Сохранить замок

— С тех пор, как познала любовь. И разве моя любовь доказывает, что я затеваю против Кворегны, Урсинума и моего короля? Думаешь, я дура, отец, и влюбилась в ложь?

— Правда, ложь или любовь — не важно. Это бремя, — он провел пальцами по седой бороде. — Ты говоришь, что Урсинум для тебя выше всего, но ты запутала себя и меня, потому что маг солнца управляет тобой.

Она уперла руки в бока и посмотрела на него.

— Я есть и всегда буду верна Вашему величеству, гад ты или нет. Все это знают.

Вернард хмыкнул.

— Знания не всегда влияют на толпу. Это понимают те, кто используют неведение как преимущество, это понимает некромант, которого учили быть королем. Восприятие влияет на реальность, девица.

— И король влияет на восприятие.

— Как и маги.

— Я могу отличить правду от выдумки.

— О? — он приподнял густые брови. — Скажи, тот кузен, которого ты так презираешь… Думаешь, жестокость, от которой ты пострадала, была лишь в одну сторону?

— О чем ты? Жестокость Валдрама ко мне не вызывает сомнений.

— Да, но ты забыла о стае барсуков, которую ты и твои братья натравили на него.

— Он заслужил это.

— Уверена?

Она скрестила руки.

— Некоторые шрамы не угасают.

— Валдрам был младшим из пяти мальчиков, с ним были жестоки. Я забрал его в Татлис, чтобы купить его верность добротой. Но мои дети сделали его врагом.

— Тириус, Илькер и Галион защищали меня, когда я не могла отбиться.

— Может, Валдрам не знал лучшего, Галина. Он познал только жестокость от кузенов.

Она вместо ответа налила себе медовухи и прошла к окну. Король Вернард смотрел на нее, ждал, потягивая свое вино.

Король восхищался кронпринцем Налвики, когда он был мальчиком. Ему нравились амбиции Валдрама, и он говорил это, когда сообщили, что Валдрам поступил ужасно с Галиной — столкнул ее с Черной лестницы в Татлисе, сбил ее с лошади галопом, толкнул в подземную темницу. Вернард отмахивался и говорил:

— Он просто мальчишка. Он забывает о своей силе. Мальчики так делают. Девочкам лучше привыкнуть к такому, если она хочет быть солдатом.

Но Илькер всегда защищал ее, как и Галион и Тириусом. После случая с темницей, где она чуть не утонула, ее братья избили Валдрама так, что он кашлял кровью. Король Хьялмер злился из-за побоев сына, злился, что кронпринц не выстоял против трех мальчишек старше него. Галина жалела бы его, если бы он не использовал каждый шанс, чтобы ущипнуть ее, толкнуть, порезать, ранить, если бы он не был монстром.

Бурсуки поддерживали желание детей драться и жестокость с раннего возраста. Но сила и жестокость не должны были идти рука об руку, Гетен был доказательством этого. Он пострадал хуже от Шемела, чем Валдрам дома — ожоги, побои, кровопускание — но он был добрым, щедрым, целителем, хорошим в сердце. У него была сила вызывать мертвых, переходить от жизни к смерти и обратно, управлять духами. Но он отказывался забирать жизни людей и зверей, увеличивать свои силы. Валдрам не мог получить ее жалость.

Наконец, она спросила:

— Для чего эта печальная история, отец?

— Восприятие. Ты считаешь Валдрама монстром. Я вижу мужчину, на которого повлияло чудовищное обращение родни. Твое восприятие изменило твою реальность, но разве кронпринц Валдрам такой? — он пожал плечами и добавил. — Ты считаешь мага солнца своим союзником. Я вижу в нем растущую угрозу.

Галина смотрела на цитадель Ранит в окно, серую и грозную даже под летним солнцем. Она покачала головой.

— Твои требования ставят Гетена в невозможное положение, Ваше величество. Маги солнца и тени появились раньше Урсинума. Они всегда обитали в Раните на холме Хараян. Они служили только Скирону, — она повернулась к отцу. — Если Гетен уйдет в Татлис, другие короли решат, что у тебя больше власти, и это изменит их восприятие реальности, и они могут начать еще одну войну.

— Угроза войны идет только от сильного союза, которым я и мои товарищи-короли не управляем, между Красным клинком Ор-Хали и магом солнца. Тебя послали получить верность и доверие мага, а он завладел властью над твоим мечом и прикрыл свои действия любовью.

Она потрясенно смотрела на него.

— Любовь между мной и Гетеном — истина, отец. Сила ее не мотивирует. Власть друг над другом или Кворегной ее не мотивирует. Как еще я могу тебя убедить, что в нашем союзе нет угрозы?

Король сделал еще глоток медовухи, его тон был сухим, когда он сказал:

— Никак. Мое отвращение укрепилось из-за требований, которые ты отбросила, Галина. С каждым решением, которое ты приняла, не похожая на верную дочь, которую я знал. Маг солнца влияет на тебя. С ним твои мотивы уже не ясны для меня. И я против брачного контракта между тобой и лордом Ришем. И я согласился на условия с кронпринцем Валдрамом. Ты станешь третьей женой Валдрама и будущей королевой Налвики.

Шум вырвался из нее — оханье, хмыканье, как от удара на поле боя. Она сжала дрожащие кулаки, подавляя возмущение, за которое ей отрезали бы язык. Она прорычала:

— Я не выйду за того урода с лицом ласки.

— Выйдешь, — ответил спокойно Вернард. — Я тебя заставлю, только я тобой управляю.

— Управляешь? Я не орудие! У меня есть желания и нужды, которые я отложила на службе королевству. И я для тебя ничего не значу?

— Хватит, Галина. Ты поедешь в Налвику.

— Валдрам — змей.

— Возможно, но я выберу змея, которым могу управлять, а не дракона, которым не могу.

Она скрипнула зубами.

— Твоя паранойя строится на старых новостях. Если сомневаешься в Гетене, попроси, чтобы он поклялся при Совете королей равной верности четырем королевствам, независимо от твоего влияния и моего.

Вернард встал и прошел к широкому окну рядом с ней. Он прислонился к подоконнику и скрестил руки, кожаный черный жилет скрипнул.

— Если попытаешься увильнуть от приказа, я все продумал. Валдрам получит новую королеву из моих дочерей. Если не ты, то Аревик подойдет, хоть она не так умела. Она даст мне нужное влияние, когда родит от кронпринца.

Галина сжала рукоять меча, она отошла от отца, чтобы не пронзить его.

— Ты согласился, зная, что я не позволю Валдраму получить ее, — он кивнул и поднял бокал, мрачно салютуя им. Вернард знал, что Галина не даст кронпринцу тронуть Аревик, сломать ее и сделать своей третьей мертвой женой.

Она смотрела на пол, сглотнув горечь сожалений. Сколько вариантов убить отца она упустила? Всегда слушалась долга, благодарности и своей репутации верной дочери. Теперь она была в углу, как и предупреждал Гетен.

— Ты бессердечная свинья, — процедила она.

— Нет, девица. Я — медведь.

Глава 8

Сокос был полон беженцев. Мужчины и женщины, рыдающие дети, бегающие за собаками и козами дети, старики на спинах сыновей, лошади и волы тянули телеги с жалкими вещами людей. Всюду Гетен видел грязные лица, полные отчаяния, и усталость давила на плечи сильнее сумок. Он не видел столько страданий с войны. Он дал Ремигу самому идти через толпу и по дорожкам в деревне в следах колес телег.

Он миновал первую гостиницу. Она была у ворот города, и толпа вокруг была широкой и кипящей. Вторая, третья и четвертая были не лучше. Он ехал, пока не нашел тихую таверну на западном краю города. Гетен привязал коня к столбику снаружи гостиницы «Красный клинок» и провел ладонью по мягкому носу жеребца.

— Я быстро.

Местные и путники сидели в тусклом старом здании. Разговоры гудели, кружки звякали. Он прошел по комнатке к потертому деревянному бару, еще один чужак в толпе, и только служанка посмотрела на него, пока он проходил, оценивая размер его мешка с монетами, помимо прочего.

Хозяин таверны, худой мужчина с маленьким кривым носом и бледно-зелеными глазами, подал две кружки и сказал:

— Если ищете комнату, езжайте в Харатон. Тут их не найти.

— Почему так? — Гетен бросил монету на бар и добавил. — Пинту эля.

— Никто не хочет спать под открытым небом, — мужчина взял монету и налил пенный мутный напиток.

Если бы Гетен не хотел пить так сильно, он потребовал бы вернуть монету. Но такой напиток был лучше пыли на его языке, и он быстро выпил кружку, чтобы утолить жажду и не ощутить толком вкуса.

— Из-за воров?

— Крикунов. Вы не слышали? Лес полон их на севере и западе Делкати и до Сельги.

Мужчина вошел в таверну за Гетеном, склонился к бару и кивнул хозяину таверны.

— Как обычно, Джекс, — он окинул Гетена взглядом. — Что бесеранец забыл на этой стороне Серебряного моря? — он звучал заинтересованно, а не злобно.

Лучше всего было предоставить измененную правду.

— Я слышал, Кхаре нужны услуги целителя после потопов и жуткой зимы.

Мужчина посмотрел на дверь и приподнял бровь.

— У тебя хорошая лошадь как для бродячего мага.

Гетен кивнул.

— Бродячий не значит неумелый. Я принимаю плату в разных формах, включая хорошего коня от бесеранского землевладельца, жена которого заболела после родов, — не важные факты.

— Вижу, она выжила.

Гетен бросил еще монету на бар, кивнул на напиток мужчины, указывая, что платил за это.

— Жива и родила еще сына.

Хозяин таверны забрал монету, а мужчина поднял напиток.

— За здоровье хорошей женщины и щедрость наших соседей из-за моря.

Гетен улыбнулся.

— Может, вы предложите место для лагеря целителя, чтобы я мог предлагать услуги нуждающимся путникам.

— Лучше езжайте в Харатон, сэр, — повторил хозяин таверны, и другой мужчина кивнул. — Если только вас не оберегают солдаты и лучники.

Гетен фыркнул.

— Я объехал почти всю Кворегну, но нигде не встречал слух, который не мог развеять.

Худая женщина за соседним столом сказала:

— Это не слух, бесеранец. Это правда. Я слышала и видела их. Прошлой ночью они убили мужа моей соседки и ее сына, а ее оставили почти мертвой.

Гетен смотрел на нее. Она верила своим словам, даже если они не были правдой.

— Женщина выжила?

Люди за ее столом кивнули, и другая женщина, горбящаяся от возраста и тяжелой жизни, ответила:

— Пока что.

— Может, я могу ей помочь.

Мужчина за столом покачал головой.

— Нет денег или вещей, которыми можно оплатить спасение женщины, чья семья мертва, целитель. Лучше иди и предложи свои услуги путникам на дороге в Харатон. Они хотя бы могут дать еду и напитки взамен.

Гетен оттолкнулся от бара.

— Возможно, но я могу помочь вдове даром, если это спасет ее жизнь, — он пожал плечами и добавил. — И не каждый день у целителя выпадает шанс одолеть псов Скирона.

Люди вокруг стола покачали головами.

— Пусть бог смерти получит свой приз, — буркнула худая женщина.

Но мужчина у бара повернулся к Гетену.

— Я знаю женщину, на которую напали. Я тебя отведу к ее дому.

Гетен поблагодарил его, и они покинули таверну. Он отвязал Ремига и повел лошадь по менее людным улицам, миновал западные врата Сокоса и направился на север к небольшой ферме. Корова, осел и несколько овец и свиней ходили вокруг, не пострадав от того, что сорвало дверь с петель и бросило на дорогу.

Его спутник замер у порога.

— Зрелище жуткое.

Гетен соврал, что служил на войне, но резня, которую он увидел, заставила бы и Галину побелеть.

Женщина была жива, но без сознания. Она лежала на груде окровавленных одеял в углу комнаты, то быстро дышала, то едва слышно. Правая сторона ее лица была разорвана до кости и зубов. Старушка сидела у ее ног, тихо пела мимо нот.

Смерть была близко.

Кровь, кость и плоть испачкали все поверхности в хижине от пола до потолка. Та мебель, что тут была, стала обломками. Перья из подушек кружились и прилипали к крови от шагов Гетена.

Он склонился рядом с умирающей женщиной и поймал взгляд старушки. Это была лесная ведьма Сокоса, Дима. Ее глаза расширились, она узнала его, но продолжила петь, когда он покачал головой. Он поймал холодную ладонь умирающей женщины своими руками, ее душа держалась за плоть так слабо, что от легкого ветерка могла улететь.

— Ее не спасти, — прошептал он и тихо вытянул дух из ее тела. Дух медленно описал круг по комнате.

Дима встала, склонилась и закрыла оставшийся глаз женщины.

— Ее страдания окончены, — мужчина снял желтую шапку. Гетен склонил голову. Пеплом из разбитого камина лесная ведьма смазала веко умершей, нарисовала две точки на ее лбу, по одной над глазницей, чтобы отметить слепоту смерти и открытие духовных глаз при входе в Пустоту. — Отпустил сердце, которое уже не бьется, — прошептала она. — Не пытайся видеть слепыми глазами. Выйди из плоти, которая уже не дышит. Ты, дух, чьи связи с этим смертным телом порваны, поднимись и покинь царство живых. Твое место уже не с твоей семьей. Пересеки границу Пустоты и ступи на путь, который ждет тебя. Твое путешествие по Пустоте начинается, — она накрыла тело одеялом, и дух ушел в Пустоту.

Гетен встал.

— Где ее сын?

Целительница махнула большим пальцем на чердак, лестница была разрушена.

— Ты проверила, что он мертв?

Целительница пожала плечами.

— Мне так сказали. Я не могу туда подняться.

— Никто не думал, что мальчик мог испугаться и спрятаться? — она пожала плечами, и он кивнул мужчине. — Подсоби-ка, — тот помог Гетену забраться на чердак.

Ребенок лежал в кровати, не потревоженный ужасом рядом с его спальней. Его души не было, но маленькое тело не пострадало. Но когда Гетен приподнял веки ребенка, следы крикунов стали бесспорными. Зрачки ребенка были такими большими, что карие радужки было едва видно. Пока его тело мирно спало, крикун прогнал из него жизнь.

— Ну? — крикнула Дима. — Он мертв или нет?

— Мертв и без души, — Гетен закрыл глаза мальчика, укутал тело в одеяло и передал проводнику, а потом спрыгнул с чердака. Он нахмурился, глядя на кровавый бардак. — Сожгите дом.

Мужчина спросил:

— Это отгонит крикунов?

Гетен покачал головой.

— Нет, но хоронить отца уже не выйдет, а их общий пепел рассеется и станет землей, на которой они работали вместе.

— Это решать семье, — Дима закрыла глаза и запела погребальную песнь, хотя в этом не было необходимости.

Гетен вышел за мужчиной из дома.

— Есть идея, откуда эти монстры?

— Некоторые винят некроманта маркграфини.

— И ты так думаешь?

— Нет. Существа с севера. Я служил у леди Кхары в Скорвале во время войны. Я пошел бы за ней в Пустоту, если бы она попросила. Если она говорит, что маг солнца их не делал, я верю ей. Слово Красного клинка лучше, чем слово короля, как по мне.

— Ваша маркграфиня вызывает поразительную верность у жителей и солдат.

— Точно, лорд Риш, — ответил другой мужчина.

Гетен повернулся на знакомый голос.

— Я гадал, когда наши пути пересекутся, капитан.

Таксин сидел на коне. Золотое солнце Кхары пылало на груди на синей накидке. Он выглядел так, словно попробовал кислые ягоды, когда склонился вперед в седле.

— Почему ты тут, некромант?

— Ее светлость попросила узнать о крикунах. Мои исследования привели меня в Сокос.

— Она сказала тебе, что я тут?

— Да, и…

— Твои услуги не нужны. Ползи в свою башню. Мои солдаты и я разберемся с этим, — он сделал паузу, — лорд.

Гетен приподнял бровь.

— Ползти?

Краем глаза он увидел, как проводник побелел. Мужчина перевел взгляд с него на Таксина и попятился к вратам города. Фермер вел себя мудро.

— Нам не нужен некромант, чтобы разобраться с больными псами. Мы уже одного убили.

— Покажи.

Таксин нахмурился.

— Что? Мертвого пса?

— Да.

— Зачем?

— Потому что вы ошибаетесь.

Капитан слез с коня, его кольчуга звенела, сапоги хлюпали в грязи.

— Еще чего. Леди Кхара теперь во всем видит магию. Но я не думаю, что тут она замешана.

Гетен скрестил руки. Он не собирался спорить с ревнивцем, но оскорбления становились противными.

— В твоих намерениях нет ни магии, ни тайны, капитан. Они прозрачны, как стекло, и так же хрупки.

Таксин вытащил кинжал из-за пояса.

Но Гетен сжал запястье капитана.

— Убери от меня руку, маг.

— Ты же видел, что случилось в том доме? — Гетен сжал его руку крепче. — Ты знаешь, что это сделала не собака. Галина не поверит в такой жалкий ответ. Думаешь, ты можешь остановить такую жестокость без моей помощи?

Таксин посмотрел за плечо Гетена и высвободил руку. Он вернул кинжал в ножны и прорычал:

— Конечно, монстры виноваты, но я не знаю, кто их создал, и я пытаюсь помешать панике. Ты — главный подозреваемый, но Галина не обвинит тебя без доказательств. Вопрос в том, хочешь ли ты остановить меня?

Таксин и Гетен были одного роста, но капитан одолел больше людей.

Гетен усмехнулся.

— Я планирую помочь тебе, капитан.

— Чудесно, — буркнул Таксин.

Было непросто превзойти противника, который бросался грязью и плевал на твою гордость, но его бой был не с Таксином. Он бился за внимание Галины. Тут Гетен уже победил.

— Какую информацию ты смог собрать?

Таксин вернулся в седло, склонился и плюнул у ног Гетена.

— С чего мне делиться с тобой?

— Потому что ты будешь выглядеть как нахал, когда я сообщу Галине, что ты скрыл от меня знания.

Капитан отвел взгляд, хмурясь, поджав губы.

— Одно и то же. Перед нападениями воют собаки. Существа появляются из теней. Взрослых убивают. Дети мертвы, но их тела целы. От этого мне не по себе.

— Ясное дело, — Гетен посмотрел на разбитую дверь хижины. — Выжившие описывали существ?

— Некоторые, — он посмотрел на Гетена. — А что? Что ты ищешь?

— Чары на их костях. Заклинания, которые оживляют их и связывают с их хозяином.

Это заинтересовало Таксина.

— Да? Волшебника можно опознать по меткам?

— Нет, но я могу последовать за следом магии существ к их создателю.

— И поймать его?

Гетен холодно посмотрел на капитана.

— И убить его.

* * *

— Зверей слышно в Сельге со стороны Налвика даже днем.

Гетен помогал с ногой пожилому беженцу, который неделями ковылял по грязи и развалинам. Мужчина и его семья прибыли с юга у реки, которая отделяла Урсинум от Налвики.

— Но ваша деревня находится не в Сельге.

— Конечно, нет. Ах! Намного лучше, целитель, — мужчина пошевелил опухшими пальцами ног, пока Гетен наносил мазь. — Мы в двух днях южнее от реки, но истории разносятся быстро. Куда быстрее этих старых ног.

Взрослая дочь мужчины сказала:

— Старые, но работу делают.

— Точно, — он прищурился, глядя на беженцев в растущем лагере. — Не варится, что Бурсуки снова лезут в некромантию.

Гетен все еще обрабатывал его ногу.

— Почему вы думаете, что это они?

Мужчина сморщился, напоминая куклу из засохшего яблока.

— Кто еще? — он ткнул Гетена в плечо. — Ты знаешь, что я потерял двух сыновей в войне? Убиты во время осады Древьи, когда некроманты Налвика выпустили своих призраков. Монстры убивали все, что двигалось — солдат, жителей, зверей, — он плюнул на землю, провел грязной ладонью по рту, оставляя след. — Проклятые волшебники.

Гетен хмыкнул. Он уже в десятый раз слышал, что крикуны были с юга из Налвики. Отделить правду от слухов было невозможно.

Женщина скривилась и похлопала отца по плечу.

— Аппа, не вся магия плохая.

— А? — он посмотрел на нее, а потом на Гетена. — Ты знаешь, о чем я, целитель. Я не о твоих, — он покачал головой и пробормотал. — Я думал, магический народ Налвики убежал из того королевства.

— Все приличные убежали, — сказала его дочь. Она не смотрела на Гетена.

Мужчина кивнул.

— Ты знаешь, что Хьялмер винил их в разрухе, которую принесла война? Он не винил себя, хотя это он приказал нанять некромантов из всей Кворегны, — он плюнул снова. — Гадкое пресмыкающееся, такой тот мужчина.

Гетен выпрямился и вытер руки об зеленую тряпку. Он знал все о поведении Бурсуков. Он знал и то, что лесные ведьмы и целители Налвика были убиты солдатами и жителями. Редкие выжившие жили тихо на окраине королевства, всегда готовые бежать.

— Оставьте бинты на ногах и держите их в тепле, — он вручил мужчине баночку мази. — Дважды в день мойте их и втирайте это, пока не используете все. И пейте больше воды.

— Воды? — мужчина был в ужасе.

— Она вымывает кислоты из тела. От этого вы ощущаете боль, и все опухает.

Дочь помогла своему отцу встать.

— Я прослежу, чтобы он ее пил, целитель, — она протянула ему голубое яичко. — Простите, другой платы нет.

Гетен принял его.

— День можно прожить и на такой плате. Этого достаточно, — она улыбнулась и повела отца прочь, а перед Гетеном появилась блондинка с мозолями на ногах и следами слез на щеках. Он скривился и размял плечи и спину, а потом повернулся и вымыл руки в чаше рядом с ним. Кто-то поменял воду, пока он помогал старику. Он огляделся, чтобы отблагодарить, но тот, кто сделал это, уже пропал в море беженцев, помогал с другими делами в лагере.

Грязные потрепанные палатки усеивали пейзаж как грибы, лагерь скоро станет больше деревни. Таксин помогал организовать пространство, чтобы не распространились болезни. В центре готовили еду, в другом месте мылись, мусор и отходы уносили в яму вдали.

Псы лаяли, козы блеяли, дети пищали. Солдаты и жители кричали на детей, псов, коз и друг друга. Шум был постоянным, но запах такого количества немытых тел на солнце был хуже. Навоз лошадей и скота добавлял вони, и костры для приготовления еды разносили едкий дым.

Девушка держала ребенка на руках, смотрела на Гетена огромными голубыми глазами на осунувшемся лице. Грязь прилипла к ее волосам, стала как трещины на ее шее, локтях, запястьях, костяшках, и следы слез выделялись на щеках среди грязи. Она была в лохмотьях и грязи, босая. Ребенок вонял тканью, которую давно не меняли. За ними стоял мальчик двенадцати лет, такой же грязный, и он держал серо-коричневую пестрогрудую овсянку в ладони, осторожно гладил голову и крылья, но на Гетена смотрел как ястреб. У него были такие же голубые глаза и осунувшееся лицо, как у девушки.

— Как тебя зовут? — Гетен осмотрел порванную кровоточащую пятку. Она молчала, ничего не делала, пока он шептал заклинание, чтобы облегчить ее боль. А потом она охнула. Слезы выступили на ее глазах, потекли по грязи на щеках. — Лучше? — спросил он. Она кивнула. Он промыл ее раны, обработал мазью и бинтами, отнес ее и ребенка к палатке для сирот. Мальчик шел следом, гладя птицу, не говоря ни слова.

Гетен провел весь день среди беженцев, собирал истории и слухи, обрабатывал раны и планировал охоту на существ, убивающих детей Кхары. Его услуги требовались в Сокосе, но лучше было вырезать этот кошмар на корню. Он все больше верил, что это сделали крикуны. Некромант, сила которого превосходила обычную лесную ведьму, а то и силу Гетена, сделал это.

Вариант был лишь один. Волшебница Лаума жила у границы Налвики и Скорвалы. Она убежала из королевского двора после Войны ветров. Она была единственным некромантом, которому могло хватить сил, чтобы вызвать крикуна, кроме него, конечно. Гетен хмуро посмотрел на горячее солнце.

— Но где она взяла те заклинания? — он шел за конем.

Он жалел, что обещал Галине не использовать слезы тени, чтобы посмотреть на нее. Ее вид придал бы ему сил после этих кошмаров и подозрений Таксина. Жаркое солнце стало пятнами света, когда он добрался до края леса и прошел в тень. Он нашел Ремига, четвертого в ряду.

— Обещание — это обещание, да? — он провел ладонью по боку коня. Тот тихо заржал и вскинул голову. — Точно, — Гетен отвязал поводья.

— Кому и что ты обещал, маг? — Таксин ждал среди лошадей, ждал его. Он вышел из чащи, его конь был с седлом, перебирал ногами.

— Я обещал Галине отыскать то, что убивает детей Кхары, — Гетен забрался в седло. — И не убить тебя в процессе.

— Тогда удачи, — Так забрался на коня. Его конь топал по хвое на земле. — Уверен, ты не против компании при этом, раз мы помогаем друг другу.

— Так будет сложнее сдержать ту часть обещания, где я не должен тебя убивать.

— Ты справишься.

— Может, я не хочу справляться, — буркнул Гетен под нос. Он повернулся в седле. — Я посещу старого друга в Налвике. Мне не нужно сопровождение, капитан. Я ненадолго.

— Я не сопровождаю. Я жду, когда ты ошибешься.

— Кровь и кости, я…

Жуткий крик перебил его, от такого звука мужчина обмочил бы штаны и потерял сердце и надежду. Что-то большое и вонючее вырвалось из теней. Ремиг встал на дыбы и отпрянул. Лошади в ряду паниковали, тянули за поводья с воплями. Боевой конь Таксина щелкнул зубами в сторону пронесшегося существа.

— Боги! Что это было? — крикнул капитан.

Чудище бежало по холму. Когти вырывали комья земли. Зубы щелкали, угрожая всем. Бледные сияющие кости гремели, в сторону летели куски плоти с личинками. Монстр ворвался в лагерь. Он побежал к палатке сирот. Паника разнеслась волной, а с ней и хаос.

— Но! — Гетен погнался на Ремиге за существом. Таксин — за ним. Они обогнули палатки и перевернутые телеги. Миновали испуганные лица, разбросанные вещи и костры. Летели пепел и искры. Сверкали мечи. Жители разбегались. — Быстрее! — Ремиг несся, грива развевалась, копыта стучали.

Крикун пробивал палатки, топтал людей, рвал плоть и ткань, ломал кости. Два солдата упали, истекая кровью, со стонами. Дети бежали, падали, кричали.

Гетен спрыгнул с Ремига и побежал в палатку раньше, чем конь остановился.

Девушка, мальчик и ребенок.

Пропали. Так быстро.

— Зараза! — он пнул перевернутый стул, и тот отлетел.

Овсянка кружила в палатке, птица была напугана и растеряна. Он поднял руку. Птица прилетела к нему, крохотное сердце колотилось. Он поймал птицу в ладонях, шепча, чтобы успокоить.

— Где оно? — спросил Таксин. Он направил меч на грудь Гетена. — Куда ты его отправил, маг?

Гетен прошел к выходу из палатки, раскрыл ладони, и птичка улетела. Снаружи звучали всхлипы. Крики, стоны. Он повернулся, опустился рядом с детьми и закрыл их глаза.

— Они путешествуют через тени.

— Дети? — Таксин не опустил оружие.

— Крикуны, идиот.

— Они так могут?

Гетен кивнул.

Таксин спросил:

— А ты можешь?

— Да, — Гетен схватил капитана за накидку и потянул во тьму и холод.

Глава 9

Шаги Галины звучали в коридорах, пока она шла на пир в честь прибытия короля. Почти все ковры и гобелены в замке сняли и поместили в кладовые до окончания ремонта. Пыль плясала в свете, падающем лучами из окон, и кружилась у юбки ее платья. Она скучала по крикам и смеху, звону стали от тренировок солдат во дворе. Замок казался пустым и уязвимым без их присутствия.

Из-за свиты короля, кронпринца и графини в гостевом крыле и комнатах слуг она убрала из Харатона, кроме самых необходимых, которые готовили еду, ванны и следили за огнем в каминах. Она злилась из-за того, что только восемь ее воителей патрулировали стену замка, с каждым был солдат из Татлиса или Древьи, и что у нее был только кинжал из оружия. Кинжал был неудобно пристегнут к лодыжке, темные рукава ее платья не могли его скрыть.

— Его величество может сам принести себе еду, разжечь огонь в камине и налить себе воду в кадку, — сказала она пыльному коридору. Он ответил согласным эхом.

Магод стоял у восточного входа в главный зал, он был в новой коричневой тунике и смотрел на нее, сжимая корзину хлеба в руках. Его глаза расширились от вида Галины в бесеранском платье. Он поклонился.

— Господин Гетен будет самым счастливым в Кворегне, ваша светлость.

Ее лицо вспыхнуло.

— Спасибо, Магод, — она была в этом платье, чтобы позлить отца и кузена. Это было низко, но она кипела и могла опуститься и до такого.

— Ваша светлость сильна, но и красива. Хотырь и Семел завидовали бы и гордились смертной дочерью.

Она улыбнулась.

— Только не зацепи женщину своим медовым языком, иначе будешь ее навеки. Как лорд Риш стал моим пленником.

Магод покраснел.

— Я могу лишь надеяться на удачу господина Гетена.

Галина сжала его плечо.

— Спасибо, что привез бочки из Ранита, — она кивнула на корзинку в его руках и добавила. — И что остался помочь. Я знаю, ты хотел вернуться домой. Повариха благодарна тебе за помощь, как и я.

Магод и Ранит заставляли ее думать о Гетене и краткой записке, которую он прислал о крикунах. Она гадала, собрал ли он еще информацию. Она гадала, скучал ли он по ней так, как она по нему. Он скучал. Она прогоняла мысли о нем. Тот путь вел только к горечи и желанию убить отца и кузена.

Он усмехнулся.

— Знаю, как делать много заданий без помощи, леди Кхары.

— Я в этом уверена, — ее голос отражался эхом, они вошли в главный зал.

Дверь за ними закрылась, и девичий писк привлек внимание Галины. Аревик, ее шестнадцатилетняя семья, поспешила к ней, бледно-зеленое платье шуршало. Она вспомнила о манерах, добралась до Галины, остановилась и сделала реверанс.

— Я так рада видеть вас снова, леди Кхары.

Галина приподняла бровь.

— Не нужно этих манер, — она повернулась к Магоду, Аревик выпрямилась, платье двигалось вокруг нее как цветок. Он пялился огромными глазами, словно никогда не видел девушку раньше. Галина ухмыльнулась. — Я могу представить Магода, леди Валы? Он мой хороший друг и помощник лорда Риша.

— Рада знакомству, — сказала Аревик и протянула руку.

Магод издал сдавленный звук. Он посмотрел на протянутую изящную ладонь Аревик, словно она могла пронзить его, подвинул корзину как щит между ними и посмотрел на Галину.

— Эм, простите, — он повернулся и убежал к столу.

Галина фыркнула.

— Ты опаснее меня, Аревик. Ты уничтожила хорошего мужчину, не касаясь его.

Аревик захихикала, окидывая Магода взглядом.

— Он хороший образец мужчины, — она посмотрела на Галину. Она обошла сестру, глядя на платье, уже забыв о Магоде. — Это бесеранский синий шелк?

— Да.

— От лорда Риша? — она погладила золотую вышивку.

— Да.

— Мама расстроится, что пропустила это. Она хотела приехать, но она беременна, так что король не пустил ее в путь.

— Она просто не могла вытерпеть этого мерзкого Валдрама.

Аревик подавила смешок за ладонью. У нее были идеальные тонкие пальцы. Без мозолей. Без сломанных ногтей. Без шрамов. Целые. Леди Валы была светлой и безупречной. Она посерьезнела и сжала запястье Галины.

— Наш отец знает, что у тебя есть это?

— Еще нет.

— Но он и кронпринц договорились в пути. Ты станешь следующей королевой Налвики. Его величество не позволит тебе отказаться выполнять его приказ в этом деле.

— Я всегда буду против глупости, Аревик, особенно, когда от нее опасно Урсинуму и Кворегне. У меня нет желания быть королевой, и я не хочу, чтобы тебя отослали на север вместо меня.

— Маг родился кронпринцем, но теперь он чуть лучше бедняка, — она прикусила губу. — Я знаю, что ты благодарна ему за помощь против Ведьмы инея и влияние на Бесеру, но ты откажешься от шанса стать королевой ради такого мужчины?

— Что не так с магом?

Она покружила шелковую юбку у ног.

— Не плохо спать с ним ради удовольствия, но не такой муж будет хорошим мужем и лордом.

Галина посмотрела на потолок, чтобы не закатить глаза.

— Мне не нужен лорд надо мной, и ты не услышишь мои жалобы о маге подо мной, — она скрестила руки. — Когда ты стала такой разговорчивой?

Аревик прищурилась. Младшая дочь короля Вернарда была красивой, чарующей принцессой, которой восхищались короли, потому что она была такой, какой должна быть принцесса, простой наблюдательницей. Она была умнее, чем считали мужчины вокруг нее.

— Кхаре нужен мужчина, который может защищать границы и расширять их.

Галина подавила раздражение.

— Ты общалась в королевой Амброзиной, — королева Урсинума была властной, но держалась традиций. Она не одобряла «причуды» Галины. — Я могу справиться сама. Мне не нужна защита мужчины.

— Она много знает о власти, особенно для женщины. Валдрам тут из-за власти Урсинума. Как можно отказаться от статуса его королевы?

Галина склонилась ближе.

— Смотри.

— Ее высочество и наша мама сказали бы, что ты ведешь себя глупо. И король не позволит этого, — Галина начала отвечать, но Аревик продолжила. — Отец предложил меня, но кронпринц попросил тебя.

Она усмехнулась сестре.

— Что доказывает, что он слишком глуп для брака, — Галина прошла к столу, тяжелый шелк ее платья и нижней юбки приятно шуршали. Платье было тяжелым. Оно показывало богатство и власть. Оно показывало сообщение, которое нельзя было игнорировать.

Аревик пошла следом.

— Твой отказ не примут. Ее высочество говорит, что к женщинам относятся как к дурам, пока петух на троне, — Аревик нахмурилась. Она провела шестнадцать лет в Татлисе и знала стратегии королевичей лучше Галины. Она склонилась ближе. — Конечно, король знает, что ты не будешь долго терпеть Валдрама. Думаю, он надеется, что твой нож сделает тебя вдовой и правительницей.

Вернард был дураком, если думал, что его дочери не знали о его стратегиях. Галина вздохнула.

— Я устала повторять, Аревик. Я не буду следующей королевой Налвики или пешкой отца, — она положит конец этой глупости, даже если придется вонзить нож в кронпринца Налвики за ужином.

Аревик склонила голову.

— Тебе нравится этот маг?

— Больше, чем Валдрам.

— Значит, да, и вы встретились романтично.

— Да? Быть одержимой ведьмой и получить мечом в живот не романтично.

Ее сестра проигнорировала ее сарказм.

— Ты знаешь, что выйдешь за кронпринца. Тебе не сбежать. Любовь и долг не связаны в нашем мире. Но это не значит, что ты не можешь получить своего мага, — она поймала взгляд Галины и прошептала. — Валдрам сказал отцу, что позволит тебе видеться с твоим любовником. Он не хочет заставлять вас разлучаться. Он понимает твои сильные чувства к нему.

— Как. Заботливо. Уверена, кронпринц Козел не думал использовать меня для давления на Гетена, — глаза Аревик расширились, она захихикала, все еще наивная. Галина обняла ее. — Мне нравится, что ты хочешь видеть хорошее в мотивах окружающих, но, поверь, отец не позволит Налвики получить доступ к такой силе снова.

Пока они говорили, каменщики опустили платформу и покинули зал. Галина заметила и нахмурилась.

— Кадок, — мужчина стоял у главных дверей. Он поклонился. Она поманила его к себе, и он подошел с шляпой в ладони. — Еще три часа будет светло. Почему твои люди уходят?

— Ваша светлость, я думал, лучше отправить работников домой, — Кадок сжал зеленую шляпу пальцами.

— Они опережают график?

Он отвел взгляд, словно надеялся, что ответ вдруг появится из Пустоты, а потом покачал головой.

— Нет, маркграфиня. Но мы и не отстаем. Просто, — он сжал шляпу, — я подумал, что вы предпочтете ужинать без шума, — она не ответила, и он быстро добавил. — И без пыли. Его величество и его высочество предпочли бы меньше пыли в своих блюдах, да?

— Король и принц для меня помеха. Я требую закончить крышу и бараки до конца лета. Если из-за этого им придется есть грязь, жуков и мусор, так тому и быть, — Галина указала на потолок. — Твои люди будут работать, сколько положено.

Он поклонился.

— Да, ваша светлость. Я позову их.

Паж короля появился на входе в зал, перебив их разговор. Галина заметила, что Кадок использовал шанс, чтобы увильнуть от ее критичного взгляда. Паж хлопнул в ладоши. Галина и Аревик повернулись к нему. Он громко и четко, чтобы слышали во всем зале, сообщил:

— Представляю Его величество короля Вернарда из Урсинума, эрцгерцога Татлиса и герцога Эскиса. И его светлость, кронпринца Валдрама из дома Бурсук, герцога Линны и наследника престола Налвики.

Боги, зачем он объявлял их? Тут были только она и ее сестра. И Галине было плевать на них.

Мужчины прошли в комнату, петухи, уверенные в своем статусе среди куриц. Они смотрели на Галину, пересекли главный зал и встали перед ней. Она сделала реверанс, холодно глядя на отца, не уступая ему, она унаследовала его взгляд и улучшила.

— Думаю, покои показались вам удобными, Ваше величество, — она повернулась к Валдраму и добавила. — И вы, ваша светлость. Замок Харатон пыльнее обычного, но, уверена, вы уважаете необходимость улучшить нашу защиту.

Высокий, худой, но широкоплечий кронпринц Валдрам был яростным в бою, и его репутация опережала его. Как и воспоминания Галины о его жестокости, которую она испытала в детстве. Он вырос мужчиной, которого устраивало любое окружение, и он был готов вырезать сердца всем на его пути, это доказали бы его старшие братья, если бы могли дышать. Кронпринц низко поклонился Галине, его улыбку многие считали чарующей. У него были белые волосы старшей семьи Налвики и серые сияющие глаза Бурсуков. Он был сыном кузины Вернарда, двоюродным кузеном Галины, но они не были похожи друг на друга.

Гладкий, как шелк Бесеры, и такой же дорогой, Валдрам поймал ладонь Галины и поцеловал ее костяшки, а потом ладонь. Она подавила желание пронзить кинжалом его череп, когда он посмотрел на нее с широкой улыбкой на бледных губах.

— Вы и ваш замок грозные, как всегда, кузина. Твоя репутация яростного противника на поле боя и всюду продолжает расти. Я рад шансу познакомиться снова.

— Я — нет, — Галина отдернула руку и повернулась к отцу. Она не скрывала отвращения к обоим мужчинам. — Вам придется жить с пылью и мусором. Я не ждала вашего визита этим летом, — она направила палец на дыру в крепости. — Я не могу медлить с постройкой новой высокой башни для замка. Мне нужна величайшая крепость, чтобы оберегать мой народ и границу Урсинума, — она посмотрела на Валдрама и добавила. — Никогда не знаешь, когда враг проберется под носом, — пустое лицо кронпринца не изменилось.

— Бред, — Вернард смотрел на опилки и пыль, куски дерева и сухой цемент, перья и птичий помет, падающий в брешь в потолке. Но он посмотрел на нее и платье и направил на ее наряд палец. — Это оскорбительно, — он шагнул ближе, их лица разделяли дюймы. Он добавил. — Упрямая, как всегда. Я вижу, что наш разговор на тебя не повлиял.

Галина стала отворачиваться, но ее отец схватил ее за руку и потянул обратно.

— Ты будешь меня слушаться, девица. Пора подавить детский эгоизм, — он посмотрел на Валдрама и добавил. — Мы договорились.

— Как с магом солнца Гетеном? — ее рука болела от его крепкой хватки, но ей от этого хотелось пронзить его. Он держал ее за рукой, которую она ранила в детстве. Шрам от пера остался, пятно от чернил отмечало место, где ее ненависть проявилась впервые.

Король Вернард начал отпускать ее, но Галина сжала его запястье, притянула его ближе и прошептала:

— Я перестала быть ребенком на семнадцатом году, когда ты послал меня в Ор-Хали, и я чуть не умерла из-за твоих амбиций. Я рано поняла, что такое предательство, Ваше величество. Я выполнила долг, сохранив вам жизнь. Я продолжу желать это, не давая тебе разбить мир в Кворегне, — она отпустила его ладонь, он оттолкнул ее.

Прибытие поварихи с двумя служанками и тарелкой поросенка между ними разбило напряжение, Вернард повеселел.

— Ах! Вы помните мое любимое блюдо. А это пряные черные яблоки?

— Да, Ваше величество. Карамелизированные с луком. И тут маглуба, — процедила Галина.

— По рецепту аммы Заны? — спросил король, остановил слуг, поднял крышки с блюд и понюхал с одобрением.

— Он самый, с ее пряностями.

Вернард указал Валдраму на стол перед широким мраморным камином.

— Садитесь, ваша светлость.

Улыбаясь, кронпринц протянул руку к Аревик.

— Позвольте сопроводить вас, графиня, — юная графиня Валы с отточенной улыбкой приняла предложение и руку Валдрама.

Вернард склонился к Галине.

— Платье королевы Тегвен не изменит курс, который я выбрал для тебя.

— Я выбрала свой курс.

— Хочешь разозлить меня?

— Я не думаю о таком, Ваше величество. Это само выходит после жизни у тебя под каблуком, — Галина посмотрела поверх плеча короля и поймала взгляд кузена, пока он усаживал Аревик. Он узнал бесеранский шелк и щурился. Но он был мастером придворных игр, так что отодвинул стул Галины, когда она подошла. — Красивый оттенок синего, маркграфиня. Подходит к рыжим волосам и бледной коже.

— Осторожнее с медовыми словами, — шепнула Аревик, и Галина фыркнула.

Король отодвинул стул справа от Галины, Валдрам сел слева от нее.

Вернард сказал:

— Такой еды нет в Налвике, Валдрам. Я не знаю, как ты остаешься таким худым, поедая колбаски, корнеплоды и засоленную рыбу. Северной еде не хватает вкуса.

Аревик потянулась к кубку и нахмурилась, ведь он был пустым. Магод был ближе всех к ней из слуг. Он опустил взгляд, взял графин и начал наполнять бокал.

— Кто это, маркграфиня? — спросил кронпринц, разглядывая его. — Почему он не в твоих цветах?

— Магод — садовник из цитадели Ранит и друг лорда Риша, — ответила она.

Взгляд Валдрама скользнул по Магоду и упал на нее.

— Друг?

Галина шепнула благодарность помощнику поварихи, юноша раскладывал еду на тарелки.

— Да. Маг солнца дружит с королями и обычными людьми.

«И в этом его не обвинить».

— Был до вчера слугой лорда, ваша светлость, — сказал Магод. — Сегодня свободен.

Она улыбнулась ему и начала поздравлять, но Валдрам перебил:

— Ты смеешь так говорить с маркграфиней? — раздражение мелькнуло на его лице, он поднял кулак.

Но Галина была быстрее. Она схватила его запястье и опустила его руку на стол, прижала там. Ее голос был спокойным, она сказала:

— Магод и мой друг, и он — приглашенный гость, ваша светлость. Он служит нам сегодня, потому что в моем замке мало слуг, — она посмотрела на хмурого принца и добавила. — Он оказывает мне услугу.

Магод пошел вдоль стола, словно ничего не произошло, и Галина отпустила запястье Валдрама. Она точно оставила синяк. Это ее радовало.

Кронпринц взял полный кубок, посмотрел на нее поверх кубка и выпил.

Король Вернард поднял вилку, когда перед ним поставили тарелку.

— Где маг солнца, девица?

— Не тут.

Он направил вилку как оружие.

— Ты больше не будешь мне перечить. Твой отказ показать мага — напрасная трата сил. Откажешь еще раз, я оторву тебе голову.

— Радуйся моей крови на своем мече, Ваша светлость. Я не выйду за эту личинку, и ты это знаешь. Ты — козел, раз говорил о брачном контракте с Хьялмером, и я должна была согласиться, когда Галион просил меня помочь убить тебя.

Аревик смотрела на нее из-за плеча короля, ее голубые глаза могли вот-вот вывалиться из головы. Повариха и слуги поспешили отступить, в главном зале назревал бой. Галина завидовала им.

Валдрам повернулся к ней.

— Жаль, что лорд Риш не тут. Я надеялся поговорить с ним снова.

— Его долг перед четырьмя королевствами выше праздного общения.

Кронпринц приподнял брови.

— Он считает себя выше его короля и леди?

— Считает? — она наколола картофель на вилку и хмуро посмотрела на еду. Она приказала поварихе приготовить множество блюд без мяса в стиле диеты Гетена. Ее вилка загремела об тарелку, когда она уронила ее. У нее не было аппетита. Она посмотрела в серебряные глаза Валдрама и сказала. — Маг солнца выше всех нас. Он служит Кворегне, а не королям.

— Но он — твой любовник, кузина. Ты веришь, что он отвернется, если тебе будут угрожать?

— Я верю, что он сделает то, что лучше для четырех королевств. Уверена, что это сложно понять такой крысе, как ты, кузен, — она склонилась ближе. — И я могу защитить себя. Помнишь?

Валдрам улыбнулся.

— Ты всегда очаровательна, Галина. Ты говоришь так со всеми ухажерами?

— Ты не ухажер, Валдрам, а оппортунист, — ответила она

Он тоже склонился ближе.

— Раз мы говорим прямо. Наш союз помешает Урсинуму использовать мага солнца против Налвики. Я жду, что лорд Риш не захочет идти против его любимой воительницы Галины.

— Угу. И ты ни разу не думал использовать его силу через меня?

Его улыбка стала шире.

— Конечно, думал.

— Забудь об этом. Этого не будет, как и этого брака. Совет это запретит.

Кадок и его люди тихо прошли в зал. Они забрались на платформу и слушали, как Кадок передает шепотом приказы, указывая на потолок, леса и двери.

Валдрам подул на картофель на вилке. Он посмотрел на них, а потом на дыру в потолке.

— Замок Харатон со сквозняками, но неплох для небольшой крепости.

Галина оскалилась.

— Меня размер устраивает. Меньше места для монстров, кишащих в темных углах.

— Тебе нравится изоляция, кузина?

— Мне не нравится быть рядом с хитрецами и гадюками.

— В Древье Линне нет гадюк. Их вообще нет в Налвике.

— Как иронично.

Вернард склонился и сказал:

— Там слишком холодно. Только существа со льдом в венах выживут на севере.

Валдрам прожевал, проглотил и сказал:

— Скорвала дальше на север, чем Древья Линна, Ваше величество.

— Я видел их в бою, — ответил король. — Жестокие воины. Такие солдаты нужны на моей стороне в бою, — он оторвал кусок хлеба и добавил. — Думаю, одна из твоих воительниц из Скорвалы, да, маркграфиня?

— Воительница Одруна Склаар — дочь графини и графа Нервей. Она билась со мной в Ор-Хали и Гурван-Сам. Ты ее помнишь, кузен. Она ударила тебя в зад ножом.

— В левое бедро, — Валдрам сделал глоток и продолжил. — Ее просто запомнить. Как и многих из Скорвалы.

Король рассмеялся.

— Ясное дело. Они отражали попытки захвата от Налвики больше раз, чем я могу вспомнить. Когда Хьялмер сдастся?

Галина фыркнула.

— Налвика не сдается, Ваше величество, — протянула она. — Они проигрывают, — и она изобразила для кронпринца волчью улыбку Гетена.

Бледное лицо Валдрама порозовело, но его ответ перекрыл грохот и эхо стуков. Двери крепости закрылись. Звук звенел в большом зале решительно.

Галина отвела взгляд от кузена. Кадок стоял в центре комнаты. Платформа была поднята, его каменщики стояли у дверей, и они были вооружены.

Глава 10

Тепло, свет и звук вернулись. Следуя инстинкту и слабым следам магии некроманта, Гетен оставил Сокос позади и отправился в неясном направлении.

Капитан Таксин, ставший его компаньоном, споткнулся и выругался, дрожа от холода. Он не обмочился, и Гетен одобрял его за это. Он в первый такой раз не сдержался, когда Шемел потащил его сквозь тени.

Они появились в темной деревушке. Большие деревья тянулись над головами и скрипели. Одинокая тропа вела к маленькой открытой площади, где они пригнулись, настороженные. Деревянные хижины с соломенными крышами окружали их, зеленые ото мха и серые от гнили. Звезды мерцали на темном небе. Ночь. Снег виднелся в садах и под кустами. Они были на севере. Далеко на севере.

Таксин пробормотал:

— Где мы?

Ответили вопли — человеческие и неземные, от которых сворачивалась кровь.

— Бегите! — крикнула женщина.

Гетен поднял стену огня, крикун вырвался из-за двух зданий.

— Зараза! — Таксин направил меч на настоящего врага.

Зверь закричал снова, столкнувшись с огненными чарами. На его крики ответили другие. Гетен сплел заглушающие чары, чтобы разум не немел от звука, и посмотрел на одно из чудищ Скирона.

Большой мертвый пес был из костей, соединенных серыми связками, на них натянулась желтая кожа с участками грязной шерсти. Его голова была черепом с коричневыми зубами, личинками в пасти и текущими глазами. Сияние виднелось изнутри, видимое сквозь тонкую плоть, — заклинания некроманта, вырезанные на костях, чтобы оживить бездумную куклу.

— Сколько этих гадостей ты сделал? — спросил Таксин.

Гетен зарычал в ответ. Капитан танцевал со смертью.

Кровь и слюна летели из пасти крикуна, он бросался снова и снова на стену огня.

Гетен позвал:

— Лаума? — он узнал ее голос и деревню, Гримбу. Это была деревушка в Налвике у границы с Скорвалой, дом последней волшебницы Налвики.

— Тут! — ее голос был высоким и напряженным. Словно читая его мысли, она добавила. — Это не мое творение, Гетен. Клянусь!

Таксин быстро огляделся.

— Кто это?

Гетен игнорировал его.

— Сколько? — он увидел ее под телегой, темная лужа растекалась под ее худым телом.

— Два, может, больше.

— Неси ее внутрь, капитан.

— Ты мной не командуешь, маг.

— Нет, я тебя защищаю, — Гетен вызвал тени из леса и от порогов. Он сплел из них радужный доспех на своем теле, который двигался с его мышцами, мерцая, меняясь, как живой. — Внутрь, Таксин. Ты не подходишь для этого боя, — он вытащил длинный меч, опустил волшебный огонь и приготовился к броску крикуна.

— Боги! — Таксин отпрянул.

Гетен поднял руку. Он начертил янтарные чары в воздухе, создал круглый щит. Тот вспыхнул, отражая крикуна. Он взмахнул мечом внизу. Зверь отскочил, сохранил лапы. Он крался, визжа, но крик был заглушен. Гетен держал щит, выпрямил его заклинанием жара. Существо не ощущало боль, но огонь мог его замедлить.

— Я не бесполезен, — сказал Таксин.

— Ты отвлекаешь, — буркнул Гетен.

Крикун бросился и уклонился, щелкнул острыми зубами, бросался снова и снова на янтарный щит магии. Чары вспыхивали и скрежетали от ударов.

Гетен отрубил чудищу хвост и несколько пальцев на лапах, но не мог рассечь ему позвоночник или отрубить голову.

— Отруби голову, маг! Это не ясно?

— Молчи, — Гетен махнул на Таксина, заглушая для себя его голос.

Инстинкт и грохот камня заставил его отпрянуть от пасти второго крикуна.

— Зараза! — он оттолкнул монстра заклинанием, но напал на первого. Гетен уклонился от когтей. Существо врезалось в него. Его щит рассыпался. Он упал на землю, потерял меч. Он откатился от щелкающей пасти монстра. Но недостаточно быстро. Зверь поймал его за ногу и замотал головой. Гетен врезался в Таксина, сбил капитана, тот пролетел над площадью. Он врезался во что-то твердое, воздух вылетел из него. Зверь остановился, и Гетен стал пинать его по голове. Он потерял броню, но крикун потерял зубы. Таксин подошел и тоже стал пинать, когда монстр не отпустил.

Второй крикун напал на них, и Гетен прорычал:

— Хватит! — он собрал силу солнца и выпустил из ладоней заклинание, дуга бело-голубой молнии отбросила крикунов и капитана.

Первый зверь ударился об каменную стену деревни и рухнул грудой костей. Гетен схватил меч и прибил монстра тяжелым заклинанием. Второй зверь встал и прыгнул на него, но Таксин уже поднялся. Он отрубил монстру голову, один был побежден. Гетен отрубил другому лапы. Тело его товарища бродило между стеной и телегой Лаумы, а первый попытался встать. Он бессильно щелкнул пастью в сторону капитана. Удар меча Таксина разрубил позвоночник монстра без лап, и Гетен отрубил ему голову. Бледное сияние чар его создателя угасло под тонкой кожей.

Капитан сказал:

— Два крикуна убраны.

Гетен перевел дыхание, осмотрел ногу, которую задел монстр. Теневая броня была искривлена, но она помогла. Он выпрямился и попытался прогнать боль из поясницы, пока он смотрел на разрушения, учиненные зверями.

Плоть и кровь усеивали площадь рынка. Гримбу была маленькой деревней, там жило несколько семей, но многие приходили на рынок раз в неделю купить настои Лаумы и спросить ее совета. В Налвике осталось мало магов. Потеряв статус королевской волшебницы и целителя женщин дома Бурсук, Лаума вернулась в забытую деревню, где началась.

Таксин что-то произнес. Он нахмурился, Гетен повернулся и пошел к карете. Лаума не двигалась, ее кровь окрасила землю в красный. Ее живот был рассечен, правая рука была оторвана от плеча.

У нее были острые бледные черты жителя Налвика, но черные волосы Скорвалы, заплетенные с яркой лентой. Кровь собралась в узлах, которые она носила на шее. Она покрыла ключи, бусины и кости на ее запястьях. Ее зеленое платье было в грязи и крови. Гетен поднял волосы с ее лица.

Глаза Лаумы открылись.

— Слишком поздно, — прохрипела она.

— Мне жаль.

— Знаю, — она задрожала.

Он сжал ее ладонь, погладил ее пропитанные кровью волосы.

— Кто сделал их, Лаума?

Ее глаза остекленели. Слова, которые она пыталась произнести, бурлили кровавой пеной между ее губ. Она напряглась и умерла. Ее дух улетел из плоти, окружил Таксина, прошел сквозь Гетена с нежной лаской.

— Тебе можно в Пустоту, — сказал он. Ее душа послушалась.

Таксин встал. Гетен взглянул на него и вернул голос мужчины взмахом пальцев.

Капитан оскалился.

— Козел.

Третий искалеченный крикун, за которым они ушли из Сокоса, еще двигался на площади, бродил и бросался на то, что задевал, живое или нет. Гетен взял меч с земли и отрубил ему лапы. Он произнес заклинание, взмахнул рукой, вызывая огненный вихрь, который собрал в центре трех монстров, кости, плоть и злые заклинания стали пеплом.

Огонь рассеялся, и пепел разлетелся с ветром, как серый проклятый снег. Гетен ощутил взгляд на спине. Он вытер меч, вернул его в ножны и сказал:

— Можешь выйти. Чудища уничтожены.

Таксин повернулся, готовый бить мечом.

— Лаума мертва? — спросил мальчик. Капитан опустил оружие.

— Да, — Гетен заметил его в тенях двери за телегой. Нескладный ребенок с почти взрослой девушкой рядом с ним, оба были светлыми, как все в Налвике, с испуганными бледными глазами.

— В лесу больше, — сказала девушка.

Таксин спросил:

— Сколько?

— Думаю, я видела шесть.

— Мы уничтожили двоих, за одним пришли сюда. Значит, там еще три. Если кто-нибудь не уничтожил их до нашего прибытия?

Дети покачали головами.

— Нет, — сказал Таксин, — нам не повезло так сегодня.

Гетен нахмурился и смотрел на Гримбу. Меньше дюжины хижин с соломенными крышами, покрытыми мхом, окружали грязную площадь. Одна дорога вела в деревню и из нее. Река Баллард на севере отмечала границу между Налвикой и Скорвалой. Густой лес подступал к деревне с других сторон. Тени тянулись оттуда. Краски были такими приглушенными, что он словно оказался дом, словно оказался в Пустоте, а не северной Налвике. Гримбу подходило название, и он понимал, почему Лаума девочкой убежала отсюда. Тут было больше куриц, чем жителей, и многие жители и курицы были мертвы.

— Хорошо, — он повернулся к детям. — Прячьтесь, пока мы не вернемся.

Таксин кивнул с мрачной решимостью.

Дети ушли во тьму хижины, бледные лица и огромные светлые глаза.

Гетен достал тело Лаумы, принес его в центр площади и поджег. Пока оно горело, они с Таксином обыскивали дома. Капитан нашел двух уничтоженных крикунов.

— Четвертый и Пятый убраны.

Гетен нашел мужчину, его огромные раны сразу показали, что он вот-вот умрет.

— Убей меня, пока еще один не пришел, — прошептал мужчина.

Гетен быстро покончил со страданиями мужчины, пока капитан не увидел.

— Дух, я позволяю тебе пересечь границу Пустоты. Найди там облегчение от своей боли, — он нашел еще жертву, женщину, которую тоже не удалось бы спасти, и отпустил ее душу. Все другие взрослые и дети, которых он нашел, были мертвы — взрослые тела истерзаны, дети — нет.

Он вернулся на площадь, оставшийся крикун ходил вокруг горящего тела Лаумы, и капитана не было видно.

— Ты, должно быть, Шестой.

Монстр посмотрел на него, закричал и бросился. Гетен поднял меч и поднял левую ладонь для заклинания. Боль пронзила руку и плечо. Его оттащили назад. Он упал на землю.

Седьмой крикун впился в его руку. Падение спасло от бросившегося монстра, но тот, что держал его, замотал головой. Гетен проклинал свою удачу. Он отлетал в стороны, снова был игрушкой в пасти монстра. Его меч взлетел. Ему повезло. Он попал по первому крикуну, отсек ему челюсть от черепа, и она отлетела в кусты.

Монстр остановился. Он повернулся, словно искал часть своей головы.

Плечо Гетена пылало. Он скрипнул зубами, пытаясь вырваться. Что-то хлопнуло. Его ладонь онемела, боль вспыхнула в спине и груди. Он ударил правым кулаком по черепу монстра. Его левый глаз взорвался, желтая жидкость полетела в стороны. Но он не отпустил.

Другой крикун вспомнил о Гетене. Он забыл о своей челюсти.

Он попал в ловушку меж двух смертей, и обе были неприятными.

— Кровь Семел, — он призвал огонь солнца в левую ладонь, его массу в правую. Он наполнил горло и гнилое тело монстра, который его держал, жаром и огнем, чтобы тот закипел изнутри. Он бросил тяжелые чары в другого крикуна, придавил его к земле. Он завизжал, борясь. Заклинание ломало сияющие кости, раздавило череп, погасило чары, направляющие его. Жижа текла из его живота, воняло гнилым мясом.

Монстр отпустил его руку. Он упал на колени, плоть кипела и взрывалась, прожаренная изнутри. Гетен закашлялся. Вони и боли было слишком много. Он вдохнул. Не помогло. Его стошнило. Прощай, завтрак.

— Боги, — Таксин стоял на краю площади с мечом в руке, смотрел большими глазами, как у испуганной лошади, прижав рукав ко рту и носу.

Гетена все тошнило.

— Семь. Не шесть. Семь крикунов, — он выпрямился и посмотрел на дрожащее левое предплечье. Пасть монстра раздавила его теневую броню, неземная субстанция впилась в его плоть. Кровь текла по руке, капала с дрожащих пальцев на землю. Двигать плечом было ужасно больно, вспыхивал свет, рот наполнила желчь.

Он забрал меч, прошел мимо Таксина к хижине с детьми. Капитан прошел за ним и постучал в дверь.

— Откройте. Крикунов уже нет.

Приглушенные шаги. Голос девушки:

— Ушли? Мертвы?

Гетен сплюнул.

— Они всегда были мертвы. Теперь они разбиты. Откройте чертову дверь.

Замки щелкали, она впустила их.

— Вы ранены.

— Несите воду и чистые тряпки, — приказал Таксин. Гетен пересек комнату и смел все со стола. Травы, коренья, гримы. Баночки и бутылки. Медный нож. Это был дом Лаумы. Ему хоть тут повезло. Гетен поманил бледного мальчика пальцем. — Иди сюда. Нужна твоя помощь, — он закрыл глаза, и дети охнули, когда он прогнал темную броню.

— Ты накрыл дом щитом? — спросил Таксин.

— Окутал чарами. Волшебные щиты и броня для боя, чары защищают не двигающихся людей, места и вещи, — сказал он, занявшись защитой дома.

Мальчик подошел к нему.

— Вы — волшебник.

— Ты и твоя подруга хорошо понимаете очевидное, но деталей знаете мало, — процедил он. Мальчик смотрел на него, раскрыв рот. Гетен уточнил. — Да, я маг, и да, — он посмотрел на девушку, — я ранен.

Таксин сказал:

— И крикунов было семь, а не шесть.

— Точность важна, — Гетен сел на стол с трудом, подавив ругательства, повернулся на живот. Его плечо и рука свисали с края. Он сказал девушке обмотать тряпкой его руку, чтобы остановить кровь, а потом заставил ее привязать еще одну на его запястье.

Таксин сказал:

— Я должен вправить его.

— Ты слишком тяжелый. Мальчик — лучший выбор.

— Что ты от меня хочешь? — мальчик смотрел, его глаза и голос не скрывали подозрений.

— Сядь на пол, схвати тряпку на запястье и медленно потяни весом тела его руку вниз, — объяснил Гетен.

— Мое плечо вывихнули, — сказал Гетен. — Ты поможешь вернуть его на место. Но не дергай резко. Понятно?

Мальчик кивнул и сделал, как указывали. Боль пронзила тело Гетена. Он выдохнул и старался подавить тошноту. После нескольких минут и медленных вдохов его плечо вернулось на место, и боль ослабела.

— Боги, — застонал он. — Пусти.

Мальчик сел.

— Получилось?

Гетен кивнул. Он повернулся на спину.

— Плечо опухнет, но тут есть нужные настои, — он кивнул на лекарства Лаумы, а потом сжал пострадавшее плечо, закрыл глаза и сосредоточился на заклинании на раненые мышцы и связки.

Дети собрали травы и баночки, на которые он указал, зажгли фонарь, чтобы Гетен видел рану, принесли еще тряпки и чистую воду. Девушка, Фэдди, была нескладной и худой, а мальчику Элофу было не больше десяти. Они были в грязной рваной одежде, она была в ночной рубашке. Его волосы были короткими, как у слуги на кухне. У нее была длинная грязная коса, которую она снова и снова заплетала. Это напоминало ему Галину, и он вспоминал о желании. Он провел с ней мало времени перед разлукой. Его ладони и ступни покалывало, кожа зудела. Он скривился и почесал челюсть, покрытую щетиной. Этот зуд он не мог убрать.

— Вы в родстве с Лаумой? — Гетен вытер кровь с руки. Части брони остались в плоти.

Фэдди покачала головой и убрала волосы за уши.

Мальчик взглянул на нее.

— Лаума была моей тетей, — он сделал паузу и добавил. — Фэдди — моя подруга.

Гетен вытащил щипцами из руки кусок прозрачной брони, переливающейся радугой. Кусочек рассеялся, когда высвободился из его плоти. Щипцы застучали об миску. Гетен налил очищающий настой в рану.

— Лаума сказала, что она не создавала крикунов. Это правда?

Элоф ответил:

— Не знаю, — но Фэдди сказала:

— Нет.

Таксин прислонился к стене, скрестив руки. Он сказал:

— Не делала или это не правда?

Девушка кусала губу. Мальчик смотрел на пол.

Гетен опустил бутылку. Огонь в камине вспыхнул, его магия солнца грозила вырваться из-под контроля. Он сжал край стола. Боль, бой, вредность капитана, мертвые дети, его жажда душ мешали контролировать магию. Он поднял правую руку, раскрыл ладонь и притянул огонь из камина, свеч и фонаря. Огонь стал шаром, который парил в центре комнаты и источал сильный жар.

Дети сжались. Пот выступил на их лбах. Таксин шагнул вперед, сжимая рукоять меча.

— Когда маг солнца задает вопрос, отвечайте честно, — прорычал Гетен. Его пальцы дергались, он послал огонь на места. — Лаума призывала крикунов или нет?

— Я так не думаю, — прошептала Фэдди.

Гетен встал. Стол покачнулся за ним. Бутылки звякнули. Грязная вода плюхнула из миски. Девушка охнула. Элоф отпрянул за нее.

— Теперь ты не знаешь? — он терял спокойствие теневого мага из-за огня магии солнца. — У меня нет времени на твою ложь.

Белые костяшки мальчика прижались к коже, он сжимал руку Фэдди.

Таксин поднял руку.

— Успокойся, маг.

Гетен оскалился на него. Он устал от капитана Галины.

— Хватит пугать Элофа, — приказала девушка. Удивительно проявила силу. Она выпрямилась и смотрела на него с властью, какую он ожидал от Галины.

— Нет, — Гетен навис над ними. — Ты скрываешь от меня информацию, невинные люди умирают в это время.

— Они пошли за нами от замка, — выпалил мальчик. — Я думал, Лаума защитит нас.

Таксин прорычал:

— Что за замок?

Фэдди сказала:

— Мы не вернемся.

Гетен зарычал:

— Что за замок?

Она сжала кулаки.

— Вы нас не заставите!

Он сжал ее плечи.

— Дело не в тебе, девочка. Лаума мертва. Другие дети и их родители мертвы. Мне нужно знать, откуда взялись крикуны, иначе они убьют больше людей. Скажи, что ты знаешь.

Таксин сжимал меч в руке.

— Отпусти ее, — его тон был не менее опасным, чем его меч.

— Фэдди, — взмолился Элоф. — Скажи им.

Она зарычала и оскалилась, загнанный в угол зверь, готовый биться, а не умирать.

— Мы не вернемся. Мы не умрем, как наши семьи. Нет! — ее слюна летела в его лицо. Ее ярость усиливал страх. Это было видно в ее широких диких глазах и дрожащем теле. И это остудило гнев Гетена. Он отпустил ее. Выпрямился.

— Нет, — сказал он. — Я не заставлю вас вернуться к опасности, — он посмотрел на меч Таксина. — Капитан Таксин отведет вас к гарнизону реки Баллард. Там вы будете в безопасности, — он игнорировал возмущенный вид капитана. — Но сначала скажи, из какого замка прибыли крикуны.

Девушка смотрела на него, щурясь.

— Клянешься Семел, что отправишь нас в гарнизон, если я скажу?

Гетен посмотрел в ее серые глаза.

— Клянусь Скироном, которому я служу. Капитан Таксин — верный солдат леди Кхары. Он сделает все, чтобы вы были в безопасности, — он посмотрел на мрачного капитана. — Да, капитан?

Таксин поджал губы и ответил:

— Ясное дело.

Фэдди скрестила руки и посмотрела на Элофа. Мальчик кивнул. Она кусала губу. Она вздохнула.

— Древья Линна. Оттуда они. Но это все, что я знаю. Я не знаю, кто их призвал.

Гетен нахмурился.

— У Бурсуков нет магов, — сказал он себе. — Но есть враги.

Таксин спросил:

— Да, но какие?

— Я сказала, что не знаю, кто их создал, — сказала девушка.

Гетен поднял руку.

— Я это понимаю. Крикуны пришли изнутри замка?

Она посмотрела направо и пожала плечами, Элоф кивнул.

Еще ложь. Часть Бурсуков могла быть мертва. Гетен вдохнул. Теперь ему придется отправиться в столицу Налвики.

— Мы переночуем тут. До гарнизона меньше дня пути. Уйдете на рассвете, — игнорируя кислое лицо капитана, он взял щипцы и продолжил вынимать теневую броню из плоти. Если он быстро найдет виновного некроманта, вернется в Харатон и приведет виновника Галине. Совет королей проведет суд и проследит, чтобы оставшихся крикунов уничтожили. Быстрый конец хаоса, его имя будет очищено, а Галина избавится от сомнений отца. И Скирон не обрушит на них свой гнев.

Таксин скрестил руки.

— Ты не должен идти один.

— Не думал, что тебе есть дело.

— И нет, но Галина захочет узнать, как ты умер.

— Ты скажешь ей, что от твоего ножа в моей спине?

— Если это будет правдой.

Гетен кивнул на свою окровавленную руку.

— Все еще сомневаешься во мне?

— Буду, пока ты не докажешь, что это был другой маг.

— Боги, ты осел. Я не знаю, что она видела в тебе.

— Я говорю это о тебе каждый день.

Фэдди опустила голову к груди, смотрела на Гетена исподлобья.

— Она часто о вас говорила, маг солнца.

— Лаума? — он посмотрел ей в глаза. Она кивнула. Элоф вышел из ее тени и уставился на него. Они знали магию. — Она звала меня другом или врагом? — он вытер кровь из раны и вытащил еще кусочек из мышцы. Боль обжигала руку, но он был рад отвлечению.

— И тем, и другим, — ответил мальчик, а Фэдди сказала:

— Она хотела себе вашу силу.

Гетен хмыкнул, но не смотрел на Таксина. Дети не помогали ему.

— Лаума была моим другом, — они возлежали вместе много раз с тех пор, как он стал главой цитадели Ранита. Элоф считал ее своей матерью? Мог ли он оказаться мальчику почти отцом? Вряд ли. Он вытащил последний осколок брони, бросил щипцы в миску с окровавленной водой и ополоснул рану. А потом нанес мазь и нашел набор для шитья, который принесли дети. — Кто из вас умеет шить?

Фэдди подняла руку.

— Я могу.

Таксин сказал:

— У меня больше опыта.

Гетен игнорировал его.

— Она может это сделать.

— Не так хорошо, — сказал Элоф. — У тебя будет жуткий шрам.

Гетен рассмеялся.

— Это мне напоминает воительницу, которую я знаю. Она не переживает из-за шрамов, как и я. Мы оба носим их гордо. Зашивай, дитя.

Она приступила к работе, а Таксин сел на скрипящий стул и хмуро глядел на огонь. Она была медленной, и мальчик не соврал, что получалось жутко. Но это было лучше открытой гниющей раны. Пока она работала, Элоф вытащил бобы, сушеную рыбу, яйца, хлеб и сыр. Гетен пробормотал благодарность, и они ели, пока в комнате темнело с закатом.

После этого он поправил чары.

— Не пересекайте порог. Чары могут убить, — он и Таксин не стали забирать у детей кровать Лаумы.

Капитан сказал:

— Не ясно, где вы будете спать в гарнизоне. Спите в кровати, пока можете.

Элоф принес им одеяла и маленькие шерстяные подушки.

— Я не смог найти что-нибудь мягче.

Таксин захрапел, как только вытянулся. Гетен лег с другой стороны комнаты.

— Все хорошо, Элоф. Я спал в худших условиях, где не мог укрыться даже тряпкой, — он развернул одеяло, поднял капюшон и закрыл глаза. Но мальчик остался рядом с ним. Гетен посмотрел на него, приоткрыв глаз. — Что?

— Фэдди сказала следить, чтобы у вас не началась лихорадка ночью.

— Да?

— Она говорит, что вы вспыльчивый, потому что вам плохо от раны крикуна.

— Фэдди добрая. Если бы я не был некромантом и целителем, она была бы права. Но я такой, а она не права. Я злой, потому что гонюсь за крикунами по всей Кворегне с капитаном Нахалом вместо пира в замке Харатон.

— О.

Гетен закрыл глаза.

— Иди спать, Элоф, — после перемещения, сражения, ран и исцеления тело болело всюду. Он устал. Так устал, что даже не мог оградить себя чарами от капитана Галины.

— Спасибо, Херра-томрума, — мальчик прошел к кровати. Фэдди уже тихо сопела под одеялом.

Таксин подвинулся ближе.

— Что это значит? — пробормотал он во тьме.

Кости. Конечно, он слушал.

— Что?

— Херра-том-как-то. То, как тебя назвал мальчик.

— Херра-томрума. Это налвикский. Хозяин Пустоты. Теневой маг Шемел любил это прозвище, потому я не люблю.

Таксин хмыкнул.

— Я кое о чем думал. Если ты самый сильный маг в Кворегне, почему ты не можешь просто — не знаю — щелкнуть пальцами, чтобы уничтожить крикунов?

Гетен протер глаза.

— Репутация самого сильного мага — сплетня, которую старательно поддерживают. Я охраняю границу Пустоты. Моя сила опасна для духов, но лишь чуть сильнее некромантов среди живых. Не нужно быть намного сильнее, чтобы заявить такое. Нужно просто убедить людей, что ты такой, и их воображение довершит дело.

Таксин сел, масса двигалась во тьме.

— Ты мошенник!

— Не недооценивай меня, капитан. Я способный волшебник, о зельях и чарах я знаю больше, чем мои товарищи. Но люди будут верить всему, если оставить впечатление.

— Я видел чары вокруг холма Хараян. Они опасные.

— Чары должны быть опасными. Любой уважающий себя маг может сплести опасные чары, если он обучен, и если у него есть хороший источник силы.

— Источник силы? — капитан лег, шаркнув сапогами, кожа брони скрипела.

— Холм собирает души всех предыдущих теневых магов. Под теми камнями много духовной силы, — Гетен сцепил ладони за головой и смотрел во тьму. — Но магия требует цены за свою силу, капитан. И чем больше магия, тем опаснее для мага. Больше, если магия строится на некромантии.

Когда ему было пятнадцать, Шемел взял Гетена в портовый город Бесали. Они ходили по извивающимся влажным улицам района развлечений, посещали все логова, где курили и толкли семена и коренья, порошок из которых потом втирали в десна, вливали в вена и совали в задницы. Шемел покупал души зависимых за гроши, за цену дозы там. Сладкий до жути запах, вонь пота, рвоты и мочи. Тощие люди с черными глазами, хрипами и слюной, кожа свисала с их костей, бледные губы дергались, они рыдали, смеялись и кричали сразу. Они умирали медленно, были готовы на все ради дозы. Даже продать души некроманту.

Шемел забирал их. С радостью. Задешево. Со смехом и медной монетой. Он вытягивал из них жизни, по две-три за раз, оставляя оболочки, мешки костей, гнить на улицах. Он заставил Гетена поглотить одну.

— Это источник настоящей силы, мальчик! — веселился Шемел, посылая кроваво-красную магию по улицам, порабощенные мужчины убивали, веселя его, а женщины становились шлюхами для его наслаждения.

Гетен убежал от безумия. Убежал от восторга из-за души человека в нем, от монстра, каким его хотел сделать Шемел.

Он все еще бежал от этого.

Он принял лишь одну душу с того дня — Шемела, когда заколол мастера-некроманта больше раз, чем мог сосчитать. Так он стал теневым магом, хранителем границы Пустоты, слугой Скирона. Он убил мастера и украл его силу, его знания и подавлял с тех пор манию, которая пришла с этим. Он надеялся, что переход к магии солнца сотрет эти желания, но он только сильнее стал хотеть силу человеческих душ.

Только Галина притупляла острие его желаний.

* * *

Ему снилась Галина. Она была в красной броне, сидела в главном зале и говорила:

— Я не хочу тебя тут, — снова и снова, пока он ходил вокруг ее стула. За ними была тьма, голоса шептались, но он не понимал слова, не видел фигуры или лица. — Я не хочу тебя тут. Я не хочу тебя тут. Я не хочу тебя тут, — что-то ткнуло его в ногу. Он опустил взгляд. Крикун сжал его ногу, личинки ползли из его пасти и глаз. — Я не хочу тебя тут, — он сжал челюсти сильнее, ломая его броню и кожу.

Гетен проснулся с кинжалом в руке.

Элоф отпрянул и шлепнулся на попу, глаза были огромными, он закрывался руками от удара.

— Простите, господин! Простите! На площади солдаты. Капитан говорит, чтобы вы опустили чары.

— Чары? — Гетен потер руками лицо и застонал, даже веки болели. — Да. Хорошо, — Фэдди стояла рядом с Таксином и смотрела в окно. — Это Налвика или Скорвала? — спросил Гетен.

— Думаю, Скорвала, — ответил капитан. — Сложно проверить во тьме.

Голоса шептались снаружи, лошади фыркали, броня звякала и скрипела.

Гетен встал и поманил детей ближе. Он вытащил кинжал и ножны из-за пояса и отдал Элофу.

— Для защиты себя и Фэдди. Он маленький, но зачарован и опаснее, чем выглядит. Используй в крайней необходимости, режь им только врагов.

Мальчик убрал ножны за пояс.

— Спасибо.

Таксин скрестил руки.

— Что ты делаешь?

— Меры предосторожности, — он повесил свой пояс для меча на узкие бедра Фэдди, обмотав дважды, а потом дал ей ножны с мечом. — Ты хоть раз держала в руках меч?

Она кивнула.

— Мои братья учили меня.

— Хорошо. Он тоже зачарован. Береги Элофа. Не мешкай, бей им, если будет угроза. Взрослые решат, что ты беспомощна. Удиви их, это твое преимущество.

— Да, Херра-томрума, — она убрала меч на пояс и сжала рукоять, чтобы меч не ударял по земле.

Он видел в узкое окно черную стену леса в ночи.

— Элоф, неси лампу, — мальчик так и сделал, и Гетен опустил ее на пол у их ног. — Я могу использовать искру из ваших душ, чтобы создать волшебный огонь, который будет вас слушаться, — он посмотрел им в глаза. — Вы позволите это?

Таксин приблизился с интересом в глазах.

— Это будет больно? — спросил Элоф.

— Нет. Искра — немного вашей силы, — они переглянулись и вместе кивнули. Гетен поднял левую ладонь. — Опустите руки на мою, — они так и сделали и вздрогнули, когда он потянул мелкие искры из их душ, нежно-зеленая вспышка. Он поднял яркий шар янтарного огня, прошептал заклинание вечного света и направил две искры в огонь. Он стал зеленоватым, и Гетен открыл лампу и отправил огонь туда. Сияние стало желтым. Гетен вручил лампу Элофу. — Скажи огню погаснуть.

Мальчик перевел взгляд с него на лампу и сказал:

— Огонь, погасни, — лампа погасла. — Огонь, вернись, — сказал Элоф без подсказки, и пламя загорелось. Дети улыбнулись, сияя от радости. — Это сработает для Фэдди?

Гетен кивнул.

— Но только для вас.

Таксин прошептал:

— Полезный трюк.

Лошади фыркнули, броня звякала, и голоса нарушили зловещую тишину.

— Опусти чары, — сказал Таксин. — Я поговорю с солдатами.

Гетен махнул детям оставаться позади и убрал чары с дома. Он вышел на холодный воздух за капитаном и потянулся к знакомому безумию крикунов. Все было спокойно.

Женщина в броне проехала вперед.

— Так? Ты далеко от дома.

Таксин широко взмахнул руками.

— Я там, где нужен, Одруна.

— И что тебе нужно в Гримбу?

— Я, — Гетен шагнул вперед. — И много крикунов.

Воительница была крепкой и высокой, как ее лошадь, напряженное поведение говорило о сдержанной силе. Она и ее солдаты были со смуглой кожей, черными волосами и голубыми глазами скорваланцев, аномалия среди северных племен Налвики, остальные были бледными. Ее волосы были заплетены в ряды тонких косичек, каждая была через интервалы переплетена с узкими металлическими кольцами. Как Галина, воительница была в шрамах, хотя она отмечала шрамы чернилами, как в Скорвале. Самый большой шрам был на челюсти, пересекал горло и спускался под воротник по диагонали. Белая накидка с черным волком Скорвалы, красный меч под зверем показывал, что она была из Ордена Красного клинка.

— Кто ты? — спросила она.

— Проклятый маг солнца, — буркнул Таксин.

Гетен сказал:

— Гетен из Ранита, лорд Риш.

— И далеко от дома, ваша светлость, — женщина склонилась в седле. — Маркграфиня Кхары с вами?

— Нет, — сказал Таксин. — Она в Харатоне, ее вызвал Его величество король Вернард.

Одруна посмотрела на обгоревшие останки крикунов.

— Ваши старания, господин маг?

— Их разрушение, да. Не их создание. Я тут по просьбе маркграфини отыскать и убить гада, который их выпустил.

— Это была волшебница из Налвика Лаума? — спросил один из мужчин.

— Нет. Она мертва.

— Удобно, — буркнул мужчина.

Гетен посмотрел на него.

— Не для нее.

— Хватит, Пейк, — Одруна кивнула на дом, на пороге стояли Фэдди и Элоф. — Чьи дети?

— Сироты из Древьи, — ответил Таксин. — Убежали из-за крикунов там.

Воительница выругалась.

— Крикуны из столицы Налвики?

— Там эти дети с ними столкнулись, — сказал Гетен. — Я последую за этой зацепкой, надеясь, что столкнусь с незнакомым некромантом, которого смогу убить.

Она скривилась, глядя на темный лес.

— Мы не можем отправиться с вами. Мы уже слишком далеко на территории Налвика.

Таксин быстро ответил:

— Мы не просим помощи или сопровождения, но просим забрать Фэдди и Элофа в ваш гарнизон и уберечь их.

Гетен хмуро посмотрел на него. Таксин не хотел оставлять его.

Она кивнула.

— Пейк. Рейдер. Заберите детей. Мы поедем сразу в гарнизон.

Гетен и Таксин усадили детей на лошадей за солдатами.

— Пусть боги берегут вас, — прошептал Гетен.

Патруль поехал к реке Баллард, никто не оглянулся.

Гетен вернулся в хижину следом за капитаном. В тишине они собрали остатки еды, одеяла и бутылку медовухи. Гетен сел на край стола и закрыл глаза.

— Что ты делаешь?

— Вспоминаю.

— Что вспоминаешь?

— Древью. Я много лет там не был.

— Зачем отвлекаться на ностальгию?

Гетен раздраженно выдохнул.

— Потому что заклинание не может перенести в место, где я не был, которое не помню, или куда не ведет магический след.

— О, черт. Только не те чары снова.

Он улыбнулся как волк, глаза оставались закрытыми.

— Хуже.

Глава 11

Галина нахмурилась. Где были слуги? Она так отвлеклась на кронпринца и короля, что не поняла, что поток еды прекратился. Подали два блюда, но никто не принес остальное. И в зале остался только Магод.

Кадок стоял в центре комнаты, а с ним два подростка из Налвика с детскими лицами и дюжина крупных вооруженных каменщиков.

Ее стул скрипнул по каменному полу, она встала. Мужчины у дверей подняли мечи. Вернард и Валдрам тоже встали.

— Никто не позволял приносить оружие, Кадок, — она потянулась к поясу, где обычно был меч. — Убери их из главного зала.

Главный каменщик шагнул вперед со своими людьми.

— Простите, ваша светлость, но это не произойдет.

Галина склонила голову.

— Почему же? — она посмотрела на гостей за столом. Вернард был мрачен, как она. Глаза Валдрама были холодными. Аревик выглядела как испуганная лань. Магод прошел между графиней и строителями, его ладонь была на ноже, который он всегда носил за спиной. Галине нравились его инстинкты.

Кадок поймал ее взгляд, уверенно улыбаясь. Он уже не нервничал и не теребил шапку, ходя на носочках вокруг нее.

— Потому что я приказал им держать вас и ваших компаньонов в этой комнате.

— Вы приказали? — спокойно сказал Вернард.

— Да, Ваше величество. Мои солдаты и я должны навязать свое присутствие вашим светлостям до конца вечера.

— Из-за чего? — Галина смотрела на него.

— Нам хорошо заплатили за это, — он указал на вооруженных людей. Они были каменщиками и плотниками минуты назад, свободно ходили по замку, узнавали, как ведут себя солдаты, следили за делами Галины. Она доверяла им. И они предали ее.

Атмосфера в комнате трещала. Волоски на руках Галины встали дыбом. Она смотрела на двух бледных товарищей Кадока. Они были подростками, стояли спиной к спине, закрыв глаза и подняв тонкие руки. Их черные плащи с капюшонами трепал ветер, который никто не ощущал. Она знала, что это были чары. И она видела, не глядя прямо, мерцание в воздухе, будто жар, поднимающийся от брусчатки под летним солнцем.

— Они зачаровали зал, — прорычал король.

Галина повернулась и ударила Валдрама по голове, сбивая его со стула.

— Боевые маги Налвика! Козел! — у нее не было меча, но даже вилка могла убить в руках воительницы Галины. Она схватила свою, готовая выколоть ему глаза и печень. Валдрам поднялся на ноги. Она вытащила кинжал из ножен на лодыжке и оттолкнула ногой его упавший стул. — Я порежу тебя как свинью.

Хохот Кадока зазвенел в зале.

— Мне нравится смотреть, как вы бьете будущего короля Налвики, леди Кхары, но вы ошибаетесь, — он указал большим пальцем на юных магов. — Бритта и Винс — наемники, как и все, кто у дверей и убивают всех ваших слуг. Они работают на меня, а не кронпринца Валдрама, — он прошел к столу, волшебники — с ним. — То, что они из Налвика, веселое совпадение. К сожалению, для моих юных компаньонов, быть магом для них на родине тяжело. Мне повезло, так их услуги можно получить не так дорого.

— Чего ты хочешь? — опасно прогудел король Вернард, стол заскрипел, когда он склонился над ним.

Кадок сцепил ладони за спиной, уверенный и спокойный.

— Мы хотим денег. Наш наниматель хочет войны, — его подельники убрали капюшоны, показывая темные волосы, светлые глаза и пятнистую кожу. Бесеранцы, еще и крепкие. Работники Кадока были из всей Кворегны, но теперь с ним были только его соотечественники. Они смешались со строителями и месяцами изучали Харатон. И король с Валдрамом прибыли и дали им шанс напасть.

— Только безумец хотел бы войны, — Галина шагнула вперед. Два бесеранца остановили ее, подняв мечи. Другие наемники остановили Магода, короля и Валдрама.

— Кто этот безумец с глубокими карманами? — осведомился Вернард.

Галина заметила мужчин справа и слева. Один из них смотрел на нее, но другой глядел на короля.

Кадок улыбнулся.

— Гетен из Ранита, конечно.

— Ложь! — Магод бросился на Кадока. Его остановил меч наемника, но не пронзил грудь Магода.

Галина скрестила руки.

— Нужны серьезные яйца, чтобы так нахально врать.

— У меня неплохие, воительница, — Кадок со смехом сжал свой пах. — И мне плевать, верите вы мне или нет.

Галина ударила вилкой по бедру отвлеченного мужчины. Он взвыл. Она ударила кинжалом. Клинок попал в брешь его слабой кольчуги, пронзая бедренную артерию, почку, сердце. Она уклонилась от меча его товарища и повернула умирающего между собой и другими вооруженными строителями.

Ее товарищи отправились в бой. Звучали крики. Кулаки били по плоти. Тела падали на пол.

— Стоять, маркграфиня, — прозвенел голос Кадока. — Или я перережу горло твоей милой сестренке.

Галина оттолкнула умирающего, поймала его меч, пока он падал, и ударила по животу другому врагу. Она прошла к Кадоку, желая убить его.

Его клинок впился в бледную кожу Аревик. Кровь потекла из раны. Она паниковала.

— Галина, прошу! — она слишком боялась. Она не верила, что ее сестра могла пронзить клинком глаз мужчины с двенадцати шагов. Она извивалась и боялась, это вело к смерти. Улыбка Кадока стала шире. Он знал, что у него было то, что мешало Галине рискнуть.

Король, кронпринц и Магод все еще бились. Галина вытащила меч и вонзила его в спину мужчины, нападающего на короля. Она отпустила оружие и подняла обе руки.

— Остановитесь, милорды. Мы не победим с таким раскладом, — она добавила для Кадока. — Отпусти Аревик, мою семью и моих слуг. Если ты хочешь боя, тебе не нужны эти пленники. Я могу и сама всех вас одолеть.

Кадок поцеловал Аревик в щеку.

— Это очевидно, маркграфиня. Ты казнила троих моих мужчин, и у тебя даже волосы не выбились из прически. Я оставлю щит из невинных и влиятельных жертв вокруг себя, пока жду следующего приказа мага солнца.

— Это доказывает, что ты трус и лжец.

Он показал ей зубы.

— Это показывает, что я выживу, — он кивнул одному из своих людей, тот подошел и забрал кинжал Галины. — У меня есть терпение, хитрый разум, два боевых мага, — он указал на парня и девушку неподалеку, — и преимущество. Потому лорд выбрал меня для этой работы.

Она взглянула на короля, он злобно смотрел на нее. Ложь Кадока поддерживала паранойю ее отца из-за Гетена.

— Сейчас, — главный каменщик принял кинжал у своего человека, отдал ему Аревик и кивнул другому наемнику. — Рен, избавься от Магода. Это завершит мою власть над главным залом и замком Харатон.

Рен повернулся, потянулся к Магоду, но его сбили.

— Я не брошу маркграфиню и графиню, — сказал садовник.

Кадок кивнул еще двум наемникам. Они напали на Магода, пока их лидер шел к главному столу. Он крутил кинжал Галины, глядя на еду и его сражающихся людей. Он попробовал маглубу, облизнул пальцы.

— Вкусно, — он прошел вдоль стола, снимая крышки с разных блюд, с одобрением нюхая, пробуя белый сыр с доски и картофель с брошенной тарелки Галины. Он отрезал кусочек мяса от свиньи. — Это даже лучше, — он отрезал больше и слизнул жир с кинжала.

— Не покину эту комнату! — Магод бился. Еще двое мужчин присоединились к бою.

Валдрам сказал:

— Галина, прикажи мужчине уйти. Или он умрет, — это были первые умные слова Валдрама за день.

— Он все равно умрет, — ответил Вернард. — Как и все мы, — это было даже умнее.

Галина заговорила, но Кадок быстро, как оса, повернулся и вонзил ее острый кинжал в шею ее отца.

— Нет! — закричала она. Два наемника поймали ее, бросили на пол. Третий присоединился. Принц и Магод бились, ругались. Четвертый надавил сверху. Галина рычала, отбивалась, царапалась, кусалась. — Отец!

Клинок рассек связки и плоть. Король Вернард смотрел на нее. Смотрел, отыскав ладонью дыру в горле. Он влажно вдохнул. Он открыл и закрыл рот, как рыба без воды. Аревик кричала и кричала. Сердце Галины гремело в ее ушах. Колени ее отца подкосились. Аревик побежала к нему. Стол упал. Металл звенел, посуда билась. Графиня рыдала. Она прижала ладони к горлу короля, но без толку. Его ноги скребли по камням, дергались, как у лягушки на сковороде. Кровь лилась между пальцев Аревик, красная на зеленом шелке, красная на седой бороде, алое пятно на полу.

Безнадежно. Галина билась. Ее череп врезался в чье-то лицо. Кости хрустели. Кровь брызнула на ее лицо. Ее кулак попал по мужскому паху. Он пискнул и упал на колени. Ее локоть добил его. Но стоило стряхнуть наемника, еще двое падали на нее. Она бушевала. Она билась. Они прижали ее к каменному полу, а жизнь отца вытекала между изящных пальцев сестры. Ноги короля Вернарда содрогнулись и замерли.

— Хватит, — сказал Кадок. Его люди тут же отпрянули. — Теперь наши хозяева поняли наши намерения. Ошибок не будет.

Магод вырвался из рук врагов и пополз к Аревик. Он обвил рукой ее плечи.

— Король мертв, ваша светлость, — его тон успокаивал, словно он говорил с испуганной лошадью. — Идемте, — он нежно поднял ее. Она, всхлипывая, повернулась в его руках. Магод увел ее от тела и наемников.

Кадок смотрел на них, щурясь, размышляя.

— Магод остается. Его жизнь в моих руках может пригодиться, — он присел перед Галиной, его люди еще ее не отпустили. Чья-то ладонь прижимала ее голову к полу. Другие сковали ее руки и ноги. Чье-то колено впилось в ее спину. — Теперь я получил твое внимание, и мы обсудим следующие шаги.

Она плюнула на его штаны, кровь и слюна с ненавистью усеяли пыльную ткань.

— Мертвым нечего обсуждать.

— Еще рычишь? Я думал, что ты поняла это по концу Медведя, — Кадок выпрямился. — Поднимите ее, — и он крикнул. — Вогн! Овин! Спустите их!

Галину подняли на ноги, и она посмотрела следом за ним на движение у крыши, которую чинили. Через миг платформа опустилась. Рычаги скрипели. Дерево стонало. Галина увидела груз на платформе.

— Козел, — окровавленные тела в сине-золотом, красно-черном, оранжево-белом лежали на платформе. Им перерезали глотки, разбили черепа. Она скрипнула зубами. — Я убью тебя, Кадок.

— Ты заплатишь за это, — прорычал Валдрам.

Кадок взглянул на тела и пожал плечами.

— Как видите, никто вам не поможет, — он наполнил бокал медовухой из бутылки на столе и сделал глоток. — Это делал маг солнца? — он посмотрел на жидкость и сказал. — Я слышал месяцами, как хороша эта медовуха, и слухи не врали, — он осушил бокал. — Я попрошу лорда Риша добавить к сделке пару бочек, — он улыбнулся и продолжил пить.

— Ты точно не знаешь Гетена.

— Это ты не знаешь, — он повернулся к наемникам, его голос стал резким. Он сказал. — Уберите стол и все, что может быть оружием, из зала. Обыщите замок изнутри и снаружи. Убейте всех, кого встретите, принесите мне все ключи, какие найдете, — он пошел к южной двери. — Бритта, Винс и Трефор, идите со мной. Остальные займутся этим.

* * *

Они убрали столы, стулья, скамьи, петли для факелов, даже поленья из камина. Галина смотрела на груду мертвых солдат. Она знала всех людей Кхары, их семьи, пела и пила с ними на улицах и поле боя. Она даже спала с некоторыми холодными ночами. Они были ее семьей больше, чем Вернард.

— Если бы я не запаниковала, он бы еще был жив, — Аревик дрожала возле Магода, последнее слово прозвучало всхлипом.

Что-то в Галине встало на место. Оно закрыло горе крышкой, загнав его в дальний уголок сознания. Решимость заполнила пустоту. Так воительница Галина, Красный клинок Ор-Хали оставалась живой и побеждала.

— Хватит, Аревик, — рявкнула она. — Король-медведь мертв, потому что Кадок разрезал его горло. Не уменьшай преступление, принимая вину. И хватит плакать по отцу. Он был отличным солдатом. Он умер на ногах, бился ради защиты семьи и своего народа. Не позорь его жалостью и соплями.

— Но я была трусихой, — пробубнила она с болью.

Галина отвела взгляд, подавляя гнев на слабость сестры, вдохнула. Аревик была неопытной. Она поймала взгляд Валдрама, ненавидела то, что перерезали не его горло. Она повернулась к сестре.

— Ты боялась. Ты ни разу не была в бою, и я рада, что это так.

Магод вытер рукавом кровь с ладоней Аревик.

— Против двух боевых магов не выиграть.

Валдрам протянул ей платок, оранжевый шелковый край с белым оленем на черной ткани в центре.

— Для вашей шеи.

Она приняла платок.

— Вы очень добры.

Галина прищурилась. Кровь была на его бледно-серой тунике, шее и костяшках. Он был слишком добрым для Валдрама. Ей не нравился добрый и смелый Валдрам. Она не доверяла ему.

— Давите на рану, и кровотечение остановится, — Магод снял свой коричневый камзол, свернул и устроил Аревик у стены ближе к камину. Галина коснулась его руки. — Спасибо.

Он опустил голову и сел рядом с графиней спиной к стене, смотрел на наемников у дверей.

Валдрам спросил:

— Где маг солнца, ваша светлость? — рана на затылке кровоточила. Добрый Валдрам не замечал боли, как и монстр Валдрам, как было в детстве, и когда они были взрослыми по разные стороны поля боя. Хотя тогда он игнорировал ее боль.

— Ранит, — ответил Магод.

Она отвела взгляд от окровавленного кузена.

— И он неделями не вернется, — она не могла использовать тень. Гетен говорил не звать его сквозь чужие чары. Он погибнет. Она не могла потерять и его.

Аревик спросила тихо и робко:

— Уверена, что он невиновен, Галина?

— Да, — прорычала она. Ее сестра скривилась, словно ее укусили. Галина прошла к Аревик, осмотрела ее рану на шее и сказала уже мягче. — Просто царапина, слава богам.

— Спасибо тебе.

Галина поцеловала ее голову.

— Соберись, Аревик. Мне нужна графиня, а не трусиха.

Ее сестра закрыла рот платком Валдрама, тихо всхлипывала, а потом кивнула и попыталась отыскать храбрость.

— Я буду в порядке, Галина. Буду.

— Конечно, будешь, — она поймала ладони Аревик. Она сжимала все сильнее, пока девушка не попыталась, вскрикнув, отпрянуть, ее глаза были круглыми, брови искривила боль. Галина сказала стальным тоном. — Ты — Персинна, — ее голос был холодным. — Дочь Короля-медведя, — ее голос был острым, как кинжал, убивший короля. — Не забывай это, — она отпустила и встала. — Мертвым нужна забота, — Аревик сжала платок и сглотнула, но сдерживала себя.

Валдрам пробормотал:

— Мы с Магодом передвинем короля.

Она кивнула и скрестила руки.

— Он не должен был умереть.

— Это был трусливый поступок, — ответил Валдрам, Магод закрыл глаза короля и вытер кровь с его бледного лица.

Она кивнула и повернулась к своим солдатам. Двое держались за жизнь, хотя они не могли выжить.

— Аревик, утешь мертвых, — девушка с каменным лицом села между солдатами, сжала их слабые пальцы. Они были без сознания, и это было подарком богов.

Галина, Магод и Валдрам передвинули мертвых солдат к стене с окнами. Она стала укладывать их бок о бок, закрывала им рты и глаза.

— Что ты делаешь?

Она игнорировала наемника по имени Рен, но было сложнее игнорировать его тяжелую булаву, которая была еще в крови, светлых волосах и кусочках плоти. Он смешивал цемент для стен ее замка, был по колени в извести, всегда кивал и улыбался.

— Кадок не говорил, чтобы их двигали. Сядь, — он толкнул ее.

Галина сжала кулаки. Она выпрямилась и медленно повернулась к нему.

— Может, тебе плевать на мертвых, а мне — нет. Помешаешь мне снова, я скормлю тебе твои зубы.

Он скрестил руки и оскалился.

— Ты не напугаешь меня.

— Потому что ты идиот.

Безумие блестело в ее глазах, потому что Рен моргнул и отошел.

— Заканчивай с ними. Тихо. Мне надоел этот вой.

— Твои предки презирают тебя, — Галина плюнула на его сапоги в кусочках цемента.

Он зарычал и бросился. Она уклонилась, ударила его кулаком по носу. Его голова отдернулась. Его крик стал бульканьем. Ее локоть ударил его по лицу раз, другой, третий, и другой наемник оттащил ее. В этот раз на сине-золотом была не свежая кровь Урсинума.

— Ну же, Рен, — мужчина оттолкнул раненого и ругающегося наемника. — Ты еще получишь шанс с ней. Мы все получим.

Галина плюнула в них, вытерла рот и повернулась к мертвым. Без лесной ведьмы, проводящей переход через границу Пустоты, церемония перешла к ней. Она на поле боя отправила многих солдат в Пустоту.

Она шептала слова, отмечала их лица пеплом, а внутри смешивались горячий гнев и холодное сожаление.

— Месть, — казалось, шептали уходящие души. — Убийца, — говорили они. Она почти ощущала их нежелание уходить. — Монстр, — почти ощущала их гнев, их отчаяние.

— За ваши смерти отомстят, — она подняла голову, представляя, как духи окружали ее, мерцая между миром живых и бессмертных. Она моргнула, и иллюзия пропала. Галина опустила голову. Она вспомнила сильное присутствие своего отца. — Я отыщу того, кто стоит за этим, Ваше величество. Я отомщу, — она поежилась, словно его душа прошла сквозь нее на пути в Пустоту. Она ощущала решимость. Кадоку конец, как и тому, кто заплатил ему.

Она завершила ритуал, стала помогать раненым. Один из солдат умер. Она отправила ее в Пустоту, и они подвинули тело женщины к ее товарищам. Кровь растекалась под другим солдатом. Он не проживет долго. Галина опустилась на колени и взяла его за руку. Он медленно открыл оставшийся глаз.

— Вы испортите платье, ваша светлость, — прохрипел он.

— Поздно переживать из-за этого, Умнирис.

— Ваша армия одобряет союз. Вы знали?

— Союз?

— Ваш и господина Гетена, — прошептал он.

— Ох, — плечи Галины опустились, щеки пылали.

— Он хорошо вам подходит, — его ответ прозвучал сквозь зубы. Его тело напряглось. — И… Кхаре.

Она склонилась и поцеловала его лоб.

— Отпусти.

— Подвел… вас.

— Нет. Ты умираешь с честью.

Его глаза потеряли фокус. Он выдохнул в последний раз. Душа Умнириса улетела с выдохом и пересекла границу Пустоты. Галина закрыла его глаза. Ему и двадцати не было. Сожаление сдавило ее горло.

Аревик опустилась рядом с ней.

— Мы не должны были оставлять так много солдат за стенами замка, — она провела пеплом по векам и лбу Умнириса. Галина затаила дыхание, подавляя вину. Аревик взглянула на тела. — Если повезет, солдаты у ворот услышали звуки боя.

Магод присел с другой стороны от Галины и покачал головой.

— Они зазвонили бы в колокол.

Галина сказала:

— Мы сами по себе, — она встала, Магод и Валдрам унесли Умнириса к окнам. Она и ее сестра прошли следом.

Валдрам сказал:

— Мы все будем лежать тут, если не сбежим в скором времени.

Аревик сжимала платок.

— Но они сказали, что хотят денег. Мы нужны им живыми для выкупа, да?

— Нет, — Галина смотрела на Галину. — Они сказали то, во что хотят, чтобы мы верили. Чтобы посеять сомнения среди нас.

Валдрам кивнул.

— Если их цель — война, убийство короля — решительный шаг к ней, — кронпринц вытер ладони об серую форму, добавляя красные полосы. — Нужно работать вместе для побега.

Магод кивнул.

— Точно.

Аревик кусала нижнюю губу. Эту привычку король не любил, только из-за этого он поднимал руку на младшую дочь.

— Если они хотят войны, зачем нападать на Харатон? Почему не Татлис?

— Потому что война дорогая, и многие королевства еще приходят в себя от Войны ветров, — Галина коснулась губы Аревик, чтобы она не кусала ее, и чтобы не смотреть на кузена. — Создай хаос в лагере врага, и шансы успеха атаки вырастут, — она разглядывала врагов. — Отруби голову, и тело упадет, — наемники из Бесеры двигались так, словно часто работали вместе. — Но я не верю, что война — их цель.

Словно читая ее мысли, Валдрам сказал:

— Кто-то хочет, чтобы работа была сделана правильно, готов за это хорошо заплатить, но не хочет связи с этим.

Аревик снова кусала губу.

— Если это не для начала войны, то зачем это делать?

Галина нахмурилась, глядя на кровь и дыры ее бесценного платья. Кадок обвинил ее возлюбленного.

— Тот, кто задумал эту атаку, хочет, чтобы мечи обратили против Гетена из Ранита. Он хочет смерти мага солнца.

— Как убийство нашего отца достигает это?

— Это не все, — Валдрам странно смотрел на Галину. — Они хотят и твое падение, Галина.

— Я это вижу, — буркнула она.

— А я нет, — голос Аревик был высоким от возмущения.

— Конфликт между маркграфиней и королем Вернардом известен, — сказал Магод.

Валдрам кивнул.

— Можно подумать, что она решила объединиться с самым сильным магом Кворегны, чтобы убить отца и захватить власть над Урсинумом.

Аревик посмотрела на Галину.

— Никто, кто тебя знает, не поверит в это. Твоя верность не вызывает сомнений.

Галина, думая об обвинениях отца, хотела, чтобы так и было.

— Сомнения есть везде, — она посмотрела на сестру. — Нужно лишь несколько сомнений, чтобы разбить уверенность и дать шанс.

Глава 12

Был лишь один способ попасть в столицу Налвики и уйти: двойные железные врата были достаточно широкими, чтобы мог проплыть один из огромных торговых кораблей в тридцать два весла из Телеянска, и оставалось место. Врата были такими тяжелыми, что каждую створку двигали стадом быков. Такие тяжелые, что они могли превратить человека в лист бумаги, если упадут на него. Одна створка для входа, другая — для выхода, их разделяла толстая каменная стена, они делили широкую сторожевую башню и длинный проход дальше.

И железные врата были закрыты.

А небо лило дождь.

Таксин стоял рядом с Гетеном, чухал голову.

— Кровь Семел. Я слышал, что они впечатляют, но не представлял такое. Как Фэдди и Элоф выбрались живыми?

Смаргивая капли дождя, Гетен вытянул шею, чтобы увидеть вершину древних каменных стен вокруг Древьи. Они нависали, тяжелые, шириной в пять лошадей, стоящих бок о бок, покрытые мхом, увенчанные линией стальных шипов, похожих на вершины замка короля Хьялмера и лиловые горы Скерп над всем этим пейзажем.

Искалеченные тела и несколько бродячих духов охраняли врата, и никто не следил за входом. Гетен нахмурился.

— Город мертв.

Таксин перестал чесаться.

— О чем ты?

— Скирон забросил его. Несколько духов, которые сбежали от крикунов, бродят тут, не могут уйти в Пустоту, потому что бог закрыл для них вход.

«Бог не оценит то, что увидит. Все пострадают, и ты больше всех, маг солнца», — предупреждала Салвен.

— Почему он сделает это?

Гетен смотрел на большие врата, пытаясь понять механизм, который поднимал их. Там был замок, который он не видел, но который нужно было отпереть. Механическая магия была проще, когда он видел, что делал. И когда он не отвлекался на соблазн такого количества душ. Он стиснул зубы.

— Маг, почему Скирон бросил мертвых тут?

— Я не знаю и не хочу у него спрашивать, — прорычал Гетен.

Таксин скрестил руки.

— Почему? Он — твой бог.

— Даже я не хочу долго ощущать на себе внимание Смерти. Но, если хочешь, я перережу тебе горло и отправлю тебя в Пустоту спросить у него, — капитан сделал грубый жест, но смолчал. Гетен прошел в тень большого каменного туннеля. Он посмотрел во тьму, прижал ладони к холодным железным вратам и ощутил то, что не видел. Там были толстые цепи, большие колеса и два больших рычага. — Ах, я вижу, как это работает, — пробормотал он.

— Что?

— Механизм ворот. Готовься. Я подниму их так, чтобы мы проскользнули.

Таксин выдохнул и перевел взгляд от искалеченных трупов на врата и Гетена.

— Уверен, что хочешь туда?

— Уверен, что мне нужно.

Капитан резко вдохнул.

— Мы не можем подождать тут и убрать крикунов, если они покажутся? Что внутри такого важного?

— Может, их кладбище. Может, их некромант, — он фыркнул. — Может, ничего, — он вытер лицо мокрым рукавом и направил магию между рычагом, держащим врата закрытыми, и поднятием железного веса. — Может, моя смерть, — добавил он сквозь зубы. — Может, твоя.

Дрожа, скрипя, гремя, врата медленно поднялись. Пот стекал с каплями дождя по лбу Гетена. Места хватило, чтобы проникнуть под вратами, пригнувшись, и Таксин пробрался в Древью. Гетен пошел следом, удерживая железо в воздухе. Он прошел и позволил вратам упасть. Земля задрожала под их ногами, грязь забрызгала их сапоги и штаны. От звука в ушах звенело.

Путь разделялся. Вокруг были каменные стены. Им пришлось повернуть направо и идти по переулку с парапетами сверху, откуда солдаты могли убить нарушителей до того, как они доберутся до города. Богатство Налвики было в железе, добываемом в шахтах в горах. Тяжелый труд выполняли жестокие люди, которыми управляли жестокие правители. Свой народ часто нападал на Древья Линну. Семья Бурсук правила тяжелой рукой. Они пришли к власти из-за каменных сердец, превзошли этим предшественников. Многих убили во сне, стар и млад, даже далеких родственников семьи, и все в одну кровавую ночь в Древье.

— Для чего кладбище? — спросил Таксин, когда они вышли из переулка, не встретив никого живого.

— Там рождаются кошмары.

— Лучше бы я не спрашивал.

— Жалеешь, что пошел со мной?

— Ты не давал мне выбора.

— Не помню, чтобы ты уходил, когда я так говорил.

Таксин схватил Гетена за накидку и толкнул в стену.

— Я никуда не уйду, маг. Галина тебе доверяет, но я — нет и не буду. Из магии не будет ничего хорошего. Она убила достаточно твоего вида в войне и знает это. У нее есть шрамы, чтобы помнить это, и новые оставил ты, — он ткнул пальцем в грудь Гетена. — И я буду следить за тобой. Когда ты ошибёшься и покажешь свою истинную натуру, мой меч вонзится в тебя, покончит с этим кошмаром, — его палец стал кулаком. — Я не дам тебе снова навредить ей. То, что ты добрался до нее, мое поражение. Я это исправлю. Это я обещал богам и королю.

Гетен прищурился. Король Вернард сыграл роль во враждебности капитана.

— Она знает, что ты — кукла Вернарда и не веришь ей? — Таксин моргнул. Он нахмурился сильнее. Гетен угадал. — Галине это не понравится.

— Я много раз сталкивался с ее гневом. Если это избавит мир от тебя, это стоит боли.

Гетен сжал его запястье.

— Давай мне дальше поводы послать тебя в Пустоту, капитан.

— Давай мне дальше поводы рассечь твой живот, маг, — Таксин вытащил нож и прижал к животу Гетена.

Это было ошибкой.

Гетен прошептал древние слова, и боль исказила лицо Таскина.

— Галина верит тебе на поле боя и вне его, — глаза мужчины расширились, рот раскрылся, ладонь дрожала. — Она зовет тебя другом, верным советником, — нож упал на землю между ними. Гетен наступил на него. Колени капитана подкосились, тело выгнулось. Струйка крови потекла из правой ноздри к бороде. — Я рад, что ты переживаешь за нее, — Гетен все еще сжимал запястье Таксина, не крепко, но опасно, обжигая кожу мужчины. — Я могу вырвать твою душу, капитан, — это было заманчиво. — Я могу остановить кровь в твоих венах, остановить твое сердце, свести мышцы так, что ты обмочишься от боли, — Гетен отпустил его. — Я могу сварить все внутри тебя, — Таксин стоял на четвереньках, тяжело дышал, сплевывал и ругался. — Ты жив только из-за Галины, — Гетен перешагнул его и пошел к замку. — Не зли меня снова.

* * *

Древний город Налвики был лабиринтом узких каменных улиц между кривых каменных зданий. Там воняло гнилыми трупами, мочой, дымом и страхом. Каждая тропа вела к тупику. Отовсюду звучали далекие крики людей и лошадей, визг немертвых псов. Черный дым поднимался из Железного квартала на западе города, и выше всех был замок, тихий, с закрытыми окнами. Оранжево-белые знамена замка слабо трепал ветер.

Таксин с мечом в руке вел себя сдержанно, шел впереди Гетена, прижался к стене, напрягся, как заяц, на которого охотились. Звук странно разносился в узких улицах. Они завернули за угол. Капитан замер.

Группа солдат билась с крикуном. Их командир повернулся и крикнул на налвикском:

— Прочь отсюда! Нам не нужно больше мертвых идиотов под ногами!

Таксин не отступил.

— Мертвые солдаты тоже не нужны. Мы можем помочь.

Воин поднял меч.

— Я сказал уйти.

Гетен поднял сияющие чары.

— А я предлагаю вам пригнуться, — он бросил чары в крикуна. Они сбили солдат на землю и отбросили существо в здание за ними с такой силой, что каменная стена обрушилась на скелет.

Солдаты Налвики встали на ноги.

— Мы не хотим больше проблем от магов, — прорычал один из них.

— Я принес не проблемы, — Гетен собрал тени из трещин, порогов и окон улицы, из арок Древьи. Темная броня покрыла его тело и затвердела. — Я принес боевую магию, — солдаты смотрели, раскрыв глаза и рты. Он указал на капитана. — И его.

Таксин усмехнулся, глаза пылали от боевого безумия.

— Перемирие, маг, пока не добьем чудищ. А потом я убью тебя.

Гетен оскалился.

— Осторожнее, капитан. Я бы не хотел случайно тебя убить.

Воин Налвики перевел взгляд от разбитого крикуна на Гетена и капитана Галины.

— Да, нам пригодятся боевой маг и маньяк, — он протянул руку. — Я Николаус.

Раздался крик:

— Осторожно!

Еще крикун спрыгнул с арки над улицей в дюжине футов от них. Он напал на солдат, еще три чудища последовали за ним. Рев Таксина чуть не заглушил монстров, он взмахнул мечом и побежал, атакуя как безумец. Гетен изучал технику мужчины. Таксин бился как голодный пес, махал мечом без изящества, но эффективно. Он восхитился верностью мужчины бою. Конечно, Галина не прогоняла его. Он был опасным врагом.

Гетен пожал плечами. Он скучал по весу меча, одолжил один у умершего. Он поднял щит янтарной магии, уклонялся, бил чарами по мертвой плоти, поджигал шерсть.

Их группа пробивала путь по городу. Они проходили улицы, заваленные телегами, бочками и досками. Миновали забитые двери, окна в крови, дома, которые не смогли сдержать крикунов. Они миновали порванных взрослых и мертвых, но целых детей. Черный дым и вонь псов Скирона тянулись из-за углов. Крики и рыдания отражались от изогнутых стен, разносили ужас. Лошади без всадников вырвались из дыма, фыркая от страха, закатывая глаза. Псы бились над трупами, скалясь, шерсть на загривках стояла дыбом. Гетен получил новые мозоли, новые боли и раны. Их группа потеряла несколько солдат из-за воров душ. И они получили больше бойцов из беженцев, некоторые были опытными солдатами, другие — торговцами, мясниками, пекарями. Любой с оружием и желанием шел за ними, пока они прогоняли крикунов к горящему Железному кварталу.

Гетен чарами сдерживал огонь и монстров. Пять улиц города стали дымом и золой, черными скелетами зданий. Огонь лизал, трещал, плевался. Искры летали в кошмарном небе, закрывали ранние звезды, превращали полумесяц в кровавый. Он сплел чары и закрепил их на душах солдат, мужчин и женщин, с которыми бился. Он питал чары огнем, который горел в зданиях и на монстрах.

— Оставайтесь тут, пока огонь не догорит, пока пепел не остынет. Тогда чары снимутся, — дюжина людей вызвалась. Еще дюжина согласилась принести еды, воды, одеяла и приглядывать за тех, кто сторожил чары, пока крикуны не станут пеплом.

Гетен прислонился к каменной стене, его лицо согревал огонь за чарами. Его ладони дрожали, в крови, почерневшие, плечи опустились. Мышцы спины свело. Его левая рука горела там, где его погрыз крикун в Гримбу. Его вывихнутое плечо тоже болело. Усталость делало магию агонией, а магия вызывала жуткую усталость, особенно, боевая. Потому боевые маги бились парами и командами, чтобы поддерживать друг друга. Пот остужал кожу под одеждой, головная боль усилилась и била по глазам изнутри.

— Уже устал? Рано, — Таксин шлепнул его по раненому плечу. Гетен скривился и подумывал убить его и забрать душу. Зеленые глаза капитана все еще сияли, это было видно лучше из-за сажи и крови на лице. Он напоминал то, что Скирон мог отправить наказывать мир. Сила в нем сделала бы Гетена почти непобедимым, хоть и временно.

Может, предсказание Салвен сбывалось, и его страдания начались с капитана. Это было бы иронично.

— На этой стороне границы пустоты магия так сильна, как человек, который ею владеет. Хочешь узнать, что я могу на другой стороне, капитан?

Таксин скользнул пальцем по своему горлу, передавая Гетену намек. Он повернулся и прошел туда, где группа фермеров ходила с вилами и косами.

Николаус прислонился к стене, его нога пострадала от когтей крикуна.

— Вижу, вы не друзья.

— Точно, — процедил Гетен. Челюсть болела слева. Крикун ударил его сильно.

— Пару раз я думал, что он целился в тебя, — бледные волосы и лицо мужчины были в саже.

— Так и было.

— Если хотите дальше биться с нами, я должен знать, как серьезна беда между вами, — он крутил серебряное кольцо на левой ладони, как порой делала Галина со своим черным кольцом.

Галина. Боги, как он скучал. Гетен не видел вреда в правде о презрении Таксина.

— Он хочет мою женщину.

— Ох, — воин приподнял брови. — Это грязное дело. Ты забрал ее у него?

— Это был ее выбор. Она так решила. Он не согласен, — Гетен оттолкнулся от стены и застонал. Он разжимал и сжимал кулаки, пытаясь прогнать боль и онемение.