смачно лизнул ее в щеку.

В каком-то смысле Честер был звездой собачьего коллектива. Остальные собаки пасовали перед его вежливостью и внушительными габаритами (только Авива ворчала на него, отгоняя от своей миски или игрушек), а женщины восхищались его нежной и трепетной, как у всех лабрадоров, натурой. Во время собраний он непринужденно расхаживал по комнате, щедро облизывая присутствующих и получая в ответ сердечные объятия и угощение со стола.

Во время одной из таких встреч члены Клуба выбрали Честера «Мужчиной года»; они по достоинству оценили его непревзойденные достоинства — как собачьи, так и мужские — и вручили ему большущий кусок мяса в качестве приза.

— Он верный, ласковый, надежный и честный, — с гордостью сказала его хозяйка Дженис, — таким и должен быть настоящий мужчина.

— К сожалению, таких нечасто встретишь, — добавила Синтия.

Исследования, проведенные ведущей ветеринарной академией США, свидетельствуют о том, что более половины замужних женщин получают основную эмоциональную поддержку от собственных собак, а отнюдь не от спутников жизни. (В марте 2001 года «Нью-Йорк Таймс» опубликовала аналогичные результаты собственного исследования). По словам опрошенных женщин, собаки понимают их лучше, чем другие члены семьи. Более 80% убеждены, что собаки любят их «бескорыстно» и сохранят им верность, «несмотря ни на что». При этом около половины респондентов утверждали, что не могут сказать того же о своих супругах.

Дженис по секрету рассказала мне, что одна из женщин, входившая в их группу — имени она не назвала — после особенно напряженного разговора со своим бывшим мужем предложила вывести собак из дома, чтобы они помочились на его фотографию.

Впрочем, Честер отказался в этом участвовать, еще раз продемонстрировав всем, что обида и злость — бесплодные и нездоровые чувства.

— Честер у нас на первых ролях, — торжественно объявила Рейчел. — Он не позволяет нам забыть о том, что и мужчина может быть достойным человеком.

Несмотря на разнородность аудитории, атмосфера была вполне непринужденной, женщины чувствовали себя комфортно.

— Я очень дорожу нашими встречами, — призналась Рейчел. — Здесь собрались потрясающие женщины со своими собаками, и мне приятно ощущение, что мы в одной лодке. С ними я не чувствую себя обреченной. — Трудно представить, чтобы мужчины — с собаками или без, — пережив развод, объединились в подобный клуб.

Этот пример может служить иллюстрацией гипотезы о новой роли собаки, ставшей спутником или компаньоном, который, вступая в эмоциональный контакт с человеком, тем самым помогает ему сохранять душевное равновесие в тяжелой жизненной ситуации.

Однако, обращаясь за поддержкой к своим питомцам, члены Клуба разведенных собачниц не отворачивались и от людей, понимая, что возможности собак ограничены.

Новая работа собак таит в себе скрытые опасности. Многие исследователи сообщают о том, что люди, нуждающиеся в эмоциональной поддержке, получают ее от своих питомцев, однако лишь немногие задумываются над вопросом, насколько собаки подходят на эту роль. Если они являются социальными паразитами, которые демонстрируют эмоции, сходные с человеческими и благодаря этому манипулируют людьми, наши отношения нельзя считать полноценными. С другой стороны, собаки не могут сменить работу или записаться к психоаналитику, так что все козыри на руках у человека.

В некоторых случаях люди связывают со своими питомцами завышенные ожидания и ставят перед ними непосильные задачи, обрекая себя на неизбежное разочарование. Но женщины из Клуба разведенных собачниц проявляли поразительное здравомыслие: они сознавали, что оказались в сложной ситуации и нуждаются в поддержке; но вместе с тем понимали, что не могут полагаться в этом только на собак. Они не впали в эмоциональную зависимость от своих подопечных. Эти женщины стремились иметь семью, им хотелось, чтобы рядом было живое существо, с которым можно поговорить.

Собаки, и это общеизвестный факт, подходят на эту роль. В сложный жизненный период, когда эти женщины были особенно уязвимы, собаки сделали для них то, что было им под силу: поддержали своей любовью и создали ощущение защищенности.

Синтия заметила, что Гасти — единственное существо, которое она может впустить в ванную, не раздражаясь от присутствия постороннего, и не ругает собаку, даже когда та укладывается на полотенце. Когда она пыталась втиснуться в прошлогодние наряды, то не стеснялась делать это на глазах у Гасти. Однако ей не хотелось бы, чтобы свидетелями этого занятия стали ее дети или — тем более — мужчина.

— Гасти ходит за мной по всему дому. Я не заставляю его — ему просто нравится быть рядом. Думаю, это приятно каждому хозяину, но я сейчас рада вдвойне: мне необходимо восстановить свою способность доверять другим. Мне нужно снова обрести уверенность в том, что рядом со мной еще появится мужчина, и я смогу поверить ему. На мой взгляд, собаки не дают погибнуть той части нашей души, которая отвечает за способность любить.

Эти женщины знали — из книг, от психотерапевтов, друг от друга, — что придется пройти через период озлобленности, одиночества, депрессии, потери ориентиров, бездействия. Они надеялись, что собака им в этом поможет.

— И оказались правы, — подытожила Дженис. — Иногда из-за всей этой неразберихи наваливается такая депрессия, что просто нет сил, даже на детей. Я слышала от многих, что они не заводят собаку, потому что не хотят ходить на прогулки морозными зимними вечерами. Но я завела собаку именно для того, чтобы заставить себя подниматься и выходить на эту самую прогулку три или даже четыре раза в день, и это пошло мне на пользу.

Это пошло на пользу не только Синтии. Джон Арчер, британский психолог, по мнению которого собак следует отнести к самым изощренным социальным паразитам, в 1996 году опубликовал статью в журнале «Эволюция и поведение человека»; в ней он утверждает, что устройство современного западного общества способствует неуклонному укреплению уз, связывающих людей и их питомцев. Мобильность и участившиеся разводы подтачивают семью, приводя к постепенному распаду больших, разветвленных семейств. Очевидно, в наши дни эта тенденция приближается к своему логическому итогу, поскольку люди все чаще предпочитают жить в одиночестве.

«Существует множество доказательств, подтверждающих мнение о том, что при недостатке общения с себе подобными люди склонны к созданию самых тесных отношений со своими домашними животными, — я имею в виду одиноких и разведенных», — отмечает Арчер. Этот факт особенно очевиден при сравнении с семьями, имеющими детей. Женщины без семьи чувствуют себя гораздо менее одинокими, если у них есть собака. Арчеру не удалось найти подтверждение распространенному мнению, что люди, ищущие поддержки у собак, испытывают затруднения в общении с другими людьми; зато он выяснил, что у холостяков и разведенных наблюдается более стойкая привязанность к их подопечным.

Еще в 1962 году такой тип союза, который впоследствии открыли для себя члены Клуба разведенных собачниц, стал предметом научного анализа. В статье, опубликованной в «American Journal of Psychiatry» психиатр А. Сигел объяснял, что наличие собаки помогает добиться хороших результатов такого рода терапии: «Животные не судят нас…, не пытаются нас запугать, не предъявляют требований, не демонстрируют своего превосходства постоянными критическими замечаниями. Они дают своему хозяину возможность ощутить собственную значимость».

В 1995 Пэт Сейбл выступила по тому же вопросу на страницах «Journal of the National Association of Social Workers». По ее данным, наличие животного в доме повышает самооценку, дает ощущение защищенности, помогает преодолеть одиночество и чувство оторванности от мира. Сейбл особо отмечает ситуации, связанные с одиночеством, длительной изоляцией от общества или переходные, например, после бракоразводного процесса.

И в Монтклере, и в других городах собаки успешно с этим справлялись.

— Я буду всем рекомендовать психотерапевта моих соседей, — шутила по этому поводу Синтия.

Как выяснилось, она имела в виду весьма примечательную историю. Если — как интуитивно догадались эти женщины, с которыми согласны многочисленные психологи и психиатры — собаки помогают человеку пережить крушение брака, то, может быть, с их помощью супружеские пары способны избежать судьбы, постигшей членов Клуба разведенных собачниц? Синтия рассказала нам историю своих соседей, Стива и Мелани Кабраль, которые позднее согласились встретиться со мной.

Супруги Кабраль — она честолюбивый новеллист, он редактор крупной кинокомпании — поженились три года назад и, столкнувшись с некоторыми проблемами, с удивлением обнаружили, что сидят в кабинете психотерапевта, специализирующегося на семейных отношениях.

— Нельзя сказать, что мы не любили друг друга, — поспешила уточнить Мелани, — но нам было необходимо разобраться с кое-какими недоразумениями.

— Когда Стив говорил «нет», я говорила «да», — так она описала суть возникших между ними разногласий. У них были совершенно разные интересы. Дома после работы он часами смотрел фильмы или спортивные передачи, а она была фанатиком фитнеса, увлекалась походами, в том числе на лыжах, пробегала по три мили ежедневно.

Общительная Мелани с удовольствием заводила знакомства, а ее муж представлял собой классический тип интроверта.

Все это казалось им не стоящим внимания, потому что они рассчитывали вскоре посвятить себя заботам о большой семье, о которой оба мечтали. Они приобрели дом с тремя спальнями и огороженным участком, достаточно просторным, чтобы установить там качели и песочницу; к тому же дом находился поблизости от школы. После нескольких неудачных попыток завести ребенка выяснилось, что их способность к деторождению под вопросом.

Было не совсем ясно, смогут ли они иметь собственных детей или им придется усыновить ребенка. Чтобы получить окончательный ответ, нужно было проделать серию изнурительных и дорогостоящих исследований, которая займет, как минимум, пару лет. В полном смятении супруги обратились к психотерапевту, который провел с каждым из них индивидуальную беседу, после чего пригласил в свой кабинет обоих. Незадолго до окончания разговора, во время которого они успели затронуть массу серьезных вопросов, психотерапевт задал им вопрос:

— Вам не приходило в голову завести собаку?

Больше он не заговаривал об этом, и через минуту они расстались. Однако, вернувшись домой, супруги продолжили обсуждение этой идеи.

— У нас как будто открылись глаза, — сказала мне Мелани. — Собака сможет объединить нас, а мы пока выясним, будут ли у нас дети. Она станет тем существом, которое полюбим мы оба, тем, кто полюбит нас, соединит воедино…

Три недели спустя они отправились в приют на Лонг Айленд, поднявшись еще до рассвета, чтобы к моменту открытия быть первыми в очереди. Там они взяли двухлетнего золотистого ретривера по кличке Лола — ее фотография была помещена на сайте Petfinder.com.

— Вот вам любовь с первого взгляда, — обернулся ко мне Стив, когда Лола ткнулась ему в руку, а потом вскочила на диван, где сидели супруги. — Мы понравились ей с самого начала.

Возможно, психотерапевт имел в виду то о чем писала Дороти Берлингхэм в своих «Близнецах»: глубоко укоренившуюся всеобщую потребность в любви и преданности, стремление найти понимающее существо, которое не станет вас судить. Невозможно вспомнить все случаи, когда мне приходилось слышать от людей о всепоглощающей и верной любви, которую дарит им их собака. Может быть, такое утверждение не вполне соответствует действительности, но для человека это обстоятельство зачастую является решающим.

Когда Лола прибыла домой, вскрылись серьезные проблемы — собака была необученной и страдала ожирением. Она рвалась с поводка, не слушала команд, прыгала на мебель и людей, подбирала и съедала все, что не было прибито гвоздями.

По словам Стива, психиатр оказался настоящим гением. Лола была именно тем, в чем они нуждались в этот сложный период. Они оба от души полюбили собаку, и их брак получил объект концентрации, в котором нуждался.

Теперь все споры о том, как провести свободное время, остались позади. Стив забросил свои домашние развлечения и вместе с Мелани водил Лолу на прогулки. Они стали посещать двухнедельный начальный курс дрессировки в центре на Мэдисон, а затем записались на следующий, выбрав самого опытного инструктора.

Теперь их дом и двор были усеяны мячами и игрушками. По выходным все вместе отправлялись на побережье, чтобы Лола могла побегать по пляжу. Посчитав, что энергичной и общительной собаке необходима компания, они присоединились к группе других собаководов, живших по соседству.

— Как будто нам ее послали свыше, — заметила Мелани. — Понимаю, что это звучит странно, но оказалось, что она — именно то, что нам было нужно. Мы оба обожаем ее. Она так радуется, когда мы возвращаемся домой. Поверьте, мы не сумасшедшие, но Лола стала связующим звеном, в котором мы так нуждались в тот момент.

Стив поспешил добавить, что собака не решает всех проблем.

Они по-прежнему мечтают иметь детей, и если повезет — не одного, это для них принципиальный вопрос (в случае неудачи они собирались усыновить ребенка). Но теперь их брак вне опасности, и советы врачей им больше не нужны.

Есть вероятность, что подобное участие собаки в сохранении брака является проявлением общей тенденции.

В майском номере журнала «American Demographics» за 2002 год приводится сообщение о резком взлете зооиндустрии, что связано с затрагивающими владельцев животных изменениями в демографической ситуации. Только треть этих людей состоит в браке и имеет детей. Все чаще домашних животных заводят молодые пары — в качестве «теста на совместимость» перед тем, как обзавестись детьми.

Замужние «наседки», занимающие противоположный конец демографической шкалы, заводят собак, чтобы заполнить опустевшие гнезда. Так же поступают одинокие люди, особенно после развода, смерти супруга или родителей.

«Эти изменения, — заключает автор статьи, — способствовали возникновению фактора, который, по мнению экспертов, является решающим в развитии зооиндустрии: речь идет о возрастающей склонности человека к антропоморфизму и очеловечиванию своего домашнего любимца».

Однако у стремления использовать собаку в качестве суррогата для эмоционального общения есть и негативная сторона, ярко проявляющаяся, когда потребность в таком общении отпадает или снижается; это видно на примере Рашмора, хозяин которого умер, а вдова собралась снова выйти замуж.

Кэролин позвонила Рейчел, чтобы сообщить о своем решении вернуться в Бруклин, — ей хотелось быть поближе к друзьям. В доме, куда она собралась переехать, не разрешалось держать собак, поэтому она договорилась, что отправит Шарптона к сестре, жившей на юге Вирджинии. Сестра Кэролин знала Шарптона и любила его, к тому же в ее владении было целых восемь акров земли, где он мог целыми днями охотиться на кроликов. Вот только Кэролин опасалась, что соседи негативно отнесутся к кличке ее собаки.

— Они могут и обидеться, — сказала она. — Но все равно, я уверена, что ему там будет хорошо, а потом, кто знает, может быть, через год-два я и сама туда уеду.

Клуб постепенно умирал.

Салли, всегда державшаяся немножко в стороне, нашла общий язык со своей коллегой. Прочие члены Клуба отнеслись к этому с одобрением. Однако новая подруга страдала аллергией на шерсть, поэтому с Кристи, и без того заброшенной, пришлось расстаться. Салли отнеслась к делу со всей ответственностью: поместила объявления в местной газете и лично провела отбор кандидатов. В конце концов, она нашла молодую пару, обладавшую некоторым опытом в обращении с собаками. Оба супруга мечтали о пуделе. Синтия надеялась, что перемены пойдут собаке во благо.

Дженис, регулярно посещавшая стадион возле школы, где училась ее дочь, познакомилась с симпатичным любителем собак и значительно сократила свое присутствие на собраниях. Отсутствие Честера, игравшего роль идеального мужчины, стало серьезной утратой для Клуба. А пес был без ума от нового увлечения Дженис. Однажды вечером она потрясла подруг, когда, рассказывая им о новом приятеле, воспользовалась теми же эпитетами, которыми описывала достоинства Честера: «любящий, надежный, внушающий доверие и не слишком умный».

Женщины единодушно согласились, что лучшего и желать нельзя.

— Честер теперь ходит на охоту и плавает, — в полном восторге рассказывала Дженис. — Иногда мне кажется, что Эл сошелся со мной, чтобы быть поближе к собаке.

Заметно сократившаяся группа планировала закатить обед в честь Кэролин, но в последнюю минуту виновнице торжестве пришлось все отменить из-за каких-то проблем на службе. Рэйчел предположила, что она просто испугалась очередного раунда прощаний. В октябре Кэролин уехала из Монтклера, и с тех пор бывшие подруги ничего о ней не знают.

Члены клуба подумывали о том, чтобы пополнить свои ряды, приняв Даниэллу, подругу Синтии, как раз подумывавшую о разводе.

— Давайте примем кого-нибудь, кто сам решился на развод, а не был поставлен противной стороной перед фактом, — эта фраза стала излюбленной шуткой Синтии.

Подруги устроили смотрины, пригласив Даниэллу на совместную прогулку, но, в конце концов, решили оставить все, как было.

Даниэлла всем понравилась, зато ее шнауцер оказался просто невыносим: сначала прикусил Честера, потом задирался к Авиве. Члены клуба устали от разногласий.

— Нет уж, спасибо, — подытожила Рейчел. — Если бы мы искали войны, то обратились бы к своим бывшим.