Согласен на любую работу...

Глава 5

Мда, казенные заведения всегда и везде одинаковы. Разница только в окружающей среде. Чем богаче район, тем лучше управа. Или наоборот, я уже сам запутался, что следует за чем.

На первом этаже, в левом крыле размещался сбербанк, зато правое было отдано для нужд органов правопорядка. Администрация занимала верхние этажи, проводя символическую вертикаль власти.

Войдя в холл я задумался, с чего начать и с кого. По хорошему и правильному, с полиции, поставить отметку в командировочном, потом сходить к главе администрации. Поэтому, не особо мудрствуя, повернул направо, где со скучающим видом, за сварной решеткой сидел ефрейтор в полицейской форме.

- Служивый, мне командир твой нужен, - С усталой улыбкой проговорил я, даже не успев развернуть ксиву. Ефрейтор вытянулся по струнке, разве что, каблуками не щёлкнул.

- Так нет его, тарщ старший лейтенант! – Бодро отрапортовал он.

- А кто отвечает за кадры? Мне надо отметку о прибытии поставить.

Ефрейтор опять замялся.

- Ее… то есть его тоже нет, тарщ старший лейтенант!

Меня начало это раздражать, поэтому я наклонился к нему вплотную, посмотрев на запертые кабинеты, заговорщицки подмигнул.

- Если через пять минут, когда я вернусь от главы администрации здесь будет всё также безлюдно, - Я махнул в сторону пустого коридора, с намеком на нужных людей, – то мой отчет начнется с пожелания массового увольнения. Это понятно?

- Так точно, тарщ старший лейтенант! – кажется Ефрейтор прочувствовал серьёзность момента, схватил телефон, принявшись кому-то названивать. Я же развернулся, потопал к лестнице. Второй этаж оказался скучным, как и третий. Замы, бухгалтерия, экономисты. Которые сидели больше в одноклассниках, чем занимались делом. Главы, ожидаемо, на месте не оказалось, лишь миловидная секретарь высказалась, что его сегодня не будет. Я кивнул, приняв к сведению, выложил удостоверение, чтобы секретарь могла прочитать данные, накатал служебку, тут же сделал копию на ксероксе секретаря, у нее же зарегистрировал, пошел вниз, в отделение полиции. Ефрейтор сидел там же, только белый как мел, а при моём приближении вскочил, тараторя о том, что товарищ майор на важном розыскном мероприятии. Я не стал его прерывать, многозначительно смахнул невидимые пылинки с погон, развернулся, выходя на улицу и доставая мобильник. Все, роль залетного, наглого и охреневшего фсбэшника отыграл. А отчет я накатаю все равно. Для порядка, так сказать. А уж что с ним будут делать, это уже не мое дело.

Дом Валентины оказался в пяти минутах ходьбы. Почти черная древесина сруба контрастировала со свежевыкрашенными наличниками и резными ставнями. Забор, давно требующий ремонта, покосился, но на фоне остальных домов, был ещё бодр и свеж.

Я вошел, ожидая лая собаки или чего то такого. Но вокруг была тишина. Лишь куча дров, со свежими следами, намекала на присутствие человека. Я вдохнул морозный воздух, потер заиндевевшие уши и постучал. Дорожка к дому выложена досками, немного приподнятыми над землей на своеобразных сваях. Стоило мне сделать несколько шагов внутрь двора, как дверь распахнулась. На пороге возникла Валентина в зеленом домашнем халатике с цветочками, а из дома пахнуло теплом натопленной печи и едой. Она чуть посторонилась, пропуская меня внутрь,. Слева от маленького коридора располагалась спальня, справа кухня с большой русской печью, сейчас исходящей жаром, прямо по коридору зал и из зала еще одна дверь вела во вторую спальню. Я разулся, проходя на кухню, опуская свою сумку на пол, ожидая хозяйку.

Вернулась она с ещё одной охапкой дров, которые и сложила в таз возле печи. Я стоял посреди кухни, наблюдая за ее действиями. За окном уже ощутимо стемнело. Женщина прошла к столу, опускаясь на табурет с вязаными накладками, приглашающим жестом указывая садиться рядом. Я опустился, кладя руки на стол и сцепляя их в замок, разглядывая дом. Побеленные стены, так же побелена печка с небольшими подкопчеными местами у вьюжки и топки. На чугунной плите с кольцами стоит пузатый чайник и кастрюля с крышкой. Желтый умывальник с краном. На окнах кружевные занавески. Всё это вкупе создавало ощущение уюта и бабушкиного тепла.

- Ну что, останешься? – наконец спросила Валя, глядя, как я рассматриваю дом.

- Останусь, конечно. У тебя хорошо. – Улыбнулся я ей. – Сколько ты хочешь за неделю? - Валентина смутилась от моего вопроса, отводя глаза. – Только не говори, что ничего не надо, знаю я какие зарплаты в библиотеке и музее.

Женщина потупила взгляд, начав грызть ноготь на указательном пальце.

- Ну, тыщу рублей дашь, значит хорошо. – Наконец-то решилась она. Я молча залез в карман, отсчитал три, положил перед ней, на что она распахнула глаза, пытаясь возразить.

– Ну, это еще и на перекус, - улыбнулся, как можно мягче, отметая ее возражения. Она кивнула, убирая деньги в шкатулку, что нашлась в выдвижном ящике стола и в которой лежала только какая-то мелочь.

Поставив передо мной кружку, налила из заварника чай, долив кипятком. От кружки потянулся аромат трав, каких-то цветов и еще чего-то неуловимого. Я вдохнул, приятно зажмурившись от запаха. Передо мной, как по волшебству появилась тарелка с макаронами по-флотски. Ну, не так и плохо, как могло сначала показаться. Валентина куда-то убежала, потом вернулась и присоединилась ко мне, положив себе еды вполовину меньше. Ели молча, попивая чай, а когда моя тарелка опустела, женщина убрала ее в раковину, залезла почти по пояс в старинный холодильник «Орск», чем-то звеня. При этом, открывая мне вид на аппетитную попу, в данный момент обтянутую плотно тканью халата. Но взгляд отвел, на всякий случай, вдруг обидится, что я рассматриваю ее.

Наконец, она нашла, что искала, выставляя передо мной бутылку, в прозрачной жидкости которой плавали целые цветы, травы, корешки.

- Это я сама настойку делаю, – немного смутившись, пояснила она, ставя передо мной две рюмки. – Раньше много делала, а потом как-то все... Перестала. Не до этого было. Ну и вообще... – Я взял бутылку, присматриваясь к содержимому, красиво, ничего не скажешь. Налил в стопки почти до краев, под одобрительный взгляд женщины. – За знакомство? – Нерешительно предложила она. Я кивнул, опрокидывая настойку в себя. Такого я еще никогда не пробовал, точно. Легкая горечь алкоголя оставила во рту привкус трав, очень приятный привкус. А прокатившись по пищеводу, тепло разлилось по желудку и от него, по всему телу. Да-а, такое надо пить не рюмками, а из снифтеров, как дорогенный коньяк.

- Хорошо... – только и смог произнести я, откидываясь и облокачиваясь на стену. Валентина, увидев мою благостную морду, налила еще по одной. – За здоровье, такой замечательной хозяйки! – Поднял я очередной тост. Мы чокнулись, выпили. Пошло еще лучше, чем первая, а в голове, наконец-таки, появилась легкость, тело расслабилось. Попросив показать мне где будет комната, я подхватив сумку, отправился переодеваться. Комната оказалась, как раз-таки дальней и закрывалась на цветастую занавеску. Я, скинув сумку у кровати, осмотрелся. Ну, миленько, подушка, поставленная домиком, покрывало с черно-желтыми завитушками, маленький столик с графином, в котором должна быть вода, окошко, занавешенное такими же узорчатыми шторками. Повесив костюм на вешалку, обнаруженную в углу, старая, медная, четырехрогая, остался стоять в трусах-боксерах, разглядывая барахло, когда почувствовал на себе взгляд. Валентина стояла в дверях с полотенцем.

- Я там баню натопила, подумала, захочешь искупаться с дороги... – Отвела взгляд, протягивая полотенце. Баня это хорошо, баня это замечательно! Я забрал, пахнущее чем-то душистым махровое полотенце, Валентина же, как бы невзначай, мазнула по мне взглядом, развернулась и умчалась на кухню. Я пожал плечами, нашел домашние штаны, натянул футболку, даже шлепки нашел. На кухне звякнула рюмка о бутылку, а когда я вошел обратно с полотенцем на плече, тара, стоящая на столе, была опять наполнена. Валентина сняла с головы платок, слегка растрепав каштановую шевелюру, сидела, как прилежная ученица. – Еще по одной и пойдем, я тебе баню покажу? – Застенчиво пряча взгляд тихо проговорила. Я улыбнувшись, сел на свое место, поднял рюмку.

- За хозяйку, – озвучил тост, дожидаясь, пока она поднимет свою рюмку, чокнувшись, выпил, приходя в благодушное состояние. Вот теперь и в баньку можно, самое то. Женщина поднялась, накидывая мне на плечи какой-то тулуп, на себя накинула свое пальто, выдала мне безразмерные галоши, вышли в ночной мороз. По моим прикидкам, на улице было около -10 и воздух звенел от свежести. Обойдя дом, подошли к маленькому срубу, подсвеченному одинокой лампочкой над дверью, труба над которым едва заметно дымила. Снег под ногами приятно похрустывал, создавая ощущение новогодней сказки из далекого детства. Валя скользнула вперед, в предбанник, размером метр на полтора, здесь стояла лавка, чтобы присаживаться, когда раздеваешься, вешалка, а по стенам висели разные веники.

- Я тебе березовый заварила уже, в парилке стоит. – Женщина стояла в дверях, поглядывая, как я раздеваюсь, стягивая футболку. Стесняться мне было нечего, я до сих пор был в очень хорошей физической форме, кубики пресса видны, плоский живот, мускулистые руки, накачанная грудь. – Если можно... я тоже хотела бы искупаться, – нерешительно начала она, стыдливо пряча взгляд, – и тебя попарю заодно... Если хочешь...

Я, взяв полотенце, уже собирался стягивать трусы, повернулся к ней.

- Конечно, какие вопросы, это же твой дом, а я всего-лишь гость. – Улыбнулся ей, как можно мягче. Женщина улыбнулась в ответ, разворачиваясь и выходя из предбанника в ночной мороз. Я же, стянув остатки приличия, замотался в полотенце, зашел внутрь.

Хорошо! Я бы даже сказал – Ляпота! Плесканув из стоящей здесь же кадушки на камни немного воды, залез на полок, закидывая руки под голову и вытягиваясь во весь рост, вдыхая жгучий пар. Тело пробило в пот моментально, прожаривая до костей. Скрипнула дверь предбанника, я перевернулся на живот, разве что не мурлыкая от удовольствия, прикрыл глаза. Дверь в парилку приоткрылась, впуская немного свежего воздуха и хозяйку, замотанную в полотенце. Я лениво приоткрыл глаз, посмотрел на женщину. Нет, все же, с ее возрастом я ошибся. Ей около тридцати, просто одевается так, чтобы выглядеть старше. Она несмело вошла, посмотрев на замоченный веник, присела на нижний полок, рядом с моим лицом, доставая откуда-то снизу пузырьки, капая на камни по паре капель из некоторых. Помещение затопил запах хвои и цветов. И этот запах навеял, какое-то детское, щенячье счастье. Будто лежишь ты на солнечной полянке, вокруг дубы, сосны, березы, а тебе никуда не надо, как ребенку, что может часами смотреть на облака.

Наваждение сплыло, когда Валентина, ухватив большой ковш, ливанула холодную воду на меня из кадушки, а после немного смущаясь попросила «Раздевайся». Я скинул полотенце, стараясь не светить лишний раз хозяйством, разложил его на полке и лег сам. Женщина, ухватив поудобнее веник, начала меня охаживать, предварительно сбрызнув с него капли на раскаленные камни. Пройдясь по всему телу, почему-то уделив особое внимание ягодицам, все также смущаясь попросила перевернуться, что я и сделал, прикрыв глаза и и закрывая руками хозяйство. Было видно, как женщина смущается, стараясь смотреть куда шлепает и не смотреть одновременно. Пройдясь по всему телу, хорошенько пробила ступни, тяжело дыша опустилась на нижний полок, отдыхая, я же, завернувшись обратно в полотенце, выскочил на улицу, начав растираться хрустящим, свежим снегом, довольно покрякивая. А вернувшись в парилку, застал Валентину, пытающуюся шлепать себе спину.

- Давай помогу, - предложил ей, от чего ее глаза забегали, но она кивнула, соглашаясь. Смущаясь, размотала одеяло, подстелевая, легла. Я еще раз помокав в кипяточке веник, прошелся по спине, от шеи до пяток, хорошо прошелся, потом развернул ее на спину. Женщина смущенно поджала губы, прикрывая грудь и кладя руку на промежность. М-да, только джунгли внизу, прикрыть всё равно не получилось. Похоже, это тело, довольно соблазнительное и фигуристок, да и грудь красивая, очень давно не знает бритвы. Ну да ладно, это не мое дело. Хочет так, пусть будет так. Я аккуратно прошелся по ней пару раз сверху вниз и обратно, смывая листья водой из кадушки. Отвернулся, чтобы не смущать её, пока закатывается в полотенце, посидел еще немного, периодически обмываясь, вышел в предбанник, принявшись переодеваться. Приятная истома во всем теле просила подушку. Двое последних суток выдались жесткими. А то, как изматывает дорога, бывает похлеще рабочего дня. Уже одевшись, из парилки вышла Валентина, раскрасневшая и до нельзя довольная. Закуталась в пальто, даже не переодеваясь и стараясь на меня не смотреть, припустила к дому. Я не стал ничего говорить, оделся, нашарил выключатель. Аккуратно ступая, в блаженном расслаблении, я зашел в дом, хозяйка за это время успела одеться, оставив только полотенце на голове.

- Еще по пятьдесят? – спросила она, указывая на бутылку, я согласно кивнул, усаживаясь за стол. Разговор не клеился, поэтому пропустив еще пару рюмок, я отправился в спальню, достав телефон. Новая вышка связи давала отличный сигнал, поэтому, открыв мессенджер принялся катать сообщения.

ICQ-S, контакт И.С. – прибыл на место, есть подтвержденная информация о пропаже каждые 60 лет двадцати человек по одному сценарию. Местные власти не особо идут на контакт, зажрались и распустились, рекомендую провести проверку на местах. Завтра планирую выезд на первое место исчезновения. Материалы по предыдущим периодам похожей активности, постараюсь уточнить и свидетельства прикрепить. Дневной отчет закончен.

И.С. – Принято, работайте дальше. Сигнал по МВД и администрации будет отправлен.

Кратко и лаконично. Быстро пробежав глазами по смскам от бывшей жены, не нашёл ничего интересного, опять слёзы и сопли, сначала самобичевание, потом обвинения меня во всех грехах. Потом фото Юляшки, с грустной моськой. Меня нет три дня. Три дня, как я свободный человек, при чем не по своей прихоти, а по ее глупости. И чего она теперь от меня хочет и ждёт, непонятно. Меня разрывали противоречия в отношении дочери, но никак не Светланы. А когда Настя оборвала «поводок», так вообще. Но Юляшка стала самым родным мне человеком. Жаль, что всё так. Но, это жизнь и, теперь, рефлексировать по этому поводу я не собирался. Мелкой, в меру сил, буду помогать, Светлане – нет. Как и возвращаться. Ладно, мое сознание на такой большой подушке под теплым одеялом, да после настойки, помахало мне ручкой, отправляя в царство Морфея.

Проснулся Я резко, с жутким желанием навестить белого друга по малому делу. Прислушался к дому, думая, что меня напрягло. Стоны. Не болезненные, а стоны наслаждения, сопровождаемые громким «аххх» каждые две минуты. Понятно, хозяйка саморазвлекается, при чем натура очень оргазмичная. Да, женщина она огонь, но вот эти кушири у нее… брр… меня не возбуждают. Дождавшись, когда она окончательно затихнет, я выскользнул на улицу в туалет, накинув тулуп. В стороне, на дорожке, стояла девочка в ночной рубашке и смотрела на меня. Мочевой сжался так, что рисковал выплескать содержимое прямо тут. Я постоял, глядя на девочку, что так и продолжала смотреть, я прикрыл левый глаз рукой, моргнул правым, наблюдая, как это создание превращается из человека в скопление бело-зеленых линий, связывающихся в один большой символ: обернувшийся змей кусает себя за хвост на фоне схематичных гор и леса. Наваждение пропало, стоило мне открыть левый глаз. Как и девочка. Я поморгал, глядя на то место, где она стояла, прикрыл левый глаз, и встал в ступоре. Бело-зеленые линии вели на северо-восток, туда, где судя по карте пропали первые люди. А след быстро истончался, тая, как снег на весеннем солнышке. Я помотал головой, думая, сообщать ли об этом руководству. Принял решение, что надо. То, что происходит со мной не нормально, и может они знают, что это. Управившись со своими делами, вернулся в мягкую постель под теплое одеяло, моментально выключаюсь.