Сокол

Глава 9

Сокол с упрёком во взгляде посмотрел на своего лучшего воспитанника - Первака, который, по его мнению, вел себя слишком беспечно и неосторожно. Издали уже доносились еле слышные выкрики загонщиков и яростный лай уцелевших после набега собак: а парубок, устав от тягостного ожидания, поддавшись чувству любопытства, слишком часто выглядывал из своего импровизированного укрытия, грозя этим сорвать облаву. Молодой воин сожалел о том, что упросил Ломоноса разрешить этому смышлёному сироте участвовать в этой засаде: и сейчас, беспечность этого мальца могла свести на нет усилия его товарищей. А волчью стаю обязательно надо было проредить. Уже дважды этой осенью, серые хищники, устраивали опустошительные набеги на остатки домашнего скота, а в последний раз после неожиданно раннего снегопада, они подчистую вырезали всю оставшуюся живность.

Вот опять, Первак позабыв об осторожности, высунулся из укрытия чуть ли не по пояс, и с наивной улыбкой стал рассматривать заснеженную поляну, на которую вскоре должны были выгнать стаю лесных разбойников.

- Ну, и куда ты лезешь недоросль? - Мысленно выругался воин. - И не прикрикнешь на тебя, без риска отпугнуть этим серых охотников.

И словно услышав мысли своего наставника, мальчишка оглянулся, и посмотрел на него. Как только их взгляды встретились, с его лица подростка мгновенно исчезла беспечная улыбка и парубок, виновато пожал плечами - мол, понял, исправляюсь, и исчез в своём укрытии. Хвала Перуну, малец успокоился и в дальнейшем больше не чудил.

- Да, хотя и рано так давить, но, сегодня мороз не на шутку разошёлся. - Подумал Сокол, поёжившись от безжалостно проникающего под одежду холода. - Ух, как разгулялся лиходей: даже стало слышно, как он перескакивает с дерева, на дерево еле слышно потрескивая промёрзшими стволами. Интересно, что же будет зимою?

Чтоб не стать жертвой холода, молодой воин снова начал неспешно работать мышцами ног, рук, спины, усиливая этим ток крови. Вскоре поблизости послышался протяжный, тревожный волчий вой: - 'Знать, не подвели загонщики готовясь к облаве, хорошо провели подвывку и оклад, теперяча можно не сомневаться, точно выведут на нас стаю‟. - Промелькнула мысль у Сокола, и он стал ещё внимательней присматриваться к лесной кромке. Насторожился и его воспитанник.

Время шло. Но вокруг по-прежнему было тихо: если не считать момента, когда на полянку выскочил встревоженный заяц-беляк. Испуганный, подслеповатый зверёк быстро перемещался по снегу большими скачками, на середине поляны он неожиданно остановился, и, резво развернувшись, поскакал обратно, но после четвёртого скачка, резко отпрыгнул в бок - поменяв направление своего движения, в котором вскоре и скрылся из виду. Дальше всё было относительно спокойно и хорошо, что подросток не выстрелил по 'косому‟, иначе, о засаде можно было забыть.

Снова потянулось время, хотя, уже намного отчётливей слышались приближающиеся звуки облавы: и поэтому молодой воин, всё пристальнее присматривался к заснеженному лесу, ожидая появления первых серых хищников. До рези в глазах он всматривался в посеребрённую инеем кромку леса: однако, она по-прежнему оставалась недвижимой.

И вот свершилось - среди деревьев появился первый, долгожданный волк. Серый разбойник с разбегу выскочил на поляну - почти по самую грудь проваливаясь в глубокий снег, остановился и, навострив уши осторожно огляделся. Сокол задержал дыхание, чтобы выдыхаемым паром не выдать своего присутствия. Молодой хищник принюхался: хорошо, что стаю гнали так, что она вышла на засаду с наветренной стороны и зверь ничего не учуял. Следом появился второй волчонок, тоже из молодняка, его появление заставило первого поярка пугливо вздрогнуть и прижать уши. Но звуки, издаваемые надвигающимися загонщиками, заставили обоих хищников продолжить своё движение.

- Ждать, ждать... - Мысленно твердил молодой воин, внимательно наблюдая за движением серых бандитов. - ... Велес, прошу, удержи парубка от опрометчивого выстрела...

Первак сидел смирно, только временами вопросительно поглядывал то на Сокола, то на Ярого - молодого варяга, который не так давно стал под начало Ломоноса и к удивлению подружился с Соколом. Этот воин был немного старше Соколика, но до этого, ходил по варяжскому морю на одной ладье с ныне покойным Трацконом: после гибели которого, вся его ватажка быстро распалась - они так и не смогли определиться с его приемником. Всем ватажникам казалось, что кандидатам не хватало то мудрости, то храбрости, то удачи.

Вот по свежепроторенному следу вышел ещё один зверь, судя по всему, он тоже не являлся доминирующим самцом - хотя и был уже половозрелой особью. Волк передвигался более уверенно и внимательно прислушивался к лесным звукам, а следом за ним - почти вплотную семенила молодая самка. Больше никого из серых хищников не было видно.

Когда вся звериная четвёрка достигла условленного места на поляне, все трое охотников прицелились. Скрип натягиваемой тетивы насторожил животных, однако почти сразу, прошелестев по воздуху своим оперением, стрелы поразили сразу троих лесных братьев. Почти без интервала, ещё пара стрел поразила и молодую самку, которая стремглав кинулась наутёк. После этого, Соколу пришлось сделать ещё один - завершающий выстрел, это было необходимо для прерывания мучений подранка: так как от волнения, Первак не смог сделать точного выстрела. Визг боли и отчаянья резко оборвался. Немного погодя, севернее послышалось ещё одно обреченное скуление, и оно также было недолгим. Как только всё стихло, по лесу разнёсся звук охотничьего рога говорившего об окончании облавы.

По возвращению всех охотников, в селении Медведей воцарилась неподдельная радость - во время облавы было подстрелено семеро волков, а это значило, одно, что после такого переполоха, альфа-самка непременно поменяет логово, уйдёт из опасной для её потомства местности. Так что, цель, поставленная перед охотниками, была успешно достигнута. Общее настроение подняло ещё то, что в одну из 'волчьих ям‟, вырытых варягами вокруг селения, попался испуганный облавой сохатый. Медведей, привлёк его истошный рёв, доносившийся из ловушки: но когда люди до него добрались, то пораненный торчащими в яме кольями бык, уже почти не подавал признаков жизни. И вот бабы и подростки изловчились, и извлекли из ямы его тушу, освежевали её, и, притащив в городище, делили добытое мясо среди собравшихся сородичей. Тем более что лесной красавец ещё не успел отощать и, люди радовались неожиданно свалившемуся на них изобилию. Во время этого дележа, селяне не забыли и про своих тотемных богов, и пришлых варягов.

Варяги, получив свою долю, посовещавшись, решили всё мясо лосятины пустить на солонину. Они рассудили так: - 'Впереди зима, будут затяжные вьюги, сильные морозы, во время которых нельзя будет покинуть селение. И в эти моменты, солонина окажется как нельзя кстати‟. - Впрочем, так думали и все селяне, чьи сусеки тоже не ломились от обилия и в каждой хате при свете лучин, шла активная засолка того, что досталось при сегодняшнем дележе.

На сегодняшний день, Сокол запланировал проверить выставленные им силки, и как обычно, уходя на большое расстояние от селения, взял с собой за компанию Первака, да Сбыню. Оба этих мальчишки прекрасно знали свой лес и, что было немаловажным, были самыми старшими, и прилежными из его здешних учеников. А для остальных отроков, получился день отдыха от утомительного махания деревянными мечами, да оттачивания обязательных навыков работы со щитом: чему 'волчата‟ были несказанно рады. Не то что им не нравились эти тренировки, просто из-за скудного питания, они сильно изматывали их ослабленные тела.

Зимний лес игриво сверкал своим 'серебром‟, искрил каждой снежинкой купаясь в солнечных лучах. А, троица охотников, не обращая на эту красоту внимания, молча и бойко шла по этому белоснежному, зимнему одеялу: оставляя в этой красоте чёткие следы своих снегоступов. Первым, как и положено шёл Соколик, он уже более или менее выучил все здешние окрестности и неплохо ориентировался, хотя всё равно, сильно уступал в этом местным жителям. А так как и на сей раз надо было отойти достаточно далеко, то и в провожатые он взял своих лучших и выносливых учеников. Ему вместе с ними предстояло проверить петли, которые были им, поставлены на нескольких дальних заячьих тропах. Эти тропинки были хорошими, судя по следам, беляк там бегал часто, а валяющиеся огрызки веточек и помёт свидетельствовали о том, что косой здесь ещё и кормился.

- О Девана, жена Святобора, - мысленно обращался к богине охоты молодой воин: одновременно, не замедляя шаг, он размеренно вышагивал по хрустящему насту, - помоги нам, не допусти увидеть на тропах только пустые силки. Не ради корысти они нами расставлены, а пропитания для...

Где-то неподалёку затявкала лиса: но, её добыча не была целью идущих друг за другом охотников, поэтому они не стали на неё реагировать.

- Чего это она здесь крутится плутовка, только бы не опустошила наши силки. - Подумал Сбыня, идущий в троице охотников замыкающим, и с укором во взгляде посмотрел в ту сторону, где по его мнению находилась лиса.

Это никак не повлияло на его ход, и юноша ловко идя по проторенному следу, снова смотрел на ровно покачивающуюся спину товарища идущего впереди. Первак был немного младше его, но ростом он уже был вровень с приставленным к ним в дядьки Соколом: вдобавок, был таким же жилистым и упрямым.

- Нас, наверное, вместе поведут в избу Моры, когда придёт время для посвящения во взрослую жизнь: всё будет легче выдержать, зная, что где-то рядом твой лучший друг... - Думал подросток, идя по проторенному следу.

- Стоять. - Неожиданно прозвучала команда отданная Годславовичем вполголоса. - Будьте внимательны - мы здесь не одни.

А сам, озираясь по сторонам, проворно зашагал к зарослям кустарника, находившимся прямо по курсу. Хотя, уже издали было видно множество человеческих следов. Незваные гости, с бездумной беспечностью похозяйничали в зарослях и утоптали вокруг весь снег. Сокол приблизился к оставленным неизвестными следам и для начала внимательно осмотрел их издали. Затем неспешно обошел вокруг, внимательно изучая окрестные сугробы и, укоризненно покачал головой.

Тем временем, оба парубка внимательно осматривались вокруг, стараясь вовремя заметить опасность - если таковая могла возникнуть. И поочередно, украдкой посматривали на своего наставника чего-то выискивающего на снегу. Тот же, найдя новый след - ведущий куда-то вглубь леса: переключил всё своё внимание на него. Прошёл несколько шагов, затем, поднявшись, помахал рукой - привлекая к себе внимание и, жестами приказал оставаться на месте и ждать. Оба подростка закивали головами, мол, всё поняли. А Сокол, подобно снежному барсу пошёл по следу, и скрылся за необхватными стволами деревьев.

Молодой воин, вернулся гораздо раньше, чем это ожидали его ученики и, подойдя к ним почти вплотную, спокойно проговорил:

- Это произошло сегодня утром. Их было три человека, и, судя по сему, они забрали нашего косого, и вдобавок, присвоили нашу заячью петлю. Невдалеке чужаки развели костёр, на котором приготовили и съели нашего беляка.

В подтверждение своих слов Сокол показал отрокам длинную, прямую ветку, сильно обгоревшую у её основания и содранную заячью шкурку.

- Вот, они даже не удосужились, как следует скрыть следы своей стоянки. - Пояснил Годславович.

- А где они? - Немного взволнованно озираясь, поинтересовался Первак.

- Ушли, и нам их уже не догнать. Одно хорошо, все их следы ведут вдаль от других установленных мной силков. Так что, не стоим и скорее отправляемся туда.

Второй капкан никто не разорил, что было хорошо, но и добычи в нём не было. Так что, троица молодых охотников его попросту сняла, и, не теряя времени, направились к следующему. На сей раз дорогу торил Сбыня, именно он не так давно подсказывал своему наставнику, где лучше установить силки: а Сокол двигался замыкающим, так как после движения в авангарде, нуждался в непродолжительном отдыхе. Вот так они и шли по заснеженному лесу, поочерёдно сменяя друг друга.

Возле третьей ловушки трое охотников испытали радость, в петле болтался ещё живой заяц, так что в итоге, на поясе у их предводителя, повис первый драгоценный трофей. Две последних ловушки также не обманули ожиданий, в них также висело по тушке окоченевших беляков. И вот в момент, когда Годславович собирался прятать в свою суму последнюю, сплетённую из конского волоса петлю: то услышал хриплое покашливание и сиплый, насмешливый голос, раздавшийся за его спиной.

- Смотрите братцы, так вот кто наши капканы разоряет! А мы-то гадаем, откуда в здешнем лесу тать завёлся?

- Неправда дяденьки! - Хором ответили подростки, пока Сокол медленно поворачивался на звук. - Эти силки нами установлены. Велесом клянёмся, и пусть Девана ни даст нам удачи в охоте, коли это не так и мы говорим неправду. - Уточнил Первак.

Ответом на эти слова был издевательский смех. Это смеялись трое исхудавших мужчин, двое из которых держали детей на прицеле своих луков, а третий демонстративно сотрясался от хохота, он одной рукой опирался на увесистую дубинку, а свободной рукой театрально схватился за свой живот.

- Вы ещё от мамкиной титьки не оторвались, а всё туда же - с нами спорить! Вам же сказано, что это наш лес, и наша добыча, вот, и не смейте сосунки нам возражать!

Отсмеявшись, с явным призрением ответил верзила с дубиной. Он весь пропах костром, был одет в сильно поношенный овечий тулуп, заметно припаленный во многих местах: шапка на его голове также была немного обгоревшей. Хищный прищур глубоко посаженых глаз не сулил незадачливым охотникам ничего хорошего. Заиндевелые борода и усы, торчали дыбом, обрамляя сильно обветренное, худое лицо. Потрескавшиеся губы осклабились, обнажая крепкие, но уже сильно пожелтевшие зубы.

- Вот, разрази меня молния громовика, - мысленно ругал себя Сокол, осматривая внешне спокойным взглядом стоявших перед ним лесных разбойников, - тоже мне воин. Да ещё считаешь себя наставником: расслабился как дитя и подобно глухарю, не услышал, как к нам подобрался враг. Даже не обратил внимания на то, что 'Медведи‟ замолчали и испуганно посмотрели за мою спину: а Первак вообще, упустил на землю свой лук. А ведь они к нам подошли по скрипучему снегу. Проморгал свою удачу, а теперь, даже не надо гадать, что они нас уже приговорили к смерти - вон как этот 'припаленный' убивец смотрит на мою одёжу. Видно, что уже мысленно её на себя примеряет. Кукиш тебе вражина, а не добыча....

Сбыня неосознанно сделал небольшой шаг назад, и оба лучника тут же взяли его на прицел. Мальчишка снова замер и ища защиту, с надеждой на помощь, посмотрел на Сокола, который как ему показалось, оценив ситуацию, уже принял решение как ему действовать...

- Стрелы у них охотничье, стало быть, они не воины, а изгои, или жители из какого-то недавно разорённого селения... - Думал Первак завороженно глядя на стрелу, наведённую в грудь его друга.

Неожиданно, Сокол сделал небольшой шаг вперёд, в ответ, оба лучника, забыв о Сбыне, прицелились в него. Далее произошло то, что от варяга никто не ожидал - он резко взмахнул рукой и, одновременно 'уходя' вниз сделал длинный кувырок в сторону ближайшего разбойника. Над тем местом, где только что стоял молодой воин, с шуршанием разрывая воздух, пролетели две стрелы. А юноша, окончив свой выпад, вскочил на ноги и вонзил в око верзилы с дубинкой обгоревшую ветку - ту, которую сегодня подобрал возле костра неизвестных 'гостей'. Надо признаться, от неожиданности и скорости действий Ободрита, разбойник так и не успел отреагировать на действия варяга. Годславович же, уже стоял за ним, прикрываясь раненым здоровяком от его товарищей, и сделал он это весьма вовремя, одна стрела незамедлительно воткнулась в тело бандита - пробив его тулуп. Подстреленный разбойник ещё падал, перестав орать от боли, а Сокол, завладев его дубинкой, метнулся к стрелку и обрушил трофейное оружие на его голову. Третий ватажник стоял к варягу спиной, у его ног с окровавленным лицом лежал Первак, а на правой руке бандита повис Сбыня и что-то неистово кричал. Вот чужак изловчился и грубо сбросил мальца, но в этот же момент, и его навеки успокоила дубина Соколика.

Сокол стоял, возвышаясь над поверженными телами разбойников: ватажник, пронзённый стрелой своего товарища, уже перестал судорожно сучить ногами. Первак наоборот, пришёл в сознание и, пытаясь осмыслить что произошло: он сидел на снегу, растерянно оглядываясь по сторонам и кусая свою нижнюю губу. Сбыня, уже был рядом со своим другом и, собирался надеть на его голову шапку, предварительно отряхнув её от снега. В остальном всё было тихо и недвижимо.

- Как вы? Не сильно пострадали? - Не глядя на подростков, поинтересовался молодой Ободрит и подобрал большой лук и стрелу - лежавшие возле ближайшего разбойника.

От того, с какой интонацией это было сказано, вздрогнули оба юнака - они не ожидали такой мощи и силы, которая в нём прозвучала.

- Я нет. - Растерянно моргая ответил Сбыня и, указав рукой на последнего поверженного противника, уточнил. - А вот Перваку, от этого чужака сильно по сопатке досталось.

- Не, дядька Сокол, я тоже в полном порядке. - Ответил Первак, немного поморщившись от боли, да и разбитый нос сильно кровоточил, а под глазами стали 'наливаться‟ огромные синяки.

- Это хорошо, что вы не пострадали. Но просто так - беспечно сидеть нельзя. Сбыня, ты бери лук этого бандита и будь готов стрелять в любого, кто будет нам угрожать: ну и ты Первак подымайся. - Сокол с упрёком, сверху вниз, посмотрел на мальчишку. - И больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не бросай на землю своё оружие. Понял?

Подросток недоумевающе осмотрелся и увидел, что его лук валялся неподалёку, там, где он стоял перед тем, как прыгнуть на верзилу, собирающегося повторно стрелять по дядьке Соколу. Что произошло с ним дальше, он не помнил - только 'посыпались искры из глаз‟, и как итог короткой потасовки, сильно гудело в голове, и жутко болел разбитый в скоротечной схватке нос.

- Хорошо, сейчас смотрите по сторонам и постарайтесь не проморгать появления новых гостей - ежели неизвестные недруги вздумают ещё раз к нам сунуться. - Всё тем же властным и не терпящим никаких возражений тоном проговорил Варяг. - А я, постараюсь определить к какому роду племени принадлежат наши побеждённые супостаты. Если что, надо их родичам заявить, что этих, мы убили защищаясь.

Годславович присел, положил рядом с собой трофейный лук - так чтоб тот в нужный момент был под рукой и стал осматривать поверженных бандитов.

- Так и есть. - Думал он, заканчивая осмотр. - Все трое лиходеев, скорее всего разного рода и племени: а у 'подпаленного‟, вообще, поверх рубахи с вышивкой говорящей, что он из рода Лютичей, была надета рубаха Данов. Видимо эта исподняя была снятая с какого-то убиенного путника, или такого же как мы, забредшего не туда охотника: и поддета для лучшего согрева в лесу.

От этой догадки молодого воина покоробило. И он поднялся в полный рост, перед этим брезгливо вытерев руки о снег. Его отроки как он и приказывал, бдели, держа окрестности на прицеле.

- Первак, видишь у плешивого разбойника за поясом топор? - Командным голосом обратился варяг к юноше.

Отрок обернулся, посмотрел на ближайшего к нему покойника и утвердительно кивнул головой.

- Возьми его, да наруби сухостоя и сооруди на поляне краду: надобно этих убивцев огню придать - как-никак, они всё-таки люди, негоже их зверям на растерзание оставлять. - Увидев недоумевающий взгляд своего воспитанника, Варяг пояснил. - По их одёже не понять куда и к кому идти виниться.

Подросток поспешно закинул за спину лук и без лишних эмоций взял топор. После чего, уверенно подошёл к поваленной сосне - лежащей почти рядом с ними, и стал сноровисто обрубать с нее ветки. Сокол же, зорко осматривался по сторонам и только временами посматривал на своего подопечного. У того дела шли споро, так что вскорости, возле юного Медведя возвышалась приличная кучка дров.

- Сбыня, помоги Перваку, отнеси нарубленные им ветки на поляну и там выложи погребальный костёр. Зимние дни коротки и нам надобно поспешить, иначе не управимся до темноты. - Тихо, но также властно распорядился Варяг. - Но при этом, не забывай внимательно озираться по сторонам - мало ли кто может к нам пожаловать.

Время шло, подопечные работали на совесть, но, несмотря на их усилия, Сокол понимал, что для того чтоб управиться и добраться до селения, светового дня всё равно катастрофически не хватает. Как следует 'взвесив‟, все за и против, из разных вариантов дальнейших действий - пришедших ему на ум: Годславович выбрал то, которое показалось ему самым удачным. Может быть, это было немного нерационально и нелепо, но, он ни хотел оставлять отроков на ночёвку в этом опасном участке леса: - ' Они не воины и не знают, как защититься от нечисти, вырвавшейся через образовавшуюся прореху из Нави. Да и оберег на этот случай имеется только у меня, так что, пусть идут домой, там есть те, кто о них лучше меня позаботится. Если пойдут прямо сейчас, то гарантированно доберутся до охотничьего дому ещё засветло.‟ - То как нечисть калечит незащищённую душу варяг помнил хорошо, невозможно забыть тех ночных кошмаров и не только их.

- Всё робя, того что вы заготовили для погребенья хватит с лихвой. - Раздался непривычно жёсткий для слуха Медвежат голос Сокола. - Сбыня, ты забираешь добытых нами беляков и идёшь вместе с Перваком к вашему родовому охотничьему дому. Там расскажите все, что здесь произошло и вами займётся жрецы: понял меня - и не смейте идти в селение.

Хотя подростки ни в чём не провинились, но Годславович смотрел на них строго и то, как всё это было сказано, не допускало даже малого неповиновения. И юные охотники, выслушав приказ, стали понуро собираться в обратный путь.

- Не забывайте об осторожности - чтоб вас никто не застал врасплох. - Уже более спокойным голосом, напутствовал 'Медвежат‟ Сокол, когда они след в след пошли по направлению к своему селу.

Как только подростки скрылись из виду, то Варяг поначалу какое-то время настороженно прислушивался к лесу. А затем, не ослабляя внимания, принялся за скорбный труд - начал перетаскивать окоченевшие тела разбойников к выложенному костру. Эта работа не заняла много времени, так что вскоре, с трудом уложив покойников поверх дров, Годславович раздул добытую им искру, и подпалил этим огнём краду. Немного постояв, Сокол устало смотрел, как первые языки пламени начали жадно лизать ветки, уложенные немного выше: затем послышалось ещё робкое - неуверенное потрескивание веток, которыми завладевал погребальный жар. Огонь усиливался, набирал силу: а Ободрит, оставшийся за ним присматривать, не желая терять лишнего времени занялся подготовкой места будущей ночёвки. Варяг быстро и умело возводил надёжное укрытие от ветра. Заготовил запасы дров для костра - возле которого он собирался провести всю ночь. Напоследок, Годславович принёс свежего лапника и аккуратно уложил его там, где собирался просидеть эту ночь.

Крада окончательно прогорела к тому времени, когда тьма окончательно окутала землю: и Сокол, обильно присыпал её угли снегом - который попадая на золы быстро таял и шипел. Но шипение потихоньку затихало - хотя снег продолжал таять: убедившись, что весь жар угас и более не опасен, Годславович вернулся к месту своей импровизированной ночёвки. Перед тем как усесться на подстилку из соснового лапника, молодой муж подкинул несколько крупных веток в костёр и только после этого сел, позволив себе на некоторое время расслабиться и задуматься на отвлечённую от предстоящего ночного выживания тему:

- Тоже мне наставник, - думал Сокол, сморщив лоб и слегка прикусив губу, - начал перед подопечными демонстрировать свой командный голос. А ведь я, подобно дядьке Ломоносу, должен к каждому человеку искать свой подход. А что получилось с Перваком и Сбыней? Они оба из охотничьего рода 'Медведей‟: поэтому парни, как и все их родичи, двигаются и говорят тихо, вкрадчиво - как медленно текущая вода. Как будто эти люди находятся на охоте, и не желают невзначай не спугнуть зверя резким звуком. Но то, как я с ними сегодня говорил, этих ребят только обескуражило и воспринималось не моим приказом, а как недовольство за какие-то их провинности, что только внесло некую путаницу в их головах...

Ободрит закончив самобичевание, понял, что он слишком долго сидел у костра не меняя положения своего тела - его спина была отвёрнута от огня и поэтому начала немного подмерзать. Подкинув в костёр небольшое полено, воин повернулся к нему спиной и почувствовал, как через какое-то время приятное тепло стало расползаться по замёрзшей части тела. Ощущение растекающегося по телу тепла повлекло волну неги, которая стала медленно, мягко погружать Сокола в приятный сон...

- Стоп! - Опомнился пошатнувшийся Варяг, мысленно отчитывая себя за такую оплошность. - Не спать! Иначе, до утра недоживёшь!

Годславович опрометью вскочил с лапника и начал активно приседать - разгоняя остатки сна. Он прекрасно помнил рассказы ведунов о том, что если ты ночуешь в зимнем лесу один, то заснув, можешь больше никогда не проснуться.

- Не спать, смотреть за костром. - Сам себе давал команды Сокол, одновременно разгоняя в интенсивном движении остатки дремоты.

Это принесло свои плоды, и смертельно опасное расслабление вскоре окончательно отступило, но, всю ночь не наприседаешся - для этого занятия просто не хватит сил. Поэтому Сокол, почувствовав, что уже достаточно разогнал свою кровь: выбрал среди дров самое крупное по диаметру полено; аккуратно освободил его от коры и начал резать по нему буквицы - излагая свою версию случившегося с ним происшествия. Хотя его творчеству, по готовности было уготовлено сгореть в огне, но это, пустое на первый взгляд, занятие помогало выполнить самую главную задачу - не спать...

Зимний лес постепенно просыпался, хотя обложное небо надёжно скрывало солнце, но несмотря на это, его свет окончательно поборол ночную тьму и все земные твари, пробудившись ото сна, радовались наступлению нового дня.

Этой ночью - поближе к утру, начался реденький снегопад, который до сих пор игриво кружил своими лёгкими снежинками. Зимнее небо постепенно посыпало землю этим мягким пухом, медленно обновляя им белоснежное лесное одеяло. Энергичный, молодой лис, у которого после вчерашней удачной охоты было прекрасное настроение, игриво веселился. Молодой хищник ликовал, резво прыгая за белыми 'холодными мошками‟ - которые забавно кружа, беззвучно летели с посеревшего неба. Зверька безраздельно захватил процесс поимки этих необыкновенных 'мушек‟, которые попав в его пасть мгновенно и бесследно исчезали. Казалось, что этим забавным делом зверёк будет заниматься до бесконечности, и нет той силы, которая его могла оторвать от этого занятия. Но, неожиданно пушистый хищник прильнул к земле, и настороженно поводил своими заострёнными ушами - прислушиваясь к еле различимым звукам потревожившим его тонкий слух. Невдалеке кто-то тихо и неспешно шёл, и судя по шагам, этот кто-то был слишком большим и по этой причине, не мог считаться лисьей добычей. Поэтому для лесного плута, самым разумным решением было затаиться и надеяться, что опасный незнакомец, пройдёт мимо. Притаившийся рыжий разбойник испуганно замер, он был почти недвижим - за исключением его хвоста, который помимо воли своего хозяина, продолжил нервозно помахивать, на манер метлы разгребая свежевыпавший снег. Вдобавок к этому, его мордочка приподнялась и пошевелила носом - принюхиваясь к ничтожно слабым запахам, доносившимся со стороны нежданного гостя. И судя по ним, лесному плуту было с чего начать беспокоиться, потому что пахло предвестником большой беды - дымом. Забыв об осторожности, лис немного приподнялся и выглянул из-за сугроба служившего животному естественным укрытием. И то, что он увидел, заставило его вздрогнуть, там шёл настоящий ужас лесных жителей - на поляне был человек. Зверёк как-то видел, как эти страшные создания охотятся и знал, что этим чудовищам необязательно догонять свою жертву, это могли делать их преданные псы. А иногда, по неизвестным причинам, люди могли охотиться сами - убивать свою добычу на расстоянии. Но собак нигде не было, а идущий человек так ни разу и не посмотрел в его сторону. Он шагал, явно прислушиваясь к лесным звукам, но те, что до него доносились, его совершенно не интересовали. Судя по поступи, опасный путник был сильно уставшим, напряжённым и куда-то спешил. Поэтому постоянно порываясь снова лечь на снег, лис немного осмелев, проводил незваного гостя взглядом, пока тот окончательно не скрылся из виду. Но, после этой встречи, от былого игривого настроения у зверка не осталось и следа.

После утомительного ночного бденья у костра, уставший Сокол спешил поскорее добраться до охотничьего дома рода 'Медведей‟: где его должны ожидать его ученики и жрецы. Он упрямо шёл по свежему снежному покрову, смотря только вперёд, и если осматривался по сторонам, то только для уточнения направления его условной дороги. Вот он неожиданно остановился, и стал усиленно растирать свои уши меховыми варежками, и делал это до тех пор, пока не почувствовал как они не стали 'гореть приятным жаром‟. Затем, несколько секунд постоял, озираясь по сторонам и увидев искомый холм, снова побрёл - взяв курс немного правее его.

Вот усталый путник и достиг небольшой реки, которая была скованна льдом и надёжно спрятана от посторонних взглядов снегом: но, молодой Варяг-Рус узнал её русло по знакомому крутому берегу, чьи очертания он выучил ещё осенью. Годславович счастливо улыбнулся: - ' Хвала Перуну, Лешак не играл со мной, и я не сбился с пути, и почти дошёл до человеческого жилища. Осталось совсем немного - перейти на другой берег, а там, немного пройти по лесу, где вскоре появится искомое мной капище Медведей‟. - Прошептал молодой муж, подбадривая себя немного хрипловатым от усталости голосом.

Перед тем как спуститься к реке, одинокий путник внимательно, с возвышения осмотрел её поверхность и наметил путь, проходящий вдали от нескольких заметных тёмных пятен - где существовала большая опасность провалиться под лёд. Почти сбежав со склона, Соколик, мимолётно притронулся рукой к груди, где под одеждой висел его оберег воина, и вступил на лёд.

Сразу - с первого шага, ледяное покрытие реки стало предательски сильно потрескивать: отчего, Сокол стал двигался очень мелкими шажками. И пока ему везло - участок прибрежного льда под которым, скорее всего уже образовался воздушный карман, выдержал его вес. Шаг за шагом, Варяг продвигался вперёд, навострив слух и тщательно осматривая те места льда, куда собирался ставить свою ногу. Вот и пройдена середина замёрзшей реки, и пока всё было в порядке - ледяной мост был надёжным. Теперь, воину оставалось миновать небольшой промежуток прибрежного льда и затем подняться по относительно пологому берегу - крутым был только берег, по которому пришлось спускаться к реке.

Но видимо лесным духам не понравилось то, что от человека 'пахло‟ недавней - ещё не отчищенной битвой, и по округе разнёсся страшный треск ломающегося льда. Сквозь этот звук прорвался короткий вскрик и всплеск воды. В небольшом отдалении испуганно закричали и взмыли в небо какие-то птицы, которые с криками полетели куда-то вдаль. Заяц трусливо прижался к заснеженной земле - испуганный этой птичьей какофонией...

Сокол, от неожиданности даже рефлекторно вскрикнул: его тело, расталкивая осколки раскрошившегося льда, мгновенно погрузилось в воду. Хвала Перуну - ноги воина уткнулись в дно, а поверхность освобождённой ото льда воды, еле достигала груди. Тут же, под одежду стала проникать ледяная водичка - обжигая тело своим холодом и заставившая молодого человека поскорее начать борьбу за свою жизнь. Последовала пара спешных шагов по дну - к кромке образовавшейся полыньи, за ними была попытка на неё выбраться. Осторожно, проверив её на прочность, Сокол стал выбираться из образовавшейся майны (синоним проруби). Когда уже почти получилось вытащить на лёд правую ногу: послышался предательский треск. Варяг замер и распластавшись, медленно, вылез из воды. Ледяной панцирь реки продолжал потрескивать при каждом движении. Быстро - но, не делая резких движений, Годславович дополз до береговой линии: чувствуя, как холод завладевает его телом; здесь он поднялся и, не теряя времени, побежал к леску.

Достигнув примеченного им места, Варяг - Рус, проворно скинул свою промокшую одежду, спешно её отжал, и снова в неё облачился. Также проворно, молодой воин расчистил место для костра и трофейным топором, нарубил сухостоя. Годславович спешил, он чувствовал, как неумолимо утекает время, которое отведено ему для спасения. Если он не успеет, то Морозко непременно его заморозит - превратив в бездыханную ледышку. Немалая часть оставшегося времени ушла для получения из сухой коры пакли, немалая его толика потребовалась для добычи искры и раздувания пламени. И целой вечностью растянулось ожидание, пока костёр как следует, разгорится и начнёт отдавать спасительный жар.

Отчистив от снега небольшой участок, Сокол с трудом вбил топором несколько кольев, снова разоблачился, и развесил промокшие сапоги, и почти всю одежду для просушки. Варяг оставил на себе только верхние сермяжные штаны, которые он подвязал только у пояса и зимнюю меховую рубаху. Вместо сохнущих сапог, на ступни молодого мужа были намотаны не успевшие сильно промокнуть шкарпетки (зимние портянки у древних славян, а сейчас, по-украински носки). Вот в таком одеянии он и грелся, стоя поближе к костру. Огонь щедро делился своим теплом, которое постепенно вытесняло мертвецкий холод, заставлявший трястись всем телом.

- Врёшь, не возьмёшь... - Упрямо шептал Сокол, греясь у костра.

Всё-таки, незапланированное купание в ледяной воде не прошло бесследно: Сокол с трудом шёл по заснеженному лесу и его сильно знобило. Он ощущал, как силы покидают его, как потихоньку появлялось безразличие к дальнейшей его судьбе. Но, несмотря на это, молодой мужчина всё равно упрямо двигался в выбранном направлении, яростно и безжалостно пресекая всё, что мешало ему в этой борьбе за жизнь.

Снег, покрывающий, но так и не спрятавший тщательно протоптанную лесную тропу, тихо поскрипывал под ногами. Вот уже пройден знакомый поворот, и больше ничего не скрывало от взгляда уставшего путника крепкую стену, которая ограждала своим частоколом капище 'Медведей‟. По всему периметру этого забора, были развешаны черепа животных, которые как бдительные стражи, неустанно смотрели своими пустыми глазницами в лес. Ворота наоборот, были приглашающе приоткрыты, так что, не теряя времени Годславович направился к ним.

Услышав приближающиеся шаги, лениво пробрехала собака, но увидев, что во двор вошёл человек, неистово зашлась лаем. Вторя ей, почти сразу проскрипели две широкие доски, открывая проход в жилище жреца: но вместо уже знакомого Варягу старца, в проёме показался Ломонос. Сокол приветственно помахав рукой, не останавливаясь, пошёл навстречу своему дядьке: тот же, видя, как шатает его бывшего воспитанника, опрометью кинулся ему навстречу.

Уже в тепле охотничьей избы, старый Варяг стянул с Соколика промёрзший насквозь тулуп, который, несмотря на старания его воспитанника так до конца и не просох. Недвусмысленно кивнул двум отрокам, которые сразу побежали растапливать баньку. А жрец Чурила, уже заваривал сбитень, кидая в разогреваемую медовуху нужные травы. Ломонос вскоре закончил переодевать своего воспитанника в чистую и сухую одежду, когда сзади подошёл прихрамывающий жрец и потребовал:

- Ну-ка, поди в сторонку, дай я ему это питьё дам.

Варяг посторонился, а старец протянул Ободриту слегка парившую крынку, от которой исходил приятный запах разнотравья и мёда.

- Пей неспешно, мелкими глотками воин, после того как выпьешь, то мы с тобой в баньку пойдём. - Деловито проскрипел его старческий голос.

Убедившись, что Сокол выполняет его указание, старик неспешно отошёл в дальний угол: где наполнил два небольших льняных мешочка ведаемыми только ему травами и вставил в них специальные деревянные держалки. Немного кряхтя от усердия, жрец завязал специальные верёвочки - прочно закрепив травяные мешочки на ступицах и, окунул их в небольшой чан с горячей водой.

- Ну что воин, разливается тепло по твоему промёрзшему телу?

Годславович, съежившись, сидел на широкой скамье и одновременно с ответом закивал:

- Благодарю тебя уважаемый Чурила. Живое тепло твоего сбитня приятно греет меня, разливаясь по нутру нежными волнами.

Жрец скептически посмотрел на молодого Варяга, покачал головой и нечего не ответил: продолжая готовиться к предстоящему лекарству.

Снова заскрипели входные створки и из-под тяжёлой шкуры, служившей пологом, выглянул Сбыня. Несколько секунд юноша помедлил, пока его глаза, после дневного света привыкали к полутьме, царившей в священном жилище и, увидев жреца, отрок радостно произнёс:

- Так как мы, ожидая дядьку Сокола, протопили баньку ещё с утра: то она не остыла и уже готова.

Старый жрец, оторвавшись от своей ворожбы с некой отеческой теплотой, с которой могут смотреть только пожилые люди, смотрел на юнака: а дослушав до конца, немного устало кивнул в ответ.

- Хорошо Сбыня, благодарю за твою с Перваком помощь. А сейчас возьми этот ставец (средний по размерам обеденный сосуд), - полностью седой Чурила, указал рукой на посудину с травяными узелками, - и аккуратно отнеси его в баньку. После чего, возвращайся вместе с Перваком сюда. А ты Ломонос, помоги отвести в парилку твоего воина.

Не слишком долго ведун занимался захворавшим воином, вскоре он вернулся с разомлевшим Соколом, от былой бледности которого не осталось и следа. Молодой воин устало дошёл до скамьи, на которой ему уже постелили шкуры и, выпив из заботливо протянутой ему Ломоносом большой братины сбитень, вскоре уснул.