Соборы пустоты

76

Настало время поведать тебе, читатель, о том, что я открыл благодаря тетрадям Виллара. И тогда ты наконец узнаешь истинную правду о моей так называемой славе.

Открыв заброшенный колодец при церкви Святого Юлиана Бедняка, я не сразу решился в него спуститься. Более благоразумным и осторожным, наверное, было бы попросить одного из подмастерьев пойти туда со мной. Но что-то говорило мне, что в этот путь я должен отправиться один.

После долгих колебаний я наконец решился спуститься в колодец. Догадываясь, что это будет нелегко, я тщательно подготовился к спуску, захватив с собой все необходимое, о чем впоследствии нисколько не пожалел.

Зная наверняка, что Пернелла будет всеми силами меня отговаривать, я утаил от нее свой замысел, и это ничуть не облегчило мою задачу. Мне потребовалась вся моя хитрость и скрытность, чтобы обо всем позаботиться и притом скрыть все приготовления от моей нежной супруги.

То был вечер 21 июня 1358 года, тогда выдалось самое жаркое лето из всех, какие мне довелось пережить на своем веку. Я ждал допоздна, дабы никого не встретить возле церквушки на темной улице Гарланд.

Признаюсь вам, то, что я вот так, без позволения, проник среди ночи в это святое место, повергло меня в трепет. Я старался успокоить себя мыслью, что пришел сюда не затем, чтобы что-то похитить, и, в сущности, не питаю никакого намерения, способного навлечь на меня гнев Божий. Но было ли двигавшее мною любопытство чувством более достойным? По крайней мере, оно оказалось достаточно сильным, чтобы придать мне невероятной отваги, и вскоре с бьющимся сердцем я очутился уже внутри церковной ограды.

Во дворе никого не было, но мерцающий свет догоравших свечей то и дело пугал меня, отбрасывая на высокие каменные стены колеблющиеся тени.

При помощи многих инструментов мне удалось поднять закрывавшую колодец решетку, а чтобы спуститься вниз, я крепко привязал веревку к одной из опор. Чтобы лучше видеть и прикинуть глубину колодца, я бросил на дно факел. Спуск оказался куда опаснее, чем я предполагал, но в конце концов я коснулся ногами дна, не поранившись. И тогда-то я и открыл нечто невероятное.

В глубине колодца при церкви Святого Юлиана Бедняка, вдали от глаз прихожан, прорытый в одной из стен, уходил в глубь земли темный узкий коридор. Ошеломленный, я только что обнаружил забытую дверь, о которой говорит Виллар. Тайный проход!

Потрясенный этим удивительным открытием, я не сразу решился ступить в подземелье. Есть что-то устрашающее в том, чтобы спускаться в чрево земли, да и предостережение Виллара все еще звучало у меня в голове: «Есть двери, которые лучше никогда не открывать». Но для меня это была возможность познать невидимое, проникнуть в непостижимое. Мне, парижскому общественному писарю, обреченному на забвение, наконец представился случай заглянуть за завесу, постичь неведомое, объять необычайное. Как я мог отступить?

Собравшись с духом, я зажег новый факел и, согнувшись, пустился в путь. Склонив голову, я осторожно проскользнул в проход, выставив факел перед собой, как оружие. Пламя слабо освещало дорогу, но, во всяком случае, достаточно, чтобы я видел, куда ставлю ногу. Я пробирался между грубыми стенами из неотесанного камня, стараясь не оскользнуться на земляном полу, усеянном лужами.

Продвигался я медленно, напрягая зрение и слух. Дорога становилась все круче, а проход — все уже. Не знаю, был ли тому причиной спертый воздух или охвативший меня страх, но мне с трудом удавалось дышать ровно. Да и температура постоянно снижалась.

Спустя какое-то время я осознал, что утратил представление о расстоянии и времени. Как давно я погружаюсь в чрево Парижа? От колючего холода у меня онемели пальцы и затылок. Голова начинала кружиться. А этот коридор вел все ниже и ниже.

Вдруг пламя факела заколебалось. Я тут же остановился, вынул из мешка еще один факел — еловое древко, обернутое фитилями из воска, и зажег его дрожащими пальцами. Подземелье вокруг меня осветилось. И я продолжил путь, решив двигаться, чтобы бороться с холодом.

Не знаю, как долго еще я шел по этой бесконечной галерее. Дышать становилось все труднее, и постепенно я почувствовал, как меня охватывает тревога. Мужество уже изменяло мне. Не раз я был готов повернуть обратно, но жажда познания все пересилила. Тайна, которую сто лет тому назад сокрыл в своих тетрадях Виллар из Онкура, наверняка стоила того, чтобы превзойти самого себя. Этот долгий путь в недрах земли представлял собой испытание, ритуальный переход. Я должен был преодолеть стихии и самого себя. И я упрямо боролся со страхом. С пустотой.

Вскоре воздух начал теплеть. Понемногу он становился терпимым, приятным, потом сделался жарким и наконец — тяжелым, едва выносимым. Но я продолжал двигаться вперед. Как знать, где я тогда находился? На какой глубине? Был ли я все еще в пределах Парижа? Я не мог бы этого сказать. Но вдруг в нескольких шагах от себя я увидел, как туннель расширяется. Там было нечто вроде пещеры. Оттуда, где я стоял, ее нельзя было разглядеть как следует, но я смутно угадывал очертания просторного зала, где, казалось, горел слабый странный огонек.

Сердце забилось сильнее. Я не сомневался: тайна Виллара там, передо мной. Я ускорил шаг, чтобы поскорее достичь конца туннеля. То, что я тогда увидел, превосходило человеческое разумение.

77

Вилли Вламинк сидел напротив заместителя генсека в кабинете на втором этаже здания Юста Липсия. Лицо их собеседника появилось на экране видеосвязи.

— Его имени нет ни в одном списке авиапассажиров, господин заместитель генерального секретаря.

Представитель европейских властей тяжело вздохнул:

— Наверняка он летит под чужим именем.

— С сегодняшнего утра мы следили за высадкой всех пассажиров международных рейсов. Ни следа Маккензи. Он не прилетал ни самолетами «Эр Франс», ни самолетами «Эйр Чайна», ни «Аэрофлотом». Его нет нигде. День почти закончился, и скоро здесь никого не будет.

Во взгляде их собеседника читался сдерживаемый гнев. Он пролетел шестнадцать с половиной часов, и все понапрасну! За его спиной угадывался пустынный вестибюль Международного аэропорта имени Чингисхана в Улан-Баторе.

Вламинк сдержал улыбку. С самого начала он не скрывал своего неодобрения в отношении сотрудничества с Мари Линч. Средства, к которым прибегли, чтобы ею манипулировать, представлялись ему неуместными, недостойными их положения, и, сказать по правде, он почти надеялся, что полученная от нее информация окажется неверной.

— Думаете, он вас опередил? — неуверенно предположил заместитель генсека.

На другом конце света молодой агент вместо ответа пожал плечами.

— Прежде всего я думаю, что он нас обскакал, — вставил Вламинк.

Заместитель генсека бросил на него бешеный взгляд и отключил связь с Улан-Батором.

— Вы бы лучше выяснили, где на самом деле находится Маккензи, чем глупо улыбаться!

Бельгийский агент кивнул, даже не потрудившись стереть с лица ироническую улыбку. Этот Маккензи нравился ему все больше и больше.

78

Ари, Кшиштоф и Ирис торопливо покинули самолет по крытому трапу и вошли в здание аэровокзала. Они захватили с собой только ручную кладь, и стоять в ожидании перед ленточным конвейером им не пришлось. На таможне их настоящие-поддельные паспорта, полученные в ЦУВБ, не вызвали ни малейших подозрений.

Во время полета они почти не разговаривали. Все трое испытывали некоторую неловкость. Ирис винила себя в том, что не рассказала друзьям ни о похищении брата, ни о шантаже. А мужчины не могли простить себе, что подозревали ее в предательстве.

Но главной причиной молчания была не отпускавшая их тревога о брате Ирис. Ален Мишот был неуравновешенным, сложным и не всегда приятным молодым человеком, но других родственников у Ирис не осталось. К тому же в глубине души он был не испорченным, а скорее слабым парнем, которого сильно травмировала преждевременная смерть родителей. Его выходки лишь прикрывали его глубокую уязвимость. Ари не раз случалось с ним общаться, и он привязался к этому вечному подростку, понимая хотя бы отчасти истоки его слабости.

Высадившись в Эквадоре после семнадцатичасового полета, все трое надеялись, что им удастся отыскать молодого человека. И что это случится не слишком поздно.

Едва выйдя из аэропорта Марискаль-Сукре в Кито, они были приятно удивлены мягкостью климата. Несмотря на жаркое солнце, на этом плоскогорье, расположенном на высоте 2850 метров над уровнем моря, воздух оставался свежим.

Еще во время полета они успели насладиться видом бесконечной горной цепи Анд и ее заснеженными вершинами. Теперь они любовались ею с земли.

Вытянутый в длину город Кито зажат между четырьмя внушительными вулканами. За аэропортом, примыкающим к столице, виден великолепный и устрашающий действующий вулкан Пичинча.

— Подумать только, что как раз сейчас агенты ССЦ разыскивают нас в Монголии, — заметил Ари, с удовлетворением созерцая пейзаж.

— Как ты узнал насчет Мари Линч?

— Проверил ее звонки. За последние два дня она много раз разговаривала с Бельгией.

Он предпочел не уточнять, что заглянул в мобильный Мари, когда она принимала душ…

— Идиотка! — покачал головой Кшиштоф.

— Наверняка у нее не было выбора, — возразил Ари. — Думаю, типы из ССЦ на нее давили.

— И не забывайте, что у нее пропал отец, — добавила Ирис. — По себе знаю, как легко потерять голову, когда похищают близкого человека…

Маккензи бросил на нее взгляд. Хмурая, осунувшаяся, она с трудом сдерживала терзавшие ее тревогу и гнев.

И тут зазвонил телефон Ари. Он не узнал номер, но все же решил ответить.

— Маккензи?

— Да.

— Говорит Уссен из НИНЭП.[68]

— Вы его идентифицировали?

— Да, у нас есть одно совпадение.

— Слушаю.

— Переданный мне образец крови, взятый с диванной подушки, принадлежит Бену Борджиа, человеку с богатым преступным прошлым.

— А именно?

— Помимо прочего, двенадцать лет заключения за предумышленное убийство… Он вышел из тюрьмы в прошлом году, так что все сходится.

— Вы не пришлете его фотографию мне на мобильный?

— Да, постараюсь прислать до вечера.

— Спасибо. Я у вас в долгу.

Ари отсоединился и сообщил новость друзьям:

— У нас есть имя… Борджиа. Правда, это мало что дает.

— Ну и куда мы теперь? — спросил поляк.

— Нам надо найти центр «Summa Perfectionis», — откликнулась Ирис.

— А ты не знаешь точно, где он находится?

— Нет, точно не скажу. Знаю только, что это где-то на территории, приобретенной МФП в джунглях провинции Морона-Сантьяго.

— Ага… И как же нам его найти? Наверное, эта территория представляет собой огромный заповедник. Все равно что искать иголку в стоге сена, как по-твоему?

— Центр создан недавно. Он открылся в прошлом году. Где-то должны были остаться следы строительства. К примеру, в кадастровых книгах или реестрах регистрации разрешений на строительство. Думаю, расследование мы начнем в Макасе. Это столица провинции Морона-Сантьяго. Наверняка там что-нибудь осталось.

— Ну а уж если ничего не найдем, на худой конец обратимся в строительные управления, — предложил Маккензи. — Не стоит забывать, что центр, по всей вероятности, как-то связан с теорией о полой Земле.

— Ну и что?

— А то, что, по легенде, в этих краях, в пещерах Лос-Тайос, как раз и существует один такой вход в недра Земли. Надо проверить и этот след.

— Выходит, впереди у нас куча дел, — вздохнул Залевски. — Как нам туда добраться?

— До Макаса можно доехать на автобусе.

— На автобусе? А дорога долгая?

— Четырнадцать часов.

Поляк вытаращил глаза:

— О’кей. Возьмем напрокат машину.

79

Увидев мужчину, вышедшего из внедорожника, Каролина едва не приняла его за индейца хиваро. Но одет он был как современный горожанин: джинсы, клетчатая рубашка, кроссовки.

Придерживая правой рукой дверцу машины, словно готовый немедленно уехать, мужчина смотрел на нее недоверчиво и оглядывался по сторонам. Похоже, он опасался, что за деревьями прячется кто-то еще.

Запыхавшейся Каролине никак не удавалось выдавить из себя хоть слово. На первый взгляд незнакомец ничуть не походил на охранника из их Центра. Скорее всего это кто-то из местных жителей. Вряд ли он вооружен. Но она не представляла себе, с чего начать, как ему объяснить… Ей пришло в голову, что она наверняка ужасно выглядит. Грязная, изможденная, с оцарапанным лицом, в рваной одежде.

Какое-то время они молча разглядывали друг друга. Наконец мужчина решился заговорить. Выражался он по-испански. К счастью, Каролина не совсем забыла этот язык.

— Как вы здесь оказались?

Молодая женщина сглотнула.

— Мы заблудились, — в конце концов выговорила она с заметным акцентом. — Мой муж ранен.

Мужчина еще несколько секунд смотрел на нее, потом заглянул в машину и пробормотал что-то, чего Каролина не расслышала. Тут же открылась вторая дверца, и из машины выбралась женщина. Вероятно, его жена. Она приветливо улыбнулась Каролине и знаком попросила ее подождать. Вынув из-под сиденья дорожную сумку, она подошла поближе и протянула Каролине флягу с водой.

Та поблагодарила ее кивком, отпила несколько глотков и вернула флягу.

Тогда мужчина заглушил мотор и тяжелым шагом подошел к ним.

— Где ваш муж?

Каролина указала на юг.

Мужчина кивнул и схватил длинное мачете, прикрепленное позади кузова.

— Идем за ним, — сказал он.

Он двинулся первым, и они гуськом углубились в густую чащу амазонских джунглей.

80

Не все дороги находились в безупречном состоянии. Высоко в горах они были покрыты колдобинами и без конца петляли по заросшим деревьями склонам гор. Даже по самым узким из них в невероятном количестве мчались грузовики, по большей части в самом плачевном виде, причем водители весьма по-своему трактовали дорожные правила. Зачастую машины были переполнены, а порой в кузове с настежь открытой дверью теснились веселые ребятишки. По временам гонку возглавляли возбужденные водители автобусов: они гнали эти груды металлолома между крутыми обрывами без всяких опасений.

До столицы провинции Морона-Сантьяго они добирались чуть больше десяти часов. Спали по очереди, сменяя друг друга за рулем. Кто знает, что ждет их в ближайшие часы, а может, и в ближайшие дни? Уж лучше выспаться заранее.

Места, по которым они проезжали, оставив позади Кито, поразили их красотой и разнообразием. Все трое были потрясены непривычными пейзажами. В небе, блиставшем незапятнанной синевой, парил величественный кондор, грациозно бросая вызов гигантским вершинам Анд. Густая ярко-зеленая растительность представляла собой неожиданный контраст с белизной вечных снегов. Они проезжали по индейским поселениям с множеством красочных рыночков. Местные жители носили пестрые одежды: красные пончо и белые шляпы с разноцветными перьями. Здесь на вертелах жарили морских свинок, там в огромных корзинах несли продукты. По крутой и извилистой горной дороге в Пуйо им попалась не затронутая современной цивилизацией деревушка, по которой проходила религиозная процессия. Распятие с залитым кровью Христом возносилось над впавшими в экстаз верующими и обильно позолоченными украшениями.

Продвигаясь на восток, они постепенно открывали фантастическую Амазонию, покрытую непроходимыми, едва ли не удушающими лесами. Температура вдруг резко пошла вверх. После многих часов пути среди горных вершин они пересекли реку Пастасу и наконец достигли обширной восточной равнины, где брали начало джунгли, простиравшиеся до Колумбии и Перу.

— Правда потрясающе? — спросил Ари у сидевшей рядом Ирис.

Они говорили шепотом, чтобы не разбудить Кшиштофа, спавшего на заднем сиденье.

— Да.

На самом деле она была не в том состоянии, чтобы любоваться пейзажем. Чем ближе они подъезжали к месту назначения, тем сильнее терзал ее страх, что брата уже нет в живых. Отправляясь сюда, она знала, что подвергает себя огромному риску. Если Доктор поймет, что она его подставила, ее шансы увидеть Алена живым практически сведутся к нулю. Но они были бы и того меньше, если бы она бездействовала. Ирис отлично знала, как обычно разрешаются подобные ситуации. И по правде говоря, выбора у нее не было.

Ари покосился на подругу и заметил тревогу на ее лице. Зная, что словами ее не успокоить, он просто положил ладонь на ее руку и улыбнулся в знак поддержки.

Когда, выбившись из сил, они наконец добрались до Макаса, было слишком поздно, чтобы заниматься расследованием, и они заночевали в гостинице.

81

Сидя у изголовья мужа, Каролина, едва касаясь, гладила его по лбу. От потрясения и растерянности по ее щекам струились слезы. Лишь чудом она продержалась до этой минуты, и ничего удивительного, что ее нервы наконец сдали. Вполне понятный ужас от пережитого в один миг вытеснил инстинкт самосохранения.

Она вытерла лицо и заставила себя улыбнуться, когда ее муж открыл глаза.

— Все хорошо, Эрик. Теперь все хорошо.

Супруги, подобравшие их в джунглях, довезли их до городка Сукуа, вотчины шуаров. В этих краях мало врачей, потому что здешние жители обычно вверяют заботу о своем здоровье шаманам. Шуары рассматривают болезнь как нарушение связей между человеком и природой, а восстановить это равновесие может только шаман, как правило при помощи растений. Догадываясь, что Каролина и Эрик больше доверяют современной медицине, индейцы отвезли их к врачу Федерации шуарских общин — организации, созданной в шестидесятых годах группой прогрессивных миссионеров-салезианцев для защиты прав туземцев.

— Вам очень повезло, что Тайжин с женой подобрали вас, — сказал врач, закрывая большой черный чемодан, стоявший рядом с кроватью. — Просто невероятно повезло. Той дорогой почти не пользуются. Думаю, по ней проезжают две-три машины в год, не больше. К счастью для вас, они ехали на инициацию увишина[69] в одну деревушку в нескольких километрах от того места, где были вы. Как вы-то забрели в джунгли?

Каролина взглянула на мужа. Стоит ли ей называть настоящую причину, по которой они оказались в таком месте? Об этом они еще не говорили. Эрик, прочитавший по глазам жены, о чем она хочет его спросить, опустил веки и незаметно покачал головой.

— Мы заблудились…

— Но как вы очутились в этих краях? — слегка укоризненно спросил врач.

Смущенная Каролина сглотнула. Дав понять, что ей трудно объясняться по-испански, она пожала плечами и ограничилась коротким ответом:

— Путешествие.

Не похоже, чтобы врач ей поверил, но он не стал настаивать. Вот уже несколько лет европейцы, привлеченные рассказами о галлюциногенных растениях, якобы известных амазонским индейцам, регулярно терялись в джунглях.

— Я ввел вашему мужу антибиотики. Сейчас он вне опасности, но нуждается в лечении, которое я не могу обеспечить ему здесь. Завтра его можно будет перевезти в больницу Макаса, но это не меньше часа езды отсюда. А пока ему лучше отдохнуть.

Каролина кивнула и благодарно улыбнулась врачу. Она бы предпочла рассказать ему правду, чтобы он знал, насколько они рады, что добрались сюда живыми. Но это было бы слишком сложно.

— Я зайду через часок посмотреть, как его дела.

— Большое спасибо.

Он вышел из темной комнатушки.

— Я не знала, как ему отвечать, — прошептала Каролина, склонившись к мужу.

Эрик с трудом приподнял руку и с ласковой улыбкой осторожно коснулся ладонью ее щеки.

— Ты все правильно сделала, любимая.

— Ты уверен?

— Да. Ни к чему говорить ему всю правду. Хотя рано или поздно нам придется обратиться к властям.

— К властям? Каким властям? Здешним? Да они ничего не поймут. К тому же я даже не знаю, к кому можно обратиться!

— Нет-нет! К французским.

— К французским? Но каким именно? В полицию? Да там решат, что мы рехнулись. Что, по-твоему, мы им скажем? Что в Центре нас удерживали против воли? Это даже не совсем правда. Ведь мы приехали сюда добровольно…

— А Чарльз Линч? Ведь он погиб! Это не пустяки! — воскликнул Эрик.

Тут он зашелся кашлем. Каролина прижала руку мужа к губам и нежно ее поцеловала.

— Может, нам позвонить его дочери? Она-то нам поверит. Наверняка она в курсе.

Эрик кивнул:

— Я сохранил фотографию, ту, что была у Чарльза в руке. Поищи в моей одежде. Там на обороте есть ее телефон.

Каролина встала и порылась в карманах рваных джинсов мужа. Она нашла черно-белую фотографию актрисы и прочитала наклейку на обороте. Мари Линч. У нее перехватило горло. Она даже не знакома с этой девушкой, а ведь придется сообщить ей о смерти отца. Задача не из легких. Но она не вправе забывать о других. О тех, кто все еще томится в Центре. Она сложила фотографию и сунула ее в карман.

— Пойду поищу телефон.

Она поднялась и вышла из темной каморки.

82

— Я получил результаты анализов, которые вы просили провести, — сообщил сотрудник криминалистической полиции на другом конце провода.

Вилли Вламинк оказался предоставлен самому себе. Два его основных сотрудника сейчас где-то в Монголии. Что касается заместителя генерального секретаря, он отправился с визитом в Восточную Европу и вернется не раньше чем через три дня.

События вдруг ускорились и вышли из-под контроля. С одной стороны, Маккензи, очевидно, напал на серьезный след, и вопреки тому, что ему удалось внушить ССЦ, этот след вовсе не вел в Монголию. С другой стороны, многое указывало на то, что об этом деле пронюхали секретные службы: ЦРУ, китайские спецслужбы, СВР.[70] Рано или поздно ССЦ утратит свое преимущество, а для Европы это обернется катастрофой. Наконец, похоже, в ЦУВБ есть утечка и кто-то сообщил французскому министру внутренних дел о том, чем занимается Маккензи.

Последняя новость особенно его обеспокоила. После того как французы спешно прикрыли дело о тетрадях Виллара из Онкура, у ССЦ появились серьезные основания для сомнений в надежности их министра внутренних дел. Вламинку оставалось лишь надеяться, что он не помешает им осуществить задуманное.

Но пока важнее всего установить, где находится Вэлдон, и отыскать его прежде, чем это сделает Маккензи.

— Слушаю вас, — сказал бельгийский агент, зажав телефон плечом.

— Яд, который использовал убийца, действительно представляет собой нейротоксин, проникший в организм жертв через кожу. Путем простого прикосновения. Я предполагаю, что убийца наносит яд на перчатки и затем дотрагивается до кожи своих жертв.

Вламинк подошел к столу, чтобы делать пометки.

— Какой именно яд?

— Батрахотоксин.

— Ну и что это такое?

— Смертельный яд, в двести пятьдесят раз сильнее кураре, который собирают с кожи некоторых видов лягушек. В данном случае был применен нейротоксин лягушки кокои, phyllobates terribilis,[71] если вам угодно. Эта малявка размером чуть больше трех сантиметров выделяет яд, которого хватит, чтобы убить десять тысяч мышей или десятка два человек. Достаточно просто прикоснуться к ней.

— А где эти лягушки обитают?

— Большая часть phyllobates живет в Южной Америке. Там их называют «лягушки для стрел», потому что охотники собирают их яд, чтобы смазывать стрелы. Они добывают яд по капле, держа лягушек над огнем, затем обмакивают в эту жидкость наконечники стрел. Имейте в виду, что убийца, по всей видимости, получает яд именно там.

— Почему?

— Лягушка не вырабатывает яд сама по себе. Я хочу сказать, нельзя, например, добывать яд, разводя phyllobates terribilis во Франции. Батрахотоксин содержится в насекомых, которыми лягушки-листолазы питаются в джунглях. Если поместить их в искусственную среду, они не будут выделять это вещество.

— Понятно.

— Данная разновидность лягушек обитает на западе Амазонии. Главным образом в Колумбии и Эквадоре. Не знаю, насколько это существенно…

83

— Все было бы куда проще, будь мы на задании, — вздохнул Кшиштоф, когда они выходили из большого здания.

Было позднее утро, и на улицах эквадорского города стояла удушающая жара. Солнце сверкало в голубом небе, омраченном лишь далеким дымом вулкана Сангай. Макас — тихий населенный пункт средних размеров, куда менее развитый, чем Кито, и еще не затронутый туризмом. Просторные прямые проспекты и низкие дома напоминали городок в США, разве что более красочный. Яркие, пестрые традиционные костюмы оживляли улицы.

Никто так и не смог объяснить им, как раздобыть полный список разрешений на строительство, выданных за последние годы правительством Морона-Сантьяго. Очевидно, централизованной базы данных здесь не существовало, а служащий мэрии Макаса принял их за умалишенных. Чтобы не привлекать внимания, они не стали настаивать.

— Это будет труднее, чем я думала, — вздохнула Ирис.

С озабоченным видом они направились к припаркованной неподалеку машине. От места, которое они ищут, их теперь отделяло не больше нескольких километров, но они опасались, что потеряют след и застрянут здесь. Так близко от цели и наверняка близко от брата Ирис.

В кармане у Ари завибрировал мобильный. Он взглянул на дисплей. Звонили из Франции. Здесь имя абонента не высвечивалось, но он без труда узнал номер Мари Линч. Он решил не отвечать и сунул телефон обратно в карман. Вообще-то не так уж он на нее и злился, но решил помучить ее еще пару дней.

— И что нам теперь делать? — спросил Кшиштоф. — Уверен, мы придумаем что-нибудь еще, кроме кадастровых книг и разрешений на застройку.

— Где-то здесь есть офис МФП, — предположил Маккензи. — Они скупили в эквадорских джунглях столько земли, что без филиала в этих краях им не обойтись.

— Да, здесь, в Макасе, есть их офис. Вот только как мы туда заявимся?

— А почему бы и нет? Можно ведь и сблефовать, — предложил поляк. — Спросим как ни в чем не бывало, где здесь центр «Summa Perfectionis»…

— Ну ты и конспиратор, — улыбнулся Ари. — Вполне возможно, что у всех служащих НФП есть наши фотографии с пометкой «Разыскиваются».

— Ну так завалимся к ним ночью! Хоть какое-то развлечение. А то я уже подыхаю со скуки!

Ари обернулся к Ирис:

— Почему бы и не рискнуть? Если во второй половине дня мы так ничего и не разузнаем на строительных предприятиях, ночью можем попытаться. Тряхнем стариной.

Они сели в машину, и в тот же миг телефон Ари снова завибрировал. Со вздохом он взглянул на дисплей. Ему пришло сообщение.

Маккензи вытаращил глаза:

— Проклятье!

Обеспокоенные друзья спросили:

— Что случилось?

Он ответил не сразу, обдумывая полученное сообщение. Что, если это ловушка? Ну нет, Мари на такое не способна. Бедняжка наверняка не лжет. И в таком случае это ужасная новость. Он не мог себе простить, что не ответил на первый звонок.

— Чарльз Линч умер, — произнес он наконец. — Очевидно, его дочери удалось что-то узнать.

Глубоко вдохнув, он набрал номер Мари. Молодая женщина ответила сразу. Как она ни старалась подавить рыдания, Ари понял, что она плачет.

— Мне… мне очень жаль, Мари.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Как ты узнала?

— От одной… супружеской пары. Они позвонили. Жена… Каролина, так ее зовут. Они были с отцом в том Центре. Ну ты знаешь, в Центре «Summa Perfectionis»…

Потрясенная смертью отца, она говорила быстро и сбивчиво, глотая слова. Ари не решился ее перебить.

— Они сбежали. Я не все поняла. Кажется, они ранены. Но им удалось выбраться из Центра, где был отец. Похоже, их не выпускали. А папа погиб во время побега. Сейчас они в деревушке в Эквадоре, но папа умер… Ты где, Ари? Я знаю, что не в Монголии. Знаю, что тебе известно про ССЦ. Мне так жаль… Они звонили мне. Оскорбляли меня, подонки. Где ты?

Аналитик прочистил горло. Теперь лгать уже ни к чему.

— Я в Эквадоре, Мари.

— Но… Как это? Ты знал, что папа там?

— Узнал прямо перед отъездом.

Мари захлебывалась слезами.

— Не могу себе простить, что связалась с ССЦ, — повторила она. — Извини, что я тебя предала! Понимаешь, они меня шантажировали. Поэтому я и звоню. Хочу сообщить это тебе. А не им. Чтобы ты меня простил…

— Ты правильно поступила, Мари, спасибо. Скажи, а те люди, что звонили тебе из Эквадора, оставили телефон для связи?

Мари попыталась перевести дыхание. Не сразу она ответила:

— Да.

84

— Мы ожидали вас здесь раньше, Борджиа. Двое из наших гостей покинули комплекс. Я рассчитывал, что вы ими займетесь. А теперь уже слишком поздно.

Борджиа, сменивший черный костюм на белый, полегче, стоял перед письменным столом Доктора, опираясь руками в перчатках на набалдашник своей старой трости.

— Обстоятельства задержали меня в Париже.

— Обстоятельства? Вы хотите сказать, провалы! Вы так и не раздобыли документы, а дочь Линча все еще жива.

— Такое случается, когда задание не спланировано заранее, Вэлдон. Вам известно, что я терпеть не могу работать в спешке. Я вас предупреждал. Именно так и совершаются ошибки.

Доктор вздохнул. Борджиа по-своему прав. Спешка возникла, когда Маккензи приспичило снова влезть в это дело. Чертов легавый вечно путается у них под ногами. Рано или поздно он за это поплатится.

Вэлдон задумчиво потер щеки. В сущности, обе эти неудачи не так уж и страшны. Сейчас дочь Линча уже не представляет серьезной опасности. Что до документов, найденных Маккензи в том колодце, Вэлдон даже не уверен, содержатся ли в них нужные ему сведения. Возможно, им двигало излишнее любопытство.

А пока есть более срочные дела.

— Мне только что звонили из Кито. Ари Маккензи где-то в Эквадоре, с ним Ирис Мишот и Кшиштоф Залевски. Они снова напали на наш след.

— Очень неприятная новость, — откликнулся убийца без малейших признаков волнения.

— Я вас за язык не тянул, Борджиа. Я бы назвал это катастрофой. Мишот нас предала, другого объяснения я не вижу.

— Желаете, чтобы я устранил их прежде, чем они сюда доберутся?

— Нет. Слишком поздно. Бесполезно терять время на их поиски, пусть явятся сюда сами, а мы пока подготовим им достойный прием.

Улыбаясь, Борджиа кивнул. Он обожал устраивать подобные… приемы.

— Не забывайте, что у нас есть козырь: брат Ирис Мишот. Наконец-то он будет нам полезен.

85

Ари и его товарищи не теряли ни секунды. Едва аналитик отсоединился, как они уже снова петляли по эквадорским тропам, рискуя сломать себе шею.

В деревушку Сукуа они прибыли вскоре после обеда. Каролина Левин объяснила им, что ухаживает за раненым мужем в доме, принадлежащем Федерации шуарских общин. Они нашли его без труда.

Войдя в дом, они застали молодую женщину в состоянии нервного и физического истощения. Она выглядела изможденной, словно чудом уцелела в стихийном бедствии, в глазах ее читалась тревога.

— Здравствуйте, мадам. Как чувствует себя ваш муж? — спросил Ари.

— Он отдыхает в соседней комнате.

Она пожала руки всем троим и смущенно стиснула ладони.

— Не хочу показаться невежливой, но не могли бы вы показать мне свои удостоверения?

— Ну конечно, — ответил Ари, роясь в бумажнике, — это в порядке вещей.

Он протянул ей свое полицейское удостоверение. Остальные сделали то же самое. Молодая женщина вздохнула, у нее заблестели глаза. Только теперь она начинала осознавать, что все их невзгоды остались позади. Она и не надеялась, что так скоро встретится с представителями властей.

Она предложила им сесть и сама устроилась в деревянном кресле напротив.

— Вам позвонила дочь Чарльза?

Ари кивнул.

— Он так любил дочь! Знаете, он только о ней и говорил. Как-то он признался, что согласился работать на Вэлдона лишь затем, чтобы помочь Мари. У нее серьезные проблемы со здоровьем.

— Когда все это останется позади, ей обязательно окажут помощь, — сочувственно заметила Ирис.

— Так вы расскажете нам, что произошло? — спросил Ари, пытаясь ее приободрить. — Вы действительно сбежали из Центра?

— Да. Вэлдон внушает людям, что их никто не удерживает. Но на деле все наоборот. Мы не имели права выходить оттуда. Чарльз не выдержал первым. Наверняка из-за дочери. Он сбежал за несколько дней до нас, и…

Она на мгновение зажмурилась, стараясь сдержать слезы.

— Мы нашли его мертвым всего в нескольких сотнях метров от выхода. Его, конечно, убили охранники. Только не знаю как. Ран мы не заметили.

— Вы можете сказать, по каким причинам вы с мужем оказались в Центре?

Каролина Левин взглянула на Маккензи. Казалось, в этом вопросе ей послышался скрытый упрек.

— Вэлдон предложил мужу работу. Прекрасно оплачиваемую. Но за это мы не имели права никому о ней рассказывать. Мы нуждались в деньгах, да и в самой работе не было ничего подозрительного…

— В чем она заключалась?

— Точно не скажу… Он… он занимался какими-то геологическими исследованиями. Позже вы сможете расспросить его сами, хотя он-то ничего такого не знал. Вэлдон постарался, чтобы каждый отдел работал изолированно. Все занимались какой-то конкретной темой, но никто не представлял себе общей картины.

— А вы не знаете, в чем состояли эти исследования?

— Нет. Надо будет спросить у мужа…

— Не беспокойтесь, — откликнулась Ирис, укоризненно покосившись на Маккензи. — Это не так срочно. Поговорим об этом, когда ваш муж отдохнет. А пока самое важное для нас — установить, где расположен Центр. Вы знаете, где он находится?

Ари заметил тревогу в глазах Каролины. Одно только упоминание об этом месте наводило на нее ужас.

— Не очень точно. Когда нас привезли, нам не дали его осмотреть. Комплекс скрыт в джунглях. Сбежав оттуда, мы шли два дня, пока не заблудились окончательно. Мой муж поранился, потом нас подобрали местные жители. Надо… надо будет спросить у них, может, они вам помогут. Но…

Она колебалась.

— Что — но? — переспросил Ари.

— Думаю, его не так сложно найти…

— Почему?

— Ну, комплекс находится под землей, а над ним собор…

— Собор?

— Да. Развалины большого готического собора.

— В джунглях?

Она пожала плечами:

— Знаю, в это трудно поверить. Но так оно и есть.

Ари подумал, что, если в лесах Амазонии действительно есть готический собор, отыскать его будет нетрудно. Он повернулся к Ирис, и та тут же поняла, что ей придется порыться в интернете. Она кивнула, давая ему понять, что берет это на себя.

— Вы можете описать мне Центр? — спросил Ари.

На этот раз глаза молодой женщины радостно блеснули:

— Даже лучше! У нас есть точный план всего комплекса. Нам оставил его Чарльз, и благодаря этому плану нам удалось сбежать. Держите.

Ари взял у нее документ и попытался разобраться в устройстве подземного комплекса. Он лежал на одном уровне и состоял из двух обширных перекрещенных блоков, так что в результате получался крест. Ари предположил, что это связано с архитектурой собора. Судя по плану, выходов было два: первый, узкий, вел в коридор, который, вероятно, выходил к собору, а второй был больше похож на ангар или гараж. Возможно, оттуда шла тропа, по которой до Центра можно было добраться на машине.

Он показал план Каролине Левин:

— С какой стороны вышли вы?

— С этой, — ответила она, указывая на узкий выход. — Так надежнее. С другой стороны всегда есть охранники. Думаю, там и припаркован фургон, на котором нас привезли.

— Ясно. Выходит, туда ведет какая-то дорога?

— Наверняка, ведь по ней-то мы и приехали. Но бежали мы из другого конца комплекса, так что точно я вам не скажу: сами мы ее не видели.

— А в комплексе много народу?

— Точно не знаю. Я бы сказала, максимум человек сорок, включая ученых и персонал. И еще охранники.

— Они вооружены?

— Да.

— А Вэлдон там?

— Был там, когда мы бежали.

Ари повернулся к Ирис. Он не сомневался, что ей не терпится выяснить, там ли ее брат. Она взглядом дала ему понять, что будет лучше, если он сам задаст этот вопрос.

— Вы не знаете, не привозили ли в Центр в последние дни молодого человека лет двадцати пяти?

— Насколько мне известно, нет.

Маккензи заметил, как разочарована Ирис.

— Ладно, не буду больше надоедать вам расспросами, мадам Левин. Вы нам уже очень помогли…

— А как вы оказались в этих краях? — с любопытством поинтересовалась молодая женщина.

— Мы шли по следу Вэлдона.

— Выходит, его разыскивает французская полиция?

Полицейские смущенно переглянулись.

— Не совсем так, — наконец признался Ари.

— В каком смысле?

— Мы работаем на разведку. Расследования как такового не ведется…

— Ну… В таком случае, что это значит для нас? За нами никто не приедет?

Ари вздохнул. Об этом он пока не думал. Они находятся здесь неофициально, а чтобы помочь семье Левин, надо обратиться к французским властям… Рано или поздно придется это сделать. Но он хотел выиграть время.

— Врач сказал, что отвезет вас завтра в больницу Макаса, чтобы ваш муж получил необходимую медицинскую помощь. Это сейчас самое срочное. Мы со своей стороны добьемся, чтобы о вас позаботилось ближайшее французское консульство. В Макасе мы сняли номер в гостинице, вы могли бы там устроиться, пока мы с вами не свяжемся. Это вам подойдет?

— Да, спасибо. Вы освободите остальных? И отправите в тюрьму этого мерзавца?

— Мы сделаем все от нас зависящее, обещаю.

Тут из соседней комнаты послышался мужской голос:

— Каролина! Пригласи их сюда!

Женщина встала, открыла дверь и заглянула внутрь:

— Ты уверен?

— Да.

Знаком она пригласила в комнату Маккензи и его коллег. Они нерешительно приблизились к кровати, на которой лежал Эрик Левин. На его ногу были наложены две большие шины.

Выглядел он ужасно: весь исцарапан и, похоже, очень ослаб.

— Вам нужен покой, месье Левин, — прошептала Ирис.

— Комплекс защищен сложной системой безопасности, — объяснил инженер, с трудом поворачивая к ним изможденное лицо.

Ари взял табуретку и присел рядом с ним.

— Камеры наблюдения?

— Да, повсюду, даже в квартирах.

Он едва говорил, но глаза его светились силой, которую питали гнев и жажда мести.

— Еще в коридорах установлены датчики движения, а на главных дверях сигнализация. Вы не сможете проникнуть туда незаметно. Тем более втроем.

— Я понял…

Эрик Левин видел, что его слова их не обескуражили. Чуть заметно улыбнувшись, он продолжал:

— На плане вы увидите, где находится пост безопасности. Думаю, внутри комплекса дюжина охранников.

— Отлично. А там где-нибудь есть отдельное помещение? Нечто вроде камеры, где бы Вэлдон мог удерживать пленника?

— Да. На самом посту безопасности.

— И там кто-то есть?

— Понятия не имею. Я там никогда не был.

— Ясно. Спасибо.

Поколебавшись, Ари добавил:

— Если вы слишком устали, чтобы отвечать, я не буду настаивать, но не могли бы вы мне сказать, какую работу поручил вам Вэлдон?

Ари услышал, как у него за спиной вздохнула Ирис. Разумеется, для нее самое главное — прийти на помощь брату. Но Маккензи слишком хотелось наконец узнать правду…

Инженер слегка подвинулся, приняв более удобное положение:

— Да, я устал, но готов вкратце рассказать вам об этом.

Ари почувствовал, как сильно заколотилось сердце.

Наконец-то он получит ответ на вопрос, который мучил его так долго. Что за тайна сокрыта под землей, здесь или в Париже, у церкви Святого Юлиана Бедняка? Все дело именно в ней. Решение этой загадки и содержалось в тетрадях Виллара из Онкура. И с ней были связаны многочисленные убийства, которые пришлось расследовать Ари, начиная с убийства Поля Казо, лучшего друга его отца.

Пришло время узнать, что послужило причиной этих кошмарных преступлений. Он стиснул кулаки на коленях и приготовился слушать.

86

Стоило мне вступить в огромную пещеру, как я стал свидетелем невероятного явления, навеки запечатлевшегося в моей памяти.

Огромный грот вдруг загорелся как по волшебству. Черные стены, пол и потолок внезапно озарились необычайным красным светом, который начал разрастаться в середине пещеры в тот самый миг, когда я к нему приблизился. И тут я обнаружил объяснение этого истинного чуда.

В нескольких шагах от меня, прямо в центре всеми забытого грота, будто выросший в обширной впадине, возвышался кристалл размером чуть свыше пяди, в багровых отблесках, словно светящийся изнутри. Узрев это великолепие, я надолго застыл на месте.

Когда же, выйдя из оцепенения, я осторожно подошел поближе, свет внутри кристалла стал еще ярче. Испуганный, с сильно бьющимся сердцем, я остановился как вкопанный. Диковина будто оборонялась. И все же, не в силах противиться ее притяжению, я сделал еще несколько шагов, вздымая факел, как если бы он мог меня защитить. И тогда я понял.

Внутри кристалла, за прозрачной оболочкой, примерно на той высоте, на которой я держал факел, заиграли новые яркие отблески. Так я постиг, что кристалл каким-то образом вбирает в себя свет.

Никогда еще я не видывал подобного чуда. Будь со мной кто-то в этой пещере, он узрел бы на моем лице почти детский восторг.

87

— Доктор всегда скрывал от нас истинную цель наших изысканий. Каждому известна лишь ничтожная часть, над которой он работает, и ему трудно составить представление о целом. Но, сопоставляя доступные мне сведения, в частности разговаривая с Чарльзом Линчем, я, похоже, сумел получить достаточно точное понятие о том, чего пытается добиться Вэлдон.

Эрик Левин говорил медленно: чувствовалось, что ему не по себе, как будто он боялся, что за ним следят. Сказывалась психологическая обработка, которой его подвергли в «Summa Perfectionis». Даже сейчас, после всего, что ему пришлось вынести, он не осмеливался предать Доктора, и не только потому, что боялся преследований: он сам казался себе отступником и стыдился этого.

— Слушаю вас, — ободрил его Ари.

— Ну… Как бы это сказать?

Он повернулся к жене и растерянно вздохнул.

— Центр, по-видимому, расположен над очень… необычным месторождением.

— Какое-то редкое ископаемое? — спросил Ари.

— Можно и так сказать. Это кристаллический минерал, прежде неизвестный.

— Кристаллический минерал.

— Да. Если хотите, он немного похож на алмаз.

— И как же вышло, что о его существовании до сих пор никто не знал?

— Такое случается. Нередко неизвестный минерал находят, к примеру, в пыли от кометы — либо непосредственно в стратосфере, либо даже в почве, о которую разбился астероид. Совсем недавно на осколках кометы Григга — Скьеллерупа была обнаружена прежде неизвестная руда — силицид марганца. Вообще-то это обычное явление. Имейте в виду, что каждый год на нашей планете оседает примерно сорок тысяч тонн веществ и пыли — продуктов разрушения комет или астероидов.

— Значит, речь идет о веществе внеземного происхождения?

— Это одно из возможных объяснений, но оно не единственное.

— Вы хотите сказать, что на нашей собственной планете также существуют неизвестные нам элементы?

— Нет, не элементы, а руда, — пояснил инженер, стараясь не показывать, как ему больно.

Говорил он медленно, но все решительнее:

— Так, например, в две тысячи седьмом году в руднике в Сербии был обнаружен неизвестный минерал. Прежде никто никогда не упоминал о его существовании. Ученые изучили его кристаллическую структуру и свойства и пришли к выводу, что он еще никем не описан. Они назвали его ядаритом.

— Я и не знал, что такое возможно.

— Конечно, возможно. Каждый год открывают от тридцати до сорока новых видов руды.

— Вот оно как… Но если это настолько распространенное явление, почему именно данное вещество так заинтересовало Вэлдона?

Лицо Эрика Левина потемнело. Он взглянул Ари прямо в глаза:

— Потому что это кристаллическое соединение имеет совершенно исключительный показатель преломления.

— То есть?

— Вещество, которое мы искали под землей здесь, в джунглях, обладает небывалыми, по крайней мере насколько известно мне, свойствами, способными полностью изменить энергетическое будущее нашей планеты.

Ари кивнул. Значит, они с профессором Жакменом были не так уж далеки от истины.

— Что вы имеете в виду?

— Эти кристаллы обладают дифракцией, сообщающей им фотогальванические свойства, значительно превосходящие возможности всех полупроводников, которые используются для изготовления фотоэлементов.

— Простите?

— Вы представляете себе, что такое фотогальванический элемент?

— Смутно…

— Это электронный прибор, который преобразует энергию света в электрическую. Именно его используют в солнечных батареях.

— Ясно.

— Чаще всего фотоэлементы состоят из полупроводников на кремниевой основе. Кремний представляет собой химический элемент подгруппы углерода, после кислорода самый распространенный элемент в земной коре. Беда в том, что продуктивность фотоэлементов на основе кремния недостаточна, и уже много лет ученые пытаются добиться прогресса в этой области. Производители фотоэлементов регулярно сообщают о повышении продуктивности, но все это капля в море. Тестировались также концентраторы солнечной энергии с вмонтированными в батарею зеркалами и увеличительными стеклами, но и этот способ — сложный и затратный.

— И новое вещество способно обеспечить прорыв в этой области?

— Как раз этим мы и занимались в подземном комплексе. Во всяком случае, это весьма вероятно. Проще говоря, кристаллы в естественном состоянии обладают поразительной способностью сохранять энергию достаточно долго, словно удерживая ее в плену.

— Странно…

— А главное — революционно. Благодаря новому кристаллу, возможно, удастся построить новые батареи, по мощности в десять в девятой степени раз превосходящие те, что делают сейчас. Вы понимаете, что это означает?

— Переход к более высокому типу по шкале Кардашева? — предположил Ари, припомнив теории, о которых упоминал профессор Жакмен.

Инженер, похоже, удивился:

— Вам известна эта классификация?

— Недавно я попытался выяснить у одного из коллег Чарльза Линча, что может искать Вэлдон, и среди выдвинутых им предположений было и это.

— Значит, он попал в точку. Если только мы не заблуждаемся, промышленное применение этого нового минерала позволило бы человечеству использовать всю доступную на нашей планете энергию, что, как вы понимаете, означает переворот по меньшей мере столь же грандиозный, как и первая промышленная революция.

— Что привело бы также к войне за контроль над минералом, — вмешалась Ирис.

— А Вэлдон с помощью МФП стремится захватить возможные месторождения, — продолжал Ари, — лишив страны, которые ими обладают, этого источника доходов…

Эрик Левин смущенно кивнул. До сих пор ему удавалось обходить этот вопрос, закрывая глаза на истинные намерения общества, к которому он примкнул, и сосредоточившись на научной значимости открытия. Но в глубине души он знал, что за всем этим кроется нечто отвратительное. Отчасти поэтому он и сбежал из комплекса.

— Существуют и другие месторождения? — серьезно спросил Ари.

— Все началось с имевшегося у Вэлдона образца. Он никогда не говорил нам, где его раздобыл.

Ари переглянулся с Ирис и Кшиштофом.

— Ну а здесь вы нашли этот минерал?

— Вы будете смеяться, но, насколько мне известно, нет. Не знаю, на чем основывался Вэлдон, с такой уверенностью утверждая, что здесь есть месторождение… Но до самого моего побега мы так ничего и не обнаружили. Хотя это и не мешало нам исследовать тот образец, который был в его распоряжении. Кроме того, не исключено, что рано или поздно нам удастся синтезировать кристалл или воспроизвести его характеристики. Как бы то ни было, но для энергетического будущего нашей планеты это величайшее открытие.

— Величайшее открытие, попавшее в руки негодяя.

— Такое нередко случается, — пробормотал Кшиштоф, до сих пор не проронивший ни слова.

— А как это связано с алхимией? Откуда взялось название «Рубедо»? Причем здесь глиф Джона Ди?

Эрик Левин покачал головой:

— Все это заскоки Вэлдона и его шайки. Для них кристалл — вершина достижений алхимии. В нем они видят воплощение принципа философского камня, завершение Великого Делания и тому подобную, абсолютно чуждую мне чушь. По их мнению, кристалл представляет собой «пятый элемент», алкахест, позволяющий создать то, что дороже золота, — энергию. Вот почему они назвали это вещество «кристалл Рубедо», так называется…

— Красная стадия Великого Делания, — кивнул Маккензи. — Последняя стадия алхимической трансмутации.

— А знаете, что хуже всего? Я даже не знаю, насколько сам Вэлдон верит во все эти изотерические бредни. Думаю, они нужны ему, чтобы привлечь сторонников. Люди без ума от подобных выдумок. Он использует традиционную символику «Summa Perfectionis», глиф Джона Ди и тому подобное… Но мне кажется, что его истинные мотивы далеки от эзотерики. Вэлдона интересует только нажива.

— Возможно.

Ари встал и принялся расхаживать по комнате. Ему нужно было двигаться, чтобы обдумать услышанное.

Значит, с этого все и началось? С какого-то кристалла? Минерала, способного полностью изменить энергетическое будущее человечества? Невероятное событие, чьи краткосрочные и долгосрочные последствия он не в силах оценить. Но в конечном счете Левин, вероятно, прав: все упирается в деньги. В огромные деньги. И именно поэтому убили Поля Казо. Чтобы проникнуть в тайну и вытянуть из кристалла все возможное… Это не столько потрясло Ари, сколько наполнило его отвращением.

— А при чем тут тетради Виллара из Онкура? — прошептала Ирис словно про себя.

Ари это тоже пришло в голову.

— Они указывали на парижское месторождение. Возможно, это и есть то таинственное место, о котором упоминал Виллар. Залежи минерала. Не исключено, что образец Вэлдона — из нашего пресловутого туннеля…

— Получается, Вэлдон спустился туда после нас, когда колодец объявили государственной тайной, и нашел кристалл?

— После нас или до нас. Если только им не завладел кто-то другой. Не забывай, мы не первые, кому удалось расшифровать загадку Виллара. Может быть, кристалл нашел Мансель в пятнадцатом веке.

— Но откуда это было известно Виллару в его-то давние времена? Как он узнал, что в подземелье хранится этот кристалл?

— Просто повезло? — предположил Кшиштоф. — Может, он исследовал подземелья под церковью Святого Юлиана Бедняка и наткнулся на образец кристалла…

Ари кивнул. Порой правда способна разочаровать. А чего он ждал? Что в центре планеты действительно находится неведомый мир? Полая Земля? Он покачал головой, вспомнив легенды об Элвисе Пресли и Адольфе Гитлере. Нет. Конечно, все именно так, как есть. Теперь самое главное — упрятать в тюрьму виновных в смерти Поля Казо и Чарльза Линча, спасти брата Ирис, предать огласке гнусные деяния ассоциации, якобы защищавшей природу. И речь идет о совершенно конкретных людях. Вполне реальных.

Он остановился и обернулся к инженеру:

— Отдыхайте, Эрик, мы уходим.

Пора положить этому конец.

88

В первый вечер я поднял на поверхность только половину кристалла, который разбился, когда я попытался его сдвинуть. Я спрятал его в своих одеждах и тайно унес домой, все еще потрясенный невероятным открытием, на которое меня натолкнули тетради Виллара.

Несколько дней я хранил его, не говоря об этом никому, даже моей милой Пернелле. Мне казалось, что я совершил нечто дурное, вроде кражи, и я не решался в этом признаться.

По правде сказать, этот кусочек кристалла, отныне воцарившийся в погребе моего дома на улице Монморанси, вскоре обернулся для меня истинным наваждением. Поначалу я испытывал потребность видеть его два-три раза в день, потом — ежечасно, а вскоре уже не мог расстаться с ним ни на миг.

В конце концов Пернелла что-то заподозрила, и я решился открыть ей всю правду. Сперва она отказывалась мне верить, но, когда я показал ей этот драгоценный предмет, она, как и я, была покорена его красотой и удивительными свойствами.

И именно она убедила меня показать кому-нибудь кристалл. Сознавая, что это может повлечь за собой слухи и зависть, я согласился не сразу, но наконец уступил ее настояниям и решил: если уж действительно во всем признаваться, то только одному-единственному человеку, которому я полностью доверял, — Жану, который тогда еще не стал герцогом Беррийским, но уже был одним из моих самых богатых и постоянных заказчиков.

Однажды вечером, когда он призвал меня, чтобы составить какой-то документ, я принес ему свой образчик и взял с него клятву никому не говорить о его происхождении. Он пообещал, и по его взгляду я тут же понял, что наши отношения изменились. Впредь он никогда не относился ко мне как прежде, и, пожалуй, я сожалел об этом.

Через несколько дней Жан пригласил меня к себе домой. Полагая, что он нуждается только в моих талантах писаря, я отправился к нему в замок, захватив перья, чернила и несколько пергаментов.

Но по прибытии меня ожидало нечто совершенно неожиданное.

89

— Пробираться сквозь это дерьмо все труднее и труднее.

Включенные на полную мощность фары не могли рассеять густую ночную тьму. Кшиштоф давно выжал сцепление внедорожника до упора, но узкое шоссе сменилось сперва грунтовой дорогой, а потом и вовсе тропинкой. Просветы между деревьями все сужались, и преодоление бесконечных препятствий уже напоминало подвиг. Все трое сидели на переднем сиденье, один цеплялся за руль, а двое других — за специальные ручки, чтобы не ударяться о крышу и окна.

— Проедем сколько сможем, все меньше придется тащиться пешком.

Ари сверился с картой. Похоже, до места назначения оставалось всего километров десять.

На следующий день после встречи с Каролиной и Эриком Левин они тщательно подготовились к экспедиции. Пока Кшиштоф раздобывал необходимое оборудование и оружие, Ирис с Ари копались в городском архиве в поисках сведений о таинственном соборе.

Причин для спешки было множество: само собой, Ирис рвалась спасти брата, но, кроме того, Ари подозревал, что и ССЦ, и ЦУВБ в конце концов прознают про их тайную вылазку. А еще он обещал Каролине Левин как можно скорее поставить в известность консула, но прежде ему хотелось довести расследование до конца. Едва власти прознают обо всем, будет слишком поздно: следствие перейдет в чужие руки. И все-таки они решили отправиться в путь лишь глубокой ночью, полагаясь на эффект неожиданности и надеясь, что все или почти все будут спать.

— Ты уверена, что точно определила местонахождение Центра? — спросил Кшиштоф, стиснув руль.

— Конечно.

— Ну-ка, всезнайки, — продолжал поляк, — объясните мне: откуда в джунглях Амазонии взялся готический собор?

— Это копия испанского кафедрального собора Девы Марии в Бургосе, — объяснила Ирис. — Конкистадоры возвели его здесь около тысяча пятьсот тридцать пятого года, чтобы увековечить свою победу над империей инков.

— Но почему здесь? Посреди джунглей?

— По-видимому, это священное место инков. Обычное дело в истории христианизации: церкви строились на священных местах религии, которую стремилось вытеснить христианство.

— «Маком кадош тамид кадош»,[72] — пробормотал Ари себе под нос.

— Вообще-то меня удивляет, — заметила Ирис, — что и здесь, и в Париже места, связанные с кристаллом, расположены под культовыми зданиями. Под этим собором и под церковью Юлиана Бедняка…

— Возможно, ты путаешь причину и следствие. А если эти места стали священными именно из-за того, что скрывалось в их недрах еще до постройки зданий? И потом, вспомни, до сих пор, если верить Эрику Левину, Вэлдон здесь ничего не нашел. Под землей может ничего и не оказаться.

— А вдруг тут есть какая-то связь с легендой о полой Земле? — вставила Ирис. — Собор находится километрах в пятнадцати от пещер Лос-Тайос…

Их разговор прервала внезапная остановка внедорожника. Ари швырнуло вперед так, что он едва не приложился о приборную доску.

— Сожалею, — буркнул Кшиштоф, — но дальше не проехать. Придется идти пешком. Иначе нам ни за что не повернуть обратно.

— О’кей. Двинулись.

Все трое вышли из машины и собрались перед багажником.

— Я захватил только самое необходимое, — объяснил поляк, открывая лежавшую в багажнике здоровую спортивную сумку. — Карманные фонарики, аптечка, мачете, веревки, ножи, три рации. Что до оружия, то я не волшебник, поэтому затоварился в магазине для охотников.

Угадав разочарование во взгляде телохранителя, Ари фыркнул:

— Что ж, мы дробью будем стрелять?

— Вовсе нет. Я купил два помповых ружья. «Моссберг-пятьсот» двадцатого калибра, семь патронов в магазине. Продается как охотничье, но это любимое оружие здешних легавых. Короткоствольная модификация. Стреляет на небольшие расстояния, но может сделать очень больно.

— Отлично.

— Ирис, даже если ты останешься снаружи, я бы хотел знать, что ты вооружена. Я подумал, ты предпочтешь ружью револьвер.

— По мне, так лучше вообще без оружия, — покачала головой Ирис.

— Для тебя я купил кольт «кобра». Он маленький и легкий. Именно из такого Джек Руби[73] пристрелил Ли Харви Освальда.

— Твоя одержимость оружием, Кшиштоф, меня просто пугает.

— Знаю. Но не исключено, что она спасет тебе жизнь.

Ирис пожала плечами. Поляк вручил ей револьвер и коробку с патронами.

Мужчины молча разобрали оружие. Ари пришло в голову, что этот момент скрепил возрождение ударной бригады, несколько месяцев назад разгромившей секту «Врил». Оставалось надеяться, что на этот раз им удастся дойти до конца и взять истинных виновников.

— Держи. — Поляк протянул ему перчатки и маску. — Стоит позаботиться о защите. Похоже, эти типы — поклонники нейротоксинов.

Тут Ари заметил, как потемнело лицо Ирис, словно она наконец осознала, насколько опасна их затея.

Ей так не терпелось разыскать брата, что она непременно хотела проникнуть в комплекс вместе с ними, но Залевски был непреклонен. Ей недоставало настоящей боевой подготовки, к тому же кому-то из них надо остаться снаружи, чтобы держать под присмотром входы и выходы из комплекса.

— О’кей. Придется действовать очень быстро, — объяснил Кшиштоф, обращаясь к Маккензи. — По словам Эрика Левина, на дверях установлена сигнализация, а у нас нет необходимого оборудования, чтобы ее отключить. Короче, выход у нас один: вломиться с обоих концов и подавить сопротивление прежде, чем они сообразят, что происходит.

— Вот он, метод Залевски в чистом виде, — прокомментировал Маккензи. — Тонкая техника грубой силы.

Поляк вынул из багажника металлический ящичек.

— Держи. — Он протянул ящичек другу. — Только поосторожнее, эта штука не такая уж устойчивая.

— Я в курсе.

За два часа до отъезда Залевски приготовил самодельную взрывчатку — перекись ацетона. Не самое эффективное и надежное вещество, но, чтобы смастерить что-то получше, ему не хватало ни времени, ни оборудования. Он добавил во взрывчатку пластификатор, чтобы повысить ее бризантность и увеличить их шансы взорвать двери.

— Ладно, выдвигаемся.

Ари пошел первым. Он расчищал путь ударами мачете, а телохранитель корректировал направление по компасу. В густых зарослях и по неровной почве они продвигались очень медленно. Несмотря на ночную темноту, все еще стояла жара, а снаряжение с каждым шагом весило все больше. И все же через час пути Залевски сообщил друзьям добрую весть:

— Осталось совсем немного.

Они остановились, чтобы осмотреться. В спящих джунглях все как будто замерло.

— Нам сюда? — Ари указал на север.

— Да, но будь осторожен. Я не удивлюсь, если они охраняют территорию с помощью видеокамер или датчиков.

С еще большими предосторожностями аналитик снова двинулся в путь, то и дело обводя вокруг фонариком, чтобы контролировать окружающее пространство. И вдруг всего в паре метров от него луч отразился от чего-то стеклянного. Осколок витража. Ари застыл на месте, потом махнул рукой, подзывая товарищей. Пораженные, они молча приблизились.

Постепенно их потрясенному взору открылись развалины собора, скрытого среди деревьев, словно корабль в тумане. Они подошли поближе, чтобы лучше его видеть. Здание, еще не до конца утратившее былую белизну, сочетало готическую строгость с испанской вычурностью. Отчасти заросшее, отчасти обратившееся в руины, оно напоминало забытый языческий храм в Андах.

Над главным богато изукрашенным фасадом, в котором была прорезана большая розетка, стояли в ряд восемь статуй, изображавшие королей, — лишь немногие из них сохранились в целости. По бокам здания высились две башни, а над ними вздымались высокие и узкие узорчатые шпили.

Пробравшись между деревьями, Ари остановился у входа, там, где каменная паперть все еще кое-как сдерживала натиск джунглей.

— Это просто невероятно, — прошептала Ирис, останавливаясь позади него.

Остальные и не подумали возражать. Хотя они ожидали чего-то подобного, неуместное величие церкви, словно по волшебству выросшей посреди джунглей, восхитило их. В этом зрелище им чудилось нечто сверхъестественное и грозное, а сумерки лишь усиливали странное впечатление.

— Здесь наши пути расходятся, — наконец прошептал Кшиштоф. — Ирис, ты остаешься здесь. Тут ты в укрытии, да и вход в собор хорошо виден. Ари, ступай прямо внутрь, к той лестнице, о которой говорили нам Левины, а я зайду с другого конца. Как только найду вторую наружную дверь, сообщу тебе по рации. Чтобы сохранить эффект неожиданности, нам во что бы то ни стало надо зайти внутрь одновременно.

— Не беспокойся, — ответил Маккензи, нащупав рацию у себя на поясе. — Ирис, отсюда ни ногой. Следи за нашим продвижением по рации, если только сигнал будет проходить сквозь землю. И отслеживай всех, кто входит или выходит из собора.

— Да-да, договорились. Только будьте осторожны.

Осмотрев напоследок свое снаряжение, Кшиштоф выступил первым. Он улыбнулся им на прощание и быстро пошел прочь, пробираясь между деревьями как человек, привыкший к боевой обстановке. К нему мгновенно вернулись все его навыки, он снова стал солдатом. Агенты ЦУВБ следили, как он растворяется в темноте.

— Ты уж будь действительно осторожен, Ари, — повторила Ирис. — И верни мне брата.

— Будь спокойна.

Ари прижал ее к себе. Как она ни старалась держать себя в руках, никогда прежде он не видел такой тревоги в ее глазах. Затем он повернулся к высокому порталу собора. Убедившись, что на него не направлена ни одна из камер слежения, скрытых за гаргульями, он вышел из-за деревьев, окружавших здание.

Пригнувшись и стиснув в руке ружье, Ари в темноте медленно продвигался вперед, пока не вжался в высокий дверной косяк. Тут он выпрямился и застыл на месте, прислушиваясь. Ни шороха. Левой рукой он приоткрыл дверь и с сильно бьющимся сердцем скользнул внутрь. С ружьем на изготовку, опасаясь в любой миг нарваться на охранников, при слабом свете луны он оглядел святилище, пострадавшее под натиском времени и природы. В полумраке камни мощных колон, разбивавших на квадраты пространство по обе стороны от нефа, отсвечивали синим. При других обстоятельствах он бы задержался, чтобы полюбоваться этим необычным зрелищем… Но сейчас не время.

Не сводя глаз с хоров собора, Ари шагнул к боковом нефу. Если он не ошибается, то вход находится в левой части первого трансепта. Он медленно двигался к центру, перешагивая через бесчисленные обломки, усыпавшие пол. Сжимая в руках духовое ружье, он шел вдоль стены с остатками старинных витражей, затем миновал статуи и предметы обстановки, увитые лианами.

И тут он подскочил. Нежданный гость вспугнул птиц, свивших себе гнезда под стрельчатой аркой, и они улетели, шумно хлопая крыльями.

— Чертовы птицы!

Он снова двинулся в путь. Дойдя до широкого перпендикулярного прохода, посветил вокруг себя и обнаружил дверь. Кривая, полусгнившая, с деревянной створкой. Наверняка это тот вход, о котором говорил Левин. Теперь оставалось только дождаться сигнала от Кшиштофа.

Ари присел в тени статуи Девы Марии. Поколебавшись, он огляделся по сторонам, пожал плечами и закурил «Честерфилд».

90

Потрясению, ожидавшему меня в замке будущего герцога Беррийского, без сомнения, суждено было стать одним из самых сильных в моей жизни.

После непродолжительного ожидания в малой гостиной меня провели в большой зал для приемов. И здесь я, ошеломленный, лицом к лицу столкнулся с королем, официально находившимся во вражеском плену в Лондоне. То, что он оказался во Франции, само по себе явилось для меня огромной неожиданностью и к тому же, несомненно, представляло собой тщательно охраняемую тайну. Ну а его готовность встретиться со мной в покоях Жана Беррийского казалась и вовсе неслыханной.

Хоть мне уже и доводилось лицезреть монарха во время официальных приемов, я впервые видел его столь близко, в приватной обстановке, да к тому же еще и наедине. Прекрасно зная, как следует вести себя в подобных обстоятельствах, я, должен признаться, на какой-то миг так растерялся, что оказался не на высоте. Застигнутый врасплох, совершенно растерянный, я пробормотал что-то бессвязное и поклонился так неловко, что по сей день одно только воспоминание об этом заставляет меня краснеть.

Король тут же пришел мне на помощь. Он попросил меня не церемониться и говорить с ним запросто. Я постарался справиться с волнением. В конце концов, считалось, что он пребывает совсем в другом месте…

Возможно, почтенный читатель, мне следует освежить твою память насчет этого короля, ибо он давным-давно скончался, а мне неведомо, сколько лет еще минет, прежде чем ты прочтешь эти записи.

Иоанн II Французский, которого также звали Иоанном Добрым, был сыном короля Филиппа VI и Жанны Бургундской. В 1350 году, в самом начале его царствования, ему довелось противостоять ужасной эпидемии черной оспы, выкосившей половину населения нашей и соседних стран. К тому же ему пришлось столкнуться с недоверием, которое в то время проявлял народ в отношении короны и которое лишь усиливалось нашими поражениями в войне, уже разгоравшейся между Англией и Францией. Наконец, ему угрожали интриги Карла Наваррского, также претендовавшего на престол.

При таких обстоятельствах в 1355 году англичане под предводительством Эдуарда III возобновили военные действия. В сентябре 1356 года в битве при Пуатье Иоанн Добрый был разбит неприятелем и взят в плен. Карл Наваррский воспользовался этим, чтобы попытаться захватить власть.

Столь храбро сражался король, что, даже когда он оказался в заточении, все, не исключая Эдуарда III, полагали его героем. Заключенный со всеми почестями в Бордо, он мог беспрепятственно окружить себя придворными и бороться с интригами Карла Наваррского. В своем нетерпении вернуться на престол Иоанн Добрый был готов ускорить переговоры, уступив англичанам обширные земельные владения.

В то время, когда мы с ним встретились, переговоры велись в Лондоне, где условия его содержания были еще более королевскими.

Теперь тебе понятно, почему я так изумился, увидев его во Франции в подобный момент.

— Вам, мессир Фламель, несомненно, известно мое нынешнее положение, — произнес он, усадив меня подле себя. — Франция крайне нуждается в том, чтобы я вернулся на престол, и пришло время сделать для того все возможное. За мое освобождение Эдуард III требует огромный выкуп, на который в казне нет денег. К чему только я не прибегал, чтобы собрать необходимую сумму, но до сих пор мне это не удавалось. И все же, полагаю, я нашел выход.

Мне все еще не верилось, что король обращается ко мне, простому писарю, и лишь с великим трудом удавалось сосредоточиться на его словах.

— И вот что я собираюсь сделать: выдать свою дочь Изабеллу за Джан-Галеаццо Висконти.

Я кивнул, начиная понимать. Молодой человек, о котором шла речь — прежде мне уже доводилось слышать о нем, — был сыном Бьянки Савойской и Галеаццо Висконти, правителя Ломбардии. Это очень богатый род. В то время, о котором идет речь, Джан-Галеаццо исполнилось восемь лет, а Изабелле — двенадцать.

— Юный ломбардец недостаточно знатен, чтобы войти в мою семью, так что ему придется выплатить соответствующую сумму, которая позволит мне собрать деньги на выкуп англичанам. Вы меня понимаете?

— Вполне, Ваше Величество.

Подобные браки по расчету среди знати считались обычным делом, и, несмотря на нежный возраст жениха и невесты, я не видел в том ничего удивительного.

— И все же, дабы убедить отца, я и сам должен буду кое-чем поступиться. Я обещал сделать графством город Вертю в Шампани, чтобы моя дочь принесла его своему супругу в приданое. Так что Джан-Галеаццо Висконти унаследует титул графа Вертю. Но этого недостаточно. Я думаю, какой бы редкостный дар мне преподнести этому ломбардцу? И вот тут-то вы мне и необходимы.

— Ваше Величество, я к вашим услугам, — отвечал я, склонив голову.

К тому времени я уже догадался, почему меня сюда пригласили, и хотя не мог сказать об этом вслух, был крайне разгневан.

— Я слышал, что вы нашли кристалл с чудесными свойствами.

Я не ошибся.

— Не знаю, вправе ли мы говорить о чуде, Ваше Величество, для того нам следует узнать мнение Церкви.

— Но мы, безусловно, вправе назвать это диковиной…

Этого я не мог отрицать.

— Готовы ли вы, мой дорогой друг, предоставить образчик этой диковины, дабы позволить мне объединить свой род с родом Висконти?

До того дня я говорил о своей находке только двоим: даме Пернелле и герцогу Беррийскому. Сам точно не знаю, почему я так поступил, однако внутренний голос подсказывал мне, что, насколько возможно, открытие мое следует держать в тайне. Даже мысль о том, чтобы расширить круг посвященных, пришлась мне не по душе, к тому же мне претило предательство герцога, обещавшего хранить молчание. И все же сейчас ко мне обращался король Франции, величайший монарх всего христианского мира. Был ли у меня выбор?

— Буду поистине счастлив, — солгал я, смирившись. — Но должен предупредить вас, Ваше Величество, что владею лишь малой частью кристалла.

— Ну, Фламель, я убежден, что небольшой образчик вполне удовлетворит нашего итальянца. А уж я, со своей стороны, сумею выказать вам свою благодарность.

На самом деле никакая материальная выгода меня не прельщала. В то время меня заботило совсем другое. Я не осмеливался открыться королю. Наконец, набравшись храбрости, я решился:

— Могу ли я, Ваше Величество, просить вас оказать мне одну-единственную милость?

— Все, что пожелаете.

— Когда вы преподнесете кристалл Висконти, не говорите, откуда он у вас. Не признавайтесь, что получили его от меня. Не хотелось бы, чтобы ко мне приставали толпы любопытных, которые непременно захотят отыскать источник…

— Разумеется, Фламель, я ничего не скажу. К тому же тайна лишь увеличит его ценность. Это прекрасная мысль.

Так все и случилось.

91

— Я на позиции. Как слышишь?

Услышав потрескивание в микрофоне, Ари поднес рацию поближе к уху.

— Что-то не видать ни охранников, ни камер, — продолжал Кшиштоф. — Даже странно. Прием.

— Или им плевать на безопасность, что меня бы сильно удивило, или они ушли.

— Или это засада, — вмешалась Ирис. — Поосторожнее, мальчики. Может, они знают, что вы здесь.

— Есть только один способ это проверить, — откликнулся Ари. — Идем, Кшиштоф. Я предупрежу тебя, как только окажусь перед своей дверью. Мы должны взорвать их одновременно. Прием.

— О’кей. Я готовлюсь. Отбой.

Маккензи в последний раз окинул взглядом необъятный свод полуразрушенного здания, потом толкнул дулом створку двери и стал спускаться по каменной лестнице, уходившей под собор.

Он ощущал растущее напряжение. Сейчас он думал об одном: спасти Алена. Спасти брата Ирис, которого могли держать взаперти где-то в комплексе.

Закрепив фонарик на стволе «моссберга», он осторожно ступал по ступенькам. Здесь было тепло и сыро, от стен потягивало затхлостью. Продвигаясь вперед, Ари невольно вспоминал колодец у церкви Святого Юлиана Бедняка, через который он в одиночку спустился в недра Парижа. И вот спустя несколько месяцев все повторилось: темный коридор под церковью, погружение под землю. Но теперь он найдет ответ на свои вопросы, чтобы закрыть это дело раз и навсегда. Больше его ничто не остановит. Никакой гриф «совершенно секретно», никакой министерский приказ.

Лестница повернула вправо, Ари преодолел еще два десятка ступенек и оказался наконец перед тяжелой металлической дверью, выглядевшей слишком современно на фоне каменных стен.

Он огляделся вокруг. Здесь тоже не было видно ни охранников, ни камер слежения. Но замок, похоже, крепкий. Остается надеяться, что приготовленный Кшиштофом заряд его одолеет.

Стараясь не делать резких движений, он вынул из рюкзака пластмассовую коробочку и клейкой лентой прикрепил ее к замку. Затем вставил крошечный детонатор, который на скорую руку смастерил поляк. Первичный и вторичный заряд и примитивный электровзрыватель. Бомба террориста. Нельзя пренебрегать опасностью подобного снаряжения: сколько ходит рассказов о несчастных случаях, произошедших при обращении с самодельными взрывными устройствами! Впрочем, Ари полностью полагался на друга. В этой сложной ситуации Залевски наверняка предпринял все возможное, чтобы уменьшить риск.

Уверенными движениями аналитик протянул два провода вдоль двери, потом по земле и отошел назад, до того места, где лестница образовывала угол. Здесь, за выступом в стене, он сможет укрыться от взрыва.

Оказавшись в укрытии, он снова снял рацию с пояса.

— Кшиштоф, я готов. Заряд закреплен. Отбой.

Ответа не последовало. Ари терпеливо ждал, прислонившись спиной к шершавой стене. Почувствовал, как от страха подвело живот. Служба в СООНО шестнадцать лет назад оставила после себя неизгладимый след. Осознание неминуемой опасности и целую галерею страшных образов, которые всегда проносились у него в мозгу перед боем. Через несколько секунд из рации наконец раздался голос Залевски:

— Я тоже готов. Жду твоего сигнала. Прием.

— Встретимся внутри, на условленном месте. Отбой.

Оба они, по настоянию поляка, выучили план подземного комплекса наизусть. Крестообразный, как и сам собор, он оказался не слишком сложным. Они тщательно спланировали, как будут продвигаться по подземелью, учитывая, что Ари проникнет внутрь с юга, а Кшиштоф — с востока. Если все пойдет как надо, они встретятся в середине креста, у входа в пост безопасности, где их, вероятно, ожидало самое ожесточенное сопротивление и где они надеялись найти Алена Мишота.

Маккензи положил большой палец на выключатель, замыкающий оба провода. Потом натянул маску.

Снова нажал на кнопку рации.

— Готов?

— Готов.

— За дело. Пять, четыре, три, два, один, пошел!

Взрыв оказался гораздо громче, чем он рассчитывал. Взрывная волна достигла самого верха туннеля, и через несколько мгновений он услышал, как сыплются камни и металлические осколки. Черный дым затянул и без того темное подземелье. Не теряя времени, сквозь густое марево Ари бросился вперед. Он спустился на несколько ступенек и вскоре различил зияющее в стене отверстие. Дверь вынесло взрывом, и часть бетонной перегородки обрушилась. С другой стороны тянулся серый коридор. Света нигде не видно.

Осторожно и медленно, как настоящий боевик, он уходил в глубь мрачного коридора. Впереди не было ничего, кроме этого прямого туннеля и очередной двери в самом его конце. Ари ускорил шаг. Ясно, что двойной взрыв с его стороны и со стороны Кшиштофа разбудил всех обитателей комплекса и охранники появятся с минуты на минуту. С натянутыми до предела нервами, он чувствовал, как колотится сердце и кровь стучит в висках.

Он поспешно добрался до следующей двери и выбил ее ногой. За ней оказался еще один коридор, на этот раз выкрашенный белым. Вдоль каждой стены тянулись двери.

Вокруг по-прежнему ни души. Свет все еще выключен. Как будто все еще спят.

— Никого. Прием.

— И здесь никого, — встревоженно откликнулся Кшиштоф.

— Идем дальше. Отбой.

Ари остановился у первой двери справа. Вжавшись в стену, левой рукой резко нажал на ручку. Быстро заглянул внутрь. Здесь тоже никого не оказалось. Комната совершенно пуста. Чертыхнувшись, он вышел в коридор и встал перед следующей дверью. Соблюдая те же предосторожности, вошел внутрь, осветив комнату фонариком, разглядел простую металлическую мебель, стенные шкафы, комоды, столы… Но больше ничего. Ни единой бумажки. Похоже, все отсюда ушли. А заодно вынесли всё подчистую. Ари прошел по коридору, одну за другой открывая двери, и убедился, что Центр, по крайней мере с этого конца, совершенно пуст. Если верить плану, Маккензи находился в жилой зоне: спальни, столовая, кухня, кладовая… Видимо, люди ушли совсем недавно. На мебели ни пылинки, в кухне пахнет съестным… Присмотревшись, он понял, что уходили они в спешке. В одной из спален Ари заметил одежду, свисающую из открытого ящика, в другой постель была не заправлена, а на прикроватном столике валялся роман.

Он напрасно щелкал выключателем. Попробовал нажать на соседний, но свет так и не загорелся. Электричество отключили.

Продвигаясь по коридору, Ари включил рацию:

— Кшиштоф, нашел что-нибудь?

— В кабинетах пусто. Остались клавиатуры с мониторами, но процессоры они забрали. Прием.

— Электричество вырублено. Похоже, здесь никого не осталось.

— Они унесли с собой все, что могло их скомпрометировать, — вмешалась Ирис, следившая за их переговорами.

Ари различил в ее голосе глубокое разочарование.

— Идем дальше, Кшиштоф?

— Не нравится мне это, Ари. Раз они ушли, значит, знали о нашем приезде… Все это попахивает засадой.

— Знаю. Но отступать уже поздно. Может, здесь остались какие-то доказательства, улики.

— Очевидно, они постарались замести следы. Так или иначе, ничего стоящего мы здесь не найдем. Мне все это совсем не нравится. Пора уносить ноги.

Ари поколебался. Они сильно рискуют. Но он не представлял, как взглянет в глаза Ирис и признается, что им не хватило смелости дойти до конца.

— Уходи, если хочешь, — произнес он наконец. — Я пойду дальше. Вдруг Ален где-то внутри.

Поляк ответил не сразу:

— О’кей. Идем дальше, как договаривались.

Со всеми предосторожностями Ари продолжил путь, пока не остановился перед последней дверью. Если он не ошибается, идти уже недалеко. Насколько он помнил, пост безопасности, у которого назначена встреча, через два зала отсюда. А за постом — камера, где, возможно, заперт брат Ирис.

Держа палец на спусковом крючке, Ари вошел в центральное помещение комплекса. Это был большой квадратный зал, соединявший жилую зону, расположенную вдоль вертикальной оси креста, и деловую часть Центра, проходившую по горизонтали. Справа вдоль коридора тянулись кабинеты, лаборатории, а чуть подальше находился тот самый пост безопасности.

Осмотревшись при свете фонарика, он двинулся вперед. Вдруг из рации донесся голос Кшиштофа.

— Ари! — крикнул он. — Уходим! Сейчас рванет!

Его слова поразили Маккензи подобно кинжалу. В долю секунды он проанализировал ситуацию. Кратчайший путь к выходу? Тот, через который он проник внутрь. Дождаться Залевски? Нет, тот наверняка выйдет с другого конца. Каждый сам за себя. Он развернулся и бросился назад.

Его шаги отдавались от ледяного бетонного пола, а в голове проносились вопросы. Успел ли Кшиштоф добраться до камеры? Видел ли он Алена? А главное, удастся ли им отсюда выбраться? Если с другом что-то случится, он никогда себе этого не простит. Надо было довериться интуиции поляка и повернуть гораздо раньше. Но для угрызений совести времени не оставалось.

Обратный путь он проделал за считаные минуты. В такт его шагам свет фонарика чертил на стенах зигзаги. В любой миг Ари могло накрыть взрывом. Он словно слышал, как истекают секунды рокового обратного отсчета. Задыхаясь, он добрался до входа в жилую часть комплекса. Впереди зияло отверстие, недавно пробитое взрывом. Еще несколько метров, и он выберется наружу.

Ари метнулся к лестнице, но не успел до нее добежать, когда прогремел страшный взрыв.

Позади него с оглушительным грохотом одна за другой рушились двери комплекса. И тут же мощная взрывная волна швырнула его вперед. Маккензи покатился по каменным ступеням. Прошло несколько секунд, пока его сознание не начало проясняться. Ошеломленный, он приподнялся на локтях. Все вокруг уже заволокло плотным дымом, и он ощутил жжение в горле.

Выбраться отсюда.

Инстинкт самосохранения заставил Ари вскочить на ноги, бросив ружье и фонарик. Шатаясь, он попытался в темноте подняться по ветхой лестнице. Чтобы не упасть, Маккензи цеплялся за стену и преодолевал ступени, задерживая дыхание, ведь каждый вдох был опасен для жизни. Грудь жгло как огнем, голова кружилась все сильнее. Еще через несколько шагов он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Но сейчас не время поддаваться слабости. Он постарался справиться с дурнотой и прибавил шагу.

И тут впереди ему померещился свет. Ари поднял голову. Но глаза щипало, и он снова инстинктивно наклонился. Держась за стену, изо всех сил он старался устоять на ногах. Вдруг впереди проступила тень, и Ари почувствовал, как его схватили за плечо.

Ирис. Он спасен.

Поддерживая его, она встала рядом. Обхватила Ари за плечи и помогла выбраться из этого ада.

Через несколько мгновений они уже были на свежем воздухе, на паперти собора.

Измученный Ари рухнул на большие каменные плиты.

— Мой брат? — только и спросила Ирис, опускаясь рядом с ним на колени.

В ответ Ари лишь помотал головой. Чуть отдышавшись, он схватил Ирис за руку:

— Кшиштоф! Вызови его!

Она кивнула и взяла рацию:

— Кшиштоф? Ты меня слышишь?

Молчание.

— Попробуй еще!

— Кшиштоф! Ответь! Кшиштоф! Ты где?

Но рация молчала.

92

В благодарность за оказанную помощь король Франции стал моим покровителем и помог мне получить место присяжного книготорговца при Парижском университете. Отныне я не подчинялся прево и был освобожден от податей. И так я купил всю ту недвижимость, о которой ты уже знаешь, и быстро разбогател. К тому же число моих знатных заказчиков все возрастало, и я, бесспорно, стал самым известным общественным писарем города Парижа.

И хотя ни король, ни герцог Беррийский, ни я сам никогда не упоминали о существовании кристалла, вскоре разошелся слух, будто я открыл некую тайну, благодаря которой и обогатился. От этого до подозрений в том, что я занимаюсь алхимией, оставался лишь шаг, который парижане, зачарованные моей удачей, быстро преодолели.

Теперь ты знаешь все, почтенный читатель. Все или почти все. Ибо моя история не доведена до конца, и я должен объяснить, зачем написал то, что ты обнаружил за балкой в моем доме на улице Монморанси.

93

Охваченный страхом за друга, Ари окончательно пришел в себя. Он оперся на Ирис и махнул рукой, показывая, что надо идти.

Так, держась друг за друга, они обогнули собор с южной стороны. Отовсюду валил дым, а задняя часть здания была уже охвачена огнем, пока еще не сильным, но стремительно разраставшимся. Ари ощутил, как быстро забилось сердце. Пожар посреди амазонских джунглей. Страшно представить, какими могут быть последствия. Он прибавил шагу.

И тут он остановил Ирис:

— Выключи фонарик.

Ирис сделала, как он просил. Как и он, она заметила в сотне метров от них две светящиеся фары. Перед пылающим собором стоял внедорожник с включенным двигателем.

— Думаешь, это они?

— Наверняка. Кого-то из них оставили здесь — убедиться, что мы не выберемся. Они-то и взорвали бомбу. Ублюдки дожидались, пока мы заберемся поглубже.

— Подождем, пока они уедут. Пусть думают, что мы погибли.

— Некогда, Ирис. Вдруг Кшиштоф сейчас задыхается где-то среди завалов? Дай-ка свой ствол, ружье я потерял при взрыве.

Встревоженная Ирис протянула ему оружие.

— Спрячься и жди меня.

Ари углубился в чащу и, пригнувшись, сделал в зарослях широкий полукруг, чтобы оказаться позади машины.

Когда до нее оставалось всего несколько шагов, внедорожник внезапно сдал назад. Нельзя терять времени. Вдруг Кшиштоф или Ален в руках этих гадов? Ари выпрямился и стремглав бросился вперед. Легкие все еще горели, мышцы ныли, но сдаваться нельзя. Ветки хлестали его по лицу, но он, несмотря на темноту, старался не сбавлять темп. Тут внедорожник развернулся и поехал по тропинке. Ему ни за что не добежать до него вовремя. Ари вытянул руку с револьвером, прицелился в шину и дважды нажал на спуск. Но промазал. Машина набирала скорость.

Маккензи выскочил на тропинку, снова прицелился и выпустил еще две пули. Мимо. Красные задние фары вскоре растворились в темноте.

Ари бешено выругался. В машине, как ему показалось, был только один человек. Но разве можно сказать наверняка?

В страшной тревоге он вернулся к яростно пылавшему собору. Ари задыхался, в висках стучала кровь, голова шла кругом. И тут издалека, словно вырываясь из огня, до него донесся голос Ирис.

— Ари! — вопила она. — На помощь!

Определив, откуда раздаются крики, он бегом бросился на зов. В низких боковых дверях собора виднелись две тени, четко проступавшие на фоне пожара. За колеблющимися язычками пламени Ирис из последних сил волокла неподвижного Залевски.

Ари кинулся в проем, чтобы прийти ей на помощь. Увертываясь от сыплющихся дождем обломков, он взвалил Кшиштофа на плечи и вытащил его из огненного ада.

— Он еще дышит, — кое-как выговорила задыхающаяся Ирис.

— Пора уносить ноги. Лес вот-вот вспыхнет.

Маккензи попытался привести поляка в чувство, похлопав его по щекам, но тот впал в забытье. Ари снова подхватил его и жестом попросил Ирис расчищать дорогу.

— Идем к машине.

Они двинулись в обратный путь. Несмотря на тяжелую ношу, какое-то время Ари удавалось идти широким шагом, но под конец шею свело так, что он сдался:

— Ирис, я больше не могу, помоги мне.

Дальше они несли охранника вдвоем. Добравшись до машины, уложили Кшиштофа на заднее сиденье, и выдохшийся Ари тяжело привалился к дверце. Скривившись от боли, попытался отдышаться.

— Хочешь, я сама поведу? — спросила Ирис, склонившись над ним.

Аналитик кивнул.

— Будь так добра, — простонал он.

— Куда мы?

— В Сукуа. К врачу.

Ирис села за руль и с трудом вывела машину из зарослей. Они углублялись в джунгли, и вот уже языки пламени перестали отражаться в зеркале заднего вида.

Ари обратная дорога показалась нереальной. Снедаемый гневом и тревогой, измученный перенесенными испытаниями, он тупо уставился перед собой, не замечая, сколько прошло времени.

До офиса Федерации шуарских общин они добрались в пятом часу утра. Будить врача не пришлось. Вся деревня была на ногах: сюда уже дошла новость о лесном пожаре, и прибывшие из окрестных городов спасатели собирались двинуться в путь. Все они — пожарные, полицейские и гражданские — приготовились сражаться с огнем. Ночь обещала быть долгой.

— Боже мой! Вас застиг пожар? — спросил доктор, увидев, как Ирис и Ари тащат Кшиштофа.

— Да.

— Положите его на кровать.

Врач кинулся к шкафу и вытащил кислородную маску с тяжелым заржавленным баллоном.

— Думаете, это серьезно? — спросила испуганная Ирис.

Доктор прижал маску к лицу поляка и установил высокий уровень подачи кислорода.

— Отравление угарным газом. Думаю, он выкарабкается. Похоже, ожоги не слишком тяжелые.

Он вышел и тут же вернулся с мазями и повязками.

— Левины еще здесь? — спросил Маккензи.

— Нет. Я добился, чтобы Эрика перевели в больницу в Макасе. Они уехали вчера вечером. Ступайте-ка отдохните в соседней комнате, а я пока займусь вашим другом.

94

— Скажите, пожалуйста, в каком номере проживает месье Умбер?

На рассвете Вилли Вламинк приехал в Макас.

Чтобы напасть на след Маккензи, понадобилось немного хитрости и большая удача. Как только анализы на нейротоксин позволили выявить связь с Амазонией, где в пещерах Лос-Тайос находится один из семи входов в полую Землю, бельгиец тщательно изучил списки авиапассажиров, забронировавших места на рейсы до Киото и Гваякила, эквадорских международных аэропортов. Разыскивая фамилию французского агента, он наткнулся на имя Ирис Мишот. Прежде чем пытаться завербовать Маккензи, он досконально изучил его биографию, и теперь это имя показалось ему знакомым. Он припомнил, что так зовут сотрудницу и близкую подругу аналитика. Почему же она улетела одна? Маккензи не был зарегистрирован ни на один рейс. Что-то здесь не так. И тут его осенило: а если француз запасся документами из ЦУВБа? К счастью, у ССЦ был хотя и не полный, зато свежий список таких вымышленных имен. И здесь его ждал сюрприз: ЦУВБ выдал не один, а целых три фальшивых паспорта, причем, как ни странно, не на тот рейс, которым летела Ирис Мишот, а на следующий.

Обратившись с запросом в авиакомпанию, он нашел этому объяснение: Ирис тем рейсом так и не полетела. Из чего он сделал вывод, что она собиралась отправиться в Кито одна, — возможно, намереваясь продолжить расследование в одиночку, — но в конце концов отправилась туда следующим рейсом вместе с Маккензи и кем-то еще, скорее всего с их общим приятелем Залевски.

Напасть на их след в Эквадоре оказалось не так сложно, как он опасался. Он потратил на поиски всего несколько часов. По одному из ложных паспортов на имя Умбера они арендовали машину и сняли два номера в гостинице в Макасе. В спешке они не слишком старались замести следы. Очевидно, времени у них было в обрез.

Вот почему Вламинк ехал всю ночь напролет, чтобы добраться до провинции Морона-Сантьяго. Он вымотался вконец. Слава богу, в этом регионе кофе не слишком редкий продукт.

— В тридцать втором, — ответил ему портье.

Агент ССЦ знал испанский достаточно хорошо, чтобы вести разговор, несмотря на сильный местный акцент собеседника.

— Сейчас он у себя в номере?

Портье обернулся и взглянул на стойку, где постояльцам полагалось оставлять ключи.

— Кажется, да. Ключа нет. Позвонить ему?

— Нет, спасибо. Я поднимусь к нему в номер, у нас назначена встреча.

Видя, что перед ним европеец, портье не нашел в этом ничего подозрительного и, улыбаясь, жестом предложил ему пройти. Бельгиец поднялся по лестнице на четвертый этаж.

Все утро он напрасно пытался дозвониться Маккензи на мобильный. Впрочем, нежелание француза разговаривать с ним его не удивляло: аналитик с самого начала не доверял ССЦ. Но Вламинк надеялся заинтересовать Маккензи, рассказав ему о своих подозрениях.

Проходя по этажу, он следил за цифрами на дверях и наконец остановился перед тридцать вторым номером.

На какой-то миг он заколебался. Прийти сюда было большим риском. Возможно, он поставил на кон свою карьеру. Оставалось надеяться, что он не зря решил довериться французу, несмотря на его кошмарную репутацию.

Вламинк трижды постучал в дверь. Никто не ответил. Он постучал снова. Ответа так и не последовало.

— Маккензи, откройте! Это агент Вламинк из ССЦ! У меня для вас важная информация…

Ни звука.

Бельгиец вздохнул. Повернуть обратно? Ну нет. Слишком долго он сюда добирался, чтобы теперь отступить. Он попытался повернуть ручку. Дверь была не заперта. Тут же он сунул руку под пиджак, вытащил из кобуры револьвер и осторожно вошел.

В комнате было темно. Вламинк стиснул зубы и, держа оружие на изготовку, двинулся вперед.

— Есть тут кто-нибудь?

Света из коридора было недостаточно, чтобы осветить всю комнату, но, когда глаза привыкли к темноте, ему почудилось, что на кровати кто-то лежит. Сердце забилось сильнее. Он не привык работать «на земле» или, во всяком случае, утратил навык. Вот уже много лет, как он не попадал в такие переделки. Он неуверенно нащупал выключатель и включил свет.

От увиденного его едва не стошнило. Он прищурился и, выругавшись, отступил назад.

На кровати на залитых кровью простынях, раскинув руки, лежала мертвая женщина. Пули буквально изрешетили тело, лобная кость треснула пополам, вокруг головы все было усеяно ошметками плоти и мозга.

Вламинк сглотнул и, сдерживая дурноту, поднес руку ко рту. И снова поднял голову. Прямо над трупом к стене был наспех приклеен скотчем листок бумаги, а на нем маркером написана фраза.

95

От найденного мною в недрах Парижа кристалла теперь уже ничего не осталось, обломки драгоценного минерала сохранились лишь у меня и у Галеаццо Висконти. Я не знаю, что сделал со своим кристаллом ломбардец и где сегодня его образец. Вероятно, затерялся среди множества сокровищ, которыми владеет этот знатный род. Возможно, тебе это покажется печальным, но, по моему мнению, все лишь к лучшему.

Вечером 21 марта 1417 года скончалась Пернелла, и я, в моем почтенном возрасте, вскоре без особых сожалений последую за ней. После нас не останется ни детей, ни потомства. Но я давным-давно распорядился своим наследством. Мое завещание очень простое. Все наше имущество, движимое и недвижимое, останется Марго Кенель. Все, кроме кристалла. После моей смерти он отойдет не кому-то одному, а всему человечеству.

С того дня, как я спустился в колодец, мне не дают покоя последние слова Виллара из Онкура: «…Есть двери, которые лучше никогда не открывать». Со временем я стал лучше понимать их смысл. Этот человек, как то доказывает его наследие, был ученым, мудрецом, если не сказать — посвященным, и мне думается, что говорил он не впустую. Кристалл, в этом я теперь уверен, следовало оставить там, где он был, — вдали от алчности и вожделения. И сегодня, спустя столько лет, я все еще сожалею, что показал его герцогу Беррийскому.

Вот почему я полагаю своим долгом не завещать его никому.

И все же эта тайна тяготит меня. На пороге смерти я так и не смог доверить ее священнику, и она камнем лежит у меня на совести. Мне необходимо исповедаться если не современникам, то хотя бы потомкам в надежде, что в будущем люди обретут мудрость, которая позволит им проникнуться важностью этого открытия.

Вот почему сегодня вечером вместе с этим письмом я помещу все, что осталось у меня от кристалла, в сундучок и спрячу за балкой в доме на улице Монморанси. И я решил, прежде чем Курносая явится за мною, освободиться от своей постылой тайны, поэтому настало время раскрыть тебе последнюю часть загадки Виллара.

Ибо, представь себе, почтенный читатель, тебе не хватает одной ее частицы. Всего одной, но очень важной.

Вопреки тому, что я говорил тебе до сих пор, вопреки тому, что, по всей видимости, донесет история, таинственных страниц рукописи, тех, в которых заключена загадка строителя, было не шесть.

Нет.

Существует и седьмая страница.

96

Вскоре после полудня машина под лучами раскаленного солнца въехала на пыльные улицы Макаса.

Несмотря на возражения врача и сомнения Ари, Кшиштоф настоял на том, чтобы поехать с ними. Отравление угарным газом могло привести к глубокой, но непродолжительной коме без каких-либо осложнений. Он сидел на заднем сиденье внедорожника с осунувшимся лицом, запавшими глазами, весь в повязках. Поляк был не из тех, кто легко сдается, и к желанию спасти брата Ирис теперь добавилась жажда личной мести. Вся эта история слишком затянулась. Всех троих объединяло давно вызревавшее стремление раз и навсегда покончить с этим делом. Об их решимости свидетельствовало и тяжелое молчание, повисшее в салоне машины.

Все утро Вламинк оставлял сообщения на автоответчике Ари. Решившись наконец перезвонить бельгийцу, Маккензи тут же понял, что нельзя терять ни минуты. Они договорились о встрече в маленьком баре в Макасе.

Ирис припарковалась прямо перед кафе. Они без труда узнали Вламинка — единственного европейца среди сидевших на террасе посетителей. В костюме из белого льна он смахивал на Богарта в «Касабланке». Все трое, провожаемые любопытными взглядами, сели к нему за столик. То, что в баре собралось сразу четыре европейца, само по себе выглядело необычным и даже подозрительным, а тут еще один из них — весь в бинтах.

— Я предпочел встретиться с вами подальше от вашей гостиницы. Полицейские уже там.

— Это вы их вызвали?

— А что мне было делать? — ответил бельгиец с досадой. — Мое начальство знает, что я здесь. Чтобы не вызывать подозрений, мне приходится быть начеку. Но я не упомянул ни о вашем присутствии, ни о найденной мною записке. — Он похлопал по внутреннему карману пиджака.

— А Эрик Левин?

Агент ССЦ мрачно произнес:

— Его нашли мертвым в больнице. О причинах смерти пока не сообщают. Он не был застрелен, как его жена, но вряд ли умер естественной смертью. Наверняка отравлен нейротоксином. Судя по всему, его убили примерно в то же время, что и его жену.

Не сводя глаз с собеседника, Ари закурил свой «Честерфилд».

— Чего, собственно, вы ждете от нас?

— Полагаю, что теперь мы с вами по одну сторону баррикад, Маккензи. Пора нам начать сотрудничать.

— Вы действительно упрямы, как ребенок. В последний раз, когда мы с вами виделись в кафе, вы разыграли тот же спектакль, и я тогда же сказал, что не желаю с вами работать. С чего вы взяли, что теперь я передумаю?

— Если мы хотим наконец разобраться в этой истории, нам придется работать заодно. Выбора у нас нет.

— Посмотрим. К тому же я все еще вам не доверяю.

— И не без причины.

Ари удивленно на него посмотрел.

— Мне нелегко в этом признаваться, но ваши подозрения не лишены оснований, — продолжал бельгиец.

— В устах агента ССЦ это звучит весьма необычно…

— Я убежден, что кто-то из моего руководства заодно с вашим министром внутренних дел проворачивает темные дела у нас за спиной.

Маккензи переглянулся с Ирис. Он казался почти довольным.

— То, что мой родной министр — продажная мразь, для меня не новость. Что же до вашего руководства, то это ваша проблема, а не моя.

— Возможно. Но интересы у нас общие. Так или иначе, и ваше и мое начальство замешаны в этом деле, и мы с вами хотим одного: найти паршивую овцу. Но для этого мне нужны вы, а я нужен вам. Нам придется доверять друг другу.

— Доверять типу, который воспользовался гражданским лицом, чтобы получать сведения о моей деятельности? Это будет непросто…

— Мари Линч привлек не я. Хотите верьте, хотите нет, но я был против этой затеи.

— Как скажете. И что же нам даст это сотрудничество?

— Прежде всего четвертый не будет лишним. У вас здесь нет никаких контактов. К тому же вдвоем у нас больше шансов свалить наше начальство, а я знаю, вы давно мечтаете прищемить хвост своему министру… По меньшей мере после того рукопожатия с актером-сайентологом.

На губах Маккензи проступила улыбка. Бельгиец, оказывается, неплохо осведомлен. Ари был уже готов пересмотреть свое первое впечатление о нем.

— И наконец, — подытожил Вламинк, похлопав себя по карману пиджака, — полагаю, вам очень хочется узнать, что за записку я нашел рядом с телом Каролины Левин.

— Попахивает шантажом.

— Да, но вас голыми руками не возьмешь, да и я, как вы сами сказали, человек упрямый.

— А что выигрываете вы?

— Тоже хочу свести кое-какие счеты. В одиночку мне ни за что не довести это расследование до конца. Я больше не могу доверять собственной команде. А вы хоть и с приветом, но думаю, на вас можно положиться.

Ари помимо воли улыбнулся и вопросительно взглянул на товарищей. Оба согласно пожали плечами:

— Идет. Покажите нам записку.

Довольный Вламинк улыбнулся. Он извлек из кармана листок бумаги и развернул его перед ними. Ари прочитал вслух:

— «Ален за Манселя. Двадцать два часа, храм Иллапе».

Ирис побледнела.

— Кто такой Ален? — спросил бельгиец.

— Это… это мой брат, — объяснила Ирис. — Они его похитили.

Агент ССЦ медленно кивнул. Очевидно, он радовался тому, что ему наконец удалось заполнить пробелы в своем расследовании.

— А под Манселем, полагаю, подразумеваются документы, которые вы нашли в колодце?

— Да. С самого начала Доктор во что бы то ни стало стремится их заполучить.

— Зачем?

— Понятия не имею, — признался Маккензи. — Наверное, рассчитывает найти в них какие-то необходимые ему сведения. Хотя я даже не уверен, что они там действительно есть, и это хуже всего. Это просто документы пятнадцатого века. Они не имеют никакого отношения к тетрадям Виллара. Но этого Вэлдон не знает. Мы ведь никогда не сообщали о том, что нашли в сундучке.

— Да какая разница, — заметил бельгиец. — Важна не реальная стоимость документов, а то, что они значат для Доктора.

— Мы и сами так думаем.

— И вы привезли документы?

— Да.

— Отлично. Поджидая вас, я постарался выяснить, что такое храм Иллапе. Это старый заброшенный храм, построенный еще до эпохи инков. Расположен он в нескольких километрах к востоку отсюда, по-видимому, на территории, приобретенной МФП. По-вашему, нам надо согласиться на обмен?

Ни секунды не колеблясь, Ирис выпалила:

— Да.

— Такие обмены — штука рискованная, — заметил Вламинк.

— В данном случае мы рискуем куда больше, — уточнил Маккензи. — Нас четверо, их по меньшей мере двенадцать, судя по тому, что сказал нам Эрик Левин.

— В ловушку нам их не заманить.

— Придется что-то придумать.

97

Ты гадаешь, почтенный читатель, что же сталось с седьмой страницей.

Сказать по правде, я сам ее вынул, прежде чем в 1388 году продал тетради одному просвещенному книголюбу.

Но будь спокоен. Я не дерзнул лишить свое отечество подобного сокровища. Это было бы преступлением. И все же я предпочел позаботиться о кое-каких предосторожностях, дабы впредь ни один опрометчивый человек не повторил моей ошибки. Так что я выставил рукопись на продажу без одной страницы.

Лишь тот, кому удастся прочитать это письмо и разгадать шесть загадок Виллара, найдет седьмую страницу. Ибо, теперь я могу в том признаться, я оставил ее там, где нашел кристалл. Там, куда ведет нас Виллар. И думается мне, подобное случится еще очень нескоро.

И тогда лишь тот, кто пройдет тот же путь, что и я, найдет не кристалл, но тайну, сокрытую в последнем листке.

98

Необычный вид открывался здесь взору. В самом сердце джунглей между двумя высокими крутыми скалами, подобно гигантскому колодцу, таилось озеро, затерянное среди буйной растительности. Между скалами над водой, переливавшейся дивными оттенками изумруда, тянулся старый веревочный мост. И прямо в скале была высечена каменная лестница, ведущая к этому круглому алькову.

Машины пришлось оставить наверху и спустить вниз все необходимое, чтобы разбить лагерь на западном берегу озера, вдали от посторонних взглядов.

— Нам ни в коем случае не следовало здесь останавливаться. Мне не нравится это место.

— Никто вас здесь и не держит, Марк.

Англичанин возвел глаза к небу. Ему все труднее было выносить снисходительность Доктора, его высокомерие и напускную таинственность… Рядом со связанным по рукам пленником, зная, чем заняты сейчас охранники на берегу озера, всего в сотне метров отсюда, Робертс чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не нравилось даже наблюдать за грязной работой. Его специальность — финансы, а не оружие.

Робертс старался не смотреть в ту сторону. Лучше ничего не видеть. Он даже предпочел бы ничего не знать.

— Нам и правда необходимы эти чертовы документы?

По губам Вэлдона скользнула улыбка.

— Так вот что вас удерживает, — произнес он насмешливо. — Хотите знать, верно? А не то давно бы смылись?

— Отвечайте, Вэлдон. Что такого в документах, которые привезла Мишот?

— Драгоценные сведения, Марк. Драгоценные для вас, но и для меня тоже.

— А поточнее нельзя, Вэлдон? Сейчас не самое подходящее время для ссоры, к тому же меня так и подмывает свалить отсюда.

Робертс знал, что Вэлдон нуждается в нем и что эта угроза заденет его за живое. Именно англичанин обладал реальным весом в административном совете МФП, а главное — огромным состоянием своего отца. «Робертс. Ltd» — финансовая и земельная империя, без которой Вэлдону не обойтись.

— Седьмая страница, Марк. Мы ищем седьмую страницу.

— Какую еще седьмую страницу?

— Седьмую страницу совершенства, высшего мастерства. На седьмой день было завершено Творение. Разве для вас не очевиден символ Виллара? Это число Внутренней жизни в нумерологии, небесных тел в астрологии, число чакр и архангелов.

— Избавьте меня от вашего оккультистского бреда. Что такого на этой седьмой странице?

— Каждому свое. Я говорю вам о высшем знании, духовности, а вы мне — о финансовых интересах. Мы взыскуем не одного и того же, Марк, вот почему я вам и сказал, что речь идет о сведениях ценных как для вас, так и для меня. Вы хорошо знаете, что в моем состоянии деньги уже не имеют значения, я нуждаюсь в ином.

— В деньгах, которые вы из меня вытягиваете, чтобы довести до конца свой проект, нет ничего духовного. Не надо держать меня за дурака. О чем именно говорится на этой странице?

— О первоначальном месторождении, Марк. Месте, где кристалл находится в… астрономических количествах. Для вас оно станет месторождением звонкой монеты. Я же смогу обрести там орудие своего возрождения.

— В самом деле?

— В моем возрасте материальные блага мне уже ни к чему.

— Тогда покончим с этим раз и навсегда, — вздохнул англичанин.

Он развернулся и пошел прочь. Обмен состоится еще нескоро, а ему хотелось уединиться, словно это могло помочь ему очистить совесть от того, что ее уже отягощало.

За деревьями в нескольких метрах отсюда охранники сбрасывали в озеро утяжеленные камнями тела. Трупы последних десяти ученых и членов их семей, одного за другим убитых выстрелом в затылок.

99

Они разрабатывали свой план всю вторую половину дня. Чтобы свести риск к минимуму, следовало рассмотреть как можно больше вариантов развития событий, но угадать, что именно задумал Вэлдон, было невозможно. Учитывая, что они явно уступали противнику в численности, пришлось проявить немалую изобретательность.

Вряд ли Доктору известно, что Вламинк в Эквадоре. Значит, лучше, если бельгиец не станет раскрывать свое присутствие. Это ничуть не повредит их плану, скорее наоборот. А Кшиштоф будет держаться в стороне, обеспечивая их безопасность.

Они успели ознакомиться с планами храма Иллапе, которые Вламинк раздобыл еще до их приезда. Занимавший десяток гектаров, храмовый ансамбль напоминал развалины деревни, кольцом спускавшиеся по склонам холма. Центральная часть на самой его вершине представляла собой большую двухуровневую гробницу. Нетрудно догадаться, почему Вэлдон назначил встречу именно здесь: холм пронизывала сложная сеть туннелей, каждый из которых мог стать путем к отступлению.

Ближе к вечеру они сели на внедорожник и поехали по петлявшей в джунглях тропе, чтобы незадолго до двадцати двух часов оказаться у подножия храмовых развалин.

Это затерянное в джунглях место, скрывавшееся за пышной растительностью, походило на Мачу-Пикчу в миниатюре. Внизу холм окружали ряды каменных домов. На крутых склонах, словно висячие сады, одно над другим располагались террасные поля — до самой верхней платформы, на которой возвышалось центральное здание. От широкой прямоугольной паперти, окруженной полуразвалившимися резными колоннами, к вершине вела огромная и сравнительно хорошо сохранившаяся лестница.

Подъезжая, Кшиштоф выбрал стратегический пункт на одной из колонн, откуда он мог следить за происходящим и прикрывать друзей во время обмена. Вскинув ружье на плечо, он махнул им рукой и незаметно поднялся в укрытие.

Убедившись, что телохранитель занял позицию, Ирис и Ари двинулись вперед по эспланаде, простиравшейся у подножия широкой лестницы. Ни единое дерево не заслоняло звездного неба. Стояла ясная, с голубоватыми отсветами ночь. Лежавшие на одинаковом расстоянии тени делили на квадраты окруженную высокими каменными столбами прямоугольную паперть. Держась настороже, Ирис и Ари приблизились к лестнице.

На вершине их уже с нетерпением ждали.

На верхней площадке перед входом в гробницу стояли семь человек, освещенные оранжевым светом факелов, воткнутых в землю у них за спиной. Шестеро были в темных комбинезонах. Очевидно, охранники. Ну а седьмой…

Его Ари узнал бы и с большего расстояния. Тощий, как скелет, с длинными спутанными кудрями, он казался выходцем из другой эпохи. Доктор собственной персоной, он же Вэлдон. Или скорее Жан Лалу. А вот Алена Мишота нигде не видно.

— Подонок не взял с собой твоего брата, — прошептал Маккензи.

— Этого следовало ожидать. — В голосе Ирис звучала тревога.

— Действуем по плану, а там будет видно.

Доктор сделал шаг вперед. У него за спиной Ари разглядел три двери, ведущие в гробницу.

В тот же миг зазвонил мобильный Маккензи. Номер не высветился. Наверху Вэлдон прижимал к уху сотовый.

Ари, не понимая, как тому удалось узнать его номер, ответил на вызов.

— Оставайтесь на месте, Маккензи! Где Залевски?

— Вы правда думаете, что мы позволим перебить нас как кроликов? — откликнулся Ари. — Он в засаде и готов открыть огонь, если обмен будет проходить не так, как мы договаривались.

Лалу обернулся к стоявшим позади него мужчинам и что-то прошептал. Один из охранников скрылся в темноте. Потом Доктор заговорил снова:

— Скажите Мишот, чтобы положила документы в середине лестницы.

— Где Ален?

— В безопасном месте неподалеку отсюда. Мы не вернем его, пока я не проверю, те ли это документы.

— Так не пойдет, месье Лалу. Какие у нас гарантии, что вы действительно отдадите его нам? Откуда нам знать, жив ли он еще?

— Либо так, либо никак, — презрительно бросил старик.

Ари обернулся к Ирис. Начало не слишком обнадеживающее. Он протянул руку, предлагая отдать ему документы Манселя. Она колебалась, бросая гневные взгляды на мужчин, стоявших на верху лестницы. Наконец она вручила ему большой крафтовый конверт.

Маккензи извлек из него старые пергаменты и поднял их повыше.

— Вы не соблюдаете свою часть договора, Лалу.

— А никакого договора нет, Маккензи. Вы отдаете нам документы, затем мы его освобождаем. Хватит торговаться.

В этот миг крик хищника разорвал воздух, отдаваясь от стен храма.

Лицо Маккензи потемнело. Он протянул руку с документами в сторону противника. Здесь все пергаменты, найденные ими под церковью Святого Юлиана Бедняка. Десяток актов на владение землей, оставленных в XV веке Манселем, рукописные документы исключительно тонкой работы.

Ари сунул руку в карман и вынул зажигалку. С вызовом глядя на Доктора, он уверенным движением высек огонь и приблизил его к пергаментам.

Лалу шагнул вперед.

— Что это… Что вы делаете?

— Тебе нужны твои документы? Забирай их, подонок.

Пергаменты вспыхнули мгновенно.

С циничной усмешкой Ари положил их у своих ног.

100

Эта загадка — разумеется, больше я не скажу о том ни слова — некое место.

И хотя Виллар прямо того не говорит, по моему разумению, место это — то самое, откуда родом кристалл. Нечто вроде первоначального месторождения. Полагаю, что там кристаллы находятся в изобилии. И хотя мне не довелось убедиться в этом самому, побывав в том месте, таков вывод, который я сделал, и тайна, которую я унесу с собой в могилу.

Ты — я обращаюсь к тому, кто найдет мой сундучок, — возможно, сумеешь подтвердить мои предположения. Тогда в твоем распоряжении окажется сокровище, ценность которого я не в силах измерить.

Но надеюсь, что ты, как и я, никогда не забудешь предупреждение Виллара из Онкура.

«Есть двери, которые лучше никогда не открывать».

101

— Вы!.. Вы с ума сошли! — закричал Доктор, внезапно растеряв всю свою самоуверенность. — Я прикажу всех вас перестрелять.

— Боюсь, это не так просто, как вы думаете.

Ари отсоединился, убрал телефон в карман и хлопнул в ладоши.

Вокруг эспланады, словно по волшебству, загорелись десятки факелов. В их зыбком свете проступили разрисованные лица полусотни индейцев-шуаров. Вооруженные луками, сарбаканами и копьями, они походили на воинов, явившихся из другой эпохи.

Ари охватила радостная дрожь. В этом мгновении была вся сладость долгожданного возмездия.

Вскоре после встречи с Вламинком ему пришло в голову навестить врача из Федерации шуарских общин в деревне Сукуа. Ари попросил его отвести его к индейцам и быть переводчиком. В джунглях все еще пылал сильнейший пожар, так что ему без труда удалось уговорить их помочь. Ему даже не пришлось лгать, преувеличивать или что-то обещать. Он просто объяснил, как и зачем Вэлдон украл их земли и поджег лес.

Вместе они и разработали план действий. Ари отправится к месту встречи, а индейцы и Вламинк тем временем освободят заложника, напав на врага с тыла.

Как только заложник окажется в безопасности, они подадут сигнал — крик хищника, только что прорезавший воздух. Видимо, индейцы уже освободили Алена. Удача отвернулась от Доктора.

Сообразив, что угодил в собственную ловушку, Вэлдон отступил. Загнанный в угол, он принял наихудшее решение: насилие.

Даже не прицелившись, он направил оружие на Маккензи и без предупреждения открыл огонь. Пуля отскочила от скалы.

— Ложись! — крикнул Ари, толкая Ирис на землю.

Тут же завязался бой. Стреляли отовсюду: стоявшие наверху охранники, засевший на стене Вламинк, Кшиштоф со своей колонны… Индейцы тем временем осыпали неприятеля стрелами.

Оказавшись в укрытии, Ари снял с пояса рацию.

— Вламинк, сообщите обстановку!

— Заложник в безопасности. — Голос бельгийца заглушали выстрелы. — Его сторожили два охранника в домишке в полусотне метров к западу от храма. Мы их нейтрализовали. Успокойте свою подругу: ее брат в порядке. Осталось схватить Вэлдона. Но нам никак не перекрыть все выходы.

— О’кей. Нельзя позволить ему сбежать. Я поднимаюсь наверх. Отбой.

Он повернулся к Ирис:

— Ступай к брату, он свободен.

Она подняла голову, лицо ее светилось от невероятного облегчения.

— Идем со мной, Ари. Пусть разбираются сами. Ален в безопасности, а это ведь самое главное.

— Для тебя — конечно. Но я не отступлю, пока не поймаю Вэлдона. Это мой долг перед Полем Казо.

— Договорились. Спасибо, Ари. Спасибо за все. Мне так жаль, что я вас подвела…

— Давай-ка беги к брату. Отложим любезности на потом.

Она улыбнулась и, пригнувшись, побежала на запад.

Ари оставался на месте, прикрывая ее отход. Он вслепую выстрелил в сторону гробницы, потом бросился к лестнице. Воспользовавшись замешательством, мгновенно взобрался по ступенькам. Вдруг справа от него, на вершине холма, возникла тень. Он увидел вспышку, дуло револьвера было направлено на него. Новый враг, который до сих пор оставался в стороне. Аналитик мгновенно узнал его по фигуре.

Борджиа. Человек с тростью.

Ари едва успел отскочить и укрыться за древней статуей. Осколки камня брызнули во все стороны.

Маккензи перевел дыхание. Его положение было не слишком надежным. Вокруг гремели выстрелы. По стенам метались черные тени.

Кшиштоф присоединился к бельгийскому агенту, засевшему на развалинах западной ограды. При поддержке индейцев они продвигались к верхней платформе. Охранники Вэлдона, ожесточенно отстреливаясь, постепенно отступали внутрь здания. Давно уже старый храм инков не слышал такого оглушительного шума.

Пригнув голову, Ари взглянул на площадку над лестницей: Борджиа подстерегал его и тут же открыл огонь. Очевидно, отравитель — во всех смыслах этого слова — охотился именно за ним. Это было его личное дело. Ликвидировать Маккензи.

Ари присел за статуей на корточки, немного переждал и обогнул ее с другой стороны. Возвращаться на лестницу слишком опасно. Здесь все как на ладони. Он быстро перебрал все возможные способы добраться до врага. Одолев стену справа от себя, он мог бы незаметно подняться на вершину холма по террасным полям. По крайней мере, он на это надеялся.

Он убрал револьвер в кобуру и начал подъем. Ноги скользили по гладкому склону. Чтобы взобраться на стену, ему пришлось подтягиваться на руках. Цепляясь за щели между старыми камнями, Маккензи продвигался в темноте, недосягаемый для пуль. Вскоре он оказался у подножия последней стены, чуть повыше его самого, выходившей на восточную часть платформы. Взобраться на нее удалось не сразу. Наконец, ловко перекатившись на другую сторону, он стремительно выхватил револьвер. В десятке метров от себя заметил человека с тростью. Должно быть, тот что-то услышал и только что обернулся в его сторону. Лежа ничком, Ари тут же открыл огонь.

Пуля угодила Борджиа в плечо, отбросив его назад. Он рухнул посреди платформы.

Маккензи вскочил и снова выстрелил, но темнота мешала ему разглядеть противника. Тот внезапно вскочил и метнулся внутрь гробницы так быстро, что Ари не успел ему помешать. На другом конце платформы появились Вламинк и Залевски. Поляк указал на свою рацию. Ари снял приемник с пояса.

— Заходим с этой стороны. Прием.

«По мне, так лучше наоборот, — подумал Маккензи. — Мне нужен Вэлдон, но, если не избавиться от Борджиа, в самый неподходящий момент он появится ниоткуда. Придется сначала заняться им».

— О’кей. Борджиа вошел в восточную дверь. Попробую его догнать. Встретимся внутри. Отбой.

Ари убрал рацию, перезарядил револьвер и пошел в ту сторону, где исчез его противник. Лунный свет не проникал внутрь храма, и там царила непроглядная темень. Карманного фонарика не было. Без света входить рискованно. Он развернулся и прихватил один из факелов, воткнутых в землю.

Осторожно продвигаясь вперед, Ари вошел в гробницу через узкий и низкий коридор. Надо соблюдать осторожность: с этим факелом он стал легкой мишенью. Но то же самое можно сказать о его противнике. Приблизив пламя к полу, он тут же разглядел капли крови на гладкой каменной поверхности.

Стиснув рукоять револьвера, двинулся дальше по темному коридору.

Вдруг в десятке шагов от него коридор слева направо пересекла тень. Ари машинально выстрелил, но промазал. Он ускорил шаг. Ответный выстрел заставил его остановиться, пуля просвистела в нескольких сантиметрах от его головы.

Вжавшись в стену, он изо всех сил швырнул факел в сторону противника. От удара о землю взметнулся сноп искр, осветивших часть коридора. Ари отчетливо различил Борджиа и его залитое кровью плечо.

Ари выпустил в него одну пулю, затем вторую. Для прицельного огня все-таки слишком темно. Противник выстрелил в свою очередь. Словно опьяненные опасностью, они бросились навстречу друг другу, лихорадочно расстреливая обоймы.

Острая боль обожгла левое предплечье Ари. Пуля задела руку, вырвав лоскут кожи.

Вскоре у обоих кончились патроны. Теперь их разделяло всего несколько шагов. Ари кинулся на врага, пытаясь прижать его к земле. Он решил, что тот намного старше и в рукопашной вряд ли окажется опасным противником. Но совсем забыл про трость.

Бросившись вперед, Ари в прыжке ощутил сильный удар в висок. Он потерял равновесие и покатился набок.

В нескольких шагах от него на земле догорал факел, отбрасывая на стены слабый оранжевый отсвет. И тут слегка оглушенный Маккензи увидел, как противник с трудом отвинчивает от трости набалдашник, вынимает флакон и смачивает ладонь правой руки, обтянутой кожаной перчаткой. Потом он выпустил трость из рук и с блаженной улыбкой на губах шагнул к Ари. В глазах его плескалось хорошо знакомое Маккензи безумие. Безумие человека, для которого убийство — спасительное, почти сексуальное наслаждение. И что-то жуткое было в том, как болталась его левая рука, словно засевшая в плече пуля не причиняла убийце ни малейшей боли.

Опираясь о стену, Ари поднялся, готовый к бою. Во что бы то ни стало надо помешать Борджиа коснуться его правой рукой, иначе его ждет верная гибель.

Приняв стойку, словно обороняющийся боксер, он позволил врагу приблизиться.

102

Ирис заметила зыбкое пламя горевшего в каменном домике факела. Почувствовала, как учащенно забилось сердце. Никаких сомнений: именно здесь с индейцами скрывается ее брат.

Она ускорила шаг.

Оставалось пройти совсем немного, когда кто-то остановил ее сзади, захватом пережав горло.

Вырываясь, она увидела, что нападавший — индеец-шуар. Потом впереди раздался голос. Голос ее брата:

— Прекратите! Это моя сестра!

Человек у нее за спиной медленно ослабил захват и отпустил ее.

— Я вас не узнал, — виновато объяснил он по-испански.

Но Ирис не ответила. Ей было наплевать. Лишь одно имело значение: Ален там, впереди, живой и невредимый. С глазами, полными слез, она бросилась к брату и изо всех сил сжала его в объятиях. Так они и стояли, прижавшись друг к другу. Когда наконец она посмотрела на него, то различила в глазах Алена выражение, которого не видела много лет. Взгляд ребенка, только что пережившего самый большой страх в своей жизни и пытающегося обрести в улыбке сестры поддержку и уверенность, словно в якоре, удерживающем его у родного берега.

— Ирис…

— Как ты, братик?

— Думал, мне не выбраться.

— Скажи, они тебе ничего не сделали?

— Я в порядке.

Ирис отпустила брата и осмотрела с ног до головы. Выглядел он измученным, но ран она нигде не заметила.

Отклонившись в сторону, она разглядела в домике трех человек, которых удерживали в плену шуары. Одного из них она узнала сразу. Марк Робертс. Наследник империи Робертсов.

Улыбка на ее лице сменилась гримасой отвращения. Она шагнула вперед, чтобы рассмотреть пленника со связанными впереди руками.

— Ради наживы, — бросила она с омерзением. — Вы делали все это ради наживы.

Тот не ответил. Стоя с потупленным взором, он тоже напоминал ребенка.

— Вы прикрывались фальшивой ширмой балаганного мистицизма, чтобы привлечь придурков, дешевую рабочую силу. А на самом деле вас, как обычно, интересовало только одно: деньги. Вам их всегда мало.

Она поискала в глазах Робертса хотя бы намек на достоинство, потом, не удержавшись, закатила ему пощечину, вложив в нее весь пережитый за последние дни страх.

Голова бизнесмена мотнулась и ударилась о стену. Он закричал от боли и рухнул на землю.

Стоявшие рядом индейцы посмотрели на него с изумлением.

Ирис остановила взгляд на этом трусливом, жадном и ничтожном человеке и испытала брезгливую жалость, пожала плечами и вернулась к брату.

103

Когда противник оказался достаточно близко, Ари нанес ему прямой удар справа. Кулак врезался в щеку Борджиа, но тот даже не пошатнулся и двинулся дальше, явно не испытывая боли. При обычных обстоятельствах Ари бросился бы на врага, осыпая его ударами, но опасность нарваться на смазанную ядом перчатку лишала его свободы действий. Бить придется быстро и точно, сохраняя дистанцию. А с высоким противником это не так-то просто. Но, несмотря на усталость и раненую руку, Маккензи не терял присутствия духа. Он нанес боковой удар ногой, но промахнулся, зато второй прямой удар попал в цель, затем прямой удар левой рукой, хук правой… Ари легко пробивал защиту противника, который почти не уклонялся, но тот оставался невозмутимым и как будто ничего не чувствовал. Его лицо покрывалось кровоподтеками, но он не издавал ни звука, а на губах застыла странная улыбка.

Сначала это удивило Ари, но вскоре стало раздражать. Каждый раз, попадая в цель и радуясь, что удалось избежать контакта с руками врага, он тут же испытывал разочарование, видя, что тот не слабеет и не страдает от боли.

Осыпаемый ударами, человек с тростью продолжал двигаться вперед и вскоре загнал Ари в угол. В бешенстве тот занес ногу, но убийца уклонился и воспользовался неустойчивым положением противника, чтобы сбить его пинком по опорной ноге.

Маккензи рухнул навзничь.

И в ужасе увидел, как человек с тростью наваливается на него всем своим весом.

104

Вламинк и Залевски вжались в стену коридора, пропуская вперед трех шуаров. Пусть воины и не знали именно это здание, все же они гораздо лучше разбирались в постройках инков и быстрее перемещались по ним.

Даже не видя охранников, похоже, бежавших вместе с Вэлдоном, они преследовали их, ориентируясь на звук шагов.

Один за другим они проходили темные коридоры, их топот эхом отдавался от каменных стен. Преследование так затянулось, что Кшиштофу пришло в голову, не вышли ли они уже к противоположному склону холма.

И тут в конце одного из коридоров показалась дверь. Трое индейцев, возглавлявшие погоню, замедлили шаг, знаком призывая к осторожности. Дверь вела в просторную комнату, освещенную скудным светом луны.

Один из разведчиков попытался заглянуть внутрь, но был встречен выстрелом. Целый и невредимый, индеец прижался к стене и знаком дал понять, что враги засели наверху в левой части комнаты.

На этот раз Залевски решил идти первым. Пригнувшись перед дверью, он обернулся к Вламинку:

— Прикройте меня.

Бельгиец встал сзади и приготовился стрелять.

Кшиштоф сделал глубокий вдох, про себя сосчитал до трех и бросился внутрь. Тут же раздались выстрелы: пришлось нестись изо всех сил, на бегу оценивая обстановку. В северо-западном углу на галерею, выходившую наружу, вели лестницы. Противник вел огонь как раз из средней части галереи. Напротив, в юго-восточном углу, к другой галерее поднимались точно такие же лестницы. Поляк выбрал это направление. Под свист пуль он неожиданно свернул направо. Вламинк стрелял по охранникам Вэлдона, мешая им целиться, но времени у Кшиштофа было в обрез: у бельгийца вот-вот могли кончиться патроны.

Подобравшись к каменным перилам, Залевски метнулся вперед и с ловкостью тигра перемахнул через них. Укрывшись за перилами и едва переведя дух, он выхватил револьвер и, пригнувшись, начал подниматься по ступенькам. Выстрелы с противоположной стороны стихли, и он услышал шаги охранников Вэлдона, которые, как и он, пытались добраться до выхода из гробницы.

105

Лежа на спине, раненый Ари прекрасно осознавал, что любой промах будет стоить ему жизни. Левой рукой он схватил Борджиа за шею и пережимал ему сонную артерию, пытаясь удержать его на расстоянии. Правой перехватил запястье убийцы, не давая ему прикоснуться к себе отравленной перчаткой. На ней сейчас было сосредоточено все внимание Ари. Но время шло, и силы его иссякали. Он сомневался, что протянет достаточно долго.

С лица Борджиа не сходила все та же диковатая, полубезумная улыбка, а пронизывающий насмешливый взгляд впился в глаза Маккензи.

Ари собрал остатки сил, чтобы оттолкнуть противника и упереться коленом в его грудную клетку. Это удалось ему лишь с третьей попытки. Высвободив наконец левую руку, он принялся молотить Борджиа по лицу.

Его кулак раз за разом врезался в распухшую щеку противника. И снова пораженный аналитик убедился, что удары не производят на того ни малейшего впечатления.

Убийца был совершенно нечувствителен к боли.

Но, несмотря ни на что, Маккензи продолжал борьбу. Левой руке не хватало места, чтобы наносить мощные хуки, но в конце концов удары в лицо должны были подействовать. Разбитое лицо Борджиа уже кровоточило, правая надбровная дуга была рассечена и раздувалась на глазах. Распухшая скула приобрела лиловатый оттенок, при каждом ударе из нее брызгала кровь. Но седовласый убийца все с той же неумолимой силой давил на Маккензи, стараясь коснуться его отравленной перчаткой.

Измученный Ари, не в силах больше видеть нависшее над ним кровавое месиво, решил сменить тактику. Он попытался просунуть между собой и противником другую ногу, чтобы резко отшвырнуть его от себя. Но при этом он ослабил хватку на запястье убийцы, и тот внезапно вырвался.

Все разворачивалось как при замедленной съемке. Отравленная рука неотвратимо опускалась на лицо Маккензи.

106

Залевски ускорил шаг, пригнувшись, чтобы уклониться от пуль людей Вэлдона, ведущих по нему огонь с противоположной лестницы. Он стремился подняться наверх прежде или хотя бы одновременно с ними, чтобы помешать им скрыться.

Воздух то и дело разрывали выстрелы, эхом отдававшиеся от стен огромной комнаты. Оставшийся внизу Вламинк не давал охранникам расслабиться и стрелял, стоило кому-то из них высунуться из укрытия.

Едва поднявшись наверх, Кшиштоф понял, что проиграл. Последний охранник выбирался наружу через отверстие в потолке в середине галереи. Прицелившись, Кшиштоф нажал на спуск. Коротко вскрикнув, охранник свалился на пол.

Поляк пересек галерею и в свою очередь достиг выхода.

Перешагнув через труп, он, держась начеку, ухватился за края люка, чтобы выбраться наружу. Высунул голову, убедился, что действительно оказался на противоположном, северном склоне холма. Уши закладывало от поднявшегося сильного ветра. Чуть пониже телохранитель разглядел беглецов. Выбравшись из люка, он опустился на колени, чтобы прицелиться, но очертания спускавшихся по склону фигур стремительно растворялись в ночном мраке. Стрелять по ним значило впустую тратить патроны. Кшиштоф убрал револьвер в кобуру и помчался вдогонку.

Он нырнул во тьму, перепрыгивая через разбросанные повсюду старые камни и стараясь не споткнуться. Чем дальше, тем сильнее он разгонялся, приходилось притормаживать, чтобы не полететь вниз кубарем. Он уже настигал их. Силуэты охранников впереди проступали все отчетливее. Но тут у подножия холма, рядом с каким-то строением, загорелись два красных огонька. Задние фары машины.

107

Все продолжалось какую-то долю секунды, но время словно остановилось, и Ари казалось, что он умер тысячу раз. Отравленная рука Борджиа снова и снова приближалась к его лицу и падала на него, подобно неумолимому лезвию гильотины.

Маккензи и сам не знал, где он нашел силы, чтобы увернуться в самый последний миг. Помогло остервенение, унижение, а может, воспоминание о Поле Казо, друге, поплатившемся за алчность Доктора жизнью. Рывком Ари удалось освободиться.

Рука убийцы опустилась в нескольких сантиметрах от его лица.

Маккензи немедля перекатился на живот и вскочил на ноги. Борджиа с упорством автомата начал выпрямляться, но тут Маккензи схватил почти потухший факел, валявшийся у него за спиной. Зажав древко обеими руками, он с диким воплем бросился к противнику и, действуя факелом как бейсбольной битой, ударил его по лицу.

Нанесенный с размаху удар, в который Ари вложил последние силы, оказался сокрушительным. Взметнулись искры, и голова убийцы с сухим треском мотнулась вбок.

Борджиа мешком рухнул на холодный камень. Не теряя ни секунды, Ари с горящими от ярости глазами нанес ему второй удар, на этот раз сверху вниз. Факел вспорол тьму, и череп Борджиа с хрустом раскололся.

108

Сквозь свистящий в ушах ветер Кшиштоф расслышал характерный стук дверцы. Еще одна тень промелькнула у него перед глазами. Последний из беглецов. Один из троих не успел сесть в машину.

Поляк на бегу вытянул руку. Выстрелил один раз, потом второй. Фигурка вдруг замерла и с глухим стуком упала на землю. Но Кшиштоф не останавливался. Он не знал, кого подстрелил, — Доктора или простого охранника. Сейчас только одно имело значение: не дать внедорожнику уехать.

Он был уже совсем рядом, когда раздался шум двигателя. Выстрелил еще два раза. Первая пуля застряла в кузове, вторая вдребезги разбила заднюю фару. Все впустую, а у него осталась последняя пуля. Надо метить в шину.

Поляк замер, пытаясь задержать дыхание и чувствуя, как стучит кровь в висках, и прицелился в заднее правое колесо. В тот самый миг, когда он нажал на спуск, машина сорвалась с места. Он промахнулся.

Кшиштоф испустил вопль ярости, бессильно наблюдая, как внедорожник исчезает среди деревьев.

Он сделал еще несколько шагов и увидел у своих ног убитого им человека. Охранник. Простой охранник. Доктору удалось уйти.

109

Запыхавшийся Ари на несколько секунд замер на коленях у тела Борджиа, словно желая убедиться, что тот действительно мертв. Он испытывал смешанное чувство избавления и печали. Ощущение пустоты. Казалось, он уже пережил эту сцену несколькими неделями раньше, в Италии.[74] Там был другой убийца. Другая борьба за жизнь. Другой труп. Долго ли еще ему бежать? Противостоять врагам? И все ради чего? Во имя истины или мести? Кому и что он должен доказывать? От чего убегать? Неужели всю свою жизнь он будет находить какой-то смысл в этих бесконечных расследованиях? Сейчас в его сердце царил один-единственный образ. Ему не хватало Лолы. В глубине души он знал, что и сегодня все сводилось к ней: к этой его неудаче, к этой тоске и боли. Вдруг в рации раздался голос Залевски, возвращая его к реальности:

— Ари, ты меня слышишь?

— Слышу.

— Все в порядке?

— Да вроде бы. Я одолел Борджиа. А вы взяли Доктора?

— Нет. Он скрылся на машине. Гнаться за ним бесполезно. Встречаемся в хижине, где сейчас Ирис со своим братом.

Маккензи задумался. Возможно, еще остались вопросы, на которые у него нет ответа. Но в одном он уверен: с этим делом пора кончать. Прямо сейчас.

— Ступайте туда без меня. Я сяду в джип. Отбой.

— Ты что, шутишь?

Ари поднялся, морщась от боли. Нет, он и не думал шутить. Никогда еще он не был так серьезен.

— Мы не можем упустить этого гада.

— Не дури, Ари. Тебе его не догнать. Он слишком далеко ушел. Вламинк получит международный ордер на его арест, и…

— Нет. Если не возьмем его сейчас, то не возьмем никогда. Такие, как он, всегда сумеют залечь на дно. Он скроется где-нибудь в Южной Америке, где находят убежище фашисты вроде него. Эта история закончится здесь.

Не говоря больше ни слова, он снял с пояса рацию и сунул ее в карман. Испытывая боль во всем теле, Ари пустился по коридору в обратный путь. Быстрым шагом добрался до выхода из гробницы. По пути оторвал от рубашки лоскут, чтобы перевязать руку. Рана была поверхностной, но сильно кровоточила. Если ее не забинтовать, он потеряет еще больше крови.

Наконец он выбрался наружу, под звездное небо, и поразился силе поднявшегося сухого и жаркого ветра. Хромая, спустился по лестнице. У него ныли все мышцы, но об этом он почти не думал. Новый образ вытеснил из его мыслей лицо Лолы. Всклокоченный Жан Лалу словно бросал ему вызов сквозь время и пространство.

Под покровом ночи Ари пересек древнюю деревню, оставил позади себя развалины и углубился в джунгли. Не сразу отыскав нужную тропу, он наконец разглядел среди деревьев внедорожник. Прибавил шагу и вскоре уже сидел за рулем машины.

Тронувшись с места, он включил задний ход. Но, когда хотел развернуть машину, кто-то громко постучал по кузову со стороны пассажирского сиденья.

Ари подскочил. Повернул голову вправо и увидел за окном лицо Кшиштофа.

— Открывай, придурок!

Испуг прошел, уступив место радости. Маккензи наклонился и отпер дверцу.

— Ты что, и впрямь решил, что я позволю тебе сунуться туда в одиночку? — бросил поляк.

— Нет. Как раз думал, где тебя носит.

— Ты самая упертая скотина на свете. Ладно, давай поторапливайся, нам надо обогнуть деревню и ехать на север.

110

— Похоже, собирается буря, — заметила Ирис, поднимая воротник куртки. — Я и не знала, что в амазонских джунглях бывает так ветрено!

— Видите ли, Эль-Ниньо берет начало в Эквадоре. Иногда этот феномен заставляет тропические бури менять свой путь…

Дожидаясь грузовика, который должен был привезти врача и забрать их отсюда, индейцы разожгли среди развалин небольшой костер. Под порывами ветра отсветы пламени плясали на каменных стенах, порождая причудливые рисунки, напоминавшие о цивилизации инков. Вокруг все словно звенело от напряжения.

Ирис и Ален понемногу приходили в себя. Счастливые, но еще не оправившиеся от пережитого потрясения, они не без труда осознавали, что самое худшее уже позади, по крайней мере для них. Рядом индейцы бросали яростные взгляды на Робертса, скорчившегося в углу со связанными за спиной руками. В его глазах читался страх и в то же время твердая уверенность, что, не будь здесь Вламинка, шуары немедленно расправились бы с ним.

Убедившись, что у Алена Мишота нет серьезных ран, агент ССЦ направился к англичанину.

— Вэлдон вас кинул, — произнес он, глядя ему в глаза. — Вы сами знаете, что будет, если ему удастся скрыться: вам придется отдуваться за двоих. Лучше скажите, куда он мог деться.

— Понятия не имею.

— А если подумать?

— Откуда мне знать? Он сбежит. Не такой он дурак, чтобы сунуться в один из филиалов МФП. Если поторопится, то, наверное, сможет прихватить свои вещи, кристалл, компьютер, а там уж вам его не найти…

— Где его вещи?

Робертс закрыл глаза. Он представил себе трупы ученых, сваленные у озера.

— Где? — повторил Вламинк, повысив голос.

— Мы разбили лагерь к северу отсюда.

— На каком расстоянии?

— Не знаю… Километрах в десяти, не больше.

— Дайте мне хоть какой-нибудь ориентир!

Англичанин кусал губы. Ему казалось, он все еще слышит, как тела сбрасывают в воду.

— Там есть озеро. Лагерь на восточном берегу.

Вламинк шагнул в сторону, положил на колени рюкзак и вынул из него карту.

— На этот раз вам несдобровать, — сказал он, разглядывая карту. — Политики, которые вас поддерживают, не смогут защитить ни одного из вас.

Робертс поднял голову. Выражение его лица изменилось. Теперь оно стало слегка ироничным.

— Политики, которые нас поддерживают? О ком вы говорите?

— Да ладно вам, Робертс. Теперь это уже ни к чему. Мы с самого начала знали, что вас покрывает французский министр внутренних дел. Он объявил парижские подземелья государственной тайной, и он же добился того, чтобы расследование Маккензи прекратили…

— Может, тогда все так и было. Но сейчас министр нас вовсе не защищает. Ему нужны наши головы. Вы что, блефуете? Только не говорите, что вы не в курсе…

Вламинк нахмурился:

— Не в курсе чего?

— Вы ведь агент ССЦ?

— Ну да.

— Значит, вы должны знать. Не держите меня за идиота.

— Знать что? — настаивал Вламинк.

Робертс недоверчиво всматривался в лицо бельгийского агента. Наконец он убедился, что собеседник действительно не представляет, о чем идет речь.

— Французский министр внутренних дел спелся с заместителем генерального секретаря Совета Европейского союза. С вашим шефом.

Вламинк недоверчиво усмехнулся:

— То есть как спелся?

— Послушайте, я понятия не имею, ни насколько, ни почему, ни как, знаю только когда. Пятнадцатого июля. С тех пор они нас кинули. Иначе бы вас сегодня здесь не было.

Вламинк порылся в памяти. Пятнадцатого июля. Насколько он помнил, ничего особенного в тот день не произошло. Потом надо будет проверить. А пока есть более срочные дела.

Он сложил карту, встал и вынул рацию.

111

Тропинка петляла между гигантскими деревьями. Несмотря на темноту и ветер, ехали они быстро. Широкие колеса внедорожника то и дело взвизгивали на поворотах.

Рация Залевски запищала, и в салоне раздался голос агента ССЦ:

— Это Вламинк, вы меня слышите?

— Так точно. Говорит Залевски. Мы с Ари в машине, прием.

— В десяти километрах к северу от храма, в противоположной стороне от собора, есть озеро. Весьма вероятно, что Вэлдон появится на его восточном берегу. Они разбили там лагерь, и старик наверняка захочет забрать свой кристалл. Прием.

— Вас понял, Вламинк. Мы едем туда.

— На машине вам туда не добраться. Озеро зажато между двумя скалами. Будьте осторожны, поднимается буря. Отбой.

Кшиштоф вытащил из кармана копию карты местности, которую дала ему Ирис.

— Хочешь, поедем напрямик через джунгли? — спросил Ари.

— Нет-нет, давай по тропинке. Мне кажется, там впереди есть какой-то проход. Они ведь тоже едут на внедорожнике. Наверное, на скале есть где припарковаться.

Вскоре они миновали зону, где был расположен собор. Отсюда огня уже не было видно, но над пожарищем все еще поднимались столбы дыма. Значит, пожар больше не распространялся. Очевидно, индейцам удалось его локализовать. Однако все усиливавшийся ветер вполне мог снова раздуть пламя.

Еще несколько минут они проехали, не замедляя хода, когда вдруг Залевски крикнул:

— Стоп!

Ари ударил по тормозам. Машину чуть занесло вперед, прежде чем она замерла на краю дороги.

— В чем дело?

— Там, справа, была тропа, и, если не ошибаюсь, она-то и ведет к скале.

Ари сдал назад и въехал в узкий проход. Машина с трудом протискивалась между толстыми стволами, и ему пришлось сбросить скорость. Ветви стучали по ветровому стеклу, словно огромные руки, пытавшиеся их задержать. Наконец лес поредел, и Маккензи увидел внедорожник Вэлдона над огромной пропастью, похожей на каньон. Он остановился прямо позади него и с оружием в руках выбрался из машины.

При бледном свете луны его взору открылось потрясающее зрелище. Земля, словно расколовшись пополам, разверзлась дугой, насколько хватало глаз. Сотней метров ниже, в глубине пропасти, между двумя каменными стенами простиралась водная гладь. Прямо перед ними над бездной тянулся подвесной веревочный мост, соединявший обе скалы. Раскачиваясь на ветру, он словно по волшебству поднимался и на несколько секунд замирал в воздухе, потом опадал, чтобы через мгновение начать все сначала.

Кшиштоф поспешил к машине Доктора и ножом проколол все четыре шины.

— Они перешли по мосту? — спросил он, обернувшись к Маккензи.

— Нет, они внизу. Вдоль скалы спускается лестница. Пошли туда.

И в самом деле во мраке можно было различить три фигурки, копошившиеся на берегу.

Ари начал спускаться по выбитой в скале крутой лестнице. Телохранитель последовал за ним. Друг за другом они осторожно шли над пропастью, следя за тем, чтобы их не сбросило порывом ветра.

На ходу они наблюдали за Доктором и двумя его охранниками, суетившимися вокруг каких-то предметов, похожих на деревянные ящики. Они лихорадочно их вскрывали, видимо, собирая то, чего не хотели бросать.

Ари и Кшиштоф ускорили шаг. На этот раз у них появился шанс схватить Доктора. Но узкие, изъеденные временем ступеньки затрудняли спуск. Они преодолели половину пути, когда один из охранников, случайно взглянув в их сторону, присмотрелся и предупредил Вэлдона. Тот отдал двум другим приказ и поспешил к озеру.

— Что он затеял? — спросил запыхавшийся Ари.

— Хочет перебраться на тот берег.

Мгновением позже Доктор уже садился в лодку.

— Да куда же он? — настаивал Маккензи.

— На той стороне тоже есть лестница.

Послышались выстрелы. Охранники встали у подножия лестницы и открыли по ним огонь. Пули отскакивали от скалы. Ари и Кшиштоф немедленно вжались в стену.

— Они нас задержат, а Вэлдон сбежит! — вне себя от ярости воскликнул Ари.

Залевски на секунду наклонился вперед, чтобы засечь позицию стрелков.

— Отсюда в них не прицелиться, — бросил он.

Ари огляделся по сторонам:

— Из нашего оружия — вряд ли. Но посмотрим, что будет, если забросать их камнями.

Залевски кивнул. Вместе они подошли к обрыву и пинками принялись выбивать из земли булыжники и куски камня. На охранников Вэлдона, затаившихся пятнадцатью метрами ниже, обрушился каменный ливень. Им не оставалось ничего другого, как отойти в сторону. Как только они оказались в поле зрения Кшиштофа, он встретил их градом пуль. Без труда ему удалось нейтрализовать одного из них. Второй поспешил укрыться между разбитыми неподалеку палатками.

Ари на подкашивающихся от усталости ногах торопливо возобновил спуск, поляк следовал за ним по пятам. Они спрыгнули на берег, прошли мимо трупа первого охранника и, прикрывая друг друга, направились к лагерю, пробираясь между разбросанными ящиками.

Кшиштоф знаком дал понять, что попытается зайти врагу в тыл.

— Пережди минуту и стреляй по нему, чтобы отвлечь.

Ари кивнул, укрылся за одним из больших ящиков и стал ждать. Он видел, как поляк с тигриной грацией скрывается в темноте. Прикинув, что Залевски уже на месте, он начал стрельбу. Один выстрел, второй. Охранник повел ответный огонь, тем самым раскрыв свое местонахождение. Ари продолжил перестрелку. Вдруг противник прекратил стрельбу. Через несколько секунд с ножом в левой руке показался Кшиштоф:

— Путь свободен.

Ари бегом присоединился к нему и взглянул на озеро. Доктор уже добрался до середины и греб к противоположному берегу.

Они кинулись следом. Ари выстрелил по лодке. Слишком далеко, чтобы достать Вэлдона. Он поколебался, отчаянно ища взглядом хоть какое-нибудь суденышко. Ничего.

— Вплавь? — спросил Залевски.

— Давай.

Друзья бросились в озеро, преследуя противника. Намокшая одежда тянула вниз, да и накопившаяся за последние часы усталость не давала плыть быстро. Усилившийся ветер только затруднял их продвижение. До берега им было еще далеко, когда к нему пристала лодка Вэлдона. Даже не обернувшись, Доктор ринулся к скале. Несмотря на преклонный возраст, его запасы энергии казались неиссякаемыми… Он начал взбираться по лестнице.

Ари остервенело рвался вперед. В этой погоне было что-то нереальное. А точнее, она выглядела слишком банальной. Неужели вот так все и кончится? Погоней посреди джунглей? Этот таинственный человек, легенда парижских эзотерических кругов, вдруг утратил всякое величие, превратившись в заурядного преступника. Жулик, за которым гонится полиция…

На что он надеется? Какой видит для себя выход? Исчезнуть в джунглях? Но ради чего? «Проект Рубедо» раскрыт, личность Вэлдона установлена. Что же еще он стремится спасти? Свою жизнь? Но, пытаясь бежать, он рискует еще больше. Свободу? Велики ли его шансы на побег? Нет, за этим кроется что-то другое. Какая-то последняя тайна. Очевидно, та самая, что Вэлдон искал в документах Манселя. Ари не верилось, что все сводится к добыче полезного ископаемого. Слишком простое решение. Слишком легкое. Наверняка Доктор ищет что-то другое. Но что именно?

«Ради чего все это?» — размышлял Ари, достигнув берега через несколько секунд после Залевски. Вконец обессилев, он с трудом выбрался из озера. Вода стекала с его одежды на черную землю. Впрочем, горячий ветер быстро ее обсушит. Упершись руками в колени, он попытался перевести дыхание, потом поднял голову и нахмурился. В самом сердце этого каньона, дикого места, затерянного среди бескрайних джунглей Амазонии, ему не давал покоя один вопрос.

Почему здесь? Почему для своего лагеря Доктор выбрал именно это место на карте, а для обмена заложника — расположенный неподалеку храм? Почему именно этот пункт? Конечно же не случайно. Вряд ли все дело тут в близости собора. Может быть, причина в характере местности? Ну нет, скорее наоборот. Этот каньон — настоящий тупик, мышеловка, но уж точно не стратегически важный объект. Наверняка существует другое объяснение.

— Вэлдон! — отчаянно заорал Ари, словно надеясь своим криком остановить Доктора или придать этой погоне смысл.

Два слога этого имени эхом отдавались от скал посреди все возрастающего грохота бури. Доктор все так же неустанно поднимался по каменной лестнице к раскачиваемому ветром подвесному мосту.

Ари хотелось, чтобы Вэлдон остановился и вступил хотя бы в словесный поединок. Пусть в этом последнем бою он сохранит хоть каплю достоинства, если только, загнанный в тупик, он и впрямь не обернется заурядным преступником.

Тряхнув головой, Маккензи из последних сил продолжил путь.

— Ступай вперед! — предложил он телохранителю.

Сам двинулся следом и, цепляясь за скалу, чтобы не потерять равновесие, быстро взбежал по ступенькам. Вдруг выстрел разорвал воздух. В нескольких сантиметрах справа от них от камня отскочил осколок. Доктор открыл ответный огонь с вершины скалы.

Ари выхватил револьвер из кобуры. Оставалось надеяться, что оружие не пострадало от воды. Еще во внедорожнике он наполнил обойму. На какое-то время этого хватит. Прежде чем выстрелить, он дождался следующего выстрела. С облегчением убедился, что револьвер исправен. Но отсюда ему ни за что не попасть в цель. Он убрал оружие в кобуру и, стараясь не подставляться под пули, первым продолжил подъем.

Пройдя несколько ступеней, он рискнул бросить взгляд на вершину. И увидел, что Доктор поднимается на веревочный мост, чтобы начать опасный переход над водой.

— Он возвращается обратно!

— На таком-то ветру? Вот псих! Так или иначе, с дырявыми шинами ему далеко не уйти!

Вопреки всему они продолжили путь и, полные решимости, устремились к вершине. В недавних передрягах оба потеряли много сил. Пожар в соборе, погоня в храме… Они прошли через суровые испытания, были ранены и ослабли. Но у них за плечами был армейский опыт, оба привыкли проявлять выносливость, действуя на пределе сил. А главное, им помогали держаться адреналин в крови и клокочущая ярость.

Достигнув вершины, они вслед за Вэлдоном поспешили к веревочному мосту. Доктор практически достиг противоположного берега. Кшиштоф дважды стрелял в него, но тот оставался вне пределов досягаемости. Незачем впустую расходовать патроны.

На секунду Ари замер на ветхом мостике, который раскачивался под порывами ветра. Деревянные дощечки местами прогнили. Маккензи заглянул в пустоту у себя под ногами.

Пустота.

Невероятно опасно было переходить через озеро по этому мосту. И все же Доктор с этим благополучно справился. Ари глубоко вздохнул, собираясь с силами и духом, и, сжав челюсти, осторожно двинулся дальше.

Уж теперь-то Вэлдон никуда не денется. Скоро он обнаружит проколотые шины. В конце концов он будет вынужден сдаться.

Маккензи, крепко держась руками за две боковые веревки, переступал с доски на доску, выбирая минуты затишья и выверяя каждое движение. За ним следовал Кшиштоф. Сначала они шли медленно, лишь понемногу ускоряя шаг.

Они не достигли даже середины моста, когда Доктор, добравшись до скалы, обернулся к ним. В темноте на фоне ночного неба он казался лишь черным силуэтом с развевающимися, подобно чахлым ветвям, волосами.

И тут Ари вдруг понял, какую ошибку они совершили. Поистине роковую. В горячке погони им не хватило времени все обдумать. Даже на таком расстоянии он увидел, как на лице Вэлдона отразилось торжество. В панике Ари обернулся к Залевски.

— Поворачивай назад! — крикнул он. — Беги!

Поляк тоже все понял:

— Он сбросит нас в пропасть!

Они помчались в обратную сторону куда быстрее, чем шли сюда. Сейчас от этого зависела их жизнь.

Но Вэлдон на другом конце моста вовсе не собирался оставлять им время на спасение. Он прицелился в одну из четырех веревок, удерживающих мост.

Выстрел эхом отразился от обоих берегов каньона. Мост едва не ушел у них из-под ног, затем слегка накренился и наконец выровнялся.

— Беги! — крикнул Ари, подталкивая поляка.

Тут же раздался второй выстрел, оборвав обе веревки, заменявшие перила.

У Ари закружилась голова, он зашатался и ничком повалился на доски. Вцепился в них с обеих сторон, крепко обхватив мост.

Но бежавшего впереди Залевски рефлексы подвели. Потеряв равновесие, он наполовину сполз с моста, так что ноги его повисли над бездной.

Ари взглянул вниз. Сейчас они находились не над озером, а над сушей. Если упадут, то разобьются насмерть. Сердце учащенно забилось. Он думал об одном: спасти Кшиштофа.

Вне себя от страха, Маккензи пополз к другу. Один метр, два метра. При каждом его движении мост едва не переворачивался. Приходилось двигаться медленно и осторожно, чтобы не сместить центр тяжести.

Снова выстрел. Третья веревка оборвалась, и мостик мгновенно перевернулся набок. У Ари вырвался крик ужаса. Теперь и его ноги тоже свесились за край, неотвратимо увлекая его в бездну. Какое-то время все сооружение раскачивалось в воздухе. Повиснув на руках, Маккензи взглянул на телохранителя. По его взгляду он с содроганием понял, что тот готов сдаться.

— Не валяй дурака, поляк. Цепляйся и ползи наверх! — срывающимся голосом приказал Ари.

Но Кшиштофа не слушались руки, и он явно не собирался бороться за жизнь.

— Пошевеливайся, ублюдок! — в ярости завопил Ари и, переставляя руки, начал передвигаться к Залевски.

— Больше не могу, Ари.

— Заткнись и пошевеливайся!

Раздался четвертый выстрел. На этот раз мост выдержал. Воспользовавшись этим, Ари продолжил движение. Сейчас от поляка его отделяло всего несколько пядей. Смирение в глазах Кшиштофа сменилось инстинктивным страхом. Впившиеся в веревку пальцы медленно разжимались.

— Не выпускай веревку, Кшиштоф, не выпускай, черт тебя побери! Я уже рядом!

— Я больше не могу, — заплетающимся языком пробормотал Залевски.

Ари протянул к нему руку, когда прогремел последний выстрел.

Все произошло мгновенно. Последняя веревка, связывавшая их со скалой, оборвалась, и длинный мост тут же качнулся, описав над темной пропастью огромную дугу.

Оглушенный свободным падением, Ари ощутил, как у него сжимается желудок. Инстинктивно он довел до конца начатое движение и вслепую схватил Кшиштофа за руку, с силой стиснув его запястье.

Цепляясь друг за друга, они упали, провалились в бездонный колодец. Потом, когда веревка натянулась, произошел первый толчок. Намертво вцепившись в остатки моста, Ари удержал свой собственный вес и вес поляка. Конечно, надолго его не хватит. Руку пронзила боль — очевидно, порвался какой-то мускул. Неотвратимо, как падает лезвие гильотины, мост увлекал их к каменной стене. Маккензи видел, как скала надвигается на них с головокружительной скоростью. Смягчить столкновение невозможно.

Сокрушительный удар заставил Ари почти машинально выпустить руку Кшиштофа. Оглушенный страшным толчком, одуревший от боли, он на мгновение перестал осознавать происходящее. Инстинкт самосохранения заставил его обеими руками вцепиться в обрывок веревки. Убедившись, что не упадет, вжавшись в скалу, Маккензи посмотрел себе под ноги.

И тут он в ужасе увидел, как катится по склону тело Залевски.

Падение замедляли остатки мостика и редкие кустики, но поляк скользил все ниже и ниже. Казалось, это никогда не кончится, но вот он с глухим стуком ударился о берег метрах в двадцати ниже Ари.

В ужасе тот выкрикнул имя друга.

Затем все стихло.

В полутьме он с трудом различал распростертое у подножия скалы тело. В одном он был уверен: оно было неподвижным. Совершенно неподвижным.

Кровь больно забилась в висках Маккензи, живот скрутило. Его накрыла волна сожалений. Зачем только я позволил ему поехать со мной? Зачем только нас понесло на этот мост… И все же он упорно цеплялся за мысль, что это еще не конец. Кшиштоф — парень крепкий. Его голыми руками не возьмешь.

Ари ослабил хватку и заскользил по веревке, спеша оказаться возле друга. Вскоре ладони горели как в огне, но, превозмогая боль, он не разжимал кулаки.

Кое-как он преодолел последние метры, используя доски моста как лестницу. Спустившись вниз, бросился к неподвижному телу Кшиштофа и, смертельно побледнев от страха, опустился рядом с ним на колени.

По разбитому лбу Залевски струилась кровь, одежда превратилась в лохмотья. Тело, покрывшееся ожогами во время пожара, сейчас представляло собой сплошную рану. Правая нога была сломана, обломок кости проткнул брюки и вышел наружу. Нащупав пульс, Ари вздохнул с облегчением. Кшиштоф был без сознания, но его сердце еще билось.

Крепкий парень.

Осторожно поддерживая голову друга, Маккензи бережно перевернул его на бок, чтобы облегчить доступ воздуха в легкие. Убедился, что сильного кровотечения нигде нет. По крайней мере, наружного, не считая открытого перелома бедренной кости. Но тут он мало чем может помочь. Ари снял с пояса рацию. Каким-то чудом она уцелела. Он включил ее и взволнованно заговорил:

— Маккензи вызывает Вламинка! Маккензи вызывает Вламинка, ответьте!

Если индейцы приехали за ними к храму, Вламинк, Ирис и все остальные находятся вне зоны досягаемости.

Нет ответа. Ари в отчаянии сделал новую попытку. Он понимал, что в одиночку ему не справиться. Нечего и думать о том, чтобы перебраться через озеро и вскарабкаться по каменной лестнице, неся на себе безжизненное тело друга, как и о том, чтобы оставить его здесь.

— Маккензи вызывает Вламинка, ответьте!

По-прежнему тишина. Страх.

Потом послышалось спасительное потрескивание, и вдруг до него донесся далекий голос агента ССЦ:

— На связи, Ари. Прием.

Маккензи накрыла волна облегчения.

— Нам нужна помощь! Кшиштоф тяжело ранен, он без сознания. Он сильно разбился, прием.

— Вас понял. Мы скоро приедем, где вы?

— На северном берегу озера, в каньоне. Поторопитесь.

— Оставайтесь на месте, мы прибудем как можно скорее. Отбой.

Измученный Ари повалился на спину. Он повернул голову к другу, так и не пришедшему в себя. Потом поднял глаза и всмотрелся в вершину скалы. Доктор исчез. Очевидно, уже давно. Подонку все-таки удалось ускользнуть.

Ари почувствовал, как его охватывает гнев и отчаяние. Но он был уверен, что не слышал рев двигателя. Похоже, Вэлдон обнаружил, что у его внедорожника проколоты шины, и ушел пешком. Вот только куда? В каком направлении? Что он ищет в окрестностях? Может, где-то у него спрятана другая машина? Или он вернется в храм? Ну нет, это слишком опасно.

И все тот же вопрос никак не шел у него из головы. Почему здесь?

Собор, храм, озеро. Конечно, все эти три объекта расположены в одном регионе — во владениях МФП, но почему Вэлдон рискнул провести обмен заложника так быстро, без подготовки? И почему он разбил свой лагерь именно здесь, в месте, одновременно открытом и труднодоступном?

Собор, храм, озеро.

Превозмогая боль, страх и усталость, он попытался сосредоточиться. Нащупать невидимые связи, найти очевидное, самое простое объяснение. В этом его сила, его талант.

Собор, храм, озеро.

Ари представил себе все три места, и вдруг его осенило. Он тут же сел и обыскал карманы Кшиштофа. Нашел ксерокопию карты местности. Борясь с ветром, кое-как развернул ее перед собой и обвел храм, собор и озеро в форме полумесяца воображаемой линией.

Пораженный собственным открытием, он не поверил своим глазам. Так вот в чем дело!

Все три места прекрасно вписывались в глиф Джона Ди, символ «Summa Perfectionis».

Два полукружья храма лежали в основании рисунка, центральная часть собора совпадала с крестом, а озеро в форме полумесяца в точности соответствовало вершине глифа. Это не могло быть простой случайностью. Расположение объектов полностью повторяло рисунок, пропорции были соблюдены. Но тогда…

Тогда не хватало четвертого пункта: того, где находится центральная точка, расположенная в сердце символа и, в истолковании Джона Ди, представляющая центр Вселенной. Центр космоса.

Ари скептически поморщился. Все это представлялось ему совершенной тарабарщиной. Каким образом местоположение трех объектов, возникших в разные эпохи, могло соответствовать гармонии алхимического символа? Озеро — природный объект, храм возведен во времена, предшествовавшие цивилизации инков, а собор построен в XVI веке, то есть спустя несколько столетий после того, как были написаны тетради Виллара. Такого просто не может быть. И все-таки… Все-таки он не сомневался, что его догадка верна. Пусть ему это казалось дьявольской шуткой, зато Доктор все принимал за чистую монету. Наверное, он считал, что испанцы специально построили в этом месте собор, чтобы завершить случайно возникший рисунок. А может, так оно и было. Вэлдон вполне способен утверждать, что все следовало тысячелетнему тайному замыслу. Что глиф Джона Ди появился раньше самого Джона Ди, что он был уже известен мудрецам, жившим еще до эпохи инков, и они намеренно возвели этот храм… Такие выдумки как раз в духе оккультиста. Впрочем, правдоподобность теории значила куда меньше, чем то, что в нее верил сам Доктор.

Ари вновь вывел на нечеткой ксерокопии воображаемый символ и указательным пальцем отметил центр круга. Там, где должна была находиться центральная точка иероглифической монады. Никакого строения в этом месте не оказалось. Всего лишь вершина небольшой горы.

Ари улыбнулся. Вершина горы, повторил он мысленно. Там, где все начинается, там, где все завершается. Единство космоса. Вершина совершенства. Summa Perfectionis.

112

Спустя двадцать минут прибыл Вламинк с четырьмя индейцами и врачом из Сукуа. Им пришлось в свою очередь пересечь озеро вплавь, чтобы присоединиться к Ари и так и не очнувшемуся Кшиштофу.

— Вы ранены, Маккензи?

Бельгиец в ужасе кинулся к ним с Кшиштофом.

— Ничего страшного, займитесь-ка лучше им.

— Уже вылетел вертолет, чтобы перевезти его в больницу в Макасе. Скоро он будет здесь.

— Отлично, — ответил Ари с облегчением.

— Будем надеяться, ему удастся сесть на дно каньона, несмотря на надвигающуюся бурю.

Врач также не стал терять ни минуты. Едва выйдя на берег, он присел рядом с бесчувственным Залевски, достал медицинские принадлежности и начал оказывать первую помощь.

— Вот уже второй раз ваш друг оказывается на волосок от смерти, — бросил он недовольно. — Вы что, решили свести счеты с жизнью? Я ведь советовал вам обеспечить ему покой.

— Не было выбора, — ответил Маккензи. — Он ведь выживет?

— Откуда мне знать?

Ари взглянул на врача, делавшего все необходимое. Потом поднялся и обернулся к Вламинку:

— Вэлдон ушел от нас, но, мне кажется, я знаю, куда он направился. Я должен сейчас же идти за ним.

— Вы что, шутите? Вы весь в крови и при последнем издыхании. Не думайте только, что…

— Я не позволю ему уйти! — отрезал Маккензи. — Оставайтесь здесь и ждите вертолет. Мне пора.

— Лучше вам остаться рядом с другом. А Вэлдоном мы займемся позже.

— Нет. Будь Кшиштоф в сознании, он бы сказал мне, чтобы я достал этого ублюдка.

Поняв, что настаивать бесполезно, агент ССЦ встряхнул головой и проверил револьвер в кобуре.

— О’кей. Тогда я с вами.

Ари кивнул. Он выдохся. Помощь бельгийца будет кстати. На всякий случай он спросил врача:

— Вы ведь обойдетесь без нас?

— Вы никогда не останавливаетесь?

— Никогда.

— Оно и видно, — удрученно бросил врач. — Ладно, занимайтесь своим делом. Я позабочусь о вашем друге и буду ждать вертолет.

— Большое спасибо.

— Предупреждаю, не рассчитывайте, что я буду искать вас в джунглях или еще черт знает где. У меня полно раненых в Сукуа. Пожар натворил там бед. На всех меня не хватит!

Ари в ответ только кивнул. Он махнул Вламинку, предлагая следовать за ним, и они вновь переплыли на другой берег. Ветер все усиливался, вздымая волны над черной поверхностью воды.

— Смотрю, вам все-таки здорово досталось, — заметил Вламинк, когда они выходили на берег.

— В храме меня зацепило пулей. И только что я свалился с двадцатиметровой высоты… Еще легко отделался.

— И то правда.

— Мы с Кшиштофом — тертые калачи, и не такое видали.

Они начали взбираться по скале и, запыхавшись, надолго погрузились в молчание. Время от времени Ари оборачивался, чтобы посмотреть, как вдалеке врач и индейцы суетятся вокруг Залевски. Оставалось надеяться, что поляк не слишком пострадал при падении и что у него не поврежден позвоночник. Он решил не думать о худшем и сосредоточился на своей главной цели: схватить Вэлдона. Добравшись до вершины, Ари, как и предполагал, увидел, что машина Доктора стоит на месте. Они сели в свою машину, припаркованную прямо за ней, и Маккензи со вздохом облегчения занял место за рулем. Наконец-то он спрятался от ветра. Все тело ломило, он едва держался на ногах. Ари увидел свое отражение в зеркале заднего вида. Выглядел он ужасно: мертвенно-бледный, глаза глубоко запали, взгляд потускнел.

— Так куда мы едем? — спросил бельгиец.

Ари вытащил из кармана ксерокопию и положил ее на приборную панель.

— Туда, — произнес он, указывая на карте точку, которая, как он считал, соответствовала центру глифа Джона Ди.

— Почему туда?

— Некогда объяснять. Но я уверен, что Доктор что-то ищет именно в этом месте.

Агент ССЦ не настаивал, и Ари развернул машину, чтобы въехать на тропинку.

Наступало утро, и Маккензи старался не думать, сколько времени он уже на ногах, сколько пробежал километров и сколько получил ударов… Теперь он не сомневался, что вышел на финишную прямую. Отогнав усталость, Ари сосредоточился на дороге.

Буря все разрасталась, местами небо было полностью затянуто тучами, а ветер ревел, сотрясая деревья.

Они устремились на юго-восток, огибая первый густо заросший деревьями холм, затем в темноте понемногу стала проступать нужная им возвышенность. У этой горы не было острой вершины, ее венчало плато, усеянное высокими черными скалами.

— Нам надо подняться наверх, — объяснил Ари.

— Думаете, он уже там?

— Не знаю. Он опережает нас на полчаса, но передвигается пешком.

— Вряд ли нам удастся взобраться туда на внедорожнике.

И в самом деле, минут через десять они убедились, что заросли слишком густые, чтобы и дальше ехать на машине. Пришлось идти пешком. Они оставили машину и, борясь с ветром, с трудом начали подъем на плато.

— И с какой стати ему сюда приходить? — прервал затянувшееся молчание Вламинк. — Да и почему именно сейчас?

Из-за грохота бури приходилось едва ли не кричать.

— Не знаю. Этот тип — просветленный. От него можно ждать чего угодно! Наверняка у него есть план. Он хотел что-то найти в документах, которые я сжег. Теперь я думаю, что для него дело не только в добыче полезного ископаемого. И у меня есть все основания считать, что именно здесь он рассчитывает найти ответ. Полагаю, для него эта гора и есть истинная Summa Perfectionis, подлинная вершина совершенства!

— Я вот иногда думаю: а сами-то вы не просветленный? — поинтересовался агент ССЦ.

Несколько минут они продирались через джунгли, пока не дошли до склона горы, где заросли начинали редеть. Но и теперь, лишившись защиты от неистовства пассатов, они стремительно продвигались вперед. Вдруг Ари замер.

— Что с вами? — выдохнул бельгиец, сгибаясь от усталости.

Ари указывал на вершину горы.

— А это, случаем, не он?

Вламинк взглянул в ту сторону. И с довольной улыбкой обернулся к Ари:

— Надо постараться, чтобы он нас не заметил.

Вновь исполненные надежды, они укрылись в тени деревьев и, ускорив шаг, двинулись по тропе, вившейся по северному склону горы. Чем выше они поднимались, тем сильнее задувал в лицо сухой и горячий ветер, едва не оглушая их. Дорога становилась все более крутой; казалось, она никогда не кончится. Вскоре фигура Доктора скрылась за высокими скалами.

Изматывающее восхождение оказалось куда более долгим, чем они рассчитывали. На каждом изгибе дороги им казалось, что они вот-вот достигнут вершины, но расстояние будто только увеличивалось.

Когда, совершенно измученные, они наконец поднялись на плато, хмурое небо уже окрасилось оранжевыми лучами. Вскоре над зубчатым горизонтом джунглей покажется солнце.

Просторное плато на вершине горы было усыпано устремленными в небо скалами всех размеров. Они походили на армию бесформенных великанов, и Ари невольно вспомнились ряды камней, которые попадаются на древних землях кельтов. В Корнаке, Стоунхендже… Хотя, как знать, может, это и есть остатки сооружения доколумбовской эпохи? В этой каменной чащобе легко усмотреть дело рук человеческих.

— Придется искать его в этом лабиринте! — перекрывая шум ветра, крикнул Маккензи.

Вламинк молча указал на один из серых каменных блоков. Ари понял его и кивнул в ответ. И правда, лучше подняться повыше. Гуськом они вскарабкались на скалу. На вершине ветер едва не сбивал их с ног.

Теперь их глазам открылось все плато целиком, и, к своему изумлению, они обнаружили, что его центр занимают расположенные кругом камни. Настоящая арена, несомненно рукотворная. Высокие скалы заслоняли внутреннее пространство, и невозможно было разглядеть, что за ними находится.

— Наверняка он там, — бросил бельгиец.

Маккензи и не сомневался в этом. Как и в том, что этот круг обозначает центральную точку глифа Джона Ди. Но он не представлял себе, что они обнаружат внутри круга. Один ли Доктор в центре этого заброшенного плато, или здесь его поджидали другие? Скрывается ли за стеной из камней какое-то здание? Еще один храм?

— Пошли туда?

— Идем. Только обогнем камни справа, чтобы ему труднее было нас заметить.

Бельгиец кивнул, и они торопливо спустились со своего наблюдательного пункта. Ари шел первым, укрываясь за камнями. Они сделали большой крюк к западу. Облачное небо постепенно окрашивалось в оттенки алого, а вершины деревьев гнулись под нескончаемыми порывами ветра.

Наконец они добрались до подножия каменного круга.

Ари почувствовал, как бешено забилось сердце. Интуиция подсказывала ему, что все завершится здесь и сейчас. Или, может, он пытался убедить себя в этом, чтобы собраться с духом. Потому что, если это не так, вряд ли ему хватит сил продолжить борьбу. Поражение теперь исключено. Только не после всего, что они пережили.

Все завершится здесь.

Одна за другой ему вспоминались картины последних месяцев. Привязанный к столу труп Поля Казо с опустошенным черепом. Тела других жертв. Шесть тайных страниц из тетрадей Виллара из Онкура. Спуск в чудотворный колодец. Преждевременно закрытое расследование. Разрыв с Лолой. Три взломанные квартиры. Убийство Сандрины Мани. Встреча с Мари Линч. Ночь, которую он провел с ней. И вот теперь Эквадор… И наконец последнее видение — полумертвый Кшиштоф, распростертый у подножия скалы.

Ну уж нет, о поражении нечего и думать. Слишком дорого стоила ему эта история.

Он сделал бельгийцу знак, не оставлявший места сомнениям. Оба вынули оружие, поднялись на пригорок и вскарабкались на большой гранитный блок. Открывшееся им зрелище превосходило все, что они могли вообразить.

В центре каменного круга в земле было выкопано отверстие — как будто находишься в жерле старого потухшего вулкана. Тысячи булыжников были выложены концентрическими кругами до самого каменного алтаря, перед которым, скрестив руки на голой груди, стоял таинственный Вэлдон.

Худой как мертвец, с запрокинутой головой и взлохмаченными ветром волосами, он словно впал в мистический транс. То было зрелище из другой эпохи, подобное ожившей библейской гравюре.

Засевшие на скале Вламинк и Маккензи обменялись удивленными взглядами.

— Что он тут делает? — пробормотал озадаченный агент.

Ари пожал плечами. Он выпрямился, намереваясь спуститься внутрь каменного круга, но его движение прервала череда невероятных событий, погрузившая их обоих в полное смятение.

Сначала из центра этой странной арены донесся голос Доктора. Такой низкий и мощный, что он казался усиленным, преображенным, перекрывающим даже оглушительные завывания ветра.

— Не приближайтесь, Маккензи! — крикнул Доктор, не сдвинувшись с места.

Как он, стоя к ним спиной, с закрытыми глазами, мог догадаться об их присутствии? Или он заметил их уже давно? Каким образом он в таком шуме мог расслышать их шаги?

— Возвращайтесь! Поверьте, здесь вам больше ничего не добиться, Ари!

В тот самый миг, когда Вэлдон произнес эти слова, солнце, словно по волшебству, прорвалось сквозь тучи и первые его лучи осветили вершину.

Это было потрясающее и фантастическое зрелище.

Одна за другой высокие черные скалы вспыхивали под натиском утреннего светила, и их сверкающая поверхность, казалось, превращалась в золото, будто свинец в самых безумных мечтах алхимика-недоучки. Таинственная игра отражений тысячекратно усилила свет в центре высоких камней, так что ослепленным Маккензи и Вламинку поневоле пришлось закрыть глаза руками.

Ари, стиснув зубы, устоял, но бельгиец, повинуясь инстинкту самосохранения, отступил, чтобы укрыться по другую сторону монолита.

И тут что-то сильно ударило Маккензи в лоб. Камень, брошенный бурей. На миг ему показалось, что он теряет сознание. Ноги подкосились, и он рухнул, судорожно вцепившись руками в неровные края скалы. Голова закружилась, и мир вокруг него качнулся. Кое-как он поднялся в этом вихре воздуха и света и, полуприкрыв глаза, соскользнул на твердую землю, чтобы попытаться догнать Доктора. Нельзя позволить ему сбежать.

Ноги больно стукнулись о каменистую почву. По вискам стекала липкая кровь. Тошнота подступила к самому горлу. И все же он попытался идти, совладать с собой, но у него ничего не вышло.

Сцена, разворачивающаяся в нескольких шагах от него, представлялась ему зыбким и обманчивым сном, обрывочными образами, тонущими в золотистом сиянии солнца.

Он увидел, как Вэлдон, преодолевая ветер, величественным жестом воздел руки над головой. И тут же в его ладонях вспыхнул красный огонь. Кристалл Рубедо. Камень разгорался все ярче и ярче, словно электрическая лампа. Он как будто впитывал в себя весь окружающий свет, поглощая ослепительные лучи, отраженные скалами.

Прикрыв лицо, шатаясь, Ари шагнул вперед. Еще один шаг. Ему послышались крики. Какое-то заклинание. Он разобрал несколько слов: «Так ты обретаешь славу всего мира. Поэтому от тебя отойдет всякая тьма». Где-то он их уже слышал. Даже рев бури не мог заглушить истерический голос Доктора: «Эта сущность восходит от земли к небу и вновь нисходит на землю, воспринимая силу высших и низших областей мира!»[75] Ари узнал слова из «Изумрудной скрижали»…

Втянув голову в плечи, борясь с разбушевавшейся стихией, он продолжал идти вперед. Всего несколько шагов отделяло его от Доктора, когда у него на глазах свершилось немыслимое и он сам не знал, не повредился ли он рассудком.

Свет, излучаемый кристаллом, вырвался на свободу мощным взрывом, страшным краснозолотым всполохом. Ари инстинктивно зажмурился и скорчился.

Когда он снова открыл глаза, все тело Вэлдона пылало.

Потрясенный Маккензи несколько секунд не мог сдвинуться с места, не способный понять, осмыслить это невероятное зрелище. Ему никак не удавалось объяснить этот феномен, единственным свидетелем которого он стал: его картезианский ум противился мелькавшим в голове сверхъестественным объяснениям. И все же это ему не снилось: Вэлдон, все еще стоявший перед каменным алтарем, горел, покорно ожидая смерти.

Едва стряхнув с себя оцепенение, Ари кинулся к Доктору, хотя и понимал, что ничего не сможет поделать. Оказавшись рядом, он увидел, как рухнуло обугленное тело старика, так и не издавшего ни единого крика.

Ошеломленный аналитик упал на колени. Он и сам не знал, как долго не мог пошевелиться, до глубины души потрясенный этим апокалипсическим зрелищем. Он перестал ощущать ход времени.

Когда наконец к нему подошел Вламинк, солнце поднялось выше, и лучи, отражавшиеся от каменного круга, уже не слепили глаза. Гора приобрела свой обычный цвет.

Агент ССЦ бросился к Маккензи. По распростертому перед ними обгоревшему трупу Вэлдона все еще пробегали язычки пламени, словно блуждающие огоньки, пустившиеся в безумную пляску.

— Что?.. Что случилось? — пробормотал бельгиец.

— Не знаю, — признался Маккензи, переводя на него остекленевший взгляд.

— Он сжег сам себя?

— Не знаю, — тусклым голосом повторил Маккензи.

Ветер постепенно стихал. Буря уходила прочь, унося с собой душу старого Вэлдона. Навечно.