Сокровища рода де Карсо (СИ)

Но не воинские успехи де Карсо в обучении солдат, а свалившиеся на него милости губернатора и солидное наследство, вызывали зависть у многих пленных испанцев, которые охотно выкладывали корсару интересующие его сведения.

Дон Антонио приехал в Панаму вместе с братом Аугусто не на пустое место. Их встретил и обласкал дядя, ставший после смерти их отца главою рода. Бездетный старик, приходившийся другом самому губернатору Панамы Пересу де Гусману-и-Гонзаги, души не чаял в племянниках. Собственно, это он и устроил, чтобы дона Антонио перевели с повышением на тихоокеанское побережье. Дяде принадлежало в городе три дома, гостиный двор и склады под серебро. За тридцать лет, проведённых на королевской службе почти безвыездно в этом городе, он скопил не мало. И всё это богатство месяц назад неожиданно отошло дону Антонио, после того, как дядя скоропостижно преставился, сгорев от болезни за два дня.

Ходили всякие слухи по поводу кончины старика, но губернатор, ни минуты не сомневаясь в добропорядочности племянников, не позволил злым языкам поливать грязью достойное имя.

Малышу даже показали уцелевший дом, где последнее время вместе с братом жил де Карсо. Дом оказался пуст и разграблен.

Про остров, нарисованный на карте, буканьер тоже узнал без труда. Им оказался Табога — один из ближайших к городу островов. Чтобы не получилось осечки, надпись на обороте пергамента буканьер дал прочитать трём разным людям, предварительно скопировав её на оторванный от какого-то свитка кусок.

Но даже Жаку Малыш не рассказал о случившемся. И не потому, что не доверял своему другу. Просто у него не было ещё одной вещи, чтобы проверить правильность своей догадки. А попадать на насмешливый язык Бенуа ему не очень хотелось. Малышу нужна была шпага де Карсо, гарда которой скорее всего являлась точной копией гарды кинжала, заброшенного в морскую пучину. Ажен знал об обычае толедских мастеров отливать одному заказчику одинаковые рукояти к клинкам. Именно такая пара, украшенная прикрывающими руку витыми завитками, принадлежала Лангедоку. Но пока шпага находилась у испанца, не о чем было даже и говорить. Подумав, план он перенёс на тонкий кусок щёлка и хранил на груди, а пергамент сжёг, тот для хранения был неудобен и мог попасть в чужие руки.

День проходил за днём. Всё меньше становилось пленных, не подвергшихся пыткам, и всё больше становилось собранного золота и серебра. Через четыре недели армия Моргана тронулась в обратный путь, двигаясь по Королевской дороге. Добычу везли полторы сотни мулов. Гнали несколько сотен пленных, за которых хотели получить выкуп. Над городом, подожженным пиратами, поднимались столбы дыма, чёрной тучей закрывшие даже высоченную башню пылающего собора.

Г Л А В А 22

Ажен не забыл тот памятный поход. И не потому, что доставшаяся команде добыча оказалась смехотворно мала — по восемнадцать песо, а Морган с львиной долей добычи, уподобляясь обыкновенному вору, скрылся на корабле, направившись в Англию. А потому, что со временем, надеялся добраться до спрятанного клада. Это была возможность разбогатеть. Вспоминал Поль и Лауру, возможно даже чаще, чем погибшую Антониду. Наверное, от того, что когда-то пообещал её найти и слово не сдержал, а может и по какой-то другой причине. Но в памяти она всплывала часто. В бордель мадам Жозефины они с Бенуа больше не ходили, ходили в другой в соседнем посёлке.

Это были уже не те молодые драчливые охотники, взошедшие три года назад на палубу корсарской шхуны. Ценя их ловкость, недюжинную силу и отвагу, ещё Девис подметил у них качество, которое не так часто встречалось среди моряков. Оба не теряли голову в бою и отменно видели все, что творилось на вражеской палубе. Эта непобедимая пара не только умело нападала, но всегда была готова прийти на помощь другим. Меткая пуля и остерегающий крик Малыша не раз спасали жизнь зарвавшемуся моряку, а нож Бенуа остановил руку не одного испанца, собиравшегося прикончить неосторожного корсара, не заметившего опасности в бешенной круговерти схватки. Через год капитан приказал Малышу заниматься тренировками стрелков, а Бенуа — обучением новичков (совместно с капитаном) сабельному бою и метанию ножей. После каждой схватки с испанцами команда несла потери. Хорошо, если два-три человека. Но в ожесточённых боях случалось и больше. А пришедших новичков, надо было дотягивать до уровня опытных рубак, переживших десятки абордажных схваток.

Прозорливый Девис не жалел времени, обучая Ажена тонкостям судовождения и тактике морского боя. Через два года, когда испанское ядро оборвало жизнь Ван Готорна, Малыш уверенно занял его место, командуя партией призового судна. Юркий и смелый Бенуа уверенно выдвинулся в лидеры абордажников, увлекая бойцов на вражескую палубу. По мнению Малыша, командовал он не хуже Девиса и поспевал везде. Надо отметить, что на хорошо вооружённые суда испанцев, с командами в несколько сотен человек, капитан не нападал. Испанские галеоны, имевшие, как минимум, четыре десятка пушек, были его "Стреле" не по зубам. Вполне хватало обычных купцов с обычным товаром. Нападать на суда, перевозившие в Старый Свет добытое в рудниках золото и серебро, с тем, чтобы положить всю команду, Девис не собирался. А поход с Морганом отбил всякую охоту действовать совместно с другими капитанами. За два года "Стрела" захватила восемь судов и шесть пустила на дно, успев снять добычу. Вполне приемлемый результат для удачливого капитана.

Место под сгоревшим домом, с подачи О' Коннона, буканьеры продали за пятьдесят пиастров. Подсчитав, что при трактирах жить дорого, приобрели себе в Бакстере домишко, скорее хибарку на две комнаты, чтобы в промежутках между рейдами было где преклонить голову. За два года, в отличие от многих членов команды, потихоньку скопили по сотне золотых, закопав их в земляном полу своего жилища. Оба рассчитывали со временем перебраться во Францию. Корсарская стезя могла закончиться только одним — увечьем или смертью!

Летом 1673 года "Стрела" курсировала в ста милях севернее Санто-Доминго у южной оконечности Багамских островов. Вполне перспективный район для следования судов к Санто-Доминго, Кубе, Флориде, побережью Мексиканского залива и Карибского моря. Парус, появившийся с востока заметили чуть после полудня.

— Спрячься за остров! — приказал капитан Девис рулевому, рассчитывая преподнести торговцу неожиданный сюрприз. Шхуна изменила курс и зашла за один из мелких островков. Ждали два часа. Наблюдатель с подзорной трубой на мачте доложил, что идёт испанский флинт, от восьми до двенадцати пушек с высокой кормой. На корме по четыре пушки с борта. Есть ли орудия на палубе рассмотреть не удаётся.

Капитан Себастьян да Торья испытывать судьбу не стал. И после доклада из бочки наблюдателя, что заметил парус, спрятавшийся по правому борту за острова Кайкос, изменил курс, взяв южнее, ближе к островам Теркс. Может чьё-то судно держало курс вдоль Багамских островов, а может там действительно поджидал пират. Эти воды были опасными. "Святая Каталина" держала ход восемь узлов и через двенадцать часов должна была достичь побережья Санто-Доминго. Помимо груза для столицы, капитан да Торья вёз свою дочь, донну Исабел семнадцати лет. Тётка обещала пристроить её в свиту жены генерал-губернатора, чтобы в дальнейшем подыскать выгодную партию. В Испании кабальеро, желающих взять в жёны тощую некрасивую девицу, не нашлось. Ну да в Новом Свете женщин поменьше и требования к невестам не так высоки. Благо приданое отец собрал значительное.

— Всех наверх! Ставь паруса! — прокричал испанский капитан, наблюдая в подзорную трубу, как из-за подозрительного острова выскакивает корабль. — Приготовиться к бою!

Испанцы выставили на мачты всё, что у них было и "Святая Каталина" заметно прибавила хода. Через полчаса торговец вышел из поля зрения корсаров укрывшись за островом. Острова Теркс, окружённые коралловыми рифами, были низкими и болотистыми. Кое-где по берегам имелись мангровые заросли. На нескольких островах росли сосны, а на Солёном острове в соляных болотах можно было добывать соль. В жаркий сезон, начиная с апреля, берега болот становились белыми — солнце само испаряло воду. Болота мелели до очередного тропического ливня.

Девис не сомневался, что "Стрела" догонит испанца. Шхуна споро резала воду, устремившись за пытавшимся уйти торговцем.

"Часа полтора, не меньше, — оценил продолжительность погони капитан. — Узлов десять идут".

Вооружение на испанских кораблях устанавливалось согласно выполняемых задач. Пушек для кораблей не хватало. И хотя были открыты литейные мастерские в Севилье и Льерганесе, но кораблестроители всё время увеличивали количество орудий на галеонах и государственные литейные производства не успевали производить нужное количество. На "Санта Каталине" стояло десять пушек — восемь двенадцати фунтовых и две, на носу, по двадцать четыре фунта. Хотя можно было поставить двадцать орудий. Имелось правда ещё четыре берсо — легких однофунтовых вертлюжных пушки. Эти заряжались с казны маленькими ядрами или картечью. Имея достаточно высокую скорострельность, предназначались для отражения абордажа. С 1636 года устанавливались примерные нормы численности экипажа королевского флота: один матрос на 6.5 тонн водоизмещения судна и один солдат на 4 тонны. Поскольку испанский флинт значился вспомогательным судном, норм особо не придерживались. На судне имелось двадцать пять мушкетёров — эскадрон во главе с лейтенантом, двадцать пять пикинеров и алебардистов, семнадцать канониров и тридцать матросов. Вместе с капитаном, включая офицеров, пассажиров и чиновников на борту "Святой Каталины" находилось сто четыре человека — вполне достаточно, чтобы отразить нападение пиратского корабля.

Себастьян да Торья был опытным капитаном, и пока пересекали Атлантику, при отсутствии капитана пехоты, провёл десяток совместных тренировок матросов, солдат и артиллеристов. Каждый в команде знал своё место и порядок действий. Рулевой перевернул тридцатиминутные песочные часы, ударил в склянку и юнги начали читать положенные молитвы: "Отче наш" и "Богородице Дево" (Ave Maria). Канониры стояли возле своих заряженных орудий. Солдаты, оказав помощь артиллеристам, выстроились на палубе, под предводительством двух лейтенантов.

— Выделите для охраны двух надёжных мушкетёров, умеющих управляться с вёслами, — приказал да Торья лейтенанту де Сальеро. — Я собираюсь высадить женщин на берег, чтобы не подставлять их под пиратские пули и ядра. Как отправим корсара на дно, женщин после битвы снимем.

— Слушаюсь сеньор капитан, — ответил командир мушкетёров, вполне понимая отцовские чувства капитана. Небольшую шлюпку загрузили необходимыми вещами для донны Исабел и служанки, припасами и водой. Солдаты озаботились пороховым зельем, пулями и картечью. Обходя остров вокруг и подобрав подходящее место, да Торья приказал спустить шлюпку.

— Разделаемся с пиратами, — сказал он дочери, вручая запасную подзорную трубу, — мы вас с острова снимем. Не волнуйся. Кораблей здесь ходит много, до Сан-Доминго меньше ста миль. Испанский флаг видно издалека. Да сохранит вас Господь! — перекрестил капитан дочурку поцеловав в лоб.

"Санта Каталина" развернулась и пошла навстречу пиратскому кораблю, собираясь напасть, как только корсар станет огибать восточную оконечность Большого Теркса. А Себастьян да Торья еще долго смотрел назад, наблюдая, как шлюпка вошла в ручей и скрылась в зарослях острова из вида.

Испанец приказал перетащить два орудия и все берсо на правый борт, рассчитывая ударить по пирату на встречном курсе, оказавшись с наветренной стороны между островом и вражеским кораблём. А дальше действовать по уставу — идти на абордаж, причесав сначала картечью, а затем ручными гранатами. Пушки в течение пятнадцати минут перетащили, зарядив ядрами и книппелями.

Из-за мыса выскочили удачно, оказавшись в двух кабельтовых от корсара.

— Носовые орудия, огонь! — скомандовал испанец, посчитав момент очень удачным.

Испанские канониры, поправив прицел, ударили из двух двадцати четырёх фунтовых орудий и довольно удачно, сорвав книппелями парус и часть рангоута на грот мачте пиратской шхуны. Корабли быстро сближались и проходя мимо друг друга разрядили все бортовые орудия. Промахов не было. У пиратов пушки были заряжены картечью и часть испанцев на палубе попало под выстрел. Шесть ядер ударило по пиратскому кораблю. Полетели щепки от палубы, разбили одну пушку. Борт у флинта был выше и стрелять удобней. Четыре берсо тоже выпустили картечные заряды, проредив рассыпавшихся по палубе корсаров.

Да Торья приказал перезарядить орудия картечью и готовиться к абордажу. Флинт не торопясь развернулся и начал настигать пирата, забирая мористее и стараясь подставить пирата под правый борт. Шхуна, лишившись части парусов сбавила ход, и испанцы её постепенно догоняли. Остров удалился уже на три мили, когда испанцы догнали "Стрелу".

Ударили сначала два носовых орудия, засыпав палубу корсара картечью, а когда сблизились на пистолетный выстрел, начало стрелять всё, что возможно. Оставшиеся мушкетёры успели дать один залп, растянутые в одну линию вдоль корабля. Пикинеры, образовав двух шереножный строй, ждали команды у противоположного борта. После выстрелов орудий корабли сцепились. Испанцы по команде капитана успели забросить на шхуну десяток гранат и ринулись на приступ. Эти гранаты и сыграли свою роль, сметя десяток корсаров. Испанцы опередили абордажников "Стрелы" буквально на секунду, не позволив ударному корсарскому отряду взобраться на палубу "Санта Каталины". Началась рубка на палубе шхуны, перемежаемая пистолетными выстрелами и буханьем мушкетов уцелевших мушкетёров. Пяток пиратских стрелков, висевших на снастях, прореживали испанцев сверху. Но их через несколько минут сняли удачными залпами из вертлюжных пушек. Через пять минут стало ясно, что команда "Стрелы" терпит поражение. Десяток уцелевших корсаров оттеснили к корме и только недюжинная сила Малыша, отрубавшего наконечники пик и махавшего палашом так, что свистел воздух, позволяла сдерживать нападавших испанцев. Хотя всем было ясно: залп сверху мушкетов или берсо, поставит точку в этом сопротивлении.

— Я в крюйт камеру, — сказал Девис Малышу и нырнул в люк.

— Кто не умеет плавать, дерутся до конца! — прокричал Малыш по-французски. — Остальные за мной!

Потянув за собой Бенуа, он ринулся в воду. Ещё три пирата прыгнули следом. Остальные продолжали остервенело махать клинками шепча про себя молитву, защищая люк и давая возможность капитану умереть достойно.

— Прочь от шхуны! — скомандовал буканьер, начиная грести к видневшемуся берегу. Они успели отплыть на пятьдесят шагов, когда сзади раздался взрыв. Все оглянулись. Оба корабля вспыхнули как свечки. Взрывы продолжались ещё две минуты — взрывался порох, приготовленный для орудий на палубе. Сверху падали обломки, доски и мусор. Дормута ударило сверху какой-то железякой, и он ушел под воду. Отплыли ещё на пятьдесят шагов, наблюдая за агонией. Испанец тоже, очевидно, получил от взрыва пробоину в борту, но тонул медленно. "Стрела", не будь связана абордажными крючьями с вражеским кораблём, давно бы ушла на глубину, а так просто настойчиво тащила врага за собой в морскую пучину. На батарейной палубе испанца тоже начал рваться порох и "Санта Каталина" запылала энергичней.

— Подыскиваем себе подходящие обломки и плывём к острову! — распорядился Ажен. Спасательных средств вокруг плавало много. Поль забрался на два связанных обломка бревна, вполне державшие его и позволяющие грести и приподнявшись, осмотрелся. Корсары тоже выбрали себе по деревяшке и готовы были двинуться в путь. Буканьер обрезал палашом, который так и не бросил, лишние верёвки с куска реи, и забрал концы с собой — пригодятся.

— Жак, — крикнул он другу, — перед тобой бочонок с вином плавает из запасов капитана, мир его праху! Прихвати, может пригодиться. Пистолеты, кому мешают, можно выбросить, ножи и кинжалы оставить! Гребём потихоньку. Через полмили нас будет поджимать к острову течением.

Ажен подождал пока корсары соберутся в плотную группу, лёг на живот и начал грести руками, направляя свои брёвна в сторону острова. Палаш сунул в щель между брёвен, и взять быстро можно и держится надёжно.

Г Л А В А 23

Ручей, по которому поднялась шлюпка был невелик. Но пресная вода сдерживала рост кораллов, и в рифе имелся проход, вполне позволявший подойти к берегу и более крупной посудине. Шлюпка прошла вверх против течения с сотню шагов и приткнулась к берегу среди сосен. Удаляться далеко не было смысла. К исходу дня отец обещался дочь с острова забрать. Сигнал должны были подать выстрелами из пушки. Вещи поэтому разгружать не стали, вытащили только часть провизии. Дона Исабел отправила одного солдата на побережье наблюдать за морем, вручив ему подзорную трубу, второму поручила изготовить шалаш на случай непогоды. Служанка Мариэлла, симпатичная брюнетка двадцати лет, уже расстелила на земле одеяло и предложила сеньорите сесть отдохнуть. Мушкетеров, выделенных для охраны, звали Сервио и Хуан. Оба были в летах и разменяли третий десяток. Поэтому их лейтенант, наверное, и выбрал. По крайней мере эти двое не будут заглядываться и приставать к молоденьким.

Хуан топором срубил толстую жердь и привязал её между двух сосен параллельно земле. Это жердь стала коньком крыши. Затем притащил из зарослей еще десятка два жердей потоньше и подлиннее, и уложил на конёк, образовав каркас шалаша. Кусками верёвки всё связал, чтобы каркас не рассыпался. Низ жердей прибил к земле рогульками.

— Вроде крепко, — подергал он строение руками, пробуя на прочность.

Затем начал таскать охапки веток с большими широкими листьями, делая крышу.

— Я пойду пройдусь по берегу, пальму поищу, — сказал солдат, надумав сверху уложить ещё пальмовые листья. В это время раздался звук далёкого взрыва, который услышали все.

— Сначала посмотрим, что там произошло, — сказала сеньорита Исабел, поднимаясь с одеяла и направляясь к морю. Хуан взял мушкет наизготовку и устремился вслед за сеньоритой и служанкой. Навстречу уже бежал Сервио.

— Беда сеньорита, — зачастил он. — "Каталина" вступила в бой с пиратом и сбила ему парус, а затем взяла на абордаж. Но пират взорвал свое судно и наш корабль горит. Далеко, но рассмотреть можно. Девушка взяла протянутую подзорную трубу и, не удержавшись, ринулась бегом вдоль ручья. Слезы текли по лицу, а губы шептали: — Спаси его Господи! Спаси его Господи!

— Вон там, — догнал её Сервио указывая влево, где действительно в море что-то горело, выбрасывая к небу шлейф чёрного дыма.

Исабел приложила к глазу трубу. Разобрать было несложно: горели два сцепившихся вместе корабля.

— Как вы думаете, уцелевшие смогут добраться до острова?

— Несомненно! — ответил Сервио. — Тут и плыть то с милю всего.

"Если течением мимо не пронесёт", — подумал Хуан, но вслух этого не сказал, не желая расстраивать добрую и отзывчивую девчонку.

— А мы сможем им помочь, если поплывём навстречу? — спросила Исабел.

— Сможем. Если поплывём вдвоём с Хуаном. Но вы сеньорита останетесь на острове без защиты. Вряд ли на нём кто-то есть, но мы этого точно не знаем.

— Тогда бегом назад, — распорядилась Исабел. — Выгрузите все вещи и оставите нам оружие.

Все быстро вернулись к шлюпке. Выгрузили сундук с вещами сеньориты и три мешка. Один с продовольствием. Солдаты оставили девушкам мушкет, снарядив его картечью, пистолет и все запасы пороха и пуль. Взяли бочонок с водой и столкнув шлюпку поплыли. Сеньорита наблюдала за ними в трубу. Шлюпка двигалась довольно быстро и через минут сорок уже подходила к горевшему кораблю. Пиратский корабль к этому времени ушёл под воду, а "Каталина" ещё держалась на плаву. Крюйт-камера на испанце взорвалась еще через час и многострадальный флинт тоже затонул, выпустив в небо прощальный фейерверк. Лодка дважды причаливала к берегу, выгружая людей, спасшиеся были. Это сеньорита Исабел знала точно. Еле заметная шлюпка еще долго кружила на месте боя и ближе к вечеру причалила к острову. Мариэлла предложила вернуться к шалашу, подкрепиться и попить. Ясно, что всех, кто не утонул, спасли.

Девушки пошли назад. Мариэлла тащила мушкет, а Исабел несла подзорную трубу и пистолет. На стоянке кто-то побывал. Унесли одеяло, маленький мешок с продовольствием и топор. Заброшенные в кусты вещи на берегу ручья воры не нашли. Мариэлла ругалась последними словами, обещая подстрелить воришек, как только появятся снова. Девушки достали из сундука новое стёганное одеяло, предназначавшееся Исабел в приданое и, расстелив его, забрались в шалаш. Поели сыра и копчёного мяса из большого мешка. Попили вина из бутылки, положенной заботливым поваром. Начало темнеть и им было страшно. Натянутые нервы отзывались на каждый шорох и треск ветки. Они не спали. Исабел была твёрдо уверена, что отец обязательно придёт, или пошлёт кого-нибудь.

— Это где-то здесь, сеньор капитан, — раздался голос Хуана.

— Исабел! — закричал дон Себастьян да Торья во всю мощь своей глотки.

— Отец, отец! — выскочила из темноты дочь и бросилась ему на шею. Все страхи позади, есть папа, который её защитит. Бог услышал её молитвы и спас отца.

— Спаслось двадцать восемь человек, — сообщил капитан. — Ты молодец, что отправила шлюпку. Половина обязаны тебе жизнью.

Хуан достал кресало и высек огонь, разводя костёр. К костру начали подходить из темноты моряки.

-А у нас были воры, — сообщила дочь. — Украли пока мы с Мариэллой сидели на берегу одеяло, топор и мешочек с едой.

— А остальное и твои вещи? — спросил капитан.

— Остальное цело, видно не нашли в кустах, или не было времени всё обшарить. Там есть целый мешок с продовольствием, — сообщила дочь.

— Еда — это хорошо, — подобрел капитан. Он только сейчас сообразил, что стал на тысячу двойных луидоров богаче, отправив корабельную казну вместе с приданым дочери на берег. Теперь все считают, что она лежит на морском дне. — Жалко оружия практически нет, — продолжил он разговор.

— У нас в шалаше есть мушкет, пистолет, порох и пули, — сообщила дочь.

— Хуан, забери всё оружие в шалаше у сеньориты! — распорядился капитан. Мушкетёр мигом исполнил приказ, забрав свой мушкет и пистолет. Пистолет он вручил капитану:

— Возьмите сеньор капитан, он вам пригодится!

Да Торья засунул пистолет за пояс и сказал:

— Пошли, покажешь, где сгружали вещи, там должен быть мешок с едой. А ты доченька иди отдыхай, погладил он её по голове, понимая, что избежал смерти только по воле господа.

Костер разгорался всё сильнее, через несколько минут капитан с Хуаном вернулись, неся мешок с припасами.

— Лейтенант, разберитесь с содержимым и выдайте людям что-нибудь перекусить, — распорядился капитан. Де Сальеро оказался единственным офицером, уцелевшим в бою. Первым взрывом его сбросило в воду, и он в кирасе сумел продержаться достаточно долго на плаву, пока не удалось зацепиться за подходящий обломок.

— Будет сделано, сеньор капитан.

Лейтенант начал сортировать продукты, выкладывая их на траву. Выдал по сухарю и куску солонины из керамического горшка, затянутого промасленной парусиной. Собственно, запасов еды на тридцать человек хватало на день. Самой ценной вещью в мешке, при их положении, оказался небольшой котёл, в котором можно было что-то сварить. Ракушки, рыбу, лобстеров, птицу, если удастся поймать.

Ночь прошла спокойно. Утром оставленный моряк и Сервио с мушкетом пригнали к ручью шлюпку. При виде посудины моряки повеселели. Можно было выдвинуться навстречу проходящему кораблю. Васкес — (заботливый повар) погиб, и сейчас стал вопрос приготовления пищи. Вызвался только Торес. Кашу сварить в котле он умел. Пять человек при одном мушкете капитан отправил на охоту, приказав осмотреть окрестности.

— Имейте в виду, — инструктировал он разведчиков, — на острове есть люди. Ссор с ними не затевать, в бой не вступать, только если нападут сами. Наша задача выжить до прихода корабля, а не затевать войну на суше.

Все вещи сеньориты Исабел перетащили к ней в шалаш. Выставили наблюдателей на мысу, остальных капитан разбил на две группы — строить шалаши от дождя и добывать еду на берегу и у рифов. Ловцы сделали себе деревянные копья, заточив острия, благо ножей хватало и двинулись к берегу. На охране лагеря остался Хуан. Лейтенант повёл дюжину строителей, вооружённых четырьмя абордажными саблями на рубку шестов и веток. Верёвки были. Когда шлюпка шла в третий рейс к месту боя, капитан приказал нарезать концов с такелажа и вообще посмотреть может плавает что-то ценное — бочонки с порохом, маслом, вином. На безлюдном острове всё пригодится. Бочонка выловили два: с порохом и маслом. Бочек плавало много, но бочку вдвоём в лодку не затащить. В третьем рейсе спасли двоих.

Да Торья подумал и решил послать всё-таки шлюпку с тремя моряками. На корабле ещё оставалось шесть бочек с солониной. И он точно видел одну в воде. Это бы решило вопрос еды на неделю. Если не удастся затащить в лодку, найденную бочку надо обвязать верёвкой и дотащить на буксире. Да и у пиратов что-то взрывом выкинуло наружу. Он назначил трёх моряков из команды и приказал отправляться, перекусив и взяв воды. Воду набрали в горшок из-под солонины, остатки которой Торес засыпал в кашу. Из запасов новый повар выдал гребцам по куску сыра, сухарю и небольшому кусочку копчёного мяса. Те были рады и такому завтраку.

Приказав Хуану не отходить от девушек, капитан спустился к берегу посмотреть, как у рыбаков идут дела. Дела шли хорошо. Море оказалось щедрым. Поймали уже два десятка больших лобстеров, набрали фунтов двадцать мидий. Копьём взяли восемь рыб, вполне приличных — фунта на четыре каждая. К рыбе моряки привычны. По королевскому Уложению в испанском флоте три дня в неделю в постные дни давали рыбу. В основном селёдку, засоленную в бочках. На душе у капитана отлегло. Даже если посланные моряки не отыщут солонину, а охота не принесёт дичь, море позволит им выжить и не умереть с голода.

Когда капитан вернулся назад, повар снял уже котёл с огня. Каша прела, накрытая пальмовыми листьями, распространяя аромат оливкового масла.

— Сеньор капитан, — доложил Торес, — через пять минут каша будет готова. Я добавил туда остатки солонины и оливкового масла, должно быть вкусно. Вместо мисок заготовил куски пальмовых листьев. Вместо ложек нарезал рогульки.

— Молодец, — похвалил капитан. — Всё правильно сделал. Можно приглашать рыбаков. У них, кстати отличный улов. Как съедят кашу, надо будет тут же сварить рыбу и лобстеров. Маловат котёл — человек на двадцать всего,— посетовал капитан.

— Нас тридцать два человека. Охотники ушли, на шлюпке тоже. Осталось двадцать четыре. Надеюсь всем достанется, — привёл свои подсчёты повар.

— Хуан, пройдись до берега! Пригласи рыбаков на приём пищи! И пусть улов несут! — распорядился капитан.

Мушкетёр оставил пост и помчался вдоль ручья к морю. Есть хотелось всем.

Г Л А В А 24

Корсары после того, как достигли берега отдыхали недолго, прекрасно понимая, что уцелевшие испанцы будут высаживаться вслед за ними. У врага уцелела ещё и маленькая шлюпка, которая появилась неизвестно откуда. Ажен предложил выдвигаться на противоположную западную оконечность острова. Все согласились. Из нормального оружия был только палаш Малыша и четыре боевых ножа Бенуа.

Шли по лесу, в сотне шагов от берега. Бенуа впереди, затем Ален и Рубленный, замыкал Малыш. Лес сначала был лиственный, а когда обошли небольшое болото с белой соляной оторочкой, перешёл в хвойный. Жак встал на еле заметную тропинку и двигались свободно. Примерно через две мили наткнулись на новенький шалаш.

Бенуа быстро прошмыгнул по окрестностям.

— Две молоденькие девчонки с мушкетом и пистолетом сидят на берегу. Одна наблюдает в подзорную трубу, вторая беспрерывно болтает по— испански. Можем разжиться оружием, — доложил он.

— Это, скорее всего, гачупины высадили своих женщин перед схваткой, чтобы под случайное ядро не попали. Наверняка и охрана есть, — сказал Рубленный, корсар, лицо которого пересекал шрам от сабли.

— Нападать на женщин не будем. Пальнут с дуру, и у нас раненый или труп появится. А если они с испанского флейта, то выжившая команда нас будет гонять по всему острову, пока не убьёт, — принял решение Малыш. — Забираем топор, продукты и двигаем.

Посланный в шалаш Ален забрал ещё и одеяло.

— А это то зачем? — спросил Малыш.

— Хоть спать на чём будет, — невнятно ответил Ален, понимая, что одеяло забрал зря. Корсары — не женщины, спать на мягком. Про топор девчонки не вспомнят — не они им работали. Про еду забудут, что там той еды — на раз перекусить, а вот одеяло будут помнить долго, хотя красная цена ему два песо.

Отошли от шалаша миль на шесть и встали. Уж больно место хорошее попалось. Чистое пресное озеро с песчаным дном. От солнца сосны прикрывают. Обошли его кругом, с противоположной стороны обнаружили водопой. Судя по оставленным следам, что-то небольшое с раздвоенными копытцами, типа козочки. Значит какая-то живность на острове была. Искупались, постирали одежду от морской соли, чтобы не стояла колом, съели украденные продукты и завалились спать. Прежде чем заснуть, поговорили о проигранном бое. Сошлись на том, что корсарам противостоял подготовленный экипаж с умелым капитаном. Атака гранатами перед абордажем поразила всех. На палубе "Стрелы" сразу выбило не меньше десятка корсаров. И тут же испанцы, не промедлив ни секунды, бросились вперёд. Атаковало человек сорок, а уцелевшие после картечи мушкетёры на абордаж не пошли, а били с высокого борта на выбор. А поскольку экипаж флейта превышал численность экипажа шхуны раза в три, то итог закономерен. Бой был проигран.

Поднялись вместе с солнцем, умылись, попили водички и двинулись дальше. Ажен хотел выйти на западную оконечность острова. Корабли огибали этот остров с востока или запада. На востоке расположились испанцы, им оставался запад. К середине дня вышли на оконечность. Выбрав место, где не было мангровых зарослей спустились к морю. Место было плохое. В ста шагах от острова торчали коралловые рифы сплошной грядой и вряд ли хоть один капитан рискнёт направить сюда шлюпку. Но имелось и хорошее — вся полоса между рифом и берегом кишела рыбой. Её было видно сквозь спокойную прозрачную воду. Оставалось только выловить.

Срубили четыре деревца, и сделали подобие острог. Поль на конце нарезал ножом несколько зарубок, чтобы рыба после удара с копья не соскакивала. Разделись и полезли в воду.

— Бейте ближе к себе, — дал полезный совет Ажен. — Вода искажает, на самом деле рыба ближе, чем кажется. Ударьте и посмотрите, куда попало копьё. Заметьте это место на дне. Как только туда подойдёт рыба — бейте!

Он нанес несколько ударов и на остроге забилась вполне приличная рыбина. Выбросил её на берег. Стояли они не глубоко, чуть повыше колена и рыба шныряла между ног. За час набили штук двадцать и вылезли на берег. Если бы не надели рубахи, сгорели бы напрочь. Солнце палило нещадно. Рыбу почистили, выпустили кишки и промыли в морской воде. На потроха сразу накинулась морская мелюзга. Ален в это время занимался костром — он был единственный, кто курил трубку, и в кожаном мешочке на поясе нашлось огниво, трут и табак. Вчера у озера он всё это добро просушил, разложив на листьях лопуха. Так что огонь корсары развести могли. Рыбу насадили на прутья и начали жарить над костром.

— Пресновато маленько, — прожёвывая очередной кусок, сказал Жак. — Надо будет соли набрать у того болота, что вчера видели.

— Да, — согласился Малыш, — соль нам не помешает. Можно будет присолить в запас.

Наелись от пуза. Дожарив остатки, двинулись вдоль побережья. С берега удалось высмотреть в рифе разрыв. Надо было найти место для стоянки с пресной водой, и место, где бы их смогло снять с острова замеченное судно. Через час ходьбы подошли к очередному ручью, который впадал в море. Был он глинистый, тёк видно из болот в середине острова. Но в камнях, под защитой деревьев, в пятидесяти шагах от ручья обнаружился чудесный родник. Место подходило как нельзя лучше. Смешанный лес обеспечивал укрытие. Имелась вода. Могла пристать к берегу шлюпка. С берега открывался обзор на запад, север и восток.

Часа за три соорудили в окружении деревьев просторный шалаш, где могли улечься все четверо. Крышу перекрыли плотно, в расчёте на тропический ливень, который мог идти несколько часов. Шалаш получился на пригорке, и вода должна была стекать в направлении ручья. За этими заботами день и закончился. Доели рыбу, допили бочонок с вином и улеглись спать. Охрану не выставляли. Испанцы находились на другом конце острова, и вряд ли здесь имелись другие жители кроме них. Крупных хищников не могло быть по определению — на маленьких островах им нет пищи.

С утра опять занялись ловлей рыбы. Есть хочется всегда. Набили много, штук тридцать. Ален остался на берегу, он потрошил и перекладывал рыбу травой, спасая от мух. Пока обсыхали, уже горел костёр и горячий сок капал на угли с нанизанных на прутья тушек. Малыш натащил к костру здоровых камней, чтобы удобно было сидеть. Жизнь потихоньку налаживалась.

— Я после обеда схожу на разведку и соли наберу, — сказал Бенуа.

— Только рубаху буканьерскую сними, а то за милю видно. Попроси Алена он тебе свою безрукавку даст. А мы пойдём рыбу заготавливать, в расчёте, что ты принесёшь соль.

С распоряжением помощника капитана никто не спорил. Ален, как закончили есть, безропотно снял свою кожаную безрукавку, завязывающуюся на три шнурка на груди и отдал Жаку. Тот вручил ему свою красную шёлковую рубаху.

Бенуа пересекал остров по диагонали. И вышел почти точно к лагерю испанцев. Пришлось, правда, попетлять в середине острова, обходя многочисленные болотца. Но сплошного болота, как опасался Жак, не было. А вот змеи были. Но высокие кожаные сапоги защищали надёжно. Он срезал себе палку с рогулькой на конце и мог отшибить змее голову или прижать к земле. Змеи разбегались, а одна попыталась атаковать, за что и поплатилась.

"Было бы в чём варить, можно было бы набить с десяток — всё мясо" — подумал охотник. "Положить правда некуда!" Под соль ему дали кусок одеяла и верёвки, чтобы он мог завязать добычу в узелок.

Испанцы разбили лагерь у ручья. Рядом с шалашом девчонок стояло еще несколько. Над костром висел котёл, и что-то там варилось. "Десятка три" — оценил численность гачупинов буканьер. Человек шесть вытолкало к шалашам здоровенную бочку. Маленький испанец весело суетился около неё, показывая, где ставить, чтобы было в тени. Насколько корсар понял из доносившихся разговоров, в бочке была солонина. Понаблюдав минут десять за испанцами, Жак отполз подальше в лес и направился к тому болоту, где по берегам видел соль.

Испанцы здесь уже побывали. Об этом говорили следы. Тоже набирали соль. Бенуа обошёл болото по кругу и устроился в кустах. Пока шёл, выстрогал себе из куска коры, снятой с дерева, подобие лопатки. Соль лежала пластом не меньше дюйма. Плотная, слежавшаяся. Жак крошил её ножом и лопаткой накладывал на расстеленную тряпку. Набрав фунта три попробовал завязать узелок. Место ещё было. Добавил еще фунта два. Узел получился тугим, плотным и увесистым. Он подвязал его к поясу и двинулся назад. До стоянки корсаров идти было часа два с половиной. Шел он быстро и тихо, как подобает охотнику. Прошёл болота и вышел в районе стоянки корсаров. Все спали, плотно поужинав. Бенуа быстро накормили, выслушали его красочное описание разведки и положили отдыхать. Сами принялись солить рыбу. Пока Жак ходил, набили острогами хвостов пятьдесят. И сделали место для засолки. Солили в земляной яме, обложив дно и стенки плоскими камнями. Щели замазали глиной. Накрыли плоским здоровенным камнем, который притащил Малыш. До темноты успели всю засолить.

— Если испанцы быстро сядут на судно, то солонина наверняка останется, — поделился своими мыслями с товарищами Ажен. — Открытую бочку никто с собой не потащит. Так что будем и с солониной. С голоду не умрём.

Г Л А В А 25

Бенуа ходил на разведку через день. Путь до лагеря испанцев он изучил основательно и нашёл самую короткую дорогу — добирался за два часа. Через восемь дней он прибежал радостный — испанцев не стало. Кое— что в лагере бросили в том числе и пол бочки солонины. Вполне съедобной, не порченной. Ажен установил на берегу дежурство, сделали сигнальный костёр. Видели за восемь дней три проходивших судна, но судя по рангоуту и обводам — испанские. Перебираться на новое место не стали. Здесь уже попривыкли, а там обзор меньше. Жак притащил солонины сделав из брошенной испанцами куртки мешок. Принёс и ворох верёвок от рангоута. — В хозяйстве пригодятся. Котёл гачупины забрали. Видно повар пожалел бросать не нужную вещь. Корсары приободрились. Повезло испанцам — повезёт и им. Остров исходили вдоль и поперёк, поскольку делать было абсолютно нечего. Ажен, правда просил далеко не удаляться, чтобы могли заметить дым сигнального костра.

На двенадцатый день заметили паруса небольшого судна с двумя мачтами. Подали сигнал дымом, принятым на Тортуге. Сначала столб дыма, потом его пропадание, потом опять столб дыма. Для чего в костёр бросается зелёная трава (идёт дым) потом трава прогорает и дым практически пропадает, делается пауза и бросается вторая охапка травы. Сигнал заметили. Было видно, как судно повернуло к острову. Стали видны паруса только на передней мачте.

После восторженных криков, Ажен сказал:

— Если это не корсары, то мы с голландского торговца "Сантарен" простые моряки. Капитан Ван Готорн. Судно ночью затонуло, нас вынесло на этот остров. Все ли запомнили? Судно "Сантарен", капитан Ван Готорн.

Пираты молча кивнули. Всем было ясно, что дальше события могут разворачиваться по любому сценарию.

— Если дам команду, то не раздумывая прыгаем за борт и плывём обратно. Не думаю, что они станут за нами гоняться.

Минут через сорок судно подошло почти вплотную. Флага не видно — значит не испанец. Вполне мог быть корсар. В костёр бросили ещё травы, чтобы обозначить конкретное место. На корабле начали спускать шлюпку. Село четверо вооружённых мушкетами людей. Корабль лёг в дрейф, развернувшись бортом в сторону берега, беря береговую черту под прицел пушек.

— Не нравятся мне их приготовления, — сказал Рубленный. — Как будто не спасать гребут, а готовятся к неприятностям.

— Если придётся атаковать эту четвёрку, Жак по центру, Руб и Ален слева, я справа, — распределил роли Ажен. Саблю он положил на землю на шаг впереди себя. Нечего пугать людей. Эфес свисал с камня, чтобы можно было мгновенно подхватить.

Шлюпка ткнулась в берег. Последние двадцать шагов гребли только двое. Двое передних навели мушкеты на корсаров. Они же первыми сошли на берег. Гребцы тоже взяли в руки мушкеты, но лодки не покидали. Стрелять в данную секунду они не могли, направление стрельбы им закрыли те что вылезли.

— Кто такие? — спросил по-английски моряк, выбравшийся на сушу первым.

— Простые моряки с голландского торговца "Сантарен", капитан Ван Готорн, — ответил Ажен на карибском жаргоне. — Наше судно ночью налетело на риф и нас две недели назад выбросило на этот остров. Шли в Сент-Деменг.

Просим оказать помощь и взять на борт. За доставку в Сент-Деменг заплатим, как сойдём на берег.

— Мы идем на Ямайку. Менять курс из-за вас капитан не будет. На борт вас возьмём, но в шлюпке поплывёте связанными, чтобы не вздумали напасть.

Корсары стояли неплотным строем, чтобы не попасть всем под картечь, на расстоянии пятнадцати шагов от высадившихся моряков. Англичан Малыш не любил. Австралию ещё не открыли и каторжников англичане ссылали не туда, а в Новый свет. А среди преступников очень редко встречались нормальные люди, в основном откровенные подонки. Насмотрелся на них Ажен, когда шёл брать Панаму вместе с Морганом.

— Это работорговцы, — тихо сказал Ален, заметив торчащую из сапога рукоятку плети.

— Связанными мы не поплывём! Мы свободные люди! Даем слово, что нападать в шлюпке не будем! — ответил Малыш англичанину.

— Поплывёте! Куда вы денетесь! Эй, мелкий! — ткнул он стволом в Бенуа. — Возьми верёвки и свяжи своим приятелям руки! — кинул четыре обрезка на землю главный. — Иначе убьём всех на месте!

Стволы мушкетов дружно уставились на пиратов.

— Если ты, урод, думаешь, что нас всего четверо, то жестоко ошибаешься. Посмотри вон туда, вы сами давно на прицеле! — показал направо Ажен. Мушкетные стволы ушли в сторону, и он резко выдохнул: — Бей!

Бенуа за секунду метнул два ножа, заваливая передних. Руб и Ален метнулись к шлюпке слева, Малыш справа. Сидевшие не успели отреагировать на происходящее. Не было у них навыков скоротечного боя, когда нападавшие постоянно передвигаются в разных направлениях. Выстрелить успел всего один. Но Поль с саблей, почти добежавший до шлюпки, успел прыгнуть в воду, уйдя за борт и картечь просвистела мимо. Сабля тут же змеёй взвилась над шлюпочным бортом, полоснув стрелка по шее. Рубленый на ходу тоже метнул нож, поразив стрелка с противоположного борта, который растерянно водил мушкетом, решая в кого выстрелить. Весь бой занял пять секунд.

— Все целы? — спросил Ажен поднимаясь во весь свой огромный рост из воды, саблей через борт проверяя убитых в лодке.

После утвердительного ответа приказал:

— Рубленный и Ален мигом в шлюпку и гребите вон за тот камень, — показал предводитель на здоровенный камень торчащий из воды, — а то сейчас нас начнут потчевать ядрами, как бы посудину не разбили. С оружием там разберётесь.

Абордажники заскочили в шлюпку и разобрали вёсла. Ажен и Бенуа оттолкнули их от берега.

— А мы Жак, быстренько потащили этих ребят к лесу!

Он взвалил того, что был побольше на плечо, подобрал выпавший из рук работорговца мушкет и быстро побежал через береговую кромку в заросли. Бенуа тоже взвалил убитого на спину, но шёл медленно. Ноша для него была велика. Но и он успел спрятаться до того, как раздался первый выстрел и просвистело ядро. Пушки выстрелили раз десять, потом бесполезная пальба прекратилась. Шлюпка скрылась за камнем.

— Это были корсары, — сказал капитан, отводя подзорную трубу от глаза. — Жадный Фрич все-таки влетел. У придурка даже не хватило мозгов заманить их на судно. А как результат — потеряли шлюпку и четверых бойцов. Пираты просто взяли их в ножи. Уходим! — кивнул он боцману.

Корабль добавил парусов и развернувшись стал удаляться от острова. Бенуа смотался на берег и принёс четвёртый мушкет. Убитых раздели — каждая вещь на острове им сейчас пригодится. Из оружия разжились двумя мушкетами, пистолетом, двумя ножами. Плетка тоже оказалась с вплетёнными свинцовыми шариками и могла использоваться как оружие. Выстрелов к мушкетам набралось два десятка и к пистолету в сумке был рог с порохом и пули.

— А неплохо мы на корабль сели. Пиастров по сто заработали, — сказал Жак. — Ещё так попроситься на борт раз пять, и считай, будет удачный рейд.

— У тебя сколько в сундучке на "Стреле" лежало? — спросил Малыш.

— Если вместе с золотом, то пиастров на восемьсот.

— А если посчитать оружие и барахло, то на тысячу потянет. Год считай прошёл бесплатно.

— Ты как всегда прав, — сказал Жак. — А нашу команду и "Стрелу" мне очень жалко.

— Да, Девис был настоящим капитаном, — согласился Ажен. — Даже в последний момент он дал нам возможность спастись. Мир его праху!

Корсары замолчали, вспоминая лица товарищей, ушедших в последнее плавание.

Раздались голоса Рубленного и Алена.

— Малыш, что с убитыми делать? — спросил Ален.

— Раздеть и вещи сюда! На земле погибли — на земле хоронить будем! В шлюпке что-то хорошее было?

— Анкерок для воды, две бутылки вина и фунтов пять сухарей.

— Сухари — это здорово! Шлюпка хорошая?

— Да сухая, не течёт, но черпак есть и две пары вёсел.

— Надоест здесь сидеть, парус поставим и своим ходом пойдём. Здесь всего сто двадцать миль. Если на испанцев не наткнёмся, или под шторм не попадём, то за два дня можно дойти до Тортуги, — поделился своими мыслями Малыш.

С предложением все согласились. Под парус у них имелось одеяло и куча одежды, верёвок с такелажа испанцы оставили вдоволь, мачту и рею вырежут в лесу. План был вполне осуществимым.

Снял их с острова корсар капитан Хопкинс. Через два дня после посещения работорговцами. Шлюпку тоже подняли на борт. Это была их добыча и она стоила денег.

Г Л А В А 26

Капитан был из рабов с плантаций на Ямайке. Бежал шесть лет назад. Сумел выдвинуться до капитана, поскольку раньше был помощником на английском торговце. Чем он провинился перед английскими властями никто не знал, слухи ходили разные. Но ни один английский чиновник после встречи с его кораблём не выжил. Его двухмачтовый флейт "Розалинда" базировался на Тортугу. На Ямайке его ждал пеньковый галстук. Девиса он хорошо знал и огорчился, узнав о судьбе "Стрелы".

— Большого мужества был человек! — сказал он уцелевшим морякам и перекрестился: — Мир его праху!

Встретили выживших на борту приветливо. Накормили копчёным мясом, дали по кружке рома из запасов капитана. Хопкинс, как и Девис во время рейдов пить не позволял. Ром на судне предназначался для промывки ран. Выход был относительно удачным. Взяли на абордаж английский бриг на шестнадцать пушек. Десяток орудий успели перегрузить на палубу, прежде чем англичанин пошел на дно. Досталась и корабельная казна. Четверо убитых и пятеро ранены — вот что было плохо. Капитан предложил всем четверым корсарам пойти к нему в команду. Все они видно славные рубаки и счастливчики, если смогли уцелеть после взрыва крюйт-камеры. Должностей никаких не предлагал, оно и понятно, на каждого надо посмотреть в деле. Командного состава на пиратских кораблях катастрофически не хватало, особенно обученного кораблевождению. Вот и Хопкинс обходился без помощника, что ложилось дополнительной нагрузкой на его плечи при несении вахт. В опасных узостях берегов ему приходилось непрерывно находиться на мостике, лишая себя отдыха. Да и на призовое судно посадить некого.

"Розалинда" собиралась стоять в Бакстере дней десять, пока капитан не пополнит экипаж. Хопкинс попросил корсаров подумать над его предложением о вступлении в команду и дать знать, если согласны. Высадили их на собственной шлюпке в двух кабельтовых от берега. Через несколько минут они уже подгребали к причалу.

В их домишке ничего не пропало, хотя Малыш с Жаком не были дома полтора месяца. Соседи за ним присматривали. За спрятанные деньги они не переживали. Деньги были закопаны глубоко, ни кинжалом, ни шпагой их прощупать было нельзя. Свои монеты Ажен завернул в шёлковую буканьерскую рубаху и упрятал в кожаный мешок, обёрнутый несколько раз вокруг свертка.

Шлюпку через два дня продали, деньги поделили. Бенуа заказал себе ещё два ножа, оставленных в последней схватке на "Стреле" в телах испанцев. Оружие выбирали долго. Обошли все лавки, пока не подобрали себе хорошие мушкеты, пистолеты и сабли. Захваченное оружие у работорговцев продали. Денег осталось не так и много, пора было определяться с судном.

Собрались вчетвером в таверне и за обедом переговорили о дальнейшей судьбе. Решили предложение Хопкинса принять. Порядок на судне англичанина они видели, с корсарами переговорили, пока плыли. О капитане отзывались хорошо: дело знает, удачлив, в расчётах честен.

А дальше всё пошло как обычно. Команда организовала пьянку по поводу принятия новых членов. Новички были людьми на Тортуге известными, числились опытными моряками. Так что команда и капитан были рады, что их ряды пополнились опытными бойцами.

Через полгода, приняв участие в шести схватках и прижившись в команде, корсары полностью влились в экипаж. Хопкинс, по достоинству оценив корсаров Девиса, предложил Малышу занять место своего помощника, убедившись в дельности его советов и умении командовать людьми.

Англичанин вынашивал планы проникнуть в воды Панамского залива и взять хорошую добычу у острова Рей, где испанцы наладили промысел жемчуга, круто поднявшегося в цене у модниц Старого света.

Планы капитана вполне совпадали с желанием Ажена вновь побывать у панамских берегов. Он надеялся, что провидение всё же пошлёт ему удачу.

Прихватив испанского торговца, Хопкинс получил значительные деньги за груз и корабль. Он подремонтировал свою "Розалинду" в Сент-Деменге, почистил днище и сменил часть такелажа. Набив корабль под завязку припасами и дождавшись благоприятного времени, когда прошёл сезон штормов, двинулся в обход Южной Америки к берегам Панамы. Погода благоприятствовала и даже мыс Горн корабль обогнул спокойно, не нарвавшись на шторм.

Г Л А В А 27

Города на старом месте не было. То, что уцелело после налёта Моргана губернатор Панамы приказал сровнять с землёй, а новый город заложить рядом, в трёх милях, у высокого холма.

Ажен проник в Новую Панаму совершенно свободно, высадившись перед рассветом прямо в гавани. Шлюпка тут же вернулась к дрейфовавшему в двух милях от берега кораблю, чтобы спустя два дня забрать Малыша в этом же месте. Крепостные бастионы со стороны моря начинали только возводиться и появившись утром со стороны порта буканьер не вызывал никаких подозрений. Одевшись на испанский манер, он вполне мог сойти за негоцианта, прибывшего по торговым делам. И даже его карибский жаргон здесь вряд ли бы кого удивил, поскольку город продолжал оставаться сосредоточием торговых путей, где можно было услышать разговор на любом диалекте. Да, собственно говоря, никому не было дела до шедшего ранним утром человека.

Уверенно вышагивая по улице, корсар направлялся на постоялый двор, отметив про себя, что Панама довольно быстро опять встала на ноги. Порт, склады, загоны для мулов, дома (никак не менее четырёх сотен), образовавшие сеть узких, местами уже вымощенных улиц, всё это, созданное за каких-нибудь полтора года, внушало безусловное уважение к человеческому трудолюбию.

Малыш рассчитывал пробыть в городе два дня, выдавая себя за торговца с Ямайки, собиравшегося закупить крупную партию жемчуга. Хопкинсу нужны были сведения, когда драгоценный товар, выловленный на отмелях Жемчужных островов, повезут в Панаму. Он рассчитывал перехватить это судно и взять весь груз. А пока корабль англичанина скрывался в водах Панамского залива, среди опоясанных рифами многочисленных островков, ожидая известий от взявшегося за опасную миссию Ажена.

Всё, что нужно было капитану, буканьер, обойдя несколько трактиров и не жалея серебра, узнал до полудня. Судно пойдёт через неделю в среду. Двенадцати пушечный флейт "Санта Мария". Экипаж в шестьдесят человек вместе с солдатами. Попутно буканьер выведал и о де Карсо. Тот построил себе новый дом на одной из улиц почти возле самого холма, где находился дворец губернатора.

После сиесты Поль направился по этой улочке, высматривая дом, который, как пояснили ему, не представляет труда отыскать по угловому балкону с ажурной кованной балюстрадой, окрашенной кармином.

Увидев этот, действительно приметный балкон, он перешёл на другую сторону улицы, чтобы получше рассмотреть жилище де Карсо, куда, возможно, придётся проникать под покровом ночи. Забранные решётками окна первого этажа никак не могли способствовать его плану, а вот окна второго этажа, выходившие на балкон, вполне годились.

"Если удастся взобраться на него, то наверняка в такую жару какое-то окно окажется открытым", — подумал Малыш, непроизвольно замедляя шаг проходя мимо дома.

Устремив всё внимание на верхний этаж, он пропустил момент, когда дверь дома бесшумно распахнулась, и на улицу выпорхнула молодая женщина в тонкой полупрозрачной вуали, предохраняющей от солнца нежное лицо.

Она внезапно остановилась, как будто наткнулась на какое-то препятствие и из груди у неё вырвался тихий стон.

— Что с вами, сеньора? — спросила служанка, протискиваясь через дверь с двумя большими корзинками.

Поль бросил беглый взгляд на появившихся из дома женщин, собравшихся скорее всего за покупками.

— Ничего страшного Марго, просто что-то в боку кольнуло, — ответила хозяйка, не оборачиваясь и не сводя взгляда с медленно шествовавшего мимо них Ажена.

Тот отвесил учтивый поклон, стараясь скрыть вдруг охватившее его волнение, вызванное звуками её голоса и неприкрытым интересом, проявленным к его персоне.

Женщина, явно давая ему знак, приложила палец к губам и слегка приподняла вуаль, показав лицо.

"Лаура!" — чуть не вырвалось у Малыша, остолбеневшего от неожиданности. С трудом пересилив безумное желание рвануться на встречу, он, секундой спустя, не торопясь двинулся дальше, усмиряя бешенное биение сердца и лихорадочно соображая, что же предпринять. Внимательно прислушиваясь к доносившимся до него голосам, Ажен старался держаться в нескольких шагах впереди женщин, не удаляясь и не приближаясь к ним.

Лаура говорила достаточно громко, не сомневаясь, что буканьер её услышит.

— Марго, я передумала! Проводишь меня до церкви, а покупки сделаешь сама. Хочу помолиться Пресвятой деве и исповедоваться. Как всё закончишь, подождёшь меня у входа!

— Хорошо, сеньора, — ответила служанка и они принялись обсуждать, что надо взять на рынке и в лавке у бакалейщика.

Ажен свернул в ближайшую улочку и не спеша, обогнув два лишних квартала, направился в сторону церкви, рассчитывая, что женщины доберутся туда раньше. Он не подозревал, что хитрая служанка без труда сообразила, что от неё хотят отделаться. Как только Лаура скрылась в дверях церкви, рассчитывая на щедрость де Карсо, Марго тут же отправила за ней мальчишку, посулив ему серебряное песо.

— К этой сеньоре под белой вуалью сейчас подойдёт рослый мужчина. Послушаешь о чём они будут говорить и мне потом расскажешь!

— А если к ней никто не подойдёт? — задал единственный вопрос малолетний шпион.

— Своё песо ты всё равно получишь, — твёрдо ответила Марго, так же твёрдо решив в этом случае не давать больше нескольких сентаво.

Когда служанка вернулась обратно, мальчишка уже околачивался у дверей церкви, поджидая её.

— Узнал что-нибудь? — поставив корзины на землю и смахнув лёгкие бисеринки пота на лбу, спросила она.

— Да, дуэнья! Но сначала песо!

Та неохотно полезла в кошелёк и вложила в его измазанную ладошку монету, которая была тут же попробована на зуб и в мгновенье ока спрятана.

— Говорили они потихоньку, там было слишком много людей. Сеньора называла его "Поль", а он её "Лаурой". Сегодня после полуночи она будет его ждать. Остальное я не понял, они говорили на неправильном испанском, — шмыгнул носом маленький соглядатай.

— Хорошо, ступай! — отпустила Марго мальчишку и только успела переставить свои корзинки в тень, как из церкви показалась Лаура.

— Давно меня поджидаешь? — спросила она, с тревогой вглядываясь в невозмутимое лицо служанки.

— Только что подошла, — ответила та, наклоняясь над корзинами.

— Всё купила?

— Да сеньора, как вы велели. Только рыбу не стала брать. Лавочник сказал, что завтра доставят свежий улов.

"Может быть и не врёт!" — чуть успокоилась Лаура, и они отправились обратно.

Г Л А В А 28

С третьего раза небольшая стальная кошка, обмотанная тряпками, наконец-то зацепилась за перила балкона. Ажен осторожничал, опасаясь наделать шума, поэтому бросал не сильно. Он крепко потянул за верёвку, проверяя надежность, но железные зубья держали намертво. Без особого труда он вскарабкался наверх по завязанными через каждый фут узлам и втянул верёвку наверх.

Прислушавшись, и не обнаружив ничего подозрительного ни на улице, ни в доме, буканьер проскользнул к третьему от угла окну. Он легонько стукнул два раза и окно тотчас приоткрылось.

Женская рука отвела в сторону портьеру и поманила его в комнату. Придерживая шпагу и стараясь не шуметь, Малыш осторожно перебрался через подоконник. Не успел он протиснуться, отодвинув штору в комнату, как в грудь ему и с обоих боков уперлись пистолетные дула.

— Не дёргайся, а то получишь пулю! — раздался голос стоящего перед ним человека. — Принесите свет! — распорядился он. — Посмотрим, что за птица забралась в чужое гнездо!

Когда внесли свечи, Ажен увидел четверых мужчин. Трое стояли вокруг него с пистолетами, четвёртый, держа подсвечник на три свечи, сжимал в руке шпагу. Лауры в комнате не было.

Закрой окно, Гаспар, — распорядился де Карсо, — и сними с него всё оружие.

Гаспар, поставив подсвечник на стол, захлопнул окно, и, зайдя сзади, довольно ловко извлёк у Малыша спрятанный под камзолом пистолет, отстегнул шпагу и вытащил из-за голенища нож.

— Присаживайтесь, сеньор, — отойдя в сторону, указал пистолетом на стул дон Антонио. Прилично одетый человек с хорошим вооружением всяко не мог быть случайным грабителем.

Когда Ажен опустился на резной, жалобно скрипнувший под его весом стул, хозяин расположился по другую сторону стола, пододвинув поближе свечи, чтобы лучше рассмотреть лицо незваного гостя. Внезапно побледнев, де Карсо резко отстранился:

— Свяжите ему руки! — приказал он, наведя пистолет в грудь буканьера.

— Это ещё зачем! -возмутился Ажен, привставая со стула.

— Сидеть! — злобно выдохнул де Карсо, придавливая пальцем спуск.

Малыш, почувствовав, как в бока ему опять вдавили твёрдое железо, плюхнулся обратно на скрипучий стул, недоумевая, почему хозяин так резко на него окрысился. Этого человека он видел в первый раз.

Гаспар позвонил в колокольчик и появившийся слуга тут же принёс верёвку, которой Полю стянули руки.

— Я никогда не думал, что мне, хвала всевышнему, так повезёт! — яростно стукнул кулаком по столу дон Антонио. ... — Несказанно повезёт! — откинулся он на спинку стула и довольно расхохотался, встретившись взглядом с удивлённо-непонимающими глазами Малыша.

— Я узнал тебя, буканьер! Ты их отряда Хитрого Пьера! — ткнул пальцем в сторону вздрогнувшего Ажена испанец. ... — И не пытайся, всё равно нее вспомнишь! — со злобной усмешкой сказал он. — Четыре года назад ты ранил меня в плечо, чудом прорвавшись через засаду в роще. Но не это запомнилось мне на всю жизнь. За мной с тех пор остался должок, который я с удовольствием верну!

Дон Антонио быстро перегнулся через стол и что было силы двинул Малыша в скулу, сбив его вместе со стулом на пол.

— Теперь мы в расчёте сеньор буканьер! — потряс он ушибленными пальцами.

— Заприте его в чулан и свяжите как следует, чтобы не сбежал! С утра передадим губернатору. Наверняка он здесь не один крутится! — распорядился де Карсо.

Малыша подняли и потащили вниз. Хозяйский приказ слуги выполнили с исключительным старанием. Через несколько минут опутанный верёвками Поль лежал лицом вниз не в силах пошевелиться. А боль в суставах стянутых за спиной руках была такой, что хотелось выть и грызть зубами неструганный пол, отдававший запахом плесени.

Когда захлопнулась тяжёлая дверь и лязгнул засов, он позволил себе тихонько застонать, проклиная свою невезучесть. Лауру он не винил. У девушки не было причин его выдавать. Но вот женскую руку, поманившую его в комнату он помнил отчётливо.

Выгнув шею и с трудом приподняв голову, он осмотрелся. Чернильная темнота окружала со всех сторон. Окон в маленькой каморке, куда его затащили, очевидно не было. Напрягшись изо всех сил, так что на висках вздулись вены, Поль попробовал разорвать верёвку, или хотя бы ослабить её. Он повторял свои попытки бессчётное число раз, но путы только сильнее врезались в желваки вздувшихся мышц. Окончательно обессилев, корсар уронил голову на шершавые доски, чувствуя, как бешено колотится сердце и едкий пот безжалостно щиплет глаза.

"Ну держись, гачупины! Дорого вам обойдётся эта ночка!" — мстительно думал он, подтянув колени и перегрызая нитку за ниткой крепкой пеньковой верёвки, которой ему связали ноги. Но и здесь его ждала неудача. Малыш только расскровил о крепкие волокна дёсны и язык, пока перегрыз её, но верёвка, наплевав на его расчёты, не ослабла. Слишком много узлов навязал Гаспар. И как Поль не тянулся, до следующего витка зубами достать не удавалось.

С трудом вытолкнув распухшим языком прилипшие к нёбу ворсины пеньки и вытянув ноги, он почувствовал маленькое облегчение.

"Чёрт с ним, — расслабленно подумал он, пошевелив немеющими пальцами, — подождём до утра. Там видно будет".

Г Л А В А 29

Проснулся буканьер от лёгкого прикосновения. Было по-прежнему темно как в преисподней.

— Поль, это я! — услышал он шепот Лауры. Её руки заскользили по телу, нащупывая путы. Через минуту, разрезав их острым как бритва маленьким кинжалом, она освободила охотника.

— Я уж засомневался и подумал, что ты специально заманила меня в ловушку, да простит меня господи за мои сомненья, — тихо сказал он, разминая горевшие огнем от тысячи впившихся иголок руки.

— Кто-то подслушал наш разговор, — шепнула она. — Меня с вечера заперли в дальней комнате и выпустили только глубокой ночью. Наверняка, не обошлось без моей служанки.

"Вполне может быть", — подумал Ажен, вспоминая женскую руку, отодвинувшую портьеру.

— Пойдём скорее, Поль! Не ровен час, кто-то ещё проснётся! — потянула она его из чулана.

Ажен ощупью подобрал кучу срезанных верёвок и поднялся. Когда они вышли он тихо прикрыл дверь и задвинул засов, рассчитывая, что его исчезновение обнаружат не сразу.

Лаура повела его наверх.

— Ключ от входной двери у Гаспара. Тебе придётся выбираться через балкон, — шепнула она, открывая дверь в свою комнату.

— Мы так и не поговорили, нежно провёл он по её щеке рукой, застыв у распахнутого окна. — Я вернусь сюда завтра, после полуночи и, если пожелаешь... заберу тебя с собой.

Он легонько прикрыл пальцами губы, пытавшейся что-то сказать Лауре:

— Не торопись! У тебя будет целый день, чтобы обдумать ответ.

Поцеловав её, Малыш выскользнул в окно.

Его верёвка с кошкой так и осталась в углу балкона. Он спрятал её под камзол, вместе с обрывками пут, перелез через перила и, повиснув на руках, спрыгнул вниз. Хотя до земли оставалось не менее трёх ярдов, прыжок получился удачным.

На другую сторону улочки, ярко освещённую луной, Поль переходить не стал. Внимательно прислушиваясь и стараясь не разбудить спящие улочки звуками шагов, он двинулся прочь.

Г Л А В А 30

— Дон Антонио! Дон Антонио! — легонько потрогал за плечо хозяина Гаспар.

Тот открыл глаза и уставился на своего мажордома.

— Буканьер пропал!

— Как это пропал? — не понимая спросонья о чём идёт речь, переспросил де Карсо. — Что?! — тут же угрожающе выдохнул он, уставившись на суетящегося около постели слугу.

— Его нет в чулане, хотя дверь по-прежнему заперта. Богом клянусь, ни одному человеку не удалось бы выбраться оттуда на волю! Это рука дьявола, дон Антонио! — перекрестился Гаспар.

— Не дьявола, а дьяволицы, ротозей! — глухо выругался де Карсо, чувствуя, что и сам виноват, не позаботившись выставить охрану. — Вели, пусть принесут одежду и накрывают завтрак, — решительно отбросил он покрывало, поднимаясь с постели.

Позавтракав, хозяин дома снял салфетку и поднялся из-за стола:

-Гаспар, — обратился он к слуге, — передай сеньоре Лауре, что я её жду в своём кабинете для важного разговора.

Гаспар молча кивнул и вышел.

Кабинет де Карсо располагался в угловой комнате на втором этаже. Обставлен был весьма изящно, но даже при беглом взгляде чувствовалась принадлежность хозяина к военному сословию. На одной стене висело тщательно ухоженное европейское оружие, на другой оружие индейцев: палицы с искусно вставленными кусками обсидиана, копья, дротики и даже боевой топор из ярко-зелёного нефрита. Топор, наверняка, раньше принадлежал какому-нибудь касику, ибо нефрит у коренных обитателей Центральной Америки почитался самой большой драгоценностью, и за сей топор можно было выменять увесистый мешок золотых самородков.

На видном месте, против окна висел чудом сохранившийся после пожара портрет дяди, писанный лет двадцать назад и заботливо хранимый доном Антонио после смерти старика.

Остановившись у окна, поджидая Лауру, де Карсо молча наблюдал за прохожими на улице. Когда он услышал звук отворившейся двери и шорох платья, то повернувшись и поприветствовав как обычно, указал на стул:

— Присаживайтесь, сеньора... — сделал паузу де Карсо, ревниво наблюдая, как подобрав складки пышного платья, Лаура, с грацией придворной красавицы, устраивалась на краешке стула.

— Гаспар, очевидно, передал вам, что я имею намерение побеседовать с вами по весьма важному, можно сказать неприятному делу? — обратился он к напряжённо застывшей женщине.

— Я слушаю вас, дон Антонио, — подняла та глаза на испытующе уставившегося испанца.

— Откуда, сеньора, вы знаете этого буканьера, который сегодня ночью попытался проникнуть к вам в комнату? — задал прямой вопрос де Карсо не пытаясь его завуалировать.

Лаура на секунду замялась, решая сказать правду или солгать.

— Этот человек четыре года назад, когда убили моего мужа, оказал мне почти такую же услугу, как и вы, дон Антонио. Он спас мою честь, вырвав меня из лап озверевших солдат, собиравшихся надругаться над беззащитной женщиной. Только если вам, офицеру Его Католического Величества, достаточно было всего лишь отдать приказ, когда ваши люди захватили слуг и рабов Перрюшона, то ему пришлось воспользоваться своим мушкетом и шпагой. И я искреннее уважаю этого человека.

— В таком случае, сеньора, почему вы не предложили ему нанести официальный визит?

— Вы смеётесь дон Антонио? Кто я такая в вашем доме, чтобы открыто приглашать посторонних Мужчин?! ... Год я была вашей наложницей и даже родила от вас сына. Затем, после ухода пиратов, вы, чтобы поправить дела, женились на племяннице губернатора, а меня с ребёнком, во избежание пересудов отправили с глаз подальше в глухое селение. Когда Бог призвал бедняжку сеньору де Эстер, измученную жёлтой лихорадкой, к себе, вы снова привезли меня в Панаму, отдав моего мальчика на воспитание иезуитам, не взирая на все мои слёзы и мольбы. А когда я отказалась снова лечь с вами в постель, в надежде, что вы отправите меня обратно, вы сделали из меня экономку, заправляющую кухней и хозяйством. Так может ли прислуга приглашать в дом своего господина постороннего мужчину?! — явно стараясь задеть де Карсо с вызовом закончила Лаура.

Испанец покраснел от гнева и недовольства собой. Лаура не только припомнила все обиды, но и выставила его идиотом, поиздевавшись над необдуманно произнесённой фразой.

— Предупреждаю вас, сеньора! Этот человек не только заклятый враг короны, но и мой, с тех самых времён. И я сделаю всё возможное, если он ещё раз появится в городе, чтобы живым он отсюда не ушёл!

Откланявшись де Карсо вышел, велев Гаспару подать его шпагу. Через час городская стража была удвоена.

Г Л А В А 31

Сердце Лауры сжималось от страха за Поля. Полночь давно миновала и у неё с каждой минутой крепла уверенность, что его схватили.

— Спаси и сохрани его, Боже! Помоги ему Пречистая Дева! — шептали её губы в горячей неистовой молитве.

Кроткий двойной стук раздался совсем неожиданно. Лаура вздрогнув быстро поднялась с колен и метнулась к окну. Отдёрнув портьеру, она увидела настороженное лицо буканьера, прилипшего носом к стеклу. Его плотно сжатые губы, делавшие лицо суровым и мрачным, вдруг растянулись доброй широкой улыбкой. В сумраке комнаты, освещённой только свечой у распятья он, без сомнения, разглядел хозяйку.

— Спасибо тебе, Господи! — поблагодарила она Бога, потянув бронзовую задвижку и открывая решётчатые створки.

— Я так волновалась, что тебя поймают, — шепнула она Ажену, втягивая его в окно.

— Стражу везде удвоили, поэтому и задержался, — обнял он прижавшуюся Лауру.

Они несколько секунд постояли молча, прижавшись друг к другу, чувствуя, как без следа исчезает навеянное четырёхлетней разлукой лёгкое отчуждение.

— Я пришёл за тобой, Лаура! — чуть отстранившись сказал охотник.

Девушка вздрогнула и спрятала лицо у него на груди. Затем медленно подняла глаза, влажно блеснувшие в темноте:

— Моё сердце разрывается, Поль! Я не могу уйти с тобой, — ласково коснулась ладонью его щеки испанка, — хотя очень этого хочу!

Но почему! — вырвалось неожиданно громко у Малыша.

Лаура прикрыла ему губы кончиками пальцев:

Пойдём, — потянула она его в глубь комнаты, — это долгая история, чтобы слушать её стоя.

Она усадила его на предательски взвизгнувший стул, скрип которого в густой ночной тишине им показался особенно громким.

— Учти, у меня даже шпаги нет, чтоб обороняться, — шепнул Ажен, боясь пошевелиться, чтобы не переполошить весь дом. — В прошлую ночь всё отобрали.

— А как же ты будешь выбираться из города, вдруг на солдат наткнёшься?!

— У меня нож есть. Даст Бог, как-нибудь выкручусь, — тихо сказал он.

— Подожди минутку, — тронула она его рукой за плечо и не успел он ничего произнести, как испанка выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Малыш насторожился. Такого поворота событий он никак не ожидал.

"Странно всё это, — подумал корсар, — очень странно!".

Отказ девушки, в согласии которой он был почти уверен, настолько огорошил его, что он стал туго соображать. "Первому, кто ворвётся, расшибу башку этим скрипучим стулом!" — мрачно решил он, злясь на себя, что никак не может отогнать мысль о возможном предательстве.

Дверь потихоньку отворилась и в комнату прошмыгнула Лаура, тут же заперев засов. Она замерла у порога и Поль обрадованно прислушивался к её частому взволнованному дыханию. Девушка его не сдала.

— Чуть не умерла со страху, — шепнула она, — но раздобыла тебе шпагу из кабинета де Карсо.

— Т-с-с! — приложила испанка палец к губам, на неосторожное движение потянувшегося за оружием Ажена. — Сиди уж теперь смирно, а то весь дом этим скрипом растревожишь.

Она устроилась возле Малыша и, отдав ему шпагу, тихонько начала свой рассказ. Её рука, лежащая поверх руки Ажена, временами с силой стискивала его пальцы, а взволнованный шепот прерывался на полуслове, когда растревожившие душу воспоминания перехватывали ей дыхание. Слишком много печального выпало ей за эти четыре года и буканьер был единственным человеком, с которым она могла поделиться своей потаённой болью.

— Я... не могу бросить моего малыша, Поль! Прости меня, ... прости, — тихонько заплакала она под конец, оросив слезами его, сжатую в кулак руку.

Г Л А В А 32

— Дон Антонио! Дон Антонио! — прервал сон хозяина Гаспар, безжалостно тормоша его за плечо. — Буканьер опять побывал в доме!

— Я же приказал выставить на ночь охрану! — вскочил с постели взбешённый де Карсо.

— Заснули, негодяи! Я пообещал всем троим отрезать уши, если не принесут голову этого француза, — подал хозяину камзол Гаспар. — Они его наверняка схватят, или убьют.

— Пусть седлают коней! — распорядился де Карсо.

— Две лошади уже под седлом, — ответил мажордом из бывших солдат, помогая хозяину опоясаться и подавая оружие. — Конюх должен был вывести их на улицу.

Проверив пистолет, де Карсо поспешил вниз.

— Меня потревожил какой-то скрип, — еле поспевая за хозяином пояснил Гаспар. — Я заметил этого дьявола, когда он спрыгнул с балкона, прямо напротив моего окна. Хорошо хоть луна выглянула, а то бы тоже прозевал, уж больно быстро он исчез.

Выйдя из дома, они вскочили в сёдла. Доехав до угла, де Карсо придержал коня и осмотрелся. На узенькой улочке, уходившей вправо, луна высвечивала два безжизненных тела, распластавшихся на мостовой в каких-то тридцати ярдах. И только острый глаз мог рассмотреть третьего, привалившегося к шершавой стене и скрытого густой чернотой тени. Этот был ещё жив.

Всадники осторожно подъехали ближе. Гаспар соскочил с коня, осмотрел убитых, лежащих посередине мостовой, а потом подошёл к третьему, споткнувшись в темноте о его вытянутые ноги. Наклонившись он приподнял опущенную на грудь голову и заглянул в лицо.

Раненый с трудом приоткрыл глаза, узнал Гаспара и еле слышно выдохнул:

— Не смогли... Он опять... ушёл...

Попытался сказать ещё что-то, но чёрная струйка крови выкатилась из уголка губ, в горле захрипело, рука, зажимавшая рану на груди, безвольно откинулась, и он, чуть вздрогнув, затих.

— Проклятый француз! Мы с тебя живого шкуру сдерём, как только поймаем! — пробормотал угрозу старый солдат, закрывая умершему глаза.

Его короткую молитву прервал нетерпеливый голос дона Антонио:

— Что там, Гаспар? — осведомился он, удерживая возбуждённых запахом крови лошадей, готовых пуститься вскачь подальше от страшного места.

— Все трое убиты, сеньор де Карсо, ответил слуга, поспешив забрать у хозяина повод.

— Да провалиться ему в преисподнюю! Дьявол его забери! — выругался испанец. — Он наверняка направился к порту!

Едва дождавшись, пока Гаспар залезет в седло, де Карсо злобно хлестнул коня и стремительно понёсся вниз по улочке в сторону гавани. Кони шли галопом, высекая подковами искры из крепкого камня мостовой и будя чутко спавших обитателей улицы.

Пристань встретила их звуками мушкетных выстрелов. С десяток испанских солдат палило по чуть заметной в ночи лодке, быстро уходившей под двумя парами вёсел. Ветер, порывами налетавший с моря, донёс до слуха де Карсо лёгкий вскрик и ругань — очевидно чей-то выстрел оказался удачным. Глаза через минуту перестали различать всплески вёсел, серебрившихся под луной, и пальба прекратилась.

— Крепись, Поль! ...Крепись! Вот уже и судно! — прохрипел Бенуа, пытаясь хоть голосом подбодрить друга, лежащего на дне лодки. Ажен, с пулей в груди, еле слышно стонал. И эти стоны, давая тонкий лучик надежды, что не всё ещё потеряно, заставляли Бенуа остервенело растрачивать последние силы. Уключины вёсел визжали, а на висках верёвками вздувались вены.

Эй! На борту! — заорал Жак, когда лодка с размаху стукнула в борт корабля. — Малыша ранило! Поднимайте скорее!

Ему бросили конец, он обвязал Ажена под мышками, и дюжие корсары в мгновенье ока втащили раненого на палубу. Бенуа тяжело вскарабкался следом.

— Ставить паруса! — приказал Хопкинс. — Малыша снесите в мою каюту! Это единственное приличное место на корабле!

Через несколько минут, набрав ход и следуя командам капитана, судно взяло курс к Жемчужным островам. ...

... Поль очнулся через несколько часов. Видно Бог дал ему несколько мигнут просветленья. Рану к тому времени почистили, пулю выковыряли и залив ромом забинтовали материей. Всё это время верный Бенуа нее отходил от друга ни на шаг.

-Ты дай ему вот этого бальзама с ромом! — достал Хопкинс заветный флакон из своего сундучка, после того как Малыш, еле шевеля губами с трудом выдавил из себя интересующие капитана сведения. — Это хорошее средство. Для себя берёг! Но он — заслужил! — сунул Хопкинс флакон в руки Бенуа и вышел.

Жак налил тёмно-бурую жидкость в чашу, щедро разбавил ромом и напоил Ажена. Спустя несколько минут Поль заснул. Бледное лицо его порозовело и прерывающее дыхание стало более ровным.

"Помогает, кажется! — с надеждой подумал Бенуа. — Дай господь ему силы!"

Он плеснул себе немножко рома, уселся на рундук и, прислонившись к переборке, незаметно задремал.

Впрочем, спал он недолго. Его разбудил громкий стон очнувшегося Поля.

— Подойди ко мне... Жак! — тихо прохрипел Малыш, попытавшись поднять отяжелевшую руку. Но рука безвольно опустилась назад, а на лбу выступили бисеринки пота.

Подскочивший Бенуа склонился над раненым, которому явно стало хуже: глаза горячечно блестели, щёки ввалились, лицо осунулось. Губы обметало белым налётом. Жак дал Малышу выпить воды. Сделав несколько глотков, буканьер вполне внятно сказал:

— Всё, друг. ...Не выкарабкаться мне! Печёт всё в груди... — сморщился от боли Малыш.

— Да что ты, Поль! Капитан дал свой бальзам, его Эксвемелин делал. Вот увидишь, тебе станет лучше, гораздо лучше!

— Нет, Жак! Я чувствую... эта старуха с косой уже где-то рядом.

Он еле заметным движением руки остановил пытавшегося что-то сказать друга.

— Вернёшься во Францию... побывай в Гавре. ... Разыщи в квартале рыбаков Аженов, Жак. Деньги... в сундучке. Половина твоя, ...остальное отдай моим старикам...

Поль, утомившись, прикрыл глаза.

Бенуа склонился над ним и, стиснув горячую руку, готов был разрыдаться от своей беспомощности. Умирал друг... ДРУГ УМИРАЛ...

Горькая слеза, оставив на щеке след, упала на лицо Ажена, застыв прозрачной каплей в складке полуоткрытых губ.

— Жалко, что Бог... отмерил мне так мало... — медленно открыл Поль глаза. — ...Пододвинь мне вон ту шпагу... — тихо сказал он секундой спустя, заметив брошенное на рундук оружие.

Бенуа кинулся к шпаге и осторожно положил её Полю на грудь, вложив эфес ему в руку.

— Это подарок Лауры, Жак. ...Я... встретил её в городе... — зашёлся в злом кашле Малыш.

Жак поспешил промокнуть появившуюся на губах кровь и поднёс чашу с питьём. Поль сделал только один глоток и бессильно откинулся на подушку.

— Она не пошла со мной, Жак, — еле слышно прошептал он. — Но так, наверное, ... даже лучше. ...Сын у неё...

Он медленно закрыл глаза, уже не в силах удержать веки и почти беззвучно выдохнул:

— Прощай ...друг. ...Можешь плакать...

.................................................................................................................................................

Спустя два года однорукий моряк вручил старому Ажену деньги и вещи сына: серебряный крест, шпагу и красную буканьерскую рубаху, изрядно вылинявшую от солёного пота на спине и под мышками.

Конец первой книги.

Чита, Новороссийск сентябрь 2015 г.

СЛОВАРЬ

морских терминов, встречающихся в романе.

АБОРДАЖ — способ ведения боя гребными и парусными судами. Сцепление атакующего корабля с неприятельским с целью его захвата в рукопашном бою.

АЗИМУТ (магнитный) — угол между направлением на север и на наблюдаемый предмет, отсчитанный по компасу по часовой стрелке.

АКВАТОРИЯ — участок водной поверхности в установленных границах моря или порта.

БАРКАС — парусно-гребная шлюпка.

БИЗАНЬ — последняя мачта (считая от носа) на парусном судне с тремя и более мачтами.

БОМ-КЛИВЕР — передний кливер, крепящийся верхним концом к бом-брам-стеньге (четвёртому снизу колену составной мачты парусного судна).

БРИГ — двухмачтовое морское судно с прямыми парусами. Водоизмещение около 400 тонн, до 28 пушек.

БУШПРИТ — горизонтальный, или наклонный брус, выступающий с носа судна. Служит для вынесения вперёд носовых треугольных парусов (кливеров и стакселей).

ВЫМБОВКА — деревянный или металлический рычаг длиной 1.5 — 2 метра, служащий для вращения шпиля вручную.

ГАЛС — положение судна относительно встречного ветра. Различают левый галс (ветер дует с левого борта) и правый галс (ветер — с правого борта).

ГАЛИОН — парусный 3-х — 4-х мачтовый военный корабль, водоизмещение до 1400 тонн, с высокой кормовой надстройкой. Имел высокие вертикальные борта с наклоном во внутрь корпуса, 50-80 пушек, расположенных, как правило, на двух палубах.

ЗАРИФЛЕНЫЕ ПАРУСА — паруса, на которых взяты рифы, т.е. с помощью подвязывания уменьшена площадь паруса.

ЗЫБЬ — длинные и пологие морские волны высотой 10 -15 м. Возникают в результате действия отдалённого шторма или после продолжительного ветра.

КАБЕЛЬТОВ - единица длины. Составляет одну десятую морской мили — 185,2 метра.

КАНОНИР - артиллерист, пушкарь.

КЛИВЕР — носовой треугольный парус, поднимаемый между фок-мачтой и бушпритом. На парусных судах бывает до трёх кливеров, называемых: второй кливер, кливер, бом-кливер (в направлении от мачты).

КЛОТИК — приплюснутый шар, насаженный на конец мачты или флагштока. Внутри имеет шкивы для подъёма флага.

КУРС — угол между северным направлением меридиана и диаметральной плоскостью судна по направлению его движения, отсчитанный в градусах по часовой стрелке.

КОНЕЦ — общее название любой снасти небольшой длины (кусок верёвки).

ЛИНЁК — кусок линя (тонкого линя из пеньки, предназначенного для оснастки и такелажных работ). Зачастую из кусков линя боцманы плели плётки для наказания нерадивых матросов.

МАРСОВЫЙ — матрос, работающий на марсе (площадке на мачте), управляющийся с верхними парусами.

НАВЕТРЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ — выгодное положение парусных кораблей относительно противника для ведения морского боя, т.е. со стороны того борта, откуда дует ветер. При наветренном положении корабли имели следующие преимущества: инициативу в определении времени атаки и дистанции боя, инициативу в осуществлении абордажа, ухудшение управляемости вражеского судна из-за потери им ветра при сближении, относ дыма и частиц не сгоревшего пороха от огня орудий в сторону противника и т.д.

ПЕРТ — трос, прикреплённый под реей. Служит опорой для ног матросов, работающих при постановке и уборке парусов.

ПУШЕЧНЫЙ ПОРТ — герметически закрывающиеся вырезы в борту корабля для стрельбы из пушек.

ПОТРАВИТЬ (травить) — ослабить снасть, например: шкот, тали, швартов.

ПРИНАЙТОВАННЫЙ — закреплённый, привязанный.

РАНГОУТ — деревянные или металлические предметы парусного вооружения кораблей: мачты, стеньги, реи, гафель и др., служащие для постановки и несения парусов, флагов и т.д.

РЕЯ — деревянный (металлический) брус, прикреплённый к мачте горизонтально палубе и перпендикулярно диаметральной плоскости корабля. Служит для крепления к ней парусов.

РИФЫ — специальные верёвочные приспособления, пришитые к парусам, служащие для уменьшения площади паруса при свежем ветре.

РУМПЕЛЬ — рычаг для поворота руля.

РУМБ — направление к точкам видимого горизонта относительно сторон света или угол между двумя такими направлениями. Во времена парусного флота весь горизонт делили на 32 румба, каждый из которых имел своё наименование.

СТАКСЕЛЬ — парус треугольной формы. Ставится впереди фок-мачты.

ТАКЕЛАЖ — общее название снастей (цепей, тросов, канатов, лопарей) на корабле, используемых для крепления рангоута, постановки и уборки парусов, управления ими, грузовых операций, подъёма сигналов и пр. Подразделяется на стоячий такелаж и бегучий такелаж.

ТВИНДЕК — межпалубное пространство во внутренней части судна выше трюма. На многопалубных судах несколько ярусов Т.

ТРАВЕРЗ — направление на какой-либо предмет, перпендикулярное курсу корабля. Различают правый и левый траверз, в зависимости от того с какого борта (правого или левого) находится предмет.

ФАЛЬШБОРТ — лёгкий пояс бортовой обшивки, возвышающийся над верхней палубой. Служит для ограждения палубы.

ФЛЕЙТ — парусное трёхмачтовое грузовое судно. Вооружалось несколькими пушками.

ФЛИБОТ — малый флейт с полукруглой кормой. Водоизмещение до 100 тонн.

ФОК-МАЧТА — передняя мачта, считая от носа к корме, на судах с двумя и большим числом мачт.

ФОРПИК — носовой отсек корабля от форштевня до первой (таранной) переборки.

ФРЕГАТ — военный трехмачтовый парусный корабль с мощным артиллерийским вооружением (до 60 пушек).

ШКАФУТ — средняя часть верхней палубы между передней (фок) мачтой и последующей за ней (грот) мачтой.

ШКОТ - бегучий такелаж, заложенный за нижний угол паруса и служащий для удержания и растягивания паруса в нужном направлении.

ШПИЛЬ — механизм (ворот) с вертикальной осью вращения для подъёма якоря, швартовки корабля.

ШХУНА — парусное судно с двумя и более мачтами, вооружённое косыми парусами, что позволяло иметь меньший экипаж. Имело до 16 пушек.

ЮТ — кормовая часть палубы корабля (от кормы до последней мачты).

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ:

ЧАСТЬ 1. БУКАНЬЕРЫ. Стр. 3-94

ЧАСТЬ 2. ФЛИБУСТЬЕРЫ. 94 — 212

СЛОВАРЬ МОРСКИХ ТЕРМИНОВ. 213 — 216

2