Социология

Предварительные замечания. Все нижеизложенное — не экономическая теория, а попытка определить понятия, которые будут часто использоваться далее, и прояснить элементарные социологические отношения в сфере хозяйства. Подход к определению понятий здесь, как и ранее, в главе 1, обусловлен только соображениями целесообразности. Спорного понятия «стоимость» удалось избежать вообще. От терминологии К. Бюхера118 в разделах, посвященных разделению труда119, мы отклонились ровно настолько, насколько это было нужно для наших целей. Любого рода динамика пока не рассматривалась.

§ 1. Понятие хозяйствования

Действие будет называться хозяйственно ориентированным постольку, поскольку оно по своему подразумеваемому смыслу направлено на удовлетворение стремления к полезности. Хозяйствованием будет называться мирное осуществление распорядительной власти, которое в основном хозяйственно ориентировано, а рациональным хозяйствованием то, которое ориентировано в основном целерационально, т. е. согласно плану. Хозяйством будет называться автокефальное, а хозяйственным предприятием — организованное в виде предприятия постоянное хозяйствование.

1. Ранее (гл. I, § I, II, п. 2) уже отмечалось, что хозяйствование само по себе не обязательно является социальным действием.

2. Определение хозяйствования должно быть максимально общим и выражать то обстоятельство, что все хозяйственные процессы и объекты становятся таковыми лишь благодаря смыслу, который придает им человеческое действие как своей цели, средству, препятствию или побочному результату. Но из этого не следует, как иногда считается, что хозяйствование есть психическое явление. Производство товаров, цена или даже субъективная оценка товаров суть реальные явления, и им незачем считаться психическими. Но за этим неверным определением скрывается верная идея о том, что каждое из этих явлений содержит особого рода подразумеваемый смысл, который только и конституирует его, и делает понятным. Определение хозяйствования, кроме того, должно быть составлено так, чтобы включать и современное прибыльно ориентированное хозяйство, т. е. должно исходить не только из потребительских интересов и их удовлетворения, но, с одной стороны, из факта стремления к полезным благам (даже если речь идет о чисто денежной прибыли), а с другой — из необходимости обеспечить средства удовлетворения этого стремления (пусть даже примитивным и традиционно привычным способом, как это происходит в самых примитивных экономиках, направленных только на покрытие потребностей).

3. Хозяйственно ориентированным действием (в отличие от хозяйствования) называется такое действие, которое а) ориентировано прежде всего на другие, нехозяйственные цели, но при этом учитывает хозяйственное положение (субъективно осознанная необходимость хозяйственного обеспечения) или b) ориентировано именно на хозяйственные цели, но использует в качестве средства фактическое насилие, т. е. это любое действие, которое с самого начала не хозяйственно либо не мирно хозяйственно ориентировано, но дополнительно определяется хозяйственным положением. Хозяйствованием, следовательно, должна называться субъективная и изначальная хозяйственная ориентация (iсубъективная, ибо речь идет именно о вере в необходимость хозяйственного обеспечения, а не об объективной необходимости). Р. Лифманн правильно подчеркивает субъективный характер понятия, обращая внимание на то, что именно подразумеваемый смысл превращает действие в хозяйствование120, но, на мой взгляд, неверно полагает, что все прочие авторы считают иначе.

4. Хозяйственно ориентированным может быть любое действие, даже насильственное (например, грабительские или торговые войны). При этом, однако, прав Франц Оппенгеймер, противопоставивший экономические средства политическим. В самом деле, целесообразно отличать эти последние от хозяйства121. Применение силы противоречит духу хозяйства в обычном смысле этого слова. Прямое и явное насильственное отнятие благ и прямое и явное насильственное принуждение к определенного рода поведению не может поэтому называться хозяйствованием. Совершенно ясно в то же время, что обмен не есть единственное средство экономики, но лишь одно из таковых, хотя и очень важное. И, разумеется, хозяйственно ориентированное формально мирное обеспечение средств и результатов запланированного насилия (вооружение, военная экономика) представляет собой хозяйство в той же степени, что и другие действия подобного рода.

Любая рациональная политика втом, что касается необходимых ей средств, должна быть хозяйственно ориентирована, и любая политика может служить хозяйственным целям. Точно также хозяйство, хотя (теоретически) и не каждое, но, конечно же, наше современное хозяйство при наших современных условиях, требует распорядительной власти, гарантированной правовым принуждением государства, т. е. угрозой возможного насилия для сохранения и реализации гарантий формально правовой распорядительной власти. Но такое хозяйство, охраняемое угрозой насилия, само по себе не есть насилие.

Насколько неправильно было бы считать хозяйство (в любом его определении) в понятийном смысле только средством (в противоположность, например, государству и проч.), ясно уже из того, что именно государство можно определить только через монополистически применяемые им сегодня средства (насилие). Так что хозяйство, чем бы оно ни было, с практической точки зрения есть не что иное, как разумный выбор именно целей, хотя и выбор, ориентированный на ограниченность средств, которые имеются или могут быть получены для достижения этих целей.

5. Не всякое рациональное по своим средствам действие можно называть рациональным хозяйствованием или вообще хозяйствованием. Особенно надо избегать использования термина «хозяйство» как идентичного «технике», поскольку техника действия означает для нас совокупность средств действия в противоположность смыслу действия или его цели, на которую оно в конечном счете in concreto ориентировано; рациональная техника — это применение средств, осознанно и планомерно следующее из опыта и размышления, а при высшей степени рациональности — из научного мышления. Невозможно поэтому определить заранее, что считать техникой в конкретном случае: последний смысл конкретного действия с точки зрения всеобщей связи действия может иметь технический характер, т. е. быть средством в свете этой всеобщей связи, но для конкретного действия (и с точки зрения этого действия) его технический результат и есть его смысл, а применяемые для него средства суть его техники. В этом смысле техника существует везде и в каждом действии: есть техника молитвы, аскезы, мышления и исследования, мнемотехника, техника воспитания, политического или иерократического господства, управления, эротическая и военная, музыкальная (техника виртуоза), техника скульптора или художника, юридическая техника и т. д. И все эти техники могут иметь разную степень рациональности. Возникновение поэтому так называемого технического вопроса означает сомнение относительно рациональности средств. При этом масштабом рациональности служит, помимо прочего, также и знаменитый принцип наименьшей затраты сил, предполагающий оптимальное соотношение достигнутых результатов и затраченных средств (но не абсолютного минимума средств). Очевидно, тот же самый принцип действует и в хозяйстве (как и в любом рациональном действии вообще), но в другом смысле. Пока техника в нашем понимании этого слова остается чистой техникой, она требует только средств, наиболее подходящих для получения именно того результата, который задан ей абсолютно и безоговорочно, причем эти средства (при заданной полноте, надежности и стабильности результата) должны быть, по сравнению с другими, самыми экономичными с точки зрения затраты сил. Это, конечно, в том случае, если вообще возможно сравнение издержек при выборе разных путей. Пока техника остается чистой, другие потребности ею игнорируются. Например, вопрос о том, следует ли необходимую деталь машины делать из железа или из платины, технически решался бы (если в данных конкретных обстоятельствах для этого достаточно платины) только исходя из того, что лучше для машины и в каком случае меньше другие сопоставимые издержки (затраты труда, например). Но как только техника начинает учитывать сравнительную редкость железа и платины относительно общей потребности в них (что сегодня привык делать каждый техник даже в химической лаборатории), она уже ориентирована (в нашем смысле слова) не чисто технически, но еще и хозяйственно. С точки зрения хозяйствования технический вопрос учета затрат кардинально важен, здесь он выступает в виде вопроса о том, как будут обеспечены другие (будь то качественно другие нынешние или качественно те же самые завтрашние) потребности, если для удовлетворения именно этой потребности сейчас будут использованы именно эти имеющиеся средства. На похожей позиции стоит фон Готтль (Grundriß. Abt. II, 2, сейчас в печати122), подробно и хорошо этот вопрос представил Р. Лифманн (Grunds, d. VWL. S. 334 ff123). Сведение всех средств в конечном счете к трудовым усилиям является ошибкой.

Ответ на вопрос о том, каковы (в сравнимых единицах) издержки при использовании разных средств для достижения одной и той же технической цели, в конце концов, зависит от того, применимы ли эти средства (в том числе прежде всего рабочая сила) для других целей. В техническом смысле (в нашем понимании техники), например, надо решить, какие меры необходимо принять, чтобы переместить определенный груз или извлечь сырье с определенной глубины, и какие из этих мер наиболее целесообразны, т. е. ведут к цели, помимо прочего, со сравнительно меньшими (при достижении одного и того же результата) затратами фактического труда. В хозяйственном смысле надо определить, можно ли (в экономике обмена) оплатить соответствующие расходы деньгами, полученными от сбыта товаров, или (в плановой экономике) удастся ли получить в распоряжение необходимые для принятия этих мер труд и средства производства без ущерба для других — считающихся важными — интересов обеспечения. В обоих случаях (обмен и план) речь идет о сравнении целей. Хозяйство изначально ориентировано на цель применения, техника — на выбор (при наличии заданной цели) подлежащих применению средств. То, что определенная цель применения вообще лежит в основе технического начинания, с точки зрения технической рациональности, в чисто понятийном смысле (но, конечно, не фактически), в принципе, безразлично. Рациональная техника в соответствии с принятым нами определением служит и целям, к которым никто не стремится. Например, кто-то мог бы ради чисто технического интереса производить атмосферный воздух, применяя самые современные средства и максимально соблюдая требования технической рациональности; в хозяйственном же смысле это начинание было бы в любом мыслимом отношении иррациональным в силу отсутствия потребности в обеспечении этим продуктом (ср. об этом у фон Готтля: v. Gottl-Ottlilienfeld GdS, II, 2124). Экономическая ориентация сегодняшнего так называемого технологического развития на получение прибыли является одним из коренных фактов истории техники. Но не только эта хозяйственная ориентация, какой бы исключительно важной она ни была, определила пути развития техники, но также и фантазмы оторванных от жизни мыслителей, и интерес к потустороннему и фантастическому, и искусство, и другие далекие от хозяйства факторы. Однако с самых давних пор, а сегодня особенно, центр тяжести лежит в экономической обусловленности технического развития. Вне рационального расчета как основы хозяйства и, следовательно, вне конкретнейших обстоятельств хозяйственной истории рациональная техника могла бы и не возникнуть.

Тот факт, что в исходном понятии не было отчетливо выражено отличие хозяйственной ориентации от технической, объясняется спецификой социологического подхода. Социология исходит из непрерывности, требующей взвешивания целей по отношению друг к другу и к издержкам (если, конечно, речь не идет об отказе от одной цели в пользу другой, более важной). Экономическая теория, наоборот, поступила бы правильно, с самого начала подчеркнув это отличие.

6. В социологическом понимании хозяйствования должен быть учтен факт присутствия прав распоряжения, или распорядительной власти, поскольку, по крайней мере, ориентированное на получение дохода хозяйство полностью реализуется в договорах обмена, т. е. в планомерном приобретении прав распоряжения. Так возникает его связь с правом. Но и любая другая организация хозяйства предполагала бы некоторое фактическое распределение прав распоряжения, только совсем по другим принципам, нежели сегодняшнее частное хозяйство, юридически гарантирующее права отдельным автономным и автокефальным хозяйственным единицам. На право распоряжения рабочей силой и ресурсами могут рассчитывать руководители (при социализме) или члены на местах (при анархизме). Этот факт можно замаскировать терминологически, но нельзя отбросить при объяснении. Как гарантируются права распоряжения (путем конвенции или юридически, или они вообще не гарантируются извне и на их соблюдение можно в известной мере рассчитывать только в силу обычая или некоторого сочетания интересов), с понятийной точки зрения несущественно, хотя для современного хозяйства неизбежность правовых принудительных гарантий представляется самоочевидной. Понятийная неизбежность категории распоряжения для хозяйственного рассмотрения социального действия не означает поэтому понятийной неизбежности правового порядка распоряжения, сколь бы эмпирически неизбежным он ни казался125.

7. В понятие «распорядительная власть» должна быть включена каким-то образом гарантированная либо просто фактически существующая возможность распоряжения собственной рабочей силой (что неочевидно в отношении рабов).

8. Социологическая теория хозяйства должна с самого начала включить в свои категории понятие «благо», что и сделано в § 2 настоящей главы, ибо эта теория имеет дело с действием, специфический смысл которого формируется в результате (только теоретически вычленяемых) размышлений хозяйствующих лиц. Иначе может (пожалуй) действовать теория хозяйства, положения которой стали бы основой социологии хозяйства, если бы последней понадобилось создать собственные конструкции.

§ 2. Понятие полезности

Под полезностью понимаются конкретные особенные, реальные или воображаемые, возможности сегодняшнего или будущего использования чего-либо, на обеспечение которых направлены усилия хозяйствующих лиц, воспринимающих эти возможности как средства достижения целей хозяйствования.

Носителем полезности может оказаться как неодушевленный объект, так и человеческое действие. Вещные носители полезности (все равно, какого рода) будут называться вещными благами или, как в обыденном языке, товарами, а выполняющие эту функцию человеческие действия в их активном проявлении — услугами. Но предметом устремлений хозяйствующих лиц являются также и социальные отношения, рассматриваемые с точки зрения сегодняшних или будущих возможностей использования. Возможности, которые обеспечивает хозяйство в силу обычая, конкретной комбинации интересов или (конвенционально либо юридически) гарантированного порядка, называются экономическими возможностями.

Cp.: Böhm-Bawerk von. Rechte und Verhältnisse vom Standpunkt der volksw. Güterlehre (Innsbruck, 1881)126.

1. Вещными благами и услугами не исчерпываются аспекты внешнего мира, важные для хозяйствующего индивида и могущие стать предметом его хозяйственной озабоченности. Так называемые отношения клиентской лояльности, или непротивление экономическим мерам со стороны тех, кто мог бы от них защититься, и бесчисленное множество других форм поведения могут быть столь же важными для хозяйствования и точно также являться предметом экономического рассмотрения (например, с целью заключения договоров). Но если бы мы отнесли эти явления под одну из названных категорий, наши понятия потеряли бы точность. Это и значит, что образование понятий у нас регулируется соображениями целесообразности.

2. Совершенно также, как правильно указывал фон Бём-Баверк, понятия оказались бы неточными, если бы мы все без разбора наглядные единства, как они даны в обыденной жизни или в речевом обиходе, назвали вещными благами и приравняли это к понятию «вещная возможная полезность». «Благо» в смысле возможной полезности — это в строгом смысле слова не лошадь или, например, железный прут, а отдельные, оцениваемые как желаемые, предполагаемые возможности их использования (способность везти груз, выдерживать вес или что угодно еще). В соответствии с этой терминологией не являются вещными благами возможности, заложенные в таких объектах хозяйственного оборота (покупки, продажи и проч.), как клиентура, залог, собственность. Но перспективы, которые через эти предоставляемые или гарантируемые (традиционным или узаконенным) порядком возможности распоряжения вещными благами и услугами открываются для хозяйства, должны простоты ради называться экономическими возможностями (или просто возможностями там, где это понятно без оговорок).

3. То, что только активное действие (т. е. не позволение, допущение, терпение, непротивление) может называться услугой, объясняется соображениями целесообразности. Но отсюда следует, что разделение на товары и услуги не представляет собой исчерпывающей классификации всех экономически важных полезностей.

О понятии «труд» см. § 15 настоящей главы.

§ 3. Хозяйственная ориентация действия

Она бывает традиционной или целерациональной. Даже при глубоко рационализированном действии элементы традиционной ориентации иногда достаточно значимы. Рациональная ориентация, как правило, характерна прежде всего для управленческого действия (см. § 15) независимо от вида организации. Возникновение рационального хозяйствования из лона инстинктивно-реактивного поиска пищи и применения традиционных орудий в привычных социальных связях также в значительной мере обусловлено не экономическими, не повседневными, а чрезвычайными событиями и явлениями, в том числе угрозой бедствия при возрастающем абсолютном или, как правило, относительном сокращении возможностей снабжения.

1. Для науки, в принципе, не существует какой-то простейшей «исходной экономической ситуации». Можно, конечно, договориться и считать «исходным» состояние хозяйства на определенном уровне технического развития, когда имеется, например, известный нам минимум орудий. Но нельзя, опираясь на сведения о рудиментах, сохранившихся у примитивных народов, которые располагают минимумом орудий, заключить, что в прошлом все человеческие группы, находившиеся на той же стадии технического развития, хозяйствовали точно таким же образом (как, например, ведды или некоторые племена в регионе Амазонки), потому что уже на этой стадии существовала чисто экономическая возможность аккумуляции труда в больших группах (см. § 16 настоящей главы) и, наоборот, возможность обособления труда в малых. То, как проходил процесс в каждом конкретном случае, определялось, кроме природно обусловленных экономических факторов, еще и неэкономическими (например, военными) и многими другими.

2. Война и переселение сами по себе не являются экономическими процессами (хотя уже в древности они были преимущественно хозяйственно ориентированы), но тем не менее во все времена вплоть до нынешнего приводили к радикальным изменениям в хозяйстве. На абсолютное сокращение возможностей получения пищи (вследствие изменения климата, наступления песков или гибели лесов) человеческие группы реагировали по-разному в зависимости от структуры интересов и влияния неэкономических факторов, но, как правило, снижением уровня удовлетворения потребностей и абсолютным уменьшением численности. На относительное сокращение (т. е. обусловленное заданными стандартами обеспечения и распределением возможностей дохода; см. § 11 настоящей главы) также отвечали по-разному, но в целом чаще, чем в первом случае, рационализацией хозяйства. Однако сказать что-то общезначимое здесь трудно. Необычайный рост населения Китая с начала XVIII в. вызвал, если верить тамошней «статистике», последствия, обратные тем, что произвело подобное же явление тогда же в Европе (по причинам, о которых хотя и мало, но как-то можно судить). Хроническая скудость источников питания в арабской пустыне только на некоторых этапах имела следствием изменение в экономической и политической структуре, да и то, скорее, под воздействием неэкономического (религиозного) развития.

3. Сильный традиционализм жизненного уклада, например, трудовых слоев в начале Нового времени, не помешал рационализации ориентированного на прибыль хозяйства под воздействием капиталистического управления, впрочем, как и фискально-социалистической рационализации государственных финансов в Египте. Тем не менее на Западе только преодоление, пусть даже относительное, этой традиционалистской установки сделало возможным дальнейшее развитие специфически современного капиталистического хозяйства.

§ 4. Типичные правила рационального хозяйствования

1. Планомерное распределение между сегодняшним днем и будущим тех полезных благ, на распоряжение которыми хозяйствующий индивид — не важно, по каким основаниям — считает возможным рассчитывать (сбережение).

2. Планомерное распределение доступных полезных благ между разными способами использования в порядке шкалы их значимости, т. е. по принципу предельной полезности.

Эти (при последовательной реализации статические) случаи в действительно значимом объеме имеют место в мирное время, сегодня же127 главным образом — при управлении денежными доходами.

3. Планомерное создание, т. е. изготовление и поставка полезных благ, все средства производства и транспортировки которых находятся в собственном распоряжении хозяйствующего. Этот процесс будет осуществляться рационально, если оценка важности ожидаемого результата превосходит оценку издержек, т. е.

a) усилий, потребных для проведения самой работы, но также и

b) утраты иных возможных применений данных вещных благ и, следовательно, производства (в широком смысле, включая транспортные услуги) технически возможного иного конечного продукта.

4. Плановое приобретение гарантированных прав распоряжения или совместного распоряжения полезными благами — если эти полезные блага сами по себе или средства их создания находятся в чужих руках либо стремлению обеспечить их своими усилиями препятствует конкуренция со стороны других лиц — происходит путем объединения или соглашения с теперешними владельцами прав распоряжения или конкурентами.

Объединение с другими владельцами прав распоряжения может происходить

a) путем создания союза, на порядок которого должно ориентироваться создание или использование благ,

b) путем обмена.

Пояснение к п. а): смысл союзного порядка может заключаться

α) в рационировании производства, использования или потребления с целью ограничения конкуренции (регулирующий союз) или

β) в создании единого права распоряжения для планомерного управления находящимися до того в раздельном пользовании благами (управляющий союз).

Пояснение к п. b): обмен есть компромисс интересов партнеров, благодаря которому вещные блага или возможности передаются партнерами друг другу в виде взаимного вознаграждения. Обмен может быть ориентирован

α) традиционно или конвенционально, т. е. (особенно во втором случае) экономически нерационально, или

β) экономически рационально.

Любой рационально ориентированный обмен есть завершение предшествующей открытой или латентной борьбы интересов путем компромисса. Борьба, этим компромиссом завершающаяся, с одной стороны, всегда направлена, как ценовая борьба одной партии против рассматриваемой в качестве потенциального партнера по обмену другой партии (типичное средство борьбы — торг), с другой стороны, при известных условиях, это конкурентная борьба против реальных или возможных (ныне или в будущем) третьих лиц, например, конкуренция за поставщиков (типичное средство борьбы — набивать или сбивать цену).

1. Полезные блага (товары, труд или другие носители таковых) находятся в собственном распоряжении хозяйствующего, если он фактически может рассчитывать на использование их по своему (относительно) свободному усмотрению без вмешательства третьих лиц; не важно, основана ли эта возможность на правовом порядке, конвенции или обычае либо же обусловлена комбинацией интересов. Понятийно и фактически правовая гарантия не является исключительной предпосылкой распоряжения, даже если сегодня в отношении вещных средств производства она представляется эмпирически неизбежной предпосылкой хозяйствования.

2. Непригодность к употреблению может возникать как следствие пространственной удаленности годных к употреблению товаров от места употребления. Транспортировку товаров (ее следует отличать от торговли товарами, которая означает смену прав распоряжения) нужно поэтому рассматривать как часть производства.

3. При отсутствии собственных прав распоряжения, в принципе, не важно, что в типичном случае мешает посягнуть на чужие права распоряжения: правовой порядок, конвенция, сочетание интересов, традиционный обычай или сознательно поддерживаемые нравственные представления хозяйствующих.

4. Конкуренция за право распоряжения может существовать в разнообразнейших формах, особенно, например, при оккупаторном снабжении (охота, рыбалка, вырубка лесов, выпас скота, расчистка почв), а также и особенно в рамках закрытого вовне союза. Регулирующий ее порядок всегда представляет собой распределение возможностей, как правило, одновременно с апроприацией этих возможностей строго ограниченным числом индивидов или чаще семейных союзов. Все марковые и рыболовные товарищества, все случаи регулирования прав на расчистку участков, рубку леса, использование пастбищ в альмендах и марках, право выпаса на альпийских лугах имеют именно такой характер. На этом основаны все виды наследственной собственности на полезные земли.

5. Предметом обмена становится все, что в том или ином виде может быть передано в распоряжение кого-то другого и за что этот другой готов предоставить вознаграждение. Предметом обмена могут являться не только вещные блага и услуги, но экономические возможности любого рода (например, существующая только в силу обычая или особенной экономической ситуации и ничем не гарантированная клиентура) и конечно же возможности, как угодно гарантированные каким угодно порядком. Следовательно, предметом обмена могут быть не только наличные полезные блага. Для наших целей пока будем считать обменом в самом широком смысле слова любое основанное на формально добровольном соглашении предложение сиюминутных, длящихся, сегодняшних или будущих полезных благ любого рода в ответ на предложение других возможных полезных благ также любого рода. Примером может быть передача или предоставление в распоряжение благ, состоящих в товарах или деньгах, в обмен на будущий возврат такого же рода товаров или предоставление какого-либо разрешения, или передача в пользование объекта путем найма либо аренды, или наем услуг любого рода за зарплату или содержание. Тот факт, что с точки зрения социологии последний из названных процессов означает для работника вступление в союз господства (в смысле, объясненном в § 15 настоящей главы), мы пока оставляем без рассмотрения, равно как и различие между наймом и покупкой и проч.

6. Обмен по своим условиям может быть традиционным и в этом смысле — конвенциональным или же рациональным. Конвенциональным актом является обмен подарками между друзьями, героями, вождями, государями (см. эпизод обмена оружием между Диомедом и Главком128), хотя нередко (как показывает архив Эль-Амарны) он уже достаточно строго рационально ориентируется и контролируется. Рациональный обмен возможен, если только либо обе стороны надеются получить от него выгоду, либо одна из сторон вынуждена идти на обмен в силу необходимости, обусловленной экономической властью или бедственным положением. Такой обмен может служить целям натурального обеспечения или получения дохода, т. е. быть ориентированным на персональное обеспечение участника или участников обмена неким благом либо ориентироваться на возможность получения прибыли на рынке (см. § 11 настоящей главы). В первом случае он обусловлен индивидуально и в этом смысле иррационален: излишки домашнего хозяйства, например, оцениваются по индивидуальной предельной полезности, характерной для этого хозяйства, и обмениваются иногда слишком дешево, а возможные минутные желания делают предельную полезность получаемых взамен товаров крайне высокой, поэтому определяемые предельной полезностью нормы обмена весьма нестабильны. Рациональная борьба при обмене происходит только в отношении ликвидных товаров (см. § 8 настоящей главы), особенно товаров, используемых и обмениваемых с целью получения дохода (см. § 11 настоящей главы).

7. Названные в пояснении α) к п. а) функции регулирующего союза (рационирование производства, использования или потребления с целью ограничения конкуренции) не суть единственно возможные для него, но те, что непосредственно отвечают на угрозы удовлетворению потребности как таковой. О регулировании сбыта см. ниже.

§ 5. Виды хозяйственных союзов

Хозяйственно ориентированный союз может быть по своему отношению к хозяйству

a) хозяйствующим союзом, если ориентированное на его порядок изначально нехозяйственное действие союза включает и хозяйствование,

b) хозяйственным союзом, если регулируемое его порядком действие союза изначально представляет собой определенного рода автокефальное хозяйствование,

c) хозяйственно-регулирующим союзом, если и поскольку автокефальное хозяйствование членов союза материально гетерономно ориентируется на порядки союза,

d) упорядочивающим союзом, или союзом порядка, если его порядки только формально с помощью правил нормируют автокефальное и автономное хозяйствование членов союза и гарантируют получаемые от него возможности.

Материальное регулирование хозяйства имеет свои фактические границы там, где продолжение определенного экономического поведения еще связано с жизненно важными интересами снабжения регулируемых хозяйств.

1. Хозяйствующие союзы — это государство (не социалистическое или коммунистическое) и все другие союзы (церкви, ассоциации и т. п.), имеющие собственное финансовое хозяйство, а также, например, воспитательные и образовательные сообщества, которые изначально не были экономически ориентированы.

2. Хозяйственными союзами, согласно нашей терминологии, являются, конечно, не только те, что обыкновенно называются таковыми, т. е. акционерные общества, союзы потребителей, артели, товарищества, картели, но и все охватывающие действия многих людей хозяйственные предприятия вообще — от общей мастерской двух ремесленников до воображаемой ассоциации мирового коммунизма.

3. Хозяйственно-регулирующие союзы — это, например, марковые товарищества, цеха, гильдии, профсоюзы, союзы работодателей, картели и все союзы, руководство которых ведет хозяйственную политику, т. е. материально регулирует содержание и целевое направление хозяйствования, это деревни и города Средневековья, равно как и любое реализующее такую политику государство современности.

4. Упорядочивающий союз, или союз порядка, — это, например, чистое правовое государство, которое оставляет хозяйствование отдельных домохозяйств и предприятий материально полностью автономным и только формально контролирует (ради сглаживания конфликтов) выполнение свободно заключаемых договоров обмена.

5. Хозяйственно-регулирующие союзы и союзы порядка принципиально предполагают (хотя и в разной степени) автономию хозяйствующих субъектов, т. е. принципиальную, хотя и в разной степени ограниченную (в силу порядков, на которые ориентировано хозяйство) свободу распоряжения хозяйствующих субъектов. При этом, как минимум, существует относительная апроприация хозяйствующими экономических возможностей, которыми они автономно распоряжаются. Самый чистый тип союза порядка налицо в том случае, когда любое человеческое действие реализуется содержательно автономно и ориентировано только на формальные требования порядка, а все вещественные носители полезных благ полностью апроприированы, их можно как угодно обменивать и распоряжаться ими любым другим способом, что соответствует типичному современному способу организации собственности. Любой другой вид разграничения апроприации и автономии предполагает хозяйственное регулирование, ибо определенным образом направляет человеческое действие.

6. Противоположность между экономическим регулированием и чистым союзом порядка не является абсолютной, поскольку даже формальный порядок может (и должен) каким-то образом (причем иногда достаточно глубоко) материально воздействовать на поведение. Многие современные правовые определения, сами себя подающие как чистые нормы порядка, специально строятся так, чтобы оказывать подобное воздействие (см. об этом в разделе, посвященном социологии права129). Кроме того, действительно строгое выделение чистых норм порядка возможно лишь в теории. Многие запретительные правовые положения (а их нельзя избежать) содержат и некий объем ограничений, важных для материального хозяйствования. Прямые уполномочивающие положения содержат достаточно ощутимые при определенных обстоятельствах (например, в акционерном праве) ограничения хозяйственной автономии.

7. Границы материального регулирования хозяйства с точки зрения возможностей его воздействия могут проявляться а) в отказе от определенных видов хозяйствования (например, налог с оборота побуждает использование земли только в личных нуждах) или b) в попытках обойти существующие запреты (контрабанда, черный рынок).

§ 6. Средства обмена, средства платежа, деньги

Вещественный объект будет называться средством обмена в том случае, если его принятие при обмене, как правило, изначально ориентировано для принимающего на то, что через некоторое время, т. е. в обозримом будущем, возникнет возможность обменять его в отвечающем его интересам соотношении на другие блага — вообще любые (всеобщее средство обмена) или определенные (специфическое средство обмена). Вероятность принятия объекта в некоем исчислимом соотношении в обмен на другие (специфические) блага есть его материальная значимость по отношению к этим благам; применение само по себе — его формальная значимость.

Средством платежа типичный объект называется в том случае, если его передача в процессе выполнения определенных договорных или октроированных обязательств конвенционально или юридически трактуется как выполнение этих обязательств (формальная значимость средства платежа, которая может одновременно означать формальную значимость средства обмена).

Хартальными¹³ средства платежа или обмена называются, если они представляют собой артефакты и в силу данной им формы имеют конвенциональный, правовой, договорной или октроированный объем формальной значимости внутри определенного круга лиц или региона и делимы, т. е. существуют их определенные номиналы, множества и части этих последних, что дает возможность чисто механических калькуляций.

Деньгами называется хартальное средство платежа, являющееся средством обмена.

Обменным, платежным или денежным союзом должен называться союз с общими средствами обмена, платежа или деньгами, которые в сфере действия его порядков в силу самих этих порядков конвенционально или юридически (формально) значимы в качестве внутренних денег, средства обмена или платежа. Используемые при обмене с нечленами союза средства обмена должны называться внешними средствами обмена.

Натуральными средствами обмена или платежа называются нехартальные средства обмена или платежа. Они различаются

a) технически, во-первых, по натуральному благу, которое они представляют (особенно украшения, платье, полезные вещи и инструменты),130 во-вторых, по использованию в весовых соотношениях (пенсаторные) или в натуральных единицах,

b) экономически, т. е. с точки зрения их применения либо и в первую очередь как средства обмена или платежа во внутренних или внешних расчетах, либо и прежде всего для целей обмена или поддержания сословного престижа (престиж обладания).

Знаковыми средства обмена, средства платежа или деньги называются в том случае, если они не имеют (или, как правило, уже не имеют) собственной ценности помимо их ценности как средств обмена, платежа или денег; материальными они называются, если на их ценность влияет или может влиять вероятность их применения как полезных благ.

Деньги бывают а) монетарными (монеты) или b) нотальными (билеты).

Нотальные деньги обычно соотносятся с монетными единицами или исторически связаны с ними номиналами.

Монетарные деньги могут быть:

α) свободными, или рыночными, если в месте производства денег по инициативе любого владельца монетарного материала этот материал может быть в любом количестве превращен в хартальную монетную форму, т. е. производство материально определяется платежными потребностями участников обменов,

β) закрытыми, или административными, если их превращение в хартальную форму осуществляется формально свободно, на деле же — по воле управляющих органов союза, материально ориентированной на его фискальные потребности,

γ) регулируемыми, если превращение хотя и лимитировано, но его способ и масштабы подчинены нормативному регулированию.

Действующий как нотальные деньги документ называется оборотным средством, если его принятие в качестве временных денег ориентируется на гарантированную для любых нормальных отношений возможность в любой момент разменять его на действительные деньги — монеты или пенсаторные металлические средства обмена. Такой документ называется сертификатом, если возможность его обмена на действительные деньги обеспечена регулированием, гарантирующим наличие запасов для полного его покрытия в монетах или в металле.

Обменными или платежными шкалами называются нормы взаимного соотнесения различных натуральных средств обмена или платежа, конвенционально принятые или юридически обязательные внутри союза.

Оборотными деньгами или деньгами в обращении называются деньги, имеющие не ограниченное по масштабу и форме применение внутри денежного союза в качестве платежных средств. Денежным материалом называется материал для производства денег; денежным металлом — то же самое для рыночных денег; денежной тарификацией — положенная в основу при делении и номинировании оценка отдельных, различающихся между собой по материалу нотальных или монетарных административных денег; обменным курсом — то же самое в отношении рыночных денег, изготовленных из разных металлов.

Интервалютное средство платежа служит для сальдирования платежного баланса между денежными союзами в случае, если нет отсрочки платежа.

Когда какой-то союз создает новый денежный порядок, это наверняка означает, что перед этим прежнее платежное средство использовалось для уплаты долгов, поэтому новый порядок или легализует его заново в качестве платежного средства, или — в случае введения новых платежных средств — пересчитывает прежние натуральные либо пенсаторные, либо хартальные единицы в новые (принцип так называемого исторического определения денег как средства платежа; при этом совершенно не учитывается, как обменный курс скажется на деньгах в их функции в качестве средства обмена, т. е. при обмене их на товары).

Следует подчеркнуть, что мы здесь занимаемся не теорией денег, а всего лишь выяснением по возможности простого значения терминов, которыми придется пользоваться далее, когда речь пойдет сначала об отдельных самых элементарных социологических аспектах денежного обращения. Из материальных теорий денег наиболее приемлемой мне представляется теория Л. фон Мизеса. «Государственная теория денег» Г. Ф. Кнаппа — грандиознейший труд в своей области — формальную сторону задачи решает блестяще, но в том, что касается материальных проблем денег, оставляет желать большего. Об этом пойдет речь далее (§ 36 настоящей главы), пока же оставим в стороне терминологически ценную и достойную внимания казуистику этой теории.

1. Средства платежа и средства обмена исторически совпадают не всегда, хотя и очень часто; в частности, они не совпадают на примитивных ступенях развития. Например, средства платежа для выплат приданого, дани, обязательного дара, штрафа, вергельда часто определяются конвенционально или юридически однозначно, но безотносительно к реально действующим средствам обмена. Только применительно к союзам с денежной экономикой верно утверждение фон Мизеса о том, что даже государство стремится иметь средства платежа только как средства обмена131. Но это утверждение неверно в случаях, когда обладание определенными средствами платежа является в первую очередь сословным признаком (см.: Schurtz Н. Grundriß einer Entstehungsgeschichte des Geldes. 1898132). С появлением государственного денежного законодательства средство платежа стало юридическим понятием, а средство обмена — экономическим.

2. Граница между товаром, который покупается только ввиду будущей возможности сбыта, и средством обмена на первый взгляд расплывчата. Но фактически определенные объекты даже в примитивных отношениях в такой степени монополизируют функцию обмена, что их роль понимается однозначно. Фьючерс (срочный контракт) на зерно по самому смыслу термина предполагает, что зерно имеет конечного покупателя, т. е. оно не средство платежа, не средство обмена, и уж совсем не деньги.

3. Пока хартальных денег не было, то, каким будет средство обмена, определялось обычаями, сочетаниями интересов и разного рода конвенциями, на которые ориентировались партнеры по обмену. Причины (мы не будем рассматривать их детально), по которым тот или иной объект в первую очередь становился средством обмена, были весьма различны, в частности, они зависели от вида типичного обмена. Не каждое средство обмена даже среди тех, кто использовал его как таковое, обязательно считалось универсальным (например, раковины каури не принимались в обмен на женщин и скот).

4. Даже средства платежа, которые не были обычными средствами обмена, сыграли важную роль в приобретении деньгами их особого статуса. Как указывает Кнапп, два обстоятельства — существование долгов (по дани, приданому, покупке невесты, формальным подаркам королям и, наоборот, от королей равным себе, по вергельду и др.) и то, что они часто, хотя и не всегда, выплачивались (конвенционально или по правовому принуждению) в специфических типичных видах товаров, — создали этим товарам (нередко в силу их особенной формы как артефактов) особое положение.

5. Деньгами (по нашей терминологии) могли бы называться кусочки металла «в одну пятую шекеля» с клеймом торгового дома, упоминание о которых мы находим в вавилонских документах, если, конечно, они использовались как средства обмена. Напротив, неделимые слитки, учитываемые не по счету, а по весу, надо называть не деньгами, а пенсаторным средством платежа и обмена, настолько важно свойство взвешиваемости для развития счетности. Промежуточные состояния (прием монет только по весу и т. п.) встречались, конечно, повсеместно.

6. Понятие «хартальный» введено Кнаппом в «Государственной теории денег» (см. ниже в настоящей главе). По Кнаппу, к хартальным относятся все виды денег, напечатанные и отчеканенные, металлические и неметаллические, значимость которых гарантируется правовым порядком или соглашением. Трудно понять, однако, почему здесь недостаточно простой конвенции или договорных обязательств, а требуется государственное регулирование. Не ясно также, почему деньги должны производиться самим государством или под его контролем, что вовсе отсутствовало в Древнем Китае и относительно редко встречалось в Средневековье. Достаточно существования норм денежного производства, с чем соглашается и Кнапп. Значимость же денег как средства платежа и формальное использование как средства обмена при обороте внутри сферы власти политического союза могут быть принудительно гарантированы правовым порядком. Но об этом позже.

7. Натуральные средства платежа и обмена, как правило, являются либо в большей степени одним, либо в большей степени другим и предназначены, скорее, для внутреннего или внешнего обмена и платежа. Казуистика здесь не рассматривается, как и (пока что) вопрос о материальной значимости денег.

8. Также не рассматривается и материальная теория денег в их отношении к ценам (если эта проблематика вообще относится к области социологии хозяйства). Пока достаточно констатировать факт использования денег (в их важнейших разновидностях), ибо нас интересуют самые общие социологические последствия этого с экономической точки зрения формального обстоятельства. Надо только сначала подчеркнуть, что деньги никогда не будут и не могут быть безобидным «талоном» или просто номинальной единицей расчетов, пока они вообще суть деньги. Оценка их важности (в сложных формах) — это также и оценка их редкости или (при инфляции), наоборот, распространенности, что отчетливо демонстрирует не только настоящее, но и любое прошлое. Социалистический «чек» на получение товаров, эмитируемый на основе определенного объема признанного полезным труда, мог бы стать предметом тезаврации или обмена, но его использование следовало бы при этом правилам (иногда непрямого) натурального обмена.

9. Связи между монетарным и немонетарным использованием технического денежного сырья с их глубокими последствиями для экономики можно яснее всего проследить в истории китайских денег, поскольку при медной валюте с ее дорогостоящим производством и сильно колеблющимся притоком денежного материала эти связи проявляются особенно четко.

§ 7. Первичные последствия типичного употребления денег. Кредит

Типичное использование денег обеспечивает целый ряд преимуществ.

1. Создается возможность так называемого непрямого обмена как средства удовлетворения запросов потребителей. Хозяйствующий индивид может разделить блага, предназначенные к отдаче в обмен, и блага, которые намеревается получить посредством обмена а) по месту, b) по времени, с) по участникам и, что особенно важно, d) по количеству. Отсюда происходит огромное расширение имеющихся на каждый момент возможностей обмена.

2. Возникает перспектива соизмерения отсроченных обязательств, особенно взаимных обязательств по обмену, т. е. долгов, в денежных единицах.

3. Обеспечивается так называемое сохранение стоимости, т. е. тезаврация денег in natura или реализуемых в любой момент денежных требований как средство обеспечения будущего права распоряжения возможностями обмена.

4. Происходит все более полное превращение экономических возможностей в возможности распоряжения денежными средствами.

5. Имеет место качественная индивидуализация и отсюда, косвенно, более полное удовлетворение потребностей тех, кто располагает деньгами или денежными требованиями, или перспективой получения денежной выручки, т. е. в состоянии предложить деньги за любые товары и услуги.

6. Обеспечивается типичная на сегодняшний день при снабжении полезными благами ориентация на предельные полезности денежных сумм, которые, как предполагает руководитель хозяйства, будут в его распоряжении в ожидаемом будущем.

7. Из предыдущего (п. 6) следует возможность ориентирования на преимущества, которые открывают временные, пространственные, личностные и количественные особенности обмена (см. п. 1).

8. Все перечисленное в пп. 1–7 обусловлено наличием важнейшего момента — возможности оценивания всех предлагаемых на обмен или в обмен товаров и услуг в деньгах, т. е. денежного расчета.

Материально денежный расчет означает прежде всего, что товары оцениваются не только по их полезности здесь и сейчас для данного конкретного лица, но и с точки зрения возможностей их использования (не важно, для потребления или производства) в неопределенном будущем неопределенным числом третьих лиц для их собственных целей, если, конечно, таковые возможности могут быть учтены в определяемых обладателем прав распоряжения условиях денежного обмена. Результатом такого рода денежного расчета в типичном случае оказывается определение рыночного положения соответствующего товара.

В пп. 1–8 воспроизведены самые простые и распространенные суждения о деньгах, не требующие особых комментариев. К социологии рынка мы здесь еще не приступили (о формальных понятиях см. § 8, 10 данной главы).

Кредитом в самом общем смысле называется любая передача имеющихся сегодня прав распоряжения вещественными благами любого рода в обмен на согласие на передачу прав распоряжения вещественными благами любого рода в будущем. Выдача кредита предполагает расчет на вероятность того, что эта будущая передача действительно состоится. Кредит в этом смысле означает прежде всего обмен отсутствующих сегодня в хозяйстве, однако в избытке ожидаемых в будущем прав распоряжения вещественными благами или деньгами на права распоряжения, имеющиеся сегодня в другом хозяйстве, но не предназначенные им для собственного использования. Такой обмен в рациональном случае дает обоим хозяйствам лучшие возможности (не важно, какого рода), нежели сегодняшнее распределение при отсутствии такого обмена.

1. Возникающие в случае кредита преимущества не обязательно должны иметь экономическую природу. Кредит может получаться и выдаваться с любой мыслимой целью (благотворительной, военной).

2. Кредит может получаться и выдаваться и в денежной, и в натуральной формах в обмен на обещание денежных или натуральных благ. Но денежная форма означает предоставление и получение кредита в соответствии с денежным расчетом со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых речь еще впереди.

3. В остальном же приведенное выше определение кредита соответствует общепринятому. Само собой разумеется, что кредит возможен между союзами любого рода, особенно между социалистическими или коммунистическими (и, вообще, неизбежен при близком соседстве нескольких неэкономических автаркических союзов такого рода). В таком случае при полном отсутствии денежного оборота возникает проблема рациональной базы для расчетов, потому что из бесспорного факта возможности компенсационного обмена, особенно при долгосрочном кредите, не вытекает рациональность условий этого кредита. Тогда эти союзы оказываются в том же положении, что и древний ойкос133, обменивавший свои излишки на нужные ему товары, с той лишь разницей, что сегодня в игре участвовали бы интересы огромных масс, причем с дальней перспективой и в условиях, когда для плохо снабжаемых групп особенно высока предельная полезность сиюминутного удовлетворения. Отсюда следует вероятность невыгодного обмена для получения срочно необходимых товаров.

4. Кредит можно брать с целью покрытия недостаточно удовлетворенных сегодня потребностей (потребительский кредит). В экономически рациональном случае он должен даваться лишь за уступку некоторых преимуществ. Но для ранних потребительских кредитов, особенно в случае бедствия, была характерна, скорее, апелляция к братскому долгу.

5. Самая общая основа вознаграждаемого вещного или денежного кредита очевидна: у кредитодателя в силу лучшей обеспеченности (что, заметим, есть понятие относительное) предельная полезность будущих ожиданий чаще всего выше, чем у кредитополучателя.

§ 8. Рыночное положение, ликвидность, рыночная свобода, регулирование рынка

Рыночным положением объекта обмена называется совокупность осознаваемых участниками обмена при ориентировании в ценовой и конкурентной борьбе возможностей обмена этого объекта на деньги; рыночной ликвидностью — уровень регулярности, с какой объект становится предметом рыночного обмена; рыночной свободой — уровень автономии отдельных участников обмена в ценовой и конкурентной борьбе.

Рыночное регулирование, напротив, налицо, когда для некоторых объектов обмена их рыночная ликвидность или для некоторых участников обмена их рыночная свобода материально ограничены определенными порядками. Рыночное регулирование может осуществляться:

a) исключительно традиционно, т. е. в силу привычности унаследованных ограничений или условий обмена,

b) конвенционально, т. е. в силу социального неодобрения рыночной ликвидности отдельных благ или свободы ценовой или конкурентной борьбы за определенные объекты или для определенных участников,

c) юридически, т. е. путем действенного правового ограничения обмена или свободы ценовой или конкурентной борьбы для всех или для определенного круга объектов (участников) с целью воздействия на рыночное положение объектов (ценовое регулирование), ограничения владения или дохода от обмена правами распоряжения для определенного круга лиц (юридически гарантированные монополии или правовые ограничения свободы хозяйствования),

d) волюнтаристски, т. е. в силу складывающейся комбинации интересов. Такого рода материальное регулирование при формальной свободе рынка обычно происходит, если заинтересованные в обмене стороны в силу их фактически исключительной или почти исключительной возможности владения правами распоряжения определенными благами (монополия) в состоянии влиять на положение рынка путем фактического ограничения рыночной свободы других участников. Для этой цели стороны заключают между собой или с типичными партнерами по обмену (или между собой и с ними одновременно) регулирующие рынок соглашения (волюнтаристские союзы и ценовые картели).

1. Говорить о рыночном положении целесообразно, хотя и не обязательно, только в контексте денежного обмена, ибо лишь в этом случае возможно единообразное количественное выражение разнообразных отношений. Шансы на обмен чего-нибудь в натуре лучше называть возможностями обмена. При типичном денежном обмене отдельные виды объектов были и остаются рыночно ликвидными в самой разной и изменчивой степени. В детали мы сейчас углубляться не будем, пока достаточно сказать, что в целом наиболее ликвидны предметы массового производства и потребления, а наименее — уникальные и редко востребованные объекты. Потребительские товары долгосрочного и повторяющегося применения и потребления, а также средства производства с долгим периодом использования и окупаемости, прежде всего участки земли сельскохозяйственного или лесохозяйственного назначения, гораздо менее ликвидны, чем товары каждодневного спроса в готовом к употреблению виде или средства производства с коротким сроком применения, могущие принести быстрый доход.

2. Экономическая рациональность рыночного регулирования исторически росла параллельно увеличению формальной свободы рынка и универсализации рыночной ликвидности. Первоначальные меры рыночного регулирования были обусловлены отчасти традициями и магическими верованиями, отчасти интересами рода, сословными, военными или социально-политическими интересами и, наконец, потребностями властителей, но в любом случае — интересами, которые не были ориентированы на максимизацию чисто целерационального получения рыночного дохода или возможностей обеспечения благами участников рынка, а часто даже этому противоречили. Меры эти могли состоять:

1) в исключении определенных объектов из рыночного оборота — временно, как это происходило при магических, родовых или сословных ограничениях (например, табу, наследование, рыцарские лены), либо постоянно, как в случае регулирования цен (например, на зерно), в обусловливании возможности сбыта товара обязательством первого предложения (родственникам, товарищам по сословию, гильдии или цеху, согражданам) или обязательством продажи его по максимальным (военное ценовое регулирование) или, наоборот, минимальным ценам («почетные» сословные таксы на услуги магов, врачей, юристов);

2) в исключении определенных категорий лиц (аристократия, крестьяне, иногда ремесленники) из участия в распределении рыночной прибыли вообще или прибыли от определенных товаров;

3) в ограничении рыночной свободы потребителя путем предписывания форм и норм потребления (сословные порядки потребления, военное или политическое рационирование);

4) в ограничении рыночной свободы конкурентов по сословным признакам (например, для свободных профессий) в рамках политики производства и потребления и социальной политики («продовольственная политика цехов»);

5) в резервировании права использования определенных экономических возможностей за политической властью (княжеские монополии) или ее концессионными предприятиями (монополии в раннем капитализме).

Из этих категорий рыночного регулирования последняя была наиболее, а первая — наименее рыночно рациональной, т. е. способствующей ориентации отдельных, заинтересованных в купле-продаже товаров на рынке, хозяйствующих слоев на состояние рынка. Остальные категории соответственно представляют собой убывающие уровни препятствования рынку. Во всех этих видах рыночного регулирования заинтересованными в рыночной свободе были те участники обмена, которые максимально ориентировались на рыночный оборот товаров, шла ли речь об использовании или сбыте благ. Волюнтаристское регулирование рынка сперва возникло, а затем все сильнее стало проявляться у тех участников рынка, которые стремились к получению прибыли. Во имя монополистических интересов они могли регулировать как а) возможности обмена и сбыта (типичный случай — повсеместные монополии торговцев), так и b) возможности получения прибыли от транспортировки товаров (монополии судовладельцев и железных дорог), как с) производство (производственные монополии), так и d) предоставление кредита и финансирование (банковские монополии на условия кредитования). Последние два случая означали чаще всего возрастание роли союзного, хотя уже и планомерно ориентированного на состояние рынка регулирования хозяйства (в противоположность раннему, нерациональному рыночному регулированию). Естественно, волюнтаристское регулирование исходило от тех заинтересованных сторон, чьи значительные фактические права распоряжения средствами производства создавали им возможность монополистической эксплуатации формальной рыночной свободы. Волюнтаристские союзы в сфере потребления (союзы потребителей, закупочные товарищества), напротив, постоянно исходили из интересов экономически слабых слоев и реального рыночного регулирования добивались только в единичных случаях и в ограниченных масштабах, хотя и обеспечивали экономию для своих членов.

§ 9. Формальная и материальная рациональность хозяйства

Под формальной рациональностью понимается мера расчетов, доступных хозяйствованию технически и применяемых в нем фактически. Материальной рациональностью, напротив, считается степень, в которой снабжение определенных (любых по составу) человеческих групп как экономически ориентированное социальное действие регулируется ценностными постулатами (все равно, какими именно), согласно которым судили, судят или могут судить об этих группах. Эти критерии крайне разнообразны.

1. Предложенные обозначения (кстати, лишь уточнение того, с чем мы будем иметь дело при обсуждении социализирования, денежных или натуральных расчетов) должны способствовать более строгому употреблению термина «рациональный» в этой области.

2. Формально рациональным хозяйствование должно называться в той мере, в какой решающе важное для любого рационального хозяйства обеспечение потребностей может выражаться и выражается в количественных, счетных суждениях. Не важно, как эти расчеты выглядят технически, т. е. производятся ли они в деньгах или в натуральных единицах. Понятие «формально рациональное хозяйствование» является поэтому однозначным (как мы увидим позднее, относительно), по крайней мере, применительно к денежной форме, которая гарантирует максимум формальной счетности, конечно, ceteris paribus, т. е. при прочих равных условиях.

3. Понятие «материальная рациональность», напротив, насквозь многозначно. Во всех его вариантах главное одно: для ведения хозяйства недостаточно чисто формальной рациональности, состоящей в том, что все просчитывается на целерациональном основании и по возможности с применением технически адекватных средств. Наоборот, на первый план выдвигаются этические, политические, утилитарные, гедонистические, сословные, эгалитаристские и бог знает какие еще требования, с которыми ценностно-рационально (т. е. материально-целерационально) соразмеряются результаты пусть даже самого рационального, т. е. счетного, хозяйствования. Возможных и рациональных в этом смысле масштабов ценностей существует бесконечное множество. Многочисленные социалистические и коммунистические ценностные системы, сами по себе не всегда однозначные, содержащие этические и эгалитаристские мотивы, представляют собой лишь одну из групп в этом многообразии. Также материальны в этом смысле ориентации на сословное расслоение, на политические цели, особенно на актуальные военные цели и многие другие мыслимые точки зрения. Самостоятельно, со своих собственных позиций как против этой материальной критики хозяйственных результатов, так и против самого экономического способа мышления и инструментов хозяйственной деятельности, может выступать этическая, эстетическая и аскетическая критика. С точки зрения такой критики, самых разных ее направлений, «чисто формальный» денежный расчет может считаться чем-то второстепенным или даже прямо враждебным по отношению к их принципам (это еще, если не принимать во внимание последствия современной счетной техники). Мы здесь стремимся не выносить решения в пользу той или иной позиции, а лишь определить и отграничить смысл того, что мы называем формальным. В этом контексте «материальное» само есть формальное, т. е. абстрактное родовое понятие.

§ 10. Рациональность денежного расчета

С чисто технической точки зрения деньги — совершеннейшее средство хозяйственных расчетов, т. е. формально самое рациональное средство ориентации хозяйственного поведения. Денежный расчет (а не фактическое использование денег) представляет собой поэтому специфическое средство целерационального хозяйственного обеспечения. В случае полной рациональности денежный расчет предполагает прежде всего следующее:

1. оценку всех необходимых для целей производства полезных благ или средств производства (необходимых сейчас или в будущем, имеющихся в распоряжении сейчас или ожидаемых в будущем, в том числе могущих быть полученными из других хозяйств, а также утраченных или находящихся под угрозой утраты), а также оценку всех сколько-нибудь существенных экономических возможностей вообще в соответствии с состоянием рынка (фактическим или ожидаемым);

2. количественное представление

a) возможностей каждого задуманного и

b) результатов каждого осуществленного хозяйственного действия в форме сравнения затрат и полученного дохода и сопоставления ожидаемого или полученного чистого дохода в деньгах при разных способах действия;

3. периодическое сравнение благ и возможностей, доступных в целом хозяйству в каждый данный момент, с ними же на начало периода хозяйствования и всякий раз в денежном выражении;

4. предварительное оценивание и последующее отслеживание состоящих и учитываемых в деньгах поступлений и выбытий, которыми хозяйство может располагать при сохранении суммы денежной оценки имеющихся в его распоряжении средств (см. п. 3 данного перечня) в течение периода использования;

5. ориентирование обеспечения потребностей на эти данные (пп. I—4 данного перечня) путем использования денег, имеющихся в расчетный период (см. п. 4), для приобретения требуемых благ в соответствии с принципом предельной полезности.

Последовательное использование и получение (будь то путем производства или обмена) товаров для целей а) собственного обеспечения или b) получения других необходимых для собственного обеспечения товаров называется хозяйственным управлением. Его основу — для индивида или функционирующей как домохозяйство группы — составляет в рациональном случае хозяйственный план или бюджет, который показывает, каким образом предполагаемые потребности бюджетного периода (в благах или средствах их получения) должны покрываться ожидаемым доходом.

Доход хозяйства — это тот оцениваемый в деньгах объем благ, который остается в его распоряжении при рациональной оценке прошлого периода в соответствии с принципом, заданным в п. 4 перечня выше, или тот, на который можно рассчитывать при рациональной оценке текущего или будущего периода. Общая сумма находящихся в распоряжении хозяйства и используемых им обычно для постоянного непосредственного потребления или получения дохода благ (оцениваемых по их рыночным возможностям, см. п. 3 перечня выше) называется его финансовым состоянием134.

Предпосылка чистых денежно-бюджетных расчетов заключается в том, что доход и состояние складываются из денег или (в принципе) в любое время обращаемых в деньги, т. е. абсолютно ликвидных благ.

Хозяйственное управление и при известной рациональности также бюджетный план существуют и в случае рассматриваемого ниже натурального расчета. Единое в смысле денежной оценки состояние свойственно этому последнему так же мало, как и единый (т. е. оцениваемый в деньгах) доход. Такой расчет основан на владении натуральными благами и, если приобретения происходят мирным путем, на поступлениях в натуральной форме от использования наличных благ и рабочей силы, которые рассматриваются как средства удовлетворения потребностей и управляются исходя из оптимума их возможного удовлетворения. При жестко заданных потребностях такой способ управления остается относительно простой и чисто технической задачей до тех пор, пока не требуется точный расчет оптимума полезности ресурсов при сравнении различных возможностей их использования. В ином случае даже в простом безобменном хозяйстве возникают проблемы, возможность счетного, т. е. формально точного, решения которых жестко ограничена; они решаются отчасти традиционно, отчасти на основании очень грубых оценок, впрочем, вполне достаточных при относительно типичных, обозримых потребностях и условиях обеспечения. Если имущество состоит из разнородных товаров (как это и должно быть в случае безобменного хозяйствования), то счетное формально точное сравнение имущества на начало и конец бюджетного периода, равно как и сравнение перспектив поступлений, возможно только в отношении качественно равных видов товаров. Тогда, как правило, учитывается совокупное натуральное имущество и вычитается натуральная доля, которая предположительно может быть пущена на потребление в течение длительного периода без уменьшения этого имущества. Но любое изменение условий (например, неурожай) или потребностей требует нового распределения ресурсов, ибо означает сдвиг предельной полезности. В простых и обозримых отношениях приспособление происходит без труда, хотя оно технически сложнее, чем в чисто денежных расчетах, где любое изменение ценовой ситуации (в принципе) влияет на удовлетворение только тех маргинальных (по шкале важности) потребностей, которые удовлетворяются из последних денежных поступлений.

Что касается целиком рационального, или не связанного традицией, натурального расчета, то исчисление предельной полезности, которое при считаемых в деньгах имуществе и доходах легко осуществляется на основании шкалы важности потребностей, наталкивается на серьезные затруднения. Если при денежных расчетах цена предела — это увеличение количества труда либо удовлетворение (или, наоборот, принесение в жертву) одной потребности за счет (или во имя) другой (других), ибо в чисто денежном хозяйстве к этому, в конечном счете, побуждают издержки, то при рациональном натуральном расчете домохозяйство вынуждено, помимо шкалы потребностей, принимать в расчет еще и а) возможность альтернативного использования всех средств получения благ, включая общий объем прошлого труда, т. е. разное в зависимости от использования (и меняющееся) соотношение между покрытием потребностей и затратами, и, следовательно, b) объем и вид нового труда, на который глава хозяйства согласился бы для получения новых доходов, а также с) виды вещных затрат в случае рассмотрения разных видов получения благ. Одна из важнейших задач экономической теории — проанализировать рационально возможный способ таких решений, а экономической истории — проследить, как в ходе исторических эпох домохозяйства фактически решали эту проблему. По существу, можно сказать, 1) что степень формальной рациональности (в общем) не достигает реально возможного (тем более могущего быть постулированным теоретически) уровня, а натуральные расчеты чаще всего имеют вынужденно традиционный характер, и 2) что большим домохозяйствам такого типа (именно потому, что не происходит расширения и развития повседневных потребностей) близко внеповседневное, прежде всего художественно-творческое, использование излишков обеспечения, что является основой стилистически выраженной художественной культуры эпохи натурального хозяйства.

1. Состояние, конечно, это не только вещественные блага, но все возможности, которые в силу обычая, сочетания интересов, конвенции, права или каких угодно еще оснований надежно обеспечены правом распоряжения. Даже клиентура доходного предприятия — будьте клиентура врача, юриста или розничного торговца — относится к состоянию, если она (по каким угодно причинам) стабильна; в случае правовой апроприации она может, согласно определению (см. гл.1, § 10), превратиться в собственность.

2. Денежный расчет без фактического употребления денег или при сведении последнего к уравниванию величин излишков в случае невозможности возместить их обмениваемым товаром при обмене in natura считается обычным в египетских и вавилонских источниках. Денежный расчет как способ оплаты натуральной услуги (например, в Кодексе Хаммурапи и в вульгарном римском и раннесредневековом праве) выступает как типичное разрешение должнику заплатить долг в денежной форме — in quopotuerit (пересчет при этом может быть осуществлен только на основании традиционно сложившихся или административно утвержденных цен).

3. В остальном же выше приведены давно известные вещи, необходимые для того, чтобы ясно выявилась противоположность понятий рационального домохозяйства и рационального доходного хозяйства, рассмотрением которого мы займемся ниже. Цель наша в четкой констатации того, что оба этих типа возможны в рациональной форме и при наличии рациональности удовлетворение потребностей не является чем-то более примитивным, чем извлечение прибыли. Также и состояние не примитивнее, чем капитал, а доход — чем прибыль. Однако исторически и с точки зрения преобладавшей в прошлом формы подхода к хозяйству домохозяйство, разумеется, предшествует хозяйству, ориентированному на прибыль.

4. Не важно, кто ведет домохозяйство. Бюджетный план государства и бюджет отдельного рабочего, по сути, относятся к одной категории.

5. Домохозяйствовать или извлекать прибыль — это не взаимоисключающие альтернативы. Например, предприятие потребительского объединения стоит (обычно) на службе домохозяйства, но по форме своего поведения является не домохозяйственным, а прибыльным предприятием без материальной цели получения прибыли. Домохозяйствование и получение прибыли могут в деятельности отдельных индивидов настолько переплетаться (и это типичный для прошлого случай), что лишь завершающий акт (сбыт в одном случае; собственное потребление — в другом) определяет суть происходящего (особенно это типично для мелкого крестьянства). Обмен для нужд домохозяйства (выменивание для потребления, обмен излишков) является составной частью домохозяйствования. Домохозяйство (князя или помещика) может включать прибыльные предприятия, как это показано в § 11 настоящей главы. Раньше было типичным возникновение из таких вот гетерокефальных и гетерономных «побочных производств» целых индустрий по реализации продуктов собственных лесов и полей князя, помещика, монастыря. Всевозможные производства уже сегодня составляют часть коммунальных (особенно), но также и государственных домохозяйств. К доходу (конечно, при рациональном расчете) относится только получаемая хозяйством прибыль от этих предприятий. И, наоборот, прибыльные предприятия могут (например, с целью пропитания своих рабов или наемных рабочих) включать фрагментарные гетерономные домохозяйствования, благотворительные заведения, жилье, кухни. Чистая прибыль в этом случае (см. п. 2 данного параграфа) — денежные излишки за вычетом всех денежных издержек.

6. На значение натуральных расчетов для всеобщего культурного развития мы смогли здесь только намекнуть.

§ 11. Понятие и виды доходов, капитальный расчет

Ориентированным на доход будет считаться поведение, направленное на возможность однократного, регулярного или постоянного получения новых прав распоряжения благами. Доходной будет называться деятельность, ориентированная в числе прочего на получение дохода. Хозяйственным будет считаться доход, получаемый мирным путем; рыночным — доход, получаемый в силу ориентации на положение рынка; средствами получения дохода являются товары и возможности, приносящие хозяйственный доход. Доходным считается тот обмен, который ориентирован на положение рынка и производится для получения дохода в противоположность обмену с целью удовлетворения потребностей (домохозяйственный обмен). Кредит для получения дохода — это кредит, полученный или выданный для обеспечения прав распоряжения средствами получения дохода.

Рациональному хозяйственному доходу свойственна особая форма денежного расчета — капитальный расчет, представляющий собой оценивание и контроль возможностей и результатов получения дохода путем сравнения выраженной в деньгах стоимости всех имеющихся (в деньгах или в натуре) благ на начало и остающихся и вновь полученных на момент закрытия доходного предприятия (или, если предприятие имеет постоянный характер, на конец отчетного периода) посредством начального и конечного баланса. Капиталом называется установленная с целью балансирования капитальных расчетов сумма денежной оценки имеющихся в распоряжении предприятия средств получения дохода; прибылью или убытком — опосредованное конечным балансом превышение (или недостача) оценочной суммы по сравнению с суммой баланса на начало периода. Капитальным риском называется оцениваемая возможность балансовых убытков. Хозяйственным предприятием135 называется действие, способное автономно ориентироваться на капитальный расчет. Ориентирование происходит путем калькуляции — предварительной калькуляции прибыли или убытка, ожидаемых при каждом из возможных действий, и заключительной калькуляции для контроля действительно наступивших прибылей или убытков. Рентабельность означает при рациональном подходе 1) возможную и желаемую согласно целям предприятия рассчитанную в предварительной калькуляции или 2) действительно полученную по данным заключительной калькуляции и не угрожающую возможностям будущей рентабельности прибыль за определенный период, поступившую в распоряжение предпринимателя (или предпринимателей), которая обычно выражена в долевом, а ныне чаще в процентном отношении к балансовому начальному капиталу.

Предприятия с капитальным расчетом могут быть ориентированы на возможности рыночного дохода или на использование других возможностей, например, обусловленных властными связями (откуп налогов, покупка должностей).

Все отдельные шаги рационального предприятия путем калькуляции ориентируются на достижение рассчитанной рентабельности. В случае рыночного дохода капитальный расчет исходит из того, что 1) для создаваемых предприятием товаров имеются достаточно широкие и надежные, предусмотренные в калькуляции возможности сбыта, т. е. эти товары обладают рыночной ликвидностью, 2) средства получения дохода (вещественные орудия производства и услуги труда) гарантированно и по расчетным ценам могут быть приобретены на рынке и 3) технические и правовые условия всех необходимых действий — от обеспечения орудиями производства до подготовки к сбыту (транспорт, переработка, складирование) — порождают в принципе поддающиеся расчету (денежные) издержки. Исключительная важность оптимальной калькулируемости как основы оптимального капитального расчета будет вновь и вновь подтверждаться при анализе социологических условий хозяйства. Как мы увидим далее, не только чисто экономические моменты, но самые разнообразные внешние и внутренние препятствия стали причиной того, что капитальный расчет как основная форма хозяйственного расчета возник только на Западе.

Капитальный расчет и калькуляции рыночного предпринимателя в противоположность домохозяйственным расчетам ориентируются не на предельную полезность, а на рентабельность, возможности которой обусловлены, в конечном счете, соотношениями доходов, а через них — соотношением предельных полезностей денежных доходов конечных потребителей готовых товаров (или, как принято говорить, их покупательной способностью применительно к определенному роду товаров). Но технически расчеты домохозяйства и предприятия различаются принципиально и в той же мере, в какой различаются удовлетворение потребностей и доход, на которые они, соответственно, ориентированы. С точки зрения экономической теории конечный потребитель задает направление производства. На самом деле, в зависимости от состояния рынка это верно теперь лишь условно, ибо предприниматель в значительной мере пробуждает желания потребителя и управляет ими, если, конечно, тот способен покупать.

Любой рациональный денежный расчет и особенно любой капитальный расчет в случае рыночного дохода ориентирован на ценовые возможности, возникающие в результате борьбы (ценовой и конкурентной) и компромисса интересов на рынке. При расчете рентабельности это особенно выразительно проявляется в технически наиболее (пока что) развитой форме бухгалтерского учета (в так называемой системе двойной записи), когда через систему счетов создается фикция обменных процессов между отдельными подразделениями предприятия или отдельными бухгалтериями, что технически позволяет лучше всего контролировать рентабельность каждого отдельного мероприятия.

Капитальный расчет в его формально наиболее рациональном виде предполагает, следовательно, борьбу человека с человеком. Важную роль играет одно предварительное условие: никогда ни в одном хозяйстве субъективно имеющееся ощущение потребности не равно объективной потребности, т. е. той, которая закладывается в расчеты с целью ее удовлетворения путем создания или приобретения товаров. Связано это с тем, что возможность удовлетворения этого субъективного желания зависит, с одной стороны, от шкалы потребностей, а с другой — от товаров (наличествующих или обычно еще отсутствующих), которые предположительно служат удовлетворению потребности. Удовлетворение не состоится, если необходимые для этого товары после удовлетворения другой — более важной по шкале — потребности либо отсутствуют, либо не могут быть получены, а если могут, то с такими жертвами (затратами труда или материальных благ), что пострадают будущие, но уже по нынешней оценке более важные потребности. И так в каждой экономике потребления, даже в коммунистической.

В хозяйстве с капитальным расчетом, или с апроприацией средств производства отдельными предприятиями, т. е. с собственностью (см. выше, гл.1, § 10), зависимость рентабельности от цен, которые могут и хотят платить потребители (согласно предельной полезности денег относительно их дохода), означает, что рентабельно можно производить только для потребителей, обладающих соответствующим доходом. Потребность не удовлетворяется не только тогда, когда возникают более важные (собственные) потребности, но и когда возникает более сильная (чужая) покупательная способность (в отношении любого вида потребностей). Таким образом, борьба людей на рынке как условие существования рационального денежного расчета в обязательном порядке предполагает в качестве решающих факторов как предложение более высокой цены потребителями, имеющими бóльшие денежные доходы, так и сбивание цены производителями, лучше приспособленными для производства соответствующих товаров, прежде всего благодаря распоряжению важными для их создания благами или деньгами. Также эта борьба предполагает наличие эффективных цен (т. е. цен, не принятых условно для чисто технических целей) и эффективных денег (т. е. денег, действительно желаемых как средство обмена, а не условных знаков для технических расчетов на производстве). Ориентация на цены и рентабельность обусловливает то, что 1) различия в обеспеченности отдельных участников обмена деньгами или ликвидными благами определяют направление производства товаров и услуг в той мере, в какой оно ориентировано на получение дохода, благодаря чему удовлетворяется только обеспеченная покупательной способностью потребность, и 2) решение вопроса о том, какую потребность следует удовлетворить путем создания соответствующих благ, целиком зависит от рентабельности производства, которая, со своей стороны, является формально рациональной категорией и именно поэтому ведет себя индифферентно по отношению к материальным постулатам, если они не проявляются на рынке в виде соответствующей покупательной способности.

Капитальными благами (в противоположность объектам собственности или частям состояния) называются все блага, которыми распоряжаются (и в той мере, в какой ими распоряжаются), ориентируясь на капитальный расчет. Процентом на капитал называется в противоположность проценту по ссудам разного рода 1) минимальная возможная принимаемая в расчет рентабельность (при расчете рентабельности вещественных средств производства) и 2) процент, под который предприятие приобретает деньги или капитальные блага.

Ниже представлены хорошо известные вещи в несколько специфическом изложении. С технической стороной капитального расчета можно ознакомиться по стандартным, иногда превосходным пособиям (см.: Ф. Ляйтнер, Й. Ф. Шеридр.).

1. Понятие «капитал» по соображениям удобства сформулировано здесь строго бухгалтерски и «частнохозяйственно». Это гораздо меньше противоречит обыденному словоупотреблению, чем, к сожалению, научному языку, впрочем, тоже далеко не единообразному. Чтобы проверить возможность применения терминов хозяйственного обихода в научных целях, зададимся вопросом о том, что подразумевается, когда говорят, что:

1) акционерное общество имеет уставный капитал в миллион единиц;

2) уставный капитал можно понизить;

3) законы содержат предписания касательно основного капитала, в частности, определяют, что и как может быть в него «внесено».

Формулировка, приведенная в п. 1, означает, что при разделе выручки только та полученная путем учета и денежной оценки общая сумма превышения активов над пассивами, которая превосходит один миллион единиц, учитывается как прибыль и может быть распределена между участниками для использования по их желанию (это в доходном предприятии; в домохозяйстве эта сумма излишка может идти на потребление).

Утверждение в п. 2 означает, что при больших убытках не обязательно ждать, может быть, годы и годы, пока за счет сохранения и капитализации прибыли общая сумма выручки не превзойдет миллион единиц, но уже и при меньшей, чем миллион, сумме можно разделить прибыль между участниками, для чего следует уменьшить стоимость капитала, чем и будет достигнута желанная цель.

Что касается п. 3, то смысл предписаний о форме внесения и об условиях и способах увеличения или уменьшения основного капитала состоит в том, чтобы дать кредиторам и акционерам гарантию распределения прибыли в соответствии с правилами рационального расчета деятельности предприятия, т. е. с сохранением а) стабильной рентабельности и b) объектов, гарантирующих ответственность перед кредиторами. Предписания о внесении капитала относятся к способам учета тех или иных объектов в качестве капитала.

Далее, что означает, когда говорят, что

4) капитал по причине отсутствия рентабельности направлен на другие вложения?

В этом случае либо имеется в виду состояние, поскольку «вложение» есть категория управления состоянием, а не доходным предприятием, либо (реже), что капитальные блага лишились этого своего свойства по причине продажи фондов как металлолома или хлама либо вновь обрели его при ином использовании.

Наконец, 5) когда говорят о власти капитала, что это означает?

То, что владелец прав распоряжения средствами производства и экономическими возможностями, которые могут быть использованы в качестве капитальных благ в доходном предприятии, благодаря этим правам и в силу ориентации хозяйства на принципы капиталистического расчета доходов обретает характерную властную позицию по отношению к другим людям.

Уже при самом возникновении деятельности по получению дохода появляется капитал (хотя и не под этим своим именем!) как сумма денежного расчета. Например, в комменде странствующему торговцу предоставлялись товары для продажи на чужом рынке и, возможно, поручалась закупка товаров для своего, внутреннего, рынка, а прибыль и убытки делились в определенном отношении между участниками предприятия — торговцем и хозяином капитала. Однако, чтобы это могло произойти, нужно было оценить все в деньгах, т. е. выставить баланс предприятия на начало и конец периода. Капиталом комменды (она же societas mans) была именно эта оценочная сумма, которая служила только расчетам между сторонами, и ничему более.

Что имеют в виду, когда говорят о рынке капитала? Имеют в виду, что товары, а особенно деньги, востребуются с целью найти им применение в качестве капитальных благ, и существуют доходные предприятия (особенно определенного рода банки), которые извлекают прибыль из поставленного на предпринимательскую основу снабжения этими товарами (особенно деньгами). Когда речь идет о так называемом заемном капитале (о даче денег на условиях возврата той же суммы с процентами или без оных), термин «капитал» применяется правильно в случае, если предоставление займов есть предмет доходного предприятия; в остальных случаях это просто денежный заем. В вульгарной речи слово «капитал» используется, если речь идет о процентах, ибо они рассчитываются как доля от основной суммы; только из-за этой счетной функции сумма займа или депозита и называется капиталом. Конечно, таков был исходный пункт языковой практики (capitate — это, скорее всего, основной объем займа, исчисляемого как «гóловы», т. е. количество голов в договорах об аренде скота). Сегодня это не имеет значения, хотя вообще-то самые исторически первичные факты свидетельствуют о включении натуральных товаров в сумму денежных расчетов, на которую потом начисляются проценты, т. е. уже здесь капитальные товары и капитальный расчет идут бок о бок, как и в дальнейшем. При обычном займе, который представляет собой элемент управления состоянием, мы не говорим о заемном капитале со стороны заимодавца, если речь идет о целях домохозяйства; то же касается и получателя займа.

Понятие «предприятие» у нас соответствует общепринятому, только ориентация на капитальный расчет, которая обычно подразумевается, должна быть подчеркнута сильнее, чтобы ясно показать: не каждое изыскание дохода как такового должно называться предпринимательством, а лишь то, которое ориентировано на капитальный расчет (не важно, крупное это или «карликовое» капиталистическое предприятие). Ведется ли капитальный расчет на самом деле рационально и строится ли калькуляция по рациональному принципу, наоборот, несущественно. О прибылях и убытках также следует говорить только применительно к предприятиям с капитальным расчетом. Доход писателя, врача, юриста, чиновника, учителя, служащего, техника, рабочего, который получен без использования капитала, для нас, конечно, есть «доход», но он не может называться прибылью (и в обыденной речи он так не называется). «Рентабельность» — понятие, применимое к любому действию, которое может быть отдельно проанализировано средствами деловой бухгалтерии и оценено с точки зрения прибыли и убытка (наем конкретного работника, приобретение новой машины, утверждение перерывов в ходе рабочего дня и т. д.).

Для определения понятия «процент на капитал» нельзя исходить из договорных процентов по займу. Если кто-то помогает крестьянину посевным материалом в обмен на возврат большего количества зерна или если то же происходит с деньгами, которые нужны одному домохозяйству, а другое может их дать, то это еще нельзя считать капиталистическим процессом. Доплата (проценты) в случае рационального действия имеет условный характер, ибо получатель займа собирается в результате улучшить свое обеспечение более, чем на сумму обещанных процентов, по сравнению с теми возможностями, которые он имеет в случае отказа от займа; заимодавец понимает эту ситуацию и использует ее в той мере, в какой предельная полезность его сегодняшнего распоряжения предметом займа перекрывается предельной полезностью условленной на время возврата доплачиваемой суммы. Речь пока идет о категориях домохозяйствования и управления состоянием, а не о категориях капитального расчета. Тот, кто вынужден брать у еврея-ростовщика ссуду для удовлетворения собственных неотложных нужд, согласно нашей терминологии, платит не процент с капитала (соответственно, и заимодавец получает не этот процент), а вознаграждение за заем. Заимодавец-предприниматель рассчитывает себе процент с капитала своего предприятия (при рациональном хозяйствовании) и действует в убыток, если из-за невозврата займа не достигается расчетный уровень рентабельности. Этот процент для нас и есть «процент на капитал», а любой другой — просто «процент». Иначе говоря, процент на капитал по смыслу этой терминологии всегда процент с капитала, а не за капитал, всегда связан с денежными оценками и, следовательно, с социологическим фактом частного, т. е. апроприированного права распоряжения рыночными или другими средствами получения дохода, без которых капитальный расчет, а следовательно, и процентный расчет вообще были бы немыслимы. В рациональном доходном предприятии этим процентом (им, например, в соответствии с расчетами нагружена каждая капитальная позиция баланса) является минимум рентабельности, по достижении или недостижении которого оценивается целесообразность данного рода использования капитальных благ (целесообразность, разумеется, с точки зрения дохода, т. е. рентабельности). Ставка этого минимума рентабельности, как известно, только в некотором приближении следует за текущими ставками кредита на рынке капитала, хотя, конечно, последние делаются основанием процентных калькуляций, как и акты рыночного обмена — основанием для внесения записей в бухгалтерские счета. Но объяснить основной феномен капиталистического хозяйства, состоящий в том, что за заемные капиталы (следовательно, предпринимателями) постоянно выплачивается вознаграждение, можно, только ответив на вопрос: почему обыкновенно предприниматели могут надеяться, что после уплаты вознаграждения заимодавцу они тем не менее добьются рентабельности? Или, другими словами, при каких общих условиях в среднем верно, что обмен сегодняшних 100 единиц на завтрашние (100 + х) рационален? Экономическая теория пытается ответить на этот вопрос путем соотнесения предельных полезностей сегодняшних и будущих благ. Пусть! Социолога же здесь будет интересовать, в каком действии людей это предполагаемое соотношение выражается таким образом, что последствия дифференцирующей оценки они в форме процента закладывают в основу своих операций. Где и когда это происходит, совсем не очевидно. Фактически, как известно, в доходных предприятиях. И решающим является прежде всего распределение экономической власти между доходными предприятиями, с одной стороны, и домохозяйствами, которые как потребляют предлагаемые товары, так и предлагают некоторые средства производства (труд, прежде всего), — с другой. Предприятия основываются и длительно (капиталистически) функционируют только тогда, когда можно надеяться на минимальный проценте капитала. Экономическая теория (которая, впрочем, может выглядеть весьма по-разному), пожалуй, сказала бы, что такое распределение власти, являющееся следствием частной собственности на средства и продукты производства, порождает только такую категорию хозяйствующих субъектов — хозяйствующих, так сказать, процентосообразно.

2. Управление состоянием (имуществом) и доходное предприятие могут внешне сближаться вплоть до полного тождества. В действительности одно отличается от другого лишь конкретным конечным смыслом хозяйствования: сохранение и повышение рентабельности и рыночной стоимости предприятия, с одной стороны, сохранение и рост состояния и доходов — с другой. Но в реальности ни в коем случае не приходится или вообще невозможно постоянно делать выбор в пользу исключительно одного или другого направления. Если состояние главы предприятия, например, полностью совпадаете правом распоряжения средствами производства, а доход — с прибылью, оба интереса, казалось бы, идут рука об руку. Но какие-нибудь личные обстоятельства могут побудить его избрать иррациональный (с точки зрения предпринимательской рациональности) путь действий. Чаще всего, однако, состояние и распоряжение предприятием не совпадают. Кроме того, нередко личные долги владельца, личная потребность в больших деньгах сегодня, необходимость делить наследство и проч. оказывают, с точки зрения предприятия, крайне иррациональное воздействие на ведение дел, что становится поводом обратиться к средствам, позволяющим полностью исключить эти влияния (например, акционирование семейных предприятий). Такая тенденция к разделению домохозяйства и предприятия не случайна. Она возникает потому, что состояние владельца предприятия и судьба этого состояния, с точки зрения предприятия, иррациональны, как и интересы доходов владельца с точки зрения рентабельности. Расчет рентабельности предприятия мало что говорит о возможностях обеспечения его работников или потребителей, а интересы состояния и доходов тех, кто распоряжается предприятием, мало ориентированы на достижение его устойчивого оптимума рентабельности и положения на рынке (конечно, это справедливо и тогда — и очень часто именно тогда, — когда предприятием распоряжается «производственное товарищество»). Объективные интересы рационального управления бизнесом ни в коем случае не тождественны личным интересам владельца (или владельцев) прав распоряжения, а часто им противоположны, и это предполагает принципиальное разделение домохозяйства и предприятия даже там, где они совпадают и с позиции владельца прав распоряжения, и с позиции объектов распоряжения.

Разделение понятий «домохозяйство» и «доходное предприятие» должно ради целесообразности терминологически четко проводиться и подчеркиваться. Покупка ценных бумаг рантье, наслаждающихся прибавлением денежных сумм, есть не вложение капитала, но вложение состояния. Денежная ссуда, даваемая частным лицом с целью получения процента, отличается от ссуды банка тому же получателю, с точки зрения заимодавца, а получение банковской ссуды потребителем или предприятием (с целью извлечения дохода) отличаются друг от друга, с точки зрения получателя: в первом случае это вложение капитала банком, во втором — получение капитала предприятием. Но капиталовложение кредитодателя в первом случае может быть для получателя просто домохозяйственным займом, тогда как во втором случае заем капитала, каковым он является для получателя, может быть для заимодателя простым вложением состояния. Различие между состоянием и капиталом, между домохозяйством и предприятием нельзя считать несущественным, потому что без этого разделения невозможно понимание особенно античного развития и границ тогдашнего капитализма (здесь все еще важны известные статьи К. И. Родбертуса, несмотря на ошибки и необходимость дополнений, а также точное изложение К. Бюхера).

3. Никогда все прибыльные предприятия с капитальным расчетом не были и не могут быть обоюдно рыночно ориентированы в том смысле, что они как покупают на рынке средства производства, так и предлагают там же свои продукты (или конечные услуги). Например, откуп налогов и разного вида финансирование происходит с капитальным расчетом, но вне ориентации на рынок. Важные последствия этого будут описаны позднее. Это нерыночный доход с капитальным расчетом.

4. Ради целесообразности здесь разделены доходное предприятие и деятельность по получению дохода. Деятелен в этом смысле каждый, кто действует, чтобы (как минимум, наряду с прочим) еще и приобретать блага (денежные или натуральные), которыми он пока не обладает. Иначе говоря, рабочие и служащие деятельны в этом смысле так же, как предприниматели. Рыночным доходным предприятием мы, однако, назовем только тот вид деятельности по получению дохода, который последовательно ориентирован рыночные возможности и при этом использует блага как средства, чтобы путем а) производства и сбыта на рынке желаемых товаров или b) предложения желаемых рынком услуг выменять деньги, будь то через свободный обмен или с помощью использования апроприированных возможностей, как в описанных ранее случаях. Недеятельным в смысле этой терминологии является рантье, получающий доход с имущества, как бы рационально он с ним ни хозяйствовал.

5. Теоретически однозначно установлено, что формирующиеся в соответствии с доходами оценки предельных полезностей конечными потребителями определяют рентабельность производства товаров доходными предприятиями. Но с социологической точки зрения так же неоспоримо, что капиталистическое удовлетворение потребностей а) пробуждает новые потребности и обрекает на исчезновение старые и b) посредством агрессивной рекламы в значительной мере определяет способ и степень их удовлетворения. Это как раз одна из сущностных черт капиталистической экономики. Можно, конечно, заметить, что в основном речь идет о потребностях не первой необходимости, но ведь и способы обеспечения питанием и жильем в капиталистической экономике тоже в значительной степени определяются производителями.

§ 12. Натуральный расчет и натуральное хозяйство

Натуральный расчет может выступать в разных комбинациях. Говорят о денежном хозяйстве как о хозяйстве с типичным денежным обращением, т. е. с ориентацией на оцениваемое в деньгах состояние рынка, и о натуральном хозяйстве как о хозяйстве без денежного обращения; в соответствии с этим все исторически существовавшие виды хозяйств можно распределить по степени «денежности» или «натуральности».

Натуральное хозяйство не есть нечто однородное, но может иметь очень разную структуру. Натуральным может считаться

a) абсолютно безобменное хозяйство или

b) хозяйство с натуральным обменом без использования денег как средства обмена.

В первом случае (п. а) натуральное хозяйство может быть

1) либо 1) полностью коммунистическим, либо 2) товарищеским (с долевым участием) отдельным хозяйством без автономии или автокефалии частей, т. е. закрытым домохозяйством, или же

2) комбинацией различных автономных и автокефальных отдельных хозяйств, несущих груз натуральных повинностей в пользу центрального хозяйства, существующего для покрытия властных или товарищеских потребностей, т. е. хозяйством натуральных повинностей (ойкос, строго литургический136 политический союз). В обоих вариантах (α и β) такое хозяйство использует (если оно относится к чистому типу или приближается к нему) только натуральный расчет.

Во втором случае (п. b) это может быть

1) натуральное хозяйство с чисто натуральным обменом без денежного обращения и денежных расчетов (чистое хозяйство натурального обмена) или

2) хозяйство натурального обмена с денежными расчетами (происходящими время от времени или типичными); можно доказать наличие хозяйств этого типа на Древнем Востоке, но он вообще достаточно распространен.

С точки зрения натурального расчета интерес представляют только тип а. а в обоих его формах или такая разновидность типа a.β, при которой литургии отрабатываются в рациональных производственных единицах, как это было бы неизбежно для поддержания современной техники в условиях так называемого полного социализирования.

Любой натуральный расчет по самой его глубинной сути ориентирован на потребление, на покрытие потребностей. Разумеется, на натуральной основе возможно и нечто, тождественное получению дохода. Это может происходить либо а) когда имеющиеся в безобменном натуральном хозяйстве натуральные же средства производства и труд планомерно применяются для создания или приобретения благ на основании расчета, в котором состояние удовлетворения потребностей, достигаемое определенным путем, сравнивается с состоянием без такого использования средств или при другом виде их использования и это последнее предпочитается как хозяйственно более выгодное, либо b) когда в натуральном меновом хозяйстве путем строго натурального же обменного приобретения и передачи благ (иногда в повторяющихся актах обмена) планомерно предпринимаются усилия с целью достичь такого обеспечения благами, которое по сравнению с существовавшим ранее, до этих мероприятий, оценивается как более эффективное с точки зрения удовлетворения потребностей. Однако определенно и без субъективных «довесков» количественное сравнение может быть проведено только в отношении качественно однородных товаров. Конечно, можно сопоставить типичные нормы довольствия в натуральной форме, которые лежали в основе порядков натурального содержания и натуральных кормлений, особенно на Востоке (и даже становились предметами обмена, как наши государственные бумаги, например). В случае таких, в принципе, однородных товаров, как, например, зерно в долине Нила, их хранение и безналичный оборот (как в Египте), конечно, технически сталь же осуществимы, как хранение и оборот серебряных слитков при операциях в банковской валюте. Также (и это важнее) количественно может выражаться техническая эффективность определенного производственного процесса, которая сравнима с эффективностью технических процессов другого рода либо — при одинаковом конечном продукте — по виду и объему средств, необходимых для его производства или приобретения, либо — при одинаковых средствах производства (и при разных процессах) — по различному конечному продукту. В таком случае не всегда, но часто допустимо количественное сравнение в отношении важных частных аспектов. Но проблемы начинаются там, где в поле рассмотрения попадают средства производства разного рода или с разными возможностями применения, или качественно различные конечные продукты.

Вообще-то любое капиталистическое предприятие использует в своих калькуляциях операции натурального расчета. Пусть даны ткацкий станок определенной конструкции, определенное качество основы и пряжи.

Требуется установить (при заданных мощности станков, влажности воздуха, расходе угля, смазочных масел, шлихты и проч.) число уточин в час на одного, причем каждого конкретного, работника и на этой основе — число производимых им за единицу времени единиц конечного продукта. На производствах с типичными отходами или побочными продуктами это может быть рассчитано (и рассчитывается на практике) без использования денежных расчетов. Также путем натуральных расчетов определимы (при заданных соотношениях) нормальная потребность предприятия в сырье, следующая из возможностей технической обработки, период амортизации зданий и машин, типичный размер потерь вследствие брака или другой недостачи и материальной убыли. Так обычно и происходит. Однако, когда сравнивают процессы разного характера, использующие разные орудия и инструменты (рентабельность таких процессов сегодня играючи вычисляют на основе денежных издержек), при натуральных расчетах возникают сложные и объективно неразрешимые проблемы. Фактическая калькуляция капитальных расчетов на сегодняшних предприятиях поэтому принимает денежную форму вроде бы даже без особой необходимости, но просто во избежание возможных проблем. Происходит это, как минимум отчасти, не случайно. Например, при списаниях, потому что это такая форма заблаговременной подготовки к будущим условиям производства, которая соединяет максимальную свободу маневра (без этого контрольного средства такая свобода при сохранении запасов или при любых других чисто натуральных предупредительных мероприятиях была бы иррациональной и мешающей) с максимальной безопасностью. Трудно представить, какую форму при натуральном расчете должны были бы иметь запасы, которые не специфицированы. Далее, возникает вопрос: есть ли составные части предприятия, которые с чисто натурально-технической точки зрения работают нерационально (нерентабельно), а если да, то какие и почему? Иными словами, какие натуральные расходы (или — в терминах капитального расчета — издержки) имеет смысл сэкономить или использовать более рационально? На этот вопрос довольно легко ответить, рассчитав на основе бухгалтерской документации затраты и выручку в деньгах и взяв за показатель нагрузку (счетов) процентом на капитал. Но это предельно сложно выяснить путем натуральных расчетов любого рода (да и вообще, возможно лишь в очень простых случаях). Можно было бы говорить не о случайных, могущих быть снятыми путем совершенствования, но о принципиальных границах любой попытки действительно точного натурального расчета. На это, правда, всегда найдутся возражения, хотя, конечно, не аргументами из тейлоризма и не ссылкой на возможности достичь прогресса путем расчета бонусных баллов без использования денег. Тогда вопрос нужно было бы ставить так: как определить, в каком месте на производстве целесообразно использовать эти средства, потому что именно в этом месте еще есть неустраненные иррациональности? Натуральные расчеты сталкиваются при выявлении такого рода иррациональностей с трудностями, какие при денежных расчетах post factum просто не могут возникнуть. Предел рациональности натуральных расчетов как основы калькуляции на производствах (они в этом случае должны мыслиться как гетерокефальные и гетерономные предприятия планово-хозяйственного управления производством товаров) в проблеме отнесения результата к влиянию того или иного производственного фактора, поскольку это отнесение происходит не в простой форме бухгалтерской калькуляции, но в той крайне спорной форме, которой эти расчеты обладают в учении о предельной полезности. Тогда для целей длительного рационального управления средствами производства при натуральном расчете нужно было бы выработать индексы ценности отдельных объектов, которые, в свою очередь, переняли бы функцию балансовых цен в современной калькуляции. Не понятно даже, как их создавать, не говоря уже о том, что придется их отслеживать и контролировать, с одной стороны, по отдельности для каждого предприятия (в связи с его местоположением), с другой — единообразно, с точки зрения общественной полезности, т. е. текущих и будущих потребностей населения.

Не надо уповать на то, что система расчетов найдется или изобретется, стоит только решительно приступить к изучению безденежной экономики. То, что описано выше, — главная проблема всего полного социализирования137, и, во всяком случае, не может быть речи о рациональном плановом хозяйстве, пока нет средств чисто рационального построения плана применительно к этому решающему пункту.

Трудности натуральных расчетов возрастают, если нужно определить, рационально ли размещено предприятие с данным конкретным направлением производства или его следует расположить в другом месте (с точки зрения удовлетворения потребностей определенной группы людей), а также правильно ли будет (с позиции наиболее рационального применения сырья и рабочей силы) данному натурально-хозяйственному союзу приобретать нужные продукты путем компенсационного обмена или же лучше производить их самому. Основы размещения предприятий, конечно, чисто натуральные, и его простейшие принципы легко формулируются в натуральных единицах (см.: Alfred Weber. GdS. VI. Abt.)138. Но натуральный расчет позволяет сделать лишь грубую оценку конкретной степени рациональности размещения именно в данном месте (с его специфическими особенностями) как раз этого предприятия (с его определенным направлением производства) или же другого, с иным направлением (если отвлечься от абсолютной привязки к месту в силу монопольного источника сырья), тогда как при денежном расчете, несмотря на неизвестные, с которыми постоянно приходится считаться, это, в принципе, решаемая счетная задача. Наконец, проблема важности, т. е. желаемости разных особенных видов товаров, производство или обмен которых равно возможны при данных условиях (вопрос, в конечном счете, отражающийся в любой производственной калькуляции и при денежных расчетах определяющий рентабельность и соответственно направление работы предприятия), в системе натуральных расчетов решаема только, если последовать традиции либо подчиниться диктату власти, регулирующей потребление (все равно, дифференцированно по сословиям или эгалитарно) при согласии подданных. Но и в этом случае натуральный расчет не может решить задачу соотнесения общего результата деятельности предприятия с действием отдельных факторов и мероприятий так, как это делает расчет рентабельности в денежной форме, поэтому именно сегодняшнее массовое снабжение через массовое производство становится для него огромной проблемой.

1. Проблема натурального расчета остро ставится, особенно Отто Нейратом в его многочисленных работах, в связи с социализирующими тенденциями последнего времени. С точки зрения полного социализирования, предполагающего отсутствие эффективных цен, проблема эта действительно является центральной. (Нужно только со всей ясностью заявить, что невозможность рационального решения этой проблемы говорит лишь о том, сколько самых разных факторов, даже чисто экономических, нужно учесть при осуществлении программы социализирования. Этим, однако, не ставится под сомнение правомерность стремления к социализированию, поскольку оно исходит не из технических принципов, а, как всякий социализм убеждения, из этических или других абсолютных постулатов, и опровержение этих последних — не задача науки. Правда, с чисто технической точки зрения было бы уместно рассмотреть возможность того, что в областях с поддерживаемой только на основе точного расчета плотностью населения граница предполагаемого социализирования по форме и степени могла бы определяться эффективными ценами. Впрочем, к нашей теме это не относится. Заметим лишь, что понятийное разделение социализма и социальной реформы, если и осуществимо, то именно в этом пункте.)

2. Конечно же абсолютно верно, что просто денежный расчет (будь то расчет отдельных предприятий или многих, или даже всей совокупности таких предприятий), а также самая полная статистика движения товаров и проч., выраженная в деньгах, еще ничего не говорит о снабжении данной группы людей тем, что они, в конечном счете, потребляют, т. е. натуральными благами. Верно и то, что столь популярные оценки народного благосостояния в деньгах стоит принимать всерьез только в той мере, в какой они служат фискальным целям (определению облагаемого налогом имущества). То же относится к статистике натурального снабжения товарами в денежном выражении, хотя уже далеко не так однозначно, если статистически даны цены товаров в деньгах. Но и здесь недостает возможности контроля с точки зрения материальной рациональности. Кроме того, верно (и было превосходно показано С. Сисмонди и В. Зомбартом на примере римской Кампаньи), что достаточный уровень рентабельности, какой обнаруживало — причем для всех предприятий — крайне экстенсивное хозяйство Кампаньи, часто не имеет ничего общего с оптимальной с точки зрения использования имеющихся средств производства организацией хозяйства, удовлетворяющего потребности данной группы людей. Способ апроприации (особенно — и в этом просто согласимся с Ф. Оппенгеймером — апроприации земли139, но, конечно, не только ее) создает разнообразные возможности ренты и заработка, которые могут препятствовать развитию оптимального с технической точки зрения применения средств производства. Хотя такая тенденция, бесспорно, существует и в современном капитализме, ее нельзя считать свойством только капиталистического хозяйства: широко известно, что ограничения производства в целях рентабельности господствовали, в частности, в экономической системе Средневековья, властные амбиции современного рабочего класса также могут вести к похожим результатам.

Статистика движения денег и статистика в форме денежных оценок все-таки не остановили, вопреки мнению некоторых авторов, развитие натуральной статистики, пусть даже ее состояние и результаты, как всегда, критикуют, исходя из идеальных постулатов. Девять десятых и более нашей статистики — это не денежная, а натуральная статистика. В целом, в конечном счете, трудами целого поколения не сделано почти ничего, кроме критики чистой ориентации на рентабельность применительно к натуральному снабжению благами (потому что ведь именно к этому сводятся, и притом осознанно, все вместе и каждая в отдельности работы так называемых катедер-социалистов). При этом, однако, в качестве идеала предлагалась социально-политически (т. е. не на натуральный расчет, а на эффективные цены) ориентированная социальная реформа как единственно возможная и сейчас, и вообще в условиях массового производства форма развития, а отнюдь не полное социализирование. Конечно, можно считать эту позицию половинчатой, но сама по себе она не бессмысленна. Верно, что проблемам натурального хозяйства, особенно возможной рационализации натурального расчета, уделялось не слишком много внимания, во всяком случае, это было внимание лишь исторически ориентированное, а не побужденное актуальной ситуацией. Но нынешняя война, как и любая война в истории, делает их насущными в свете трудностей военной и послевоенной экономики вновь и с огромной силой. И, конечно, заслугой Отто Нейрата является то, что он раньше других и с особой проницательностью попытался вникнуть в эти проблемы, хотя с его трактовкой можно спорить как в деталях, так и в принципиальных вещах. Наука до сих пор слабо реагировала на его формулировки, что не удивляет, ибо пока что имеются только крайне возбуждающие, напоминающие газетные заголовки прогнозы, с которыми трудно, собственно, спорить. Проблема начинается там, где ее публичное обсуждение — на данный момент — заканчивается.

3. Приемы и методы военной экономики могут лишь с большой осторожностью привлекаться для критики материальной рациональности хозяйственной организации. Военная экономика, в принципе, ориентирована на одну-единственную однозначно определенную цель и располагает полнотой власти, которая в мирной экономике существует лишь при «государственном рабстве» подданных. Это по глубинной сути своей экономика-банкрот: всё затмевающая цель заставляет почти совсем забыть о будущих мирных условиях. Расчеты здесь лишь технически точны, а экономически (в отношении материалов, которым не грозит скорое иссякание, и рабочей силы) очень приблизительны, поэтому имеют преимущественно, хотя не исключительно, технический смысл, а если в них есть экономический смысл и они учитывают конкуренцию целей, а не только средств достижения заданной цели, то ограничиваются довольно примитивными — с позиции любой точной денежной калькуляции — соображениями и обсчетами по принципу предельной полезности. По типу это — бюджетные расчеты, не нацеленные на то, чтобы обеспечить долговременную рациональность принятого распределения труда и средств производства. Так что не стоит из того, что военной и послевоенной экономике (сколь ни поучительна именно такая экономика для познания экономических возможностей) присущи натуральные формы расчетов, делать заключения об их пригодности для стабильной экономики мирного времени.

Можно также с полнейшей готовностью признать,

1) что денежный расчет вынужденно прибегает к произвольным предположениям, когда речь идет о средствах производства, не имеющих рыночной цены (как часто бывает в сельскохозяйственной бухгалтерии),

2) что в уменьшенном объеме то же характерно для разделения общих затрат при калькуляции, особенно в многопрофильных предприятиях,

3) что каждое, даже рациональное, т. е. ориентированное на рыночные возможности, картелирование тут же снижает стимулы к точной калькуляции до минимума капитальных расчетов, потому что точно считают только там и тогда, где и когда вынуждены это делать.

При натуральных же расчетах состояние, описанное в п. 1, имеет место повсюду; относительно п. 2 можно сказать, что любой точный подсчет совокупных издержек, который всегда делается при капитальном расчете, здесь невозможен; и, наконец, относительно п. 3: все стимулы к точным расчетам будут исключены и должны быть искусственно созданы заново средствами, эффективность которых вызывает сомнение. Мысль о превращении обширного занятого калькуляцией штаба менеджеров в персонал универсального статистического бюро, о котором принято думать, что оно заменит денежную калькуляцию натуральным расчетом, обнаруживает непонимание не только совершенно разных мотивов, но и в корне различных функций статистики и калькуляции, различающихся между собой, как различаются бюрократ и организатор.

4. И натуральный расчет, и денежный суть рациональные техники. Они отнюдь не делят между собой всю целостность хозяйствования. Наряду с ними имеется, хотя и хозяйственно ориентированное, но не использующее расчет действие. Оно может быть традиционно ориентировано или аффективно обусловлено. Примитивный поиск пищи у людей аналогичен инстинктивному звериному поиску пищи. При действиях, даже полностью осознанных, но основанных на религиозной вере, воинском воодушевлении, чувстве пиетета и других аффективных состояниях, люди мало склонны к расчетам. Братья (по роду, цеху, вере) между собой не торгуются; в кругу семьи, товарищей, учеников счеты не сводят или же делают это очень мягко, «рационируют» только в случае нужды — это и есть скромные начала счетности. О проникновении счетности в изначальный семейный коммунизм см. в гл.5140. Носителями счетности везде были деньги, и этим объясняется тот факт, что в реальности натуральный расчет остался технически еще более неразвитым, чем того требует его имманентная природа (в этом следует признать правоту О. Нейрата).

Когда настоящая книга уже печаталась, вышла в свет посвященная этим проблемам работа Л. Мизеса (Archiv f. Sozialwiss. Bd. 47. S. 86 ff).

§ 13. Условия формальной рациональности денежного расчета

Формальная рациональность денежных расчетов связана, следовательно, с очень специфическими материальными условиями, представляющими социологический интерес;

1) прежде всего, это рыночная борьба — как минимум, относительно — автономных хозяйств. Денежные цены — продукт борьбы и компромиссов, т. е. результат взаимодействия сил. Деньги — это не безобидное указание на абстрактные полезные блага, которое можно так или этак переоформить без коренного изменения природы цен как результата борьбы людей друг с другом; деньги изначально — орудия борьбы и цена борьбы, и средством расчетов они являются лишь как количественное выражение оценки возможностей в борьбе интересов;

2) высшей степени рациональности в качестве средства ориентации хозяйствования денежный расчет достигает в форме капитального расчета, и это при материальной предпосылке максимальной рыночной свободы в смысле отсутствия как октроированной и экономически иррациональной, так и волюнтаристской и экономически рациональной (т. е. ориентированной на рыночные возможности) монополии. Связанная с этим состоянием конкуренция за сбыт продуктов, особенно организация сбыта и реклама (в самом широком смысле), порождает обилие затрат, которые в отсутствие конкуренции (т. е. в плановой экономике или рациональной полной монополии) отпадают. Кроме того, строгий капитальный расчет в социальном смысле связан с производственной дисциплиной и апроприацией вещественных средств производства, т. е. с наличием отношений господства;

3) не желание полезных благ само по себе, но желание, обеспеченное покупательной способностью, материально регулирует через капитальные расчеты производство благ, ориентированное на доход. При определении направления создания благ поэтому решающую роль играет сочетание предельных полезностей в последнем — в зависимости от способа распределения — слое доходов, типично способном и склонном к покупке определенного блага. Эта закономерность, свойственная денежным расчетам по самой их сути, в сочетании с абсолютной индифферентностью (в случае полной рыночной свободы) формально совершенной рациональности капитального расчета по отношению к любым материальным постулатам, создает принципиальную границу рациональности денежных расчетов, которая имеет чисто формальный характер. Формальная и материальная (не важно, на какой масштаб ценностей ориентированная) рациональности в любых обстоятельствах принципиально расходятся, даже если в многочисленных (а в теоретически вообразимой, но основанной на ирреальных предпосылках возможности — даже во всех) отдельных случаях эмпирически вероятно их совпадение. Ведь формальная рациональность денежных расчетов сама по себе ничего не говорит о способе материального распределения натуральных благ. Это последнее всегда должно рассматриваться особо. Однако, если принять за меру рациональности обеспечение определенного материального минимума для максимального числа людей, то по опыту последних десятилетий формальная и материальная рациональности в довольно значительной мере совпадут, и причина совпадения — в природе стимулов, движущих соответствующий только денежному расчету вид хозяйственно ориентированного социального действия. Но при любых обстоятельствах верно, что формальная рациональность не может что-либо сказать о способе материального обеспечения, пока не рассмотрен способ распределения доходов.

§ 14. Меновое хозяйство и плановое хозяйство

Удовлетворение потребностей осуществляется на основе менового хозяйства, если оно складывается в результате взаимодействия интересов участников, ориентированных на возможности обмена и кооперирующихся только путем обмена. В противоположность этому потребности удовлетворяются на основе планового хозяйства, если участники систематически ориентированы на установленные в рамках союза договорные или октроированные материальные порядки.

Меново-хозяйственное удовлетворение потребностей предполагает обычно и при достижении определенной степени рациональности денежные расчеты, а при наличии капитального расчета — экономическое разделение домохозяйства и предприятия. Планово-хозяйственное удовлетворение потребностей (в разном смысле и в неодинаковой мере в зависимости от объема) связано с натуральным расчетом как последней основой материальной ориентации хозяйства, а формально для хозяйствующих — с ориентацией на указания неизбежно имеющегося в нем управляющего штаба. В меновом хозяйстве действие автокефальных отдельных хозяйств автономно ориентируется (в случае домохозяйства) на предельную полезность имеющихся денег и ожидаемых денежных доходов либо (при случайном приобретении) на рыночные возможности, а для предприятия — на капитальный расчет.

В плановом хозяйстве любое хозяйственное действие (в той мере, в какой оно реализуется) ориентируется строго домохозяйственно и гетерономно на предписывающие и запрещающие распоряжения с учетом установленных вознаграждений и штрафов. Если в плановом хозяйстве (в целях пробуждения личного интереса) возникает шанс получить дополнительный доход, то, как минимум, вид и направление вознаграждаемого им действия остаются материально гетерономно нормированными. Впрочем, и в меновом хозяйстве в значительном объеме может происходить то же самое, хотя и формально волюнтаристским образом. Это происходит всюду, где различия в собственности, особенно на капитальные блага, заставляют неимущих подчиняться распоряжениям, чтобы получить хотя бы какое-то вознаграждение за предлагаемые ими полезные блага, будь то требования богатого домовладельца или ориентированные на капитальный расчет указания владельца капитальных благ или уполномоченных им доверенных лиц. Такова судьба рабочих на чисто капиталистических предприятиях.

Главными стимулами любого хозяйственного действия в меновом хозяйстве являются обычно следующие:

1. для неимущих —

a) страх остаться самим и оставить своих близких (детей, женщин, родителей), которые обычно состоят на иждивении, без средств к существованию и

b) (в разной мере) внутренний настрой на получение трудового дохода как на способ организации жизни;

2. для тех, кто фактически привилегирован в силу обладания имуществом или обусловленного этим особого воспитания, —

a) возможность высокодоходных поступлений,

b) честолюбие,

c) восприятие избранного занятия (священника, художника, ученого, инженера) как призвания;

3. для рассчитывающих на предпринимательский доход —

a) возможность риска собственным капиталом и получения собственной прибыли в сочетании с

b) профессиональной настроенностью на рациональное получение дохода как на:

α) доказательство своих способностей,

β) способ автономного управления зависящими от него людьми, а также

γ) способ распоряжения культурно и жизненно важными возможностями влиять на материальное обеспечение некоторого множества людей, т. е. власть.

В нацеленном на удовлетворение потребностей плановом хозяйстве (в случае его полной и последовательной реализации), как минимум, должен слабее сказываться мотив принуждения к труду через страх потери средств к существованию, так как в случае материальной рациональности такая организация хозяйства, во всяком случае, не должна позволить близким страдать от возможно недостаточной производительности работающих. Далее, плановое хозяйство должно в значительной мере и, в конечном счете, полностью исключить автономию управления предприятиями (а следовательно, и возможность риска капиталом) и реагирования путем формально автономных действий; автономии распоряжения людьми и возможностями обеспечения оно также или вообще не знает, или признает лишь в очень узком объеме. Так что, помимо шансов на получение в особых случаях чисто материальной прибыли, плановое хозяйство располагает в основном идеальными стимулами альтруистического (в широком смысле слова) характера, на них оно и рассчитывает, чтобы добиться в плановом удовлетворении потребностей тех же успехов, что по опыту приносит автономное ориентирование на прибыль при создании желаемых и обеспеченных покупательной способностью благ. При этом в случае его радикальной реализации плановое хозяйство должно будет смириться с уменьшением степени формальной расчетной рациональности, что обязательно произойдет с исчезновением денежного и капитального расчетов. Материальная и (в смысле точного расчета) формальная рациональности также неминуемо далеко разойдутся; эта основополагающая и, в конечном счете, неизбежная иррациональность хозяйства есть один из источников всей социальной проблематики, и в первую очередь проблематики социализма.

Замечания относятся к § 13 и 14.

1. Выше сформулированы достаточно общеизвестные вещи, хотя и с заострением в определенных аспектах (см. заключительные фразы § 14). Меновое хозяйство — это наиболее важный вид ориентированного на взаимодействие интересов типичного и универсального социального действия. То, как в результате этого действия происходит удовлетворение потребностей, описывает экономическая теория, знакомство с которой в самых общих чертах предполагается на этих страницах. Использование понятия «плановое хозяйство» не означает, конечно, поддержки известных проектов прежнего имперского министра экономики141, а выбрано потому, что, будучи приемлемым в языковом смысле, оно еще и укоренилось в результате его официального использования (в отличие от применяемого О. Нейратом и отнюдь не лишенного целесообразности термина «управляемое хозяйство»).

2. Плановым хозяйством в принятом нами смысле не является хозяйство любого союза или регулируемое союзом, если оно (как в случае гильдии, картеля или треста) ориентировано на получение дохода. Но таковым считается хозяйство союза, ориентированное на удовлетворение потребностей. Хозяйство, ориентированное на возможности дохода, пусть даже строго регулируемое или управляемое союзным штабом, всегда предполагает эффективные цены — не важно, как они формально возникают: через межкартельный компромисс (в пограничном случае панкартелизма), через тарифные ставки рабочих сообществ и т. д., — т. е. предполагает капитальный расчет и этим руководствуется. Полное социализирование в смысле чисто домохозяйственной плановой экономики и частичное социализирование (производящих отраслей) с сохранением капитального расчета, несмотря на тождество целей и наличие смешанных форм, технически представляют собой принципиально разные направления хозяйства. Преддверием домохозяйственной формы является любое рационирование потребления, вообще любое мероприятие, нацеленное главным образом на изменение естественного распределения благ. Плановое руководство созданием благ — все равно со стороны ли волюнтаристского или октроированного картеля, или государственных инстанций — ориентировано прежде всего на рациональное применение средств производства и рабочей силы и поэтому (в силу собственной природы) не может — либо, как минимум, пока не может — обойтись без цены. Не случайно поэтому «социализм рационирования» хорошо сочетается с «социализмом советов предприятий», которые (против воли своих рационально-социалистически мыслящих лидеров) должны учитывать апроприативные интересы работников.

3. Образование хозяйственных союзов типа картеля, цеха или гильдии, т. е. регулирование или монополистическое использование возможностей дохода, все равно, будь оно насильственным или договорным (как правило, даже там, где формально предусмотрено второе, имеет место первое), мы не рассматриваем. В общих чертах об этом см. выше, в гл.1 (§ 10), подробнее — при анализе апроприации экономических возможностей в настоящей главе (§ 19 и далее). Противоположность между эволюционистской ориентированной на проблему производства (прежде всего — марксистской), с одной стороны, и исходящей из распределения (сегодня снова именуемой коммунистической) рационально-плановой формой социализма — с другой, отнюдь не сгладилась со времен «Нищеты философии» Маркса («Misére de la Philosophie», в немецком народном издании «Intern. Bibl.», S. 38 ff)142. Конфликт в русском социализме и страстные споры между Г. Плехановым и В. Лениным сводятся, в конечном счете, к этим же проблемам, как и сегодняшний раскол в социалистическом движении; хотя в первую очередь он вызван ожесточенной борьбой за лидерские места (и кормления), но одновременно побужден и этой проблематикой, которая в послевоенной экономике приобрела особую форму интереса к плановому хозяйству, с одной стороны, и к апроприации — с другой.

Вопрос о том, нужно ли строить плановое хозяйство (не важно, в каком виде и объеме), в такой его форме не является научной проблемой. С точки зрения науки можно лишь спросить, какие последствия предположительно будет иметь создание такого хозяйства (в конкретной его форме), т. е. что нужно принять во внимание, если подобная попытка будет сделана. При этом всем сторонам надо честно признать, что придется считаться с некоторыми как известными, так и в той же мере с частично неизвестными факторами. Детали проблемы в материальном смысле в этом изложении вообще не затрагиваются, а из связанных с ней вопросов будет уделено внимание только некоторым — по отдельности и в связи с формами союзов, особенно государства. Мы же здесь можем дать только неизбежно краткое описание самой элементарной технической проблематики. Феномен регулируемого менового хозяйства по причинам, указанным в начале данного пункта, также не обсуждается.

4. Организация действия в рамках менового хозяйства предполагает апроприацию вещественных носителей полезных благ, с одной стороны, и свободу рынка — с другой. Роль рыночной свободы возрастает 1) с полнотой апроприации вещественных носителей возможной полезности, особенно средств производства и транспортировки, потому что максимум их рыночной ликвидности одновременно означает максимальное ориентирование хозяйства на состояние рынка, и 2) по мере ограничения апроприации только присвоением вещественных носителей благ. Любая апроприация людей (рабство, личная зависимость) или экономических возможностей (монополия на клиентуру) означает ограничение ориентированного на состояние рынка человеческого действия. И. Г. Фихте (в «Закрытом торговом государстве») справедливо считал применение понятия «собственность» только к вещам (при одновременном расширении его содержания на автономию права распоряжения) характеристикой современного порядка собственности, свойственного меновому хозяйству. В организации собственности, позволяющей свободную ориентацию на рыночные возможности дохода, заинтересованы все участники рынка, и движение именно к такому порядку собственности было поэтому преимущественно результатом их деятельности.

5. Вообще-то весьма часто употребляемого понятия «общее хозяйство» мы здесь из соображений точности избегаем, ибо оно симулирует нормальность «общего интереса» или «чувства общности», которые в понятийном смысле излишни. Хозяйство помещика или царя (по типу фараонского в Новом царстве) принадлежит — в противоположность меновому хозяйству — к той же категории, что и семейное домохозяйство.

6. С точки зрения понятия «меновое хозяйство», напротив, не важно, существуют ли капиталистические (т. е. ориентированные на капитальный расчет) хозяйства и в каком объеме. Особенно это касается нормального типа менового хозяйства — денежно-хозяйственного удовлетворения потребностей. Было бы неправильным считать, что число капиталистических хозяйств росло пропорционально развитию денежно-хозяйственного покрытия потребностей, т. е. всегда развивалось в том направлении, которое оно приняло на Западе. Верно как раз обратное. Рост объема денежной экономики мог:

1) идти рука об руку с монополизацией возможностей, реализуемых с большой прибылью через княжеский ойкос, как в Египте во время Птолемеев, где при широко развитой (как явствует из дошедших до нас бухгалтерских книг) денежной экономике сохранились домохозяйственные расчеты и не развились капитальные,

2) побудить к передаче фискальных возможностей в пребенду143 с результирующей традиционалистской стабилизацией экономики, как в Китае (что будет обсуждаться далее),

3) направить вложение денежных ресурсов иначе, чем в сторону обмена на свободном рынке, т. е. не на возможности получения дохода путем производства благ (что и имело место практически во всех экономических регионах, кроме современного Запада, по причинам, которые будут объяснены далее).

§ 15. Типы хозяйственного разделения труда (общее)

Любой типичный для какой-то группы вид хозяйственно ориентированного социального действия и организации хозяйствования предполагает некий особый способ разделения и соединения человеческой деятельности в процессе производства. Если взглянуть на реальное хозяйственное действие, можно увидеть, как разного рода обязанности распределяются между разными людьми и в самых разных сочетаниях с вещественными средствами производства соединяются в совместном продукте. В бесконечном многообразии таких явлений можно все же выделить несколько типов.

Человеческие действия хозяйственного характера можно разделить на

a) распорядительные и

b) ориентированные на распоряжения, т. е. труд (в принятом здесь и используемом далее смысле этого слова).

Управленческий труд, разумеется, тоже и даже в максимально мыслимой степени есть труд, если это понятие подразумевает затрату времени и сил. Принятый нами смысл, по которому труд противопоставляется управленческой деятельности, является сегодня по социальным причинам общепринятым, почему и будет использоваться далее. В целом же, однако, речь пойдет именно о труде.

Способы разделения труда в человеческих группах могут быть классифицированы по типу его организации:

1) технически, если действия участников процесса, их связь между собой и с вещественными средствами производства организованы в соответствии с техническим процессом производства,

2) социально, т. е. в зависимости:

A) от того, осуществляются ли отдельные усилия в рамках автокефального и автономного хозяйствования или гетерокефального и гетерономного, и от экономического характера этих хозяйств, а также (непосредственно в связи с предыдущим)

B) от способа (и объема), каким (и в каком)

a) трудовые усилия,

b) вещественные средства производства,

c) экономические возможности (источники или средства) получения дохода были (или не были) апроприированы, и обусловленных этим способом

α) дифференциации профессии (в социальном смысле) и

β) организации рынка (в экономическом смысле),

3) экономически, поскольку применительно к каждому виду связи трудовых усилий между собой и с вещественными средствами производства и к каждому способу их социальной организации может ставиться и экономический вопрос: идет ли речь о домохозяйственном или доходно ориентированном действии?

В этом и последующих параграфах использованы до сих пор актуальные соображения К. Бюхера в статье «Ремесла» (HWB. d. Staatswiss)144 и в его же книге «Возникновение народного хозяйства». Это основополагающие работы, от терминологии и понятийных схем которых мы будем лишь изредка отклоняться по соображениям целесообразности145. В дальнейших ссылках здесь нет необходимости, поскольку мы не представляем новые результаты, а воспроизводим подходящую для наших целей схему.

1. Нужно подчеркнуть, что мы освещаем (как и следует из задач целого) только социологическую сторону явлений, причем по возможности кратко, тогда как экономическую — лишь в той мере, в какой она находит выражение в формальных социологических категориях. Материально экономическим изложение стало бы в том случае, если бы мы занялись рассмотрением ценовых и рыночных условий, которые до сих пор были затронуты чисто теоретически. Но в таком общем предисловии об этом можно сказать только кратко, в тезисной форме, рискуя впасть в сомнительную односторонность. Чисто экономические объяснения настолько же соблазнительны, насколько уязвимы. Вот пример: считается, что регулируемый союзами, но все же «свободный» труд возник в «темную» эпоху Средневековья (Х-ХП вв.), когда квалифицированный труд крестьян, ремесленников, горняков ориентировался на рентные возможности феодальных господ — владельцев земель, людей и судебных должностей, т. е. разных властей, имевших партикулярные интересы и конкурирующих за источники доходов. Решающей эпохой становления капитализма считается великая хроническая революция цен в XVI в., она-де привела к абсолютному и относительному росту цен почти на все продукты земледелия (на Западе), благодаря чему (в соответствии с известными принципами экономики сельского хозяйства) породила возможность и стимулировала появление предпринимательства в сфере сбыта и возникновение частью капиталистических (в Англии), частью основанных на крестьянских повинностях (в областях между Эльбой и Россией) крупных предприятий. Что же касается важных ремесленных продуктов, то здесь, хотя и случился определенный абсолютный рост цен, не произошло относительного роста, наоборот, в целом имело место относительное падение цен, что и стало, если были налицо производственные и другие внешние и внутренние предпосылки (которых как раз не оказалось в Германии, чем и объясняют ее экономический спад как раз в это время), стимулом к созданию конкурентоспособных форм рыночных предприятий, а позднее — капиталистических ремесленных предприятий. Необходимое условие для этого — наличие массовых рынков. Симптомом их появления считаются прежде всего определенные повороты в английской торговой политике (не говоря уже о других значимых фактах).

Подобные соображения можно было бы использовать для подтверждения теоретических идей о материальной экономической обусловленности развития структуры хозяйства. Но мы этого не сделаем. Эти и многие другие насквозь спорные утверждения — даже если и удалось бы доказать, что они не вовсе ложны — невозможно включить в наши схемы, сознательно полностью основанные на социологических понятиях. Отвергая такие попытки теоретизирования (как выше мы не захотели использовать теории цен и денег), мы и далее в этой главе отказываемся от действительного объяснения и ограничиваемся (пока что) созданием социологических типологий. Это надо подчеркнуть со всей решительностью. Разумеется, только экономические реалии дают плоть и кровь действительному объяснению хода даже и социологически релевантного развития. Но сначала надо создать каркас, своего рода строительные леса, чтобы иметь возможность оперировать более или менее однозначно определенными понятиями.

Само собой разумеется, в этой схематичной систематике может не учитываться не только эмпирико-историческая, но и типологическо-генетическая последовательность отдельных возможных форм.

2. Часто и справедливо вызывает нарекания то, что в национал-экономической терминологии иногда не разделяются предприятие и доходное предприятие, оно же предпринимательское хозяйство. Предприятие в сфере хозяйственно ориентированного действия — техническая категория, означающая способ непрерывного соединения определенных трудовых усилий между собой и с вещественными средствами производства. Его противоположностью является либо а) непостоянное, либо b) технически не непрерывное действие, которое сплошь и рядом имеет место в каждом чисто эмпирическом домохозяйстве. Противоположностью же фирмы, или доходного предприятия (как типа экономической ориентации на извлечение дохода), является домохозяйство (ориентированное на удовлетворение потребностей). Но противопоставление доходного предприятия и домохозяйства не исчерпывающе, потому что существуют способы получения дохода, не попадающие в категорию «предпринимательство». Всякий чисто трудовой доход, доход писателя, художника или чиновника не относятся ни к одному, ни к другому, тогда как получение и использование ренты подпадает, очевидно, под рубрику «домохозяйство».

Выше о доходном предприятии говорилось без учета этого различия применительно к непрерывному целостному длительному предпринимательскому действию, которое в реальности немыслимо без конституирования предприятия (может быть, даже индивидуального, т. е. без штата помощников). В основном мы подчеркиваем противоположность домохозяйства и предприятия. Однако (как теперь должно быть установлено) выражение «доходное предприятие», когда оно используется в том же смысле, что и «непрерывное доходное предпринимательское хозяйство», соответствует (по причине своей однозначности) только простейшему случаю, когда налицо совпадение технической производственной единицы с предпринимательской единицей. Ведь в меновом хозяйстве многие технически обособленные предприятия могут быть связаны в одно предпринимательское хозяйство. Последнее тогда конституируется, конечно, не просто как группа предприятий, принадлежащих одному и тому же предпринимателю, а как некое единство в силу наличия единого плана их использования с целью получения дохода (возможны и переходные состояния). Если речь идет только о предприятии, под этим должна пониматься технически (в смысле оборудования, средств труда, рабочей силы и — возможно, гетерокефального и гетерономного — технического руководства) обособленная единица, какие существуют и в коммунистическом хозяйстве (согласно уже ставшему привычным словоупотреблению). Выражение «доходное предприятие» впредь будет применяться только в том случае, если техническая и экономическая (предпринимательская) единицы тождественны.

Отношение между понятиями «предприятие» и «предпринимательское хозяйство» терминологически особенно отчетливо проявляется в таких категориях, как «фабрика» и «надомное производство». Это последнее, очевидно, есть категория предпринимательства. Как предприятие, оно состоит из двух типов единиц: торгового предприятия и предприятий как элементов домохозяйств работников (если нет единой мастерской; централизованное распределение работ по надомникам таковой не считается) с их специфическими услугами, оказываемыми друг другу (торговому предприятию — домашними предприятиями и наоборот). Процесс совершенно не понятен, если его анализировать только с технической точки зрения как чистое предприятие, не прибегая к таким категориям, как «рынок», «фирма», «домохозяйство» (отдельных работников), «использование вознаграждаемых вложений труда с целью получения дохода». Фабрике самой по себе можно было бы, как это часто бывает, дать экономически индифферентное определение, оставив в стороне вид труда (свободный или несвободный), наличие специализированного труда (внутренняя техническая специализация) и используемые средства труда (машины). Тогда это понималось бы просто как работа в мастерской. Но все равно в определение нужно включать способ апроприации мастерских и орудий труда, причем одним владельцем (иначе понятие распадается, как понятие «эргастерий»146). Тогда целесообразнее признать и фабрику, и домашнее производство экономическими категориями предпринимательства с капитальным расчетом. А это значит, что в строго социалистическом общественном порядке не должно быть ни фабрик, ни надомных производств, а лишь натуральные мастерские, установки, машины, инструменты и трудовые усилия как дома, так и в любого рода мастерских.

3. О проблеме «ступеней развития» экономики нужно пока сообщить кое-что бегло и в предварительном порядке.

В последнее время правильно стало проводиться разделение между видами хозяйства и видами хозяйственной политики. Г. Шёнбергом были предложены переработанные затем Г. Шмоллером, с именем которого и оказались связанными, следующие ступени развития: домашнее хозяйство, деревенское (здесь же, как следующая ступень, землевладельческое и патримониально-княжеское домашнее хозяйство), затем городское, затем территориальное и, наконец, народное хозяйство. В понимании Шмоллера все они подразделялись в зависимости от вида регулирующего хозяйство союза. Но этим отнюдь не предполагается, что у союзов равного объема должны быть равные способы регулирования. Так, немецкая территориальная хозяйственная политика была в значительной мере заимствована из политики управления городским хозяйством, а ее новые мероприятия ничем особенно не отличались от меркантилистской политики специфически патримониальных, но при этом уже относительно рациональных государственных союзов (т. е. народно-хозяйственной политики согласно распространенному малоудачному термину). Также эта классификация не предполагает, что внутренняя структура хозяйства, т. е. род спецификации или специализации и соединения трудовых усилий, способ распределения этих усилий между самостоятельными хозяйствами и вид апроприации труда, средств производства и возможностей дохода — все это развивается вместе с объемом союза, который является (возможным!) носителем экономической политики, а уж тем более что развивается в том же направлении, как и союз. Сравнение Запада с Азией и современного Запада с Античностью показало бы ошибочность такого предположения. Тем не менее при экономическом рассмотрении никогда нельзя упускать из виду наличие или отсутствие материально регулирующих хозяйство союзов (конечно, не только политических) и принципиальный характер регулирования. Этим в значительной мере определяется способ получения доходов.

4. Цель нашего рассмотрения состоит прежде всего в обнаружении оптимальных предпосылок формальной рациональности хозяйства и ее связи с материальными обстоятельствами любого рода.

§ 16. Виды технического членения труда

I. Технически (см. выше, § 15, п. 1 настоящей главы) трудовые усилия подразделяются

A) по способу разделения и соединения усилий, а именно

1) по типу усилий, осуществляемых одним и тем же лицом, а конкретно по тому,

a) находятся ли в одних и тех же руках

α) одновременно и руководящие и исполнительские или

β) только руководящие или только исполнительские функции.

К п. l.a. Различия позиций внутри этого пункта, конечно, относительны, потому что часто в исполнении принимает участие и тот, кто обычно только руководит (богатый крестьянин, например). Как правило, мелкие крестьяне, ремесленники, мелкие перевозчики и т. п. относятся к типу α.

Также важно:

b) осуществляет ли одно и то же лицо

α) усилия (комбинации усилий), приносящие технически разнородные и различные конечные результаты в силу

αα) недостаточной специализации в техническом смысле или

ββ) смены сезонов, или

γγ) использования сил, не затребованных в основной деятельности (побочные усилия), либо это лицо осуществляет

β) только усилия определенного рода, а именно

αα) обособленные по конечному результату, т. е. так, что один трудящийся исполняет все требуемые для достижения этого результата технически разнородные синхронные и последовательные действия (так, что возникает комбинация последних); в этом случае речь идет о спецификации труда, или

ββ) технически специализированные по виду действия, т. е. такие, что при необходимости конечный продукт может быть получен только через (соответственно) синхронные или последовательные трудовые усилия многих индивидов; тогда это специализация труда.

Различия этих форм во многих смыслах относительны, но принципиально они существуют и исторически важны.

Пояснение к п. b.α: случай αα) типичен для примитивных домохозяйств, в которых — при сохранении характерного полового разделения труда (об этом в гл.5147) — каждый выполняет любую работу по мере необходимости.

В случае ββ) имеет место сезонная смена сельскохозяйственного и ремесленного труда.

Для случая γγ) характерна побочная занятость городских рабочих в сельском хозяйстве, а также многочисленные «халтуры», за которые берутся все вплоть до офисных служащих, если остается свободное время.

Пояснение к п. b.β: для αα) характерен тип средневекового разделения профессий, когда существовала масса ремесел, каждое из которых специфицировалось на одном конечном продукте, несмотря на то, что к нему часто вели технически гетерогенные трудовые процессы, т. е. налицо была комбинация усилий.

Случай ββ) охватывает все современное трудовое развитие. Но со строго психофизической точки зрения ни одно даже в высшей степени специализированное усилие не является полностью изолированным; всегда присутствует некоторая доля спецификации усилий, только менее ориентированной на конечный продукт, чем это было в Средневековье.

Способы разделения и соединения усилий (см. выше, п. А) далее могут различаться

2) по способу, каким труд многих лиц соединяется для получения одного результата. Здесь возможно

a) сложение трудовых усилий, т. е. техническое соединение однородных усилий многих лиц для получения конечного результата путем

α) упорядоченно ведущихся технически независимых друг от друга параллельных работ,

β) технически сочетаемых в общее усилие (однородных) трудовых усилий.

Пример случая α — параллельно движущиеся жнецы или мостильщики.

Пример случая β — предпринимавшиеся в античном Египте работы по транспортировке колоссальных глыб, когда запряженные цугом невольники единым совместным усилием достигали нужного результата.

Также соединение труда (см. выше, п. 2) возможно путем

b) интеграции трудовых усилий — технического соединения качественно различных, т. е. специализированных трудовых усилий для получения результата:

α) путем технически независимых друг от друга

αα) одновременных, т. е. параллельных, или

ββ) последовательно предпринимаемых специализированных трудовых усилий, или же

β) путем соединения технически ассоциируемых специализированных (технически комплементарных) усилий в одновременном трудовом акте.

1. Для случая α.αα особенно простой пример — работа ткача с утком и основой, с которой типологически схожи многие, а в конечном счете все нацеленные на единый конечный продукт и технически независимо протекающие друг возле друга процессы.

2. Для случая α.ββ обычный и простейший пример — связь между прядением, ткачеством, окраской, аппретированием ткани; подобное сочетание действий встречается во многих отраслях.

3. Типичным примером случая β будет взаимодействие кузнеца с подмастерьем (один держит кусок железа, другой бьет по нему молотом), что в огромном масштабе воспроизводится на современных металлургических заводах. Вообще, работа «рука об руку» — хоть и не единственно специфическая, но важная характеристика труда на современных фабриках. Высший тип такого же, но не фабричного труда — ансамбль оркестра или театральная труппа.

§ 17. Виды технического членения труда (продолжение)

Также технически (см. выше, п. I. A) виды трудовых усилий различаются:

B) по роду и степени соединения с дополняющими вещественными средствами производства в зависимости.

1) от того, имеет ли место

a) услуга в чистом виде (примеры: стирка, услуги парикмахера, творческие предложения актеров и т. п.) или происходит

b) изготовление или изменение формы вещественных благ, т. е. переработка сырья либо транспортировка, которые могут выступать как

α) приведение товара в состояние готовности к применению (пример: работа маляра, штукатура, декоратора и т. п.),

β) изготовление товара или

γ) его транспортировка. Разделение этих категорий достаточно условно.

Далее, в зависимости

2) от стадии готовности, к которой приводятся созданные блага, — от сельскохозяйственного или горнорудного сырья до готового и доставленного к месту потребления продукта; наконец,

3) от того, используется ли

a) оборудование, а именно

αα) силовые установки, т. е. средства получения полезной, а именно

(1) получаемой от природных сил (вода, ветер, огонь) или

(2) механической (прежде всего пар, электричество, магнетизм) энергии,

ββ) особые рабочие места,

b) орудия труда, а именно

αα) инструменты,

ββ) аппараты,

γγ) машины или, возможно, только одна или другая, либо же вообще ни одной из этих категорий средств производства.

Чистыми инструментами должны называться такие орудия труда, создание которых ориентировано на психофизические условия человеческого ручного труда; аппаратами — те, при работе с которыми человеческий труд представляет собой обслуживание; машинами будут называться механизированные аппараты. Это нестрогое разделение имеет определенное значение для характеристики некоторых эпох ремесленной техники.

Характерное для современной крупной промышленности механизированное использование энергетических установок и машин технически обусловлено

a) специфической производительностью и экономией человеческого труда и

b) специфической равномерностью и счетностью производимых действий по виду и масштабу. Оно рационально поэтому только при достаточно широкой потребности в изделиях производимого типа, т. е. — в условиях менового хозяйства — при достаточной покупательной способности в отношении этих изделий, иначе говоря, при соответствующей структуре денежных доходов.

На теории развития техники и экономики машин и инструментов мы, конечно, не можем остановиться даже в самом скромном объеме. Под аппаратами следует понимать такие орудия труда, как, например, прялку с ножным приводом и многие другие, которые уже демонстрируют наличие у механической техники собственных закономерностей, отличающихся от присущих человеческому (или, в иных случаях, животному) организму. Без аппаратов, к которым, в частности, относятся подъемные механизмы в горнодобыче, не возникли бы машины с их сегодняшними функциями. Изобретения Леонардо были аппаратами.

§ 18. Социальные виды разделения труда

II. Социально (см. выше, § 15, п. 2 данной главы) способы разделения трудовых усилий могут быть классифицированы

A) в зависимости от того, как качественно различные или особенно взаимодополнительные виды труда распределены между автокефальными и (более или менее) автономными хозяйствами, и далее — экономически — в зависимости от того, являются ли эти хозяйства а) домохозяйствами или b) доходными предприятиями. Каждое из них может представлять собой:

1) унитарное хозяйство с чисто внутренней полностью гетерокефальной и гетерономной, чисто технической специализацией (или спецификацией) труда и связью трудовых усилий (унитарно-хозяйственное распределение трудовых усилий). Экономически оно может быть а) домохозяйством, b) доходным предприятием.

Таким отдельным домохозяйством в крупном масштабе было бы коммунистическое народное хозяйство, в мелком — примитивное семейное хозяйство, которое обнимало бы все множество или ббльшую часть производящих блага трудовых усилий (закрытое домашнее хозяйство). К типу доходного предприятия с внутренними специализацией и связью трудовых усилий относится, естественно, гигантское комбинированное предприятие с единой торговой политикой в отношении третьих лиц. Оба этих крайних случая открывают и закрывают (пока что) развитие автономных унитарных хозяйств.

2) Существует также разделение труда между автокефальными хозяйствами. Это может быть:

a) специализация или спецификация трудовых усилий между гетерономными, но автокефальными отдельными хозяйствами, ориентированными на договорной или октроированный порядок. Такой порядок, в свою очередь, бывает материально ориентирован на потребности

(1) более могущественного хозяйства, а именно

1) домохозяйства господина (разделение труда по типу ойкоса) или

2) господствующего доходного хозяйства;

(2) членов товарищеского союза (союзно-хозяйственное распределение труда), в частности, с экономической точки зрения по типу

1) домохозяйства или

2) доходного предприятия.

Союз, в свою очередь, во всех этих случаях можно представлять себе как

(I) только (материально) хозяйственно регулирующий или

(II) одновременно и хозяйствующий. Наряду со всем этим существует

b) свойственная меновому хозяйству специализация труда между автокефальными и автономными хозяйствами, которые материально ориентируются только на собственный интерес, а формально — только на порядок союзной организации (см. выше, гл.2, § 5, п. d).

1. Пример для случая I (хозяйственно-регулирующий товарищеский союз с домохозяйственной ориентацией): организация деревенских ремесленных мастерских (так называемый establishment) в Индии.

Пример для случая II (хозяйственный союз, направленный на удовлетворение потребностей господского домохозяйства): перенесение обязанностей по удовлетворению домохозяйственных потребностей князей, сеньоров, владельцев крепостных крестьян (а в случае князей — и политических потребностей) на отдельные хозяйства подданных, зависимых, крепостных, рабов, безземельных крестьян или демиургических (см. ниже) деревенских ремесленников, что встречается изначально по всему миру. Хозяйственно-регулирующий характер (I) имело право господина (I) или городского союза (2) разрешать или запрещать ремесленную деятельность, если оно, как это часто бывало, преследовало не материальные, а только фискальные цели. В случае a.l.β распределение задач господского домашнего производства по отдельным домохозяйствам имело доходно-хозяйственную природу.

Для случая a.2.β, т. е. когда налицо одновременно регулирующий и хозяйствующий союз (II) с гетерономными, но автокефальными хозяйствами (а), ориентированный на цели товарищества (2) по типу доходного предприятия (β), характерны многочисленные примеры принудительной специализации труда в архаичных мелких производствах. В металлообрабатывающей промышленности Золингена первоначально практиковалась товарищеская договорная специализация, которая лишь позже приняла характер господской раздаточной мануфактуры с надомным производством и сдачей товара господину148.

Для случая a.2.β.I, т. е. для только регулирующего союза (I), связывающего гетерономные автокефальные хозяйства (а), работающие как доходные предприятия (β) с целью удовлетворения товарищеских потребностей (2), характерны все системы обмена в рамках деревенского или городского хозяйства в той степени, в какой они материально соучаствуют в определении способа создания благ.

Случай 2.b (автономные и автокефальные хозяйства в экономике обмена) представляет современный хозяйственный порядок.

2. Нужно обсудить еще некоторые детали. Союзные порядки в случае а.2.α.1 (только материально регулирующий союз товарищеского типа с гетерономными, но автокефальными отдельными домохозяйствами) ориентированы домохозяйственно, но особым образом: не на домохозяйственные цели (деревенского) союза, а на предполагаемые потребности отдельных товарищей. Таким образом, ориентированные специфицированные трудовые повинности следует называть демиургическими натуральными литургиями, а такой способ удовлетворения потребностей — демиургическим удовлетворением. Речь здесь всегда идет о союзном регулировании распределения и, возможно, интеграции трудовых усилий.

Если, напротив, как в случае 2. а.II (регулирующий и одновременно хозяйствующий союз с гетерономными, но автокефальными отдельными хозяйствами), союз (товарищеский или господский) располагает собственным хозяйством, для целей которого происходит специализация трудовых усилий, о демиургических литургиях говорить не следует. Для этого случая характерны специализированные или специфицированные порядки натуральных вложений труда на барских дворах, в помещичьих и других крупных домохозяйствах. Сюда же относится и труд, распределяемый в пользу господского или союзного домохозяйства князьями, политическими, коммунальными или другими изначально не экономически ориентированными союзами. Такие качественно специфицированные трудовые повинности или обязанности товарных поставок крестьянами, ремесленниками и торговцами называются ойкосными натуральными литургиями, если получатели — личные крупные домохозяйства, или союзными, если получатели — союзные домохозяйства, а такой способ обеспечения — литургическим удовлетворением потребностей. Этот тип обеспечения сыграл исключительно важную историческую роль, о чем еще будет сказано многократно. В политических союзах он занимал место современных финансов; в хозяйственных союзах приводил к децентрализации крупных домохозяйств путем переложения их потребностей на барщинных и оброчных крестьян, дворовых ремесленников и прочих «трудообязанных», которые уже не использовались в совместном домохозяйстве и не жили за его счет, а вели собственное хозяйство, но имели по отношению к первому трудовые обязательства и в этом смысле от него зависели. Для крупного домохозяйства Античности Родбертус сначала применял термин «ойкос», предполагавший принципиально автаркическое удовлетворение потребностей членами домохозяйства или зависимыми работниками, которым безобменно предоставлялись вещественные средства производства. В действительности же помещичьи и тем более княжеские хозяйства Античности (прежде всего Нового царства в Египте) представляли собой в весьма различной степени приближения к этому чистому типу крупного домохозяйства, перекладывающего обеспечение собственных нужд на зависимые домохозяйства, имеющие трудовые и товарные повинности. То же характерно в определенные периоды времени для Индии и Китая и — в более узких масштабах — для нашего Средневековья: начиная с Capitulare de villis, внешний обмен имел место в большинстве крупных хозяйств, но всегда ориентировался на домохозяйственные потребности. Делались и денежные отчисления, но они играли в удовлетворении потребностей вторичную роль и носили традиционный характер.

И в обремененных литургиями хозяйствах также часто не было недостатка во внешнем обмене. Но, главное, упор делался на удовлетворение нужд путем получения в качестве вознаграждения за приложенный труд натуральных благ — доли в натуре или возможности пользования землей. Естественно, имелись переходные формы. Но всегда речь идет о союзно-хозяйственном регулировании ориентации трудовых усилий в том, что касается распределения и сочетания труда.

3. Применительно к случаю а.2.I (хозяйственно регулирующий союз товарищеского типа с гетерономными, но автокефальными хозяйствами) в варианте β, т. е. с доходно-хозяйственной ориентацией, довольно чистый тип представляют собой хозяйственные порядки как средневековых западных коммун, так и гильдий и каст в Китае и Индии, регулирующих число и тип рабочих мест и технику труда, т. е. определяющих трудовую ориентацию ремесел. Смысл заключается не в том, чтобы наилучшим образом удовлетворить нужды потребителей, но (хотя и не всегда, однако зачастую) в том, чтобы гарантировать доходы ремесленников, особенно путем поддержания качества услуг и распределения клиентуры. Такое хозяйственное регулирование, как и любое другое, естественно, предполагало ограничение свободы рынка и, следовательно, автономной ориентации ремесленников на получение дохода; оно было направлено на «подпитку» имеющихся ремесленных предприятий и поэтому, несмотря на свою доходно-хозяйственную форму, внутренне было материально родственно домохозяйству.

4. Для случая a.2.II.β (регулирующий и одновременно хозяйствующий союз товарищеского типа с гетерономными, но автокефальными доходными хозяйствами), кроме уже указанных чистых типов домашнего производства, характерны также прежде всего помещичьи хозяйства востока нашей страны с ориентированными на их порядки батрацкими хозяйствами, а еще — хозяйства мелких арендаторов северо-запада. Имение, как и надомная раздаточная мануфактура, это доходное предприятие помещика и, соответственно, скупщика продукции надомников; хозяйственные предприятия батраков и надомников ориентируются как в отношении навязанного им способа распределения и сочетания трудовых усилий, так и в своем доходном хозяйстве вообще, в первую очередь на трудовые повинности, возложенные на них в силу трудовой организации имения или, соответственно, зависимости от домашнего производства. В остальном же они представляют собой домохозяйствования. Их доходная деятельность — не автономная, а гетерономная работа на доходное хозяйство помещика или владельца мануфактуры. В зависимости от степени материальной унификации такая ориентация в реальности может приближаться к чисто техническому разделению труда внутри одного и того же предприятия, как это бывает на фабрике.

§ 19. Апроприация использования труда

Также социально (II, см. § 18) трудовые усилия разделяются:

B) в зависимости от того, как апроприированы возможности, выступающие в качестве вознаграждения за определенные трудовые усилия. Предметом апроприации могут быть

1) возможности получения вознаграждения за трудовые усилия,

2) вещественные средства производства,

3) возможности прибыли от распорядительных трудовых усилий.

К п. В.1. Здесь могут иметь место следующие случаи:

I. труд предназначен определенному получателю (господину) или союзу;

II. труд предназначен к продаже на рынке.

В каждом из случаев имеются четыре радикально отличающихся друг от друга варианта апроприации вознаграждения.

Вариант 1, он же

a) монополистическая апроприация возможностей применения труда отдельным работником (не цеховой труд), в частности

α) наследственная и отчуждаемая,

β) личная и неотчуждаемая,

γ) хотя и наследственная, но неотчуждаемая.

В этих случаях апроприация — либо безусловная, либо связанная с материальными условиями.

О социологическом понятии апроприации см. выше, гл.1, § 10.

Примеры к случаю а.α: применительно к п. I — индийские деревенские ремесленники; к п. II — средневековые реальные права ремесел.

Пример к случаю a.β: применительно к п. I — любого рода право на должность.

Пример к случаю а.γ: применительно к пп. I и II — некоторые средневековые, прежде всего индийские, права на ремесла и должности разного рода.

Вариант 2, он же

b) апроприация рабочей силы владельцем работника (несвободный труд), в частности

α) свободная, т. е. наследственная и отчуждаемая (полное рабство), или

β) хотя и наследственная, но неотчуждаемая, или не отчуждаемая свободно, но, например, только вместе с вещественными средствами производства, особенно с землей (крепостная зависимость, наследственное подданство).

Примеры: апроприация труда господином может быть материально ограничена (в случае 2.b.β — крепостная зависимость, когда ни работник не может бросить свое место, ни его у него нельзя в одностороннем порядке отнять).

Этот тип апроприации труда (вариант 2) может быть применен владельцем следующим образом:

a) домохозяйственно, а именно

α) как источник натуральной или денежной ренты либо

β) как источник рабочей силы (домашние рабы или крепостные);

b) с целью получения дохода

α) в качестве

αα) поставщика товаров или

ββ) обработчика поставленного сырья с целью сбыта (несвободное домашнее производство), а также

β) как рабочая сила на производстве (рабовладельческое или крепостное предприятие).

Под владельцем здесь и далее понимается (в обычном случае) не участник трудового процесса, необходимый как таковой, будь он руководителем или работником. Он может, будучи владельцем, быть и руководителем; но не обязательно и чаще всего таковым не является.

Домохозяйственное использование рабов и крепостных (зависимых любого рода) не как работников доходного предприятия, но в качестве источника ренты было характерно для Античности и раннего Средневековья. В клинописных таблицах говорится, например, о рабах персидского принца, которых отдают в обучение, чтобы потом, может быть, сделать работниками в домохозяйстве, но также может быть, чтобы в обмен на отчисления (греч. άποφορά, рус. obrok, нем. Halszins или Leibzins) оставить фактически свободно трудиться на клиентов. Это было почти правилом (хотя, возможно, и не без исключений) в отношении эллинских рабов, в Риме самостоятельное хозяйство зависимых от домохозяина лиц, включавшее peculium и merx peculiaris (само собой, предусматривалась уплата отчислений господину), сложилось в правовой институт. В Средние века, например, в Западной и Южной Германии крепостная зависимость посредством разных механизмов регулярно переходила в простое право получения ренты с почти независимых в остальном людей; в России часто (хотя это и не было правилом) господин ограничивался сбором оброка с фактически свободных (хотя юридически это выглядело сомнительным) в передвижении и поселении работников.

Использование несвободных работников в целях получения дохода, особенно в помещичьих (а также во многих княжеских, как, предположительно, и у фараонов) домашних производствах, принимало одну из следующих форм:

c) несвободная поставка товаров, сырье для которых (например, лен) работники (крепостные крестьяне) сами добывали и перерабатывали,

d) несвободная обработка материалов, поставляемых господином.

Продукт (возможно, частично) превращался господином в деньги. Нередко (например, в Античности) такое рыночное использование оставалось в категории случайных доходов, что не было характерно для начала Нового времени, особенно в пограничных немецко-славянских регионах: именно (хотя и не только) здесь возникли помещичьи и крепостные домашние производства.

Такая доходная деятельность могла превращаться в постоянное предприятие в форме

a) несвободного домашнего труда или

b) несвободного труда в мастерской.

Обе формы обнаруживаются (причем последняя как один из вариантов эргастерия) в Античности в фараонских и храмовых мастерских и (как свидетельствуют фрески на гробницах) у частных владельцев рабов и крепостных на Востоке, далее — в Элладе (Афины, Демосфен), в римских имениях как побочные предприятия (см. изложение Г. Гуммеруса), в Византии, в каролингском genitium (= gynaikeion) и в Новое время, например, на русских крепостных фабриках (см. книгу М. Туган-Барановского о русской фабрике, 1900 г.).

Вариант 3, предполагающий

c) отсутствие любого рода апроприации, т. е. труд в силу формально обоюдно добровольного контракта (в этом смысле формально свободный труд). Но контракт при этом может материально по-разному регулироваться конвенциональной или принудительно-правовой организацией условий труда.

Свободный контрактный труд может быть использован и, как правило, используется

a) домохозяйственно

1) как разовая работа149,

αα) в собственном домохозяйстве нанимателя, т. е. на дому у клиента150, или

ββ) в домохозяйстве работника, т. е. надомная работа151,

2) как постоянная работа

αα) в собственном домохозяйстве нанимателя (нанятые домашние слуги) или

ββ) в домохозяйстве самого работника (типично — колоны);

b) с целью получения дохода, а именно как

1) разовая или

2) постоянная работа, причем в обоих случаях

1) в домохозяйстве работника (надомная) или

2) в закрытом предприятии хозяина (работники имения или мастерской, особенно фабричные работники).

В случае а) работник в силу контракта становится на службу потребителю его услуг, который руководит его работой, в случае b) — на службу предпринимателю.

Это экономически основополагающее различие, несмотря на идентичность правовых форм. Колоны могут относиться и к одному, и к другому виду, но по типу своему они работники ойкоса152.

Вариант 4, он же

d) иногда имеющая место апроприация возможностей использования труда в пользу союза работников без апроприации или же без свободной апроприации в пользу отдельных работников путем

α) абсолютного или относительного закрытия союза вовне или

β) исключения либо ограничения возможности выведения трудового дохода руководителем без участия работников.

К варианту 4 относится любая апроприация кастой работников или «горняцкой общиной», как в средневековой горнодобыче, или придворно-правовым союзом министериалов153, или арендаторами в имении154. В бесконечной последовательности вариаций эта форма апроприации тянется через всю социальную историю всех отраслей хозяйства. Еще одна, также очень распространенная форма стала известной ныне благодаря так называемым closed shops профсоюзов, но прежде — благодаря «советам предприятий».

Любая апроприация рабочих мест в пользу работников на доходном предприятии, также как, наоборот, апроприация использования труда работников (несвободных) в пользу владельца, означает ограничение свободного найма рабочей силы, т. е. отбора рабочих по техническому оптимуму трудовых усилий и, следовательно, ограничение формальной рационализации хозяйствования. Такая апроприация способствует материально ограничению технической рациональности в случаях,

I. когда использование продуктов труда с целью получения дохода апроприировано владельцем в силу

a) тенденции квотирования трудовых усилий (традиционного, конвенционального или контрактного),

b) снижения или — при свободной апроприации работника хозяином (т. е. в случае полного рабства) — полного исчезновения собственной заинтересованности работника в оптимуме трудового усилия;

II. когда апроприация происходит в пользу работников в силу конфликта собственного интереса работников в сохранении традиционного жизненного уклада со стремлением хозяина

a) добиться технического оптимума трудовых усилий или

b) прибегнуть к техническим эрзацам труда.

Господин поэтому часто склонен превращать труд работников в простой источник ренты. Апроприация использования дохода от произведенных работниками продуктов ведет тогда, при определенных способствующих тому обстоятельствах, к более или менее полной экспроприации руководства у владельца. Однако затем, как правило, возникает материальная зависимость работников от более сильных партнеров по обмену (скупщиков продукции) как руководителей.

1. Оба формально противоположных направления апроприации — рабочих мест работниками и работников хозяином — ведут практически к одному и тому же результату. Это не удивительно. Прежде всего, оба, как правило, формально друг с другом связаны. Это бывает, например, когда апроприация работников господином совпадает с апроприацией возможностей дохода работников несвободным союзом самих работников, как, например, в союзах, основанных на придворном праве. В этом случае как само собой разумеющееся предполагается ограничение областей использования работников и, следовательно, снижение трудовых усилий, утрата интереса к работе и успешное сопротивление любым техническим новшествам. Но даже если этого не происходит, апроприация работников хозяином означает фактически обреченность господина на использование именно этих работников, которых он уже не может выбирать, как на современной фабрике, а должен использовать тех, кто у него есть. Это особенно справедливо по отношению к рабскому труду. Всякая попытка понудить апроприированного работника к иным услугам, нежели традиционно привычные, наталкивается на традиционалистскую обструкцию и может быть реализована только самыми беспощадными методами, которые обычно небезопасны для самого господина, ибо грозят подорвать традиционную же основу его господства155. Почти всюду поэтому трудовые усилия апроприированных работников демонстрировали тенденцию к снижению, а там, где власть господина переламывала эту тенденцию (как в Восточной Европе в начале Нового времени), отсутствие отбора, недостаток собственного интереса и готовности к собственному риску не дали апроприированным работникам выработать технический оптимум трудовых усилий. При формальной апроприации рабочих мест работниками результат тот же, только достигается еще быстрее.

2. Ситуация, описанная в заключении предыдущего пункта, характерна для раннего Средневековья (X — XIII вв.). Выгораживания времен Каролингов, т. е. участки земли, изъятые из общинного пользования, и все прочие зачатки «крупных предприятий» в сельском хозяйстве выродились и исчезли. Рента крупного землевладельца и крепостного хозяина стереотипируется, причем на очень низком уровне, натуральный продукт (в сельском хозяйстве, горной добыче) во все большей степени, а денежный доход (в ремесле) почти целиком переходят в руки работников. Обстоятельствами, способствовавшими этому процессу, в таком виде имевшему место только на Западе, были 1) политическая и военная ангажированность слоя владельцев и 2) отсутствие достойного управленческого штаба, что практически исключало использование работников иначе, нежели как источник ренты. К этому добавлялась 3) невозможность ограничить свободу работника в выборе между конкурирующими за его услуги собственниками, а также 4) массовые возможности новых вырубок, открытия новых шахт и локальных рынков и 5) отсутствие технического развития. Чем больше апроприация возможностей дохода работниками (классические примеры: горнодобыча и английские цеха) занимала место апроприации работника хозяином, тем скорее она переходила в экспроприацию хозяина, что сводило его к роли чистого рентополучателя. В конце концов это вело к отказу и избавлению работников от рентных выплат: уже тогда считалось, что «воздух города делает свободным». В результате этих процессов происходила быстрая дифференциация возможностей получения рыночной прибыли в среде самих работников (и вне ее — при посредстве торговцев).

§ 20. Апроприация средств производства

Апроприация дополняющих труд вещественных средств производства может происходить

a) в пользу работников,

b) в пользу владельцев,

c) в пользу регулирующих союзов третьих лиц.

В случае а) это будет апроприация в пользу

1) отдельных работников, во владение которых переходят вещественные средства производства, либо

2) полностью или относительно закрытого союза работников (товарищей), так что вещественные средства производства оказываются во владении не отдельного работника, а союза таковых. В свою очередь, союз может действовать

αα) как единое хозяйство (коммунистически) или

ββ) с разделением долей (товарищески). Во всех этих случаях апроприация может происходить

1) по домохозяйственному или

2) по доходно-хозяйственному типу.

Для случая α (апроприация в пользу отдельных работников) характерна полная экономическая свобода владеющих вещественными средствами производства мелких крестьян, ремесленников, которые оказываются в состоянии работать на рынок, шкиперов, владельцев перевозочных средств и т. д. Или же между ними существуют хозяйственно-регулирующие союзы (об этом ниже). Случай β (апроприация в пользу союза работников) включает очень разнородные явления в зависимости от того, идет ли речь о домашнем или доходном хозяйствовании. Домашнее хозяйство, которое, в принципе, необязательно является изначально или фактически (подробнее см. в гл.5156) коммунистическим, может быть ориентировано исключительно на собственные потребности. Либо оно сначала, хотя бы от случая к случаю, сбывает излишки продуктов, производимых им монопольно — в силу преимуществ положения (специфические виды сырья) или особого специально приобретенного навыка, — в обмен, для покрытия имеющихся потребностей, а затем переходит к регулярному обмену для целей получения дохода. Тогда обычно формируются родовые ремесла, а также (поскольку возможности сбыта базируются на монополии и чаще всего — на унаследованных секретах) межэтническая специализация и межэтнический обмен, которые далее ведут к появлению таких групп, как бродячие ремесленники и ремесленники-парии или (при соединении последних в политический союз) каст (на основе межэтнических ритуальных различий), как в Индии. Пример случая a.ββ — производственное товарищество. К этой форме могут приближаться домохозяйства при внедрении денежных расчетов. Иначе товарищества появляются от случая к случаю в виде союзов работников. Таковые играли важную роль, в частности, на горнодобывающих предприятиях раннего Средневековья.

Апроприация в пользу владельцев или союза таковых (случай b) может означать лишь экспроприацию средств производства, т. е. их отчуждение от работников, причем не только работников по отдельности, но в целом. При этом могут быть апроприированы в пользу владельца все или некоторые, или только одно из следующих благ:

α) земля (включая воду),

β) полезные ископаемые,

γ) источники энергии,

δ) мастерские

ε) средства труда (инструменты, аппараты, машины),

στ) сырье.

Все это может быть апроприировано в пользу одного или нескольких владельцев.

Владелец может использовать апроприированные средства производства

α) на домохозяйственный манер,

αα) как средство удовлетворения собственных потребностей,

ββ) как источник ренты, сдавая их внаем в целях

I) домохозяйственного использования,

II) получения дохода, в частности,

ααα) в доходном предприятии без капитальных расчетов или

βββ) как капитальные блага (в чужом предпринимательском хозяйстве);

β) как капитальные блага в собственном предприятии.

Если апроприация происходит в пользу хозяйственного союза (союза владельцев), для его деятельности имеются те же альтернативы, что и для индивидуального апроприатора.

Возможна, наконец, апроприация в пользу хозяйственно регулирующего союза (случай с), который сам не использует апроприированные средства производства в качестве капитальных благ и не делает их источником ренты, а предлагает их своим членам — «товарищам».

1. Апроприация земли имеет место в отдельных хозяйствах, прежде всего а) на время текущей обработки земли вплоть до сбора урожая, b) для постоянной культивации, если земля является артефактом, т. е. участок возник в результате

α) расчистки или

β) обводнения.

Лишь при ощутимом дефиците земли имеет место случай с): закрытие допуска к обработке земли, использованию пастбищ и лесов и введение пользовательских квот для членов поселенческого союза.

Агентами апроприации могут быть:

1) союзы, различающиеся по величине в зависимости от организации, лежащей в их основе (от отдельного домохозяйства до рода), а также в зависимости от вида используемых земель (сады, луга, пашни, пастбища, леса). Как правило, это

a) родовой союз или (а иногда и наряду с ним)

b) соседский союз (обыкновенно — деревенский союз) при использовании пашен, пастбищ и лугов,

c) гораздо более широкий союз марок различного характера и объема при использовании леса,

d) домашние хозяйства при использовании земли под сады и дворы при долевом участии в пашнях и пастбищах, которое может выражаться

α) в эмпирически равном положении при освоении новых земель в случае переложного земледелия (травопольная система),

β) в рациональном систематическом перераспределении в случае оседлого земледелия; как правило, перераспределение происходит либо из-за фискальных претензий при солидарной ответственности деревенских товарищей, либо в силу политических претензий на равенство со стороны тех же товарищей.

Основанием предприятий обычно являются домашние общности (об их развитии см. гл.5157);

2) при ощутимом дефиците земли агент апроприации — тот, кто фактически господствует на земле, причем не важно, является ли источником этого господства положение главы рода или звание вождя, позволяющее претендовать на безвозмездные услуги со стороны сородичей или соплеменников (гл. 5), фискальное либо военное принуждение, или же основой господства является фактическое руководство освоением новых или улучшение прежде используемых земель. Свое положение господин может использовать прежде всего путем применения

a) несвободного труда рабов или крепостных в форме

1) домохозяйства посредством

α) взимания сборов,

β) получения услуг,

2) доходного предприятия (плантации). Также он может использовать свое господствующее положение, привлекая

b) свободный труд в форме:

I) домохозяйства с рентным землевладением путем взимания

αα) натуральной ренты (натуральной доли или натуральных взносов) с арендаторов,

ββ) денежной ренты с арендаторов. В обоих случаях может использоваться

ααα) собственный инвентарь арендаторов (коммерческие арендаторы),

βββ) инвентарь землевладельца (колоны),

II) рационального крупного доходного предприятия.

В случае а.1 землевладелец обычно связан традиционными способами использования земли, а поэтому, как правило, не может выбирать работников и воздействовать на их труд.

Случай а.2 известен только на античных карфагенских и римских, а также на колониальных и североамериканских плантациях.

Случай b.II — только на современном Западе.

Направление развития земельного господства (и прежде всего его распад) определило современные отношения апроприации. В чистом типе известны только фигуры

a) владельца земли,

b) капиталистического арендатора,

c) неимущего работника. Но, как чистые типы, они представляют собой исключение (существующее в Англии).

2. В случае горных разработок полезные ископаемые апроприируются в пользу

a) владельца земли (в прошлом главным образом господствующего на земле феодала),

b) политического господина (венценосца) или

c) любого «открывателя» достойного разработки месторождения («свобода горных разработок»),

d) союза работников или

e) доходного предприятия.

Феодальные сеньоры и венценосные особы могли разрабатывать присвоенные месторождения под собственным руководством (как случалось в раннем Средневековье) или же использовать их как источник ренты, т. е. сдавать в аренду либо

α) союзу работников (горняцкой общине; см. выше, п. d), либо

β) каждому (или каждому из принадлежащих к определенному кругу лиц) открывателю (так было в «свободных горах» в Средневековье, откуда и берет начало свобода горных разработок).

Союзы работников в Средние века обыкновенно принимали форму долевых товариществ с обязанностью разработки (по отношению к заинтересованному в ренте господину или солидарно ответственным товарищам) и правом на долю в добыче, затем — форму чистых товариществ владельцев с долями в добыче и дополнительных издержках. Горновладельцы все более подвергались экспроприации в пользу работников, а работники — по мере роста потребности в оборудовании — в пользу обладающих капитальными благами коллег, так что результатом апроприации оказались капиталистические «профсоюзы» — акционерные общества.

3. Средства производства, представляющие собой оборудование (см. выше, § 17), т. е. [1] установки, в частности энергетические, особенно гидросиловые, и мельницы всех видов, а также [2] мастерские, возможно, со стационарными аппаратами, в прошлом, особенно в Средние века, как правило, апроприировались в пользу

a) князей и феодалов (группа [1]),

b) городов (группа [1] или [2]),

c) цехов, союзов (группа [2]),

причем без создания во всех этих случаях унитарного предприятия.

В случаях а) и b) имеет место эксплуатация оборудования в качестве источника ренты путем допуска к использованию за вознаграждение и часто с монополией запрещения использования или, наоборот, принуждения к использованию. Оборудование применялось отдельными предприятиями по очереди или по потребности, иногда монополия на применение, в свою очередь, принадлежала закрытому регулирующему союзу. Печи, мельницы всех видов, маслобойни, валяльни, шлифовальные мастерские, скотобойни, красильни, белильни (например, монастырские), кузницы (которые, впрочем, регулярно арендовались предприятиями), пивоварни, спиртозаводы и другие установки, особенно верфи, которые были собственностью Ганзы, а также торговое оборудование любого рода — все это использовалось владельцами, будь то отдельные лица, союзы или особенно города, путем допущения работников за вознаграждение, т. е. докапиталистическим способом: как состояние, а не капитальное благо. Эксплуатация оборудования как источника ренты таким домохозяйственным способом индивидами или союзами либо создание его производственными товариществами для этих целей предшествовали превращению оборудования в основной капитал частных предприятий. Пользователи оборудования, со своей стороны, применяли его отчасти домохозяйственно (печи, пивоварни, спиртоперегонка), отчасти для получения дохода.

4. Для мореходства в прошлом была типичной апроприация судна в пользу нескольких владельцев (судовладельческое партнерство), которые, в свою очередь, все более отделялись от судовых работников. Тот факт, что морские перевозки представляли собой для фрахтователя рискованный тип предприятия и владельцы судов, судовое руководство и команда также участвовали в качестве фрахтователей, не создал никаких принципиально новых отношений апроприации, а лишь породил особые формы расчетов и, следовательно, возможности получения дохода.

5. Апроприация всех средств производства (оборудования любого рода, установок и инструментов) в пользу одного лица, что является конститутивным элементом современной фабрики, в прошлом была исключением. Особенно многозначен по своему экономическому смыслу был эллинско-византийский ergasterion (римский ergastulum), мимо чего постоянно проходят историки. Это мастерская, которая 1) могла существовать как составная часть домохозяйства, где а) рабы исполняли определенные работы для собственных нужд господина (например, для его поместья) или b) имелось основанное на рабском труде побочное производство с целью сбыта. Мастерская, кроме того, 2) могла быть в качестве источника ренты частью состояния частного лица или союза (города, например, как эргастерии в Пирее) и за вознаграждение сдаваться в аренду отдельным лицам или рабочим товариществам.

Если в эргастерии (особенно в городском) шла работа, законно спросить: кому принадлежал сам эргастерий? Кому принадлежали средства производства, использовавшиеся в ходе работ? Трудились ли в мастерской свободные работники? Делали они это для собственной выгоды? Или трудились рабы? Может быть, уместно спросить, кому принадлежали рабы, которые там были заняты? Работали они на себя (с уплатой апофоры) или прямо на господина? Каждый вариант ответов предполагает качественно радикально иное хозяйственное образование. В массе случаев, как свидетельствуют византийские и исламские формы, эргастерий оказывается источником ренты, т. е. коренным образом отличается от любой фабрики или даже от ее предшественников, а по своей экономической многозначности, скорее всего, сравним с разными видами средневековых мельниц.

6. Даже там, где мастерская и орудия производства апроприированы в пользу одного владельца, который нанимает работников, экономически еще не сформировано то образование, что сегодня обычно называется фабрикой, поскольку отсутствуют 1) механический источник энергии, 2) машины, 3) внутренние специализация и интеграция трудовых усилий. Фабрика сегодня — это категория капиталистического хозяйства, поэтому и нами это понятие должно употребляться только в смысле предприятия, которое может быть предметом предпринимательской деятельности с основным капиталом, имеет, следовательно, форму производственной мастерской с внутренним разделением труда и апроприацией всех вещественных орудий производства при механизированном, т. е. ориентированном на моторы и машины труде. Воспетая современником Шекспира огромная мастерская Джека из Ньюбери (XVI в.)158, где предположительно стояли сотни ручных прялок, бывших его собственностью, работницы трудились независимо, друг возле друга, как будто они работали дома, сырье для них покупал предприниматель, и существовали даже некие «социальные льготы», не имеет ни одного из названных выше признаков. Египетский, эллинский, византийский или исламский эргастерий, владелец которого распоряжался принадлежащими ему несвободными работниками, мог (и такое, бесспорно, бывало) работать с внутренней специализацией и соединением труда. Но уже тот факт, что и в этом случае господин, как ясно сказано в греческих источниках, удовлетворялся получением регулярной апофоры, т. е. взносов, с каждого работника и повышенных взносов — со старшего работника, должен предостеречь нас оттого, чтобы экономически приравнять эргастерий к фабрике или даже к предприятию вроде мастерской Джека из Ньюбери. Ближе всего к фабрике в обычном понимании стоят княжеские мануфактуры типа китайской императорской фарфоровой мануфактуры и созданные по ее образцу европейские производства, служащие для обеспечения двора предметами роскоши, но прежде всего — для обеспечения нужд войска. Нельзя запретить называть их фабриками. Действительно близко к современной фабрике стояли русские мастерские с использованием труда крепостных. К апроприации средств производства там добавлялась апроприация работников. Но нами, по приведенным причинам, понятие «фабрика» будет употребляться только по отношению к предприятиям, где 1) владельцем полностью апроприированы вещественные средства производства без апроприации самих работников, 2) имеется внутренняя специализация труда, 3) применяются механические источники энергии и требующие обслуживания машины. В иных случаях понятие «фабрика» по отношению к предприятию будет использоваться с соответствующими пояснениями.

§ 21. Апроприация управленческого труда

Как правило, апроприация руководящего труда происходит:

1) в домохозяйствах при традиционном руководстве в пользу

a) самого руководителя (главы семьи или рода),

b) определенного руководителем управленческого штаба (служебный лен домашних чиновников),

2) в доходных предприятиях

a) при полном (или почти полном) совпадении управления и труда; тогда она, как правило, тождественна апроприации вещественных средств производства в пользу работников (см. выше, § 20); в этом случае она может быть

α) неограниченной, т. е. наследуемой и отчуждаемой гарантированной апроприацией в пользу индивидов

αα) с гарантией клиентуры или

ββ) без оной, либо

β) апроприацией в пользу союза, т. е. только личной или материально регулируемой и, следовательно, обусловленной и связанной с определенными предпосылками апроприацией в пользу индивидов с теми же (гарантия клиентуры или отсутствие оной) альтернативами;

b) при разделении управления и труда как монополистическая апроприация предпринимательских возможностей в их различных формах в силу

α) товарищеской, гильдейского типа, или

β) полученной от политической власти монополии.

3) При отсутствии формальной апроприации руководства присвоение средств производства или (при капитальном расчете) необходимых для приобретения капитальных благ кредитных средств практически тождественны апроприации распоряжения руководящими должностями в пользу соответствующих владельцев. Они могут реализовать эту возможность:

a) осуществляя руководство лично или

b) путем подбора (в случае нескольких владельцев, путем совместного подбора) руководителя предприятия.

Эти самоочевидные вещи в комментариях не нуждаются.

Любая апроприация вещественных дополнительных средств производства, конечно, означает обычно, как минимум, решающее право голоса при выборе руководства и (может быть, относительную) экспроприацию этого права у работников. Но не всякая экспроприация у отдельного работника означает экспроприацию у работников вообще, если союз работников, несмотря на формальное отчуждение средств производства, в состоянии материально добиться соучастия в управлении или в выборе управляющих.

§ 22. Экспроприация средств производства у работников

Изъятие вещественных средств производства из владения отдельных работников обусловлено в ряде случаев чисто техническими обстоятельствами:

1. орудия труда требуют синхронного и последовательного обслуживания многими работниками,

2. многие энергетические установки могут рационально использоваться только при одновременном применении в многочисленных единообразно организованных однородных трудовых процессах,

3. технически рациональная ориентация трудового процесса возможна только в связи с некоторыми дополнительными процессами под общим непрерывным наблюдением,

4. есть потребность в особом профессиональном обучении руководству взаимозависимыми трудовыми процессами, которое, со своей стороны, может быть рациональным только, если осуществляется в крупных масштабах,

5. существует потребность в едином распоряжении средствами производства и сырьем по причине необходимости обеспечения строгой производственной дисциплины, контроля труда и (в результате) выпуска стандартизованной продукции.

Все эти моменты допускают апроприацию средств производства союзом работников (производственным товариществом), т. е. означают только отделение индивидуальных работников от средств производства.

Экспроприация у совокупности работников (включая обученных торговых и технических служащих) обусловлена экономически, прежде всего тем, что

I. как правило, при прочих равных обстоятельствах, предприятие действует более рационально, если руководство имеет свободу в подборе кадров и способе их использования, в противоположность ситуации, когда рабочие места апроприированы работниками или работники участвуют в управлении предприятием, что повышает роль экономически иррациональных факторов в силу включения чуждых производству интересов мелких домохозяйств и индивидуального обеспечения,

II. в условиях менового хозяйства кредитным доверием обладает руководство, имеющее не ограниченное партикулярными правами работников право распоряжения вещественными (залоговыми) основаниями для кредита и состоящее из обученных ведению дел и слывущих надежными (благодаря длительному успешному управлению) предпринимателей,

III. исторически такой тип экспроприации возник в хозяйстве, которое с XVI в. развивается путем экстенсивного и интенсивного расширения рынка, в связи с абсолютным превосходством и фактической неизбежностью индивидуального рыночно ориентированного распорядительного руководства, с одной стороны, и специфическим сочетанием чисто властных факторов — с другой.

Помимо указанных общих обстоятельств, ориентированное на рыночные возможности предпринимательство способствует экспроприации в силу того, что она

a) делает выгодным использование капитального расчета, технически рациональное лишь при полной апроприации в пользу владельца, в противоположность любому менее рациональному с точки зрения расчетов хозяйственному поведению,

b) поощряет, скорее, коммерческие, чем технические, навыки руководства, а также соблюдение технической и коммерческой тайны,

c) способствует спекулятивному ведению дел, которое предполагает такую экспроприацию,

d) наконец, независимо даже от степени технической рациональности предоставляет преимущество, которое

α) на рынке труда в отношении с партнерами по обмену (работниками) составляет любая обеспеченность владением как таковая и

β) на рынке товаров имеет любое работающее на основе капитального расчета, обеспеченное капитальными товарами и кредитом доходное предприятие по отношению к любому менее рационально считающему, менее обеспеченному и менее кредитоспособному конкуренту.

То, что высшая степень формальной рациональности капитального расчета возможна только при подчинении рабочих господству предпринимателей, есть еще одно проявление специфической материальной иррациональности хозяйственного порядка.

Кроме того,

e) свобода труда и полная апроприация средств производства создают необходимые условия для оптимума дисциплины.

§ 23. Экспроприация средств производства у работников (продолжение)

Отделение средств производства от всех работников на практике может осуществляться посредством

1. управленческой деятельности штаба союза (даже любое рациональное социалистическое единое хозяйство — и, пожалуй, в первую очередь именно оно — должно было бы сохранить экспроприацию всех работников и достраиваться путем экспроприации частных владельцев),

2. деятельности владельцев средств производства (в силу апроприации средств производства в их пользу) или их назначенцев.

Апроприация контроля над лицами, осуществляющими управление, в пользу владельца может означать:

a) управление со стороны одного или нескольких предпринимателей, которые одновременно являются владельцами; это непосредственная апроприация позиции предпринимателя. При этом не исключено, что на деле (из-за зависимости от кредитов и финансирования) реальное руководство может оказаться в руках чуждых предприятию банков или финансистов;

b) разделение предпринимательского руководства и апроприированного владения, в частности, путем ограничения участия владельцев в руководстве только назначением предпринимателя, а также через долевую свободную (отчуждаемую) апроприацию владения согласно долям в расчетном капитале (акции, паи). Будучи через множество переходных форм связано с чисто личной апроприацией, такое разделение формально рационально в том смысле, что допускает (в противоположность длительной наследственной апроприации руководства даже по причине случайно унаследованного владения) отбор квалифицированного руководителя, способного обеспечить рентабельность предприятия. Но на практике это может разными путями вести к тому, что распоряжение предпринимательской позицией на предприятии оказывается

α) в силу апроприации владения — в руках чуждых предприятию владельцев долей, которые заинтересованы в увеличении состояний и стремятся лишь к высокой ренте,

β) в силу временных приобретений на рынке — в руках чуждых предприятию спекулянтов (владельцев акций, заинтересованных в получении прибыли путем отчуждения),

γ) под давлением рынка или потребности в кредитах — в руках чуждых предприятию, хотя и заинтересованных в прибыли банков либо отдельных финансистов, преследующих свои, часто чуждые данному конкретному предприятию интересы.

Чуждыми предприятию считаются лица, не ориентированные в первую очередь на его стабильную длительную рентабельность. Это могут быть люди, заинтересованные в увеличении состояния. Но особенно это относится к тем, кто рассматривает свое право распоряжения оборудованием, капитальными благами или долями в них (акции, куксы) не как длительное вложение состояния, но как средство извлечения сиюминутной чисто спекулятивной прибыли. Сочетать чисто рентный интерес (см. выше, случай α) с реальной заинтересованностью в делах предприятия, т. е. в его текущей и долгосрочной рентабельности, относительно гораздо легче.

Вмешательство этих чуждых интересов в распоряжение руководящими постами, когда необходима именно наивысшая формальная рациональность отбора, есть еще одно проявление специфически материальной иррациональности современного экономического порядка. Решение вопроса о личности руководителя предприятия и прежде всего о способе, каким он должен управлять, может оказаться в руках тех, кто, получив долю во владении, либо заинтересован исключительно в собственном индивидуальном состоянии, либо ориентирован на другие, никак не связанные с предприятием способы получения прибыли, либо, наконец, руководствуется просто интересами игры на бирже. Именно воздействие такого рода чуждых предприятию, чисто спекулятивных интересов на рыночную ситуацию, прежде всего в отношении капитальных благ, и тем самым на ориентацию производства есть один из источников явления в современной меновой экономике, обозначаемого как «кризис» (вдаваться в подробности мы здесь не станем).

§ 24. Профессия и виды разделения профессий

Профессией следует называть ту спецификацию, специализацию и комбинацию трудовых усилий индивида, которая является для него основой возможности непрерывного жизнеобеспечения или получения дохода. Распределение профессий

1) может происходить путем либо гетерономного предписывания направления трудовых усилий с учетом средств, обеспечивающих его реализацию в рамках регулирующего союза (несвободное разделение профессий), либо путем автономной ориентации на рыночное положение труда (свободное разделение профессий),

2) основывается на спецификации или специализации труда,

3) исходит из хозяйственно автокефального или гетерокефального использования профессиональных трудовых усилий самим трудящимся.

Типичные профессии и типичные возможности получения доходов связаны друг с другом, что будет освещено при рассмотрении категорий «сословное положение» и «классовое положение».

О «профессиональных сословиях» и классах вообще см. далее в гл.4.

1. Несвободное — литургическое или по типу ойкоса — распределение профессий происходит путем насильственного рекрутирования лиц, приписываемых к определенной профессии, внутри княжеского, государственного, помещичье-землевладельческого или коммунального союза. Свободное распределение профессий происходит посредством успешного предложения профессиональных услуг на трудовом рынке или в силу успешного занятия свободных мест.

2. Примером спецификации трудовых усилий, как уже отмечено выше, в § 16, может служить профессиональное разделение ремесел в Средние века; примером специализации — разделение профессий на современных рациональных предприятиях. Разделение профессий в рыночном хозяйстве с методической точки зрения представляет собой не рациональную специализацию трудовых усилий, а их технически многообразную профессиональную спецификацию уже потому, что она ориентируется на возможности сбыта и поэтому на интересы покупателя, т. е. потребителя, которые детерминируют совокупность предлагаемых одним и тем же предприятием услуг иначе, чем специализация труда, и вынуждают к методически иррациональной связи трудовых усилий.

3. Пример автокефальной специализации профессий — единоличное предприятие (ремесленника, врача, юриста, художника); гетерокефальной — фабричный рабочий, чиновник.

Профессиональное структурирование конкретных человеческих групп определяют следующие факторы:

a) степень развития типичных и стабильных профессий вообще, причем решающую роль играет развитие

1) потребностей,

2) техники производства,

3) систем экономической организации, в частности,

αα) крупных домохозяйств (при несвободном распределении профессий) либо

ββ) рыночных возможностей (при свободном распределении профессий);

b) степень и способ профессиональной спецификации и специализации хозяйств, при этом решающее значение имеют прежде всего

1) определяемое покупательной способностью рыночное положение услуг специализированных хозяйств,

2) способ распределения прав распоряжения капитальными благами;

c) степень постоянства и изменчивости профессий, при этом решающим является прежде всего:

1) объем обучения, которого требуют специализированные трудовые усилия,

2) степень стабильности или изменчивости возможностей дохода, зависящая от стабильности и способа распределения доходов, с одной стороны, и от развития техники — с другой.

Для всех профессиональных структур, в конечном счете, важно сословное членение с соответствующими сословиям возможностями и формами воспитания, которые оно создает для определенных видов изучаемых профессий.

Предметом самостоятельных и стабильных профессий становится только исполнение трудовых усилий, предполагающее определенный уровень обучения и постоянную перспективу дохода. Профессии могут передаваться традиционно (наследственно), выбираться из целерациональных соображений (особенно из расчета доходности), внушаться харизматически, предпочитаться аффективно, особенно исходя из сословных (престижных) интересов. Индивидуальные профессии, носившие первоначально характер призвания, имели целиком харизматическую, магическую природу; профессиональное же членение (насколько вообще существовали зачатки такового) формировалось традиционно. Передача харизматических качеств, не имевших специфически личностного характера, происходила путем традиционного обучения в закрытых союзах или путем наследования. Индивидуальные профессии не строго харизматического характера возникали сначала на литургической основе в крупных домохозяйствах князей и сеньоров, а затем — в городских хозяйствах с экономикой обмена. И все это постоянно сопровождалось возникновением вслед за магическим, ритуальным или клерикальным профессиональным обучением и в связи с ним литературных и слывущих благородными сословных форм воспитания.

Профессиональная специализация не обязательно требует непрерывности трудовых усилий, все равно на литургической основе для союза (например, княжеского, домохозяйственного или фабричного) или же для полностью свободного рынка. Гораздо более вероятна и чаще встречается ситуация, когда

1) неимущие профессионально специализированные работники используются по потребности в качестве временной рабочей силы, причем относительно стабильными клиентами —

a) домохозяйствами (потребителями) или

b) работодателями (доходными хозяйствами).

В домохозяйствах, т. е. в случае а) возможны

α) при экспроприации у работника, как минимум, приобретения сырья, а следовательно, и распоряжения конечным продуктом

I. работа на дому у заказчика159, выполняемая

αα) бродячими работниками либо

ββ) в принципе оседлыми, но перемещающимися в некотором локальном кругу домохозяйств;

II. переработка давальческого сырья160, производимая оседло, в собственной мастерской (или домохозяйстве) для другого домохозяйства.

Во всех этих случаях домохозяйство-заказчик поставляет сырье, тогда как инструменты обыкновенно принадлежат работникам (коса — косцу, швейные принадлежности — швее, все необходимые инструменты — ремесленнику). Варианты случая I предполагают временное вхождение в домохозяйство потребителя.

Противоположностью этим отношениям выступает отмеченный К. Бюхером случай полной апроприации работником всех средств производства, когда производитель работ является одновременно и поставщиком сырья161.

В случае b), т. е. в доходных хозяйствах, имеет место непостоянная работа специализированных работников с экспроприацией у работника, как минимум, приобретения сырья (а значит, и распоряжения конечным продуктом):

I. случайная, производимая бродячими работниками на предприятиях разных владельцев,

II. временная или сезонная надомная, на работодателя в собственном домохозяйстве работника.

Пример к п. I — Sachsengänger; пример к п. II — любая дополнительно появляющаяся время от времени работа, выполняемая дома в своей мастерской.

Непрерывность труда профессиональных специализированных работников не обязательна также

2) для хозяйств с апроприированными средствами производства

α) при наличии капитального расчета и частично ограниченной (особенно в отношении оборудования) апроприации средств производства в пользу владельца. К таковым относятся ремесленные производства (фабрики), работающие с сырьем заказчика162, и прежде всего раздаточные фабрики — распределенные мануфактуры с производством на дому163. Первый тип предприятий существует с давних пор, второй возник совсем недавно;

β) при полной апроприации средств производства в пользу работников на следующих предприятиях:

a) мелких без капитального расчета —

αα) домохозяйственных, когда работники трудятся на клиентов с поставкой сырья работниками164, и

ββ) доходных, представляющих собой домашние производства без экспроприации средств производства, т. е. формально не зависимые, но реально сбывающие свои продукты монополистическому кругу заказчиков;

b) крупных с капитальным расчетом, осуществляющих производство для жестко определенного круга заказчиков обычно (хотя и не всегда) вследствие картельного регулирования сбыта.

Остается лишь констатировать, что не обязательно, чтобы

1) каждый акт доходной деятельности являлся частью приносящей доход профессиональной деятельности и

2) акты доходной деятельности, сколь бы часто они ни повторялись, с необходимостью принадлежали какой-либо постоянно равной себе по смыслу неизменной специализации.

К п. 1): бывают случайные заработки, например, удачный обмен излишков произведенного своими силами в домохозяйстве, приносящие доход разнообразные, время от времени случающиеся обмены в крупных домохозяйствах (особенно в сеньоральных) — это прообраз непрерывной череды всевозможных непостоянных заработков, таких как однократная успешная спекуляция рантье, однократный гонорар за публикацию статьи или стихотворения, другие возможности вплоть до побочной профессии.

К п. 2): следует также помнить, что бывают и абсолютно изменчивые и нестабильные формы поддержания существования, предполагающие использование любого способа получения дохода от нормальных форм заработка до, возможно, попрошайничества, воровства и разбоя. Особое место занимают такие формы поддержания существования, как

a) получение средств от благотворителей,

b) содержание за счет неблаготворительных учреждений (особенно пенитенциарных),

c) законный насильственный доход,

d) незаконный (криминальный) доход с использованием насилия или обмана.

Случаи b) и d) из этого перечня нам малоинтересны. Роль случаев а) и с) необычайно велика, в том числе и с точки зрения хозяйства, в — соответственно — иерократических (нищенствующее монашество) и политических союзах, для которых всегда имела значение военная добыча. Для обоих этих случаев характерна нехозяйственная природа, поэтому углубленной классификации здесь не место; формы, подпадающие под эти пункты, будут рассмотрены далее. Частично (но только частично) по тем же причинам доход чиновников (включая офицеров) ниже, в § 38 этой главы, только ради потребностей систематики будет определен как подвид трудового дохода, не будучи при этом рассмотренным казуистически, ибо для этого требуется определить вид отношений господства, в которые укладываются эта и другие категории.

§ 24а. Главные формы апроприации и рыночные отношения

Технические и организационные формы, в которых реализуются отношения апроприации и рынка, как показывает начатая в § 15 данной главы и реализуемая далее теоретическая схема, крайне многообразны. Но в этом многообразии есть несколько структур, играющих особо важную роль.

1. В области сельского хозяйства это:

a) переложное земледелие, когда место хозяйствования меняется после исчерпания плодородия земли. Такая система практикуется домохозяйственными союзами и обычно предполагает апроприацию земли в пользу рода с врёменной или постоянной апроприацией использования земли соседскими союзами и только лишь врёменной — домохозяйствами. По размеру домохозяйственный союз обычно представляет собой:

α) большую домашнюю общину,

β) организованное родовое хозяйство,

γ) большое семейное хозяйство,

δ) мелкое семейное хозяйство.

О переложном земледелии можно говорить, как правило, только применительно к возделываемым землям; гораздо реже (и в расчете на гораздо большие промежутки времени между сменами мест хозяйствования) — к приусадебным участкам;

b) оседлое земледелие — регулируемые товариществом деревни или марки права использования пашен, лугов, пастбищ, лесов, вод (как правило) мелкими семейными домохозяйствами. Апроприация приусадебных участков и садов происходит в пользу малых семей, а пашен (чаще всего), лугов, пастбищ — в пользу деревенского союза, лесов — в пользу более крупной общины марки. Переделы земли с правовой точки зрения, в принципе, возможны, но систематически не организованы и поэтому в основном не практикуются. Хозяйство, как правило, регулируется деревенским порядком (первичное деревенское хозяйство). Родовая общность выступает как хозяйственная только в исключительных случаях (Китай), при этом в форме рационализированного союза (родовое обобществление);

c) сеньоральное или крепостное хозяйство с господским двором и приписанными к нему трудовыми и товарными повинностями зависимых крестьянских хозяйств. В этом случае имеет место апроприация владения землей и работниками в пользу господина, пользования землей и прав на рабочие места — в пользу крестьян (простой землевладельческий союз натуральных повинностей);

d) сеньоральная или фискальная монополия на землю с солидарной ответственностью крестьянского общинного союза по исполнению фискальной нагрузки. Отсюда — общинное владение землей и ее систематическое регулярное перераспределение, т. е. октроированная длительная апроприация земли как коррелята фискальной нагрузки в пользу союза крестьянской общины, а не домохозяйств (в пользу этих последних — лишь на время и с перспективой перераспределения). Регулируются хозяйства уставами владельца земли или политического господина (сеньоральная или фискальная земельная община);

e) свободное земельное господство с домохозяйственным использованием зависимых крестьян как источника ренты, т. е. апроприация земли в пользу сеньора, но

α) с колонами,

β) с крестьянами-арендаторами как агентами хозяйственной деятельности, вносящими

(a) натуральную или

(b) денежную долю;

f) плантационное хозяйство со свободной апроприацией в пользу господина земли и работников (покупных рабов) как орудия извлечения прибыли в капиталистическом предприятии с несвободным трудом;

g) помещичье хозяйство или имение, предполагающее апроприацию земли в пользу

α) владельца земельной ренты со сдачей в аренду крупным арендаторским хозяйствам,

β) хозяйствующих агентов (земля выступает как средство производства).

В обоих последних случаях (α и β) — со свободными работниками, имеющими

αα) свои собственные или

ββ) предоставляемые господином домохозяйства, которые применительно к обоим последним случаям (αα и ββ)

(a) располагают или

(b) не располагают собственным производством;

h) отсутствие сеньорального землевладения: крестьянское хозяйство с апроприацией земли в пользу хозяйствующих (крестьян). Апроприация на практике может означать в этом случае одно из двух:

α) преимущественно наследственное получение земли,

β) коммерческий оборот парцелл.

Первое типично при хуторском расселении и для крупных крестьянских хозяйств, второе — при деревенском расселении и для мелких хозяйств. Обычным условием для случаев e.β.b и h.β является наличие достаточных местных рыночных перспектив сбыта сельскохозяйственной продукции.

2. В области ремесел и транспорта (включая горнодобывающую отрасль и торговлю) это:

c) домашние ремесла, которые сначала выступают как средство случайного обмена, затем — как средство получения дохода в следующих формах:

1) межэтническая специализация труда (родовые ремесла),

2) кастовые ремесла, которые (в определенных условиях) вырастают из родовых.

В обоих случаях происходит прежде всего апроприация источников, а также способов получения сырья; покупка сырья или работа с сырьем заказчика имеют лишь вторичное значение. В первом случае (родовые ремесла) формальная апроприация часто отсутствует. При этом, особенно во втором случае (кастовые ремесла), постоянно существует наследственная апроприация специфицированных по отношению к виду труда возможностей дохода в пользу родовых или домашних союзов;

d) связанные клиентские ремесла, где есть спецификация трудовых усилий в интересах союза потребителей, представляющего собой один из двух видов союза:

1) господский (по типу ойкоса или помещичьего двора),

2) товарищеский (демиургический), где нет рыночного дохода.

В случае b.α существует соединение трудовых усилий домохозяйственного типа, иногда — ремесленная работа в эргастерии господина, в случае b.β — наследственная (иногда отчуждаемая) апроприация рабочих мест и труд для апроприированной (потребительской) клиентуры. При этом имеются весьма ограниченные перспективы развития:

I) апроприированный (формально несвободный) специфицированный работник может быть использован как

αα) источник ренты господина, производящий для клиентуры (т. е. не для рынка), и, несмотря на формальную несвободу, материально свободный (рентный раб),

ββ) несвободный работник домашнего ремесла, используемый для извлечения прибыли;

γγ) работник в эргастерии господина для извлечения прибыли (несвободное домашнее производство);

II) может происходить литургическая спецификация трудовых усилий для фискальных целей, соответствующая по типу кастовым ремеслам (случай 2.a.β).

В горнодобывающей отрасли имеются княжеские или сеньоральные предприятия с несвободными работниками — рабами или крепостными.

Для внутреннего транспорта характерны:

α) апроприация транспортной инфраструктуры как источника ренты в пользу крупных сеньоров; переложение демиургических трудовых усилий на определенные для этого мелкие крестьянские хозяйства,

β) товарищески регулируемые караваны мелких торговцев, перевозящие апроприированный ими товар.

Для морского транспорта характерны:

α) владение судами ойкосом, сеньором или патрицием с собственной торговлей судовладельца,

β) товарищеское судостроение и, соответственно, владение судами, причем капитан и команда входят в долю за свой счет, путешествующие мелкие торговцы выступают как фрахтователи, т. е. происходит обобществление рисков всех участников, а сами суда следуют строго регулируемыми караванами. Во всех случаях торговля еще тождественна интерлокальной торговле, т. е. транспортировке;

e) свободные ремесла, т. е. свободный труд:

1) на дому у клиента,

2) с давальческим сырьем, т. е. при условии апроприации сырья клиентами (потребителями), инструментов — работниками, возможного оборудования (как источника ренты) — господином или союзом (для поочередного использования его членами);

3) с собственным сырьем при апроприации сырья и инструментов, тем самым и управления, самими работниками, а возможного оборудования, как правило, — союзом работников (цехом).

Для всех этих случаев типично цеховое регулирование производства.

В горнодобывающей отрасли типичны апроприация месторождения как источника ренты в пользу политической власти или владельца земли, апроприация права разработки в пользу союза работников, цеховое регулирование разработки как обязанность по отношению к хозяину, заинтересованному в ренте, и к горняцкой общине, несущей солидарную ответственность и заинтересованной в доходе.

На внутреннем транспорте типичны цеха судовых работников и фрахтователей, жестко регулирующие очередность рейсов и возможностей выручки.

На морском транспорте типичны совместное владение судном, караваны судов, путешествующие торговцы комменды.

Налицо следующие характерные черты движения к капитализму:

α) фактическая монополизация денежных средств предприятий предпринимателями как способ авансирования работников, а также руководства производством товаров путем кредитования, в результате чего предприниматели получают возможность распоряжения продуктом, несмотря на формально действующую апроприацию средств производства в пользу работников (в ремеслах и горной добыче);

β) апроприация прав сбыта продукта в силу предшествующей фактической монополизации знания рынка и тем самым рыночных возможностей, а также и денежных средств производства в силу октроированного монополистического (гильдейского) союзного порядка или привилегий, полученных от политической власти (в обмен на ренту или кредит);

γ) внутреннее дисциплинирование зависимых работников в домашнем производстве по причине поставок сырья и аппаратов предпринимателем. Особый случай — рациональная монополистическая организация домашнего производства на основе финансовых привилегий в интересах снабжения населения и принудительное регулирование условий труда сверху как часть доходной концессии. Также характерной чертой капиталистического развития является

δ) создание производств без рациональной специализации труда при апроприации всех вещественных средств производства в пользу предпринимателя. В горнодобывающей отрасли это апроприация месторождений, штолен и оборудования в пользу владельца, на транспорте — судоходных компаний в пользу крупных владельцев. Следствием повсюду становится экспроприация у работников средств производства. Последний шаг превращения предприятия в капиталистическое —

ε) механизация производства и транспортировки и введение капитального расчета. Все вещественные средства производства становятся капиталом (основным или производственным). Работники превращаются в «рабочие руки». Путем преобразования предприятия в общество владельцев ценных бумаг руководитель также экспроприирован и формально становится служащим, а владелец фактически — доверенным лицом кредитодателя (банка).

Из этих разнообразных типов:

1. в сельском хозяйстве

Тип 1.a — переложное земледелие — встречается везде, особенно в формах α и β (домашняя община и родовое хозяйство), в Европе лишь местами, тогда как в Восточной Азии (Китай) повсюду.

Тип 1.b — сельская община деревни и марки — прижился в Европе и в Индии.

Тип 1.c — сеньоральное или крепостное хозяйство — в прошлом был распространен везде, а на Востоке встречается и поныне.

Тип 1.d в формах α и β (сеньоральная или фискальная монополия на землю) существовал, скорее, в форме сеньоральной монополии в России, в несколько иной форме (с переделом земельной ренты) — в Индии, скорее, в форме фискальной монополии — в Восточной Азии, Передней Азии и Египте.

Тип 1.e — свободное крупное рентное землевладение с мелкими арендаторами — характерен для Ирландии, встречается также в Италии, Южной Франции, Китае, а в Античности — на эллинистическом Востоке.

Тип 1.f — плантаторство с несвободным трудом — относится к карфагенской и римской Античности, к колониям и южным штатам Америки.

Тип 1.g — имения — в форме а, т. е. как разделение землевладения и производства, типичен для Англии, в форме β, как производство землевладельца, — для Восточной Германии, отдельных областей Австрии, Польши, Западной России.

Тип 1.h — крестьянское владение — распространен во Франции, Южной и Западной Германии, отчасти в Италии, Скандинавии, кроме того (с ограничениями), на юго-западе России и особенно (с вариациями) в современных Китае и Индии.

Эти важные различия в конечных формах аграрной организации лишь отчасти сводятся к экономическим причинам, т. е. к таким факторам, как необходимость расчистки лесов или ирригации, в остальной своей части они объясняются историческими судьбами, особенно формами общественных повинностей и военного устройства.

2. Теперь — о распространенности типов ремесел (в отношении транспорта и горнодобычи еще не все и везде прояснено окончательно):

Тип 2.a.1 — родовые ремесла — был распространен повсеместно.

Тип 2.a.2 — кастовые ремесла — имел универсальное распространение только в Индии; в других местах был характерен лишь для деклассированных («нечистых») ремесел.

Тип 2.b — ремесло ойкосного образца

Тип 2.b.1 — господствовал во всех княжеских домохозяйствах прошлого, при этом абсолютно — в Египте, а также — в сеньоральных хозяйствах всего мира, в форме 2.b.β — демиургические ремесла — встречался везде (даже на Западе), но типичен только для Индии; случай 2.b.α.1 — крепостничество как источник ренты — характерен для Античности, случай 2.b.α.11 — литургическая спецификация труда — для Египта, Эллады, позднего античного Рима и одно время для Китая и Индии.

Тип 2.c — свободные ремесла — нашел свое классическое выражение как господствующий тип в западном Средневековье, и только там, хотя встречается не только на Западе; в Китае и Передней Азии особенно широко был распространен цех, полностью отсутствовавший как раз в классическом хозяйстве Античности; в Индии место цеха занимала каста.

Из указанных выше стадий капиталистического развития в области ремесел вне Запада нашли универсальное распространение только те, что соответствуют случаю β (апроприация возможностей сбыта). Эту особенность нельзя объяснить только чисто экономическими причинами.

§ 25. Об условиях расчета производительности труда

I. Для оптимизации трудовых усилий при расчете исполняемой работы должны обеспечиваться (только не в рамках трех типично коммунистических союзов, где играют роль также внеэкономические мотивы; см. далее, § 26) три оптимума:

1) приспособленность к труду;

2) трудовые навыки;

3) готовность к труду.

К п. 1: приспособленность к труду (не важно, в какой степени она обусловлена наследственностью, воспитанием или внешней средой) в оптимуме может быть определена только путем испытания. В рыночном хозяйстве на доходных предприятиях это так называемый испытательный срок, который по рациональным основаниям включен в систему Тейлора165.

К п. 2: трудовые навыки в оптимуме обеспечиваются только непрерывной и рациональной специализацией. Сегодня она формируется лишь на эмпирической основе с точки зрения экономии издержек, т. е. исключительно в интересах рентабельности. Рациональная (физиологическая) специализация находится лишь в начальной стадии разработки (система Тейлора).

К п. 3: склонность, или готовность, к труду может быть ориентирована по трем основаниям точно так же, как и любое другое действие (см. выше, гл.1, § 2). Желание трудиться (в специфическом смысле реализации собственного настроя или распоряжения руководителя) всегда обусловлено либо сильной собственной заинтересованностью в результате, либо прямым или опосредованным принуждением, особенно это относится к труду во исполнение распоряжений другого. Принуждение может состоять:

1) в непосредственной угрозе физического насилия или причинения иного вреда,

2) в вероятности потери заработка в случае недостаточного трудового усилия.

Поскольку форма принуждения, отмеченная в п. 2, которая характерна для менового хозяйства, гораздо сильнее связана с собственным интересом и понуждает свободный выбор трудового усилия (его объема и интенсивности с позиций рентабельности, конечно), она воздействует формально рациональнее (в смысле технического оптимума), чем любое непосредственное принуждение к труду. Необходимой предпосылкой действенности этой формы является экспроприация средств производства у работников и переориентация последних на поиск возможностей заработка собственным трудом, т. е. насильственная зашита апроприации средств производства в пользу владельца. В противоположность ситуации непосредственного принуждения к труду в этом случае на самого ищущего работу перекладывается не только забота о воспроизводстве рабочей силы (семья), но и часть забот по обеспечению предприятий рабочей силой (в смысле заботы о собственной квалификации). Кроме того, потребность в капитале и капитальные риски по сравнению с использованием несвободного труда гораздо меньше и легко считаются; наконец, благодаря повсеместной денежной оплате расширяется рынок для массовых товаров. Позитивной склонности к труду, таким образом, ничто не препятствует, как это бывает — при прочих равных условиях — с несвободным трудом, хотя эта склонность, особенно в случае узкой технической специализации на простых (тейлоризированных) монотонных работах, поддерживается лишь чисто материальными шансами заработка. Только при оплате по результатам (аккордно) возникает стимул к росту готовности к труду. Возможность аккордной оплаты и опасность увольнения в первую очередь обусловливают готовность к труду в рамках капиталистического трудового порядка.

Далее следуют основные характеристики свободного труда, отделенного от средств производства.

1. Возможность аффективной склонности к труду выше (при прочих равных условиях), скорее, в случае спецификации, нежели специализации трудовых усилий, поскольку индивидуальный результат тогда сразу виден трудящемуся. Это относится также к случаям, когда важно качество продукта.

2. Традиционная мотивация труда, которая особенно характерна для сельского хозяйства и домашних промыслов (где вообще сильна традиция), имеет собственную специфику: работники ориентируют свои усилия либо на стереотипные по роду и объему результаты труда, либо на традиционное вознаграждение, либо на то и другое вместе. Такую мотивацию поэтому трудно рационально использовать и невозможно усилить путем премирования за конечный результат (аккордно). Напротив, по опыту, традиционные патриархальные отношения с господином (владельцем) могут поддерживать на высоком уровне аффективную готовность к труду.

3. Ценностно рационально мотивированная готовность к труду обычно обусловливается либо религиозным фактором, либо особенно высокой социальной оценкой данного специфического труда как такового. Все другие основания, судя по долгому опыту, представляют собой переходные явления.

Само собой разумеется, «альтруистическая» забота о собственной семье является типичным обязательным компонентом готовности к труду.

II. Апроприация средств производства и возможность для работника самому (пусть даже формально) управлять процессом труда представляет собой один из мощнейших побудительных мотивов стремления к труду. Это основная причина исключительного значения мелких, особенно парцеллярных, производств в сельском хозяйстве, а также мелких собственников и мелких арендаторов (надеющихся в будущем стать собственниками). В классическом виде это демонстрирует Китай, прежде всего в сфере ремесел со специальным обучением и специфицированным трудом, также — Индия, азиатские страны, но также и средневековый Запад, где происходили решающие сражения за возможности распоряжения (формального) собственным трудом. Очень большой излишек труда, который вкладывает в свое производство мелкий крестьянин (всегда, даже если он огородник, т. е. практикует специфицированный, а не специализированный труд), и ограничение жизненного уровня, на которое он идет ради утверждения своей формальной самостоятельности, наряду с возможным на селе домохозяйственным использованием любого рода побочных продуктов и отходов (чего не бывает на крупном доходном предприятии) — все это создает возможность крестьянского существования как раз по причине отсутствия капитального расчета и сохранения единства домохозяйства и предприятия. По всем исследованиям (см. мою статью в Verh. des XXIV. Dt. Juristentags, S. 16–32166) предприятие с капитальным расчетом в сельском хозяйстве (если оно управляется собственником) гораздо чувствительнее к конъюнктуре, чем мелкое предприятие.

В области ремесел соответствующее явление имело место вплоть до возникновения механизированных предприятий со строгай специализацией и соединением трудовых функций. Предприятия, подобные мастерской Джека из Ньюбери, можно было легко и без потери возможностей заработка для работников запретить еще в XVI в. (что и произошло в Англии). Соединение апроприированных в пользу владельца прялок с работниками в одной мастерской без существенного роста специализации и интеграции труда не вело при имевшихся рыночных отношениях к такому увеличению возможностей предпринимателя, которое уверенно позволяло бы покрывать всё большие риски и издержки. Но еще важнее, что ремесленное предприятие с большим капиталом, вложенным в оборудование (основной капитал), не только, как и сельскохозяйственное, более чувствительно к конъюнктуре, но и крайне восприимчиво по отношению к любого рода иррациональности (некалькулируемости) управления и правосудия, каковая имела место везде, кроме современного Запада. Поэтому децентрализованный надомный труд в конкуренции с русскими и любыми другими фабриками мог выходить победителем вплоть до того момента, когда (еще до введения механизированных источников энергии и машин) потребность в точном расчете издержек и стандартизации продукта для лучшего использования открывающихся рыночных возможностей в соединении с технически рациональными аппаратами привела к созданию производств с внутренней специализацией. До этого время от времени появлявшиеся в разных регионах мира крупные производства легко исчезали без значимого ущерба для возможностей дохода всех участников и не ставя под угрозу удовлетворение потребностей. Лишь с появлением фабрики все переменилось. Но готовность фабричных рабочих к труду была изначально обусловлена очень сильным непрямым принуждением, совмещенным с перекладыванием на них рисков жизнеобеспечения (английская система работных домов167) и долгое время оставалась ориентированной на принудительную гарантию порядка собственности, как это показало нынешнее падение готовности к труду из-за распада насильственной власти под ударами революции168.

§ 26. Безрасчетные трудовые общности. Формы коммунизма

В основе чуждой расчету коммунистической организации разных форм совместного труда лежит не достижение оптимумов обеспечения, а непосредственно переживаемое чувство солидарности. Поэтому исторически вплоть до современности такая организация ориентировалась прежде всего на сформировавшиеся нехозяйственным путем установки мышления, свойственные

1) домашнему коммунизму семьи, сложившемуся на традиционной и аффективной основе,

2) товарищескому коммунизму войска,

3) коммунизму братской любви, характерному для (религиозной) общины.

В двух последних случаях организация изначально складывается на особенной эмоциональной (харизматической) основе, существуя либо

a) за счет самостоятельного труда своих членов или пожертвований меценатов (или того и другого вместе), но всегда в противоположность традиционному или целерациональному и поэтому считающему и хозяйствующему с разделением труда окружению, либо

b) как домохозяйственный союз привилегированных, господствующий над не включенными в союз домохозяйствами и получающий от них меценатские или литургические услуги, либо

c) как потребляющее домохозяйство, отделенное от прибыльного предприятия и черпающее из него свой доход, т. е. обобществленное с ним.

Случай, описанный выше в п. а), типичен для коммунистических хозяйств религиозного или мировоззренческого характера (странствующие или трудящиеся монашеские общины, секты, икарийский социализм).

Случай, описанный в п. b), характерен как для милитаризованных полностью или частично коммунистических общностей (мужской дом, спартанские сисситии, липарийские разбойничьи сообщества169, военная организация халифа Омара170 потребительский и, частично, реквизиционный коммунизм войска в походе в любую эпоху), так и для авторитарных религиозных союзов (государство иезуитов в Парагвае171, индийские и другие нищенствующие монашеские сообщества).

Случай, описанный выше в п. с), характерен для всех семейных хозяйств в экономике обмена.

Готовность к труду и чуждое расчетам потребление в этих сообществах есть продукт нехозяйственно ориентированного мировоззрения и в значительной мере поддерживается (в случаях 2 и 3) пафосом противостояния и борьбы против порядков окружающего мира. Все современные попытки реализовать коммунистические проекты, если они рассчитаны на коммунистическую организацию масс, неизбежно зависят от целерациональной (со стороны пропагандистов) или ценностно рациональной (со стороны последователей) — т. е. в обоих случаях рациональной — установки, что означает зависимость (в противоположность неповседневным военным и религиозным формам совместного существования) от соображений повседневной жизни. Шансы их реализации в повседневных отношениях поэтому совершенно иные, чем шансы других неповседневных или изначально нехозяйственно ориентированных общностей.

§ 27. Капитальные блага и капитальный расчет

Зародыш капитальных благ — это товары, которыми обмениваются между собой локальные или этнические общности при условии, что это действительно торговля (см. § 28, 29), а не обеспечение на домохозяйственном уровне. Собственно домохозяйственные обмены (сбыт излишков) могут не знать обособленных капитальных расчетов. Межэтнически сбываемые продукты домашнего, родового или племенного ремесла суть товары, а средства производства в той степени, в какой они являются собственными продуктами, суть инструменты и сырье, а не капитальные блага. То же относится и к предназначенным к сбыту продуктам и средствам производства крестьян и помещиков, если они не хозяйствуют на основе капитального расчета, хотя бы в примитивной его форме, элементы которого имелись, например, у Катона. То, что все движение товаров внутри помещичьего хозяйства и ойкоса, а также случайный или типичный внутренний обмен продуктами представляют собой противоположность капитальнорасчетного хозяйства, понятно и без дополнительных разъяснений. И торговля ойкоса (например, ойкоса фараона), даже если она производится не исключительно для удовлетворения собственных потребностей (т. е. это не домохозяйственный обмен), а отчасти служит целям получения дохода, в смысле принятой нами терминологии не является капиталистической, поскольку не ориентируется на капитальный расчет и особенно на предварительную оценку возможностей прибыли в деньгах. Такая оценка имела место у профессиональных разъездных торговцев независимо от того, торговали они собственным товаром, товаром комменды или товаром, принадлежащим группе торговцев. Именно в практике периодического предпринимательства лежит источник капитального расчета и формирования качества капитального блага. Люди, которые использовались в землевладельческом или крепостном хозяйстве как источник ренты (рабы, зависимые), или используемое в этом же качестве оборудование, само собой разумеется, были лишь приносящими ренту объектами состояния, а не капитальными благами. Точно так же, как сегодня не являются капитальными благами бумаги, приносящие ренту, или дивиденды для ориентированного на ренту и, при случае, на спекуляцию частного лица — в отличие от ситуации, когда в них вкладывается на некоторое время капитал доходного предприятия. Продукты, которые хозяин имения или владелец крепостных получает от подданных в силу своего господства и власти в качестве платы за аренду или оброка и продает на рынке, являются — по нашей терминологии — товарами, а не капитальными благами, поскольку в этом случае не только фактически, но в принципе отсутствует рациональный капитальный расчет (расчет издержек!). Напротив, при использовании рабов как средства получения дохода на производстве эти самые рабы (во всяком случае, при существовании покупного рабства и рынка рабов) представляют собой капитальное благо. Применительно к господским предприятиям с не подлежащими свободной покупке и продаже (наследственными) подданными нужно говорить не о капиталистических предприятиях, но лишь о доходных предприятиях с прикрепленной рабочей силой (решающим признаком здесь является и прикрепленность господина к работникам!). При этом не важно, идет ли речь о сельскохозяйственном предприятии или о несвободном домашнем промысле.

В ремеслах работа с собственным сырьем представляет собой мелкокапиталистическое предприятие, тогда как домашнее производство — это децентрализованное капиталистическое предприятие, а любого рода настоящая капиталистическая производственная мастерская — централизованное. Все виды работ в помещении клиента, работы с клиентским сырьем и надомный труд суть просто формы труда; две первые — в интересах домохозяйства, а третья — в интересах дохода работодателя.

Решающим, следовательно, является не эмпирический факт, а принципиальная возможность материального капитального расчета.

§ 28. Понятие «торговля» и ее формы

Наряду со всеми описанными видами специализированных или специфицированных трудовых усилий в любом меновом хозяйстве, в том числе, как правило, и в материально регулируемом, существует также посредничество при предложении собственных или приобретении чужих прав распоряжения. Такое посредничество может реализовываться:

1) через членов управленческого штаба хозяйственных союзов за твердое или варьируемое в зависимости от результатов вознаграждение в натуральной или денежной форме,

2) через союз, специально созданный товарищами для целей обмена, т. е. товарищески,

3) в виде доходной профессии — за вознаграждение, но без участия в праве распоряжении, т. е. в форме агентства в его самых разных правовых вариантах,

4) в виде капиталистической доходной профессии (торговля за собственный счет) посредством сегодняшней покупки в расчете на будущую выгодную продажу или продажи на обусловленный в будущем момент в предвидении предшествующей ему выгодной покупки, будь то в условиях

a) свободного рынка или

b) материального регулирования,

5) путем постоянно регулируемой со стороны политического союза возмездной экспроприации благ и их возмездного (свободного или принудительного) обмена (принудительная торговля) и, наконец,

6) путем профессионального обеспечения деньгами или организации кредита за выгодную оплату либо получения средств производства в обмен на кредит, предоставляемый

a) доходным хозяйствам,

b) союзам (особенно политическим), что представляет собой кредитный бизнес; в экономическом смысле это может быть

α) платежный кредит или

β) кредит на приобретение капитальных благ.

Случаи, описанные в пп. 4 (доходная профессия) и 5 — и только они, — могут называться торговлей; при этом случай 4 — свободной, случай 5 — принудительно-монополистической торговлей.

В п. 1 имеются в виду княжеские, господские, монастырские negotiatores и actores, в случае доходных хозяйств — приказчики и клерки.

В п. 2 имеются в виду товарищества, создаваемые в целях покупки и продажи (в том числе потребительские союзы).

В п. 3 — маклеры, посредники, транспортные, страховые и прочие агенты.

В п. 4 имеется в виду

a) современная торговля,

b) гетерономно октроированное или автономное договорное указание о покупке или продаже товара покупателю или продавцу, покупка либо сбыт товара определенного рода или же материальное регулирование условий обмена порядком политического или товарищеского союза.

Пример для п. 5: государственная монополия на торговлю зерном.

§ 29. Понятие «торговля» и ее формы (продолжение)

Свободная торговля за собственный счет (см. § 28, п. 4), о которой и следует говорить прежде всего, это всегда доходное предприятие и никогда — домохозяйство. При нормальных обстоятельствах она предполагает (хотя и не обязательно) денежный доход от обмена, совершаемого в форме договоров купли-продажи. Но она может быть

a) побочным предприятием домохозяйства,

b) неотделимой составной частью совокупного труда, состоящего в создании и доведении (локального) продукта до полной готовности к потреблению.

Пример к п. а): обмен излишками домашнего ремесла через специально для этого назначенных членов домашнего товарищества и за их счет. Обмен, совершаемый попеременно то одним, то другим из товарищей, напротив, не является побочным предприятием домохозяйства. Если указанные товарищи посвящают себя только деятельности по обмену за свой счет, имеет место (в модифицированной форме) ситуация, описанная в § 28, п. 4, а если они действуют за счет хозяйства — случай, описанный там же, в п. 1.

Пример к п. b): уличные торговцы, путешествующие с товаром купцы, изначально обеспечивавшие пространственное перемещение товара от места происхождения к рынку, отчего они и упоминались выше при разговоре о транспорте (§ 4, 17 и др.). Путешествующие торговцы комменды иногда образуют переходную форму по отношению к случаю, описанному в § 28, п. 3. Иногда первична транспортная услуга, а торговая прибыль вторична, иногда — наоборот; это не определено жестко. Торговцы в любом случае относятся к обеим этим категориям.

Торговля за собственный счет всегда осуществляется на основе апроприации средств производства, даже если право распоряжения приобретено путем взятия кредита. Капитальный риск в этом случае — всегда собственный риск торговца, и возможности прибыли всегда апроприированы в его пользу в силу апроприации средств производства.

Спецификация и специализация в рамках свободной торговли за собственный счет возможны в самых разных отношениях. Экономически интересно прежде всего разделение по типу хозяйств, с которыми торговец производит обмен. В этом отношении можно выделить варианты обмена:

1) между имеющими избытки домохозяйствами и потребляющими домохозяйствами,

2) между доходными хозяйствами (производителями или торговцами) и домохозяйствами (потребителями), включая в число этих последних, разумеется, все союзы, особенно политические,

3) между доходным хозяйством и другим доходным хозяйством.

Случаи, упомянутые в пп. 1 и 2, соответствуют понятию «розничная торговля», что предполагает сбыт потребителям не важно где купленного товара. Случай, описанный в п. 3, соответствует понятию «оптовая», или «купеческая», торговля.

Торговля может осуществляться:

a) рыночно, а именно:

1) на рынке для потребителей, обычно с присутствием товара (рыночная розничная торговля),

2) на рынке для доходных хозяйств

αα) с присутствием товара — ярмарочная торговля (как правило, но не обязательно, сезонная),

ββ) при отсутствии товара — биржевая торговля (как правило, но не обязательно, постоянная),

b) с расчетом на клиента при наличии стабильного круга покупателей, к каковым могут относиться

1) домохозяйства (клиентская розничная торговля),

2) доходные хозяйства, в том числе

αα) оптовые покупатели (приобретающие товар для реализации в розницу),

ββ) оптово-розничные торговцы (оптовики, производящие подсортировку и последующий сбыт),

γγ) оптовики «первой руки», «второй руки» и т. д. (оптовые посредники).

По соотношению мест производства и сбыта товаров различаются следующие виды торговли:

a) интерлокальная,

b) местная.

Торговец может материально принудить хозяйства

a) к продаже, если они сбывают ему свой товар на основе клиентских отношений,

b) к покупке, если они приобретают у него на основе клиентских отношений (сбытовая монополия).

Случай а) в этом перечне близок раздаточной форме ремесленных предприятий и в основном с ней совпадает.

Случай b) относится к типу материально регулируемой торговли (см. § 28, п. 4.b).

Собственный сбыт товаров является, естественно, составной частью любого рыночного доходного предприятия, даже если оно прежде всего производящее предприятие. Но такой сбыт не есть по определению посредничество, пока специально для этого не предусмотрены особые позиции внутри управляющего штаба и пока, следовательно, отсутствует собственное профессиональное торговое управление. Однако четкой границы здесь нет.

Торговый расчет называется спекулятивным постольку, поскольку ориентируется на возможности, реализация которых оценивается как случайная и в этом смысле не поддающаяся расчету, и потому такой расчет означает готовность рисковать. Четкая граница между рациональным и (в указанном смысле) спекулятивным расчетом отсутствует, потому что никакой расчет на будущее объективно не гарантирует от нежданных случайностей, поэтому различия рационального и спекулятивного расчета означают лишь различия в степени рациональности.

Техническая и экономическая специализация и спецификация трудовых усилий в торговле не обнаруживают никаких отличительных особенностей. Из-за очень гибкого использования внутренней специализации труда понятие «торговый дом» соответствует понятию «фабрика».

§ 29а. Понятие «торговля» и ее формы (окончание)

Банками называются те виды доходных торговых предприятий, которые на профессиональной основе

a) управляют деньгами и

b) предоставляют деньги.

К п. а): банки управляют деньгами

1) частных домохозяйств (домохозяйственные депозиты, депонирование имущества),

2) политических союзов (банковское ведение государственных финансов),

3) доходных хозяйств (депо предприятий, их же текущие счета).

К п. b): банки предоставляют деньги для

1) домохозяйств, в числе которых:

αα) частные лица (потребительский кредит),

ββ) политические союзы (политический кредит),

2) удовлетворения потребностей доходных хозяйств, каковы:

αα) платеж третьей стороне путем

ααα) обмена денег,

βββ) жирооборота, или банковского перевода,

ββ) авансирование будущих платежей от клиентов (основная практика при этом — учет (дисконтирование) векселей),

γγ) капитальный кредит.

Формально не важно, использует ли банк для кредитования, авансирования или предоставления по требованию (обслуживание текущего счета) собственные средства или через поручительство либо в другой форме передает кредитование другим. Также не важно, делается ли это с залогом или без залога и без других мер обеспечения со стороны нуждающегося в деньгах.

Фактически обычно доходная деятельность банков состоит в извлечении прибыли путем выдачи в кредит средств, полученных ими самими в качестве кредита.

Банк может приобретать кредитуемые им деньги

1) из пенсаторных, металлических или монетных запасов в пунктах денежной эмиссии (в качестве кредита),

2) выпуская собственные финансовые обязательства, каковыми могут быть

α) сертификаты (банковские деньги),

β) средства денежного обращения (банкноты),

3) из депозитов других лиц в качестве частного кредита.

В любом случае, когда банк сам берет кредит или получает оборотные средства, при рациональном ведении дел он обязан обеспечить покрытие, т. е. иметь готовой к выплате достаточную сумму или, соответственно, так определить сроки погашения выданных им кредитов, чтобы обеспечить ликвидность, или, иначе говоря, способность удовлетворить текущие платежные требования.

Как правило (но не всегда), соблюдение норм ликвидности у банков, которые выпускают деньги (эмиссионные банки), обеспечивается принудительными мерами регулирования со стороны союзов (торговых гильдий или политических союзов). Одновременно это регулирование обычно преследует цель предохранения однажды избранного порядка денежного обращения в своем регионе от колебаний материальной стоимости денег, чтобы защитить (формально) рациональные расчеты домохозяйств, прежде всего политического союза, а также и доходных хозяйств, от иррациональных (материальных) воздействий. Кроме того, целью является поддержание возможно более стабильной цены собственных денег относительно денег других регионов, с которыми имеются или предполагаются торговые и кредитные отношения (жесткий курс, денежный паритет). Эта политика, призванная нейтрализовать иррациональность денег, именуется, по Кнаппу, литрической. В чистом правовом государстве (государство laissez-faire) такое регулирование представляет собой важнейшее из типичных средств экономической политики. В рациональной форме оно характерно для современного государства вообще.

Об особенностях китайской политики медных и бумажных денег и политики металлических денег в античном Риме будет сказано ниже, в соответствующем разделе. Это не современная литрическая политика. Лишь политика банковских денег китайских гильдий (послужившая примером для гамбургской политики «банковской марки»172) была в нашем смысле рациональной политикой.

Финансированием будут называться проводимые банками или кем-либо еще (это может быть случайный частный побочный заработок либо составная часть спекулятивной деятельности финансиста) сделки, ориентированные на извлечение прибыли благодаря распоряжению возможностями предпринимательского дохода. Эта цель может достигаться через

a) превращение прав на апроприированные возможности дохода в ценные бумаги (коммерциализация) и приобретение таковых напрямую или через финансируемые предприятия (в том смысле, как это указано ниже, в п. с) данного перечня);

b) систематическое предоставление (иногда отказ в предоставлении) предпринимательского кредита;

c) принуждение или поощрение к установлению связи между конкурировавшими до того предприятиями, что осуществляется путем

α) монополистического регулирования предприятий одного уровня (картелирование),

β) монополистического объединения прежде конкурировавших предприятий под единым руководством с целью отбраковки наименее рентабельных (слияние),

γ) (не обязательно монополистического) объединения связанных последовательностью работы с продуктом специализированных предприятий (комбинация),

δ) достижения с помощью операций с ценными бумагами господства над многими предприятиями из одной «точки» (трестирование) и — желательно — планового создания новых предприятий для целей получения прибыли или увеличения власти (финансирование в узком смысле слова).

Хотя финансирование часто осуществляется банками и почти всегда и неизбежно при их содействии, руководят им нередко биржевые торговцы (Гарриман) или отдельные крупные производящие предприниматели (Карнеги), в случае картелирования это делают также крупные предприниматели (Кирдорф и др.), а при объединении в тресты — так называемые финансисты (Гулд, Рокфеллер, Стиннес, Ратенау).

§ 30. Условия формально высшей рациональности капитального расчета

Для достижения высшей степени формальной рациональности капитального расчета на производящих предприятиях должны быть соблюдены следующие условия:

1) полная апроприация всех вещественных средств производства в пользу владельцев и полное отсутствие формальной апроприации возможностей рыночного дохода (свобода товарного рынка),

2) полная автономия владельца в выборе руководителя, т. е. полное отсутствие формальной апроприации руководства (предпринимательская свобода),

3) полное отсутствие апроприации как рабочих мест, так и возможностей дохода в пользу работников, а также работников — в пользу владельца (свободный труд, свободный рынок труда и свобода выбора работников),

4) полное отсутствие материального регулирования потребления, производства и цен или других порядков, ограничивающих свободу договоров относительно условий обмена (материальная хозяйственная свобода договоров),

5) полная калькулируемость технических условий производства (механически рациональная техника),

6) полная предсказуемость функционирования управленческого и правового порядков и надежное чисто формальное гарантирование всех договоров политической властью (формально рациональное управление и формально рациональное право),

7) как можно более полное отделение предприятия и его судьбы от домохозяйства, а судьбы принадлежащего предприятию имущества, особенно капитального оборудования и единого капитала предприятия, — от состава и судьбы имущества, принадлежащего владельцу предприятия и могущего отойти его наследникам (формальный оптимум в этом смысле для крупных предприятий достигался бы

a) в сфере переработки сырья, в транспорте и горнодобыче — в форме обществ со свободно отчуждаемыми долями и гарантированным капиталом без личной ответственности,

b) в сельском хозяйстве — в форме относительно долговременной крупной аренды),

8) как можно более формально рациональный порядок денежных отношений.

Пояснений в этом перечне требуют лишь некоторые, кстати, ранее уже затрагивавшиеся, пункты.

1. К п. 3: в отличие от требуемого при капитальном расчете свободного труда несвободный (особенно рабский) труд формально дает более полную возможность распоряжения работниками, чем платный наем. Но в то же время в случае несвободного труда

a) вложения в людей, т. е. капитал, требуемый на приобретение и содержание рабов, выше, чем при трудовом найме,

b) риск человеческого капитала оказывается специфически иррационален, т. е. гораздо сильнее, чем трудовой наем, обусловлен разного рода неэкономическими обстоятельствами, особенно политическим моментом,

c) балансирование рабовладельческого капитала имеет иррациональный характер в силу колебаний рынка рабов, а вслед за ним и цен,

d) также и прежде всего пополнение и рекрутирование новой рабочей силы обусловлено политически,

e) при разрешении рабам создавать семьи возникают дополнительные затраты, особенно на содержание жен и воспитание детей, для которых, естественно, не имеется возможности рационального использования в качестве рабочей силы,

f) полное использование рабского труда возможно только при бессемейности и беспощадной дисциплине, что лишь усиливает иррациональность моментов, описанных в предыдущих пунктах,

g) использование рабов там, где необходимо применение инструментов и аппаратов, что предполагает ответственность и заинтересованность работающего, как показывает опыт, невозможно,

h) отсутствует прежде всего возможность как выборочного найма после проверки в деле, так и увольнения при конъюнктурных колебаниях или в случае полного извлечения пользы.

Предприятие с рабским трудом было рентабельным только

a) при возможности очень дешевого питания,

b) при регулярной рыночной поставке рабов,

c) в случае плантационного массового сельского хозяйства или очень простых ремесленных манипуляций.

Карфагенские, римские, некоторые колониальные и североамериканские плантации и русские фабрики являют собой важнейшие примеры именно такого использования. Свертывание рынка рабов (благодаря умиротворению империи) погубило античные плантации, в Северной Америке те же обстоятельства привели к поиску дешевых новых земель, ибо невозможно было наряду с содержанием рабов платить еще земельную ренту, в России фабрики с рабским трудом едва выдерживали конкуренцию кустарей (домашних ремесленников) и совсем не выдерживали конкуренции с фабриками свободного труда. Еще до отмены крепостного права росло количество прошений об освобождении работников, и крепостные фабрики исчезли с распространением мастерских со свободным трудом.

При найме труда за плату

a) меньше капитальный риск и капитальные затраты,

b) вопросы семьи и воспитания детей надлежит решать самому работнику, который сам должен обеспечивать занятие своим жене и детям,

c) рабочий в силу угрозы увольнения понуждается к достижению оптимального уровня трудовых усилий,

d) возможен отбор в соответствии с производительностью труда и склонностью к труду.

2. К п. 7: разделение арендных предприятий с капитальным расчетом, с одной стороны, и связанного фидеикомиссом крупного землевладения в Англии — с другой, — это не случайность, а результат многовекового развития в условиях изоляции (отсутствие защиты крестьян вследствие островного положения). Любое соединение владения землей с хозяйствованием на земле превращает землю в хозяйственное капитальное благо и тем самым увеличивает потребность в капитале и капитальный риск, препятствует разделению домохозяйства и производства (отчисления наследникам ложатся на предприятие подобно долгам), препятствует свободе перемещения капитала хозяйствующего субъекта, наконец, отягощает капитальный расчет нерациональными позициями. Иначе говоря, формально разделение землевладения и сельскохозяйственного предприятия соответствует рациональности предприятия с капитальным расчетом (материальная оценка этого феномена — особое дело и в зависимости от позиции оценивающего может выглядеть по-разному).

§ 31. Типичные направления «капиталистического» получения дохода

Существуют разные виды типично капиталистической (т. е. в рациональном случае применяющей капитальный расчет) ориентации доходной деятельности:

1. на рентабельность

a) непрерывного рыночного приобретения и сбыта (торговля) при свободном, т. е. хотя бы относительно добровольном формально и материально не вынужденном обмене,

b) непрерывного производства благ с капитальным расчетом;

2. на доход

a) от торговли и спекуляции разными видами денег, принятия на себя услуг по платежам всех видов и создания средств платежа,

b) от профессионального предоставления кредита для целей

α) потребления,

β) производства;

3. на возможность дохода от политических или политически ориентированных союзов и лиц путем финансирования войн и революций или же партийных лидеров через займы и предоставление вещных благ;

4. на постоянный доход вследствие насильственного и гарантированного политической властью

a) колониального господства (доход от плантаций с принудительными поставками или принудительным трудом, монополистической и принудительной торговлей),

b) фискального господства (доход от откупа налогов и должностей на родине или в колониях);

5. на доход от чрезвычайных услуг политическим союзам;

6. на доход от

a) чисто спекулятивных трансакций со стандартизованными товарами или документально оформленными как ценные бумаги долями в предприятиях,

b) постоянных платежных сделок с общественными союзами,

c) финансирования создания предприятий через продажу ценных бумаг привлеченным вкладчикам,

d) спекулятивного финансирования капиталистических предприятий и структур типа хозяйственных союзов разного рода с целью рентабельного регулирования дохода или обретения власти.

Случаи I и 6 наиболее характерны для Запада; остальные (2–5) на протяжении тысячелетий встречаются всюду, где имеются возможности обмена, денежная экономика (для случая 2) и денежное финансирование (для случаев 3–5). На Западе способы получения дохода, описанные как случаи 2–5, сыграли выдающуюся роль в Античности, в остальные эпохи они появлялись лишь временно (особенно в периоды войн) и лишь в отдельных местах. Там, где происходило умиротворение больших территорий (империи Китая и позднего Рима), они сходили на нет, и формами извлечения капиталистического дохода оставались лишь торговля и денежные гешефты (случай 2), ибо капиталистическое финансирование политики повсюду было продуктом а) борьбы государств друг с другом за власть и обусловленной ею b) конкуренции за свободно перемещающийся между ними капитал. Конец этому положило лишь образование единых империй.

Представленный здесь подход, насколько я вспоминаю, последовательно провел И. Пленге (Plenge J. Von der Diskontpolitik zur Herrschaft über den Geldmarkt. Berlin, 1913). См. сначала мои рассуждения на эту тему (“Agrargeschichte, Altertum” i. HW. d. StW. 3. Aufl. Bd. I)173.

Только на Западе имеются рациональные капиталистические предприятия с основным капиталом, свободным трудом, логично выстроенной специализацией и интеграцией труда и свойственным чистой экономике обмена разделением трудовых усилий на основе капиталистического доходного хозяйства. Следовательно, и капиталистическая модель формально чисто добровольной организации труда как типичной и господствующей формы удовлетворения потребностей широких масс с экспроприацией у работников средств производства и апроприацией предприятий в пользу владельцев ценных бумаг тоже существует только на Западе. И лишь там есть общественный кредит в форме эмиссии облигаций, коммерциализация, эмиссионные гешефты и финансирование как предмет рационального предпринимательства, биржевая торговля товарами и ценными бумагами, рынок денег и капитала и монополистические союзы как форма доходно-хозяйственной рациональной организации производства товаров (а не только их оборота) на предпринимательской основе.

Эта специфика требует объяснения, и оно не может быть только экономическим. Случаи 3–5 выше следует объединить как политически ориентированный капитализм. Последующие рассуждения относятся прежде всего также и к этой проблеме.

1. В целом с самого начала ясно, что политические обстоятельства, дающие возможности дохода, описанные как случаи 3–5, с экономической точки зрения, т. е. с точки зрения ориентации на рыночные возможности, а следовательно, и на потребности домохозяйств, иррациональны.

2. Также очевидно, что чисто спекулятивные возможности дохода (см. случаи 2. а и 6. а) и чистый потребительский кредит (см. случай 2.b.α) на покрытие потребностей и для производственных хозяйств иррациональны, поскольку обусловлены случайным стечением обстоятельств рынка или владения имуществом; точно также могут (но не обязательно должны) выглядеть в определенных ситуациях и возможности основания предприятий и их финансирования (см. случаи 6.b, 6. с и 6.d).

Современному хозяйству наряду с рациональным, по сути, капиталистическим предпринимательством свойственны:

1. определенный порядок организации денежной системы,

2. определенный способ коммерциализации долей предприятии в ценных бумагах.

То и другое следует проанализировать в их специфике. Сначала — об организации денежной системы.

§ 32. Денежная конституция современного государства и разные виды денег: оборотные деньги

1. Современное государство присвоило себе

a) всегда и всюду монополию на создание денежного порядка путем выработки соответствующего законодательства,

b) как правило, почти не знающее исключений, — монополию на создание (эмиссию) денег, по крайней мере, в отношении металлических денег;

1. Решающую роль в этой монополизации первоначально играл чисто фискальный интерес (сбор за чеканку монет и другая монетная прибыль). Эта первоначальная причина запрета чужих денег нами не рассматривается.

2. Монополия на создание денег до сегодняшнего дня существовала не везде (в Бремене вплоть до валютной реформы174 имели свободное хождение иностранные монеты),

c) с ростом значимости налогов и появлением своих предприятий, обслуживаемых через собственные или открытые специально для государственных расчетов кассы (оба этих вида мы в дальнейшем будем называть государственными кассами), государство стало

1) крупнейшим получателем платежей,

2) крупнейшим плательщиком.

Даже если отвлечься от пп. а) и b) данного перечня, согласно п. с) решающее значение для современной денежной системы имеет отношение государственных касс к деньгам, проявляющееся, с одной стороны, в том, какие деньги кассы 1) имеют в распоряжении, т. е. могут выдать, и какие 2) заставляют принимать в качестве легальных. С другой стороны, в том, какие деньги кассы фактически (согласно административным предписаниям) 1) принимают и 2) полностью или частично отказываются принимать.

Например, таможня частично отвергает бумажные деньги, если требуется полный платеж золотом. Полностью (в конечном счете) были аннулированы ассигнации Французской революции, деньги отделившихся штатов (в США — во время войны Севера и Юга) и деньги, эмитированные китайским правительством во время восстания тайпинов.

С точки зрения правового статуса как легальные могут быть определены деньги, являющиеся законным средством платежа, которые все (в том числе и прежде всего государственные кассы) обязаны принимать и выдавать в определенном объеме или неограниченно. Государственными могут называться деньги, если их принимают и заставляют принимать, ши легально принудительными, если их заставляют принимать государственные кассы.

«Заставить принять» деньги можно

a) из соображений валютной политики, если они с давних пор легально допущены к обороту (как известно, немецкие талеры и французские пятифранковые монеты после прекращения чеканки серебра в 1871 и 1876 гг. такого допуска не имели!);

b) из-за неспособности государственных касс к выплатам другими средствами платежа, в результате чего происходит одно из двух:

1) либо прежние легальные деньги обретают статус государственных,

2) либо ad hoc создается формальный (легальный) допуск нового средства платежа (что почти всегда случается при переходе к бумажным деньгам).

В последнем случае (β), как правило, результат состоит в том, что бумажное средство оборота (см. выше, § 2 настоящей главы), которое до сих пор легально или de facto можно было обменять на эффективные деньги (независимо от того, можно ли было легально заставить его принять), теперь становится de facto обязательным к принятию и de facto необмениваемым.

Государство может легально объявить любой вид объектов законным средством платежа, любой хартальный объект — деньгами, т. е. средством платежа, и установить для них валютный курс путем произвольного определения ценности.

Государство с трудом может или, вообще, не может воспрепятствовать (даже при формальных нарушениях легального порядка обращения)

a) подделке, которая, в конечном счете, почти всегда рентабельна в случае административных или управленческих денег, а

b) в случае металлических денег

1) немонетарному использованию металла как сырья, если производимые из него продукты дорого стоят, особенно когда для этого металла существует неблагоприятный валютный курс (см. ниже, п. γ данного перечня),

2) вывозу в другие регионы с более благоприятным валютным курсом (для «свободных» денег),

3) предложению легального денежного металла для чеканки, если он недооценен относительно денег, находящихся в обращении (металлических или бумажных).

В случае бумажных денег курс, при котором номинал металла равен тому же номиналу бумаги, неблагоприятен для металла, если прекращен размен оборотных средств, ибо это говорит о неспособности к платежам металлическими деньгами.

Курсовые соотношения разных видов рыночных денег могут формироваться путем

1) фиксирования соотношений в каждом отдельном случае (свободные параллельные валюты),

2) периодического фиксирования (периодически тарифицируемые валюты),

3) законодательного установления постоянных соотношений (плюрометаллизм, к примеру, биметаллизм).

В случаях 1) и 2), как правило, только один из металлов представляет собой эффективные оборотные деньги (в Средние века — это серебро), другой же — это торговые монеты (фридрихсдоры, дукаты), имеющие кассовый курс. Полное разделение рыночных денег по специфике их применения в современном денежном обращении встречается редко, но ранее встречалось чаще (Китай, средневековая Европа).

2. Определение денег как законного средства платежа и продукта «литрического» управления (управления средствами платежа) социологически неполно. Оно исходит из «факта наличия долгов» (Кнапп), особенно — налоговых долгов государствам и процентных долгов государств. Для их легального погашения требуется стабильный номинал денег (даже если при этом меняется денежный материал) или, если происходит изменение номинала, историческое определение их ценности. Кроме того, индивид сегодня оценивает единицу денежного номинала как кратную часть своего номинального денежного дохода, а не как хартальную металлическую или документарную единицу.

Государство в состоянии через законодательство и управление на деле обеспечить своим фактическим поведением собственную формальную власть над эффективными деньгами в регионе своего господства.

Последнее утверждение справедливо, если государство пользуется современными средствами управления. В Китае, например, эта цель не была достигнута ни раньше, поскольку апоцентрические и эпицентрические платежи (т. е. платежи из государственного бюджета и в бюджет) были слишком незначительны по сравнению с общим оборотом, ни теперь, когда, похоже, оказалось невозможным превратить серебро в закрытые административные деньги с золотым резервом, ибо не нашлось средств для борьбы с неизбежными в этом случае подделками.

Однако существуют не только уже имеющиеся долги, но и текущий обмен, в котором возникают новые долги, которые будут возвращаться в будущем. При этом, однако, ориентируются на роль денег как средства обмена (см. § 6 настоящей главы), т. е. на возможность того, что в будущем деньги будут приниматься неопределенным количеством других людей в обмен на определенные или неопределенно предполагаемые блага в некоем (приблизительно оцениваемом) ценовом отношении.

1. При некоторых обстоятельствах рассчитывают также на возможность выгодного погашения срочных долгов государству или частным лицам, но этим мы можем пренебречь, ибо таковым обстоятельством является чрезвычайное положение.

2. С этого момента начинает проявляться неполнота в остальном «правильной» и просто блестящей государственной теории денег Г. Ф. Кнаппа.

Государству, со своей стороны, требуются деньги, которые оно получает от налогов и других мероприятий, не только как средство обмена, но очень часто и как средство выплаты процентов по долгу. Однако его кредиторы хотят использовать деньги именно как средство обмена и нуждаются в них как раз по этой причине. И почти всегда самому государству деньги требуются также (а очень часто исключительно) как средство обмена для удовлетворения на рынке (в меновом хозяйстве) будущих государственных потребностей в товарах и услугах. Качество денег как средства платежа, сколь ни важно его подчеркнуть, поэтому все же не является определяющим. Возможность обмена денег на определенные другие блага, основанная на их оценке по отношению к имеющимся на рынке благам, должна называться материальной ценностью денег в противоположность 1) формальной легальной ценности как средства платежа и 2) часто происходящему легальному принуждению к формальному использованию денег в качестве средства обмена. Материальная ценность, проявляющаяся в твердо фиксируемом конкретном факте, принципиально существует 1) только по отношению к определенным видам товаров и 2) для конкретного индивида в форме его оценки на основе предельной полезности денег (в соответствии с его доходом) для него самого. Эта предельная полезность (опять же для конкретного индивида), конечно, меняется с увеличением располагаемой денежной наличности. Предельная полезность денег поэтому падает, во-первых, для эмитента, прежде всего (но не только), когда он создает закрытые управленческие деньги и использует в качестве средства обмена или навязывает как платежное средство. Во-вторых, предельная полезность денег падает для тех партнеров государства по обмену, в чьих руках — вследствие покупки у них товаров и услуг по более высоким ценам (соответствующим падению оценок предельной полезности государственного управления) — сосредоточивается денежная наличность. Возникающая у них таким образом покупательная способность, т. е. падающая для этих располагающих деньгами лиц предельная полезность денег, может, в свою очередь, при совершаемых ими покупках иметь следствием появление более высоких цен и т. д. Если бы, наоборот, государство частично отозвало приходящие к нему документарные деньги, т. е. более не применяло их в обороте (и уничтожало), то ему пришлось бы (в соответствии с собственной, выросшей теперь оценкой предельной полезности денег в сократившихся денежных запасах) сократить расходы и, соответственно, уменьшить ценовые предложения. И тогда последствия были бы прямо противоположными. Таким образом, в экономике обмена (не только в ней, но в ней в первую очередь) административные деньги могут воздействовать на структуру цен в отдельном денежном регионе. (На цены каких именно благ и с какой скоростью, здесь разбирать не будем.)

3. В принципе, удешевление и расширение производства денежного металла, как и, наоборот, удорожание и сужение его производства, могли бы иметь почти одинаковые последствия для всех затронутых соответствующими деньгами стран. Монетарное и немонетарное использование металла тесно связаны. Но лишь для меди немонетарное использование одно время было определяющим при оценке (в Китае). Золото оценивается и будет оцениваться эквивалентно стоимости номинальной золотой денежной единицы (с учетом издержек чеканки) до тех пор, пока оно, как это происходит теперь, является интервалютным средством платежа и одновременно рыночными (свободными) деньгами в ведущих торговых государствах. С серебром дело обстояло так же и могло бы так же обстоять и поныне, если бы его положение была таким же, как положение золота. Металл, не являющийся интервалютным средством платежа, но выполняющий функцию рыночных денег в некоторых денежных регионах, конечно, номинально оценивается как равный тамошней номинальной денежной единице, но эта единица, со своей стороны, имеет интервалютный курс, колеблющийся в соответствии с дополнительными издержками и объемами и с так называемым платежным балансом. Наконец, тот благородный металл, который хотя и используется повсеместно для регулируемой (т. е. ограниченной) чеканки административных денег, а потому представляет собой не свободные, рыночные, а, наоборот, несвободные, закрытые деньги (см. далее, § 33), оценивается прежде всего по своей немонетарной ценности. Вопрос всегда в том, можно ли — и, если можно, то в каких количествах — выгодно производить этот драгоценный металл. При полной демонетизации это вопрос только отношения оцениваемых в интервалютном средстве платежа денежных издержек к немонетарной потребности в нем. В случае его использования в качестве универсальных рыночных денег и интервалютного средства платежа это вопрос соотношения издержек и прежде всего монетарной потребности в нем. Наконец, в случае использования его в качестве локально действующих рыночных денег или административных денег его оценка, в конечном счете, определится тем, какой из этих видов потребности в нем позволит максимально оправдать издержки производства, выраженные в интервалютном средстве платежа. И это вряд ли будет монетарное использование, так как обменный курс валют в случае только партикулярного использования денег продемонстрирует для последних в долговременной перспективе тенденцию к снижению, что никак не отзовется на внутренних ценах только при условии полной торговой изоляции (ранее — Китай и Япония, сейчас — все регионы, фактически оторванные друг от друга из-за войны). Но и в случае простого использования в качестве регулируемых административных денег эта строго ограниченная возможность монетарного применения оказалась бы значимой лишь при очень больших объемах чеканки, а потом (по тем же причинам, что и в случае партикулярной свободной чеканки) также сошла бы на нет.

Теоретически вообразимый (хотя в Китае однажды он воплотился в реальности) предельный случай полной монополизации всего производства и обработки (как монетарной, так и немонетарной) денежного металла отнюдь не открывает (в условиях конкуренции нескольких денежных регионов и использования наемного труда) тех новых перспектив, в которые, кажется, принято верить. Ведь если бы для всех апоцентрических платежей (выплаты из государственных касс) использовались эти металлические деньги, то при каждой попытке ограничить производство монет или обложить его высокими налогами (с целью получения значимой прибыли) случилось бы то же самое, что и в Китае с его высокими сборами за чеканку. Прежде всего, деньги стали бы слишком дорогими по отношению к металлу, и добыча металла (в условиях наемного труда) оказалась бы нерентабельной. Ограничение добычи вызвало бы контринфляцию (дефляцию), которая (как в Китае, где она привела к временной полной свободе чеканки) в своем развитии вызвала бы появление денежных суррогатов и расширение области натурального хозяйства (как это и случилось в Китае). В рыночном хозяйстве в дальнейшем денежное управление поэтому должно исходить из предпосылки якобы легального существования свободной чеканки, не отдавая, разумеется, производство денег на откуп частному интересу, о чем речь пойдет далее. В случае же полного социализирования проблема денег исчезла бы вообще, а драгоценные металлы вряд ли стали бы предметом производства.

4. Функция благородных металлов как валютного стандарта и денежного материала, хотя и сложилась чисто исторически (драгоценные металлы служили украшением и потому использовались для подарков), наряду с их чисто техническими свойствами была обусловлена и особенностями товара, специфически оборачиваемого в соответствии с его массой. Необходимость сохранения названной функции не самоочевидна, поскольку сегодня при платежах объемом более 100 довоенных марок каждый обыкновенно платит или желает получить платеж в документарных деньгах (прежде всего в банкнотах), но тем не менее сохранение этой функции побуждается вескими мотивами.

5. Эмиссия документарных денег во всех современных государствах также не только упорядочена законом, но монополизирована государством и управляется либо самим государством, либо одним или несколькими привилегированными, регламентируемыми и контролируемыми государством агентами эмиссии (эмиссионными банками).

6. Государственными деньгами в обращении называются только деньги, которые выплачиваются государственными кассами и рассматриваются как обязательные. Другие деньги, которые хотя и не исходят из этих касс, но обязательны в силу формального права в расчетах частных лиц, именуются дополнительными стандартными деньгами. Деньги, которые в соответствии с легальным порядком могут быть обязательными в частном обороте только до предельной суммы, называются разменными деньгами. Эта терминология опирается на терминологию Кнаппа, как и в значительной степени дальнейшее изложение.

Действительными деньгами в обращении называются государственные деньги в обращении; временными — те деньги, которые могут быть разменяны или обменены (не важно, в каких кассах) на действительные деньги.

7. Государственные деньги в длительной перспективе должны стать эффективными действительными деньгами, а не оставаться официальными, значимыми только в силу их легального статуса. Но, как говорилось ранее (см. § 6), действительные деньги — это или 1) свободные, рыночные деньги, или 2) нерегулируемые либо же 3) регулируемые управленческие деньги. Государственные кассы исходят не из собственных свободных идей относительно денежного порядка, который кажется им идеалом, а ведут себя так, как им диктуют 1) их собственные финансовые интересы и 2) интересы властных имущих классов.

По своей хартальной форме действующие оборотные деньги бывают металлическими или бумажными.

A. Металлические деньги. Только металлические деньги могут быть свободными рыночными деньгами, но ни в коем случае быть таковыми не обязаны. Они являются:

I. свободными деньгами, когда орган литрического управления чеканит или разменивает на хартальные единицы (монеты) любое количество монетного металла, что называется «гилодромия». В зависимости от вида стандартного металла существуют золотой, серебряный или медный стандарты свободных денег. Может ли денежное руководство реально управлять гилодромией, зависит не от свободного решения, а от того, заинтересованы ли индивиды в чеканке монет из металла. Гилодромия может существовать официально, не будучи действенной, т. е. не оказывая практического эффекта, если

a) легальная гилодромия предусматривает использование нескольких металлов (плюрометаллизм), один (или некоторые) из которых недооценен (недооценены) по отношению к текущей рыночной цене сырья. Тогда только очень дорогой металл будет предлагаться частными лицами для чеканки и использоваться плательщиками для платежа. Если государственные кассы станут выводить его из обращения, эти слишком дорогие деньги будут скапливаться у них до тех пор, пока не придется использовать их для платежа за отсутствием других средств. В таком случае при достаточно долгом поддержании цен монеты из слишком дешево оцененного металла пойдут на переплавку или будут продаваться по весу, как товар, за монеты из более дорогого металла;

b) плательщики, а особенно вынужденные к этому государственные кассы длительно и в массовых масштабах пользуются формально им принадлежащим или узурпированным правом навязывать иное металлическое или документарное средство платежа, которое представляет собой не только временные (разменные), но и 1) дополнительные деньги или же 2) деньги, бывшие временными, но ныне, в силу неплатежеспособности мест обмена, больше не размениваемые.

В случае, описанном в п. а), всегда, а в случае, описанном в п. b.1 и особенно в п. b.2, при энергичном и длительном навязывании дополнительных или уже не действующих временных денег прежняя гилодромия прекращается.

В случае, описанном в п. а), наступает период исключительной гилодромии высокооцениваемого металла, который теперь один выполняет роль свободных денег, т. е. новых металлических денег в обращении.

В случае, описанном в п. b), роль оборотных играют дополнительные металлические или более не действующие временные документарные деньги (вариант 1 — несвободные, вариант 2 — бумажные деньги).

Возможна также и ситуация, когда гилодромия оказывается действующей, не будучи в силу закона официальной.

Пример — чисто фискально, т. е. заинтересованностью в снижении налогов, обусловленная конкуренция чеканщиков монет в Средние века, состоявшая в стремлении чеканить только из монетного металла. Хотя формальной гилодромии еще не было, результат был почти тот же, что и при наличии таковой.

В дополнение к сказанному назовем монометаллическим (золотым, серебряным или медным) стандартом положение, когда один металл является легально гилодромным, а плюрометаллическим (би- или триметаллическим) стандартом — положение, когда несколько металлов легально гилодромны, причем в жестком курсовом соотношении. Параллельновалютным стандартом будем считать положение, при котором несколько металлов должны быть легально гилодромными, причем без наличия жесткого обменного курса. О стандартном металле и металлическом стандарте (золотом, серебряном, медном, параллельном) следует говорить только по отношению к тем металлам, которые являются эффективно гилодромными, т. е. представляют собой эффективные рыночные деньги.

Легальный биметаллизм существовал во всех государствах Латинского монетного союза вплоть до отказа от свободной чеканки серебра после немецкой валютной реформы175. Но всякий раз действующим валютным металлом (поскольку вследствие стабилизации курсов изменения часто проходили незамеченными и практически царил биметаллизм) был тот, что по соответствующим рыночным критериям оказывался слишком высокооцененным и поэтому единственно гилодромным. Деньги из других металлов были дополнительными. (В этом я полностью согласен с Кнаппом.) Биметаллизм поэтому и в условиях конкуренции многих автокефальных и автономных монетных дворов, как минимум, в качестве валютной системы всегда есть только переходное и обыкновенно чисто легальное, а не практически действующее состояние.

Если слишком низкооцениваемый металл не чеканится, то это, конечно, не результат государственных мер литрического управления, а следствие (предположим, изменившегося) рыночного положения и незавершенного определения курсов. Разумеется, власть могла бы продолжать чеканить из такого металла с убытком для себя административные деньги, но она не смогла бы удержать их в обращении, так как немонетарное использование металла было бы выгоднее.

§ 33. Денежная конституция современного государства и разные виды денег: закрытые деньги

II. Любые не гилодромные металлические деньги, являющиеся оборотными деньгами, называются закрытыми деньгами. Они обращаются следующим образом:

α) как дополнительные, т. е. выраженные в стоимостных единицах других денег, находящихся в обращении в том же денежном регионе, таких как

αα) другие несвободные деньги,

ββ) бумажные деньги,

γγ) свободные рыночные деньги;

β) как интервалютно ориентированные закрытые деньги, что происходит, когда, не отказываясь от закрытых денег, которые являются единственной валютой в своем регионе, денежные власти принимают меры к тому, чтобы для платежей в других регионах иметь в распоряжении интервалютное (в форме слитков или монет) средство платежа, т. е. интервалютный резервный фонд, в результате чего возникают интервалютные несвободные деньги.

Закрытые деньги называются (а) партикулярными, когда являются единственной валютой в обращении, но не соотнесены с другими валютами.

В этом случае закрытые деньги могут при покупке интервалютных платежных средств или денег других регионов либо в отдельных случаях, либо постоянно квалифицироваться государством как интервалютное средство платежа.

К случаям II.α и II.β: такими интервалютно тарифицированными закрытыми деньгами были талеры и являются серебряные пятифранковики; те и другие используются как дополнительные деньги. Интервалютно ориентированными (на золото) стали серебряные голландские гульдены, некоторое время после окончания чеканки являвшиеся партикулярными деньгами, а теперь и рупии. Партикулярными, по монетарному порядку от 24 мая 1910 г., были бы китайские юани (доллары), если бы неупомянутая в уставе гилодромия не существовала бы в действительности (интервалютное ориентирование, предложенное американской комиссией, было отклонено). Некоторое время в таком положении были, как сказано, и голландские гульдены.

При закрытых деньгах гилодромия была бы очень выгодной для частного хозяйства владельцев драгметалла. Несмотря на то (и даже потому) что имеется «закрытие», при введении гилодромии прежнего закрытого денежного металла гилодромия более низко теперь оцениваемого другого металла не прекращается из-за ее нерентабельности, а монетная масса произведенных из этого металла и теперь обструкционных закрытых денег используется для более рентабельных, немонетарных целей. Причина, по которой этого принято избегать, состоит в том, что при рациональном управлении этот другой металл является интервалютным средством платежа.

Закрытые деньги могут называться (b) обструкционными, если, в отличие от случая а) (см. выше), свободная чеканка хотя и возможна, и легальна, но в частном хозяйстве нерентабельна, поэтому фактически исчезает. Нерентабельность объясняется невыгодным к рыночной цене валютным курсом металла в отношении к свободным металлическим или бумажным деньгам. Такие деньги бывали свободными деньгами, но только в случаях

α) плюрометаллизма при изменении рыночных цен,

β) моно- и плюрометаллизма при финансовых катастрофах, которые делают невозможными для государственных касс выплаты в металлических деньгах и вынуждают их навязывать документарные деньги, что делает также невозможной и эффективную частную гилодромию. После подобных превращений они в обращении не участвуют.

Кроме закрытых денег в обращении бывают (с) закрытые металлические разменные деньги, т. е. такие, у которых обязательность принятия их как средства платежа ограничена некоей «критической» суммой. Не обязательно, но часто они умышленно чеканятся — по сравнению с обычными ходовыми монетами — как «неполноценные» (чтобы защитить их от опасности переплавки) и становятся в основном (но не всегда) временными, т. е. размениваемыми в определенных кассах, деньгами. Эта ситуация, по сути, относится к повседневному опыту и поэтому не представляет особого интереса.

Все разменные деньги и многие виды металлических закрытых денег по своему положению в денежной системе близки чисто документарным (ныне — бумажным) деньгам и отличаются от них лишь большей возможностью альтернативного применения денежного материала. Металлические закрытые деньги могут восприниматься как средства обращения; в этом случае они представляют собой временные деньги, т. е. обмениваемые в определенных кассах.

§ 34. Денежная конституция современного государства и разные виды денег: нотальные деньги

Конечно, нотальные деньги всегда являются управленческими деньгами. Для социологической теории деньги — это документ, имеющий определенную хартальную форму и формальный смысл напечатанного на них, а не требование (по крайней мере, не обязательно) на получение каких-то благ (чистым и не размениваемым на другие деньги бумажным деньгам это последнее значение вообще чуждо).

Нотальные деньги могут быть с формально-правовой точки зрения официальным обмениваемым долговым обязательством

a) частного лица (например, в XVII в. в Англии — золотых дел мастера),

b) привилегированного банка (банкноты),

c) политического союза (государственные казначейские билеты).

Если нотальные деньги в самом деле подлежат обмену, т. е. представляют собой только средство обращения, временные деньги, то они могут быть покрываемы либо

1) полностью (сертификаты), либо

2) в объеме кассовой потребности (средства обращения).

Покрытие может происходить

α) посредством нормированного по массе металла (банковская валюта) или

β) металлическими деньгами.

Первоначально нотальные деньги всегда эмитируются как временные (разменные) деньги, ныне, в частности, как средство обращения и почти всегда — в форме банкнот, т. е. с указанием на уже существующий номинал в металлической валюте.

1. Конечно, первая часть последнего утверждения не относится к тем случаям, когда один вид нотальных денег заменяется другим, государственные — банковскими или наоборот. Но в этом случае речь не идет о начальной эмиссии.

2. К вводному абзацу § 34, содержащему общую характеристику нотальных денег, нужно добавить, что, конечно, могут существовать средства обмена и платежа, не являющиеся хартальными, т. е. не представляющие собой ни монеты, ни документы, ни другие вещественные объекты. Это несомненно. Но тогда такие средства следует называть не деньгами, но расчетными единицами или как-то еще, применяясь к их особенностям. Для денег характерно, помимо прочего, то, что они связаны с количеством хартальных артефактов; и это их свойство совсем не второстепенное и не только внешнее.

В случае фактического прекращения размена денег, действовавших до того в качестве временных, нужно принять во внимание то, как этот факт оценивается заинтересованными лицами, а именно трактуют ли они его как мероприятие

a) временное или

b) постоянное (в расчете на обозримое будущее).

Поскольку для всех интервалютных платежей предпочитаются металлические деньги или слитки, то в первом случае (п. а) обычно вводится дизажио, или дисконт по отношению к нотальным средствам платежа при обмене на металлические того же номинала. Но это не обязательно, и дизажио обыкновенно оказывается умеренным (повторю: не обязательно, но возможно, ибо потребность может быть и очень острой).

Во втором случае (п. b) через некоторое время возникает полноценная (аутогенная) бумажная валюта. Тогда речь должна идти уже не о дизажио, а об обесценивании денежной единицы.

Теперь возможно даже, что валютный металл прежних, теперь неходовых, оборотных денег, которым изначально соответствовали банкноты, по каким-то причинам будет сильно терять свою рыночную ценность относительно интервалютных средств обмена, а бумажные деньги будут терять ее в меньшей степени. Что должно приводить (а в Австрии и России уже привело) к тому, что бывшая номинальная весовая единица (серебро) покупается за меньшую минимальную сумму в ставших тем временем аутогенными банкнотах. (Это совершенно понятно.) Если начальная стадия существования чисто бумажной валюты повсеместно означала недооценку в интервалютном отношении бумажного номинала сравнительно с серебряным (что всегда является следствием текущей неплатежеспособности), то дальнейшее развитие, например, в Австрии и России, зависело от

1) состояния так называемых интервалютных платежных балансов, определяющих спрос за рубежом на местные средства платежа,

2) объема эмиссии бумажных денег,

3) успехов эмитента в создании интервалютных средства платежа (так называемая валютная политика). Эти три аспекта могли и могут развиваться (и в данном случае — в России и Австрии — развивались) так, что оценка соответствующих бумажных денег в мировом рыночном обороте, т. е. в отношении к интервалютным средствам платежа (сегодня — к золоту) становилась все более стабильной, иногда даже росла, тогда как прежний валютный металл все более терял свою выраженную в золоте стоимость из-за а) увеличения и удешевления производства серебра и b) его растущей демонетизации. Подлинной (аутогенной) бумажной валютой является та, для которой вообще более не принимается во внимание возможность эффективной реституции прежнего обменного курса в металле.

§ 35. Формальная и материальная значимость денег

Верно, что государство правовыми и административными мерами может обеспечить формально легальный и даже государственный статус определенной валюты в области, где оно господствует, только в том случае, если оно само в состоянии платить этими деньгами. Но государство не сумеет это сделать, если позволит прежним дополнительным или временным деньгам стать свободными (в случае металлических денег) или аутогенными бумажными деньгами (в случае нотальных). Тогда оба этих вида денег будут скапливаться в руках государства до тех пор, пока только они останутся в распоряжении власти, которая окажется вынужденной навязывать их при платежах. Кнапп хорошо показал эту типичную схему обструкционного изменения денежного стандарта.

При этом, однако, еще не возникает вопрос о материальной ценности денег, т. е. о том, в каком соотношении они принимаются в обмен на другие, натуральные блага, как и о том, может ли — и если да, то в какой мере — денежное управление влиять на эту сторону дела. Опыт показывает, что политическая власть путем рационирования потребления, контроля производства и установления максимальных и минимальных цен (если только речь идет об уже имеющихся или производимых в стране благах и осуществляемых внутри страны трудовых усилиях) может оказывать значительное влияние на материальную ценность денег. Но тот же опыт свидетельствует, что это влияние имеет свои очень ощутимые границы (об этом пойдет речь в другом месте). В любом случае ясно, что такие мероприятия не являются мерами денежного управления.

Современное рациональное денежное управление ставит перед собой фактически совсем иную задачу, заключающуюся в том, чтобы повлиять на материальную оценку внутренней валюты в иностранной валюте, на так называемый валютный курс, т. е. на биржевую цену чужих денег и обязательно его закрепить, т. е. держать по возможности стабильным (и иногда по возможности высоким). Решающую роль в этом играют, наряду с интересами престижа и политической власти, финансовые интересы (перспектива будущих зарубежных займов) и, кроме того, интересы весьма могущественных экономических субъектов — импортеров, отечественных производителей, работающих на зарубежном сырье, наконец, интересы соответствующих слоев населения, потребляющих зарубежные продукты. Следовательно, литрическая политика сегодня, несомненно, является прежде всего интервалютной политикой обменного курса.

Все сказанное выше, как и нижеследующее, полностью соответствует государственной теории денег Кнаппа. По форме и по содержанию книга Кнаппа есть один из величайших шедевров немецкого писательского искусства и остроты научной мысли. Однако внимание почти всех научных критиков было сосредоточено именно на относительно немногих (но отнюдь не малозначимых) проблемах, которые самим автором были оставлены вне рассмотрения.

Если Англия в свое время (может быть, наполовину вынужденно) перешла на золотую валюту, поскольку требуемое в качестве валютного металла серебро имело слишком низкий курс, то все остальные современные рационально организованные государства, несомненно, именно по этой причине перешли либо на чисто золотую валюту, либо на золотую валюту с дополнительными несвободными серебряными деньгами, либо на закрытую серебряную валюту, либо на регулируемую документарную валюту (в двух последних случаях — с денежной политикой, ориентированной на добычу золота для обеспечения зарубежных платежей). Все это было сделано для того, чтобы сохранить как можно более твердый курс обмена английских золотых денег. Переход к чисто бумажным деньгам случался только в результате политических катастроф и был формой выхода из ситуации собственной неплатежеспособности в прежней валюте (что сейчас происходит массово).

В таком случае представляется верным, что возможным средством достижения этой интервалютной цели (твердый курс; сегодня это курс к золоту) является не только и исключительно собственная действенная золотая гилодромия (хризодромия). Паритет разных видов хризодромных хартальных золотых монет сегодня крайне неустойчив, хотя надо признать, что возможность путем вывоза и перечеканивания монет получить интервалютное средство платежа для зарубежного оборота собственная хризодромия сильно облегчает, и, пока эта хризодромия имеет место, она иногда временно затрудняется только естественными помехами торговле или запретом на вывоз золота. Но, судя по опыту, в нормальных мирных отношениях и бумажные деньги с упорядоченным правовым режимом, благоприятными условиями производства и планово реализуемой политикой получения золота для внешних платежей могут обеспечить достаточно стабильный валютный курс, пусть даже — ceteris paribus — с заметно ббльшими потерями для финансов или нуждающихся в золоте. То же, разумеется, происходило бы, если бы интервалютным средством платежа было серебро: в главных торговых государствах мира царила бы аргентодромия.

§ 36. Средства и цели денежной политики

Типичными и самыми элементарными инструментами интервалютной литрической политики (отдельные мероприятия которой мы здесь не рассматриваем) являются:

I. в областях с золотой гилодромией:

1) покрытие не обеспеченных наличностью средств обращения товарным векселем, т. е. требованием оплаты проданных товаров под поручительство надежных партнеров — доверенных предпринимателей. Операции банков-эмитентов, проводимые на свой риск, приходятся в основном именно на такого рода сделки, а также на сделки с товарным залогом, прием депозитов, в дополнение к этому, жирооборот и, наконец, ведение государственной кассы;

2) дисконтная политика эмиссионных банков, т. е. понижение процентных отчислений с продаваемых векселей в случае, когда необходимость внешних платежей вызывает такую потребность в золоте, которая представляет собой угрозу вывоза внутреннего золотого запаса, особенно запаса эмиссионного банка. Цель такой политики — побудить иностранных обладателей денег использовать эту процентную возможность и, соответственно, создать затруднение для отечественных претендентов;

II. в областях с не золотыми закрытыми или бумажными деньгами:

1) дисконтная политика, как в случае 1.2, с целью предупредить рост кредитного бремени,

2) политика золотых премий: средство, часто встречающееся и в регионах с золотой валютой и дополнительными серебряными несвободными деньгами,

3) плановая политика скупки золота и планомерное воздействие на валютный курс путем покупки или продажи зарубежных векселей. Эта прежде всего чисто литрически, т. е. денежно, ориентированная политика может, однако, превратиться в материальное регулирование хозяйства.

Банки-эмитенты в силу своей властной позиции по отношению к другим кредитующим банкам (которые, в свою очередь, часто зависимы от кредита банка-эмитента) могут побудить эти последние к регулированию денежного рынка, т. е. к выработке единых условий краткосрочного (платежного или производственного) кредита, и подойти, таким образом, к плановому регулированию доходного кредита и далее — направлений товарного производства. Это наиболее близкая к плановому хозяйству ступень капиталистического, формально волюнтаристского материального порядка хозяйствования в рамках политического союза.

Такие типичные в предвоенное время мероприятия осуществлялись на основе денежной политики, которая первоначально состояла в стремлении к закреплению, т. е. к стабилизации, а если требовалось, к изменению, а фактически (в странах с закрытыми или бумажными деньгами) к медленному повышению интервалютного курса, т. е. была ориентирована, в конечном счете, на гилодромные деньги крупнейших торговых областей. Но в привлечении денег участвовали также мощные заинтересованные субъекты, преследовавшие совершенно противоположные цели. Им требовалась денежная политика, которая вела бы

1) к понижению обменного курса собственных денег ради улучшения возможностей экспорта для предпринимателей и

2) к снижению обменного курса денег по отношению к зарубежным товарам (что означало бы повышение номинальных цен на внутренние товары) путем увеличения денежной эмиссии, т. е. путем аргентодромии, идущей параллельно (а на деле вместо) хризодромии и, возможно, плановой эмиссии бумажных денег.

Целью подобной политики являлось создание возможностей прибыли при производстве товаров, рост цен на которые в пересчете на номинал был бы, возможно, самым скорым результатом увеличения внутренней денежной массы и, следовательно, падения ее цены в интервалютном отношении. Процесс, на который в этом случае делался расчет, называется инфляцией.

Из этого, с одной стороны, следует, что 1) в областях с металлической валютой при любом виде гилодромии в случае очень сильного удешевления и увеличения производства драгоценного металла (или дешевого приобретения такового) с большой вероятностью, хотя и не наверняка (из-за инерционности) возникнет ощутимая тенденция к повышению цен, как минимум, на многие, а возможно, в разной мере, и на все продукты. С другой стороны, неоспоримо, что 2) денежное управление в областях с аутогенными бумажными деньгами во времена серьезных финансовых затруднений (особенно во время войны) обычно ориентирует выпуск денег исключительно на военные финансовые потребности. Также ясно, что страны с гилодромией или металлическими закрытыми деньгами в такие периоды не только задерживали размен своих документарных денежных средств обращения (что необязательно вело к длительному изменению валюты), но и путем финансово (опять же военно-финансово) ориентированных эмиссий бумажных денег окончательно переходили на чисто бумажную валюту, в результате чего ставшие дополнительными металлические деньги по причине игнорирования их ажио при тарифицировании в отношении к бумажному номиналу могли использоваться только немонетарно и, в конце концов, совсем утрачивали свою монетарную функцию. Установлено, что в случаях такого перехода к чисто бумажным деньгам и неограниченной их эмиссии инфляция со всеми ее последствиями разражалась в колоссальных масштабах.

Из сравнения всех процессов, описанных выше — в пп. 1) и 2), становится ясно,

A) что до тех пор, пока имеются металлические свободные рыночные деньги, возможность инфляции сдерживается

1) механически, поскольку доступное при необходимости для монетарных нужд количество соответствующего драгоценного металла хотя и относительно, но все же жестко ограничено, а также

2) экономически, потому что производство денег осуществляется, в конечном счете, по инициативе заинтересованных частных лиц, т. е. чеканка монет производится для платежных потребностей рыночно ориентированного хозяйства.

Инфляция тогда возможна только путем превращения прежде несвободных металлических денег (сегодня, например, серебра в странах с золотой валютой) в свободное средство денежного оборота, но в этом случае при сильном удешевлении и росте производства металла для несвободных денег она становится весьма масштабной. Инфляция средств обращения мыслима только как очень длительное, постепенное увеличение оборота путем отсрочки кредитов и, хотя эластична, в конечном счете, все-таки жестко ограничена платежеспособностью эмиссионного банка. Острая опасность инфляции существует только при угрозе неплатежеспособности банка, т. е. опять же при наличии порожденной войной бумажной валюты. (Особые случаи вроде вызванной военным экспортом инфляции золота в Швеции настолько специфичны, что мы их не рассматриваем.)

B) Там, где существует аутогенная бумажная валюта, возможность пусть даже не всегда собственно инфляции, ибо во время войны почти все страны очень скоро переходят на бумажные деньги, но развертывания последствий инфляции все равно весьма велика. Давление финансовых трудностей, возросших вследствие инфляционных цен, требований повышения заработной платы и других подобных издержек, заставляет финансовое управление разгонять инфляцию и далее, даже если в этом нет абсолютной необходимости и несмотря на возможность с помощью серьезных затрат этого избежать. Различия в этом отношении между Антантой, Германией, Австрией и Россией во время и после войны хотя и лишь количественное, но ощутимое.

Денежная политика поэтому, особенно при дополнительных несвободных металлических или бумажных деньгах, может быть инфляционной политикой. Она действительно была таковой даже в относительно малозаинтересованной в интервалютном курсе Америке, причем некоторое время в совершенно нормальных условиях и без каких бы то ни было финансовых оснований. Сегодня эта политика вынужденно сохраняется после войны в немалом числе стран, переживших военную инфляцию. Теорию инфляции здесь развивать не стоит. Инфляция всегда представляет собой прежде всего особый способ создания покупательной способности для определенного круга лиц. Следует лишь отметить, что материально планово-хозяйственное рациональное ведение денежной политики, которое, казалось бы, гораздо проще осуществлять при помощи управленческих, прежде всего бумажных, денег, как раз поэтому особенно легко (с точки зрения стабилизации курса) начинает служить нерациональным интересам.

Связано это с тем, что формальная рыночно-хозяйственная рациональность денежной политики и тем самым денежной системы (в том смысле, которому мы до сих пор следовали) требует исключения интересов, ориентированных или 1) нерыночно, т. е., например, финансовых, или 2) не на сохранение — по возможности — стабильных валютных соотношений как оптимальной основы рационального расчета, но, напротив, на увеличение собственной покупательной способности путем создания и сохранения инфляции даже без финансового давления. Надо ли этот последний процесс приветствовать или осуждать — вопрос, не имеющий эмпирического ответа. Но его эмпирическое наличие несомненно. Тот, кто руководствуется материальными социальными идеалами, может взять основанием для критики именно тот факт, что создание денег и средств обращения в рыночной экономике определяется лишь стремящимися к рентабельности предпринимателями, а не ориентировано на «правильное» количество и «правильный» вид денег. Управлять можно — как это резонно утверждали бы критики — только управленческими, но не свободными деньгами, поэтому следует создавать именно управленческие деньги, прежде всего в любых видах и количествах дешевые в производстве бумажные деньги как специфическое средство — деньги вообще, не важно, какой материально рациональной цели они служат. Эта аргументация формально логически верна, хотя ее ценность ограничена, ибо как сейчас, так и в будущем миром правят и будут править не идеи экономического управления, а интересы людей. В этом пункте поэтому проявляется противоречие формальной (в принятом нами смысле) и материальной (теоретически конструируемой для денежного управления и размываемой ввиду металлической гилодромии) рациональности; только это для нас и важно.

Очевидно, что изложенные выше соображения представляют собой ограниченную только затронутыми здесь вопросами и даже в этих рамках весьма общую и не входящую в детали дискуссию с великолепной книгой Г. Ф. Кнаппа (Staatliche Theorie des Geldes. 1. Aufl. 1905, 2. Aufl. 1918). Этот труд сразу же (вопреки намерениям автора, но, возможно, не без его вины) был использован для вынесения оценочных суждений и бурно приветствовался, особенно денежным управлением в Австрии. Фактические события ни в одном пункте не опровергли теорию Кнаппа, но показали (впрочем, это и без того было ясно), что в части материальной ценности денег она неполна. Об этом следует поговорить несколько подробнее.

§ 36а. Экскурс о государственной теории денег

Кнапп победоносно констатирует, что любая как непосредственно государственная, так и регулируемая государством денежная политика (политика платежных средств) в последнее время, стремясь перейти к золотой или по возможности к близкой ей опосредованно хризодромной валюте, оказывалась определяемой извне, экзодромно, т. е. с учетом курса собственной валюты к чужой, прежде всего к английской, валюте. Из-за необходимости монетного паритета с золотовалютной Англией как с крупнейшим торговым регионом и самым универсальным платежным посредником в мировом обороте первой демонетизировала серебро Германия, а после этого Франция, Швейцария и другие страны монетного союза, также как Голландия и, наконец, Индия превратили свое имевшее свободное хождение серебро в несвободные деньги и ввели опосредованно хризодромные нормы внешних платежей. Австрия и Россия сделали то же самое. Денежное управление в этих областях с аутогенными (неразменными, т. е. действующими в качестве полноценного средства обращения) бумажными деньгами точно так же ввело непрямые хризодромные правила, чтобы, по крайней мере, внешние расчеты совершались по возможности в золоте. Для такого управления был на самом деле важен жесткий обменный курс. Кнапп поэтому считает, что вопрос денежного материала и гилодромии, вообще, имеет значение только в этом аспекте. Но, заключает он, для этой экзодромной цели достаточно было указанных опосредованно хризодромных мер (управления бумажной валютой), равно как и прямых гилодромных правил (как в Австрии и России). Однако это — ceteris paribus — для гилодромии ни в коем случае не обязательно буквально верно, ибо пока между двумя в равной степени гилодромными (т. е. хризодромными или аргентодромными) денежными регионами нет взаимных запретов на вывоз монет, это положение взаимной гилодромии значительно облегчает фиксирование курса. Но если это верно (а при нормальных денежных отношениях, действительно, это очень часто верно), отсюда еще не следует, что при выборе материала для денег, т. е. сегодня, прежде всего при выборе между металлическими серебряными или золотыми и документарными деньгами (специфику биметаллизма и несвободных денег, которые обсуждались ранее, мы сейчас оставим в стороне), можно принимать во внимание только данный фактор. Это означало бы, что бумажные деньги, в общем, функционируют так же, как металлические. А ведь даже формально различие между ними значительно: бумажные деньги всегда являются тем, чем могут, но не должны быть металлическими, т. е. управленческими деньгами, но они не могут быть (в рациональном смысле!) гилодромными. Различие между обесцененными ассигнациями и в будущем, при универсальной демонетизации, возможно, обесцененным до уровня промышленного сырья серебром не равно нулю (что, впрочем, и Кнапп иногда признает). Бумага была, и как раз сейчас (в 1920 г.) остается, в столь же малой степени свободным и доступным по желанию благом, как и драгоценный металл. Тем не менее различие между ними из-за 1) объективной возможности приобретения и 2) издержек приобретения в отношении к рассматриваемой потребности так колоссально, а металлы еще настолько (относительно) связаны с определенными месторождениями, что можно утверждать: денежное управление могло (до войны!) в нормальных условиях произвести бумажные управленческие деньги (в сравнении, например, с медными в Китае, тем более — с серебряными и золотыми) в любой момент, когда об этом принималось решение, в (относительно) любых штучных количествах и с (относительно) ничтожными издержками. Прежде всего, в определяемых исключительно собственными соображениями номинальных единицах, т. е. в любых независимо от количества бумаги номиналах. При металлических деньгах это было возможно (примерно в той же мере и в том же смысле) только относительно разменных денег, относительно же металлической валюты — нет. В этом случае количество денежного металла предполагало хотя и эластичное, но бесконечно более жесткое ограничение по объему, чем при производстве бумажных денег. Отсюда и ограничения возможностей денежной политики. Конечно, если денежное управление ориентируется исключительно экзодромно, т. е. на возможно более жесткий курс, тогда оно как раз при создании документарных денег имеет пусть не технические, но нормативные жестко установленные ограничения.

Так, вероятно, возразил бы Кнапп. И при этом был бы формально (но лишь формально) прав. Как обстоит дело с аутогенными бумажными деньгами? Здесь, сказал бы Кнапп, та же ситуация: отсутствуют (как в Австрии и России) только лишь технико-механические ограничения редкости металла. Имело ли это значение? Кнапп игнорирует этот вопрос. Он сказал бы, что против смерти (в том числе и против смерти валюты) лекарства нет. Но ведь, бесспорно, существовали и существуют (сейчас мы абстрагируемся от моментальных абсолютных препятствий производству бумажных денег) как 1) собственные интересы руководителей политического управления, которых и Кнапп считает хозяевами или начальниками денежного управления, так и 2) частные интересы. Носители тех и других ни в коем случае не стремятся прежде всего к сохранению жесткого курса, а часто даже заинтересованы — как минимум, per tempora — именно в обратном. Этот интерес может действенно проявиться как в лоне самого денежно-политического управления, так и в сильном давлении на него заинтересованных сторон и стать причиной инфляции, что для Кнаппа, который строго избегает этого термина, могло бы значить только лишь иначе, нежели экзодромно (т. е. на обменный курс), ориентированную и поэтому допустимую эмиссию документарных денег.

Прежде всего, отметим финансовые искушения: среднее обесценение немецкой марки в инфляцию до ¹/₂₀ по отношению к важнейшим натуральным частям внутреннего богатства означало бы для всех, кого коснулось это счастливое обстоятельство, снятие бремени военных долгов в размере ¹⁹/₂₀ общей их суммы. Если бы к этим вновь возникшим ценовым условиям «приспособить» доходы и зарплаты, все внутренние потребительские блага и весь внутренний труд оценивались бы в 20 раз дороже. Государство, которое с возросших (номинальных) доходов собирало бы соответственно возросшие номинальные налоги, ощутило бы, как минимум, сильное облегчение. Неужели это не соблазнительно? То, что кому-то придется платить, это ясно. Но ясно, что не государству и не одной из двух указанных категорий — политическим руководителям и носителям частного интереса. А как соблазнительно было бы иметь возможность платить старые внешние долги иностранцам платежным средством, которое можно производить сколь угодно дешево! Хотя, помимо сомнений в возможных политических интервенциях, налицо сомнения относительно будущей возможности получения кредитов при чистом внешнем займе, но ведь своя рубашка государству действительно ближе к телу. Есть и заинтересованные предприниматели, для которых 20-кратный рост цен на их товары из-за инфляции только выгоден, если при этом повысить (номинальную) зарплату своим рабочим лишь в 5 или 10 раз, что совсем не трудно из-за бессилия рабочих или из-за недостаточного осознания ими своего положения, либо по какой-то другой причине.

Такие чисто финансово обусловленные острые инфляции обычно вызывают у экономических политиков сильное отвращение. И действительно, с экзодромной политикой, рекомендуемой Кнаппом, они несовместимы. Тогда как (в противоположность этому) постепенное плановое увеличение объема денег в обращении, какое предпринимают в определенных случаях кредитные банки путем облегчения условий выдачи кредита, охотно рассматривается как производимое в интересах побуждения спекулятивного духа открытие новых возможностей прибыли, т. е. как побудительная причина к предпринимательству и капиталистическому производству благ путем стимулирования дивидендного вложения капитала вместо рентного вложения свободных денег. И как же в этом случае обстоит дело с экзодромной ориентацией? Собственно, последствие этого (то самое побуждение к предпринимательству) может повлиять на так называемый платежный баланс в смысле повышения или хотя бы предупреждения падения курса собственной валюты. Как часто? Как сильно? Это уже другие вопросы. Может ли так же воздействовать финансово обусловленное, не резкое увеличение денежной массы, здесь нами не обсуждается. Бремя этого экзодромно безобидного увеличения денежного запаса ложится в виде постепенных выплат на тот же слой, который в случае острой финансовой инфляции материально страдает от конфискации, т. е. на тех, кто имеет номинально постоянный доход или состояние в номинальных ценных бумагах: прежде всего это получатели фиксированной ренты, кроме того, чиновники на твердом (т. е. повышаемом лишь путем долгих просьб и жалоб) окладе, но также и рабочие с твердой (т. е. изменяемой лишь путем тяжелой борьбы) зарплатой. Не стоит

поэтому понимать Кнаппа в том смысле, что для политики бумажных денег решающей может быть только экзодромная позиция (жесткий курс), он этого не утверждает; и не следует считать, будто есть большая вероятность того, что, как полагает Кнапп, в будущем этот фактор станет единственно решающим. Нельзя отрицать: он мог бы стать таковым для денежной политики, которая полностью рациональна в его, Кнаппа, понимании, т. е. (хотя он этого явно не формулирует) в смысле возможно более полного устранения помех ценовым отношениям, которые создаются денежными властями в процессе производства денег.

Но ни в коем случае нельзя было бы признать (и Кнапп этого не утверждает), что практическая важность валютной политики ограничивается сохранением жесткого курса. Мы говорили об инфляции как об источнике ценовых революций или эволюций и о том, что стремление к ним может быть ее причиной. Революционные (документарные) инфляции колеблют обычно и жесткий курс (эволюционное увеличение денежной массы, как мы видели, для этого не обязательно). Кнапп должен с этим согласиться. Он открыто и по праву признает, что в его теории нет места для определенной политики товарных цен (революционной, эволюционной или консервативной). Почему нет? Предположительно по следующей формальной причине: валютное соотношение цен между двумя или несколькими странами проявляется ежедневно в очень небольшом числе формально однозначных и единообразных биржевых цен, на которые можно рационально ориентировать денежную политику. Далее, для целей денежного управления, особенно управления средствами обращения, можно оценить — но только оценить (на основе наличных фактов, проявляющихся в силу периодического стремления к ним), — какие изменения заданного запаса платежных средств (для чистых целей платежа) потребуются в обозримом будущем определенной связанной обменными отношениями группе людей при остающихся приблизительно равными условиях. Напротив, каков будет масштаб революционных или эволюционных, или (наоборот) консервативных денежных последствий инфляции либо (напротив) извлечения денег из оборота в заданном будущем периоде, нельзя рассчитать в том же смысле. Для этого при рассмотрении инфляции (остановимся только на ней) нужно было бы знать: 1) текущее распределение доходов, 2) базирующиеся на нем текущие ожидания отдельных субъектов хозяйства, 3) «путь» инфляции, т. е. точки первоначальной и последующих новых эмиссий (эти три пункта вместе можно определить как показатели последовательности и степени увеличения номинальных доходов в ходе инфляции); но, кроме того, обязательно надо будет учитывать 4) способ применения (проедание, вложение состояния, капитальное вложение) созданного увеличением количества денег спроса на блага по количеству и прежде всего по виду этих благ (товары потребления или средства производства всех видов) и, наконец, 5) направление, в котором происходит сдвиг цен и в силу этого сдвиг доходов. Все это вызывает многочисленные проявления сдвига покупательной способности, а также степени стимулирования (возможного) производства натуральных благ. Такие вещи, полностью определяющиеся будущими соображениями отдельных хозяйствующих субъектов относительно новой сложившейся ситуации, отражаются, в свою очередь, на оценках других таких же субъектов, что лишь потом, в результате конкуренции интересов, порождает новые цены. Так что о простых расчетах (типа того, что эмиссия в 1 млрд единиц предположительно увеличит цену железа на X, цену зерна — на Кединиц и т. д.) не может быть и речи. Тем более что хотя для чисто внутренних продуктов и применимо временное эффективное ценовое регулирование, но лишь в отношении максимальных, а не минимальных цен, да и то с ограниченным воздействием. Кроме того, сам по себе расчет цен (эмпирически невозможный) мало что дает, потому что им определялся бы объем денег, требуемых как чистое средство платежа. Но ведь наряду с этим и в гораздо больших масштабах деньги запрашивались бы снова и снова как средство приобретения капитальных благ в форме кредита. Речь идет о последствиях предполагаемой инфляции, которые не поддаются никаким вычислениям вообще. В общем и целом (эти крайне грубые тезисы могут иллюстрировать лишь самые общие вещи) ясно, что Кнапп оставил совершенно без рассмотрения важную для современной экономики обмена возможность осуществления путем инфляции планомерной, рациональной (зиждущейся на основе, напоминающей по своей счетности основу валютной политики) ценовой политики. Но такая политика есть историческая реальность. Инфляция и дефляция (конечно, в примитивной форме) неоднократно, хотя весьма неудачно, организовывались в Китае в значительно более простых условиях денежного хозяйства с медными деньгами. Они же были рекомендованы и в Америке. Но Кнапп в своей книге, оперирующей только доказуемыми в его смысле предположениями, довольствуется лишь советом о том, что государство при эмиссии аутогенных бумажных денег должно проявлять осторожность. А поскольку оно целиком и полностью ориентируется на жесткий курс, к сожалению, кажется однозначно ясным, что инфляционное обесценение и относительное валютное обесценение обычно тесно связаны друг с другом, хотя они не тождественны, и прежде всего не каждое инфляционное обесценение имеет интервалютные причины. Кнапп прямо не признает, но и не оспаривает тот факт, что реально ориентированного на ценовую политику инфляционного регулирования требовали не только владельцы серебряных рудников в Америке в «серебряную кампанию»176 или фермеры для «гринбеков»177. Правда, в долгосрочном плане (может быть, это Кнаппа и успокоило бы) такое регулирование никогда не удавалось осуществить.

На самом деле все не так просто. Не важно, были ли они запланированы как меры ценовой политики или нет, но инфляции (в описанном выше смысле) происходили действительно часто, и катастрофы ассигнаций знакомы как Восточной Азии, так и Европе. Этим материальная теория денег все-таки должна была бы озаботиться. То, что вовсе нет различий между обесцениванием серебра и обесцениванием ассигнаций, Кнапп как раз не стал бы утверждать. Даже с формальной точки зрения обесценивается ведь не отчеканенная монета, а, наоборот, предлагаемое для промышленных целей необработанное серебро; не обязательно несвободные хартальные серебряные монеты, а часто наоборот! Если же речь идет о бумажных деньгах, то, напротив, обесценивается не предлагаемая для промышленного использования «сырая» бумага, а, конечно, именно хартальные ассигнации. Они обесцениваются полностью, до нуля или до «коллекционной» либо «музейной» стоимости, только в том случае (как по праву мог бы сказать Кнапп), если отвергаются государственными кассами, т. е. когда это обусловлено государством, его административным регулированием. Но дело в том, что до ничтожной доли их прежней материальной ценности (ценового отношения к любым товарам), несмотря на сохранение их номинальной эпицентрической ценности, они обесцениваются часто уже задолго до этого.

Даже если отвлечься от этих катастроф, история дает достаточно примеров инфляций и, кроме того, «валютных тупиков» (в Китае), возникавших из-за немонетарного использования денежного металла. Мы отметим не только то, что в этих случаях при определенных обстоятельствах (отнюдь не всегда) некоторые виды денег, прежде не бывшие дополнительными, становятся таковыми, скапливаются в государственных кассах и вынуждают к обструкционным валютным изменениям, но и то, что материальное учение о деньгах должно было бы, естественно, ставить вопрос о том, как это отражается на ценах и доходах, а следовательно, и на хозяйстве в целом. Сомнительно, правда (по названным выше причинам), что на этот вопрос можно даже в малой степени ответить теоретически. Точно так же, сославшись на то, что в формально биметаллистской Франции вследствие падения цены на золото или серебро (выраженной в парном металле) материально один из этих металлов (то золото, то серебро) становится действующей валютой, а другой — дополнительной, мы хотим не только указать, что причина этих ценовых сдвигов носит монетарный характер. То же и в других случаях изменений цены денежного материала. Мы хотим еще задаться вопросом: лежат ли в основе увеличения объема благородного металла военная добыча (Э. Кортес, Ф. Писарро), обогащение благодаря торговле (Китай в начале нашей эры и после XVI в.) или рост производства? Если последнее, то возникает такой вопрос: только ли увеличилось производство монетного металла или также и удешевилось, и почему? Какие изменения в характере немонетарного использования металла, возможно, привели к этим последствиям? Может быть, имел место определяющий именно для этого экономического региона (например, античного Средиземноморья) экспорт в совершенно чуждый экономический регион (Китай, Индия), как в первые века новой эры? Или причины лежат только (либо в том числе) в изменении монетарного спроса в силу смены привычек пользования деньгами в мелком обороте? Как минимум, эти и разные другие возможности должны быть рассмотрены в том виде, в котором они обычно проявляются.

В заключение взглянем еще раз на обменно-хозяйственное регулирование потребности в деньгах и посмотрим, что означает это понятие. В принципе, ясно, что текущая потребность субъектов рынка в средствах платежа определяет создание свободных, рыночных денег (свободную чеканку). Также текущая потребность субъектов рынка в средствах платежа, прежде всего в кредите (в соединении с заботой о собственной платежеспособности и соблюдении навязанных ради этой цели норм), определяет политику денежного обращения современных эмиссионных банков. Так что сегодня повсеместно господствует именно реализация интересов субъектов рынка, что соответствует общим принципам нашего хозяйственного порядка. Только это, следовательно, может в нашем (формально легальном) хозяйственном порядке вообще называться потребностью в деньгах. По отношению к «материальным» требованиям это понятие подобно понятию «спрос на товары» (платежеспособная потребность) полностью индифферентно. В экономике обмена есть одно обязательное ограничение производства денег только д ля денег из драгоценного металла. Но существование этого ограничения и обусловливает согласно вышесказанному значимость металла для денежной системы. При ограничении «гилическими» деньгами из неполучаемого (на практике) в сколь угодно большом количестве материала, особенно из драгоценного металла, и, соответственно, при необходимости покрытия этим металлом всех средств обращения любому производству денег устанавливаются пусть не исключающие полностью эластичную, эволюционную банковскую инфляцию, но всегда внутренне жесткие пределы. Для сравнения: при производстве денег из получаемого в сколь угодно больших объемах материала, такого как бумага, этого механического ограничения не существует. Тогда действительно все определяется свободным решением руководства политического союза. Но это означает, что представление руководства о финансовых интересах господина, а при определенных обстоятельствах даже собственные интересы управленческого штаба (яркий пример: использование печатного станка красными ордами) и являются освобожденным от всяких механических ограничений регулятором количества денег. В исключении этих интересов, а точнее, в некотором препятствовании их реализации (ибо они в состоянии вынудить государство к переходу от металлических к бумажным деньгам) и состоит еще сегодня значение металлических валют, хризо — и аргентодромии, которые, несмотря на крайне механический характер этой ситуации, тем не менее предполагают более высокую степень формальной, поскольку она ориентирована лишь на чистые возможности обмена, экономической рациональности. Финансово обусловленная политика денежного управления при чисто бумажной валюте не обязательно направлена (что, как признано выше, доказали Австрия и Россия) исключительно наличные интересы правителя или управляющего штаба либо чисто актуальные финансовые интересы и отсюда — на потенциально бесплатное получение максимально возможного объема средств платежа независимо от того, как это отразится на функции этих денег как средства обмена. Но возможность того, что такая направленность появится, несомненно, хронически присутствует, тогда как при гилодромии (т. е. при свободных рыночных деньгах) она в этом смысле отсутствует. Эта возможность и представляет собой с точки зрения формального порядка менового хозяйства иррациональность (также формальную) негилодромных денег, и следует признать, что она сама благодаря этой механической привязке обладает только относительной формальной рациональностью. Это Г. Ф. Кнапп мог бы и должен был признать.

Насколько примитивными были старые количественные теории денег, настолько очевидна опасность обесценения при каждой инфляции с чисто финансово ориентированной эмиссией документарных денег, чего не отрицает никто, даже Кнапп. Его «утешения» по этому поводу следует полностью отвергнуть. Амфитропное положение всех (!) индивидов, каждый из которых одновременно как кредитор, так и должник (что Кнапп со всей серьезностью приводит в подтверждение абсолютной индифферентности любого обесценивания), — это фантом для всех, кто это обесценивание сейчас переживает. Где она, эта амфитропность не только для рантье, но и для всех, кто сидит на твердом окладе, номинал которого остался прежним (и повышение хотя бы вдвое зависит от финансовых обстоятельств и настроения управляющего), а номинальные расходы увеличились (как сейчас) в 20 раз? Где она для каждого, кто выдал долгосрочный кредит? Такие сильные трансформации (материальной) ценности денег сегодня означают хроническую тенденцию к социальной революции, пусть даже многие предприниматели способны получать интервалютную прибыль, а некоторые (немногие!) рабочие имеют достаточно власти, чтобы обеспечить себе повышение номинальной оплаты труда. Этот социально революционизирующий эффект, представляющий собой огромную помеху нормальному функционированию хозяйства, может с определенной точки зрения рассматриваться и как положительный факт. Ведь кто-то (правильно или нет) считает это началом перехода от рыночной экономики к социализму, все равно, сколько жертв этот переход потребует. Или доказательством того, что только регулируемое хозяйство с мелкими предприятиями может быть материально рациональным. Научно это нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Но нейтральная по отношению к таким взглядам наука должна прежде всего, в любом случае как можно более трезво, констатировать наличие социально революционизирующего эффекта, а совершенно ложная в своей общности идея амфитропии Кнаппа его скрывает. Наряду с отдельными ошибками, именно в сказанном выше, как мне кажется, и состоит неполнота теории Клаппа, из-за чего ее принципиальными противниками стали и те ученые, которые вовсе не должны были ими стать.

§ 37. Немонетарное значение политических союзов для хозяйства

Помимо выработки денежного порядка, важность существования самостоятельных политических союзов для хозяйства заключается прежде всего в следующих обстоятельствах:

1) в том, что для удовлетворения собственных потребностей при прочих примерно равных обстоятельствах союзы обычно выбирают в качестве поставщиков именно своих членов, и это тем важнее, чем более хозяйство союзов приобретает монопольный характер или характер домохозяйственного покрытия потребностей; т. е. экономика союза постоянно растет;

2) имеется возможность, руководствуясь материальными соображениями, планомерно способствовать или препятствовать движению товаров через границы, или, вообще, его регулировать, т. е. проводить внешнеторговую политику;

3) имеется возможность применять разные по форме и глубине реализации способы формального и материального экономического регулирования со стороны самих союзов;

4) в важности значимых различий в структуре господства, состоящей в административном и сословном структурировании слоев, которые определяют способы экономического поведения и соответствующее отношение к прибыли;

5) в конкуренции руководящих лиц союзов в борьбе за власть и обеспечение членов союзов средствами потребления и получения дохода, из чего, в свою очередь, вытекают их собственные возможности получения дохода;

6) в вырабатываемых союзами способах покрытия собственных потребностей (см. следующие параграфы).

§ 38. Финансирование политических союзов

Самая прямая связь между хозяйством и прежде всего нехозяйственно ориентированными союзами состоит в способе получения полезных благ для нужд союзного действия, т. е. для функционирования управленческого штаба как такового и собственно управляемого им действия (см. ранее, гл.1, § 12). Имеются в виду финансы в самом широком смысле, включая сюда и получение натуральных благ.

Финансирование, т. е. обеспечение союзного действия полученными хозяйственным путем полезными благами, если свести его к самым простым типам, может быть

I. непостоянным, осуществляемым на основе

a) чисто добровольных вложений, а именно:

α) меценатства, т. е. крупных дарений и образования фондов, что характерно, когда преследуются благотворительные, научные и другие изначально неэкономические и неполитические цели,

β) подаяния, что типично для некоторых видов аскетических общин,

В Индии имеются и светские нищенствующие касты, а в других местах (Китай) — союзы нищих.

При этом нищенство может быть территориально монополистически упорядочено, а также — в связи с тем, что подаяние может быть обязательным или почетным для подающих — может фактически утратить непостоянный характер и обрести форму регулярных сборов.

γ) формально добровольных подарков тем, кто считается стоящим выше в политическом или социальном отношении, т. е. вождям, князьям, патронам, помещикам, вообще господам; такие подарки в силу своей конвенциональности материально близки сборам, но, как правило, не целерациональны, а диктуются обстоятельствами (торжества, семейные даты, политические события);

b) осуществляемым путем шантажа, т. е. недобровольным.

Типичны в этом отношении каморра в Южной Италии, мафия на Сицилии, подобные же союзы в Индии (ритуально обособленные так называемые воровские и разбойничьи касты) и в Китае (секты и тайные общества с похожей хозяйственной основой). Вымогаемые блага здесь лишь изначально непостоянны, поскольку формально незаконны, практически же они принимают характер абонентской платы, за которую предлагаются определенные услуги, прежде всего гарантия безопасности. Один неаполитанский фабрикант лет 20 назад сказал мне по поводу роли каморры в отношении его предприятия: «Signore, la Camorra mi prende A'lire nel mese, ma garantisce la sicurezza; lo Stato me prende 10 x X, e garantisca — niente» («Каморра берет у меня Xлир и гарантирует безопасность; государство берет 10 х Х лир и не гарантирует ничего»). Типичные для Африки тайные клубы — рудименты прежних мужских домов — также обеспечивают безопасность, действуя на манер фемы.

Политические союзы могут (как липарийское разбойничье государство) базироваться изначально (но никогда долговременно и исключительно) только на прибыли от добычи.

II. Финансирование может быть постоянным

A) без собственного хозяйственного предприятия; тогда оно происходит в форме

a) получения вещественных благ по одному из следующих типов:

α) в случае денежного хозяйства путем получения денежных взносов и обеспечения необходимыми благами через покупку их за деньги (чистое союзное хозяйство, основанное на денежных взносах), причем содержание членов управляющего штаба также является денежным содержанием;

β) в случае натурального хозяйства (см. выше, § 12) имеет место распределение сборов со спецификацией натуральных поставок (чистая союзная экономика натуральных поставок). При этом либо

αα) управляющий штаб обеспечивается путем натуральной пребенды и удовлетворение нужд происходит in natura, либо

ββ) собранные в натуральном виде взносы частично или полностью путем продажи превращаются в деньги, и удовлетворение нужд происходит, как в денежном хозяйстве.

Сами сборы — как в деньгах, так и в натуре — по своему элементарному экономическому типу могут иметь следующий характер:

α) налоги, т. е. вещные блага или отчисляемые денежные суммы, рассчитываемые на основе

αα) всего имущества или (в деньгах) состояния,

ββ) всех поступлений или (в деньгах) доходов,

γγ) источников дохода — средств производства или определенного рода доходных предприятий (сбор с источников дохода);

β) плата, т. е. возмещение убытков при использовании или употреблении собственности союза или принадлежащих союзу товаров и услуг;

γ) сборы, взимаемые в случаях

αα) определенных форм потребления и использования специфических товаров,

ββ) особого рода движения товаров, прежде всего:

(1) транспортное движение (таможенная пошлина) и

(2) товарный оборот (акцизы, сборы с продаж).

Сборы могут быть

1) взимаемы под собственным руководством союза,

2) отданы в откуп,

3) переданы в счет долга или в залог.

Передача налогов и сборов в откуп (за единовременный денежный платеж) может быть с фискальной точки зрения рациональным действием, хотя бы потому, что предполагает возможность бюджетных расчетов. Передача в счет долга или в залог с фискальной точки зрения, как правило, обусловлена нерационально и является следствием либо тяжелой фискальной ситуации, либо узурпации со стороны управляющего штаба и свидетельствует о его ненадежности.

Долговременная апроприация возможностей сборов в пользу государственных кредиторов, частных гарантов военных и налоговых услуг, неоплачиваемых кондотьеров и солдат, наконец, кандидатов на должности называется пребендой и имеет характер

1) индивидуальной апроприации или

2) коллективной апроприации (со свободным занятием доходных мест лицами из круга коллективных апроприаторов).

Постоянное финансирование без собственного хозяйственного предприятия может происходить также

b) путем обложения личного труда и состоять в получении прямых личных услуг в натуральной форме с натуральной спецификацией трудовых усилий.

B) Постоянное финансирование при наличии и посредством собственного хозяйственного предприятия может происходить

α) домохозяйственно (ойкос, домены),

β) через доходное предприятие, и в этом случае:

αα) свободно, т. е. в конкуренции с другими доходными хозяйствами,

ββ) монополистически.

Эти возможности тоже могут использоваться самим владельцем или быть отданы в откуп, в долг, в залог.

Наконец, финансирование может осуществляться

C) литургически, т. е. путем привилегирующего обременения, в частности

α) позитивного привилегирования, состоящего в освобождении от специфических обязанностей определенных групп людей,

β) негативного привилегирования (что иногда содержательно тождественно позитивному), состоящего в обременении специфическими обязанностями определенных групп людей, а особенно

αα) определенных сословий,

ββ) определенных классов дохода (см. ниже, гл.4);

γ) коррелятивно, т. е. путем соединения специфической монополии с обременением специфическими услугами или поставками. Такого рода коррелятивная литургия может формироваться

αα) сословно — путем принудительного разделения членов союза на (часто) наследственно несвободные литургические профессиональные и имущественные союзы с наделением их сословными привилегиями,

ββ) капиталистически — путем создания несвободных гильдий и картелей с монопольными правами и обременением в виде денежных контрибуций.

К п. II (постоянное финансирование): эта довольно грубая казуистика действительна для союзов любого рода, хотя иллюстрируется примерами только политических союзов.

К п. А.а.α: мы далеки оттого, чтобы анализировать, хотя бы в общих чертах, современный государственный налоговый порядок. Скорее, следует описать социологическое место этого явления, т. е. тип отношений господства, способствовавший возникновению тех или иных типичных видов сборов (например, различных видов пошлин, акцизов, налогов).

Натуральные отчисления, в том числе при взимании пошлин, акцизов, сборов с продаж, были распространены в Средневековье, а их денежная форма относительно более молода.

К п. a.β: натуральные поставки были типичной формой дани и возложения обязанности производства продуктов на зависимые хозяйства. Доставка в натуральном виде возможна только в мелких союзах или при наличии хороших транспортных связей (Нил, Императорский канал178) — В остальных случаях, чтобы продукты достигли конечного получателя, их приходится переводить в денежную форму (как это было в Античности), или же в зависимости от удаления они имеют разную цену в начальной и конечной точках (как в Китае).

К п. b: в качестве примеров можно привести обязанность военной или судебной службы, обязанность участия в судебном жюри, в строительстве дорог, мостов и плотин, в горных работах и все другие виды обязательных общественных работ в любого рода союзах. К типу широко использующего такой вид личного труда литургического государства относятся Древний Египет (Новое царство), одно время — Китай, в ограниченном объеме — Индия и в еще меньшем объеме — поздняя Римская империя и многочисленные союзы раннего Средневековья.

Примеры получения пребенды: 1) путем коллективной апроприации в пользу кандидатов на должности (Китай), 2) в пользу частных гарантов военных услуг и налогов (Индия), 3) в пользу неоплачиваемых кондотьеров и солдат (поздний халифат и господство мамелюков), 4) в пользу государственных кредиторов (распространенная повсюду покупка должностей).

К п. В.α. Примеры: освоение доменов для домохозяйства самим домохозяйством, использование труда подданных для создания предприятий, работающих на удовлетворение потребностей двора и для политических целей (Египет); в современности — заведения по производству военной формы и государственные фабрики боеприпасов.

К п. β: для случая аа имеются лишь единичные примеры (морская торговля и проч.), для случая ββ — множество примеров во всех исторических эпохах. Пик приходится на Запад XVI — XVIII вв.

К п. С.α: освобождение ученых от трудовой повинности в Китае, привилегированных классов — от sordida munera во всем мире, людей с определенным уровнем образования — от военной службы во многих странах.

К п. β: с одной стороны, обременение состояния литургиями в античной демократии, с другой — положение групп, не освобожденных от бремени в примерах к п. С.α.

К п. γ: случай аа является самой важной формой систематического удовлетворения общественных потребностей иначе, чем на основе налогового государства. Китай, а также Индия и Египет, т. е. страны старейшей (гидротехнической) бюрократии, знали литургическую организацию в форме натуральных литургий; отсюда последние перешли (частично) в эллинизм и позднюю Римскую империю уже, конечно, в значительной мере как денежно-хозяйственные налоговые, а не натуральные литургии. Такая литургия всегда предполагает профессионально-сословное членение. В этой форме она может вернуться и сегодня, если откажет государственная налоговая система удовлетворения общественных потребностей, и частное капиталистическое удовлетворение потребностей должно будет регулироваться государством.

До сих пор, если возникали финансовые затруднения в современной системе удовлетворения общественных потребностей, помогал случай ββ — капиталистически организованные литургии: предоставление прибыльных монополий в обмен на лицензии и контрибуции (простейший пример: принудительный контроль пороховых заводов в Испании с высокими отчислениями в государственную кассу при одновременной монопольной защите от появления конкурентов). Это очень близко идее социализирования отдельных прибыльных отраслей, начиная с угольной, для выгоды фиска путем использования в качестве налогоплательщиков принудительных картелей или трестов при сохранении (формальной) рациональности ценоориентированного производства благ.

§ 39. Обратное воздействие на частное хозяйствование

Способ удовлетворения общественных потребностей политических и иерократических союзов весьма сильно отражается на частном хозяйстве. Чистое государство денежных сборов в случае собственного руководства сборами (и только в этом случае) с привлечением натуральных личных услуг исключительно в политических целях и при осуществлении правосудия создает оптимальные возможности развития рационального, рыночноориентированного капитализма. Государство денежных сборов с откупом сборов благоприятствует политически ориентированному капитализму, но не рыночно-ориентированному доходному хозяйству. Передача сборов в кормление и откуп обыкновенно препятствует возникновению капитализма, ибо создает интерес к сохранению существующих источников поступлений и ведет к стереотипизации и традиционализации экономики.

Чистый союз натуральных поставок не способствует капитализму и препятствует ему в той мере, в какой фактически (иррационально с точки зрения доходного хозяйства) навязывает хозяйствам направление производства благ.

Чистый союз натуральных повинностей мешает развитию рыночноориентированного капитализма из-за изъятия рабочей силы и препятствования возникновению свободного рынка труда, а политически ориентированному капитализму — по причине отсечения типичных возможностей его возникновения.

Монополистическое доходно-хозяйственное финансирование, собирание дани в натуральной форме с превращением полученных благ в деньги и удовлетворение потребностей с литургическим обременением состояния схожи в том, что не способствуют автономно рыночно-ориентированному капитализму, но, наоборот, с помощью фискальных, т. е. с рыночной точки зрения иррациональных (привилегирование и создание рыночно иррациональных возможностей дохода), мероприятий препятствуют возможности получения рыночного дохода. Но, напротив, они способствуют (при определенных обстоятельствах) развитию политически ориентированного капитализма.

Доходное предприятие с уставным капиталом и точным капитальным расчетом формально предполагает прежде всего калькулируемость сборов, а материально — организационную форму, исключающую возникновение сильного негативного привилегирования при использовании капитала, т. е. прежде всего при рыночном обороте. Спекулятивный торговый капитализм, напротив, совместим с любой непрямой организацией удовлетворения общественных потребностей, проводимой через литургические обязательства и мешающей торговому использованию благ в качестве товаров.

Но и способ организации общественного обременения, как бы необычайно важен он ни был, не определяет однозначно направление развития хозяйствования. Несмотря на отсутствие (кажущееся) типичных препятствий с этой стороны, на огромных пространствах в течение целых эпох рациональный (рыночно-ориентированный) капитализм не состоялся, тогда как в других местах он пробился вопреки порой очень существенным (казалось бы) препятствиям в виде распределения общественных нагрузок. Наряду с материальным содержанием экономической политики, которая может быть сильно ориентирована на внеэкономические цели, и наряду с явлениями духовного (научного и технологического) характера важную роль в локальном ограничении автохтонного капиталистического развития современного типа сыграли препятствия идейной (этической, религиозной) природы. И никогда не следует забывать о том, что формы производства и предпринимательства, равно как и соответствующие технические методы и приемы, должны быть сначала изобретены, а исторически имели место как негативные, затрудняющие или прямо мешающие соответствующему направлению мысли, так и, наоборот, позитивные, благоприятствующие им факты и обстоятельства, но никак не принудительное причинное отношение, что, впрочем, характерно для любых строго индивидуальных событий вообще.

К вышеприведенному заключительному суждению: также и чисто природные индивидуальные события лишь в исключительных случаях допускают точное сведение к индивидуальным причинным составляющим; принципиальное отличие природного события от действия не в этом (см. мой доклад «Roscher und Knies»179).

Ко всему параграфу (§ 39): основополагающие важнейшие взаимосвязи между видом порядка и управления в политических союзах и экономикой могут пока только быть намечены в первом приближении.

1. Исторически важнейшими примерами препятствования рыночноориентированному капиталистическому развитию путем передачи сборов в пребенду является Китай; путем передачи сборов в счет долга (что во многом сходно) — Передняя Азия после халифата (об этом будет упомянуто в соответствующем разделе). Откуп сборов встречается в Индии, Передней Азии и на Западе (в Античности и Средневековье), но на античном Западе он сыграл важнейшую роль в формировании капиталистического способа получения дохода (римское сословие всадников), тогда как в Индии и Передней Азии способствовал возникновению состояний (землевладение).

2. Исторически самые важные случаи препятствования капиталистическому развитию вообще путем литургического удовлетворения потребностей обнаруживается в поздней Античности, возможно, в послебуддистской Индии и иногда в Китае. Об этом также будет сказано в нужном месте.

3. Исторически самый важный пример монополистического торможения капиталистического развития после эллинистических (птолемеевских) предвестников — эпоха княжеских монопольных и монопольно-концессионных предприятий в начале Нового времени (прелюдия к этому — известные мероприятия Фридриха II на Сицилии180, возможно, по примеру Византии; принципиальный финал — при Стюартах), о чем еще будет сказано далее.

Все эти рассуждения в их абстрактной форме имеют своей целью только более или менее корректную постановку проблемы. Прежде чем вернуться к стадиям и условиям развития хозяйства, нужно осуществить чисто социологическое рассмотрение внехозяйственных компонентов.

§ 40. Влияние хозяйства на образование союзов

Хозяйство всегда играет огромную роль в формировании союзов, если, как это обычно и бывает, руководство и управленческий штаб получают вознаграждение. Тогда главный экономический интерес связан с сохранением союза, даже если, возможно, его изначальные идеологические основания давно утратили смысл.

Это повседневное явление, когда разного рода союзы, ставшие, по собственному мнению их участников, бессмысленными, тем не менее продолжают существовать только потому, что секретарь союза или какой-то другой чиновник только с этого и живет, а если бы союз был ликвидирован, он лишился бы средств к существованию.

Любая апроприированная (а при определенных обстоятельствах и формально не апроприированная) возможность способна оказывать стереотипирующее влияние на существующие формы социального действия. В круге мирных и направленных на повседневное обеспечение благами хозяйственных возможностей, в общем, только возможности извлечения прибыли для предпринимателя представляют собой автохтонную и в рациональном смысле революционизирующую силу. Да и они не всегда.

Например, куртажные интересы банкиров долгое время препятствовали допуску индоссаментов; подобные препятствия на пути формально рациональных институтов, в том числе и побуждаемые интересами капиталистической прибыли, будут встречаться нам часто, хотя они имеют место значительно реже, чем пребендальные, сословные и другие препятствия, иррациональные с точки зрения экономики.

§ 41. Движущая сила хозяйствования

Любое хозяйствование в экономике обмена предпринимается и реализуется единичными субъектами с целью удовлетворения их собственных — идеальных или материальных — интересов. Это справедливо и в случае, когда такая деятельность ориентируется на порядки хозяйствующего, хозяйственного или регулирующего хозяйство союза (см. выше, § 5), что удивительным образом часто упускается из виду.

В социалистически организованном хозяйстве дело не обстояло бы принципиально иначе. Управление, конечно, находилось бы в руках руководства союза, участие отдельных индивидов в производстве благ было бы ограничено технической функцией, трудом в собственном смысле слова (см. выше, § 15). Это длилось бы до тех пор, пока союз управлялся бы диктаторски, т. е. автократично, без участия отдельных его членов. Любое право участия населения в управлении тотчас допустило бы формальный арбитраж в конфликте интересов, который распространился бы и на способ управления, но прежде всего на формы сбережения (накопления). Однако не в этом для нас главное, а в том, что каждый индивид и в этом случае сначала задался бы вопросом: отвечают ли, на его взгляд, его интересам назначенный ему рацион и предписанная ему норма труда, если сравнить с рационами и нормами других работников? В соответствии с этим он и ориентировал бы свое действие, и тогда стали бы правилом борьба за изменение или сохранение однажды назначенного вознаграждения (например, доплат на тяжелых работах), апроприация или экспроприация рабочих мест, предпочтительных из-за высокой оплаты или хороших условий труда, остановки работы (забастовка или, наоборот, насильственное изгнание с рабочих мест), сокращение производства, чтобы принудить к улучшению условий труда в определенных отраслях, бойкот и насильственное изгнание нелюбимых начальников — словом, все разнообразнейшие процессы апроприации и борьбы интересов. То, что битвы велись бы коллективно, а предпочтение отдавалось занятым на «жизненно важных» работах и вообще крепким физически, целиком соответствовало бы ситуации. Но все равно за каждым действием стоял бы этот интерес индивида или, может быть, интерес некоторого количества таких же, как он, всегда противостоящий интересам многих. Могут измениться соотношение интересов, средства их реализации, но решающая роль индивидуального интереса неизменна. Верно, что существует хозяйственное действие, чисто идеологически ориентированное на чужие интересы, но также верно и то, что масса людей так себя не ведет и, как показывает опыт, вести себя не может и поэтому не будет.

В полностью социалистическом (плановом) хозяйстве нашлось бы место только для

a) распределения натуральных благ по рационирующему плану потребностей и

b) создания натуральных благ по плану производства.

Денежно-хозяйственная категория дохода при плановом социалистическом хозяйстве должна отсутствовать; имелись бы только запланированные поступления.

В меновом хозяйстве стремление к доходу является неизбежным последним двигателем всего хозяйственного поведения, потому что любой расчет на товары и услуги, пока еще не полностью находящиеся в распоряжении хозяйствующего лица, предполагает получение будущих доходов и распоряжение ими, а почти каждое существующее право распоряжения предполагает предшествующий доход. Вся прибыль доходно-хозяйственного предприятия на каком-либо этапе в какой-либо форме превращается в доход хозяйствующего субъекта. В регулируемом хозяйстве заботой регулирующего порядка обычно является способ распределения доходов (в натуральном хозяйстве — по принятой здесь терминологии — нет дохода, но есть поступления в натуральных товарах и услугах, которые невозможно оценить в едином средстве обмена).

Доходы и поступления могут с социологической точки зрения принимать основные формы и происходить из типичных основных источников, которые описаны ниже.

A. Доходы и поступления от трудовых усилий (связанные со специализированным или специфицированным трудом):

I. заработная плата, которая может принимать следующие формы:

1) свободные договорные твердые доходы и поступления (рассчитанные по периодам труда),

2) твердые доходы и поступления, определяемые по некоей принятой шкале (оклад, натуральное вознаграждение чиновников),

3) договорная аккордная оплата труда наемных работников,

4) полностью свободная аккордная оплата;

II. прибыль, существующая в следующих формах:

1) свободная, полученная от обмена в результате предпринимательского создания вещественных благ или услуг труда,

2) регулируемая, полученная от обмена (в обоих этих случаях за вычетом издержек образуется чистая прибыль),

3) добыча (трофеи),

4) от господства, должности, взяток, откупа налогов и других форм апроприации властных прав.

Учесть издержки в двух последних случаях можно только при постоянном систематическом получении доходов таким способом, иначе это затруднительно.

B. Доход и поступления от владения (связанные с использованием прав распоряжения важными средствами производства):

I. чистая рента с вычетом издержек, в частности

1) от владения людьми (рабами, крепостными или вольноотпущенными), существующая in natura или в деньгах, твердая или в виде доли в прибыли (за вычетом издержек содержания),

2) апроприированная рента господства (за вычетом издержек управления),

3) от владения землей (частичная аренда, твердая срочная аренда в натуральной или денежной форме, землевладельческие рентные доходы за вычетом налога на землю и издержек на поддержание владения),

4) домашняя (за вычетом издержек содержания),

5) от апроприированных монополий (право обложения повинностями, патенты — все за вычетом сборов),

II. рента без вычета издержек, в частности

1) от оборудования, т. е. от предоставления его в пользование домохозяйствам или предприятиям (см. § II данной главы) за так называемый процент,

2) от скота,

3) «процентная» и договорная по займам in natura,

4) проценты по денежным займам,

5) по ипотеке в денежной форме,

6) с ценных бумаг в денежной форме, а именно:

a) твердая (так называемые проценты),

b) колеблющаяся в зависимости от рентабельности (типичный пример: так называемые дивиденды),

7) другие доли в прибыли (см. п. II.1), в частности

a) в случайной и рациональной спекулятивной,

b) рациональные доли в долгосрочной прибыли от рентабельного предприятия любого рода.

Все прибыли и ренты от ценных бумаг являются не договорным, но основанным на договорных предпосылках (цены обмена, аккордные ставки) доходом. Твердые проценты и заработные платы, арендные платежи за землю и жилье являются договорными доходами; прибыли от господства, владения людьми, землей и военные трофеи — это насильственно апроприированные доходы или поступления. Доход от владения может быть нетрудовым, если его получатель предоставляет использование владения другим. Зарплаты, оклады, прибыли от труда и от предпринимательства суть трудовые доходы; другие виды рент и прибылей могут быть как трудовыми, так и нетрудовыми (казуистика пока не рассматривается).

Самыми динамичными и революционизирующими хозяйство из всех видов дохода являются прежде всего те, что обеспечиваются прибылью предпринимателя (см. п. II.1), а также договорные или свободные доходы от труда (см. пп. I.3 и I.4), от свободного обмена и (в несколько ином смысле и при определенных обстоятельствах) от военной добычи (см. п. II.3).

Особенно статичными и в этом смысле хозяйственно-консервативными являются шкалированные доходы (оклады), повременная заработная плата, доходы от должностной власти и (обычно) все виды ренты.

Экономическим источником дохода (в меновом хозяйстве) чаще всего является конъюнктура обмена на рынке вещественных благ и труда, т. е., в конечном счете, потребительские оценки вкупе с более или менее сильным естественным или формально установленным монополистическим положением предприятия.

Экономический источник поступлений (в натуральном хозяйстве) — регулярная монопольная апроприация возможностей использования состояния или труда за вознаграждение.

Все эти виды доходов гарантируются только перспективой использования насилия при защите апроприированных возможностей (см. § 1, п. 4). Доход от добычи и близкие ему виды получения дохода суть результаты действительного насилия. В этом схематичном изложении от казуистики пока пришлось отказаться.

Наиболее ценными по затронутым выше вопросам я считаю труды Р. Лифманна, несмотря на то что во многом расхожусь с ним во взглядах на доход. Мы не касались здесь экономических проблем. Вопросы взаимосвязи экономической динамики и общественного порядка будут далее подниматься постоянно.