Соблазнитель

— Мы и северяне отличаемся нашими политическими взглядами и тем, как видим мир; это правда. Но я хотела бы оспорить твое суждение о том, что они имбицилы. Это сурово — осудить миллион человек, не познакомившись ни с одним из них лично.

— Я хочу кое-что сказать!

Узнав глубокий голос Финна, я побоялась поднять глаза, но Финн не собирался оставаться в стороне и подошел к первому ряду, чтобы поспорить с Майлзом. Причудливое сочетание его женской внешности в виде аватара блондинки и его мужской походки бросилось в глаза только, когда он остановился и занял твердую позицию, нахмурившись.

— Почему бы тебе просто не признать, что ты чувствуешь угрозу в том, что северяне — настоящие мужики?

От грубого комментария Финна у шокированного Майлза округлились глаза, но Финн еще не закончил.

— Ты не виноват, что твои предки отказались от своей мужской сущности 400 лет назад, и ты стал этой… — Финн махнул рукой вверх и вниз перед лицом мужчины, — …печальной имитацией представителя мужского пола.

Аудитория коллективно ахнула, а я вздохнула.

— Что за абсурд, — воскликнул Майлз и тихо рассмеялся. — Не в моих правилах употреблять обидные слова, но в данном случае я скажу, что ты ведешь себя нелепо.

— Нелепо? — Финн усмехнулся и скрестил руки на груди, приподняв свою выдающегося размера грудь. — Это самое обидное слово в твоем лексиконе? Тогда я, пожалуй, назову тебя сук… — он замолчал, когда я молниеносно положила руку на плечо Финна, чтобы остановить его.

— Давайте не будем переходить на личности. Я понимаю, что это эмоциональная тема для многих, и вы, похоже, испытываете теплые чувства к северянам, которых мы все уважаем. — Я попыталась дать Финну знак успокоиться, но он не понял моего тонкого намека.

— Вот именно, — пробормотал он. — И я не позволю этому… эм… мужчине называть северян идиотами.

— Я бы никогда не использовал такие вульгарные выражения, — оскорбленно заявил Майлз. — Я сказал, что они ведут себя как имбецилы.

— А я говорю, что ты чувствуешь угрозу от них как представитель мужского пола, — заявил Финн.

— С какой стати мне чувствовать угрозу? — И снова Майлз тихо хихикнул, явно испытывая неловкость от грубых обвинений Финна.

— Потому что женщины, окружающие тебя, пробуждаются и понимают, что в жизни есть нечто большее, чем капуста, йога и бесконечная медитация. Женщины Родины систематически подавляли свое мужское население и дошли до такой степени, что между полами перестала существовать полярность или сексуальное влечение. И тут появляются северяне с чертами альфа-самцов, и женщины начинают выделять феромоны, которые сбивают вас с толку.

Пренебрежительно махнув рукой, Майлз стал отпираться.

— Нашим женщинам не интересны северяне, они слишком прогрессивны и образованны для этого. — Он повернулся к аудитории за поддержкой. — Согласны?

В основном слушатели были в шоке от этого беспрецедентного обмена резкими словами, и большинство из них опустили взгляд, как будто не хотели принимать в этом участия, но одна женщина встала. Она посмотрела на Майлза.

— Я тоже озадачена происходящим, как и ты. Мои друзья постоянно говорят о том молодом северянине, который взобрался на флагшток.

Финн повернулся к ней.

— Его звали Марко.

— Поверю тебе на слово, — сказала она и кивнула.

— А привлекательный парень с бородой? Твои друзья тоже говорят о нем?

— О, ты имеешь в виду учителя по имени Арчер?

— Нет, у него была легкая небритость. Я имел в виду другого парня. Тот, вокруг которого толпились все женщины — Финн.

Если бы закатывание глаз было уместно на Родине, я бы так и сделала, но вместо этого я внутренне усмехнулась, когда женщина покачала головой и ранила самолюбие Финна.

— Нет, мои друзья не упоминали о нем, но они очень взволнованы пятью мужчинами, которые сейчас находятся у нас с визитом. Я напоминаю об этом только для того, чтобы обратить внимание на то, что, хотя это озадачивает некоторых из нас, ты прав, и все мои друзья ведут себя легкомысленно и чересчур воодушевленно.

— Само собой, твои друзья — исключение из правил, — заявил Майлз. — Ни одна современная женщина не захочет мужчину, который будет над ней доминировать. Сама мысль об этом смехотворна.

По какой-то причине этот комментарий сильно меня задел. Я встречалась с Кристиной, которая вышла замуж за северянина, и она была готова многим рискнуть, чтобы помочь мне сбежать, когда я находилась в Северных землях. Было неприятно слышать, что ее относят к разряду слабых и покорных женщин.

— По-моему, мы должны быть осторожны в оценке ситуации, которая нам доподлинно неизвестна, — обратилась я Майлзу. — Уверена, ты в курсе о том, что некоторые наши женщины вышли замуж за северян, и ни в одной из статей, написанных об этих женщинах, не упоминается о том, что они позволили бы над собой доминировать.

— Я всего лишь хочу сказать, что из-за высокого уровня тестостерона северян, я думаю, в ближайшее время нас ждут печальные истории о жестоком обращении, — произнес Майлз и огляделся, чтобы заручиться поддержкой.

— Жестоком обращении? — Финн шагнул вперед с суровым выражением на лице. — Северяне, черт возьми, поклоняются своим женщинам.

Аудитория снова ахнула, и на этот раз стала бормотать и шептать о недопустимом общении.

— В конструктивном обсуждении всегда должны присутствовать вежливость и уважение, — объявила я и, глянув на Финна, подняла брови. — Спасибо за то, что поделились своими взглядами. Мэй, я предлагаю тебе присесть, пока кто-нибудь не пожаловался на тебя за неподобающее общение.

Финн хмуро обвел взглядом аудиторию, как будто предупреждал, что не стоит даже пытаться, но, к моему облегчению, Ханс вышел вперед и спокойным голосом сообщил Финну, что им нужно идти.

Как только они вышли из виртуальной реальности, я обратилась к Майлзу, который все еще стоял перед аудиторией вместе со мной.

— Я приношу извинения за то, что дебаты немного вышли из-под контроля.

— Спасибо. Честно говоря, я никогда не встречал такого грубого человека, — сказал он. — Я не хотел поднимать эту тему раньше, но ее голос явно принадлежал мужчине.

— Да, я заметила, — слегка кивнула я.

— Так что, возможно, его резкие слова, адресованные мне, были больше похожи на самокритику того, что он сам чувствует угрозу и растерянность, — сказал Майлз, расправив плечи.

Я приподняла бровь и наклонила голову, стараясь понять его логику.

— Думаешь, он почувствовал угрозу со стороны северян?

— Да, похоже, для него это очень болезненная область, и думаю, что все мы, мужчины, можем понять его замешательство и боль. Поведение северян противоречит всему тому, чему нас учили — ласке, заботе и воспитанию. Некоторые женщины находят их привлекательными, а это практически личное оскорбление для нас, достойных мужчин.

Несколько мужчин присоединились к нему с одобрительными комментариями.

Осознав, какую поддержку он получил, Майлз улыбнулся и развел руками.

— Учитывая все, чему ты научила нас на этих занятиях по духовному просвещению, Афина, думаю, мы все можем посочувствовать отсутствию у него самоконтроля и манер. Даже лучшие из нас могут быть лишены душевного равновесия и наговорить вещей, о которых потом будут сожалеть.

— Спасибо, Майлз. — Я одарила его теплой улыбкой. — Отдаю тебе должное за готовность признать, что более мужественные северяне бросают тебе вызов.

Он нахмурился, но смягчился, когда я добавила:

— Это признак большой зрелости — быть открытым для чужой точки зрения, особенно когда она излагается в конфронтационной манере.

— Спасибо. Должен признать, что почувствовал себя спровоцированным, когда он сказал, что наши предки отказались от своей мужской сущности. Это неправда; во всяком случае, мы обновили ее до премиум-класса.

Я с интересом наклонила голову.

— Пожалуйста, поделись с нами, как тебе удалось сохранить спокойствие, несмотря на то, что ты чувствовал себя спровоцированными. Другие могли бы перенять твою технику.

Майлз улыбнулся.

— На самом деле, я следовал методике, которой нас научили — оставаться в здравом уме в стрессовой ситуации.

— О?

— Да, прежде всего я вспомнил ваши слова о том, что атаки оппонента являются приглашением к драке, но это мой выбор, хочу ли я принимать во всем этом участие.

— Превосходно. Ты не поддался на провокацию. Молодец!

— А потом я воспользовался теми словами, которые ты учила нас мысленно проговаривать. Поэтому, когда он сказал, что северяне — настоящие мужчины, я просто сказал про себя: «По-твоему мнению».

Я повернулась к слушателям.

— Это сильные слова, но помните, что их лучше всего не озвучивать. Произнесенные вслух, они могут стать взрывоопасным топливом для разногласий. Мы используем эти слова, чтобы дистанцироваться от аргументов другого человека и напомнить себе, что слова нашего оппонента, не являются истиной в последней инстанции, с которой мы должны соглашаться. Они имеют право на свое мнение, так же как мы имеем право с этим мнением не соглашаться. — Снова повернув голову к Майлзу, я кивнула в знак уважения. — Спасибо за твой ценный вклад; пожалуйста, присаживайся.

Он вернулся на свое место, сев на мягкую траву, и мы продолжили обсуждать северян еще полчаса, прежде чем я развела руками и произнесла заключительное слово.

— Это была очень честная и увлеченная дискуссия, над которой я предлагаю всем нам поразмышлять, потратив некоторое время. Она подняла вопрос об актуальности знания того, как справляться с конфликтами в нашей жизни. Поэтому я предлагаю, чтобы мы перенесли запланированную на субботу тему о влиянии природы на ваше психическое здоровье, а вместо этого провели занятие по разрешению конфликтов и тому, как устанавливать личные границы.

Слушатели выразили свое согласие кивками и улыбками. Как обычно, некоторые из них подошли ко мне, чтобы обсудить свои чувства, связанные с сегодняшней темой. Одна из женщин поведала, что ее мать неизлечимо больна, и она изо всех сил старалась не впадать в уныние. Мы долго обнимались, разделяя переживания, и я назначила ей консультацию по преодолению горя на следующей неделе, прежде чем выйти из виртуальной реальности.

— Разве я не просила тебя сидеть тихо? — спросила я Финна, когда сняла свое виртуальное оснащение.

— Можно подумать я позволю кому-то оскорблять мой народ.

— Ты вел себя очень неуважительно, я надеюсь, что в следующий раз ты будешь вести себя лучше.

— В следующий раз?

— Да, мы навестим мою лучшую подругу Карину и ее детей. Я подумала, тебе будет интересно познакомиться с настоящим ребенком.

Глаза Финна загорелись.

— В виртуальной реальности или в реальной жизни?

— В реальной жизни. Они живут в пяти минутах отсюда; только пообещай мне, что будешь держать свою ругань под контролем.

Глава 10

Жесткий контроль

Афина

— Да пребудет с тобой мир, дорогая, — сказала я, войдя на кухню моей подруги Карины.

Карина развернулась, удерживая малышку Мариту на левом бедре и миску в правой руке.

— О, какой приятный сюрприз, Афина, да пребудет мир и с тобой. — Поставив миску, Карина протянула свободную руку, чтобы обнять меня, прежде чем увидела Финна позади меня и застыла в неловкой позе.

— Все в порядке, — заверила я ее.

— Кто это? Он… — Карина не смогла закончить фразу. С широко распахнутыми глазами она обхватила обеими руками свою маленькую девочку в защитном жесте.

— Да, Финн — северянин, но я обещаю, он не причинит вреда тебе или членам твоей семьи.

Карина перевела взгляд с меня на двух мужчин за моей спиной.

— Позволь мне представить тебе Финна и Ханса, — объявила я с улыбкой и шагнула вперед, забрав Мариту у Карины, чтобы она могла поприветствовать Ханса, который уже тянул к ней руки.

— Да пребудет с тобой мир, — произнес Ханс, и его добродушная энергия, казалось, немного успокоила Карину, когда они встретились взглядами. — Я наставник и гид Финна до тех пор, пока он находится с визитом на Родине, — объяснил Ханс.

Замешкавшись, Карина подошла к Финну ближе. Она не была маленькой женщиной, но ей все равно пришлось откинуть голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Да пребудет с тобой мир, — сказала она и протянула к нему руки.

— И тебе того же, красавица, — произнес Финн теплым и флиртующим тоном.

Я была давно знакома с Кариной, поэтому заметила, что его слова застали ее врасплох, она была настолько шокированна, что не могла вымолвить ни слова.

— Прекрати, Финн, — одернула я его. — Карина не поддастся на твой соблазн, она слишком умна для этого.

Рука Карины взлетела к ключице.

— Соблазн? — растерянно выдохнула она, будто это слово было ей чуждо.

Финн одарил ее обворожительной улыбкой.

— Не волнуйся, мужчина без труда может определить, когда женщина не входит в его лигу.

— Лигу? — Карина посмотрела на меня так, словно ей требовался словарь. — Афина, о чем он говорит?

— Ни о чем, — резко ответила я. — Наверно, ты слышала из новостей, что пять представителей Северных земель в данный момент находятся с визитом на Родине, и Финн — один из них.

— Но почему он здесь?

— Он останется со мной на пять дней, а так как Финн никогда в жизни не видел младенцев, я подумала, что ему будет полезно и познавательно познакомиться с маленькой Маритой.

Указав на ребенка у меня на руках, Финн попросил у Карины разрешения взглянуть на ее дочь поближе.

Легким кивком Карина дала понять, что не возражает.

— Сколько ей? — спросил Финн.

— Почти три месяца, — сказала Карина и подошла, чтобы встать рядом с нами. — Я назвала ее Марита в честь моей матери Риты и моей бабушки Мари.

— Очень красивое имя, — отпустил комплимент Финн.

Некоторое время мы говорили о детях, и Карина постепенно расслабилась, пока Финн задавал вопросы о привычках Мариты связанных с едой и сном.

— Финн — врач, — объяснила я.

— О, это здорово. — Карина одарила его едва заметной улыбкой. — Тогда я понимаю, почему тебя интересуют дети.

— Я читал о них, — кивнул он, — но все равно забавно размышлять над тем, что такой здоровенный паршивец, как я, и все мои друзья, когда-то были такими же маленькими и хрупкими.

Карина осторожно забрала у меня Мариту и повернулась к Финну.

— Позволь ей ухватить тебя за палец.

Когда он последовал ее предложению, глаза Финна расширились от удивления.

— Вау, она намного сильнее, чем я думал.

Маленькая девочка крепко обхватила его указательный палец и стала изучать Финна.

— Я сделал что-то не так? — нервно поинтересовался Финн, когда брови Мариты сошлись на переносице, а рот приоткрылся.

— Нет, это просто ее какающее лицо. — Карина приподняла дочь и понюхала ее попку. — Да, у нас объявился победитель. Вот что я скажу, пока я ее переодеваю, почему бы вам троим не выйти в сад и не найти Шарлотту и Сэмюэля. Я удивлена, что они до сих пор еще не прибежали встретиться с вами; они, наверняка, видели ваш беспилотник.

Нам потребовалось несколько минут, чтобы найти близнецов. Карина была права; они знали, что мы здесь.

Шарлотта была немного выше Сэмюэля, но, если она была застенчивой, то он был разговорчивым и с радостью сообщил нам, как они шпионили за нами.

— Вы даже не заметили нас, — заявил он с озорством. — А все потому, что мы тихие, как мыши.

— Верно, — согласилась я. — А другие дети в школе?

— Да, остальные в школе, скоро мы с Шарлоттой тоже пойдем в школу.

— В следующем году? — спросила я.

Сэмюэль пожал плечами.

— Мама Карина говорит, что скоро.

— Сколько вам лет? — спросил Финн.

Шарлотта показала пять пальцев.

— Тебе пять лет? — спросил в ожидании подтверждения Финн.

— Да, — ответил Сэмюэль. — Но я старше, потому что Шарлотта появилась через семь минут после меня.

— Надо полагать, это доказывает, что ты ее старший брат и защитник? — заключил Финн.

Сэмюэль нахмурил брови.

— А ты кто?

Я наклонилась и тихо произнесла:

— Приношу свои извинения за то, что не представила вам своего друга Финна. Он приехал из Северных земель, ему было любопытно посмотреть на семейную ячейку.

— Зачем? — спросил Сэмюэль. — Что в ней такого особенного?

— Отличие в том, что дети в Северных землях растут совсем по-другому. Финн никогда раньше не видел семейной ячейки.

— Вот именно, — кивнул Финн и присел на корточки перед двумя детьми. — Поэтому я надеялся, что вы, два эксперта, расскажете мне о том, каково это — расти в одной из таких ячеек.

Сэмюэль и Шарлотта обменялись улыбками, польщенные тем, что их назвали экспертами.

— Почему бы вам не начать с того, чтобы рассказать Финну, сколько людей живет в этой семейной ячейке, — предложила я.

— Хорошо. Кроме нас с Шарлоттой, есть Дешон, Кейт, Холли, Тери Линн, Рива и Тристан, — перечислил Сэмюэль.

— Ты забыл Мариту, — напомнила ему Шарлотта.

Вытерев нос тыльной стороной ладони, Сэмюэль пожал плечами.

— Да, но только потому, что она очень маленькая.

— Она все равно считается, — настаивала Шарлотта.

— Итак, получается девять детей, — подытожил Финн.

Сэмюэль стал считать на пальцах, а мы терпеливо ждали, пока он досчитает до девяти, прежде чем он кивнул головой в знак согласия.

— Но это только дети, с нами здесь живет еще пятеро родителей. — С помощью Шарлотты он назвал имена всех пятерых родителей, живущих в семейной ячейке. — Карина — единственная, кто остается дома, чтобы присматривать за нами, пока остальные на работе.

— Карина — твоя мама? — спросил Финн.

— У нас четыре мамы, а Мартин — наш папа, — произнесла Шарлотта робко.

Финн тихонько присвистнул.

— Четыре мамы — вау, это много. Знаете, там, откуда я родом, у большинства из нас даже одной мамы нет, как нет ни сестер, ни братьев.

Сэмюэль склонил голову набок.

— Тогда столько в вашей семье человек?

Финн развел руками.

— В том-то и дело, что у большинства из нас нет семей.

— А кто же тебе поет? — спросила Шарлотта с обеспокоенным видом. — Кто празднует с тобой твой день рождения?

Финн откинул волосы назад и покачал головой.

— Никто. Зачем? Что такого происходит на ваших днях рождениях?

Сэмюэль взял на себя смелость объяснить традицию получения подарков на свой день рождения.

— А еще ты получаешь торт со своим именем, — добавила Шарлотта.

— Не может быть! — прищурил глаза Финн. — Вы двое просто выдумываете всякие небылицы, чтобы вызвать у меня чувство зависти. Никто не получает и торт, и подарки только потому, что родился в этот день.

— Мы получаем, — настаивали Шарлотта и Сэмюэль, кивая головами, чтобы подчеркнуть правдивость своих слов.

Финн повернулся ко мне.

— Они что, издеваются надо мной?

— Нет, празднование дня рождения здесь очень распространено.

— Ха, вы, ребята, выдумываете всё.

Я рассмеялась.

— Это не выдумки, это старая традиция, которая насчитывает сотни лет, если не тысячи. Наверняка ты слышал о ней.

Финн отвел взгляд и потер плечо.

— Я видел нечто подобное в старых фильмах; это выглядело… — он задумался. — …мило.

— Мило! — воскликнул Сэмюэль и махнул рукой в приглашающем жесте. — Я покажу тебе несколько игрушек, которые мы с Шарлоттой получили на наш последний день рождения.

Финн, Ханс и я последовали за ними, когда двое детей побежали в дом, промчавшись мимо Карины, которая в этот момент выходила.

— Близнецы хотят показать Финну свои игрушки, — объяснила я ей, когда она вопросительно на меня посмотрела. — Вы идите вперед, я останусь здесь и поговорю с Кариной, — крикнула я вслед Хансу и Финну.

— Ты могла бы меня предупредить, — заявила Карина, когда они скрылись из виду. — У меня чуть сердечный приступ не случился, когда я увидела этого мужчину на своей кухне.

— Финн — тот самый человек, который держал меня в заложниках в Северных землях, — тихо произнесла я. — Он приехал извиниться передо мной.

— И ты простила его? — спросила Карина.

— А ты бы не простила?

Карина глубоко вздохнула и высвободила маленькую ручку Мариты из своих вьющихся волос.

— Возможно, но я не уверена, что была бы с ним так же дружелюбна, как с тобой. Разве ты не злишься на него? — Прежде чем я успела ответить, Карина вздохнула и добавила. — Не отвечай. Ты наверняка скажешь, что в твоем сердце нет гнева.

Я улыбнулась.

— Я лишь пытаюсь сказать, — выдохнула Карина, — что не все мы можем быть такими же просветленными от предрассудков и суеверий, как ты, и что я восхищаюсь тем, что ты так терпима ко всей этой ситуации.

— Финну еще долго предстоит учиться сопереживанию и чуткости, и я не могу объяснить почему, но я чувствую, что наши пути связаны.

— Что ты имеешь в виду? Ты говоришь о судьбе? — спросила она.

Карина была одной из первых подруг, которых я встретила, когда четыре года назад переехала в этот район. Тогда она была беременна близнецами, и тоже только-только переехала. Старая мельница пустовала уже более пятнадцати лет, и все местные жители были в восторге от того, что там поселится новая жрица.

Карина была одной из самых гостеприимных женщин. Она помогла мне навести порядок на мельнице и обустроиться. С тех пор мы стали лучшими подругами.

— Судьба — это громко сказано, но да, я думаю, что в том, что наши пути пересекались дважды, есть предзнаменование свыше. За пять дней проведенные с Финном, я многое о себе узнала. — Я на секунду призадумалась. — Это был не простой урок на терпение, терпимость, принятие и прощение.

— Да, не сомневаюсь. — Карина отдала мне Мариту и вернулась на кухню, чтобы найти для нас какие-нибудь угощения. — Что он имел в виду, говоря о том, что соблазнил бы меня? — спросила она с тронувшей ее губы улыбкой.

Я поцеловала Мариту в волосы и села за огромный кухонный стол.

— Финн просто очень интересуется женщинами, и он прав — ты прекрасна.

Карина фыркнула.

— Ха, видел бы он меня до рождения детей. Теперь на моем теле все кажется большим и обвисшим. — Она засмеялась и вскинула руки вверх.

Поставив локоть на стол, я подперла подбородок рукой и озвучила мысли вслух.

— Финн, кажется, отличается от других северян, с которыми я знакома. Интересно, почему?

— И в чем отличие? — спросила Карина и откусила от печенья большой кусок.

— Ну… — я склонила голову набок и задумалась над тем, что до сих пор наполняло мою голову лишь поддернутыми туманной дымкой мыслями. — Помнишь, я говорила тебе, что в Северных землях была женщина, с которой мне удалось пообщаться? Кристина, археолог, которая тоже была жителем Родины?

— Да, я помню, ты говорила о ней.

— По словам Кристины, мужчины Севера сражаются насмерть на турнирах, чтобы быть с одной из немногих женщин, которые там рождаются.

— Какая жестокость, — прокомментировала Карина. — Продолжай.

— Дело в том, что если для них так престижно иметь жену, а Кристина говорила, будто все они были сосредоточены на поиске одной единственной женщины, то почему Финн другой?

— Понятия не имею. — Карина взяла еще одно печенье, не сводя с меня глаз. — И какая у тебя теория?

— Моя теория заключается в том, что либо Кристина ошибалась, либо Финн — аномалия, — заключила я. — Он не заинтересован в поиске только одной женщины. Подозреваю, что он хочет быть с огромным количеством женщин.

— Ты говоришь так только потому, что он назвал меня красивой? — спросила Карина, пережевывая последний кусочек печенья. — Пожалуйста, скажи, что это не имеет никакого отношения к тому факту, что он приставал ко мне, а не к тебе? — спросила она. — Ты не должна принимать это близко к сердцу. Может, я просто больше в его вкусе, чем ты.

— Хотела бы я, чтобы все было так просто, — ухмыльнулась я, — но он постоянно ко мне пристает. Если бы мы с тобой захотели заняться с ним сексом, гарантирую тебе, что Финну было бы все равно, с кем из нас он бы им занялся.

Карина слизнула крошки с губ и наклонилась.

— По-моему, его интерес отчасти лестен, но все же странно, что он думает о нас в сексуальном плане. Кто так делает, и даже хуже — признается в этом?

Я рассмеялась.

— Просто мужчины Севера отличаются от нас. Они все еще придерживаются старомодной идеи, что женщины и мужчины должны заниматься сексом.

— Зачем? Разве у них нет секс-ботов?

— Да, есть, но Финн объяснил мне, что они используют их только потому, что у них нет доступа к настоящим женщинам.

Карина пренебрежительно махнула рукой.

— Это он так думает, но ты можешь объяснить ему, что он ошибается. Если бы секс между мужчинами и женщинами был лучше, люди на Родине занимались бы сексом друг с другом, так ведь?

Я нахмурилась и медленно кивнула.

— Наверно.

— У нас есть возможность испытать близость с людьми, но мы по-прежнему предпочитаем роботов; это должно о чем-то говорить.

— Верно, — кивнула я головой. — Но знаешь ли ты кого-нибудь, кто занимался сексом с мужчиной?

На лице Карины медленно расплылась улыбка.

— Да, и она не была впечатлена. Мужчине надоело заниматься с ней оральным сексом, и он остановился до того, как она дала ему на это разрешение.

— Кто это был? — спросила я, но Карина не ответила.

— Я поклялась, что никому не скажу. Она стесняется этого и не хочет, чтобы люди думали, что она какая-то натурофилка. Это был просто юношеский эксперимент. Мы не должны осуждать ее за это, — склонила голову Карина. — Хотя ты бы не стала кого-то осуждать.

— Не стала бы, — подтвердила я.

— Дело в том, что моей подруге такой секс не очень понравился, и она сказала, что это было мерзко.

— Мерзко?

— Кажется, она использовала слова «мокро» и «липко».

Я откинула голову назад и нахмурилась в замешательстве.

— Почему мокро и липко?

— Не знаю. Мне следовало расспросить поподробнее, — сказала Карина, пожав плечами. — Но я уверена, что Финн ошибается, если считает, что секс с женщиной лучше, чем с секс-ботом.

Я порывалась упомянуть о том, что Финн провел здесь достаточно времени и был с пятью женщинами. По-видимому, оставалось еще немало натурофилов, которым не претила идея переспать с человеком.

— Я лучше пойду и проверю Финна и Ханса, — предложила я.

— Надеюсь, вы задержитесь. Тристан будет ужасно расстроен, если ему не удастся встретиться с Финном. Он очень интересовался всеми этими историями в новостях о детях из Северных земель.

— Во сколько вернется Тристан?

Карина посмотрела на свой браслет и прикусила губу.

— Он вернется не раньше половины третьего, а еще даже нет девяти часов. — Она подняла голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — Как насчет того, чтобы взять Финна в образовательных целях в местную школу?

Я улыбнулась.

— Вообще-то, это неплохая идея, но тебе лучше позвонить директору и подготовить ее. И не забудь упомянуть, что Финн миролюбив и его сопровождает наставник и я, иначе она просто забаррикадирует школу.

Карина покачала головой.

— Вовсе нет. Ханна, может, и новый директор, но она всегда идет на встречу известным людям, а северяне сейчас самая популярная тема в новостях. Она будет в восторге от личной встречи с Финном. Они все будут!

Когда я пошла забрать Финна и Ханса, Финн сидел на полу в окружении игрушек. Вид большого северянина в детской комнате вызвал у меня легкую улыбку. Его длинные волосы были собраны в пучок на голове, а борода подстрижена короче, чем вчера. Увидев его в такой обстановке мне сложно было понять, почему я так боялась его в ту первую ночь.

Несмотря на свои внушительные габариты Финн был добр по отношению к Шарлотте и Сэмюэлю, и внимательно слушал их, когда они показывали ему свои игрушки. Покалывающие ощущения в животе сменились теплом в груди. Меня захлестнуло такое же необычное чувство, когда мы с Финном медитировали сегодня утром. Обычно, когда я занималась такого рода связующей медитацией, у меня не возникало проблем с отключением всех телесных ощущений, дабы я могла сосредоточиться на потоке энергии между мной и моим партнером по медитации. Но с Финном мое тело будто реагировало на его присутствие с повышенным вниманием, и каждое прикосновение, поглаживание или улыбка воздействовали на меня этим иным, необъяснимым образом.

Я убеждала себя, что лишь моя высокоразвитая эмпатия вынуждала меня поднимать взгляд всякий раз, когда он на меня смотрел. Но это не объясняло, почему Финн тоже поднимал взгляд каждый раз, когда я смотрела на него первой. Возможно, те пять дней, что мы провели вместе в Северных землях, каким-то образом связали нас, и, возможно, объясняли, почему я чувствовала себя обязанной провести с ним еще пять дней.

Несмотря на необычную ситуацию, я была счастливее, чем когда-либо за долгое время. И, тихо стоя в дверях, я с удовольствием понаблюдала еще несколько минут за Финном и детьми.

— Как высоко он может взлететь? — спросил Финн у Сэмюэля и с любопытством перевернул в воздухе маленькую модель дрона, внимательно изучая ее.

Шарлотта посмотрела на меня снизу вверх.

— Финн сказал, что у него никогда не было собственной игрушки. Разве это не грустно?

— В детстве, — быстро добавил Финн, бросив на меня взгляд. — Теперь, когда я взрослый, у меня есть все, что мне нужно. — Он поднял мини-беспилотник. — На самом деле, у меня есть похожая игрушка, только она намного больше и невероятно быстра по сравнению с вашими беспилотниками.

— Почему у тебя не было игрушек, когда ты был ребенком? — спросила я.

Он пожал плечами.

— В школе были игрушки, но с таким количеством детей было трудно разжиться наиболее популярными.

Шарлотта молча подошла к полке и взяла устройство овальной формы размером с кулак.

— Я хочу, чтобы это было у тебя, — объявила она и отдала вещицу Финну.

Он выглядел ошеломленным, пока она демонстрировала ему свою любимую игрушку.

— Когда ты нажимаешь здесь, она открывается. — Быстро погасив свет в комнате, Шарлотта показала, как маленькое устройство освещает стены и потолок, создавая иллюзию пребывания в космосе. — Смотри, ты можешь увеличить ту часть Млечного Пути, которую хотел бы посетить, и при этом будет звучать приятная музыка.

— Неудивительно, что это твоя любимая игрушка, — сказал впечатленный Финн. — Но я не могу ее взять, Шарлотта.

— Может, ты отвезешь ее в Северные земли и отдашь ребенку, у которого нет своей игрушки? — произнесла Шарлотта с серьезным выражением лица. — И скажешь ему, что это я тебе дала?

Финн сел на колени, удерживая устройство между собой и Шарлоттой.

— Если ты уверена в этом, то для меня будет честью привезти твой подарок в Северные земли и рассказать всем о твоей щедрости.

Они приподняла свой маленький подбородок и посмотрела на меня снизу вверх.

— Это очень мило с твоей стороны, Шарлотта, — сказала я ей и улыбнулась.

— Ты можешь взять и одну из моих игрушек, — вмешался Сэмюэль и, порывшись в коробке с игрушками, вытащил маленького единорога.

— Спасибо, — поблагодарил Финн, выглядя немного сбитым с толку, когда взял разноцветного единорога у мальчика.

Шарлотта уперла руки в бедра и отругала брата.

— Тебе он никогда не нравился, и у него рог оторван.

— Знаю, поэтому и отдаю его, — сказал Сэмюэль без всякого смущения.

Финн поднялся с пола и взъерошил волосы мальчика.

— Я буду очень дорожить вашими подарками. — Повернувшись к Хансу, он сказал: — И я окажу тебе честь нести этого чудесного ляпистого коняшку вместо меня.

Ханс взял игрушку, которую ему протянули.

— Это не коняшка, это единорог.

— Мне придется поверить тебе на слово, — серьезно ответил Финн и вышел из комнаты. — У нас в Северных землях их не водится.

Глава 11

Тристан

Финн

Когда я согласился на условия Афины — оставаться под ее контролем в течение пяти дней, я представлял, что они будут такими же скучными, как те пять дней, которые мы провели вместе в Северных землях.

Однако, этот день оказался интересным, а когда мы вошли в здание школы, я не мог не отметить красочные картины на стенах, запахи и звуки детского пения, которые становились все громче по мере того, как мы приближались к источнику.

Когда мы завернули за угол, я вытаращил глаза, увидев, как, по меньшей мере, пятьдесят учащихся стояли, раскачивались из стороны в сторону, хлопали в ладоши и пели. Я был сбит с толку текстами песен, пока не понял, что они относились к математике.

В совокупности с этой странностью, учащиеся, казалось, были разного возраста, и большинство из них были женского пола.

Я был частью экспериментальной школьной программы, которая начинала действовать в Северных землях, так что я не в первый раз видел девочек. Я просто никогда не видел так много сразу, и это было великолепное зрелище.

Директор, невысокая женщина, которая встретила нас за пределами школы, улыбнулась мне и пояснила:

— Это наша группа КА.

— Какая группа?

— Мы тестируем всех детей перед началом обучения, и группируем их в соответствии со стилем обучения. «КА» означает «кинестетика» и «звук».

— Выходит, вы не распределяете их по классам в соответствии с возрастом?

Она покачала головой.

— Нет, дети взрослеют и учатся на разных стадиях, и возраст — не показатель того, на каком уровне развития они находятся. Большая часть их знаний обусловлена интересом к определенной области. — Она подала нам знак продолжать. — Тристан в нашей группе VST.

— Что означает VST?

— Визуализация, Запись, Изучение, — пояснила женщина. — Детям VST полезно что-то увидеть, записать, а затем объяснить, чему они научились. Тристан — один из наших самых способных учеников.

— Сколько Тристану лет? — спросил я Афину.

— В прошлые выходные он отпраздновал свой пятнадцатый день рождения, — сказала Афина. — Это была отличная вечеринка.

— Правда? А ты ему что-нибудь подарила?

— Конечно. Я подарила ему дерево бонсай.

— Что это за подарок такой? — скривился я.

— Это было в его списке желаний, — защищалась Афина.

Покачав головой, я пробормотал:

— Похоже, он действительно странный ребенок.

— Что? — Директор остановилась перед дверью и повернулась ко мне. — Вы что-то сказали? — спросила она и наклонила голову с приторно-сладкой улыбкой.

— Нет, я просто отметил, что все вы, женщины Родины, прекрасны.

Маленькая женщина, которая совсем не была красавицей, покрылась вишнево-красным румянцем и откинула волосы назад с тихим «спасибо».

Афина пихнула меня локтем и бросила предупреждающий взгляд как раз перед тем, как открылась дверь, и мы оказались перед примерно сорока учащимися.

— Да пребудет с вами мир, — обратилась директор к ученикам. — Как вы, возможно, слышали из новостей, в данный момент пять северян приехали на Родину с визитом, и вот, один из них решил посетить сегодня нашу школу. — Директор выглядела так, словно вот-вот лопнет от волнения и гордости.

Я не стал говорить, что это был выбор Афины, а не мой. Не было нужды афишировать, что она держала меня в ежовых рукавицах из-за того дурацкого проклятия.

Я обвел взглядом комнату и когда увидел мальчика, поприветствовавшего Афину легким взмахом руки, я чуть не пошатнулся. Это было все равно, что увидеть себя в том возрасте с этими темными волосами и длинными ресницами, которые я ненавидел, потому что они делали меня слишком женственным для мальчика.

— Я здесь, чтобы встретиться с Тристаном, — произнес я и услышал коллективный вздох, охвативший учеников.

Тристан сел прямее, его глаза расширились, и он указал на себя.

— Со мной?

Афина вышла вперед, и многие дети помахали ей и улыбнулись, как будто она была давним другом. Некоторые даже склонили перед ней головы.

— Доброе утро, дети, — сказала она бархатным голоском, который вынудил меня бросить на нее взгляд и пожелать, чтобы она говорила таким голосом со мной.

— Я понимаю, что вы озадачены тем, почему мы прервали вас посреди урока. Для тех из вас, кто меня не знает, я Афина, жрица, которая живет на старой мельнице за городом. — Она полностью завладела их вниманием и продолжила. — Это Ханс, он наставник и назначен Советом сопровождать Финна МакКамхайла, нашего гостя из Северных земель.

— Как у вас дела? — спросил я и поднял руку в знак приветствия.

В комнате царило оживление, и я не знал, было ли это из-за того, что мы прервали скучный урок, или из-за того, что они искренне интересовались моей персоной.

— Тристан, — произнесла Афина. — Сегодня мы ходили навестить твою маму Карину, и она взяла с нас обещание зайти в твою школу и поздороваться. Она сказала, что ты ничего не боишься и что, по ее мнению, тебе будет приятно лично познакомиться с северянином.

Тристан вздернул подбородок и улыбнулся мне.

Афина жестом пригласила Тристана подняться и присоединиться к нам, встав перед классом. Паренек моментально подскочил и подошел прямо ко мне. Он был одного роста с Хансом, и это меня удивило, потому что я считал, что все мужчины на Родине низкорослые.

— Какой у тебя рост? — спросил я его.

— Один метр семьдесят семь сантиметров.

— Извини, мы в Северных землях не используем метрическую систему. Ты знаешь, сколько это футов?

Тристан покачал головой, пока я сравнивал его тело со своим.

— В тебе примерно пять футов десять дюймов, это довольно не плохо. Ты будешь моего роста, когда вырастешь.

— А какой у тебя рост? — спросил Тристан, глядя на меня снизу вверх.

— Шесть футов два дюйма — один из самых низких параметров роста среди северян, но то, чего мне не хватает в росте, я компенсирую обаянием и умом, — ухмыльнулся я.

— Может у вас есть вопросы к Финну? — подала голос Афина, тем самым подбадривая детей.

Одна девушка хотела узнать, правда ли, что в Северных землях нет представительниц женского пола.

— В Северных землях живет около миллиона человек, но только сто десять из них — женщины. Вот почему они все очень ценны для нас, — ответил я и посмотрел на Афину. — Я тоже могу задавать вопросы?

— Да, конечно. — Она улыбнулась и указала на детей. — Я уверена, что дети охотно ответят на все вопросы, касающиеся посещения школы на Родине.

Я уже многое знал с тех пор, как провел время с учащимися экспериментальной школы в Северных землях. Десять из них были с Родины, и они уже ответили на мои вопросы, поэтому я решил немного позабавиться.

— Хорошо, — произнес я и расставил ноги на ширину плеч. — Я хочу адресовать свой вопрос парням, узнать сколько у них подружек.

Дети начали хихикать, но никто не хотел отвечать, поэтому я сосредоточился на Тристане.

— А как насчет тебя? Сколько у тебя подружек?

Он покачал головой и ответил уверенным голосом.

— Нисколько. Мне не нужна подружка.

Снова хихиканье и покачивание головой.

— Ха. Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты мой младший брат или что-то в этом роде, потому что, клянусь, ты моя точная копия, когда я был в твоем возрасте, но теперь я убежден, что мы не родственники.

Тристан уставился на меня в недоумении.

— У любого моего родственника мужского пола была бы, по крайней мере, одна девушка, — заявил я с ухмылкой. — Видишь ли, мы прирожденные соблазнители.

Тристан прикусил губу и открыл было рот, чтобы задать вопрос, но директор его опередила.

— Вы знакомы с Перл Пилотти? — спросила она.

— Конечно, Перл вышла замуж за одного из моих лучших друзей, Хана. Он наш правитель, возможно, вы слышали о нем.

Маленькая женщина выглядела пораженной, пока заламывала свои руки.

— Я прочитала все статьи и просмотрела все интервью. Они очень эффектная пара.

— Это правда, что Хан — ваш правитель, потому что он ваш лучший воин? — спросил ребенок.

— Хан потрясающий, но нашим лучшим воином считается его брат Магни, который тоже мой близкий друг. Мы знаем друг друга с детства, и просто для протокола, он не просто наш лучший воин. Магни — лучший воин во всем мире.

— Ох, — испуганно моргнула директриса. — Похоже он очень опасен.

Я пожал плечами.

— Уж точно не рекомендую его провоцировать. — Повернувшись к классу, я добавил: — У меня есть еще один вопрос. Кто из вас умеет ходить на руках?

Трое детей подняли руки.

— Да ладно, — сказал я. — Все мальчики в Северных землях умеют ходить на руках с шести лет, а вы хотите сказать, что только трое из вас могут это делать?

— Зачем нам ходить на руках? — спросил Тристан с озадаченным выражением на своем чересчур симпатичном личике.

— Почему бы и нет? — спросил я. — Это весело, к тому же это отличный способ укрепить тело. Я все время это делаю, хотите посмотреть?

Они наградили меня одобрительными возгласами и аплодисментами, пока я не устроил им шоу, предназначенное лишь для того, чтобы добиться от них определенной реакции, когда моя рубашка сползла и выставила на всеобщее обозрение мою татуировку. Я всегда наслаждался тем шоковым эффектом, что оказывало на людей мое маленькое представление. На сегодняшний день эта группа стала моей лучшей аудиторией.

— О, Мать всего земного, он киборг! — воскликнул один, и другие повскакивали со своих стульев, чтобы лучше рассмотреть.

— Что? — спросил я, когда снова встал на ноги. — У вас здесь нет киборгов?

— Настоящих киборгов нет. Мы заменяем только конечности и глаза, но не внутренние органы. Это законно в Северных землях? — спросил Тристан, его взгляд опустился на мою рубашку, которая теперь скрывала татуировку.

Ханс и Афина в унисон покашляли, и я понял, что у меня есть всего пара секунд, прежде чем они откроют правду.

— А что насчет мозгов, Тристан? У вас даже нет киборгов с компьютерами вместо мозгов?

— Нет, — воскликнул он, устремив на меня свои большие выразительные глаза. — Только имплантаты, но даже на них введены ограничения из-за того, что произошло во время Токсичной войны. Я очень хотела имплант на свой день рождения, но мама мне его не разрешила.

Поразительно, насколько доверчивыми были ученики. Мне было так весело подшучивать над ними, что не хотелось рассказывать, что мозговые имплантаты запрещены в Северных землях — и не без оснований. Еще в середине двадцать первого века, когда появились первые имплантаты, в кратчайшие сроки операция по их вживлению стала обязательной. Миллионы людей ухватились за возможность владеть неограниченным количеством языков и получать мгновенный доступ ко всей информации из Интернета. Но с началом Токсичной войны активизировались хакерские атаки, а в сознание людей внедрялись вирусы, что привело к серии жестоких убийств и всплеску трагических самоубийств. Когда стало ясно, что происходит, люди в отчаянии начали избавляться от имплантатов, но лишь немногим это удалось.

— Не могу поверить, что ты настоящий киборг. А таких как ты в Северных землях много? — спросил Тристан с благоговением в голосе.

Афина, стоящая позади меня, снова красноречиво закашляла, и я понял, что мое веселье закончилось.

Положив руку на плечо Тристана, я улыбнулся

— Извини, чемпион, но на самом деле я не киборг. Просто решил немного вас разыграть.

— Но… — его взгляд снова упал на мою рубашку.

Задрав ее вверх, я предоставил им лучший обзор.

— Это просто татуировка, видите? — я хлопнул себя по животу.

Тристан протянул руку и ткнул пальцем в кожу.

— Я подумал, что она настоящая, — произнес он с разочарованием в голосе.

— Знаю, все на это ведутся, — сказал я и рассмеялся. — Но знаешь, что реально?

— Нет.

— Мой особый талант жонглировать пятью мячами.

На этот раз Тристан с подозрением прищурился.

— Откуда мне знать, что ты и на этот раз не врешь?

— Потому что я бы никогда не солгал о чем-то столь серьезном, как жонглирование.

— Докажи, — выкрикнул паренек с третьего ряда, и дети поспешно раздобыли три яблока и два апельсина, чтобы я мог ими пожонглировать, и зааплодировали, когда я поклонился после своего представления.

Директор разрешила детям сфотографироваться со мной, и я заметил, как многие из них окружали Афину и обнимали ее. Дурачась и снимая забавные фото с детьми, я подслушал, как она говорила с ними об их семьях. Меня удивило, как они обнимали ее и делились подробностями личной жизни. Я считал, что Афина немного чопорна, учитывая ее разговоры о правильном общении и духовности, но увидев, как она улыбается и смеется с детьми, меня посетило дежавю, ставшее продолжением того светлого чувства, которое я ненадолго испытал после нашей утренней медитации. Она была такой раскованной и свободной, что это заставило меня задуматься о том, что еще я упустил из виду.

После того, как с фотографированием было покончено, появилось время для еще нескольких вопросов, и мальчик попросил меня рассказать им, каково это — расти в Северных землях.

— Ну, мы живем в учебных заведениях с трех лет и до тех пор, пока не закончим школу в возрасте восемнадцати лет, — сказал я и прикусил губу от волны воспоминаний, которая нахлынула изнутри.

— Мы называем наших учителей наставниками, и они разительно отличаются от ваших.

— Чем именно? — спросил мальчик.

— Ваши учителя наказывают вас? — спросил я, и этот вопрос, казалось, смутил учеников.

— В Северных землях, — произнес я и напрягся, — дисциплина учеников поддерживается с помощью физических наказаний, если мы не следуем правилам или недостаточно быстро усваиваем материал.

— Какого рода наказания? — спросил Тристан.

Воспоминания вспыхивали в моей голове ярким калейдоскопом, но я не мог рассказать им, через что мне пришлось пройти, в любом случае это не помогло бы им сформировать истинное представление о Северных землях. Мое детство не походило на детство обычного ребенка.

— В основном шлепки, — ответил я. — Но мы тоже веселились и всегда были окружены нашими друзьями.

— У тебя была своя комната?

— Нет, только когда я стал взрослым, к тому времени я привык спать в общаге, в окружении других людей. Засыпать без храпа или пуканья соседей по комнате было слишком непривычно.

Последнее замечание рассмешило детей, так что в течение следующих десяти минут я шутил с ними до колик в животе, пока рассказывал им о своих проделках в детстве.

— Вы бы видели лицо моего наставника, когда он понял, что я поменял его шампунь на клей.

Детей забавляло, когда я корчил рожицы и имитировал руки Джонсона, прилипшие к его голове. К счастью, у нас закончилось время, прежде чем кто-либо из них успел спросить, как он меня наказал. Незачем было портить веселье, рассказывая им о том, что я провел почти две недели в лазарете после того инцидента.

Глава 12

Психопат

Финн

Когда мне исполнилось двенадцать, душ стал моим ежедневным кошмаром. Будучи одним из самых мелких пареньков своего возраста, еще не достигшим полового созревания, другие мальчишки дразнили меня тем, что я похож на девчонку из-за моих больших выразительных глаз и длинных ресниц. Меня выводила из себя эта ситуация; не в последнюю очередь из-за того, что они придумали прозвище Финни.

Я хотел навалять им, но я был не лучшим бойцом, меня сильно поколотили несколько раз, когда я пытался постоять за себя.

Обреченный ходить в аутсайдерах, я превратил два своих преимущества в щит и научился использовать свой изощренный ум и юмор, чтобы отвлекать их от атак.

Эта тактика срабатывала с мальчишками, но не срабатывала с нашим наставником Джонсоном. Этот человек был гребаным садистом, которому доставляло удовольствие причинять нам боль.

Каким-то образом мне посчастливилось попасть в его список предпочтительных целей, и вот тогда-то кошмар и стал явью.

— Что это ты притих? — вопрос Афины вернул меня из путешествия по закоулкам памяти, и я тут же придумал ложь.

— Ну, знаешь, я просто думал обо всех подарках на день рождения, которые пропустил за эти годы.

Афина внимательно посмотрела на меня и отложила книгу, которую читала. Мы сидели на противоположных концах дивана, пока Ханс был снаружи и занимался тем, что он называл тай-чи. Он пригласил меня составить ему компанию, но через пять минут у меня лопнуло терпение. Мужчина двигался, словно в замедленной съемке, как человек-черепаха. Это было так нелепо, что я сдался и пошел поторапливать Афину, чтобы заставить ее быстрее работать над снятием проклятия. Она заверила меня, что как раз-таки читала об этом, и попросила меня помолчать, тогда воспоминания взяли надо мной верх.

— Когда у тебя день рождения? — спросила она.

— Семнадцатого сентября, — ответил я. — Мне уже тридцать четыре года, один месяц и один день.

— Поздравляю, — улыбнулась Афина. — А если бы ты мог пожелать что-нибудь на свой день рождения, что бы это было?

— Было бы заманчиво получить торт с моим именем. И если ты готова исполнять желания, я бы не возражал провести с тобой часок в постели, — сверкнул я зубами в обнадеживающей улыбке.

— Значит, торт, — сказала Афина и встала. — Ты любишь шоколад?

— А кто не любит? — Я наблюдал за тем, как она копошится на своей маленькой кухне. — Ты собираешься испечь мне торт?

— Да.

— Знаешь, я бы согласился и на поцелуй, — пошутил я.

— Торт был первым, о чем ты упомянул, так что я рада дать тебе то, что было в верхней части твоего списка, — заявила Афина, повернувшись ко мне спиной.

— А могу я изменить его на секс первой строчкой и торт — второй?

— Нет.

— Эх, выходит, если бы я упомянул сначала секс, а потом торт, ты бы все равно пекла мне торт? — спросила я с кокетливой улыбкой.

— Почему ты так одержим сексом, Финн? — спросила Афина, смешивая ингредиенты. — Это все, о чем ты думаешь?

— В основном, — солгал я. — А ты разве нет?

Афина замерла на минуту, и у меня снова возникло жутковатое ощущение, что она заглядывает в мой разум.

— Если бы ты мог выбирать между тем, чтобы заниматься любовью с одной женщиной всю оставшуюся жизнь, или спать с новой женщиной каждую ночь, что бы ты выбрал?

— Это просто, — ответил я. — Я бы выбирал новую женщину каждую ночь. Какой мужчина от такого откажется?

Афина нахмурилась, но больше не бросала мне вызов, а я не стал уточнять, что занятие любовью для меня недоступно. В моей груди образовался узел при мысли о моих друзьях, находящихся дома со своими женами. Я был рад за них, но понимал, что формирование такой связи, которую они разделяли со своими женами, требовало открытости, которую я никогда не смогу себе позволить. Стоит мне позволить кому-нибудь заглянуть в уродство моего прошлого, я предстану перед ними испорченным, отвратительным человеком.

Ханс зашел в комнату вместе с Баст, чуть не распластавшись по полу, потому что подлая кошка пробежала у него под ногами. Я уверен, что она сделала это нарочно.

— Ой, — вскрикнул Ханс, когда кошка вонзила коготь ему в ногу в качестве расплаты за то, что он наступил ей на хвост.

— Вот что получаешь, когда называешь свою кошку Бестией, — поддразнил я Афину. — Демоническую кошку, которая нападает на твоих гостей.

— Я не ведьма, а Баст — дружелюбная кошка.

Я подвигал пальцами руки, имитируя говорящую марионетку, вынудив Афину указать на меня лопаточкой.

— Я не собираюсь превращать тебя в жабу после того, как ты угрожал задушить меня во сне, но я могу отравить торт и превратить тебя в крысу или что-то в этом роде.

— В крысу? — поморщился я. — Если бы я стал крысой, мне бы все равно удалось тебя убить.

Она склонила голову набок.

— Ты снова собираешься залезть мне в глотку?

— Нет, но я смог бы укусить тебя и заразить всевозможными отвратительными крысиными болезнями.

— Ну, начнем с того, что я не любительница крыс, так что мне придется придумать другое животное.

— Валяй, — ухмыльнулся я и обратил свое внимание на Ханса. — Эй, Ханси, моя сверкающая черепашка, иди сюда, сядь и полюбуйся, как Афина готовит мне торт.

— Ты готовишь торт? — спросил ее Ханс.

— Я начинаю сожалеть об этом порыве, но да, я готовлю Финну праздничный торт, чтобы компенсировать все дни рождения, которые он пропустил.

— Я люблю торт, — сказал Ханс и плюхнулся на диван, переведя взгляд на меня. — Что ты имел в виду, назвав меня сверкающей черепашкой?

— Только то, что твой макияж сверкает и двигаешься ты как черепаха, когда занимаешься этим тай-чи.

— Оно должно быть медленным и плавным, и это намного сложнее, чем кажется, — защищался Ханс. — Знаешь, тай-чи ведь и правда разновидность боевого искусства.

— Ты шутишь, да? — ухмыльнулся я. — Это тактика по утомлению своего противника до смерти?

Ханс проигнорировал мою шутку и продолжил пропагандировать свою любовь к тай-чи.

— Это эффективное средство для снятия стресса и беспокойства. По-моему, для тебя это было бы полезно.

— С чего бы это?

— Тай-чи способствует обретению спокойствия и внутреннего умиротворения, — заявил Ханс. — Можно считать это формой медитации в движении, а поскольку тебе не нравится оставаться неподвижным, возможно, йога или тай-чи стали бы для тебя лучшим вариантом.

Я преувеличенно покачал головой.

— Что? И лишиться моей связи с Афиной? Ни за что.

Ханс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его и смиренно пожал плечами.

— Слушай, Афина, пока ты печешь мне торт, а Ханс отдыхает после своей изнурительной программы по боевым искусствам, — произнес я и встал с дивана, — я пожалуй пробегусь.

Уже на полпути к двери я остановился, когда Афина мягким тоном произнесла одно единственное слово.

— Нет.

— Нет? — Я медленно повернулся к ней лицом. — Что значит «нет»?

— Я решаю, что ты можешь делать, а что нет. Бег не входит в программу.

— Хорошо. Тогда могу я хотя бы что-нибудь поесть? — проворчал я. — Кроме того яблока, которое предложила мне Карина, я сегодня ничего не ел.

— В холодильнике остался вчерашний пирог с брокколи, — небрежно бросила Афина, чем разозлила меня еще больше.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? Почему ты не предложил мне пирог сегодня утром?

— Наверно, вылетело из головы, — заявила она, как будто это было пустяком.

— Ты должна была хотя бы заикнуться, что у тебя в холодильнике есть пирог, — сказал я ей.

— У меня в холодильнике есть пирог, — произнесла Афина, пожав плечами. Поскольку я все еще испепелял ее негодующим взглядом, она склонила голову набок. — Любопытно, что тебе гораздо больше хочется обсудить, почему я не рассказала тебе о пироге, чем на самом деле съесть его.

— О, я съем этот чертов пирог, — сказал я и пошел его искать.

— Хочешь, я разогрею его для тебя? — предложила Афина, но мой желудок уже услышал разговор о еде и сейчас жаждал чего-то существенного. Покачав головой, я поискал нож и отрезал большой кусок, который тут же проглотил. Пирог был неплох, так что за одним куском последовал другой.

— Раз уж мне не разрешается выходить на пробежку, не могла бы ты сказать, чем я могу заняться? — спросил я Афину, когда закончил набивать желудок. Услышав ее ответ, я застонал от разочарования.

Глава 13

Размышления

Афина

— Я не шучу, — мне пришлось смягчить свой командный тон улыбкой.

Финн все еще пялился на меня, разинув рот.

— Ты спросил, чем тебе заняться, вот мой ответ.

Он откинул голову назад, уставившись в потолок.

— Но я не хочу размышлять о времени, проведенным здесь, и записывать это, как какой-то студент, делающий домашнее задание. Ну уж нет.

Приподняв брови, я посмотрела на него со всей строгостью.

— Помнишь, когда мы были в твоей комнате, я отчаянно хотела выйти и подышать свежим воздухом? — Я ткнула лопаточкой в воздух, уронив при этом шоколадное тесто. — Ты игнорировал меня, потому что придерживался правил той ужасно жестокой игры, которая тебе так нравилась.

— Ты была заложницей, — нахмурился он. — Я не мог позволить тебе диктовать условия.

— Вот именно! Теперь мы поменялись ролями.

— Знаешь, как сильно я ненавидел домашние задания в школе? — спросил Финн.

Я вернулась к выпечке.

— Никто не становится врачом без должного образования. Школа не могла быть для тебя настолько невыносимой.

Фыркнув, он скрестил руки на груди.

— Я ненавидел школу.

— Тогда почему ты стал врачом? Ты мог выбрать сокращенную форму обучения.

— Это всё мой комплекс героя, — заявил Финн и прошелся по моей гостиной, собрав вещи и снова их сложив. — Мне нравится спасать людей.

— Мне тоже, поэтому я помогаю тебе спасти себя.

— Было так странно познакомиться сегодня с Тристаном, — произнес Финн, сменив тему. — Меня поразило, насколько он был похож на меня в детстве.

Я переложила тесто из миски в форму для выпечки, пока Финн продолжал.

— Карина ведь не биологическая мать Тристана, да?

— Его биологическая мать — Рэнда Кристин.

— Сколько ей лет? Может, она и моя мать?

— Нет, такого не может быть, — рассмеялась я.

— Слишком молодая?

— По-моему, ей около сорока.

— Понятно. Но все равно безумие, насколько мы с Тристаном похожи.

— Скорее, только глазами, — согласилась я.

— Я не заметил сходства, — произнес Ханс с дивана, где он изучал большую книгу.

— Это потому, что сейчас я выгляжу совсем по-другому, не как в четырнадцать лет.

— Финн. — Закрыв дверцу духовки, я установила таймер и снова сосредоточилась на нем. — Я знаю, что ты делаешь, но разговор о Тристане не заставит меня забыть то, о чем я тебя просила.

С тяжелым вздохом Финн закатил глаза.

— Разве мы не можем заняться чем-нибудь другим? Я, правда, не хочу садиться и писать о своих чувствах. — Последнее слово он произнес так, как будто оно было грязным.

— Выбирай сам! — сказала я. — Чем ты займешься сначала? Медитацией или записью отчета?

— А мы не можем просто пропустить и то, и другое и сразу перейти к поеданию торта?

— Нет.

— Мы снова будем держаться за руки во время медитации?

Мне потребовалась секунда, чтобы поразиться тому, как быстро Финн мог перейти от жалоб к флирту, и это только усилило мое подозрение, что он использовал смешанные сигналы, чтобы сбить меня с толку, а юмор, чтобы меня отвлечь. Другая приняла бы Финна за откровенного бабника, но я чувствовала, что под всем этим скрываются защитные слои, как способ себя обезопасить.

— Разумеется, мы можем держаться за руки, если это поможет тебе освоиться.

— Освоиться? — ухмыльнулся он. — Как насчет того, чтобы мы разделись, и я освоил тебя, — предложил Финн со смешком. — Что скажешь?

С любопытством наблюдая за ним, я пошла на оправданный риск, решив его проверить.

— Возможно, сегодня вечером мы сможем воплотить это в жизнь, — сказала я в спокойной манере, обратив внимание на то, как напряглась его челюсть. Прошла всего доля секунды, прежде чем он пришел в себя, одарив меня широкой улыбкой.

— Но сейчас мы просто помедитируем в одежде, — добавила я.

Финн кивнул.

— Хорошо, но ты только скажи, и я буду готов к освоению.

— Я сказала «возможно», — повторила я и посмотрела на Ханса. — Хочешь поучаствовать в тройной связующей медитации?

— Конечно, — воодушевился Ханс.

— Эй, подожди минутку, Афина, — внезапно встрепенулся Финн. — Я рад повеселиться и поиграть, если ты хочешь секса втроем, но мы должны установить кое-какие правила. — Его глаза заметались между мной и Хансом. — Мужчины не в моем вкусе, единственный человек, с которым я буду заниматься сексом, — это Афина.

Ханс нахмурился в замешательстве, а я просто терпеливо ему улыбнулась.

— Финн, не мог бы ты на секунду избавиться от своей одержимости сексом? Я говорю о тройной медитации на полу. Маленький круг спокойствия, где мы объединяем наши энергии.

Лицо Финна вытянулось.

— Ааа, понял.

На этот раз я позволила двум мужчинам отодвинуть диван, а сама включила расслабляющую музыку и подождала, пока они сядут и создадут вместе со мной небольшой круг.

— Придвинься ближе, — проинструктировала я Финна, пока его колено не прижалось к моему. — Хорошо, теперь возьми нас за руки и закрой глаза. — Я приоткрыла один глаз, дабы убедиться, что он следует моим инструкциям.

— На этот раз мы поразмышляем о нашем прошлом. Сделаем глубокий вдох и позволим всему, что наше сознание хочет показать нам, всплыть на поверхность. Вместо того чтобы отмахнуться от него, мы просто будем наблюдать за ним и помнить, что воспоминание — это всего лишь мысль и что оно не имеет над нами никакой истинной власти. Мы здесь, в кругу друзей, мы в безопасности. — Я сделала долгий глубокий вдох и медленно протяжно выдохнула.

— Какое бы душевное беспокойство вы ни испытывали, исследуйте его. С какой периодичностью оно возникает? Вызывает ли оно у вас желание плакать, убегать, или оно вызывает чувство гнева или стыда? Может, это хорошее воспоминание, и вполне нормальное. Старайтесь не делать поспешных выводов, позвольте ему проявиться в вашем сознании, прежде чем освободиться от него.

Финн, сидящий рядом со мной, заерзал.

— Вдыхайте и выдыхайте. Вдох и выдох, — повторяла я с каждым размеренным вдохом и выдохом.

Как только я закончила свое вступление, я позволила себе медленно погрузиться в то состояние, при котором не чувствовала своего тела, а существовала только внутри вибрирующей энергии, которая соединяет все живое. Мое сердцебиение замедлилось, и я уловила две совершенно разные вибрации, поступающие ко мне извне. Энергия Ханса была стабильно-гудящей, безмятежной и легкой по своей природе.

Энергия Финна была быстрой и отрывистой — как азбука Морзе, сигнализирующая S.O.S. Какие бы воспоминания он ни видел, я чувствовала, что они были неприятными.

Подобно пауку, плетущему свою паутину, я защищала свои энергетические границы, как меня учила верховная жрица, которая научила меня работе с разумом.

— Всегда помните о том, что необходимо защищать себя от негативной энергии, — предупреждала она. — Чистота души жизненно важна для нас, эмпатов. Это наша единственная защита при выполнении такой работы.

Настроившись, я мысленно потянулась к нему, соединив свой собственный энергетический поток с потоком Финна и замедлив его вибрацию. Меня удивило, насколько мощной была его энергия. Что бы ни беспокоило Финна, это наверняка было необычайно травмирующим воспоминанием, раз обладало такой силой, а значит воздействие моей энергии послужило бы лишь временным облегчением.

Через пятнадцать минут я закончила сеанс и спросила их, как они себя чувствуют.

Финн зевнул и пожал плечами, как будто с ним все было в порядке. Но наша связь в медитации позволила мне взглянуть на демонов, с которыми он столкнулся в своем прошлом.

— Это было очень приятно, — сказал Ханс и склонил ко мне голову.

— И какое воспоминание тебя посетило? — спросила я его.

— О, было несколько воспоминаний, но одно, честно говоря, довольно неловкое, — признался Ханс.

— Ты хочешь им поделиться? — спросила я и встала, чтобы проверить торт.

Посмотрев на Финна, Ханс замешкался, но потом кивнул.

— Хорошо. Это произошло на второй недели нашего обучения наставничеству, мне пришлось встать перед всеми и сыграть роль, чтобы показать, как я освоил материал, в котором говорилось о способе успокоить взбудораженных людей. — У Ханса вырвался нервный смешок. — Я все сделал неправильно и поставил себя в неловкое положение. Некоторые обучающиеся даже смеялись надо мной, — сказал он. — Они пытались прикрывать свой смех руками, но от меня ничего не укрылось. — Ханс с излишне театральным апломбом громко вздохнул. — Это был худший момент в моей жизни.

Финн уставился на него во все глаза, а затем на его лбу образовались глубокие морщинки.

— Это был худший момент в твоей жизни? — спросил он недоверчивым тоном.

— Финн, а ты не хочешь поделиться тем, какие воспоминания нахлынули на тебя? — спросила я и подошла к двум мужчинам, которые теперь стояли.

— Нет, я в норме, — сказал Финн и потянулся.

Я посмотрела ему в глаза с сочувствием в сердце.

— Поделившись, ты сможешь снять с себя бремя.

Он вздохнул.

— Хорошо, я просто вспомнил то время, когда был примерно в возрасте Тристана.

— И что же ты вспомнил?

Финн прервал наш зрительный контакт, его ноздри раздулись, а тело напряглось.

— Моя жизнь тогда была нелегкой, вот и все.

— Какие-то трудности в школе? — спросил Ханс.

Надавив изнутри языком на щеку, Финн кивнул.

— Да, можно и так сказать.

— Но ты же в итоге справился и стал врачом, — отметил Ханс. — Есть, чем гордиться.

— А как насчет тебя, Афина? — посмотрел на меня Финн. — Какими воспоминаниями ты хочешь поделиться с нами?

Я задумалась, стоит ли мне признаться в том, что я была слишком сосредоточена на нем и не позволила своим собственным воспоминаниям всплыть на поверхность. Но поскольку это был связующий опыт, возможно, если я поделюсь с Финном частичкой себя, ему будет легче открыться мне.

— Сначала в моей памяти возникло пугающее воспоминание, но потом оно сменилось хорошим.

— Выкладывай! — подначивал Финн.

— Я задумалась о том времени, когда была в твоей комнате и вошел Магни.

— Угу.

— Магни напугал меня. Мало того, что он был тем человеком, который похитил меня, я никогда не встречала никого, настолько преисполненного тьмой и гневом. С точки зрения энергии, он был подобен бомбе с тикающим механизмом, всего в одном шаге от взрыва. Он посмотрел на меня с таким негодованием, что я была уверена, он взорвется и убьет меня в процессе.

— Я бы не позволил ему причинить тебе боль, — заявил Финн, в его голосе улавливался намек на печаль. — Магни не монстр, из-за которого тебе должны сниться кошмары. Я понимаю, что он напугал тебя, но я уже объяснял, что твое похищение не было актом злого умысла, это был акт отчаяния, в попытке вернуть свою жену, Лауру.

— Ты не дал мне закончить, иначе бы услышал ту часть, в которой плохое воспоминание сменилось хорошим, — отметила я.

Финн махнул рукой, давая мне знак продолжать.

— Я помню, как испугалась до смерти при виде разъяренного гиганта, возникшего передо мной, а затем ты закрыл мне обзор, встав передо мной, как оборонительный щит.

— Потому что я заметил, как ты была напугана, — объяснил Финн и пожал плечами. — Ничего особенного.

— Но не для меня, — тихо промолвила я. — Как разница между тем, чтобы столкнуться с моим худшим кошмаром и ощутить себя в безопасности.

Он нахмурился.

— Ты почувствовала себя в безопасности?

— Может и не совсем, но я была впечатлена тем, что ты не выказал перед ним страха.

— А чего мне бояться? Магни — мой лучший друг.

— В тот момент я не знала об этом и была благодарна, что ты защитил меня от него.

Финн снова пожал плечами.

— Настолько ли ты благодарна, что готова снять проклятие, не удерживая меня здесь пять дней?

— Нет, но я настолько благодарна, что готова помочь тебе стать лучшей версией себя.

Финн застонал и обхватил голову руками.

— Ты же понимаешь, что мое пребывание на Родине по времени ограничено? Четверо других северян сейчас представляют наш народ и способствуют формированию обезумевшей группы жаждущих секса фанаток, в то время как я застрял на старой мельнице, медитируя с вами двумя.

Со всей присущей мне грацией и изяществом я подошла к двери и открыла ее.

— Я уже говорила тебе, — сказала я спокойным тоном. — Ты волен уйти в любое время, когда захочешь.

— Чего я хочу, так это того, чтобы ты сняла это гребаное проклятие! — проревел Финн. От его хорошего настроения не осталось и следа.

Приподняв бровь, я взмахнула рукой.

— Убирайся!

У Финна отвисла челюсть.

— Ты серьезно?

— Я сказала, убирайся, — повторила я решительным тоном.

Уперев руки в бедра, Финн заартачился.

— Нет, пока ты не снимешь проклятие.

Мой взгляд обратился к Хансу, взывая о поддержке.

— Хм, — прочистил горло Ханс. — Наверно, тебе лучше выйти наружу, — сказал он Финну.

— Или что, а? — с покрасневшим лицом взмахнул руками Финн.

— Или мне придется выпроводить тебя наружу, — ответил Ханс с сочувствием в голосе. — Это дом Афины, было бы невежливо оставаться, если она не желает видеть тебя здесь.

— Ты выпроводишь меня наружу? — Финн опустил взгляд на Ханса, который доставал ему только до подбородка, и фыркнул. — И как ты собираешься заставить меня?

— Попросив тебя выйти наружу, — произнес Ханс, как будто ответ был очевиден. — Ты умный и довольно воспитанный человек; я уверен, ты бы не хотел, чтобы мы вызвали подкрепление и вернули тебя в Северные земли на второй день твоего пребывания здесь.

Финн принял это к сведению и, раздраженно фыркнув, вышел из дома.

— И что теперь? — воскликнул он, оглянувшись на меня.

Я все еще держала дверь открытой.

— Тебя предупреждали, что я не позволю ругаться в моем доме. Ты сможешь вернуться, когда будешь готов следовать моим правилам и воздерживаться от ненормативной лексики в моем доме.

— Ох, мать твою, это просто смешно. Ты не можешь рассчитывать, что я…

Последняя часть его предложения была оборвана, когда я закрыла дверь.

Ханс нервно переступил с ноги на ногу.

— Наверно, мне лучше выйти и поговорить с ним.

— Делай, что хочешь, но я бы оставила его и дала остыть.

Ханс, уже было взявшийся за дверную ручку, замер.

— Ты права, я должен дать ему справиться со своим гневом.

— Хорошая мысль, — бросила я через плечо и устроилась на диване с книгой, пока Ханс наблюдал за Финном через окно.

— Он расхаживает снаружи, — сообщил он мне.

— Пусть расхаживает.

— Я вижу, как шевелятся его губы, по-моему, он ругается, — сказал Ханс.

Перевернув страницу, я не отрывала глаз от своей книги.

— Пока он делает это снаружи, мне все равно.

— Как ты думаешь, он вернется?

Этот вопрос вынудил меня повернуть голову в сторону Ханса.

— Как долго ты работаешь наставником?

— А что? — напрягся он.

— Просто временами ты кажешься немного неуверенным, — подметила я.

Ханс скрестил руки на груди в оборонительной манере.

— Я сертифицированный наставник.

— Я не об этом тебя спросила, — произнесла я и наклонила голову. — Мне просто интересно, сколько у тебя опыта.

Ханс отошел от окна и повернулся ко мне лицом.

— Если я открою тебе секрет, ты пообещаешь не раскрывать его Изабель?

— Я не могу дать обещание, пока не узнаю суть твоего секрета. Почему бы тебе просто не начать с того, чтобы снять камень с души? — спросила я, мягко улыбнувшись.

Ханс вздохнул и с раскаянием, отразившемся на лице, развел руками.

— Кого я обманываю? Я не могу лгать жрице.

Похлопав по дивану, я предложила ему подойти и сесть.

— То, что я тебе скажу, Финну лучше не знать, — произнес он с округлившимися глазами и начал говорить.

Глава 14

Соревнование

Финн

Пиная камни на земле и не скупясь на злобные словечки, я расхаживал перед домом, рассчитывая, что кто-нибудь в любую секунду ко мне выйдет. Они были приверженцами мира, и такого рода конфронтация оказывала на них более тяжелое влияние, нежели на меня. Я привык к тому, что горячие головы время от времени теряли самообладание. Но у Ханса и Афины, похоже, единственная проблема вселенского масштаба заключалась в людях, смеющихся над ними.

— Гребаные Мамаши, — пробормотал я и пнул еще один камень. — Это, черт возьми, смешно.

Я хотел позвонить Магни и поведать ему, какие здесь жили идиоты. Я мог воспользоваться этим шансом, потому что Совет предоставил мне и четырем другим представителям Северных земель безопасную линию для отправки отчетов о нашем пребывании здесь. Но даже несмотря на то, что меня искушало желание позвонить своему другу, я знал, что Магни просто скажет мне не тратить время в мельнице Афины и отправиться на поиски его жены Лауры.

Я поднял небольшой камешек и забросил его как можно дальше. Меня достала эта дурацкая медитация и взбудоражила встреча с Тристаном. То, что я был привязан прошлой ночью, пробудило ужасные воспоминания, к тому же я был раздражен из-за того, что не спал.

Присев на корточки, я подумал о том, как изменилась бы моя жизнь, если бы я ходил в такую же школу, как у Тристана. Эти дети понятия не имели, как им повезло. Моя грудь приподнялась в глубоком вдохе и медленно опала с выдохом, когда меня снова атаковали воспоминания прошлого.

— Скажи мне, остряк, тебе сейчас весело? — прохрипел мне на ухо Джонсон, когда я повис в воздухе, чувствуя, что моя рука вот-вот выскочит из сустава.

Мои всхлипы не смягчили его; наоборот, они его воодушевили.

— Когда я говорю «спринт», я подразумеваю спринт. То, что ты изображал, называлось бегом трусцой, а бег трусцой — это для слабаков.

Мои глаза были зажмурены, лицо искажено болью, а горло болело от многочасового плача.

— Тебе тринадцать лет, но ты выглядишь как десятилетний ребенок, — зашипел мне в лицо Джонсон, окутав меня зловонным дыханием. — Держу пари, что мои десятилетние ученики бегают быстрее тебя.

Я был слишком измучен и испытывал слишком сильную боль, чтобы ответить ему. Кроме того, именно из-за возражений у меня начались неприятности.

Злобно посмеиваясь, Джонсон развязал веревку, которая удерживала меня на весу. Как только мои ноги коснулись земли, я рухнул и стал хватать ртом воздух.

— Не устраивайся с излишним комфортом, я вернусь через несколько минут, — сказал он, прежде чем захлопнулась дверь.

Я ненавидел Джонсона!

Он пытал меня не в первый раз, а поскольку сообщить о нем было некому, я опасался, что пытки продолжатся.

Перекатившись на спину, я попытался поднять руку, но было слишком больно, поэтому я просто лежал и думал о том, как я отомщу Джонсону, когда стану старше и сильнее.

— Вставай! — закричал на меня Джонсон, когда вернулся. По его мнению, я был недостаточно быстр, так что он схватил меня за воротник футболки и потащил за собой.

Меня ослепил контраст между его темным кабинетом и палящим солнечным светом снаружи. Но, проморгавшись, я увидел, что он выстроил в линию всех учеников школы.

— Джек, иди сюда! — велел Джонсон, и тощий мальчик сделал два маленьких шага вперед, ссутулился и низко опустил голову.

— Видишь этого мальчишку? — закричал на меня Джонсон. — Это Джек, самый юный ученик в нашей школе.

Я знал Джека. Он был на три года младше меня, я много раз заставал его прячущимся от старших детей. Однажды я вмешался, когда его тащили по снегу с опущенной головой. Его рот и ноздри были забиты снегом, и хотя мальчишки сказали, что просто развлекались, я знал, что Джек не пережил бы последующих за этим издевательств, если бы я не вмешался.

— Финн, похоже, не знает, что значит следовать инструкциям, — прорычал Джонсон мальчикам. — Он считает, что может возражать мне и отпускать шуточки за моей спиной.

Если бы Джонсон не поддерживал меня, крепко удерживая за футболку, я бы упал на свои, вдруг ставшие ватными, ноги.

— Тщедушная комплекция для вашего возраста — не оправдание тому, чтобы не стараться изо всех сил, — завопил Джонсон. — Финн, по всей видимости, не знает разницы между спринтом и бегом трусцой.

Джонсон толкнул меня в спину, в сторону Джека.

— Я облегчу тебе задачу, Финн. На этот раз тебе не придется соревноваться с мальчишками твоего возраста. Черт, тебе даже не придется соревноваться с мальчишками на один или два года младше тебя. Я выбрал самого мелкого, самого жалкого ребенка во всей нашей школе.

Джек склонил голову еще ниже.

— Что думаете? — обратился Джонсон к ста тридцати мальчикам. — Думаете, Финн сможет обогнать Джека? Или даже десятилетний ребенок окажется быстрее его?

Никто не ответил.

— На счет три вы дважды пробежите вокруг школы наперегонки. Мы будем ждать здесь. Посмотрим, кто больший неудачник.

Джек занял позицию, пока я думал лишь о том, чтобы просто посидеть. В моем состоянии я никак не мог наматывать круги вокруг школы. Я был измучен и испытывал такую сильную боль, что обычная ходьба отнимала у меня все силы.

— 3. 2. 1. Марш! — крикнул Джонсон, и Джек сорвался с места. Обычно я мог с легкостью его обогнать, но сегодня я просто поплелся к зданию школы. Каждый шаг был для меня словно пройденная миля, а когда я передвигал ногами, пот от напряжения стекал по моему лицу. Сердце бешено колотилось, а мое измученное тело двигалось как в замедленной съемке.

Когда Джек проносился мимо меня после своего первого круга, он бормотал что-то о том, что нельзя сдаваться и лучше не провоцировать наставника Джонсона.

Мое зрение было слишком размытым, чтобы ясно видеть, да и тело слишком устало, чтобы ответить на его предупреждение. Опираясь плечом и руками на здание школы, я кое-как волочил ноги, пока колени не подогнулись подо мной, и я не рухнул.

Потерев лоб, я надеялся стереть воспоминания. Если бы это помогало, я бы еще несколько лет назад прибегал к этому методу и тер до тех пор, пока моя кожа не начинала бы кровоточить.

Порыв холодного ветра вынудил меня подняться с корточек и повернуть голову на звук, донесшийся со стороны мельницы.

На пороге дома сидела кошка Афины, вылизывая свою шерсть и строя какие-то коварные планы.

— Да, в этом я с тобой согласен, Бестия, я тоже не доверяю Хансу, — произнес я и подошел ближе. — С людьми, которые кажутся милыми, нужно быть начеку. Вот скажи мне, зачем он красится? Что он пытается скрыть? Ему нравится капуста, или он просто пытается показать, что он на стороне Афины? — Во время своего монолога, я поглаживал кошку, и она начала мурлыкать. — Ага, тебе это нравится, да?

В последний раз погладив ее за ухом, я встал и глубоко вздохнул, после чего открыл дверь.

Афина и Ханс сидели на диване, но тут же повернули головы и посмотрели на меня.

— Твоя кошка пыталась войти, — сообщил я. — Я старался убедить ее, что гораздо лучше ей остаться со мной снаружи, но скоро ноябрь, холодно, так что… — я пожал плечами и замолчал. — Она настояла, чтобы мы зашли в дом.

— Баст — мудрая кошка, — заявила Афина.

— Настолько мудрая, что никогда не ругается в твоем присутствии, — пошутил я.

Афина похлопала Ханса по руке, затем встала и повернулась ко мне лицом.

— Хочешь, чтобы я нанесла твое имя на торт? — спросила она, и вот так наше общение вернулось в прежнее русло.

Глава 15

Отвлечение

Афина

— Вместо того, чтобы жаловаться, почему бы тебе просто не попытаться расслабиться? — предложила я и приподнялась на локте, лежа рядом с Финном.

— Предупреждаю тебя, — произнес он сварливым тоном. — У меня заканчивается терпение. Вся твоя медитация действует мне на нервы, а привязывать меня к этой кровати — глупо, в этом нет необходимости.

— Это Карма, — ответила я. — Разве ты никогда не слышал поговорку о том, что тебе не понять, какой вред ты причиняешь другому человеку, пока то же самое не случится с тобой?

Наши взгляды пересеклись.

— Я уже усвоил урок прошлой ночью. Это было ужасно, — пожаловался Финн.

— Ясно, — сказала я, чувствуя, как во мне пробуждается сочувствие. — Я не собираюсь развязывать тебя, но, может, я смогу как-то тебя отвлечь.

Финн замер и выгнул бровь.

— Стриптиз-шоу?

— Нет, я имела в виду кое-что другое, — рассмеялась я.

— Что? — Он дернул за веревки. — Пожалуйста, скажи, что это включает в себя возможность, вставить в тебя часть меня.

— Ааа, мы вернулись к разговору о занятиях любовью.

— Именно, — нахмурился он. — Помнишь, ты говорила, что мы могли бы раздеться, и я мог бы начать осваивать тебя.

— Помню. Но освоение — это метафора духовной связи. И я сказала «возможно».

Наклонив голову, Финн одарил меня обнадеживающей улыбкой.

— Признай, красавица, тебе тоже любопытно. Ты хочешь узнать, каково это — заняться со мной любовью.

— Верно, — согласилась я и снова пристально на него посмотрела. — Какая-то часть меня обдумывала эту мысль, но, в отличие от тебя, меня не прельщает ее практическая составляющая.

— О чем ты?

— Когда дело доходит до секса, меня больше интересует опыт духовной связи с помощью энергии. В моем представлении это больше похоже на то, чтобы слиться с кем-то воедино.

Финн выглядел слегка обеспокоенным.

— Ты вообще знаешь, что такое секс? — спросил он. — Это не какая-то духовная хрень, это нечто грубое и пошлое. Секс — это когда я укладываю тебя на спину и лижу твои сиськи, пробую твое тело на вкус и растягиваю твою дырочку, чтобы она приспособилась к размеру моего члена. Секс — это когда ты отдаешься мне и позволяешь вознести тебя на небеса.

— На небеса? — Я улыбнулась и сдула прядь волос с лица. — Ты вознесешь меня на небеса?

На лице Финна появилась самодовольная улыбка.

— Развяжи меня, и я тебе покажу.

— Нет, — нежно улыбнулась я. — Но у меня для тебя хорошие новости.

— Какие?

— Проклятие.

Его глаза загорелись.

— Слушаю.

— Я нашла способ обратить его вспять. Но мне потребуется по крайней мере три раза, чтобы мы могли быть уверены в успешном результате.

— Хорошо, а ты знаешь, что делать?

— Угу.

— Тогда чего ты ждешь?

Я заглянула ему в глаза, пока говорила на латыни, мертвом языке, используемом только учеными и теологами, такими как я. Изучение религий прошлого требовало знания языков, поскольку книги, обнаруженные при археологических раскопках, часто были написаны не на английском, а на других языках. Нашу работу осложняло то, что наши предки похоронили прежний мир со всем, что в нем было. Ужасная гибель миллиардов людей привела к тому, что у выживших возникли серьезные проблемы со здоровьем в связи с распространением радиоактивного загрязнения, а также количеством трупов, разлагающихся в зданиях и на улицах. Опустели целые страны, в то время как выжившие сосредоточились на восстановлении тех районов в мире, которые еще были пригодны для жизни. В результате было утрачено большое количество знаний и технологий, и на протяжении сотен лет единственной задачей Совета было очистить планету и вернуть ее к жизни. Считалось, что прежний мир лучше оставить в покое, и из-за такого отношения археологические раскопки недофинансировались. Только последние пятьдесят лет вернули повышенный интерес к тому, что было когда-то, и теперь мы восстанавливали все по частям.

— Что ты сказала? — спросил Финн.

Я снова повторила слова на латыни.

— Что это значит?

— Дословный перевод гласит, что ты найдешь удовлетворение и блаженство в объятиях женщины.

— Хорошо, — кивнул он. — Мне нравится. — Пробуя слова на вкус, он повторил: — Удовлетворение и блаженство!

— Это сработает, — убежденно сказала я.

— Может быть, уже сработало, — отметил он и прищурился. — Мы должны проверить, просто чтобы посмотреть, сработало или нет…

— Я же сказала, мне придется повторить это по крайней мере три раза, и нет, я не могу просто произнести это три раза подряд. Между ними должен быть перерыв по крайней мере с разницей в двадцать четыре часа.

— Но мы все равно могли бы проверить, — снова заявил он и одарил меня очаровательной улыбкой, которая смягчила меня.

— Финн, могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно, почему нет? Я сейчас не особо занят.

— Ты правда находишь всех женщин привлекательными или ты это говоришь только для того, чтобы добиться от них секса?

По озорному блеску, заискрившемуся в его глазах, я поняла, что он собирался выдать мне очередной саркастичный ответ, поэтому я заставила его замолчать, приложив палец к губам.

— Ответь честно, пожалуйста.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и он стал серьезнее.

— Я не слепой, Афина. Я знаю, что ты превосходишь остальных по внешним данным.

— Ты бы сказал это любой женщине, которая задала бы тебе этот вопрос.

— Да, но с тобой я откровенен. Я всегда находил тебя красивой.

Я скептически отнеслась к его словам и искала малейший подвох, но так и не нашла.

— Даже татуировки у тебя на лбу сексуальные, — добавил он.

— Это символы мудрости.

— Знаю, и меня заводит, что ты такая чертовски мудрая.

Мое сердце забилось чуть быстрее.

— Но ты все равно предпочел бы проводить каждую ночь с новой женщиной?

Финн слегка напрягся.

— Конечно.

— Я уже достаточно тебя отвлекла? — спросила я и откатилась назад, чтобы лечь на спину, чувствуя глубокое разочарование. В течение почти двух десятилетий я упорно трудилась, чтобы избавиться от своего эго и преодолеть такие мелочи, как тщеславие и гордыня. Но давление в моей груди было признаком того, что мне еще предстоит пройти долгий путь. Комментарий Финна о том, что одной женщины будет недостаточно, чтобы удерживать его интерес, поразил и задел меня так, словно он заявил о том, что ему будет недостаточно меня.

Финн замолчал, и мы некоторое время просто лежали рядом друг с другом.

— Афина, — прошептал он.

— Да.

— Почему ты продолжаешь задавать мне один и тот же вопрос?

Я задумалась, прежде чем ответить.

— Из того, что я знаю о твоих сородичах, мужчины Севера предпочитают связывать себя узами с одной единственной женщиной. А вот ты другой и, кажется, боишься подпускать к себе слишком близко.

— Неправда. Я уже говорил тебе, что занимался сексом с пятью женщинами.

Я повернула голову одновременно с ним, и мы снова встретились взглядами.

— Тогда скажи, почему ты продолжал прыгать из койки в койку вместо того, чтобы соблазнить единственную женщину и сделать ее своей женой?

Он моргнул и бросил взгляд на мои губы, после чего снова дернул за веревки.

— Я бы хотел, чтобы ты развязала меня.

— И я хотела бы, чтобы ты ответил на мой вопрос. Не думай, что я не понимаю твоей стратегии. Ты меняешь тему, когда не хочешь отвечать.

— Я не был влюблен ни в одну из женщин, — признался он. — Ты права; я не такой, как мои друзья. В отличие от них, я не способен на любовь.

— Почему?

— Для меня невозможно испытывать такие чувства к другому человеку.

— Откуда ты знаешь?

— Послушай, у меня есть один очень хороший друг. Вот и все! Но даже мы с Магни не говорим о подобном дерьме, так что не жди, что я превращусь в сосунка с Родины и поделюсь с тобой всеми своими чувствами.

— Вы не говорите с Магни о чувствах?

— Нахрена! Мы деремся, пьем пиво и решаем проблемы.

— Но что, если ваши проблемы носят эмоциональный характер? — спросила я.

— Тогда мы решим это, напившись вдрызг.

Я покачала головой.

— Утопить свои проблемы — не значит их решить, к тому же я не верю, что Магни — твой единственный друг.

— Мой самый близкий друг. Слушай, мы закончили или нет с этим допросом?

— Если ты не хочешь говорить, прекрасно, но не позволишь ли ты мне кое-что попробовать?

— Конечно, если это что-то сексуальное.

Придвинувшись к нему поближе, я прижалась к телу Финна и положила руку ему на живот.

— Не хочешь переместить свою руку чуть ниже и «освоить» меня, милая? — поддразнил он.

Я закрыла глаза, чтобы подключиться к его энергии.

Его пульс участился, но я не знала, было ли это сексуальным возбуждением или неприязнью к тому, что он находился в такой близости ко мне.

— Ты что, на этом остановишься? — спросил Финн. — Если ты развяжешь меня, я покажу тебе, что такое секс.

— Единственная причина, по которой я так приблизилась к тебе, заключается в том, что ты связан, — ответила я.

— Ладно, — пробормотал Финн, — но сделай мне одолжение.

Подняв голову, я посмотрела на него.

— Какое?

— Не влюбляйся в меня.

Когда я ошеломленно уставилась на него, он продолжил.

— Одна или две женщины, с которыми я спал, помешались, думая, что влюблены в меня. Неловкости было не избежать.

— Спасибо за предупреждение, но вряд ли… — начала я, но Финн меня перебил.

— Я здесь всего на пару дней, а потом ты меня больше никогда не увидишь. Именно это я имел в виду, когда говорил, что не способен на любовь, так что не ходи вокруг да около и не строй какие-то романтические иллюзии на мой счет?

— Я запомню это.

— Хорошо, так может ты перестанешь лезть ко мне?

Я лишь теснее прижалась к нему.

— Тебе не о чем беспокоиться, — вкрадчиво произнесла я. — Я не влюблюсь в тебя. Я просто постараюсь исцелить тебя, предложить тепло и человеческую связь, которых тебе так не хватало.

— Отлично, но не могла бы ты сделать это со своей стороны кровати? — сказал Финн и попытался отодвинуться от меня. — Мне не очень комфортно находиться с тобой в такой близости.

— Просто расслабься, — прошептала я.

Финн фыркнул.

— Скажи это моей твердокаменной эрекции.

— Она пройдет, если ты будешь ее игнорировать, — ответила я.

— Угу, она бы прошла быстрее, если бы ты просто подрочила мне или что-то в этом роде.

У меня вырвался смешок.

— Хорошая попытка, Финн. Но я не сомневаюсь, что у тебя эрекция, и даже смотреть не буду, чтобы убедиться. Ты так говоришь, чтобы избавиться от меня, потому что тебя бесит такая близость.

— Тебе не нужно смотреть, — сказал Финн с озорством в голосе. — Просто поищи мою эрекцию своей рукой, а когда найдешь ее, погладь немного, хорошо?

— Спокойной ночи, Финн, — произнесла я. — Я тебя раскусила. Мне известно, что в твоем прошлом случилось нечто плохое, и когда ты будешь готов рассказать мне об этом, я буду готова выслушать.

Финн напрягся и на несколько секунд перестал дышать:

— Ты ничего обо мне не знаешь, — пробормотал он.

— Я эмпат, а это значит, что я прислушиваюсь не только к словам.

— И что, блин, это значит?

— Я прислушиваюсь к твоему тону, движениям твоего тела, твоим глазам, мимике твоего лица. Я по-своему интерпретирую твое молчание. Я слышу все, что ты недоговариваешь, — объяснила я.

— О, правда? Забавно. Оказывается, мы с тобой очень похожи, — моментально заявил Финн. — Только для меня все понятно по рукам людей. Особенно по рукам мужчины.

Я приподняла брови.

— Я этого не знала.

— Да, например, если его руки сжимают твое горло, он злится, — усмехнулся Финн, но это был приглушенный звук, который меня не обманул.

Карма творила свое волшебство. Броня Финна истончалась. В глубине души я знала, что не имело значения смогу я добиться проявления того же страха, который пережила в Северных землях или нет. Финн испытывал страх другого рода. Он привык подавлять плохие воспоминания и топить их в алкоголе. Со мной он был вынужден оставаться неподвижным так долго, что прошлое загоняло его в ловушку.

«Если бы я только знала, что с ним случилось, чтобы оказать ему помощь». Прислушиваясь к ровному ритму настороженного сердца Финна, я задумалась над его предупреждением не влюбляться в него. С его стороны это было глупо, ведь любовь была редким явлением в наши дни и в наше время. Шансы на то, что два таких разных человека, как Финн и я, влюбятся друг в друга, была статистически невозможна.

Я лежала без сна, размышляя, анализируя и исследуя свое уязвленное эго, когда мне пришла в голову тревожная мысль.

Не использовала ли я Карму как оправдание, чтобы ублажить свое собственное эго?

Я убеждала себя, что прохожу через это испытание, чтобы помочь Финну, но было ли это правдой? Что, если эти пять дней были направлены на усладу моих душевных потребностей? Изучая историю, я узнала о монахах, которые молились за солдат, убивших их «братьев», а после того, как побывала в заложниках, в моей голове продолжали прокручиваться истории о заключенных, которые остались людьми и простили своих надзирателей. Я хотела походить на них.

Означало ли это, что я использовала Финна, чтобы превознести свое собственное эго?

Мое внутреннее равновесие пошатнулось из-за этого человека, а мои мыслительные процессы затуманились. В конце концов я пришла к выводу, что даже если мое эго сыграло в этом определенную роль, Финну все равно будет лучше получить мое прощение, нежели остаться без него.

Глава 16

Исповедь

Финн

Я проснулся в пустой постели и уловил восхитительный запах блинов. Узлы были ослаблены настолько, что я мог освободить руки и ноги от веревок. Я сел, провел руками по волосам и потянулся.

Прошло немало времени с тех пор, как я просыпался таким отдохнувшим. Я даже не мог вспомнить, чтобы мне этой ночью приснился хоть один кошмар. Поначалу из-за близости Афины мне было трудно заснуть, но каким-то образом мне это удалось.

— Ты слишком строг к себе, Ханс, — донесся до меня тихий голос Афины. — Ты сертифицированный специалист, а остальное не важно.

— Но я чувствую себя мошенником. Если Финн узнает, он потеряет ко мне всякое уважение.

— Почему тебя волнует, что он подумает? Финн все равно больше беспокоится о себе, чем о тебе или обо мне. Пока ты не встанешь у него на пути, с ним все будет в порядке.

— Но в этом-то и проблема, Афина. Совет попросил меня присматривать за ним и следить, чтобы он не сбился с пути и выбрал правильное направление.

— И что же это за направление?

— Само собой, основанное на опыте общения с северянами. По-видимому, его последний визит на Родину был связан с большим количеством взаимодействий с женщинами, поэтому на этот раз Совет составил расписание, чтобы он был занят делами, связанными с его профессиональной деятельностью, деятельностью врача.

— Интересно, какое же у него расписание?

— Смотри, — начал Ханс. — Поскольку мы здесь проведем пять дней, кое-что из списка придется исключить. Сегодня он должен был посетить больницу и встретиться со своими коллегами, чтобы обсудить подходы к болезням в Северных землях и здесь, на Родине, — сказал Ханс. — Затем запланировано посещение дома престарелых, научно-исследовательского центра, клиники по лечению бесплодия и места для размышлений.

— Звучит весьма серьезно.

— Да, но другие северяне занимаются более непринужденными вещами, такими как работа над проектами общественного сада.

Мне надоело их подслушивать. Если Афина и Ханс что-то скрывали от меня, я хотел знать, что именно. Две минуты спустя я стоял полностью одетым, скрестив руки на груди и не сводя глаз с Ханса.

— Что ты от меня скрываешь? — спросил я.

Ханс разволновался и указал на стопку блинов на столе.

— Ты голоден? Как насчет завтрака?

— Не пытайся отвлечь меня, это не сработает, — хмыкнул я.

— Но я не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотал Ханс, его лицо излучало вину.

— Слушайте вы, гении, не стоит обсуждать то, что я не должен слышать, если знаете, что я наверху.

— Мы думали, ты спишь, — стал защищаться Ханс.

— Спал, пока не проснулся и не услышал, как вы двое шепчетесь о том, что я потеряю к тебе всякое уважение. Но начнем с того, что у меня нет особого уважения, так что не похоже, что у тебя здесь много чего стоит на кону.

Ханс плюхнулся на стул, его плечи поникли.

Я повернулся, чтобы получить ответы от Афины, и моя кровь моментально вскипела. Этим утром она была чертовски хороша, ее длинные волосы каскадом ниспадали на плечи, а эти зеленые глаза были еще очаровательнее, чем когда-либо. В памяти всплыли обрывки нашего вчерашнего разговора и у меня чуть ноги не подкосились, когда я вспомнил о своей лжи. Правда заключалась в том, что если бы я мог заниматься любовью с такой потрясающей женщиной, как Афина, каждую ночь, я бы даже не посмотрел на другую женщину.

— Скажите, что вы двое скрываете от меня? — потребовал я немного жестче.

Афина наклонила голову и сделала три шага, чтобы встать рядом с Хансом.

— Доброе утро, Финн, — ее голос был тихим и вкрадчивым, но выражение глаз так и кричало, что мне придется пройти через нее, если хочу добраться до Ханса.

— Доброе утро, Афина, а теперь скажи мне, в чем дело.

Взмахнув рукой, Афина жестом пригласила меня занять место за столом.

— Не хочешь миску фруктов к блинам? — спросила она и, разложив все передо мной, села, сложив руки перед собой. — Я удивлена, что ты хочешь узнать секрет Ханса. Означает ли это, что ты готов поделиться собственными секретами? — Она смотрела на меня с выражением бескомпромиссности на лице.

Прищурившись, я прожевал свою еду и перевел взгляд с нее на Ханса и обратно.

— Мои секреты не имеют к вам двоим никакого отношения.

— А почему ты считаешь, что секрет Ханса имеет какое-то отношение к тебе?

Ханс поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Потому что я слышал, как он говорил о том, что не хочет, чтобы я кое-что узнал.

— Да, ну, в этом-то и проблема с подслушиванием, — голос Афины был спокоен, но суров. — Иногда ты слышишь то, что не должен слышать.

Я взял стакан апельсинового сока, но ее комментарий вынудил меня с грохотом поставить его на стол.

— Кончай нести чушь и просто скажи мне уже.

Ханс подскочил на месте и начал что-то бормотать, словно я грозил отрезать ему пальцы или что-то в этом роде.

— Я не могу выносить такого уровня враждебности, — сказал он писклявым голоском. — Я ценю, что ты пытаешься сохранить мой секрет, Афина, но боюсь, Финн не перестанет на нас давить, пока мы ему не расскажем.

— Вот именно, так что тебе лучше рассказать мне обо всем сейчас, — произнес я, пряча улыбку. Расколоть Ханса было легче, чем шестилетнего ребенка.

— Ты не должен ему ничего говорить, — сказала Афина и положила руку поверх руки Ханса.

— Я обманщик, — признался Ханс и посмотрел на меня глазами полными слез. Я откинулся на спинку стула. Либо этот человек был мягким как печенье, либо его секрет был грандиозных масштабов, раз он выглядел так, будто вот-вот заплачет.

— На самом деле я не самый опытный наставник, как заверяла тебя Изабель. — Он снова опустил глаза и прошептал следующую фразу. — Я солгал ей.

— Ты солгал Изабель? Ладно, так кто же ты тогда? — спросил я.

Грудь Ханса приподнялась в глубоком вздохе, а его тело обмякло, словно потерпело поражение.

— Я новичок. К тому же не очень хороший.

— Хочешь, чтобы я объяснила? — спросила Афина Ханса, который кивнул так робко, как маленький мальчик, собирающийся получить свое первое жестокое наказание.

Может только потому, что Афина говорила своим идеальным бархатистым голосом, я все еще ждал большого откровения, когда она закончила свою речь. Скорее всего, даже если бы она сказала мне, что зомби вот-вот нападут, я все равно был бы заинтригован, просто потому, что ее голос походил на сливки с медом.

— Итак, как видишь, в намерения Ханса не входило причинять кому-либо вред, — произнесла она.

— Погоди минутку. — Я потряс головой, чтобы избавиться от желания наклониться и попробовать, каковы на вкус ее сладкие губы. — Объясни еще раз: в чем проблема?

Между ее бровями образовалась треугольная складочка.

— Ханс допустил ошибку, преувеличив свой опыт работы, и теперь он боится, что Совет будет им недоволен.

— Я не преувеличивал, — воскликнул Ханс. — Я откровенно солгал, Афина. Когда я перешел из фиолетовой зоны в зеленую, я не сообщил им, что только недавно получил сертификат. Я уверил их, что я один из лучших, и подделал рекомендацию.

Я с трудом удерживал рвущийся наружу смех. Видеть взрослого мужчину таким подавленным из-за такой малости было слишком комично.

— Ты кого-нибудь убил? — спросил я его, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Он отпрянул назад.

— Нееет, конечно, нет, как ты мог спросить меня о таком?

— Так в чем же трагедия? — задал я очередной вопрос. — Твое наставничество по-любому не похоже на настоящую работу. Тебе даже не платят.

— Что ты имеешь в виду? — встряла Афина. — Разумеется, это настоящая работа. Такая же настоящая, как и моя.

— Но у вас нет денежной системы, как работа может быть настоящей, если вам не платят?

— Возможно, у нас нет настоящих денег, но то, что ты не понимаешь систему справедливого расчета, еще не значит, что ты можешь заявлять, будто у нас нет работы. Мы все вносим вклад в общее дело своими особыми талантами.

— Хорошо и что же плохого в том, что Ханс вызвался следовать за мной повсюду? — покачал я головой, глянув на него. — Ты делаешь из мухи слона.

Ханс уставился на меня в недоумении, а затем перевел взгляд на Афину.

— Почему вы оба относитесь к этому так спокойно, когда я самый что ни на есть преступник?

— Не мне тебя судить, — ответила она, — похоже, ты уже себя сурово осудил. Людям свойственно ошибаться, тот факт, что ты раскаиваешься — хороший знак, который говорит о том, что ты стал другим человеком, и что нынешняя более повзрослевшая версия тебя противоречит действиям более ранней версии.

Ханс кивнул.

— Выразить не могу, как мне стыдно за то, что я сделал.

— Послушай, Ханси, — начал я и насупил брови. — Думаю, тебе следует отдать должное этой твоей более ранней версии. По крайней мере, у нее были амбиции и стимул чего-то добиться в этой жизни. Она мне нравится больше, чем эта твоя версия полного раскаяния.

Ханс растерянно моргнул, а Афина уронила вилку.

— А что, если бы кто-то решился на обман в твоей сфере деятельности? — спросила она. — Как бы ты на это отреагировал?

— Это разные вещи, — всплеснул руками я. — Ханс — наставник в такой области, где люди извиняются за отрыжку. — Я закатил глаза от того, насколько это было нелепо. — Не похоже, что он подвергает кого-то опасности или что-то в этом роде.

— Тем не менее, ты бы мог посочувствовать его раскаянию в том, что он солгал. Нелегко нести столь тяжкое бремя.

Я больше не мог сдерживать смех.

— Поверь мне, дорогая, если это самое тяжкое бремя в жизни Ханса, с ним все будет в порядке.

— Так ты не расскажешь Совету о том, что я сделал? — спросил меня Ханс.

— Нахрена? Теперь, поскольку у меня есть на тебя компромат, ты будешь моим ведомым, когда я отправлюсь кадрить женщин, так ведь?

— Твоим ведомым? — спросил Ханс. — Я не понимаю.

Но Афина поняла, и ее взгляд стал суровее.

— Это значит, что вместо того, чтобы следовать приказам Совета, ты, по мнению Финна, теперь будешь следовать его приказам. Он хочет, чтобы ты помог ему переспать с как можно большим количеством женщин.

— Ааа. — кивнул Ханс. — Я понял.

— Почему тебя это так волнует? — спросил я Афину, которая откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, как будто больше не хотела продолжать этот разговор.

— Что именно? То, что ты эксплуатируешь человека, который только что доверил тебе свой секрет, или то, что ты собираешься переспать с бесчисленным количеством женщин? — спросила Афина и встала, чтобы убрать со стола. Ее движения были необычайно резки.

— Последнее. — Я последовал за ней к раковине. — Ты ревнуешь, Афина?

— Ха! — Она притворно рассмеялась и с громким звоном поставила тарелки на стол. — Не льсти себе.

Понизив голос, я наклонился и прошептал ей на ухо.

— Я предупреждал тебя. — Тело Афины сковало от моей близости, и между нашими телами пробежала искра сексуального напряжения. — Не влюбляйся в меня.

В этот момент время остановилось. Она положила руки на кухонную стойку прямо перед собой, ее пальцы были растопырены и слегка согнуты, как будто она хотела вцепиться ногтями в деревянную поверхность. У Афины ногти были не длинными, а короткими, практичными и чистыми.

Я должен был отодвинуться и дать ей пространство, но от ее запаха и близости мне захотелось придвинуться к ней еще ближе. Подняв руку, я накрутил прядь ее волос на палец, наблюдая, как солнечные лучи, проникающие из окна, меняют цвет ее волос на ярко-красный.

Афина повернула голову, чтобы взглянуть на меня, и мы практически уперлись друг в друга носами. Энергия, потрескивающая между нами, преобразилась в покалывания, пробегающие сверху вниз по моему позвоночнику. Я затаил дыхание, когда в ответ она прошептала мне своим удивительным голосом.

— Финн.

— Да?

— То же самое касается и тебя.

— Что?

— Не влюбляйся в меня.

Наши взгляды были прикованы друг к другу. Я заметил, как она облизала губы в бессознательном приглашении. Мои мышцы напряглись от желания поцеловать ее. Если бы Ханса не было в комнате, я бы так и поступил, но еще до того, как в моей голове сформировалась эта мысль, меня вернул к реальности входящий звонок на моем браслете.

Отойдя от Афины, я увидел, что звонил Магни, и вышел из дома, чтобы ответить своему другу.

Глава 17

Новости из дома

Финн

— Чем занят, уродливый ты засранец? — Лицо Магни парило над моим браслетом в голографической проекции.

— Не тем, чем хотелось бы.

— Мы не получили отчет, поэтому Хан захотел, чтобы я тебе позвонил.

— Неправда, — прозвучал женский голос на заднем фоне. — Это я хотела, чтобы Магни тебе позвонил.

— Привет, Перл, — откликнулся я. — Изабель поведала тебе, где я нахожусь? Извини, что я сам не связался с тобой, но я подумал, что твоя мать расскажет тебе о требовании Афины.

— Эй, не толкайся, — проворчал Магни. — Если ты хотела, чтобы Финн тебя увидел, могла бы позвонить ему сама.

Голограмма Финна замерцала, и в поле зрения появилось симпатичное личико Перл, но быстро исчезло.

— Почему ты не можешь просто переключить камеру, чтобы было видно нас обоих? — спросила она Магни.

— Потому что это разговор между мной и Финном.

— Хан, скажи своему брату, что мне нужно поговорить с Финном. Он ведет себя неразумно.

— Ты не видела неразумных, — пробормотал Магни, но судя по возникшему лицу Перл, он, наверно, немного подвинулся.

— Финн, что происходит между тобой и Афиной? — спросила она.

— Ничего. Ей нужно время, чтобы снять проклятие, поэтому она попросила меня остаться здесь на пять дней.

— Сколько раз я должна тебе повторять, что проклятия не существует, Финн?

— Ага, а вот Афина говорит, что есть, и она работает над тем, чтобы его снять.

— И что же такого плохого должно сотворить проклятие? — спросила Перл.

— Это личное, — ответил я и сменил тему. — А как насчет других парней, вы получили от них отчеты?

— Да, и они превзошли мои ожидания. Я очень ими горжусь. По словам моей матери, они произвели приятное впечатление на жителей Родины.

Я услышал глубокий смех Магни, вернувшего себе контроль над связью, несмотря на звуки протеста Перл.

— Они заставили Брюса Ли балансировать на игрушке.

— Это не игрушка, а велосипед, — прокомментировала Перл у него за спиной.

— Неважно. Было забавно наблюдать, как этот идиот продолжал падать с этой дебильной штуки. — Магни качал головой и смеялся. — Ты видел, как они унизили его в новостях?

— Нет.

— Сначала они показали, как он падает на задницу, а потом взяли у него интервью с окровавленным носом. Говорю тебе, Мамаши могут казаться милыми и дотошными, но они — эксперты по кастрированию мужиков.

— Неправда! — запротестовала Перл на заднем плане.

— Эй, не вмешивайся в мой разговор с Финном, — бросил Магни через плечо. — И не думай, что я не слышал, как ты на днях попросила Хана подержать твою сумочку. С тем же успехом ты могла отрезать ему яйца.

— Я не держал ее сумочку, — пробормотал Хан достаточно громко, чтобы я мог услышать.

— Но ты обдумывал такой вариант, и это уже весомая слабость. Говорю тебе, Финн, Мамаши — опасный вид, и если ты не будешь осторожен, чувак, одна из них высосет из тебя всю твою мужскую гордость.

— Я не собираюсь держать никаких сумочек, — пообещал я.

— Надеюсь, черт возьми. Тебя это тоже касается, Хан. Понял?

— Я и не собирался ничего такого делать, — подтвердил Хан. — И Финн…

— Да, сэр, в чем дело?

— Я хочу, чтобы ты держался подальше от школы танцев. Брюс Ли выставил себя дураком на том велосипеде, а Ричарда обманом заставили взять урок танцев. Это был позорный момент в истории нашей страны.

— Хотел бы я это увидеть, — произнес я и усмехнулся.

— Да, ну, а остальные из нас хотели бы это развидеть.

— Это нечестно, — вмешалась Перл. — Ричард очень старался, и, по-моему, он прекрасно смотрелся.

Магни закатил глаза.

— Ни один мускулистый мужик ростом шесть футов три дюйма никогда не преуспеет в балетном классе. Отплясывая там, Ричард выглядел умственно отсталым. Это был позор, и мне плевать, что ты скажешь, но Совет не мог не планировать это, только для того, чтобы всех нас унизить.

— Они пытаются поделиться с вами нашей культурой, а балет очень популярен на Родине, — вклинилась Перл.

— Это партизанская война, вот что это такое, — заявил ей Магни. — Не думай, что я не понял, как Ричард оказался в засаде.

— У тебя на уме одна война, Магни, — фыркнула Перл. — Хан, может ты что-нибудь скажешь?

— Магни прав, милая. Какой мужик может здраво мыслить, когда вокруг него танцуют двадцать красивых женщин в обтягивающих нарядах? Я согласен, что это была подлая атака, чтобы выставить нас в дурном свете.

— Финн, скажи им, что они параноики и безумцы, — взмолилась Перл.

Я рассмеялся и понял, как сильно мне их не хватало.

— Вы двое параноики и безумцы.

— Черта с два, — запротестовал Магни. — Подожди, пока не увидишь, как отплясывали те женщины. В какой-то момент они наклонились и коснулись пальцев ног прямо перед носом у Ричарда. И не похоже, чтобы гребаный костюм, который они заставили его надеть, хоть как-то скрыл его заинтересованность. Я бы наотрез отказался надевать эти узкие штаны, — поморщившись заметил Магни.

— Ладно, никаких уроков танцев, — отозвался я. — Всё понятно.

— Если ты закончил нести чушь, спроси Финна, чем он занимался последние два дня, — сказала Перл.

— Зачем? Ты же знаешь, он тебя слышит.

— Перл, я рад сообщить тебе, что побывал в одной семье, где познакомился с парой пятилетних близнецов и малышкой по имени Марита.

— Оу, я люблю детей. Тебе удалось ее подержать?

— Нет, но она схватила меня за палец, а еще мы посетили местную школу, и вот там-то и был настоящий дурдом.

— Почему? Ты подрался?

— Какого хрена, Магни? — нахмурился я. — С кем, черт возьми, мне драться в школе?

— Не знаю, — пожал плечами Магни. — Это ты сказал, что там был настоящий дурдом.