Соблазнитель

Элин Пир

Соблазнитель

Серия: Мужчины севера (книга 4)

Автор: Элин Пир

Название на русском: Соблазнитель

Серия: Мужчины севера_4

Перевод:

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Пролог

Заложник

Северные земли, май 2437 год

Финн

Я считаю себя спокойным, уравновешенным человеком, но что по-настоящему выводит меня из себя, так это люди, мешающие мне спать.

Будучи врачом, я взял на себя долю ночных дежурств, поэтому любая ночь, когда я могу полноценно выспаться, для меня бесценна. В ту ночь, когда я впервые встретил Афину, я был необычайно раздражен и виной тому — недостаток сна.

— Подъем, Финн! — Мой друг и правитель нашей страны — Хан — хлопнул моей дверью и включил свет.

— Кто-нибудь ранен? — спросонья поинтересовался я, приоткрыв только один глаз.

— Пока нет, но если ты не встанешь с кровати и не поможешь мне разгрести тот бардак, который устроил мой придурковатый брат, у нас может начаться война.

Я ухватился за свое одеяло, когда Хан попытался сдернуть его с меня.

— Не дергай, я сплю голым, — предупредил я его, снова зевнув. — Что Магни учинил на этот раз?

— Этот говнюк похитил Мамашу, — пробормотал Хан и принялся расхаживать по моей комнате.

Это прозвучало слишком безумно, чтобы быть правдой, поэтому я снова натянул на голову теплое одеяло. По всей видимости, это был кошмар, мне нужно было просто подумать о чем-нибудь приятном, и все пройдет.

Но Хан не исчез. Наоборот, он подошел к изножью моей кровати и сорвал с меня одеяло.

— Ээээээй!! — заворчал я.

— Ты что, не слышал меня? — закричал он. — Магни похитил Мамашу!

Наконец я открыл оба глаза, сел и потер лицо.

— Ладно. Погоди минуту. Может, я и устал, но мне прекрасно известно, что сейчас не первое апреля, и где бы Магни вообще раздобыл эту Мамашу?

— На Родине, — прошипел Хан, словно это было очевидно. — Одевайся, мне нужно, чтобы ты стал ее защитником.

Покачав головой и снова потерев глаза ладонями, я задался вопросом, как, черт возьми, Магни проник на секретную территорию Родины.

— Хорошо, — сказал я. — Дай мне секунду, чтобы одеться.

Хан все еще расхаживал по моей комнате.

— Как, мать вашу, мне править этой страной, когда мой брат — самый непрошибаемый болван во всем мире? Сначала он теряет свою жену, потом он теряет свой гребаный разум, а теперь он ставит под угрозу наш вековой мирный договор с Родиной.

Через минуту мы спустились по черной лестнице в его кабинет, где в задумчивости сидел Магни. За исключением высокого роста и широких плеч, внешне оба брата были полными противоположностями. Как шахматные фигуры, стоящие перед Магни, один брат был темноволосым, а другой светловолосым.

— Хорошо, вот как мы поступим, — скомандовал Хан. — Финн станет защитником Мамаши, пока я не исправлю этот бардак.

Магни поднялся, упершись кулаками в стол.

— Мне плевать, что ты собрался исправлять, до тех пор, пока не вернешь мне Лауру в обмен на заложницу.

Два брата оживленно обсуждали эту дилемму, пока я ждал, испытывая сочувствие к Магни. Он был моим самым близким другом, и я был свидетелем его отчаяния, когда на прошлой неделе от него сбежала его жена Лаура. Но я никогда не думал, что он решится на столь отчаянный шаг, чтобы ее вернуть.

— Пойдем, — закончил их бурную дискуссию Хан. Но затем он замер у двери, повернулся и сурово зыркнул на меня. — Финн, сейчас не время забавляться и брататься; тебе лучше проявить уважение к этой женщине, иначе она станет доминировать над тобой, как над каким-нибудь сосунком с Родины.

Возмущенный тем, что меня сравнили с одним из женоподобных мужчин Родины, я поморщился и последовал за Ханом ко входу, где стоял наш друг Александр Боулдер с маленькой женщиной.

— Афина, — Хан подошел к маленькой женщине. — Это Финн МакКамхейл. Он мой друг, и я назначил его твоим личным телохранителем, пока ты будешь в моем доме. Учитывая обстоятельства, при которых ты сюда прибыла, я сомневаюсь, что ты будешь чувствовать себя в безопасности рядом с моим братом.

— Привет, — отозвался я и подошел ближе. Мой взгляд остановился на завораживающей татуировке, которая начиналась между бровей женщины и поднималась выше в замысловатом узоре. Ее глаза были настороженными, плечи напряженными, и она ничего не говорила. С щечками цвета наливных яблок и светлой кожей ей было не больше девятнадцати-двадцати лет, и по сравнению с нами, мужчинами, она со своей маленькой фигурой походила на ребенка. Это сразу же пробудило во мне инстинкт защитить слабую женщину, а так как я вообразил, что она напугана, я сверкнул успокаивающей улыбкой, давая понять, что ей нечего меня бояться.

— Я сообщу Совету Родины, что ты здесь и в безопасности, — снова подал голос Хан. — Надеюсь, Лауру быстро нам вернут, чтобы ты могла отправиться домой. — Выражение его лица немного смягчилось. — Возможно, тебе будет приятно услышать, что у нас здесь гостит еще одна женщина с Родины. Она археолог, помогает нам раскапывать старую библиотеку. Сейчас уже поздно, но завтра я позволю тебе встретиться с ней, и, надеюсь, она сможет подтвердить, что мы не так ужасны, как ты сейчас думаешь.

Афина сохраняла невозмутимость.

— Финн, отведи Афину в свою комнату и убедись, что этим вечером она устроиться с комфортом и ей ничего не будет угрожать. Увидимся завтра утром, — проинструктировал Хан.

— Сюда, — произнес я и подал ей знак подниматься по лестнице первой. Она даже не пошевелилась.

— Ты слышала лорда Хана, меня назначили твоим защитником, так что ты должна пойти со мной, — объяснил я.

Молодая девушка открыла рот и заговорила голосом гораздо более глубоким и уверенным, чем я ожидал.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что я пойду с тобой в твою комнату, — заявила она и скрестила руки на груди, как будто у нее была власть.

Обсуждение этого вопроса было бы излишним, и хотя я бы предпочел, чтобы она поднялась по лестнице сама, у меня не возникло проблем с тем, чтобы отнести ее в свою комнату.

— Перестань извиваться, — предупредил я ее, и когда она не послушалась, я шлепнул ее по заднице.

— Опусти меня! — потребовала она, и я это сделал, как только мы оказались в моей комнате.

— Забудь об этом, — предупредил я ее, когда она снова попыталась выйти за дверь. — Эта страна не подходит для женщины, разгуливающей одной. На твоем месте я бы остался здесь, в безопасности.

— В безопасности? — то, как она произнесла это слово, прозвучало скорее, как обвинение. — Думаешь, я не слышала о вас, мужчинах Севера, и о том, что вы делаете с женщинами? Вы жестокие дикари.

— Да, это правда, но в основном по вторникам, а так как уже за полночь, технически сейчас среда.

Ее зеленые глаза сузились до щелочек.

— Ты считаешь себя забавным, так?

— Забавным? — Я пожал плечами. — Вообще-то, я просто устал; уже довольно поздно, а я спал, когда ты прибыла. — Убедившись, что дверь надежно заперта, я вернулся к кровати и снял штаны. — Ты не хочешь рассказать мне, что с тобой случилось? — спросил я, оставшись в трусах и футболке, чтоб не напугать ее.

— Нет, и я отказываюсь оставаться с тобой наедине в этой комнате.

— Слушай, ты можешь отказываться сколько душе угодно, но моя задача — обеспечить твою безопасность, и сейчас самая большая опасность для тебя — это то, что завтра я проснусь более раздраженным, чем когда-либо, потому что не высплюсь. Если ты не хочешь говорить о том, что с тобой случилось, тогда я предлагаю ложиться спать. — Я уже устраивался на своих мягких простынях.

Ее глаза округлились, и она отступила назад.

— Я не буду с тобой спать.

— Конечно, будешь, я твой защитник, к тому же кровать довольно вместительная для нас двоих.

По тому, как ее глаза метались по комнате от окон к дверям, было нетрудно догадаться, что она пыталась найти способ сбежать.

— Ана, — произнес я своим самым елейным голосом. — Успокойся.

— Афина, — рассеянно поправила она меня, подойдя к окну и став ощупывать его, чтобы открыть.

— Мы на третьем этаже, так что, если у тебя нет крыльев под одеждой, я бы не рекомендовал выбираться этим путем, — спокойно заметил я.

Она вернулась к двери, ища способ отпереть ее. Когда у нее ничего не получилось, она начала колотить по ней и звать на помощь.

— Теперь ты ведешь себя грубо, — проворчал я. — Здесь люди, между прочим, пытаются заснуть. Только не говори, что мне придется заткнуть тебе рот кляпом, чтобы ты замолчала.

Злобный взгляд, брошенный Афиной поверх плеча, обвинил меня в том, что я примитивное животное.

У меня глазной нерв дернулся от раздражения. Эта женщина была, возможно, самой красивой из всех, кого я когда-либо видел. Она походила на королеву эльфов из фантастической книги со своими длинными каштаново-рыжими волосами и зелеными глазами. Но она была чертовски высокомерна и явно считала себя намного лучше меня и моего народа.

— Я бы не сказал, что все мы примитивные звери. Каннибализм был запрещен более ста лет назад; а некоторые из нас даже научились пользоваться вилками и ножами, — пошутил я в последней попытке ее успокоить.

— Оставь меня в покое, — потребовала она и обхватила себя руками. — Я знаю, что у вас на тарелках. Вы — хищники, убивающие невинных животных. Это отвратительно!

Мое терпение иссякло.

— Скажи, ты ведешь себя несносно, потому что боишься, или ты всегда такая?

Она проигнорировала меня.

— Я задал тебе чертов вопрос, — мой тон прозвучал немного резче, чем я планировал.

— Если хочешь знать, я уравновешенный и добрый человек, но сомневаюсь, что у кого-то вроде тебя хватит эмоционального диапазона, чтобы понять, через что я сейчас прохожу.

— Кого-то вроде меня? — Нервный тик моего глаза усилился, когда я взял стакан воды со своего прикроватного столика.

Взгляд Афины упал на воду, и моим первым порывом было спросить, не хочет ли она пить, но примитивный дикарь, которым она меня считала, не сделал бы этого, поэтому я не стал ей ничего предлагать.

— Честно говоря, мне плевать, где ты будешь спать, пока ты не мешаешь мне и остальным в доме. — Взбив подушки и устроившись поудобнее на кровати, я добавил: — Ты можешь взять одну из моих футболок в шкафу для сна.

Ее ответ последовал незамедлительно:

— Нет, спасибо.

Взъерепенившись, я глянул на Афину, которая стояла посреди комнаты, словно боялась прикоснуться к чему-либо, на чем могли оказаться бактерии северян.

— О, так ты слишком хороша, чтобы надеть одну из моих футболок?

Не сводя глаз с изголовья моей кровати, она тихо пробормотала:

— Я бы предпочла спать голой, чем в твоей одежде.

На ум пришло около тысячи ответов, но я был не в настроении шутить.

Пять долгих минут я ждал с закрытыми глазами. Мое дыхание пришло в норму, а в комнате была практически темень — и все же я не мог заснуть. Дело не в том, что я боялся, что Афина сможет выбраться из комнаты, поскольку механизм блокировки требовал кода. Меня будоражила мысль о том, чтобы я делал, окажись в ее ситуации. Я уже пересчитал все тяжелые предметы в комнате, которыми она могла ударить меня по голове, пока я пытался заснуть. Я также помнил о веревке в моей сумке, которую использовал для скалолазания. Что, если она найдет ее и свяжет меня или, что еще хуже, задушит?

Насколько я знал, Мамаши были тихими и миролюбивыми, но разве оказавшись в заложниках большинство людей не стало бы бороться за выживание? Что, если Афина действительно поверила в то, что я первобытный дикарь?

Может мне следовало сказать ей, что я врач и что моя жизнь вращается вокруг того, чтобы облегчить страдания людей. Почему я не признался ей?

Обдумав это, я пришел к выводу, что именно ее раздражение и пренебрежение ко мне спровоцировали меня на такое грубое поведение.

— Ты можешь наконец найти место для сна? — огрызнулся я, и звук ее шагов стих.

Пока не послышался вновь.

— Слушай, я не знаю, какого хрена у тебя на уме, но ты побывала в каждом уголке этой комнаты, а в темноте мало что можно разглядеть, — рявкнул я на нее. — Либо ты найдешь место для сна, либо серьезно, я свяжу тебя и заткну тебе рот кляпом.

Афина издала недовольный звук, щелкнув языком по нёбу, но это не помешало ей снова подойти к окну.

— Ладно, леди, хватит. Я тебя предупреждал! — Включив свет, я вскочил с кровати и направился к своей спортивной сумке, затем вытащил веревки.

— Что ты делаешь? — пронзительно вскрикнула она и попятилась, ее глаза были широко раскрытыми и испуганными.

— Ложись на кровать, — приказал я.

— Нет! — закричала она, и когда я загнал ее в угол, она попыталась меня обойти. Можно подумать у нее бы это получилось.

Пока Афина извивалась в моих объятиях, я прошипел ей на ухо:

— У тебя, очевидно, недостаточно эмоционального диапазона, чтобы понять, что значит для человека высыпаться по ночам.

— Мы можем поговорить об этом, — воскликнула она.

— Ха, я пытался, но ты отказалась со мной разговаривать, теперь мы сделаем по-моему. — Без особого труда я отнес ее на кровать, раздраженный тем, что она не переставала кричать. Если я не заставлю ее заткнуться, кто-нибудь возьмет мою комнату штурмом, и тогда я точно не смогу уснуть.

Закрыв ей рот, я пригрозил:

— Замолчи, или я тебя вырублю.

Но ее приглушенные крики стали еще громче. В отчаянии я свободной рукой стянул с себя футболку и заткнул ей рот этим самодельным кляпом.

Глаза Афины метали в меня кинжалы, но осуждение и ненависть, исходившие от нее, сводили меня с ума. Именно из-за таких женщин, как она, мы, мужчины Севера, жили в изоляции от остального мира.

После Токсичной войны четыреста лет назад женщин было больше, чем мужчин, и у моих предков оставалось только два варианта: отступить на север или подчиниться женщинам. Мы, современные мужчины Севера, все еще расплачивались за это и жили своей жизнью, лишенные роскоши увидеть другие части света или насладиться мягкостью женского тела.

— Поскольку ты сказала, что предпочла бы спать голой, нежели в одной из моих футболок, позволь мне тебе помочь. — Несмотря на то, что Афина извивалась всем телом, оказывая мне сопротивление, я снял с нее рубашку и бросил ее на пол. На Афине осталась белая сорочка и мой внутренний голос подсказывал мне не трогать ее, но потом она высвободила руку из моей хватки и оцарапала меня ногтями.

Глаза заволокло красной пеленой, и я поднял руку, чтобы ударить ее, но, несмотря на охвативший меня гнев, я не смог.

Минуту спустя Афина лежала голая и связанная на моей кровати, а я стоял, сотрясаемый легкой дрожью, у изножья. В моей профессии мне выпадала честь лечить немногих проживающих в Северных Землях женщин, но ни одна из них никогда не раздевалась догола.

Она была красивой и аппетитной во всех нужных местах. Ее бедра, более широкие, чем талия, обладали той женской мягкостью, которой пытались подражать секс-боты, но в действительности значительно уступали.

Проигнорировав свою совесть, я пристально посмотрел ей в глаза, намереваясь подчинить себе эту женщину — словно моя победа в этой борьбе за власть каким-то образом могла исправить многовековое угнетение мужского пола.

Даже в своем унизительном и беспомощном положении Афина смотрела на меня так, будто я был насекомым, которое нужно раздавить.

Этого должно было быть достаточно, чтобы раздеть ее и связать, но она все еще не дала мне то, что я искал. Одетый лишь в трусы, я провел пальцем по кровати и медленно подошел сбоку, чтобы встать рядом с ней.

Из-за моей футболки, затыкающей ей рот, у нее нескончаемо раздувались ноздри, и я наклонился, зашептав ей прямо в лицо.

— Ты хочешь, чтобы я вынул кляп?

Она кивнула.

Матрас прогнулся под тяжестью моего тела, когда я сел на край кровати, склонившись над ней и балансируя на одной руке рядом с ее плечом.

— А ты будешь тихо себя вести?

Она снова кивнула.

— Хорошая девочка. — Я медленно вытащил часть своей футболки, которой заткнул ей рот.

Афина сделала глубокий вдох и слегка закашлялась.

— Держу пари, ты жалеешь, сказав о том, что предпочла бы спать голой, — пробормотал я и позволил своему взгляду пройтись по ее обнаженному телу.

— Не прикасайся ко мне. — Это была не мольба, а приказ.

Я поджал губы:

— С чего ты взяла, что меня заинтересует такая бесчувственная рыба? — Я думал, что близость обнаженной женщины меня возбудит, но, чтобы она ни думала, я не был насильником, а ее отвращение ко мне не будоражило кровь.

— Твой народ — это чудовища, насильники и убийцы, — выдала она. Мне даже показалось, что она плюнет в меня, но она этого не сделала.

— Неужели? — произнес я и погладил ее по руке. — Или ты просто пытаешься разозлить меня, чтобы я занялся с тобой сексом? Должен признать, это вроде как работает, — солгал я.

Будучи привязанной ко всем четырем столбикам кровати, она мало что могла сделать, когда я поднял руку и провел пальцем от ее ключицы до ложбинки между грудей, пупку и ниже — от бедра к колену.

Афина затаила дыхание и, наконец, взмолилась:

— Пожалуйста, не надо.

— Я в замешательстве — ты имеешь в виду «пожалуйста, не прикасайся ко мне» или «пожалуйста, не останавливайся»?

Продолжая говорить, правой рукой я ухватился за покрывало и натянул его, чтобы ее прикрыть:

— Подозреваю, что из-за того, как ты последние полчаса пыталась вывести меня из себя, ты умоляешь меня не останавливаться. Мне жаль тебя разочаровывать, но я уже говорил, что устал и просто хочу поспать. — Я откатился от нее с театральным зевком и встал. — Может завтра, как следует выспавшись, я смогу поиграть в твои маленькие игры и заняться с тобой сексом.

Ее губы были плотно сжаты, но глаза будто кричали, что я монстр, и у меня возникло жуткое чувство, что ей стали известны все мои грехи.

Воспоминания, которые я подавлял больше десяти лет, теперь атаковали мой разум, и мне захотелось избавиться от всех отвратительных вещей, похороненных в моем прошлом.

Это была ее вина! Любой, кто меня знал, сказал бы, что я был забавным, веселым и дружелюбным, но по какой-то причине эта Мамаша вытащила наружу мою коварную сторону.

Как будто кто-то завладел моим телом, я ухмыльнулся ей и вонзил «лезвие» поглубже.

— Не волнуйся, крошка, я позабочусь о том, чтобы секс был приятным. По крайней мере, со своей стороны.

Сквозь стиснутые зубы Афина заговорила на незнакомом мне языке. У меня мурашки по коже побежали от огня в ее глазах, шипения и звучания слов, таких чужих и в то же время угрожающих по своей природе.

— Что ты сказала? — потребовал я ответа, но она продолжала говорить на этом мертвом языке, повторяя одни и те же слова во враждебном заклинании.

Как врач, я считал себя человеком науки, но в моей жизни произошло столько необъяснимых вещей, что я мог позволить себе непредвзятость.

— Что ты сказала? — повторил я и со злостью потряс ее за плечи. — Ты, блин, что, накладываешь на меня проклятие, да?

Самодовольно поджав губы, она перестала бормотать и зловеще прошептала:

— Дело сделано. Я позаботилась о том, чтобы ты никогда не нашел удовлетворения с женщиной. Никогда!

Глава 1

В рамках приличий

Пять месяцев спустя — Октябрь 2437

— Я не шучу, Финн. — Перл ткнула пальцем мне в грудь. — Это серьезный вопрос. Не все в жизни — шутка, к тому же я тебе доверяю.

Как один из пяти мужчин, которых Перл выбрала представлять Северные Земли, я собирался отправиться с визитом на Родину. Моя миссия состояла в том, чтобы обучить Мамаш и показать им, что мы, северяне, не были такими отвратительными существами, какими они нас представляли.

— О, он будет вести себя примерно, — сказал Хан и ударил меня по плечу сильнее, чем это было необходимо. — Правда ведь?

— Безусловно! — Я одарил их заслуживающей доверия улыбкой. — Не волнуйтесь, все женщины в мгновение ока влюбятся в меня по уши.

Перл взяла Хана под руку, и меж ее бровей образовался маленький треугольник.

— Речь идет о дипломатии. Твоя задача — не переспать с несметным количеством женщин, а показать им, что бояться северян не нужно.

— Доверие и секс могут быть тесно взаимосвязаны, и как официальный соблазнитель, я тебя не подведу.

— Ты представитель, — поправила меня Перл с легкой улыбкой. — Ты не можешь взять и выдумать новое назначение.

— Почему не могу? Представитель звучит слишком скучно. — Я поднял руку и подчеркнул свою должность кавычками в воздухе. — Я предпочитаю Очаровашку или Непревзойденного Соблазнителя.

— Представитель! — повторила Перл. — А теперь, пожалуйста, вспомни все, что я тебе говорила о том посреднике, с которым нужно быть милым. Он или она будет твоим новым лучшим другом, который будет сопровождать тебя по стране и обеспечивать твою безопасность.

— Ты уже десять раз говорила мне это.

Перл проигнорировала мой комментарий и продолжила повторять инструкции, которые она уже мне дала.

— Я очень тобой горжусь, ведь ты намерен разыскать Афину и попросить у нее прощение. Тот факт, что ты раскаиваешься, приняв участие в ее удержании, говорит о том, что я сделала правильный выбор.

— Да, я чувствую себя ужасно из-за случившегося с Афиной, — солгал я. — Думаю, ты права, Перл, попросив у нее прощения, я помогу себе избавиться от бремени. Ночами невозможно уснуть, когда знаешь, что сделал что-то не так.

Магни поднял брови и своим красноречивым взглядом дал понять, что я перегнул палку.

— Магни. — Перл повернулась к своему шурину. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы Финн и за тебя принес извинения, когда отправится к Афине? В конце концов, это ты ее похитил.

— Не-а, не хочу.

— Но, может, если ты… — начала Перл, но ее прервал муж Хан, который положил руку ей на предплечье.

— Ты зря тратишь время, милая, я знаю, что тебе этого не понять, но это вопрос гордости. Нас с Магни не учили извиняться.

Перл открыла было рот, но благоразумно закрыла его снова.

— Что ж, по крайней мере, Финн достаточно мужествен, чтобы извиниться, и это дает мне надежду, что для вас не все потеряно.

Мы проводили ее взглядами до двери, после чего слово взял Хан.

— Не могу поверить, что она по-прежнему не может тебя прочитать и увидеть, когда ты лжешь.

— Вот и хорошо, — сказал я, усмехнувшись. — Сомневаюсь, что она убедила бы Совет позволить мне увидеться с Афиной, если бы узнала правду.

— Просто не расстраивай ее.

— Кого? Афину или Перл? — уточнил я.

Хан нахмурился.

— Обеих. Это чудо, что Афина вообще согласилась встретиться с тобой. Не могу представить, что у нее остались приятные воспоминания о пяти днях, проведенных в качестве нашей заложницы.

— Не так уж все было плохо, — защищался я. — Первая ночь возможно и была катастрофой, но занозой в заднице она не была.

— Хм. — Хан направился к двери. — Не забудь сообщить нам о своих успехах.

На моем лице медленно расплылась улыбка.

— Тебе нужны все грязные подробности?

— Чем грязнее, тем лучше, — отозвался Магни. — И не забудь поискать Лауру.

Я дал ему обещание и через полчаса пересек границу Родины вместе с четырьмя другими мужчинами, которых Перл выбрала для этой миссии. Все они казались отличными парнями в возрасте от двадцати пяти до тридцати четырех лет. Нашу группу проинформировали о проекте.

Поскольку я уже побывал на Родине в рамках эксперимента по интеграции детей в школьный класс, я не так нервничал, как остальные парни.

— Я чувствую себя таким глупым без бороды, — пробормотал Брюс Ли, когда мы шли к приветственной делегации. Он потер руками щеки.

— Тогда зачем ты побрился? — спросил я, но смотрел прямо перед собой.

— Потому что Кристина и Перл убедили меня, что я лучше впишусь, если побреюсь.

— Ты — идиот. Мы не должны вписываться в их общество; идея в том, что мы отстаиваем свое право быть другими. Я знаю, ты хочешь потрахаться, но поверь мне, моя борода не отпугивала женщин, когда я был здесь прошлый раз.

Он искоса бросил на меня взгляд и нервно поиграл кожаным ремешком на запястье.

— Я бы хотел, чтобы мы ходили вместе всей группой, — пробормотал он. — Кристина была первой женщиной, которую я встретил. Ты бы видел, как неловко я себя чувствовал рядом с ней поначалу, когда мы работали на раскопках. Боюсь, я все испорчу.

С иссиня-черными волосами и немного раскосыми глазами в Брюсе Ли прослеживались черты азиатского происхождения.

— Не могло быть все настолько плохо, иначе Кристина не рекомендовала бы тебя Перл, — шепотом заметил я, прежде чем мы оказались напротив делегации с Родины, состоящей из четырех женщин и двух мужчин. Одной из них была Изабель, мать Перл, с которой я познакомился, когда Перл и Хан поженились. Я одарил ее улыбкой, намекающей на то, что я ее узнал, и она ответила мне тем же.

— Добро пожаловать. — Раскинув руки в широком жесте, она сразу же привлекла наше внимание. — Да пребудет с Вами мир. Меня зовут Изабель, на Родине я являюсь председателем Совета. Я знаю, что каждый из вас был отобран моей дочерью с особой тщательностью, и я надеюсь, что вы осознаете весь груз ответственности, лежащей на ваших плечах.

— Перл гарантировала нам, что вы надежные, добрые и не жестокие люди. — Ее последние слова повисли в воздухе, словно она бросала нам вызов, чтобы мы ей возразили.

— Каждый из вас будет путешествовать по разным районам нашей страны в компании опытного посредника. Они обучены справляться с конфликтами, если те возникнут, и они готовы рассказать вам о нашем обществе и образе жизни.

С эффективностью человека, привыкшего передавать полномочия, Изабель подобрала нам наших личных гидов.

Брюс Ли улыбнулся, когда его поставили в пару с симпатичной брюнеткой по имени Антуанетта.

Я, в свою очередь, нахмурился, когда ко мне приставили Ханса. Не то чтобы у меня были проблемы с мужчинами, но три женщины-наставницы, которые направлялись к нам, чтобы официально поприветствовать вверенного им северянина, были намного красивее тех двух, с которыми я познакомился во время моего последнего визита на Родину.

— Да пребудет с Вами мир, — сказал Ханс и с теплой улыбкой протянул мне руки.

Раньше я уже следовал этому глупому приветствию, но у меня не было настроения смотреть в глаза другому мужику в течение десяти секунд, поэтому я выбрал путь Северных Земель и просто пожал ему правую руку.

Он воспринял это как должное, поэтому я решил, что кто-то предупредил его о том, что мы приветствуем друг друга иначе.

— Не хотите попрощаться со своими друзьями, прежде чем мы уедем? Наш беспилотник вон там, — указал он себе за спину.

Поскольку я познакомился с другими северянами только сегодня, я бы определенно не назвал их своими друзьями, но я пожелал «удачи» Брюсу Ли. Правда, он был настолько занят, держась за руки с милой брюнеткой и глядя ей в глаза, что даже меня не услышал.

— Давай встретимся с тобой в беспилотнике? Мне нужно обсудить с Изабель срочное дело.

Ханс направился к беспилотнику, а я подошел к председателю Совета Родины.

— Рад снова видеть вас, Изабель.

— Взаимно, Финн. — Она улыбнулась и протянула мне руки. На этот раз я откликнулся на их приветствие.

— Мне казалось, мы друзья, Изабель. Помните, как я защищал вас, когда вы приехали на свадьбу Перл?

Ее улыбка не дрогнула.

— Конечно, помню.

Бросив быстрый взгляд в сторону беспилотника, где теперь стоял и ждал меня Ханс, я слегка наклонился.

— Тогда, как так получилось, что мне достался в наставники мужик?

Она поджала губы.

— Дело в том, что в последний раз, когда ты был здесь, ты переспал с двумя женщинами-наставницами, которые были назначены в твою группу.

— Они вам это сказали?

— Без подробностей, — призналась она. — Но да, нам прекрасно известно о всех твоих выходках, и поскольку они не являются целью твоего визита, мы решили попробовать новый подход.

— Подождите-ка минутку, вы хотите сказать, что пока я здесь мне нельзя заниматься сексом с женщинами?

— Не вижу причин, по которым мы могли бы тебе помешать. Пока все происходит по обоюдному согласию, это не наше дело. Но когда дело касается наставников, мы предпочитаем, чтобы они были сосредоточены на задаче, а не на человеке.

Я посмотрел на других четырех мужчин.

— С чего вы взяли, что они чем-то отличаются от меня?

Изабель пожала плечами.

— Ханс — очень приятный человек и опытный наставник. Я рассказала ему о тебе, так что он рад быть твоим гидом и защитником.

Я вздрогнул на последнем слове.

— Защитником? Что, черт возьми, это значит?

Изабель положила руку мне на запястье.

— Тебе не о чем беспокоиться; мы не ожидаем, что на вас нападет толпа. Слово «защитник», здесь имеет другое значение, нежели в Северных Землях. Скажем так — Ханс защитит тебя от тебя самого.

— Прошу прощения?

Изабель уставилась на воротник моей куртки.

— Наверно, я плохо объяснила, — сказала она. — Просто у вас, северян, есть склонность говорить, не фильтруя свою речь, и это приводит к неловким ситуациям в обществе. Ханс будет тебя сопровождать и расскажет о наших способах защитить тебя от подобного.

Засунув руки в карманы, я стал покачиваться с пятки на носок.

— Знаете, я обожаю вас, Изабель, но вы наивны, если полагаете, что сможете превратить меня в жителя Родины. Я не собираюсь меняться или следить за своей речью.

Изабель было не привыкать покрываться из-за меня легким румянцем.

— Я тоже обожаю тебя, Финн, и я уверена, что вы с Хансом прекрасно проведете время вместе. А теперь иди с миром, мой друг. Уверена, что Афина тебя уже ждет.

Глава 2

Воспоминания

Афина

Сидя на пороге своего дома, откинув голову назад и закрыв глаза, я наслаждалась теплыми лучами солнечного света на своем лице.

Это было одно из моих любимых мест, где я могла посидеть и насладиться успокаивающими звуками природы: ветром, обдувающим мои обнаженные икры и играющим в догонялки с изумительными осенними листьями разнообразных оттенков, птицей, щебечущей неподалеку, и дятлом, постукивающим вдали.

Обычно все эти звуки и впечатления успокаивали меня, но последние несколько дней я была сама не своя.

Меня собирался навестить Финн.

Зачем — для меня это было загадкой, поскольку я ни на секунду не верила, что он действительно хотел передо мной извиниться. Мы провели вместе пять дней, и за это время он не выказал никаких признаков раскаяния. Извинение должно было стать оправданием.

Он играл со мной, как безумный ученый, ставящий опыты над своим подопытным. Тяжело выдохнув, я мысленно вернулась к последним часам, проведенным вместе с ним.

— Что это, секси? Почему бы тебе просто не послать меня на хрен, если ты на это намекаешь? — Финн снова нарушил границы моего личного пространства, присел на корточки позади меня и задышал мне в шею в той недвусмысленной манере, которую, как он знал, я ненавидела. — Давай, скажи слово на букву «Х», всего один раз — я умоляю.

Я проигнорировала его, выпрямив спину, скрестив ноги и закрыв глаза, хотя в тот момент моя медитация была притворством.

— Что случилось с той испуганной девушкой, которую я встретил в первую ночь? Я скучаю по ней, она была темпераментной и интересной.

Финн придвинулся еще ближе и прошептал мне на ухо.

— Признайся, что я не единственный, кто сходит с ума от того, что застрял в этой комнате.

Открыв глаза, я потянулась и приподнялась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

— Ты уверен, что твое психическое состояние связано с этой комнатой? Я могла бы поклясться, что ты выглядел неуравновешенным той ночью, когда мы с тобой встретились.

Блеск в глазах Финна досказал мне, что он воспринял мои слова не как оскорбление, а скорее как награду за свою настойчивость. Я была его единственным развлечением, и он подбивал меня на разговор.

— Недосып любого мужика доведет до ручки, — пожал он плечами. — И скука тоже, так что давай займемся чем-нибудь занимательным. Как насчет того, чтобы поиграть в покер на раздевание?

Наклонив голову, я вздохнула.

— Если ты попросишь меня заняться с тобой сексом еще раз, я буду вынуждена усомниться в твоем интеллекте. — Не сосчитать, сколько раз я отвергала этого мужчину, а он по-прежнему продолжал настаивать.

— Знаешь, что я думаю? — Он не дал мне возможности ответить, прежде чем продолжил. — Думаю, если бы я не дал тебе выбора, тебе бы это понравилось. Интуиция подсказывает мне, что я тебе нравлюсь, но ты никогда не позволишь себе признаться в этом и уступить своим желаниям.

Я сохраняла невозмутимое выражение лица.

— Похоже, твоя интуиция дала сбой.

— Я знал, что ты не признаешь очевидного, — ухмыльнулся он.

Покачав головой, я потеребила мочку уха.

— Даже если бы это было правдой, твоя логика страдает недостатком знаний о женщинах. Никто не любит, когда его принуждают.

— Я слышал обратное.

— Никто не любит, когда его принуждают, — повторила я. — Даже ты!

— Хм, вот что я тебе скажу, я готов проверить эту теорию, — заявил Финн и скрестил руки на груди, пытаясь выглядеть серьезным, но уголки его губ подергивались от сдерживаемой улыбки. — Как насчет того, чтобы ты принудила меня, а потом я отплачу тебе тем же, и мы сможем сравнить ощущения?

Пять дней, проведенных в этой комнате, всего несколько прогулок в парке и разговоров украдкой с Кристиной, истощили меня до такой степени, что теперь я находила удовольствие в том, чтобы помучить своего тюремного надзирателя. Это было незрело и ниже моего достоинства, но я была всего лишь человеком и все равно пошла на это.

— Как бы я принудила тебя, когда ты на голову выше меня и намного сильнее? — поинтересовалась я.

Он задумался.

— Ты бы могла меня загипнотизировать, — произнес он. — Разве ты не ведьма или кто-то в этом роде?

— Какая интересная мысль. — Я глянула на кровать. — Итак, ты предлагаешь мне загипнотизировать тебя, чтобы ты стал моей секс-игрушкой? — Идея была нелепой, но после нашей первой проведенной ночи вместе, когда он раздел меня догола и привязал к кровати, я больше не боялась его. Если бы Финн хотел изнасиловать меня, он бы сделал это еще тогда. Я должна была сразу понять, когда встретила его, что он не такой человек. И я бы это поняла, если бы не боролась за выживание после похищения Магни, который, без сомнения, был самым жутким человеком, которого я когда-либо встречала.

— Разумеется, ты можешь использовать меня как свою секс-игрушку. — Финн самодовольно улыбнулся. — И, само собой, я сделаю то же самое с тобой, когда мы поменяемся в этом эксперименте местами.

— Но ты не сможешь меня загипнотизировать, — подметила я, не сообщив ему о том, что я тоже не могла его загипнотизировать.

— Мне и не нужно, я на голову выше и намного сильнее, помнишь?

С напускной задумчивостью я похлопала пальцем по подбородку.

— Но если я тебя загипнотизирую, почему ты считаешь, что я тобой не воспользуюсь? Я могу заставить тебя открыть дверь и отвезти меня на границу вместо того, чтобы заниматься с тобой сексом.

— Хорошая мысль, спасибо, что поделилась. — Он почесал руку и посмотрел на дверь. — Думаю, мне придется поставить охранника снаружи и рассказать ему о нашем эксперименте.

Прищурив глаза, я сделала все возможное, чтобы прочитать его. Финн признался, что он врач, и после нескольких часов интенсивных дискуссий о равенстве, политике, теологии и проблемах окружающей среды я поняла, что он очень умен и самоуверен. Так как же мог кто-то вроде него верить в проклятия и гипноз, когда большинство людей на Родине посмеялись бы над такими взглядами?

Я даже мысли не допускала, что способна наложить на него проклятие или причинить ему физический вред, но я изучала человеческую психику и знала достаточно о мозге, чтобы понять, что людьми можно манипулировать, заставляя их делать ужасные вещи с собой и другими.

— Одна из проблем с гипнозом, — начала я и наклонила голову, как будто обдумывала его предложение, — заключается в том, что впоследствии ты многое не сможешь вспомнить.

— Правда?

— Да, твое сознание подвергнется влиянию извне, и это подорвет всю идею эксперимента, так как ты не сможешь вспомнить, понравилось тебе или нет. — Я вздохнула и пожала плечами.

— О, я почти уверен, что запомню, как мы занимались сексом, — настаивал Финн.

Я покачала головой.

— Нет, не запомнишь.

Он надулся и всплеснул руками.

— Я все равно готов попробовать, и если подумать, это даст нам научный ответ не на один, а на два вопроса. — Он поднял один палец. — Во-первых, буду ли я помнить, что занимался с тобой сексом, если меня загипнотизируют? — Он поднял второй палец. — Во-вторых, понравится ли мне это, если я буду беспомощен?

Я покачала головой из стороны в сторону, словно взвешивая «за» и «против».

— Ты озвучил весомую дилемму, — заметила я. — Но у меня есть другая идея. Как насчет того, чтобы я просто привязала тебя к кровати? Таким образом, ты определенно запомнишь все унизительные вещи, которые я с тобой сделаю.

Он рассмеялся.

— Тебе бы это понравилось, да?

Я всплеснула руками.

— Именно ты хотел проверить мою теорию о том, что никому не нравится, когда его принуждают.

— Я не позволю тебе меня связать, — расхохотался он, словно эта идея была безумной. — Ты просто унизишь меня перед другими парнями.

Невинно похлопав ресницами, я спросила:

— Какими парнями?

— О, я просто предвижу, что ты устраишь спектакль, пока Хан, Боулдер, Магни или кто-нибудь из охранников не выбьют дверь, чтобы посмотреть, что происходит. И поверь мне, они уж точно не найдут мой голый зад привязанным к кровати.

— Значит, ты мне не доверяешь? — подначивала я его.

— О, я не сомневаюсь, что ты бы меня поимела, но, к сожалению, не самым приятным образом.

Мои воспоминания о том дне были прерваны беспилотником, мелькнувшим вдалеке. Я встала и прислонилась к дверному косяку, чувствуя, как по моему телу разливается нервное возбуждение.

За последние пять месяцев не проходило и дня без того, чтобы я не подумала о Финне и о своих пяти днях в качестве заложницы. Я жалела, что не спросила Финна о некоторых вещах, которые мне были интересны и которые я не понимала.

Вот почему я без колебаний приняла его просьбу встретиться со мной снова. И, возможно, это было также тщетное желание посмотреть, изменило ли его проведенное со мной время. Мне хотелось верить, что мое пребывание в Северных Землях не было напрасной тратой времени и что я каким-то образом оказала на него благотворное влияние. Однако интуиция подсказывала мне, что Финн был из тех мужчин, которые должны были прочувствовать все на своей шкуре, чтобы по-настоящему понять. Именно поэтому я была готова представить его моей подруге Карме. Некоторые говорили, что Карма — сука, но я не могла с этим согласиться. Карма была похожа на терпеливую мать, присматривающую за своими детьми. Если кому-то нужен был урок смирения или сопереживания, она могла его преподать. После того, что со мной сделал Финн, ему определенно нужен был урок.

Глава 3

Условие

Финн

— Сколько лет твоему беспилотнику? — спросил я и оглядел внутреннюю планировку, которая была минималистичной и изношенной.

— Это не мой беспилотник, это общественный беспилотник, и это одна из наших S-моделей, — проинформировал Ханс тихим голосом. — Они были введены в эксплуатацию около десяти лет назад и немного больше и новее старой T-модели.

— Буква «S» означает «медленный»? — Я задал этот вопрос, потому что было смешно, как медленно летел данный беспилотник. — О, погоди, мимо нас только что пролетела птица?

Ханс по наивности выглянул в окно, и я рассмеялся. Он идеально вписывался в образ сосунка с Родины своей женственной внешностью и доверчивой натурой.

— Ясно, — произнес он и улыбнулся. — Ты пошутил насчет птицы.

— Я? Нет, я никогда не шучу. Все, что я говорю, — факт, на самом деле даже нет необходимости это обсуждать, так как я почти уверен, что всегда прав.

Ханс натянуто мне улыбнулся.

— А этот беспилотник не может лететь быстрее? — спросил я и нетерпеливо постучал ногой по исцарапанному полу.

— Боюсь, что нет, — ответил он. — Беспилотник снабжен регулируемым ограничителем скорости, лучше соблюдать осторожность, чем торопиться. — Он указал на информационную строку в нижней части окна. — Мы достигнем пункта назначения через девяносто четыре минуты.

— Знаешь, в Северных Землях большинство беспилотников — это гибриды, которыми можно управлять вручную. Мы используем их для соревнований, а для выездов за пределы города ограничений скорости нет. Они больше, комфортабельнее и с гораздо меньшим количеством патины. Думаю, дело в том, что беспилотниками пользуются все кому не лень, а не один единственный владелец.

— Наверно, ты прав, — согласился Ханс и начал задавать мне вопросы о нашей жизни в Северных Землях.

Когда мы приблизились к дому Афины, я наклонился вперед и прищурился, чтобы разглядеть странное здание вдалеке.

— Какого хрена?!

Ханс искоса взглянул на меня.

— Ты никогда раньше не видел голландскую ветряную мельницу?

— Да, но только в книгах и фильмах. На кой черт они вам понадобились в наши дни, в наше время?

Пониженная скорость беспилотника дала мне время изучить сельский пейзаж и рассмотреть ветряную мельницу, возникшую перед нами.

— Мы строим их не из-за их энергоэффективности, — улыбнулся Ханс. — В наши дни есть гораздо лучшие способы получения энергии, но для нас они служат символом.

— Символом чего?

— Наши священнослужители и жрицы всегда живут на голландских ветряных мельницах. Я забыл почему, но я знаю, что есть причина, и это облегчает их поиск.

Я указал прямо перед собой и нахмурил брови.

— Афина живет там?

— Да.

— За городом?

— Да. — Он нахмурился, как будто не понял моего вопроса.

— Но разве священнослужитель не должен помогать людям, разве люди не живут в городе?

— Поездка на беспилотнике занимает не так много времени, — отметил Ханс.

— Она живет одна или она член секты?

— Секты? — Ханс покачал головой, будто не понял, что я имею в виду. — Я никогда не встречался с Афиной, но, насколько я знаю, она живет одна.

Я увидел Афину еще до того, как беспилотник приземлился. Она стояла в дверях ветряной мельницы, одетая в простое темно-зеленое платье, и наблюдала за нами, когда мы вышли и подошли к ней.

Как я мог забыть, какой она была красивой? Меня сбило с толку то, что ее глаза были полны скорее любопытства, чем обиды. Неужели она забыла, каким козлом я был по отношению к ней?

— Да пребудет с тобой мир. — Ханс улыбнулся и шагнул вперед, чтобы взять ее за руки.

Десять секунд, которые заняло их формальное приветствие, дали мне время оценить яркий цвет ее рыжих волос, сияние ее кожи и веснушки, которые до сих пор обескураживали. Не верилось, что ей тридцать лет, как она мне говорила.

— Да пребудет с тобой мир, Финн. — Афина встала передо мной и протянула обе руки.

Я колебался, но взял ее за руки и встретился взглядом с женщиной, которая стояла между мной и сексуальным удовлетворением. Ее проклятие прозвучало в моей голове так, как звучало уже тысячу раз. «Дело сделано. Я позаботилась о том, чтобы ты никогда не нашел удовлетворения с женщиной. Никогда!»

— Добро пожаловать ко мне домой, — произнесла Афина и указала рукой на дверь. — Не зайдете внутрь?

Я посмотрел в сторону Ханса.

— Не мог бы ты оставить нас наедине?

Он кивнул. Поблагодарив его, я вошел в круглое здание.

— Ух ты, здесь действительно здорово.

— Почему в твоем голосе слышится удивление? — спросила Афина, подойдя к круглому столу и сев за него.

Не ответив на ее вопрос, я спросил:

— Почему ты не сказала мне, что живешь на ветряной мельнице?

— Есть много вещей, о которых я тебе не говорила.

— Да, но почему ветряная мельница?

— Ветряная мельница символизирует энергию, которая соединяет всех нас. Я не уверена, кто положил начало традиции, согласно которой жрицы живут на ветряных мельницах, но она восходит сразу после окончания Токсичной войны. Выжившие в той роковой войне согласились с тем, что именно разделение заставило страны воевать друг с другом, и единственным путем к светлому будущему станет совместная работа. Иначе не будет ни их, ни нас. В результате все страны превратились в одно большое единство под названием Родина, и все религии были запрещены.

— Знаю, но это не объясняет ветряную мельницу.

Афина одарила меня терпеливой улыбкой.

— Когда все религии запретили, те немногие церкви, которые пережили войну, были разрушены. Я понимаю мотивы этого решения, но запрет религии оставил огромную дыру в жизни многих людей, и последствия были разрушительными.

— В конечном итоге, Совет вновь объявил нас богословами, на этот раз без проповедей и религиозных доктрин. Наша работа заключается не в том, чтобы указывать людям, как жить, и мы не говорим о рае и аде.

— Тогда о чем вы говорите?

— Мы говорим о сути каждой религии.

— Какой именно сути?

— Разумеется о любви, — сказала она с улыбкой. — Сначала нас называли духовными советниками, но в итоге победило слово «жрица». Мы, современные священнослужители, говорим о связи, единстве, принятии, прощении и любви. Мы стремимся расширить возможности людей и дать им ощущение цели в жизни.

— Звучит так, будто вы создали свою собственную религию.

Афина улыбнулась и покачала головой.

— Я понимаю твою точку зрения, но мы не проповедуем и не навязываем какую-либо доктрину о том, как жить, думать или чувствовать.

— Нет, держу пари, что не навязываете. Но ваш Совет делает это за вас своими правилами и законами. — Я неторопливо подошел, чтобы сесть за стол.

Она не ответила.

— Никто мне дома не поверит, когда я им скажу, что вы, жители Родины, заменили церкви ветряными мельницами.

— В церкви проходили богослужения. Для нас ветряная мельница — это просто дом жрицы.

— Точно.

Я оглядел комнату. Мне нравились теплые оттенки ее мебели, ковров и картин. Некоторые картины на стене выглядели так, словно их нарисовали дети, а на полу у нее были сложены стопки книг. Живя в Сером особняке Хана, я привык к экстравагантности, но мебель Афины выглядела подержанной и разномастной. Четыре стула за обеденным столом были разными по стилю, а на столе между нами виднелся темный след от ожога. Тем не менее, ее дом был уютным с эклектичной коллекцией нелепых вещиц, которые, вероятно, имели для нее сентиментальную ценность.

— Забавно, — произнес я, не глядя на нее. — До моей первой поездки на Родину я представлял себе здесь все белым, скучным и стерильным.

— Почему?

— Представлял и всё, — пожал я плечами.

Последовало неловкое молчание, прежде чем я прочистил горло и сказал то, что приехал сюда сказать.

— Слушай, Афина, Магни неправильно поступил, похитив тебя. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.

Она ждала продолжения моей речи.

— Я хочу извиниться за свою роль во всем произошедшем. — Я не привык извиняться, но решил, что проделал потрясающую работу, когда одарил ее своей самой искупительной улыбкой.

— И все? — спросила Афина. — Это твое извинение?

— Да, я много думал о том, что случилось, и чувствую себя действительно ужасно из-за этого.

Прямой взгляд Афины пронзил меня насквозь. Ее густые темные ресницы напомнили мне о художественном проекте, с которым Кайя попросила меня помочь на прошлой неделе. Дети собрали листья в лесу и использовали их в качестве эскизов, чтобы нарисовать свои собственные рисунки листьев.

Точно так же, как и эти листья, глаза Афины представляли соответствующую цветовую гамму: ярко-зеленые с ярко-золотыми вкраплениями вокруг зрачка и более темным зеленым ободком вокруг радужной оболочки.

— Зачем ты на самом деле сюда приехал? — спросила она и наклонилась вперед, положив локти на стол.

Эту женщину было не так легко обмануть, как Перл, но опять же, Афина видела во мне такие стороны, с которыми Перл никогда не приходилось сталкиваться. Для Афины я был не хорошим человеком.

— Я действительно сожалею, — заверил я ее.

Афина внимательно посмотрела на меня, а затем откинулась на спинку стула, подложив руки под бедра.

— Хорошо, теперь ты чувствуешь себя лучше, когда извинился?

Прикусив нижнюю губу зубами, я произнес самым искренним тоном.

— Чувствовал бы, если бы ты меня простила.

— Хм, я должна была догадаться, что ты здесь не только для того, чтобы извиниться. Ты здесь, чтобы добиться моего прощения, так?

— Да, и, конечно, лучший способ для меня узнать, что ты действительно простила меня — это снять проклятие, — мой голос понизился, когда я произнес последнее слово.

— А-а-а, теперь я поняла. — Афина наклонилась вперед и задумалась, пока я прочищал горло и продолжал.

— Это не имело значения, когда у меня не было перспектив быть с женщиной, но теперь… — я замолчал.

— Да, я видела вас в новостях, когда тот молодой человек взобрался на флагшток.

— Это был Марко, и то, что он сделал, было классно, потому что на следующий день женщины обращались с нами как с суперзвездами.

— Я слышала, — прошептала она. — Это ошеломляет, но полагаю, что даже современные люди не защищены от первобытных инстинктов.

— Вот именно. Теперь, когда у женщин появился интерес к северянам, я здесь, чтобы дарить наслаждение и радость.

— Я не понимаю, как проклятие мешает тебе дарить наслаждение и радость, — сказала она как ни в чем не бывало.

— Послушай, Афина. — Настала моя очередь наклониться над столом. — Давай по-честному, я переспал с пятью женщинами во время моего последнего визита сюда, и это лишь подтвердило, что твое гребаное проклятие работает.

Афина поморщилась:

— Пожалуйста, не употребляй это слово в моем доме.

— Нет проблем. Просто сними проклятие, и я отправлюсь в путь. Ты больше никогда меня не увидишь.

Афина отвела взгляд в сторону, и ее грудь приподнялась в тяжелом вздохе.

— Что? — начал я. — Скажи, ты можешь это сделать или нет?

— Снять проклятие сложнее, чем наложить его.

— Но ты можешь это сделать? — нетерпеливо спросил я.

Она кивнула.

— Да, но это займет время, и я хочу кое-что взамен.

В моем горле пересохло. Услышав, как она сказала, что может снять проклятие, у меня закружилась голова от волнения.

— Чего ты хочешь?

Выражение лица Афины ожесточилось, и она снова посмотрела мне в глаза.

— Пять дней. Я хочу пять дней.

Я нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты отнял у меня пять дней, и теперь я хочу пять дней от тебя.

Я нахмурил брови и запустил руки в свои длинные вьющиеся волосы, когда задал очевидный вопрос низким недоверчивым тоном.

— Ты хочешь, чтобы я стал твоим заложником на пять дней?

— Поскольку ты добровольно отдашь то, что взял, было бы неправильно называть тебя заложником. Кроме того, для того, чтобы ты стал заложником, мне нужно было бы иметь цель обменять тебя на что-то, чего у меня нет.

— Но почему ты хочешь, чтобы я находился в твоем доме? Мы оба знаем, что ты меня ненавидишь. — Меня бесило, насколько спокойной и собранной она казалась во всей этой ситуации. Словно она просила меня снять обувь, прежде чем войти в ее дом.

— Я не испытываю к тебе ненависти. Мне сложно дать оценку тому, что ты со мной сделал, но я смирилась с тем, что произошло.

— Тогда почему ты жаждешь мести?

Афина пожала плечами.

— Мой мотив — мое личное дело. Вопрос в следующем: готов ли ты заплатить цену в пять дней, чтобы я сняла проклятие?

— Даже если бы я хотел остаться, я бы не смог. Я должен посещать разнообразные мероприятия, да и Ханс, наверное, уже удивляется, почему я так задержался.

— Хочешь, я с ним поговорю? — предложила она.

Я потер лицо, прежде чем выдохнуть.

— Ты же не серьезно?

Но она явно не шутила, когда повторила свое условие.

— Пять дней, Финн.

Я вскинул руки и немного повысил голос.

— И что ты собираешься делать со мной в течение пяти дней?

— Я сделаю с тобой то, что ты сделал со мной.

Я отдернул голову назад.

— Ты шутишь.

Она выдержала мой прямой взгляд и подняла бровь.

— Что за черт, Афина. Какова твоя цель?

— Как я уже сказала, мой мотив — мое личное дело, и это последний раз, когда я прошу тебя прекратить произносить ругательства в моем доме. — Она встала. — Обдумай все несколько минут. Я буду ждать с Хансом снаружи.

В моем сознании пронесся каждый неудачный сексуальный контакт, который у меня был. Афина даже не успела дойти до двери, когда я встал так резко, что мой стул накренился.

— Хорошо, я согласен.

Ее тело напряглось, после чего она повернулась и кивнула.

— Хорошо. Извини, я пойду и объясню все Хансу.

Глава 4

Связывание

Афина

— Это точно необходимо? — хмыкнул Финн.

— Да, всё снимай, — произнесла я, не отводя взгляда, когда он с раздраженным стоном стянул с себя толстый свитер.

Я должна была предвидеть громкий вздох Ханса, который стоял рядом со мной.

— Не волнуйся, это всего лишь татуировка, — сказала я, вспомнив свою собственную реакцию, когда впервые увидела живот Финна. Несмотря на то, что в то время я это не прокомментировала, я была в ужасе от того, что он был наполовину машиной и лишен человеческого сочувствия.

— Но она выглядит так реально. — Ханс наклонился ближе, чтобы изучить иллюзию содранной кожи и механизмов под ней. — Ты выглядишь как киборг, — сказал он Финну и наклонил голову. — Зачем, ради всего святого, ты сделал это с собой?

— Ради прикола.

— Прикола? — ошеломленно переспросил Ханс.

— Да, когда я учился на врача, мой профессор всегда шутил, что однажды люди станут наполовину машинами, а киборги будут работать вместо нас. — Финн ухмыльнулся. — Однажды мы с моим другом выпивали и подумали, что было бы забавно посмотреть на реакцию профессора, если бы он подумал, что обучает настоящего киборга и тот займет его место.

— И как он отреагировал? — спросила я.

— Сначала он купился, но когда понял, что это татуировка и я его одурачил, он отомстил мне в десятикратном размере.

— Как?

— Меня назначили работать в морг на четыре месяца, а после этого меня ставили на ночные дежурства в три раза чаще остальных. — Финн пожал плечами. — Я должен был догадаться, что у него не было особого чувства юмора.

— У тебя есть еще похожие татуировки? — спросил Ханс.

— Не такие, как эта, но у него есть тату на плече и спине, — ответила я.

Ханс выглядел растерянным.

— Ты видела Финна голым?

— Почти. У Финна нет проблем с обнажением, поэтому для него не будет проблемой раздеться догола сейчас. — Я жестом показала Финну, чтобы он продолжал раздеваться.

Финн нахмурился и бросил взгляд на Ханса.

— Это глупо.

Я не согласилась.

— В первую ночь, которую я провела с тобой, ты сорвал с меня одежду. Я предупреждала тебя, что ты заново переживешь все то, что сделал со мной, так что раздевайся.

— Постой; в ту первую ночь я раздел тебя догола только потому, что ты попросила об этом. Помнишь, каким я был джентльменом, как предложил тебе переночевать в одной из моих футболок? Но ты грубо ответила, что предпочла бы спать голой.

— Джентльмены не держат женщин в заложниках, — ответила я, приподняв бровь. — Так что хватит тянуть время, раздевайся.

Финн приподнял бровь.

— Я бы предпочел, чтобы ты подошла и сорвала с меня одежду. — На его лице промелькнула улыбка. — На самом деле это даже сексуально, словно ты хочешь заняться со мной сексом или чем-то в этом роде.

— Для тебя это шутка? — спросила я и прищурила глаза. — Та ночь, когда меня похитили, была самым ужасным событием в моей жизни, я думала, что меня изнасилуют и убьют.

— Я уже извинился, — вздохнул Финн.

— И теперь ты демонстрируешь свое раскаяние, переживая все это сам. — Я указала на веревки на полу рядом с ним. — Ясно, что мы с Хансом не сильно тебя пугаем, поэтому мы не можем воссоздать страх, который я испытала. Но ты будешь спать голым и связанным, как я.

Финн закатил глаза.

— Ты чертовски права, я не боюсь вас двоих, а значит, я ничего не боюсь.

В ту минуту, когда Финн сказал это, моя интуиция подала тревожный сигнал. Он лгал!

Финн чего-то или кого-то боялся. Я не была уверена, откуда я это знала, так как признаки были едва уловимы, но я доверяла своей интуиции, и мое любопытство сразу же усилилось.

— И все же мне не помешала бы твоя помощь, — флиртовал Финн с чарующей улыбкой. — Может поможешь мне расстегнуть штаны?

Я одарила его своей самой милой улыбкой.

— Конечно. — А потом я повернулась к Хансу. — Ты не мог бы помочь Финну?

Всегда готовый прийти на помощь, Ханс шагнул вперед, но был остановлен Финном, который выставил руки в качестве щита.

— Эй, Ханси, тебе лучше ближе не подходить, — предупредил его Финн.

Ханс бросил на меня неуверенный взгляд, и я кивнула ему, чтобы он снова отошел.

— Я не прикоснусь к тебе, — твердо заявила я. — Так что, если тебе не нужна помощь Ханса, я предлагаю тебе раздеться самому.

— Просто для протокола, — усмехнулся Финн, — это пустая трата времени. Если думаешь, что я буду унижен, стоя голым перед вами двумя, ты ошибаешься, — говоря это, он снимал с себя одежду, пока не оказался совершенно голым.

Ханс откровенно глазел, и хотя я старалась не пялиться, мой взгляд окинул каждую мускулистую часть тела этого огромного мужчины. Я знала, что Финн был ниже ростом некоторых северян, которых я встречала, но он все равно был по меньшей мере за метр девяносто сантиметров и широкоплечим, а его шея была не единственной мощной частью его тела.

За пять дней, проведенных с ним, я много раз видела его в трусах, но сейчас он был абсолютно голым, и я моргнула от неожиданности, увидев размер его пениса.

— У тебя есть волосы, — прокомментировал Ханс, не сводя глаз с промежности Финна.

Финн посмотрел вниз.

— Конечно, у меня есть волосы. — Склонив голову набок, он бросил на Ханса подозрительный взгляд. — Только не говори, что вы, маменькины сынки, лысеете внизу. Это чертовски печально.

— Мы удаляем все волосы на теле навсегда. Зачем тебе их оставлять? — спросил Ханс.

Финн махнул рукой на штаны Ханса.

— Опусти и покажи мне. Хочу увидеть взрослого мужика, который выглядит как ребенок.

— Я не похож на ребенка, к тому же я не собираюсь показывать тебе свои гениталии, — поспешил сказать Ханс с покрасневшими щеками.

— Свои гениталии? — рассмеялся Финн. — Ты даже говоришь, как ребенок, но это круто. Не хочешь показывать мне свой член, не надо. Большинство парней и так завидуют, когда видят мужика с таким размером, как у меня.

— Я не завидую, — настаивал Ханс. — Я доволен своим размером.

— Разумеется, — ухмыльнулся Финн и наклонился, чтобы поднять одну из веревок с пола. — Как насчет того, чтобы покончить с этой ночью?

— Хорошо. — Я наклонилась, чтобы поднять еще несколько веревок, но это было ошибкой, потому что Финн подошел чуть ближе, и, приподнимаясь, я практически уперлась в его промежность. Он сделал это нарочно и усмехнулся, когда увидел, как я разволновалась.

«Сохраняй спокойствие», — напомнила я себе и копнула глубже, чтобы запастись терпением.

— Почему бы тебе не лечь на кровать, чтобы Ханс мог тебя привязать?

Ханс, стоящий рядом со мной, нервно переступил с ноги на ногу.

— Мне как-то не по себе. Афина, ты уверена, что согласовала это с Изабель?

Я отвела Ханса в сторону и понизила голос.

— Как я тебе уже объясняла, мы оказываем Финну услугу. Это будет всего-навсего легкая версия того, что он сделал со мной, но цель состоит в том, чтобы пробудить в нем чувство сопереживания.

Ханс потер лицо, стараясь не размазать макияж.

— Хорошо. Я просто никогда раньше не делал ничего настолько непристойного.

— Разве тебя раньше не просили кого-нибудь удержать? Как наставник, ты наверняка встречал сумасшедших людей.

Ханс нахмурился и оглянулся на Финна, после чего пробормотал:

— Это другое; связывать человека, который не представляет угрозы, мне не по нраву.

— Эй, когда вы, дамочки, закончите там шептаться? — законючил Финн. — Дело не в том, что я тщеславен или что-то в этом роде, но поскольку вы, два вуайериста, настаиваете на моей наготе, должен предупредить вас, что я замерзаю, а мой член скукоживается с каждой секундой.

Это было так типично для Финна — относиться ко всему легкомысленно, но я отказывалась смотреть вниз, дабы убедиться, что он прав.

— Мы сделаем это вместе, — прошептала я Хансу и погладила его по руке. — Поверь мне, это станет для него духовным уроком, за который он поблагодарит нас позже.

— Надеюсь, что ты права, — выдохнул Ханс, его грудь приподнялась в глубоком вздохе.

Ни у Ханса, ни у меня не было большого опыта в узлах, но когда я сосредоточилась на ногах Финна, а Ханс — на его руках, нам удалось привязать Финна к кровати.

— Предатель.

Ханс отпрянул, услышав жесткое обвинение Финна.

— Какой мужик станет помогать женщине угнетать другого мужика? Мы должны действовать сообща против нее, но ты предпочитаешь быть ее маленьким приспешником, да?

— Мне очень жаль. В мои намерения не входило причинять тебе боль, — произнес Ханс слабым и извиняющимся тоном.

— Не позволяй ему морочить тебе голову, Ханс, — предупредила я. — Финн вызвался на это добровольно, и он может уйти в любое время.

— Что делает вашу затею еще более жалкой, — отметил Финн и поднял руки, чтобы продемонстрировать, насколько свободно были завязаны веревки. — Без обид, народ, но у вас это плохо получается.

Его комментарий вынудил меня затянуть веревку на его ногах, а когда Ханс отошел от кровати, я затянула веревки на его руках.

— Афина, — прошептал Финн, пока я стояла над ним, сосредоточившись на последней веревке. — Посмотри на меня.

Мое сердце учащенно забилось, когда наши взгляды встретились.

— Что?

— Помнишь наш разговор в тот день, когда тебя отпустили?

— Нет, — отозвалась я, потому что не хотела вспоминать.

— Мы собирались провести эксперимент и выяснить, понравится мне или нет, если ты меня принудишь. Ты предположила, что сможешь меня связать и поступить со мной так, как тебе вздумается.

Я приподняла бровь, но ничего не сказала.

— Так вот в чем дело? — спросил Финн елейным голоском. — Все это время ты задавалась этим вопросом, а теперь хочешь знать наверняка? Или дело не столько в демонстрации силы, сколько в сексе со мной? Тогда, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Закрыв глаза, я покачала головой, чтобы показать, насколько он смешон.

— Нет, серьезно, Афина, я трахну тебя, когда захочешь. — Подразнивающая улыбка на физиономии Финна стала шире. — Само собой, из-за твоего дурацкого проклятия мне бы это не понравилось, но ты могла бы считать это благотворительностью с моей стороны.

Я цокнула языком по небу и отошла от кровати.

— Я задел твою гордость? — усмехнулся Финн. — Прости, милая, я не хотел. Тебе станет легче, если я признаюсь, что, когда трахал двух жительниц Родины, то на самом деле думал о тебе?

Мое тело примерзло к полу, спину сковало, прежде чем я медленно повернулась, чтобы посмотреть, серьезно ли он.

— Что ты делал?

Он посмотрел мне в лицо и снова произнес эти слова.

— Я думал о тебе.

— Лжешь.

— Я бы хотел, но это правда, — настаивал он.

Радуясь, что он не мог видеть, как колотится мое сердце, я снова повернулась к нему спиной.

— Засыпай, Финн.

— Но я не устал, — заныл он у меня за спиной, но я уже спускалась по лестнице.

— Вернись, Афина, мне нужно отлить.

Чувствуя себя самым подлым человеком в мире, я воспользовалась его собственными словами с нашей второй проведенной ночи вместе и бросила их через плечо.

— Тебе же хуже, придется терпеть.

Глава 5

Первая ночь

Афина

Когда я спустилась вниз, Ханс был на кухне и готовил чай.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, учитывая обстоятельства, в порядке. — Я подошла и прислонилась к кухонной стойке, задав очевидный вопрос: — А ты? Ты в порядке?

Он искоса бросил на меня взгляд и налил горячей воды в чайник.

— Похоже, я не очень нравлюсь Финну, — сказал он и понуро опустил голову. — И если честно, он меня немного пугает.

— Да, северяне пугают, — согласилась я.

— Осторожно, горячо. — Ханс протянул мне одну из чашек и прислонился к стойке рядом со мной. — Конечно, нас проинформировали о них, но ты не можешь по-настоящему быть готов, пока не встретишься с одним из них лично. — Он подул на свою чашку и нахмурился. — Я имею в виду, что любой будет сбит с толку, встретив человека, который говорит по-английски, но все, что выходит из его рта, звучит как нечто иноязычное.

— Ты о его ругани?

— Дело не только в этом. — Ханс выглядел задумчивым. — Просто его поведение довольно странное; я никогда не изучал иронию и сарказм, поэтому мне трудно понять, серьезен он или нет.

— Ты удивишься, но Финн — один из самых приятных северян.

У Ханса отвисла челюсть.

— Приятных?

— Да, я встречалась с правителем и его братом, и оба оказались намного более безжалостными и взрывоопасными, нежели Финн.

Ханс покачал головой, слегка нахмурившись.

— Как они могут так жить? Они, наверняка, несчастные люди.

— Не суди, да не судим будешь, мой друг. Северяне, вероятно, чувствуют то же самое по отношению к нам.

— Приношу свои извинения, я был суров и несправедлив; прости меня, — склонил голову Ханс.

Подняв руку, чтобы положить ему на плечо, я заговорила вкрадчивым голосом:

— Нечего прощать, но позволь дать тебе совет — перенаправь свою растерянность в любопытство.

— Что ты имеешь в виду?

— У нас с тобой есть уникальная возможность изучить мужчину с Севера, и вместо того, чтобы расстраиваться из-за его грубости, я предлагаю изучить, что еще он может нам предложить. В частности, мы должны найти все, что у нас с ним может быть общего.

Ханс сделал глоток чая.

— Представить себе не могу, что у нас с ним может быть что-то общее.

— Ты жалеешь, что согласился на это задание?

Он покачал головой.

— Нет, я просто думаю, что был немного наивен, вот и все.

— Наивен?

— У меня была идея, что если я проявлю к Финну доброжелательность и дружелюбность, он будет благодарен и захочет измениться. Во время брифинга они постоянно напоминали нам о том, что северяне не жестоки от рождения и не глупее нас. Мы не можем винить их за то, что они выросли без матерей и семей, или за то, что их не научили хорошим манерам или самоосмыслению, — вздохнул Ханс. — Мне пришлась по душе идея, что я могу изменить жизнь Финна к лучшему, и я подумал, что он будет счастлив найти источник упущенных возможностей.

— Понимаю. — Я тоже глотнула чая. — В таком случае, да, скорее всего, это было наивно.

Мгновение мы молча стояли рядом друг с другом.

— Я уверена, что его мотив приехать сюда заключался не в том, чтобы научиться хорошим манерам. Даже не сомневайся, Северяне не хотят походить на нас, — сказала я.

Ханс насупился, сведя брови вместе.

— Но почему?

— Они считают себя последними свободными людьми и не знают ничего, кроме Северных земель.

— Что значит свободными людьми? — Ханс поставил свою чашку на стол. — Я мужчина, и я свободен.

— Разве ты не слышал, как Финн упоминал, что женщины угнетают мужчин? — нахмурилась я. — Удивительно, что мы позиционируем себя миротворцами, в то время как Северяне видят в нас тиранов.

— Тираны — это сильно сказано, — произнес Ханс и сделал глоток чая. — Но Финн действительно считает, что женщины правят миром.

— Ты бы предпочел, чтобы все было как в старые добрые времена?

Ханс поднял ладонь вверх в знак примирения.

— Нет, нет, я не жалуюсь. — Но он не смотрел на меня в тот момент, всколыхнув во мне неприятное чувство.

Я поставила свою чашку на стол и сменила тему.

— Нам придется решить, кто где спит.

Ханс оглядел мою гостиную и указал на лестницу.

— У тебя есть другие спальни, кроме той, в которой спит Финн?

— Боюсь, что нет. Одному из нас придется спать в кровати рядом с Финном, а другому — на диване.

— Могу я занять диван? — спросил Ханс.

Я глубоко вздохнула.

— Я надеялась, что ты займешь кровать.

Его взгляд снова заметался по комнате, как будто он искал оправдание.

— Просто это твоя затея — имитация того, что произошло между тобой и Финном. Разве не было бы странно, если бы я оказался где-то между вами?

— Вовсе нет. До тех пор, пока Финн лишен контроля, не имеет значение, с кем он спит рядом.

Ханс потер лоб.

— Но я не такой решительный, как ты, и если он попросит меня развязать его, скорее всего, я так и сделаю.

— Хорошо, — вздохнула я. — Этим вечером я буду спать рядом с ним, но это не значит, что я буду спать рядом с ним каждую ночь, пока он здесь.

После того, как я помогла Хансу найти одеяла и подушки, я оставила его, чтобы снова подняться наверх, надеясь, что Финн уже спит.

Но не тут-то было.

— Мне не нравится быть связанным, — пробормотал он, когда я прошла мимо него, чтобы воспользоваться ванной.

Вопреки своей отзывчивой натуре, я заставила себя пожать плечами и спокойно ответила:

— Мне тоже.

Я задержалась в ванной дольше обычного, надеясь, что он заснет, пока я там буду. На мой взгляд, эта договоренность казалась проще некуда, но опять-таки, я никогда и мысли не допускала, что Финн согласится передать мне контроль над ним на целых пять дней.

«Ты обманываешь его. — Из-за обвиняющего голоса моей совести я избегала своего отражения в зеркале. — Ты должна сказать ему, что нет никакого проклятия. Ложь — это недопустимо».

Разжимая и сжимая кулаки, я закрыла глаза и прибегла к дыхательному упражнению, стремясь заглянуть внутрь себя в поисках спокойной и умиротворенной сердцевины своего духа.

Мое обучение на жрицу началось, когда мне было всего двенадцать, и с тех пор среди прочего я изучала теологию, философию и антропологию. Верховная жрица, с которой я тренировалась, научила меня обращаться с энергией, и теперь я всегда, по крайней мере, дважды в день закрепляла результат.

Когда я впервые сказала Хансу, что оставлю Финна у себя на пять дней, он возразил и объяснил мне, что у них плотный график. Разрешение было получено только после того, как он позвонил Изабель, председателю Совета. Изабель не понимала, почему я хотела провести столько времени с Финном, но она одобрила мою просьбу, и это все, что имело значение.

Мне было достаточно трудно осознать свои мотивы, и я не была уверена, что смогу объяснить их другим, поскольку с рациональной точки зрения провести еще пять дней с Финном было немыслимо. И все же во мне кипела энергия и потребность лучше его понять. Не говоря уже о том, что задача помочь Финну развиться до нашего уровня была моей основной задачей как жрицы.

Сегодня вечером не было времени медитировать. Тем не менее, я была относительно спокойна, когда вышла из ванной и забралась в кровать, устроившись рядом с Финном.

— Я не могу так спать, — тихо пожаловался Финн, но я все равно выключила свет.

— Афина, серьезно, я не могу так спать.

Я была повернута к нему спиной и лежала на боку.

— Ничего страшного, я тоже не спала в ту первую ночь.

— Я уже извинился за это, разве нет? — тихо прорычал Финн.

— А как же Магни? — спросила я. — Думаешь, он тоже раскаивается?

Финн напрягся, и энергия в комнате изменилась, что заставило меня повернуться и посмотреть на него.

— Так что насчет Магни? — спросила я. — Помню, ты всегда молчал, когда я обвиняла его в том, что он похитил меня, и теперь ты поступаешь также.

— Неправда. Когда я прибыл сюда, я особо подчеркнул, что с его стороны было неправильно похищать тебя, — напомнил мне Финн.

— Угу, но это твои слова, а не его. — Я с интересом изучала его. Финн был неухожен по сравнению с мужским населением Родины, но хотя он явно не проводил столько времени перед зеркалом, как кто-то вроде Ханса, его длинные вьющиеся черные волосы выглядели блестящими и здоровыми. А его черная серьга, закрывавшая почти всю мочку уха, выдавала в нем человека, который заботился о своей внешности.

Он прищурил свои темно-карие глаза, когда повернул голову и посмотрел на меня.

— Если ты надеешься на извинения от Магни, тебе придется ждать вечность. Он не такой человек.

— Что же он за человек? — спросила я мягким тоном.

Финн прервал наш зрительный контакт и сосредоточился на потолке.

— Я вижу, ты не хочешь говорить о нем, но то, что он сделал со мной, — ужасно, и я хотела бы, чтобы ты это признал.

Финн упрямо не отрывал взгляда от потолка и потянул за веревки над головой.

— Я уже признал это!

— Произнесенных слов недостаточно, чтобы постичь их смысл, и я не верю, что твои извинения были совсем искренними. Ты просто хочешь, чтобы я сняла проклятие.

Грудь Финна поднялась и опустилась в глубоком вздохе.

— Я сказал, что мне жаль, и это все, что я могу сделать. Если ты ищешь того, кто мог бы плохо отозваться о Магни, то я не тот человек. Магни — мой лучший друг, я в долгу перед ним.

Эта фраза мгновенно заинтересовала меня.

— В каком долгу?

— Это личное, но вот что я тебе скажу: он спас меня, когда мы были еще мальчишками.

— Как?

Финн провел языком по зубам, но промолчал.

— Магни спас тебе жизнь?

Финн этого не подтвердил, но и не опроверг.

— Я ведь права? — продолжила допытываться я, и то, как напряглась его челюсть, словно раздраженная тем, что я разгадала его секрет, убедило меня в этом. — Теперь ты меня заинтриговал. Как Магни спас тебе жизнь?

Финн снова потянул за веревки с еще одним раздраженным вздохом.

— Мне действительно не нравится быть связанным.

— Очень жаль, ведь завтра вечером ты снова будешь связан.

Он резко повернул голову в мою сторону.

— Какого хрена! Я согласился связать меня только на одну ночь.

— Верно, но твоя вторая ночь будет посвящена страху, который я пережила.

— Ты чокнутая, если думаешь, что я позволю тебе связывать меня две ночи подряд.

— Посмотри на это с другой стороны, — предложила я. — По крайней мере, ты знаешь, что через пять дней все закончится, и больше ты меня никогда не увидишь. У меня не было такой роскоши, так ведь?

Финн застонал, и на его лбу выступил пот.

— Я же говорил тебе, — оскалился он. — Мне чертовски не нравится быть связанным. — Каждое слово было произнесено со злостью, которая меня нервировала.

«Оставайся сильной, это ради его духовного роста», — напомнила я себе.

— Спокойной ночи, Финн. — Потянувшись и широко зевнув, я перевернулась, чтобы лечь к нему спиной, когда он пробормотал:

— Спокойной ночи, ведьма.

Глава 6

Плохие воспоминания

Финн

Тихое дыхание Афины раздражало меня. Будучи привязанным к кровати, я был бы счастлив сегодня ночью хоть немного поспать. Какой бы план мести ни готовила для меня хорошенькая ведьма, я бы с этим справился.

Я не рассчитывал оказаться прикованным веревками к кровати. В моем прошлом было много чертовски плохих воспоминаний о том, как меня удерживали с помощью физического наказания. Но я бы навряд ли поделился с ней этими воспоминаниями. Если бы она узнала, как в детстве некоторые из моих жестоких наставников дисциплинировали такого умника, как я, она бы наверняка смягчилась по отношению ко мне и разрыдалась. Я содрогнулся при одной мысли о прошлом.

Это будет одна из тех ночей, когда я не усну, и, возможно, лучше так, нежели страдать от кошмаров, которые наверняка спровоцируют эти чертовы веревки.

Знакомая головная боль, вызванная подавлением этих воспоминаний, возвратилась с удвоенной силой. «Не поддавайся, черт возьми!» — приказал я себе, но в голове появилась одна четкая картинка. Мужчина на полу, его тело в оборонительной и в то же время скрюченной позе, лицо измазанное кровью и безжизненно пустые глаза. Еще один удар по его телу, но на этот раз он не пошевелился и не моргнул.

— Хватит… достаточно, он уже мертв. Ты убил его!

Зажмурив глаза, я попытался отогнать воспоминание, но семнадцатилетний опыт подсказывал мне, что это воспоминание обладает силой преследовать меня и мучить. Лучший способ не думать об этом — сосредоточиться на чем-то другом. Я бы отвлекся, но, будучи привязанным к кровати в темной комнате, я мало что мог использовать в качестве отвлечения. Если уж я не мог сдерживать воспоминания, по крайней мере, я мог контролировать, какие именно воспоминания буду пробуждать в своем сознании. Я решил вспомнить свою первую встречу с Магни.

В тот день в воздухе витало особое волнение. Слухи распространялись как лесной пожар; некоторые говорили, что видели, как наш правитель вошел в офис, чтобы поговорить с наставником Джонсоном, и что с ним был мальчик. Большинство из нас в это не верило. Наш правитель ни за что не пришел бы в нашу школу, к тому же все знали, что двое его сыновей учатся на дому.

Но это было правдой, и не успели мы оглянуться, как все мы — сто тридцать человек выстроились перед школой, чтобы поприветствовать нашего нового ученика.

— Это знаменательный день, — провозгласил наставник Джонсон, и хотя он высоко держал подбородок и выпячивал грудь, его покачивание взад и вперед на ногах говорило о том, что он нервничал.

— Наш правитель, лорд Марк Аврелий, оказал нам честь, позволив своему сыну стать учеником нашей прекрасной школы.

Пока он говорил, мы все изучали невероятное зрелище — нашего правителя воплоти. На первый взгляд он показался мне злобным человеком, но, возможно, на меня повлиял общеизвестный факт о том, как быстро он убивал любого, кто ему противостоял.

Я никогда не видел его сыновей, но знал, что его старшему было пятнадцать лет, как и мне, в то время как младшему было всего двенадцать.

Поскольку правитель и его сын были почти одного роста, я предположил, что мальчик — его старший сын, Хан Аврелий.

— Может вы хотели бы сами представить своего сына? — спросил наставник Джонсон нашего правителя.

Лорд Аврелий поднял бровь, после чего сделал шаг вперед и заговорил глубоким рокочущим голосом:

— Надеюсь, что вы примете моего сына Магни в свои ряды. У него блестящий ум, и он отличный боец. — Такое чувство, что лорд Аврелий, не торопясь и скользнув по нам взглядом, требовал личного обещания от каждого из нас. — Вы все вырастите сильными и храбрыми людьми. Но люди не могут жить обособленно, наличие друзей — важная составляющая успеха.

С этими словами лорд Аврелий снова отступил назад, и Магни официально присоединился к нашей школе.

Если его отец беспокоился, что мы не рады будем видеть его сына, то он ошибался. Все хотели стать друзьями Магни. Единственная проблема заключалась в том, что Магни не облегчал задачу. Он практически не разговаривал, и, казалось, был раздражен всем тем вниманием, которое ему оказывали.

Я был популярен благодаря своему юмору и умению смешить людей, но Магни не улыбался, когда я был рядом.

Через неделю после его приезда я оставил свои попытки подружиться с ним и смирился с тем, что он одиночка по натуре. Не все были такими умными, как я. Некоторые мальчишки, которые не могли привлечь его внимание обычным способом, прибегали к провокациям. Две сломанные руки и четыре сотрясения мозга спустя, даже мальчишки моего возраста стали бояться Магни, и никто больше не осмеливался его провоцировать. Казалось, он был доволен тем, что его оставили в покое, вот почему я был потрясен, когда несколько недель спустя он впервые со мной заговорил.

— Привет.

Я возвращался с учебы в свое общежитие и увидел Магни, сидящего на скамейке в одиночестве. Сначала я обернулся, чтобы посмотреть, не разговаривает ли он с кем-то, но нет, Магни заговорил со мной.

Я подумывал сказать ему, что сидеть на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье, запрещено, но не захотел дразнить медведя, поэтому промолчал.

— Какие-то проблемы? — спросил он с хмурым выражением на лице.

Не желая стать следующим человеком, кому сломают кость или проломят череп, я сделал небольшой шаг назад и поднял обе ладони.

— Мне не нужны неприятности.

— Правда? Тогда какого хрена ты продолжаешь провоцировать наставника Джонсона? Я здесь уже три недели, а ты получаешь больше наказаний, чем любой другой пацан.

Мое сердце бешено заколотилось, а ладони вспотели.

— Джонсон просто козел, вот и все. — Я пожал плечами, чтобы показать, что мне плевать.

Магни скрестил руки на груди.

— Ты что, тупой?

— Да, что-то в этом роде. — Я отступил, пока не почувствовал себя в относительной безопасности и не повернулся к нему спиной. Затем я побежал так быстро, как только мог, полагая, что мой секрет в целости и сохранности. В тот момент, я по-настоящему не осознавал наблюдательную натуру Магни и то, насколько решительным он может стать, как только что-то подметит.

Глава 7

Ирония

Афина

Я проснулась от оглушительного свиста Финна, резко сев с растрепанными волосами и широко распахнутыми глазами.

— Что случилось? — взвизгнула я.

Его смешок ясно дал понять, что мельница не горит.

— У тебя две секунды, чтобы развязать меня, или я обмочу тебе постель, — предупредил он.

— Ты мог просто разбудить меня, как нормальный человек, — недовольно проворчала я.

— Да, но какое же в этом веселье?

Негнущимися пальцами я начала развязывать первый узел, моргая и пытаясь проснуться, но Финн только еще больше меня нервировал, прошептав:

— Давай, Афина, поторапливайся.

Уставшая и плохо соображающая, я перелезла через Финна, чтобы развязать второй узел, но на этот раз узел не поддался.

— О, вау, а я-то думал, что я тебе не нравлюсь, — произнес Финн страстным голосом. — Наверное, я ошибался, иначе ты бы сейчас не терлась своими сиськами о мое лицо, да?

Мой внутренний миротворец был сбит с толку его грубым намеком на то, что я его соблазняю.

— Я просто пытаюсь спасти свой матрас, — пробормотала я и развязала узел.

— Конечно-конечно. — По лицу Финна медленно расплылась улыбка, спровоцировав меня. Вот почему, когда я отстранялась, я рассчитала все так, чтобы следующая моя фраза дала ему полное представление о моем утреннем дыхании.

— Ты ведь сможешь сам развязать себе ноги, да?

Когда он сморщил нос, я подавила улыбку и встала с кровати.

— Завтрак будет готов через десять минут, — объявила я и спустилась вниз. Ханс уже встал и складывал одеяла.

— Тебя тоже разбудил свист Финна? — спросила я, зевнув.

— Да, это было очень громко, — ответил он и бросил на меня сочувственный взгляд. — Ты вообще хоть немного поспала?

— В это трудно поверить, но да, я хорошо выспалась.

— Чудесно. Я не мог заснуть, поэтому немного почитал. — Он указал на книгу, лежащую на столе. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я позаимствовал одну из твоих книг.

— Нет, конечно. — Подойдя, я подняла ее и перевернула, чтобы посмотреть на обложку. — «Мифы и легенды прошлого», — прочитала я вслух. — Ах, одна из моих любимых книг.

— Я всегда был очарован прошлым, — объяснил Ханс и аккуратно сложил подушки и одеяла на диване.

— Я тоже. Это тайна утраченного знания, ты так не думаешь?

— Угу, — зевнул он.

— Еще даже нет шести часов, — сказала я и вымыла руки у кухонной раковины. — Не знаю, как тебе, но мне нужна чашка крепкого травяного чая, чтобы проснуться.

Ханс улыбнулся.

— Звучит неплохо. Только для начала мне нужно немного освежиться. — Пока он отправился в мою ванную на первом этаже, я начала готовить завтрак.

Пять минут спустя Финн спустился по лестнице. Его волосы были мокрыми.

— В душе есть функция сушки, я могу показать тебе, как она работает, — предложила я.

Покачав головой, он сел за круглый кухонный стол, схватил чашку, которую я уже приготовила для него, и сделал большой глоток.

— Ты в порядке? — спросила я, когда он начал сильно кашлять.

— Что это за жуткий кофе? — фыркнул Финн и посмотрел на меня с порицанием во взгляде.

— Это не кофе, это травяной чай с крапивой, лакрицей, лимоном и ароматом мяты, — пояснила я.

Финн с отвращением затряс головой.

— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть кофе.

— Извини, у меня его нет.

— И вы называете примитивными нас, — пробормотал он и понюхал чай.

— Что случилось? — спросил Ханс, когда вышел из ванной. Его светлые волосы были заплетены сзади в три симметричные косы.

— Афина дала мне ведьмино зелье, чтобы отравить.

Ханс выглядел растерянным и сел напротив Финна.

— Эй, Ханси, у тебя там какая-то хрень на лице. — Финн указал на свои ресницы.

Руки Ханса взметнулись к лицу.

— Что ты имеешь в виду, макияж размазался?

Я оглянулась.

— Нет, все в порядке.

Финн повернулся ко мне.

— Подожди минутку, хочешь сказать, он нарочно нанес это фиолетовое дерьмо?

— Да, и это не должно тебя удивлять, вчера Ханс тоже был накрашен.

— Хм. — Финн наклонил голову. — Не-а, я бы точно заметил.

Я поставила две миски перед мужчинами и слегка улыбнулась Хансу.

— Не обращай внимания на Финна, он просто издевается над тобой забавы ради. Мне нравится твой макияж.

Выдвинув свой стул, я села между ними и придвинула к себе миску с обжаренной капустой, красным луком и красным перцем.

— А это что такое? — спросил Финн и поднял вилку с подцепленными на ней хрустящими листьями капусты.

— Здоровый и вкусный завтрак, который к тому же питателен. — Я взяла еще одну вилку.

Финн не жаловался вслух, но его настороженность к еде резко контрастировала с тем, как Финн поглощал свой завтрак дома.

— Что? — спросила я, заметив, что он просто сидит, уставившись на свою еду.

— Ничего, просто это выглядит… эм, — он замолчал.

— Выглядит как? — спросила я.

— Выглядит просто восхитительно. — Его насмешливая улыбка не коснулась глаз.

Ханс был занят поглощением завтрака, но, понаблюдав за сценой между мной и Финном, он наклонился ко мне и прошептал:

— По-моему, Финн слишком вежлив, чтобы сказать, что ему не нравится еда.

— Да, именно так, я слишком вежлив, — хохотнул Финн и отодвинул миску.

Указав пальцем на Финна, Ханс наклонился вперед.

— Это было еще одним проявлением особой иронии мужчин Севера, да?

Финн ответил искренней улыбкой, и Ханс сверкнул улыбкой в ответ, словно он только что сдал трудный тест.

— Я начинаю улавливать смысл, — похвалил себя Ханс и повернулся ко мне. — Как только ты поймешь, как работает ирония, станет легче. Финн просто говорит противоположное тому, что имеет в виду. — Ханс потряс указательным пальцем в воздухе и ухмыльнулся. — Забавно, когда ты это понимаешь. Давайте я попробую.

— Это будет весело, — произнес Финн и откинулся назад, выжидающе глянув на Ханса, который задумчиво покусывал губы.

— Ладно, как насчет такого, — сказал он и слегка улыбнулся, прежде чем посмотрел на Финна. — Мне кажется, ты очень милый человек, — выдал он с озорными искорками в глазах.

Финн нахмурился и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Ханс поднял руку и нетерпеливо воскликнул:

— Нет, подожди, у меня есть идея получше, как насчет такого… — он выдержал паузу, после чего произнес свою лучшую ироничную реплику. — Мне кажется, Афина ужасный повар и этот завтрак отвратителен.

Финн кивнул.

— Правильно, так ей и передай, Ханси.

Ханс улыбнулся.

— Я хорош в иронии, да? — Он посмотрел на меня и, жестикулируя руками, спросил: — Ты ведь догадалась, что я сделал тебе комплимент, и что ирония — это противоположность?

— Угу, — отозвалась я и взяла еще одну порцию капусты.

— Хочешь, попробую еще раз? — спросил Ханс, но Финн легонько хлопнул его по плечу.

— Нет, лучше не так часто прибегать к иронии с сарказмом. Ты же не хочешь сразу выдать весь свой репертуар.

— Хорошо, — кивнул Ханс, — тогда я оставлю немного на потом.

— Афина, дорогая моя, не могла бы ты рассказать, какие у тебя планы на сегодня? — спросил Финн.

— Ты будешь следовать моим инструкциям, точно так же, как я должна была следовать твоим, когда была твоей заложницей.

— Хорошо. — Он скрестил руки на груди. — И что за инструкции?

— Сначала мы будем медитировать.

Закатив глаза, Финн вздохнул.

— А нам обязательно это делать? Кайя уже пыталась научить меня медитировать, но это чертовски скучно.

— Наверно, тебе скучно потому, что ты делаешь это неправильно, — предположила я.

— Финн, ты знал… — Ханс наклонился ближе и понизил голос, как будто делился с Финном секретом. — …Что здесь, на Родине, наши жрицы являются нашими духовными лидерами. Они тренируются с детства и учатся владеть жизненной энергией. Они знают, как превознести разум над материей, а лучшие из них могут целыми днями обходиться без еды и сна.

Финн посмотрел на меня, а затем снова на Ханса, после чего наклонился и заговорил тем же доверительным шепотом.

— Хочешь услышать кое-что более впечатляющее? — спросил он Ханса, который кивнул, демонстрируя свое полное внимание.

— В Северных землях люди настолько мудры, что даже деревенский идиот в курсе, что нужно есть, когда он голоден, и спать, когда он устал.

Я встала из-за стола, скрыв улыбку. Позади меня раздался уже знакомый мне смех Финна.

— Не смотри так обиженно, Ханси, я просто прикалываюсь.

— Меня зовут не Ханси, Финн, а Ханс, и я был бы очень признателен, если бы ты меня так и называл.

Как раз в этот момент вошла моя кошка и, увидев двух мужчин, зашипела на них.

— О, привет, киска, иди сюда. — Ханс сразу же отвлекся и потянулся к ней. — Как ее зовут?

— Баст, в честь египетской богини кошек, — объяснила я. — Знаете ли вы, что кошки были священными для египтян?

— Как претенциозно называть свою кошку в честь богини, — заявил Финн.

Я бросила на него колкий взгляд.

— Вы только посмотрите, кто это говорит! В вашей стране всех мужчин называют в честь героев.

— Правда? — спросил Ханс Финна. — В честь кого тебя назвали?

Выпятив грудь, Финн похвастался:

— Меня назвали в честь Финна МакКамхайла, легендарного ирландского воина, который был лидером храбрецов и съел лосося мудрости.

— Вау. — Ханс одарил Финна искренней признательной улыбкой, прежде чем повернулся ко мне. — Афина, твое имя тоже что-то означает, да?

— Да, — бросила я поверх плеча. — Афина была богиней мудрости, ловкости, войны и тактики.

— Ха, вот оно что, — пробормотал Финн. — Воинствующая ведьма с черной кошкой по имени Бестия.

— Баст, ее зовут Баст, — поправила я его, — и я не ведьма.

— Так я тебе и поверил, а потом ты расхаживаешь как ни в чем не бывало и сыплешь проклятиями, плюс ко всему у тебя есть черная кошка. — Финн наклонил голову. — Я бы сказал, что улики против тебя множатся, дорогая.

— Если ты так убежден, что я ведьма, то, возможно, тебе стоит соблюдать осторожность и не провоцировать меня, а то я превращу тебя в жабу или кого-то в этом роде.

— Не рекомендую это делать, — произнес Финн и сел прямее, — если только ты не хочешь, чтобы тебя убила жаба.

— И каким образом она бы меня убил? — спросила я и покачала головой. — Жаба — довольно безобидное существо.

— Я, охуи… извините, чертов северянин, а мы находчивы и хитры. — Он постучал пальцем по виску.

— Да, но ты забываешь, что ты больше не будешь северянином; ты будешь жабой.

Вздернув подбородок, Финн прищурился.

— Не просто какой-то жабой. Я буду самой быстрой жабой в мире, молча выжидающей в тени, пока ты не заснешь, а потом запрыгну тебе в глотку и перекрою дыхательные пути.

Я посмотрела на Финна, скорчив гримасу.

— Это подло.

— Эй, не я ведьма, угрожающая превратить милого северянина в жабу.

— Но ты грозишь меня задушить. — Я подошла к дивану и начала придвигать его к стене, чтобы организовать дополнительное пространство для нас троих и приступить к медитации.

— Верно, так что тебе лучше не проделывать со мной всяких трюков, — ответил Финн, удовлетворенно кивнув головой.

— Позвольте мне разбавить ваш разговор легкой иронией, — вмешался Ханс и помог мне поставить диван туда, куда я хотела. — Афина, думаю, тебе действительно стоит превратить Финна в жабу, это будет забавно. — Он повернулся и посмотрел на нас, по-видимому, ожидая аплодисментов.

— Тебе стоит немного поработать над подачей — и вот небольшой совет, — сказал Финн. — Постарайся не объявлять каждый раз о том, что прибегнешь к иронии.

Ханс кивнул.

— Понял! В следующий раз обойдусь без предупреждения. — Он хитро нам улыбнулся. — Вы даже не заметите что вас сразит.

Глава 8

Сила смеха

Финн

Я продолжал давиться смехом, в то время как мы должны были медитировать. Это было глупостью трех взрослых людей, лежащих на ковриках на полу и выполняющих дыхательные упражнения, которые, по утверждению Афины, помогут мне войти в состояние, подобное трансу.

Во-первых, была включена музыка, которая звучала как саундтрек к фильму о феях или что-то в этом роде. Звенели маленькие колокольчики, а на заднем плане текла вода. Все, о чем я мог думать, это о том, как сильно мне хотелось, чтобы заиграл мощный барабан, и большой тролль заставил всех маленьких фей в испуге разбежаться.

Я сказал об этом Хансу и Афине, но они не оценили мой юмор и посоветовали мне расслабиться и вести себя тихо. Я попытался, но потом у меня заурчало в животе, и все мысли сосредоточились на еде, которую я не съел этим утром.

— Ты уверена, что у тебя нет яиц? Я бы приготовил себе омлет, — спросил я.

— Помолчи, Финн, и следи за моим дыханием.

— Но что, если ты разволнуешься и начнешь учащенно дышать? — спросил я.

— Такого не случится. Я медитирую, — ответила Афина с закрытыми глазами.

— Но такое возможно… если я подойду ближе, и у тебя появятся похотливые мысли обо мне. — Я снова засмеялся, когда услышал, как Афина раздраженно вздохнула. — Простите, если я нарушаю ваш Дзен или что-то в этом роде.

Ханс сменил позу.

— Невозможно медитировать, находясь с тобой в одной комнате, Финн. — Поднявшись с пола, он заговорил с Афиной. — Ты не возражаешь, если я пойду к беспилотнику? По крайней мере, там будет тихо.

— Конечно, нет. Я всё понимаю, — ответила она.

Я тоже сменил позу.

— Эй, Ханс, может я пойду с тобой, и мы найдем бар с красивыми телочками, — предложил я, но Ханс притворился, что не услышал меня, и вышел из дома.

— Давай попробуем что-нибудь другое, — произнесла Афина и подошла, чтобы сесть прямо передо мной. — Делай, как я, — объявила она и приняла позу со скрещенными ногами, положив стопы на бедра.

— Хорошо. — Я согнул колени, но мои мышцы были слишком напряжены, чтобы устроить ноги в том же положении, что и у нее.

Подавшись вперед, Афина придвинулась ближе, ее колени касались моих голеней, а лицо оказалось на расстоянии поцелуя.

Она взяла меня за руки и посмотрела мне в глаза.

— Я помогу тебе развить собственную эмпатию и стать более духовно-просвещённым.

— А у меня есть выбор? — спросил я.

— Да, у тебя всегда есть выбор. — Ее большие зеленые глаза притягивали меня, как магниты, а ее милое личико обрамляли великолепные рыжие волосы. И снова я задался вопросом, как ей мог быть тридцатник, когда она выглядела не старше двадцати.

— Ты злишься на меня за то, что я смеюсь во время медитации?

Она одарила меня понимающей улыбкой.

— Вовсе нет. Смех — это высшая степень духовной силы, которая заряжает энергией и исцеляет. К тому же это важная составляющая многих духовных учений. Ты слышал о Будде?

— Нет, он был богом или кем-то в этом роде?

Она кивнула головой в сторону маленькой фигурки парня с большим животом, на лице которого застыла широкая улыбка.

— Нет, Будда не был богом, просто мудрым человеком, которого многие выбирали для следования по пути просветления. Одно из его учений гласило, что лучшее лекарство — это смех. Он рассуждал о том, как приятно и заразительно слышать смех детей.

Финн пожал плечами.

— Мне это не знакомо. Я никогда не видел ребенка.

— Но ты же видел маленьких ребятишек, верно?

— Угу.

— А ты заметил, какие они раскованные, когда смеются?

— Конечно.

— Отлично. Я не хочу лишать тебя чувства юмора. Скорее, я хочу помочь тебе использовать его в благих целях.

— Что это значит? — нахмурился я.

Афина положила руки мне на колени, и от этого у меня все затрепетало в нижней части тела.

— Юмор может быть броней, за которой прячешься, или факелом, чтобы освещать темноту для других. В любом случае твой юмор связан с твоей духовностью.

— Ладно. — Я подавил желание попросить ее провести руками по моим бедрам чуть выше.

— Если ты используешь юмор в качестве щита, это навредит в первую очередь тебе, потому что помешает тебе расти и развиваться.

Я одарил ее кривоватой улыбкой.

— Дорогая, я уже в восемнадцать лет вымахал почти до двух метров, навряд ли в свои тридцать четыре мне предстоит еще куда-то расти.

— Я говорю о твоем личностном росте, — произнесла Афина терпеливым голосом.

— А, ясно.

— Теперь закрой глаза и делай глубокие вдохи, как я. Сосредоточься только на своем дыхании и проговаривай про себя: «Я добр к людям, а люди добры ко мне».

Я сохранял невозмутимое выражение лица, когда повторял слова Афины, и очень старался прокручивать в голове забавную фразу, которой она меня научила, каждый раз, когда отвлекался. Но проблема заключалась в том, что мой разум не переставал кипеть, и, в частности, он не переставал думать о том, каково это — заняться сексом с Афиной. Она была такой миниатюрной, что я бы, наверное, поставил ее в любую позу, какую только мог себе представить. Мои губы изогнулись в улыбке, когда я представил ее обнаженной и стонущей от удовольствия мое имя. Было нелегко, но даже с головой забитой пошлыми мыслями, я сохранял спокойствие, дышал равномерно и держался за нежные руки Афины.

Через некоторое время Афина прошептала:

— Теперь ты можешь открыть глаза.

Последовав ее совету, я сразу же пожалел об этом, потому что ее красивые проникновенные глаза были полны любопытства, и у меня возникло ощущение, что она читает мои мысли.

— Правда, было замечательно?

Все внутри меня бурлило.

— Само собой, — согласился я, растягивая губы в улыбке.

— Ты почувствовал связь наших энергий?

— Да, было очень много связей.

Афина сжала мои руки.

— Я чувствую в тебе доброту, Финн, мне кажется, тебе будет полезно сосредоточиться на своей духовной энергии вот так на протяжении пяти дней.

— Возможно, — сказал я, подыграв.

Афина явно была довольна собой, и впервые я увидел, как она улыбается, не таясь.

— Я знала, что тебе понравится медитация.

То, как Афина улыбалась мне, приводило к нежелательной реакции. Она была и так хорошенькой, когда не улыбалась. Но когда она сияла от счастья, ее природная миловидность проявлялась на полную мощь. Наша близость и иррациональный интерес к моей персоне пробуждали во мне такое чувство, словно в холодный зимний день выглянуло солнце. Я сидел, купаясь в ее внимании, как будто она была солнцем, излучающим тепло и насыщающим витамином D.

— Если мы будем медитировать два-три раза в день, ты быстро повысишь свою выносливость, — добавила она.

Вместо того чтобы сказать, что она самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, я нацепил на свою физиономию игривую улыбку и блеснул юмором.

— Не беспокойся, милая. У меня хватит сил общаться с тобой столько раз в день, сколько ты пожелаешь.

Афина натянуто улыбнулась.

— Ты ведь понимаешь, что я говорю об ментальной выносливости, да?

— Да, я понял, но знай, на случай, если захочешь наладить со мной другого рода связи, физическая выносливость у меня тоже имеется.

Афина отпустила мои руки и резко поднялась с пола.

— Ты никогда не сдаешься, да, Финн?

Я тоже встал, подергав затекшими ногами.

— Смотря в чем?

— Сколько раз я говорила, что мне неинтересен секс с тобой?

— Я не веду подсчет, но это число, скорее всего, равно количеству раз, когда я говорил тебе, что ты не можешь отказаться от того, чего не пробовала.

Афина подняла коврики с пола и попросила меня помочь ей передвинуть диван.

— Разве в занятиях любовью нет какой-то духовной связи? — спросил я. — Вдруг это и есть истинный ключ к моему личностному росту? Ты когда-нибудь задумывалась об этом?

Афина выпрямилась и скрестила руки на груди, принявшись меня изучать.

— Ты говоришь не о занятиях любовью, Финн. Занятие любовью означало бы, что у нас есть чувства друг к другу. Мы оба знаем, что это не так.

— Ты ошибаешься, дорогая. У меня к тебе уйма чувств.

Одна из бровей Афины взметнулась вверх.

— И что это за чувства?

Игривым тоном я поднял руку и стал подсчитывать на пальцах.

— У меня есть чувство желания, потому что ты охери… прости, я имел в виду, что ты очень красивая. Еще есть чувство любопытства, мне интересно, смогу ли я погрузиться в тебя до самого упора… ты ведь такая маленькая. — Подняв безымянный палец, я продолжил. — А также я испытываю чувство благодарности за то, что ты согласилась снять проклятие, и, наконец, я испытываю чувство разочарования, потому что ты настаиваешь на том, чтобы я остался здесь на пять дней.

Афина прикусила нижнюю губу.

— По крайней мере, ты не врешь, что любишь меня, испытывая совсем иные чувства. Ты получишь очки за то, что был честен и проявил немного порядочности.

— Отлично, — воскликнул я. — И что мне дадут эти очки? — Я позволил своему взгляду пройтись по ее восхитительному телу, одаривая ее своей самой очаровательной улыбкой.

— Увидишь, — произнесла она и направилась к лестнице. — Но сначала я приму душ.

— Тебе нужна моя помощь? Мы могли бы принять душ вместе, а заодно ты показала бы мне функцию сушилки, о которой говорила. Не забывай, у меня нежные руки врача.

— Это очень щедрое предложение, но я вынуждена отказаться. Мне еще нужно подготовиться к занятиям.

— Каким занятиям?

— Занятиям духовного просвещения, которые я преподаю. Тебе стоит к нам присоединиться.

— Нет, спасибо. Я уже, как говорится, достаточно просвещен.

На этот раз смеялась Афина, поднимаясь по лестнице и открывая мне изумительный вид на ее округлые ягодицы.

Глава 9

Духовный мир

Афина

— Помни, о чем я тебе говорила: ты всего лишь наблюдатель. Держись в стороне и не говори ни слова.

— Я слышал тебя все три раза. — Финн держал в руках горсть винограда и подбрасывал его в воздух, ловя ртом. — Ты проводишь эти занятия каждый день?

— Нет, только два раза в неделю. В другие дни я предпочитаю гулять по улице и знакомиться с местным сообществом. Но занятия по духовному просвещению привлекают людей со всего мира. — Я указала на устройства виртуальной реальности, лежащие на столе. — Я создам для тебя универсальный аватар. Вообще-то, это не одобряется, потому что нам важно знать, с кем мы контактируем, но если кто-нибудь тебя спросит, скажи, что твое устройство виртуальной реальности сломалось.

— Хорошо, — отозвался Финн. — Только убедись, чтобы мой аватар был красивым. — Он скрестил руки на груди, когда я предложила ему несколько вариантов на выбор.

У Ханса было наготове свое собственное устройство, но он наклонился и сказал:

— Финн, если ты не будешь открывать рот, можешь пойти в облике женщины.

Сначала Финн скорчил гримасу, но потом в его глазах зажглись веселые огоньки.

— Ха, погодите-ка. Ты прав, Ханс. Но если я появлюсь там в облике женщины, я хочу большие сиськи и глубокое декольте.

— Зачем? — спросила я.

— Хочу проверить, правда ли мужчины Родины фригидны.

Ханс нахмурился.

— Почему ты считаешь, что мы фригидны?

Брови Финна полезли вверх с выражением «ты что, издеваешься надо мной».

— Может потому, что вы не занимаетесь сексом?

— Неправда, — запротестовал Ханс, — я занимался сексом ежемесячно с тех пор, как мне исполнилось двадцать два года.

— Да ну, и со сколькими женщинами ты переспал?

— Я не готов делиться этой информацией, — вздернул подбородок Ханс. Но это высказывание лишь рассмешило Финна.

— Другими словами, ноль, — произнес он.

— Не забудь мои инструкции: держись в стороне и веди себя тихо, — повторила я, прежде чем мы активировали наши считыватели настроения и вошли в виртуальную реальность.

Умиротворенная атмосфера темы луга была идеальной, с естественным склоном, который позволял аудитории слышать и видеть того, кто говорил, под старым дубом с красивой кроной, способной обеспечить тень от солнца.

Народ медленно собирался и тихо находил себе местечко, чтобы с комфортом устроиться на мягкой траве. Ханс стоял неподалеку, выглядя самим собой, но в другой одежде. Рядом с ним стоял Финн, но в облике блондинки с длинными волосами и очень большой грудью. Присутствующие поймут, что Финн на самом деле выглядел по-другому из-за буквы G, парящей над его головой, которая говорила всем о том, что блондинка была обычным аватаром. Хотя им и стараться не придется, поскольку ни одна женщина не стала бы с таким восхищением разглядывать собственную грудь. Я подала Хансу знак держать Финна под контролем, когда он начал приходить в себя.

Когда пришло время начинать, я развела руки в стороны и заговорила громким и ясным голосом.

— Да пребудет со всеми Вами мир. Для меня большая честь, что вы все здесь, и, как всегда, давайте начнем с минуты безмолвной признательности.

Присутствующие склонили головы и закрыли глаза на десять секунд в знак уважения и признательности.

— Сегодня я решила, что нам стоит поговорить о наших соседях с Севера. Теперь, когда упоминать о них больше не запрещено и в настоящее время пятеро из них находятся с визитом в нашей стране, это кажется актуальной темой.

Многие закивали.

— Мы все выросли, слушая истории об их странных обычаях, но лишь немногие из нас встречали их в реальной жизни. Я знаю, что некоторые жители Родины недовольны тем, что здесь находятся северяне, в то время как другие видят в этом нечто захватывающее.

— Что касается меня, — сказала я и развела руки, — я нахожу в этом отличную возможность для нашего и их духовного развития. Если в будущем две наши нации в какой-то момент объединятся, потребуется масса дипломатических усилий, не говоря уже о компромиссах с обеих сторон.

— Мой вопрос к вам сегодня таков: как вы считаете, должны ли мы стремиться к союзу с Северными землями?

Несколько человек подняли руки, и я указала на пожилую женщину, которую знала.

— Да, Тереза.

— Северяне пугают меня, — призналась она и сложила руки перед собой. — Я слышала много ужасных историй. Наблюдая за тем, как кто-то вроде Перл Пилотти, которую я всегда уважала и которой восхищалась, их защищает, я начинаю сомневаться во всем чему меня учили. — Тереза бросала взгляд то на меня, то на окружающую ее аудиторию. — Сложно представить, как нация с такой огромной разницей в ценностях может измениться, но больше всего меня пугают некоторые их ценности, которые могут отразиться на нас, если мы интегрируемся. По-моему, многие из нас предпочли бы умереть, нежели снова увидеть мужчин у власти.

— Мысль, что история повторится, пугает, — согласилась я.

Тереза кивнула, и от этого ее короткая стрижка дернулась вверх-вниз.

— По нашу сторону границы мы почти четыреста лет живем в мире. По их сторону существует лишь насилие и война. История доказала, что мужчины неспособны сохранять мир в долгосрочной перспективе; они слишком властолюбивы по своей природе.

Понимая, что Финну тяжело это слышать, я предприняла попытку защитить северян.

— За последние тридцать лет в Северных землях не было крупных войн, — отметила я. — Сейчас там кажется все более-менее стабильно.

— Да, но, возможно, это часть их стратегии: заставить нас открыться, а добившись этого, попытаться одержать над нами верх, — заявила Тереза и снова села.

Мое внимание привлек элегантный мужчина слева от меня, и я подошла, чтобы установить с ним связь.

— Как тебя зовут?

Его длинные прямые волосы были разделены точным зигзагообразным пробором посередине головы, и на нем было красивое ожерелье, которое доходило до самого пупка.

— Я Майлз, — представился он и встал.

— Я предлагаю тебе высказаться, если тебе есть что добавить, — произнесла я.

Он почтительно склонил передо мной голову, потом выпрямился и заговорил.

— Я не хочу показаться пессимистом, но в последние недели волнение людей по поводу северян выходит из-под контроля. Наши культурные различия слишком глубоки, объединение не поможет.

— Почему ты так думаешь?

— Их радикальные взгляды и их старомодная иерархическая система несовместимы с нашим образом жизни. По правде говоря, меня беспокоит, что мы говорим о северянах так, словно у них есть шанс когда-либо войти в наше общество. — Он говорил спокойным голосом, но его слова были резкими для жителя Родины. — Я видел их в новостях, — продолжил мужчина. — И даже мне, такому непредвзятому человеку, видно насколько они примитивные и несмышленные. Некоторые ответы на вопросы, которые им задают, говорят о том, что они имбицилы.

Я завела руки за спину, тщательно обдумывая следующие свои слова.