Собака Метцгера

Глава 20

Дотронувшись до дверной ручки, Портерфилд ощутил, как она сама собой поворачивается. Он отошел наблюдая. Дверь отворилась, и взору Портерфилда предстал долговязый молодой человек в сером костюме, утыканном какими-то дурацкими значками, на шее болталось что-то вроде слухового аппарата (видимо рация), на пряжке ремня, видневшегося из-под расстегнутого пиджака, висел сигнализатор.

— О Боже, — пробормотал Портерфилд.

— Сэр? — вежливо откликнулся юноша, пытаясь левой рукой вытянуть антенну рации.

— Ничего. — Портерфилд вошел в зал заседаний.

На сей раз рабочая группа теснилась на дальнем конце стола. Напротив сидели трое мужчин и пара женщин, со страшной скоростью листавшие бумаги, подносимые взад-вперед сновавшими курьерами. Портерфилд на минуту застыл, наблюдая, как дама сноровисто не то подписывала, не то помечала страницы, затем передавала их посыльному, который мчался от нее к Пайнсу, бегло просматривавшему документы с важным видом.

Ловко увернувшись от парочки торопливых посыльных, Портерфилд направился к своему месту во главе стола. Все взглянули на него, сохраняя на лицах прежние выражения: видно, то, что до этого говорил Пайнс, намекало на успешное и скорое завершение операции. На усталом морщинистом лице Голдшмидта было написано отвращение, Кирнс явно волновался.

— Если сломать стену, здесь поместится еще больше народу, — сообщил Портерфилд.

— Садитесь рядом с директорским местом, — отрывисто распорядился Пайнс, откидываясь в кресле.

Портерфилд обернулся и обнаружил, что долговязый юнец с рацией почтительно распахивает дверь, в которую входит Сам, сопровождаемый двумя парнями, у каждого рация в левом ухе. Директор шествовал, держа руки в карманах, словно подчеркивая факт, что он здесь ничего не подписывал и ничего отсюда не выносил.

— Как дела? — любезно поинтересовался он.

— Ждали вас, — откликнулся Пайнс. — Самолет, вылетевший сегодня вечером, прибывает в четыре пятнадцать в Сан-Франциско.

— Самолет? — изумился Портерфилд. — Я надеюсь, это не та идиотская задумка с русскими заложниками?

Пайнс натянуто улыбнулся, но за него ответил директор:

— По вопросам стратегии мнения всегда разнятся. Откуда Бену было знать, что план принадлежит мне, впрочем, это ничего не меняет. Я знаю, что, если вы даже и не согласны, план все равно будет приведен в исполнение наилучшим образом.

— Да, — добавил Пайнс, — это дело нескольких часов. Группа уже на месте и ждет указаний.

— Отлично, — заявил Портерфилд, отодвигая кресло, — значит, в моих услугах вы не нуждаетесь.

— Нуждаемся, Бен, — внушительно проговорил директор. — Это мощная операция, но полной уверенности нет. Всякий раз, когда имеешь дело с русскими, ждешь от них неожиданностей.

— Тем более нам следует направить свои усилия на более подходящие вещи.

Улыбка сползла с директорской физиономии:

— Вы даже не узнали, в чем состоит наш план.

Портерфилд сложил руки на груди в ожидании информации.

— Это чрезвычайно остроумно разработанный план! В четыре пятнадцать в Сан-Франциско прибывает самолет Аэрофлота, который встречает группа сотрудников, прекрасно известных русским. Они провожают гостей в дипломатические апартаменты, заказывают им обед, выпивку — много выпивки, и прочее.

— Ну и?..

— Так вот, вскоре русское консульство начинает проявлять беспокойство и проверять их контакты в отеле. Через несколько часов забеспокоится и Москва. Но никто не будет ничего знать, поскольку никто не видел их прибытия и отъезда. Когда Москва, наконец, выразит желание вернуть бумаги Донахью, делегацию привезут в отель. Они даже не узнают, что были задержаны. В Москве все поймут, но не смогут сделать никаких заявлений.

— А если Москва не предложит вернуть бумаги?

— На случай непредвиденных обстоятельств разработан ряд проектов. Наготове будет стоять заправленный реактивный самолет, чтобы вывезти их в случае необходимости. Приготовлены четыре автомобиля — если мы примем решение разбить делегатов. Пайнс, я ничего не упустил?

— Кажется, ничего. Нужно получить бумаги к полуночи.

— А как приостановить изготовление копий?

— В этом вся прелесть. Это сложнее, чем заполучить бумаги и вора. Ведь вся проблема не в бумагах, а в возможности их использования. Так вот, после этой операции они не посмеют больше вытворять такие вещи, потому что мы отреагируем как следует! Через эти бумаги они узнали имена нескольких агентов в нескольких государствах — скрывать случившееся уже поздно. Но мы дадим понять, что тоже знаем их агентов, а дальше будем ждать реакции. Если они ничего не предпримут, то и мы ничего не предпримем. Через какое-то время агентов переместят, и все придет в норму. — Директор сделал паузу. — Итак?..

— Итак, — начал было Портерфилд, но тут вмешался Голдшмидт:

— Дайте мне высказаться! Этот план глуп во всех смыслах. Присмотритесь хотя бы к тому факту, что посылать запутанные требования о выкупе совершенно не в стиле русских. Все делается непрофессионально. Кто к этому подключен, кроме вас?

Портерфилд наблюдал за посыльными, озабоченно сновавшими вокруг стола с бумагами в руках. Вот один передал что-то Марии Хуртадо, ассистентке Кирнса по Латинской Америке. Тем временем Пайнс передал Голдшмидту список имен, и тот, быстро пробежав его глазами, обратился к Портерфилду:

— Полюбуйтесь, Бен.

— Молнар?

— Он самый.

— Создатель взрывающегося президента?

— О чем, черт возьми, вы говорите? — возмутился Пайнс, дергая уголком рта.

— Это было еще до вас, — пояснил Голдшмидт. — Молнару принадлежал проект по изготовлению куклы, изображающей президента, но напичканной двумя сотнями фунтов тритонола.

— Для чего, черт возьми?

— Чтобы убить убийц. Понимаете, на парадах, церемониях…

— Но это бы убило всех на сотни ярдов!

— Точно. Классный был бы гамбургер. Если бы мы такого сделали, то следующим шагом был бы ядерный президент. Полагаю, это наше большое упущение. Приятно видеть, что для Молнара нашлось-таки занятие.

— Не стоит ставить крест на человеке за одну плохую идею, — тихо произнес директор. — Он был нам весьма полезен.

Портерфилд заметил, что лицо Марии Хуртадо неожиданно изменилось: черные брови нахмурились, а глаза расширились от волнения. Не отрывая глаз от листка бумаги, она встала и поднесла его Кирнсу.

Директор продолжал:

— Хотелось бы использовать последующие часы, чтобы лучше выявить все преимущества этой операции. Некоторые детали еще нуждаются в дополнительной проработке, у нас есть по некоторым аспектам широкий диапазон выбора…

— Извините, — начал Кирнс.

— Минутку. — Директор величественно поднял руку. — Хотелось бы небольшого интеллектуального всплеска. Подключите наших лучших сотрудников. Если у кого-то появится достойная идея, мы ее передадим остальным группам. В чем дело, Кирнс?

— Поступила новая информация. Сегодня утром в мексиканской «Вокс попули» появилась эта статья. Разрешите, я зачитаю наиболее важные части: «Министерство образования сообщает следующие цифры. В этом году в начальных и средних школах зарегистрировано более пятнадцати миллионов учеников. По данным министерства, эта цифра превышает все предыдущие показатели. В специальной части отчета говорится, что ожидается продолжение роста числа учащихся. Вместе с тем рост числа квалифицированных педагогов идет намного медленнее. На данный момент лицензией обладают 619 352 учителя».

— Мария, сколько проверок уже сделано? — встрепенулся Портерфилд.

— «Вокс попули» в Икстапе, единственная газета в Мексике, осветившая эти цифры. У нее тысяч тридцать подписчиков.

— Сам по себе отчет реален? — поинтересовался Голдшмидт.

— Мы пока не знаем. Вообще цифры примерно совпадают. В школах Мексики пятнадцать миллионов детей и около шестисот тысяч учителей. Пока наши люди не получили подтверждения от мексиканского министерства образования, но они работают над этим.

Посыльные приходили и уходили, а долговязый молодой человек в дверях хмурился, когда его наушники издавали писк. Толпа посыльных образовалась за пустым креслом Марии Хуртадо, пока Кирнс жестом не пригласил их подойти.

— Тут сообщают, что отчет действительно пришел откуда-то из министерства образования как эксклюзивный для «Вокс попули».

Мария Хуртадо положила перед собой лист и просмотрела еще раз:

— Цифра по количеству учителей неточная. Их почти шестьсот тридцать тысяч.

— Спасибо, Мария, — поблагодарил Кирнс. — Это явно правительственное сообщение, а не платное объявление.

— Понятно не до конца, — проговорил директор. — Что все-таки это означает?

— Напротив, все понятно, — неожиданно раздался голос Портерфилда. — Это означает, что следует отменить операцию в Сан-Франциско и заняться делом.

— Точно, — кивнул Голдшмидт. — С самого начала идея была дурной, а теперь яснее ясного, что бумаги не у русских. Мы бы здорово влипли.

— Так у них нет бумаг? — переспросил директор.

— Во всяком случае, еще нет.

— Конечно нет, — подтвердил Портерфилд, — иначе мексиканское правительство не предлагало бы за них пятнадцать миллионов.

Директор мрачно обвел глазами присутствующих:

— На сегодняшнем утреннем заседании необходимо еще раз прояснить все альтернативы и сделать оптимальный выбор. Поэтому я пригласил специалистов, которые поделятся своими соображениями.

— Молнар! — шепнул Голдшмидт Портерфилду.

— Я слышал, — проговорил директор, — именно это и имелось в виду. Итак, первый из них — мистер Боб.

— Мистер Боб?

— Это — последнее имя, побыстрее забудьте его. Итак, Боб неоднократно принимал участие в акциях, связанных с похищением и выкупом, так что…

— А он знает, что может последовать за этим?

Но тут дверь отворилась, и абсолютно лысый мужчина в хорошо сшитом деловом синем костюме в тонкую полоску отрекомендовался:

— День добрый, я мистер Боб. Вы готовы меня выслушать?

— Полагаю, что — да, мистер Боб, — величаво произнес директор и тут же нахмурил брови, словно сказал что-то не то. — Но мы, похоже, отстаем от графика, поэтому попрошу вас — только самое существенное.

— Это возможно. — Боб уселся рядом с директором и начал: — Итак, речь зашла о деньгах. Остановите меня, если я заговорю слишком быстро. Если что-то понадобится уточнить, спрашивайте. Если я понадоблюсь снова, звоните 9559. В общем, в подобных случаях ваш козырь — деньги. Похитители от них никуда не денутся — не потеряют, не уйдут. Расплатитесь с ними говорящими деньгами, и деньги расскажут вам, кто они.

— Какие сейчас используются? — задал вопрос Портерфилд.

— Их три вида: фальшивые, помеченные и обработанные.

— Обработанные? — вклинился Кирнс, как будто только что очнулся.

— Химически обработанные. Купюры можно обработать тремя способами: ядом, компонентами биологического оружия, химическими разрушителями.

— Деньги что — разрушаются?

— Конечно, это же лишь краска и бумага. Купюры выцветают от отбеливателей, становятся клейкими и влажными от некоторых растворов, от соответствующих смесей горят. Это может произойти не сразу, а через какое-то время, поэтому следует проявлять осторожность.

— Мистер Боб, а что вы порекомендуете для крупной партии денег, — энергично воскликнул директор, — для выкупа в пятнадцать миллионов долларов? Фальшивые купюры?

— Возможно, — отозвался Боб, — но с ними бывают проблемы. Беда в том, что у нас их всего два вида — высший и низший сорта. Купюры низшего сорта обманут только тех, кто почти не видел настоящих американских купюр, их нельзя сбыть даже в супермаркете. Но деньги высшего сорта — еще большая ошибка, ведь их стоимость чрезвычайно высока, но при этом любое приличное оборудование покажет фальшивку. Мой совет — используйте обработанные. Мы порекомендуем химиков — разумеется, за плату. Впрочем, химики нынче дешевы.

— Кажется, мы напрасно тратим время мистера Боба, — сказал Портерфилд. — Сейчас время — деньги. Мы заплатим выкуп людям, которые живут в этой стране, возможно, захотят положить их в банк или потратить здесь. Кроме того, они могут попытаться сохранить часть того, что мы собираемся выкупить.

— Значит, так. — Мистер Боб уставился в потолок. — Биологическое оружие отпадает — не хватало только эпидемии в собственной стране; фальшивки далеко не всегда срабатывают; помеченные тоже не годятся — мы не уверены, что все участники будут их трогать. Так вы полагаете, что они могут отдать вам не все?

— Похоже на то, — скривился директор.

— Тогда единственная надежда — однодолларовые банкноты. Того, кто их перевозит, легко выследить. — И мистер Боб встал.

— Постойте, — поднял руку директор. — А как насчет упаковки? Ее нельзя использовать — нанести электронные сигналы или что-то в этом роде?

— Увы, — ответствовал мистер Боб. — В мировой истории еще не было вымогателей, которые хранили бы выкуп в той упаковке, в которой получили его. Раз уж они требуют деньги, значит, знают, куда их положить. Похоже, что деньги — не решение вашей проблемы. — И, кивнув, мистер Боб направился к двери.

— Кто следующий? — ехидно поинтересовался Голдшмидт. — Сверхметкие стрелки или лилипутский спецназ в форме пожарников?

Директор поиграл скулами и сел в глубокой задумчивости.