Соблазнитель

В воздух взметнулось несколько рук. Меня привлекла женщина лет сорока пяти с морщинами, свидетельствовавшими о том, что она часто хмурилась.

— Как вас зовут?

— Сьюзи, — ответила она и встала.

— В вашей жизни есть конфликтные ситуации?

Судя по виду ей было неловко от того, что выбрали именно ее. Она заламывала руки и нервно обводила собравшихся на лугу взглядом.

— На самом деле, есть одна ситуация, с которой я боролась некоторое время, — сказала она, озираясь по сторонам.

— Здесь безопасно, чтобы поделиться ей, вы не встретите ни одного осуждения с нашей стороны, — ободряюще улыбнулась я ей.

— Хорошо, итак, дело в том, что у меня есть коллега на работе, и мне кажется, я выполняю большую часть ее работы, потому что у меня больше опыта, в отличие от нее, к тому же я лучше разбираюсь в деталях. Я не против помочь, правда, — подчеркнула Сьюзи, оглядываясь, дабы убедиться, что мы действительно ее не осуждаем. — Просто мне приходится помогать ей каждый день, а, выполняя ее работу, я отстаю в выполнении собственных задач. Думаю, меня просто задевает то, что она такая красноречивая и… — женщина подняла глаза к небу, словно пытаясь подобрать нужные слова. — Она хороша в саморекламе, поэтому все считают, что она профессионал своего дела, хотя это не так.

— Так в чем же, по-вашему, заключается ваш конфликт с ней? — спросила я.

Положив руки себе на талию, женщина себя приобняла.

— Честно говоря, я слишком вежлива, чтобы отказать ей, так что, полагаю, конфликт больше с самой собой, чем с ней, но я все время думаю об этом.

— Какие эмоции вы испытываете всвязи с этим конфликтом?

— Внутри меня копится много обид. Иногда мне хочется сказать всем, что она и вполовину не так хороша, как они думают.

— А, понимаю, — кивнула я головой. — Итак, подытожим, вы — две противоположности. Она показывает ужасные результаты, но потрясающе себя рекламирует. В то время как вы можете добиться результатов, но не можете себя выгодно преподнести.

— Да, все верно! Иногда я так расстраиваюсь, что мне трудно оставаться милой.

— Понимаю. Итак, давайте поговорим о ваших личных границах. Как полагаете, вам удается их выстраивать?

Она покачала головой.

— Это не похоже на утвердительный ответ. Но я вам помогу, поделившись простым правилом, которое нужно запомнить. Готовы? — спросила я и повернулась к своим слушателям. — Кстати, это правило подходит всем, кто был воспитан быть милым.

Все закивали головами, когда я подняла руку и произнесла громко и четко.

— Лучше быть добрым, чем милым.

Многие обменялись растерянными взглядами, поэтому я объяснила.

— Устанавливать свои границы решительным, но доброжелательным способом намного лучше, чем давать приторное согласие, которое не является искренним и приведет вас к негодованию. Видите ли, милые люди часто в конечном итоге ожесточаются, потому что чувствуют, что их используют.

— Да, именно так и произошло, — согласилась женщина.

Я развела руками.

— Никто не сможет воспользоваться вами, если вы сами этого не позволите. Правда в том, что ваша коллега, вероятно, понятия не имеет, какие чувства вы испытываете. Скорее всего, она описала бы вас как милую и услужливую коллегу и была бы опечалена, если бы узнала, что вы чувствовали себя использованной.

Женщина вздохнула и опустила взгляд.

— Возможно.

— Или… — я подняла палец и приподняла брови. — Ей абсолютно наплевать, и она просто пользуется вашей услужливостью, — заявила я, хотя сомневалась в своей правоте. — Но в любом случае вы единственная, кто может изменить ситуацию, установив свои границы доброжелательным и решительным способом. Облегчите ей и другим людям возможность считаться с вами, говоря «да» только тогда, когда вы хотите сказать «да», и «нет», когда хотите сказать «нет».

Сьюзи почесала руку со смущенным видом.

— Я не хочу быть грубой.

Я улыбнулась.

— Я не прошу вас быть грубой. Вы можете сказать «нет» и при этом остаться вежливой. Люди делают это постоянно. Послушайте, разве есть альтернатива? Вы питаете к ней неприязнь и жалуетесь на нее другим? Излишняя милота выглядит привлекательно снаружи, но со временем она имеет тенденцию переростать в ожесточенность, а иногда даже разлагаться изнутри. Вместо этого практикуйте доброжелательность.

Она снова кивнула. Я посмотрела на нее с сочувствием, прежде чем обратиться к слушателям:

— Возможно, в вашей жизни не было такой же ситуации, но я уверена, что вы встречали человека, который по какой-то причине раздражал вас больше, чем другие. Как вы знаете, мы не можем изменить других, поэтому гораздо проще взглянуть на свое собственное поведение. Позволите ли вы этому человеку переступить ваши границы? Если да, возьмете ли вы на себя смелость изменить их. Если границы не проблема, пришло время разобраться, почему этот человек так сильно вас раздражает. Легко обвинять другого. Но часто наше раздражение возникает из-за того, что они для нас как зеркало. — Я замолчала и огляделась, убедившись, что люди поспевают за моей мыслью. — Мы видим в них что-то такое, что нам не нравится в самих себе — раздражающее напоминание о том, что мы несовершенны.

Некоторые зрители слегка усмехнулись и кивнули.

— Либо другой человек обладает чертами характера, которые мы хотели бы иметь сами. — Я посмотрела на женщину. — Что, как я думаю, играет определяющую роль в вашем случае.

— О? — она приподняла брови.

— Вашей коллеге дается легче то, что не дается вам.

— Нет, вы не понимаете, — сказала Сьюзи. — Я та, кто помогает ей с работой, потому что она с ней не справляется.

Я наклонила голову.

— Знаю, но она с легкостью просит о помощи. Вы сказали, что она делает это ежедневно.

— Да, несколько раз в день.

— Вы бы никогда не пошли на такое, так? Вам трудно попросить о помощи.

— Да, я действительно не умею просить о помощи.

— Знаю, иначе вы бы подняли руку, когда я спросила, нужна ли кому-нибудь помощь в преодолении конфликтной ситуации.

Она тихо рассмеялась.

— Метко подмечено.

— Как видите, это лишь подчеркивает, почему вас так раздражает, что у вашей коллеги с этим нет проблем.

Женщина прикусила губу и задумалась.

— Как я понимаю, — заметила я, — это не ее вина, что вы говорите «да», когда хотите сказать «нет», и это не ее вина, что она умеет просить о помощи, а вы нет.

Сьюзи склонила голову.

— Думаю, вы правы.

— Ваше согласие — это большой шаг вперед, — улыбнулась я. — Однако, что-то мне подсказывает, что ваше мнение о ней не изменится, когда в следующий раз вы пойдете на работу. Итак, давайте рассмотрим третий фактор.

Сьюзи кивнула.

— Величайшие учителя учили нас, что в основе каждого конфликта лежит предпосылка. Вы уже согласились с тем, что в вашем случае ваша коллега может даже не знать о том, что переступает ваши границы и отнимает у вас слишком много времени. Вы предположили, что для нее это должно быть так же очевидно, как и для вас, поэтому пришли к выводу, что она воспользовалась вами.

— Верно.

Сделав шаг вперед и наклонив голову, я спросила:

— Как думаете, что бы произошло, если бы вы приняли другое предположение? Что, если бы вы предположили, что она старается изо всех сил?

Сьюзи выглядела задумчивой, но ничего не сказала.

— Если бы вы приняли это предположение, вам бы пришлось поверить, что в этом нет ничего личного, и ваша коллега не пытается вас использовать.

— Хорошо, — сказала она и кивнула. — Но что мне тогда сказать в следующий раз, когда она придет просить меня о помощи?

— Вы скажете «да», если у вас есть время, или скажете «извините, но сейчас я не могу вам помочь», если у вас нет времени. Поначалу будет трудно, но станет легче, когда вы немного попрактикуетесь.

Внезапно руку подняла девочка-подросток, и я указала на нее.

— У тебя есть вопрос, дорогая?

— Я просто хочу добавить, что коллега, о которой мы говорим, возможно, пока еще не очень хорошо справляется со своей работой, но она эксперт в обращении за помощью, поэтому стоит обратить внимание на то, как она это делает, для детального изучения техники эксперта. — Она немного покраснела под взглядами присутствующих людей. — На всякий случай, если вы сами захотите стать лучшей в этом, — добавила она и опустила взгляд.

— Великолепная мысль, — похвалила я девушку и повернулась к Сьюзи.

— Спасибо, — произнесла она и склонила передо мной голову. — Это, безусловно, дало мне пищу для размышлений.

Я одарила ее еще одной искренней улыбкой.

— Не за что, дорогая моя.

Мы продолжили занятие, разговаривая в основном о конфликтах и о том, как их наилучшим образом разрешить. Для меня это был прекрасный способ отвлечься, но как только урок закончился, и я отложила свое виртуальное устройство, ничего не изменилось.

С уходом Финна мой дом был все так же пуст, так что мне не удалось избежать новых волн грусти и тоски, которые накрыли меня с головой. У меня не было опыта работы с разбитым сердцем, кроме как на уровне теории, и я уже последовала всем советам, которые дала бы кому-то другому.

Когда Карина позвонила и сообщила, что Финна показывали в новостях, я долго не решалась их смотреть. От одного взгляда на него мой пульс зашкаливал; мне пришлось сделать несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоить сердце.

Он и четверо других представителей Северных Земель стояли со своими наставниками, несколькими женщинами из Совета и небольшой делегацией из Северных земель, включая Хана Аврелия, его жену Перл Пилотти и Магни.

— Это торжественное завершение их визита, — объявила Карина. — Ты не поверишь, сколько людей собралось у границы, чтобы на них поглазеть?

Она была права, перед трибуной собралась огромная толпа, а также множество съемочных групп.

— Держу пари, некоторые женщины надеются, что мужчины заберут их с собой домой, — заявила Карина. — Вчера в новостях говорили об отправке группы представителей с Родины в Северные земли, и многие уже вызвались добровольцами.

— Всегда найдутся люди, которые недовольны своей жизнью и надеются найти счастье в другом месте, — прокомментировала я со вздохом как раз в тот момент, когда камера поймала в объектив женщину перед трибуной, размахивающей табличкой со словами «Выйду замуж за северянина».

— Эти дамочки сошли с ума, — усмехнулась Карина. — Они выставляют нас в дурном свете.

— Как думаешь, Совет позволит им уехать? — спросила я.

— Нет, ни за что. Да и как такое возможно? Эти дамочки лишились разума; Совету несомненно придется защищать их от самих себя.

— А что, если они смогут обрести счастье с северянами? Я встречалась с Кристиной, и она не показалась мне отчаявшейся или сумасшедшей.

— Может быть, и нет, но посмотри на этих дамочек с экрана. Пресса прозвала их романтиками.

— Ой, это как-то грубовато, не находишь?

— Да, но ты же знаешь, какой бывает пресса.

— Но романтики — черт возьми, это оскорбительно. С тем же успехом они могли назвать их наивными дурами.

Разговаривая с Кариной по телефону и наблюдая за церемонией в новостях, я заварила себе чашку чая.

— Надеюсь, если они действительно отправят группу в Северные земли, мы сможем следить за ними в новостях. Мне любопытно посмотреть, как там, и Тристан не перестает говорить об этом, — сказала Карина и вздохнула. — Рэнда Кристин обвиняет меня в том, что я позволила ее сыну встретиться с Финном. Я бы не допустила этого, если бы знала, что Финн напичкает голову мальчика непристойными идеями. Теперь Тристан убежден, что он сын северянина, и вчера он повысил голос, когда Рэнда Кристин не позволила ему отправиться в Северные земли. Можно подумать, это делается с бухты барахты.

— Мне жаль, — ответила я. — Хотя всему виной Магни. Это он пригласил Тристана в Северные земли.

— Магни? Это не тот, что похитил тебя?

— Он самый. Посмотри, справа от Перл стоит высокий блондин с татуировкой на шее. Это Магни.

Карина тихонько вскрикнула.

— Ох, мать моя женщина, неудивительно, что ты испугалась. Этот мужчина огромен, и посмотри, как он хмурится.

Я понаблюдала за ним секунду, и поняла, что она права. Магни нетерпеливо переминался с ноги на ногу, его брови были сведены вместе, а глаза сканировали окружающее пространство.

— Финн говорил, что Магни — воин, — пояснила я. — Не уверена, что это значит, но, возможно, это стало причиной его паранойи. Он выглядит так, будто ожидает, что в любой момент кто-то на них нападет. — Но стоило словам слететь с моих губ, наступила полная ясность. — Подожди, нет, я беру свои слова обратно.

— Какие слова? — спросила Карина.

— Магни не боится нападения, он кого-то ищет.

— Кого?

— Свою жену Лауру, разумеется; она живет по эту сторону границы, и держу пари, он надеется увидеть ее среди присутствующих.

Глава 27

Катастрофа

Финн

Мы с Хансом летели несколько часов, чтобы добраться до границы как раз к завершению церемонии. Я нервничал, потому что не знал, появится Лаура или нет.

К моему удивлению, церемония прощания прошла с гораздо большей помпой, чем церемония приветствия. У границы собрались сотни людей, и это была странная смесь представителей средств массовой информации, зрителей и официальных лиц как с Родины, так и с Северных земель.

Брюс Ли и его симпатичная наставница Антуанетта стояли в стороне и шептались друг с другом как парочка голубков. Он прижимался лбом к ее волосам, а ее руки обвивали его талию.

В моем сознании всплыл образ Афины, и мои ноги отяжелели, когда я подошел ближе к пограничной стене, эффективно отделявшей меня от нее.

Ханс шел рядом со мной, и когда он поздоровался с Брюсом Ли и Антуанеттой, она смущенно опустила лицо и отстранилась.

— Эй, зачем ты их прервал? — проворчал я. — Разве ты не видел, что они были заняты?

Ханс повернул голову и извинился перед парой.

— Я не хотел вам мешать, — крикнул он, но затем заметил Изабель и нетерпеливо помахал ей рукой, после чего побежал к ней, чтобы поздороваться.

Хан и Магни ждали меня рядом со своими громадными беспилотниками, которые стояли прямо перед переходом в Северные земли.

— Рады снова тебя видеть. У нас в Сером особняке припасена огромная кружка холодного пива с твоим именем. — Они усмехнулись и оба заключили меня в медвежьи объятия, как будто меня не было целый месяц.

— Где Лаура? — нетерпеливо спросил Магни. — Она приехала с тобой?

— Нет, я ее еще не видел. — Мы втроем осмотрели окрестности.

— Я ее не вижу, — разочарованно произнес Магни и поднялся на цыпочки, что казалось нелепым для человека, который итак был почти семи футов ростом. — А ты?

— Нет, но она будет здесь, — заявил Хан и хлопнул Магни по плечу. — Не теряй надежды, мужик!

— Почему бы мне не пойти и не посмотреть, смогу ли я очаровать чем-нибудь Изабель? — предложил я и пошел в том направлении, где в последний раз видел председателя Совета.

Как и ожидалось, она разговаривала с Хансом, и первые фразы, которые я уловил, пробудили во мне жуткое любопытство, я решил подслушить их так, чтобы они меня не заметили.

Волосы Изабель были собраны в тугой пучок, она стояла облаченная в длинную шаль теплых красных оттенков. Ее голос как всегда был вкрадчивым и добрым.

— Не могу передать, как я рада, что ты держал Финна под контролем, Ханс. Перл продолжала уверять меня, что он не доставит неприятностей, но, честно говоря, я больше всего беспокоилась именно о нем. — Изабель понизила голос. — На самом деле, первый визит Финна был чем-то вроде катастрофы, я беспокоилась, что он вернется только для того, чтобы ухлестывать за женщинами.

Ханс расправил плечи.

— Ваша интуиция вас не подвела, потому что Финн приехал сюда как раз-таки с намерением приударить за женщинами. Он признался мне в этом без стыда и совести.

Изабель кивнула.

— Да, но должна заметить, он вел себя образцово. Как, черт возьми, тебе удалось вразумить его? Или это заслуга Афины?

Ханс был лишь немногим выше Изабель, но с самоуверенным видом он смахнул невидимые пылинки со своей желтой куртки, прежде чем ответил:

— Возможно, Афина и помогла немного, но я бы сказал, что в основном это моя заслуга. Видите ли, мне действительно удалось достучаться до Финна и предложить ему ту духовную связь, которой ему так не хватало в его жизни. Словно все, что ему было нужно, — это надежный друг-мужчина, с которым можно было бы обсудить свои проблемы.

— Оу. — Черты лица Изабель смягчились, она протянула руку и положила ее на локоть Ханса. — Это прекрасно. Финну был преподнесен щедрый подарок. Молодец, — похвалила Изабель Ханса, который уже не мог остановиться.

— Знаю. Финн даже признался, что благодарен мне, потому что не может поделиться своими чувствами с друзьями из Северных земель. У них просто нет такого уровня зрелости или сопереживания. — Ханс с печальным выражением лица покачал головой. — Неудивительно, что в первый свой приезд сюда, он искал самоутверждения через сексуальные контакты.

— Ханс, тебе цены нет. — Изабель вздохнула и погладила его по руке. — Мне всегда нравился Финн. Он как милый ребенок со своим инфантильным юмором и заразительным обаянием. Мне жаль только, что ему будет не хватать вашей дружбы, когда он вернется домой. Уверена, для него это будет большой потерей.

— Я тоже буду по нему скучать, — признался Ханс с опущенными уголками губ. — Видите ли, мы так сблизились.

— Да. — Изабель убрала руку с его руки и положила обе руки себе на сердце. — Я понимаю твою боль. Я тоже каждый день скучаю по своей дочери. Но теперь, когда Финн знает, как здесь, на Родине, замечательно, я надеюсь, он станет нашим сторонником в Северных землях.

— Ваши слова наполнены мудростью, дорогая Изабель. — Ханс склонил перед ней голову. — Я к вашим услугам, если вам потребуется квалифицированный наставник для выполнения других важных задач.

— Я ценю это, — искренне улыбнулась ему Изабель. — Даю тебе слово, что я позабочусь о том, чтобы ты был удостоин того признания, которого заслуживаешь.

— Вы окажете мне большую честь, — крикнул ей вслед Ханс, когда они распрощались.

— Привет, Ханси, — бросил я и шагнул вперед, как только Изабель оказалась за пределами слышимости.

Ханс отпрянул назад, как только меня увидел. На его лице появилось несчастное выражение, когда он понял, что я подслушал его разговор с Изабель.

— Пожалуйста, не сердись на меня, — поднял он обе ладони в знак примирения.

— Ханси, — расплылся я в улыбке, — мой самый близкий друг в этом мире. Я так рад слышать, как сильно ты будешь по мне скучать.

Ханс опустил глаза, а я продолжил.

— Как мило с твоей стороны беспокоиться о том, что я вернусь к своим незрелым друзьям, — произнес я и подошел ближе. — Полагаю, мне придется заглушить свое горе пивом, сожалея, что у нас, северян, нет вашего уровня сопереживания. Если бы он у нас имелся, наверное, мы бы поняли, почему мужчина позволяет женщинам угнетать себя так, как это происходит в твоем случае.

Взгляд Ханса метался из стороны в сторону.

— В нашей стране, если ты не заметил, женщины обладают всей полнотой власти. У меня нет особых иного выбора, — стал обороняться он, удостоившись от меня хлопка по плечу вкупе с легким смешком.

— Расслабься — я уже говорил, что не виню тебя за оппортунизм. Женщины слишком долго управляли Родиной.

Ханс оглянулся через плечо, после чего наклонился и прошептал:

— Некоторые мужчины, проживающие на Родине, согласны с тобой в этом вопросе.

— Так и знал! — Я снова хлопнул его по плечу. — Миру нужны люди с амбициями.

Ханс встрепенулся.

— Правда?

— Знаешь что, до тех пор, пока ты не попросишь меня довериться тебе, я на твоей стороне.

— Иногда приходится лгать, иначе мы бы не нашли Лауру, — отметил он.

— Что верно, то верно. — Я прошелся взглядом поверх голов, пытаясь снова ее отыскать. — Теперь нам остается только дождаться появления Лауры.

Громкий свист вынудил меня оглянуться. Я увидел, как Хан машет мне рукой, приглашая подойти. Он указывал на трибуну, где начали собираться другие представители и официальные лица.

— Похоже, пришло время для представления, — объявил я Хансу и продолжил искать взглядом Лауру, пока мы возвращались к остальным.

Ее было бы легче заметить, если бы не такая большая группа зрителей и представителей средств массовой информации. Тем более я был вынужден занять свое место на сцене и стоять неподвижно, пока Изабель и Хан произносили свои официальные речи.

— Ты видишь ее? — прошептал я Магни.

Он покачал головой в ответ. Все его тело было напряжено, а брови сведены вместе.

Сначала прозвучала речь Изабель, за которой последовал перечень основных моментов нашего визита. Лично мне понравилось наблюдать за тем, чем занимались некоторые мои соотечественники. Казалось, моя программа была самой скучной из всех, но, по крайней мере, никто не заставлял меня петь с хором, танцевать балет на публике или кататься на одном из велосипедов. Ричард весь съежился, когда на большом экране показали фрагмент его унизительного балетного представления.

После этого Хан вышел на сцену и заговорил о грядущих великих свершениях, пообещав, что, если бы это зависело от него, каждую женщину, которая хотела бы приехать в Северные земли, встретили бы с распростертыми объятиями.

Толпа женщин, стоявших перед сценой, бурно зааплодировала. Многие из них держали плакаты с небольшими броскими фразами, такими как «Поборись за меня», «Я стану твоим призом», «Разрушь стену» и «Выйду замуж за северянина».

Улыбка Изабель стала натянутой, но она не стала затыкать Хана или женщин.

— Нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем наши нации смогут полностью интегрироваться, — продолжил Хан свою речь. — Но для тех из вас, кто все еще сомневается в том, что мы честные и порядочные люди, я хочу напомнить, что несколько женщин с Родины, решивших пересечь границу, остались с нами. Это должно кое о чем говорить.

— Псс, — окликнул меня Магни. — Лаура здесь.

— Где? — прошептал я в ответ и снова оглядел присутствующих.

— Вон там, рядом с моим беспилотником. — Несмотря на то, что он говорил шепотом, я слышал волнение в его голосе. Он был прав, Лаура стояла, прислонившись к гладкому красному беспилотнику Магни, припаркованному по ту сторону границы рядом с беспилотником Хана. Два летательных аппарата были огромными по сравнению с общественным беспилотником, на котором я в последние дни летал напару с Хансом.

Хан как раз завершал свою речь, когда мы все почувствовали, как содрогнулась земля. Все переглянулись, а Ханс пробормотал, обратившись ко мне:

— Ты это почувствовал?

— Думаю, у нас только что было небольшое землетрясение, — обратился Хан с успокаивающей улыбкой к присутствующим. — Бояться нечего.

Еще одно землетрясение, на этот раз гораздо более ощутимое, привело толпу в движение, многие начали тревожно озираться.

Хан тут же повернулся к Перл.

— Ты в порядке, милая?

— Да, в порядке, но, может… — ее последние слова были поглощены громкими криками, когда земля содрогнулась с такой силой, что техника и люди упали.

Я обернулся на звуки треска и увидел, как земля разверзается на длинные узкие щели, а куски пограничной стены местами осыпаются. Сработали предупреждающие сирены, и небо заполонили маленькие пограничные дроны, которые мигали красным и повторяли предупреждение о том, чтобы люди оставались на месте.

В наступившем хаосе и панике все разбегались в разные стороны. Мне и раньше доводилось сталкиваться с небольшими землетресениями, но ни одно из них не длилось так долго и не было таким мощным. Наверно, не менее восьми баллов по шкале Рихтера.

Будучи врачом, я сразу же начал искать взглядом людей, которые могли пострадать. Из-за того, что все кричали, бежали и падали на землю, было невозможно получить полный обзор.

— Отведите женщин к беспилотникам, — крикнул Хан, но Магни уже бежал туда, где мы в последний раз видели Лауру.

— Моя мама, — услышал я, как Перл крикнула мне, когда Хан оттаскивал ее в безопасное место.

Изабель пыталась успокоить людей, но она выбрала неподходящее время и место, ей грозила опасность быть растоптанной толпой. Когда она не послушалась меня, я подхватил ее в охапку и отнес к беспилотнику Хана, который уже заполнялся другими женщинами.

— Поднимайся в воздух, — крикнул я Хану, — и оставайся там, пока мы не убедимся, что все закончено.

Он кивнул и указал на беспилотник Магни.

— Загружай в него остальных.

Кивнув, я закрыл переднюю дверцу и помог еще одной женщине подняться на борт, прежде чем беспилотник поднялся с земли.

— Где Лаура? — крикнул я Магни, который стоял на своем беспилотнике, прищурив глаза и вертя головой из стороны в сторону в поисках жены.

— Я не могу ее найти, — крикнул он мне в ответ.

Очередной раскатистый грохот, идущий из недр земли и сопровождаемый сильным землетрясением, сбил меня с ног.

— Лаурааааа, — завопил Магни изо всех сил, прижав руки ко рту, с безумным выражением на лице. — Лаурааааа.

Деревья вырывало с корнем, они падали, как зубочистки, пока все доступные беспилотники поднимались в небо с людьми, пытающимися спастись.

— Лаурааааа, — завопил я в один голос с Магни, но ее нигде не было видно. Когда грохот и крики наконец стихли, вся местность выглядела так, словно Великан закатил истерику. Значительная часть стены между Родиной и Северными Землями рухнула так, что я видел сквозь нее свою родную страну.

Я указал на группу деревьев, которые склонились над землей под разными углами, с корнями, торчящими из земли.

— Я вижу там движение.

— Сюда, — услышав крик Лауры Магни спрыгнул с крыши своего беспилотника и побежал к деревьям, а я за ним по пятам.

Руки и лицо Лауры были покрыты кровью. Она сидела рядом с женщиной, которая прикрывала лицо окровавленными руками.

Мы видели их, но путь к женщинам нам преграждали поваленные деревья. Магни как безумный отодвигал огромные ветки и карабкался по бревнам, чтобы добраться до них. Его не волновало, что он сам получал порезы и царапины. Когда Лаура оказалась в пределах его досягаемости, он присел перед ней на корточки.

— Ты в порядке, что с тобой? — Он стал ощупывать и осматривать ее на предмет повреждений. — Ты ранена?

— Я в порядке, — заверила она и подняла на меня взгляд. — Я видела, как несколько женщин побежали к деревьям, и попыталась предупредить их, чтобы они держались подальше. Эту женщину сильно ударило. — Повернувшись всем телом, Лаура указала себе за спину. — Одна из женщин вон там подвернула лодыжку и не может идти.

— Я этим займусь, — успокоил я ее свои самым умиротворяющим голосом, осмотрев травмы женщины с Родины.

Магни, в свою очередь, притянул Лауру к себе и крепко обнял.

— Я так сильно беспокоился о тебе.

— Я в порядке, — произнесла она напряженным голосом из-за того, что он чересчур крепко ее сжал.

— Хорошо. — Положив руки ей на плечи, он опустил голову до уровня ее роста. — А теперь пообещай мне, что никогда больше не сделаешь ничего подобного.

Лаура стиснула челюсть.

— Лаура. — Магни крепче сжал ее плечи. — Обещай мне.

Поскольку Лаура не спешила давать ему обещаний, лицо моего друга с каждой секундой приобретало все более багровый оттенок.

— Лаура, ты не могла бы мне помочь? — вклинился я, чтобы разрядить обстановку.

Она без колебаний приступила к делу, следуя всем моим инструкциям. У пятерых раненых, которых мы смогли обнаружить, были лишь незначительные травмы, которые было легко диагностировать и обработать. Другие жители Родины вернулись, чтобы помочь своим друзьям, и Лаура попросила Магни отнести некоторых раненых женщин к их беспилотникам.

— Это чудо, что никто не погиб, — произнес я, когда мы закончили.

— В городах, где больше зданий, ситуация будет хуже, — заметила Лаура.

Афина! Мое сердце сжалось от страха, что с ней могло что-то случиться. Из-за интенсивности землетрясения я предположил, что мы находились в эпицентре, но что, если мы были на окраине?

Меня охватил такой жуткий страх, что я схватил Лауру за руку.

— Твой браслет может установить связь с другими жителями Родины?

Она кивнула.

— Да, а что?

— Мне нужно позвонить Афине и убедиться, что с ней все в порядке.

Лаура кивнула, но поскольку у меня не было контактной информации Афины, она поискала ее ради меня. Мы звонили Афине семь раз, но она не отвечала. Мою голову разрывало от наихудших сценариев.

— Мне нужен твой беспилотник, — заявил я Магни.

— Что? Нет, — покачал он головой.

— Афина могла пострадать, я не поеду домой, пока не буду уверен, что она в безопасности. Мне нужно ее увидеть, — воскликнул я, переступив с ноги на ногу.

— А это не может подождать, пока я не верну Лауру домой? — начал спорить со мной Магни.

— Нет, блин, не может, — повысил я голос. — Афина живет одна, и, скорее всего, по близости никого нет.

— Но я думал, она тебе не нравилась…

Я оборвал его, рявкнув:

— Мне нужен твой гребаный беспилотник, Магни.

Лаура и Магни знали меня как человека жизнерадостного и добродушного, но у меня не было времени на долгие объяснения, когда женщина, которую я любил, находилась в опасности.

— Хорошо, бери, — крикнул он в отчаянии. — Но только попробуй его разбить.

Я уже мчался на всех порах к беспилотнику, и через тридцать секунд был в воздухе, разогнав машину до максимума.

Десять дней назад у нас с Хансом ушло на это путешествие девяносто минут; сегодня я бы управился менее чем за тридцать. И все же с каждой минутой я все больше беспокоился, что с Афиной случилось что-то плохое. Пролетая над Родиной, я видел масштабные повреждения, вызванные землетрясением, разрушенные здания в огромном количестве. Когда я подлетел к ветряной мельнице, которую Афина называла домом, к моему горлу подступила желчь.

Дверь была сломана, все окна разбиты, крыша обрушилась, два карниза частично валялись на земле.

— Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке, — продолжал я бормотать себе под нос, пока сажал беспилотник перед домом.

На каждом беспилотнике имелся набор первой медицинской помощи, который я на всякий случай схватил, прежде чем побежал к дому Афины.

Забарабанив в дверь, я стал звать ее по имени.

— Афина, это я, Финн. — Не дождавшись ответа, я толкнул сломанную дверь и ворвался внутрь.

Там, бледная, как труп, лежала на полу Афина, придавленная массивной балкой, с ногой в луже крови.

— Черт возьми, Афина, — выругался я, подбежав к ней и рухнув на колени.

— Финн. — Ее губы посинели и дрожали, а из-за отсутствия окон и дыры в крыше внутри было так же холодно, как и снаружи.

— С тобой все будет в хорошо, — пробормотал я и осмотрел ее рану.

— Больно, — захныкала она.

— Я сниму с тебя эту штуковину, — пообещал я и поднял взгляд, чтобы рассмотреть рухнувшую крышу. Я боялся, что смещение балки приведет к падению всей конструкции, но, при виде количества крови на полу, ее бледного цвета лица и стучащих зубов, я знал, что должен действовать быстро, иначе потеряю ее.

— Мне так холодно, — прошептала Афина.

Железный обруч, сковавший мое горло, удерживал весь страх в моей груди и не давал ему вырваться наружу.

— Я знаю, любовь моя. Но ты должна держаться ради меня.

Со сверхчеловеческой силой отчаявшегося человека я сдвинул балку настолько, чтобы вытащить ее из-под завала.

— Я знаю, что больно, — заверил я ее, когда она захныкала. — Обещаю, я дам тебе что-нибудь от боли, но сейчас нужно остановить кровотечение. Балка порезала тебя, и, похоже, рана глубокая.

Порывшись в наборе первой медицинской помощи с беспилотника Магни, я вытащил искомый шприц. То, что Афина не закричала от боли, когда я нанес на ее рану толстый слой геля, останавливающий кровотечение, было плохим знаком. Я знал от своих пациентов в больнице, что он щипал, но только пятнадцать или около того секунд, которые требовались, чтобы гель превратился в пленку, которая останавливала кровотечение и служила не только клейкой основой для затягивания раны, но и каркасом, помогающим организму вырабатывать фибрин на поверхности раны.

— Афина, — позвал я и хлопнул ее по щеке, когда она не ответила. — Афина, очнись, давай, ты должна оставаться со мной, детка.

Запаниковав, я подхватил ее и побежал с ней к беспилотнику. Мне нужно было согреть ее; я положил ее на пол, завел двигатели и включил обогрев на максимум.

— Я спасу тебя, — решительно пробормотал я и снова потянулся за аптечкой. Покопавшись в ней, мне удалось достать донорский блок. — Ты потеряла слишком много крови, детка, но я тебе помогу. Только не сдавайся, слышишь меня?

Холодными от ледяного ветра, который завывал в доме, пальцами и затуманенными от слез глазами, я попытался развернуть донорский блок и снять куртку, чтобы добраться до вен на левой руке. Прозрачная трубка наполнилась моей кровью, и по одной капле за раз специальный преобразователь, находившийся посередине, тоже стал наполняться.

— Давай, давай, — торопил я маленькое устройство, предназначенное для того, чтобы в случае чрезвычайной ситуации можно было сдать любую группу крови.

— Не умирай у меня на руках, — приказал я Афине и притянул ее обмякшее тело к себе на колени. — Давай наполним тебя сильной кровью северян, детка, — прошептал я и ввел иглу в ее правую руку.

Наконец преобразователь отправил ей кровь, и я вздохнул с облегчением, увидев, что на преобразователе отобразилась ее группа крови. Я знал, что маленькое устройство могло преобразовать любую группу крови в первую, когда она не совпадала, но у нее была четвертая положительная и она могла получать кровь от кого угодно.

— Афина, — позвал я и прижал ее к себе. — Ты поправишься, я спасу тебя. Ты чувствуешь это? — Держа пальцы на ее запястье, я нащупал ее слабый пульс. Она все еще дышала, хотя и с трудом.

Из-за ограниченных ресурсов я мало что мог для нее сделать, кроме как подождать, пока ее тело наполнится моей кровью, и прошептать слова поддержки.

— Если ты проснешься, Афина, клянусь, я буду медитировать столько, сколько ты захочешь. Я даже буду жрать капусту на завтрак и перестану ругаться в твоем доме.

Когда ее голова свесилась, я положил ее подбородок себе на плечо.

— Дыши, любовь моя, просто продолжай дышать ради меня. — Мой голос сорвался, и тыльной стороной ладони я вытер слезы, которые не переставали течь. — Кто сделает мир лучше, если ты умрешь? Кто будет учить людей относится к своему врагу с терпением, толерантностью и всепрощением? — шмыгнул я носом. — Точно не я, потому что никогда бы не смог сделать то, что делаешь ты. Никто не сможет!

Обливаясь слезами, я поцеловал ее в лоб, нос и губы.

— Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Афина. Ты самый прекрасный человек, который когда-либо ходил по этой земле. Я знаю, что я недостоин тебя, но тебе все равно нужно проснуться. Пожалуйста, проснись, — умолял я.

Никакой реакции не последовало, лишь слегка изменился цвет ее кожи.

— Вот так, детка, возьми столько крови, сколько тебе нужно. Я отдам тебе всю, если это поможет тебе открыть свои чудесные глазки.

Глава 28

Выбор

Афина

— Иди сюда, сядь рядом со мной. — Женщина похлопала рукой по каменной скамье с добрым выражением на лице.

— Почему у вас на лице рисунки? — спросила я с девичьим любопытством.

— Мои татуировки символизируют мою мудрость, — объяснила она ласковым голосом. — Это знак жрицы.

Я зачарованно изучала замысловатые узоры.

— Я слышала о тебе, Афина, — сказала женщина. — Вот почему я к тебе пришла.

— Что вы обо мне слышали? — спросила я, надеясь, что она не сочтет меня слишком навязчивой.

— Только хорошее, — заверила она. — Меня зовут Самон Чапмен. Я одна из десяти верховных жриц в мире.

— Я не знаю, что это такое, — призналась я и искоса взглянула на нее.

— Не знаешь? Что ж, я тебя не виню, жриц в округе не так уж много. Я здесь, потому что надеюсь, ты поможешь нам это изменить.

— Я?

— Да, — улыбнулась Самон. — Люди говорят, что ты особенная. Ты добрая, заботливая, очень чуткая и мудрая не по годам.

Зажав губу между зубами, я потупила взгляд.

— Теперь, когда я встретила тебя, я вижу, что ты еще и скромная.

— В чем вы хотите, чтобы я вам помогла? — улыбнулась я, потому что уже решила, что если бы я могла помочь этой милой женщине, я бы это сделала.

— Ты знаешь что-нибудь из истории?

— Мы изучаем историю в школе. Токсичную войну и то, как женщины спасли планету от полного уничтожения.

— Так. — Она кивнула, поощряя меня на продолжение, и я поделилась всем тем, чему научил меня мой преподаватель.

— До Токсичной войной мир поглощала тьма. Люди были разделены на группы в зависимости от их расы и цвета кожи. Родиться в богатой и мирной стране, а не в бедной и жестокой, было самой настоящей удачей, из которой вы должны были извлечь максимум пользы, потому что другие страны не позволяли пересекать их границы. Богатые не хотели делиться своим богатством с бедными, и во многих регионах бедняки впадали в такое отчаяние, что все равно пытались его отобрать. Поскольку богатые люди всегда боялись нападения, многие из них жили за высокими оборонительными стенами.

Самон наклонила голову.

— Верно. Людей, стоявших тогда у власти, называли политиками. В отличие от сегодняшнего дня, когда членов Совета выбирают из-за их высоких моральных качеств и готовности служить народу, не все, но многие политики были властолюбивыми людьми, которые служили только себе. Днями напролет они сидели в огромном здании и спорили друг с другом, ничего особо не делая.

— Я рада, что мы так больше не живем, — слегка нахмурилась я.

— Я тоже, — согласилась Самон. — Жаль, что из-за всего погибло столько людей. Видишь ли, произошедшее оставило выживших с тяжелым бременем коллективного горя и гнева. И хотя прошло уже сотни лет, остаточная энергия с того травмирующего времени никуда не делась.

Я понурила голову и потерла ноги друг о друга.

— Почему люди не могли понять, что это неправильно? — спросила я.

Самон потребовалось время, прежде чем она ответила.

— Не нам их судить; долгое время их умы были отравлены, они не знали ничего лучше. Видишь ли, люди впечатлительны. В то время не существовало никаких законов, запрещающих плохим людям использовать в своих интересах более слабых людей. Сейчас трудно это осознать, но было совершенно законно манипулировать людьми, заставляя их потреблять больше, чем им было нужно или больше, чем они могли себе позволить. Многие семьи голодали, в то время как другие копили невообразимые богатства только для себя.

— Но богатство — это хорошо, так ведь?

— И да, и нет. Сегодня мы придаем богатству иное значение, нежели они тогда. Для нас богатство означает здоровую, осмысленную и полноценную жизнь. Богатство в прежние времена определялось более поверхностными вещами, такими как наличие большого дома, новейшей машины, последними моделями электронных устройств, большого количества одежды, обуви, предметов искусства и любых других вещей, которые они могли заполучить в свои руки.

— Они всем этим владели? — нахмурилась я.

Верховная жрица наклоняла голову то в одну, то в другую сторону.

— Уверена, что среди богатых были щедрые люди, которые помогали бедным, но многое из того, что произошло тогда, до сих пор остается для нас загадкой.

— Так говорит мой учитель, — согласилась я, глядя на нее снизу-вверх.

— Проблема в том, Афина, что мы знаем от наших матерей-основательниц, которые пережили Токсичную войну, что большая часть старого Интернета была фальсифицирована. У них были продвинутые компьютерные программы, которые могли имитировать почерк людей, но что еще хуже, у них были программы, которые могли в совершенстве имитировать голоса людей. Все, что требовалось системе, — это несколько минут их разговора. — Самон покачала головой. — Они перестали понимать, что правильно, а что нет. Хорошие люди были ошибочно осуждены за преступления, которых они не совершали, а плохие — вышли на свободу на основании ложных улик.

— Но почему они изначально разрешили подобные компьютерные программы?

— Мы не знаем наверняка. Человечество по своей природе всегда было любопытным. Мы подозреваем, что они больше были заняты тем, чтобы посмотреть, что они могут изобрести, вместо того, чтобы спрашивать себя, должны ли они это делать.

Я не была уверена, зачем она мне все это рассказывает, но мне нравился ее ласковый голос и то, что она говорила со мной, как со взрослой. Когда мне было двенадцать, я ненавидела, когда люди говорили так, будто я медленно соображаю, только потому, что я была молода. Общаться с Самон мне было куда приятнее.

— Ты наверно задаешься вопросом, почему я говорю с тобой обо всем этом, — сказала она, словно прочитала мои мысли. — Но это только для того, чтобы подчеркнуть, — история показала нам, что люди способны творить ужасные вещи с собой и окружающими. Вот почему наших лидеров в Совет выбирают с большой тщательностью из числа тех, кто демонстрирует высокую мораль и честность.

— Вы хотите, чтобы я стала членом Совета?

— Нет, — улыбнулась она. — Я здесь, чтобы поговорить с тобой о том, чтобы стать жрицей, как я.

Мой взгляд метнулся к ее татуировкам, и я улыбнулась.

— Так же, как и членов Совета, жриц тоже выбирают детьми. Вот только члены Совета знакомятся с законами и правами человека, а у нас другое направление деятельности.

Я наклонила голову, слушая со всем вниманием.

— Наше настоящее звание — духовные советники, но люди продолжали называть нас жрицами, и на каком-то этапе мы смирились с этим определением, хотя оно не совсем подходит, поскольку мы не исповедуем религию, — отметила Самон.

— Что такое религия? — спросила я.

— Хороший вопрос, — ответила она и откинулась назад. — Это доктрина, которая предписывает образ жизни, основанный на ритуалах, созданных для того, чтобы дать ощущение безопасности.

— Не понимаю, — призналась я, но Самон просто терпеливо улыбнулась и объяснила. — В прежние времена люди жили своей жизнью в зависимости от того, в какой религии они были рождены. Некоторые придерживались ритуалов, которые предписывали, что и когда есть, какую одежду носить, как часто молиться, с кем общаться и на ком жениться. Часто священники рассказывали жуткие истории об ужасных вещах, которые могли произойти, если бы люди нарушили эти традиции.

— Правда? — спросила я, слегка нахмурившись.

— Нет, но для священников это был способ обрести контроль, и, к сожалению, он разделял людей, потому что каждая религия утверждала, что она правильная, а другие неправильные.

— Это глупо, — поморщилась я.

Самон кивнула.

— Да. Некоторые верующие были экстремистами и убивали людей во имя своей религии. Другие откалывались и становились агностиками, которые не заявляли ни о вере, ни о неверии в Бога. Либо они становились атеистами, которые отвергали религию и присягали науке. — Она наклонила голову с печальным выражением лица. — Многие атеисты были слишком противоречивы, а некоторые даже высокомерны, потому что считали себя выше религиозных верующих, которых они называли унизительными именами.

— Например? — спросила я.

— В основном они считали религиозных людей наивными и безмозглыми овцами. Сегодня мы не судим их строго, — улыбнулся мне Самон. — Мы понимаем, что в религии было много прекрасных сторон, которые нравились людям, таких как сплоченное сообщество и чувство связи. — Она замолчала и посмотрела на меня. — Та часть, которой люди лишились, когда все религии после войны были запрещены.

Я не знала, что сказать, поэтому ждала, когда она продолжит.

— Дело в том, что… — Самон вздохнула. — Когда ты будешь изучать религию, ты увидишь, что существует определенная закономерность. Нет, позволь мне сформулировать это по-другому. Во всем есть свой корень. Почти как послание, которое было передано человечеству, и стало основой всех религий до того, как было сформировано различными программами.

Я села прямее.

— Что же это за послание?

Самон снова улыбнулась.

— Доброта и любовь. — Подняв руку, она заправила прядь моих рыжих волос за ухо. Христиане говорили: «Поступайте с другими так, как хотели бы, чтобы поступали с вами», буддисты говорили: «Не причиняйте вреда другим, если не хотите, чтобы с вами поступили также», индусы говорили: «Не делай другим то, что может обернуться против тебя». — Самон подняла взгляд к небу, как будто вспоминая. — Мусульмане говорили: «Желай другим то, пожелал бы себе». — Она посмотрела на меня с серьезным выражением лица. — Одно и то же во всех религиях, но, пожалуй, моя любимая фраза относится к иудаизму, где пророк говорил: «Не делай ближнему своему того, чего не пожелал бы себе; это вся Тора, остальное — комментарии».

— Что такое Тора?

— Книга религиозных правил, которая даровала успокоение верующим этой религии. У христиан была книга, которую они называли Библией, мусульмане называли свою книгу Кораном.

— Понятно.

— Афина, у людей есть потребность в связи, единении и общности. Это никогда не изменится. Современные люди больше не живут религиозными идеями. Но это не значит, что мы лучше тех, кто ими жил. Ты должна помнить, что в первую очередь людей к религии всегда влекло основное послание о доброте и любви.

— Если ты решишь стать жрицей, тебе придется нести это послание в своем сердце и взять на себя предназначение служить людям, когда они будут нуждаться в наставлении. Я научу тебя всему, что знаю, и когда-нибудь ты передашь эти знания следующему поколению.

Я с готовностью кивнула, размышляя над тем, что она была той самой женщиной, которой я хотела стать, женщиной, излучающей доброту и красоту.

— Потрать несколько минут, чтобы подумать об этом, — настаивала она. — Нелегко отложить в сторону свои собственные потребности.

Услышав в отдалении мужской голос, я тут же вскинула голову.

— Ты нужна мне, Афина. Вернись ко мне, давай же, детка, проснись. — Я знала этот голос, но не могла его вспомнить.

— Вы это слышали? — спросила я Самон, но мой голос изменился, и, опустив взгляд на свое тело, я поняла, что больше не ребенок. — Что происходит? — спросила я в замешательстве, уставившись на свою руку.

— Как я уже сказала, тебе нужно принять решение. — Морщинистая рука погладила мою. Подняв глаза, я увидела, что Самон тоже постарела. Все еще красивая и сияющая, ее глаза искрили любовью ко мне, высвобождая мои собственные сильные эмоции.

— Ты нужна мне, Афина, — умолял мужской голос, но здесь не было никого, кроме меня и Самон. Я огляделась. Кроме каменной скамьи, на которой мы с Самон сидели, ничего не было. Только бесконечная белизна.

— Почему вы выбрали эту обстановку? — спросила я. В виртуальной реальности было так много более приятных вариантов.

— Это не виртуальная реальность, — ответила Самон со смешком.

— Тогда где мы? — спросила я, сдвинув брови и сочувствуя очевидному страданию этого человека.

— На перекрестке, — в свойственной ей неторопливой манере заговорила Самон. — Дорога, которой ты пойдешь отсюда, будет зависеть от решения, которое ты примешь

— Я люблю тебя, Афина, ты меня слышишь? — На этот раз мужской голос звучал громко и отчетливо.

По всему моему телу разлилось приятное тепло, и чувство узнаваемости стало острее.

— Я его знаю.

Самон встала со скамейки и протянула мне руки.

— Так каким же будет твой выбор?

Покачав головой в замешательстве, я взяла ее за руки и сказала:

— Я уже жрица; я сделала этот выбор в детстве.

— Иногда нам не единожды в жизни приходится выбирать путь, — произнесла Самон. — Никто не осудит тебя, если ты сейчас сдашься. Как я.

— Вы не сдались, Самон, вы… — я расстерянно моргнула, когда ко мне вернулась память. — Вы умерли. — Как только я произнесла эти слова, мой взгляд снова заметался из стороны в сторону, вглядываясь в белизну. Мои глаза наполнились слезами, и горе, охватившее меня, когда я потеряла ее, заставило меня прижать обе руки к сердцу. — Самон, — сказала я хриплым голосом и обняла ее. — Ох, Самон, я так по вам скучала.

Она была выше меня и удерживала меня в своих объятиях, поглаживая по волосам в своей материнской манере.

— Я тоже по тебе скучала, любимая моя.

Я не хотела ее отпускать.

— Вы многому меня научили, — пробормотала я ей в грудь.

— Для меня было честью обучать тебя и видеть, какой мудрой женщиной ты стала. Я пригласила тебя для того, чтобы подготовиться вместе со мной. Теперь твой будущий наставник просит тебя сделать выбор.

Она подняла голову, когда снова зазвучал мужской голос.

— Афина, детка, ну же, открой для меня глаза.

— Финн! — вырвался изнутри меня смех. Было так приятно снова услышать его глубокий голос.

— Похоже, тебя зовет твой наставник, — сказала Самон, но от этого я лишь рассмеялась еще громче.

— Думаю, это первый раз, когда вы не так все поняли, Самон. Финн не духовный учитель. Он раздражающий, самоуверенный и травмированный северянин. — Моя улыбка стала шире.

Самон погладил меня по щеке.

— Лучшие наставники — те, что провоцируют тебя. У меня такое чувство, что этот человек проверит на прочность каждую частичку твоего терпения и терпимости, а если ты позволишь ему, он сделает так, что ты станешь еще лучше.

— Финн? — уточнила я, не веря своим ушам, но Самон просто наклонилась и поцеловала меня в лоб.

— Пришло время выбирать, — прошептала она.

— Афина, ты меня слышишь, у тебя очень слабый пульс. Мне нужно, чтобы ты боролась, детка. Вернись ко мне. Я тебя люблю.

— Он любит меня, — повторила я, чувствуя, как мое тело покалывает от тепла, которое распространялось с головы до ног.

— Это мощное приглашение, — певучим голосом произнесла Самон.

Я лучезарно улыбнулась ей и вложила слова правды в свое сердце.

— Я тоже его люблю.

— Ты сделала свой выбор, — удовлетворенно улыбнулась она в ответ.

Глава 29

Разрушения

Финн

Я просидел целую вечность внутри дрона Магни с бессознательным телом Афины на коленях. Цвет ее лица ужне не был таким мертвенно-бледным, но пульс по-прежнему оставался опасно низким.

Я продолжал проверять, дышит ли она, поглаживая ее и периодически взывая к ней, где бы она ни была.

— Афина, давай, детка. Просыпайся.

Едва заметный трепет ее ресниц и я повысил голос, обхватив ее лицо правой рукой.

— Вот так, ты можешь это сделать, просто открой для меня глаза.

Ее веки оставались закрытыми, но глазные яблоки под ними двигались из стороны в сторону.

— Правильно, открой глаза и посмотри на меня, — проинструктировал я нетерпеливым голосом и испустил огромный вздох облегчения, когда она наконец это сделала.

Мои глаза, не переставая, слезились, пока я крепко прижимал тело Афины к своему собственному, словно был тоскующим по дому малышом.

Она пробормотала что-то невнятное мне в грудь, и я немного ослабил хватку.

— Что ты сказала? — спросил я ее.

— Ты любишь меня, — прошептала она, прежде чем ее веки дрогнули и снова закрылись.

— Нет, нет, нет, ты останешься здесь, — приказал я, используя большой палец, чтобы снова открыть ее веки. — Ты чертовски права, я тебя люблю, — воскликнул я, чувствуя, как у меня зудит нос от всех этих слез.

Афина изо всех сил пыталась оставаться в сознании, ее глаза закатились, а тело обмякло. Я продолжал уговаривать ее, пока она не пришла в полное сознание.

— Ты мой духовный учитель, — пробормотала она.

— Твой духовный учитель? — повторил я, снова приложившись руками к ее голове. Я уже обыскивал ее кожу головы в поисках шишек, но там ничего не было. — Ты ударилась головой? — спросил я с большим беспокойством.

— Ты мой духовный учитель, и благодаря тебе я стану лучше, — пробормотала она охрипшим голосом.

— Ты не в себе, — кривовато улыбнулся я. — Ты и так лучший человек, которого я знаю. Во мне нет ничего духовного. Я просто большая грубая скотина, помнишь?

— Хммм. — Она слегка кивнула.

— Я тот парень, который ко всему относится не серьезно, и которого выставляют за дверь в снежную пору из-за того, что говорю неправильные вещи.

Афина сжала мою руку и встретилась со мной взглядом.

— Это было землетрясение?

— Да, масштабное. Я приехал, как только смог, но на это ушло время, потому что я был у границы. Слава Богу, у меня был гибрид Магни, иначе ты бы истекла кровью до того, как я сюда добрался.

Афина осторожно повернула голову, чтобы осмотреться.

— Я помню этот беспилотник, — произнесла она, и это понятно, ведь Магни использовал свой беспилотник во время той самой поездки, когда ее похитил.

— Что это? — спросила она, опустив взгляд на донорский блок.

— У тебя был сильный порез на ноге, ты потеряла много крови, — объяснил я и осторожно вынул иглы из наших рук. — Теперь с тобой все должно быть в порядке

— Я не могу поверить, что ты здесь, — прошептала Афина и облизнула пересохшие губы. — Я думала, ты собирался вернуться домой.

— Собирался. Мы с Хансом были на границе, когда произошло землетрясение, и кругом воцарился хао…

— Подожди, — прервала она меня, широко раскрыв глаза. — С Хансом все в порядке?

— Да, не беспокойся о нем. Серьезных травм ни у кого не было. В основном это были структурные разрушения на границе.

Она наклонила голову.

— Что ты имеешь в виду под структурными разрушениями?

— То, что я видел Северные земли насквозь. Там буквально не хватало кусков граничной стены.

Она округлила глаза и выдохнула через нос.

— Это нехорошо.

Лаская ее лицо, я улыбнулся.

— Возможно, это ускорит интеграцию между нашими странами. Все, что меня сейчас волнует, — это твоя безопасность.

У Афины вырвался вздох.

— Ох, Мать всего земного, Карина и дети. С ними все в порядке?

— Полегче, — предупредил я, когда она попыталась сесть.

— Ты знаешь или нет?

— Нет. Я рванул сюда, за тобой.

Сев и откинув волосы назад, она указала на кабину пилота.

— Пожалуйста, прикажи беспилотнику отвезти нас в их семейную ячейку.

— А как же твоя нога? — спросил я. — Не хочу, чтобы ты передвигалась с такой травмой.

Она нахмурилась и посмотрела вниз.

— Она не очень болит.

Я подал ей знак сесть и пристегнул ее ремнями.

— Все потому, что я накачал тебя обезболивающими.

— Финн, — попросила она умоляющим голосом. — Карина и дети могли пострадать.

Она была права. Я пролетал над тем районом по пути сюда и видел разрушения.

— Поехали! — сказал я и сел на свое место.

Афина начала плакать, когда мы пролетали над тем районом, указывая на разрушенные дома и упоминая имена людей, которых я не знал. Она хотела проверить их всех, но я заставил ее сначала отправиться домой к Карине.

Трудно было понять, была ли это та самая семейная ячейка, которую мы посетили на прошлой неделе. Три стены рухнули, и все было в руинах.

Обняв Афину за талию, я помог ей выбраться из беспилотника. Группа людей стояла, сбившись в кучу внутри руин, склонив головы.

— Что случилось? — прокричала Афина и, прихрамывая, направилась к ним с моей помощью.

Они повернулись, и я с облегчением увидел Тристана, стоящего между Кариной и другой женщиной, которую я раньше не видел. Их лица были серыми от пыли, а темные линии на щеках свидетельствовали о том, что они плакали.

— Она мертва. — Лицо Карины исказилось рыданием, от которого ее плечи ходили подрагивали. Малышка Марита, которая была у нее на руках, заплакала вместе с матерью.

— Кто мертв? — воскликнула Афина и опустила взгляд на человека, вокруг которого собралась вся группа.

— Джо… Джоселин, — пробормотала Карина между всхлипами, и ее стала утешать женщина, которую я раньше не встречал.

Тристан посмотрел на меня и грустным голосом объяснил.

— Джоселин была одной из матерей в семейной ячейке, где выросла Карина. Она гостила у нас несколько дней.

Часть тела пожилой женщины была завалена обломками стены. Мне не нужно было разглядывать ее ближе, чтобы понять, что она умерла.

— Кто-нибудь еще пострадал? — спросил я.

— Да. — Тристан указал вперед на другую группу людей. — Мартин, он держит младших детей подальше от тела Джоселин. У некоторых из них порезы и царапины. Сэмюэль, возможно, сломал руку, я не уверен.

— Кто-нибудь из вас получил травму голову?

— Да, Мартин, его тошнило. — Карину было трудно понять из-за всех этих всхлипов.

— Слушайте, больницы, скорее всего, сейчас переполнены, — указал я. — Так что я посмотрю, чем смогу помочь.

Я подлатал нескольких детей, обработав их незначительные травмы. Единственный мужчина в семейной единице, Мартин, получил сотрясение мозга и был бледен. Я проинструктировал детей постарше, как за ним ухаживать. Моим последним пациентом стал Сэмюэль, который настаивал на том, что у него сломана рука, но это было не так. Он пребывал в шоке и много плакал, поэтому я нашел время, чтобы утешить мальчика и немного отвлечь от ужасной ситуации, в которой они оказались сейчас, когда их дом был разрушен.

Позже, когда я заметил, что Афина, Карина и Тристан работают над тем, чтобы избавиться от завалов, что лежали на мертвой женщине, я поспешил к ним.

— Дай лучше я этим займусь. — Я убедился, что Афина села и сняла нагрузку с больной ноги. — О чем ты только думала?

— Что у тебя с ногой? — спросила Карина у Афины. — Ты не очень хорошо выглядишь, к тому же хромаешь.

— Я в порядке. Тебе и так хватает забот из-за разрушенного дома.

Карина обвела развалины безжизненным взглядом.

— Несколько часов назад у нас все было хорошо. Теперь наша жизнь полностью изменилась.

Нам с Тристаном пришлось работать сообща, чтобы освободить мертвую женщину. Карина опустилась рядом с ней на колени и со слезами, текущими по щекам, гладила старушку по волосам и ласково что-то шептала.

— Рэнда Кристин, куда ты теперь пойдешь? — спросила Афина женщину, с которой меня еще не познакомили.

— Мама Мартина живет в двух часах езды к востоку отсюда, он уже поговорил с ней. Ее дом не пострадал, она предложила принять нас всех.

— Я не хочу туда идти, — возразил Тристан и повернулся к нам. — Могу я остаться с тобой, Афина?

— Боюсь, что нет, моя мельница тоже разрушена, — вздохнула Афина и прижалась ко мне всем телом. Она выглядела усталой, и я быстро принял решение.

— Я забираю Афину к себе домой на несколько дней.

Они все посмотрели на меня с удивлением.

— А мне можно поехать с вами? — спросил Тристан одновременно с тем, как Афина начала протестовать.

— Мне нужно остаться здесь со своими людьми, — сказала она слабым голосом.

Бросив на нее свой самый решительный взгляд, я кивнул в сторону ее ноги.

— Ты можешь вернуться, когда исцелишься. До тех пор ты никому не поможешь.

— Так я могу поехать? — снова спросил Тристан и повернулся к женщине рядом с ним, которая уже начала возражать.

— Но, мам, это всего на несколько дней. Ты же знаешь, я очень хочу поехать.

— Тристан может поехать с нами, — заверил я ее. — Понимаю, что вы будете беспокоиться, но я врач и беру на себя полную ответственность за него.

К моему удивлению, Рэнда Кристин не стала возражать. Она какое-то время колебалась, позволяя своемук взгляду метаться между мной, Афиной и Тристаном.

— Там есть школа, где учатся дети с Родины, Тристан мог бы остаться там со мной и Афиной. Он будет окружен жителями Родины и будет в полной безопасности, — заверил я ее.

— Мама, пожалуйста, можно? — взмолился Тристан.

Ее протяжный вздох был наполнен болью.

— Хорошо, но только на несколько дней! И тебе лучше звонить мне ежедневно.

Глава 30

Северные земли

Афина

Финн разогнал беспилотник Магни до максимальной скорости. Тристан был очарован машиной и продолжал задавать вопросы о гибриде. Все беспилотные летательные аппараты на Родине были запрограммированы следовать определенным маршрутам, и не могли нарушать какие-либо ограничения скорости. Плюс ко всему наши беспилотные летательные аппараты ни в коей мере не были такими роскошными, как этот. У них даже не было такой функции, чтобы пассажир мог управлять ими вручную.

Финн поднял его выше, чем обычно летали наши беспилотники. Он объяснил это тем, что он хотел лететь как можно быстрее. Я подозревала, что он просто не хотел, чтобы мы с Тристаном видели разрушение нашей страны.

Однако мы не могли не заметить разрушений на границе. Это место гудело из-за летающих в округе маленьких патрульных дронов, и с воздуха было видно, что, хотя стена в большинстве мест все еще стояла, в ней зияли огромные дыры.

— Смотрите, — воскликнул Тристан и указал вниз, где крупный мужчина в кожаной куртке неподвижно лежал на земле, а над ним парил беспилотник. — Как думаете, его убил дрон?

— Надеюсь, что нет, — прошептала я, но Финн, похоже, не был заинтересован в том, чтобы помочь мужчине, и вместо этого он полетел к главным воротам.

— Вот где я был, когда произошло землетрясение, — пробормотал он и опустил гибрид так низко, что мы летели едва, не касаясь земли, к тому же очень медленно.

Пять патрульных дронов подлетели с разных сторон и зависли перед нами, мигая красным светом.

— Как думаете, что произойдет, если мы просто прорвемся сквозь них? — спросил Финн с хитроватой улыбкой, приземляясь. — Как они остановят такую машину, а?

— Давай не будем выяснять, — пробормотала я и кивнула охраннику с Родины, который приближался к гибриду. — Будет лучше, если я с ним поговорю.

Финн пожал плечами и открыл дверцу, чтобы мы могли поговорить с пограничным патрулем.

Мужчина выглядел встревоженным и напряженным, когда подошел ближе, но как только он узнал мои татуировки, выражение его лица изменилось.

— Да пребудет с вами мир, — произнесла я, но осталась на своем месте из-за поврежденной ноги.

Мужчина стоял у открытой дверцы, изучая нас, троих пассажиров.

— Взаимно, — сказал он с натянутой вежливостью.

— Меня зовут Афина, а это Финн и Тристан. Не будете ли вы так добры пропустить нас в Северные земли?

Жилет мужчины издавал постоянный звуковой сигнал. Пограничник дважды нажал на кнопку, но сигнал продолжал срабатывать.

— Это кошмар, все время срабатывает тревога, — пробормотал он. — Мне нужно увидеть ваше разрешение на пересечение границы.

— В этом нет необходимости, — уверенно заявила я. — Я жрица, вы можете доверять мне, когда я говорю, что у вас не будет проблем из-за того, что вы нас пропустите. Возможно, вы узнали в Финне одного из пяти представителей Северных земель, посетивших нас за последние несколько дней.

— Привет, — улыбнулся Финн. — Извини за то, что стена рухнула и все такое.

Мужчина продолжал получать сигналы тревоги, а его браслет предупреждал о приближении несанкционированных беспилотных летательных аппаратов.

— У нас есть приказ — не допускать, чтобы женщины с Родины пересекали границу Северных земель.

— Понимаю, — сказала я спокойным тоном. — Но уверена, что вы со мной согласитесь, жрица — не обычная женщина.

Его взгляд снова прошелся по Тристану, Финну и мне, и он нахмурился.

— Мне все равно нужно увидеть разрешение, чтобы пропустить вас.

Положив руку ему на плечо, я заглянула ему в глаза.

— Большая часть нашей страны лежит в руинах, а наши врачи изо всех сил пытаются вылечить раненых. Я тоже была ранена сегодня, и Финн, поскольку он является врачом, любезно предложил вылечить меня и вернуть, когда мне станет лучше. Вы же не собираетесь лишать меня шанса получить медицинскую помощь, так ведь?

Взгляд охранника метнулся к Финну.

— Послушайте, похоже, у вас и так достаточно дел. Вам же нужно препятствовать попыткам пересечения границ беспилотниками с другой стороны, — прагматично заявил Финн, и когда взгляд охранника остановился на Тристане, Финн добавил, солгав: — Мой сын был членом официального комитета Северных земель, он участвовал в церемонии, которая проходила ранее; может вы видели, он стоял рядом со мной?

— Меня здесь не было, — сказал охранник и оглянулся через плечо на оклик коллеги. — Иду, — крикнул он в ответ, и с разочарованием, написанным на его лице, он снова повернулся к нам и встретился со мной взглядом. — Вы уверены, что пересекаете границу по собственной воле, и что у меня не будет неприятностей из-за того, что я вас пропустил?

— Даю вам слово, — заверила я с серьезным выражением на лице. Благодаря обещанию жрицы, нам разрешили пройти в Северные земли.

Я молчала оставшуюся часть недолгого полета — не в последнюю очередь из-за того, что моя нога снова начала болеть. От пульсирующего ощущения я боялась пошевелить ей, а сама рана пылала.

Двадцать минут спустя Финн стал снижать высоту и указал на остров.

— Это остров Виктории. Там находится школа.

— Чудесный вид, — прокомментировал Тристан, пока я сдерживала стоны боли.

— Будем надеяться, что здесь никто не пострадал, — пробормотал Финн, когда гибрид медленно опустился на землю рядом с большим зданием.

— Я вижу их! — взволнованно воскликнул Тристан. — Смотрите, они все выходят, чтобы поприветствовать нас.

Он был прав — дети и взрослые вышли посмотреть, кто к ним прибыл.

Тристан наклонился вперед.

— Я не вижу Магни.

Как только гибрид был припаркован, Финн вышел из него, и сразу же попал в окружение целой кучи детишек, которые подошли, чтобы его обнять. Было очевидно, что он пользовался у них популярностью, и когда Тристан последовал за ним, вопросы посыпались на них со всех сторон.

Пока Финна отвлекали, боль в моей ноге усилилась. Я застыла в дверном проеме беспилотника, боясь спуститься. Я попыталась опереться на другую ногу, но на лбу выступил холодный пот от едва сдерживаемого желания закричать во все горло.

Женщина с черными вьющимися волосами вышла вперед и с голосом, полным беспокойства, кивнула мне головой.

— Добро пожаловать, жрица, для нас большая честь видеть вас у нас.

Финн обернулся.

— Афина, это Кайя, учительница, которая руководит этой школой вместе со своим мужем Арчером.

Я вцепилась пальцами в дверцу, чтобы удержаться на ногах, и улыбка Финна моментально испарилась.

— Ты в порядке? — спросил он, подойдя ближе.

Не относясь к любителям поднимать шум из-за пустяков, я кивнула и слабо улыбнулась Кайе:

— Да пребудет с вами…. — я начала падать еще до того, как осознала это. Последнее, что я услышала перед тем, как отключилась, это ругательство Финна.

Приходила в себя я под ясное и переливающееся пение детского голоса, который звучал по-ангельски нежно.

Когда я открыла глаза, то обнаружила, что не один, а двое детей сидят рядом с моей кроватью и смотрят на меня. Они были полными противоположностями по внешности: одна была блондинкой с голубыми глазами, а другая — милой девушкой с кожей цвета мокко и самыми фантастическими, вьющимися черными волосами.

— Я же говорила тебе, что она просыпается, — произнесла девушка с карими глазами своей подруге.

Я слабо улыбнулась им.

— Да пребудет с вами мир.

— Тебе не обязательно говорить это здесь, — сказала смуглая девушка. — Ты находишься в Северных землях, а их здесь не очень заботит вежливость. — Она указала на свою подругу. — Это Мила, она тебе только что пела. Меня зовут Рейвен, я не очень хорошо пою, но практически во всем остальном мне нет равных, особенно в драках и лазанию по деревьям.

— Вы учитесь здесь, в школе?

Мила кивнула с застенчивой улыбкой, в то время как Рейвен продолжила забрасывать меня информацией.

— Мы обе учимся в этой школе, плюс десять парней из Северных земель, и большинство из них жутко раздражают. Нет, я беру свои слова обратно, они все жутко раздражают. Всего десять детей с Родины, хотя вернее сказать одиннадцать, к нам же только что присоединился мальчик по имени Тристан, но я думаю, ты его знаешь, он приехал с вами.

— Да, я знаю Тристана, он здесь всего на несколько дней, — уточнила я тихим голосом.

— Жаль, — сказала Рейвен и поморщилась. — Он мне очень понравился.

— Вы знаете, где Финн?

— Ох, верно. — Рейвен отпрянула назад и вскочила со стула. — Мы должны были сходить за ним, как только ты проснешься. — Быстро дав указание своей подруге присмотреть за мной, Рейвен выбежала за дверь.

— Ты очень красивая, — прошептала Мила. — Я рассмотрела твои татуировки.

— Ты тоже очень хорошенькая, и у тебя чудесный голос, — ответила взаимностью я.

Она улыбнулась чуть шире, продемонстрировав самые очаровательные ямочки на щеках.

— У моего отца тоже есть татуировки.

— Правда? — Я была удивлена, потому что не у многих мужчин с Родины были татуировки.

Она кивнула.

— У него одна большая на шее и несколько на груди и руках. Но твои мне нравится больше, чем татуировки Магни.

Приподнявшись на локтях, я нахмурилась.

— Извини, мне кажется, я тебя не расслышала. Ты только что назвала Магни своим отцом?

— Угу. — Она горделиво приосанилась. — Он мне не родной, мы просто притворяемся.

Контраст между этим ангельским ребенком и чудовищем, который меня похитил и чуть не напугал до смерти, был разителен.

— Ты его не боишься?

Мила улыбнулась.

— Нет, но другие дети — да. Иногда он может быть немного сварливым.

Сравнивать Магни со сварливым человеком было все равно, что сравнивать землетрясение, которое мы только что пережили, с небольшой дрожью. Девчушка явно заботилась о Магни, поэтому я решила кивнуть головой, не вдаваясь в дальнейшие подробности.

Минуту спустя в комнату вошел Финн, поблагодарив Милу за помощь и сказав, что теперь она может вернуться к своим друзьям.

— Ты должна была сообщить мне, что плохо себя чувствуешь, — произнес он с обеспокоенным видом и сел на край кровати. — Повезло, что я поймал тебя до того, как ты рухнула на землю, иначе к травме ноги добавилось бы сотрясение мозга.

— Спасибо, что поймал меня, — поблагодарила я.

— Не за что, — улыбнулся он. — Я очистил рану. Кстати, ты проспала четыре часа.

— Четыре часа? — взвизгнула я.

Наклонившись, Финн погладил меня по лицу.

— Твое тело нуждалось в этом. Ему понадобится время на исцеление.

— Я чувствую себя намного лучше. — Пока я произносила эти слова, мои руки обвились вокруг его шеи. Мне достаточно было лишь взглянуть на его губы, чтобы он меня поцеловал.

— Ммм, ты не представляешь, как это приятно, — пробормотал Финн охрипшим голосом. — Если бы не твоя нога, я бы не выпустил тебя из этой комнаты, пока снова не занялся с тобой любовью.

Наш поцелуй стал глубже. Я вложила в него все свои эмоции. Сожаление, которое поглотило меня, когда он покинул мой дом с болью, отражавшейся у него на лице. Печаль, сковавшая мою грудь, когда я по нему скучала. Ужас, когда я истекала кровью на своем полу, думая, что никогда больше его не увижу. И благодарность за то, что он вернулся и спас меня.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

Финн немного отстранился, глядя на меня прищуренными глазами.

— В прошлый раз, когда ты произнесла эти слова, они, похоже, мало что для тебя значили. В то утро, после нашей с тобой близости, ты не могла дождаться, когда я уйду.

— Неправда, — сказала я и запустила руки в его волосы. — Я просто не видела способа для нас быть вместе.

— Я предложил остаться с тобой.

— Совет никогда бы тебе этого не позволил, — возразила я. — А я не могла себе представить, что покину Родину.

Финн вытащил мои руки из своих волос и переплел наши пальцы.

— Афина, я не знаю, как нам удастся воплотить это в жизнь. Я просто знаю, что мы должны быть вместе. Ты ни за что не убедишь меня снова от тебя уйти.

Я поцеловала тыльную сторону его ладони и заглянула ему в глаза.

— Я не прошу тебя уходить от меня.

— Хорошо! — с облегчением выдохнул Финн. — Нам есть о чем поговорить.

Услышав громкие голоса снаружи хижины, я подняла глаза и спросила:

— Где Тристан? С ним все в порядке?

— Да. — Финн расплылся в улыбке. — Дети слышали о Тристане от Магни, и поскольку он самый старший, они не оставляют его в покое.

— Но почему они кричат? Звучит очень враждебно.

— О, это пустяки, — беззаботно заявил Финн. — Просто несколько мальчишек Северных земель и Тристан дерутся. Они заняты этим уже несколько часов.

Я толкнула его, чтобы он встал.

— Если они покалечат Тристана, Рэнда Кристин никогда меня не простит.

Финн с тихим смешком проводил меня до двери.

— Не волнуйся, они просто обучают Тристана некоторым приемам. Магни сам бы этим занялся, но сейчас на границе царит полный хаос, и он слишком занят.

Когда Финн открыл дверь, снаружи было темно.

— Который сейчас час? — спросила я.

— Думаю, половина девятого.

— Тристан, — позвала я, и шум стих, когда группа из четырех мальчиков повернулась в мою сторону и уставилась на меня.

— Афина, как ты себя чувствуешь? — воскликнул Тристан и подбежал ко мне с раскрасневшимися щеками. В ночном прохладном воздухе дыхание вырывалось из него облачками пара. — Я так беспокоился о тебе.

— Я в порядке. — Мой взгляд скользнул к трем другим мальчикам, которые с любопытством рассматривали меня. — Не мог бы ты представить меня своим новым друзьям? — спросила я, смягчив голос.

Тристан склонил голову передо мной, после чего повернулся и махнул рукой в сторону мальчишек.

— Это Соло, Шторм и Хантер.

Вместе с Финном я вышла из хижины и спустилась с крыльца, чтобы познакомиться с мальчиками Северных земель. Меня удивило, насколько они были привлекательны.

— Сколько вам лет? — спросила я, потому что они больше походили на возмужавших молодых парней, нежели на мальчиков.

Тристан ухмыльнулся.

— Я самый старший. Даже старше Соло. — Он указал на самого высокого из трех мальчишек, который был того же роста, что и Финн.

— Меня зовут Шторм, мне тринадцать лет, — поднял руку в знак приветствия мальчик, стоящий посередине.

— Я Хантер, мне двенадцать, — сообщил мне другой мальчик. — Моя сестра-близнец тоже здесь; ее зовут Уиллоу.

— Замечательно. — Я одарила его улыбкой. — Ты знал о ней до того, как приехал сюда?

— Нет. — Он покачал головой. — Я даже не знал, что у меня есть сестра.

— Какой была твоя первая мысль, когда тебе сказали, что она твоя сестра?

Даже с такого расстояния я могла определить, что его щеки слегка покраснели. Хантер опустил взгляд и пнул ногой несколько камешков.

— Наверное, мне не следует говорить это в присутствии Соло.

Соло резко повернул голову в сторону Хантера.

— Почему?

Хантер поднял взгляд и посмотрел прямо на Соло.

— Потому что тебе бы это не понравилось.

Соло скрестил руки на груди и нахмурился.

— Ты был влюблен в Уиллоу или что-то в этом роде?

— Само собой, — ответил Шторм и хихикнул. — Мы все были. Но теперь мы рады, что она выбрала тебя, потому что никому из нас не нужна такая ужасная стрижка.

Соло тут же провел рукой по волосам, которые были подстрижены слишком коротко. Он не был таким мускулистым или широкоплечим, как Финн или другие взрослые люди, которых я видела, но он был близок к цели.

— Магни застал Соло и Уиллоу целующимися несколько недель назад, и пришел в ярость, — объяснил мне Финн.

— Это мягко сказано, — подхватил Хантер. — Мужик просто с катушек слетел. Мы все думали, что он убьет Соло.

— Какой ужас, — воскликнула я, надеясь, что мальчики преувеличивают.

— Магни имел полное право злиться, — встал на защиту своего друга Финн. — Мужчин в этой стране убивали и за меньшее, по весьма уважительной причине. С десятью тысячами мужчин на одну женщину жесткие законы — единственный способ защитить наших женщин. Кстати, для протокола… — Сказал Финн и понизил голос до угрожающего рычания: — Афина моя.

Я уставилась на него, разинув рот.

— Это было так необходимо? Они же еще мальчишки.

Финн приподнял бровь.

— Мне плевать. Ты можешь видеть в них мальчишек, но у каждого из них есть сила побороться за тебя. Ты красивая женщина, а я знаю, какими возбужденными могут быть парни.

Тристан выглядел ошарашенным. Я просто покачала головой и извинилась перед мальчиками за Финна.

— Нет, все в порядке, — заверил меня Соло. — Меньшего от мужа мы и не ждали.

— Финн не мой муж, — поспешила возразить я.

— Я фактически ее муж, — заявил Финн. — Остальное — формальности. — Крепче обхватив меня за талию, он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. — Давай, красавица, тебе нужно поесть и еще кое с кем познакомиться.

Глава 31

Война

Финн

Все хотели встретиться с Афиной и услышать о ее роли жрицы. Несколько самых маленьких детей попросили разрешения потрогать ее татуировки. Было заметно, что Афина чувствовала себя комфортно с детьми и привыкла находиться рядом с ними.

Кайя была рада компании и продолжала приносить ей все больше еды и напитков.

— Кристина была здесь и надеялась встретиться с тобой, — сказала она. — Но ты так долго спала. Теперь, когда она беременна, она сильно устает к вечеру. Но она вернется завтра.

— Финн. — Кайя пригвоздила меня встревоженным взглядом. — Насколько ты сможешь задержаться? Мы получили минимальный ущерб, но крыша протекает, и я надеялась, что ты, Арчер и Марко сможете починить ее завтра утром. — Она возвела глаза к потолку. — Я бы попросила Александра, но Хан позвал его и Магни в Серый особняк.

— Знаю, он и меня звал.

Афина застыла со стаканом воды в руке и спросила меня:

— Ты же не оставишь нас здесь, да?

Я посмотрел в сторону Тристана, который светился от воодушевления и разговаривал с новыми друзьями.

— Не сегодня, — ответил я. — Но завтра я должен уйти и помочь Хану.

— С чем? — спросила Афина.

— Я один из его советников, назревает война.

Она округлила глаза и с трудом сглотнула.

— Что это значит?

— Подожди. — Кайя накрыла своей рукой мою руку, после чего хлопнула в ладоши. — Пора спать, — крикнула она детям. — Мальчики, Тристан сегодня будет спать с вами.

— Где? У нас в комнате нет дополнительной кровати, — отметил Султан, один из самых младших детей.

— Проявите смекалку, — с улыбкой произнес Марко, который был одним из двух помощников учителей.

— Я не буду делить свою двухъярусную кровать, — законючил кто-то.

— Тогда, думаю, тебе придется проконсультироваться с Оракулом, — поддразнил Марко и повернулся к другому помощнику учителя, Шелли, которой было всего пятнадцать, и она была гением. — Что ты скажешь, о мудрейшая? У тебя есть решение для мальчиков?

Шелли, очевидно, привыкла к насмешкам, поэтому даже не колебалась.

— Я на ночном дежурстве, так что посплю здесь. Ты можешь взять матрас из моего домика.

— Разве я не говорил? — поддразнил Марко, когда Тристан, Шторм и Соло встали. — Вы всегда можете рассчитывать на гениальное решение Оракула.

Шелли бросила на него раздраженный взгляд.

— Мне бы хотелось, чтобы ты перестал указывать на то, что я гений. Как бы тебе понравилось, если бы я постоянно указывала на то, что ты дурак?

Разговаривая, Марко и Шелли выполняли вечерние ритуалы, помогая детям убирать в столовой.

— Знаешь, Шелли, — бросил Марко с усмешкой. — Я бы хотел посмотреть на вещи с твоей точки зрения, но, похоже, я не могу засунуть голову настолько глубоко в свою задницу.

Я как раз собирался попросить его быть поласковее с Шелли, но она ответила прежде, чем я успел открыть рот.

— Очень мило, Марко, продолжай говорить, и, быть может, когда-нибудь ты скажешь что-нибудь умное!

Как только дверь за ними закрылась, остались только Арчер, Кайя, Афина и я.

— Хорошо, теперь мы можем поговорить, — сказала Кайя. — Объясни-ка, Финн, что ты имел в виду, когда сказал, что назревает война?

Мы с Арчером обменялись взглядами. Он знал, о чем я говорил, а вот тот факт, что женщины не поняли этого, красноречиво говорил об их пацифистском мышлении.

— Хан находиться под колоссальным давлением, — начал я. — Наша нация ждала, что произойдет нечто подобное, и теперь, когда граница частично разрушена, это наш шанс снести ее и вернуть власть, в которой мужчинам было отказано на протяжении веков.

Афина и Кайя потеряли дар речи, но плечи обеих поникли, а брови сошлись на переносице.

— Единственное, что останавливает нас от вторжения на данный момент, — это Перл.

— Перл? — сказала Афина. — Потому что Хан прислушивается к ней?

Арчер кивнул.

— Хан знает, что война против Родины будет стоить ему брака, именно поэтому он колеблется.

Голос Кайи дрожал, когда она заговорила.

— Что ж, скажи ему, что все мы, женщины с Родины, встанем на сторону Перл. Если вы вторгнетесь на Родину, мы никогда вам этого не простим. И не сможем здесь остаться.

Арчер отпрянул назад.

— Это нечестно. Не я принимаю решения за Хана, так почему же ты собираешься бросить меня из-за решения, которое принимает он?

— Не только я; Кристина, Рейвен и все дети. Мы все покинем Северные земли! — У Кайи слезы стояли в глазах, когда она подняла руку и указала на меня. — Финн, я знаю, что Хан прислушивается к тебе и Боулдеру, так что вам двоим лучше убедить его держаться подальше от Родины.

— Мне кажется, ты не понимаешь. Хан собирается воевать либо за Родину, либо против нее.

— Что? — Кайя покачала головой. — Но он правитель; на что бы ни решились Северные земли, это зависит от него.

— Для десятков, если не сотен северян, это будет выглядеть иначе. Если он будет сидеть сложа руки и позволит Родине восстановить стену, его линчуют через неделю.

— Но, но… — Кайя была не в состоянии составить связное предложение.

— Единственный вариант — это переговоры, — заявила Афина. — Должен быть достигнут компромисс.

— Вот именно! Поэтому Хан хочет, чтобы его советники были рядом с ним. Несколько часов назад он и Перл разослали по стране сообщение, призывая всех сохранять спокойствие.

— Мы можем его увидеть? — спросила Кайя.

Я прокрутил для них видео, мой браслет спроецировал клип с Ханом и Перл, стоящими бок о бок с суровыми выражениями лиц.

— Сегодня произошло разрушительное землетрясение, — объявил Хан. — Нам повезло, что на нашей стороне границы никто не погиб. Однако Родина пострадала. Тысячи людей остались без крова, были потеряны драгоценные жизни. — Хан нахмурил брови. — Я знаю, что часть границы между нашими странами разрушена, и для тех из вас, кто планирует пересечь границу, я хочу сказать вот что. Родина не беззащитна, все мужчины, которые сегодня пересекли границу, были схвачены.

Хан расправил плечи.

— Как вы все знаете, между Родиной и Северными землями уже начался постепенный прогресс интеграции. Многие говорили мне, что это землетрясение — прекрасная возможность для Северных земель оккупировать Родину, но действительно ли мы хотим силой захватить то, что можем получить добровольно, если проявим терпение?

Ясные голубые глаза Перл смотрели прямо в камеру, когда она заговорила.

— Сейчас не время наносить удар раненому соседу, а время проявить человечность, цивилизованность и милосердие. — Она сделала паузу и добавила. — Я сражалась в Совете Родины и бросила вызов всем слухам, которые процветают на Родине о том, что северяне — жестокие монстры. Я утверждала, что вы хорошие и гордые люди с высоким уровнем достоинства и чести. То, что вы сделаете в это кризисное для Родины время, определит, была ли я права.

Настала очередь Хана.

— Сейчас мы в состоянии выдвигать требования, которые ускорят процесс интеграции, и я призываю вас сохранять спокойствие и ничего не предпринимать, пока я стараюсь во благо нашей нации.

Видео закончилось, и в столовой воцарилась тишина.

— Думаешь, ваши люди послушают? — спросила меня Афина.

— Надеюсь на это, но многие в отчаянии и хотят получить свой кусок пирога незамедлительно. — вздохнул я. — Магни и его войска будут заняты патрулированием границ и охраной Серого особняка. Все, на что мы можем надеяться, это на то, что переговоры с Советом Родины пройдут хорошо и что у Хана будет достаточно обещаний, чтобы успокоить мятежников.

— Ему понадобится гораздо больше, чем обещания, — заявил Арчер. — Он должен предоставить им женщин, многим из них.

— А как насчет всех тех женщин, которые хотят выйти замуж за северян? — спросила Афина. — Мы видели их в новостях.

Я заерзал на своем стуле.

— Да, но, к сожалению, Совет не позволит им сюда приехать. Они настаивают на проверке этих женщин, и думаю, рассчитывают их отговорить.

— По-моему, это не плохая мысль, — сказала Афина, чуть нахмурившись. — Некоторые из этих женщин казались немного неуравновешенными.

Арчер фыркнул.

— Совет боится, что нас станет больше, если у нас будет слишком много женщин, способных родить нам детей.

— Верно, — кивнула Афина. — До тех пор, пока вы представляете опасность для Родины, они не позволят вам расти в численности.

Я откинулся назад и скрестил руки на груди.

— Однако разрушение пограничной стены все меняет. Я поговорил с Магни и со всеми северянами, которые сегодня пересекли границу, теперь мы точно знаем, какая система обороны на Родине. Она эффективна, но Магни говорит, что у нее есть слабые стороны, которые мы сможем изучить, и что Совет уже должен был догадаться об этом. Это пощекочет им нервы, вам не кажется?

Афина и Кайя обменялись тревожными взглядами.

— Позвольте мне сформулировать иначе, — произнес я. — Никто не хочет войны, но рано или поздно эта стена рухнет, а поскольку местами она уже разрушена, похоже, войны не избежать.

— Но, Финн, Родина к этому не готова. Ты не понимаешь, какую массовую истерию это вызовет среди нашего народа, — сказала Кайя с широко открытыми глазами. — Я полностью поддерживаю интеграцию наших наций, но если она произойдет слишком быстро, то потерпит неудачу и не принесет ничего, кроме боли и страданий.

— Сомневаюсь. Я только что провел десять дней на Родине, и ваш народ меня полюбил, — возразил я.

— Полюбили тебя не все, — поправила Афина. — Многие просто наблюдают за происходящим с подозрением и страхом. Есть большая разница между приветствием пяти северян и тысячами.

Арчер потер лицо.

— Я счастлив, что в данный момент я не Хан. На его плечи ляжет тяжелый груз, это уж точно.

Глава 32

Переговоры

Финн

Афина отказалась остаться в школе, когда я рано утром отправился в Серый особняк.

— Я хочу помочь, — настаивала она. Несмотря на то, что я не был уверен, что она может чем-то поспособствовать, это меня вполне устраивало, поскольку я чувствовал себя не комфортно, оставляя ее вне поля своего зрения.

— Слава Матери Всего живого, что ты здесь, — воскликнула Перл, когда я представил ей Афину. — Эта комната битком набита волками, твоя мудрость и миротворческие навыки станут желанным подкреплением для этой группы.

— Я так рада снова с тобой встретиться, — сказала Афина и склонила голову перед Перл. — Когда нас обменяли на границе, я была огорчена тем, что ты заняла мое место в качестве заложника.

Перл взяла Афину за руки и тепло ей улыбнулась.

— В конце концов, все разрешилось. — Она перевела взгляд на меня и снова на Афину. — Я вижу, что вы с Финном подружились, несмотря на его роль во всем этом деле.

— Прости своего врага и все такое, — с нежностью улыбнулась ей Афина.

— Да, я понимаю о чем ты, — сказала Перл и бросила взгляд в сторону Хана.

Пузырь зарождающейся дружбы двух женщин был грубо схлопнут, когда Магни указал на Афину.

— Она не может здесь находиться. — Магни повернул голову, чтобы бросить на меня полный осуждения взгляд. — Достаточно того, что Перл имеет право голоса. Зачем тебе понадобилось приводить ее?

— Я здесь только для того, чтобы помочь, — склонила голову Афина. — Какое бы ни было принято решение в этой комнате, оно будет иметь последствия для всего мира.

— Но ты на их стороне, — обвинил ее Магни. — Это все равно, что пригласить шпиона за наш стол.

— Я не шпион, и единственная сторона, на которой я нахожусь — сторона человечества.

— Да, да, избавь меня от своего пацифистского дерьма, — парировал он. — Ты не можешь быть здесь и точка.

— Не смей с ней так говорить, — сказал я и встал перед Магни, буравя его взглядом. — Афина находится под моей защитой, и ты будешь к ней добр.

Это был редкий случай, когда я отчитывал Магни, он никогда не воспринимал критику. Повернувшись к Хану, он пробормотал:

— Ты ничего не сказажешь? С каких это пор мы позволяем женщинам высказывать мнение по какому-либо вопросу? Они не понимают обычаев нашей культуры.

Хан стоял в конце стола с суровым и задумчивым выражением на лице.

— Верно, но они понимают культуру Родины, предоставляя нам внутреннюю информацию, которая может быть полезной.

— Что это за хрень? — Магни вскинул руки в воздух и фыркнул. — Теперь мы будем водить сюда своих жен как на работу?

Вместо того чтобы обидеться, Перл склонила голову набок и улыбнулась ему.

— Мне нравится ход твоих мыслей. — Она порывисто встала и вышла из комнаты.

— Куда, черт возьми, она направилась? — Магни с досадой потер лицо и тихо пробормотал: — Лучше бы ей не делать того, о чем я думаю.

Его утробный стон, когда Перл вернулась с Лаурой, подтвердил, что Перл сделала именно то, чего он не хотел.

— Это правда? — со скепсисом посмотрела на Магни Лаура. — Перл сказала, ты хотел, чтобы я была здесь.

Его грудь поднялась от глубокого вдоха, прежде чем он выдохнул и открыл рот, чтобы заговорить.

— Вообще-то…

— Давайте начнем совещание, — прервал его Хан. — И просто чтобы всем было ясно, я принимаю окончательные решения. Вы здесь в качестве советников, не более и не менее того.

Мы все расселись. Перл села справа от Хана, Магни слева от него, за ним следовали Александр Боулдер, Афина, я и Лаура, которая села между мной и Перл.

— Совет Родины официально обратился к нам за помощью в удержании людей подальше от границы. По их оценкам, они могут восстановить границу в течение четырех-шести недель. Я дал им понять, что мне понадобится длинный список причин, по которым мы должны оказать им помощь вместо того, чтобы взять то, в чем нам было отказано на протяжении веков.

— Перл посоветовала им серьезно отнестись к нашим требованиям и не пренебрегать отчаянием наших людей.

Магни подался вперед, его глаза горели.

— Я советовал тебе воспользоваться гребаным шансом и пойти на это. Мы ожидали, что произойдет нечто подобное. Наш отец уже собрал бы все силы и пошел на убийство.

— Верно. — Хан был на удивление спокоен: — Но наш отец не начинал процесс интеграции, как мы. Есть причина, по которой я лучший шахматист, в отличие от тебя, брат. Ты думаешь эмоциями, ослеплен своей гордостью и стремлением к немедленным результатам.

— Потому что я чертовски хорош в получении немедленных результатов, — проворчал Магни.

— Да, разница между нами на данный момент заключается в том, что я готов терпеливо заманивать жителей Родины к себе, приручая их и завоевывая их доверие, в то время как ты готов к насилию, чтобы заставить их подчиниться.

Магни стукнул кулаком по столу, его шея и щеки покраснели от ярости.

— Я никогда в жизни не насиловал женщину. — Он тыкал пальцем в Хана. — Нет ничего плохого в покорности женщин, и, возможно, тебе пора вспомнить, что настоящие мужики берут то, что хотят. Они, мать твою, не спрашивают разрешения.

— Успокойся, ладно? — произнес Боулдер. — Никто не хочет войны, тебе прекрасно известно, что, хоть ты и не насильник, у нас около миллиона мужчин, которые отчаянно хотят быть с женщиной. Ты, правда, собираешься позволить им разгуливать по Родине?

— Они в отчаянии, потому что дьяволицы, которые правят миром, заставили нас так жить, — прошипел Магни.

Афина сидела бледная и потрясенная.

— Ты прав. — Хан смотрел прямо на Магни, откинувшись назад и скрестив руки на груди. — И ты говоришь от имени нашего народа. Я не сомневаюсь, что если бы я спросил случайных северян, они сказали бы мне то же самое. Но не забывай, что до вчерашнего дня Лаура тоже была на Родине. Давай на секунду представим, что Лаура все еще на Родине, а ты не знаешь, где именно. Если бы я отдал приказ о вторжении, ты бы по-прежнему верил, что твои земляки не причинят ей вреда? — Кулак Магни сжался, а челюсть напряглась.

— Хм, — бросил Хан. — И давай не будем забывать обо всех маленьких Милах, которые стали бы соблазнительной добычей для психов. Интересно, смогла бы девушка ее комплекции вообще выжить, будучи изнасилованной крупным северянином?

Магни напрягся, как горгулья, и, прищурив глаза, издал низкое предупреждающее рычание.

— Да, — сказал Хан и поднял брови, сделав глубокий вдох. — Когда страдают не какие-то безликие дьяволицы, а тот, кого ты любишь, это многое меняет, согласен?

— Может нам сосредоточиться на списке? — мягко предложила Перл. После легкого кивка Магни мы приступили к работе.

Почти час мы вели дискуссию, но список продолжал расти.

— Будьте благоразумы, — в какой-то момент произнесла Перл. — Даже если они согласятся ввести людей в Совет, пройдет не менее восьми лет, прежде чем один из них сможет быть назначен.

— Один? — нахмурился Боулдер. — Мы говорили о пятидесяти. Мы хотим получить половину мест в том Совете.

— Перл пытается вам объяснить, — вкрадчиво начала Афина, — что членов Совета выбирают как детей. Вы можете лишь попросить, чтобы мальчиков тоже отбирали, и тогда, в конце концов, некоторые из этих мальчиков будут избраны в Совет, когда достигнут зрелости.

— Хорошо, но мы хотим столько же мальчиков, сколько и девочек, — потребовал Боулдер.

Перл наклонилась к Хану и понизила голос.

— Ты хочешь перейти от высшего к низшему в этом вопросе?

Он кивнул.

Уже не первый раз эти двое, казалось, прибегали к своему собственному тайному языку, и мне стало любопытно.

— О чем вы двое шепчетесь? Что за переход от высшего к низшему и от низшего к высшему? О чем вы? — Я попытался вспомнить. — О каком-то взаимном обмене?

— Пустяки, мы просто обсуждаем, какую стратегию использовать на переговорах.

Я приподнял бровь.

— И?

— Ну, в данном случае я рекомендую Хану начать с нереально завышенного требования, который Совет, несомненно, отвергнет.

Хан кивнул.

— Я скажу им, что хочу, чтобы к концу этого года в Совете было семьдесят пять процентов мужчин, дабы установить баланс за все те годы, когда мужчинам было отказано во власти, и я шокирую их, настаивая на том, что половина этих мужчин должны быть северянами.

— Совет объяснит Хану, как работает система демократии и насколько его требования нереалистичны. Это будет выглядеть так, будто Хан идет на компромисс, соглашаясь на то, чтобы мужчинами были только мужчины с Родины, которые будут отбираться в детском возрасте. И он согласится на двадцать пять процентов мужчин в течение следующих десяти лет, — добавила Перл.

Хан почесал щеку и посмотрел на меня.

— Довольно неплохое начало, ты не находишь?

— Разумеется, ну а как насчет от низшего к высшему? — спросил я.

— Мы воспользуемся этой тактикой, когда дело дойдет до того, что северянам разрешат жить на Родине. Начнем с того, что попросим о скромном количестве просто потому, что мысль о предоставлении постоянного места жительства северянам приведет в замешательство членов Совета. Для начала мы скажем, что в этом году десяти мужчинам должны разрешить переехать на Родину.

Я улыбнулся, потому что это предложение было моим. Афина ясно дала мне понять, что не может покинуть Родину, так что моим единственным шансом остаться с ней стал бы переезд туда.

— Не забывайте, что этим мужчинам должно быть разрешено употреблять алкоголь и мясо, — заявил я.

Хан кивнул.

— Как только они примут эту идею, дверь для мужчин откроется, и мы сможем увеличить их число в течение следующих лет. Думаю, десять в первый год, девяносто во второй. Двести в третий год, триста в четвертый и четыреста в пятый год.

Перл кивнула.

— По крайней мере, таким образом мы сможем провести проверку и выбрать мужчин, которые имеют право жить среди женщин, — сказала она. — А взаимный обмен — это просто психологическая игра. Мы дадим им то, чего они очень хотят, как раз перед тем, как попросим то, чего хотим сами. Им будет труднее отказать, поскольку мы уже проявим щедрость.

— Клянусь, — с усмешкой указал я на Хана и Перл. — Вы двое так похожи, что это пугает. Вы когда-нибудь говорили о том, что не имело бы скрытого умысла?

Они улыбнулись друг другу, и что-то промелькнуло между ними, слишком личное, чтобы делиться.

— Родина ничего не даст вам из этого списка, — отметила Лаура и заерзала на своем месте.

— Лучше им пойти на утупки, если они не хотят, чтобы мы вторглись, — заявил Магни.

— Мне жаль, что приходится сообщать тебе об этом, — сказала Лаура и посмотрела прямо на него, — но женщины на Родине по природе своей не покорны, и у них не будет проблем с тем, чтобы тебе противостоять. — От того, как она с вызовом подняла подбородок, у меня чуть челюсть не упала на пол. До того, как Лаура сбежала на Родину, она была ярким примером тихой, милой, покорной жены-северянки. Женщина, которая вернулась, научилась показывать зубки.

Магни нахмурился еще сильнее и наклонился через стол, пригвоздив ее взглядом.

— Не волнуйся, милая, мне нравятся сложные задачки. — Воздух трещал от наэлектризованности, и Афина посмотрела на меня широко распахнутыми от беспокойства глазами.

Я знал, что Лаура практиковала боевые искусства на Родине и что она стала сильнее и увереннее, чем когда-либо, но провоцировать лучшего воина в мире было глупо. Особенно, когда у этого воина накопилось не мало претензий по отношению к ней.

— Хм. — Прочистив горло, Хан вернул внимание к себе. — Хорошо, позвольте мне кратко изложить главные приоритеты в моем списке. — Он зачитал список, который повис над столом на всеобщем обозрении.

— 1. Полное равенство в Совете Родины в течение следующих десяти лет. Если мы получим двадцать пять процентов, это будет хорошим началом.

— 2. Постоянное проживание на Родине более одной тысячи северян в течение последующих пяти лет.

— Не забудь о мясе и алкоголе, — вставил я.

Хан посмотрел на меня, дав понять, что услышал меня, после чего продолжил.

— 3. Свободный въезд в Северные земли для каждой женщины, которая пожелает здесь жить.

— Да, — кивнула головой Перл. — Вот тут-то ты и должны быть готовы пойти на компромисс. Совет захочет, чтобы у женщин были права. Убеди их, что ты готов позволить женщинам работать, и что им будет разрешено самим выбирать себе партнеров.

— Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что мы должны проводить турниры, — воскликнул Магни, но Перл его проигнорировала.

— Предлагаю создать систему, при которой каждый мужчина, ищущий женщину, мог зарегистрироваться. Таким образом, женщины смогут сделать осознанный выбор.

— Это не сработает, — возразил Магни. — Что, если женщины выберут каких-нибудь слабаков, которые не смогут их защитить? Благодаря турнирам мы, по крайней мере, знаем, что муж сильный и способный.

Афина кашлянула.

— Что? — спросил ее Магни так, будто она спорила с ним.

— Ничего, я просто взволнована тем, что женщины с Родины могут воспитать в вас, северянах, менее жестокие черты. Будет интересно посмотреть на то, как мужчины впечатляют женщин не только своими мускулами.

Магни прищурил глаза.

— Ага, уверен, ты бы хотела посмотреть, как мы пишем стихи о любви, скачем вокруг них, занимаемся балетом и прочим дерьмом, но на твоем месте я бы не стал на это надеяться.

— Стихи о любви прекрасны, — сказала Лаура. — Северянин, выражающий свои чувства, стал бы весьма тонизирующим фактором.

Магни постукивал ногой под столом, и выглядел так, словно хотел затащить Лауру в их комнату и наказать за то, что она не поддерживала его.

— А как насчет мужчин, которые ищут себе в партнеры мужчину? — спросила Афина, в результате чего все головы повернулись в ее сторону.

— Эм… — Хан посмотрел на меня, Боулдера и Магни.

— Любовь есть любовь, — заявила Афина. — И, разумеется, с таким количеством мужчин, проживающих бок о бок, гомосексуальность здесь должна процветать.

Хан опустил глаза и выдержал паузу, после чего ответил.

— Обычно, мы это не обсуждаем.

— Есть какое-то правило против гомосексуализма?

— Нет, конечно и такое случается, но большинство мужчин предпочли бы быть с женщинами-секс-ботами, чем… — Хан замолчал. — Трудно представить, что кто-то захотел бы остаться с мужчиной, если бы у него была возможность доступа к женщинам.

Афина улыбнулась и сложила руки перед собой.

— Статистика показывает, что около десяти процентов мужчин — геи. Наверное, так было всегда. На Родине нет ничего необычного в том, что наши мужчины выбирают секс-роботов мужского пола в салонах удовольствий, даже когда у них есть возможность быть с женщиной.

— У нас нет секс-ботов мужского пола. — Боулдер посмотрел на Хана. — Так ведь?

— Насколько мне известно, нет. — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону Афины. — Если тебя это осчастливет, мы можем добавить в систему возможность выбора представителя мужского пола, но я сомневаюсь, что кто-нибудь этим воспользуется. Мужчины предпочитают женщин.

Улыбка Афины намекнула на сомнение, но она не стала развивать эту тему дальше.

— 4. Еще десять смешанных школ с детьми обеих сторон границы, — прочитал Хан следующий пункт из списка.

— Да. — Перл закрыла глаза и потерла переносицу. — Касаемо этого пункта; он придаст тебе особую доброжелательность, если ты упомянешь, что это также прекрасная возможность для девочек-северянок посещать школу вместо домашнего обучения. Совету понравится эта деталь.

— Понял! — сказал Хан. — У меня есть еще десять пунктов в списке, но эти четыре — самые важные.

— Кто будет вести переговоры вместе с тобой? — спросил я Хана.

— Я, — заявила Перл и бросила на Магни вызывающий взгляд, когда он хмуро на нее взглянул. — Так будет лучше, Магни, я говорю на их языке.

Магни всплеснул руками.

— С хера ли? Они говорят по-английски так же, как и мы.

— Да, но громогласный, сердитый голос и ругательства могут сильно отвлекать жителей Родины. Они будут сосредоточены не на твоих условиях, а на твоей культуре речи.

— Их там будет целая куча, — сказал Боулдер. — Разве ты не говорил, что встречаешься с делегацией? Может, тебе стоит взять с собой меня или Финна?

Скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула, Хан задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику.

— Я хочу, чтобы Магни тоже там был.

Магни расправил плечи, и Хан продолжил.

— Его присутствие будет держать их в напряжении и послужит для членов Совета напоминанием о том, что именно они хотят оставить за пределами Родины.

— И почему они должны принять наши условия, — добавил Магни.

— Да, — согласился Хан и посмотрел на каждого из нас, пока не остановил свой взгляд на Афине. — Скажи мне, почему ты здесь?

Афина посмотрела на меня.

— Потому что я была ранена, Финн решил проверить меня и…

— Я не это имел в виду, — прервал ее Хан. — Я пытаюсь понять, в чем заключается твой интерес во всем этом. — Он наклонил голову, словно пытался прочитать ее мысли.

Я положил свою ладонь поверх руки Афины, лежащей на столе.

— Мы с Афиной любим друг друга, и собираемся быть вместе. Учитывая ее положение на Родине, лучшим решением для нас было бы жить там. Можешь быть уверен, она заинтересована, чтобы Совет согласился с этой частью.

Хан призадумался, после чего посоветовался с Перл.

— Что ты думаешь?

Перл скривила рот и тоже задумалась.

— Присутствие Афины успокоит их. Она олицетворяет для них мир и мудрость, и, по моим расчетам, ее слова будут иметь значение, в отличие от твоих. — И снова Перл и Хан обменялись долгим взглядом, который навел меня на мысль, что они вели безмолвный разговор.

Хан указал на Афину.

— Ты пойдешь с нами, и когда я попрошу предоставить семьдесят пять процентов мест в Совете мужчинам, ты выступишь против меня. Им будет казаться, что ты на их стороне и что я тебя не контролирую. — Он наклонился вперед. — Однако, когда я попрошу для тысячи северян постоянное место жительство на Родине в последующие пять лет, ты поддержишь эту идею. Поняла?

Перл подхватила его речь, мягко улыбнувшись.

— Помни, Афина, мы делаем это не для того, чтобы обмануть Совет, а для того, чтобы ускорить процесс интеграции и избежать потенциальной войны. Таким образом, всё произойдет контролируемым образом при поддержке с обеих сторон границы, и никто не погибнет. — Перл на мгновение замолчала. — Я понимаю, что присутствие мужчин в Совете пугает, но если их избирут за их пацифистский характер и высокие моральные качества, как это было со мной, тогда история не повторится.

— Понимаю, — вздохнула Афина. — И сделаю так, как вы просите.

Глава 33

Опасные люди

Афина

После собрания мы собрались в большом фойе Серого особняка. Финн был занят разговором с Александром, Магни и Ханом.

Шесть месяцев назад меня привезли сюда в качестве заложницы. Я по-прежнему помнила все, что произошло со мной в ту ночь. Оглядев фойе, я обратила внимание на все детали, от красивой изогнутой лестницы до люстр и картин на стенах. Серый особняк словно сошел из фильма старых времен.

— Мне казалось, ты говорил, что все мужчины, которые пытались пересечь границу, были схвачены, — сказал Финн, и это привлекло мое внимание.

— Разумеется, я бы именно это и сказал на публике, — нахмурился Хан. — Я пытался помешать другим сделать то же самое.

— Подождите, что это значит? — спросила Лаура, прервав разговор с Перл, и сделав шаг по направлении к мужчинам. — Мне казалось, я слышала, как вы говорили, что некоторые люди пересекли границу, не попав в плен.

— Боюсь, что так, — тяжело вздохнул Хан. — Родина предоставила фотографии с пограничных беспилотных летательных аппаратов, попросив нас опознать мужчин.

Голос Лауры, когда она вновь заговорила, стал жестче.

— О скольких идет речь?

— Не так много. Если последние данные, которые мы получили сегодня утром, точны, они поймали двести тридцать пять человек, которые пытались незаконно пересечь границу.

— А скольких они не поймали? — снова спросила Лаура.

— Девятнадцать от них ускользнули, и двенадцать из них нас беспокоят.

К этому времени к нашей группе присоединилась Перл, и все сосредоточили внимание на Хане.

— Все будет хорошо, — заверил он нас. — Я предложу Совету послать нескольких моих лучших людей, чтобы найти и арестовать северян. Мы вернем их сюда, прежде чем они причинят вред и опозорят наше имя.

— Я же тебе говорила, — сказала Перл и в отчаянии откинула волосы назад, — Совет не позволит тебе послать солдат или воинов. Они будут настаивать на том, чтобы решить эту проблему самостоятельно.

— Ваши наставники, — заговорил своим низким голосом Магни, — недостаточно оснащены для того, чтобы иметь дело с подобными людьми. Они могут быть вооружены, я просмотрел их личные дела. По меньшей мере пятеро из них — опасные преступники с криминальным прошлым.

Афина ахнула.

— Почему вы позволяете им разгуливать на свободе?

— Эти люди уже понесли свое наказание. Если им не назначено пожизненное заключение, они могут вернуться в общество, когда отсидят свой срок.

Мы с Перл обменялись обеспокоенными взглядами, в то время как Лаура откинула назад свои длинные ярко-рыжие волосы и расправила плечи.

— Если Родина не позволит разобраться с преступниками ни одному из наших воинов-мужчин, тогда это сделаю я, как лучшая женщина-воин из имеющихся у нас.

Боулдер фыркнул.

— Женщина-воин — ха, отличная шутка.

Лаура еще больше выпятила грудь и прищурила глаза.

— Посмотрим будешь ли ты смеяться, когда я выслежу этих козлов и приведу их сюда.

Мы все затихли в ожидании, что она рассмеется и скажет, что просто пошутила, но Лаура даже не улыбнулась.

— Ты серьезно? — вопрос Перл помог нам отойти от первоначального шока.

— Почему нет? Я не позволю Родине разбираться с этими извращенцами в одиночку. Я идеально подхожу для этой работы, поскольку могу слиться с толпой и сблизиться с мужчинами. Они подумают, что я беспомощная жительница Родины.

— Ты никуда не поедешь, — сказал Магни своей жене. — Ты останешься там, где я смогу обеспечить твою безопасность.

— Это не тебе решать! — Лаура стиснула челюсти. — Ни одному из ваших солдат не позволят зайти на территорию Родины и…

— Черта с два, — перебил ее Магни. — Ты только что вернулась, и нам двоим есть что обсудить.

— Знаю, но ты в любом случае будешь слишком занят, разгребая этот бардак. Сейчас не до разговоров. Ты разберешься с людьми на этой стороне, а я выслежу и верну тех, что перешли границу, прежде чем они причинят вред невинным людям.

— Нет! — заявил Магни бесстрастным тоном, его брови были низко опущены, а поза выглядела довольно устрашающе.

— Да! — воскликнула Лаура и уперла руки в бока.

— Лаура, дорогая, — вмешалась Перл, слегка насупившись. — Это работа для самых опытных наставников Родины; я сомневаюсь, что они позволят тебе подвергнуть себя опасности.

— Это мы еще посмотрим, — бросила Лаура и скрестила руки на груди. — Я хочу отплатить за всё, что для меня сделала Родина. Они будут дураками, если не примут мое предложение. — Лаура протянула руку Хану. — Дайте мне все досье, которые у вас есть на этих сволочей, и я их найду.

Магни схватил ее за протянутую руку, и между ними разразился громкий спор, когда он оттащил ее в сторону, шипя на нее и уверяя, что она рехнулась. Ни один из них не сдавался, и когда Магни не смог отговорить ее словами, он пригрозил запереть ее в их комнате для ее же собственной безопасности.