Соблазнить за 13 дней

Бонус 1

Зоя

– Зоя, остановись! – кричит мне в след Полина, а я стремительно несусь в ночной клуб, бросая свой автомобиль прямо посреди дороги.

Я в бешенстве. Через неделю у нас свадьба, а какая-то курица выставляет в Инсте фотографии с моим женихом, не забыв приписать: «Мой зайчик сегодня балует свою заю».

Ну, кролик, Борзов, сейчас я тебе бубенцы поотрываю.

Вбегаю в излюбленную випку Никиты, и прямо сходу за волосы стаскиваю шалаву с его колен. Она возмущённо осыпает меня матами, валяясь в ногах. Гневно сверлю взглядом Борзова. Хочется иронично похохотать от комичности ситуации. Ни хрена себе, да они точно кролики, с презрением смотрю на спущенные штаны жениха и оголённое мужское «недостоинство». Он даже не предохраняется! Очуметь просто! Еще вчера я делала ему минет, а сегодня он натягивает на свой член, какую-то девку без защиты! Девица, кряхтя и шатаясь от выпитого алкоголя, поднимается с колен, и я прямо без трусов выталкиваю её из комнаты. За эти несколько секунд, что я трачу на его «заю», он успевает натянуть штаны.

– Зоинька, ты чего бушуешь? – как ни в чём не бывало, он с улыбкой на лице обращается ко мне.

Беру со столика бутылку дорогого вискаря. А я не плохо дротики метаю, и он об этом знает.

– Успокоилась, – властно приказывает он мне, что я охреневаю от этой интонации и неосознанно ставлю бутылку на место. – Это просто секс. Не надо раздувать из мухи слона. И обманутую жену из себя не корчи. Я пока что не женат.

– Не думаю, что штамп в паспорте тебя остановит, – с горечью произношу я.

– Какая умная у меня будущая жена, – ему хватает наглости смеяться мне в лицо. – Приятно понимать, что я не ошибся с выбором.

– Ты серьёзно думаешь, что я буду терпеть это блядство?

– Уверен.

– Ошибаешься. Я отменяю свадьбу.

– Давай без громких слов, – он подходит к столику, наливает себе бокал спиртного, залпом выпивает. – Ты же понимаешь, что в этой ситуации ты право голоса не имеешь.

– Я не выйду за тебя.

– Повтори, – он хищной походкой идёт на меня, а я словно его жертва замираю на месте, боясь пошевелиться.

– Я скажу «нет».

– Сука, – он хватает меня за волосы, больно сжимает их, мне кажется, что он сейчас снимет с меня скальп. Сжав зубы, я не издаю ни звука боли. – Рыжая бестия, прибежала сюда, как фурия и права качаешь, угрозами беспонтовыми сыпешь. Трах мне обломала. Неправильно ты себя ведёшь, любимая. Неправильно. Но не переживай, я научу тебя, как надо. Больше ты таких ошибок совершать не будешь.

Его рука отпускает мои волосы, а затем больно хватает за руку и тянет к двери.

– Куда ты меня тащишь? – я пытаюсь вырваться, но его хватка, словно у бульдога. Я даже ломаю каблук на ступеньке лестницы, по которой он чуть ли не волоком меня прёт.

– Узнаешь.

– Я не сяду с тобой в одну машину. Ты пьян, – с мольбой смотрю на глазеющую на нас толпу зевак. Неужели не найдётся ни одного здравомыслящего мужика? Охранники, где вы?

Ни один и с места не сдвинулся. Всё, на что способны эти отморозки, это снимать шоу на телефон.

Только Полинка рвётся ко мне, но один из дружков Борзова крепко держит её.

– Я не сяду в машину.

– Ты меня за*бала.

Лицо опаляет резкая боль, и сознание уплывает от меня… Последнее, что я слышу – это Полинкин крик.

Через 50 часов…

Пошли третьи сутки, как я в больнице. Но никто из моих родственников меня не спешит навестить. Мне больно и одиноко сейчас. Я смотрю на противоположную стену и с трудом сдерживаю слёзы.

Совершенно ожидаемо мы с Никитой попали в аварию. Я буквально вылетела в лобовое стекло, так как мой жених не озаботился тем, чтобы пристегнуть моё бессознательное тело ремнём безопасности. К счастью или нет, но я ничего себе не переломала. Руки, ноги целы. Только вот моё лицо изуродовано, стекло располосовало его от виска до губы. В зеркало вторые сутки не смотрюсь. Страшно.

Дверь бесцеремонно открывается и в палату входит мама.

– Мама! – радуюсь я, тяну к ней руки, мне так хочется обнять её.

Но она не спешит ко мне, держа дистанцию, присаживается на стул, что стоит рядом с кроватью.

– Как ты тут? – спрашивает она, инспектируя взглядом обстановку в палате. Да, наличие кулера и плазмы в палате для неё наверно важнее, чем я. Она избегает прямого взгляда.

– Жива. А папа не придёт?

– Его нет в городе.

Неужели свалил к любовнице? Какое сегодня число? Семнадцатое. С шестнадцатого по двадцать третье у него ежемесячный релакс со своей содержанкой. Даже моя почти смерть не отменила его планов. Неприятно это осознавать.

– А где Никита? – спрашиваю я, не рассчитывая больше на материнское тепло.

– Он в Майями.

– Где? – удивленно переспрашиваю я.

Мне послышалось? У меня точно глюки от лекарств.

– В Майями, ему нужно отвлечься, – спокойно повторяет мама. – Такой стресс мальчик пережил, разбил машину, а она тринадцать миллионов стоит.

Что она несёт! Какие тринадцать миллионов! Какая к черту машина! Я её дочь! Я сейчас на больничной койке!

– У него стресс из-за машины, а то, что он меня чуть не угробил – не считается. Тоже мне, жених.

– Дочь, Никита отменил свадьбу.

– Не поняла? – это я должна была разорвать наши отношения. Я!

– Ну ты посмотри на себя. Какая из тебя невеста? – её слова бьют по самому уязвимому сейчас, мне хочется согнуться пополам от боли. Не удивлюсь, что она мне сейчас ещё и зеркало протянет. – Какие фотографии-то будут? – добивает она меня. – Да и вообще…

– Пластика?

– Врачи сказали, что потребуется ни одна операция. Возможно, через месяцев восемь ты избавишься от этого безобразия на своём личике. Но я уверена, что такой, как прежде тебе уже не стать.

Это вообще моя мать? За что она со мной так жестока?

– Он не может тебя столько ждать, – она открывает свою сумочку и кладёт на тумбочку связку ключей. – Ты поживи пока в квартире. Твои вещи уже перевезли туда. Папа очень зол сейчас, не надо провоцировать его.

– На что? Не я была за рулём? – я пытаюсь до неё достучаться, доказать, что я жертва.

– Ты сама виновата. Никита сказал, что ты затеяла ссору, и он не справился с управлением, когда ты ударила его. О чем ты думала вообще?

– Не было такого! Это он ударил меня. Да я сознание потеряла ещё до того, как он усадил меня в машину.

– Ударил, значит, было за что! Никита уравновешенный мальчик.

– А я значит, истеричка!

– Видимо, да. Уймись. Я всё сказала, вот ключи от квартиры, – она кладёт рядом с ключами банковскую карту на моё имя. Это новая карта, не моя. – Это на первое время. Я буду приезжать к тебе иногда.

Не будешь…. По глазам вижу… Ты тоже от меня отказалась… И здесь сидишь только потому, что отец приказал. Конечно у идеальных родителей не может быть дочери урода. Они так просто от меня отказались. Ты, доченька, поживи пока отдельно, не отсвечивай изуродованной физиономией, а потом, когда снова станешь красавицей, милости просим в родительский дом.

Мама уходит, даже не обняв меня. Я плачу навзрыд. Да, у меня истерика! Встаю с кровати, подхожу к окну. Открываю его. Мне нужен свежий воздух, иначе я задохнусь от тошнотворного аромата маминых дорогущих духов. Они душат меня. Наклоняюсь вперёд, чтобы побольше воздуха вдохнуть в лёгкие.

– Ты что удумала, Змейка моя ядовитая?

Совершенно неожиданно моя спина резко врезается в мужскую грудь, а его руки обхватывают моё тело.

Демьян.

– Я ж сдохну без тебя, – шепчет он мне на ухо с такой теплотой и нежностью, что я снова начинаю плакать. Откуда он здесь?

– Дём, уходи, – шепчу я из последних сил.

Не хочу поворачиваться к нему лицом, пусть уйдёт и помнит меня красивой.

– Только если с тобой, – упрямо твердит он, крепче прижимая меня к себе.

Как он может такое мне говорить, после того, как я предала его? Я променяла его на Борзова. Я отказалась от него тогда. Прямо в глаза заявила, что он мне не нужен.

– Демьян, уходи.

– Я уже один раз ушёл, больше я такой ошибки не сделаю.

Ну, почему от такой упрямый? Что ж он сам напросился. Разворачиваюсь к нему.

– Посмотри на меня! Я урод!

– Где? – никак не отреагировав на мой шрам на лице, он смотрит на меня с таким обожанием, что мне не вериться. – Я не вижу.

– Демьян, не надо делать вид, что ты ослеп.

– Зой, я люблю тебя. Безумно люблю. И мне неважно, есть или нет шрам на твоём лице. Если тебе это принципиально, то мы сделаем столько операций, сколько понадобится, чтобы ты уверенно себя чувствовала. Ты, не я. – Он прижимает меня к себе, гладит по волосам. – Пойми, дурочка моя, ты могла погибнуть там. Понимаешь, я мог потерять тебя навсегда. Этот шрам ничто по сравнению с ценностью твоей жизни. Ничто.

– Ты не откажешься от меня?

– Никогда, – нежно целует в губы. – Я разговаривал с твоим врачом, он сказал, что я могу тебя забрать. Я приехал за тобой.

– Тогда забери меня отсюда побыстрее, – мне так тепло и уютно в его руках.

– Собери свои вещи.

– А у меня нет здесь вещей, всё, что на мне – больничное.

Демьян снимает с себя полувер и надевает на меня. Он на мне смотрится как платье, прикрывает попку. До машины дойду.

– На тумбочке твои вещи?

– Нет, это мама забыла. Оставь, врачи вернут ей.

Мне не нужны откупные от родителей, у меня есть своя карта, на которую ежемесячно и добросовестно Демьян переводит долю с нашего общего бизнеса. Мне хватит этих денег на первое время. А потом я что-нибудь обязательно придумаю. Теперь у меня есть мужчина, опора, стена, за которую я могу спрятаться. Вместе мы сможем всё!