Сохранить замок

— Наверное, потому он так рад бою, — сказал Николаус. — Я отправлю его разведать стены. Замок — следующая цель. Оттуда появились крикуны в ночь Ним.

Гетену не нравилось, как это звучало.

— Из земель замка?

Воин кивнул.

— Их наступление хотя бы замедлилось. Сначала они лились оттуда как осы из улья. Мы не смогли связаться с королевской семьей, мы не знаем, живы ли они. К счастью, кронпринц Валдрам уехал за три дня до начала безумия.

— Куда он уехал? Ему отправили весть?

— В Татлис. Конечно, отправили. Но, если принц и послал ответ, гонец мог умереть по пути. Ничто не приходило, и я не могу отправить еще кого-то с вестью.

— Татлис? — Валдрам мог не пересечься с королем Вернардом и сидеть при дворе, ожидая, не зная о хаосе в его городе.

Николаус кивнул.

— Он бы уже вернулся, если бы получил весть.

— Кости Скирона, — Гетен зевнул. — Я посплю. Я почти бесполезен, не могу толком колдовать, когда я так устал.

— Я с тобой. Бараки на востоке замка в паре улиц отсюда, там еще безопасно, — Николаус повел его и несколько солдат по улицам и через врата к баракам. Лучники с арбалетами, пехотинцы с булавами, алебардами и пиками охраняли место от крикунов и отчаявшихся жителей.

Внутри Гетен обмяк в углу и закрыл капюшоном глаза.

— Когда нужно возвращаться?

— У нас есть четыре часа, — Николаус бросил одеяло на колени и указал на койку неподалеку. — Ложись, маг, ты заслужил. Поешь и отдохни. Завтра попробуем пробиться в замок. С боевым магом будет шанс.

Гетен подумывал уснуть там, где сидел, но мысль о кровати заставила поднять кости с пола. Он рухнул на кровать, застонал и благодарно кивнул солдату, уступившему ее.

— Странное дело, — пробормотал Николаус, глядя на утомленного Гетена.

— Что странно? — невнятно отозвался он, засыпая.

— Изо всего безумства я не узнал твое имя. Как тебя звать, если не магом?

— Волшебником. Другом. Это не хуже имен, которыми меня звали, а то и лучше, — Гетен зевнул и повернулся к стене, солдаты утомленно смеялись. Он прошептал чары вокруг себя, тусклое сияние символов быстро угасло. Он подумал о Галине. Он хотел увидеть ее, узнать, что она была в безопасности, не пострадала из-за крикунов и ее отца. Почему он согласился не использовать слезы тени?

«Я могу это сделать, и она не узнает, — он закрыл глаза и вздохнул. — Но я буду знать».

* * *

Половицы скрипели под ее ногами, Нони прошла в лазарет.

— Боги, господин. Она мертва?

— Почти. Поставь воду на стол и дай мне полотенца и аптечку, — он резал ремешки, удерживающие побитую и окровавленную броню Галины на ее теле. Она была холодной, липкой, бледной, слабо и быстро дышала. Нужно было вытащить клинок из ее бедра, но она уже истекала кровью, и это ускорит ее смерть, если он не закроет скорее рану.

Нони вручила ему влажное полотенце и стала работать над наплечниками воительницы и пластиной на груди.

— Говорила же, тот призрак будет проблемой.

Металл и кожа были в крови. Гетен, наконец, расстегнул броню на левом бедре.

— Я пожалею об этом позже. Вставь нить в иглу, — он посмотрел на вошедшего Магода. — Бери полотенце, — сказал он садовнику. — Как только я уберу кинжал, дави на рану, иначе она умрет от потери крови, — Гетен затянул свой пояс выше раны Галины. Им нужно было работать быстро.

Нони протянула иглу с нитью. Магод стоял наготове с полотенцем. Гетен убрал броню и кинжал. Кровь полилась из Галины. Магод накрыл рану, и Гетен затянул пояс.

— Кровь Семел, — ее клинок порезал ее артерию. — Скирон, пощади ее, — прошептал он, закрывая рану, пока потеря крови не лишила ее ноги или жизни.

Комната потемнела, Гетен оторвал взгляд от швов. Где были Нони и Магод? Он опустил взгляд. Галина пропала, как и лазарет. Он сидел под столом, прятался за тяжелой скатертью. Два голоса разносились эхом в большой комнате, звук улетал за колонны. Там был его отец. Но это было невозможно, ведь отец Гетена был мертв. Другой голос звучал странно, знакомо и нет. Он тоже был мертв, от руки Гетена. Как он мог знать, если не знал человека? Гетен покачал головой.

Его отец сказал:

— Она была сильной без магии солнца. Теперь ее не победить. Это делает ее нашим самым опасным врагом.

— Или лучшим союзником.

— Она откажется.

— Откуда такая уверенность?

— У той ненависти глубокие корни.

— Ладно. Тогда используй ее силу, чтобы уничтожить его, — их голоса утихали, они отходили.

— Хорошо, — дверь открылась со скрипом. — Смерти начнутся этой ночью, — дверь закрылась.

Он обнял колени, замерз в ночной рубашке. Его побьют, если поймают тут, не в кровати. Он выполз осторожно из-под стола. Он встал и моргнул. Он был в главном зале Харатона.

— Я не хочу тебя тут, — Галина шагала вокруг него. — Я не хочу тебя тут. Я не хочу тебя тут, — она сжала его руку.

Гетен проснулся с кинжалом в руке. Бледный юный паж пискнул и отпрянул, удивленный клинком и жжением чар, которые он нарушил.

— Моя рука мертва! — юноша прижал ладонь к груди.

— Считай, что тебе повезло, — зарычал Гетен. Он сел и убрал чары взмахом руки. Он зевнул, потянулся, все еще ощущая усталость, зуд желания под кожей. Его отдых был слишком коротким. Рядом с таким количеством душ он едва сдерживался.

— Но…

— Хватит ныть, — прорычал он и направил кинжал на мальчика. — Это будет длиться так долго, чтобы я успел перерезать тебе горло, — кинжал дрожал. Его ладонь и тело дрожали от желания, ставшего хуже от усталости. Это было проблемой некромантии. Тянуть силу из души зверя было легко, этим было просто управлять. А из человека? Это было слишком просто, слишком сильно и заманчиво. Было ужасно больно остановиться, и редкие некроманты могли уйти, попробовав это. Многие друзья, семьи и деревни погибали от жажды некроманта. Эта боль сделала Гетена отшельником, потому он оградил чарами Хараян, потому ему нужна была Галина. Она ослабляла желание, убирала безумие и зуд.

— У тебя интересные привычки, маг, — Николаус убрал меч в ножны. — Прошлой ночью я удивился, что ты уснул среди нас, — он надел перчатки из кожи и стали и добавил. — Вижу, это не от доверия.

Гетен убрал одолженный кинжал за пояс и потер ладонями подбородок со щетиной.

— Я доверяю меньшему количеству людей, чем у леди Кхары целых пальцев, и себе — меньше всего, — несколько мужчин в комнате приподняли брови.

— Инстинкты нельзя игнорировать, когда имеешь дело с магом, — сказал Таксин. Он сидел за длинным столом, чистил кинжалом яблоко. Новая рана тянулась от виска к его уху. Кровь засохла на носу и под ногтями. Сажа была на его светлых волосах и форме.

Николаус бросил Гетену твердую булку, вареное яйцо и яблоко.

— Этого мало.

— Это лучше, чем голод, — Гетен быстро съел, собрал скорлупу и огрызок аккуратной кучкой, пока Таксин смотрел на него яркими глазами с подозрением. Он ощущался как из осколков стекла, готовых порезать. — Мне нужна лошадь.

— Куда-то едешь? — спросил Таксин.

Гетен не слушал его.

— Та, которая не понесет груз сегодня.

Николаус нахмурился, растерявшись.

— Зачем?

— Я не успел отдохнуть. Мне нужна сила духа зверя, — от этого повисла неприятная тишина. Гетен огляделся. Он посмотрел на Таксина. — Если ты не хочешь вызваться.

Капитан Галины оскалился, но не предложил свою душу, трус.

— Ты — некромант, — сказал один из солдат.

Таксин фыркнул.

— Он — некромант, — его сапоги стукнули по полу. Ножки стула застучали, когда он отодвинулся от стола. Он встал и поклонился. — Лакей Скирона. Хранить двери смерти. Маг солнца Кворегны. Как звали тебя те дети? Томру-как-то-там?

Кто-то буркнул:

— Херра-томрума, — он не звучал радостно. Солдаты пялились, медленно встали. Вытащили мечи и ножи. Сжали кулаки. В Налвике не любили некромантов. Таксин сидел, закинув ноги на стол, отклонив стул. Он почистил яблоко, сунул кусок в рот.

— Козел ты, — сказал Гетен.

Голубые глаза капитана сияли, он смотрел, как комната меняется, пока жевал и глотал. Он пожал плечами и махнул на округу.

— Я говорил, что от магии нет добра.

— Это для тебя игра, некромант? — прорычал Николаус, его меч был угрозой.

Гетен пятился к двери, следя за приближением солдат к нему, видя улыбку Таксина.

— А видно, что мне весело?

— Ты пришел посмотреть, как твои творения играют? — прорычал еще один солдат с двумя кинжалами в руках.

Гетен добрался до порога. Там стоял крупный воин с булавой.

— Кости Скирона, — он поднял щит, его жар вызвал дым от деревянных стен барака, отгоняя врагов. — Как хотите, — он показал Таксину любимый грубый жест Галины, произнес чары перемещения и направил себя к восточным вратам замка. Янтарное сияние чар рассеялось, Гетен выругался. — Я убью капитана Таксина, хочет того Галина или нет.

Глава 13

— Галина? — Аревик поманила ее. — Это не работает, — принцесса сидела за Валдрамом, прижимая кусок, оторванный от платья, к его черепу, сосредоточилась на задании, не смотрела на трупы у окна. Ее ладони дрожали, слезы тихо лились, блестя на ее щеках. Но она старалась управлять собой. Бедняжка была не в своей стихии, тонула под водой. Ей нужна была поддержка. Сила Галины. Как когда она в детстве боялась грома.

Она заползала в кровать Галины во время бури и спрашивала: «Хотырь злится?».

Галина всегда обнимала ее.

— Нет, Аревик, это смех Скирона. Хотырь щекочет его. Видишь дождь? Это он смеется до слез.

Галина сидела рядом с младшей сестрой, гладила ее волосы, поцеловала в висок. Она подавляла свою неуверенность к животу, показывала только уверенность, чтобы Аревик могла на этой основе строить свою уверенность.

— Что такое? — хорошо. Ее голос звучал сильно и твердо.

— Я не могу остановить кровотечение, — Аревик подняла ткань. Затылок бледной головы Валдрама и бледная форма была в крови, белые волосы прилипли от крови.

— Потому что нужны швы, — Галина встала за кузеном. — Есть игла и нить?

— Конечно, — девушка всегда носила такое в сумочке, и она отдала это. — Но как ты увидишь, когда столько крови? — Галина быстро вставила нить в иглу и завязала узел.

— Не нужно видеть, чтобы зашить рану, — она ощупала брешь на голове принца, кусок скальпа свисал, как парус без ветра. — Это сделала булава. Это ее след. Если бы крови было не так много, ты увидела бы, что удар пришелся вскользь и оставил след в виде полумесяца, — Галина умело делала стежки. Валдрам едва вздрагивал. Она закончила и откусила черную нить, оставив пару дюймов висеть в его волосах, передала иглу сестре. Она чуть потянула за нить. — Смотри, теперь он на поводке.

Валдрам фыркнул.

— Мечта сбылась? — спросил он. Аревик побелела, сглотнула и отвела взгляд, не могла вытерпеть черный юмор сестры.

— Если бы только Бурсука было так просто посадить на поводок, — рана немного кровоточила. — Галина прижала ткань к ладони кронпринца. — Дави на рану, пока кровь не перестанет течь.

Аревик смотрела на окровавленную иглу с ужасом и отвращением. Она вяло нащупала сумочку, глядя на иглу, осмотрелась и сунула ее в черный край большого гобелена, криво висящего на стене, кусок оторванной ткани валялся на полу. Галине было все равно. Гобелен звался «Война за богов». Она всегда презирала его, потому он и остался во время ремонта. Там были два десятка солдат, терзающие друг друга, кровь летела брызгами, и замок на холме с цветами виднелся на фоне, пастух махал там, ведя овцу. Глупый гобелен, особенно для зала, где она ужинала, глупые солдаты и глупый пастух. Она посмотрела на свои ладони. Она ненавидела кровь под ногтями.

Аревик пробубнила:

— Я думала, что сделала хуже из-за того, что не видела, что делала, — она оторвала больше ткани от зеленого платья и протянула. Галина вытерла руки и передала ей.

— Вытри ему лицо, шею и ладони, как можешь.

Валдрам поймал запястье Галины, когда она выпрямилась.

— Благодарю, ваша светлость, — он погладил окровавленными пальцами ее ладонь.

Она отдернула руку.

— Предлагаю не шевелиться. Удар повредил тебе мозг.

— Возможно, — Валдрам пожал плечами. Он теребил край рукава Галины. — Шелк Бесеры. Тебя предал твой жених?

Аревик охнула, принц ухмыльнулся.

Галина склонилась ближе, их лица разделяли дюймы.

— Тебя предала твоя глупость? — она выпрямилась и окинула кузена взглядом. Его левый глаз был с синяком, губа опухла. Кровь запятнала серую тунику и штаны. Он уже не выглядел мило. Она кивнула на его лицо. — Мне нравится, что сделал Кадок. Это улучшение.

Аревик раскрыла рот.

Валдрам усмехнулся.

— Я ношу войну почти так же хорошо, как ты, Красный клинок.

Галина изогнула губы.

— Ты не изменился, Валдрам. Все такая же заноза.

Он нахмурился.

— Я изменился. Просто ты этого не видишь, — сказал он. — Тебе нравится играть спасительницу и мученицу, воительницу, которая выбралась из оков крови бастарда, чтобы встать на вершине навозной кучи ее королевской семьи. Королева своего замка, — она махнул на зал. — Ты не одна боролась. Ты не знаешь, с какими сложностями сталкивались жители Налвики после войны.

— Сложности от войны, которую начали Бурсуки, — указала она на него.

— И никто не дает нам забыть.

— А с чего бы? Галион и Тириус умерли в той войне. Я все еще ощущаю боль и шрамы от той войны. Я не смогу родить из-за той войны, — она скрестила руки. — Почему мне нужно верить, что Бурсуки изменились? Вы хорошо улыбаетесь, но при этом режете всех со спины.

Валдрам нахмурился сильнее.

— Не только у тебя шрамы. Урсинум — не единственное королевство, которое пострадало от ошибок моей семьи, но остальная Кворегна позволила продолжать. Нам постоянно напоминают об ошибках. Наши дети голодают. Наша страна растерзана от войны. Остальная Кворегна годами поддерживает санкции против нас, хотя мы сделали все, что от нас просили, когда мы сдались.

— О, хочешь, чтобы я проглотила печальную историю. Но ты пытался убить меня с детства. Жители Налвики страдают из-за жестокости и жадности твоей семьи. Не из-за того, что вся Кворегна хочет им страданий. Санкции ослабили. Я была при тех переговорах. Не думай, что я не знаю о политике королевств из-за того, что я — женщина. Только в Налвике женщин считают дурами и вещами. Твой народ не должен голодать и страдать. У них есть все, что нужно, но богачи не дают им.

Аревик глядела на нее. Магод смотрел на свои ноги. Наемники скалились. Галине нужно было замолчать и уйти, но Валдрам вызывал в ней худшее. Всегда.

Он сжал кулаки. Он хмуро глядел на нее с ненавистью, ревностью и голодом в глазах. Может, он ударит ее. Она расправила плечи. Это будет весело. Но он покачал головой и расслабил ладони. Он выглядел спокойно, ответил ровным голосом:

— Да, есть проблемы с коррупцией. Уверен, такое есть и в Урсинуме, Ор-Хали и Бесере, — он кивнул на наемников. — Другие дома не идеальны, Галина. Ни капли.

— И я не без изъяна. Я не верю в твою невинность. Я не раз сталкивалась с тобой в бою. У меня есть шрамы от тебя, и у тебя много шрамов от меня, — она поднесла кулак к его лицу. — Лучше проглоти свою ложь, или я дам тебе новые шрамы.

Она повернулась, Валдрам сказал:

— Я изменился к лучшему, Галина. Ты увидишь, — он хорошо скрывал свои намерения. Ее много раз заставляли терпеть его жестокость в детстве, а потом видеть, как он играл невинного мальчика. Его даже хвалили за то, что он освобождал ее из ловушек, которые сам установил. Слово юного кронпринца было выше слова маленькой бастардки. Так все еще было.

— К лучшему? — она фыркнула. — Точно. От личинки до мясной мухи. Обе едят навоз и любят смерть.

Валдрам не выдержал. Он выругался на нее на налвикском и отошел.

— Если думаешь, что я буду поддерживать брачное соглашение отца после этого, ты — идиот, — сказала она ему в спину.

Атмосфера комнаты исказилась, словно ветер пронесся мимо нее. Она повернулась к двери главного зала. Кадок был там с несколькими наёмниками, Бриттой и Винсом. Юные маги опустили чары. Это объясняло ветер, приличия покинули комнату. Галина посмотрела на Аревик и Магода, хотела, чтобы они тут не присутствовали. Только они тут были хорошими.

Кадок отсутствовал часами, но теперь пошел к ней.

— Не нужно было убивать тех солдат, — сказала она, скрестив руки, отгоняя неприятное осознание, что она поступила бы так же на его месте.

Он остановился в центре комнаты.

— Конечно, нужно было, и ты это знаешь. Играть дуру у тебя не выходит, маркграфиня, — он откусил яблоко, хруст поставил точку в предложении. Он холодно смотрел на нее и жевал.

— Пришел убить меня?

Он проглотил и вытер сок с губ.

— Всему свое время, — он отцепил кожицу от зубов, посмотрел на нее и съел, махнул ей яблоком. — Ты умрешь интересно, лорд Риш это обещал, — еще укус. Сок капал с его подбородка. Он вытер его рукавом и бросил огрызок камин. Он шлепнул об камни, семена и сок разлетелись в стороны. — И не жди спасения снаружи. Мои маги зачаровали периметр замка. Никто не войдет и не выйдет без нашего ведома.

Двое мужчин появились на пороге северной двери слуг, но они не вошли в комнату. Кадок кивнул им.

— Ну?

— Слуг нет, как и стражи замка.

— Ключи?

Один из них протянул несколько колец с ключами.

— Все, что мы нашли.

— Начинайте искать их замки, — щелкнул пальцами Кадок. — Принесите два стула. Нам с хозяйкой нужно поболтать, — он подмигнул Галине.

— Началось, — буркнула она, Кадок прошел к боевым магам и своим четверым людям, ухмыляясь. Она хотела ударить его мечом.

Магод подошел к ней справа.

— Почему мы еще живы?

— Думаю, мы вот-вот узнаем.

Он встал между ней и приближающимися наемниками, скрестил руки и хмуро смотрел на них.

— Ближе не подходите.

Кадок замер, приподнял брови.

— Мило, но глупо. Не заставляй меня убивать тебя.

Галина сжала плечо Магода.

— Я благодарна за твою верность, — она обошла его и сжала плечо сильнее, увидев его гневный взгляд. — Я не могу позволить кому-то еще умереть, особенно под моей защитой.

— Но…

Она впилась пальцами в плоть, пока он не скривился.

— Не спорь со мной, — она понизила голос до шепота. — Ты нужен мне живым, — она посмотрела на Аревик за ними, на Валдрама у колонны, а потом на Магода. — Я верю, что ты защитишь мою сестру от Кадока и Валдрама.

Он посмотрел на двух мужчин и смирился.

— Своей жизнью, ваша светлость.

Она кивнула, повернулась и шагнула вперед.

— Почему мой отец умер, Кадок?

— Кроме большой потери крови? Я думал, это было ясно. Ничто не начинает войну быстрее мертвого короля. Нам заплатили, чтобы начать эту войну, — мужчина соединил ладони и постучал пальцами по губам, почти в молитве, а потом улыбнулся, не вызывая доверия. — Теперь поговорим.

— Тебе нужны два мага и четыре головореза для разговора? — Галина оскалилась, глядя на побитого Рена, пока он ставил два стула между ней и Кадоком.

Лидер наемников издал смешок, пожал плечами.

— Ты проявила свою репутацию убийцы, леди Кхары. И мне нравится, пока моя кожа и кости на моем теле, так что я решил, что защита мудрее, пока я в одной комнате с тобой. Как твой покойный отец, ты напоминаешь дикого медведя, восхищаешь издалека, опасная вблизи. Потому я его быстро убил.

— Если это должно льстить, у тебя не вышло.

Четыре наемника обступили ее, оттолкнув Магода. Аревик попыталась поймать ее руку, но Галина не позволила. Она посмотрела в испуганные глаза сестры и покачала головой, просила ее мысленно отойти и не подвергать себя опасности. Галина доверяла ему свою жизнь, но, что важнее, свою младшую сестру.

Кадок сел и указал на другой стул.

— Прошу, ваша светлость. Присядете?

— А если я предпочту стоять? — Галина скрестила руки.

Он закинул правую ногу на левую, хмурясь от пятен крови на штанах.

— Разговор может быть долгим. Уверен, вам будет удобнее присесть. И мне будет безопаснее. Уж извольте.

Шея Галины хрустнула, когда она склонила голову. Мужчина был интересным, опасным и точно хотел причинить ей много боли. Она посмотрела на стул, на двух магов по бокам него и больших наемников за ними.

— Ладно. Сделаем вид, что это вежливая беседа, — она села.

Маги зашептали заклинание, объединяя силы. Магия пронеслась по ее коже, холодная и колючая, как крысиные когти. Это не было лаской теплых заклинаний Гетена, но тело Галины слушалось. Она вскрикнула, ее мышцы свело. Ее пальцы сжали подлокотники стула, ступни прижались к полу. Ее спина выпрямилась, а голова врезалась в спинку стула так, что звезды вспыхнули перед глазами. Дышать было больно, двигаться — невозможно.

— Но не вышло, — процедила она.

Кадок поднял пальцы, и хватка чар ослабла.

— Теперь ты знаешь, на что они способны, — он склонился, уперся локтями в колени, сцепил пальцы под подбородком. Он выдерживал ее взгляд, слабо улыбаясь. Она заметила бледные потрескавшиеся губы. — Я хочу ключи от сокровищницы замка, — сказал он. — Скажи, где они спрятаны.

— Я думала, тебе хорошо платит покровитель.

— Да. И твое богатство — часть оплаты, — он пошевелил пальцами. — Ключи.

— Нет.

Он моргнул, приподнял брови.

— Нет?

— Иди ты, — ключи не хранились в замке. Даже если Кадок получит их и откроет сокровищницу, он будет разочарован. Там было почти пусто. Галина распределила почти все свое богатство среди деревень Кхары после долгой жестокой зимы, остальное вложила в ремонт замка. Она поняла, что уже наполнила кошельки наемников.

Он вздохнул, на миг показался неловким каменщиком.

— Я тебя уважаю, маркграфиня. Но, хоть мы узнали замок за месяцы работы в нем, это не помешает мне ранить тебя, чтобы получить то, за чем я пришел.

Галина нахмурилась. Если она скажет ему, где ключи, она и ее товарищи быстро встретят конец и окажутся с трупами под окнами. Лучше потянуть время для идей, для ее солдат за стенами, чтобы они придумали, как напасть.

— Я не буду упрощать это для тебя, — пусть Кадок и его бандиты тратят часы на поиски ключей, молотов и пытки, чтобы получить доступ к сокровищнице Харатона. Там были толстые стены, три двери с множеством замков, и туда еще не врывались враги.

— Плохо, — он отклонился. — Винс, Бритта, поднимите ее. Трефор, сними платье с леди Кхары. Оно слишком дорогое, чтобы его портить еще сильнее.

Маги сделали движение в унисон. Галина пискнула, ее мышцы послушались и подняли ее на ноги, пока разум гадал, как это происходило.

«Привыкай, мозг», — подумала она.

Трефор гадко рассмеялся. Он вытер губы и оскалился.

— Я буду рад, — Галина нахмурилась. Наемник думал не только о снятом платье. Он вытащил ножик из-за пояса.

— Только платье, идиот, — сказал Кадок. — Мы не звери.

Аревик за ней заплакала. Трефор разрезал шнурки на ее спине с треском. Дыхание мужчины было гадким, как гнилая капуста, а от тела воняло еще хуже.

— Отвернись, Аревик, — Галина оберегала нежное сердце сестры. Она была ребенком, которая поднимала пауков выше на окнах замка, чтобы они могли ловить мух, а не погибали от слуг. Она спасала мышей от котов Татлиса и воровала объедки с кухни, чтобы извиниться перед котами за сбежавший ужин. Она ни разу не видела пытки или войну. Она верила в романтику. И Галина не хотела, чтобы она потеряла это.

Ее сестра сказала:

— Нет. Если ты можешь это вынести, Галина, могу и я.

Трефор сорвал рукава и бросил их Кадоку.

Галина закатила глаза.

— Отверни ее, Магод.

Голос садовника был мягким, но решительным.

— Леди Кхары права, графиня. Не смотрите на ее страдания. Так ей будет хуже.

Трефор схватил платье спереди, пальцы были мягкими, а лицо в следах сыпи слишком близко. Его оскал расширился. Галина опасно улыбнулась в ответ и разбила его нос лбом. Он выругался, кровь потекла. Аревик завизжала. Галина увидела звезды, отшатнулась бы на шаг, но чары магов не пустили ее. Рен и другие наемники засмеялись. Трефор поднял ножик.

— Сволочь.

— Только я понимаю, как опасна маркграфиня? — буркнул Кадок и оттащил его. — Я заберу платье, — Галина подняла голову, поджала губы и мрачно смотрела на лидера, снимающего платье. Он быстро отошел, сунул его в руки Трефора и толкнул его к дверям. — Не испачкай шелк Бесеры кровью, идиот. Он стоит больше твоей жизни, — Трефор ушел, ругаясь, платье висело на его плече. Кадок поманил Рена пальцем. — Посмотри, сможешь ли ты уговорить леди Кхары поделиться богатством.

— Галина? — голос Аревик дрожал.

Галина зарычала.

— Я сказала тебе отвернуться. Живо, Аревик, — видимо, это был ее тон. Всхлипы сестры стали тише, голос Магода зазвучал мягко, и их шаги отошли.

Рен шагнул вперед, закатывая рукава. Он был крупным, с волосами мышиного цвета, жидкой бородой и огромными предплечьями. Галина увидела его оскал и приготовилась. Первый удар всегда был худшим. А он затаил на нее обиду.

Глава 14

Гетен стоял на землях замка Древья Линна спиной к опущенной решетке. Он поднял волшебный огонь, чтобы озарить туннель. Вход в замок напоминал вход в город, два туннеля с высокими стенами вели гостей от ворот. Слева была гора вонючих трупов. Руки, оторванные от тел, тянулись через железную опущенную решетку, пальцы отчаянно сжимали, желая сбежать, но пойманные в ловушку защитой своего замка. Он поднял голову. Цепь механизма ворот висела, оборванная, бесполезная. Кто-то разбил ее, похоже, чтобы оставить крикунов в замке.

— Кровь Семел, — прошептал он. Это было жуткое представление самопожертвования.

Справа от него двигалась стена крикунов, их кости тускло сияли от проклятия, оживившего их. Он смотрел на них. Они глядели в ответ.

— Кости Скирона, — в город он отступить не мог, солдаты искали его из-за Таксина. Подняться он не мог, стены были в крови и изогнуты. — Тогда вперед с огнем.

Словно ощутив его решимость, крикуны завизжали и пошли на него, кости гремели, гниль летела. Гетен скрипнул зубами, поднял щит и бросил в них огромный шар огня. Он прикрыл лицо и сжался за мерцающим янтарным заклинанием, крикуны загорались. Некоторые остановились в смятении. Другие отвернулись. Некоторые нападали друг на друга. И некоторые шли дальше, огонь с плотью и шерстью летел с них. Он выпрямил щит и добавил к растущему списку сожалений решение отдать меч Фэдди.

Три крикуна держались вместе достаточно долго, чтобы добраться до него. Они закричали и бросились на щит, их отбросило, но они собрались и напали снова. Каждый удар сотрясал его, почти физический. Мышцы болели. Раздался треск, визг, раскатилась волна жара. Он отлетел кубарем. Вонь окутала его. Гетен поднял другой щит, ударил по двум последним крикунам в туннеле чарами, бросая их то в левую, то в правую стену. Он отпустил их. Они рухнули дымящейся кучей плоти, костей и пепла.

— Зараза, — буркнул он и обошел гадкие трупы. Он вышел в широкий конный двор, увидел больше следов резни. Казалось, все лошади, коровы, козы и курицы были растерзаны и оставлены сохнуть на солнце. Дым от гнилых трупов за ним смешивался с вонью гнили перед ним. Желчь подступала к горлу. Гетен сглотнул жалкий завтрак во второй раз. Конюшне и скоту Бурсуков пришел конец. Он закрыл рот и нос рукой и посмотрел на высокие шпили замка.

Высокий и острый, Древья Линна вонзался в небо зубами. Замок был красивым, построенным на развалинах древней крепости, с остроконечными крышами, изящно вырезанными оленями на перемычках и водостоках, и высокими окнами. Сады тянулись уровнями от северного двора по утесу, на котором замок нависал над оврагом реки Джеры. Туман и радуга мерцали у водопадов и змеящейся реки. Зелено-белые птицы летали над водой и башнями, их хриплые крики было слышно от рассвета до заката. Они гнездились среди древних скал и пещер у основания замка.

Гетен почесал челюсть. Белые двери замка высотой в два человеческих роста были приоткрыты из-за безголового тела солдата. Неприятное зрелище. И стало менее приятным, когда он подошел ближе, и его волшебный огонь озарил брызги крови, сделавшие двери розовыми. Может, и хорошо, что он почти не поел. Он закрепил тряпку вокруг рта и носа, сделал огонь ярче, вошел в замок и приготовился к худшему. Он не разочаровался. Целитель видел многие части людей так, как их редкие видели, но он никогда не видел их так и надеялся, что не увидит снова. Резня была бесконечной. Никого живого не осталось, ни души, не тронутой крикунами.

Он был в замке юношей, смутно помнил королевские покои в северо-западном углу крепости. Он был прав. Сначала он наткнулся на четверых мертвых королевских стража, их броня была во вмятинах и дырах, неузнаваемая, как и их тела.

А потом он нашел взрослых принцесс, Сигвейг и Ирсу. Они умерли в коридоре у детской.

Гетен вошел в покои, где шестнадцать детей, от младенцев до почти взрослых, обычно спали в четырех смежных комнатах. Четыре няни пострадали так же, как Сигвейг и Ирса, но младшие дети Бурсуков остались нетронутыми. Только лишились душ. Малыши лежали в углу, двое старших парней и девушка пытались защитить их. Благородно, но бесполезно. И ужасно больно.

Гетен опустился на кровать и потер виски. Голова гудела за глазами. Всю семью Бурсук убили за ночь. Только кронпринц Валдрам — теперь король Валдрам — выжил, только в этом замку повезло, хотя, как казалось Гетену, новый король был опасным подлецом.

Он нахмурился. Элоф и Фэдди сказали, что крикуны прибыли из Древьи. Солдаты говорили, что они появились из замка. Он огляделся.

— Где кладбище? — оно не могло быть далеко. Навозная куча? Логичное место, но не такое большое, чтобы породить столько крикунов. Он искал место, где бросали много псов и зверей.

Он уловил звук. Затаил дыхание, надеясь, что это были птицы за окном. Он ждал. Слушал.

Голоса. Не птицы. Солдаты в замке. Дым от горящих тел крикунов выдал его местоположение. Уничтожение монстров дало солдатам пройти сюда. Крики ужаса и гнева звенели на лестнице.

— Пора идти, — пробормотал Гетен.

Мужчина крикнул:

— Где король?

Идиоты не понимали, что замок был гробницей? Нужно было хранить тишину, уважая мертвых. И быть настороже. Если в замке было больше крикунов, вопли привлекут их.

— Проверьте детскую!

— Принцесса Ирса!

Сапоги стучали по ступеням.

— Ищите детей!

Броня гремела в коридоре.

— Боги! Это принцесса Сигвейг?

Гетен встал. Он не мог сбежать так, как пришел. Он потушил волшебный огонь и шагнул в тень.

Двери скрипнули, хлопнули.

— Дети!

— Нет! Боги, нет.

Он вышел в большую комнату и выдохнул. Он вернул свет. Король Хьялмер был мертв посреди комнаты, грудь была разорвана и опустошена. Королева Эктрина не успела встать с кровати. Их души застряли в мире сметных по воле Скирона, бушевали в комнате, не могли говорить и уйти в Пустоту. Они сбрасывали книги с полок, гремели ставнями, бросали свечи и тянули одеяла с кровати. Заметив его, духи направили гнев и предметы на него.

— Я это не делал, — прошипел Гетен, пытаясь успокоить их, не привлекая солдат в покои короля. Поздно. Крики и топот донеслись из коридора. Он прыгнул к открытой двери спальни и закрыл ее перед лицом солдата на замок. За ним духи стали сильнее гневаться и бросаться вещами. — Спокойно. Я никого не убивал.

— Ясное дело, некромант! — прорычал солдат.

— Я говорю не тебе, идиот! — закричал Гетен. А потом сказал королю и королеве. — Я пришел отыскать того, кто сделал это. Я сообщу кронпринцу, — буря росла, свечи, чашки и гребни летели в стороны. Оружие било по двери за ним. Дерево скрипело, стонало от атак солдат. Книга врезалась в его голову. Он уклонился от графина, но ощутил жжение от осколков, когда он разбился об стену над ним.

Гетен с рычанием поднял щит. Попытался. Его магия была сильной, но не безграничной, и усталость влияла. Чары мерцали. Они быстро угасли.

— Проклятье, — еще попытка оказалась даже хуже, и волшебный огонь стал искриться. — Проклятье! — не вовремя его магия угасла. Ему придется полагаться на ум и силу, пока он не сможет отдохнуть.

Солдаты Древьи ревели оскорбления, нападая на дверь.

— Пешка Смерти!

Бам.

— Прихвостень Скирона!

Бум.

— Мы сорвем с тебя шкуру заживо!

Хрясь!

— И бросим тебя чайкам!

Гетен прошел к окну. Он открыл скрипучие ставни и посмотрел на утес. Он посмотрел вверх, вниз, по сторонам. Бледный свет луны озарял спуск в шесть этажей высотой, это падение привело бы к камням у основания замка, или он улетел бы еще на четыре этажа ниже в реку Джера и утонул. Над ним торчали навесные бойницы из стены здания, в отверстия в них было видно пенную воду внизу. Темные квадраты на темной стене виднелись через регулярные промежутки вокруг башни ниже навесных бойниц. И под ними были открыты некоторые окна замка.

Сильный стук, треск, и блестящий край топора появился на этой стороне двери.

Гетен сел на корточки и сжал каменный подоконник.

— Я слишком стар для такого, — он был сильным, но не акробатом. Мальчиком он часто выбирался в окна башни Ранита, чтобы сбежать от кулаков Шемела, но он уже больше дюжины лет не лазал по стенам. — Понятно, что не хочется так умереть, — сказал он злым духам, хотя снимал сапоги и носки. — Проклятая ненадежная магия, — он застегнул сапоги ремешком и повесил на пояс, сел у каменной стены и потер заживающую руку. Если он сорвется, сил не хватит, чтобы перенестись, а не рухнуть на камни, а потом утонуть.

Еще удар по двери, засов звякнул.

— Кости Скирона, — Гетен перебрался через холодный каменный подоконник и вслепую искал отверстия для ног.

Бам-бам-бам.

Его правая ступня нашла опору. Левая отыскала вмятину в стене.

Хрясь.

Он опустился за подоконник, держался только пальцами рук и ног.

Спрятаться, выждать, пока они уйдут, вернуться в комнату. Простой план. Простое всегда лучше всего.

Бам.

Дверь распахнулась и ударилась об стену.

Ба-бах.

Он повис у стены, солдаты разглядывали комнату. Их возмущения стали смятением. Гетен впился сильнее в трещины. Он прижался к камню. Ветер вылетал из-за углов крепости, трепал и кусал. Он хватал за тунику и штаны, искал бреши между одеждой и кожаной жилеткой, открытые ноги мерзли.

Было ужасно холодно, и он не давал себе смотреть вниз. Хоть Гетен не боялся высоты, он и не любил ее, и, оказавшись в десяти этажах над бушующей рекой, он беспокоился.

Как темный паук на светлом дереве, он был открыт. И, хоть от усилий он задрожал сильнее, чем от холода, ветра и высоты, он направил тень, которую нашел, укутать его. Магия пришла, но извивалась, отбивалась, пыталась сбежать от него, как избалованный ребенок, которого заставляли слушаться. Она грозила рассыпаться пылью на ветру или взорваться огнем. Это все привлекло бы внимание солдат и привело бы к его концу.

Движение, металл загремел по камню.

— Куда делся этот гад? — солдат стоял у окна в дюймах над ним. Огонь факела заставлял тень мужчины плясать на подоконнике.

Гетен не был верующим, но знал, когда воззвать к богам.

«Прошу, Скирон. Я хотел бы прожить дальше этого дня».

— Обыщите замок! Он играет с нами магией.

— Я насажу его на меч! Пусть попробует хитрить тогда!

Ругаясь, солдат шлепнул по подоконнику, пыль попала на лицо Гетена. Солдат ушел в комнату, окно со скрипом закрылось на засов.

— Проклятье, — план перестал быть простым.

Гетен вдохнул, нащупал отверстие возле талии, сжал рукой, направил левую ногу в сторону, нашел выступ между окном, которое покинул, и его закрытым соседом. Его другая ладонь и ступня тоже спустились, и он стал двигаться дальше по неровностям камня. Он двигался в сторону, миновал два закрытых окна, а потом потянулся к темной бреши и убежищу. Он нашел еще выступ камня, убрал с него мох и слизь, подвинулся ближе. Он прижимался к стене, искал трещины для пальцев рук и ног, полз по лицу замка.

Он добрался до участка гладкого мрамора без зацепок. Пальцы рук и ног болели, раненая рука пылала, мышцы дрожали. Ситуация была ужасной. Он замер, чтобы отдышаться, и позволил мелкую искру, чтобы увидеть ближайшую трещину. Он нашел ее, тонкую, с сорняком, растущим из нее. Пришлось потянуться к ней. Гетен двигал пальцы по камню, поймал, соскользнул, выругался, уцепился дрожащим левым мизинцем. Другие пальцы проникли в трещину следом. Он поднял левую ногу, колено было почти у груди, он хотел миновать участок гладкого мрамора. Он нашел еще выступ пальцами ног, рычал, двигаясь дальше. Он миновал черту. Он нашел выступ надежнее, перевел дыхание и огляделся. Еще немного, и он будет в безопасности.

Гетен прижался лицом к влажному камню, дыша быстро и с болью, закрыв глаза. По нему пробежал холодок. Мышцы левой руки сдавило, пальцы онемели. Холод был не от ветра, а от духов короля и королевы. Они нашли его, их гнев и отчаяние вызывали у него страх.

— Я говорил, что не я выпустил крикунов. Я пытаюсь найти волшебника, сделавшего это. Пытаюсь…

Металл проехал по камню.

— Постой, — сказал мужчина над Гетеном. — Слышал?

— Ты о чем?

Разговор разносился эхом внизу. Он поднял взгляд. Он был под дырой для лучника, поймал взгляд солдата Налвики, озаренного желтым огнем факела.

Другое лицо стало видно.

— Только посмотри. У Древьи Линны завелся паук.

— Дай камень. Я его прибью.

«Зараза», — Гетен сосредоточился на стене слева, потянулся к отверстию для ступни.

— Забудь о камне. Выстрелим в мерзавца.

— Просто дай мне камень. Я разобью его лицо.

— Ищи камень. А я возьму арбалет.

— Просто дай… кости Скирона, Арпед, ты такая заноза.

Гетен ухватился за выступ, голоса утихали. Он взялся левой рукой, схватился за другой правой, отодвинулся от дыры, а камень полетел сверху. Он задел сапоги Гетена и сбил их с его пояса. Король и королева безумно кружили.

— Ха, — сказал мужчина из отверстия лучника. Голос разносился эхом.

— Что?

— Попал по его сапогам.

— Сапогам?

— Да, — кусочки цемента сыпались мимо, мужчины стояли у дыры и смотрели туда, где его сапоги прыгали на камнях, а потом упали в воду. — Теперь ты.

Кровь и кости. Это были его любимые сапоги.

— Посмотрим, как хорошо паук висит со стрелой в черепе, — лук скрипнул, запела тетива.

Духи врезались в Гетена. Огненная оранжевая сила вспыхнула в нем. Он соскользнул. Стрела отлетела от камня там, где было его лицо. Кусочки камня резали его лоб, жалили щеку. Он летел к реке, кувыркаясь. Он видел стены, звезды, факел, воду, стены, звезды, факел, воду. Сила бушевала в нем, горела в груди, голове и спине. Он произнес заклинание щита при виде воды, рухнул в реку до боли, и все почернело.

Глава 15

Полдень, и базилика была горячей, как печь с хлебом. Галина шла между колонн, юбки шуршали вокруг ног, поднимая пыль. Гетен обрушил молот на южную рассыпающуюся стену. Бетон и камень падали вокруг его ног с шумом. Он снял тунику. Мышцы двигались на его спине. Пыль сделала светлее полоски на ребрах, пот блестел на его плечах.

Он выпрямился.

— Подглядываешь, воительница?

Она сглотнула. Она пришла предложить ему вина. Но при виде него, грязного и полуобнаженного, встрепенулось ее желание. Она облизнула губы.

— Нет, — ее голос звучал хрипло. Он пронзил ее потемневшим хищным взглядом.

Галина оставила бутылку вина и бокалы на столе и прошла к нему. Она прижалась к нему, тело покалывало, согревалось от мужского запаха, твердости его мышц и шелка кожи. Ее ладони скользнули в его штаны, язык оказался во рту.

— Я хочу тебя внутри себя.

Гетен застонал. Он обвил ее руками, повернулся и прижал ее к целой стене. Он задрал ее юбки, Галина ослабила его пояс. Он поднял ее тело. Она горела от его прикосновений. Ее спина была у стены, его плечо было у нее во рту, его ладони сжимали ее попу, открыли ее для него. В базилике зазвучали их стоны и тяжелое дыхание, рычание и слова любви и похоти, когда он медленно и глубоко вошел в нее. Он прижал ее к стене и замер, все мышцы были напряжены, он прижался лицом к ее шее, медленно вдохнул, губы касались ее кожи. Он поднял голову, посмотрел в ее глаза и стал двигаться в ней.

— О, боги, — застонала она.

От него пахло потом и пылью, сексом и желанием. Она водила языком от его плеча к шее, слизывая пот с кожи, его плоть была сладко-соленой. Животные звуки вылетали из нее, властные и похотливые.

Гетен медленно и уверенно двигался в ней, ритм распалял огонь между ними сильнее с каждым движением. Она обвила его бедра ногами, запустила пальцы в его волосы, впилась зубами в мышцу на плече.

— Сильнее. Глубже, — рычала она в его кожу.

Он выполнял каждый ее приказ так, что она могла загореться и разбиться. Его рот наше ее губы, язык проник мимо ее зубов, переплелся с ее языком. Он дышал в нее, толкался в нее.

— Боги. Ты. Так. Хорош.

Галина стонала, прижималась к нему, встречала его движения, сжимая ноги, направляя бедра к нему, ощущая его член в себе, наполняющий ее. Его ногти впились в ее плоть, больно и приятно.

— Открой глаза, — сказал он. Она посмотрела в его глаза. Он коснулся ее лица, поцеловал рот до синяков. Она дрожала. Галина закрыла глаза и застонала, жар рос с каждым толчком.

— Я сказал, открой глаза, сука.

Она моргнула и попыталась пошевелиться, но ее прижимали к стене, к стулу. Он ударил ее по лицу. А потом пропал. Она осталась в ловушке, открытая, растерянная.

— Гетен?

Холодная вода облила ее, потрясая. Ведро на лицо. Еще пощечина. Больше холодной воды.

— Открывай глаза.

Она проснулась, мокрая, возмущенная, измученная. Она забыла о тепле и наслаждении. Она дрожала от холода, боли и злости.

— Козел.

Рен бросил ведро у ее ног. От пустого стука ее голова звенела. Она все еще была на стуле. Он схватил ее за волосы и поднял ее голову.

— Выглядишь кошмарно, а пахнешь еще хуже.

— Если бы ты обходился со мной лучше, я выглядела и пахла бы лучше, придурок.

Он ударил ее по лицу снова и посмотрел на ладонь.

— Мерзость, — он вытер руку об ее темное мокрое платье. Она моргнула, в смятении глядя на промокшее нижнее платье.

— Что? — куда делось ее синее платье? Гетен любил ее. Он собирался жениться на ней. Она надела платье, чтобы показать Вернарду и Валдраму, что она не продавалась.

А потом она вспомнила. Они забрали ее красивое бесценное платье. Они разрезали шнурки, порвали швы, сложили шелк. Они разрежут его на куски, продадут каждый и разбогатеют. Волна сожаления накрыла ее, грозила вызвать слезы. Она вдохнула, чуть не всхлипнула. Галина сглотнула и икнула вместо этого.

«Не плачь. Не смей плакать».

Тихий звук пробрался в ее голову.

— Отпусти ее, — слова были сладкой песней, шорохом крыльев под потолком Ранита, колыбельной ее матери.

Рен остановился и смотрел, кровавый кулак был готов ударить.

— А? — сказал он. Галина видела краем глаза, но наемник выглядел глупо, как обычно, а то и сильнее.

— Ты не поднимешь руку на леди Кхары.

Аревик. Голос Аревик. Галина улыбнулась бы, не будь так больно. Их мать Янте была шепчущей ведьмой, сиреей, и она могла влиять на других своим голосом. Галина не унаследовала это, но Аревик получила немного навыка и применяла его теперь.

— Слушайся, засранец, — буркнула Галина.

Рен посмотрел на нее глупо.

— А? — она провела языком по рту, сплюнула кровь, слюну и зуб в его лицо. Он ошеломленно моргнул.

Но Винс резко рассмеялся и указал на Аревик.

— Так ты сирея! — он оскалился. — Но плохая. Да, Бритта?

Его сестра тоже оскалилась и кивнула.

— Ты не можешь управлять нами своим голосом.

— Что? — Рен покачал головой. Он и другие наемники смотрели друг на друга, глупо раскрыв рты.

— Отпустите леди Кхары, — прошептала Аревик, но ее голос стал дрожать, уже не приказывал. Она долго тренировалась, чтобы получить хоть десятую долю умения их матери. Галина думала, что это было обидно. Сильная шепчущая ведьма им пригодилась бы сейчас.

Винс щелкнул пальцами.

— Суньте мелкой ведьме кляп и привяжите ее к айестранцу и дураку-кронпринцу, — он потянулся, зевнул и ткнул Бритту локтем. — Мне скучно от крови и костей. Пора попробовать наш способ.

Наемники мотали головами, рыча от своей глупости, а потом связали Аревик и заткнули кляпом. Они связали Магода и Валдрама, когда стали пытать Галину.

Юные маги безумно хихикали. Бритта провела носком по луже крови и ухмыльнулась Галине.

— Смерть приходит к некоторым из нас раньше, чем к остальным, — тихо и нараспев сказала она, как безумная. Винс указал на Рена и другого мужчину. — Прижмите правую ладонь маркграфини, — они придавили ладонь Галины к подлокотнику. Винс прошел вперед и снял черное кольцо с ее пальца, подарок Гетена. Она всегда его носила.

Она зарычала на юного мага.

— Отдай.

— Не переживайте, ваша светлость, — он передал его сестре. Она держала кольцо двумя пальцами, смотрела через него на Галину. Винс сказал. — Бритта отдаст, — кольцо засияло оранжевым в ладони его сестры, хотя не обжигало ее пальцы. Она улыбнулась и надела нагретое магией кольцо на палец Галины.

Она знала, что не стоило бороться с агонией пытки, смелость только повышала жестокость. Она кричала. Она рыдала. Она пыталась сбежать от обжигающей боли и запаха ее горящей плоти. Но, когда она посмотрела на палец и кольцо, ожидая увидеть волдыри и белую кость, раны не было. Боль существовала только в ее разуме, иллюзия, магия. Но она уже испытывала темную магию, иллюзии вызывали те же страдания, что и реальность.

Винс бесстрастно следил за ней, будто скучал.

— Скажи, где ключи сокровищницы, и боль прекратится, — Бритта коснулась кольца, и оно стало желтым, жар и агония ухудшились.

Слезы слепили Галину, она дрожала. Ее тошнило, боль поднималась по руке. Но она покачала головой и стиснула зубы, чтобы не прикусить язык.

— Хм, — девушка-маг коснулась кольца снова, и оно стало белым.

— Ключи за облегчение, — сказал Винс.

Агония пронзала грудь и спину Галины. Она обмочилась бы, если бы не сделала это часы назад. Она сжала подлокотник.

— Идите вы, — прорычала она сквозь зубы. Она отвернулась от боли в поисках спасения, нашла воспоминание о Гетене, держащем ее холодное умирающее тело в базилике Ранита.

«Не сдавайся, Галина. Ты никогда не сдаешься».

Она хотела использовать тень. Гетен вернулся бы и убил ее мучителей. Она покачала головой. Она не могла. Он умрет. Ее спасению мешали двойные чары, которые убьют ее возлюбленного, если она отправит тень к нему. Приходилось терпеть и думать, как сбежать самой.

Аревик всхлипывала. Галина пыталась не слышать ее. Ужас сестры был худшей пыткой.

Валдрам выругался, выбил ногой колени у наемника рядом с ним и бросился со стула в Винса, как разъяренный бык. Юноша отлетел и сбил сестру. Ее лицо ударилось об пол, кровь полилась из носа.

Боль Галины утихла. Она заплакала об облегчения. Трефор поймал Валдрама, и люди Кадока обступили его. Через пару минут побоев у кронпринца текла кровь изо рта и носа.

— Это было глупо, — прорычал Винс, Бритта вытерла кровь с лица рукавом, размазав ее. Юноша повернулся к Галине. Он сжал ее шею. Он не давил, но горло сжалось. Она охнула, пыталась вырваться, вдохнуть, смотрела на Винса. А юноша склонился ближе, радостно улыбаясь опухшими губами. — Мы слышали, вы боитесь утонуть, маркграфиня.

Вес жидкости наполнил ее легкие, давил на грудь. Она выгнулась и билась.

«Иллюзия! Это иллюзия!» — кричала она в голове, но ужас и паника не утихали. Точки света вспыхивали перед глазами.

Винс выдохнул на ее лицо.

— Ключи за дыхание, — Бритта безумно хихикала.

Галина не могла. Нет. Они убьют ее, Аревик и Магода, если она отдаст ключи. Мир накренился. В ушах звенело. Она покачала головой и закрыла глаза.

«Ты не тонешь. Это не настоящее!».

— Наверное, ужасно не дышать, — Винс выпрямился и медленно вдохнул, выдохнул. — Мы можем легко это остановить, маркграфиня.

Галина открыла глаза. Наглец стоял слишком близко. Она ударила ногой по паху мальца, и он запищал, как придавленная свинья. Чары рассеялись. Он согнулся, держась за пах. Она вдохнула раз, другой.

— Мелкая дрянь, — прохрипела она, глаза слезились, слюна текла изо рта. Галина ударила ногой еще раз и попала ему по ребрам, он отлетел на спину.

— Сволочь! — завизжала Бритта.

Рен ударил Галину кулаком по лицу. Боль взорвалась в голове, кровь залила платье. Было глупо бить малявку. Она глотала слезы, кровь и слюну, но пробормотала:

— Того стоило.

* * *

Аревик прижимала ее к себе, рыдая, когда Галина пришла в себя. Она посмотрела на сестру в щелку правого глаза и пробубнила:

— Не плачь. Я еще не мертва.

От этого графиня зарыдала сильнее.

— Вы не пытаетесь ее убить? — кричал мужчина. — Как-то не верится, — Галина вытянула шею и удивилась, обнаружив, что это был Валдрам.

— Конечно, нет, ваша светлость, — проворковал Кадок. — Мы пытались легонько узнать, где ключи. Я надеялся, что она будет разумной, но я все еще не получил сокровищницу, день тянется, и мое терпение на пределе.

— Вы — монстры.

— Думаешь?

— Я это знаю.

Кадок рассмеялся.

— Погоди еще.

— Я не жду убийства, — Валдрам оскалился. — Его лучше подавать в пылу момента.

Галина пробормотала:

— Или я мертва, — Валдрам защищал ее? Она проснулась в странной реальности.

— Если маркграфиня Кхары умрет, лучше убейте и меня.

— Месть? За кузину, которую ты ненавидишь? Удивительно. Узы крови прочнее, чем я думал.

Валдрам оскалился.

— Похоже на то.

— Скоро мы узнаем, насколько прочны те узы, ваша светлость.

Бритта и Винс появились на пороге. Девушка посмотрела на Галину.

— Та гадина получила, что заслужила.

Кадок медленно повернулся.

— То есть?

— Замки были сложные, и их там было много, но мы их открыли.

Винс буркнул:

— Я говорил, что мы не очень хороши в механической магии.

— Сокровищница открыта? — Кадок пошел к магам, его наемники следовали за ним, как псы. Чары замерцали и открылись, когда он дошел до порога.

Когда шум магии от вернувшихся чар утих, пленники остались одни в главном зале.

— Его ждет разочарование, — пробормотала Галина.

Валдрам посмотрел на нее.

— Почему?

— Казна Кхары пуста. Я потратила почти все на голодающий народ, восстановление их деревень после потопа и ремонт этого замка.

Он покачал головой.

— Это добром не кончится.

Она пожала плечами и скривилась.

— Он не спросил.

— Нужно убрать тебя отсюда.

Галина прищурилась, глядя на Валдрама здоровым глазом. Может, он изменился. Она чуть не рассмеялась от этой глупости. Она не ожидала, что каменное сердце кузена стало мягче. Он не жалел никого и ничто. Если он защищал ее, то потому что от ее жизни было больше выгоды, чем от смерти.

Аревик гладила ее волосы, попыталась заплести их, но волосы были слишком спутанными. Она рассеянно теребила свое испорченное платье.

— Не верится, что они украли твое свадебное платье.

Печаль в голосе сестры чуть не сломала Галину. Она медленно села и ждала, пока мир перестанет кружиться. Ребра ныли, лицо опухло, зубы болели. Все пострадало. От всего хотелось плакать. Она дышала ртом, чтобы успокоить желудок. Тошнить на поле боя было нормально, но она не хотела, чтобы ее стошнило на сестру.

— Ты проверяла раны кронпринца?

— Нет. Ты будешь в порядке?

— Мне нужно минутку побыть одной.

— Ох, — Аревик с неохотой встала, кусая губу, глядя на Галину.

— Иди, — она ушла, и Галина уткнулась лицом в колени. Слезы смочили ее щеки. Боги, последние часы были болью и ужасом. Ей нужны были нервы и воля, чтобы продержаться и перехитрить Кадока. А этого уже не хватало.

Магод опустился рядом с ней.

— Чем могу помочь, ваша светлость?

Галина покачала головой и скривилась.

— Просто, кхм, дай мне минутку.

Он склонился ближе и шепнул:

— Господин Гетен убьет их, — он встал и отошел.

Слова Гетена придавали ей сил снова и снова, пока ее пытали.

«Не сдавайся, Галина. Ты никогда не сдаешься», — он любил ее. Пока маги Кадока терзали ее разум, а его люди били ее тело, она держалась за любовь. Они врали про его участие. Она знала это, знала его. Он не мог так ее предать.

Но они посеяли сомнения, и они пытались укорениться рядом с сомнениями отца.

Она повернула голову и заметила свою тень в свете огня. Кости Скирона. Кусочек нее ругал Гетена за то, что он дал ей сильное орудие, которое она не могла использовать, не убив его. Свобода и месть были близко, но она не могла получить их, и это было пыткой.

Аревик вернулась с тканью в руке.

— Позволь вытереть твое лицо.

Галина выпрямилась и встала, шипя от боли. Она оттолкнула тряпку и свою злость подальше.

— Нужно выбираться из этого кошмара. Нужно убрать эти чары, — как-то.

— Прошу, дай тебе помочь, — Аревик снова попыталась вытереть ее лицо. Галина посмотрела на руки сестры, на Магода и Валдрама.

— Они развязали нас?

Магод кивнул.

— Это и меня удивило.

Валдрам поймал ее за локоть, сжав крепко, но, что удивительно, не жестоко.

— Мне это не нравится.

— Как и мне, но не будем упускать шанс, — Галина взяла у Аревик тряпку. — Выгляни наружу. Я хочу знать, что происходит во дворе, на стенах и за стенами. Где наши солдаты? Решетки опущены?

Аревик кивнула и прошла к окну. Магод последовал за ней. Валдрам сказал:

— Ты не можешь и дальше терпеть это.

— Они не уймутся, когда вернутся из сокровищницы. Но не переживай, кузен, я научилась терпеть пытки в раннем возрасте, — Галина вытерла сломанный нос, ругаясь от резкой боли после этого, хмуро посмотрела на кровь на тряпке. — Твоя жестокость помогла мне.

Он хмыкнул и отвернулся, скрестив руки. Обиделся? Галина смотрела на высокого кузена. Она задела нерв?

— Какое тебе дело, убьют ли меня? Кадок прав, все в Кворегне знают, что мы ненавидим друг друга.

— Политика, Галина. Живой ты мне полезнее, чем мертвой, — он с горечью улыбнулся. — Пока что.

Аревик пыталась разглядеть движения за окнами.

— Магод? — Галина поманила садовника.

— Да, ваша светлость?

— Когда будет шанс сбежать, беги. Забери мою сестру из замка.

Его большие карие глаза были серьезными.

— Клянусь мамулей, что уберегу графиню и заберу ее на свободу, леди Кхары.

— И не возвращайся за мной.

Она думала, что он возразит, его плечи напряглись, он поджал губы. Но он резко кивнул.

— Да, ваша светлость.

Она сжала его руку, палец болел, кости щелкали от движений.

— Спасибо.

Несколько наемников вернулись к залу и замерли у двери за чарами. Они хмуро глядели на Галину. Аревик ходила по комнате, словно молилась, замирала у каждой стороны света и просила богов, просила свет и тьму. Наемники взглянули на нее и повернулись к Галине, она интересовала их больше, чем ее правильная сестра. Аревик вернулась к Галине.

— Во дворе тихо. Решетки опущены. За стенами много активности. Думаю, солдаты знают, что мы в беде.

— Пора бы. Мы пробьем чары, чтобы они могли миновать стены.

Магод кивнул и поймал ее взгляд.

— Убьем магов.

— Именно, — ответила Галина.

Аревик сказала:

— Но они младше меня. Они…

— Угроза Урсинуму, — Валдрам вернулся к ним.

— Кворегне, — исправила Галина.

Он кивнул.

— Кадок начнет убивать, когда поймет, что чары пали.

Аревик кусала губу.

— Зачем убивать нас раньше, чем он получил то, за чем пришел?

— Так сделала бы я, если бы защиту пробили, — ответила Галина. — Я не оставила бы свидетелей моей вины. Я убила бы всех заложников, — она коснулась груди и добавила. — Начиная с меня.

Валдрам кивнул.

— Несколько мертвых королевичей и ограбленная казна обеспечат их войну.

Кадок появился на пороге с обоими магами. Они опустили чары и вошли в зал. Он окинул группу взглядом и остановился на Галине. Он что-то шепнул магам, они кивнули и застучали уверенно сапогами по полу.

Валдрам повернулся к наемникам, Галина разглядывала его. Его руки были скрещены. Он яростно хмурился. Он встал между ней и ее врагами, и впервые она ощутила смятение насчет кузена. Ее отец мог быть прав? Он был лучше, чем она думала?

Кадок зашагал по кругу вне досягаемости, шесть вооруженных наемников следили за ней и ее товарищами, их ладони сжимали кинжалы, мечи, топоры.

— Ты опасна, маркграфиня, — он остановился и окинул ее взглядом. Он цокнул языком. — Рен, Винс и Бритта поработали над тобой. Но Бритта права, ты это заслужила. Должен признать, что ты пережила больше страданий, чем я считал возможным вытерпеть для солдата. Поражает, ведь ты знала, что мы будем разочарованы в сокровищнице. Поразительная попытка дать своим солдатам время отыскать путь в замок, — он пожал плечами. — Жаль, что не вышло.

Галина медленно и с болью выпрямилась. Боль пронзала спину, плечи и бедра, но она сделала это, знала, что это было видно на ее лице. Она пригладила темное мокрое платье, осознавая, что ей не хватало веса свадебного платья, ощущая последствия пыток. Они украли проявление любви Гетена у нее и у него. Они хотели сделать его любовь ложью.

Они не знали, с кем имели дело.

Ее опухший рот и выбитые зубы мешали говорить, но она не спешила. Она хотела, чтобы Кадок ее правильно понял.

— Ты самый большой дурак из всех, кого я встречала, — смятение мелькнуло на его лице. — Ты не получишь от меня удовольствия. Я видела и хуже, — она подняла правую руку и медленно согнула все пальцы, кроме среднего.

Мужчина смотрел на пол, поджав губы, а потом сказал:

— Ты права. Это трата нашего времени. Твои страдания уже бессмысленны.

— Да ты что!

Он отошел на шаг.

— Ты встретила не всех наших друзей, маркграфиня. Пора познакомиться, — он щелкнул пальцами Бритте и Винсу. — Выпускайте их, — юные маги усмехнулись и начали заклинание. — Выведите маркграфиню из зала, — люди Кадока растолкали Валдрама, Магода и Аревик, скаля зубы и сталь. Галина выругалась, Рен и Трефор сдавили ее руки как тисками. Они потащили ее к двери, где маги раскрыли чары.

Кадок сказал:

— Стойте. Пусть будет не одна, — он посмотрел на заложников и указал на Валдрама. — Кронпринц, — Валдрама увели за дверь с ней.

Чары вернулись на место с треском.

— Прибережем принцессу и слугу на случай торга, — сказал Кадок и ухмыльнулся. — Повеселитесь с нашими друзьями.

Галина смотрела на мерцающую стену опасной магии, Кадок закрыл дверь.

— Что он задумал?

— Я не… — неземной визг перебил Валдрама. Волоски встали дыбом на руках и шее Галины. Он сжал ее руку. — Ты можешь бежать?

— Как лошадь, если надо.

— Надо.

Крикун появился из-за угла восточного коридора слуг. Желтые глаза смотрели на них. Другой зверь появился за ним.

Друзья Кадока.

Глава 16

Гетен лежал на берегу реки под деревьями. Свет луны мерцал за покачивающимися ветвями, озаряя черный лес серебряным сиянием. Размытое окружение ощущалось как бесцветная Пустота, и когда он пришел в себя, он запаниковал на миг, что умер и пересек границу Пустоты. Падение напугало его. Удар был как столкновение с четырьмя боевыми конями, которые еще и потоптались по нему.

Он выжил, благодаря королю Хьялмеру и королеве Эктрине. Они дали ему силы закрыть тело от столкновения с рекой, от ударов об камни и риска утонуть.

— Вы спасли мне жизнь. Почему? — прохрипел он, они летали вокруг него. Они стали просвечивать сильнее, ослабели, но все равно требовали его внимания. Он вдохнул, попытался сесть, но передумал. — О, нет-нет, еще нет, — лес, звезды и луна кружились, накренились, и все в нем склонилась в другую сторону.

Гетен закрыл глаза. Он видел перед глазами лицо Галины. Это было приятное отвлечение, и он дал взгляду бродить по ее веснушкам, голубым глазам, старому шраму на ее челюсти. Он помнил купальню в Гурван-Сам, как она обнажила при нем тело. Ее взгляд, ее уверенность, ее желание. Он вздохнул. Общество Урсинума могло считать ее страшной, но он видел только красоту в ее силе и уверенности. И, в шрамах или нет, ее сильное мускулистое тело было красивее всего, что он видел, держал и исследовал. Улыбаться было больно, но ему было все равно. Он улыбался, думая о возлюбленной.

Голоса, далекие, но настойчивый, стерли улыбку с его лица. Крики. Плеск. Солдаты. Может, искали его, может, нет. Не важно, потому что он не хотел, чтобы его нашли.

— Это шутка, Скирон? Намек на наказание, если я не найду некроманта? — он со стоном поднялся на колени, встал, пошатнулся и ушел в темный лес. Духи следовали за ним. Конечно. Гетен не решил тайну их компании, и граница Пустоты для них была закрыта.

Он не зашел далеко, скалы остановили его. Он был в ущелье реки Джеры, много воды текло быстро мимо каменных стен. Ему повезло, что король и королева отправили его к редкому участку берега. Без них он еще плыл бы к заливу Айестры. Или умер бы.

Летучие мыши пролетали мимо, дружелюбно задевали крыльями его лицо. Скалы были в мелких черных отверстиях. Там гнездились чайки, смотрели на него красными глазами, защищая гнезда. В отличие от чаек Урсинума, которые гнездились среди травы у болот, эти выбрали высокие пещеры, чтобы избегать хищников, как дикие псы Налвики.

Солдаты были громче. Ближе. Он заметил свет факела за деревьями. Они были на реке, вглядывались в лес, тыкая пиками в воду, искали его или его тело. Свет луны сиял на их броне и стальном оружии. Он гадал, был ли среди них Таксин. Он надеялся, что капитан упадет за борт и утонет.

Гетен разглядывал скалы. Среди многих пещер зияли несколько отверстий больше, как темные рты среди множества пустых глазниц на лице.

— Теперь вверх, — он стал забираться, хватаясь за пещеры меньше. Было проще идти тут, чем спускаться по замку, хотя дрожащие мышцы не хотели больше трудиться. Чайки не были ему рады. Несколько встряхнули перьями, некоторые тыкали его в ладони и ступни. Он шептал мягкие слова, старался не беспокоить их гнезда и птенцов, и они успокоились вокруг него.

Он добрался до пещеры, которую выбрал, там было тесно, но он оставался ниже вершин деревьев, скрытый от солдат Налвики. Он впился пальцами в выступ над отверстием, подтянул тело и забрался ногами вперед. Он удивился тому, как глубоко тянулась пещера, и что он не побеспокоил никого своим вмешательством. Он ощутил, что пещера расширялась, но не собирался лезть глубже. Он прятался, а не исследовал. Он накрыл голову темным капюшоном, сунул руки в рукава и опустил лицо на них, закрыв глаза.

Голоса стали ближе, люди шумели среди деревьев. Чайки взлетели с воплями, возмущаясь. Солдаты жаловались на них, топали, отступили. Их крики утихли.

Гетен повернулся на спину, прижал дрожащие ладони к груди, смотрел во тьму. Он упал с замка и успел только притянуть немного силы из душ короля Хьялмера и королевы Эктрины. Но даже в ту минуту искра человека, хоть и уже умершего, вызвала желание большего.

Это был голод его магии.

— Я не хочу это, — простонал Гетен не в первый и не последний раз. — Я не просил этого, — его голос дрогнул. Он прижал ладони к глазам. Он был некромантом, но он не практиковал некромантию, не в чистой форме. Так он стал бы монстром.

Он опустил дрожащие кулаки. Подавляя желание поглотить чистую энергию духов короля и королевы, он потянулся к воспоминаниям о Галине, желая ее, как зависимый. Он вспоминал ее лицо, ее смех. У нее был бесстыжий смех, от которого мужчины хохотали с ней. Галина и ее смех заставляли его думать о жизни, делали его жизнь достойной. Хоть он был в дыре, и во рту была земля, как и под туникой и в носу, хоть ему было больно, он смеялся, думая о том, как ее лицо и грудь розовели, а груди подпрыгивали немного, когда она смеялась.

Гетен рассмеялся сильнее, повернулся, сплюнул грязь, кривясь, когда что-то ткнуло его в зад. Он потянулся, думая, что это корень, но вытащил его из грязи. Кость. Длинная, тонкая и изогнутая. Ребро.

— Кладбище, — стараясь остаться целым, он и забыл о поисках. Он ощупал вокруг себя и нашел больше костей. Он забрался глубже в пещеру, его ноги миновали открытое пространство, крыша расширилась, стала выше. Гетен медленно сел и поднял шар волшебного огня, огляделся, раскрыв рот.

Пещера стала широкой. Кости усеивали пол. В основном, звериные, но он заметил и несколько человеческих черепов, улыбающихся среди них. Он соскользнул с выступа и рухнул на пол пещеры, его колени подкосились. Он выругался, падая вперед, рухнул на четвереньки, погрузился по запястья в старые сломанные кости, кривясь, когда они хрустели под его весом. Ковер костей и зубов тянулся перед ним. Он оттолкнулся, встал и прижался к стене пещеры.

По периметру в стенах были вырезаны небольшие ниши и широкие полки. Черепа и кости стояли на них, аккуратно размещенные с не горящими свечами, сухими цветами, пыльными фигурами, книгами, тарелками и кубками — храмы Скирона. Он заметил блеск. Он сделал волшебный огонь ярче. Блеск усилился. Гетен смотрел на стену черного перламутра и желтых зубов. Черные ракушки устриц были принесены через сотни миль из бухты Эвелл, зубы были вырваны из сотен челюстей. И все для создания мозаики, где Скирон вызывал крикунов.

— Ох.

Хьялмер и Эктрина привлекли его внимание, кружа по пещере все быстрее, проносясь взволнованно мимо него. Гетен поднял дрожащую ладонь, стряхнул землю с лица.

— Это кладбище некроманта, — духи еще кружили. — Что? Что еще вы знаете? — он не мог думать ясно. Он устал, ему было больно. Его магия была потрачена, он хотел поглотить души. — Кровь и кости, просто покажите!

Души врезались в него. От этого он отлетел на землю. Сила пронзила его, мощная, приятная. Синяя и оранжевая, как огонь, она сжигала усталость из его нервов, вызвала фестиваль красок, звуков и запахов в его голове. Он лежал на спине, дрожа, потея, стонал, не ощущая больше ничего из-за попавших в него двух душ.

* * *

— Хорошо, — дверь открылась со скрипом. — Смерти начнутся этой ночью, — она закрылась.

Она обняла колени, мерзла в ночной рубашке. Ее побьют, если поймают вне кровати. Она выползла из-под стола с опаской, озираясь. Она встала и моргнула. Она пробежала по тронному залу, нервный ночной зверек, надеющийся, что его не заметят хищники. Она спешила по темному длинному ковру, не глядя на трон короля. Он пугал ее почти так же сильно, как мужчина на нем. Раздался тихий высокий звук. Она замерла и слушала. Она смотрела по тьму большими глазами, напрягшись, как заяц, готовый бежать.

Тревожный шепот:

— Фэдди!

Она пискнула и повернулась с сердцем в горле.

Элоф поманил ее из двери слуг, хитро улыбаясь.

— Напугал!

Она оскалилась, как собака, как делал ее отец на тренировках на площади.

— Не заставляй меня ранить тебя, слуга, — прошипела она тихо, напоминая ветер.

Его улыбка расширилась. Он поклонился, взмахнув рукой, как посол из Телеянска.

— Прощу прощения, ваша светлость.

Она захихикала.

— Лучше, — она схватила его ладонь и край ночной рубашки. — Нужно бежать. Кронпринц ходит по коридорам. Он сорвет с нас шкуры, если поймает.

— Меня не поймает, — Элоф потянул ее к двери, куда ушли мужчины.

Высокий тонкий звук повторился. Фэдди застыла, ноги приросли к месту, волосы на руках и голове встали дыбом.

— Что это было?

Элоф потянул ее.

— Дикие псы. Идем! Пропустим танцующие огни, если не поспешим. Этой ночью их будет видно лучше всего. Лаума сказала, они были лиловыми и зелеными в прошлом году и занимали все небо.

— Ладно, но… — звук вернулся. Громче, ближе. Грохот. Крики. Двери хлопали, броня звенела. Вопли. Глаза Элофа расширились. — Что происходит? — прошептала Фэдди, не ощущая больше смелость.

— Не знаю, — Элоф потянул ее в коридор и в хаос. Солдаты неслись мимо. Жуткие высокие вопли следовали за ними. Он утащил ее к скрытой двери в стене за гобеленом двора Снежной королевы. Элоф знал все проходы в стенах, пещеры и лес. Лаума показала ему. Она знала все тайны Древьи Линны, и у нее было много своих тайн. Вниз, во тьму, в пещеры, и слышно было только их дыхание. А еще треск костей под ногами. Треск, хруст, кости двигались под Древьей Линной. Фэдди ненавидела кости. Они будто жили на кладбище.

Гетен проснулся, сон разбился, как кости под его телом. Он ощущал остатки страха, видел блеск брони, слышал жуткий звук, но это не рассказало ему полную историю. Он снова поднял волшебный огонь. Кладбище. Некромант. Крикуны. Верно. Он был в грязи и пыли, замерз в мокрой одежде. Жертва духов сделала его сильным, с ясным разумом. Он будет позже переживать из-за боли желания, которая заполнит место, когда он растратит их дар. Волшебник, который был в ответе за крикунов, точно был неподалеку. Может, в замке, может, в одной из этих пещер.

— Я иду за тобой, гад. Ты не сможешь прятаться вечно.

Он добрался до выхода и сел. Что-то тревожило его. Некромант создал крикунов в Древье и послал их в Кхару, но другой Урсинум не пострадал. Король Вернард сказал бы Галине в письме, если бы такое заметили в других частях королевства. Существа были без разума. Без направления некромантом они погрузились бы в хаос. Гетен прищурился во тьме.

— Значит, Кхара — цель. Кровь и кости, — он хотел найти скорее создателя крикунов, но ему придется нарушить обещание. Он должен был знать, что Галина была в безопасности. — Прости, маркграфиня, но ты знала, что я — лжец, когда влюбилась в меня, — он выудил флакон слез тени из мешочка на поясе и откупорил его. Он окружил себя чарами, отклонил голову и капнул чернильную жидкость в оба глаза.

Казалось, его глаза замерзли. Жуткая боль следовала за холодом. Он дышал ртом, чтобы успокоить живот. Мир расплылся, все стало серым, потом черным. Он моргал, моргал, моргал. Холодные слезы лились по щекам, зрение стало светлеть. Появились силуэты, краски, и он различил широкую главную лестницу восточного крыла замка Харатон, мир тянулся и искажался из-за положения тени. Гетен попросил тень сосредоточиться на Галине с места на полу и стене. Она послушалась.

— Боги! — он дернулся так, что ударился головой об стену пещеры. Земля посыпалась на него, но он едва замечал от шока. Она была в крови, синяках и ранах, замерла у входа в коридор слуг, прижимая руку к ребрам, ее лицо искажали боль и страх. Мужчина был с ней, худой и бледный. Из Налвика. Не король и не воин из армии Галины. Он казался знакомым, и Гетен понял, что это был кронпринц Валдрам.

Он добрался до Татлиса и поехал с королем Вернардом. Это объясняло то, что он не ответил солдатам. Галина что-то сказала. Валдрам покачал головой. Тень тянулась, чтобы Гетену было видно лучше. Они вздрогнули и посмотрели на восточную лестницу. Они побежали по коридору к кухне, Галина боролась. Валдрам держал ее за руку и нес кривую пику. Они добрались до тяжелой двери кухни. Он толкнул ее вперед, крикнул что-то, захлопнул дверь между ними.

Галина пыталась придвинуть тяжелый стол к двери, качая головой, злясь. Наверное, проклинала себя. Или Валдрама. Она отскочила, когда что-то врезалось в дверь. Она толкнула стол на место. Дверь дрожала. Стол подпрыгнул, но выстоял.

Она шагнула к окну, посмотрела во двор, по сторонам. Замерла. Она оглянулась на дверь, посмотрела во двор. Она схватила нож мясника со стола и пошла, хромая, к пекарне.

Свет угасал.

— Зараза! — Гетен упустил тень. Он нашел флягу, вылил на лицо, смывая слезы тени из глаз. Он заморгал, игнорируя жжение зелья. Ему нужно было к Галине. Он не знал, что гналось за ней, но точно не несколько вооруженных солдат. Он мог спорить на деньги, что это был крикун. Его кровь кипела, сердце боялось. Какой бы Галина ни была крепкой, она не могла убить крикуна ножом и без помощи. Гетен едва победил, и ему много раз требовалась помощь гадкого Таксина.

Он думал о пекарне Харатона, двух кирпичных печах, длинном столе, муке в воздухе, тусклом свете, запахе свежего хлеба. Он произнес заклинание перемещения, чтобы оказаться рядом с ней. Грязь и пыль смешивались с янтарной магией, вихрь магии и земли. Но что-то ощущалось не так, когда чары понесли его из туннеля, пока он несся через пространство. Он приближался к замку и главному залу. Что-то толкало его, обжигало и кусалось.

Чары. Кровь и кости. Он не оставлял их. Гетен изменил курс, опасное, но необходимое изменение в чарах перемещения. Он рухнул среди испуганных солдат Кхары, ребра болели от столкновения с деревянной оградой. Появились мечи, острые кончики были у его груди. Он вытер грязным рукавом грязное лицо, посмотрел на замок. Решетки были опущены, а стены — пустые.

— Лорд Риш? — Юджин поднял его.

— Почему вы тут? — прорычал Гетен. Он посмотрел на поле у стен. Лошади, палатки, солдаты. Знамена Кхары, Урсинума и Налвики покачивал вечерний ветер. — Почему в замке нет солдат?

— Мы пытаемся, — рявкнул управляющий с необычным пылом. Он махнул на мост. Несколько тел лежали у его начала. — Но мы не можем миновать чары волшебника.

Гетен схватил Юджина за тунику и притянул ближе.

— Галина там, и она ранена, — он ткнул пальцем в сторону замка. — Кто-то привел боевых магов в замок, пока вы сидите тут.

— Такой, как ты, наверное? — прорычал воин в черно-красной форме Урсинума. Он оказался лицом в земле, Гетен нависал над ним с окровавленным кулаком.

— Не смей сомневаться в моей верности леди Кхары, — было что-то опасное в его спокойном голосе и холодных глазах. Он услышал это, осознание отразилось на лицах солдат.

Юджин оттащил Гетена.

— Если лорд Риш хотел бы смерти маркграфини, он уже убил бы ее, — его настороженный вид не поддерживал слова. — Вы знаете, кто захватил Харатон, лорд?

— Нет, но я уверен, что маг не один. Их магия странная в паре, — Гетен посмотрел на воинов вокруг и сказал. — Идем со мной, Юджин. Мне нужно поговорить с тобой наедине, — он пошел к краю моста. Управляющий следовал, махнув солдатам оставаться на местах. Они пошли бок о бок, Гетен спросил. — Кронпринц взял слуг в замок? Я только вернулся из битвы с крикунами в Древье.

— Они настоящие?

— Да, — он понизил голос. — Кроме принца Валдрама, вся королевская семья Бурсуков мертва.

— Все? — Юджин не смог скрыть шока. — Боги. Кронпринц в замке с парой стражей. Он и король Вернард оставили почти всех солдат тут.

— Маги, которые сделали это, могут быть в ответе и за крикунов, — Гетен скривился. — Судя по тому, что я видел, один может ходить по замку.

— Проклятье. Тогда проблемы страшнее, чем мы думали, — они замерли у моста вдали от тел. Вонь горелой плоти и волос разносилась с ветром. Юджин стал холодным и спокойным. Он кивнул на замок. — Как нам пересечь те чары?

— Не прямой атакой. Так будет только больше мертвых солдат, — Гетен сцепил ладони за спиной. — Кто внутри?

— Галина, король, кронпринц и леди Валы. Повар и я насчитали два десятка слуг, включая Филиппу. Кадок с каменщиками. И ваш Магод. Он доставил дюжину бочек и остался помочь на кухне. Мы не знаем, кто жив, а кто мертв.

Галина и Магод?

— Солдат нет?

— Шестнадцать патрулировали стены, но их не было видно часами. Мы думаем, что они мертвы.

Гетен смотрел на заброшенные стены замка.

— Скорее всего, ты прав, — он скрестил руки и посмотрел на землю, на отполированные сапоги Юджина. Мужчина был аккуратным, предсказуемым. Гетену нравилось это в нем. — И чары не только снаружи, но и вокруг главного зала, — магия двух боевых волшебников была дикой, они неумело применяли чары. Это надо ему преимущество. Как они могли создать столько крикунов? Им повезло?

Воин, которого он сбил, шел к ним, хмурясь, несколько товарищей — за ним. Он не перестал подозревать Гетена, остановился близко, ладонь лежала на рукояти меча.

— Поклянись своим богом Скироном, что ты не стоишь за этим, маг.

Гетен выдерживал взгляд мужчины.

— Я в этом не замешан. Клянусь перед всеми богами.

Юджин кивнул на опущенные врата.

— Что вы будете делать, пока мы собираем отряд?

— Попытаюсь снять чары.

Один из солдат оскалился.

— Это должно быть просто для самого сильного мага Кворегны.

Гетен оскалился.

— Только идиот считает магию простой.

Воительница Теола шлепнула по руке солдата рядом с ней.

— Я говорила, что что-то не так, когда увидела, что решетки опущены.

Юджин встал между Гетеном и солдатами.

— Нам нужна осторожность, а еще нужно работать вместе, — он кивнул на опущенные железные врата. — С чего начнем, лорд Риш?

Гетен мрачно улыбнулся.

— Я проверю навыки и силу магов.

— Как?

Он стоял на расстоянии руки от края чар. Они мерцали, как жар, дрожали, как улей злых ос. Он оглянулся на Юджина и сказал:

— Болезненным образом, — он поднял ладонь к барьеру из магии.

Глава 17

Валдрам нашел старую изогнутую пику и уводил крикунов.

— Как бы ты ни хотела разрушить чары, делай это быстро, — сказал он и закрыл дверь кухни перед ее лицом.

— Зараза, — она не могла решить, что злило больше — что он жертвовал собой, или что она не ожидала от него такого. Она стояла в полумраке пекарни, ее успокаивал нож мясника в руке, но она была в ужасе от резни у ее ног. В комнате пахло землей и теплом. Мука покрывала пол и столы, комья засохшего теста ждали, что их испекут, но не могли дождаться. Пекарь, повариха и ее юная помощница, как и все слуги кухни, были мертвы, разорваны и брошены, как мешки зерна. Их кровь смешалась с мукой, их кишки извивались на полу.

Галина посмотрела на окно, на стену напротив. У нее был план, но будет сложно не погибнуть в процессе.

— Это безумие.

Это был кошмар. Замок Харатон ни разу не захватывали. Его защита выдержала не одну большую армию, когда замок защищало мало солдат. Но, чтобы ее воины вошли, нужно уничтожить чары.

Огонь был лучшим шансом. Она смотрела на двор. Она подумывала о соломе в конюшне, но отказалась.

— Будет долго гореть, для замка опасно, — она хотела то, что быстро загорится и само погаснет. Мусор с кухни было сложно зажечь, как и мусор в конюшне. Много дерева и опилок было у плотника, но он был близко к конюшне, так что нет.

Она вздрогнула, когда раздался крик, и дверь кухни содрогнулась. Послышался треск. Стол дернулся, чуть не упал. Крикуны вернулись. Валдрам, наверное, был мертв. Она удивилась тому, что надеялась, что это не так.

— Думай, Галина. Думай, — время было на исходе.

Она прошла тела тихо, с уважением и сожалением, чтобы лучше увидеть двор, и заметила изгиб каменного зернохранилища. Узкая башня была возле сторожки. Пыль от зерна хорошо взрывалась, потому она хранилась в каменной башне и отдельно от жара пекарни и кухни. Она могла добраться туда через Капитанскую башню и покои Таксина, и ее не увидел бы никто на стене.

— Сойдет.

Петли скрипнули, пока она открывала узкую дверь в башню. Галина замерла. Она открывала ее дюйм за дюймом, замирая и слушая. Наконец, она смогла заглянуть. Никого не было в прихожей, никого на спиральной каменной лестнице. Она пересекла пространство. Дверь в покои Така была приоткрыта. Она заглянула. Наемник сидел за столом у камина, спиной к ней. Огонь трещал, он рылся в полной тарелке еды, запихивал мясо в рот, собирал соки хлебом, который забрал у ее мертвого пекаря.

Галина сжала крепче нож мясника. Она прошла в комнату босыми ноющими ногами, незаметная и неслышная тень. Она замерла за мужчиной. Порой жизнь встречала смерть на стальном острие. Мужчина отклонился, сделал отрыжку, слизнул жир с пальцев. Галина поймала его за черные волосы. Она дернула его голову, провела клинком по его горлу, вытащила, вонзила в горло до кости, выдернула и погрузила в грудь.

Умирающий перевернул стол, падая. Мясо, хлеб, бульон пролились на пол.

— Я надеюсь, тебе понравилась еда, — Галина вытащила нож из его дрожащей груди, вытерла его об его штаны и схватила огниво с камина. Она открыла дверь во двор, осмотрелась. Никого.

Держась теней, она пошла к зернохранилищу. У каменной башни она открыла дверцу, куда заходили работники пекарни, чтобы зачерпнуть зерно. Пыль встретила ее. Она улыбнулась. Она вытащила из коробочки ткань, огниво и сталь, перевернула крышку. Малейшая искра вызовет взрыв, быстрый и жаркий. Она могла пострадать от взрыва, но не боялась рискнуть.

Галина высекла несколько искр на ткань, смотрела, как огонь распространяется по краю ткани, оставляя темный след.

— Хотырь, помоги, — она бросила ткань в хранилище и захлопнула дверь.

* * *

Гетен приготовился к боли. Магия обжигала пальцы, ладонь, руку, его магия пылала, он тянулся к чарам. Будет больно. Насколько? Ну…

Шипение появилось в воздухе. Последовал грохот взрыва. Огонь взлетел из решеток на башне зернохранилища за стенами замка. Крышу сорвало. Рев огня ударил его. Боль пронзила уши.

— Боги! — он отшатнулся и сцепил ладони. Поздно. Окна замка разбились. Окна города разбились. Бетон, пыль, осколки, щепки, куски камня летели вверх, в стороны, всюду.

Крики. Грохот. Гул. Он поднял взгляд. Трехэтажная башня дрожала. Она извивалась, как умирающий бык. Она ударила по покоям Таксина, разбила сторожевую вышку. Гетен повернулся, крича:

— Бегите! — но не слышал свой голос.

Дерево и камень падали вокруг. Ворота замка стонали и скрипели. Железные решетки гнулись. С треском рухнула деревянная решетка. Цепи обвивали крошащийся камень, как руки монстра. Они рушили все. Одна попала по воину, сбив его с моста. Мужчина охнул и оставил брызги крови. Вторая цепь разбила пешеходный мост, оторвала перила. Она разбила плот на воде рва, и рыбак на плоту погиб.

Мост дрожал. Гетен упал на лицо. Он впился в доски, сползая к воде. Мост упал. Он замер, дрожа, и упал снова, замер под углом. Гетен ухватился, занозы вонзались в пальцы. Солдаты летели мимо него, кричали о помощи. Некоторые цеплялись за доски и замирали, другие пропадали за краем, падали в воду. Они тонули, крича, их тянул на дно вес брони.

Юджин ехал к ним. Гетен поймал его за руку. Его хватка не выдержала. Он выругался и впился в запястье управляющего. Юджин остановился. Боль пронзила плечо Гетена. Теола катилась к ним. Управляющий схватил ее за наплечник. Гетен застонал от их веса. Его плечи и руки ныли от веса, но он не отпускал доски моста. Он не хотел плавать снова.

Вторые врата содрогнулись с лязгом. Падающий мост тянул их за собой, и они качались. Они дернулись к замку, но не рухнули. Железная решетка скрежетала, гнулась. Она вырвалась из моста, обломки дерева летели, длинные, как кинжалы, в лагерь. Воины, которые бежали на помощь, пострадали. Лошади паниковали, их пронзали куски дерева.

Гетен поднял голову. Разрушение моста и решеток открыло бреши в защите, где могли пролезть солдаты. И чары замка мерцали и угасли. Он улыбнулся, но это была и гримаса.

— Спасибо, Скирон, Хотырь и Семел, — процедил он.

* * *

Все двоилось перед глазами Галины. Она летела без крыльев, рухнула. Ее голова ударилась об брусчатку. Она перекатилась, тяжело дыша, боль вонзалась в уже ноющие ребра, Галина кашляла, вдохнув дым и пыль. Двор был в неестественном тумане. Стена замка обмякла там, где раньше стояли зернохранилище и сторожевая вышка. Где-то под обломками были разбитые покои Таксина.

— Так не обрадуется, — буркнула она хрипло и слабо. Она встала на колени, направилась к безопасности коридора слуг, пытаясь прогнать звон из ушей и сосредоточить взгляд.

Два наемника стояли на пороге кухни с Бриттой, раскрыв рты, щурясь от пыли. Они озирались, призраки в тумане пыли. Галина глядела на них. Они смотрели на нее. На их лицах появилось осознание. Один из мужчин указал и закричал. Его голос был приглушен для ее ушей.

— Кровь Семел, — Галина побежала по двору, не было времени на боль и раны, не было времени гадать, не бежала ли она к проклятым крикунам, как и решать, двигалась ли она по прямой.

* * *

— Чары пропали! — Гетен не слышал свой голос.

— Что? — казалось, Юджин кричал это.

Он указал на разбитый проход, пригнулся, когда мост дрогнул и добрался до линии, где были чары. Он махнул солдатам, которые встали на ноги. Юджин кивнул. Воительница встала, подняла его, и больше солдат присоединилось к ним.

Воин в черно-красном сказал:

— Нужно заходить, пока можем.

— Вы знаете, кто захватил замок, лорд? — крикнула Теола.

Он покачал головой.

— Я знаю только, что леди Кхары и кронпринц в опасности. И там могут быть крикуны.

Это вызвало тяжелую тишину. Юджин нарушил ее:

— Их не уничтожить, отрубив головы, да, лорд?

Гетен кивнул. Он посмотрел на воду и вытер ноющие ладони об штаны. Рыбаки вытаскивали солдат из рва, некоторые были живы, но многие — нет. Он посмотрел на пыль над замком Харатон, в голову пришла идея.

— Ведите как можно больше солдат внутрь, пока чары не вернулись. Мне нужно, чтобы враг отвлекся, и его руки были заняты.

Юджин и воины кивнули.

— Куда вы? — спросила Теола с подозрением в голосе.

Он оскалился.

— Охотиться.

* * *

Галина бежала по двору, перебираясь через обломки, ворвалась на лестницу Северной башни, наемники следовали за ней. Она потеряла нож после взрыва, оставались только быстрые ноги, воля выжить и жуткая способность подавлять боль, когда жизнь была в опасности.

Один из солдат отстал, другой направился за ней.

Она миновала по две ступеньки за шаг, надеясь, что не столкнется с наемниками или крикунами впереди. Шаги мужчины за ней становились громче, ближе. Она бежала по винтовой лестнице, а та все вилась и вилась. Галина надеялась, что оторвется от наемника.

Проход на третий этаж был близко, Галина бросилась туда, повернулась и захлопнула дверь перед лицом наемника. Мужчина врезался в деревянную дверь. Он закричал, она улыбнулась. Она открыла дверь и схватилась за нее сверху. Она ударила по груди мужчины обеими ногами. Тот потерял равновесие, охнул и упал кубарем по лестнице, ударяя голову об стены и ступени, пока он катился, кряхтя и вскрикивая.

Не было времени радоваться небольшой победе. Галина побежала дальше, стараясь купить несколько минут, оторваться от другого наемника, спрятаться, перевести дыхание и продумать план. Она не остановится, пока Аревик и Магод не будут свободны. И Валдрам, если он еще был жив.

Северо-восточное крыло замка выпирало в гавань Харатон, стены спускались в глубокую воду, позеленели от водорослей и мха. Галина повернулась налево, увидела открытое окно. Она схватилась за подоконник, хотела запрыгнуть и забраться по стене замка. Если она не удержится, упадет в холодную воду, а не на острые камни.

Появился другой наемник. Он поймал ее за талию и бросил в коридор. Она ударилась об стену. Голова попала по дереву. Зубы лязгнули. Мужчина ударил кулаком, и Галина едва уклонилась. Он был выше, тяжелее. Она была быстрее, опытнее и хитрее. Она была закалена в бою, стремилась получить больше силы, лучшие техники, большую скорость. Она останавливала его удары. Она отбивала его кулаки. Она нанесла несколько хороших ударов. Но она устала и была ранена, и если она не уйдет быстро, ее превратят в кровавую отбивную.

Хотырь не бросила любимую дочь. Галина уклонилась, ударила кулаком по ключицам наемника. Он охнул, отшатнулся. Она толкнула его плечом. Он ударился об выступ окна. Она подняла его ноги, и он улетел из окна в гавань.

Галина благодарила богов, пока бежала по лестнице к четвертому этажу. Она открыла двойные двери, закрыла их за собой, выдохнула, сделала два шага и завизжала. Боль обжигала, пронзала ее от ступней до мозга. Она обмякла на полу, подавила всхлип и посмотрела на свои окровавленные ступни. Осколки стекла торчали из пяток и у пальцев ног левой ступни. Она бежала по разбитому стеклу во дворе, так сосредоточилась на выживании, что не чувствовала боли. До этого.

Кровавые следы вели к двери.

Галина выругалась, застонала, глотая слезы и сопли, пока ползла к комнате Гетена, надеясь найти то, что притупит боль и остановит кровотечение. На пороге она выругалась сильнее. Комнату обыскали. Графин с водой и чаша для умывания были разбиты, шкафчики — открыты и опустошены. Содержимое валялось на полу, разбитое и смешанное. Мази и настои слились с травами, порошками и пеплом, чтобы создать пруд испорченной работы. Даже его медовуху разлили.

— Заразы, — она закрыла глаза и пожалела себя. Тело не могло долго терпеть издевательства. Но она взяла себя в руки. — Хватит этого, — процедила она. — Ты нужна Аревик, — Магод не мог защитить ее сестру от комнаты наемников и двух мерзких магов. — Боги, как я хочу убить этих козлов.

Галина нашла сухое полотенце, стряхнула с него обломки и вытащила три длинных осколка из правой ступни, еще два из левой. Она отдала бы многое ради сомы из Скорвалы, чтобы ослабить боль. Но и этого не осталось. Спешные стежки остановили кровотечение. Порванные простыни и окровавленный мох сделали потертые сапоги мягче внутри. Она хромала, но не перестанет сражаться, пока Кадок и его подельники не умерли.

Она посмотрела на кровавые следы. Она была в покоях долго, чтобы наемники уже нашли ее. Что им мешало?

Дверная ручка повернулась, замок щелкнул, и дверь медленно открылась.

* * *

Воины перебирались по искривленному мосту, проходили во двор. Звенели крики, вопли, лязг брони и мечей с топорами. Звуки боя состязались с грохотом, с которым рубили и резали деревья, солдаты и жители деревни тащили их в ров, укрепляли мост, чтобы он не упал. Пострадавший мост дрожал и стонал от веса солдат.

Гетен стоял в стороне, скрестив руки, смотрел на замок, думая о каждой комнате, коридоре, стенах снаружи и даже туалете. Где лучше проникнуть? Где его вряд ли заметят? Чары были опущены, и сложно было не пройти в замок, а сделать это незаметно. Он мог пройти в центр двора среди сражений и устроить спектакль, но если Галина во власти магов, было глупо привлекать к себе внимание. Никто в замке не знал, что он вернулся в Харатон. Он мог использовать это неведение в свое преимущество. Но только если будет осторожен.

Один из воинов Короля-медведя подошел к нему.

— Чего ты ждешь, маг? — несколько других солдат замерли рядом, слушали и смотрели.

— Нужного момента и места, — Гетен подавил возмущение, но ему надоело, что люди сомневались в его методах и мотивах.

Мужчина ткнул пальцем в сторону замка и прорычал:

— Уже пора. А место там.

— Еще нет.

Воин хотел схватить его, но ладонь Гетена поймала его за лицо, сила потекла по пальцам так, что дурак заплясал, как кукла на нитях.

Юджин прошел мимо солдат, схватил воина и оттащил его от Гетена. Мужчина споткнулся, его удержал управляющий Галины, а потом Юджин дважды стукнул его по затылку.

— Идиот! Не трогай мага без разрешения.

Гетен опустил руку. Он повернул голову и посмотрел на них.

— Боевые маги не знают, что я тут. Пока еще. Что они сделают с королем, маркграфиней и кронпринцем, если я ворвусь в замок? — он склонился к солдату, оскалился. — Я не буду причиной их смертей.

Юджин кивнул. Он толкнул воина к мосту и сказал:

— Удачи, лорд Риш, — и ушел за мужчиной к замку.

— Удачи всем нам, — пробормотал Гетен.

Ряды палаток тянулись от гавани к городу, некоторые уцелели, некоторые пострадали от обломков. Тела солдат и лошадей собрали для сожжения. Крики страданий и печали разносились с ветром. Дым и пыль кружили над лагерем, висели над замком и гаванью.

Гетен повернулся к замку. Он войдет через временную кладовую, где была мебель и ткани, убранные из-за ремонта. Комната была заперта, не использовалась в других целях, находилась на юго-восточной стороне замка. Он проверил два одолженных кинжала на поясе — оба острые, для убийств — и вызвал тени из леса и палаток. Он укутался во тьму, стараясь управлять потоком магии. Чтобы оставить след как можно меньше, он войдет без брони и щита. Он представил комнату с мебелью, сундуками и ящиками, перенесся чарами, подавляя остальную магию. От усилий он задрожал, потратил больше сил Хьялмера и Эктрины, чем хотел, но тут он не мог ничего исправить.

Комната появилась, его магия угасла. Сапоги шаркали по камню. Мужчина выругался.

Гетен развернулся, кто-то несся к нему из открытой двери с кинжалом в руке, скаля зубы, как бешеная собака. Он даже не успел отругать удачу, встретил атаку своими клинками, отвечал на удары противника своими ударами.

Темная сила наполнила его. Враги Галины были его врагами. Его гнев ослаблял контроль. Веревка тьмы вылетела из теней и обвила запястье мужчины. Она потянула напавшего за порог, стала бить его об стену. Снова и снова. Кости трещали. Кровь брызгала. Белые стены потрескались. Лицо мужчины было разбито, когда тень придавила его к стене. Он тихо молил о пощаде. Кровь стекала из носа.

Но Гетен не жалел его, он узнал мужчину.

— Трефор, — он резал камни для растущих стен крепости и играл на лютне во время перерывов. Каменщики, которых Галина пригласила в замок, которым доверяла, которых слушала и с которыми смеялась… — Ты не должен был приходить, — холод и смерть Пустоты наполнили голос Гетена. Он прошептал заклинание, медленно подавил жизнь в противнике. Глаза мужчины закатились, он выдохнул в последний раз. Гетен убрал теневую магию. Тело Трефора рухнуло на пол. Дух наемника кружил, но не получал от хранителя границы Пустоты ни сожаления, ни совета.

Магия Гетена, напитанная душами Хьялмера и Эктрины, пылала от ненависти, которую он редко трогал с той ночи, как убил Шемела. Он оскалился.

— Проклятье, — гнев ярко пылал в нем. Магия тянулась наружу, грозила разбить его контроль и порвать его по швам.

Он посмотрел на мужчину, его бесеранские веснушки и полоски, увидел предательство глубже. Гетен оскалился, оторвал ножку от сломанного стула и избил лицо мужчины в кашу. Каждый удар выпускал немного гнева, и Гетен смог совладать с собой. Он выпрямился, бросил ножку стула в кладовую и вытер дрожащие окровавленные ладони о тунику мертвеца. В ушах звенело. Голова гудела. Он подавлял соблазнительную силу в темное место, откуда она вылезла. Он не последует к завершающей части, не поддастся безумию некроманта, из-за которого потом мог сгнить.

Он сосредоточился на своей цели.

— Галина, — она нуждалась в нем, и он побежал по лестнице слуг посреди коридора. Он был на верхнем этаже, замер, слушая, поднимается ли кто-нибудь. Зазвучали голоса, двое мужчин спускались. Гетен пошел за ними тихо босыми ногами. Юджин предлагал ему обувь, он намеренно отказался. Беззвучность была его другом, и тут она пригодилась.

— Ast gwallof hwunu, — сказал один из них на бесеранском.

— Маркграфиня? Да, та коза безумна, — ответил его товарищ тоже на языке Гетена. — Не верится, что крикуны еще не добрались до нее.

Едкий запах горящих листьев ноколи ударил его по носу. Он затаил дыхание. От этого дыма хотелось чихать. Он видел их, они медленно спускались впереди него, не спешили помочь товарищам в бою во дворе.

— Безумная, но крепкая.

— Ага. Думаешь, Кадок недооценил ее?

Гетен оскалился. Кадок. Его смерть будет ужасной и медленной.

Курящий кивнул.

— Определенно. Я видел, как люди делали это с первого дня, как она забрала Кхару.

— Как? Ты не отсюда.

— Моя мама была, — он выдохнул облако дыма. — Я шпионил за Бурсуками после войны.

— Ах. Не знал этого.

— Я иду, куда золото отсылает меня, — мужчина бросил сигарету, растоптал ее. — Так всегда было.

Его товарищ хмыкнул.

— Ах. Идем. Те мелкие маги выпустят крикунов во двор.

Гетен укутался в плащ из теней, побежал по лестнице с кинжалами в руках. Двое мужчин шагали впереди. Он напал сзади и аккуратно, как Юджин стрижет бороду, рассек их шеи ниже ушей, справа налево, слева направо, встретился посередине. Он вытащил ножи, и кровь полилась на стены и ступеньки.

Двумя наемниками стало меньше. Он не знал, сколько еще их было. Их духи вылетели из их тел, удивленные тому, что покинули кожу.

— Ищите путь в Пустоту сами, — прорычал он и поспешил в сторону двора, минуя по две ступеньки за шаг, намереваясь освободить Галину и убить Кадока.

Глава 18

Галина держала разбитую бутылку за горлышко, мышцы были напряжены, она затаила дыхание и сосредоточилась. Она не одного воина разорвала голыми руками. Не будет мешкать, убивая еще одного.

Дверь спальни скрипнула. Она отвела руку с бутылкой. На порог упала тень, появилась ладонь, послышался шепот:

— Галина?

Она опустила бутылку.

— Кости, Валдрам. Я чуть не снесла тебе лицо, — она обрадовалась, а потом растерялась. Она еще не радовалась раньше при виде кузена.

Он прошел в комнату.

— Спасибо, что не снесла, — он махнул на двор. — Ты устроила тот хаос?

Она кивнула.

— Вышло сильнее, чем я ожидала, — она ощущала себя не в своей тарелке рядом с ним.

— Но сработало, — он нахмурился от следов крови на полу. — Ты ранена?

Она опустила взгляд.

— Пробежала по стеклу.

Он скривился.

— Ходить можешь?

— Ходить, бежать, биться, убивать, — она прошла в коридор, хромая. — Ты сбежал от крикунов или убил… — она замерла и посмотрела на свой кабинет через открытую дверь, увидела то, что не заметила до этого. Кровь засохла на полу, на спутанных медовых волосах, вокруг бледной ладони. Филиппа. — О, нет, — Галина схватилась за стену. — Нет-нет-нет, — застонала она.

Они перерезали Филиппе горло. Вывернули ее карманы и мешочек на поясе в поисках ключей. Они сломали ей нос и зубы.

А потом перерезали ей горло.

— Боги, Филиппа, — Галина не могла дышать.

Валдрам поймал ее под локоть и развернул.

— Мы не можем оставаться, — он встряхнул ее.

Они перерезали горло Филиппы.

Он поднял ладонь для пощечины, но Галина поймала его за запястье. Ее голос был опасным:

— Не смей меня бить.

— Тогда идем, — прорычал он. Его лицо было так близко, что она могла сосчитать волосинки на его верхней губе. В последний раз взглянув с сожалением на мертвую подругу, Галина пошла за Валдрамом из своих покоев. Каждый шаг посылал боль от ступней в голову. Ее бедра, спина, ребра, плечи — все болело, но сердце — больше всего. Но она заставляла себя двигаться.

«Боги, Филиппа. Мне так жаль».

Крики, звон стали, звуки боя доносились из окон до лестницы.

— Бейте первыми, — бормотала Галина. — С силой. Со скоростью.

— Сюда. Мы можем сбежать, — Валдрам пытался оттащить ее от главного зала, но она вырвалась из его хватки.

— Не давайте им думать. Не давайте уйти. Чтобы они не закончили начатое.

— Галина, дай солдатам разобраться с наемниками.

— Аревик и Магод, — бросила она через плечо.

— Они в безопасности!

Она шла. Ей нужно было увидеть самой.

— Они сбежали из главного зала, когда башня рухнула, — он сжал ее локоть. — Уходим, пока можем. Крикуны еще в замке.

Она покачала головой.

— Кадок. Я убью его. Его, Рена и тех наглых мелких магов, — она вырвалась и прошла в главный зал. Мертвые солдаты. Мертвые наемники. Дальние двери были открыты, солнце сверкало на стали. Бритта кралась по лестнице над двором, подняв руки, пронзительным голосом произносила заклинания.

Валдрам поравнялся с Галиной.

— Дай воинам закончить это. Ты ранена.

Там было тело с кинжалом в спине. Галина оттолкнула кузена, боль, усталость и печаль. Она прошла к открытым дверям, вытащила кинжал по пути. Она пересекла порог и вонзила клинок в лицо Бритты, рассекая щеку. Девушка-маг напряглась, дернулась, потянулась к кинжалу. Галина была уже за ней, рука прижала девушку к ней, она использовала свои вес, рост и силу как оружие. Она вырвала клинок, несколько зубов полетели на каменные ступени.

Бритта завизжала.

Галина прижалась губами к уху девушки:

— Ты права. Смерть приходит к некоторым из нас раньше, чем к другим, — она вонзила нож в бок Бритты, била снова и снова. Девушка дергалась с каждым ударом. Кровь текла из ее рта и носа. Она кряхтела от каждого жестокого удара. Галина оттолкнула ее, бросила тело на ступени разбитого двора.

Ее кровь шумела в ушах. Все перед ней было четким и медленным. Она видела поле боя. Ее охватила боевая радость, теплая и сильная. Гетен говорил, что это работала магия крови, давала ей ясность, сохраняла настороженной и живой.

Ее солдаты увидели ее. Они закричали ей:

— Красный клинок!

Галина подняла руку, покрытую кровью до локтя, кинжал блестел от утреннего света. Красный клинок, чтобы вести их. Мужчин в сине-золотом, красно-черном, оранжево-белом.

— Принесите мне их головы! — крикнула она.

Они ответили ревом своей маркграфине, своему Красному клинку.

Визг разбил этот звук. Ряды солдат распались. Торжествующие вопли стали испуганными. Два крикуна бросились в бой.

Кто-то схватил ее, потянул в главный зал. Валдрам.

— Иди! Иди! — он гнал ее по комнате.

Они бежали, спотыкаясь, глубже в замок Харатон.

— Задняя дверь, — выдохнула она, боевая радость сменилась жаждой мести и страхом перед псами Скирона. — Это ближе всего, — она пыталась остановить его, но он тянул ее к кухне по коридору слуг, его ладонь была оковами на ее запястье, а ее ноги были слишком слабыми, чтобы сопротивляться.

— Кадок, Винс и Рен пошли в подвал перед тем, как я тебя нашел. Мы можем напасть внезапно и убить их, а потом спрятаться там от крикунов.

— Но…

Он остановился, толкнул ее к стене. Она ударилась головой. Увидела звезды. Он прорычал:

— Ты же хочешь убить Кадока? Отомстить за короля? — он ударил ладонью по стене. — За себя?

Галина прижала кинжал под подбородком Валдрама, рукоять была липкой от крови Бритты, дрожала в ее слабеющих пальцах.

— Назад, — он поднял ладони и отступил. — Я знаю, чего хочу, что могу получить, и когда я близка к поражению, — убийство Бритты, рывок боевого безумия, когда она увидела своих воинов, прошел. Она была пустой, все болело, и хотелось плакать. Она с трудом стояла на ногах. — Если они в подвале, то они в ловушке. Мои воины найдут их. Они не сбегут, — она пошла к задней двери, но тень упала на нее.

— О, я могу сбежать… с помощью заложника, — Кадок. С мечом в руке он шел к ним, скалясь.

Галина выругалась.

— Невероятно.

— Дай мне нож и иди, — Валдрам встал между ней и наемником. — Я догоню, когда убью этого мерзавца.

— Хватит бескорыстия, — буркнула Галина, отдавая ему кинжал. — Я не знаю, что делать с заботливым Бурсуком.

Он невесело рассмеялся, оглянулся на нее. Серые глаза были мертвыми.

— Не переживай. Я скоро стану твоим врагом, — он взмахнул кинжалом.

Галина не осталась с ним. Дышать было больно. Двигаться было больно. Стоять было больно. Ей нужно было оторваться от погони, и он давал шанс. Она пошла к дверям кухни.

— Тебе было мало, Кадок? — спросил Валдрам удивительно спокойно. — Ты неплохо поработал, хоть было тяжело.

— Думаешь, я недооценил маркграфиню?

— Конечно. Но не серчай. Ты не один. И не первый. Даже я так ошибался.

Галина оглянулась и замерла, дрожа. Валдрам стоял спокойно, свободно держал кинжал в руке, пока Кадок подходил. Он делал вид, что это была игра. Она посмотрела на принца, потом на наемника. Ее кузена тоже побили, а у Кадока был меч.

— Что ты предлагаешь, ваша светлость? — спросил спокойно бесеранец.

— Бросить ее в подземную темницу, — Валдрам пошел спиной к ней, глядя на наемника. — Я бы так сделал.

Он не был серьезен. Галина прижала ладони к горящим ребрам, пошла дальше, глядя на дверь кухни, сосредоточившись на передвижении ног. Она тяжело дышала и кривилась, каждый шаг был агонией.

— Интересная идея, — сказал Кадок. — До или после того, как я тебя убью?

— Ты меня не убьешь. Я — твой заложник.

Голоса мужчин становились ближе и громче.

— Думаю, это я и выберу, — последнее слово Кадока прозвучало сдавленно. Галина оглянулась. Мужчина выгнулся в агонии. Валдрам смотрел на нее со странной улыбкой.

— Что ты с ним сделал?

— Воззвал к его жадности, — сказал он. Кронпринц подмигнул и повернулся, вонзил кинжал в горло Кадока, вытащил его и ударил по животу, рассек его до груди. — Поразительно, как легко жадные люди ведутся на обещание богатства.

Галина смотрела, а наемник упал на пол, его тело было кровавым месивом. Его ладонь еще сжимала меч. Он даже не поднял оружие. Она посмотрела на Валдрама. Он защищал ее. Так она думала. Но отсутствие эмоций в глазах кузена и улыбка мертвого пса вызывали сомнения.

Валдрам продолжил, словно не убил только что человека.

— Они продают короля и страну, — он схватил ладонь умирающего и снял кольцо короля Вернарда, печать медведя Урсинума. Он надел кольцо себе и стал любоваться. — Они готовы обречь одну королевскую семью и погубить другую. И все ради пары золотых монет и обещания, что их будет еще больше.

Галину мутило, она плохо понимала ситуацию. Она потянулась к мечу Кадока, но Валдрам наступил на него.

— Из-за твоих навыков и упрямства, Галина, я вот-вот уничтожу дом Персинна и опозорю дом Риш. И я только что убил единственного, кто мог бы возразить, — его улыбка стала шире. — Кроме тебя, конечно.

Она попыталась ударить, но у него сил осталось больше, чем у нее. Он остановил ее удар, схватил за локоть и бросил ее в двери кухни. Стол, которым она подпирала дверь, убрали, но она задела его бедром. Она вскрикнула от резкой боли, согнулась от нее. Она схватила тесак на полу. Валдрам был быстрее, свежее. Он отбросил ногой тесак, наступил на ее ладонь. Она закричала. Он рассмеялся и схватил ее за волосы, потянул ее по кухне и бросил на ступеньки, ведущие в подвал.

— Я еще не закончил с тобой, Красный клинок.

Галина рухнула на живот на узкой площадке. Она поднялась на колени, сплевывая кровь.

— Илькер и Аревик еще живы. Они — наследники.

— Не надолго, — Валдрам поднял ее и повел в тени. Галина едва дышала. Вонь смерти и чего-то ужасного наполнил воздух. — У Аревик осталась важная роль в этом. Она убегает с тем идиотом-рабом, пока мы говорим. Лорд Риш сказал Кадоку отпустить юную графиню. Ее вызовут подтвердить факты перед Советом королей. Твоя милая сестра скажет, как сильно я старался защитить тебя и твоего отца. Как и меня побили. Как наемники сказали, что твой любовник все это затеял.

— Никто не поверит этой лжи! — но Галина вспомнила слова отца:

«Правда, ложь или любовь — не важно. Важно восприятие».

— Они поверят истории, которую я создал для них сегодня, Галина, даже если это ложь, — он завел ее руку за спину. Ее пальцы немели, рука и плечо горели. Другая его ладонь сжала ее волосы, и он повел ее мимо холодных кладовых, сухих кладовых, мимо бочек и мешков к подземелью. Их ноги хлюпали в холодной и черной воде. — Илькер взойдет на престол Урсинума, идеальная марионетка, пока он не перестанет требоваться там. Он поможет направить отряды Урсинума против Бесеры за убийство короля Вернарда и его отважной дочери, Красного клинка Ор-Хали. Мы отправим Ор-Хали туда же, они же — твои верные союзники. А потом я разберусь и с ними.

— Есть другие наследники, — она пыталась вырваться, но он бросил ее с еще пролета широких ступеней. Она рухнула внизу, все троилось перед глазами от удара головой об камень. Новая боль добавилась к дыханию, правую сторону груди сдавило. Она охнула и попыталась встать. — Кровь Семел.

— А Аревик я сделаю своей третьей женой, получу несколько наследников и отравлю ее, — тень Валдрама извивалась в тусклом свете, пока он шагал вокруг нее.

Тень! Кровь и кости, она не думала об этом, пока чары были на месте, но теперь они были разрушены. Галина вдохнула, чтобы позвать Гетена. Валдрам ударил ее ногой по животу три раза. Она завизжала, закашлялась из-за желчи.

Он схватил ее за волосы и поднял ее на ноги.

— Дом Персинна умрет, а с ним и Урсинум, — они вошли в гробницу. Он повернул ее от себя, заставил подойти к краю темницы. Решетки сверху не было.

Кровь и кости. Ее тошнило, голова кружилась. Он удерживал ее руки по бокам. Ей было некуда идти. Ее правая ладонь нашла что-то холодное и металлическое на его поясе. Кинжал.

— Я предпочитаю послушных женщин, но для тебя делаю исключение, — Валдрам прижался губами к уху Галины, его тело было у ее спины. Она дрожала от страха из-за зияющей черной ямы и его теплого языка в ее ухе. Он отодвинулся. — Если бы только ты не была такой опасной.

Галина сжала кинжал. Она ударила его лицо затылком и повернулась. Клинок вспыхнул в тусклом свете. Он замедлился, отыскав его плоть. Валдрам взревел и толкнул ее. Она соскользнула в зияющую дыру темницы.

Но не упала.

— Шлюха-полукровка! — кровь текла по его лицу, черная в полумраке. Она не попала по горлу, но рассекла его от щеки до подбородка, задев губы и почти попав по глазу.

Он направил ладони на нее, удерживая ее холодной магией.

— Как? — выдохнула она.

— Дура. Теперь ты видишь, кто должен быть магом тени и солнца.

Валдрам начал заклинание.

Галина застонала, тело изгибалось против ее воли. Под ней что-то двигалось во тьме. Металось, плескалось, гремело костями и скрежетало когтями по камню. Ее голос был напряжен от агонии. Галина сказала:

— Тень, принеси… — Валдрам постучал по ее лбу кровавым указательным пальцем. Мысли разбегались. Она покачала головой. — Тень… я… — она не помнила простое заклинание. — Нет! Тень… Нет-нет-нет! — она зарычала, как загнанный в угол зверь.

Валдрам рассмеялся.

— Умно, воительница. Но этот трюк ты не используешь. Это моя игра, и я не готов к тому, чтобы он тебя нашел сейчас, — он махнул левой ладонью, и болезненно зеленый огонь полетел с его пальцев в темницу. Внизу что-то двигалось. Огонь озарил кости, плоть и зубы, а потом погас, ударившись об воду. — Я не получил обучение Гетена, но унаследовал дар от своего дяди Шемела. И использовал его.

Галина кричала, он двигал пальцами, и боль пылала в ее спине. Она выгнулась, но не могла сбежать. Была только агония.

— Ты пока не сбежишь и не умрешь, дорогая кузина. Сначала мы повеселимся, а потом я пущу твою кровь. У тебя нужная мне магия.

Боль сменилась страхом, Галина полетела в темницу среди оживших трупов. Черная гадкая вода заполнила ее рот и нос. Она билась с костлявыми руками и опухшими пальцами. Они хватали ее за платье и волосы, тянули глубже, подальше от тусклого света и затхлого воздуха. Она оттолкнулась от дна, сбежала от скелетов в слизи и всплыла с высоким воем. Она пыталась вызвать тень, но не смогла. Она не могла выдавить слова, не помнила их.

— Я не знаю, что приятнее, бастард, — Валдрам сидел на краю, хлопая. — То, что ты не можешь помешать мне разрушить все, что ты любишь, или твой страх из-за мертвых, которых я вызвал, чтобы пытать тебя, — он плюнул на нее и рассмеялся. — Резня в замке Харатон погубит твоего возлюбленного. Все в Кворегне поверят, что ты умерла тут, порванная крикунами. Каждый твой бой, каждый твой шрам, каждая жизнь, которой ты пожертвовала, будут мне на пользу. Ты будешь ужасно страдать, пока я буду красть твою магию крови по капле, чтобы стать самым сильным волшебником в Кворегне.