Собирай меня по осколкам

Глава 41 - Маша

Тридцатого декабря мы поехали по магазинам. Я планировала тридцать первого к отцу наведаться, а потом уже домой вернуться и вместе с Тимуром встречать праздник. Однако готовить придется заранее, иначе не успею. К счастью, Авдеев не отказался помочь, хотя из помощи предложил разве что чистку овощей и нарезку. К мясу сказал, не притронется. Слизкое очень. Ну, я спросить не стала, потому что как по мне лучше мясо резать, чем с картошкой возиться.

В гипере еще очереди были, атас. Кажется, весь город приехал затариваться. Мы тоже, правда, набрали целую тележку, хотя подумаешь – два человека. Куда столько еды? Но Тимура было не остановить. Ему и салатик подавай, и грибочки, и помидорки. Ехать голодным – заведомое поражение. В следующий раз обязательно покормлю его перед походом по продуктовым.

Авдеев еще взял виски себе, отцу в подарок, Илье. Одного только ирландского напитка на шесть тысяч вышло. Я, конечно, покачала головой, но отговаривать не стала. Праздник же.

Домой вернулись почти в семь. Думали у меня останемся ночевать, заодно с подготовками все устроим, а Тиму неожиданно позвонили с работы, той самой, о которой я до сих пор почти ничего не знала. Только что фирма в Израиле находится и связана с IT-сферой. Выяснилось, какие-то там сроки горят и надо срочно сегодня до полуночи сдать материал. Тимур обещался помочь. В итоге заготовками занимались у него, ну как занимались, я занималась. Авдеев ковырялся в компьютере, не поднимая головы.

Он даже от ужина отказался, мол, занят, потом. Пришлось поставить рядышком тарелку с картошкой и мясом, вилочку положить аккуратно. Запах взял свое и Тим начал медленно ковырять. Так и поел, не отдирая глаз от монитора. Потом, правда, заулыбался, подошел ко мне сзади, обнял, полез целоваться.

- Чтобы я без тебя делал, Маша, - шептал на ушко. От желанной близости спину осыпало мурашками, а внизу живота сладко изнывало. Я повернулась, обвила вокруг шеи Тимура, привстала на носочки, потому что он был гораздо выше, и легонько коснулась любимых губ.

- Умер бы от голодного обморока, - ответила нежно. Тим тоже наклонился, скользнул ладошками под мою майку, прижимая ближе к себе. Вот умел он – заводить с пол оборота.

- Надо тогда до конца исправлять ситуацию по голоданию, любимая.

- Это намек?

- Это предложение, - промурлыкал Авдеев. Подхватил меня неожиданно на руки и понес в комнату. Мы вновь прильнули губами друг к другу, переходя от сладкой нежности к безумной страсти. Тим шептал мое имя, и постоянно повторял: моя… единственная… самая… Его реплики возбуждали и заставляли сходить с ума. Я постанывала, царапала ему спину, сминала плечи и оттягивала волосы на затылке. А потом наступил яркий всплеск, подобно вспышке, тело напрягалось и моментально размякло. В этот раз я завершила наш путь первой. Но Авдеев не отстал, буквально через пару секунд и он раскрасневшийся плюхнулся рядом.

- Что? – спросил, замечая, как я тихо хихикаю.

- Не знаю, просто… - отвечала смущенно. Сама не понимала, почему вдруг стало смешно. Мне хотелось громко смеяться, в голос, до хрипа. Без всякого объяснения. С одной стороны вроде стыдно, а с другой, ничего не могла с собой поделать.

- Это у тебя так оргазм видимо проявляется, - усмехнулся Тим, за что получил локтем в бок.

- Иди ты, - буркнула, накинув на себя одеяло.

- А ведь идея, пошли вместе в душ?

- Нет.

- Ну и ладно! Поду тогда один. Вредина! – игриво и в то же время с нотками фырчаний произнес Тим. Подскочил с кровати, блеснув передо мной своим шикарным телом, и скрылся в коридоре.

Остаток вечера мы почти не разговаривали: Тимур работал, а я крутилась на кухне. Отцу позвонила, маме, продукты сварила для салатов. Какие-то даже порезала, и замариновала крылья в вине. Чтобы завтра проще было.

К десяти меня разморило, разболелась голова, и я плюхнулась на кровать. Авдеев лишь в этот момент оторвался от монитора, подошел, чмокнул в висок и пожелал приятных снов. Жаль, конечно, засыпать без него. Но работа! Тут ничего не попишешь.

Спала я некрепко, сны разные снились: то бегу от чего-то, то падаю в пропасть, то брожу по какому-то старому дому, дохожу до дверей, а та не открываются. В общем, ерунда, но состояние из-за этой ерунды, разбитое по итогу.

Когда проснулась, Тим лежал рядышком, правда спиной ко мне. Мирно посапывал. Я потянулась к телефону, глянула на часы: почти семь. Решила не валяться больше, да и бока болят. Встала, взяла вещи, прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить своего трудягу, и шмыгнула в душ. Прохладные капли дали бодрости, подняли настроение. Захотелось сразу что-то делать, или наоборот устроить релакс: почитать, например.

Однако выбрала готовку. Зашла на кухню, включила чайник. На столе стоял ноут Тимура, открытый. Видимо ночью перебрался сюда, чтобы не шуметь. Я зевнула, уселась на стул, провела по тачпаду. Гляну погоду, интересно снег будет или нет. Все-таки Новый год со снегом гораздо приятней, да и атмосфера создается – волшебства.

Экран загорелся моментально, без всяких паролей. Передо мной открылась вкладка почты. Наверное, я бы не стала заострять внимание, если бы там большими красными буквами не высвечивало: «Тим, бро, билеты во вложении».

Любопытство взяло вверх, я чуть наклонилась. Нет, нехорошо читать чужие переписки. Но это же мой Тимур. Между нами нет секретов. Не думаю, что он обидится.

Я облизнула засохшие губы, медленно проходя глазами, по словам, из которых собирались непонятные предложения.

«Привет, дружище! Как твой перевод? Оформил доки? Возвращаешься по нашу душеньку? Билеты я купил, рейс правда на день раньше. Там какие-то траблы с пересадками, так что взял на себя смелость и чуть двинул даты. Надеюсь, ты меня не покусаешь за это. Кстати, вчера видел твою Кайлу. Она прям похорошела. Хотя может мне просто надо купить очки. Ладно, дружище! Очень ждем тебя. Скучаем и пламенно обнимаем. Твой бесконечно любящий Арни!»

Я перечитала, раз пять, а то и больше. Никак не могла понять, что значит это письмо, что за «твоя» Кайла? И… билеты. В груди все сжалось, я постаралась сделать глубокий вдох, но почему-то не могла насытиться кислородом. Трясущимися пальцами нажала на вложение.

Билеты. Настоящие. До Израиля. На третье января.

Выходит, он уезжает? Если подумать, если… почему я не обратила внимания на фразы про перевод. Ведь Тимур говорил несколько раз, что переведется. Но… никогда не говорил про другую страну. Его там ждут… Девушка ждет? А я…

А как же я?..

С глаз покатились слезы. Кажется, они обжигали кожу. Кажется, у меня разрывалась душа, вместе с непонимающим глупым сердцем. Что ж это… Получается, опять? Он опять предал меня?

Поиграл и теперь уезжает?

Я поднялась со стула, но ноги тут же подкосило, и хорошо успела ухватиться за край стола, иначе упала бы камнем вниз. Хотя может лучше бы и упала. Говорят, физическая боль заглушает душевную.

Почему он так со мной? Почему…

Мне вдруг захотелось ворваться в комнату, схватить еще за грудки и спросить, когда он планировал сказать правду, когда собирался посмеяться в глаза глупой дурочке. У него вообще сердце есть? Разве можно…

Я ведь, в самом деле, поверила, что мы не ошибка. Я отпустила ту боль, я позволила себе шагнуть в неизвестность, пусть и боялась. Уверяла, Тимур не будет рисковать собой ради дурацких развлечений. Выходит… А может это был очередной спектакль? Пыль. Я неожиданно сама себе показалась пылью. Дунь и навсегда исчезну.

Мне было тяжело дышать, в ушах стоял гул от обезумевшего сердца. Я продолжала перечитывать сообщение на экране, продолжала пытаться найти опровержение, но ничего не находилось.

Кое-как на негнущихся ногах я подошла к комнате, где он спал, потянулась к ручке, но резко остановилась. Вспомнила все те, нежности, что Тимур шептал, и поняла – он никогда не говорил о своих чувствах. Ни в школьные годы, ни сейчас.

Рука обессиленно упала, и я попятилась. Обхватила ладошкой рот: еще немного и вопль отчаяния вырвется вместе с нарастающей истерикой.

Нет! Не хочу! Не снова! Второй раз… я… же сгорю от адской боли. Не смогу. Пожалуйста. Я… так люблю его.

Ноги развернулись, по направлению к дверям. Я схватила куртку, спешно завязала зимние кроссовки. Вытащила из сумки карточку. Меня почему-то трясло. Нужно на воздух. А сердце кричит внутри, рвет в клочья любовь - на тысячу осколков.

Хлопнула дверью.

Ступенька через ступеньку.

В глазах пелена, в голове туман. Его голос. Улыбка.

Слезы на щеках.

Я умру… в этот раз я точно умру.