София, Анна, Мара...

3.

То лето для Анны было замечательным. Отец разительно переменился по отношению к ней. Нет, он не полюбил дочь неожиданно вспыхнувшей отцовской любовью. Он по-прежнему не разговаривал с ней и покупал обновки только в случае крайней необходимости. Но перестал спьяну лупить Анну. Отец запирался в одной из комнат и что-то бросал на пол, топал и стучал в стены. В общем, вымещал злобу на чём придётся, но Анюту не трогал.

А девочка полюбила гулять по залитым солнцем или мокрым от дождя московским улицам. Ей была безразлична погода – жара или слякоть, лишь бы не сидеть в насквозь пропитанном ненавистью доме, а вбирать в себя свободу гомонящего шумного города. В одну из таких прогулок она и познакомилась с тем, кто сыграет роковую роль в её жизни.

Анна редко забредала столь далеко от дома, но в тот день что-то влекло её к площади вокзала. Девочка не любила этот район. Там было всегда слишком суетно и бестолково. Прохожие сновали туда-сюда, толкались и галдели. Множество приезжающих и отъезжающих людей торопились, нервничали и злились. Площадь напоминала Анне огромный муравейник, куда засунули палку и поковыряли. Она бродила бесцельно круг за кругом, её задевали огромными чемоданами, покрикивали: « С дороги!» И тут она увидела его.

Чернявый мальчишка-цыганёнок в драных сандалиях, обутых на голые ноги, сидел за мусорным баком и горестно рыдал, размазывая слёзы по щекам грязными руками. Он был примерно того же возраста, что и Анна, ну, или на год постарше. Паренёк плакал, сидя возле старой облезлой собаки породы дворняжка. Она лежала на боку, вытянув все четыре лапы, тяжело и шумно дыша, и явно собиралась издохнуть. Анна, как вкопанная замерла напротив них. «Ну, чего уставилась? Вали отсюда, а то получишь!» – Зло сказал он, исподлобья глянув на девочку. «Боялась я тебя!» – Ответила Анна ему с неожиданной для себя смелостью. Она подошла ближе, присела на корточки и положила руку на собачий бок. «Что с ней?» – Спросила она мальчишку. «Сама не видишь? Она итак старая уже! А этот гад – сапожник Ахмет, вон его будка стоит, её палкой по холке со всей силы ударил! Подыхает теперь вот!» – Прорыдал он. Анна молча гладила собаку, а потом неожиданно для себя сказала: «Успокойся, о ней плакать рано. Как тебя зовут?» Цыганёнок вытаращился на неё и ответил: «Янко!» Анюта поднялась с колен, махнула ему рукой и ушла. Мальчишка долго смотрел девочке вслед. А у Анны потом весь день так легко и ясно было на душе, даже грохот из комнаты отца и его пьяная ругань не омрачили это состояние.

Через несколько дней, выбежав из подъезда во двор, Анна увидела возле лавочки во дворе случайного знакомого с вокзальной площади. Вернее будет сказать знакомых, потому что огромная псина тоже была там. Завидев Анну, она радостно заскулила и, виляя хвостом, бросилась ей навстречу. Девочка улыбнулась мальчишке и стала ласково трепать собаку по лохматой башке, а та так и норовила облизать ей руки. Анна только счастливо смеялась. «Ну, я же тебе говорила!» – Крикнула она парнишке. «Ты колдунья, да? Шукар сказала, что ты колдунья».- Произнёс он набычившись, и с опаской подошёл ближе. «Да хватит тебе ерунду болтать, а то сейчас…фууух и развею!»- Хитро прищурилась Анна. Мальчишка нахмурился, но потом открытая и добрая улыбка озарила его лицо. Так они стали друзьями.

Янко уже исполнилось тринадцать. Он был старше Анны на два года, но ничуть не кичился этим. Наоборот, как это ни странно звучит, он был ведомым, а Анна заводилой во всех их детских забавах. Случай с собакой, которую, кстати, звали Найда, произвёл на него такое впечатление, что разуверять Янко в том, что она не ведьма – шувахини, говорил он, было бесполезно. Ведь он сам видел, как Найда находилась на грани жизни и смерти. Но через несколько часов после встречи с Анной животине полегчало. А наутро она и вовсе резвилась, как щенок. «Ведьма ты и есть».- Стоял на своём Янко, не сводя обожающих глаз с девочки.

Мальчик научил её по-другому смотреть на мир. Анна больше никого и ничего не боялась, готовая в любой момент дать отпор. А когда лето закончилось, и началась учёба, в школу она пришла с высоко поднятой головой. Одноклассники почуяли перемены, произошедшие с ней, и больше не решались её задирать. Хотя один было попробовал и просидел три недели на карантине с дизентерией.

Анна познакомилась с семьёй Янко. Там её приняли, как родную дочь. Ей очень нравилось бывать у них и нравилось бы ещё больше, если бы только не бабка Муча. Анна говорила, что такой колоритный персонаж ей не забыть никогда в жизни – обветренное лицо, хранящее отблески былой красоты, седые волосы и натруженные руки с выступающими на них буграми вен, огромный крючковатый нос с торчащими из него пучками волосков. Но самым жутким для Анны казались глаза старухи, затянутые бельмами. Куда бы девочка ни пошла или где бы ни присела, они неотступно следили за ней. Бабка постоянно шевелила челюстями, как насекомое жвалами – непонятно, жевала что-то или шептала. Анна боялась её и старалась никогда не оставаться со старухой один на один. Но однажды Янко убежал помочь матери и оставил Анюту в комнате одну. Девочка тихонько попыталась пройти мимо бабки к выходу, но та с неожиданной ловкостью схватила её за руку, да так больно! Анна замерла, а бабка вдруг просипела непонятное слово «моккади», свалилась со стула на пол и умерла. Ну и переполоху же было! Под шумок Анна сбежала домой. Ей потом ещё долго ночами снилась покойная бабка Янко и её хриплый шёпот. Но своему другу она об этом происшествии не рассказала. Он итак сильно горевал по умершей бабушке. Она просто спросила у Шукар – сестры Янко про слово, но та очень странно себя повела. Побледнела и попросила, чтоб она к ней с глупостями не приставала. Уже взрослой Анна узнала, что «моккади» на цыганском языке - нечистый. Но не поняла, причём здесь она.

Что, дорогой читатель, теперь Вы догадались, что совпадений в жизни действительно не бывает, всё одна сплошная закономерность. Да, Янко был братом той самой Шукар, которая убила сама себя вязальной спицей ночью в клинике, лишь бы исторгнуть дьявольское отродье.

По рассказам Аннушки, мальчишка безумно любил сестру и гордился ей. Ведь таких красавиц, как Шукар, редко встретишь. Анюта не завидовала её красоте, всем давно известно – не родись красивой, а родись счастливой. Да так оно и есть.

Шукар к тому времени уже минуло шестнадцать и она считала себя взрослой девушкой. Около неё постоянно вилась куча кавалеров. Янко смешно ревновал сестру, и они с Анной любили частенько подстраивать ухажёрам всякие безобидные каверзы. Шукар не злилась на ребят, наоборот, вместе с ними хохотала над незадачливыми женихами.

Анна чувствовала себя счастливой. Прибежав домой после школы, она старалась как можно быстрее переделать все необходимые домашние дела. Освободившись, хватала учебники и тетради и спешила к другу, который с нетерпением ожидал её. Они вместе готовили задания, помогая друг другу, а потом бродили по вечерним улицам. И мальчик всегда провожал её до дома. Им было хорошо вместе. Об одном только Анюта просила друга: не входить с ней во двор, опасаясь, что отец случайно увидит их из окна.

Так прошло два года. Янко исполнилось пятнадцать. Цыганские мальчики уже в четырнадцать лет считаются взрослыми. Но Анну всё равно смешило, как гордо надувался Янко, когда его мать ласково говорила: «Ты же мужчина!» Анна тоже подросла. Из неказистого подростка она начала превращаться в очень симпатичную девушку. Она выглядела старше своих тринадцати. Всё чаще девочка ловила на себе странный взгляд Янко: то ли удивлённый, то ли зовущий. Один раз мальчик случайно дотронулся до её груди. Жаркий румянец залил его лицо, а сам он смущённо отвёл глаза. У него ломался голос, и он частенько, от волнения «пускал петуха». Анна удивлялась чудному поведению друга. Она ничего не знала о любви. Где уж ей было догадаться, что её друг влюблён в неё и боится об этом сказать.

Как жаль, что счастье вечным не бывает. В тот вечер, разлучивший их на много лет, Янко не смог сдержать чувства и поцеловал Анну. Это был робкий поцелуй двух подростков. Но его увидел, как на грех, задержавшийся где-то отец, как ни странно, абсолютно трезвый. Анна, опьянённая незнакомыми ей ощущениями, даже не заметила, как он прошёл мимо них, стоящих в самой тёмной части двора. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза и больше никого и ничего не видели вокруг себя. В тот вечер подростки поклялись, что их любовь навечно. А потом счастливая Анна пошла домой, пообещав, что завтра они увидятся снова.

Отец, не дотрагивающийся до неё уже несколько лет, встретил Анну на пороге квартиры. Он бил девочку с таким исступлением и садистским наслаждением, ухая и кряхтя от удовольствия, что казалось, все эти годы он безумно жаждал этой экзекуции. Анна не кричала. Она поначалу пыталась загораживаться от ударов руками, но когда отец вошёл в раж, только беспомощно стонала. Остановился он, когда Анюта потеряла сознание. Молча развернулся и ушёл к себе.

Очнувшись, Анна доползла до своей комнатушки, но подняться и лечь на диван сил у неё уже не хватило. И тогда девочка впервые пожелала отцу смерти. Утром он ушёл на работу, даже не заглянув в комнату дочери, только грубо прорычал за дверью: «Чтоб убралась, шалава!» Это были последние слова, которые она слышала от него. Тем утром по дороге на работу отец упал под поезд метро.