Сочинения Козьмы Пруткова

Фантазия Комедия в одном действии, соч. Y и Z

Была исполнена на императорском Александрийском театре 8 января 1851 г.

Этот экземпляр моей первой комедии «Фантазия» оставляю в том портфеле, на котором оттиснута золоченая надпись: «Сборник неконченого (d'inacheve) № 1».

Причисляю ее к неконченому (inacheve) только потому, что она еще не была напечатана.

Поручаю издать ее после моей смерти. Возлагаю это на добрых моих друзей, пробудивших во мне дремавшие дарования.

Им же поручаю напечатать впереди это объяснение и приложенный здесь в копии заглавный лист театрального экземпляра комедии.

Я списал этот лист с точностию, со всеми пометками театральных чиновников. Этими пометками пересказывается вкратце почти вся история комедии. Я люблю краткость. Ею легче ошеломить, привлечь. Жалею, что не соблюл ее в своей «Фантазии». Но мне вовсе не хотелось тратить время на этот первый мой литературный шаг. Впрочем, он и без того вышел достаточно разительным. Его не поняли, не одобрили; но это ничего!

Вот тебе, читатель, описание театральной рукописи: она в четвертушку обыкновенного писчего листа бумаги; сшита тетрадью; писана разгонисто, но четко; в тексте есть цензорские помарки и переделки; они все указаны мною в экземпляре для печати; на заглавном листе, кроме надписи: «Фантазия, комедия в одном действии», имеются следующие пометы театральных чиновников:

а) вверху слева «Д. И. Т. 23 декабря 1850 г. № 1039»; это должно значить: «Дирекция Императорских Театров» и день и № внесения комедии в дирекцию;

б) вверху справа: «К бенефису Максимова 1, назначенному 8 января 1851 г.»;

в) посредине, над заглавием: «1103»; это, вероятно, входящий нумер репертуара;

г) под заглавием: «от гг. Жемчужникова (А. М.) и Толстого (графа)». Этим удостоверяется, что я представил комедию «Фантазия» чрез гг. Алексея Михайловича Жемчужникова и графа Алексея Константиновича Толстого;

д) под предыдущею надписью: «Одобряется для представления. С.-Петербург, 29 декабря 1850 г. Дейст. ст. советник Гедерштерн»;

е) вверху, вдоль корешка тетради, в три строки: «по Высочайшему повелению сего 9 января 1851 г. представление сей пиесы на театрах воспрещено. Кол. Асc. Семенов».

Ты видишь, читатель: моя комедия «Фантазия», внесенная в театральную дирекцию 23 декабря 1850 г., т. е. накануне рождественского сочельника, была разрешена к представлению перед кануном нового года (29 декабря) и уже исполнена императорскими актерами чрез день от праздника крещения (8 января 1851 г.), а затем тотчас же воспрещена к повторению на сцене!.. В действительности воспрещение последовало еще быстрее: кол. ассес. Семенов обозначил день формального воспрещения; но оно было объявлено словесно 8 января, во время самого исполнения пьесы, даже ранее ее окончания, при выходе императора Николая Павловича из ложи и театра. А выход этот последовал в то время, когда актер Толченое 1-й, исполнявший роль Миловидова, энергично восклицал: «Говорю вам, подберите фалды! он зол до чрезвычайности!» (см. в 10-м явлении комедии).

Итак, публике дозволено было видеть эту комедию только один раз! А разве достаточно одного раза для оценки произведения, выходящего из рядовых? Сразу понимаются только явления обыкновенные, посредственность, пошлость. Едва ли кто оценил бы Гомера, Шекспира, Бетговена, Пушкина, если бы произведения их было воспрещено прослушать более одного раза! Но я не ропщу… Я только передаю факты.

Притом успех всякого сценического произведения много зависит от игры актеров; а как исполнялась моя «Фантазия»?! Она была поставлена на сцену наскоро, среди праздников и разных бенефисных хлопот. Из всех актеров, в ней участвовавших, один Толченов 1-й исполнил свою роль сполна добросовестно и старательно. Даже знаменитый Мартынов отнесся серьезно только к последнему своему монологу, в роли Кутилы-Завалдайского. Все прочие играли так, будто боялись за себя или за автора: без веселости, робко, вяло, недружно. Желал бы я видеть: что сталось бы с любым произведением Шекспира или Кукольника, если б оно было исполнено так плохо, как моя «Фантазия»?! Но, порицая актеров, я отнюдь не оправдываю публики. Она была обязана раскусить… Между тем она вела себя легкомысленно, как толпа, хотя состояла наполовину из людей высшего общества! Едва государь, с явным неудовольствием, изволил удалиться из ложи ранее конца пьесы, как публика стала шуметь, кричать, шикать, свистать… Этого прежде не дозволялось! За это прежде наказывали!

Беспорядочное поведение публики подало повод думать, будто комедия была прервана, не доиграна; будто все актеры, кроме Мартынова, удалились со сцены поневоле, не докончив своих ролей; будто г. Мартынов, оставшись на сцене один, поступил так по собственной воле и импровизовал (!) тот заключительный монолог, в котором осуждается автор пьесы и который, по свидетельству даже врагов моих, «вызвал единодушные рукоплескания»! Все это неправда. Я не мог возражать своевременно, потому что боялся дурных последствий по моей службе. В действительности было так: публика, сама того не зная, дослушала пьесу до конца; актеры доиграли свои роли до последнего слова; пред монологом Мартынова они оставили сцену все разом, потому что так им предписано в моей комедии; г. Мартынов остался на сцене один и произнес монолог, потому что так он обязан был сделать, исполняя роль Кутилы-Завалдайского. Следовательно: публика, думая рукоплескать Мартынову как импровизатору и в осуждение автора, в действительности рукоплескала Мартынову как актеру, а мне — как автору! Так сама судьба восстановила нарушенную справедливость; благодарю ее за это!

Не скрою (да и зачем скрывать?), что тогдашние театральные рецензенты отнеслись к этому событию поверхностно и недоброжелательно. Вот выписки из двух тогдашних журналов, с сохранением их курсивов. Эти курсивы отнюдь нельзя уподобить «умным изречениям», вопреки моему афоризму в «Плодах раздумья».

а) Выписка из журн. «Современник» (1851 г., кн. II, Смесь, стр. 271); «По крайней мере, в бенефис г-жи Самойловой[88] не было ничего слишком плохого, чему недавний пример был в бенефис Максимова: пример очень замечательный в театральных летописях[89] тем, что одной пьесы не доиграли[90], вследствие резко выраженного неодобрения публики. Это случилось с пьесою «Фантазия».

б) Выписка из журн. «Пантеон» (1851 г., кн. I); «Вероятно, со времени существования театра никому еще в голову не приходило фантазии[91], подобной той, какую гг. Y и Z[92] сочинили для русской сцены…[93] Публика, потеряв терпение, не дала актерам окончить эту комедию и ошикала ее прежде опущения занавеса[94]. Г. Мартынов, оставшийся один на сцене, попросил из кресел афишу[95], чтоб узнать, как он говорил[96]: «кому в голову могла прийти фантазия сочинить такую глупую пьесу?» — Слова его были осыпаны единодушными рукоплесканиями[97]. После такого решительного приговора публики нам остается только занести в нашу «Летопись» один факт[98]: что оригинальная Фантазия удостоилась на нашей сцене такого падения, с которым может только сравниться падение пьесы «Ремонтеры», данной 12 лет назад и составившей эпоху в преданиях Александрийского театра[99].

Только в одном из московских изданий было выказано беспристрастие и доброжелательство к моей комедии; не помню в котором: в «Москвитянине» или в «Московских ведомостях»? Всякий может узнать это сам, пересмотрев все русские журналы и газеты за 1851 год. Помню, что я мысленно приписывал ту статью г-ну Аполлону Григорьеву, тогдашнему критику в «Москвитянине». Помню также, что в этой статье сообщалось глубокомысленное, но патриотическое заключение, именно: рецензент хотя не присутствовал в театре и, следовательно, не знал содержания моей комедии, — отгадал по определению действующих лиц в афише, что «это произведение составляет резкую сатиру на современные нравы». Спасибо ему за такую проницательность! Думаю, впрочем, что ему много помогло быстрое воспрещение повторения пьесы на сцене. С того времени я очень полюбил г. Аполлона Григорьева, даже начал изучать его теорию литературного творчества, по статьям его в «Москвитянине», и старался применять ее к своим созданиям; а когда я натыкался на трудности, то обращался прямо к нему за советом печатно, в стихах (пример этому см. выше в стихотворении: «Безвыходное положение»).

Вот все данные для суда над моей комедией «Фантазия». Читатель! помни, что я всегда требовал от тебя справедливости и уважения. Если б эта комедия издавалась не после моей смерти, то я сказал бы тебе: до свидания… Впрочем, и ты умрешь когда-либо, и мы свидимся. Так будь же осторожен! Я с уверенностию говорю тебе: до свидания!

Твой доброжелатель

Козьма Прутков.

11 августа

1860-го года (annus, i).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Аграфена Панкратьевна Чупурлина, богатая, но самолюбивая старуха —

Г-жа Громова.

Лизавета Платоновна, ее воспитанница —

Г-жа Левкеева.

Адам Карлович Либенталь, молодой немец[1], не без резвости —

Г. Марковецкий.

Фемистокл Мильтиадович Разорваки, человек отчасти лукавый и вероломный —

Г. Каратыгин 2.

Князь[2] Касьян Родионович Батог-Батыев, человек, торгующий мылом —

Г. Прусаков.

Мартын Мартынович Кутило-Завалдайский, человек приличный —

Г. Мартынов.

Георгий Александрович Беспардонный, человек застенчивый —

Г. Смирнов 2.

Фирс Евгеньевич Миловидов, человек прямой —

Г. Толченое 1.

Акулина, нянька —

Г-жа ***

Без речей[3]:

— Фантазия, моська

— Пудель

— Собачка, малого размера

— Собака датская

— Моська, похожая на Фантазию

— Незнакомый бульдог

— Кучера, повара, ключницы и казачки.

Действие происходит на даче Чупурлиной. Сад. Направо от зрителей домик с крыльцом. Посреди сада (в глубине) беседка, очень узенькая, в виде будки, обвитая плющом. На беседке флаг с надписью: «Что наша жизнь?» Перед беседкой цветник и очень маленький фонтан.

ЯВЛЕНИЕ I

По поднятии занавеса: Разорваки, князь Батог-Батыев,

Миловидов, Кутило-Завалдайский, Беспардонный и

Либенталь ходят молча взад и вперед по разным направлениям.

Они в сюртуках или во фраках.

Довольно продолжительное молчание.

Кутило-Завалдайский

(вдруг останавливается и обращается к прочим)

Тс! тс! тс!..

Все (остановившись)

Что такое?! что такое?!

Кутило-Завалдайский

Ах, тише! тише!.. Молчите!.. Стойте на одном месте!.. (Прислушивается.) Слышите?., часы бьют.

Все подходят к Кутиле-Завалдайскому, кроме Беспардонного, который стоит задумчиво, вдали от прочих.

Разорваки (смотрит на свои часы)

Семь часов.

Кутило-Завалдайский

(тоже смотрит на свои часы)

Должно быть, семь; у меня половина третьего. Такой странный корпус у них, — никак не могу сладить.

Все

(кроме Либенталя, смотря на часы)

Семь часов.

Либенталь

Я не взял с собою часов, ибо (в сторону) счастливые часов не наблюдают!

Разорваки

Давно желанный и многожданный час!.. Вот мы все здесь собрались; но кто же из нас, здесь присутствующих женихов, кто получит руку Лизаветы Платоновны? Вот вопрос!

Все (задумавшись)

Вот вопрос!

Беспардонный (в сторону)

Лизавета Платоновна, Лизавета Платоновна!.. Кому ты достанешься? Ах!

Разорваки

Пока еще не пришла старушка, в руке которой наша невеста, мы…

Кутило-Завалдайский

Мы тщательно осмотрим друг друга: всё ли прилично и всё ли на своем месте? Женихи ведь должны… Господин Миловидов! (Указывает на его жилет.) У вас несколько нижних пуговиц не застегнуто.

Миловидов (не застегивая)

Я знаю.

Разорваки

Господа! я предлагаю, пока старушка еще не пришла, сочинить ей приятный комплимент в форме красивого куплета и спеть, как обыкновенно в водевиле каком-нибудь поют на сцене актеры и актрисы.

Все

Пожалуй… пожалуй… сочиним! сочиним!

Разорваки

Для этого сядем по местам. Садитесь все по местам!

Разорваки садится на скамейку; Беспардонный — на другую; князь Батог-Батыев и Кутило-Завалдайский — на траву; Миловидов уходит в беседку; Либенталь вынимает из кармана бумажник и карандаш и взлезает на дерево.

Либенталь

Здесь поближе к небесам.

Разорваки

Уселись? Начнем… (Подумав.) «Вот куплеты…» — Господа, рифму!

Либенталь(с дерева)

Разогреты!

Миловидов (из беседки)

Почему же разогреты?!

Либенталь

Неподдельными нашими чувствами разогреты!

Разорваки

Я лучше вас всех понимаю поэзию: я человек южный, из Нежина,

Кн. Батог-Батыев

Я из Казани.

Разорваки

Не перебивать!.. Слушайте: «Вот куплеты — Мы, поэты, — В вашу честь, — Написали вместе»…

Миловидов

«Написали вместе — В этом лесе».

Разорваки

Это не рифма!

Кутило-Завалдайский

Это сад.

Миловидов

Ну — «В этом саде!».

Разорваки

Не перебивать!.. — «Написали вместе, — На своем всяк месте, — Нас здесь шесть». — Вот это так!.. Далее: «Мы вас знаем»… Ах! идет!.. Аграфена Панкратьевна идет!.. Ну, нечего делать!.. Так как есть, каждый на своем месте, давайте петь. Я начинаю!

ЯВЛЕНИЕ II

Те же и Чупурлина с Лизаветой. Чупурлина с Лизаветой

сходят с крыльца в сад. Чупурлина ведет на ленточке моську. Женихи сидят

на местах и поют на голос «Frere Jacques». Разорваки начинает.

Все (поют)

Вот куплеты,

Мы, поэты,

В вашу честь (bis)

Написали вместе

На своем всяк месте.

Здесь нас шесть!

Нас здесь шесть!

Аграфена Панкратьевна и Лизавета Платоновна смотрят с удивлением во все

стороны.

Разорваки

Господа, второй куплет экспромтом; каждый давай свою рифму. Я начинаю!

Поют, каждый отдельно, по одному стиху, в следующем порядке:

Разорваки

Мы вас знаем —

Кутило-3авалдайский

Ублажаем —

Кн. Батог-Батыев

Услаждаем —

Миловидов

Занимаем —

Беспардонный

Сохраняем —

Либенталь

Забавляем!

Разорваки

Довольно… довольно!..

Все (хором)

Всякий час! Всякий час!..

Разорваки (продолжая петь один)

Вы на нас взгляните!

Миловидов(тоже)

И нас обнимите!

Все (хором)

А мы вас! А мы вас!

При последнем все идут к Аграфене Панкратьевне с распростертыми

объятиями.

Чупурлина

Благодарю вас, благодарю вас!

Либенталь (бежит вперед других)

Милостивая государыня, почтенная Аграфена Панкратьевна! лестная для меня маменька!

Кн. Батог-Батыев

Почтеннейшая Аграфена Панкратьевна!

Кутило-Завалдайский

Благодетельница!

Разорваки

Такая благодетельница, что просто… ух!., целовал бы, да и только!

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Какие у этого грека всё сильные выражения; совсем не умеет себя удерживать.

Беспардонный подходит, отворяет рот, но от внутреннего волнения не может

сказать ничего.

Миловидов (перебивая выразительные знаки Беспардонного)

Ну, что же, матушка!., надумались? Вот мы все налицо. Кто же из нас лучше? говорите!.. Да ну же, говорите!

Чупурлина

Тише, мой батюшка, тише! Вишь, какой вострый, как приступает!.. Моя Лизанька не какая-нибудь такая, чтоб я ее вот так взяла да и отдала первому встречному! Я своей Лизанькой дорожу! (Гладит моську.) Она мне лучше дочери… Я не отдам ее какому-нибудь фанфарону! (Окидывает Миловидова глазами с ног до головы.) Небось ты, батюшка, все на балах разные антраша выкидывал да какие-нибудь труфели жевал под сахаром; а теперь — спустил денежки, да и востришь зубы на Лизанькино приданое? Нет, батюшка, тпрру!! Пусть-ка прежде каждый из вас скажет: какие у него есть средства, чтобы составить ее счастье? (Гладит моську.) А без этого не видать вам Лизаньки, как своей поясницы.

Миловидов (в сторону)

Вишь, баба! Вишь, какая баба!

Либенталь (к моське)

Усиньки, усиньки, тю, тю, тю…

Миловидов (к Чупурлиной)

Средства будут!

Чупурлина

Какие, мой батюшка?

Миловидов

А приданое-то? Как получу его, так будут и средства! И чем больше приданое, тем больше средства!

Чупурлина

Ну вот! я так и знала. Фанфарон, просто фанфарон; что его слушать! (К Кутиле-Завалдайскому.) Ну, а ты, батюшка?

Либенталь (к Чупурлиной)

Маменька, позвольте: кажется, моська заступила за ленточку левою ножкой? клянусь вам!

Чупурлина

Спасибо, батюшка… (Снова обращается к Кутиле-Завалдайскому.) Ну, а ты, Мартын Мартынович?

Кутило-Завалдайский

Сударыня, позвольте вас уверить, что, вступив в брак с Лизаветой Платоновной, я всегда буду соблюдать пристойность…

Чупурлина

Нет, я не о том… Какие у тебя надежды? Есть ли у тебя фабрика?

Кутило-Завалдайский

Нет-с, фабрики не имею.

Чупурлина

Ну, так как же?

Кутило-Завалдайский

У меня, сударыня, более нравственный капитал! Вы на это не смотрите, что мое такое имя: Кутило-Завалдайский. Иной подумает и бог знает что; а я совсем не то! Это мой батюшка был такой, и вот дядя есть еще; а я нет! Я человек целомудренный и стыдливый [4]. Меня даже хотели сделать брандмейстером[5].

Чупурлина

Фу-ты, фанфарон! право, фанфарон! фанфарон, фанфарон, да и только!.. (Обращается к кн. Батог-Батыеву.) Авось ты, батюшка, посолиднее. Посмотрим, чем ты составишь счастье Лизаньки?

Кн. Батог-Батыев

Большею частью мылом! (Вынимает из кармана куски мыла.) У меня здесь для всех. (Раздает.) Вам, сударыня, для рук; а этим господам бритвенное. (К Миловидову.) Вам, кроме бритвенного, особенный кусок — для рук.

Миловидов

(принимает с благодарностью, но смотрит на свои руки пристально)

Благодарю!

Чупурлина

Благодарствуйте, князь. (Обращается к Разорваки.) Ну, тебя, Фемистокл Мильтиадович, я не спрашиваю. Ведь ты не в самом же деле вздумал жениться на Лизаньке! Где тебе!

Разорваки

Нет-с, я не шучу. Серьезно прошу руки Лизаветы Платоновны! Я происхождения восточного, человек южный, у меня есть страсти.

Чупурлина

Неужто?.. Но какие же у тебя средства?

Разорваки

Сударыня, Аграфена Панкратьевна! Я человек южный, положительный. У меня нет несбыточных мечтаний. Мои средства ближе к действительности… Я полагаю: занять капитал… в триста тысяч рублей серебром… и сделать одно из двух: или пустить в рост, или… основать мозольную лечебницу… на большой ноге!

Чупурлина

Мозольную лечебницу?

Разорваки

На большой ноге!

Чупурлина

Что ж это? На какие ж это деньги?.. Нешто на Лизанькино приданое?

Разорваки

Я сказал: занять капитал в триста тысяч рублей серебром!

Чупурлина

Да у кого же занять, батюшка?

Разорваки

Подумайте: триста тысяч рублей серебром! Это миллион на ассигнации!

Чупурлина

Да кто тебе их даст? Ведь это, выходит, ты говоришь пустяки?

Разорваки

Миллион пятьдесят тысяч на ассигнации!

Чупурлина

Пустяки, пустяки; и слышать не хочу! Господин Беспардонный, вы что?

Беспардонный (встрепенувшись)

Сударыня… извините… я надеюсь… не щадя живота своего… не щадя живота своего…[6] для Лизаветы Платоновны… до последней капли крови!..

Либенталь (перебивая)

Маменька, послушайте, — лучшее средство есть: трудолюбие, почтение к старшим и бережливость! Почтение к старшим, трудолюбие… (Нагибается к моське.)

Чупурлина

Что ты, батюшка, на ней увидел?

Либенталь

Маменька, ушко завернулось у Фантазии.

Чупурлина (полугромко)

В этом молодом человеке есть прок.

Либенталь (продолжает ласкать моську)

Усиньки, тю, тю, тю, фить, фить фить!..

Чупурлина (по-прежнему)

Он хорошо изъясняется.

Либенталь (к моське)

Фить, фить, фить, тю, тю, тю!..

Чупурлина (Либенталю)

Спасибо тебе за то, что ты такой внимательный

Миловидов

Ну что же, матушка; довольно наговорились про всякий вздор!.. Пора, братец, сказать: кто из нас лучше?

Чупурлина

Тише, тише, мой батюшка!.. Вишь, как опять приступает! Так и видно, что целый век играл на гитаре.

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Миловидов действует неприлично.

Миловидов

Да пора же кончить!

Разорваки

Миллион пятьдесят тысяч на ассигнации!

Чупурлина

Да, нечего говорить: всех-то вас толковее Адам Карлыч.

Разорваки (берет Чупурлину в сторону)

Сударыня, принимая в вас живейшее участие, я должен вам сказать, что однажды Адам Карлыч на Крестовском… (Шепчет ей на ухо.)

Чупурлина

Как? Возможно ли?! Какие гадости!.. Адам Карлыч, Адам Карлыч! поди-ка сюда!.. Правда, что ты однажды на Крестовском… (Шепчет ему на ухо.)

Либенталь (с ужасом)

Помилуйте, маменька; никогда на свете!..

Чупурлина

Ну, то-то; я так и думала!.. Видишь, Фемистокл Мильтиадович, это был не Адам Карлыч. Это кто-нибудь другой.

Разорваки (ей)

Действительно: это, кажется, был Миловидов.

Чупурлина (к Либенталю)

Ну, Адам Карлыч, коли ты понравишься Лизаньке, то бери ее, и дело с концом. Поди, объяснись с ней. Она здесь где-то, в саду. Прощайте, родимые. Спасибо вам за честь. (Особо к кн. Батог-Батыеву.) Прощайте, князь; благодарствуйте за мыло.

Женихи уходят. Чупурлина останавливает Разорваки.

Чупурлина

Ты, батюшка, погоди немного. Я не совсем поняла, что ты мне сказал насчет мозольной фабрики?

Разорваки

Мозольной лечебницы!

Чупурлина

Да бишь лечебницы!.. Как же это ты полагаешь?

Разорваки

Очень просто!.. Во-первых, я занимаю капитал в триста тысяч рублей серебром…

Уходят, разговаривая,

ЯВЛЕНИЕ III

Либенталь скачет несколько времени молча на одной ноге.

Либенталь

Ах, вот она!., вот она!., идет и несет цветы!.. Начну!

Лизавета Платоновна проходит с цветами, не замечая Либенталя.

Либенталь

Лизавета Платоновна! Я говорю: Лизавета Платоновна!

Лизавета Платоновна

Ах, здравствуйте, Адам Карлыч.

Либенталь

Лизавета Платоновна, где вы покупаете ваши косметики?

Лизавета Платоновна

Какие это?

Либенталь

Под этим словом я разумею: духи, помаду, мыло, о-де-лаван и бергамотовое масло.

Лизавета Платоновна

В гостином дворе, выключая казанское мыло, которое с некоторых пор поставляет мне большею частью князь Батог-Батыев. Но зачем вы это спрашиваете?

Либенталь (подойдя к ней близко)

Затем, что от вас гораздо приятнее пахнет, нежели от этих самых цветов! (В сторону.) Она засмеялась!.. (Ей.) Лизавета Платоновна! я сейчас объяснил дражайшей Аграфене Панкратьевне цель моей жизни и средства моего существования… Я обнажил перед ней — клянусь вам! — всю душу мою и все изгибы моего чувствительного и стремящегося к известному предмету сердца… Я ей сказал о себе и упомянул о вас… Она выгнала всех вон… а мне приказала идти к вам… Я иду… вы сами идете!.. Без сомнения, несравненная Лизавета Платоновна, я не смею даже думать об этом; но Аграфена Панкратьевна мне приказала…

Лизавета Платоновна

Но что же такое, Адам Карлыч?

Либенталь

О! я обязан исполнить приказание этой преклонной особы! И потому, собравшись с духом, говорю (падает на колени): Лизавета Платоновна! реши, душка, судьбу мою: или восхитительным ответом, или ударом!.. (Поет, не вставая с колен, на голос «d'unpensiero» из «Сомнамбулы».)

Елизавета, мой друг!

Сладкий и странный недуг

Переполняет мой дух!

О тебе все твердит

И к тебе все манит! Е…

Лакей (вбегая)

М-с!.. М-с!.. Фантазия!.. Фантазия!.. Барышня, не видали барыниной моськи?

Лизавета Платоновна

Не видала.

Либенталь (вставая с колен)

И я не видал.

Лакей (уходя)

Фантазия!.. Фантазия!.. (Уходит.)

Либенталь

Я продолжаю. (Становится снова на колени и поет.)

Елизавета, мой друг!

Ну, порази же мой слух,

Будто нечаянно, вдруг,

Словом приятным — супруг!

Лизавета Платоновна (тоже поет, продолжая мотив)

Ах, нет, нет…

Горничная (вбегая)

Фантазия!.. Фантазия!.. Барышня, барыниной моськи не видали?

Лизавета Платоновна

Не видала.

Либенталь (вставая с колен)

И я не видал.

Горничная (уходя)

Фантазия!.. Фантазия!.. (Уходит.)

Либенталь

Вы, кажется, начали отнекиваться, Лизавета Платоновна?

Лизавета Платоновна

Да, я хотела сказать вам (поет):

Ах, нет, нет!., я боюсь,

Ни за что не решусь!

Я от страха трясусь!..

Либенталь (поет в сторону)

Ах, какой она трус!

Лизавета Платоновна

Я боюсь, (bis)

Я страшусь, (bis)

Не решусь! (ter)

Либенталь (поет в сторону)

Ах какой она трус!

Лизавета Платоновна

Я боюсь,

Я страшусь!..

Оба вместе

Она трус! (ter)

Не решусь! (ter)

Либенталь

(опять падая на колени, начинает петь)

Е…

Акулина (вбегая)

Хвантазия!.. Хвантазия!.. Барышня, ведь у барыни моська пропала! Вы не видали?

Лизавета Платоновна

Нет, не видала.

Либенталь (вставая с колен)

И я не видал.

Акулина

Что ты будешь делать?! Барыня изволит плакать, изволит сердиться, из себя выходит; изволит орать во всю глотку:[7] «Дайте мне мою моську! где моя Хвантазия?» (Уходя, кричит.) Хвантазия!.. А, Хвантазия!.. (Уходит.)

Либенталь (опять становясь на колени)

Я продолжаю (поет):

Елизавета, мой друг!

Твой неприличный испуг

Напоминает старух!

Между тем как любовь

Все волнует мне кровь! Е…

Повар

(вбегает в колпаке, с засученными рукавами,

с кастрюлей в одной руке и с пуком репы в другой)

Конефузия!.. Конефузия!.. Барышня, Конефузия не с вами?

Либенталь (вставая с колен)

Ах, пошел вон!.. Прервал на решительном месте!

Повар

Да чем же я виноват, что меня послали собаку искать?

Лизавета Платоновна

Я не видала.

Либенталь

И я не видал.

Повар (уходя)

Конефузия!.. Конефузия!.. (Уходит.)

Либенталь (поет стоя)

Елизавета, мой друг!

Ну, порази же мой слух,

Будто нечаянно, вдруг,

Словом приятным —

Лизавета Платоновна (робко)

Супруг!

Либенталь (падает на колени)

Небесная Лизавета! (Целует ее руку.) Эфирное созданье!..

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и вся дворня; а затем Чупурлина. Лакеи, горничные, казачок, Акулина, повар и куч ер — вбегают с разных сторон, крича «Фантазия!.. Конефузия!.. Хвантазия!..» Лизавета Платоновна и Либенталь, не замечая никого, смотрят друг другу в глаза с любовью и нежностью. Через несколько времени вбегает Чупурлина и кричит громче всех.

Чупурлина

Фантазия!.. Фантазия!.. Не нашли?! Дайте мне мою собачку, собачонку, собачоночку!.. (Наталкивается на повара.) Собака!.. Не видишь, куда бежишь? Да что это вы все толчетесь на одном месте? а?! В разные стороны бегите! и непременно отыщите мне мою собачку!

В с я прислуга

(расходясь во все стороны, кричит в один голос)

Фантазия!.. Фантазия!..

ЯВЛЕНИЕ V

Чупурлина, Лизавета и Либенталь.

Лизавета Платоновна и Либенталь

(подходят с обеих сторон к Чупурлиной и робко

говорят вместе)

Маменька!., маменька!

Чупурлина

Что вам надобно?! Чего вы хотите от меня?!

Либенталь

Они согласны.

Лизавета Платоновна (Чупурлиной)

Если вы согласны, я согласна.

Чупурлина

Как?! Все люди ищут мою собаку и, как угорелые кошки, бегают по разным направлениям; а вы?! Что вы здесь делали?! (К Лизавете Платоновне.) Вот твоя благодарность ко мне за все мои попечения!.. Негодная!.. Выбрала время говорить мне про разные гадости [8]когда я не в духе, когда я плачу, терзаюсь… (Плачет.) Боже мой, до чего я дожила!.. На старости лет не иметь и Фантазии! Какое горестное, какое ужасное положение!.. (Обращается к ним обоим.) Вон!..

ЯВЛЕНИЕ VI

Те же и прочие женихи. Беспардонный, Миловидов, князь Батог-Батыев, Кутил о-З авалдайский и Разорваки вбегают поспешно.

Беспардонный (с беспокойством)

С кем случилось?!

Кутило-Завалдайский

Кого постигло?

Кн. Батог-Батыев

Отчего этот шум?

Миловидов

С чего такая возня?

Разорваки

Какое бедствие?

Чупурлина

Вам что нужно?! Зачем пришли?! Что вы здесь забыли?!

Беспардонный

Мы слышали крик.

Кн. Батог-Батыев

Беготню!

Миловидов

Визготню!

Разорваки

Суетню!

Кутило-Завалдайский

Темные рассуждения о фантазии.

Чупурлина

Это моя собака — Фантазия, и вовсе не темная, а светло-желтая!.. Она пропала, она убежала, ее похитили!

Либенталь

Аграфена Панкратьевна, да я сию же минуту брошусь искать вашу Фантазию! Могу вас уверить!.. Я употреблю все мои силы, характер и способности, чтоб отыскать вашу моську! Клянусь вам!.. (Обращается к Лизавете Платоновне.) До свиданья, Лизавета Платоновна. (Убегает.)

Чупурлина (кричит ему вслед)

И знай же наперед, Адам ты этакой! что пока не сыщешь Фантазии, не получишь ее руки!.. (Обращается ко всем женихам.) Кто принесет мне мою Фантазию, тот в награду получит и приданое и Лизавету! Слышите? Я в своем слове тверда. (К Лизавете Платоновне.) Пошла вперед!.. Да ну же, поворачивайся! (Уходят обе в дом.)

ЯВЛЕНИЕ VII[9]

Все женихи, кроме Либенталя.

Кн. Батог-Батыев

Какое страшное событие!

Миловидов

Просто черт знает что!

Разорваки

Неслыханные обстоятельства!

Беспардонный (сам с собою)

Как иногда судьба!.. Кто знает?.. Может быть, теперь именно мне?! Лизавета Платоновна!.. Боже, если б это было возможно!

Миловидов

Что ж думать? Пойдем искать моську.

Кн. Батог-Батыев

Искать моську… Легко сказать! а где ее найти? Разве объявить в полиции? Ну, да бог знает, найдут ли?

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Он сомневается в полиции!

Разорваки

А если и найдет какой-нибудь городовой, то Аграфена Панкратьевна тут же за него и выдаст воспитанницу!

Все(с испугом)

Нет, нет!., нельзя объявлять!..

Разорваки (сам с собою)

Счастливая мысль!

Кн. Батог-Батыев (тоже)

Ура, придумал!

Беспардонный

(тоже)

Кажется, как будто придумал?

Миловидов (тоже)

Обдумал!

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Что бы могли придумать такие развратники?! Заранее краснею! (Старается подслушивать.)

Разорваки (сам с собою)

Положим, моська не найдется… Я для Аграфены Панкратьевны достану другую собаку, гораздо лучше. Мне известен один пудель… Человек служащий… То есть господин этого пуделя служащий человек, чиновник серьезный [10], мой искренний друг; он на все согласится… Я ему обрею… На что ему? Он пустяками не занимается; с подчиненными такой строгий…[11]Оставлю только два бакенбарда, в виде полумесяцев…

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Вот оно, вот оно!.. Заслуженному чиновнику, может быть, отцу семейства: «оставлю только два бакенбарда»!

Кн. Батог-Батыев (сам с собою вполголоса)

У моей старой тетки, девицы Непрочной[12], есть собачонка не больше этой; называется Утешительный… Его бы взять как-нибудь, да и принести Аграфене Панкратьевне!

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Это, выходит, он хочет обокрасть свою родную тетку?

Беспардонный (сам с собою вполголоса)

Если не найду Фантазии, я думаю, можно… Я видел одну моську: чрезвычайно похожа на Фантазию!.. Просили очень дорого; но у меня есть порядочная бритвенница, и еще есть портрет одного знаменитого незнакомца: очень похож…[13] Все это, все это… продам… для Лизаветы Платоновны!..

Миловидов (сам с собою)

Я не стану таскаться по улицам за всякой дрянью!.. Пойду, поймаю что попадется, да и принесу старухе.

Кутило-Завалдайский (сам с собою)

Почему бы и мне не попробовать? В этом нет ничего предосудительного.

Разорваки (отводит Миловидова особо)

Знаете что? Чем вам понапрасну искать, так лучше… (Шепчет ему на ухо.)

Миловидов

Оно бы недурно! Я даже знаю одну няньку, от которой можно достать… Только боюсь, заметят!

Разорваки

Никто не заметит, решительно никто не заметит! Я готов присягнуть… К тому же я вас поддержу. Уж положитесь на меня.

Миловидов

Благодарю. Можно попробовать. Только поддержите!

Разорваки

Уж положитесь на меня! (Подходят к остальным.)

Все

(поют хором на голос: «Citto, citto, piano, piano»;

а потом каждый поет свою партию)

Тише, тише, осторожно

Мы отселе побредем.

Если что найти возможно,

Всеконечно мы найдем!

Разорваки (в сторону)

Совершенно я обрею

Эти пуделю места.

Кутило-Завалдайский (тоже)

Я заранее краснею:

Будет всюду нагота!

Кн. Батог-Батыев (в сторону)

К тетке сбегаю нарочно [14]

Буду тетку целовать;

Лишь бы только от Непрочной [15]

Утешительного взять!

Кутило-Завалдайский (тоже)

Я попробую: авось-ка

Ей понравится моя?

Беспардонный (тоже)

Небо! дай, чтобы та моська

Походила на ея!

Миловидов (к Разорваки)

Опасаюсь я немного,

Чтобы с помощью огня

Не заметили подлога?

Разорваки (Миловидову)

Положитесь на меня!

Все (хором, уходя со сцены и постепенно удаляясь)

Тише, тише, осторожно

Мы отселе побредем.

Если что найти возможно,

Всеконечно мы найдем!

Всеконечно мы найдем!

Маленький антракт

Сцена несколько времени пуста. Набегают тучи. Темнеет. Гроза. Дождь, ветер, молния и гром. Оркестр играет ту же симфонию, как и в «Севильском цирюльнике» в подобном же случае. Через сцену пробегает моська. Несколько секунд спустя пробегает незнакомый бульдог, тщательно обнюхивая ее следы. Буря утихает. Полумрак продолжается.

ЯВЛЕНИЕ VIII

Входят один за другим Разорваки, Беспардонный, князь Батог-Батыев, Миловидов, Кутило-Завалдайский. Они завернуты в плащи, с надвинутыми на глаза шляпами, и не видят друг друга.

Разорваки (таинственно)

Здесь кто-то есть!

Беспардонный (тоже)

Кто здесь?

Миловидов (тоже)

Я!

Кн. Батог-Батыев (тоже)

Они здесь!

Кутило-Завалдайский (тоже)

Мы здесь!

Беспардонный (тоже)

С моськой?

Миловидов (тоже)

Без моськи!

Кн. Батог-Батыев (таинственно)

Без моськи!

Разорваки (тоже)

Без моськи!

Беспардонный (в сторону)

Благодарю тебя, природа: они без мосек!

Кутило-Завалдайский (тоже)

Они без мосек!

Миловидов (громко)

Господа! чего секретничать?! Моськи не нашли, так уж, верно, что-нибудь другое принесли?

Все (таинственно, поочередно)

Принес!.. Принес!.. Принес!.. Принес!..

Разорваки (ко всем)

Покажем при Аграфене Панкратьевне.

Беспардонный

Меня беспокоит одна мысль… Вот это какая мысль!.. Как бы это выразить точнее? Мы все… без Фантазии; ну, а если Адам Карлыч… с Фантазией?

Кн. Батог-Батыев

Да, оно немножко страшно. Он человек бойкий; пожалуй, найдет!

Кутило-Завалдайский

Да, он человек вот какой! (Свистит.)

Миловидов

Дрянь, а все-таки страшно.

Разорваки

Ничуть не страшно. Главное — не унывать. Чем он страшнее нас? Вы думаете, потому что он вот этак вертит, так уж и бог знает что? Вздор, вздор! Он такой же человек, как и мы. Я его давно знаю. Могу совершенно описать его характер; слушайте! (Поет.)

Либенталь неспесив.

Аккуратен, учтив,

Точен;

Но охотник солгать,

Да и любит болтать

Очень!

Хор (повторяет)

Очень!

Разорваки

Он молчать не привык

И свой держит язык

Слабо!

Скоро так говорит,

Как на рынке пищит!

Баба!

Хор (повторяет)

Баба!

Разорваки

Судит он, в простоте,

О своей красоте

Гордо!

И вполне убежден,

Что пред ним Аполлон

Морда!

Хор (повторяет)

Морда!

Разорваки

Он искусен во всем,

И ему нипочем

Полька;

А до дела дойдет,

Лишь коленки согнет,

Только!

Хор (повторяет)

Только!

ЯВЛЕНИЕ IX

Те же и вся дворня, входящая с разных сторон с фонарями. Сцена освещается от огня этих фонарей.

Дворня(каждый спрашивает другого)

Нашел Фантазию? Нашел Хвантазию? Где Конефузия? Не нашел Фантазии! Хвантазии не видал! Конефузии нет!

Увидя женихов, вся дворня отходит на задний план сцены, где останавливается и остается там все время, освещая сцену фонарями.

Разорваки (к остальным женихам)

Слышите, господа? Фантазии не нашли! Стало быть, мы можем надеяться, — победа за нами!

Все женихи

Победа! победа! Моськи не нашли!..

(Поют хором, на голос: «Lairompetteguerriere».)

Триумф, триумф, триумф, триумф!..

Гоп, гоп, гоп, ай, люли!..

Собаки, собаки, собаки не нашли!

Собаки, собаки, собаки не нашли!

Не нашли!

Не нашли!

Не нашли, не нашли, не нашли, не нашли!..

Ай, люли!

ЯВЛЕНИЕ X

Те же и Чупурлина с Лизаветой, выбегающие из крыльца дома.

Чупурлина

Что это? что это?! Нашли Фантазию? Где она? где она?

Миловидов

Не нашли моськи.

Чупурлина

Ах, варвары!

Разорваки

Кое-что принес получше моськи.

Чупурлина

Лучше Фантазии? Варвары!

Кн. Батог-Батыев

Будет гораздо приятнее.

Чупурлина

Какую-нибудь дрянь?

Кн. Батог-Батыев (в сторону)

Она не знает, что говорит, и легкомысленно порочит Утешительного.

Беспардонный

Право, будет почти так же хорошо.

Миловидов

Будет почище!

Чупурлина (к Разорваки)

Покажи, батюшка, что у тебя?

Разорваки (скидывая с себя шинель, показывает пуделя)

Вот что!

Чупурлина

Что это, батюшка? скорее на барана похоже!.. Ну видано ли, слыхано ли, чтобы этакое могло стоить Фантазии?! Фу! Право, сказала бы неприличное слово, да в пятницу [16] как-то совестно!.. А как его зовут, батюшка?

Разорваки

Космополит, сударыня!

Чупурлина

Чем палит?

Разорваки

Ничем; просто: Космополит.

Чупурлина

А штуки делает?

Разорваки

Делает разные штуки: хотите, сударыня, он вам вскочит на шею и стащит с вас чепчик?

Чупурлина

Нет, не хочу… Вот выдумал что! На какую пакость вышколил своего… Как, бишь, его?

Разорваки

Космополит, сударыня!

Чупурлина

Своего… пуделя! (Обращается к кн. Батог-Батыеву.) Ну, а у тебя что?

Кн. Батог-Батыев

(скидывая с себя шинель, показывает весьма маленькую собачонку)

А у меня — вот что! Известный Утешительный, принадлежащий родной моей тетушке, девице Непрочной [17]

Чупурлина

Постой, батюшка: дай очки одеть… Экой мелкий!.. Как зовут?

Кн. Батог-Батыев

Утешительный.

Чупурлина[18]

А какой породы?

Кн. Батог-Батыев

Мужеской, сударыня.

Чупурлина

Штуки делает?

Кн. Батог-Батыев

Бывает-с… большею частию на креслах[19].

Чупурлина

Немножко маловат. Вот хоть бы настолько был побольше. (Обращается к Кутиле-Завалдайскому.) Ну, а у тебя что?

Кутило-Завалдайский

(скидывая с себя шинель, показывает датскую

собаку с намордником)

Самая чистейшая моська!

Чупурлина

Что это за урод?! Да как ты смел с этим приступать ко мне?! Разве бывают этакие моськи?

Кутило-Завалдайский

Сударыня, смею вас уверить, что это самая наичистейшая моська. Вам, может быть, странно, что она такая большая? Но на это я вам доложу, что между моськами бывают большие и маленькие, как между людьми… Вот, например: князь Батог-Батыев мал, а господин Миловидов и господин Разорваки велики; между тем они все трое люди; так точно и моськи!

Чупурлина

Дичь, дичь! Ты говоришь дичь, батюшка! Князь и Миловидов совсем другое!.. А как зовут твою уродину?

Кутило-Завалдайский

Фифи, сударыня.

Чупурлина

Штуки делает?

Кутило-Завалдайский

В пять минут съедает десять фунтов говядины, давит волков, снимает шляпы и поливает цветы[20].

Чупурлина

Дичь, дичь!.. На что мне этакая собака? У меня есть садовник[21]. (Обращается к Миловидову.) Ну, а ты, батюшка?

Миловидов

(скидывая с себя шинель, показывает большую

игрушечную собаку, в шерсти, с механикой)

Вот мое! Смотрите только издали!

Все

Что это?! что это?!

Чупурлина

Что это?! Никак, игрушка?

Миловидов

Подберите фалды!.. Смотрите издали!..

Чупурлина

Что ты, с ума сошел?

Миловидов

Говорю вам: подберите фалды!.. Он зол до чрезвычайности!

Чупурлина

Фуй, какие гадости! [22]Фуй!.. Игрушка!..

Миловидов

Нет, не игрушка, а моська!.. И имя не игрушечье, а собачье: называется Венер!

Чупурлина

Ах ты, бесстыдник! [23] Да как у тебя язык поворотился говорить этакое![24]

Миловидов

Что?! Небось на попятный двор! Как получила моську, так Лизаветы жаль стало?! Нет, брат, атанде! Вот тебе Фантазия, давай Лизавету! (Потихоньку к Разорваки.) Да ну же, поддерживайте!

Разорваки (громко)

Игрушка! просто игрушка!

Все (кроме Миловидова)

Просто игрушка!.. Какая Фантазия!.. Какая Фантазия!.. Просто игрушка!

Миловидов

Ну, положим, игрушка. Эка беда?.. Разве я какой взяточник, чтоб на живых собак деньги тратить? (Отводит Разорваки в сторону.) А ведь это подло: вы же присоветовали!

Чупурлина

Прочь, прочь!.. (К Беспардонному.) Ну, батюшка, вы что?

Беспардонный молча из-под шинели показывает ей моську.

Чупурлина

Ах, боже мой!.. Да это уже не она ли?! Она!.. Она!.. Фантазия!

Беспардонный

Нет, не она… но… (С чувством подавая ей моську.) Аграфена Панкратьевна!..

Чупурлина

Не она?! Врешь!.. Да как же она похожа на нее!., две капли воды моя Фантазия!.. Благодетель мой, ты согласен мне отдать ее?

Беспардонный (дрожа)

С у… с у… с удовольствием! (Отдает ей моську.)

Чупурлина

Родной ты мой!.. (Целует моську и плачет.) Так вот же, возьми: вот тебе Лизанька моя!

Беспардонный (задыхаясь от радости)

Что… что… что… что я слышу?

Чупурлина

Ты верно, дружок, на ухо туг? (Кричит ему в ухо.) Говорю: ты подарил мне собаку, а я дарю тебе Лизаньку, с приданым!

Беспардонный

Аграфена… Лизавета… Агра… Агравета!.. Лизафена!

Лизавета Платоновна

Маменька!., вы шутите?

Чупурлина

Я шучу?., с чего ты это взяла?! Что ты, ослепла, что ли?! Али в рассудке помешалась?! Ты видишь это или нет? (Показывает ей моську.) Взявши собаку, мой первый и священный долг [25] — отдать тебя.

Лизавета Платоновна

Маменька, это безрассудно!..

Чупурлина

Ты еще ругаешься?!

Лизавета Платоновна (становясь перед нею на колени)

Маменька!..

Беспардонный

(подходит к Лизавете Платоновне и тоже становится возле нее на колени)

Лизавета Платоновна!..

Чупурлина (к Лизавете Платоновне)

Оставь меня! (Указывает ей на Беспардонного.) Слушай, что он тебе говорит.

Лизавета Платоновна и Беспардонный

(говорят друг другу одновременно, стоя на коленях)

(Л.П.) Послушайте! Все зависит от вас; откажитесь от меня! Вы человек благородный! Я вас знаю! Откажитесь от меня! Умоляю, заклинаю вас!

(Б.) Послушайте! Все зависит от вас; не отказывайтесь от меня! Вы добры, как ангел! Я вас знаю! Не отказывайтесь от меня! Умоляю, заклинаю вас!

Чупурлина

Ну, перестань, Лизанька! Ты и меня растрогала… Я сама плачу!

Становится сзади их на колени и плачет. Все прочие тоже преклоняют колени и вынимают носовые платки.

Чупурлина

(благословляя Лизаньку и Беспардонного)

Будьте счастливы… благословляю вас!.. (Обращается к моське.) Мосинька моя!.. Мосинька!

ЯВЛЕНИЕ XI

Те же и Либенталь.

Либенталь (за сценой кричит, приближаясь)

Нашел! Нашел! Нашел! Все, оставаясь на коленях, перестают плакать и слушают внимательно.

Либенталь (вбегает, держа моську обеими руками)

Нашел!.. Нашел!.. (Падает, споткнувшись; встает, плюет на то место, где упал, и затем выбегает на авансцену, показывая всем моську.) Нашел!.. Нашел!

Общее изумление. Разорваки, Миловидов, князь Батог-Батыев и Кутило-Завалдайский встают и подходят к Либенталю с любопытством..

Либенталь

Аграфена Панкратьевна… моська!.. Лизавета Платоновна… моська!

Чупурлина

Ах! (Бросает моську Беспардонного и падает в обморок.)

Лизавета Платоновна

Ах! (Падает в обморок возле Чупурлиной, но в другую сторону.)

Беспардонный, испуганный, неподвижный, остается на коленях. Либен-

таль кладет Фантазию в объятия Чупурлиной, а сам бросается к Лизавете

Платоновне, дабы привести ее в чувство.

Разорваки (к остальным)

Старуху-то и бросили совсем.

Кутило-Завалдайский

(показывая на людей, стоящих с фонарями)

Они все заняты… Человеколюбие требует, чтоб мы оказали ей помощь.

Разорваки, Миловидов, кн. Батог-Батыев и Кутило-Завалдайский подходят к фонтану, черпают воду в шляпы и фуражки и выливают ее на Чупурлину.

Чупурлина

(приподымаясь, но еще не вставая на ноги)

Кто это?.. Зачем я здесь?.. Отчего я мокра?! Что со мною хотели сделать? Собачка моя! моська моя!.. Это не обман?

Либенталь

Нет, это Фантазия.

Чупурлина

Кто же принес?

Либенталь

Это я, маменька!

Чупурлина (вставая)

Ты прав, Адам! Я твоя мать… а ты мой отец и благодетель! (Показывает на Лизавету.) Вот твоя жена!.. Дай бог, чтоб у вас были сыновья и дочери. Вставай, Лизанька; да ну же, вставай!.. Господа, помочите и ее! Что она так долго кобенится![27]

Кутило-Завалдайский (в сторону)

Я говорил, что эта старуха не по летам жестокого характера!

Миловидов, Разорваки, кн. Батог-Батыев и Кутило-Завалдайский черпают опять из фонтана воду и подходят с нею к Лизавете, чтобы вылить на нее.

Либенталь

Не надо!., не надо!.. Она опомнилась! она очнулась! (Лизавета Платоновна встает; Либенталь ее поддерживает.)

Миловидов, кн. Батог-Батыев, Разорваки и Кутило-Завалдайский выливают из своих шляп и фуражек воду на Беспардонного, который все это время стоял на коленях. Беспардонный вскакивает.

Чупурлина (Беспардонному)

Ну, батюшка! твоя собачка только похожа на мою; а эта моя, настоящая Фантазия! Прощай! Ты более не нужен ни мне, ни Лизе! Пошел вон! (Обращается к Лизе и Либенталю.) А вас, милые дети, я благословляю. Будьте счастливы и благополучны; размножайтесь и любите как себя взаимно, так и своих будущих многочисленных детей, — точно так же, как я люблю свою Фантазию. (Целует моську.) Теперь пойдем домой. (Уходит с Либенталем и Лизой.)

Разорваки, Миловидов, Беспардонный, кн. Батог-Батыев и Кутило-Завалдайский следуют за ними, гуськом.

Чупурлина (оборачивается)

А вам что нужно?

Разорваки (ей)

Не кричите!

Чупурлина

Стыдись, старик.

Миловидов

Старуха, не школьничай!

Кутило-Завалдайский

Поправьте чепец!..

Кн. Батог-Батыев

Не получишь более [28] мыла от меня ни вот столько![29]

Беспардонный

Бог с вами!

Чупурлина

(обращаясь к прислуге, стоящей с фонарями)

Эй! пошлите за полицией!.. Жандармов приведите сюда, побольше и посильнее! [30]

Прислуга поспешно уходит.

Разорваки

Мы сами не намерены здесь оставаться.

Миловидов

Я только не хочу рук марать.

Кн. Батог-Батыев

И старое-то мыло назад отыму!

Кутило-Завалдайский

Прикройте шею!

Беспардонный

Бог с вами, вы изменили мне!

Разорваки (прочим женихам)

Провожая эту старуху, споемте ей, господа, куплеты, подобные тем, которыми давеча ее встречали, да только в обратном смысле.

Все

(кроме Беспардонного, поют хором, на тот же голос,

как вначале. Разорваки начинает.)

Аграфена!

Нам измена

Не страшна; (bis)

Хоть и пред тобою

Не черней душою

Сатана!

Сатана!

Разорваки

Мы вас знаем!

Кутило- Завалдайский

Обижаем!

Кн. Батог-Батыев

Презираем!

Миловидов

И пугаем!

Кутило-Завалдайский

И ругаем!

Все (кроме Беспардонного, хором)

Каждый час!

Каждый час!

Разорваки

Вы на нас кричите

И всех нас браните;

Все (кроме Беспардонного, хором)

А мы вас!

А мы вас!

При последних словах Чупурлина, Лиза и Либенталь входят в дом; а Разорваки, Миловидов, Кутило-Завалдайский и кн. Батог-Батыев оканчивают куплет без них, плюют вслед Чупурлиной и сами уходят, как и Беспардонный, в противоположную сторону, но Кутило-Завалдайский остается, осторожно отойдя на задний план.

ЯВЛЕНИЕ XII

Кутило-Завалдайский

(осматривается и, видя, что никого уже нет на сцене,

подходит к рампе и обращается в оркестр)

Господин контр-бас!.. Пст!., пст!.. Господин контр-бас! одолжите афишку! (Принимает афишку, поданную ему из оркестра.) Весьма любопытно видеть: кто автор этой пьесы? (Смотрит в афишку.) Нет!., имени не выставлено!.. Это значит осторожность! Это значит совесть не чиста… А должен быть человек самый безнравственный!.. Я, право, не понимаю даже, как дирекция могла допустить такую пьесу?[31]Это очевидная пасквиль!..[32] Я, по крайней мере, тем доволен, что, с своей стороны, не позволил себе никакой неприличности, несмотря на все старания автора! Уж чего мне суфлер ни подсказывал?.. То есть, если б я хоть раз повторил громко, что он мне говорил, все бы из театра вышли вон! Но я, назло ему, говорил все противное. Он мне шепчет одно, а я говорю другое. И прочие актеры тоже совсем другое говорили; от этого и пьеса вышла немного лучше. А то нельзя было б играть! Такой, право, нехороший сюжет! Уж будто нельзя было выбрать другого?[33] Например: что вот там один молодой человек любит одну девицу… их родители соглашаются на брак; и в то время, как молодые идут по коридору, из чулана выходит тень прабабушки и мимоходом их благословляет! Или вот что намедни случилось, после венгерской войны:[34] что один офицер, будучи обручен с одною девицей, отправился с отрядом одного очень хорошего генерала и был ранен пулею в нос; потом пуля заросла; и, когда кончилась война, он возвратился в Вышний Волочок[35] и обвенчался со своей невестой… Только уже ночью, когда они остались вдвоем, он, по известному обычаю, хотел подойти к ручке жены своей… неожиданно чихнул… пуля вылетела у него из носу и убила жену наповал!.. Вот это называется сюжет!.. Оно и нравственно и назидательно; и есть драматический эффект! (Занавес начинает опускаться.)

Или там еще: что один золотопромышленник, будучи чрезвычайно строптивого характера… (Занавес опустился; Кутило-Завалдайский, не замечая, остался впереди.)… поехал в Новый год с поздравленьем вместо того, чтобы к одному, к другому…

Оркестр прерывает слова Кутилы-Завалдайского. Он конфузится, заметив, что занавес опущен; раскланивается с публикою и уходит.

Примечания К. Пруткова:

[1] Слово «немец» было заменено в афише словом «человек».

[2] Титул «князь» был исключен цензором в перечне действующих

лиц и повсюду в тексте.

[3] Эти действующие лица «без речей» не были одобрены цензором

в перечне действующих лиц на афише.

[4] Здесь цензор вычеркнул слово «целомудренный» и написал «нравственный».

[5] Эти слова: «Меня даже хотели сделать брандмейстером» — вычеркнуты цензором.

[6] Цензор изменил: вместо славянского «живота своего» поставил «жизни своей». Однако ведь о «животе» говорят не только в молитвах, но даже тогда, когда «кладут его на алтарь отечества». Почему же неприлично говорить о нем в театре?

[7] Цензор вычеркнул «глотку» и написал «горло.

[8] Цензор заменил слово «гадости» словом «глупости».

[9] Это явление здесь немного сокращено противу рукописи.

[10] Цензор вычеркнул слова: «чиновник серьезный».

[11] Цензор вычеркнул слова: «с подчиненными такой строгий».

[12] Вычеркнув слава: «У моей старой тетки, девицы Непрочной», цензор

написал: «У моей тетки, старой девицы».

[13] Слова: «очень похож» — цензор вычеркнул.

[14] Цензор вычеркнул слово «нарочно» и написал «скорей».

[15] Цензор вычеркнул слова: «от Непрочной» — и написал: сначала «у ней»,

а потом — «поверней».

[16] Цензор вычеркнул слово: «в пятницу». Примечание К. Пруткова.

[17] Слова: «девице Непрочной» вычеркнуты цензором.

[18] Этого вопроса Чупурлиной и ответа на него кн. Батог-Батыева не оказывается в театральной рукописи.

[19] Слов: «Большею частию на креслах» недостает в театральной рукописи.

[20] Цензор вычеркнул слова: «поливает цветы».

[21] Слова: «у меня есть садовник» тоже вычеркнуты цензором

[22] Цензор вычеркнул слово «гадости», написал: «глупости».

[23] Слова: «Ах ты, бесстыдник» вычеркнуты цензором.

[24]Вместо слова «этакое» цензор написал: «этакой вздор».

[25] Цензор вычеркнул слово «священный».

[26] Цензор вычеркнул слова: «Что со мною хотели сделать?»

[27] Цензор вычеркнул слово «кобенится» и вместо него написал «церемонится».

[28] Здесь цензор прибавил слова: «в подарок».

[29] А тут цензор вычеркнул слова: «ни вот столько».

[30] Слова: «Жандармов приведите сюда, побольше и посильнее» — цензор вычеркнул.

[31] Цензор вычеркнул слова: «как дирекция могла допустить» и написал:

«как можно было выбрать».

[32] Слова: «Это очевидная пасквиль» — вычеркнуты цензором.

[33]Вместо слов: «выбрать другого» — цензор написал «придумать что либо получше».

[34] Слова: «после венгерской войны» — цензор вычеркнул.

[35]Название города: «Вышний Волочок» — вычеркнуто цензором.

Блонды

Драматическая пословица, в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Князь.

Княгиня.

Барон.

Действие происходит в Петербурге, в салоне княгини. Театр представляет чрезвычайно богатую комнату, оклеенную голубыми штофами с чрезвычайно красивыми золотыми разводами; на задней стене висят фамильные портреты, обделанные в деревянные, ярко позолоченные рамки; по обеим сторонам их, на полках орехового дерева, размещены различные статуэтки; а посреди, над портретами, большая японская ваза. На авансцене, с правой стороны, огромный мягкий диван; перед ним мягкий ковер и круглый стол из красного дерева; а по бокам его три мягких кресла; стол покрыт богатой салфеткой; на ней вышитый поддонник с большой солнечной лампой, два серебряные большие колокольчика, кучи газет и кипсеков. С левой стороны, немного в углублении, небольшой столик, накрытый на три персоны; на нем серебряное дежёне, много хрусталя и вообще разные прихоти этого рода. Остальная часть сцены загромождена чрезвычайно богатою мебелью, разбросанною в артистическом беспорядке. На спинках везде анти-макасары. В комнате очень много зажженных свеч. При поднятии занавеса сцена пуста.

ЯВЛЕНИЕ I

Княгиня, чрезвычайно богато одетая, выходит из правой боковой двери, держа в одной руке чашку шоколата, в другой — большую гравюру.

Княгиня (к двери, из коей вышла)

Очень, очень мило!.. (К публике.) Прошу покорно, скоро уже двенадцать часов, а его нет и, верно, опять приедет, не исполнив моей комиссии. Хорошо! будете раскаиваться, мой милый Serge! (На лице ее написано волнение; она судорожно мешает шоколат, садится и продолжает после небольшого молчания.)

Впрочем, на что я жалуюсь? Это общая участь всех нас: пока мы в девицах, за нами ухаживают, нам обещают многое, а потом… (Смотрится в зеркало.) Неужто я уже подурнела? О нет! за мной же очень многие волочатся. И право, если мой Serge будет продолжать так вести себя, то… prenez garde…[1](Опять обращается к той двери, из которой вышла, и грозит пальцем руки, в которой держит гравюру.) Боже мой, что ж это он не едет?..

Раздается звонок на лестнице: князь, не замечаемый княгиней, поспешно вбегает в среднюю дверь; останавливается на короткое время, приложив мизинец к губам, потихоньку кладет шляпу на стул, снимает перчатки и, потирая руки, подкрадывается на цыпочках к княгине. Он лет тридцати пяти, с длинными волосами, взбитыми на висках в пукли; с очень большими, но коротко подстриженными бакенбардами и с лорнетом в глазу; на нем черный фрак, черный галстух, белый атласный жилет с серебряным шитьем, лаковые сапоги и желтые перчатки.

ЯВЛЕНИЕ II

Князь, подкравшись сзади к княгине, вдруг закрывает ей глаза руками.

Княгиня

Ах!.. Ах!..

Князь (иронически)

Давно ли, ваше сиятельство, начали вы пугаться моего появления?

Княгиня (с неудовольствием передергивая плечами)

Ах, как это мило!.. Я, право, не понимаю, откуда вы берете такие странные привычки? Где эти образцы?!

Князь (обиженный)

Опять с упреком! Неужели, mon ange[2], ты думаешь, что я делаю это нарочно? Нельзя же мне переменить себя.

Княгиня

А очень бы не мешало! Взгляните, на что вы похожи? Ну, скажите на милость: где вы могли видеть, чтобы человек хорошего тона, скажу — человек порядочный, так невежливо обращался с дамой?

Князь (обиженный)

Не помню, удавалось ли мне это видеть; но я в этом не нахожу ничего предосудительного.

Княгиня (в сердцах)

Послушай, князь, ты меня выводишь из терпения! Я вижу, тебе приятно сердить меня!

Князь

Напротив, мне так кажется, что это вам доставляет большое удовольствие!

Княгиня (поспешно выпивая остаток шоколата)

Положим, так; я не хочу противоречить, потому что это завлекло бы нас слишком далеко. Переменим материю: скажите, где вы были?

Князь (рассеянно)

Я?

Княгиня (всматриваясь в него)

Да, вы.

Князь

В гостях, у одной знакомой.

Княгиня (с упреком)

Кокетник!.. Ну, а что мои блонды?

В это время барон, вошедший без доклада, прячется за портьеру, из-за которой по временам выглядывает в продолжение разговора,

ЯВЛЕНИЕ III

Князь (с замешательством)

Блонды? да! я… я… (В сторону.) Что ей сказать? Ведь деньги я проиграл в клубе.

Княгиня (смотря на него со вниманием)

Князь! я вижу, вы в волненье?

Князь

Отнюдь! Это вам показалось… Я просто устал. Я даже очень устал. Я даже чувствую, как ноги мои решительно начинают мне изменять.

Княгиня (с проницательностью)

Князь, вы меня обманываете, и очень неискусно. Взгляните на меня: не знаю почему, но мне кажется, что мои догадки справедливы!..

Князь (переменяятон)

Vous me soup onnez, madame?[3]

Княгиня

Oui, monsieur![4]

Князь (складывая руки на груди и медленно подходя к княгине)

Нельзя ли указать мне этот повод? Мне кажется, чтобы подозревать кого-нибудь и в чем-нибудь, надо иметь достаточные резоны? Вы меня оскорбляете, княгиня, и я требую объяснения ваших резонов!..

Княгиня молчит, рассматривая гравюру.

Княгиня, я жду!

Княгиня (с притворной рассеянностию)

Как хорошо нынче гравируют в Англии.

Князь (подходя еще ближе, со скрещенными руками на груди)

Княгиня, подозрением своим вы разбудили в груди моей змею, давным-давно уснувшую! Я стражду, я мучусь, я требую объяснения!

Княгиня

(по-прежнему)

Как мило вышли складки на герцогинином платье.

Князь (пораженный)

Она не слушает меня! Она, кажется, решительно не думает обо мне, будто меня и вовсе нет в этой горнице!.. Хорошо, отплачу ей тем же! (Садится за стол и начинает ужинать.) Какие прекрасные котлеты!

Княгиня (вслушиваясь и недоверчиво обводя зрителей глазами, к публике)

Что они говорят?

Князь

Княгиня, вы что-то сказали?

Княгиня

Да! Меня удивляет ваше поведение. Наговорив мне кучу дерзостей, вы, противу всяких правил, позволили себе сесть за ужин одни, не дожидаясь меня!

Князь (продолжая есть)

Но, рассудите сами, кто кого затронул? Вы первая оскорбили меня подозрением.

Княгиня

Положим, так. Но я не садилась одна ужинать, а имела, кажется, более на это права.

Князь (вставая)

Это почему?

Княгиня

Прежде-всего: я женщина. Потом, как видно, блонды опять не куплены? А наконец, вы забыли тон человека хорошего общества: вы позволили себе невежливо говорить со мною, что совершенно не годится.

Князь

Нельзя ли без нравоучений! К тому же я, право, не знаю: о каких вы говорите блондах!

Княгиня

Пожалуйста, оставьте ваши шутки; они теперь совсем не к месту!

Князь

Я вовсе не шучу, а говорю, что чувствую. Повторяю вам: я решительно не знаю, о каких вы говорите блондах?

Княгиня (в справедливом негодовании)

Как! вы отрекаетесь от своего обещания? Нет, это уже слишком! Это уже просто ни на что не похоже!

Князь

Мудрено отрекаться от того, чего никогда не обещал.

Княгиня

Это уже неблагородно! Это даже гадко!.. Значит, у вас нет правил?

Князь (обиженный)

Princesse![5]

Княгиня

Prince![6]

Князь

Вы, кажется, начинаете браниться?

Княгиня

Я не бранюсь, а говорю печальную истину.

Князь

Послушайте, княгиня! я давно заметил, что вам приятно делать мне неудовольствия… Ну да, я действительно обещал купить вам блонды… и даже очень хорошие блонды, отличные блонды; но не куплю теперь, ни за что не куплю!.. О, противу меня трудно идти!

Княгиня (вне себя)

Купите! купите! купите! непременно купите!..

Князь

Ну, вот увидим! Не вы ли меня заставите?

Княгиня (с достоинством)

Никто, как я!

Князь (в запальчивости)

Так не куплю же!!

Княгиня (разрывая в сердцах гравюру)

Купите!

Князь

Нет, не куплю!

Княгиня (со слезами досады)

Нет, купите, купите!..

В это время барон, стоявший за портьерой, роняет стул, на котором лежала шляпа князя, и поспешно убегает. Шляпа подкатывается к ногам княгини. Князь и княгиня в испуге оборачиваются.

ЯВЛЕНИЕ IV

Княгиня хочет оттолкнуть шляпу.

Князь (бросается к ней)

Оставьте мою шляпу! Это моя шляпа! (Подымает шляпу в сердцах и бросает ее на стол, накрытый для ужина.)

Княгиня (после небольшого молчания)

Отчего упало это сафьянное стуло?

Князь

А я почему знаю?! (Подходит к столу, на котором накрыт ужин.) Я вижу только, что эта глупая шляпа испортила прекрасное фрикасе. (Рассматривает кушанья.) Какой чудный фасоль!..

Княгиня (недоверчиво к публике)

Что они говорят?

Князь (быстро оборачиваясь к ней)

А, теперь уже не обманете! Я сам слышал, как вы что-то сказали!

Княгиня

Ну да! Я не последую вашему примеру, не стану отпираться от своих слов! Я действительно говорила, только не с вами.

Князь (обиженный)

Сударыня, вы забыли, что я вам муж. Вы забыли, что если я захочу, то буду знать, о чем вы сейчас говорили?

Княгиня (с отчаянием)

Боже, какое тиранство! Нет, это не муж, это кровожадный леопард!.. Пользуйтесь правом сильного; это очень, очень мило! Не знаю только, кого изберете вы своею жертвой? ибо что принадлежит до меня, то я завтра же оставляю дом этот, и мы с вами больше не увидимся!

Князь

Ваши угрозы не испугают меня. Я нисколько не опечалюсь вашим отъездом. Счастливого пути, уезжайте.

Княгиня

И непременно уеду!

Князь

Да, вы уже раз сказали это.

Княгиня (сдерживая слезы)

Боже мой, как я несчастна с этим извергом!.. Ах!.. (Падает в обморок.)

Князь (вполголоса, суетясь возле жены)

Что с ней?! Жена!.. Агнеса!.. Не надо ли воды?., о-де-лава-ну?.. содовых порошков?.. Милочка!.. Что я теперь стану делать?! (Прыскает на нее водой.)

Княгиня (очнувшись)

Где я?., что со мною было?.. Не гуляла ли я в саду?.. (Поспешно прикалывает распахнувшийся платок на груди.) Ах! не видел ли меня кто-нибудь таким манером?..

ЯВЛЕНИЕ V

Входит барон, держа под мышкой картон умеренной величины. Барон

лет сорока; одет просто, но со вкусом. Князь и княгиня оборачиваются.

Барон жмет, улыбаясь, руку князя и целует в лоб княгиню.

Барон (на ухо княгине)

Я привез тебе презент и желал бы, чтобы он пришелся по вкусу.

Княгиня (радостно)

Что это?

Барон(насмешливо)

Куропатки!

Княгиня (нетерпеливо)

Point de betise!..[7]

Барон (с ласковой усмешкой, подавая ей картон)

Point d'Alangon [8].

Княгиня (взволнованная)

Дайте, дайте поскорее! (Торопливо разбирает кружева.)

Князь (обидевшись)

Прошу вас, барон, вперед не делать таких подарков!

Барон

Ну, полноте, князь; это уже, право, нехорошо! Вы видите, как Агнеса обрадовалась.

Княгиня

Да, я очень рада! (Целует барона.) Mersi, дяденька.

Барон

Ну, вот так бы вам меж собою поцеловаться; оно и было бы лучше! А то ссоритесь, ссоритесь, право, и бог знает из-за чего? Я уж давеча слушал вас, слушал, да и надоело!

Княгиня

Как, дяденька? так, стало, вы были здесь?

Барон (самодовольно)

Был!

Князь (указывая на шляпу)

Так это вы уронили мою шляпу?

Барон (по-прежнему)

Я!

Княгиня

А сафьянное стуло — вы?

Барон (с достоинством)

Опять я!.. Я был здесь, за портьерой. Все слышал, все видел и нахожу, что вы оба не правы. Ты, Агнеса, не права потому, что слишком раздражительна и вспыльчива; а ты, Serge, виноват кругом…

Княгиня (прерывая его)

Так, милый дяденька! это он во всем виноват. Первое дело…

Барон (останавливая ее повелительным знаком руки)

Агнеса, твоя речь впереди. (Князю.) Первое дело: ты копал жене яму, иначе — вводил ее во гнев; что очень нехорошо! Второе дело: ты, разговаривая с женою, забыл тон человека хорошего общества; что еще хуже!.. Слушая вас из-за портьеры, я решился примирить вас и наставить. И потому в то самое время, как уронил это сафьянное стуло и эту пуховую шляпу, я скорей отправился в магазин за блондами для успокоения Агнесы… (Княгиня хочет его поцеловать; он ее удерживает.) А потом заехал домой за журналом «Москвитянин», дабы прочесть тебе, Serge, как должны муж и жена высшего общества взаимно трактовать друг друга. Слушайте со вниманием! (Вынимает из заднего кармана 22 № «Москвитянина» 1852 года и читает в отделе Критики, на стр. 39, следующее.) «Что касается до хорошего тону, который, как всем известно, господствует в высшем свете, то… кажется, все с нами согласятся, что главным отличительным признаком хорошего тона почитается учтивость… Посмотрите, например, как они (то есть люди хорошего тона) обращаются с дамами». Как же тебе не стыдно?! Видишь: даже журналист и тот понимает, что должно соблюдать!.. Смотрите же: старайтесь, друзья мои, жить в мире и согласии; будьте благоразумны, кротки и учтивы!.. Примиритесь теперь и дайте мне слово вперед не ссориться.

Княгиня (потупившись)

Я согласна.

Князь (с замешательством)

Я тоже.

Некоторое время они смотрят друг на друга в нерешительности. Барон подает им знак рукою: они бросаются друг другу в объятия.

Князь

Агнеса!..

Княгиня

Serge!..

Они целуются.

Барон (утирая слезы)

Даже и у меня слеза пробилась!.. Право, смотря на вас, и мне самому приходит на мысль обзавестись подругой жизни. И пора бы! а то еще вчера я опять запломбировал себе зуб чистым золотом.

Княгиня

Дяденька, а вот и ужин готов! Я думаю, иные блюда уже и простыли?

Барон

Любезные мои, лучше пусть остынут эти блюда, чем сердца ваши!

Князь и княгиня (бросаются ему на шею)

Merci, mon oncle!..[9]

Целуют его.

Княгиня (сажая барона за стол)

Дружочек, дяденька, садитесь!

Все садятся и ужинают.

Князь (после довольно продолжительного молчания)

Агнеса! Завтра я куплю тебе новую гравюру.

Занавес падает

Примечания:

[1] Берегитесь (франц.).

[2] Мой ангел (франц.).

[3] Вы меня подозреваете, сударыня? (франц.)

[4] Да, сударь! (франц.)

[5] Княгиня! (франц.)

[6] Князь! (франц.)

[7] Довольно глупостей!., (франц.).

[8] Алансонские кружева (франц.) Игра слов: Point значит: довольно, хватит и кружево.

[9] Благодарю, дядюшка!., (франц.)

Спор древних греческих философов об изящном

Драматическая сцена из древнегреческой классической жизни, в стихах

Действие происходит в окрестностях Древних Афин.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Древние греческие философы:

Клефистон

Стиф

Сцена представляет восхитительное местоположение в окрестностях Древних Афин, украшенное всеми изумительными дарами древней благодатной греческой природы, то есть: анемонами, змеями, ползающими по цитернам; медяницами, сосущими померанцы; акамфами, платановыми темно-прохладными наметами, раскидистыми пальмами, летающими щурами, зеленеющим мелисом и мастикой. Вдали виден Акрополь, поражающий гармонией своих линий. На первом плане, у каждой стороны сцены, стоит по курящемуся жертвеннику на золоченом треножнике. Сцена пуста. Немного погодя из глубины сцены выходят, с противоположных сторон, два философа: Клефистон и Стиф. Оба в белых хламидах, с гордою осанкою и с пластическими телодвижениями. Медленно переставляя ноги, так что одна всегда остается далеко позади другой, они сближаются постепенно к середине сцены, приостанавливаются, указывают друг другу на жертвенник своей стороны и направляют к тому жертвеннику свои тихие шаги. Дойдя до жертвенников, они останавливаются, возлагают одну руку на жертвенник и начинают:

Клефистон

Да, я люблю среди лавров и роз

Смуглых сатиров затеи.

Стиф

Да, я люблю и Лесбос и Парос.

Клефистон

Да, я люблю Пропилеи.

Стиф

Да, я люблю, чтоб певец Демодок

В душу вдыхал мне свой пламень.

Клефистон

Фивского мрамора белый кусок!

Стиф

Тирский увесистый камень!

Клефистон

Туники складки!

Стиф

Хламиды извив!

Клефистон

Пляску в движении мерном.

Стиф

Сук, наклоненный под бременем слив.

Клефистон

Чашу с душистым фалерном!

Стиф

Любо смотреть мне на группу борцов,

Так охвативших друг друга!

(Показывает руками.)

Клефистон

Взмахи могучих люблю кулаков!

Стиф

Мышцы, надутые туго.

Клефистон

Ногу — на столько подвинуть вперед!

Оба, смотря друг на друга, выдвигают: один левую, другой правую ногу,

Стиф

Руку — вот этак закинуть!

Оба, смотря друг на друга, закидывают дугообразно: один левую, другой правую руку.

Клефистон

Телу изящный придать поворот…

Оба пластически откидываются: один влево, другой вправо.

Стиф

Ногу назад отодвинуть!

Оба поспешно отодвигают выдвинутую ногу.

Клефистон

Часто лежу я под сенью дерев.

Оба принимают прежнее спокойное положение, опустив опять одну руку на

жертвенник.

Стиф

Внемлю кузнечиков крикам.

Клефистон

Нравится мне на стене барельеф.

Стиф

Я все брожу под портиком!

Клефистон

Думы рождает во мне кипарис.

Стиф

Плачу под звук тетрахордин.

Клефистон

Страстно люблю архитрав и карниз.

Стиф

Я же — дорический орден.

Клефистон (разгорячаясь)

Барсову кожу я гладить люблю!

Стиф

(с самодовольством)

Нюхать янтарные токи!

Клефистон (со злобой)

Ем виноград!

Стиф

(с гордостью)

Я ж охотно треплю

Отрока полные щеки.

Клефистон (самоуверенно)

Свесть не могу очарованных глаз

С формы изящной котурна.

Стиф

(со спокойным торжеством и с сознанием своего достоинства)

После прогулок моих утомясь,

Я опираюсь на урну.

Изящно изгибаясь всем станом, опирается локтем правой руки на кулак левой, будто на урну, выказывая таким образом пластическую выпуклость одного бедра и одной лядвеи. Клефистон бросает на Стифа завистливый взгляд. Постояв так немного, они оба отворачиваются от своего жертвенника к противоположному, заднему углу сцены и, злобно взглядывая друг на друга, направляются туда столь же медленно, как выходили на сцену. С уходом их сцена остается пуста. По цитернам ползают змеи, а медяницы продолжают сосать померанцы. Акрополь все еще виден вдали.

Занавес падает

Черепослов, сиреч Френолог

Оперетта в трех картинах

Выдержка из творений моего отца

Здравствуй, читатель! Я знаю, ты рад опять увидеть меня в печати; это хорошо. Это показывает твой вкус. Хвалю тебя! Ты помнишь — разумеется, помнишь! — мое обещание в «Современнике» 1854 года, в апрельской книжке, познакомить тебя с творениями моего отца и доказать, что весь мой род занимался литературою? — Радуйся, я исполняю свое обещание!

У меня много превосходных сочинений отца; но между ними довольно неконченого (d'inacheve); если хочешь, издам все; но пока довольно с тебя одной оперетты.

Есть у меня еще комедия «Амбиция», которую отец написал в молодости. Державин и Херасков одобряли ее; но Сумароков составил на нее следующую эпиграмму:

Не скрываю (да и зачем скрывать?!) этой эпиграммы, порожденной явною завистью. Ты согласишься с этим, когда сам прочтешь «Амбицию» (К сожалению, эта комедия не найдена в бумагах покойного Козьмы Пруткова).

Представляю на твой суд оперетту: «Черепослов, сиречь Френолог», которая написана отцом уже в старости. Шишков, Дмитриев, Хмельницкий достойно оценили ее; а ты обрати внимание на несвойственные старику: веселость, живость, остроту и соль этой оперетты. Убежден, что по слогу и даже форме она много опередила век!.. Умный Дмитриев написал к отцу следующую надпись:

Несмотря на такую оценку нашего поэта-критика, я не решался печатать «Френолога». Но недавние лестные отзывы их превосходительств, моих начальников, ободрили меня. Читатель, если будешь доволен, благодари их! — До свиданья!

Твой доброжелатель

КозьмаПрутков.

11 апреля

1856 г. (annus, i).

Оперетта в трех картинах

Сочинения Петра Федотыча Пруткова (отца)

Картина I: Череп жениха.

Картина II: Пытка.

Картина III: Суженый

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Шишкенгольм, френолог. Старик бодрый, но плешивый; с шишковатым черепом. Мина Христиановна, жена Шишкенгольма. Седая, но дряхлая.

Лиза, дочь Шишкенгольмов. Полная, с волнистыми светлыми волосами и с сдобным голосом.

Иванов, фельдшер. В услужении у Шишкенгольмов и надзиратель над его учениками.

Фриц и Густав, немцы 16-ти лет, обучающиеся у Шишкенгольма. Они в куртках, коротких штанах, без галстухов, с отложными воротничками рубашек.

Касимов, отставной гусар. В венгерке, лысый, без парика.

Вихорин, гражданский чиновник. Лицо бритое, лысый, в парике.

Иеронимус-Амалия фон Курцгалоп, гидропат. Лет 46-ти; худой, длинный; лицо морщинистое; волосы жидкие, вылезшие: оттого лоб его высокий.

Действие происходит в С.-Петербурге.

КАРТИНА I. ЧЕРЕП ЖЕНИХА

Сцена представляет учебный кабинет Шишкенгольма. Задняя стена в полках с книгами; в середине ее дверь; над дверью огромный бюст Галля, с подписью его имени золочеными крупными немецкими буквами. Шишкенгольм сидит в старом вольтеровском кресле посреди сцены, рассматривая человеческий череп, исчерченный по науке Галля. Мина Христиановн а, вправо от него, вяжет чулок. Лиза — влево от него, сидит у стола, на котором книги, бумаги и гипсовая модель человеческого черепа на подставке. Она перелистывает книги, всматривается в разные части этого черепа и пишет. Иванов, у задней стены, позади стола, при котором занимаются Фриц и Густав; он стоит, скрестив руки на груди, опершись спиною на полки с книгами. Фриц и Густав сидят у противоположных концов этого стола, твердя из книг уроки полушепотом. Продолжительная тишина, нарушаемая только полушепотом Фрица и Густава и перелистыванием книг Лизою. Иванов задремал, поскользнулся и едва удержался на ногах, опершись обеими руками, позади себя, на полки с книгами; от этого несколько толстых фолиантов падают на пол с шумом. Все пугаются, вздрагивают и оборачиваются к Иванову.

Иванов (тоже испугавшийся)

Раз!.. Ведь надо же случиться! (Подымает книги и расставляет их по местам.)

Шишкенгольм

(подняв очки на лоб и оборотившись к Иванову)

Dummer Mensch, скот!.. Так ты руководствуешь моих питомцев?! Я тебя выгоню!

Опять все принимаются за занятия. Устанавливается прежняя тишина. Но с Ивановым повторяется то же несчастие, хотя он не дремал, а только оперся на полки с книгами. Снова несколько книг падают с шумом. Шишкенгольм, Мина Христиановна и Лиза вскакивают в испуге. Фриц и Густав фыркают. Иванов раздражен своим несчастьем.

Иванов (с негодованьем)

Тьфу, и во второй!.. (Дерет за вихры Фрица и Густава.)

Лиза (сдобным голосом, презрительно)

Русский мужик!

Шишкенгольм, Мина Христиановна

и Лиза

(поют хором, обратившись к Иванову)

Спокойствие занятий

Ты дважды прерывал!..

Прими же тьмы проклятий,

Чтоб черт тебя побрал!

Geh weg!.. И, в память Галля,

К нам больше ни ногой!..

Hinaus, packt dich подале!

Наймется к нам другой.

Отворачиваются от него в негодовании и обращаются друг к другу, подаваяповелительный знак Фрицу и Густаву,

Расправу кончив с дерзким,

Приступим вновь к трудам…

Принимаются снова за свои занятия.

Иванов (грозясь злобно на Шишкенгольма)

Обиженный сим мерзким,

Ужо я вам задам!

Уходит, захлопнув дверь. Все уселись заниматься. Тишина. Вдруг раздается торопливый стук в дверь.

Касимов и Вихорин (за дверью)

Дома почтеннейший профессор Шишкенгольм и милое его семейство?

Все (с отчаяньем, подбегая к авансцене, поют хором)

О Галль, мудрец великий,

Спаси ты нас!..

Услышь ты наши клики

Хоть в этот раз.

За что судьбы гоненье?

Несчастный рок!..

Ведь этак все ученье

Пойдет не впрок.

Лишь вздумаешь заняться,

А тут, гляди,

Уж в дверь к тебе стучатся;

Учись поди!

Вихорин и Касимов (входят и, остановившись в дверях, поют)

Что слышим? Лизин голос!

Хор (мрачно)

Судьбины гнет

Мышленья срезал колос.

Касимов и Вихорин (в восторге фальшивят)

Она поет!..

Все оборачиваются к ним. Они робеют.

Фальшиво… Извините!.,

Мы второпях!..

Хор (строго)

Зачем вы здесь, скажите,

А не в сенях?!

Касимов и Вихорин (прозою, перебивая друг друга)

Мы… мы… мы опять… хотели просить руки вашей дочери…

Шишкенгольм и Мина Христиановна(гневно)

Руки?!

Лиза (жеманясь и сдобным голосом)

Папаша, они ко мне.

Шишкенгольм

(делает строгий знак Лизе указательным перстом правой руки,

качая оный неторопливо вправо и влево, как маятник; а затем

обращается к Касимову и Вихорину)

Молодые люди!., я вам уже несколько раз отказал?.. Я вам уже несколько раз говорил: что вы не любите Лизу; говорил я вам это?

Касимов

Но ведь и я сказывал вам, что люблю!.. (Старается заслонить Вихорина, который тоже хочет говорить.)

Шишкенгольм

(качая вправо и влево указательным перстом правой руки, прямо

против своего носа, говорит медленно и важно)

Тс!.. Молчать! Я уже много раз доказал вам: что вы оба не любите Лизу; доказал я вам это?! Ни слова более!.. Мне кажется, профессор френологии может всегда безошибочно узнать: кто способен и кто не способен любить женщину?.. Вы не способны любить женщину, и потому вы не любите мою Лизу! Слышите? Я наблюдал ваш череп; я знаю.

Касимов

Но мне ли не знать, господин Шишкенгольм, что вы ошибаетесь?

Вихорин

(пробиваясь из-за Касимова, который старается его заслонить,

и, наконец, перебегая впереди Шишкенгольм а на другую его

сторону)

Клянусь… клянусь… вы ошибаетесь!..

Шишкенгольм (гордо и строго)

Я ошибаюсь?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за что!.. (Уходит большими шагами в правую боковую дверь. Фриц и Густав за ним.)

Мина Христиановна (к Касимову и Вихорину)

Вы слышали? Ступайте же вон!

Касимов и Вихорин (становясь по обе стороны ее)

Мина Христиановна, матушка!.. Клянусь, он ошибается!

Мина Христиановна (гордо и строго)

Он ошибается?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за что!.. (Уходит большими шагами в ту же боковую дверь.)

Молчание. Лиза, Касимов и Вихорин стоят печальные. Касимов начинает робко, нерешительно приближаться к Лизе.

Вихорин

(прикладывает палец ко лбу, ободряется и говорит в сторону)

Придумал!.. Я в парике… (Радостно приподымает немного свой парик за виски.) Подобью парик шишками из ваты, да побольше!.. Браво! Побегу поскорее!.. До свиданья, Лизавета Ивановна! (Уходит большими шагами в среднюю дверь.)

Касимов (печально, со слезами в голосе)

Лизавета Ивановна, послушайте!.. (Поет.)

Природа, видно, подшутила,

Когда меня произвела?

Она любовь в меня вложила,

Любви же шишек не дала!

Что делать! право, я не знаю!

Уговорите-ка отца!..

Готов я в ад, лишуся раю,

Отказ же сгубит молодца.

(Падает перед Лизою на колени, рыдая.)

Лиза (с достоинством)

Отец мой все по шишкам мерит;

Людям свою цену дает.

Он вашей страсти не поверит,

Коль шишек страсти не найдет.

К тому ж, по Галля наставленьям,

Вас изучала я сама…

(Ощупывает его голову.)

Судя по ямкам, возвышеньям,

У вас нет сердца, нет ума;

К искусствам нет у вас влеченья;

Едва ль способность есть к любви?..

Нет памяти у вас, терпенья,

И жару вовсе нет в крови…

Такого мужа не хочу я!

(Отталкивает его и сама отступает с отвращеньем.)

О нет!.. Уйдите от меня!

Касимов встает с колен и поет сквозь слезы)

Увы!.. Любви огонь почуя,

Я мнил: когда дождуся дня,

Чтоб тесно с вами породниться?

И что же? — вдруг я узнаю,

Что страсть без шишек не годится!..

О, как не клясть судьбу свою!

(Рыдает и продолжает петь.)

Как зло природа подшутила,

Когда меня произвела:

Она мне в грудь любовь вложила,

Любви же шишек не дала!

(Рыдая, уходит большими шагами в среднюю дверь, держа платок у глаз.)

Лиза (задумчиво, сдобным голосом и печально)

Несчастный!.. Но что же делать?.. А может быть, он и в самом деле?! Нет!., (со вздохом) я сама пробовала!.. А впрочем… Пойду спрошу папашу. (Уходит большими шагами в правую дверь, крича.) Папаша! папаша!

Декорация переменяется.

КАРТИНА II. ПЫТКА

Сцена представляет комнату Касимова. Задняя стена без дверей. Посреди ее стойка красного дерева с двумя трубками, из коих у одной чубук с бисерным вверху чехлом. Над стойкой висят: гусарская сабля и лядунка. По левую сторону стойки, вдоль стены, кровать с байковым одеялом; а у кровати ковер на стене. По правую сторону стойки комод; а над ним висит портрет Касимова масляными красками, в гусарском мундире. В правой стене дверь. У авансцены, к правой стороне, ломберный стол, по сторонам которого стул и три ставчика. На левой стене небольшое зеркало, под которым стол с бритвенным прибором, фаброй для усов, щеткой и гребнем; а между этим столом и кроватью стул с висящею на нем венгеркою и ставчик с умывальным прибором. При поднятии занавеса Касимов сидит на стуле перед зеркалом, в халате, с накинутым на плечи полотенцем. Иванов оканчивает брить

его голову.

Касимов (наклоняет голову к зеркалу и проводит по ней рукою)

И было-то ничего, а теперь совсем гладко; точно колено не туда пристроено!

Иванов вытирает его голову и снимает полотенце с его плеч. Касимов встает, с совсем обритой головой, и начинает ходить вдоль рампы, нередко проводя руками по своему черепу и ощупывая его со всех сторон. Иванов прибирает бритвенный прибор.

Касимов (ощупывая свой череп)

Ну, чего им тут еще нужно? Кажися, все тут есть!.. Однако коли захотели больше, так и дадим по-ихнему. Теперь уж, как там ни верти, а отдадут за меня Лизу! Иванов, ты говоришь, что Вихорин заказал тебе парик с шишками?.. Ну что ж?! Пускай себе надевает; я все-таки возьму свое. Моя выдумка получше! Да коли придется, так я и парик-то с него стащу… Пусть видят!.. Хе, хе, хе!.. Знай наших! не гражданским чета!.. (Ходит, потирая руки.) Иванов (ставит стул посреди сцены и придвигает к нему ставчик с умывальным тазом, в котором губка; а возле таза молоток) Извольте, ваше благородие, садиться; пора!

Касимов (останавливается в нерешимости)

Ой ли?.. А знаешь, Иванов, как-то боязно становится, ей-богу!.. (Опускает голову, задумываясь, и вновь проводит по ней рукою.) Ну, была не была!.. Валяй, Иванов! (С решительностью идет к стулу и садится на него.)

Иванов становится позади Касимова, подняв молоток над его головою.

Касимов (поет)

Судьба обидела гусара;

Но вот уж млат над ним висит,

И, с каждым отзывом удара,

Талант с небес к нему слетит…

Мужайся, воин, и терпи!

Палач, свой первый дар влепи.

Иванов

(ударяя молотком по голове Касимова,

тотчас же примачивает губкою и поет)

Вот… шишка славы.

Касимов (сморщиваясь, тоже поет)

Величавый

Волдырь на маковку взлетел…

Да, не легка ты, шишка славы!..

Недаром мало славных дел.

Иванов (ударяя вновь и примачивая, поет)

Сюда вот память надо вбить.

Касимов (передергиваясь)

Ну, точно… память!.. Нету спора!..

Ее вовек мне не забыть!

Иванов (по-прежнему)

Музыка здесь!

Касимов (тоже)

Как бы в два хора

Я оглушен!.. Я понял, други:

И фис, и дис, и всякий прах!..

Ну, право, от подобной фуги

Век целый прозвенит в ушах.

Иванов (по-прежнему)

Познаньям место и ученью.

Касимов (съеживаясь, поет сквозь слезы)

Ой, ой!.. Ученость налегла!..

Коли судить по оглавленью,

Она уж больно тяжела.

Иванов(по-прежнему)

Ума здесь орган, убеждений.

Касимов(всхлипывая)

У-ух!.. я убежден насквозь…

О боже! столько потрясений

Сразят хоть бы кого небось!

Иванов (по-прежнему)

Тут… сила духа.

Касимов (едва усидев)

Тише, больно…

Как сильно захватило дух!..

Иванов, милый, ну, довольно!

Ей-ей, не выдержу, мой друг.

Иванов (по-прежнему)

Чувствительность!

Касимов

Туда ж, в подмогу!..

(плачет)

Страдальцы, понимаю вас!..

Я тронут так, что, ну, ей-богу,

Расплачусь, как дитя, сейчас.

Иванов (по-прежнему)

Вот… живопись.

Касимов

Э-эк, вскочила!..

И тень и свет я понял вдруг…

В глазах как будто зарябило,

И словно радуги вокруг.

Иванов (по-прежнему)

А вот… терпенье.

Касимов

Опоздало!..

Ох, рок мне строит все на смех.

Терпенье надо бы сначала,

А не вконец, не позже всех.

Иванов (бьет с особою силою, примачивая)

Теперь — любовь!

Касимов (вскакивая)

У-ах!.. умру я!..

(Падает снова на стул, в изнеможении.)

От маковки… до самых пят…

Я… ощущаю… страсть такую,

Что ночь переживу навряд.

Иванов

(вытирает свой молоток и убирает ставчик с тазом на прежнее место)

Довольно с вас.

Касимов (тяжело вздыхая)

Конец мучений…

(Постепенно отдыхивается, встает и подходит к рампе, ощупывая осторожно свою голову.)

Что хватишь, то талант в руке…

Как я умен… я просто гений,

В каком-то чудном шишаке!

Теперь я счастлив… Марш к Лизетте!

Она любить меня должна…

Лишь укажу на шишки эти,

И мигом Лиза влюблена.

(Сует фельдшеру деньги, сбрасывает халат, надевает галстух, венгерку, ермолку, фуражку и идет к двери.)

Иванов (почтительно кланяясь)

Счастья желаем вашему благородию. При случае, пристройте снова к Шишкиным; не забудьте, ваше благородье.

Касимов (самоуверенно)

Не забуду, братец, не забуду; пристроим, братец, сегодня же пристроим.

Касимов уходит. Иванов за ним. Декорация переменяется.

КАРТИНА III. СУЖЕНЫЙ

Комната первой картины. — Шишкенгольм, Мина Христиановна, Лиза, Фриц, Густав почти выбегают из правой двери, преследуемые Касимовы м и Вихориным. В это же время Иванов входит робко в среднюю дверь и остается неподалеку от нее, у задней стены. Мина Христиановна, запыхавшись, падает в вольтеровское кресло,

Шишкенгольм

Нет, это дерзко!.. Вон! вон! (Указывает Касимову и Вихорину на средние двери.) Не хочу таких шишек!.. Вон!

Касимов и Вихорин пристают с просьбами и объяснениями к Лизе. Она старается уйти от них. Касимов, удерживая ее, невольно делает с нею вроде тура галопа по комнате.

Шишкенгольм (вне себя)

О, уж это слишком!.. (Бросается к ним, вырывает от Касимова Лизу и поет.)

Что задрал так к верху нос ты?

Как ты смеешь танцевать?!

Нет, поверь, не так мы просты,

Чтоб какие-то наросты

Стали шишками считать!

В это время Лизу, едва освобожденную от Касимова, подхватывает Вихорин и тоже, удерживая ее, невольно пробегает с нею вроде тура галопа по комнате.

Шишкенгольм (бросается к ним, освобождает Лизу от Вихорина и поет)

Невпопад и ты проворен…

Не смотри, что я старик!

Если будешь ты, Вихорин,

Так невежлив и упорен,

Я как раз стащу парик!

Лиза

(усталая, падает в кресло, отмахиваясь платком, и говорит сдобным голосом)

Господи, какие бесстыдники!

Касимов и Вихорин (поют, обращаясь к Шишкенгольму)

Ну, не верьте нашим шишкам!

Но уважьте в нас года!..

Нам ведь по сороку с лишком;

Угрожать нам, как мальчишкам,

Не позволим никогда.

Шишкенгольм (тоже поет)

В разговорах мало толку;

Вас сумею выгнать я!

(Идет к ним.)

Касимов и Вихорин (отступая от него, поют)

Обругать вас стоит колко.

Шишкенгольм

(настигнув их, сдергивает и выбрасывает в окно: с Касимова ермолку, а с Вихорина парик, продолжая петь)

С вас — парик!., а с вас — ермолку!..

Подымайте их.

Касимов и Вихорин

(подбегая к окну и посмотрев за окно с любопытством, оканчивают мотив)

Свинья!

Оба, поспешно выходя, сталкиваются в дверях с Курцгалопом, который, переступая через порог задом, делает разные знаки четырем отставным солдатам, вносящим на сцену купальный шкап.

Курцгалоп (обернувшись на Касимова и Вихорина, пугается)

Тьфу!., черти плешивые!.. Чуть с ног не сбили!.. (Обращается к солдатам.) Сюда вот, сюда, ставьте сюда, так.

Шишкенгольм и прочие (с удивлением)

Это что? Кто это?

Шишкенгольм (к Курцгалопу, сердитый)

Что это вы принесли сюда?

Курцгалоп

Не твое дело.

Шишкенгольм

Как не мое дело?! как не мое дело?!

Курцгалоп (не слушая его, поет) [1]

Я только что купался…

Совсем продрог!

Но славно пробежался:

Не слышу ног!

Шишкенгольм (обращается к Курцгалопу, в прозе)

Да позвольте же узнать наконец…

Курцгалоп (не слушая его, продолжает петь)

Vivat водолечению!

Живи, народ!..

А всё плоды учения!

Mein Gott, mein Gott!

Шишкенгольм (опять прерывает его, прозою)

Да кто же вы такой?

Курцгалоп (отвечает, продолжая петь)

Еронимус-Амалия

Фон Курцгалоп;

Давно без обливания

Сошел бы в гроб.

Лиза (отцу, жеманясь, сдобным голосом)

Папаша, какой веселый мужчина!

Шишкенгольм

(останавливает ее строгим знаком и обращается к Курцгалопу)

Но скажите наконец, зачем вы пришли сюда?

Курцгалоп (не слушая его, обращается к солдатам)

Поставили шкап? Все там приладили? Ну, хорошо; ступайте.

Лиза (матери, сдобным голосом)

Ах, мамаша, какой славный мужчина!

Курцгалоп (обращаясь ко всем)

Доложите полковнику Кавырину, что шкап принесен…

Шишкенгольм (рассерженный)

Милостивый государь! полковник Кавырин живет не здесь, а внизу!

Курцгалоп(пораженный)

Как?! А здесь кто живет?

Шишкенгольм (с достоинством)

Здесь живет профессор-френолог Иоганн фон Шишкенгольм.

Курцгалоп (восторженно)

О боже, какая случайность!.. Herr Шишкенгольм, знаменитый френолог!

Лиза (отцу)

Папаша, какой умный мужчина!

Курцгалоп

Честь имею рекомендоваться: фон Курцгалоп, известный гидропат.

Все

(радостно)

О боже, какое счастье!.. Herr Курцгалоп, знаменитый гидропат!

Знакомятся.

Шишкенгольм (с лукавой улыбкой)

Herr Курцгалоп! вы умный и хитрый молодой человек!., вы умный и хитрый!.. Ведь вы нарочно зашли к нам? понимаю!.. (Сильно встряхивает его руку.) Благодарю вас… за ошибку! Друг Мина, благодари за ошибку! Лиза, благодари за ошибку!

Мина Христиановна приседает Курцгалопу.

Лиза (своим сдобным голосом, прижимаясь к отцу)

Ах, папаша, какой красивый мужчина! (Приседает глубоко Курцгалопу.)

Курцгалоп (говорит в сторону, почтительно кланяясь Лизе)

Какой у нее сдобный, жирный голос!

Оба страстно и долго смотрят друг другу в глаза.

Курцгалоп

Я несказанно рад… но… право, вовсе нечаянно… Полковник Кавырин…

Шишкенгольм (перебивает его, хитро подсмеиваясь)

О, полковник Кавырин… все полковник Кавырин!.. О, хитрый… хитрый молодой человек! (Берет за руку Лизу и приближает ее к Курцгалопу.) Лиза, успокой его; займи разговором; ты видишь конфуз молодого человека… Негг Курцгалоп, еще раз рекомендую: дочь моя.

Курцгалоп нежно целует руку Лизы.

Лиза (жеманно, поет своим голосом)

Теперь нашли вы к нам дорогу?

Курцгалоп (кокетничая, тоже поет)

Нашел… быть может, невпопад?

Шишкенгольм (прислушивавшийся к ним, тоже поет)

Пришли вы кстати к френологу;

Он гидропату очень рад.

Лиза (в сторону)

Как мне понравился, ей-богу,

Сей бодрый, крепкий гидропат!

Курцгалоп (Лизе, продолжая петь)

Вы обливаетесь водою?

Лиза

(поет жеманно)

Я?., да!., я моюсь по утрам.

Курцгалоп

(продолжая петь)

Холодной? теплою? какою?

Лиза (тоже)

Холодной, с теплой пополам.

Курцгалоп (в сторону, продолжая петь)

Мила!..

(Помолчав, продолжает нерешительно.)

А что, спросить я смею,

Вы обливаете?

Лиза (поет с простодушною откровенностью)

Скажу: Я обливаю руки, шею…

Курцгалоп (прерывает ее радостно и решительно, оканчивая мотив)

Руки я вашей попрошу!

Шишкенгольм и Мина Христиановна (все время следившие с наслаждением за их разговором, подбегают к Курцгалопу и ощупывают его затылок)

О счастье… Мы согласны!.. Благословляем вас! (Благословляют их, оба одновременно.) Шампанского скорей!

Курцгалоп

А мне воды.

Шишкенгольм

Ну, так и всем воды, только в бокалах. Оно и подешевле. Иванов бросается в средние двери.

Шишкенгольм и Мина Христиановна (к Курцгалопу)

Подите же сюда, наш сын! Дайте обнять вас…

Курцгалоп подбегает к ним с почтительною нежностью. Они начинают целовать его, передавая из рук в руки. Лиза смотрит на них с завистью.

Иванов (входит с подносом в руках, на котором графин с водою и бокалы. Он обносит всех, начиная с Шишкенгольма, и обращается к Шишкенгольму)

Уж простите, барин, и меня на радости.

Шишкенгольм (к Лизе и Курцгалопу)

Дети! простить его?

Лиза (хладнокровно, своим голосом)

Простите, папаша.

Шишкенгольм (Иванову, важно)

Русский!., благодари ее!

Иванов целует руку Лизы. Все подымают бокалы с водою и поют.

Хор

За здравье френологии,

Мудрейшей из наук!..

Хоть ей не верят многие,

Но, знать, их разум туг.

Она руководителем

Должна служить, ей-ей,

При выборе родителям

Мужьев для дочерей!

Ура черепословию;

Ура науке сей;

До капли нашей кровию

Пожертвуем мы ей!

Лиза снимает свой шейный платок.

Шишкенгольм (к ней, тревожно)

Что это ты, Лиза?

Лиза (хладнокровно)

В шкап, папаша: купаться.

Все

(к ней, торопливо)

Подожди, Лиза, бесстыдница!.. Дай спустить занавес!

Занавес опускается. Из-за него раздаются крики, сдобным голосом: «А! А-ах! Ах! — происходящие, вероятно, от слишком холодной воды.

Примечание:

[1] Читатель! я пробовал петь эти куплеты на голос: «Un jour maitre corbeau»; выходит отлично. Испытай. Примечание Козьмы Пруткова.

Опрометчивый турка, или приятно ли быть внуком?

Естественно-разговорное представление[1]

ПРОЛОГ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Известный писатель.

Иван Семенович.

Камердинер Ивана Семеновича.

Сцена представляет открытое место, с холмом посередине. Солнце восходит

из-за холма.

Известный писатель (входит в картузе, в альмавиве, с распущенным зонтиком, с толстою книгою под мышкой. Подойдя к авансцене, он собирает зонтик)

С восходом этого дневного светила настает торжественный для меня и для моего товарища день! Я и товарищ мой намерены дать сегодня новый род драматического представления.

Драматическими представлениями условились называть представления, которые бывают на театрах, а именно: в С.-Петербурге — на Большом, неосновательно называемом «Каменным»; на Александрийском, Михайловском и в цирке; а в Москве — на Большом и Малом.

Представления подразделяются на многие отрасли, как-то: на комедии, трагедии, драмы, оперы, пантомимы, водевили и хороводы.

Мой товарищ и я посвятили всю жизнь нашу и все наши зрелые лета на изобретение нового рода драматического представления. Мы с товарищем решились назвать его, после долгих соображений, скажу: страданий! — «естественно-разговорным представлением». Произведение наше называется: «Опрометчивый Турка, или: Приятно ли быть внуком?» (Восходит на холм.)

Дай бог, чтоб это произведение было принято с тою же чистотою и откровенностью, с какими мы предлагаем его зрителям! Пора нам, русским, ознаменовать перевалившийся за другую половину девятнадцатый век новым словом в нашей литературе! Это, столь ожидаемое всеми, новое слово будет высказано сегодня мною с товарищем!.. Нужно ли повторять, что мы посвятили ему всю нашу жизнь и наши зрелые лета?! Кроме того, я отказался для него от выгодной партии с дочерью купца Громова, уступив ее другому моему товарищу.

Итак, пусть начинают пьесу!.. Дай бог, говорю я, чтоб она принята была с тою же душевною чистотою и с сердечною откровенностью, с какими мой товарищ и я предлагаем ее нашим зрителям! (Сходит с холма, распускает над собою зонтик и удаляется со сцены.)

Иван Семеныч

(в одном из наших гражданских мундиров, стоявший все это время спрятавшись, выходит на авансцену со скрипкою в руках, оглядываясь по сторонам)

Дочь купца Громова за мною… У меня много детей, не считая рожденных от первого брака и нечаянно. Но это в сторону! — Автор ушел. Предлагаемая пьеса начинается. Надо играть увертюру. Вот ноты в этом веке написанного романса: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан»… (Бросает ноты перед собой на землю и готовится играть на скрипке. Камердинер подносит ему что-то на блюдечке.) Не надо: я всегда без этого!

Камердинер уходит. Иван Семеныч играет, но ничего не слышно. Через несколько времени занавес опускается.

Примечание:

[1] Из объяснения к этому драматическому произведению, напечатанного в журн. «Современник» 1864 г., № IV (в отделе «Свисток»), видно, что от этого произведения Козьмы Пруткова уцелел только отрывок, найденный в портфеле покойного, обозначенном печатною золоченою надписью: «Сборник неконченого (d'inacheve) № 1». В «Прологе» к этому произведению, под именем «известного писателя», Козьма Прутков, судя по некоторым признакам, изобразил самого себя.

Естественно-разговорное представление

Действующие лица:

Миловидов.

Князь Батог-Батыев.

Кутило-Завалдайский

Либенталь.

Г-жа Разорваки, вдова.

Иван Семеныч.

Действие происходит в С.-Петербурге, в гостиной г-жи Разорваки. Она

разливает чай. Все сидят.

Миловидов (говорит мягким басом, плавно, важно, авторитетно)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!

Кутило-Завалдайский (со вздохом)

Сколько у него было душ и десятин пахотной земли?

Миловидов

Главное его имение, село Курохвостово, не помню: Астраханской или Архангельской губернии? Душ по последней ревизии числилось пятьсот; по крайней мере, так выразился, говоря со мною, заседатель гражданской палаты Фирдин, Иван Петрович.

Кн. Батог-Батыев (с подвязанною щекою; говорит шепелявя и с присвистом)

Фирдин?.. Какой Фирдин? Не тот ли, который ранен был на дуэли ротмистром Кавтыревым?

Либенталь (говорит торопливо, большею частью самолюбиво-раздражительно)

Нет, не Кавтыревым! Кавтырев мне свояк. С ним действительно был случай; но он на дуэли не убит, а просто упал с лошади, гоняя ее на корде вокруг павильона на даче Мятлева. При этом еще он вывихнул безымянный палец, на котором носил чугунный перстень с гербом фамилии Чапыжниковых.

Кутило-Завалдайский

Я не люблю чугунных перстней, но предпочитаю с сердоликом или с дымчатым топазом.

Кн. Батог-Батыев

Позвольте, вы ошибаетесь!.. Сердолик и топаз, в особенности дымчатый, как вы весьма справедливо сказали, — два совершенно различные именованья!.. И их не надо смешивать с малахитом, столь искусно выделываемым его превосходительством Демидовым; так, что даже могу сказать перед целым миром и своею совестью: он получил за это диплом из собственных рук парламента, с английской печатью.

Г-жа Разорваки (говорит громко, решительно, голосом сдобным)

Насчет Демидова!.. Правда ли, что он завещал все свое богатство Ламартину?

Молчание.

Миловидов (совершенно тем же голосом и тоном, как вначале)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!.. Был у него, смело могу сказать, один только недостаток: он был твердо убежден, что при природном даровании можно играть на скрипке без канифоли. Я вам расскажу постигнувший его случай. В день своих именин, — как теперь помню: двадцать первого октября, — он приглашает власти… Был какой-то час. Шум. Входят. Собираются. Садятся на диваны… Чай выпит… Все ожидают… «Подай мне ящик!» — говорит Иван Семеныч. Ящик принесен. Иван Семеныч вынимает скрипку, засучивает рукава и отворачивает правый борт своего вицмундира. Виц-губернатор одобрительно ожидает. Преданный Ивану Семенычу камердинер подносит на блюдечке канифоль. «Не надо! — говорит он. — Я всегда без канифоли». Развертывает всем известные какие-то ноты; взмахивает смычком… Все притаили взволнованное дыхание. Самонадеянный покойник ударяет по струнам — ничего!.. Ударяет в другой раз — ничего!.. В третий раз — решительно ничего! Четвертый удар — увы! — был нанесен его карьере, несмотря на то что он был женат на дочери купца первой гильдии, Громова!.. Обиженный губернатор встает и, подняв руку к плафону, говорит: «Мне вас не нужно, — говорит, — я не люблю упрямых подчиненных; вы вообразили теперь, что можете играть без канифоли; весьма возможно, что захотите писать бумаги без чернил! Я этаких бумаг читать не умею и тем более подписывать не стану; видит бог, не стану!»

Молчание.

Кутило-Завалдайский

Говорят, что цены на хлеб в Тамбовской губернии значительно возвысились?

Молчание.

Г-жа Разорваки (громко и сдобно)

Насчет Тамбова!.. Сколько верст от Москвы до Рязани и обратно?

Либенталь (скороговоркою)

В один конец могу сказать, даже не справившись с календарем, но обратно не знаю.

Все отворачиваются в одну сторону и фыркают, издавая носом насмешливый звук.

Либенталь (обиженный)

Могу вас уверить!.. Ведь от рождества до пасхи столько-то дней, а от пасхи до рождества столько-то, но не столько, сколько от рождества до пасхи. Следовательно…

Все отворачиваются в другую сторону, насмешливо фыркая носом.

Молчание.

Миловидов (тем же тоном)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!

Кн. Батог-Батыев (шепелявя с присвистом)

Я знал его!.. Мы странствовали с ним в горах Востока и тоску изгнанья делили дружно. Что за страна Восток!.. Вообразите: направо — гора, налево — гора, впереди — гора; а сзади, как вы сами можете себе представить, синеет гнилой Запад!.. Наконец вы с отвращеньем въезжаете на самую высокую гору… на какую-нибудь остроконечную Сумбеку; так что вашей кобыле и стоять на этом мшистом шпице невозможно; разве только, подпертая горою под самую подпругу, она может вертеться на этой горе, как на своей оси, болтая в то же время четырьмя своими ногами! И тогда, вертяся вместе с нею, вы замечаете, что приехали в самую восточную страну: ибо и впереди восток, и с боков восток, а запад?.. Вы, может, думаете, что он все-таки виден, как точка какая-нибудь, едва движущаяся вдали?

Г-жа Разорваки (громко, сдобно и ударяя кулаком по столу)

Конечно!

Кн. Батог-Батыев

Неправда! И сзади восток!.. Короче: везде и повсюду один нескончаемый восток!

Г-жа Разорваки

(по-прежнему)

Насчет востока!.. Я вам расскажу мой сон.

Все (бросаясь целовать ее руки)

Расскажите, расскажите!

Г-жа Разорваки (протяжным, повествовательным тоном, сохраняя свой громкий и сдобный голос)

Видела я, что в самой середине…

Миловидов (останавливает ее почтительно-доброжелательным движением руки)

Питая к вам с некоторых пор должное уважение, я вас прошу… именем всех ваших гостей… об этом сне умолчать.

Все

Почему же? почему же? (Наперерывно целуют ее руки.)

Миловидов (перебивает их важно, плавно, немного подняв тон)

Итак, нашего Ивана Семеныча уже не существует!.. Все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!.. Вам известно, что он жил безбедно, но хотел казаться человеком более богатым, чем был в самой вещи…

Г-жа Разорваки (громко, с удивлением)

Разве у него было бархатное стуло?!

Миловидов

Нет… он не любил бархата. И даже на самом животе он носил треугольник из фланели, в виде какого-нибудь синапизма.

Кн. Батог-Батыев

У меня там тоже есть синапизм. А кроме того, люблю носить на правой руке фонтенель, на левой гишпанскую мушку, в ушах канат, во рту креозот, а на затылке заволоку.

Все (кроме Миловидова, к нему)

Покажите, покажите!

Кн. Батог-Батыев

Весьма охотно; но только после чаю.

Миловидов (снова возвышая тон)

Все, что у него было приятного, исчезло вместе с ним!.. Когда Иван Семеныч задавал обеды и приглашал власти, то любил угостить тончайшим образом. Лежавшие в супе коренья изображали все ордена, украшавшие груди присутствующих лиц… Вокруг пирожков, вместо обыкновенной какой-нибудь петрушки, посыпались жареные цветочные и фамильные чаи! Пирожки были с кисточками, а иногда с плюмажами!.. Косточки в котлетах были из слоновой кости и завернуты в папильотки, на которых каждый мог прочесть свойственный его чину, нраву, жизни и летам — комплимент!.. В жареную курицу вечно втыкался павлиний хвост. Спаржа всегда вздевалась на проволоку; а горошек нанизывался на шелковинку. Вареная рыба подавалась в розовой воде! Пирожное разносилось всем в конвертах, запечатанных казенною печатью, какого кто ведомства! Шейки бутылок повязаны были орденскими ленточками и украшались знаками беспорочной службы; а шампанское подавалось обвернутое в заграничный фуляр!.. Варенье, не знаю почему, не подавалось… По окончании обеда преданный Ивану Семенычу камердинер обрызгивал всех о-де-лаваном!.. Вот как жил он! И что же? Канифоль, канифоль погубила его и свела в могилу! Его уже нет, и все, что было у него приятного, исчезло вместе с ним!..

Внезапно отворяются двери из передней, и входит Иван Семеныч, с торжествующим лицом и приятною улыбкою.

Все (в испуге)

Ах!.. Иван Семеныч!.. Иван Семеныч!..

Иван Семеныч (улыбаясь и шаркая на все стороны)

Не дивитеся, друзья,

Что как раз

Между вас

На пиру веселом я

Проявляюся!

(Обращается строго к Миловидову и к Разорваки.)

Ошибаешься, Данила!..

Разорваки соврала!..

Канифоль меня сгубила,

Но в могилу не свела!

Все (радостно вскакивают с мест и обступают Ивана Семеныча)

Иван Семеныч!.. Как?! Вы живы?!

Иван Семеныч (торжественно)

Жив, жив, говорю вам!.. Скажу более! (Обращается к г-же Разорваки.) У вас есть внук турецкого происхождения!.. Я сейчас расскажу вам, каким образом сделано мною это важное открытие.

Все (нетерпеливо)

Расскажите, Иван Семеныч!.. Расскажите!..

Садятся вокруг стола. Иван Семеныч ставит свой стул возле г-жи Разорваки, которая, видимо, обеспокоена ожидаемым открытием. Все с любопытством вытянули головы по направлению к Ивану Семенычу. Иван Семеныч откашливается. Молчание.

--------

Здесь, к сожалению, рукопись прерывается, и едва ли можно предполагать,

чтоб это, в высшей степени замечательное, произведение Козьмы Пруткова

было доведено им до конца.

Сродство мировых сил

Мистерия в одиннадцати явлениях

Найдена в портфеле с золоченою надписью: «Сборник неконченого (d'inache-ve) № 3». — См. об этой мистерии в «Биографических сведениях».

ДЕЙСТВУЮЩИЕ В МИСТЕРИИ

Ровная долина.

Великий поэт.

Высокий дуб.

Звезда орденская.

Звезда небесная.

Дупло.

Сова.

Кочка.

Ком земли.

Веревка.

Полное собрание творений Великого Поэта.

Северный Аквилом.

Высочайшая и длиннейшая ветвь.

Южный ураган.

Полевая мышь.

Ночные часы.

Ночная тишина.

Солнце за горизонтом.

Солнце на небесах.

Загробный мир мельком.

Альмавива.

Малый и Крупный желуди

Общее собрание мировых сил.

Полночь. Небо покрыто тучами. Полное безветрие. Ровная долина, среди которой стоит высокий дуб. Тишина. Долина спит.

ЯВЛЕНИЕ I

Чрез несколько времени чуткая долина внезапно пробуждается.

Долина (очнувшись, в тревожном раздражении)

Есть бестолковица…

Сон уж не тот!

Что-то готовится…

Кто-то идет!

ЯВЛЕНИЕ II

Появляется поэт, закутанный в альмавиву и в картузе. Сзади, из-под полы альмавивы, тащится по траве конец веревки.

Поэт (напевает тихим, взволнованным голосом)

«Среди долины ровный…»

(Прерывает пение.)

Так няня

В деревне песню эту мне певала,

Когда я был еще ребенком малым…

(Напевает.)

«На гладкой высоте…»

(Прерывает пение.)

И между тем

Она, под звуки песни заунывной,

По вечерам из теста мне лепила

Так хорошо коровок и лошадок!

(Напевает.)

«Стоит, растет высокий дуб…»

(Прерывает пение.)

О няня!

Когда б могла ты видеть и понять,

Зачем теперь любимый твой питомец

Подходит поступью тяжелой к дубу,

Тобой воспетому, — ты б содрогнулась

В своем гробу… близ церкви… на погосте!..

Как тот и этот дуб высок; как тот,

И сей стоит среди долины ровной!..

(Напевает.)

«Среди долины ровныя…»

(Прерывает пение.)

Но прочь

Ненужные о детстве вспоминанья!

Я жизни путь прошел, и час настал

Мне перейти хоть к грустному, быть может,

Но к верному, бесспорно, результату.

(Подходит к дубу и снимает с себя картуз.)

Привет тебе, громадное растенье!

Ты было птичьих гнезд досель приютом,

Дай мне приют! Я — также песнопевец!

(Надевает картуз.)

Меня людей преследует вражда;

Толкает в гроб завистливая злоба!

Да! есть покой, но лишь под крышей гроба;

А более нигде и никогда!

О, тяжелы вы, почести и слава!

Нещадны к вам соотчичей сердца!

С чела все рвут священный лавр венца,

С груди — звезду святого Станислава!

К тому ж я духа новизны страшусь…

Всеобщий бред…

Все лезет вон из нормы!..

Пусть без меня придут: потоп и трус,

Огонь, и глад, и прочие реформы!..

Итак, сановник, с жизнью ты простись!

Итак, поэт, парить привыкший ввысь,

Взлети туда навек; скорей, не мешкай!

Распахивает альмавиву и, бросив взор на свою орденскую звезду,

ударяет себя в грудь рукою. В это время небо несколько прояснилось, и

одна звезда освещает сверху всю фигуру поэта.

Как понимать?..

С участьем иль с насмешкой

Свою сестру земную из-за туч

Ты озарил, звезды небесной луч?

Небо опять заволакивает тучами. Поэт кивает ему головою с выражением

горького упрека.

ЯВЛЕНИЕ III

Поэт решительною походкою приближается к самому дубу. Он обходит вокруг его и вдруг останавливается в испуге перед дуплом.

Поэт

Кто ты?.. Ответь!.. Зачем следишь за мною

Так пристально фосфорными глазами?..

Из дупла появляется сова и улетает бесшумно. Она садится на кочку шагах в пятидесяти и повертывает голову назад, по направлению к дубу и к поэту. Глаза ее светятся издали.

Поэт (махая на сову полами своей широкой альмавивы)

Пш!.. Пш!..

(Сова остается неподвижною.)

Прочь, прочь, непрошеный свидетель

Того, что совершить я думал тайно!

Подымает ком земли и бросает им в сову. Ком падает у самой кочки; но сова остается на своем месте неподвижно, подобно изваянию со светящимися глазами.

Коль уж сову согнать нельзя мне с места;

Коль ей глаза нельзя мне погасить,

Так пусть при ней порвется жизни нить;

И пусть сей зоркий спутник черной ночи,

Когда другим не видится ни зги,

Мне выклюет померкнувшие очи

И творчеству уж чуждые мозги!

ЯВЛЕНИЕ IV

Поэт вынимает из-под альмавивы веревку и пытается закинуть конец ее за одну из ветвей дуба, с северной стороны; но веревка, далеко не хватая ни до одной ветви, падает обратно на землю.

Поэт

Великий ум, при росте тела малом,

Послужит мне надежным пьедесталом…

Вынимает из-под мышки «Полное собрание своих творений»; кладет их на землю, становится на эту объемистую книгу и вновь забрасывает веревку, которая на этот раз чуть-чуть не зацепилась за ближайшую ветвь.

ЯВЛЕНИЕ V

Тогда внезапно начинает дуть с необычайною силою северный аквилон.

Северный аквилон

И благ и могуч я:

Вверх вздерну все сучья!

Все ветви с северной стороны поднялись действительно очень высоко. Но при этом происходит не предвиденное северным аквилоном обстоятельство. Поэт сызнова закидывает веревку. Наперекор благим намерениям северного аквилона, но благодаря, однако, его же содействию, длинная веревка взвивается также очень высоко и… зацепляется за высочайшую и длиннейшую ветвь дуба. Поэт, напрягши все свои силы, притягивает эту ветвь к себе, быстро прикрепляет к ней конец веревки, надевает на шею заранее уже изготовленную петлю, пускает ветвь и взлетает с нею на большую высоту. Сова, оставаясь всем телом неподвижною на кочке, только подымает голову и смотрит на висящего своими еще ярче светящимися глазами. Северный аквилон между тем поспешно перебирает одну за другою ветви дуба с северной стороны.

Северный аквилон (скрывая смущение под гневом)

Все до единой

Вверх поднялись!..

Он сам причиной,

Что там повис!

Дует обратно к себе на север и исчезает. Затишье.

ЯВЛЕНИЕ VI

Вдруг южный ураган еще с большею силою налетает внезапно на дуб с противоположной стороны.

Южный ураган

Я — тайна большая:

Храню, разрушая.

Дуб дрожит, мечется, стонет.

Дуб

Стоял сто лет…

Пришла кончина! Спасенья нет…

Прощай, долина!

Наклоняется и рушится с грохотом на долину, выворотив вокруг себя землю и обнажив свои могучие, вековые корни. Поэт также свалился вместе с дубом на землю, но в сторону от ствола и ветвей. Петля на его шее ослабевает и мало-помалу начинает расширяться. Одна из ветвей дуба придавила полевую мышь, пробегавшую в минуту его падения. Сова, испуганная шумом, поднялась с кочки и улетела, утопая в темноте.

Южный ураган

Нет силе меры!..

Нет вечных уз!..

В мои пещеры

Обратно мчусь.

Дует обратно на юг и исчезает. Опять затишье.

ЯВЛЕНИЕ VII

Долина погружена в безмолвную тоску. Ни один лист поверженного

дуба не шевелится. Поэт лежит неподвижно, рядом с полевою

мышью. Ночные часы проходят медленно.

Ночные часы

Дойдут часы все, без изъятья,

До лона вечности.

Но днем

Бегут, при свете, наши братья;

Впотьмах мы медленно бредем.

Воцаряется полная ночная тишина, наводящая на раздумье и на вопросы.

Ночная тишина

Всяк вопрошает;

Но я молчу.

Никто не знает,

Чего хочу?!

ЯВЛЕНИЕ VIII

После долгой ночи небосклон начинает наконец алеть на востоке.

Солнце за горизонтом

Свет земле воочью.

Вывожу зарю.

Что свершилось ночью —

Вскоре озарю.

ЯВЛЕНИЕ IX

Солнце взошло. Наступило ясное утро; но долина кажется грустною.

Солнце на небесах

Грех я озираю,

Песнопевца грех;

Но, взглянув, прощаю

И его и всех.

ЯВЛЕНИЕ X

Под живительными лучами милосердного солнца поэт приходит в

себя. Он оглядывается и, еще лежа, вспоминает о том, что произошло. Потом

освобождает шею от петли и тихо приподымается.

Поэт (сидя)

Я жив!.. И снова вижу землю… Землю!..

Но в эту ночь успел я заглянуть

Туда: в тот мир, откуда к нам никто

Еще не возвращался! — как сказал

Шекспир Вильям, собрат мой даровитый!

Но, быв уж там, оттуда я вернулся.

(Встает на ноги.)

О, что я видел, люди!! Что я видел!!

На воздухе!., с вершины дуба!., в петле!..

О, что я видел там!! Что видел мельком!!

Когда-нибудь я в гимнах вдохновенных

Попробую о том поведать миру.

(Задумывается.)

Однако же… ведь я уже висел…

И вот стою! и жив и невредим!

Как этому не подивиться диву?!

(Осматривается, ощупывает себя и замечает, что его альмавива, зацепившись за сук, разорвалась.)

Лишь починить придется альмавиву.

(Стоит в раздумье, и взор его падает на убитую дубом полевую

мышь.)

А мышь «оттуда не вернется»!

(Нагибается к мыши и кричит ей.)

Встань!..

Не можешь?.. Ха, ха, ха!.. Затем,

что дрянь!

Коль не убил бы дуб, сова бы съела!

А где ж сова?

(Смотрит сперва на кочку, потом заглядывает в дупло.)

Здесь нет уж… Улетела…

Хоть и живет, да лишена дупла,

Где, может быть, полсотни лет жила.

На их судьбу взираю хладнокровно.

Вот дуба жаль, среди долины ровной!

Зато их тьма в дубовом есть лесу.

(После некоторого молчания подымает с земли два желудя; сперва маленький, а потом крупный.)

Два желудя на память унесу:

И о твоей кончине, дуб почтенный,

И о моем спасенье для вселенной.

Кладет оба желудя в карман, берет книгу своих творений под

мышку и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XI

Хор общего собрания мировых сил (Поет над местом ночной катастрофы.)

Иной живи и здравствуй;

Другой, напротив, сгинь!..

Над всей земною паствой

Мы пастыри; аминь!

Драматические произведения, не включавшиеся в собрание сочинений Козьмы Пруткова