Сокровище

30

Величественное сооружение на вершине каменной громады, освещенное разноцветными прожекторами, казалось, и само испускало странное неземное сияние. Стены огромной пирамиды были залиты голубым светом, а храм Мага — оранжевым. По широкой лестнице метались пятна красного цвета, создавая иллюзию льющейся по ступеням крови. На самом верху, на крыше храма, стояла худощавая фигура, облаченная в белые одежды. Топильцин простер руки с открытыми ладонями перед собой, что должно было изображать некий божественный жест, и взглянул на людей, окруживших пирамиду в Уксмале, старинном городе индейцев майя на полуострове Юкатан. Людей было очень много, должно быть, несколько сотен тысяч, и все лица были обращены к нему, Топильцину. Он закончил свою речь, как обычно, напевом на мелодичном языке ацтеков. Огромная аудитория подхватывала фразы и повторяла их.

— Сила и мужество нашего народа заключается в нас, которые никогда не будут великими или богатыми. Мы голодаем, мы в поте лица своего работаем на хозяев, которые менее благородны и честны, чем мы. Мексика не достигнет величия и славы, пока не будет предано смерти зажравшееся правительство. Мы не будем больше терпеть рабство. Боги собираются, чтобы принести в жертву коррупцию ради порядочности. Их дар — новая цивилизация. Мы должны принять его.

Когда Топильцин замолчал, яркий свет стал медленно тускнеть — и вскоре разноцветные прожекторы погасли. Только фигура Топильцина в белых одеждах оставалась освещенной. Потом погас и белый свет. Наместник ацтекских богов на земле исчез.

Были разожжены большие костры, и людям начали раздавать коробки с провизией, доставленные сюда на грузовиках. В каждой коробке было одинаковое количество муки и консервов, а также брошюра с большим количеством иллюстраций, напоминающих сценки из мультфильмов, и почти без текста. Президент Де Лоренцо и его министры были изображены демонами, которых изгоняет из Мексики в распростертые объятия злобного Дяди Сэма Топильцин и четыре главных ацтекских бога.

Брошюра также содержала перечень инструкций, описывающих мирные, но эффективные способы подрыва влияния правительства.

Во время раздачи продовольствия в толпе активно работали специально подготовленные мужчины и женщины, вербуя новых членов армии последователей Топильцина. Да и вообще весь спектакль был поставлен с профессионализмом организаторов рок-концертов. Уксмал был только первой остановкой в грандиозном турне Топильцина, предпринятом с целью проведения кампании по свержению правительства в Мехико.

Топильцин обращался к массам только в известных исторических местах: Теотихуакане, Монте-Альбане, Туле и Чичен-Ице[36]. Он никогда не появлялся в современных мексиканских городах.

Толпа продолжала славословить, выкрикивать его имя. Но он больше ничего не слышал. Лишь только погасли прожекторы, телохранители провели его по лестнице с тыльной стороны пирамиды и усадили в автобус-салон на платформе, ведомой трейлером. Заработал двигатель — и автобус в сопровождении двух легковых автомобилей, один впереди, другой сзади, медленно двинулся сквозь толпу. Добравшись до шоссе, кортеж повернул к Мериде, столице штата Юкатан, и увеличил скорость.

Интерьер автобуса отличался пышным убранством, которое стоило немалых денег. Помещение было разделено на две части: комната для совещании и личные апартаменты Топильцина.

Коротко обсудив распорядок следующего дня со своими помощниками, Топильцин отпустил уставших людей. Кортеж остановился, приближенные Топильцина расселись по машинам и направились в отели Мериды.

Закрыв дверь, Топильцин отгородился от одного мира и вошел в другой.

Он снял головной убор из перьев и избавился от белого одеяния, под которым оказались довольно дорогие слаксы и модная спортивная рубашка. Он открыл свой кабинет, достал из холодильника бутылку игристого вина «Шрамсберг Блэнк де Блэнк» и аккуратно вытащил пробку. Первый стакан осушил залпом, чтобы утолить жажду, и вторым уже можно было насладиться, почувствовать его изысканный вкус.

Расслабившись, Топильцин вошел в кабинку, где находилось самое современное оборудование связи, набрал номер на голографическом телефоне и повернулся так, чтобы видеть середину комнаты. Он медленно потягивал калифорнийское шампанское и терпеливо ждал. Вскоре в комнате начала медленно появляться трехмерная фигура. Топильцин знал, что его изображение появилось также за много миль от Мексики.

Когда фигура материализовалась, Топильцин увидел сидящего на диване человека. Он был смугл, а зачесанные назад черные волосы масляно блестели. Человек в упор смотрел на Топильцина, его черные глаза мрачно поблескивали. На нем был пестрый шелковый халат, наброшенный поверх пижамы. Он внимательно осмотрел одежду Топильцина и неодобрительно скривился, заметив в его руке стакан.

— Ты подвергаешь себя опасности, — сухо сказал он на американском сленге. — Импортные шмотки, шампанское — дальше появятся женщины.

Топильцин искренне расхохотался:

— Не искушай меня. Вести себя как поп и носить шутовской наряд в течение восемнадцати часов в день — это достаточно утомительно и без целибата[37].

— Я испытываю те же неудобства.

— Каждый из нас несет свой крест, — скучным голосом проговорил Топильцин.

— Смотри не допусти оплошности. Мы ведь так близки к успеху.

— Не беспокойся. Никто из моих людей не осмелится нарушить мое уединение. Они верят, что, оставаясь в одиночестве, я общаюсь с богами.

Собеседник Топильцина улыбнулся:

— Мне это знакомо.

— Перейдем к делу? — спросил Топильцин.

— Хорошо.

— Приготовления завершены. В нужный момент все будут на своих местах. Я заплатил больше десяти миллионов песо в качестве взяток, чтобы все устроить. Когда те, кто их взял, сделают свою работу, они будут принесены в жертву не только для того, чтобы гарантировать их молчание, но также в качестве предупреждения тем, кому предстоит выполнить наши инструкции.

— Мои поздравления. Ты очень скрупулезен.

— А ты у нас очень умен.

Последовало недолгое молчание. Оба собеседника были погружены в мысли. Затем голографический абонент Топильцина хитро усмехнулся и извлек откуда-то из недр своего халата бокал, наполовину наполненный бренди.

— За твое здоровье.

Топильцин рассмеялся и поднял свой бокал:

— За успех нашего предприятия.

Виртуальный посетитель сделал паузу:

— Да, за успех нашего предприятия, за то, чтобы все прошло гладко. — Он сделал еще более длительную паузу и задумчиво проговорил: — Все же интересно посмотреть, как наши действия изменят будущее.

31

Рев двигателей стал тише, и самолет без опознавательных знаков, взлетевший с аэродрома Бакли, расположенного неподалеку от Денвера, набрал высоту и взял курс на Великие равнины. Покрытые снежными шапками Скалистые горы быстро остались позади.

— Президент шлет вам пожелания скорейшего выздоровления, — сказал Дейл Николс. — Он был очень расстроен, узнав о переделке, в которой вам пришлось побывать.

— Точнее сказать, он был в бешенстве, — вмешался Шиллер.

— Скажем так, он был недоволен, — продолжил Николс. — Он просил меня передать вам свои глубокие извинения, за то что не сумел принять должные меры безопасности. Он просил сказать, что сделает все от него зависящее, чтобы вы чувствовали себя спокойно во время пребывания в Нью-Йорке.

— Передайте ему мою признательность, — ответила госпожа Камиль, — и попросите от моего имени позаботиться о семьях агентов секретной службы, которые погибли, защищая мою жизнь.

— Будет сделано, — заверил ее Николс.

Гала лежала на кровати. На ней был белый велюровый костюм в зеленую полоску с вязаным воротником. Правая щиколотка была забинтована. Она посмотрела на Николса, потом перевела взгляд на Юлиуса Шиллера и сенатора Питта. Все они сидели напротив ее кровати.

— Для меня большая честь, — сказала она, — что три столь занятых джентльмена нашли время прилететь в Колорадо только для того, чтобы сопровождать меня в Нью-Йорк.

— Если мы можем что-нибудь для вас сделать…

— Вы уже сделали для меня намного больше, чем можно было ожидать.

— У вас несколько жизней, как у кошки, — сказал сенатор Питт.

— Двумя из них я обязана вашему сыну. Он обладает удивительной способностью появляться в нужном месте в нужное время.

— Я видел старую машину Дирка. Это чудо, что вы уцелели.

— Замечательная машина, — вздохнула Гала. — Жаль, что она уничтожена.

Николс откашлялся:

— Если бы мы могли поговорить о вашем завтрашнем обращении к Организации Объединенных Наций…

— Вашим людям удалось получить какую-нибудь надежную информацию, указывающую на местонахождение Александрийской библиотеки? — сухо спросила Гала.

Николс взглянул на сенатора Питта и главу ЦРУ с видом человека, неожиданно попавшего в зыбучие пески. Сенатор бросил им спасительный канат, ответив за обоих:

— У нас не было времени провести широкомасштабные поиски, — честно сказал он. — Сегодня мы знаем немногим больше, чем четыре дня назад.

— Президент… — неуверенно начал Николс, — он надеялся…

— Я сэкономлю вам время, мистер Николс, — сказала Гала и подняла глаза на Шиллера: — И вы расслабьтесь, Юлиус. В моей завтрашней речи прозвучит намек на поиски сокровищ Александрийской библиотеки, которые в ближайшем будущем должны дать результаты.

— Я рад, что вы изменили свое мнение.

— Учитывая последние события, я слишком многим обязана вашему правительству.

Было видно, что Николс испытывает немалое облегчение.

— Ваше сообщение даст президенту Хасану весомое политическое преимуществу над Ахмедом Язидом и прекрасную возможность вашим соотечественникам поставить национальные чувства выше религиозных.

— Не стоит ожидать слишком многого, — сказал сенатор. — Пока мы только заделываем трещины в разрушающемся здании.

Губы Шиллера скривились в холодной усмешке.

— Я бы отдал месячное жалованье за то, чтобы увидеть физиономию Язида, когда он поймет, что остался в дураках, — сказал он. — Но, боюсь, тогда он уж точно не успокоится, пока не отомстит госпоже Камиль.

— Не думаю, — возразил Николс — Если ФБР сумеет установить его связь с убитыми террористами и с тем, кто ответствен за катастрофу самолета, в которой погибло более шестидесяти человек, многие умеренные египтяне, не жалующие терроризм, пересмотрят свои взгляды и перестанут поддерживать его движение. Имея на своем счету широко освещенный средствами массовой информации международный террористический акт, он трижды подумает, прежде чем предпримет новую попытку покушения на жизнь мисс Камиль.

— Мистер Николс совершенно прав в одном, — произнесла Гала, — большинство египтян придерживаются умеренных взглядов и не поддерживают кровавые выходки подобного рода. Египтяне предпочитают эволюционный подход, когда власть органично постепенно переходит от демократического правительства к религиозным лидерам. Они не примут методов Язида, связанных с кровопролитием. — Гала сделала паузу и через мгновение продолжила: — Но я не согласна со вторым утверждением мистера Николса. Язид действительно не успокоится, пока не устранит меня. Он слишком фанатичен, чтобы признать свое поражение. И возможно, в эту самую минуту он планирует новое покушение.

— Вы правы, госпожа Камиль, — сказал сенатор. — Мы не должны спускать глаз с Язида.

— Каковы ваши планы после обращения к ООН? — спросил Шиллер.

— Сегодня утром перед уходом из госпиталя атташе нашего посольства в Вашингтоне передал мне послание от президента Хасана. Он желает со мной встретиться.

— Если вы окажетесь за пределами страны, мы не сможем гарантировать вашу безопасность, — предупредил Николс.

— Я понимаю, — ответила она, — но у меня нет причин тревожиться. После убийства президента Садата египетская служба безопасности стала весьма и весьма эффективной.

— Могу я поинтересоваться, где состоится встреча, — спросил Шиллер, — или я переступаю границы…

— Здесь нет никакой тайны, и это, я полагаю, скоро будет передано средствами массовой информации, — сообщила Гала. — Президент Хасан и я будем вести переговоры во время предстоящего экономического форума в Пунта-дель-Эсте, в Уругвае.

Помятый и пробитый пулями «корд» одиноко стоял в центре пустой площадки в магазине. Эсбенсон ходил вокруг машины и качал головой:

— Не припомню случая, когда мне приходилось восстанавливать старую машину всего лишь через два дня, после того как я выполнил эту работу.

— У нас был неудачный день, — объяснил Джордино. У него на шее был фиксирующий воротник, одна рука на перевязи, раненое ухо забинтовано. — Это чудо, что мы живы!

У Питта не было видимых повреждений. Несколько глубоких порезов, которые пришлось зашивать, были скрыты волосами. Он сочувственно погладил погнутый радиатор, словно жалел раненое животное.

— Нам повезло, что машина оказалась такой надежной, — вздохнул он.

К мужчинам подошла Лили. Она заметно хромала, левая щека был исцарапана, а правый глаз заплыл.

— Звонит Хайрем Йегер, — объявила она.

Питт кивнул и обнял Эсбенсона за плечи.

— Сделайте ее лучше, чем она была, я вас очень прошу, — с улыбкой сказал он.

— Это обойдется вам в целую кучу баксов и займет не менее шести месяцев, — сообщил Эсбенсон.

— Время не проблема, деньги тоже, — сказал Питт и неожиданно ухмыльнулся. — Полагаю, на этот раз ваш счет оплатит правительство. — Он быстро прошел в офис и взял трубку: — Хайрем, у тебя есть для нас что-нибудь интересное?

— Очередной отчет о состоянии дел, — сказал Йегер. — Мы обследовали Балтийское море и побережье Норвегии.

— И ничего подходящего?

— Ничего. Мы не обнаружили ни совпадения геологических контуров, ни географических описаний, приведенных в журнале «Сераписа». Варвары, о которых упоминает Руфинус, не имеют ничего общего с первыми викингами. Он писал о людях, напоминающих скифов, но с более темной кожей.

— Это меня тоже беспокоит, — согласился Питт. — Скифы пришли из Центральной Азии. Маловероятно, чтобы они были белокожими блондинами.

— Я не вижу смысла продолжать компьютерный поиск в Норвегии и на северном побережье России.

— Согласен. А как насчет Исландии? Викингов там не было еще пятьсот лет. Быть может, Руфинус имел в виду эскимосов?

— Не получается, — сказал Йегер. — Я проверил. Эскимосы никогда не переселялись на Исландию. И не забывай, что ты говоришь о шестисотмильном путешествии через самое суровое в мире море. Исторические морские хроники довольно точны. Римские капитаны почти никогда не уходили за пределы видимости берега. Путешествие при самых идеальных условиях заняло бы у судна четвертого века четверо с половиной или пятеро суток.

— Итак, в каком направлении ты намерен искать дальше?

— Я еще раз пройдусь вдоль побережья Западной Африки. Возможно, мы что-то упустили. Темнокожие африканцы и теплый климат кажутся мне более приемлемыми для решения, чем северные страны, особенно для жителей Средиземноморья.

— У нас все еще нет объяснения, как «Серапис» попал в Гренландию.

— Возможно, нам что-нибудь подскажет конструирование направления морских течений и ветра?

— Вечером я лечу в Вашингтон, — сообщил Питт, — и завтра утром загляну к тебе.

— Возможно, к тому времени у меня уже что-нибудь будет, — предположил Йегер, впрочем, его тон был далек от оптимизма.

Питт повесил трубку и вышел из офиса. Лили взглянула на него с надеждой, но ничего, кроме разочарования, на его лице не обнаружила.

— Хороших новостей нет? — на всякий случай спросила она.

Он пожал плечами и отрицательно покачал головой:

— Нет. А ведь, кажется, мы уже все проверили.

Лили взяла его за руку.

— Не переживай, Йегер обязательно найдет разгадку, — сказала она.

— Он не волшебник и не может творить чудеса.

Джордино посмотрел на часы, надетые на здоровую руку:

— У нас осталось не так много времени до вылета, надо ехать.

Питт подошел к Эсбенсону, который все еще сокрушенно покачивал головой, глядя на изуродованную машину, пожал ему руку и улыбнулся.

— Сделайте ее опять красивой, — попросил он. — Эта машина спасла нам жизнь.

Эсбенсон усмехнулся:

— Только если вы мне пообещаете беречь ее от пуль и не ездить по склонам для лыжников.

— Идет!

Проводив молодых людей, Эсбенсон открыл заднюю дверь «корда». Ручка осталась у него в руке.

— Господи! — скорбно сказал он. — Ну что за груда металлолома!

32

Когда Гала Камиль, решительно отказавшись от помощи и опираясь на костыли, медленно пошла на сцену, в зале заседаний и на галереях для гостей раздались громкие аплодисменты. Она стояла на сцене, высоко подняв голову, и говорила сильным, решительным голосом. В ней не было ничего театрального, она вела себя совершенно естественно. Она обращалась к аудитории с призывом прекратить убийства невинных людей во имя религии. И лишь когда она заговорила о недоверии правительствам, которые не обращают внимания на деятельность террористических организаций, некоторые делегаты почувствовали себя неуютно.

Сообщение о возможном обнаружении сокровищ Александрийской библиотеки было встречено недоверчивым шепотом. Но бурной реакции не последовало. Людям требовалось время, чтобы осознать все значение такой новости. Затем Гала заговорила об Ахмеде Язиде, открыто обвинив его в покушениях на свою жизнь.

В заключение она твердо заявила, что никакие угрозы не вынудят ее покинуть занимаемый ею пост. Она будет исполнять обязанности Генерального секретаря до тех пор, пока ее коллеги-делегаты не потребуют ее отставки.

В ответ раздались настоящие овации. Делегаты аплодировали стоя. Когда же она уходила со сцены и все присутствующие снова увидели костыли и гипсовую повязку на ноге, овации стали громовыми.

— Потрясающая женщина! — восхищенно сказал президент. — Я бы многое дал, чтобы иметь возможность работать с нею! — Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и телевизионный экран погас.

— Превосходная речь, — согласился сенатор Питт. — Она влепила славную пощечину Язиду и дала хороший повод для поисков Александрийской библиотеки.

Президент кивнул:

— Да, она нам очень помогла в обоих вопросах.

— Вы, конечно, знаете, что она уезжает в Уругвай на встречу с президентом Хасаном.

— Да, — сказал президент. Он сидел за своим рабочим столом в Овальном кабинете. — Дейл Николс рассказал мне о вашей беседе в самолете. Кстати, как идут поиски?

— Задействованы все компьютерные мощности НУМА.

— Они уже близки к разгадке?

Сенатор покачал головой:

— Не ближе, чем были четыре дня назад.

— Мы можем как-то ускорить процесс? Подумайте, не привлечь ли нам другие правительственные агентства? Или университеты?

На лице сенатора Питта отразилось сомнение.

— НУМА располагает лучшей в мире компьютерной базой данных по океанам, рекам и озерам. Если там не найдут места нахождения египетского флота, его не найдет никто.

— А как насчет археологических и исторических записей? — поинтересовался президент. — Возможно, в прошлом уже было найдено что-то, что может дать ключ к направлению поисков?

— Это стоит попробовать. Я знаю подходящего человека в университете Пенн-Стейт. К завтрашнему дню он сможет отправить в наши и европейские архивы человек тридцать своих сотрудников.

— Прекрасно. Обеспечьте их необходимыми документами.

— Теперь, когда новость об Александрийской библиотеке благодаря госпоже Камиль прошла по каналам информационных агентств, — сказал сенатор, — половина правительств и множество искателей приключений начнут собственные поиски.

— Я предусмотрел такую возможность, — сказал президент. — Но поддержать президента Хасана — дело первостепенной важности. Если нам удастся сделать открытие первыми, а потом отступить с занятых позиций, после того как Хасан устроит драматическое шоу с требованием вернуть артефакты обратно в Египет, его популярность в своей стране возрастет до небес. Он станет национальным героем Египта.

— И устранит угрозу захвата власти Язидом и его приспешниками, — добавил сенатор. — Все это так, господин президент, но существует одна проблема. Это сам Язид. Этот человек абсолютно непредсказуем. Наши лучшие эксперты по странам Востока не могут его раскусить. Он вполне может вытащить из шляпы кролика в самый неподходящий момент.

Президент удивленно взглянул на сенатора:

— Не вижу проблемы. После передачи артефактов президенту Хасану для Язида на политической сцене не останется места.

— Я на вашей стороне, господин президент, но недооценивать Язида чрезвычайно опасно.

— Не думаю, что он всевидящ и неуязвим.

— Конечно, но, в отличие от аятоллы Хомейни, Ахмед Язид обладает блестящим интеллектом и хорошо понимает, что делает.

— В области политики — возможно, но не в том, что касается убийств и терактов.

Сенатор пожал плечами и ухмыльнулся:

— Я не сомневаюсь, что планы Язида были нарушены по вине его фанатичных приверженцев. Как президент, вы знаете лучше, чем кто бы то ни было, как легко помощник или советник может погубить даже самый простой проект.

Президент также улыбнулся и принялся вертеть в пальцах авторучку.

— Мы чертовски мало знаем об этом человеке. Откуда, черт возьми, он взялся и чем живет?

— Он утверждает, что провел первые тридцать лет своей жизни, скитаясь по Синайской пустыне и беседуя с Аллахом.

— Значит, эту страницу биографии он позаимствовал у Иисуса Христа. Что еще у нас есть на него?

— Вы можете поговорить с Дейлом Николсом, — ответил сенатор. — Насколько мне известно, он вместе с ЦРУ работает над составлением психологического портрета Язида и воссозданием его биографии.

— Давайте посмотрим, что есть у них. — Президент нажал кнопку интеркома. — Дейл, вы можете зайти на минуту?

— Уже иду, — ответил голос Николса в динамике.

Пятнадцать секунд, которые потребовались Николсу, чтобы дойти до Овального кабинета, президент и сенатор провели в молчании. Негромко постучав, Николс открыл дверь и вошел.

— Мы говорили об Ахмеде Язиде, — сказал президент. — Удалось ли Брогану и его людям раскопать что-нибудь о его прошлом?

— Я разговаривал с Мартином час назад, — сообщил Николс. — Он сказал, что его аналитики сведут все данные воедино через день или два.

— Я хочу видеть файл, как только он будет закончен, — сказал президент.

— Между прочим, — вмешался сенатор Питт, — разве не должен кто-нибудь проинформировать президента Хасана о наших планах на случай, если коллекция Александрийской библиотеки будет найдена?

Президент кивнул:

— Конечно, — и взглянул на сенатора. — Полагаю, вы сможете потратить сорок восемь часов на это дело, Джордж?

— Иначе говоря, вы хотите, чтобы я встретился с президентом Хасаном в Уругвае. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Вы против?

— Это работа для Дата Оутса и Госдепартамента. Он и Джо Арнолд из министерства финансов уже находятся в Кингстоне и проводят предварительные встречи с зарубежными экономическими лидерами. Вы считаете, стоит действовать за спиной госсекретаря?

— Обычно мы так не поступаем. Но вы лучше информированы о поисках, уже неоднократно встречались с президентом Хасаном и, кроме того, вы в дружеских отношениях с Галой Камиль. В данный момент вы — наиболее подходящая кандидатура для выполнения этого поручения.

Сенатор поднял руки, показывая, что сдается.

— В сенате сейчас не происходит ничего серьезного. Мои сотрудники справятся и без меня. Если вы прикажете выделить мне правительственный самолет, я могу вылететь утром во вторник, вечером того же дня встретиться с Хасаном, а на следующий день доложить вам, как прошел разговор.

— Спасибо, Джордж, я знал, что на вас можно положиться. — Президент на мгновение задумался и добавил: — Но есть еще одна вещь.

— Вот так всегда, — вздохнул сенатор.

— Я хочу, чтобы вы сообщили президенту Хасану в личной беседе и при условии соблюдения строжайшей секретности, что я готов всемерно сотрудничать с ним, в случае если он решит устранить Язида.

Сенатор был крайне удивлен, если не сказать шокирован.

— С каких это пор Белый дом занимается политическими убийствами? Умоляю вас, господин президент, не бросайте тень на себя и свой кабинет.

— Если бы кто-нибудь догадался прикончить Хомейни двенадцать лет назад, на Востоке сейчас было бы гораздо спокойнее.

— Король Георг* мог сказать то же самое в тысяча семьсот семьдесят восьмом году относительно Джорджа Вашингтона и восставших колоний.

* Имеется в виду английский король Георг III (1738–1820). Один из вдохновителей английской колониальной политики и борьбы с восставшими северо-американскими колониями.

— Хватит, Джордж, иначе мы потратим весь день, подыскивая исторические аналогии. Решение должен принять Хасан. Это его право и обязанность.

— Все равно это неудачная идея, — решительно заявил сенатор. — У меня имеются серьезные сомнения относительно такого предложения. Если слухи об этом просочатся в прессу, ваше президентство может оказаться под угрозой импичмента.

— Я очень уважаю ваши советы, вашу честность и прямоту. Вот почему вы единственный человек, которому я могу доверить это поручение.

Сенатору пришлось уступить.

— Я сделаю то, что вы просите, и с радостью проинформирую Хасана обо всем, касающемся Александрийской библиотеки. Но не ждите, что я стану убеждать его в необходимости физического устранения Язида, даже если этот последний и заслуживает смерти.

— Полагаю, мне следует позаботиться о том, — дипломатично вмешался Дейл Николс, — чтобы Хасану сообщили о вашем прибытии.

Президент встал, давая понять, что совещание окончено и пожал руку сенатору.

— Я вам очень благодарен, мой друг, и с нетерпением жду вашего доклада в среду вечером. Мы сможем вместе поужинать.

— Увидимся в среду, господин президент.

— Желаю успешного полета.

Выходя из Овального кабинета, сенатор Питт был мрачен. У него появилось смутное опасение, что президент, скорее всего, в среду будет ужинать в одиночестве.

33

Теплоход «Леди Флэмборо» вошел в маленькую гавань Пунта-дель-Эсте за несколько минут до того, как восходящее солнце осветило первыми, еще прохладными, лучами западную часть берега. Легкий южный ветерок заставлял Юнион Джека[38] развеваться на корме.

Это было красивое круизное судно, с элегантными обводами и обтекаемой формой надстройки. В случае с «Леди флэмборо» была нарушена британская традиция окрашивать корпуса судов в черный цвет, а палубные сооружения — в белый. Этот лайнер был окрашен в сочный голубой цвет, а наклонная труба сияла полосами цвета королевского пурпура и бургундского вина.

Будучи одним из первых представителей новой серии небольших круизных судов, теплоход «Леди Флэмборо» был скорее похож на роскошную яхту. Его изящный, более чем стометровый корпус содержал все, что может понадобиться для шикарного отдыха. Там находилось всего пятьдесят больших кают, в которых размещалось до ста пассажиров. Их обслуживало такое же количество членов экипажа.

В этом рейсе из порта приписки Сан-Хуан судно шло без пассажиров.

— Два градуса лево руля, — произнес темнокожий лоцман.

— Есть, два градуса лево руля, — повторил рулевой.

Одетый в свободную рубашку цвета хаки и шорты, лоцман не сводил глаз с выдающейся в море косы до тех пор, пока она не оказалась за кормой «Леди Флэмборо».

— Начинай поворот право руля и держись на ноль восемь ноль.

Рулевой повторил команду — и судно стало разворачиваться на новый курс.

Гавань была заполнена яхтами и круизными судами, на которых развевались стайки ярких вымпелов. Некоторые из судов были зафрахтованы под плавучие отели для участников экономической конференции, другие перевозили обычных туристов.

За полкилометра до места стоянки лоцман отдал приказ «стоп машина». Роскошное судно заскользило по спокойной воде под действием инерции. Очень скоро «Леди Флэмборо» остановилась.

Удовлетворенный своей работой лоцман сказал в переговорное устройство:

— Мы на месте. Подработай корму и бросай крючок.

Якорь, громыхая цепью, устремился в чистую, прозрачную воду, и судно слегка отошло назад. Когда же лапы якоря зарылись в донный грунт, слабину выбрали и двигатели заглушили.

Облаченный в белую морскую форму капитан Оливер Коллинз, высокий, худощавый человек, всегда державшийся очень прямо, будто у него вместо позвоночника был отвес, с уважением протянул руку лоцману.

— Как всегда, прекрасная работа, мистер Кампос — Капитан Коллинз знал лоцмана уже почти двадцать лет, но он никогда и ни к кому, даже к самым близким друзьям, не обращался по имени.

— Если бы ваша красавица была длиннее на тридцать метров, я бы не сумел ее втиснуть, — улыбнулся Гарри Кампос, продемонстрировав ряд ровных, но пожелтевших от табака зубов. Его акцент был скорее ирландским, чем испанским. — Жаль, что вы не стали к причалу, капитан, но я получил приказ, чтобы вы бросили якорь на рейде.

— Надо полагать, из соображений безопасности, — улыбнулся Коллинз.

Кампос раскурил остаток сигары.

— Встреча больших шишек перевернула весь остров вверх тормашками. Агенты безопасности совершенно озверели. Похоже, они считают, что на каждой пальме сидит по снайперу.

Коллинз взглянул из окна на популярное в Соединенных Штатах место отдыха.

— Нет, я, в общем, не жалуюсь. На этом судне будут жить президенты Египта и Мексики.

— Это точно? — спросил Кампос — Тогда понятно, почему вас держат на рейде.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить в моей каюте? Или, учитывая время, быть может, вы окажете мне честь поужинать со мной?

Кампос покачан головой:

— Спасибо за приглашение, капитан, но у меня очень много работы. — Он показал в сторону судов, снующих по гавани. — Возможно, как-нибудь в другой раз.

Кампос заполнил платежный документ и отдал на подпись капитану Коллинзу. Потом он обвел взглядом сверкающие чистотой палубы корабля.

— В ближайшем будущем я планирую взять отпуск и тогда с удовольствием буду вашим пассажиром.

— Обязательно дайте мне знать. Тогда я позабочусь, чтобы компания взяла на себя все расходы.

— Я вам очень признателен. Передам жене, и, уверен, она не успокоится, пока мы не окажемся на палубе вашего корабля.

— Вы доставите мне большое удовольствие, мистер Кампос. Выбирайте любое время. Достаточно одного вашего слова.

Подошел лоцманский катер, и Кампос сбежал по трапу. На прощание он помахал рукой, и катер направился к очередному судну, ожидающему прохода в гавань.

— Замечательный рейс, — сказал старший помощник капитана Майкл Фини. — Экипаж в полном составе — и ни одного пассажира. На протяжении шести дней я думал, что умер и попал в рай.

Согласно распоряжению компании, судовые офицеры должны были тратить на обеспечение пассажиров всем необходимым, в том числе и своим присутствием, почти столько же времени, сколько на управление судном. Эту обязанность Фини ненавидел всей душой. Отличный моряк, он всячески старался держаться подальше от пассажирского салона, предпочитая обедать и ужинать со своими коллегами-офицерами, а в свободное время выполнять работы по техническому обслуживанию судна.

Фини и внешне не был похож на весельчака, который является душой любой компании. Он был очень большим, причем его было настолько много, что форменная одежда постоянно трещала по швам.

— А я считал, — с откровенным сарказмом заметил Коллинз, — что тебе не хватает общения в высшем обществе и содержательных бесед.

Фини недовольно скривился:

— Все можно было бы вытерпеть, если бы они не задавала постоянно одни и те же идиотские вопросы.

— Предупредительность и уважение — вот главные правила общения с пассажирами, мистер Фини, — высокопарно заявил Коллинз. — Кстати, вам следует последить за своими манерами в течение ближайших нескольких дней. У нас будут высокопоставленные гости.

Финн не ответил. Он задумчиво разглядывал современные многоэтажные здания, возвышающиеся над прибрежными шале.

— Всякий раз когда я смотрю на панораму старого города, — задумчиво сказал он, — оказывается, что там появился еще один отель.

— Ах да, вы же из Уругвая.

— Родился к западу от Монтевидео. Мой отец был торговым представителем машиностроительной компании из Белфаста.

— Должно быть, вы рады возвращению домой.

— Не сказал бы. Я нанялся на панамский рудовоз, когда мне было шестнадцать лет. Родителей уже нет в живых, и здесь не осталось ни родственников, ни друзей, — Он замолчал и показал на приближающийся катер: — К нам пожаловала таможня и иммиграционная инспекция.

— Поскольку пассажиров у нас нет, а экипаж на берег не сойдет, таможня должна обойтись резиновым штампом. Это не займет много времени.

— Зато от санитарной инспекции одна только головная боль.

— Уведомьте ответственного за пассажиров, мистер Фини, а потом проводите гостей в мою каюту.

— Прошу прощения, сэр, но это уже слишком! Я имею в виду: зачем вести простых таможенников в капитанскую каюту.

— Возможно, вы правы, но я хочу не иметь никаких проблем с местной бюрократией, пока мы в гавани. Никогда не знаешь, что может случиться.

— Да, сэр.

Уже темнело, когда катер представителей уругвайской таможни и иммиграционной службы подошел к борту «Леди Флэмборо» и группа мужчин поднялась на борт. Как раз в это время было включено освещение, и верхние палубы и надстройки оказались залитыми ярким светом. Стоя на якоре среди других судов, «Леди Флэмборо» сверкала как бриллиант в шкатулке с бижутерией.

Уругвайские официальные лица проследовали за Фини к открытой двери капитанской каюты. Коллинз внимательно оглядел пятерых мужчин, идущих вслед за старшим помощником. Он был очень наблюдательным человеком и сразу же заметил нечто странное в одном из них. На одном визитере была широкополая соломенная шляпа, надвинутая на глаза, и мешковатый комбинезон, остальные были одеты в обычную форму, которую носят официальные лица на всех карибских островах.

Мужчина, о котором шла речь, шагал, не поднимая глаз. Его взгляд был устремлен на каблуки ботинок идущего впереди. Когда они подошли к двери, Фини вежливо отошел в сторону, предлагая гостям войти первыми.

Коллинз сделал шаг вперед:

— Добрый вечер, господа. Добро пожаловать на борт «Леди Флэмборо». Я капитан судна Оливер Коллинз.

Визитеры хранили молчание. Коллинз и Фини обменялись удивленными взглядами, не зная, что предпринять. Потом человек в мешковатом комбинезоне вышел вперед, медленно расстегнул свое одеяние, под которым оказалась белая форма с золотыми галунами — точная копия той, которую носил сам капитан Коллинз. Затем он снял соломенную шляпу и надел фуражку — такую же, как у капитана.

Обычно невозмутимый Коллинз был ошарашен. У него появилось ощущение, что он смотрит в зеркало. Незнакомец оказался его близнецом.

— Кто вы? — требовательно спросил Коллинз. — Что здесь происходит?

— Не будем называть имен, да еще так громко, — ответил Сулейман Азиз Аммар с обезоруживающей улыбкой. — Вам достаточно знать, что я принимаю командование судном на себя.

34

Внезапность — ключ к успеху любой тайной операции. А внезапность при захвате «Леди Флэмборо» оказалась полной. Кроме капитана Коллинза, старшего помощника Фини и впавшего в ступор ответственного за пассажиров, которых связали, заклеили им рты и заперли в каюте Фини, никто и не подозревал, что судно захвачено.

Аммар точно рассчитал время. Настоящие инспекторы уругвайской таможни появились только спустя двенадцать минут. Он тепло, как старых знакомых, поприветствовал их, и никто не распознал в нем поддельного Коллинза. Определенно в искусстве грима и перевоплощения он достиг немалых высот. Сообщники, которых он выбрал на роль Фини и второго помощника, старались держаться в тени. Оба были опытными судоходами и внешне напоминали настоящих офицеров «Леди Флэмборо». Чтобы заметить разницу, надо было подойти к ним вплотную, но члены экипажа не приближались к старшим офицерам ближе чем на три метра.

Уругвайские таможенники закончили свою работу и отбыли восвояси. После этого Аммар вызвал второго и третьего помощника Коллинза к себе в каюту. Это должно было стать первой, и самой опасной, проверкой. Если он пройдет ее, не вызвав подозрений, офицеры «Леди Флэмборо» станут для него воистину бесценным подспорьем и, сами того не подозревая, помогут выполнить в течение следующих двадцати четырех часов разработанный им сложный план.

Загримироваться под Дейла Лемке, пилота рейса № 106 авиакомпании «Небула», было несложно. Убив Лемке, Аммар сделал слепок его лица. В случае же с капитаном «Леди Флэмборо» террористу пришлось изрядно потрудиться, имея только восемь фотографий Коллинза, сделанных по его поручению в Британии одним из агентов. Вместе с фотографиями Аммар получил пленку с записью голоса Коллинза, и ему пришлось впрыснуть себе вещество, сделавшее его голос выше. Он нанял профессионального художника, который сделал скульптурное изображение лица Коллинза по фотографиям. Затем с этого скульптурного изображения были сделаны шаблоны. Далее настала очередь натурального латекса, который был окрашен под цвет кожи капитана Коллинза, нанесен на шаблоны и оставлен до застывания. Последним этапом стала сушка в печи. Затем Аммар с помощью гуммозного клея произвел требуемые изменения в структуре своего лица и надел готовую маску.

Протезы из пенопласта сделали нос и уши Аммара такими же, как у Коллинза, а грим довершил превращение. Надев специально изготовленный, окрашенный и должным образом причесанный парик, контактные линзы и накладки на зубы, Аммар превратился в точную копию капитана теплохода «Леди Флэмборо».

У террориста не было времени изучить привычки и манеры капитана. Поэтому он пытался в общих чертах выполнять его обязанности, так как он это себе представлял, и попутно запоминать лица и имена судовых офицеров. У него не было выбора, поэтому пришлось блефовать, не без оснований рассчитывая на то, что у членов экипажа не будет ни малейших оснований слишком уж пристально присматриваться к капитану. И когда офицеры зашли в каюту, он первым делом принял меры к тому, чтобы склонить чашу весов в свою пользу:

— Прошу извинить, джентльмены, за мой, должно быть, необычный внешний вид, но я немного простудился.

— Послать за доктором, капитан? — спросил второй помощник Герберт Паркер — пышущий здоровьем, загорелый молодой человек с круглым мальчишеским лицом, настолько гладким, что необходимость в бритье возникала у него не чаще раза в неделю.

Едва не ошибся, подумал Аммар. Доктор наверняка хорошо знает Коллинза и моментально обнаружил бы подмену.

— Нет, спасибо. Он уже выдал мне такое количество таблеток, что можно слона поставить на ноги. Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы выполнять свои обязанности.

Третий помощник, шотландец с абсолютно нешотландским именем Исаак Джонс, отбросил с высокого лба густую прядь рыжих волос и спросил:

— Можем мы что-нибудь сделать, сэр?

— Совершенно верно, мистер Джонс, — ответил Аммар. — Завтра прибудут наши ВИП-пассажиры. Вы организуете встречу. Нам не слишком часто выпадает честь принимать двоих президентов, и компания ожидает от нас проведения церемонии на самом высоком уровне.

— Да, сэр, — сказал Джонс, — вы можете на нас положиться.

— Мистер Паркер!

— Капитан?

— Примерно через час подойдет баржа с грузом для компании. Поручаю вам проследить за погрузкой. Кроме того, сегодня на борт прибудут представители службы безопасности. Позаботьтесь, чтобы их разместили подобающим образом.

— Непонятно, почему нас так поздно уведомили насчет груза, сэр? И потом, я был уверен, что египетские и мексиканские агенты службы безопасности пожалуют только завтра утром.

— Какими соображениями руководствуются директора нашей компании — тайна, покрытая мраком, — философски заметил Аммар. — Что же касается наших вооруженных до зубов гостей, компания хочет, чтобы на борту находились ее собственные агенты. Мало ли какие могут возникнуть проблемы.

— Получается, что одна команда агентов будет надзирать за другой?

— Что-то вроде этого. Полагаю, Ллойд[39] потребовал дополнительных гарантий, иначе страховые выплаты взлетели бы до небес.

— Понимаю.

— Еще вопросы, джентльмены?

Вопросов не было, и офицеры направились к выходу.

— Да, Герберт, еще одна просьба, — сказал ему в спину Аммар. — Постарайтесь, чтобы погрузка прошла как можно быстрее и с соблюдением максимальной осторожности.

— Конечно, сэр.

Выйдя на палубу, Паркер повернулся к Джонсу:

— Ты слышал? Он обратился ко мне по имени. Впервые за все время моего пребывания на этом судне. Тебе не кажется это странным?

Джонс безразлично пожал плечами:

— Должно быть, он болен серьезнее, чем думает.

К борту «Леди Флэмборо» подошла баржа, и на палубе был оперативно установлен небольшой грузовой кран. Погрузка прошла без происшествий. Одетые в строгие деловые костюмы, люди Аммара также прибыли на борт и были размешены в свободных каютах.

К полуночи работы были закончены, баржа отошла и исчезла в темноте, грузовой кран был убран в трюм, а погрузочные люки закрыты.

Аммар постучал условным стуком в дверь каюты Фини. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и охранник отошел в сторону. Аммар оглянулся и, убедившись, что покрытый пушистой ковровой дорожкой коридор пуст, вошел в каюту.

Он молча указал на капитана, и охранник, подойдя к нему, сорвал липкую ленту с лица Коллинза.

— Мне очень жаль, что пришлось доставить вам некоторые неудобства, капитан, но я думаю, вы не дадите мне слово чести, что не попытаетесь бежать или как-нибудь иначе предупредить команду.

Коллинз сидел на стуле со скованными руками и ногами, но глаза его пылали ненавистью.

— Ты самый мерзкий, отвратительный негодяй, каких мне доводилось встречать. Твое место в канализации.

— Вы, британцы, так образно выражаете свое негодование, что это даже забавно. Американец употребил бы всего одно слово, сказав, по сути то, же самое.

— Мои офицеры не станут вам помогать.

— Даже если я прикажу своим людям перерезать глотки всей женской половине экипажа и бросить их на корм акулам?

Фини попытался прыгнуть на Аммара, но не потерявший бдительности охранник сделал быстрое движение и ударил помощника прикладом пленника в пах. Тот рухнул на стул, скорчившись от боли.

Коллинз не сводил ненавидящего взгляда с Аммара.

— Все правильно, чего же еще можно ожидать от банды потерявших человеческий облик террористов?

— Мы вовсе не невежественные подростки и не мясники, — спокойно объяснил Аммар. — Мы профессионалы высокого класса. Злосчастный эпизод с «Ахилле Лауро» больше не повторится. Мы не намерены никого убивать. Наша цель — задержать здесь на некоторое время президентов Хасана и Де Лоренцо и их людей. Если вы не будете нам мешать, мы выполним свою задачу и уйдем.

Коллинз всматривался в лицо своего двойника, стараясь заметить признаки лжи, но глаза Аммара излучали кристальную честность. Капитан не знал, как хорошо владеет араб мастерством лицедейства.

— Иначе вы не задумываясь перебьете мою команду?

— И вас тоже, разумеется.

— Что вы хотите от меня?

— Практически ничего. Мистер Паркер и мистер Джонс уже приняли меня за Оливера Коллинза. Теперь мне нужна помощь старшего помощника Финн. Вы прикажете ему подчиняться мне.

— Почему именно Фини?

— Я воспользовался компьютером в вашей каюте и прочитал информацию об офицерах. Фини хорошо знает эти воды.

— Ну и что?

— Мы не можем позволить себе рисковать, вызывая лоцмана, — объяснил Аммар. — Поэтому завтра после наступления темноты Фини примет на себя управление судном и выведет его в открытое море.

Коллинз немного подумал и отрицательно покачал головой:

— Когда портовые власти поймут, в чем дело, они заблокируют вход в порт и не выпустят вас, даже если это грозит гибелью всем, кто находится на борту.

— Небольшое судно без огней темной ночью вполне сможет выскользнуть из гавани, — заверил его Аммар.

— Как далеко вы собираетесь идти? При свете дня за вами будут охотиться все патрульные катера в радиусе ста миль.

— Они нас не найдут.

Коллинз откровенно удивился:

— Вы сумасшедший? Такое судно, как «Леди Флэмборо», нелегко спрятать.

— Вы правы, — спокойно сказал Аммар, и его губы искривила холодная улыбка. — Но его можно сделать невидимым.

Джонс сидел за столом в своей каюте и делал заметки относительно предстоящей церемонии встречи. В это время раздался стук в дверь — и в каюту вошел Паркер. Он выглядел усталым, и его форма была покрыта темными пятнами пота.

Джонс с улыбкой взглянул на коллегу:

— Погрузка закончена?

— Да, слава богу.

— Как насчет стаканчика на сон грядущий?

— Не откажусь от глотка твоего прекрасного шотландского солодового виски.

Джонс встал и достал из шкафа бутылку. Он наполнил два стакана и протянул один Паркеру.

— Смотри на жизнь с оптимизмом, — улыбнулся он. — Зато тебя освободили от утренней вахты.

— Лучше уж утренняя вахта, чем погрузка, — устало вздохнул Паркер. — А ты чем занят?

— Только что закончил подготовку к завтрашнему мероприятию.

— Я бы не стал тебя тревожить, но увидел свет в твоей каюте.

— Решил как следует подготовиться сегодня, чтобы завтра все прошло гладко.

— Фини нигде не видно, а мне хотелось с кем-нибудь поделиться.

Только теперь Джонс заметил смятение в глазах Паркера.

— Что случилось? Тебя что-то тревожит?

Паркер одним глотком допил виски и задумчиво уставился в пустой стакан.

— Мы только что взяли на борт самый странный груз, который мне приходилось видеть на круизном лайнере.

— Что погрузили? — заинтересовался Джонс.

Паркер устало вздохнул:

— Оборудование для окраски. Воздушные компрессоры, кисти, валики и пятьдесят бочек, наверное с краской.

— Какого цвета? — удивленно поинтересовался Джонс.

Паркер пожал плечами:

— Понятия не имею. На бочках испанская маркировка.

— Ничего странного в этом нет. Компания, должно быть, хочет, чтобы все было готово, когда судно пойдет в ремонт.

— Это еще не все. Мы погрузили огромные рулоны пластика.

— Пластика?

— И гигантские листы фиброкартона, — продолжил Паркер. — Мы погрузили километры этой ерунды. Все это едва вместилось в трюм Мы потратили три часа только на укладку.

Джонс задумался.

— Как ты думаешь, зачем компании все это понадобилось?

— Я тоже довольно долго ломал голову над этой загадкой, — ухмыльнулся Джонс, — и ничего не придумал.

35

Египетские и мексиканские агенты поднялись на борт судна вскоре после восхода солнца и приступили к тщательному осмотру, целью которого было обнаружение взрывчатых веществ, если таковые имелись. Они также производили проверку сведений о членах экипажа с целью выявления потенциальных террористов. За исключением нескольких индусов и пакистанцев, все члены команды были англичанами и не имели оснований строить коварные замыслы против египетского или мексиканского правительства.

Все террористы Аммара говорили на хорошем английском и проявили готовность к сотрудничеству. Они по первому требованию продемонстрировали свои фальшивые британские паспорта и прочие документы и предложили оказать помощь в осмотре судна.

Президент Де Лоренцо прибыл тем же утром, только немного позднее. Он был физически крепким человеком невысокого роста с непослушными седыми волосами, жалобным взглядом больших темных глаз и скорбным выражением лица интеллектуала, обреченного всю жизнь заниматься научной работой. Ему было немногим больше шестидесяти лет.

Его встретил Аммар в облике капитана Коллинза. Судовой оркестр исполнил мексиканский национальный гимн, после чего глава мексиканского государства и его свита были препровождены в свои апартаменты, расположенные по правому борту «Леди Флэмборо».

Во второй половине дня к борту судна подошла яхта одного из египетских промышленников, на которой прибыл президент Хасан. Египетский лидер был полной противоположностью своего мексиканского коллеги. Он был моложе — недавно отметил пятидесятичетырехлетие. Высокий и стройный, он двигался неуверенно, как больной человек, а его черные как смоль волосы уже заметно поредели. Влажные черные глаза взирали на весь мир с подозрением.

Церемония встречи повторилась, после чего президент Хасан и его приближенные водворились в апартаментах по левому борту теплохода.

На экономический саммит в Пунта-дель-Эсте прибыло более пятидесяти глав государств стран третьего мира. Некоторые из них предпочли остановиться в поместьях, принадлежащих богатым гражданам своих стран или в эксклюзивном отеле «Кантегрил кантри клаб». Другие предпочли спокойное пребывание на круизных судах.

Улицы, отели и рестораны наводнили дипломаты и журналисты. Уругвайские официальные лица не без оснований беспокоились, сумеют ли они справиться с таким наплывом важных иностранцев в дополнение к обычному потоку туристов. Полиция страны с помощью военных делала все возможное, чтобы справиться с ситуацией, но довольно скоро они были сметены людским потоком, который тек по улицам города. Поэтому полиция оставила попытки навести порядок на улицах, сосредоточившись на охране участников саммита.

Аммар стоял на мостике и обозревал город в бинокль. На минуту опустив бинокль, он взглянул на часы.

Стоящий рядом Ибн-Тельмук спросил:

— Считаешь минуты до наступления ночи, не так ли, Сулейман Азиз?

— Заход солнца через сорок три минуты, — не оборачиваясь, сказал Аммар.

— В порту довольно людно, — заметил Ибн-Тельмук, кивнув на снующие вокруг маленькие катера и яхты, на палубах которых толпились журналисты, жаждущие получить эксклюзивное интервью, и туристы, желающие поглазеть на знаменитостей.

— Никому не разрешайте подниматься на борт, кроме членов мексиканской и египетской делегаций.

— А если кто-нибудь из них пожелает сойти на берег?

— Пусть идут. Порядки на судне должны оставаться прежними. А беспорядки в городе нам только на руку. Нас никто не хватится, а потом будет слишком поздно.

— В полиции и охране дураков нет. Когда с наступлением темноты они не обнаружат наших огней, начнется расследование.

— Их уведомят, что наш главный генератор находится в ремонте. — Аммар указал на другое круизное судно, стоявшее дальше от берега, между «Леди Флэмборо» и песчаной косой, ограничивающей гавань. — С берега его огни можно будет принять за наши.

— Если никому не придет в голову присмотреться повнимательнее.

Аммар пожат плечами:

— Нам нужен всего один час, чтобы выйти в море. Уругвайские власти все равно не начнут поиски за пределами бухты до рассвета.

— Если есть необходимость устранить египетских и мексиканских агентов безопасности, — сказал Ибн-Тельмук, — то сейчас самое время.

— Глушители у всех есть?

— Выстрелы будут не громче, чем хлопок в ладоши. Аммар окинул Ибн-Тельмука проницательным взглядом:

— Хитрость и спокойствие, мой друг. Используйте любой обман, чтобы изолировать их и уничтожить. Нельзя допустить ни возгласа. Если хотя бы одному из них удастся спрыгнуть за борт и предупредить силы безопасности на берегу, мы все умрем. Убедись, что все наши люди это понимают.

— Нам придется изрядно потрудиться этой ночью.

— Что ж, пора отработать наши деньги и сделать Язида правителем Египта.

Первыми убрали египетских охранников. Не имея никаких оснований не доверять лжеагентам Аммара, они спокойно шли в свободные пассажирские каюты, где их ждала смерть.

Для обмана использовались любые предлоги, на первый взгляд похожие на правду. К примеру, ни у одного из охранников не вызвала сомнений ложь, что один из их высокопоставленных членов делегации слег с пищевым отравлением и капитан просит агента срочно прибыть на место происшествия.

Как только очередной египетский охранник входил в каюту, за ним закрывали дверь, и террорист, исполнявший роль палача, хладнокровно посылал ему пулю в сердце. Затем тела складывали в спальне, а кровь быстро смывали.

Когда подошла очередь мексиканцев, у двоих охранников Де Лоренцо возникли подозрения — и они отказались входить в каюту. Справиться с ними в темном коридоре было делом нескольких секунд. Ни один из несчастных не успел поднять тревогу.

Так один за другим были уничтожены все агенты египетской и мексиканской службы безопасности, всего двенадцать человек. Осталось только два египтянина и три мексиканца, которые стояли у дверей кают своих лидеров.

Темнота быстро сгущалась. Аммар снял капитанскую форму и натянул черный хлопковый костюм. Затем он стянул латексную личину и надел на лицо маску клоуна.

Он как раз затягивал на поясе тяжелый ремень с двумя автоматическими пистолетами и радиопередатчиком, когда в дверь, предварительно постучавшись, вошел Ибн-Тельмук.

— Осталось пятеро, — доложил он, — их можно взять только открытым штурмом.

— Хорошая работа, — сказал Аммар. — Больше нет смысла прятаться. Уберите их, но предупреди наших людей, чтобы соблюдали осторожность. Не хочу, чтобы Хасан или Де Лоренцо случайно пострадали.

Ибн-Тельмук кивнул и отдал распоряжения террористу, ожидающему за дверью. Потом он снова взглянул на Аммара и уверенно улыбнулся:

— Все будет в порядке.

Аммар махнул рукой в сторону большого медного хронометра, висящего над столом капитана Коллинза.

— Уходим через тридцать семь минут. Соберите всех пассажиров и членов экипажа, кроме судовых механиков. Позаботьтесь, чтобы в машинном отделении все были на своих местах, когда я отдам приказ. Остальные пусть сидят в пассажирском салоне. Пора нам открыться и выдвинуть требования.

Ибн-Тельмук не ответил. Он стоял не двигаясь, лишь по его физиономии медленно расползалась улыбка, обнажая все имеющиеся в наличии зубы.

— Аллах уготовил нам великое будущее, — изрек он.

Аммар не смог скрыть иронии:

— Мы будем лучше знать это по прошествии пяти дней.

— Он уже послал нам хороший знак. Она здесь.

— Она? О ком ты говоришь?

— Гала Камиль.

Сначала Аммар не понял, в следующий момент не поверил.

— Камиль? Она здесь, на судне?

— Она поднялась на борт менее десяти минут назад, — ответил сияющий Ибн-Тельмук. — Я поместил ее в одну из кают, предназначенных для женской части экипажа, и приставил охрану.

— Аллах воистину благосклонен к нам, — молвил Аммар.

— Да, он направил муху прямо в сеть к пауку, — добавил Ибн-Тельмук, — и дал тебе второй шанс убить ее от имени Ахмеда Язида.

В сгущающихся сумерках прошел короткий тропический дождь. Небо очистилось, дождевые тучи уплыли на север. На улицах Пунта-дель-Эсте и на судах в гавани снова засверкали огни, отбрасывая на воду разноцветные блики.

К борту судна сенатора Питта доставил легкий катер. Ему показалось странным отсутствие огней на «Леди Флэмборо». Судно выглядело темным и пустынным, особенно по сравнению с ярко освещенными судами по соседству.

Держа в руках портфель, сенатор спрыгнул на узкую полосу трапа. Не успел он сделать и двух шагов по палубе, когда катер уже отвалил от судна и заторопился к причалу. Сенатор огляделся и обнаружил, что находится в полном одиночестве. Во всем этом было нечто странное. В первый момент сенатор было подумал, что перепутал судно.

Единственным звуком, единственным признаком жизни, донесшимся до озадаченного гостя, был мерный шум генераторов из недр корпуса, да еще чей-то голос, неразборчиво вешавший по судовой связи в помещениях надстройки.

Он обернулся, чтобы вернуть катер, но тот уже успел отойти слишком далеко. Кричать было бесполезно. Потом из тени возникла фигура, державшая в руках автоматическую винтовку, направленную в грудь сенатора.

— Это «Леди Флэмборо»? — раздраженно спросил сенатор.

— Кто вы? — Последние слова по непонятной причине были произнесены шепотом. — Что вы здесь делаете? — Охранник вел себя довольно странно, и сенатор счел необходимым назвать себя и объяснить свое присутствие. — Говорите, вы сенатор Джордж Питт? Американец? Вас не ждали.

— Президент Хасан был проинформирован о моем прибытии, — нетерпеливо пояснил сенатор. — Пожалуйста, опустите оружие и проводите меня в его апартаменты.

Охранник подозрительно осмотрелся:

— С вами прибыл еще кто-нибудь?

— Нет, я один.

— Вы должны немедленно вернуться на берег.

Сенатор показал на удаляющийся катер:

— Увы, мой транспорт уже ушел.

Охранник напряженно что-то обдумывал. В конце концов он решился, опустил винтовку, спустился на палубу и подошел к двери. Свободную руку он протянул к портфелю.

— Сюда, пожалуйста, — тем же таинственным шепотом проговорил он, словно делился с сенатором важным секретом. — Дайте мне ваш портфель.

— Здесь официальные документы, — решительно заявил сенатор и, для верности прижав к себе портфель обеими руками, прошел мимо охранника.

Он откинул тяжелую черную занавеску и оказался в просторном салоне, площадью около двухсот квадратных метров. Обширное помещение было отделано дубовыми панелями и стилизовано под гостиную английского родового замка. Здесь были люди: одни — одетые в деловые костюмы, другие — в форму членов экипажа. Все они с напряженным вниманием уставились на вошедшего, словно он был мячом в решающем футбольном поединке.

У стен салона молча стояли девять человек, одетых в одинаковые черные костюмы, напоминающие спортивные, и мягкие туфли. На плече у каждого висел автомат. Медленно водя дулами автоматов из стороны в сторону, эти люди контролировали аудиторию.

— Добро пожаловать, — сказал усиленный динамиками голос. Он принадлежал человеку, внешне не отличимому от остальных, стоящих перед микрофоном. Единственное, что выделяло его среди собравшихся, — маска клоуна, закрывавшая верхнюю часть лица. — Будьте добры, представьтесь.

Сенатор Питт в полном недоумении смотрел по сторонам:

— Что здесь происходит?

— Я пока не получил ответа на свой вопрос, — сказал Аммар с ледяной вежливостью.

— Сенатор Джордж Питт. Я прибыл для встречи с президентом Хасаном. Мне сообщили, что он находится здесь, на борту этого судна.

— Президент Хасан сидит в первом ряду кресел.

— Но почему эти люди держат всех под прицелом?

Аммар вздохнул, демонстрируя притворную усталость:

— По-моему, сенатор, все совершенно очевидно. Вы по недоразумению попали на захваченное судно.

Сенатор силился поверить в очевидное, но его разум не желал мириться с абсурдностью происходящего. И еще он почувствовал страх, который помимо воли закрался в душу и грозил овладеть всем его существом. Словно под гипнозом, он двинулся вперед, прошел мимо капитана Коллинза и его офицеров, увидел знакомые, но очень бледные лица президентов Хасана и Де Лоренцо и, словно споткнувшись, остановился, встретившись взглядом с Галой Камиль.

В этот момент он понял, что эти люди вскоре умрут.

Он молча обнял Галу за плечи и, взглянув в ее горящие гневом глаза, почувствовал, что страх покинул его, уступив место ненависти.

— Ради бога, — воскликнул он, — вы понимаете, что делаете?

— Я отлично понимаю, что делаю, — ответил Аммар. — Аллах благословил каждую деталь моего плана. Выражаясь вашим языком, он повысил наши ставки, неожиданно послав нам Генерального секретаря ООН и американского сенатора. На ваше прибытие мы, откровенно говоря, не рассчитывали.

— Вы совершаете непоправимую ошибку, — мрачно изрек сенатор. — Вы не сумеете выйти живыми из капкана, в который сами же и угодили.

— Что вы, сенатор! Я сумею выбраться из этого, как вы изволили сказать, капкана живым, и обязательно сделаю это.

— Невозможно.

— Вовсе нет, — тихо проговорил Аммар, и на его физиономии появилась угрожающая улыбка. — И очень скоро вы сами в этом убедитесь.

36

Николс уже надел пальто и укладывал бумаги в портфель, собираясь отправиться домой, когда в комнату заглянула секретарша:

— К вам господин из Лэнгли, сэр.

— Пусть заходит.

Агент ЦРУ, которого Николс хорошо знал, вошел в комнату, держа в руке старомодный кожаный портфель, который делал его похожим на бухгалтера.

— Ты застал меня как раз вовремя, Кейт, — сказал Николс — Я уже собрался домой.

Кейт Фаркер был обладателем роскошных пышных усов, густой копны каштановых волос и очков в роговой оправе. Этот неизменно серьезный немногословный человек с задумчивыми глазами был превосходным работником. Именно такие люди, подумал Николс, являются основой основ Центрального разведывательного управления.

Не дожидаясь приглашения, Фаркер уселся на стул для посетителей, положил портфель на колени и набрал комбинацию цифр на кодовом замке, которая открыла защелку и отключила небольшое взрывное устройство, приводившееся в действие при несанкционированном доступе. Он извлек из портфеля тонкую папку и положил на стол перед Николсом.

— Мистер Броган поручил сказать вам, что информация об Ахмеде Язиде очень неполная. Биографических данных, касающихся рождения, родителей, образования, семьи, детей, так же как упоминаний об участии в судебных разбирательствах, уголовных или гражданских, не существует. Нашим экспертам по Востоку пришлось работать только с описаниями знавших Язида людей. К сожалению, все они по той или иной причине стали врагами Язида, поэтому излагали свое мнение, с определенным предубеждением.

— А как насчет психологического портрета?

— Наши психологи составили предварительный проект. В душу Язида так же сложно проникнуть, как в сердце песчаной бури. Он принял строжайшие меры безопасности и окружил себя покровом тайны, который трудно сорвать. Если журналистам и удавалось взять интервью у кого-то из окружения Язида, они состояли в основном из недомолвок и туманных фраз.

— Что лишь добавляло таинственности образу. Не человек, а мираж!

Фаркер улыбнулся:

— Мистер Броган сказал: ускользающий мираж.

— Спасибо тебе за то, что принес документы, — сказал Николс, — и спасибо всем, кто собирал информацию.

— Все к услугам клиента, — усмехнулся Фаркер. Он защелкнул замок, встал и направился к двери. — Приятного вечера.

— Вам тоже.

Николс вызвал секретаршу. Она вошла, уже одетая в пальто, и с опаской спросила:

— Могу я еще что-нибудь сделать до ухода? — Женщина явно боялась, что ей придется третий вечер подряд работать сверхурочно.

— Будьте добры, позвоните моей жене. Скажите, чтобы она не волновалась, я обязательно приду к ужину, просто задержусь на полчаса.

Секретарша облегченно вздохнула:

— Да, сэр. Я сейчас позвоню, сэр. Всего хорошего.

— До свидания.

Николс зажал в зубах трубку, но закуривать не стат. Отложив портфель, он сел за стол и углубился в чтение Фаркер не преувеличил. Данные были крайне скудными. И хотя на протяжении последних шести лет о Язиде много писали, сведения о его жизни до необыкновенно быстрого взлета из небытия заняли всего лишь один небольшой параграф. Его имя впервые появилось в средствах массовой информации, когда он был арестован египетской полицией во время сидячей забастовки в поддержку голодающих Каира, организованной в вестибюле шикарного отеля. Затем он стал ездить с проповедями по самым отдаленным уголкам страны.

Ахмед Язид утверждал, что родился в трущобах среди грязи и нищеты, что его детство прошло на мусорных свалках Каира. Семья долгое время жила на грани голодной смерти, и в конце концов его отец и две сестры умерли от болезни, вызванной голодом и антисанитарными условиями.

Он не получил образования, но всю свою молодость учился у святых людей, проповедников ислама. Правда, ни один из последних не был найден, чтобы подтвердить это заявление. Язид утверждал, что его устами говорит сам пророк Магомед, передавая божественные откровения верующим и требуя, чтобы Египет вновь стал исламским государством.

Язид отработал и речь, и манеру поведения и знал все ораторские и актерские приемы, чтобы подчинить себе толпу слушателей, вначале завладев ее вниманием, а в конце доведя до экстаза. Он утверждал, что западная философия неспособна решить социально-экономические проблемы Египта. Он вещал, что все египтяне принадлежат к потерянному поколению, которое должно обрести себя посредством духовного прозрения.

Существовали свидетельства того, что он не гнушается использованием террористических методов для достижения своих целей, хотя он категорически это отрицал. Расследование пяти отдельных инцидентов привело прямиком к Язиду. Среди терактов было убийство высокопоставленного чиновника Военно-воздушных сил США, взрыв грузовика возле советского посольства, обставленное как казнь социализма, убийство четверых университетских преподавателей, которые выступали за западный образ жизни, привело именно к Язиду. Прямых доказательств его причастности к этим преступлениям не существовало, но, основываясь на обрывочной информации, полученной ЦРУ от мусульманских информаторов, аналитики сделали вывод, что Язид планирует некий ловкий ход, направленный на свержение президента Хасана и захват власти на волне народного одобрения.

Николс отложил папку и, не удержавшись, все-таки закурил трубку. Где-то в самом отдаленном уголке памяти возникла смутная, неоформившаяся пока мыслишка, которая, однако, тревожила, не давала покоя.

Что-то в отчете, который он только что внимательно прочитал, показалось ему знакомым. Он взял в руки глянцевую фотографию Язида и стал задумчиво рассматривать его самоуверенное, недоброе лицо.

Ответ пришел внезапно. Он был простым и крайне шокирующим одновременно.

Николс нетерпеливо схватил телефонную трубку и набрал номер телефона, известный только очень ограниченному кругу лиц. В ожидании ответа он нервно барабанил пальцами по столу.

— Броган слушает.

— Мартин! Слава богу, вы на месте!

— Что я могу для вас сделать, Дейл? — спросил директор ЦРУ. — Вы получили документы по Язиду?

— Да, спасибо, — ответил Николс — Я уже все прочитал и обнаружил кое-что, в чем вы можете мне помочь.

— Конечно, рассчитывайте на меня.

— Мне необходимы образцы крови двоих персонажей и отпечатки пальцев.

— Отпечатки пальцев?

— Именно.

— В наши дни пользуются генетическими кодами и анализами ДНК, — снисходительно объяснил Броган. — Что вы задумали?

Николс помолчал, собираясь с мыслями.

— Если я скажу, то, боюсь, вы первый потребуете, чтобы на меня надели смирительную рубашку.

Йегер снял свои стариковские очки, засунул их в карман хлопчатобумажной рабочей куртки, переворошил, а потом снова сложил в аккуратную стопку компьютерные распечатки. Потом он открыл банку диетической колы и сделал изрядный глоток.

— Черт, — скорее грустно, чем злобно помянул нечистого компьютерный гений. — Все напрасно. Чтобы найти след, оставленный тысяча шестьсот лет назад, нужна более полная информация, чем та, что у нас есть. Компьютер не может отправиться в путешествие во времени, а потом рассказать, как все было.

— Быть может, доктор Гронквист сможет точнее определить, в какой местности «Серапис» подходил к берегу, когда закончит изучение найденных артефактов, — предположила Лили.

Питт сидел двумя рядами ниже в амфитеатре конференц-зала НУМА.

— Я разговаривал с ним по радио всего лишь час назад. Он не нашел ничего, кроме предметов из Средиземноморья.

Экран над сценой заполнило трехмерное изображение Атлантического океана, показывающее складки земли и неровности морского дна. Взгляды всех присутствующих были прикованы к экрану.

Всех, кроме одного. Адмирал Джеймс Сэндекер подозрительно рассматривал Ала Джордино, а если точнее — толстую сигару, свисавшую из уголка рта заместителя директора департамента специальных проектов НУМА.

— Когда, интересно, ты начал покупать продукцию фирмы «Хойо де Монтеррей экскалибур»?

Джордино невинно взглянул на адмирала:

— Это вы мне, адмирал?

— А кому же еще? Если мне не изменяет зрение, из всех присутствующих только вы и я курим «экскалибур», и потом, я не имею обыкновения беседовать сам с собой.

— Великолепные сигары! Запах просто божественный, — сказал Джордино, глубоко затянувшись и выдохнув облачко голубого дыма. — Отдаю должное вашему изысканному вкусу, адмирал.

— Где вы ее взяли?

— Купил в маленьком магазинчике в Балтиморе. Не помню названия.

Сэндекер не был обманут ни этой очевидной ложью, ни невинным выражением лица собеседника. Джордино уже много лет таскал у него сигары, но больше всего адмирала бесил не сам факт воровства, а то, что он никак не мог понять, как это удается коротышке итальянцу. Не имело значения, как надежно он запирал коробку с сигарами. Все равно еженедельный подсчет неизменно выявлял, что двух штук не хватает.

Джордино свято хранил секрет, не посвящая в него даже Питта. Его лучший друг ни при каких обстоятельствах не стал бы лгать, если бы его спросили, как это было сделано. Только сам Джордино и его старый кореш из ВВС, который был профессиональным взломщиком и работал на одно из разведывательных агентств, был в курсе деталей операции «Сигара».

— Я испытываю большое искушение потребовать у тебя чек, — сообщил Сэндекер.

— Мы подошли к вопросу под неверным углом, — сказал Питт, решив вернуть собравшихся к теме беседы.

— Какой другой угол ты имеешь в виду? — поинтересовался Йегер. — Нам доступен лишь один подход — логический.

— Не имея никаких указаний на направление, эта работа с самого начала была обречена на провал, — вздохнула Лили.

— Во всем виновата халатность Руфинуса, — вмешался Сэндекер, решив блеснуть остроумием. — Он обязан был ежедневно заносить в журнал свои координаты и пройденное расстояние.

— Он имел строгий приказ не вести никаких записей.

— А они умели в те времена определять свое местонахождение? — спросил Джордино.

Лили кивнула:

— Гиппарх[40] определял положение наземных ориентиров, высчитывая их широту и долготу еще за сто с лишним лет до нашей эры.

Сэндекер сложил руки на животе и с любопытством взглянул на Питта поверх очков для чтения.

— Мне знаком этот отсутствующий взгляд. У тебя определенно появилась какая-то идея, — сказал он.

Питт сгорбился на стуле.

— Мы оценивали факты и строили предположения, не учитывая личность человека, составившего план вывоза сокровищ Александрийской библиотеки.

— Юния Венатора?

— Это был блестящий ум, — продолжал Питт, — современники характеризовали его как смелого экспериментатора, не боявшегося вторгаться в те отрасли, которые другие ученые считали запретными. Мы упустили один момент. Надо было поставить вопрос следующим образом, где бы мы спрятали величайшую коллекцию сокровищ литературы и искусства своего времени, будь мы на месте Венатора.

Первым подал голос Йегер:

— Лично я продолжаю считать наиболее вероятным вариантом Африку, за Кейптауном вдоль восточного побережья обязательно найдется подходящая река.

— Тем не менее твои компьютеры ничего не обнаружили.

— Да, — признал Йегер, — ни одного совпадения. Но ведь одному Господу известно, как изменился материк за шестнадцать веков.

— А разве не мог Венатор повести флот на северо-восток в Черное море? — спросила Лили.

— Руфинус вполне определенно говорил о путешествии продолжительностью пятьдесят восемь дней, — возразил Джордино.

Сэндекер, попыхивая сигарой, кивнул:

— Да, но если его флот был застигнут непогодой или был вынужден сражаться со встречными ветрами, тогда за этот срок они могли одолеть менее тысячи миль.

— Адмирал хочет сказать, — уступил Йегер, — что древние суда были сконструированы таким образом, чтобы плыть по воле волн и ветра. Их парусное оснащение было недостаточно эффективным для плавания против ветра. Неблагоприятные погодные условия вполне могли снизить скорость их передвижения на восемьдесят процентов.

— Не забывайте, — вмешался Питт, — что Венатор погрузил на свои суда четырехкратный запас продовольствия.

— Он с самого начала планировал длительное путешествие, — сказала увлекшаяся рассуждениями Лили. — Венатор не собирался каждые несколько дней причаливать к берегу, чтобы пополнить запасы продовольствия.

— Иначе говоря, — сказал Сэндекер, — если Венатор хотел сохранить свое путешествие в секрете, он должен был держаться подальше от берега, чтобы не оставлять следов.

Питт покачал головой:

— Как только суда миновали Гибралтарский пролив, необходимость в соблюдении секретности исчезла. Венатор вышел в открытое море и волен был плыть в любую сторону. Византийские военные суда, отправленные за ним в погоню, так же как и мы, оказались бы сбитыми со следа.

Йегер заинтересованно уставился на Питта:

— Итак, мы пытаемся примерить на себя туфли Венатора[41], или его сандалии, уж не знаю, что носили в ту эпоху. Каков же наш план?

— Доктор Ротберг, сам того не подозревая, дал нам ключ к разгадке, — объяснил Питт. — Он сказал, что Венатор наверняка спрятал сокровища там, где никому из его современников не пришло бы в голову их искать.

Йегер нахмурился:

— Это может быть любое место древнего мира.

— Или за пределами этого мира, каким его знали римляне.

— Географические карты того времени охватывали только Северную Африку, восточную часть Черного моря и Персидский залив, не более того, — сказала Лили.

— Этого мы точно не знаем, — возразил Питт. — У Юния Венатора был доступ к знаниям, которые накапливались человечеством на протяжении четырех тысяч лет. Он знал о существовании Африканского континента и обширных степей России. Он должен был знать о торговле с Индией и экспорте товаров из Китая. И он изучал записи о путешествиях, значительно более продолжительных, чем обычные римско-византийские торговые пути.

— Мы знаем, что в Александрийской библиотеке был целый раздел, посвященный географии, — сказала Лили. — Венатор мог работать с картами, составленными в более ранние времена.

— И что же он там нашел, как вы думаете? — спросил Сэндекер.

— Направление, — ответствовал Питт.

Питту удалось разжечь всеобщее любопытство и привлечь к себе внимание. И он не разочаровал слушателей. Выйдя на сцену, он взял световую указку и отметил небольшую стрелку на трехмерном изображении.

— Остался единственный вопрос, — сказал Джордино, — куда повернули корабли: на север или на юг.

— В том-то и дело, что никуда. — Питт переместил светящуюся стрелку через Гибралтарский пролив и далее через Атлантику. — Венатор повел свои суда к Америкам.

Его заявление было встречено недоверчивым молчанием.

— Нет никаких свидетельств, подтверждающих версию контакта с Америками в доколумбову эпоху, — уверенно заявила Лили.

— «Серапис» — прекрасное доказательство возможности такого путешествия, — задумчиво протянул Сэндекер.

— Конечно, тут существует противоречие, — признал Питт, — но, согласитесь, в искусстве и культуре майя слишком много сходства с европейской и азиатской культурой, чтобы этот факт можно было игнорировать. Вполне возможно, Америка в древности не была изолирована от Европы и Азии, как мы считали раньше.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — снова воодушевился Йегер. — Я покупаю эту идею! Могу даже поспорить на мою коллекцию пластинок Вилли Нельсона, что финикийцы, египтяне, греки, римляне и викинги — все они ступали по земле Америк — и Северной, и Южной — еще до Колумба.

— Ни один уважающий себя археолог не станет даже рассматривать такую возможность, — сухо сообщила Лили.

Джордино довольно ухмыльнулся:

— Это потому, что они не ставят на кон свою репутацию.

Сэндекер взглянул на Йегера:

— Ну что, попробуем еще раз?

Йегер в свою очередь обратил свой взор на Питта:

— Какие береговые линии ты хочешь исследовать?

Питт почесал подбородок. Только сейчас он понял, как давно не брился.

— Начни с гренландского фьорда и двигайся на юг до Панамы. — Он еще раз взглянул на трехмерное изображение и добавил: — Это должно быть где-то там.

37

Капитан Оливер Коллинз постучал костяшками пальцев по установленному на мостике барометру. Покосившись на стрелку, едва различимую из-за моря огней на берегу, он тихо выругался. Погода стояла превосходная, и ожидать в ближайшее время перемен не было никаких оснований. Если бы только налетел шторм, судно не смогло бы покинуть гавань, с тоской подумал он. Капитан Коллинз был первоклассным моряком, но в части психологии террористов был несилен.

Сулейман Азиз Аммар приказал бы выводить «Леди Флэмборо» в море даже в условиях жесточайшего урагана. Он напряженно замер в капитанском кресле на мостике и лишь временами вытирал платком пот, струйками стекавший на шею с подбородка.

Во влажном климате маска стала настоящим бедствием, так же как и перчатки, которые он не снимал ни на минуту. Террорист переносил дискомфорт стоически. Даже если захват судна в конечном счете окажется неудачным, он не сомневался, что сумеет спастись, и спецслужбы никогда не смогут установить его личность, поскольку он не оставит им ни отпечатков пальцев, ни описания внешности.

Один из его людей стоял у штурвала и вопросительно поглядывал на командира. Еще двое охраняли вход на мостик, их винтовки были нацелены на Коллинза и старшего помощника Фини, стоящего рядом с рулевым Аммара.

Начался прилив, постепенно развернувший судно на якоре, и теперь нос «Леди Флэмборо» был направлен к выходу из гавани. Аммар еще раз внимательно оглядел в бинокль акваторию и махнул рукой Фини, продолжая говорить в маленький радиопередатчик.

— Пора, — сказал он. — Прикажите своим людям, чтобы начинали работать.

Физиономия Фини скривилась от бессильной ярости. Он с надеждой взглянул на капитана, но тот лишь пожал плечами, и старший помощник неохотно приказал поднять якорь.

Через две минуты якорь, взметнув облако илистой мути, показался из воды и был надежно закреплен в клюзе. Рулевой стоял у штурвала, но не брался за рукояти. На современных кораблях ручное управление используется только в случае ненастной погоды или когда за штурвал встает лоцман при входе или выходе из порта. Фини вел корабль и регулировал скорость при помощи панели, соединенной по каналу оптоволоконной связи с автоматизированной системой управления судном. В процессе работы он не упускал из поля зрения экран радара.

Крадучись, словно призрак в ночи, «Леди Флэмборо», никем не замеченная, проскользнула меж судов. Ее изящный силуэт можно было обнаружить, только когда темный корпус на минуту заслонял яркие огни на берегу, но этого не произошло. Дизели круизного лайнера работали очень тихо, да и большие, перемалывающие воду гребные винты почти не создавали шума.

Как привидение из леденящего душу ужастика, путешествующее среди памятников и могильных плит кладбища, «Леди Флэмборо» обошла стоящие на рейде суда и повернула к узкому проходу, ведущему в открытое море.

Аммар взял телефонную трубку и вызвал радиорубку.

— Что там? — коротко поинтересовался он.

— Пока ничего, — ответил террорист, прослушивающий радиочастоту уругвайских военных патрульных катеров.

— Если что услышишь, немедленно дай знать на мостик.

— Понял.

— Прямо по курсу небольшой катер, — сообщил Фини. — Мы должны уступить дорогу.

Аммар приставил дуло пистолета к затылку Фини:

— Курс и скорость прежние.

— Но мы же идем на столкновение! — запротестовал Фини. — Наше судно без огней, они нас не видят!

Вместо ответа дуло пистолета лишь сильнее уперлось в затылок моряка.

Все, кто был на мостике, видели приближающееся судно. Это была моторная яхта. Коллинз машинально прикинул, что ее длина около сорока метров, а ширина метров восемь. Она была красива, элегантна и ярко освещена. На борту, похоже, была вечеринка. Люди прогуливались по палубе, беседовали и танцевали. Коллинз с ужасом увидел, что антенна радара неподвижна.

— Дайте сигнал! — взмолился он. — Предупредите их! Они еще могут уйти от столкновения!

Аммар проигнорировал просьбу капитана.

Секунды бежали быстро и неумолимо, и вскоре столкновение стало неизбежным. Веселящиеся на яхте пассажиры и ее рулевой не подозревали о надвигающемся на них из темноты стальном монстре.

— Бесчеловечно! — воскликнул Коллинз. — Это преступление!

Форштевень круизного лайнера врезался в правый борт маленькой яхты. Сильного удара не было, не было слышно и душераздирающего скрежета рвущегося металла. Люди на мостике «Леди Флэмборо» почувствовали только слабый толчок, когда махина высотой с четырехэтажный дом подмяла под себя маленькую яхту и разрезала ее непрочный корпус пополам.

Впечатление было такое, словно по детской игрушке ударили кувалдой.

Глядя на последствия катастрофы, Коллинз в ужасе сжал кулаки. Он ясно слышал женский крик и звуки глухих ударов — это носовая и кормовая части яхты, прежде чем затонуть, несколько раз ударились о борта «Леди Флэмборо». Теперь за круизным лайнером по воде тянулся след из обломков и тел.

Некоторых пассажиров просто сбросило с палубы в воду, и они сразу поплыли подальше от места аварии. Но было много раненых, которые не имели возможности плыть и теперь хватались за крупные обломки, которые могли помочь несчастным удержаться на воде. Прошло совсем немного времени, и судно оставило их далеко позади.

Ярость и горечь, овладевшие Фини, требовали выхода.

— Проклятый убийца! — крикнул он и плюнул Аммару в лицо.

— Только Аллаху ведомо непредвиденное, — сказал Аммар. Его голос был равнодушен и безразличен. Он медленно опустил пистолет, все еще упиравшийся в затылок Фини. — После выхода из канала ложитесь на курс один пять пять по магнитному компасу и включайте автопилот.

Даже тропический загар не мог скрыть мертвенной бледности, покрывшей лицо Коллинза.

— Ради бога, — сказал он Аммару, — радируйте уругвайским спасателям! Иначе все эти люди погибнут.

— Нет.

— Они не узнают, откуда поступило сообщение.

Аммар отрицательно покачал головой:

— Менее чем через час, после того как местные власти узнают об инциденте, расследованием займется служба безопасности. А это значит, что будет обнаружено наше отсутствие и организовано преследование. Мне жаль вас разочаровывать, капитан, но каждая морская миля, отделяющая нас от Пунта-дель-Эсте, может иметь решающее значение. Поэтому мой ответ — нет.

Коллинз внимательно посмотрел в глаза Аммару. Капитан был совершенно сбит с толку и отчаянно пытался сориентироваться в этой непростой и, главное, незнакомой для него ситуации.

— Какая сумма должна быть выплачена, прежде чем вы освободите мое судно?

— Если вы и ваша команда будете выполнять приказы, вам никто не причинит вреда.

— А что будет с пассажирами? Какие у вас планы относительно президентов Хасана и Де Лоренцо?

— Со временем они будут освобождены.

Коллинз чувствовал полную беспомощность, но прилагал все усилия, чтобы его голос звучал спокойно.

— Не собираетесь же вы задерживать их в качестве заложников с целью получения выкупа.

— Похоже, в свободное от работы время вы увлекаетесь чтением мыслей на расстоянии, — усмехнулся Аммар.

— Не надо быть антропологом, чтобы заметить: ваши люди — выходцы с Ближнего Востока. Полагаю, вы собираетесь убить египтян.

Аммар улыбнулся, но его глаза оставались холодными и пустыми.

— Жизнь и смерть человека в руках Аллаха. А я только выполняю приказы.

— Чьи приказы?

Прежде чем Аммар смог ответить, в динамиках раздался голос радиста:

— Рандеву ориентировочно в ноль два тридцать, командир.

Аммар подтвердил, что понял сообщение, и снова поднял глаза на Коллинза.

— Очень жаль, капитан, но у меня нет времени продолжать нашу содержательную беседу. До рассвета еще очень многое надо сделать.

— Но скажите по крайней мере, какие у вас планы относительно моего судна? — спросил Коллинз. — Уж такую информацию вы должны мне сообщить.

— Пожалуйста, — пробормотал Аммар, причем было видно, что его мысли уже заняты совершенно другими вопросами. — Завтра в это же время все мировые информационные агентства сообщат, что теплоход «Леди Флэмборо» пропал без вести, предположительно затонул на глубине двухсот морских саженей[42].

38

— Ты что-нибудь слышал, Карлос? — спросил старый рыбак, сжимая потертые рукояти штурвала старой рыбачьей шхуны.

Его сын прислушался и весело произнес:

— У тебя слух лучше, отец. Я слышу только стук нашего двигателя.

— Мне показалось, вроде бы женщина звала на помощь.

Молодой человек снова прислушался и пожат плечами:

— Я ничего не слышу, отец.

— Крик донеся оттуда, — сказал Луис Чавес. Он потеребил свою седую, клочковатую бороду и заглушил двигатель. — Мне же не могло это присниться!

У Чавеса было хорошее настроение: улов оказался неплохим. И хотя трюмы были полны только наполовину, разнообразие извлеченной из морских недр рыбы было настолько высоко, что гарантировало славные барыши. Да и содержимое шести бутылочек пива, плескавшееся в желудке старого рыбака, настраивало его на благодушный лад.

— Папа, я что-то вижу в воде.

— Где?

— Вон там! — Карлос показал рукой в темноту. — Слева по борту. Похоже на обломки лодки.

Зрение старого рыбака с возрастом утратило остроту, и ночью он видел не так хорошо, как раньше. Он прищурился и стал пристально вглядываться в направлении, указанном сыном. Действительно, на поверхности воды виднелись какие-то обломки. Судя по яркой белой краске и обилию лакировки, это была яхта. «Взрыв или столкновение?» — подумал Луис. Скорее всего, столкновение. До берега было недалеко. Порт сиял огнями в каких-то двух километрах. Взрыв бы уже давно и заметили, и услышали. А вокруг почему-то не было видно никаких признаков спасательных судов.

Рыбачья лодка качалась среди обломков, когда ухо старого рыбака снова уловило странный звук. На этот раз ему показалось, что он слышит не крик, а рыдание, причем совсем рядом.

— Позови из камбуза Рауля, Джустино и Мануэля. Поторопись! Скажи, чтобы приготовились нырять в воду за уцелевшими людьми.

Мальчик побежал выполнять приказ, а старый рыбак вышел из рубки, включил прожектор и осветил близлежащее водное пространство. Почти сразу он заметил фигуры двоих людей, лежащих на обломке тиковой панели метрах в двадцати от лодки. Мужчина не двигался, а женщина, оказавшись в луче прожектора, начала отчаянно размахивать руками. Потом она истерически взвизгнула и принялась молотить по воле руками и ногами.

— Спокойно! — крикнул Чавес — Не паникуйте, мы уже рядом.

Он обернулся, услышав за спиной топот ног. Экипаж в полном составе высыпал на палубу.

— Что здесь?

— Двое уцелевших цепляются за какой-то деревянный обломок. Приготовьтесь поднять их на борт. Одному из вас придется отправиться в воду и оказать и помощь.

— Ни один из нас не полезет в воду, — отозвался Джустино, побелев как мел.

Чавес услышат пронзительный крик женщины, резко обернулся и с ужасом увидел острый плавник, потом уродливую голову и челюсти с бесчисленным количеством зубов, смыкающиеся вокруг ног женщины.

— Пресвятая Мария, Матерь Божья! — пробормотал Луис и начат быстро креститься.

Он с замиранием сердца следил, как акула тащит женщину вглубь. Вокруг уже кружили другие акулы, привлеченные кровью. Они наскакивали на импровизированный плот до тех пор, пока тело мужчины не скатилось в воду. Один из рыбаков перегнулся через борт, и его вырвало.

Крики женщины стихли, и вокруг снова воцарилась тишина.

Менее чем через час главный координатор сил безопасности Уругвая полковник Хосе Рохас, поигрывая стеком, стоял перед группой офицеров в военной форме. После окончания военного училища в своей стране он проходил дальнейшее обучение в британском гвардейском гренадерском полку и перенял у своих иностранных коллег старомодную манеру всегда носить с собой офицерскую тросточку.

Он стоял возле стола, на котором располагалась диорама примыкающей к берегу части Пунта-дель-Эсте, и готовился произнести речь.

— Мы организуем три команды для патрулирования портового района. Они будут меняться каждые восемь часов, — заговорил он, для достижения драматического эффекта похлопывая тростью по ладони. — Наша задача — находиться в постоянной боевой готовности и оказать поддержку тем, кто подвергнется нападению террористов. Прошу вас держаться незаметно, чтобы не распугать туристов и дать им повод подумать, что в Уругвае власть принадлежит военным. Вопросы есть?

Руку поднял лейтенант Эдуардо Васкес:

— Полковник!

— Васкес?

— Что нам делать, если мы увидим подозрительную личность?

— Немедленно доложите об этом. Вполне возможно, что это агент безопасности другого государства или Интерпола.

— А если он будет вооружен?

Рохас вздохнул:

— Тогда вы будете точно знать, что он агент службы безопасности. Оставьте международные инциденты для дипломатов. Все ясно?

Больше вопросов не было.

Рохас отпустил людей и пошел в свой временный кабинет в здании начальника порта. Полковник как раз стоял у кофейного автомата, ожидая, пока пластиковый стаканчик наполнится кофе, когда подошел его заместитель.

— Капитан Флорес из военно-морского департамента спрашивает, можете ли вы спуститься вниз.

— Он сказал, что ему нужно?

— Нет, только несколько раз повторил, что это срочно.

Чтобы не пролить кофе, Рохас не пошел по лестнице, а дождался лифта. Флорес, безупречно выглядевший в белой военно-морской форме, встретил его на первом этаже и, ничего не объясняя, предложил пройти в большой ангар, расположенный на противоположной стороне улицы. Там размещались спасательные катера. Внутри помещения небольшая группа людей внимательно изучала обломки. Рохасу показалось, что это были обломки лодки.

Капитан Флорес представил ему Чавеса и его сына.

— Эти рыбаки только что доставили сюда эти обломки, обнаруженные ими во входе в гавань, — объяснил он. — Они говорят, что, судя по всему, прогулочная яхта столкнулась с большим судном.

— Почему несчастный случай с яхтой должен интересовать силы безопасности? — не понял Рохас.

На этот вопрос ответил капитан порта, мужчина средних лет с густой шевелюрой и ощетинившимся ежиком усов.

— Потому что эта катастрофа может бросить тень на экономический саммит. — Вздохнув, он добавил: — На месте трагедии сейчас работают спасатели. Пока уцелевших людей не обнаружили.

— Вы опознали яхту?

— На одном из обломков, доставленных мистером Чавесом, было название. Судно называлось «Лола».

Рохас покачал головой:

— Я плохо знаю названия многочисленных развлекательных посудин. Это название должно мне что-то говорить?

— Яхта была названа в честь супруги Виктора Риверы, — ответил Флорес — Вы его знаете?

Рохас замер:

— Разумеется, я знаком со спикером палаты депутатов. Так это была его яхта?

— Во всяком случае, она была зарегистрирована на его имя, — кивнул Флорес — Мы уже связались с его секретаршей. Конечно, ничего ей не сообщили, просто поинтересовались местонахождением мистера Риверы. Она сказала, что он принимает на борту своей яхты аргентинских и бразильских дипломатов.

— Сколько? — Голос Риверы поневоле дрогнул, а в душе начала подниматься мутная волна страха.

— Ривера и его жена, еще двадцать три пассажира и пять членов команды. Всего тридцать человек.

— Имена?

— У секретарши не было списка гостей, ведь мы звонили ей домой. Я уже отправил человека в офис Риверы за списком.

— Думаю, будет лучше, если с этого момента я сам возглавлю расследование, — заявил Рохас официальным тоном.

— Военно-морской флот готов оказать вам любую необходимую помощь, — сказал Флорес, не скрывая радости, что счастливо избавился от ответственности.

Рохас повернулся к капитану порта:

— Какое судно столкнулось с яхтой?

— Непонятно. За последние десять часов ни одно судно не прибыло и не вышло из порта.

— Судно может войти в порт без вашего ведома?

— Для этого капитан должен по крайней мере сойти с ума.

— Но это возможно? — настаивал Рохас.

— Нет, — твердо сказал капитан порта. — Ни одно океанское судно не может пришвартоваться к причалу или бросить якорь на рейде без моего ведома.

Уверенный тон капитана порта понравился Рохасу.

— А выйти из порта?

Капитан порта в течение нескольких секунд обдумывал вопрос, потом кивнул:

— От причала практически невозможно отойти незамеченным. Но если судно стоит на рейде, если капитан или офицеры знают канал и если оно пойдет без огней, то, пожалуй, сможет тайно покинуть акваторию. Но я бы сказал, что это маловероятно.

— Вы можете снабдить капитана Флореса списком судов, стоящих на рейде?

— Я передам ему копию через десять минут.

— Капитан Флорес!

— Полковник?

— Я бы хотел, чтобы вы возглавили поиски пропавшего судна.

— С радостью, полковник. Приступаю немедленно.

Рохас окинул задумчивым взглядом лежащие на полу обломки яхты.

— Страшно подумать, — пробормотал он, — что здесь начнется еще до рассвета.

Незадолго до полуночи, закончив поиски в акватории гавани, капитан Флорес уведомил Рохаса, что не обнаружено только одно судна — «Леди Флэмборо».

Прочитав список ВИП-пассажиров «Леди Флэмборо», полковник Рохас почувствовал себя совсем плохо. Он был настолько потрясен, что приказал немедленно начать поиски на берегу, теша себя напрасной надеждой, что, быть может, египетский и мексиканский президенты предпочли воспользоваться апартаментами на суше. И только когда стало совершенно очевидно, что президенты исчезли вместе с судном, пришлось признать, что имеет место террористический акт.

На рассвете начались широкомасштабные поиски пропавшего судна, в которых участвовали все самолеты объединенных воздушных сил Уругвая, Аргентины и Бразилии. Они обследовали почти четыреста тысяч квадратных километров территории Южной Атлантики.

«Леди Флэмборо» обнаружить не удалось.

Создавалось впечатление, что ее поглотило море.

39

Чьи-то руки расстегнули ворот его рубашки и нежно, но настойчиво поглаживали шею и плечи. Он сделал усилие, чтобы вырваться из объятий сна. Тем более что его сон иначе как кошмаром назвать было нельзя. Ему снилось, что он находится на большой глубине и изо всех сил рвется вверх, к дрожащим на поверхности солнечным бликам, хотя понимает, что все равно не успеет. Он протер глаза, приоткрыл их и увидел, что лежит на диване в своем кабинете, а в нескольких сантиметрах от его глаз находится пара симпатичных стройных ножек.

Питт сел и уставился в смеющиеся глаза Лили. Он посмотрел на запястье и сообразил, что снял часы и положил их на стол вместе с ключами, бумажником и мелочью.

— Который час? — хриплым голосом поинтересовался он.

— Половина шестого, — ответила Лили и вновь принялась массировать плечи и шею Питта.

— Утра или вечера?

— Вечера. Ты спишь больше трех часов.

— А разве ты никогда не спишь?

— Мне, знаешь ли, хватает четырех часов в сутки.

Питт сладко зевнул и пробормотал:

— Я очень сочувствую твоему будущему мужу.

— Я принесла тебе кофе, — сообщила Лили и присела на краешек стола.

Питт надел туфли и поправил выбившуюся рубашку.

— Йегер что-нибудь нашел?

— Да.

— Неужели реку?

— Пока нет. Хайрем что-то темнит, но утверждает, что ты прав: Юний Венатор переплыл Атлантику до викингов и Колумба.

Питт сделал глоток кофе и скривился:

— Тут же нет кофе, один сахар!

Лили состроила удивленную рожицу:

— Алберт сказал, что ты всегда кладешь четыре ложки сахара.

— Ал врет. Я предпочитаю вообще без сахара.

— Значит, я была злодейски обманута.

— Не ты первая, не ты последняя.

Джордино сидел, пристроив ноги на столе Йегера. Он с наслаждением уплетал последний кусок пиццы, одновременно внимательно изучая топографическую карту береговой линии.

Йегер не сводил покрасневших глаз с монитора и не глядя что-то черкал в блокноте. Он мог и не оборачиваться, когда в кабинет вошли Лили и Питт. Их отражения были видны на экране.

— Нам удалось сделать прорыв, — заявил он с чувством глубокого удовлетворения.

— Что ты имеешь в виду?

— Вместо того чтобы изучать каждую щель к югу от могилы «Сераписа» в Гренландии, я перепрыгнул сразу в Мэн и начал там искать соответствия описаниям.

— Сработало? — нетерпеливо спросил Питт.

— Да! Если помнишь, Руфинус писал, что, после того как они оставили Венатора, судно в течение тридцати одних суток трепал шторм с юга, после чего они сумели отыскать безопасную гавань и отремонтировать судно. На следующем этапе путешествия очередной шторм сорвал паруса и унес рулевые весла. После этого судно дрейфовало какое-то количество дней и в конце концов нашло свой конец в гренландском фьорде.

Йегер замолчал и вывел на экран карту американского побережья Северной Атлантики. Его пальцы быстро забегали по клавиатуре. На экране появилась тонкая линия, которая потянулась от восточного берега Гренландии на юг, зигзагом обошла вокруг Ньюфаундленда, мимо Новой Шотландии и Новой Англии и закончилась в точке, расположенной чуть выше Атлантик-Сити.

— Нью-Джерси? — озадаченно протянул Питт.

— Залив Барнегат, если быть точным, — сказал Джордино. Он принес топографическую карту, положил на стол и обвел нужный участок красным маркером.

— Залив Барнегат, Нью-Джерси? — повторил Питт.

— Форма береговой линии в триста девяносто первом году была совсем другой, — вешал Йегер, словно читая лекцию студентам. — Она была более изломанной, а залив — глубже и защищен со всех сторон.

— Как ты пришел к выводу, что это и есть искомое место? — спросил Питт.

— В описании бухты Руфинус упомянул об огромном море карликовых сосен и пресной воде, которая сочилась из песка, стоило только проткнуть его палкой. Это место называется Пальмовая равнина. Она тянется по южной части штата и на востоке доходит до берега. Уровень грунтовых вод там очень высок, можно сказать они выходят на поверхность. Во время весеннего половодья или после сильного дождя там действительно можно проткнуть палкой дыру в песчаном грунте и набирать воду.

— Выглядит многообещающе, — признал Питт. — Но ведь Руфинус утверждал, что добавил груз каменного балласта.

— Это меня тоже смутило. Поэтому я призвал на помощь знакомого геолога. Он и обнаружил каменоломню как раз в том месте, где, как я считаю, пристал к берегу «Серапис».

— Прекрасная работа, — не мог не признать Питт — Тебе удалось взять нужное направление.

— Что мы теперь будем делать? — спросила Лили.

— Я продолжу двигаться на юг, — ответил Йегер, — а мои люди займутся вычислением примерного курса Венатора к западу от Испании. Кажется очевидным, что острова, на которые сделал первый заход флот Венатора после выхода из Средиземного моря, — это Вест-Индия. Продолжая маршрут «Сераписа» от Нью-Джерси и проектируя курс Венатора к Америкам, мы получим ориентировочную точку пересечения в радиусе пятисот миль от подходящей реки.

Лили скептически улыбнулась.

— Я никак не могу понять, как ты собираешься проследить курс Венатора, если он запретил ведение всех записей и нам ничего не известно о направлениях, течениях, ветрах и расстояниях.

— Ну для этого большого ума не надо, — сухо пояснил Йегер. — Я возьму данные из судовых журналов Колумба во время его путешествия в Новый Свет, рассчитаю его курс и сделаю поправки на разницу в конструкции корпуса, сопротивлении воды, такелажа и площади парусов между флотом Колумба и византийскими судами, построенными на тысячу лет раньше.

— Когда ты говоришь, все кажется простым.

— Ну, честно говоря, не совсем. Можно точно знать направление на цель, но при этом потратить довольно много усилий, чтобы до нее добраться.

Усталость и бесконечные часы нудной, кропотливой работы были позабыты. Покрасневшие глаза Йегера горели решимостью. Лили тоже была полна энергии. Оба ждали выстрела стартового пистолета.

— Сделай это, — сказал Питт. — Найди Александрийскую библиотеку.

Питт думал, что Сэндекер послал за ним, желая получить отчет о состоянии дел с поисками, но, увидев обеспокоенное выражение лица адмирала, сразу понял, что возникли новые проблемы. Больше всего встревожили Питта мягкие, почти нежные глаза адмирала. Обычно они были холодными и жесткими, как кремень.

Когда же Сэндекер вскочил из-за стола, подошел к Питту, взял его за руку, довел до дивана и сам сел рядом, Питт уже не сомневался: проблемы серьезные.

— Я только что получил тревожные новости из Белого дома, — начал Сэндекер. — Круизное судно, на котором находились президенты Де Лоренцо и Хасан, прибывшие для участие в экономическом саммите, судя по всему, захвачено и уведено в неизвестном направлении.

— Жаль, конечно, но при чем тут НУМА?

— На борту находилась Гала Камиль.

— Черт!

— И сенатор.

— Мой отец? — удивился Питт. — Я с ним позавчера разговаривал по телефону, и он не сказал, что собирается в Уругвай. Как он туда попал?

— Отправился со специальным поручением президента. Питт встал и принялся нервно ходить взад-вперед по кабинету.

— Какова ситуация в настоящий момент?

— Судно «Леди Флэмборо», так называется британский круизный лайнер, исчезло из порта Пунта-дель-Эсте прошлой ночью.

— Где оно в данный момент?

— В настоящее время ведутся масштабные поиски с воздуха. Уругвайские власти склоняются к тому, что оно находится на дне моря.

— Насколько я понял, доказательств нет, поэтому я не могу принять эту версию.

— Я полностью с тобой согласен, мой мальчик.

— Погодные условия?

— Если верить сводке, в том районе стоит превосходная погода.

— Суда исчезают во время шторма, — сказал Питт, — но не на спокойной воде.

Сэндекер сокрушенно развел руками:

— Пока не поступят новые данные, мы можем только строить гипотезы.

Питт не мог поверить, что его отец мертв. То, что он услышал, было слишком неубедительным.

— Что собирается предпринять Белый дом?

— У президента связаны руки.

— Это более чем странно, — сухо сказал Питт. — Он мог приказать всем кораблям военно-морских сил в этом районе принять участие в поисках.

— В том-то и загвоздка, — вздохнул Сэндекер. — Военно-морской флот Соединенных Штатов не несет постоянного дежурства в Южной Атлантике. Там иногда проводятся учения, но сейчас в том районе нет ни одного нашего корабля.

Питт подошел к окну. Вечерний Вашингтон был красиво освещен.

— Иными словами, вы хотите сказать, что правительство США не участвует в поисках?

— Похоже на то.

— А что мешает НУМА принять в них участие?

— В общем, ничего, просто у нас нет флота судов береговой охраны и авианосца.

— Зато у нас есть «Саундер».

Сэндекер на несколько секунд задумался.

— Конечно! Как это я не подумал о наших исследовательских судах?

— Насколько я помню, оно занимается картографическими работами где-то в районе Бразилии?

Сэндекер кивнул.

— Ладно, предположим, ты окажешься там. Но ведь «Саундер» слишком тихоходен, чтобы быть полезным в поисках на больших водных пространствах. Что ты намерен сделать?

— Если судно моего отца не найдено на воде, я поищу его под водой.

— Ты сможешь проверить тысячу квадратных миль, может быть, чуть больше.

— Сонары «Саундера» могут охватить полосу шириной две мили. А в дополнение к этому там есть подводный аппарат. Мне необходимо только ваше разрешение принять командование.

— Тебе потребуется помощь.

— Я возьму с собой Джордино и Руди Ганна. Мы хорошая команда.

— Руди сейчас занят в глубоководных операциях на Канарских островах.

— Он может быть в Уругвае через восемнадцать часов.

Сэндекер сцепил руки над головой и уставился в потолок. Он чувствовал, что Питт, конечно, беспокоится, но не сомневается в ответе адмирала.

— Ладно, сынок, попробуй, — тихо сказал Сэндекер. — Я постараюсь помочь.

— Спасибо, адмирал, — сказал Питт, — я вам очень благодарен.

— Да, а как дела с поисками Александрийской библиотеки?

— Йегер и доктор Шарп уже близки к разгадке. На данном этапе работы Джордино и я не нужны, мы только путаемся под ногами.

Сэндекер встал и положил руки на плечи Питта:

— Помни, вполне возможно, что твой отец жив.

— Лучше бы ему быть живым, — невесело усмехнулся Питт. — Иначе я никогда его не прощу.

40

— Черт побери, Мартин, — раздраженно воскликнул президент, — неужели ваши эксперты по Ближнему Востоку просмотрели этот заговор?!

Директор ЦРУ Мартин Броган устало пожал плечами. Он уже привык, что его обвиняли во всех террористических актах, в ходе которых американцев либо убивали, либо брали в заложники. Успехи ЦРУ отмечались крайне редко, а ошибки являлись объектами пристального внимания конгресса и средств массовой информации.

— Судно с командой и пассажирами на борту было уведено из-под носа у лучших в мире агентов безопасности, — вздохнул он. — Кто бы ни придумал и ни осуществил столь безумный план, это серьезный и достойный противник. В этом теракте нет ничего общего с обычными приемами террористов. В свете этого я не удивляюсь тому, что наша антитеррористическая сеть не обнаружила его заранее.

Алан Мерсьер, национальный советник по безопасности, снял очки и принялся тщательно протирать стекла носовым платком.

— Мы тоже не сидели без дела, — сказал он, желая поддержать Брогана. — Анализ материалов, полученных по системам прослушивания, не выявил и намека на готовящийся захват круизного лайнера и похищение двоих президентов.

— Получается, что, отправив Джорджа Питта к президенту Хасану, я послал старого друга на смерть, — грустно сказал президент.

— Это не ваша вина, — возразил Мерсьер.

Президент со злостью стукнул кулаком по столу:

— Сенатор, Гала Камиль, Де Лоренцо и Хасан! Не могу себе представить, что всех их уже нет в живых.

— Мы этого точно не знаем, — осторожно напомнил Мерсьер.

Президент неприязненно уставился на советника.

— Невозможно спрятать круизное судно с командой и пассажирами на борту, Алан, — язвительно сообщил он. — Это понимает даже такой тупой политик, как я.

— Но шанс все-таки есть.

— Какой, к дьяволу, шанс? Это была миссия террористов-смертников! Все вышло до боли просто. Людей закрыли в каютах, а судно затопили. Террористы и не думали спасаться. Они тоже пошли на дно.

— Нам еще не известны все факты, — не согласился Мерсьер.

— А что мы знаем?

— Наши эксперты сейчас находятся в Пунта-дель-Эсте. Они работают вместе с уругвайской службой безопасности, — сказал Броган. — Пока мы располагаем только предварительными выводами. Первое: захват осуществила группа арабов. Есть два свидетеля, которые находились на проходящем катере и видели, как на «Леди Флэмборо» с баржи что-то грузили. Они слышали, что члены экипажей обоих судов переговаривались между собой по-арабски. Баржу не нашли. Видимо, она уже на дне морском.

— Есть сведения о грузе? — поинтересовался Мерсьер.

— Свидетели смогли вспомнить, что видели какие-то барабаны. Больше ничего, — сказал Броган. — Второе: в офис капитана порта поступило ложное сообщение, вроде бы с «Леди Флэмборо», о поломке главного генератора, поэтому на судне не будет освещения, кроме навигационных огней, до завершения ремонтных работ. Когда стемнело, неосвещенное судно подняло якорь и выскользнуло из гавани, на выходе протаранив яхту, на борту которой находились высокопоставленные южноамериканские бизнесмены и дипломаты. Это единственная неувязка в безупречно выполненном плане. Потом судно исчезло.

— Тонкая работа, — отметил Мерсьер. — Совсем не похоже на топорное покушение на Галу Камиль. Я имею в виду второе покушение.

— Другая группа, — добавил Броган.

Впервые в разговор вступил Дейл Николс:

— Да. Те люди, которые пытались убить Галу Камиль, были не слишком осторожны. На телах мы обнаружили египетские паспорта. Их предводителем был мулла, один из самых фанатичных последователей Язида.

— Вы считаете, что за похищение судна ответствен Язид?

— Во всяком случае, у него определенно есть мотивы, — сказал Броган. — Убрав с дороги президента Хасана, он имеет все шансы взять власть в Египте в свои руки.

— То же самое можно сказать о президенте Де Лоренцо, Топильцине и Мексике, — добавил Николс.

— Интересная связка, — сказал Мерсьер.

— Мы, конечно, отправим специалистов ЦРУ по борьбе с терроризмом в Уругвай, — сказал президент, — но что еще можно сделать? Какими мы располагаем возможностями для помощи в поиске «Леди Флэмборо»?

— На первый ваш вопрос я могу ответить одно, — сказал Броган, — сделать мы можем немного. Следствие находится в хороших руках. Уругвайские полицейские и разведчики обучались у нас и в Англии. Они знают свое дело и плотно сотрудничают с нашими экспертами. — Он сделал паузу и, старательно избегая взгляда президента, продолжил: — На второй вопрос я могу ответить то же самое: наши возможности невелики. Наших кораблей в Южной Атлантике нет. Ближайший к этому району корабль — это атомная подводная лодка, проводящая маневры в Антарктике. Наши латиноамериканские друзья прекрасно обходятся без нас. Более восьмидесяти военных и коммерческих самолетов и по крайней мере четырнадцать кораблей из Аргентины, Бразилии и Уругвая с рассвета прочесывают морское пространство в районе Пунта-дель-Эсте.

— И не могут найти ничего, что проливало бы свет на судьбу «Леди Флэмборо», — отметил президент. Он уже лишился остатков оптимизма и постепенно впадал в уныние.

— Найдут, — коротко сказал Мерсьер.

— Наиболее вероятно, они найдут обломки и тела, — откровенно признал Броган. — Ни одно судно такого размера не может исчезнуть, не оставив следов.

— Прессе уже известно о случившемся? — спросил президент.

— Мне сообщили, что новость прошла по телеграфным каналам час назад, — сообщил Николс.

Президент сжат кулаки.

— Представляю, какой шум поднимут в сенате, когда станет ясно, что их коллега пал жертвой террористического акта. Даже не представляю, какие требования они выдвинут.

— Одной только информации о миссии сенатора достаточно для грандиозного скандала, — сказал Николс, — если это также просочится в прессу.

— Вам не кажется странным, — возбужденно заговорил президент, — что террористы могут убивать глав государств и дипломатов, походя отправляя на тот свет толпы невинных жертв, а когда их арестовывают, отделываются несколькими годами тюрьмы. Когда же мы начинаем играть по их правилам и применяем оружие, нас во всеуслышание объявляют кровожадными разбойниками и мстителями, забывшими о морали. Средства массовой информации не оставят нас в покое, да и конгресс потребует расследования.

Николс встал и прошелся по комнате:

— Не думаю, что нам стоит беспокоиться. Никаких записей не велось. Только те, кто находится в этой комнате, знали, зачем сенатор Питт отправился в Пунта-дель-Эсте на встречу с президентом Хасаном.

— Дейл прав, — сказал Мерсьер, — мы можем найти множество вполне правдоподобных объяснений его поездке.

Президент разжал кулаки и потер усталые глаза:

— Сенатор Питт мертв меньше суток, а мы уже думаем, как прикрыть наши задницы.

— Эта проблема представляется сущей ерундой по сравнению с политическими катастрофами в Мексике и Египте, — вздохнул Николс. — Если Хасан и Де Лоренцо мертвы, Египет пойдет по пути Ирана и будет безвозвратно потерян для Запада. Что же касается Мексики… — он мгновение помедлил, — у нас появится бомба замедленного действия в непосредственной близости от границы.

— И какие же меры мы должны принять, по вашему мнению?

Николс почувствовал болезненные колики в животе и учащенное сердцебиение. Президент и два профессиональных разведчика смотрели на него в упор. Николсу неожиданно стало интересно, что именно вызвало у него столь сильный стресс: необходимость дать ответ столь серьезным собеседникам или же мысли о грядущих катастрофах.

— Я предлагаю дождаться доказательств гибели «Леди Флэмборо» и ее пассажиров.

— А если доказательства так и не будут получены? — требовательно вопросил президент. — Должны ли мы ждать, пока в Египте и Мексике, президенты которых пропали без вести и считаются мертвыми, власть захватят Ахмед Язид и Топильцин, два безумца, одолеваемых манией величия? Как тогда быть? Что мы должны делать, чтобы остановить их, пока не станет слишком поздно?

— Исключая убийства, ничего. — Николс начал непроизвольно массировать рукой живот, стараясь унять боль. — Мы можем только готовиться к худшему.

— Что вы имеете в виду?

— Попрощаться с Египтом, — угрюмо заявил Николс, — и ввести войска в Мексику.

41

Сильный ливень неустанно поливал потоками прохладной воды уругвайскую столицу Монтевидео, когда из низких облаков над аэропортом вынырнул маленький самолетик и пошел на посадку. Лихо прокатившись по посадочной полосе, он свернул в сторону от коммерческого терминала и направился в противоположный конец летного поля, где стояло несколько ангаров, а рядом — боевые истребители. Появившийся неизвестно откуда «седан-форд» с военными номерами проводил самолетик к месту стоянки для ВИП-рейсов.

Полковник Рохас стоял в ангаре и смотрел сквозь залитое дождем стекло на поле. Когда самолет подкатил ближе, он увидел на фюзеляже крупные буквы: «НУМА». Шум двигателей стих, и из самолета вышли три человека. Они поспешили забраться в «форд», который доставил их внутрь ангара.

Полковник подошел к двери своего кабинета и, пока молодой лейтенант — его помощник — вел гостей по обширному помещению ангара, внимательно изучал прибывших.

Коротышка с кудрявыми черными волосами, широкими плечами и грудью как у боевого линкора был, судя по виду, чрезвычайно силен. Таким рукам позавидовал бы и медведь. Его глаза хмурились, но губы кривились в веселой усмешке, обнажавшей ровные, белые зубы.

Худощавый человек в очках в роговой оправе выглядел как аудитор, прибывший для проверки финансовой деятельности компании. В одной руке у него был портфель, в другой — две книги. Он тоже улыбался, но его улыбка казалась не просто веселой, а какой-то задорной, озорной. Рохас решил, что это, должно быть, приятный человек, легкий в общении и чрезвычайно компетентный.

Высокий человек, шедший последним, имел очень густые черные вьющиеся волосы и такие же густые брови. Его лицо было загорелым и скуластым. Он выглядел безразличным ко всему происходящему, и создавалось впечатление, что ему совершенно все равно, где провести очередной отпуск — в тюремной камере или на Таити. Но Рохас не обманулся насчет него. Этого человека выдавали умные, проницательные глаза. Пока двое других с любопытством осматривали ангар, он нашел глазами Рохаса и теперь сверлил его взглядом, словно пытался заглянуть в душу.

Рохас сделал несколько шагов навстречу и поприветствовал гостей:

— Добро пожаловать в Уругвай, джентльмены. Полковник Хосе Рохас к вашим услугам. — Затем он взглянул на высокого человека и на хорошем английском с легким налетом кокни, который он усвоил в Британии, сказал: — Очень рад с вами познакомиться, после нашего телефонного разговора я с нетерпением ждал встречи, мистер Питт.

Питт вышел вперед и пожал руку полковнику:

— Спасибо, что нашли время встретиться с нами, мистер Рохас — Указав на человека в очках, он сказал: — Это Руди Ганн, а столь похожая на преступника личность справа от меня — Алберт Джордино.

Рохас слегка наклонил голову и лениво похлопал тросточкой по ноге.

— Прошу извинить, что принимаю вас в этой неуютной обстановке, но после похищения судна нашу страну наводнила армия журналистов со всего света. Они налетели как саранча, от которой нет спасения. Я решил, что будет удобнее поговорить вдали от этой алчущей сенсаций орды.

— Разумно, — согласился Питт.

— Вы бы не хотели немного отдохнуть после долгого и утомительного перелета и поужинать в клубе летчиков?

— Спасибо за приглашение, полковник, — вежливо сказал Питт, — но если вы не возражаете, мы бы хотели перейти прямо к делу.

— Тогда, если вы пройдете за мной, я введу вас в курс.

В кабинете полковник представил гостям капитана Игнасио Флореса, который координировал поиски на море и с воздуха. Потом он пригласил американцев пройти к большому столу, заваленному морскими картами и фотографиями со спутников.

Прежде чем начать инструктаж, Рохас взглянул на Питта.

— Мне очень жаль, что ваш отец оказался среди пассажиров этого судна. Вы не упомянули об этом по телефону.

— Вы хорошо информированы, — сухо ответил Питт.

— Час назад я разговаривал с советником по безопасности вашего президента.

— Вероятно, вам будет приятно узнать, что наши разведчики высоко ценят ваш опыт и результативность работы.

Официальность Рохаса дала трещину. Он не ожидал такого комплимента. У него даже голос изменился, стал мягче, приветливее.

— Мне жаль также, — уже с откровенной приязнью сказал он, — что я не могу сообщить вам ничего обнадеживающего. С тех пор как вы покинули Соединенные Штаты, у нас не появилось никаких новых данных. Единственное, что я могу сделать в данный момент, это предложить вам глоток лучшего уругвайского бренди.

— Лично мне такое предложение представляется чрезвычайно заманчивым, — тут же ответил Джордино, — особенно учитывая дождливую погоду.

Рохас обернулся к помощнику:

— Лейтенант, окажите любезность. — Потом он склонился над столом и сдвинул вместе несколько увеличенных черно-белых спутниковых снимков так, чтобы получилось изображение водной поверхности на расстоянии трехсот километров от берега. — Полагаю, все присутствующие знакомы с этими фотографиями?

Руди Ганн кивнул:

— В настоящее время НУМА занимается тремя спутниковыми океанографическими программами, исследующими течения, приливно-отливные явления, направления ветров и перемещения ледовых полей.

— Но ни одна из них не затрагивает этот район Атлантики, — сказал Рохас — Основные географические исследования ведутся на севере.

— Да, вы правы. — Ганн поправил очки и стал рассматривать снимки. — Я вижу, вы использовали спутник системы «Ландсат».

— Совершенно верно.

— И вы использовали его графические возможности, чтобы показать суда в море.

— Нам повезло, — улыбнулся Рохас. — Полярная орбита спутника проходит над водным пространством в районе Уругвая только один раз в шестнадцать день. Спутник подоспел как раз кстати.

— «Ландсат» в первую очередь используется для геологических исследований, — сказал Руди Ганн. — Обычно, когда спутник проходит над океанами, камеры выключают, чтобы экономить энергию. Как вам удалось получить изображения?

— Как только был отдан приказ о начале поисков, — объяснил Рохас, — метеорологи получили команду обеспечить сообщение прогноза погоды патрульным кораблям и самолетам. Один из метеорологов по наитию проверил орбиту спутника «Ландсат» и выяснил, что он вот-вот пройдет над районом поисков. Был направлен срочный запрос вашему правительству. Камеры включили, а сигналы пошли на приемную станцию в Буэнос-Айресе.

— На снимках с «Ландсата» можно увидеть объект таких размеров, как «Леди Флэмборо»?

— Ты не увидишь деталей, как на снимках с высокой разрешающей способностью, которые делают разведывательные спутники министерства обороны, — ответил Питт, — но такой объект будет обозначен точкой.

— Вы правы, — сказал Рохас — Можете посмотреть сами. Он установил объектив с подсветкой над нужным участком и отошел в сторону.

Питт склонился над объективом первым.

— Я вижу два, нет, три судна.

— Мы идентифицировали все три.

Рохас сделал знак капитану Флоресу, который начат зачитывать данные с листка бумаги. При этом он так старался правильно выговаривать английские слова, что стал похож на первоклассника на уроке чтения.

— Самое большое судно — это чилийский рудовоз «Кабо Каллегос». Он идет из Пунта-Аренас в Дакар с грузом угля.

— Вы говорите об идущем на север судне на нижнем краю изображения? — спросил Питт.

— Да, — согласился Флорес — Это и есть «Кабо Каллегос». Хо судно, что видно на верхнем краю, идет на юг. Это мексиканский контейнеровоз «Генерал Браво». Везет снабженческие грузы и буровое оборудование в Сан-Пабло.

— Где это? — полюбопытствовал Джордино.

— Сан-Пабло — это небольшой портовый город в Аргентине, — сказал Рохас — В прошлом году там была забастовка нефтяников.

— Судно между ними — это «Леди Флэмборо», — чуть ли не торжественно произнес Флорес.

Вошел лейтенант с бутылкой бренди и пятью стаканами. Полковник поднял свой стакан:

— За встречу!

— За встречу, — ответили нестройным хором американцы.

Питт сделал большой глоток — позже он признался, что проклятое уругвайское бренди сожгло его горло дотла, он вроде бы даже почувствовал привкус гари — потом еще несколько секунд разглядывал изображение и уступил место у объектива Ганну.

— Я не могу определить, куда идет «Леди Флэмборо».

— После выхода из Пунта-дель-Эсте она шла прямо на восток, не меняя курса.

— Вы установили контакт с другими судами?

— Конечно, — кивнул Флорес, — ее никто не видел.

— Когда спутник проходил над этим районом?

— Ровно в три часа десять минут.

— Изображение инфракрасное?

— Да.

— Парню, который сообразил использовать «Ландсат», следует дать медаль, — сказал Джордино, заглянув в объектив.

— Представление уже направлено, — улыбнулся Рохас.

— В котором часу взлетели самолеты?

— Наши самолеты начали поиски при первых лучах рассвета. К полудню мы получили и проанализировали изображения с «Ландсата». Тогда мы смогли вычислить курс и скорость «Леди Флэмборо» и направили корабли и самолеты в точку встречи.

— Но там никого не оказалось.

— Совершенно верно.

— А обломки?

Заговорил капитан Флорес:

— Наши патрульные корабли нашли какие-то обломки.

— Они были идентифицированы?

— Нет. Их подняли на борт и выяснили, что они принадлежат скорее грузовому судну, чем роскошному круизному лайнеру.

— Какие именно обломки были найдены?

Флорес открыл портфель и извлек тонкую пластиковую папку:

— У меня есть список, полученный от капитана поискового корабля. Там был изношенный стул, два разорванных спасательных жилета не менее пятнадцати лет от роду с инструкцией по эксплуатации на испанском языке, несколько немаркированных деревянных ящиков, матрас, продовольственные контейнеры, три газеты — одна мексиканская, две бразильские…

— Даты? — переспросил Питт.

Флорес мгновение вопросительно смотрел на Питта, потом отвел глаза:

— Капитан их не указал.

— Недочет, который немедленно будет исправлен, — сухо сказал полковник Рохас, уловив ход мыслей Питта.

— Если еще не поздно. — Флорес пожал плечами. — Согласитесь, полковник, это больше похоже на мусор, чем на обломки корабля.

— Вы можете нанести на карту координаты кораблей так, как они показаны на спутниковом фото? — спросил Питт.

Флорес кивнул и начал наносить координаты на морскую карту.

— Еще бренди, господа? — предложил Рохас.

— Оригинальный вкус, — сказал Ганн, передавая свой стакан лейтенанту. — Я чувствую очень слабый аромат кофе.

— Я вижу, вы знаток, мистер Ганн, — улыбнулся Рохас — Вы совершенно правы, мой дядя перегоняет его на своей кофейной плантации.

— На мой взгляд, слишком сладкий, — сказал Джордино. — Напоминает вкус лакрицы.

— Там еще содержится анис, — пояснил Рохас и обернулся к Питту: — А вы, мистер Питт, как находите этот напиток?

Питт поднял стакан и посмотрел сквозь него на свет:

— Мне кажется, что он раза в два крепче, чем обычный.

Североамериканцы никогда не переставали удивлять Рохаса. Непостижимым для него образом они умудрялись заниматься всеми делами одновременно, да еще с постоянными шуточками. Как, интересно, они сумели построить свою супердержаву?

Питт заразительно расхохотался:

— Шучу. Скажите вашему дяде, что, если он захочет экспортировать этот продукт в США, я буду первым в очереди желающих его распространять.

Флорес отложил в сторону карандаш, измеритель и показал точку на карте.

— Вчера в три десять они были в этом месте.

Все снова придвинулись к столу и склонились над картой.

— Все три судна шли встречными курсами, — отметил Руди Ганн. Он вытащил из кармана маленький калькулятор и принялся быстро нажимать на кнопки. — Если считать скорость «Леди Флэмборо», скажем, равной тридцати узлам, «Кабо Каллегоса» — восемнадцати узлам, а «Генерала Браво» — двадцати двум… — Его бормотание стало неразборчивым. Производя вычисления, он делал карандашом пометки на полях карты. Через несколько мгновений он выпрямился. — Неудивительно, что у чилийского рудовоза не было визуального контакта. Он прошел в шестидесяти четырех километрах к востоку от «Леди Флэмборо».

Питт задумчиво смотрел на карту.

— А вот мексиканский контейнеровоз должен был заметить круизный лайнер. Они, похоже, разошлись всего лишь в трех-четырех километрах друг от друга.

— Вряд ли, — сказал Рохас — «Леди Флэмборо» шла без огней.

Питт взглянул на Флореса:

— Фаза луны, капитан?

— Между новолунием и первой четвертью, молодой месяц.

Джордино покачал головой:

— Недостаточно светло. Разве что часы на мостике были повернуты в нужном направлении.

— Насколько я понимаю, — сказал Питт, — вы начали поиски именно из этой точки.

Флорес кивнул.

— Да, самолеты облетели по сетке двести миль к востоку, северу и югу.

— И не обнаружили никаких следов «Леди Флэмборо».

— Никаких. Только рудовоз и контейнеровоз.

— Она могла повернуть назад, а потом на север или на юг, — предположил Ганн.

— Мы подумали об этом, — сказал Флорес — Когда самолеты возвращались для дозаправки, они проверили западные подходы к берегу.

— Если верить фактам, — резюмировал Ганн, — единственное место, где может находиться «Леди Флэмборо», — это морское дно.

— Зафиксируй ее последнее положение, Руди, и прикинь, как далеко она могла уйти до прибытия поисковых самолетов.

Рохас с интересом взглянул на Питта.

— Могу я поинтересоваться, что вы намерены делать? Продолжать поиски бессмысленно. Мы прочесали весь район, где исчезло судно.

Питт смотрел сквозь Рохаса, будто полковник внезапно стал прозрачным.

— Мой коллега только что сказал, что «Леди Флэмборо» может находиться только на дне моря. Именно там я и хочу ее поискать.

— Чем я могу помочь?

— «Саундер», корабль НУМА, предназначенный для глубоководных исследований, прибудет в район поисков сегодня вечером. Мы будем благодарны, если вы выделите вертолет, чтобы доставить нас на борт.

Рохас кивнул:

— Я распоряжусь, чтобы один вертолет находился в готовности к вылету. — Помедлив, он добавил: — Надеюсь, вы понимаете, что хотите поймать небольшую рыбку на десяти тысячах квадратных километрах моря. На это может не хватить целой жизни.

— Нет, — уверенно ответил Питт. — Двадцать часов максимум.

Рохас был прагматичным человеком и не имел привычки принимать желаемое за действительное. Он искоса взглянул на Джордино и Ганна, ожидая увидеть на их лицах скептические улыбки, но таковых не обнаружил.

— Вы же не можете говорить серьезно, называя такие сроки, — все же не выдержал он.

Джордино поднял руку и стал с преувеличенным вниманием разглядывать абсолютно чистые ногти.

— Исходя из моего опыта, — сказал он, — думаю, Дирк действительно слегка загнул. Мы справимся гораздо быстрее.

42

Ровно через четырнадцать часов сорок две минуты после посадки уругвайского вертолета на палубу «Саундера» они обнаружили обломки судна таких же размеров, как «Леди Флэмборо», на глубине 1020 метров.

Цель была видна в форме маленькой темной крапинки на плоской равнине, расположенной ниже континентального уклона. Когда «Саундер» подошел ближе, оператор сонара уменьшил регистрирующее расстояние, и вскоре уже можно было различить размытые очертания судна.

На «Саундере» не было дорогостоящего видеооборудования, как на «Полярном исследователе». Цветовые подводные видеокамеры и высокочувствительные датчики здесь не были нужны. Задачей работающих на борту «Саундера» океанографов было составление крупномасштабной карты морского дна. Электронное оборудование судна было настроено на большие расстояния и не предназначалось для детального изучения затопленных предметов, сделанных руками человека.

— Конфигурация та же, это точно, — сказал Ганн, — хотя видно, конечно, плохо. По-моему, на кормовой надстройке располагается наклоненная назад труба. Борта высокие и прямые. Сидит на дне почти прямо, с наклоном не более десяти градусов.

— Для точной идентификации нужно навести на него камеры, — добавил Джордино.

Питт молчал. Он продолжал внимательно следить за показаниями сонара, даже когда цель осталась далеко за кормой «Саундера». Надежда отыскать отца живым таяла с каждой минутой. Он чувствовал себя так, будто смотрел на гроб, на который бросают комья земли.

— Хорошая работа, парень, — сказал Джордино. — Ты вывел нас прямо на цель.

— Откуда вы узнали, где надо искать? — спросил Фрэнк Стюарт, капитан «Саундера».

— Я предположил, что «Леди Флэмборо» не изменила направления, после того как пересеклась с курсом «Генерала Браво», — объяснил Питт. — А поскольку ее не обнаружили поисковые самолеты за границей курса «Кабо Каллегоса», я решил, что следует сосредоточить усилия на отрезке к востоку от точки ее последнего местонахождения, отмеченной «Ландсатом».

— Другими словами, в узком коридоре между «Генералом Браво» и «Кабо Каллегосом», — сказан Джордино.

— Именно так, — подтвердил Питт.

Ганн грустно взглянул на друга:

— Мне очень жаль, но повода радоваться нет.

— Вы хотите отправить вниз РОВ[43]? — спросил Стюарт.

— Мы могли бы сэкономить время, — ответил Питт, — миновав стадию осмотра с применением видеооборудования и перейдя сразу к подводным работам. К тому же манипуляторы подводного аппарата могут оказаться полезными, если понадобится что-нибудь поднять на поверхность.

— Команда может подготовить «Дип ровер» к спуску через полчаса. Вы сами поведете его?

Питт кивнул:

— Конечно.

— Тысяча метров — это для него почти предельная глубина погружения.

— Беспокоиться не о чем, — вмешался Руди Ганн, — коэффициент безопасности на этой глубине у «Дип ровера» четыре к одному.

— Я бы скорее отправился через Ниагарский водопад в «фольксвагене», чем опустился на тысячу метров под воду в пластиковом пузыре, — признался капитан.

Стюарт, невысокий, узкоплечий человек с довольно длинными гладкими волосами цвета подгоревшего хлеба, внешне был похож на владельца магазинчика в небольшом провинциальном городке или администратора средней руки. Опытный моряк, он боялся глубины и всегда наотрез отказывался нырять. Он выполнял требования ученых, касающиеся их океанографических проектов, поскольку это входило в его профессиональные обязанности, однако его прерогативой было управление судном.

— Пластиковый пузырь, — терпеливо заметил Питт, — это акриловая сфера толщиной более двенадцати сантиметров.

— Очень хорошо. Но я лучше посижу на палубе и буду приветственно махать рукой любому, кто решит погрузиться на глубину в этом, с позволения сказать, аппарате, — пробормотал Стюарт и вышел.

— Мне он нравится, — жизнерадостно заявил Джордино. — Совершенно не умеет держать себя в обществе, но ему это даже к лицу.

— В этом вы со Стюартом похожи, — усмехнулся Питт.

Ганн в это время остановил изображение на экране и задумчиво его рассматривал. Он сдвинул очки на лоб и снова уставился на экран.

— Корпус выглядит совершенно целым, — сказал он. — Не видно ни одной пробоины. Почему судно затонуло? Не понимаю.

— Возможно, произошло смещение груза? — предположил Джордино.

Питт тоже взглянул на замершее изображение.

— Вы помните «Циклопа»? — спросил он. — Это судно тоже исчезло без следа.

— Как же мы можем его забыть, — картинно простонал Джордино. — Раны до сих пор ноют.

Ганн с удивлением взглянул на друзей:

— Вы же не можете всерьез сравнивать старое и кое-как загруженное судно, построенное на рубеже столетий, с современным круизным лайнером, при строительстве которого вопросам обеспечения безопасности уделялось самое серьезное внимание. Может быть, случайная волна?

— Или какой-нибудь песчаный монстр поднялся со дна и утащил «Леди Флэмборо» за собой?

— Очень скоро мы все узнаем, — сказал Питт. — Не пройдет и двух часов, как мы будем находиться на главной палубе затонувшего судна.

При первом взгляде на «Дип ровер» всегда казалось, что он лучше чувствовал бы себя на космической орбите, чем в глубинах океана. Его форма могла бы понравиться разве только марсианину. 240-сантиметровая сфера была опоясана большим кольцом и опиралась на квадратные подставки, в которых находились 120-вольтовые батареи. Внутри виднелись разнообразные устройства: упоры и двигатели, кислородные цилиндры и емкости для углекислого газа, камеры и гидроакустическое оборудование. В передней части располагались манипуляторы, причем настолько совершенной конструкции, что любой уважающий себя робот при виде их позеленел бы от зависти. Если не применять научные термины, это были механические руки, снабженные ладонями, которые могли делать все, что и руки из плоти и крови. Система датчиков обратной связи давала возможность управлять движением манипуляторов с точностью до тысячной доли сантиметра, а сила их была такова, что они с одинаковой легкостью удерживали и фарфоровую чашку с блюдцем, и чугунную плиту.

Пока два инженера суетились вокруг «Дип ровера», Питт и Джордино стояли рядом. Аппарат покоился на специальной подставке, помешенной в губчатую камеру, прозванной «лунной лужей». Платформа, на которую опиралась подставка, являлась подвижной частью корпуса «Саундера» и могла опускаться под воду на глубину двадцать футов.

Наконец один из инженеров объявил:

— Аппарат готов. Теперь ваш черед.

Питт хлопнул Джордино по спине:

— Только после вас.

— Ладно, — весело сказал Джордино, — мое дело — манипуляторы и камеры, твое — вождение этого драндулета. Только будь осторожнее в часы пик.

— Скажите ему, — крикнул Стюарт откуда-то сверху, и его зычный голос эхом прокатился по камере, — чтобы вернул транспорт в целости. Тогда я сам лично его расцелую.

— А меня? — завопил Джордино.

— Вас тоже.

— Могу я вынуть свои зубные протезы?

— Вы можете вынуть все что хотите.

— Вы всерьез считаете это стимулом? — сухо полюбопытствовал Питт. Он был искренне признателен капитану за попытку отвлечь его от испытания, которое, вполне вероятно, ожидало его на дне. — Тогда я скорее сбегу в Африку, чем вернусь сюда.

— Вам потребуется дополнительный запас кислорода, — сказал Стюарт.

Подошедший Ганн не ведал о шутливой перепалке. На нем были наушники, провод от которых свисал сбоку.

Он изо всех сил старался говорить официально, но в голосе Руди помимо воли звучало сострадание.

— Я буду на связи. Как только увидите дно, начинайте поворот на триста шестьдесят градусов, пока ваш сонар не обнаружит судно. После этого сообщите мне направление. Полагаю, вы должны докладывать о каждом этапе работ.

Питт пожал Ганну руку:

— Не волнуйся, мы будем в постоянном контакте.

Ганн нерешительно взглянул на своего старого друга.

— Ты уверен, что хочешь сам отправиться вниз? Может быть, лучше пойду я, а ты останешься наверху?

— Я должен все увидеть собственными глазами.

— Что ж, удачи, — пробормотал Ганн, резко отвернулся и почти побежал к трапу, ведущему наверх из «лунной лужи».

Питт и Джордино устроились в креслах, стоявших рядом, которые ничем не отличались от авиационных. Инженеры опустили верхнюю часть сферы и закрепили ее.

Джордино начал обычную процедуру предстартовой проверки.

— Энергия?

— Включена, — подтвердил Питт.

— Радио?

— Ты слышишь нас, Руди?

— Слышимость прекрасная, — сказал Ганн.

— Кислород?

— Двадцать один и пять десятых процента.

Затем Джордино проинформировал:

— Мы готовы, «Саундер». Ваша очередь.

— Можете отправляться, «Дип ровер», — сообщил Стюарт. — Не забудьте доставить к ужину лобстера.

Платформа начала опускаться. Рядом с аппаратом находились два водолаза в полном снаряжении. Вода начала подниматься вокруг «Дип ровера» и вскоре закрыла его целиком. Подняв голову, Питт увидел, что в «лунной луже» собралось довольно много народа. Океанографы и экипаж пришли проводить исследователей, отправившихся навстречу неизвестности. Питт почувствовал себя рыбой, выставленной в аквариуме на всеобщее обозрение.

Приблизились водолазы и открепили подводный аппарат от опоры. Один из них поднял руку и сделал знак, что все в порядке. Питт улыбнулся, махнул рукой в ответ и сосредоточился на управлении «Дип ровером».

Рукоятки на концах ручек кресел направляли манипуляторы, а сами ручки управляли четырьмя движителями. Питт вел «Дип ровер», как будто это был подводный вертолет. Легкое нажатие локтями — и аппарат поднялся над платформой. Потом Питт подвинул руки вперед, и горизонтальные движители увлекли «Дип ровер» именно в этом направлении.

Питт отвел аппарат примерно на тридцать метров от края платформы и остановился, чтобы определить направление по компасу. Затем он включил вертикальные движители и начат погружение.

Вниз, вниз, вниз… «Дип ровер» падал в бездну. По мере продвижения вглубь вода становилась все темнее, а видневшаяся вверху зелено-голубая, покрытая рябью поверхность вскоре стала серой. Небольшая, длиной не более метра, голубая акула подплыла к субмарине, немного покружила, не нашла ничего привлекательного и продолжила свое одинокое плавание в жидком тумане.

Движения не чувствовалось. Был слышен только треск радио и звяканье сигналов локатора. Вода окружала «Дип ровер» непроглядной, черной завесой.

— Прошли четыреста метров, — спокойно сообщил Питт, словно летчик, докладывающий о высоте полета.

— Четыреста метров, — повторил Ганн.

В обычной ситуации друзья коротали бы время, упражняясь в остроумии, но в этом рейсе Питт и Джордино были необычно молчаливы. Они только обменивались краткими репликами, ничего больше.

— Посмотри, какая милашка, — сказал Джордино, показывая вперед.

Питт увидел создание, привлекшее внимание его друга, почти в ту же секунду. Это был один из самых уродливых обитателей морских глубин. Длинное, похожее на толстую веревку туловище по краям излучало люминесцентное свечение, как неоновая вывеска. Застывшие разинутые челюсти всегда оставались приоткрытыми. Им не давали сомкнуться длинные кривые зубы, которые служили больше для того, чтобы поймать добычу, а не прожевать ее. Один глаз злобно горел, а трубка, торчащая из светящейся бороды, раскачивалась под нижней челюстью в поисках очередной жертвы.

— Тебе бы хотелось протянуть руку к этой твари? — спросил Питт.

Прежде чем Джордино успел ответить, послышался голос Руди Ганна:

— Один из ученых хочет знать, что вы увидели.

— Рыбу-дракона, — ответил Питт.

— Он хочет получить описание.

— Скажи, что мы нарисуем ее во всех деталях, когда вернемся домой, — буркнул Питт.

— Я передам.

— Прошли восемьсот метров, — сообщил Питт.

— Соблюдайте осторожность, когда будете шлепаться на дно, — предупредил Ганн.

— Что бы мы делали без твоих советов! Мы обязательно будем держать ушки на макушке. Уверяю тебя, ни один из нас не жаждет совершить путешествие в один конец.

— Береженого Бог бережет! Кстати, как у вас с кислородом?

— В порядке.

— Вы, должно быть, уже близко.

Питт снизил скорость погружения, а Джордино опустил голову и уставился вниз, опасаясь вот-вот увидеть подводные скалы. Питт мог поклясться, что его приятель на протяжении следующих восьми минут, которые потребовались, чтобы увидеть морское дно, ни разу не моргнул.

— Мы внизу, — объявил Джордино. — Глубина одна тысяча пятнадцать метров.

Постепенно замедляя спуск, Питт наконец полностью остановил подводный аппарат в трех метрах от морского дна. Питт открыл клапан одного из балластных резервуаров и, не сводя глаз с датчика давления, наполнил его воздухом в количестве, обеспечивающем нейтральную плавучесть.

— Приступаем к поиску, — уведомил он Ганна.

— Судно должно находиться примерно в направлении один один ноль градусов, — сообщил голос Ганна.

— Я полностью с тобой согласен, — сказал Питт. — Наш сонар засек цель в двухстах двадцати метрах отсюда, направление один один два градуса.

— Записываю, «Дип ровер».

Питт обернулся к Джордино:

— Что ж, давай посмотрим на то, что нам положено увидеть.

Он включил горизонтальные движители и медленно тронул аппарат с места, глядя прямо перед собой, а Джордино направлял движение, считывая показания компаса.

— Возьми чуть левее. Я же сказал — чуть! Вот так, хорошо, теперь держи прямо.

Глаза Питта оставались абсолютно бесстрастными, даже самый внимательный наблюдатель не обнаружил бы в них и намека на эмоции. Его лицо застыло. Он с нарастающим ужасом думал о том, что увидит через несколько секунд.

Он вспомнил историю о водолазе, работавшем на пароме, который затонул в результате столкновения. Водолаз работал на глубине тридцати метров, когда кто-то похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел тело красивой девушки, которая смотрела на него невидящим взглядом. Одна рука утопленницы была протянута вперед — она и коснулась водолаза. Много лет после этого несчастного парня одолевали ночные кошмары.

Питту уже доводилось видеть мертвые тела. Одни были замерзшими, как экипаж судна «Серапис», другие — раздувшимися и страшными, как команда президентской яхты «Игл». А еще были полуразложившиеся трупы в упавших в воду самолетах в районе Исландии и в высокогорном озере в Скалистых горах. Закрыв глаза, он мог вспомнить их все.

Питт надеялся, что Бог не позволит ему увидеть своего отца в виде плавающего трупа. Он на мгновение зажмурился, и «Дип ровер» едва не врезался в дно. Питту хотелось помнить сенатора живым, здоровым, жизнерадостным, а вовсе не утопленником и не разукрашенным манекеном в гробу.

— Объект на дне справа по курсу, — сообщил Джордино, заставив Питта отвлечься от мрачных мыслей.

Питт подался вперед:

— Вижу двухсотлитровый барабан. Еще три штуки слева.

— Они все в одном месте, — сказал Джордино. — Своеобразная подводная свалка.

— Видите маркировку?

— Только какая-то надпись на испанском языке. Похоже, информация о весе или объеме.

— Я подойду ближе к тому, что прямо по курсу. Остатки его содержимого до сих пор поднимаются тонкой струйкой к поверхности.

Питт подвел «Дип ровер» к затопленному барабану. Прожектора высветили темное вещество, сочащееся из отверстия.

— Масло? — спросил Джордино.

Питт помотал головой:

— Цвет какой-то странный, похож на ржавчину. Хотя нет, погоди, он красный! Точно! Это же красная масляная краска.

— Там рядом еще один цилиндрический предмет.

— Можешь разобрать, что это?

— Я бы сказал, большой рулон пластиковой пленки.

— Скорее всего, что ты прав.

— Думаю, стоит взять его на борт «Саундера» для осмотра. Держи аппарат. Я возьму его манипуляторами.

Питт кивнул и стал удерживать «Дип ровер» в одном положении, чтобы его не отнесло придонным течением. Джордино взялся за рукоятки, и механические руки надежно ухватили рулон.

— Порядок, — сообщил он. — Поднимись немного вверх, чтобы вытянуть рулон из грунта.

Питт выполнил команду, и «Дип ровер» послушно переместился чуть-чуть ввысь, поднимая за собой рулон. Вслед за ним потянулось облако илистой мути. В течение нескольких минут ничего не было видно. Затем Питт со всей осторожностью передвинул подводный аппарат вперед, и они снова оказались в чистой воде.

— Мы совсем рядом, — сказал Джордино, — Сонар регистрирует массивный объект справа по курсу.

— Вы рядом с ним, — подтвердил Ганн.

Из темноты выплыло лежащее на дне судно, словно привидение из темного зеркала. Оно казалось неправдоподобно огромным и страшным.

— У нас визуальный контакт, — сообщил Джордино.

Питт замедлил движение подводного аппарата и остановил его в семи метрах от затонувшего судна. Потом он поднял «Дип ровер» на уровень палубы.

— Какого черта! — неожиданно воскликнул Питт. — Руди! В какой цвет был выкрашен корпус «Леди Флэмборо»?

— Минутку! — сказал Руди и замолчал. Не прошло и десяти секунд, как он уверенно сообщил: — Голубой корпус и надстройка.

— У этого судна красный корпус и белая надстройка.

Ганн ответил не сразу. Когда же он снова заговорил, его голос казался старым и усталым:

— Мне очень жаль, Дирк. Мы, должно быть, наткнулись на одно из судов, затопленных немецкой подводной лодкой во время Второй мировой войны.

— Не может быть, — пробормотал Джордино. — Судно совсем чистое. Никаких признаков обрастания или коррозии. Вижу, как выливается нефть и поднимаются воздушные пузырьки. Оно затонуло не более чем неделю назад.

— Это маловероятно, — вмешался капитан Стюарт. — Единственное пропавшее судно в этой части Атлантического океана за последние шесть месяцев — ваш круизный лайнер.

— Но это не круизный лайнер, — немедленно ответствовал Джордино.

— Подожди минутку. Я обойду его с кормы. Возможно, тогда мы сумеем провести точную идентификацию.

Он повел «Дип ровер» параллельно борту затонувшего судна. Достигнув кормы, он остановил подводный аппарат. «Дип ровер» неподвижно завис всего лишь в метре от написанного на корме названия судна.

— Боже мой! — воскликнул Джордино, не в силах поверить своим глазам. — Нас провели!

Питт расхохотался как безумный. Загадка еще была далека от разрешения, но самые важные ее части уже встали на свои места. Вовсе не «Леди Флэмборо» было написано белами буквами на красных стальных пластинах.

Там было написано «Генерал Браво».

43

На расстоянии четырехсот метров ни проектанты, ни строители ни за что бы не узнали «Леди Флэмборо». Очертания трубы были изменены, после чего она была перекрашена. Чтобы довершить изменение внешнего облика, корпус был покрыт пятнами, имитирующими ржавчину.

Роскошная надстройка, высокие окна кают и прогулочная палуба были скрыты большими листам и фиброкартона, чтобы создать впечатление палубного груза, состоящего из контейнеров.

Поскольку современные плавные очертания мостика спрятать было невозможно, их изменили с помощью деревянных каркасов и полотна. На полотне были также нарисованы фальшивые грузовые люки и иллюминаторы.

Огни Пунта-дель-Эсте еще не успели скрыться за кормой, а все пассажиры и члены экипажа уже были разбиты на рабочие бригады, которые приступили к работе под руководством надсмотрщиков Аммара. Судовые офицеры, директоры круиза, стюарды, горничные и матросы — все были заняты сооружением фальшивых контейнеров и полотняно-деревянных частей судна.

Даже ВИП-пассажиры не были освобождены от работы. Сенатор Питт и Гала Камиль, президенты Хасан и Де Лоренцо вместе с членами своих кабинетов и многочисленными помощниками переквалифицировались в маляров и плотников.

К моменту встречи в море с «Генералом Браво» малярно-строительные работы были в основном завершены, и «Леди Флэмборо» стала почти точной копией контейнеровоза.

Выше ватерлинии заметить разницу было почти невозможно. При осмотре с воздуха лишь очень внимательный взгляд мог выявить некоторые несовпадения, да и то мелкие. И только при ближайшем рассмотрении с моря становились видны существенные отличия.

Капитан Хуан Мачадо и восемнадцать членов экипажа перешли на круизный лайнер, предварительно открыв все кингстоны и грузовые люки «Генерала Браво» и взорвав несколько зарядов, заложенных в стратегически важных местах судна. После серии глухих взрывов контейнеровоз ушел под воду, выпустив лишь несколько пузырей, должно быть, в знак протеста.

Когда небо на востоке посветлело в ожидании восхода солнца, загримированная «Леди Флэмборо» на всех парах шла на юг к заявленному порту назначения «Генерала Браво». Но круизный лайнер не зашел в аргентинский порт Сан-Пабло. Оставив его справа по борту, судно проследовало дальше на юг.

Искусный план Аммара сработал. Прошло уже трое суток, а мир продолжал верить, что «Леди Флэмборо» и ее пассажиры пребывают на дне моря.

Аммар сел за стол и нанес на карту координаты судна. Потом он провел прямую линию до точки назначения, обозначив ее буквой «икс». Очень довольный собой, он закурил сигарету и выдохнул дым прямо на карту, покрыв ее полосой тумана.

Шестнадцать часов, подумал он, осталось всего шестнадцать часов беспрепятственного плавания, и судно будет надежно спрятано в таком месте, где не будет ни единого шанса обнаружить его.

В рубку вошел капитан Мачадо с небольшим подносом в руке.

— Не хотите ли чашку чаю и круассан? — спросил он на хорошем английском языке.

— Большое спасибо, капитан. Мне действительно пора подкрепиться. Я ничего не ел с тех пор, как мы покинули Пунта-дель-Эсте.

Мачадо поставил поднос на стол и налил чай:

— Вы и не спали, — во всяком случае с тех пор, как я и мой экипаж поднялись на борт.

— Еще так много надо успеть!

— Возможно, для начала нам следует познакомиться?

— Я знаю, кто вы, — безразлично сказал Аммар, — или, скажем так, имя, которым вы в настоящий момент пользуетесь. Ваша подробная биография меня не интересует.

— Ах так?

— Да.

— Быть может, вы хотя бы введете меня в курс ваших планов? — поинтересовался Мачадо. — Меня проинформировали только о необходимости затопления контейнеровоза и переходе на ваше судно. Мне бы очень хотелось знать, что мы будем делать дальше, и в первую очередь, как наш объединенный экипаж намеревается покинуть судно, избежав при этом ареста.

— Извините, я был слишком занят, чтобы просветить вас на этот счет.

— Что ж, сейчас, по-моему, время вполне подходящее.

Аммар спокойно допил чай и съел круассан. Только после этого он поднял глаза на собеседника.

— Я пока не собираюсь покидать судно, — спокойно проговорил он. — В соответствии с инструкциями, полученными от моего и вашего лидеров, мы должны потянуть время и отложить уничтожение «Леди Флэмборо», до тех пор пока они не сумеют воспользоваться ситуацией в своих целях.

Мачадо немного расслабился. Взглянув сквозь прорези маски в темные холодные глаза египтянина, он понял, что этот человек владеет ситуацией.

— Что ж, нет проблем. — Он поднял чайник. — Еще чаю?

Аммар протянул чашку.

— Чем вы занимаетесь, когда не топите суда?

— Я специализируюсь на политических убийствах, — светским тоном сообщил Мачадо, — так же как и вы, Сулейман Азиз Аммар.

Мачадо не мог видеть хмурой настороженности, промелькнувшей на лице Аммара, но не сомневался, что так оно и было.

— Вас послали меня убить? — поинтересовался Аммар, аккуратно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. В это же время в другой его руке, словно по мановению волшебной палочки, появился револьвер.

Мачадо улыбнулся и скрестил руки на груди так, чтобы египтянин мог их видеть.

— Не беспокойтесь. Я получил приказ действовать в сотрудничестве с вами.

Аммар снова убрал револьвер в правый рукав.

— Откуда вы узнали мое имя?

Проклятый Язид, со злостью подумал Аммар. Он меня предал! Аммар ни на мгновение не поверил наивной лжи Мачадо. Как только президент Хасан будет убран с дороги, у нового земного воплощения пророка Магомета уже не будет необходимости в наемном убийце. Аммар вовсе не собирался посвящать мексиканца в планы собственного спасения. Он отлично понимал, что его «коллеге» на данном этапе необходимо установить союзнические отношения хотя бы из соображений целесообразности. Аммар чувствовал себя уверенно, понимая, что может убить Мачадо в любое время, а мексиканцу придется ждать, пока он не получит гарантии безопасности.

Аммар чувствовал твердость своей позиции.

Он поднял чашку:

— За здоровье Ахмеда Язида!

— За здоровье Топильцина!

Гала и сенатор были заперты в апартаментах вместе с президентом Хасаном. Они были перепачканы краской и слишком устали, чтобы спать. У них саднило ладони, ныли руки и ноги. Сказывалось отсутствие привычки к физической работе. А еще они были очень голодны.

После бешеной гонки по переделке круизного лайнера в контейнеровоз пассажирам не давали никакой еды. Они могли только пить воду из крана в ванной. Чтобы еще больше усилить страдания пленников, отопление не включили, когда температура наружного воздуха начала быстро падать.

Президент Хасан, распластавшись на одной из кроватей, чувствовал себя совершенно несчастным. Он страдал от хронических болей в спине, которые после десятичасовой физической работы стали стократ сильнее. Он стоически терпел и не беспокоил жалобами своих товарищей по несчастью.

Гала и сенатор пребывали в неподвижности, настолько полной, что казались деревянными статуями. Гала сидела за столом, опустив голову на руки. Даже грязная и растрепанная, она была поразительно красива.

Сенатор растянулся на кушетке, уставившись на замысловатый светильник, укрепленный на потолке. Только движение век — он периодически все-таки моргал — указывало на то, что этот человек еще жив.

Гала подняла голову и вопросительно взглянула на сенатора.

— Если бы мы могли хотя бы что-то сделать! — прошептала она.

Сенатор поднялся и неловко сел. Для своего возраста он находился в весьма неплохой физической форме. У него болело все, что могло болеть, от макушки до пяток, но сердце билось так же ровно, как двадцать лет назад.

— Этот дьявол в клоунской маске все предусмотрел, — сказал он. — Он не будет нас кормить, — значит, мы с каждым днем будем слабее. Нас заперли в разных каютах, и мы не имеем возможности устроить заговор. Ни он, ни террористы не беспокоили нас уже двое суток. Короче говоря, делается все, чтобы мы чувствовали безысходность своего положения.

— Мы можем хотя бы попытаться выйти отсюда?

— Скорее всего, в коридоре стоит охранник, который не колеблясь пустит пулю в голову каждому, кто выйдет за дверь. Но даже если бы нам удалось выбраться из каюты, куда мы пойдем?

— Возможно, нам удастся раздобыть спасательную шлюпку, — предположила Гала.

Сенатор покачал головой и устало улыбнулся.

— Слишком поздно. Нет смысла даже пытаться. Не забывайте, что число террористов удвоилось после появления на борту команды мексиканского корабля.

— А если мы разобьем иллюминатор и будем выбрасывать за борт мебель, постельное белье — в общем, все, что найдем, может быть, нас по этому следу найдут? — Гала никак не могла успокоиться.

— Можно еще бросать за борт бутылки с записками внутри. Только зачем? Течение унесет их за сотни километров отсюда. — Он сделал паузу и покачан головой: — Нет, спасатели их не найдут.

— Вы, сенатор, знаете не хуже меня, что нас никто не ищет. Весь мир уверен, что наше судно затонуло и все погибли. Поиски уже, наверное, давно прекращены.

— Я знаю одного человека, который никогда не сдастся.

— Кто же это? — удивилась Гала.

— Мой сын Дирк.

Гала поднялась, прихрамывая, подошла к окну и уставилась пустыми глазами на лист фиброкартона, закрывающий от нее море.

— Вы можете им гордиться. Он мужественный и изобретательный человек, но всего лишь человек. Никто не сможет распознать столь изощренный обман. — Она замолчала и заглянула в маленькую трещинку, сквозь которую можно было разглядеть воду. — Мимо судна что-то плывет.

Сенатор подошел и стал рядом с ней. Довольно быстро он разглядел на голубой поверхности моря белые бесформенные предметы.

— Это же лед, — догадался он. — Вот почему так холодно. Мы, надо полагать, плывем в Антарктику.

Гала обернулась и уткнулась лицом в грудь сенатора.

— Нас никогда не спасут, — беспомощно прошептала она. — Никому не придет в голову искать нас здесь.

44

Никто и не подозревал, что «Саундер» может идти так быстро. От вибрации работающих на пределе двигателей сотрясался корпус и дрожали палубы.

Судно было построено в 1961 году на одной из судоверфей Бостона. После этого оно почти три десятилетия работало на самые разные океанографические организации, занимавшиеся глубоководными исследованиями, и побывало во всех морях и океанах планеты. В 1990 году оно было приобретено НУМА и подверглось полному переоборудованию. Новый двигатель мощностью четыре тысячи лошадиных сил должен был обеспечивать максимальную скорость четырнадцать узлов, но Стюарту и механикам удалось выжать семнадцать.

«Саундер» был единственным судном, идущим по следу «Леди Флэмборо», и у него было столько же шансов сократить разрыв между ними, сколько у бассета догнать леопарда. Аргентинские военные корабли, а также подразделения британского флота на Фолклендских островах могли перехватить судно, но они не были вовремя предупреждены.

После получения адмиралом Сэндекером шифровки Питта об обнаружении на дне «Генерала Браво» вместо «Леди Флэмборо» объединенный комитет начальников штабов США и все имеющие отношение к делу советники Белого Дома рекомендовали президенту не предавать сообщение гласности. Следовало подождать, пока американские силы специального назначения прибудут на место, чтобы организовать спасательную операцию.

Поэтому старый «Саундер» и оказался в море один без каких бы то ни было официальных полномочий. Но его команда и находящиеся на борту ученые — все были захвачены азартом погони.

Питт и Джордино, сидя в кают-компании, были заняты изучением карты южной части Атлантического океана, которую Ганн развернул на столе и придавил по краям кофейными чашками.

— Ты уверен, что они пошли на юг? — спросил Руди Ганн Дирка Питта.

— Да. Поворот на север вернул бы лайнер обратно в район поисков, — сказал Питт. — А поворачивать на запад к берегу Аргентины им нет никакого резона.

— Они могли отправиться в открытое море.

— И, учитывая трехдневную фору, могут находиться на полпути к Африке, — добавил Джордино.

— Слишком рискованно, — сказал Питт. — Кто бы ни был режиссером этого шоу, у него хватает серого вещества. Направив судно на восток через океан, он бы подверг его риску обнаружения поисковыми самолетами и проходящими судами. Нет, единственная возможность не вызвать никаких подозрений — идти заявленным курсом «Генерала Браво» в Сан-Пабло на Тьерра-дель-Фуэго.

— Но ведь портовые власти наверняка подняли тревогу, когда контейнеровоз не прибыл в порт, — настаивал Джордино.

— Не стоит недооценивать этого парня. На что хочешь спорю, он отправил радиограмму начальнику порта Сан-Пабло о том, что «Генерал Браво» опаздывает из-за какой-либо поломки.

— Хороший ход, — согласился Джордино. — Таким образом, он без труда получил в свое распоряжение сорок восемь часов.

— Ладно, — вмешался Ганн. — Что мы планируем делать дальше? Куда он идет? В районе Магелланова пролива множество необитаемых островков.

— Или, — предположил Джордино, — он мог направиться в Антарктику, где, как он, очевидно, уверен, ни одному нормальному человеку не придет в голову его искать.

— А может быть, — вздохнул Питт, — «Леди Флэмборо» уже бросила якорь в какой-нибудь скрытой от посторонних глаз бухте.

— Мы теперь хотя бы знаем, чего от него можно ждать, — сказал Ганн.

Джордино взглянул на Питта в ожидании ответной реплики, но тот молчал, погруженный в невеселые мысли. Джордино успел изучить привычки своего старого друга лучше, чем свои собственные, и отлично знал, когда его нельзя тревожить.

Питт в это время был далеко от «Саундера». Он находился на мостике «Леди Флэмборо» и старался проникнуть в мысли своего противника, узнать его планы. Задача была не из легких. Человек, не остановившийся перед захватом судна, был серьезным соперником, с такими, пожалуй, Питту еще не приходилось сталкиваться.

— Он знает об этом, — наконец произнес Питт.

— Знает о чем? — не понял Ганн.

— О том, что может быть обнаружен спутником.

— Тогда он понимает, что может бежать, но не может спрятаться.

— Полагаю, он может.

— Хотелось бы знать как.

Питт встал и потянулся:

— Пойду прогуляюсь.

— Ты не ответил на мой вопрос — Ганн не скрывал своего нетерпения.

Балансируя и покачиваясь, чтобы попасть в такт качке, Питт через плечо ухмыльнулся.

— На его месте, — сказал он, — я бы заставил судно исчезнуть во второй раз.

Ганн разинул рот и на какое-то время забыл, что его следует закрыть. Джордино тоже выглядел озадаченным. Но Питт не дал возможности друзьям продолжить расспросы и вышел из кают-компании.

Питт прошел в корму и сбросил трап в «лунную лужу». Он обошел «Дип ровер» и остановился возле рулона пленки, который они подняли со дна. Рулон стоял на торце и был надежно привязан к пиллерсу.

В течение пяти долгих минут Питт не отрываясь смотрел на рулон, потом глубоко вздохнул и похлопал по нему рукой. Интуиция постепенно переросла в уверенность, и глаза Питта задорно заблестели.

Он выдохнул только одно слово, прозвучавшее настолько тихо, что инженер, работавший в нескольких метрах от Питта, ничего не услышат.

— Понял!

45

Поток информации, касающийся «кризиса Флэмборо» — так окрестили журналисты этот казус, — захлестнул линии связи Пентагона и Государственного департамента.

Поступающая в оперативные центры информация тут же анализировалась, обобщалась и, снабженная рекомендациями, направлялась в Белый дом.

Президент, одетый в слаксы и шерстяной свитер, пошел в зал совещаний и занял место в конце длинного стола. Ознакомившись с ситуацией, он обратился за комментариями к советникам по соответствующим вопросам. Решения он всегда принимал сам, но предварительно выслушивал мнения специалистов, чья работа заключалась в поисках политического консенсуса и которые выполняли решение президента, несмотря на расхождения во взглядах.

Разведывательные сообщения из Египта были плачевными. В стране воцарилась анархия. Причем ситуация ухудшалась с каждым часом. Полиция и военные не вмешивались, а тысячи и тысячи приспешников Ахмеда Язида устраивали забастовки и выступления по всей стране. Единственная хорошая новость заключалась в том, что демонстрации не сопровождались насилием.

Государственный секретарь Дуглас Оутс бегло просмотрел отчет, положенный перед ним на стол.

— Это как раз то, что нам нужно, — пробормотал он.

Президент взглянул на него, ожидая продолжения.

— Мусульманские бунтовщики организовали штурм и захватили главную телевизионную станцию Каира.

— Язид появлялся на экране?

— Пока прячется. — Директор ЦРУ Броган отошел от одного из компьютерных мониторов. — По данным разведки он сидит на своей вилле в окрестностях Александрии и ждет, когда его призовут создавать новое правительство.

— Похоже, ему осталось ждать недолго, — устало вздохнул президент. — Какую позицию занимают израильские министры?

Оутс аккуратно поправил стопку бумаги, лежащую на столе, и лишь потом заговорил:

— Они выжидают. Думаю, они не считают Язида прямой угрозой.

— Они быстро изменят свое мнение, когда он разорвет Кемп-Дэвидское соглашение. — Президент холодно посмотрел прямо в глаза Брогану. — Мы можем вывести его из игры?

— Да.

— Как?

— Господин президент, полагаю, вам лучше не знать, чтобы это никоим образом не затронуло администрацию.

Президент, соглашаясь, слегка наклонил голову:

— Вероятно, вы правы. Но в любом случае вы не должны ничего предпринимать без моего приказа.

— Я категорически настаиваю, — вмешался Оутс, — чтобы вы не прибегали к убийству.

— Даг Оутс прав, — сказал Юлиус Шиллер. — Это бумеранг, который в нас же и ударит. Если информация просочится в прессу, вас приравняют к лидерам ближневосточных террористов. А газетчики разорвут вас на части.

Президент подумал, потом снова кивнул:

— Хорошо. Пока Язид ненавидит русского премьера Антонова так же сильно, как меня, можно подождать. Вдруг наш русский друг окажется быстрее. Но помните, господа, я не намерен дожидаться, пока Язид поступит со мной так же, как Хомейни с моими предшественниками.

Броган нахмурился, но Шиллер и Оутс обменялись понимающими взглядами, в которых явно проступило облегчение. А Николс продолжат спокойно попыхивать трубкой.

Актеры, участвующие в этой драме, имели вполне определенные, часто не совпадающие взгляды. В их столкновении рождалась истина.

Президент перешел к следующему пункту повестки дня:

— Какие новости из Мексики?

— Ситуация настолько спокойная, что это вызывает недоумение, — ответил Броган. — Ни демонстраций, ни бунтов. Топильцин, похоже, выжидает, как и его брат.

Президент удивился:

— Я правильно расслышал? Вы сказали «брат»?

Броган кивнул в сторону Николса:

— Дейл провел хорошую работу. Язид и Топильцин — братья, причем они не египтяне и не мексиканцы по рождению.

— У вас есть доказательства их родства? — вмешался озадаченный Шиллер.

— Наши оперативники получили и сравнили их генетические коды.

— Почему я слышу об этом только сейчас? — спросил президент. — Вы должны были проинформировать меня немедленно.

— Материалы все еще анализируются и в самое ближайшее время прибудут из Лэнгли. Прошу прошения, господин президент, даже рискуя показаться излишне осторожным, я все же не хотел сообщать столь шокирующую информацию, не имея веских доказательств.

— Как, черт возьми, вам удалось получить их генетические коды? — полюбопытствовал Николс.

— Оба парня очень тщеславны, — пояснил Броган. — Мы послали Язиду Коран, а Топильцину его фотографию в полном ацтекском облачении с просьбой написать короткую молитву и вернуть. Просьба исходила от хорошо известных им обоим восторженных почитателей, имеющих большое политическое или же финансовое влияние. Признаюсь, было нелегко раздобыть образцы почерков этих людей, но все получилось. Ни Язид, ни Топильцин ничего не заподозрили. Затем нам удалось перехватить почту раньше, чем она попала к правильному адресату. Следующей проблемой стало отсеивание ненужных отпечатков пальцев, присутствовавших на каждом предмете, — секретарей, помощников, случайных людей. Один отпечаток большого пальца на Коране совпал с отпечатком Язида, имеющимся в египетской полиции, которая арестовывала его несколько лет назад. А по жировым пятнам на отпечатке мы установили генетический код. С Топильцином все было сложнее. Его отпечатков в мексиканской полиции не было. Но в нашей лаборатории определили генетические коды по всем отпечаткам на фотографии и сопоставили с кодом брата. Нам также помогла случайная находка в файлах Интерпола. И все стало на свои места. Мы наткнулись на сведения о семейной организации, преступной династии, появившейся после Второй мировой войны. Во главе богатейшей криминальной империи стояли отец, мать, три брата и сестра. Им помогали многочисленные тети, дяди, племянники и прочие родственники, объединенные узами крови и брака. Проникнуть в этот преступный клан Интерпол не смог.

В комнате воцарилось молчание. Было слышно только щелканье телетайпов и приглушенный говор операторов. Броган тоже молчал, переводя взгляд с Николса на Шиллера, потом на Оутса, президента и опять на Николса.

— Имя! — не выдержал президент.

— Капестерре, — ответил Броган. — Отец и мать — это Роланд и Джозефина Капестерре. Их старшего сына зовут Роберт. Его мы знаем как Топильцина. Второй по старшинству — Пол.

— Это Язид?

— Да.

— Полагаю, нам будет интересно услышать все, что вы о них знаете, — сказал президент.

— Как я уже говорил, — продолжил Броган, — всеми фактами я пока не располагаю. Я не знаю, где сейчас находятся Карл и Мэри, младший брат и сестра, неизвестны мне и имена ближайших родственников. Мы только начали работу и еще не успели копнуть глубже. Насколько мне известно, Капестерре — придерживающийся традиций преступный клан, начало которому положил дедушка, который восемьдесят лет назад эмигрировал из Франции на Карибы и занялся контрабандой, переправляя краденые товары и спиртные напитки в США во время сухого закона. Сначала он обосновался в Тринидаде, и его суда уходили из Порт-оф-Спейна. Когда же криминальная империя начала процветать, он приобрел небольшой остров, который и стал столицей империи. Роланд стал ее главой после смерти старика и, не теряя времени, расширил бизнес, включив в него торговлю наркотиками. Говорят, что истинным мозговым центром империи является его жена Джозефина. Первым делом супруги сделали свой остров банановой плантацией, с которой получали вполне законный и довольно высокий доход. Затем они проявили смекалку и стали выращивать на одной плантации две культуры: марихуана росла под банановыми деревьями, где ее практически не было видно. Потом на острове появилась лаборатория. Картина достаточно ясна?

— Да, — медленно сказал президент. — Теперь нам, пожалуй, все ясно. Спасибо, Мартин.

— Они все предусмотрели, — пробормотал Шиллер. — Одна семья выращивала соответствующие растения, производила наркотики и переправляла их потребителю.

— И продавала, — добавил Броган. — Но что интересно, они не торговали своей продукцией в Соединенных Штатах. Только в Европе и на Дальнем Востоке.

— Они и сегодня в этом бизнесе? — спросил Николс.

— Нет, — покачал головой Броган. — Через информаторов до семьи дошли слухи, что на остров готовится налет объединенных сил безопасности Вест-Индии. Урожай марихуаны был сожжен, лаборатория уничтожена, а семья начала приобретать контрольные пакеты акций корпораций, испытывающих финансовые трудности. В этом деле им снова сопутствовал успех и колоссальные доходы. Видимо, сказались несколько необычные методы менеджмента.

Николс заглотнул крючок:

— О чем это вы?

Броган ухмыльнулся:

— Семья Капестерре в первую очередь полагается на шантаж, вымогательства и убийства. Всякий раз, когда на их пути возникает конкурирующая компания, ее руководящие сотрудники по непонятной причине затевают переговоры об объединении, которые неизменно приводят к обогащению семьи Капестерре. Все ее противники, причем на любом уровне, включая высокопоставленных политиков, как-то уж очень быстро усваивают, что им следует дружить с семьей Капестерре. В противном случае их жены и дети очень легко могут стать жертвами несчастных случаев, а дома сгореть дотла из-за неисправной электропроводки или взлететь на воздух ну, скажем, в результате утечки газа.

— Это все равно что мафия, управляющая «Дженерал моторе» или «Галф энд Вестерн».

— Удачное сравнение, — вежливо согласился Броган и продолжил: — Сейчас семья контролирует конгломерат промышленных и финансовых предприятий по всему миру, ориентировочная стоимость которого двенадцать биллионов долларов.

— Биллион — это тот, что начинается с буквы «б»? Я не ослышался? — потрясенно прошептал Оутс — Кажется, я больше никогда не пойду в церковь.

Шиллер пожал плечами:

— Давно известно, что преступления могут быть выгодным бизнесом.

— Неудивительно, что они так вольготно себя чувствуют в Египте и Мексике, — сказал Оутс. — Шантаж, подкуп и оружие открыли им путь и в правительственные, и в военные круги.

— Я начинаю понимать смысл их действий, — задумчиво проговорил президент, — но для меня остается тайной, каким образом один сын сумел выдать себя за урожденного египтянина, а другой — за мексиканца. Никто не может обмануть несколько миллионов человек.

— Их мать вела свое происхождение от черных рабов. — Броган вновь терпеливо пустился в объяснения. — Этим, вероятно, объясняется их темная кожа. Об их прошлом мы можем только строить предположения. Роланд и Джозефина вполне могли начать подготовку лет сорок назад. Сразу после рождения детей они, видимо, стали делать из них граждан другой страны. Пол, к примеру, стал учить арабский раньше, чем ходить, а Роберта с такого же раннего возраста обучали древнему языку ацтеков. Став старше, мальчики, наверное, посещали школы в Мексике и Египте под вымышленными именами.

— Грандиозный план, — уважительно протянул Оутс.

— Я бы назвал его дьявольским, — поморщился Николс.

— А я согласен с Дагом, — сказал президент, кивнув Оутсу. — Воистину всеобъемлющий план. Никому пока еще не приходило в голову с рождения готовить детей для захвата власти в другой стране. У этих людей уж точно нет недостатка в упорстве и терпении.

— Этим ублюдкам следует отдать должное, — признал Шиллер. — Они точно следовали сценарию и добились именно такого развития событий, которое могло принести им максимальную выгоду. Теперь их отделяет каких-нибудь несколько минут от захвата власти в двух ведущих странах третьего мира.

— Мы не можем допустить, чтобы это произошло, — продолжал упорствовать президент. — Если брат в Мексике станет главой государства и выполнит угрозу направить два миллиона своих соотечественников через наши границы, я не вижу другого выхода, как ввести туда войска.

— Я обязан предостеречь вас против агрессивных действий, — сказал Оутс. В нем заговорил госсекретарь. — Опыт истории показывает, что агрессия редко приводит к положительным результатам. Устранение Язида и Топильцина, или как там их зовут, и военный поход на Мехико не решит глобальных проблем.

— Возможно, и нет, — буркнул президент, — но даст нам время разрядить ситуацию.

— Есть другое решение, — вмешался Николс, — использовать Капестерре против самих себя.

— Я устал, — повысил голос президент. Только тогда присутствующие обратили внимание на его покрасневшие глаза и глубокие морщины вокруг глаз. — Избавьте меня, пожалуйста, от загадок.

Николс взглянул на Брогана в поисках поддержки.

— Эти люди занимались перевозкой наркотиков, правильно? Значит, они могут находиться в розыске как преступники.

— На первый вопрос я отвечу «да», а на второй — «нет», — подал голос Броган. — Это же не мелкие уличные торговцы. Вся семья находилась под следствием годами, но никто ничего так и не смог доказать. Ни одного ареста, ни одного обвинения. К тому же у них имеется обширный штат высококлассных юристов, способных посрамить любую вашингтонскую юридическую контору. У них есть связи в крупнейших правительствах мира. И вы мечтаете таких людей отдать под суд? Лучше уж попытайтесь снести египетские пирамиды при помощи ледоруба.

— Ну тогда можно открыть всему миру их истинное лицо, — настаивал Николс.

— Не выйдет, — вздохнул президент. — Любая попытка будет немедленно объявлена грязным пропагандистским трюком.

— А я считаю, что Николс мыслит в верном направлении, — спокойно сказал Шиллер. Он всегда больше слушал, чем говорил. — Нам нужно лишь нащупать фундамент — и мы разобьем его вдребезги.

Президент взглянул на Шиллера с недоверчивым любопытством:

— К чему вы ведете, Юлиус?

— «Леди Флэмборо», — ответил Шиллер. Его лицо хранило задумчивое выражение. — Надо найти неопровержимые доказательства того, что за похищением судна стоит Язид, и мы проделаем немало трещин в несокрушимой стене, возведенной семьей Капестерре.

Броган кивнул:

— Большой скандал, конечно, поможет сбросить с Язида и Топильцина мистические покровы и приоткрыть дверь к криминальной деятельности семейства.

— Не забывайте также о средствах массовой информации. Стоит им почувствовать запах кровавого прошлого семьи Капестерре, и они начнут безумствовать почище акул, — высказался Николс.

— Вы все упускаете из виду один важный факт, — сказал Шиллер, испустив глубокий и протяжный вздох. — В настоящий момент связь между исчезновением судна и семьей Капестерре — наше предположение. Она прослеживается лишь косвенно.

— У кого еще были мотивы, — возмутился Николс, — отделаться одним махом от президентов Де Лоренцо, Хасана и Генерального секретаря ООН?

— Ни у кого, — согласился Броган.

— Подождите, — воззвал к спокойствию президент, — Юлиус прав в одном. Действия похитителей нетипичны для ближневосточных террористов. Им еще надо заявить о себе. Они пока не выдвинули требований и не высказали угроз. И даже не объявили о намерении использовать заложников для международного шантажа. В создавшейся ситуации мне нестыдно признать, что я боюсь. Их молчание предвещает нечто кошмарное.

— На этот раз мы столкнулись с другой породой террористов, — сказал Броган. — Члены семьи Капестерре выжидают, надеясь, что правительства Хасана и Де Лоренцо падут без их участия.

— Что известно о круизном лайнере после того, как сын сенатора Питта обнаружил подмену? — спросил Оутс, стараясь предотвратить накал страстей.

— Оно находится где-то в районе Тьерра-дель-Фуэго, — ответил Шиллер, — и продолжает двигаться на юг. Завтра к вечеру мы увидим его через спутник.

Последнее сообщение не воодушевило президента:

— К этому времени они могут убить всех людей на борту.

— Если уже этого не сделали, — сказал Броган.

— Какими мы располагаем силами в том районе?

— Практически никакими, господин президент, — ответил Николс. — Не было необходимости в нашем присутствии так далеко на юге. За исключением нескольких грузовых самолетов, доставляющих снабжение на наши полярные станции, единственным американским транспортным средством в непосредственной близости от «Леди Флэмборо» является «Саундер» — исследовательское судно НУМА.

— То самое, на котором находится Дирк Питт?

— Да, сэр.

— А наши силы специального назначения?

— Двадцать минут назад я разговаривал по телефону с генералом Кейтом из Пентагона, — сказал Шиллер. — Элитная команда взлетела на С-40 около часа назад. Их сопровождают истребители.

Президент откинулся на спинку стула и положил руки на колени.

— Где у них будет командный пункт?

Броган вывел на гигантский настенный экран карту Южной Америки и показал точку.

— Если не появится новая информация, которая изменит наш первоначальный план, — сказал он, — они приземлятся на аэродроме в районе чилийского городка Пунта-Аренас на полуострове Брунсвик. Там и будет располагаться база для дальнейших операций.

— Долгий перелет, — констатировал президент. — Когда они прибудут на место?

— Через пятнадцать часов.

Президент взглянул на Оутса:

— Даг, полагаю, ты решишь все технические вопросы с правительствами Аргентины и Чили.

— Я позабочусь об этом.

— «Леди Флэмборо» необходимо обнаружить раньше, чем силы специального назначения начнут операцию, — отметил Шиллер. В логике ему отказать было невозможно.

— Слишком много сложностей, — пожаловался Броган. — Ближайший авианосец американского флота находится в пяти тысячах миль от нужного района. Невозможно провести полномасштабный поиск совместными усилиями флота и авиации.

Шиллер задумчиво смотрел в стол прямо перед собой.

— Спасательная операция может затянуться на недели, если похитители спрячут «Леди Флэмборо» в одной из скрытых бухт, каких немало вдоль береговой линии Антарктики. Туман и низкая облачность — тоже плохие помощники.

— Единственный инструмент, который мог бы нам помочь, — спутник, — решительно заявил Николс — Плохо то, что у нас нет спутников-шпионов, ведущих наблюдение за тем регионом.

— Дейл, к сожалению, прав, — подтвердил Шиллер. — Моря крайнего юга никогда не являлись объектами нашего пристального внимания по причине их малого стратегического значения. Если бы речь шла о Северном полушарии, с помощью имеющейся здесь аппаратуры мы могли бы записать беседу на мостике судна и прочитать газету, забытую на палубе.

— Что же остается? — спросил президент.

— «Ландсат», — ответил Броган, — несколько метеорологических спутников министерства обороны и «Сисат», используемый НУМА для исследования антарктических льдов и морских течений. Но больше всего надежды мы возлагаем на «СР-90 Каспер».

— Разве у нас есть разведывательные самолеты СР-90 в Латинской Америке?

— Только в Техасе на строго секретном аэродроме.

— Сколько времени займет его рейс туда и обратно?

— «Каспер» может развивать скорость до пяти тысяч километров в час. Он может слетать в Антарктику, сделать снимки и вернуться обратно в течение пяти часов.

Президент не скрыл своей тревоги.

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, почему правительство Соединенных Штатов всегда оказывается застигнутым со спущенными штанами? Почему мы вечно сидим по горло в дерьме? Мы строим самые сложные системы обнаружения в мире, но, когда возникает необходимость их использовать, выясняется, что все они сконцентрированы где-то в другом месте.

Все остальные молчали. Никто не шевелился. Ближайшие советники президента только отводили глаза, проявляя внезапный интерес к стенам, потолку, столу или бумагам, но ничто не могло их заставить взглянуть президенту в глаза.

Затянувшееся молчание нарушил Николс.

— Мы найдем судно, господин президент, — уверенно заявил он. — Если кто-то и может вызволить заложников, то это наш спецназ.

— Конечно, — согласился президент. — Они настоящие профессионалы. Их специально учили, чтобы успешно проводить подобные операции. Единственный вопрос, который меня беспокоит: будет ли кого спасать. Возможно, наши бравые десантники найдут судно, полное трупов.

46

Полковник Мортон Холлис был крайне недоволен тем, что ему пришлось покинуть семью во время празднования дня рождения жены. Понимание, светившееся в ее глазах, заставило его сердце тоскливо заныть. Ведь за ее сдержанность он должен будет заплатить высокую цену. Тут уже красным коралловым ожерельем не обойдешься. Придется раскошелиться на пятидневный круиз на Багамы, о котором она уже давно мечтала.

Холлис сидел за столом в небольшом офисном отсеке транспортного самолета С-140, летящего над Венесуэлой к югу. Он с удовольствием попыхивал толстой гаванской сигарой. Именно такие он всегда покупал в магазинчике на военной базе после снятия эмбарго на экспорт кубинских товаров.

Он внимательно изучал только что полученную сводку погоды над Антарктикой и фотографии изрезанной заснеженной береговой линии. После взлета он уже дюжину раз прокрутил в уме возможные трудности предстоящей операции. За свою недолгую историю недавно созданные силы специального назначения уже успели зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Но им впервые предстояло принять участие в операции такого масштаба.

Силы специального назначения — нелюбимое дитя Пентагона — не были сформированы как единая команда до осени 1989 года. Именно в этот период армейское подразделение «Дельта», в котором были собраны лучшие бойцы элитных подразделений рейнджеров и «зеленых беретов», а также секретный авиационный отряд, известный под названием «Оперативная группа 160», слились с отрядом «Морских котиков 6» и отрядом специального назначения ВВС.

С этого момента в объединенных силах специального назначения прекратилось межведомственное соперничество. Они стали отдельной службой, насчитывающей около двенадцати тысяч человек со штабом на секретной базе в Виргинии. Спецназовцев обучали тактике партизанской войны, прыжкам с парашютом, подводному плаванию. Они овладевали навыками выживания в любых условиях и учились штурмовать здания, морские суда и самолеты в рамках проведения спасательных операций.

Холлис был невысок, ниже всех своих подчиненных, но имел ширину плеч почти такую же, как рост. Ему уже исполнилось сорок лет, и энергия била из него ключом. Он без особого труда пережил тяжелейшую трехнедельную учебную партизанскую войну во флоридских болотах и сразу отправился на другое задание. Его коротко остриженные каштановые волосы уже начали редеть и седеть, а глаза у него были зелено-голубые.

Умный и проницательный человек, он всегда старался заглянуть вперед, планировал все, что поддавалось планированию, и всячески избегал случайностей. Выдохнув еще одно кольцо дыма, он почувствовал приятное возбуждение и душевный подъем. Он был командиром лучшего в мире отряда, элиты элит. Команда из восьмидесяти человек, называвших себя «ловцами демонов», была выбрана по той причине, что она участвовала в учебном штурме корабля, захваченного «террористами с заложниками на борту», причем учения проводились в зимнее время у побережья Норвегии. Сорок человек были «стрелками», остальные — «группой поддержки». Заместитель Холлиса, майор Джон Диллинджер, предварительно постучав, просунул голову в дверь.

— Ты занят, Морт? — спросил он с явно выраженным, несколько гнусавым техасским выговором.

Холлис призывно махнул рукой.

— Мой кабинет — твой кабинет, — весело заверил он Диллинджера. — Заходи и располагайся на моей новой кожаной кушетке. Ручная работа, между прочим.

Диллинджер, худощавый, жилистый человек с узким лицом и проницательными глазами, с сомнением взглянул на стул, намертво привинченный к полу, и осторожно сел. Тот факт, что он был тезкой легендарного грабителя банков, не помешал ему стать непревзойденным мастером тактического планирования. Для него не существовало оборонительных укреплений, за которые нельзя было проникнуть.

— Чем занимаемся? — спросил он Холлиса.

— Просматриваю метеосводки, изучаю ледовые условия и ландшафт.

— Что-нибудь увидел в хрустальном шаре?

— Еще слишком рано. — Холлис приподнял одну бровь. — А какие планы формируются в твоем извращенном мозгу?

— Я могу рассказать и показать шесть различных способов проникновения на борт судна. Я уже ознакомился с конструкцией и планировкой «Леди Флэмборо», но, поскольку неизвестно, откуда мы будем подходить — с моря, с воздуха или с берега, — все планы остаются приблизительными.

Холлис торжественно кивнул:

— На борту судна находится около сотни невинных людей, среди которых два президента и Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций. Да поможет нам Бог, если кто-то из них случайно окажется на линии огня.

— Мы не можем идти туда без оружия.

— Конечно, но в то же время не можем и прыгать с шумных вертолетов, открыв огонь еще в воздухе. Мы должны проникнуть на судно тайно, раньше, чем террористы поймут, что произошло. Внезапность — ключ к успеху.

— Тогда придется прыгать ночью.

— Возможно, — не стал отрицать Холлис.

Диллинджер поерзал на неудобном стуле:

— Ночные прыжки опасны уже сами по себе, а прыгать вслепую на судно, идущее без огней, может оказаться самоубийственным. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Из сорока человек пятнадцать не попадут на судно и окажутся в море. Еще двадцать получат ранения при ударе об острые выступающие детали. Нам повезет, если в строю останутся пять человек.

— И все равно ночное десантирование нельзя исключать.

— Давай подождем, пока появится дополнительная информация, — предложил Диллинджер. — Все зависит от того, где будет обнаружено судно. Тот факт, стоит оно на якоре или плывет полным ходом, имеет решающее значение. Как только мы это узнаем, я составлю план захвата и передам его тебе для утверждения.

— Разумно, — признал Холлис — Как там ребята?

— Выполняют домашнее задание. К моменту приземления на Пунта-Аренас они смогут бегать по палубам «Леди Флэмборо» с завязанными глазами.

— От них очень многое зависит.

— Они сделают свою работу. Самое сложное — доставить их на борт в целости.

— Тут есть еще один момент, — сказал Холлис, и на его лице отразилась глубочайшая озабоченность, — Только что я получил из Пентагона сведения о возможных силах террористов. Так по крайней мере считают эксперты.

— Ну и о каком количестве этих ублюдков идет речь? Пять, десять, может быть, двадцать?

Холлис мгновение помедлил:

— Учитывая, что экипаж мексиканского судна, перешедший на борт круизного судна, также вооружен, всего их может оказаться человек сорок.

Диллинджер в изумлении уставился на командира:

— Боже правый, мы идем против равного нам числа террористов?

Холлис мрачно кивнул:

— Похоже на то.

Диллинджер покачал головой и вытер ладонью лоб. Когда он вновь взглянул на командира, его глаза пылали возмущением.

— Так и хочется набить кому-то морду, — с отвращением сказал он.

Глубоко под землей в бетонном бункере, расположенном в одном из холмов в окрестностях Вашингтона, округ Колумбия, лейтенант Сэмюел Т. Джонс вбежал в большую комнату, задыхаясь, словно после спринтерского забега на двести метров. Собственно говоря, расстояние от узла связи до офиса фотоаналитиков было ненамного меньше.

Раскрасневшийся от возбуждения, он держал в вытянутых руках увеличенные фотографии.

Джонсу нередко приходилось бегать по коридорам во время тренировочных упражнений, но он, так же как и еще три сотни мужчин и женщин, работавших в штабе сил специального назначения, до сих пор просто выполнял свою работу, не вкладывая в нее душу. На учениях, сколь бы близкими к реальности они ни были, не происходит такого выброса в кровь адреналина, как в случае настоящей чрезвычайной ситуации. Поэтому после получения информации о похищении «Леди Флэмборо» сотрудники штаба словно очнулись от зимней спячки.

Силы специального назначения возглавлял генерал-майор Фрэнк Додж. Он и еще несколько членов штаба с нетерпением ждали поступления последних спутниковых снимков водного пространства к югу от Тьерра-дель-Фуэго. К ним-то и ворвался лейтенант Джонс.

— Есть! — радостно завопил он.

Додж строго воззрился на юного офицера, взглядом укоряя его за несдержанность.

— Они должны были лежать у меня на столе еще восемь минут назад, — недовольно буркнул он.

— Это моя вина, генерал. Я взял на себя смелость подровнять внешний периметр и увеличить изображение района непосредственных поисков, прежде чем подвергнуть все данные целиком компьютерной обработке.

Недовольное выражение лица Доджа слегка смягчилось.

— Хорошая мысль, лейтенант.

Джонс облегченно вздохнул и быстро прикрепил только что полученные со спутника фотографии на доску, освещенную рядом ламп. Предыдущее изображение находилось рядом. На нем красным маркером было обведено последнее зафиксированное местонахождение «Леди Флэмборо». Известный курс был показан зеленым цветом, а предполагаемый — оранжевым.

Когда генерал Додж и его офицеры столпились вокруг снимков, выискивая маленькую точку, обозначающую судно, лейтенант предусмотрительно отошел в сторону.

— Судя по последним спутниковым данным, судно находилось примерно в ста километрах южнее мыса Горн, — сказал майор и отметил курс на карте, — сейчас оно уже могло войти в пролив Дрейка и приближаться к островам вблизи Антарктического полуострова.

После почти минутного размышления генерал Додж обратился к Джонсу:

— Вы внимательно изучили фото, лейтенант?

— Нет, сэр. У меня не было на это времени. Я постарался как можно быстрее доставить его вам.

— Но вы уверены, что это последние данные?

— Конечно. — Джонс выглядел удивленным и озадаченным.

— Ошибка исключена?

— Абсолютно, — ни минуты не раздумывая, ответил лейтенант. — Спутник НУМА «Сисат» произвел съемку местности с использованием цифровых электронных импульсов, которые были немедленно отправлены на наземные приемные станции. Вы видите изображение, которому не более шести минут.

— Когда поступят следующие данные?

— Через сорок минут над этим районом пройдет «Ландсат».

— А что с «каспером»?

Джонс взглянул на часы:

— Если он вернется по расписанию, мы увидим пленки через четыре часа.

— Доставьте их мне немедленно по получении.

— Да, сэр.

Додж повернулся к своим офицерам:

— Что ж, господа, Белому дому это определенно не понравится.

Он вернулся к столу и поднял телефонную трубку:

— Соедините меня с Аланом Мерсьером.

Не прошло и двадцати секунд, как генерал услышал голос советника по национальной безопасности:

— Надеюсь, у тебя хорошие новости, Фрэнк.

— Боюсь, что нет, — бесстрастно ответил Додж. — По нашим данным, круизное судно…

— Оно затонуло? — перебил его Мерсьер.

— Мы не можем утверждать это определенно.

— Тогда что вы можете утверждать?

Додж набрал в легкие воздуха и выговорил:

— Пожалуйста, проинформируйте президента, что «Леди Флэмборо» снова исчезла.

47

К началу девяностых годов оборудование для пересылки фотографий или графических изображений по всему миру при помощи микроволн через спутник или по городу с использованием оптоволоконной связи стало таким же обычным делом, как копировальные устройства. Сканированное лазером изображение передавалось на лазерный приемник и воспроизводилось почти моментально, в цвете и до мельчайших деталей.

Поэтому не прошло и десяти минут после звонка генерала Доджа, как президент и Дейл Николс склонились над столом в Овальном кабинете, изучая переданное «Сисатом» изображение водных пространств в районе южной оконечности Южной Америки.

— На этот раз «Леди Флэмборо» действительно может быть на дне, — сказал Николс. Он чувствовал себя усталым и сбитым с толку.

— Не верю, — возразил президент, изо всех сил стараясь сдержать гнев. — Похитители могли уничтожить судно, не уходя так далеко от Пунта-дель-Эсте и спокойно перейти на борт «Генерала Браво». Зачем же топить его сейчас?

— Возможно, они запланировали уход на субмарине.

Президент, казалось, ничего не слышал.

— Наша неспособность справиться с кризисом не может не настораживать. Наша реакция до неприличия замедленна.

— Мы не были готовы к подобному развитию событий, — промямлил Николс, чтобы что-то сказать. — Да и необходимого оборудования не оказалось под рукой.

— Слишком часто именно так и получается! — взорвался президент. Его глаза полыхали яростным огнем. — Я отказываюсь списывать этих людей со счетов. Я многим обязан Джорджу Питту. Без его поддержки я бы не сидел здесь, в Овальном кабинете. — Он сделал паузу и уверенно закончил: — Мы больше не пойдем по ложному следу.

Сид Грин тоже изучат спутниковые изображения. Это было его непосредственной обязанностью как специалиста Агентства национальной безопасности по работе с фотографическими данными. В своем кабинете в Форт-Мейере он вывел на один экран две спутниковые фотографии. Крайне заинтригованный, он проигнорировал последнее фото, на котором не было «Леди Флэмборо», и сосредоточился на предыдущем. Он максимально увеличил участок снимка, на котором располагалось крохотное пятнышко — «Леди Флэмборо».

Очертания были расплывчатыми, смазанными, позволявшими понять только, что на снимке судно, больше ничего. Он повернулся к компьютеру, стоящему слева от него, и ввел ряд команд. Изображение стало яснее, появились некоторые детали, доселе скрытые от глаз. Теперь он различил очертания дымовой трубы, надстройки и части верхней палубы.

Сид Грин продолжал работать на клавиатуре, стараясь сделать изображение круизного лайнера более четким. Примерно через час он откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и с чувством выполненного долга взглянул на экран.

Открылась дверь, и в полутемную комнату вошел Вик Паттон, начальник Грина. Он остановился за спиной Сида и с интересом уставился на экран.

— Это все равно что пытаться прочитать газету на уличном лотке с крыши Международного торгового центра, — заметил он.

Грин, не поворачиваясь, ответил:

— Полоса обзора семьдесят на сто тридцать километров не дает достаточного разрешения даже при максимальном увеличении.

— А что на последнем снимке?

— Ни намека на судно.

— Жаль, что мы не можем запустить наших птичек-шпионов так низко.

— На КН-15 картинка получилась бы приличная.

— Ситуация на Ближнем Востоке снова накалилась. Я не могу снять ни одну из них с орбиты, пока пыль не осядет.

— Тогда надо отправить «каспера».

— Один уже летит. К ланчу мы сможем узнать, какого цвета глаза у террористов.

Грин махнул рукой в сторону увеличенного изображения на экране:

— Посмотри и скажи, тебе ничего не кажется странным?

Паттон некоторое время изучал изображение, потом недовольно пробормотал:

— Все слишком размыто, чтобы можно было разобрать детали. Я что-то пропустил?

— Обрати внимание на носовую часть.

— Как, черт возьми, ты отличаешь нос от задницы?

— По волне за кормой, — терпеливо пояснил Грин.

— Понял. Палуба в носовой части почти невидна, как будто чем-то укрыта.

— Молодец! Я тоже обратил на это внимание.

— Что они задумали? — в полном недоумении спросил Паттон.

— Узнаем, когда получим пленку с «каспера».

А в это время на борту С-140, летящего над Боливией, царило уныние и разочарование. Спутниковое изображение, на котором отсутствовало круизное судно, вызвало в крошечном командном пункте такой же накал страстей, как в президентских кругах.

— Куда, к черту, оно могло подеваться? — бушевал Холлис.

Более сдержанный Диллинджер только тихо бормотал:

— Оно не могло исчезнуть.

— Но оно исчезло! Посмотри сам!

— Смотрю. И вижу не больше чем ты.

— Бьюсь об заклад, дело в недостоверной информации, плохой погоде или поломке оборудования. И теперь наша цель играет с нами в прятки.

— «Леди Флэмборо» затонула, — сказал Диллинджер. — Я не вижу другого объяснения.

— Не могу поверить, чтобы сорок террористов совершили коллективное самоубийство!

— Ну и что теперь?

— Я могу только запросить новые инструкции, больше ничего.

— Мы не прервем полет?

— Только если получим приказ.

— Тогда летим дальше.

Холлис удрученно кивнул:

— Летим на юг, пока не получим другой приказ.

Последним узнал Питт. Когда Руди Ганн вошел в каюту и принялся будить его, Питт спал мертвым сном.

— Оживай скорее, — нетерпеливо сказал Ганн, — у нас большая проблема.

Питт открыл глаза и первым делом посмотрел на часы.

— Что случилось? Мы перенеслись к Пунта-Аренас на ковре-самолете?

Ганн покосился на Пита с подозрением. Если человек, насильственно выдернутый из глубокого сна, приходит в хорошее настроение и моментально начинает сыпать плоскими шутками, с ним явно не все в порядке.

— Судно войдет в гавань не раньше чем через час.

— Ну и ладно, значит, я могу еще часок покемарить.

— Приди в себя! — сердито закричал Ганн. — Мы получили последнюю спутниковую фотографию. «Леди Флэмборо» снова исчезла.

— Ее действительно нет?

— Сколько ни увеличивали, не нашли ни намека. Я только что разговаривал по телефону с адмиралом Сэндекером. Белый дом и Пентагон выплевывают приказы как свихнувшиеся игровые автоматы. Спасательная команда спецназа находится в пути, только теперь выходит, что ей некуда лететь. В дополнение ко всему, сюда послали самолет-разведчик, который должен сделать качественные снимки.

— Попроси адмирала устроить мне встречу с командиром группы спецназа после их приземления.

— А почему ты сам не можешь его попросить?

— Потому что я намерен еще немного вздремнуть, — с протяжным зевком сообщил Питт.

Ганн не знал, что и думать.

— На этом проклятом судне твой отец. Неужели это тебя нисколько не трогает?

— Да трогает это меня, трогает, — отмахнулся Питт, но глаза его странно вспыхнули, — просто я не вижу, что можно сделать прямо сейчас.

Ганн отступил:

— Что-нибудь еще передать адмиралу?

Питт натянул на себя одеяло, повернулся к стене и сказал:

— Да. Передай, что я знаю, как именно исчезла «Леди Флэмборо», и догадываюсь, где ее прячут.

Если бы эти слова произнес любой другой человек, Ганн без колебаний счел бы его наглым лжецом. Но Питту он поверил сразу:

— Может быть, ты дашь мне ключ?

Питт обернулся:

— Ты же у нас коллекционер, Руди, собираешь произведения искусства, разве не так?

— Моя маленькая коллекция произведений абстрактного искусства не может сравниться с фондами Нью-йоркского музея современного искусства, но все же она довольно известна. — Он снова с удивлением и любопытством посмотрел на товарища. — Ну и что из этого?

— Если я прав, мы тоже сможем приобщиться к искусству.

— Мы говорим на одном языке?

— Кристо, — сказал Питт и снова повернулся к переборке. — Нам предстоит вспомнить его вдохновенные скульптуры.

48

Пронизывающий ветер засыпал самый южный город планеты отвратительной ледяной крупой. До того как был построен Панамский канал, в Пунта-Аренас часто заходили суда. Потом город постепенно зачах. Со временем он снова возродился как центр овцеводства, а когда вблизи были найдены нефтяные месторождения, он начал процветать.

Холлис и Диллинджер стояли на причале, ожидая возможности попасть на борт «Саундера». Температура опустилась ниже нуля, было ветрено и очень холодно. Они чувствовали себя верблюдами, по недоразумению попавшими в Арктику. Благодаря сотрудничеству с чилийскими властями они сумели раздобыть более или менее теплую одежду и сменили военную форму на форму офицеров иммиграционной службы.

В соответствии с расписанием их самолет приземлился на военном аэродроме еще затемно. Непогода снизила видимость до нескольких сот метров и помогла скрыть прибытие самолетов. Чилийское военное командование проявило максимальную готовность к сотрудничеству и выделило достаточно места в ангарах, чтобы убрать самолеты с глаз долой.

Они отошли от ангара, за которым прятались от ветра, только когда исследовательское судно пришвартовалось у причала и был спущен трап. Ощутив очередной удар ледяного ветра, оба мужчины непроизвольно отшатнулись, потом совершенно синхронно поежились и втянули головы в плечи.

На мостике появился высокий человек с загорелым, обветренным лицом, на котором блуждала дружелюбная улыбка. На нем была лыжная куртка, которая, впрочем, вряд ли хорошо защищала от холода. Он сложил ладони рупором у рта и громко, стараясь перекричать завывание ветра, крикнул:

— Сеньор Лопес?

— Да, — прокричал в ответ Холлис.

— А кто ваш друг?

— Это сеньор Джонс, — по-испански ответил Холлис, кивнув на Диллинджера.

— Я слышал лучший испанский даже в китайском ресторане, — пробормотал Диллинджер.

— Пожалуйста, поднимайтесь на борт. Выйдя на главную палубу, идите по правой стороне прямо на мостик.

— Gracias[44].

Два офицера элитного американского боевого подразделения послушно направились по указанному маршруту. Холлис сгорал от любопытства. За час до приземления в Пунта-Аренас он получил шифровку от генерала Доджа, предписывающую ему тайно встретить «Саундер», как только тот зайдет в порт. Никаких объяснений, никаких инструкций. Он только уяснил из краткого инструктажа перед вылетом из Виргинии, что именно экипажу исследовательского судна удалось раскрыть обман с подменой «Генерала Браво» лайнером «Леди Флэмборо». Больше ничего. Холлиса чрезвычайно интересовало, с какой стати судно оказалось в Пунта-Аренас в то же время, что и его команда.

Полковник не любил, когда им манипулировали втемную, поэтому пребывал в весьма воинственном настроении.

Человек, кричавший им с мостика, стоял на том же месте. Холлис взглянул в его проницательные зеленые глаза и поспешно отвел взгляд; ему показалось, что этот человек наделен некой гипнотической силой. Человек был высок и широкоплеч, а в его неприкрытых головным убором волосах застряли мелкие льдинки. В течение пяти секунд он внимательно смотрел на офицеров, — очевидно, этого времени ему хватило, чтобы составить о них собственное мнение, потом он вытащил из кармана правую руку и протянул ее полковнику:

— Полковник Холлис, майор Диллинджер, меня зовут Дирк Питт.

— Похоже, вы знаете о нас больше, чем мы о вас, мистер Питт.

— Ну это мы быстро исправим, — жизнерадостно заявил Питт. — Пожалуйста, следуйте за мной в каюту капитана. Кофе уже должен быть готов, так что мы поговорим в тепле и уюте. Там нам никто не помешает.

Замерзшие гости не могли не встретить это предложение с благодарностью. Они прошли за Питтом во внутренние помещения корабля и спустились на палубу ниже в каюту Стюарта. Войдя, Питт представил Ганна, Джордино и капитана Стюарта. Офицеры спецназа пожали всем руки и с жадностью схватили чашки с горячим кофе.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил вежливый Стюарт.

Диллинджер не заставил себя долго упрашивать и опустился на стул, но Холлис упрямо замотал головой:

— Спасибо, но я лучше постою. — Он обвел вопросительным взглядом четверых сотрудников НУМА и настойчиво вопросил: — Может быть, кто-нибудь потрудится мне объяснить, что за чертовщина здесь происходит?

— Речь пойдет, как вы понимаете, о «Леди Флэмборо», — спокойно ответил Питт.

— Не понимаю, что здесь можно обсуждать. Ее террористы потопили.

— Уверяю вас, судно в целости и сохранности и находится на плаву, — заверил полковника Питт.

— У меня нет ни одного факта, говорящего в пользу этого, — отрезал Холлис. — На спутниковых фото судна нет.

— Поверьте мне на слово.

— Я никому не верю на слово. Представьте доказательства.

— Но вы же не повернули назад, не правда ли?

— Мои люди и я летели сюда, чтобы спасать жизни, — резко ответил Холлис — Никто, даже мои командиры, не утверждал, что людей на борту еще можно спасти.

— Вы должны понять, полковник, — начал Питт, причем его голос лишился обычного дружелюбия, теперь он говорил короткими, четкими фразами, звучавшими как удары хлыста, — что имеете дело не с обычными террористами. Их командир чрезвычайно изобретателен. До сих пор ему удавалось перехитрить лучшие умы из наших сил безопасности, и он продолжает это делать.

— Тем не менее кое-кого ему не удалось перехитрить, — сказал полковник, отпустив весьма неуклюжий комплимент.

— Нам повезло. Если бы «Саундер» не находился поблизости, могли уйти месяцы, чтобы распознать обман. А так у террористов в запасе остался только день или два.

Воинственный пессимизм Холлиса начал таять. Нет, этот человек и не думал сдаваться. Просто он начал понимать, что после всего спасательная операция может все-таки состояться.

— Где судно? — прямо спросил он.

— Мы не знаем, — так же прямо ответствовал Ганн.

— А хотя бы примерное местонахождение?

— Лучшее, что мы можем предложить, это его местонахождение по экспертной оценке, — дипломатично сообщил Джордино.

— Основанной на чем?

Ганн бросил взгляд на Питта, тот улыбнулся и принял подачу:

— На интуиции.

Надежды Холлиса снова начали рушиться.

— Позвольте полюбопытствовать, вы пользуетесь картами Таро или хрустальным шаром? — язвительно поинтересовался он.

— Предпочитаю кофейную гущу. — Питт не любил оставаться в долгу.

Последовало молчание, долгое и холодное, как погода за окном. Холлис сообразил, что его агрессивные нападки ни к чему хорошему не приведут. Он одним глотком допил кофе и стал нервно вертеть чашку в руке:

— Ладно, господа, мне жаль, что я был излишне резок. Извините, но я не привык иметь дело с гражданскими лицами.

На лице Питта не было и намека на злость. Казалось, все происходящее его искренне забавляет.

— Если вам так будет удобнее, примите к сведению, что я имею звание майора военно-воздушных сил.

— Тогда какого черта вы делает в НУМА? — фыркнул Холлис.

— Будем считать, что я туда временно откомандирован. А вообще, это долгая история, пересказывать которую нет времени.

До Диллинджера наконец дошло. Он должен был понять сразу, как только Питт назвал свое имя, но теснившиеся в его голове вопросы не оставляли места для всего остального.

— Вы случайно не родственник сенатора Джорджа Питта? — спросил Диллинджер.

— Это мой отец.

Небольшая часть завесы приподнялась, и оба офицера наконец увидели проблеск света. Холлис подвинул к себе стул и сел:

— Хорошо, мистер Питт, расскажите, пожалуйста, что у вас есть.

Вмешался Диллинджер:

— По последним данным «Леди Флэмборо» направлялась в Антарктику. Вы утверждаете, что судно не затонуло и остается на плаву. Тогда на новых фотографиях оно будет отлично видно среди льдов.

— Если вы ставите на «каспера», — быстро сказал Питт, — поберегите деньги.

Диллинджер бросил унылый взгляд на командира. Ситуация была более чем странной. Похоже, эти океанологи тоже не обладали дополнительной информацией, но по непонятной причине изъяснялись загадками.

— «Каспер» может с расстояния сотни тысяч километров сфотографировать трехмерный объект настолько четко, что вы прочтете этикетку на футбольном мяче, — сказал Холлис.

— Не сомневаюсь. Ну а если мяч будет замаскирован под камень?

— Я все-таки не понимаю…

— Думаю, вы все поймете, если увидите своими глазами, — сказал Питт. — Пойдемте, на палубе мы приготовили все необходимое для демонстрации.

Палуба на корме была застелена большим непрозрачным покрывалом из белого пластика, хорошо закрепленного, чтобы пластик оставался неподвижным и не вздувался от ветра.

Капитан Стюарт остановился немного поодаль с двумя матросами, державшими пожарный шланг.

— В процессе осмотра района вокруг затопленного «Генерала Браво» был обнаружен рулон этого самого пластика, — начал рассказывать Питт. — Полагаю, он упал с палубы «Леди Флэмборо» случайно. Он находился на дне среди пустых бочек краски, которую террористы использовали для переоборудования круизного лайнера в мексиканский контейнеровоз. Понимаю, что вы вряд ли сочтете это убедительным свидетельством, но тут уж ничего не поделаешь. Придется вам поверить мне на слово. Здесь все указывает на подготовку еще к одной маскировке. На последней спутниковой фотографии ничего не было обнаружено по единственной причине: все искали судно. А «Леди Флэмборо» больше таковым не выглядит. Лидер террористов, должно быть, разбирается в современном искусстве и увлекается весьма спорными работами Кристо, известного своими скульптурами из пластика на открытом воздухе. Он покрывает этим материалом здания и целые острова. Он повесил чудовищный занавес в Рифл-Гэп, Колорадо, и создал протянувшийся на много миль забор в Марин-Каунти, Калифорния. Наш террорист решил от него не отставать. Он надумал целиком завернуть в пластик круизный лайнер. Судно, в общем, не слишком большое. Основные очертания корпуса легко изменить с помощью всевозможных накладок. При соответствующей предварительной подготовке сотня похитителей и заложников совместными усилиями могли выполнить работу часов за десять. Когда над судном прошел «Ландсат», они как раз работали. Увеличения было недостаточно, чтобы рассмотреть детали. Когда же спустя двенадцать часов над тем же районом прошел «Сисат», не было обнаружено ничего даже отдаленно напоминающего судно. Я не слишком быстро говорю?

— Нет, — ошеломленно пробормотал Холлис, — но все это полнейшая бессмыслица.

— Он, должно быть, с Миссури, — скривился Джордино, указывая на Холлиса. — Может, лучше показать ему? Мне кажется, он быстрее поймет.

Питт кивнул капитану Стюарту.

— Хорошо, парни, давайте еще раз, потихоньку, — велел он матросам с пожарным шлангом.

Один из них повернул кран, другой направил шланг в нужном направлении. На пластик полетел дождь мелких брызг. В первый момент ветер унес почти весь искусственный дождик за борт. Матрос направил шланг под другим углом, и очень скоро пластик оказался покрытым водяной пленкой.

Прошла минута, и вода превратилась в лед.

Холлис внимательно наблюдал за превращениями. Затем он подошел к Питту, протянул ему руку и с чувством проговорил:

— Примите мои заверения в искреннем уважении, сэр, у вас светлая голова.

Диллинджер несколько мгновений взирал на происходящее с видом деревенщины, которого обвели вокруг пальца на ярмарке.

— Айсберг, — пробормотал он. — Эти ублюдки превратили судно в айсберг!

49

Под утро Гала очень замерзла и проснулась. Уже светало, но в каюте было темно. Стенки фальшивых контейнеров и непрозрачная пленка, окутавшая круизный лайнер, почти не пропускали света. Но все же его было достаточно, чтобы разглядеть фигуры президентов Хасана и Де Лоренцо на соседней кровати. Укрытые одним тоненьким одеялом, они жались друг к другу, чтобы согреться, а их дыхание в холоде каюты сразу превращалось в пар, который сначала зависал белесым облаком над их головами, а потом замерзал на стенках каюты.

Холод еще можно было терпеть, но повышенная влажность делала низкую температуру в помещениях невыносимой. Положение пленников с каждым часом усугублялось тем, что после выхода из Пунта-дель-Эсте их ни разу не кормили. Похитителей не заботили такие мелочи, как питание пассажиров и членов экипажа. Бесчеловечная жестокость Аммара сделала свое дело. Холод и страх перед неизвестным медленно, но верно лишали несчастных мужества.

В первые дни людям помогала выжить вода, которая постоянно текла из кранов в ванных и душевых кабинах. Но по мере понижения температуры трубы замерзли, и теперь к мукам голода прибавилась пытка жаждой.

Круизный лайнер «Леди Флэмборо» был предназначен для плавания в тропических морях, поэтому одеял на нем было немного. Все пассажиры, поднявшиеся на борт в Пуэрто-Рико и Пунта-дель-Эсте, планировали находиться в теплом климате и не брали с собой зимней одежды. Пленники напяливали на себя все что можно: на них постоянно было несколько пар легких рубашек, шорт и носков. Чтобы сохранить тепло тела, они заворачивали головы в полотенца. Больше всего людям не хватало перчаток.

Тепла не было нигде. Аммар ответил решительным отказом на все просьбы обогреть помещения. Такого он просто не мог себе позволить. Тепло растопило бы ледяную пленку, тем самым сведя на нет его гениальный план.

Гала была не единственной пленницей, которой не спалось. Большинство пассажиров обнаружили, что при такой температуре глубокий сон невозможен. Они лежали погруженные в нечто похожее на гипнотический транс, осознавая, где они находятся, но не в силах даже рукой пошевелить. О сопротивлении террористам уже никто и не помышлял. Капитан Коллинз и его люди теперь были заняты борьбой за выживание в пронизывающем холоде.

Когда сенатор Питт вошел в комнату, Гала приподнялась на локтях.

На общем фоне он выглядел странно, оставаясь в сером деловом костюме и тонкой голубой рубашке. Он ободряюще улыбнулся госпоже Камиль, хотя и понимал тщетность таких попыток. Усталость последних пяти суток сказалась и на неизменно подтянутом сенаторе. Он больше не казался моложавым и сильным, а выглядел измученным пожилым человеком.

— Как дела? — спросил он.

— Я бы отдала правую руку за чашку горячего чая, — пытаясь улыбнуться, сообщила Гала.

— Что касается меня, я бы отдал не только руку.

Президент Де Лоренцо сел и спустил ноги на пол.

— Кто-то говорил о горячем чае? Я не ослышался?

— Мы просто мечтали, господин президент, — ответил сенатор.

— Никогда не думал, что можно замерзнуть и умереть от голода на роскошном круизном лайнере.

— Я тоже.

Президент Хасан пошевелился, негромко застонал и поднял голову.

— Вас опять беспокоит спина? — участливо спросил Де Лоренцо.

— Мне так холодно, — ответил Хасан, — что я даже боли не чувствую.

— Могу я помочь вам подняться?

— Нет, спасибо, лучше я останусь здесь и сохраню остаток сил. — Хасан взглянул на президента Де Лоренцо и слабо улыбнулся. — Жаль, что мы не встретились при более благоприятных обстоятельствах.

— Я слышал, американцы говорят, что политика загоняет в одну постель самых разных людей. Мы с вами — прямой тому пример.

— Когда выберемся из этой истории, вы должны быть моим гостем в Египте.

Де Лоренцо кивнул:

— Благодарю вас. Но и вы тоже должны посетить Мексику.

— Это для меня большая честь.

Два президента торжественно пожали друг другу руки. В этот момент они были не главами государств, а обычными людьми, попавшими в ситуацию, которой не могли управлять, и желавшими выйти из нее с почетом, каким бы ни был исход.

— Двигатели остановились, — неожиданно сказала Гала. Сенатор Питт кивнул:

— Только что бросили якоря. Мы стоим, поэтому и двигатели молчат.

— Должно быть, мы недалеко от земли.

— К сожалению, невозможно выглянуть в окно и посмотреть.

— Плохо быть слепым.

— Если кто-то из вас покараулит дверь, я попробую обеспечить для нас обзор, — сказал Питт. — Если удастся разбить стекло, не привлекая внимания охранника, я смогу прорезать отверстие в фиброкартоне. При определенной доле везения мы сможем увидеть, где находимся.

— Я послушаю у двери, — вызвалась Гала.

— Мы и так замерзаем, зачем же впускать холод снаружи? — уныло протянул Де Лоренцо.

— В каюте температура такая же, как на улице, — ответил сенатор.

Он не был намерен терять время на дебаты и направился прямо к стеклянному окну в гостиной. Оно было довольно большое — примерно два метра на метр. Снаружи под окнами не было прогулочной палубы. Двери всех апартаментов выходили к центру судна, а окна возвышались прямо над бортами.

Террористы патрулировали только верхние палубы, а также открытые части главной палубы на носу и корме.

Сенатор постучал по стеклу костяшками пальцев. Послышался глухой звук. Стекло было толстым. Оно должно было выдерживать удары волн и напор ураганного ветра.

— У кого-нибудь есть кольцо с бриллиантом?

Гала вытащила руки из карманов легкого плаща, протянула их вперед и, пошевелив пальцами, продемонстрировала два небольших колечка с бирюзой и опалами.

— Мусульманские поклонники не балуют своих женщин дорогими подарками, — сказала она.

— А мне нужен целый карат.

Президент Хасан снял с тонкого пальца массивное кольцо:

— Здесь три карата.

Сенатор осмотрел кольцо:

— То, что нужно! Спасибо.

Он работал быстро, но осторожно, стараясь производить как можно меньше шума. Первым делом следовало проделать отверстие такой величины, чтобы в него пролез палец. Работу приходилось периодически прерывать, чтобы согреть дыханием руки. Когда же пальцы совсем теряли чувствительность, он держал их под мышками до тех пор, пока они снова не обретали подвижность.

Сенатор не думал о том, что сделают с ним террористы, если поймают. И даже без особых эмоций представлял свой пробитый пулями труп, плывущий по течению.

Он прочертил кружок вокруг маленькой дырочки в центре, потом несколько раз провел брильянтом по тому же месту, постепенно усиливая нажим. Драгоценный камень вгрызался в стекло все глубже и глубже. Самое сложное было не дать вырезанному стеклу упасть. Звон бьющегося о стальной корпус стекла наверняка будет услышан.

Сенатор осторожно просунул палец в отверстие в центре и потянул на себя. Стекло поддалось. Он медленно вынул стеклянный кружочек и опустил его на ковер. Неплохо. Теперь в стекле появилось отверстие достаточно большое, чтобы в него можно было просунуть голову.

Фиброкартонные щиты, являющиеся стенками фальшивых контейнеров, располагались на расстоянии половины вытянутой руки от окна и закрывали всю надстройку. Сенатор осторожно просунул голову в окно, понимая: края отверстия настолько острые, что он легко может остаться без ушей. Оглядевшись, он увидел только узкую щель между контейнерами и стальными бортами судна. Сверху постулат свет — там виднелся небольшой участок неба, но он был тусклым, словно проходил сквозь полосу тумана. Внизу он ожидал увидеть воду, но вместо нее сенатор увидел огромный кусок пластика, закрепленный на уровне ватерлинии. Он с удивлением уставился на новое украшение, искренне недоумевая, зачем оно понадобилось.

Сенатор чувствовал себя в безопасности. Он вернулся в спальню и стал рыться в портфеле.

— Что вы ищете? — спросила Гала.

Сенатор достал и показал большой швейцарский армейский нож.

— Я всегда вожу его вместе с принадлежностями для бритья, — сообщил он. — Правда, до сих пор из всех его приспособлений мне приходилось пользоваться только штопором.

Сенатор Питт помедлил, чтобы как следует согреть руки, и только потом продолжил. Он крепко взялся за красную рукоятку, просунул руку в отверстие в стекле и принялся за работу. Сначала он, поворачивая нож, использовал маленькое лезвие как сверло, а потом большим лезвием срезал края, увеличивая площадь круга.

Процесс шел мучительно медленно. Он старался, чтобы кончик ножа не высовывался за уровень фиброкартона, справедливо опасаясь, что привлеченные шумом охранники могут заметить блеск металла. Он действовал очень осторожно и, справившись с одним слоем фиброкартона, переходил к следующему.

Его рука уже почти ничего не чувствовала, но он не хотел прерываться, чтобы согреться. Ладонь сенатора, казалось, примерзла к красной рукоятке, а нож стал продолжением руки.

В конце концов сенатору удалось проделать достаточно большое отверстие в картоне, чтобы можно было видеть море. Он снова просунул голову сквозь дыру в стекле и приник к глазку.

Что-то мешало, загораживало обзор. Он ткнул в глазок пальцем и коснулся пластиковой поверхности. Оказалось, что пластик закрывает не только корпус, но и контейнеры.

Сенатор тихо выругался. Оказалось, что в принятых им мерах предосторожности не было нужды. Он вполне мог смелее пробиваться сквозь картон: все равно никто не заметил бы лезвия. Забыв об осторожности, он несколькими движениями прорезал щель в непрозрачном материале и потом, уже не скрываясь, выглянул.

Он не увидел моря, но не увидел и береговой линии.

Все, что он видел, — это нависший над судном ледяной утес, казавшийся бесконечным. Блестящая стена была так близко, что до него можно было бы дотянуться зонтиком.

Сенатор услышат глухой звук, который постепенно стих. Это было похоже на гул небольшого землетрясения.

Он отошел от окна и попытался осмыслить увиденное.

Гага заметила, что его настроение изменилось, и обеспокоенно спросила:

— Что там? Что вы увидели?

Сенатор обернулся и тупо взглянул в ее сторону. Его глаза были пустыми, губы двигались, но безмолвно. Лишь по прошествии нескольких секунд к нему вернулась способность членораздельно говорить.

— Они поставили судно на якорь у огромного ледника, — наконец выговорил он. — Ледяная стена может рухнуть в любой момент и раздавить «Леди Флэмборо», словно бумажный кораблик.

50

В двадцати километрах над Антарктическим полуостровом разведывательный самолет с треугольными крыльями скользил в разреженном воздухе со скоростью 3200 км/час. Он мог лететь в два раза выше и в два раза быстрее, но летчик использовал мощность двигателей только на сорок процентов, — во-первых, из экономии топлива, а во-вторых, чтобы камеры сделали более четкие снимки.

В отличие от своего предшественника СР-71, «черной птицы», титановый фюзеляж и крылья которой были выкрашены в цвет индиго, более совершенный СР-90 имел серовато-белый фюзеляж из высокопрочной пластмассы. Прозванный «каспером» по имени привидения из детского мультфильма, этот самолет невозможно было заметить невооруженным глазом, да и радаром тоже.

Его пять камер могли охватить половину Соединенных Штатов в течение часа всего лишь за один пролет. Совершенная фототехника, позволяющая получать черно-белые, цветные, инфракрасные и трехмерные изображения, была неизвестна в повседневности.

Подполковник Джеймс Слейд изнывал от скуки. Во время долгого полета с базы, расположенной в калифорнийской пустыне Мохаве, ему совершенно нечего было делать. Он единственный раз во время дозаправки управлял самолетом вручную. Двигатели «каспера» потребляли много топлива, и прием топлива от воздушных заправщиков уже давно стал делом привычным.

Слейд внимательно осмотрел панель управления. «Каспер» был новым самолетом, и его нрав пока не был хорошо изучен. Убедившись, что показания всех приборов находятся в пределах нормы, летчик вздохнул и вынул из кармана летного комбинезона электронную игру. Он начат с увлечением нажимать кнопки под дисплеем, стараясь провести маленького водолаза мимо гигантского осьминога, преграждавшего вход в пещеру с сокровищами.

Через несколько минут игра ему надоела, и он стал смотреть в окна. Под крыльями самолета в ледяном молчании раскинулась Антарктика. Далеко внизу поблескивали под хрустально чистым небом изогнутый палец Антарктического полуострова и многочисленные острова.

Величественный пейзаж, созданный скатами, льдом и морем, был завораживающим и даже отчасти пугающим. Собственно говоря, с высоты двадцати километров вид мог показаться весьма привлекательным, но Слейд знал, что происходит там, внизу, не понаслышке. Он однажды доставлял припасы на научно-исследовательскую станцию на Южном полюсе и, прибыв туда, быстро усвоил, что красота и враждебность в этом царстве вечного холода ходят рука об руку.

Он хорошо помнил холод, пробирающий до самых костей. Он никогда бы не поверил, если бы ни убедился сам, что плевок может замерзнуть, не долетев до земли. И еще он знал, что до гробовой доски не забудет ярость ветров, свирепствующих на самом холодном из континентов.

Слейд не мог постичь, почему некоторые люди влюбляются в этот ледяной ад. Тогда, после возвращения на базу, он подумал, что, если обратиться к туристическому агенту и потребовать забронировать место в хорошем отеле в районе полюса, это будет удачной шуткой.

Неожиданно в одном из трех динамиков кабины раздался женский голос:

— Прошу внимания, вы близки к пересечению внешней границы вашего полетного коридора, расположенной в точке с координатами семьдесят градусов широты и семьдесят градусов долготы. Отключите автопилот и выполните разворот на сто восемьдесят градусов. Начинайте, пожалуйста. Обратный курс заложен в ваш компьютер. Введите соответствующий код. Желаю вам счастливого полета.

Слейд последовал инструкциям и выполнил медленный поворот. Убедившись, что компьютер показывает обратный курс, он снова включил автопилот и поудобнее устроился в кресле.

Как и многие другие мужчины, вынужденные долгое время проводить в одиночестве, он начал представлять себе внешность говорившей. Ходили слухи, что ей было шестьдесят лет, она бабушка двенадцати внуков и весит триста фунтов, но ни один пилот с мало-мальски развитым воображением не допускал, что это правда. Ее образ не мог быть таким приземленным. Она обязана была выглядеть как Сигурни Уивер. А может быть, это действительно была Сигурни Уивер… Слейд решил по прибытии домой непременно разгадать эту интригующую тайну.

Затем он снова проверил показания приборов и расслабился. Покрытая льдом и снегом земля быстро удалялась. Когда же самолет снова оказался над морем, Слейд вернулся к электронной игре.

Он не видел смысла смотреть вниз, тем более что после Тьерра-дель-Фуэго землю скрыло одеяло угольно-черных облаков. Он и так знал, что пролетает над областью постоянных ветров, снега и дождей.

Слейд был признателен облакам за то, что они лишили его возможности разглядывать монотонный пейзаж. Эту миссию он доверил инфракрасным камерам. Они должны были проникнуть сквозь облачность и запечатлеть унылую картину.

Капитан Коллинз смотрел в лицо Аммара, вернее, на его маску и был вынужден сделать над собой определенное усилие, чтобы не отвести взгляд. В глазах лидера террористов было что-то дьявольское, больше роднившее его с обитателями преисподней, чем с нормальными людьми.

— Я требую ответа, — заявил капитан Коллинз, — когда вы намерены освободить мое судно.

Аммар поставил чашку на блюдце, промокнул губы салфеткой и светским тоном предложил:

— Чашечку чаю?

— Нет, — спокойно ответил Коллинз, — если вы не дадите чаю моим пассажирам и команде. — Он стоял перед террористом очень прямо, одетый все в ту же белую форму. Он настолько замерз, что не мог скрыть крупную дрожь, сотрясавшую его тело.

— Такого ответа я и ожидал, — удовлетворенно сообщил Аммар и перевернул свою чашку вверх дном. — Должно быть, вам будет приятно услышать, что мои люди и я планируем покинуть вас завтра вечером. Если дадите слово, что не будет никаких глупых попыток захватить судно или сбежать на расположенный неподалеку берег до нашего ухода, никто не пострадает и вы сможете снова принять командование.

— Вы должны немедленно обогреть судно и накормить людей. У нас нет теплой одежды и одеял, поэтому мы не можем бороться с холодом. Мы не ели уже много дней. Трубы замерзли, и люди страдают от жажды. Кроме того, возникли проблемы с канализацией.

— Что ж, — философски заметил Аммар, — страдания очищают душу.

— Что за чушь!

— Ну если вы так считаете… — пожал плечами Аммар.

— Боже мой, вы же человек! Неужели вам безразлично, что на судне мучаются и умирают люди!

— Я сомневаюсь, — сухо сказал Аммар, — что до нашего отъезда кто-то из пассажиров или команды умрет от голода или переохлаждения. Людям придется потерпеть всего лишь тридцать часов, после чего вы сможете запустить двигатели и обогреть судно.

— Все это может уже не понадобиться, если стена ледника обрушится.

— Она выглядит достаточно прочной.

— Вы просто не понимаете опасности. Ледяная плита может обрушиться в любой момент. Ее вес расплющит «Леди Флэмборо», как рухнувшее десятиэтажное здание раздавит стоящий рядом автомобиль. Вы должны отвести судно подальше.

— Совсем без риска, к сожалению, не обойтись. Ледяная пленка на пластике растает и выдаст наше местонахождение, а инфракрасные камеры спутника засекут выделяемое тепло.

Лицо Коллинза исказилось от бессильной ярости.

— Вы или глупец, или безумец. Зачем вам все это надо? Какой доход вы намерены получить? Зачем вы нас держите? Вы хотите получить выкуп? Или захватили заложников, чтобы ваших коллег-террористов выпустили из какой-нибудь тюрьмы? Если вы просто покинете судно и оставите нас здесь, я не понимаю ваших целей!

— Вы чересчур любопытны, капитан, но ваша твердость мне нравится. Вы довольно скоро узнаете ответы на все вопросы. — Аммар встал и кивнул охраннику, стоявшему за спиной Коллинза. — Проводите капитана в его каюту.

Коллинз не двинулся с места:

— Почему вы не хотите дать людям горячий чай, кофе, суп — словом, хоть что-нибудь способное облегчить их страдания?

Аммар досадливо поморщился и вышел из салона:

— Прощайте, капитан. Больше мы не встретимся.

Террорист отправился прямо в узел связи. Там находился Ибн-Тельмук, отслеживающий последние новости. Здесь же сидел радист, прослушивающий сообщения в эфире. Радио и телетайп приводились в действие переносным генератором. Ибн-Тельмук обернулся, кивнул, показывая, что узнал Аммара, и оторван длинный кусок телетайпной ленты.

— Международные агентства новостей до сих пор сообщают о гибели «Леди Флэмборо», — доложил он. — Для организации подводных поисков в Уругвай начали прибывать спасательные суда. Мои поздравления, Сулейман. Тебе удалось обмануть весь мир. Прежде чем Запад разберется, что произошло, мы уже будем в Каире.

— Какие новости из Египта? — спросил Аммар.

— Пока ничего радостного. Кабинет министров Хасана все еще контролирует ситуацию. Они упрямо хватаются за власть и повели себя удачно, не став применять силу для разгона демонстраций. Единственный случай кровопролития был спровоцирован нашими братьями фундаменталистами, по ошибке взорвавшими автобус с алжирскими пожарными, прибывшими на съезд в Камре. По непонятной причине было решено, что автобус — часть правительственного полицейского эскорта. Каирские информационные агентства утверждают, что движение Ахмеда Язида — авангард иранских фанатиков. Многие наши сторонники колеблются, и массы не выдвигают требования распустить правительство.

— За взрывом автобуса наверняка стоит этот идиот Халед Фаузи, — фыркнул Аммар. — А как обстоят дела с военными? Какую позицию занимает армия?

— Министр обороны Абу Хамид не перейдет открыто на нашу сторону, пока не увидит собственными глазами тела президента Хасана и Галы Камиль.

— Значит, Ахмеду Язиду все еще предстоит взять власть. Ибн кивнул и нахмурился:

— Новости сообщают еще кое-что. Язид объявил, что команда круизного лайнера и его пассажиры все еще живы и он будет лично вести переговоры с террористами, чтобы обеспечить освобождение всех заложников. Он дошел до того, что предложил свою жизнь в обмен на возврат сенатора Джорджа Питта. Язид знает, как произвести впечатление на американцев.

Аммар оцепенел, охваченный безудержной волной ярости. Дикая злоба обострила его чувства, заставила мысли напряженно заработать в поисках выхода. Через несколько мгновений он взял себя в руки и взглянул на Ибн-Тельмука.

— Иуда! — сквозь зубы процедил он. — Язид нас предал.

Ибн-Тельмук согласно кивнул:

— Язид использовал тебя и предал.

— Вот почему он не отдал приказ убить Хасана, Камиль и всех остальных. Он хотел, чтобы заложники оставались невредимыми до тех пор, пока Мачадо и его головорезы не уберут тебя, меня и наших людей.

— Что выигрывают Язид и Топильцин, сохраняя заложникам жизнь?

— Выступив спасителями двоих президентов, Генерального секретаря ООН и важного американского политика, Язид и Топильцин завоюют симпатии лидеров иностранных государств. Так они автоматически становятся сильнее, а их противники уступают свои позиции. Это помогает им в конечном счете прийти к власти мирным путем и создать себе исключительно положительный имидж в глазах международной общественности.

Ибн-Тельмук понуро склонил голову:

— А нас, выходит, бросили на съедение хищникам.

Аммар кивнул:

— Язид с самого начала планировал избавиться от нас. Физическое устранение лучшая гарантия молчания об этом и других заданиях, которые мы для него выполняли.

— Как ты думаешь, что ждет капитана Мачадо и его людей? Что с ними станет после того, как они нас устранят?

— Полагаю, Топильцин позаботится и об их бесследном исчезновении, после того как они вернутся в Мексику.

— Им еще надо выбраться отсюда.

— Да, — задумчиво протянул Аммар и нервно зашагал взад-вперед по комнате. — Похоже, я недооценил коварство Язида. Я был вполне спокоен, считая, что Мачадо бессилен, поскольку не знает о наших планах отхода на безопасный аэродром в Аргентине. Но, судя по действиям Язида, у нашего мексиканского коллеги имеется собственный план.

— Тогда почему он до сих пор не попытался нас убрать?

— Потому что Язид и Топильцин не дадут ему соответствующий приказ, пока не будут готовы начать бутафорские переговоры об освобождении заложников. — Неожиданно Аммар резко остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие, и схватил за плечо радиста, который сразу сбросил наушники. — Ты не получал никаких необычных посланий?

Египетский радист искренне удивился:

— Странно, что ты спросил. Наши друзья латиносы были здесь десять минут назад и задавали тот же самый вопрос. Я счел их не слишком умными. Любая прямая передача была бы сразу же перехвачена американцами или европейцами. После этого потребуются секунды, чтобы определить наши координаты.

— Иными словами, ты не слышал ничего необычного?

Араб покачал головой:

— Даже если и слышал, все сообщения были шифрованными.

— Выключи оборудование. Пусть мексиканцы думают, что ты продолжаешь слушать эфир. Если они спросят о поступивших сообщениях, отвечай, что ничего не слышал.

Ибн-Тельмук вопросительно взглянул на Сулеймана:

— Какие будут инструкции для меня?

— Не своди глаз с мексиканцев. Сбей их с толку самым искренним дружелюбием, на какое ты способен. Открой бар и пригласи их выпить. Назначь на самые тяжелые вахты наших людей, чтобы латиносы немного расслабились. Пусть потеряют бдительность.

— Мы убьем их раньше, чем они убьют нас?

— Нет, — сказал Аммар, и на его физиономии расплылась садистская улыбка. — Мы предоставим эту грязную работу леднику.

51

— Там небось не меньше миллиона айсбергов, — уныло сказал Джордино. — Это все равно что искать дерево в лесу. Потребуется черт знает сколько времени.

У полковника Холлиса настроение было не лучше.

— Должен найтись айсберг, соответствующий «Леди Флэмборо» по размерам и очертаниям. Будем искать.

— Имейте в виду, — сказал Джордино, — что антарктические айсберги обычно плоские. А надстройка под пластиковым покровом должна придать айсбергу, в который превратили «Леди Флэмборо», сложную форму.

Глаз Диллинджера сквозь увеличительное стекло казался в четыре раза больше.

— Резкость просто удивительная, — сказал он. — Будет еще лучше, когда мы увидим, что находится по ту сторону этих облаков.

Все они собрались в маленькой рубке связи «Саундера» и внимательно изучали только что полученное цветное фото с «каспера». Данные аэрофотосъемки, доставленные самолетом-разведчиком, поступили на «Саундер» через сорок минут после его приземления.

На хороших, четких снимках было видно море айсбергов, расположившихся в районе шельфового ледника Ларсена с восточной стороны полуострова, и ничуть не меньшее их количество возле ледников Земли Грэхема.

Питт не принимал участия в обсуждении снимков. Он сидел в стороне и самым внимательным образом изучал лежавшую у него на коленях морскую карту. Иногда он отрывался от карты и прислушивался к беседе, но хранил молчание.

Холлис обернулся к капитану Стюарту, стоявшему рядом с приемником. На капитане были наушники с микрофоном.

— Когда мы сможем получить инфракрасные фото «каспера»?

Стюарт поднял руку, показывая, чтобы ему не мешали, и поправил наушники, прислушиваясь к голосу эксперта ЦРУ в Вашингтоне. Потом кивнул Холлису:

— В Лэнгли сказали, что начнут передачу через полминуты.

Холлис мерил шагами тесную каюту, как кот, прислушивающийся к звуку открываемой консервной банки. Остановившись, он с любопытством покосился на Питта, который, вооружившись циркулем-измерителем, сосредоточенно проводил какие-то измерения на карте.

За прошедшие несколько часов полковник довольно много узнал об этом сотруднике НУМА — не от самого Питта, конечно, а от матросов и ученых-океанологов на корабле. О нем говорили с благоговением и восторгом, как о живой легенде.

— Идет, — объявил Стюарт.

Он снял наушники и подошел к приемному устройству, из которого уже показался край снимка газетного формата. Как только лист появился на свет целиком, он взял его и положил на стол. Собравшиеся в рубке снова склонились над столом.

— Специалисты фотолаборатории ЦРУ с помощью компьютера преобразовали специальную высокочувствительную пленку в термограмму, — пояснил Стюарт. — Разница инфракрасного излучения проявляется различными цветами. Черный — это самые низкие температуры. Темно-синий, голубой, зеленый, желтый, красный показывают постепенное повышение температуры. Белый цвет — это самые высокие температуры.

— Какими цветами, по вашему мнению, должна быть обозначена «Леди Флэмборо»? — поинтересовался Диллинджер.

— Где-нибудь в верхней части шкалы, между желтым и красным.

— Ближе к темно-синему, — подал голос Питт.

Все взгляды устремились на него, словно он громко чихнул во время шахматного матча.

— Так она ничем не выделится, — вскинулся Холлис, — и мы ее никогда не найдем.

— Ты забываешь о тепловом излучении двигателей и генераторов, — искренне возмутился Ганн.

— Его не будет, если двигатели остановлены, — отвечал Дирк.

— Вы же не имеете в виду мертвое судно, — не в силах поверить услышанному, сказал Диллинджер.

Питт молча кивнул. Он смотрел на собравшихся каким-то странным, пожалуй, даже безразличным взглядом. Если бы он выплеснул на них ведро воды, эффект вряд ли был бы таким полным.

Наконец Питт улыбнулся и сказал:

— Все что нам нужно, это переиграть тренера другой команды.

Пятеро мужчин переглянулись, после чего молча воззрились на Питта, ожидая хотя бы каких-то объяснений.

Питт отложил в сторону карты и встал. Подойдя к столу, он взял инфракрасное фотоизображение и сложил его пополам так, что была видна только самая южная оконечность Чили.

— Вы заметили, — снова заговорил Питт, — что всякий раз, когда судно изменяет внешность или курс, это происходит сразу же после прохождения над ним одного из наших спутников.

— Еще один пример отличного планирования, — сказал Ганн. — За орбитами спутников, собирающих научные данные, следит половина стран мира. Информацию об их местонахождении так же легко получить, как сведения о фазах луны.

— Хорошо. Лидер террористов располагал полетным расписанием спутников и мог догадаться, когда на него будут нацелены камеры, — вмешался Холлис — Ну и что из этого?

— В нужное время он полностью обесточивает судно, чтобы избежать обнаружения на инфракрасных фотографиях. И что еще более важно, отсутствие тепла не дает растаять ледяной пленке на пластиковом покрытии.

Четверо из пятерых присутствующих нашли теорию Питта безупречной. Но Руди Ганн не был скор на похвалы. Обладая чрезвычайно острым умом, он видел допущенные ошибки раньше, чем кто-либо другой.

— Ты забываешь о низких температурах в районе полуострова, — сказал Ганн. — Без электроэнергии и тепла все на судне замерзнут насмерть в течение нескольких часов. Получается, что похитители стремились не только убить заложников, но и совершить коллективное самоубийство.

— Руди правильно говорит, — вмешался Джордино. — Они не смогли бы выжить без какого-либо обогрева.

Питт довольно рассмеялся, словно только что узнал о собственном крупном выигрыше в лотерею.

— Я на сто процентов согласен с Руди.

— Вы все время ходите кругами, — раздраженно заявил Холлис — Поясните, что вы хотите сказать.

— Ничего сложного. «Леди Флэмборо» не входила в Антарктику.

— «Не входила в Антарктику», — механически повторил Холлис — Вы явно не желаете считаться с фактами. Последняя спутниковая фотография показала судно на полпути между мысом Горн и оконечностью полуострова, причем оно на всех парах шло на юг.

— Ему больше некуда деться, — вставил Диллинджер.

Питт показал пальцем на большую группу островов в районе Магелланова пролива.

— Хотите поспорить?

Холлис несколько мгновений озадаченно глазел на карту, но потом уловил мысль Питта. Сомнения рассеялись. Он все понял.

— Они пошли обратным курсом, — сказал он.

— Ключ к разгадке дал Руди, — признал Питт, — когда сказал, что похитители вряд ли задумали самоубийство и к тому же должны были избежать обнаружения на инфракрасных фотографиях. Они никогда не собирались идти в район паковых льдов. Вместо этого они направились на северо-запад и обошли пустынные острова в районе мыса Горн.

Ганн всем своим видом выразил облегчение.

— Там температуры куда более высокие, чем у Тьерра-дель-Фуэго. Людям на борту будет чертовски неуютно, они будут отчаянно мерзнуть, но выживут.

— Зачем тогда маскироваться под айсберг? — полюбопытствовал Джордино.

— Чтобы создать видимость отрыва от массива.

— Я не понял, кто и от чего оторвался, — сообщил Джордино.

— От большого массива льда, то есть ледника, могут откалываться айсберги, — объяснил Ганн.

Джордино внимательно посмотрел на инфракрасные фотографии.

— Ледники так далеко на север?

— Некоторые из них спускаются с гор и встречаются с морем в каких-то восьмистах километрах от места нашей теперешней стоянки в Пунта-Аренас.

— Где, по вашим расчетам, находится судно? — спросил Холлис.

Питт взял карту, на которой были изображены безжизненные острова, окаймляющие западную часть Тьерра-дель-Фуэго.

— Принимая во внимание расстояние, которое могла пройти «Леди Флэмборо», после того как ее в последний раз засек спутник, существуют две возможности. — Он поставил крестики возле двух названий на карте: — Вот здесь ледники сходят с гор Италия и Сармиенто.

— Это достаточно далеко от коммерческих морских путей, — сказал Холлис.

— Но слишком близко к нефтяным месторождениям, — добавил Питт. — С низко летящего самолета, каких немало у нефтяных компаний, можно заметить фальшивый айсберг. Лично я на месте командира террористов прошел бы еще сто шестьдесят километров на северо-запад и привел судно к леднику на острове Санта-Инес.

Диллинджер внимательно изучил неровную береговую линию на карте. Потом взглянул на цветное фото, но южная оконечность Чили была скрыта за облаками. Он отодвинул фотографию в сторону и приник к увеличительному стеклу, направив его на верхнюю часть инфракрасного фото, которое Питт сложил пополам, чтобы сузить район поисков.

Спустя несколько секунд он обрадованно воскликнул:

— Если матушка-природа не научилась создавать айсберги с острым носом и круглой кормой, думаю, мы нашли корабль-призрак.

Холлис оттеснил подчиненного и принялся сам изучать продолговатую фигуру на снимке.

— Контуры такие, как надо, — изрек он. — И, как и предвидел Питт, никакого теплового излучения. На снимке судно почти такое же холодное, как ледник. Не черный цвет, но темно-синий.

Ганн наклонился к столу:

— Да, я вижу. Ледник спускается во фьорд, который впадает в залив, где полно мелких островов. Один или два крупных айсберга откололись от стены ледника. Поверхность воды в основном свободна ото льда. — Он секунду помолчал, потом его глаза за стеклами очков сузились. — Интересно, почему они поставили «Леди Флэмборо» прямо под стеной ледника?

Благодушное выражение моментально исчезло с лица Питта.

— Дай-ка я посмотрю. — Он втиснулся между Диллинджером и Ганном и приник к увеличительному стеклу. Когда он снова поднял голову, его глаза полыхали ненавистью.

— Что вы увидели? — спросил капитан Стюарт.

— Они собираются всех убить.

Стюарт был явно озадачен.

— Откуда он знает? — спросил он у Джордино и Ганна.

— Когда кусок льда отделится от ледника, — с каменным выражением лица ответствовал Джордино, — он упадет на судно и потопит. Никто и никогда не найдет следов «Леди Флэмборо».

Диллинджер с тревогой взглянул на Питта:

— Неужели вы думаете, что террористы именно сейчас намерены уничтожить пассажиров и членов экипажа? У них уже было достаточно возможностей это сделать.

— Да, я так думаю.

— Но почему они не сделали это раньше?

— Полагаю, тянули время. У того, кто отдал приказ о похищении, были причины оставить на некоторое время в живых президентов Хасана и Де Лоренцо. Какие именно причины, я не знаю.

— Я знаю, — сказал Холлис — Организатор этого мероприятия — Ахмед Язид. Он планировал, после того как будет объявлено о похищении и предположительном убийстве президента Хасана и Генерального секретаря ООН, прийти к власти в Египте. После того как он и его ближайшие сподвижники обрели бы достаточную силу, он бы заявил, что его агенты обнаружили судно, и продемонстрировал всему миру добрую волю, начав переговоры с террористами об освобождении заложников.

— Хитрый ублюдок, — пробормотал Джордино. — Только за спасение президента Де Лоренцо и сенатора Питта он мог бы претендовать на Нобелевскую премию мира.

— Понятно, что Язид позаботился бы, чтобы с президентом Хасаном и Галой Камиль по возвращении в Египет произошел бы несчастный случай.

— А сам он остался бы белым и пушистым, как только что выпавший снег, — добавил Джордино.

— Грандиозная мысль, — признал Питт. — И все же, судя по последним новостям, военные в Египте пока сохраняют нейтралитет, да и кабинет Хасана отказался подать в отставку.

Холлис кивнул:

— Тем самым сведя на нет все усилия Язида.

— Получается, что он сам загнан себя в угол, — сказал Питт. — Больше нет смысла тянуть время и устраивать маскарад. Теперь он обязан заставить «Леди Флэмборо» кануть в небытие, иначе рискует, что разведывательные организации докопаются до его роли в заговоре.

— Это верно, — согласился Холлис.

— Таким образом, пока мы находимся здесь, лидер террористов играет в русскую рулетку с ледником, — тихо сказал Ганн. — Он и его люди вполне могли уже покинуть судно и скрыться на катере или вертолете, оставив пассажиров и экипаж в ожидании смерти.

— А катер мы вполне могли не заметить, — признал Диллинджер.

Холлис не поддался пессимистическому настроению. Он написал на листке бумаги несколько цифр и протянул капитану Стюарту:

— Капитан, передайте, пожалуйста, на этой частоте моему связисту, что майор и я возвращаемся на аэродром. К нашему прибытию все должны собраться дня инструктажа.

— Мы пойдем с вами, — спокойно заявил Питт.

Холлис решительно покачал головой:

— Ни при каких обстоятельствах. Вы гражданские лица и не имеете нужной подготовки. Ваше требование не может быть выполнено.

— На судне находится мой отец.

— Мне очень жаль, — последовал ответ.

Питт устремил на Холлиса взгляд, полный холодного презрения.

— Надеюсь, вы понимаете, что одного моего звонка в Вашингтон будет достаточно, чтобы вы попрощались с мечтами о служебной карьере.

Губы Холлиса сжались в тонкую ниточку.

— Ах, вот вы как, мистер Питт. — Он сделал шаг вперед. — Но вы забыли, что мы не в игрушки играем. Вполне возможно, что в течение следующих двенадцати часов палуба «Леди Флэмборо» покроется телами моих людей. Если же нам удастся выполнить свою работу так, как нас учили, можете хоть телефон оборвать, на моей карьере это никак не отразится. Мне тоже знакомы грязные трюки, можете не сомневаться, только несколько иного порядка. — Он сделан еще один шаг вперед. — Я бы мог прямо сейчас вырвать вам кишки голыми руками…

Никто в комнате не успел заметить, как и откуда в руке Питта возник револьвер. До этого он спокойно стоял опустив руки, а в следующий момент он уже упирал дуло кольта сорок пятого калибра в пах Холлису.

Диллинджер изготовился к прыжку, но дальше этого дело не пошло. Материализовавшийся сзади Джордино обхватил майора железной хваткой, лишив его возможности двигаться.

— Я не буду досаждать вам чтением наших послужных списков, — спокойно продолжил Питт. — Поверьте мне на слово, что Руди, Ал и я обладаем достаточным опытом, чтобы не быть помехой в боевой операции. Обещаю, мы не будем вмешиваться. Вы будете проводить операцию против «Леди Флэмборо» с воздуха и с воды, а мы зайдем со стороны суши.

Холлис был далек от испуга, но зато изрядно раздосадован. Он тоже не заметил, откуда в руке Питта появилось крупнокалиберное оружие. Больно уж он шустр для ученого, раздраженно подумал полковник.

— Дирк просит о немногом, — спокойно проговорил Ганн. — Предлагаю всем разойтись с миром.

— Я ни на секунду не поверил, что вы меня убьете, — криво усмехнулся Холлис.

— А я и не собирался, — с такой же невеселой усмешкой ответил Питт. — Но я мог бы вам гарантировать в будущем большие проблемы с сексом.

— Кто вы, парни? Из управления?

— Вы имеете в виду ЦРУ? — уточнил Джордино. — Что вы! Для этого мы рылом не вышли. Вместо этого нас взяли в НУМА.

— Не понимаю, — потряс головой Холлис.

— И не надо, — засмеялся Питт. — Ну что, договорились?

Если Холлис и размышлял, то какую-то долю секунды. Он наклонился вперед, так что почти ткнулся носом в нос Питта и заговорил тоном инструктора, обращающегося к необученному новобранцу:

— Я позабочусь, чтобы вас выбросили за десять километров от судна. Не ближе, иначе мы лишимся элемента неожиданности. Оттуда можете шлепать пешком. Если мне повезет, все будет кончено раньше, чем вы доберетесь до берега.

— Это справедливо, — согласился Питт.

Тогда Холлис обернулся к Джордино и с преувеличенной вежливостью произнес:

— Я буду вам чрезвычайно признателен, если вы отпустите наконец моего заместителя.

Затем он снова посмотрел на Питта:

— Мы отбываем немедленно. Если вы не пойдете с нами сейчас, то не будете принимать участие в операции, поскольку ровно через пять минут моя команда будет уже в воздухе.

Питт убран револьвер и сказал:

— Мы следуем за вами.

— Я, пожалуй, пойду с майором, — широко улыбнулся Джордино и дружески похлопал Диллинджера по спине. — Великие умы часто следуют одним и тем же путем.

Диллинджер хмуро покосился на весельчака, но ничего не сказал.

В течение пятнадцати секунд помещение опустело. Питт забежал в свою каюту, схватил небольшой саквояж, потом поднялся на мостик.

— Сколько времени потребуется «Саундеру», — спросил он у капитана Стюарта, — чтобы добраться до Санта-Инес?

Стюарт взглянул на карту и быстро произвел расчеты:

— Если выжать из машин максимум, мы сможем быть там уже через девять или десять часов.

— Сделайте это, — сказал Питт. — Мы будем ждать вас там на рассвете.

Стюарт крепко пожат Питту руку:

— Берегите себя.

— Обязательно, — усмехнулся Питт. — Постараюсь не промочить ноги.

К Питту нерешительно приблизился один из ученых. Он был небольшого роста и не слишком внушительного телосложения, зато его лицо хранило настолько суровое выражение, что казалось высеченным из камня. Его звали Клейтон Финдли, и вещал он сочным, звучным басом.

— Извините, что я невольно подслушал ваш разговор, господа, но могу поклясться, вы упоминали Санта-Инес.

Питт кивнул:

— Да, а что?

— Там недалеко от ледника есть старый цинковый рудник. Его закрыли, когда правительство Чили прекратило субсидировать промышленность.

— Вы знакомы с островом? — удивился Питт.

— Да. Я был главным геологом в Аризонской добывающей компании, которая считала, что сможет сделать шахту эффективной. Меня и еще двоих инженеров послали провести обследование. Мы провели в этой чертовой дыре три месяца и выяснили, что рудник почти выработан. Вскоре после этого шахта была закрыта, а оборудование брошено.

— Вы умеете обращаться с оружием?

— Я охотился, но не очень много.

Питт с чувством пожал ученому руку.

— Клейтон, мой друг, вы сущий дар небес.

52

Клейтон Финдли действительно оказался послан самим Господом Богом.

Пока Холлис инструктировал своих людей в заброшенном ангаре, Питт, Ганн и Джордино помогли Финдли сделать макет острова Санта-Инес из влажной земли, которую набрали рядом со взлетной полосой. Макет установили на старом столе для пинг-понга. Некоторые забытые факты ученый вспомнил, глядя на морские карты Питта.

Он подсушил миниатюрный ландшафт при помощи переносного нагревателя и даже раскрасил его, воспользовавшись баллончиками с краской, которые нашлись у запасливых людей Холлиса. Скалы были серыми, снег белым, а лед исполнял роль собственно ледника. Финдли даже вылепил модель «Леди Флэмборо» и установил ее у подножия ледника. Наконец он отошел в сторону, чтобы оценить свою работу.

— Да, — уверенно сказал он, — это Санта-Инес.

Холлис прервал инструктаж и подвел людей к столу. Несколько минут все молча рассматривали диораму.

Остров имел форму картинки-головоломки, которую искромсал на кусочки пьяный резчик. Неровная береговая линия представляла собой форменный кошмар из ответвлений и зазубрин, глубоких, извилистых фьордов и кривых бухт. С востока его омывал Магелланов пролив, а с запада — Тихий океан. Над этим каменистым островом длиной 95 километров и шириной 65 километров возвышалась гора Вартон высотой 1320 метров.

Здесь практически не было ровных участков. По берегам тоже стояли горы, напоминающие окаменевшие суда, которые подставляли свои склоны-борта холодному, неласковому морю.

Старый ледник тянулся через весь остров. Его образование стало результатом холода и повышенной влажности в летние месяцы, в результате чего лед не таял. Лишенные всякой растительности скалы окружали замерзшую массу воды. Словно молчаливые часовые, они охраняли покой рвущегося к морю ледника. Добравшись до воды, он откалывал от себя кусок за куском.

Немного на земле найдется участков, столь же враждебных человеку. Вся цепь островов, окружающих Магелланов пролив, была необитаема. На протяжении веков люди приходили сюда и вновь покидали негостеприимную землю, оставляя после себя злобные названия: полуостров Сломанной Шеи, остров Обмана, залив Несчастья, остров Одиночества и порт Голода. Это было суровое, неприветливое место. Единственной растительностью, которая выжила в этой местности, были низкорослые, искривленные вечнозеленые растения, больше всего похожие на уродливые карликовые кустарники.

Финдли провел рукой над моделью:

— Сей безжизненный ландшафт, составленный из комбинации камней, снега и льда, и есть остров Санта-Инес. В действительности он именно таков.

Холлис кивнул:

— Большое спасибо, мистер Финдли. Мы вам очень благодарны за сотрудничество.

— Всегда рад помочь.

— Прекрасно, а теперь вернемся к нашим баранам. Майор Диллинджер возглавит воздушный десант, а я — пловцов.

Холлис сделал паузу и быстро оглядел лица людей. Это были суровые, исключительно целеустремленные парни, одетые в черное. Все они были настоящими бойцами, прошедшими сложнейшее обучение и честно заслужившие право называться элитной командой. Чертовски славные ребята, с гордостью подумал Холлис. Лучшие в мире.

— Мы долго и упорно учились захватывать суда в ночное время, — сказал Холлис, — и многого добились. Но еще никогда у противника не было стольких преимуществ. У нас нет разведывательной информации, погодные условия, мягко говоря, оставляют желать лучшего, к тому же нам предстоит действовать в непосредственной близости от ледника, стена которого может обрушиться в любой момент. Иначе говоря, на пути к успеху нам предстоит преодолеть много трудностей. Через несколько часов начнется операция. Если у вас есть конструктивные предложения или вы заметили какие бы то ни было упущения, я готов вас выслушать. Да, и если есть вопросы, задавайте сейчас.

— Обитатели острова? — спросил Диллинджер у Клейтона Финдли.

— После закрытия шахты остров необитаем.

— Погодные условия?

— Почти постоянно идет дождь. Это одно из самых влажных мест на планете. Солнца здесь никогда не видно. В это время года температура обычно составляет несколько градусов ниже нуля. Ветры также дуют постоянно, причем периодически могут достигать ураганной силы. Два фактора — ветер и дождь — бич здешних мест.

Диллинджер мрачно покосился на Холлиса:

— И в таких условиях можно говорить о точности приземления? Придется использовать наши мини-вертолеты и спускаться на канатах.

— Вы привезли с собой вертолеты? — с недоверием полюбопытствовал Ганн. — Я думал, что их скорость и дальность полета не позволяет…

— Летать так далеко и так быстро? — договорил за него Холлис — Военное название этих птичек включает в себя слишком много букв и цифр, чтобы их запомнить. Мы называем их «голубками». Маленькие и компактные, они перевозят пилота в закрытой кабине и двоих человек снаружи. Они снабжены инфракрасными датчиками и бесшумными хвостовыми винтами. В одном только нашем С-140 вмещается шесть птичек.

— Здесь возникает другая проблема, — сказал Питт.

— Говорите.

— Навигационный радар «Леди Флэмборо» может быть настроен на воздушный транспорт. Ваши «голубки» могут быть незаметными, но радар их все равно засечет, и террористы успеют подготовиться к встрече.

— Да, внезапного нападения с воздуха не получится, — вздохнул Диллинджер.

Холлис вопросительно взглянул на Финдли:

— О каких неблагоприятных условиях мы должны знать при атаке с воды?

Финдли слабо усмехнулся:

— Вам должно быть легче, чем майору. У вас будет преимущество морозной дымки.

— Это еще что такое?

— Напоминающие туман облака, образующиеся при контакте холодного воздуха с более теплой водой у стены ледника. Могут подниматься на высоту от двух до десяти метров. А в сочетании с дождем ваши пловцы получат достаточно надежное укрытие с момента, когда приблизятся к судну, и до подъема на палубу.

— Хоть кому-то из нас будет легче, — философски заметил Диллинджер.

Холлис задумчиво потер подбородок.

— Мы имеем дело не с операцией из учебника, — сказал он. — Все может обернуться очень серьезно, если воздушный десант попадет в патовую ситуацию. Мы лишимся преимущества внезапности, без которого команда пловцов, в которой всего двадцать человек, недостаточно сильна, чтобы без поддержки противостоять сорока террористам.

— Если прыжок прямо на палубу судна для ваших людей может оказаться самоубийственным, почему не сбросить их на леднике? — спросил Питт. — Оттуда они смогут подобраться к краю и по канатам спуститься на судно.

— Да, скорее всего, нам придется поступить именно так, — согласился Диллинджер. — Ледяная стена нависает непосредственно над надстройкой судна и располагается достаточно близко к нему.

Холлис кивнул:

— Да, мне это тоже приходило в голову. У кого-нибудь имеются возражения против этой тактики?

— Насколько я понимаю, — сказал Ганн, — в этом случае самую большую опасность таит сам ледник. Он представляет собой бесконечный лабиринт глубоких трещин, покрытых предательским снежным настом, не выдерживающим вес человека. Вашим людям придется быть чертовски осторожными, передвигаясь по нему в темноте.

— Еще замечания? — Таковых не оказалось. Холлис покосился на Диллинджера: — Сколько времени вам потребуется с момента высадки десанта до готовности к атаке?

— Было бы желательно знать скорость и направление ветра.

— Девять дней из десяти ветер дует с юго-востока, — ответил Финдли. — Средняя скорость ветра около десяти километров в час, но может очень быстро увеличиться до сотни.

Диллинджер оглядел маленькие горки, возвышающиеся на макете за ледником. Он постарался представить себе, как все это выглядит в реальности, причем глубокой ночью, почувствовать бешеные порывы ветра. Произведя в уме необходимые подсчеты, он уверенно заявил:

— С момента выброски десанта до его готовности к атаке пройдет сорок — сорок пять минут.

— Прошу прощения за то, что вмешиваюсь в вашу работу, майор, — сказал Питт, — но вы недооцениваете серьезность ситуации.

— Совершенно с вами согласен. — Финдли энергично закивал головой. — Мне неоднократно приходилось ходить по леднику. Там много ледяных хребтов, чрезвычайно затрудняющих передвижение.

В полном молчании Диллинджер извлек из ножен на поясе длинный, угрожающего вида охотничий нож с лезвием, расположенным под углом к рукоятке, и использовал заостренный конец в качестве указки.

— Насколько я понимаю, мы спрыгнем вот здесь, у подножия горы справа от ледника. Только здесь наш С-140 будет скрыт от судового радара. Используя — дал бы бог! — попутный ветер и наше умение управлять парашютами, мы сможем пролететь семь километров вокруг горы и приземлиться примерно в километре от стены ледника. Время с момента высадки до общего сбора, по моим оценкам, составит восемнадцать минут. Еще двадцать минут уйдет на продвижение к краю ледника. Шесть минут потребуется на подготовку к спуску. Итого, сорок четыре минуты.

— На вашем месте я бы удвоил это время, — неодобрительно заявил Джордино. — Вдруг кто-то из ваших людей, к примеру, провалится в трещину. При этом команда пловцов не будет знать о задержке.

Холлис одарил Джордино взглядом, каким обычно смотрел на демонстрантов, выступающих против войны.

— Это не Первая мировая война, мистер Джордино. У нас нет необходимости сверять часы перед началом операции. У каждого члена команды в ухе миниатюрный радиопередатчик, а в лыжную маску вмонтирован микрофон. И если мои пловцы прибудут раньше или десантники майора Диллинджера задержатся, мы всегда сможем синхронизировать свои действия, потому что постоянно находимся на связи.

— Еще одно, — вмешался Питт. — Я надеюсь, у вас оружие с глушителями?

— Да, — сказал Холлис — А что?

— Одна очередь из автомата без глушителя может обрушить стену ледника.

— Но я не могу поручиться за террористов.

— Тогда вам лучше побыстрее их перестрелять, — пробормотан Джордино.

— Нас не учили брать террористов в плен, — сообщил Холлис с зловещей, пожалуй, даже угрожающей улыбкой. — Ну а теперь, если наши гости покончили с критикой, какие есть вопросы у членов команды?

Поднял руку командир боевых пловцов Ричард Беннинг.

— Беннинг? Слушаю вас.

— Мы будем приближаться к судну под водой или по поверхности?

Холлис, в отличие от Диллинджера, использовал в качестве указки самую обычную шариковую ручку и ткнул ею в небольшой островок внутри фьорда, который находился за выдающимся вперед мысом и не был виден с судна.

— «Голубки» переправят нашу команду на этот остров. Отсюда до «Леди Флэмборо» около трех километров. Вода там слишком холодная для заплыва на такое расстояние, поэтому мы будем двигаться дальше в резиновых лодках. Если мистер Финдли не ошибся относительно морозной дымки, мы сможем приблизиться, не будучи обнаруженными. Если же туман рассеется, мы нырнем в двухстах метрах от судна и оставшееся расстояние преодолеем под водой.

— Много яиц превратится в ледяные шарики, если нам придется долго ждать появления майора Диллинджера и его людей.

По ангару прокатилась волна смеха.

Холлис глубоко вздохнул и тоже рассмеялся:

— Лично я свои морозить не намерен. Мы дадим фору мистеру Диллинджеру.

Ганн поднял руку.

— Да, мистер Ганн, — устало сказал Холлис. — Я что-то упустил?

— Нет, что вы, просто я не могу справиться с собственным любопытством. Как вы узнаете, если террористы все же пронюхают о вашем приближении и подготовят ловушку?

— Один из наших самолетов, мистер Ганн, набит самым современным электронным оборудованием для слежения. Он будет описывать круги в семи милях над «Леди Флэмборо» и засечет любую передачу террористов своим друзьям за пределами региона. Уверяю вас, если террористы почувствуют, что силы специального назначения смыкают вокруг кольцо, они начнут визжать как свиньи. А наши связисты, переводчики и дешифровальшики перехватят их передачи и заблаговременно уведомят нас.

Тут поднял руку Питт.

— Слушаю вас, мистер Питт.

— Вы не забыли о группе НУМА?

Холлис приподнял бровь:

— Разумеется, нет. Как о вас забудешь? — Он повернулся к геологу: — Мистер Финдли, где, вы сказали, расположена заброшенная шахта?

— На макете я ее не показал, — сообщил геолог. — Но раз уж вас это интересует… — Он мгновение подумал и положил спичечный коробок на склон небольшой горки, выходящей на ледник и фьорд. — Она находится здесь, примерно в двух с половиной километрах от передней стены ледника и от корабля.

Холлис кивнул Питту.

— Вас доставят именно сюда, — любезно сообщил он. — С вашей помощью у нас появится наблюдательный пункт.

— Мы обязательно будем наблюдать, — буркнул Джордино. — Другой вопрос, что мы увидим при такой погоде, да еще ночью.

— Зато мы будем в безопасности, — провозгласил Питт. — Сможем разжечь костер и устроить пикник.

— Этим и займитесь, — с явным удовлетворением сказал Холлис и обвел взглядом своих бойцов. — Парни, я не буду надоедать вам долгими напутственными речами. Давайте просто сделаем свою работу и спасем человеческие жизни.

— Надо же, как трогательно, — пробормотал Джордино.

— Что вы сказали?

— Он сказал, — поспешил вмешаться Питт, — какая высокая честь быть частью элитной боевой команды.

Холлис одарил Джордино взглядом, который вполне мог бы испепелить чугунную сковородку.

— Силы специального назначения не раздают почетных званий. Вы, гражданские лица, будете находиться в стороне. — Холлис покосился на Диллинджера и продолжил: — Если кто-нибудь из людей НУМА попробует подняться на борт судна раньше моего распоряжения, пристрели их. Это приказ.

— С удовольствием. — Диллинджер обнажил в хищной улыбке все имеющиеся в наличии зубы. Со стороны казалось, что их у него куда больше, чем у нормального человека.

Джордино пожал плечами:

— Эти парни умеют наживать себе… друзей.

Питт не разделял язвительного настроения Джордино. Он хорошо понимал позицию Холлиса. Его люди были профессионалами, слаженной командой. Он украдкой обвел взглядом бойцов. Большие, сильные, спокойные. Ни одному из них не было больше двадцати пяти лет.

Глядя на их сосредоточенные лица, Питт не мог не думать, что кому-то из них через несколько часов предстоит умереть.

53

— Сколько еще ждать? — спросил Хуан Мачадо развалившегося на диванчике Аммара.

В отсутствие электропитания судна каюта капитана освещалась четырьмя тусклыми фонарями, подвешенными к потолку, из тактических соображений. Аммар, не отрываясь от чтения Корана, безразлично пожал плечами:

— Вы проводите больше времени в радиорубке, чем я. Вот вы мне и скажите.

Мачадо раздраженно сплюнул:

— Я и говорю: надо перестрелять их, ко всем чертям, и сматываться отсюда. Меня уже тошнит от бесплодного сидения в этом аду.

Аммар с любопытством взглянул на своего «коллегу». Мачадо по натуре был человеком неряшливым. Его давно не мытые волосы висели жирными сосульками, под ногтями виднелись полукружия черноты. Когда же он сел рядом, стало ясно, что он не утруждает себя купанием. Аммар уважат Мачадо как опасного противника, но во всем остальном этот человек не вызывал у него никаких чувств, кроме омерзения.

Мачадо вскочил с дивана и нервно забегал по каюте. Набегавшись, он опустился на стул.

— Мы должны были получить инструкции еще двадцать четыре часа тому назад, — сказал он. — Топильцин никогда не колеблется и всегда точен.

— Ахмед Язид тоже, — сообщил Аммар, не отрывая глаз от Корана. — Он и Аллах непременно обеспечат нас…

— Чем обеспечат? Вертолетом? Судном? Подводной лодкой? Нас же вот-вот обнаружат! Вы это знаете не хуже меня, мой дорогой друг, и тем не менее сидите спокойно, как сфинкс.

Аммар перевернул очередную страницу, так и не подняв глаз на своего собеседника.

— Завтра в это время вы и ваши люди будете в Мексике в полной безопасности.

— Вы можете дать гарантию, что мы все не будем принесены в жертву ради неведомых нам целей Язида и Топильцина?

— Они не пойдут на риск обнаружения «Леди Флэмборо» международными силами, — устало сказал Аммар, — хотя бы потому, что не могут позволить нам заговорить. Они же понимают, что их надеждам на захват власти придет конец, если будет обнаружена их связь с этим похищением. Поверьте мне, они позаботились о нашем спасении. Проявите терпение — и все будет хорошо.

— Как позаботились?

— Вы узнаете эту часть плана, как только мы получим инструкции о судьбе заложников.

Плотно сплетенные нити в паутине лжи начале рваться по краям. В любой момент Мачадо мог увидеть и все понять. Пока в радиорубке сидел человек Аммара, ни одно сообщение не могло быть получено, потому что рация была настроена на неверную частоту. Язиду и, скорее всего, Топильцину, злорадно думал Аммар, пришлось пережить немало неприятных минут, считая, что он, Аммар, проигнорирован первоначальный план и убил заложников, вместо того чтобы сохранить им жизнь ради пропагандистских целей.

— Почему бы нам не поступить по-своему, запереть всех внизу, затопить судно и покончить с этим? — Мачадо был так зол, что едва сдерживался.

— Убить британский экипаж, американского сенатора и других было бы крайне неразумно. Возможно, вам, капитан, нравится находиться в постоянном напряжении, скрываться и переезжать с места на место, являясь объектом преследования международной полиции, но лично я предпочитаю жить спокойно и с удобствами.

— Но это же глупо — оставлять свидетелей!

Этот идиот даже не представляет, насколько он прав, подумал Аммар, вздохнул и отложил Коран.

— Ваша забота — президент Де Лоренцо. Моя — президент Хасан и Гала Камиль. На этом наши взаимоотношения заканчиваются.

Мачадо встал, быстрыми шагами пересек каюту и распахнул дверь.

— Лучше бы нам побыстрее получить какую-нибудь информацию, — с угрозой в голосе пробормотал он. — Я не смогу долго сдерживать своих людей. Они уже начали требовать, чтобы я взял на себя руководство операцией.

Аммар дружелюбно улыбнулся:

— Если мы не получим приказа от наших лидеров в полдень, я передам командование вам.

Глаза Мачадо на мгновение подозрительно расширились:

— Вы согласитесь отступить на второй план и признать мою главенствующую роль?

— А почему нет? Я брался захватить президента Хасана и выполнил свою работу. С удовольствием уступлю остальную головную боль вам.

Физиономия Мачадо расплылась в дьявольской улыбке.

— Я заставлю тебя выполнить это обещание, египтянин. И тогда увижу наконец твое лицо под маской. — С этими словами он вышел.

Лишь только щелкнула дверная защелка, Аммар вытащил из кармана миниатюрную рацию и нажал на кнопку.

— Ибн-Тельмук?

— Да, Сулейман Азиз.

— Где ты?

— На корме.

— Сколько на берегу?

— Шестеро переправлены на причал у старой шахты. На борту нас осталось пятнадцать человек, включая тебя. Перевозка движется медленно, в нашем распоряжении только маленькая лодка на троих человек. Большая разбита и не подлежит ремонту.

— Саботаж?

— Это может быть делом рук только людей Мачадо.

— Еще существуют какие-нибудь проблемы из-за них?

— Пока нет. Они плохо переносят холод, поэтому редко показываются на палубе. Большинство из них накачиваются текилой в баре. А кто не пьет, тот спит. Ты был прав, приказав нашим людям проявлять к ним максимум дружелюбия. Они, похоже, совершенно позабыли о дисциплине.

— Заряды?

— Вся взрывчатка размещена в трещине, которая тянется вдоль передней стенки ледника. После взрыва стена рухнет и погребет под собой судно.

— Сколько еще потребуется времени на эвакуацию?

— Использование весел очень замедляет работу. Мы же не можем включить двигатель, чтобы не насторожить людей Мачадо. Думаю, нам потребуется еще минут сорок пять.

— Мы должны быть в полной безопасности до рассвета.

— Люди делают все что могут, Сулейман Азиз.

— Ты можешь на некоторое время уйти?

— Конечно.

— Тогда возьми одного человека и встречай меня у каюты Хасана.

— Мы их убьем?

— Нет, — ответил Аммар, — мы возьмем их с собой.

Аммар выключил рацию и положил в карман Коран. Предательство Ахмеда Язида требовало отмщения. Жаль, что такой превосходный, тонкий план заканчивается столь банально. Но Аммар не собирался продолжать действовать по первоначальной схеме, зная, что рядом находится человек, специально нанятый, чтобы его убить. Честно признаться, его больше разозлила потеря денег, которые он должен был получить за операцию, чем нанесенный ему в спину удар.

Поэтому он решил, что целесообразно сохранить жизнь, по крайней мере временно, Хасану и госпожа Камиль. Да, и Де Лоренцо тоже. Они станут предметом торга. И вполне может получиться, что Аммар возместит свои убытки, сбросив все бремя вины на Язида и Топильцина.

Ему требовалось время подумать и разработать новый план. Но это все.

Прежде всего надо увезти заложников с судна, пока Мачадо и его разношерстная команда не прознали о его хитроумном плане.

Когда дверь каюты открылась и на пороге появился лидер похитителей, у Галы предательски заныло сердце. Она видела только глаза в прорезях уродливой маски и с истинно женским любопытством старалась представить, как выглядит этот мужчина и как себя ведет в разных жизненных обстоятельствах.

Он вошел и заговорил спокойным, но угрожающим тоном:

— Вы все пойдете со мной.

Гала вздрогнула и опустила глаза, страшно разозлившись на себя за то, что не сумела скрыть страх.

Испугать сенатора Питта было сложнее. Он вскочил, в три шага пересек каюту и остановился рядом с Аммаром.

— Куда вы нас ведете и зачем? — потребовал ответа он.

— Вы что-то перепутали, сенатор. Мы не в сенатской комиссии и я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Так что не трудитесь подвергать меня допросу, — холодно проговорил Аммар.

— Мы имеем право знать, — настаивал сенатор.

— Вы не имеете никаких прав, — раздраженно проговорил Аммар, грубо оттолкнул сенатора и прошел в комнату. Лица двоих президентов и Генерального секретаря ООН, обращенные к нему, были бледны до синевы.

— Мы отправляемся на небольшую лодочную прогулку, — любезно сообщил он, — далее последует поездка на поезде. На улице прохладно, поэтому мои люди принесут вам одеяла.

Спорить и возражать никто не стал.

Охваченная чувством полной безнадежности, Гала помогла президенту Хасану подняться на ноги. Она устала находиться в постоянном страхе. С некоторым удивлением она поняла, что ей, пожалуй, уже все равно.

И все же какая-то искорка воли к жизни еще тлела в глубине ее души.

Гала больше не чувствовала страха. Ее охватило бесстрашие солдата перед боем, понимающего, что умрет, и поэтому не имеющего другого выхода, кроме как драться до конца. С отчаяннием обреченности она решила, что должна выжить.

Капитан Мачадо вошел в радиорубку и обнаружил ее пустой. Сначала он решил, что радист Аммара отлучился, так сказать, по зову природы. Но, заглянув в туалет, Мачадо убедился, что тот тоже пуст.

Мачадо несколько мгновений смотрел на панель красными от недосыпа глазами. Он был явно озадачен. Так ничего и не решив, он вышел на мостик и подошел к одному из своих людей, наблюдавшему за экраном радара.

— Где радист? — спросил он.

Оператор радара пожал плечами:

— Я его не видел, капитан. Разве он не в рубке?

— Нет, там пусто.

— Может быть, я пойду и спрошу у их командира?

Мачадо медленно покачал головой, пока еще не в силах понять, что означает исчезновение радиста.

— Найди Йорга Дельгадо и приведи сюда. Он когда-то работал радистом. Лучше мы сами будем следить за связью, чем эти тупые арабы.

За разговором никто из них не заметил большую точку, появившуюся на экране радара. Это был самолет, пролетевший над центральной точкой острова.

Но даже если бы они его заметили, парашютисты, уже скользившие в ночном небе по направлению к леднику, были невидимы для радара.

54

Питт сидел в чреве совершенно не приспособленного для перевозки пассажиров «оспри». Имеющий форму пули, летательный аппарат взлетал с земли как вертолет, но летел как самолет со скоростью свыше шестисот километров в час. Несмотря на усталость, Питт не спал. Только мертвый мог бы спать, сидя на алюминиевом стуле. Да еще двигатели ревели так, что никакая звукоизоляция не могла помочь… даже если бы она была. В общем, спать мог только мертвый или Джордино. Он был больше всего похож на шарик, из которого спустили воздух, оставив ровно столько, чтобы сохранялась видимость формы. Каждые несколько минут, словно в его мозг был вживлен автоматический таймер, он менял положение, не открывая при этом глаз.

— Как он это делает? — изумленно полюбопытствовал Финдли.

— Гены, — ответил Питт.

Ганн покачал головой, в немом восхищении взирая на друга.

— Я видел его спящим в самых жутких условиях и в самых ужасных местах, но всякий раз мне бывает трудно поверить своим глазам.

Очень молодой второй пилот, обернувшись, предположил:

— Может быть, на него так действует стресс?

Питт и Ганн дружно рассмеялись. В самолете, несмотря на все неудобства, было тепло, и не хотелось думать о выходе из его грохочущего уюта в морозную, ненастную ночь. Питт постарался расслабиться и отдохнуть. Он имел все основания чувствовать удовлетворение. Пусть его не включили в штурмовую группу — такое дело действительно лучше всего поручить подготовленным профессионалам, однако он вполне мог успеть принять участие в захвате и намеревался последовать за людьми Диллинджера.

Питта не одолевали дурные предчувствия, он ни секунды не сомневался, что его отец жив. Он не мог объяснить этого даже самому себе, но он чувствовал присутствие сенатора. Их связь с отцом была очень прочной. Они понимали друг друга без слов.

— Мы будем на месте через шесть минут, — с жизнерадостностью, заставившей Питта поежиться, сообщил летчик.

Паренька, похоже, нисколько не волновало то, что он ведет самолет над зазубренными горными вершинами, которые были скрыты от него тьмой. Было видно только, как блестит снежная крупа, бьющаяся о стекло.

— Откуда вы знаете, где мы находимся? — не выдержал Питт.

Летчик — копия Берта Рейнолдса[45] — пожал плечами.

— Все под контролем.

Питт наклонился вперед и взглянул на летчика через плечо. Тот даже не касался панели управления. Он сидел сложа руки и взирая на небольшой экран, выглядевший как дисплей видеоигры. На нижнем краю графического дисплея был виден нос «оспри», а мигающая картинка представляла собой нагромождение гор и долин, проносившихся под ним. В верхнем углу виднелись цифры — расстояния и высоты.

— Обходится без человека, — пробормотал Питт. — Компьютер заменил всех и везде.

— Слава богу, — рассмеялся летчик, — в вопросе взаимоотношения между полами компьютер пока не применяется. — Он протянул руку и нажал какую-то маленькую кнопочку. — Инфракрасные и радарные сканеры считывают информацию с земли, а компьютер преобразовывает ее в трехмерную модель. Я включаю автопилот и, пока самолет кружит между горами, имею возможность обдумывать такие занимательные проблемы, как бюджет США на будущий год или внешнюю политику Государственного департамента.

— Это для меня новость, — криво усмехнулся второй пилот.

— Без нашего маленького электронного гида, — бесстрастно продолжил летчик, — мы бы все еще оставались на земле в Пунта-Аренас, ожидая улучшения погоды. — Со стороны экрана раздался мелодичный звон, и летчик сразу же стал серьезным. — Мы приближаемся к месту посадки. Приготовьтесь.

— Полковник Холлис дат вам инструкции относительно нас?

— Мне приказано оставить вас на горе у шахты. Дальше вам предстоит топать на своих двоих.

Питт взглянул на Финдли:

— Есть проблемы?

Финдли улыбнулся:

— Я знаю эту гору лучше, чем задницу своей жены. Мне здесь знаком каждый пригорок и каждая расселина. Вершина находится километрах в трех от входа в шахту. Спуск — просто легкая прогулка. Я бы мог совершить ее с завязанными глазами.

— Учитывая погоду, — вздохнул Питт, — боюсь, именно это вам и предстоит сделать.

Когда команда НУМА через грузовой люк выбралась из самолета, рев двигателей «оспри» сменился пронзительными завываниями ветра. Время было дорого, поэтому Питт и его товарищи без лишних слов, лишь помахав пилотам на прощание, спрыгнули в чернильную тьму. Все четверо мужчин были налегке, лишь двое держали в руках небольшие сумки. Пригибаясь под ударами ветра, они направились по каменистому склону к вершине.

Финдли шел первым. Видимость на земле была ничуть не лучше, чем в воздухе. Фонарик в руке Финдли был почти бесполезен. В летящем навстречу снежно-водяном крошеве луч узкой полоской освещал неровную поверхность всего в метре впереди.

Парни из НУМА никоим образом не напоминали элитную команду спецназа. У них не было оружия, — во всяком случае, его не было видно. Да и одеты они были кто во что горазд. На Питте был серый лыжный костюм, на Джордино — темно-синий. Ганн утонул в оранжевом костюме, который был минимум на два размера больше, чем требовалось. Финдли был экипирован как канадский лесоруб, а самой приметной деталью его одежды была толстая шерстяная баскская шапочка, которую он натянул на уши и на лоб почти до самых глаз. Единственное, что было у всех троих одинаково, это лыжные маски с желтыми защитными стеклами.

Скорость ветра достигала двадцати километров в час. Питт решил, что это неприятно, но терпимо. Неровная каменистая поверхность была очень скользкой. Мужчины шли медленно, но все равно постоянно скользили, спотыкались и часто падали.

Каждые несколько минут приходилось стирать мокрый снег, налипавший на маски. Ветер дул в лицо, и очень скоро их одежда спереди стала белой и влажной от снега, а сзади оставалась совершенно сухой.

Финдли шарил по земле лучом фонарика, который вырывал из темноты массивные валуны и редкие уродливые, покрытые снегом кусты. Когда же он ступил на голые камни, а удар ветра едва не свалил его с ног, стало ясно: вершина достигнута.

— Дальше не полезем, — сообщил он, стараясь перекричать вой ветра. — Теперь дорога пойдет вниз.

— Очень жаль, что нельзя взять напрокат санки, — не к месту пошутил Джордино.

Питт стянул перчатку и посмотрел на свои старые часы со светящимся циферблатом. Им уже было много лет, но они его никогда не подводили. Атака была назначена на пять часов утра. Иначе говоря, до нее оставалось двадцать восемь минут. Они опаздывали.

— Давайте поторопимся, — крикнул он. — Я не хочу пропустить вечеринку.

В течение следующих пятнадцати минут они продвигались вперед довольно быстро. Спуск стал более пологим, и Финдли удалось найти тропу, ведущую к шахте. Ближе к подножию чахлая растительность стала гуще, камни — меньше и более рыхлыми, идти стало легче.

К тому же стих ветер и почти прекратился мокрый снег. В облаках, плотно закрывавших небо, появились прорехи, в которых иногда виднелись звезды. Теперь на мир можно было взирать и без защитных очков.

Когда из темноты материализовалась внушительная груда рудных отходов, Финдли почувствовал себя совсем уверенно. Он обошел ее и вывел свой небольшой отряд на узкоколейку, по которой они и направились во мглу.

Он уже было открыл рот, чтобы радостно завопить: «Мы на месте!» — когда его неожиданно прервали. Питт вдруг выскочил вперед, схватил Финдли за воротник и дернул назад так сильно, что у бедолаги земля ушла из-под ног и он со всего размаху шлепнулся на задницу. Он еще падал, когда Питт выхватил у него из руки фонарик и погасил его.

— Какого черта?

— Тихо! — резко выдохнул Питт.

— Ты что-нибудь слышишь? — тихо спросил Ганн.

— Нет, но чувствую знакомый запах.

— Запах чего?

— Барашка. Кто-то жарит на огне баранью ногу.

Все начали усиленно принюхиваться.

— Боже милостивый, ты прав! — оживился Джордино. — Я действительно чувствую запах барашка на гриле.

Питт помог Финдли подняться.

— Кажется, кто-то забрался на вашу территорию.

— Не знаю, кто это, но они зря теряют время. Рудник здесь полностью выработан.

— Не думаю, что они ищут цинк.

Джордино придвинулся к Питту:

— До того как ты погасил фонарик, я видел, как здесь что-то блеснуло. — Он пошарил ногой по снегу сбоку от тропы и наткнулся на нечто твердое. Наклонившись, он поднял находку и, повернувшись так, чтобы стоять к шахте спиной, осветил ее фонариком. — «Шато Марго» тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Должен признать, у этих шахтеров изысканный вкус.

— Странно, — протянул Финдли. — Не знаю, кто здесь, но они пришли сюда не работать.

— Ягненок и бордо могли попасть сюда с «Леди Флэмборо», — заключил Ганн.

— Как далеко мы от того места, где ледник встречается с фьордом? — спросил Питт у Финдли.

— Сам ледник в пятистах метрах к северу отсюда. Стена, выходящая на фьорд, примерно в двух километрах.

— Каким образом вывозили руду?

Финдли махнул рукой в сторону фьорда:

— По узкоколейке. Вагоны шли от шахты к дробилке, а оттуда к причалу, где руду грузили на суда.

— Вы ничего не говорили о причале!

— Так ведь никто не спрашивал. — Финдли недоуменно пожат плечами. — Там маленький погрузочный пирс. Сваи забиты в небольшой бухте чуть в стороне от ледника.

— Примерное расстояние до судна?

— Игрок в дальней части поля, обладающий хорошим ударом, без труда добросит туда мяч.

— Я должен был предвидеть, — сокрушенно прошептал Питт. — Я упустил этот момент, его все упустили.

— О чем вы? — спросил Финдли.

— О вспомогательной команде террористов, — ответил Питт. — Похитителям, находящимся на судне, нужна база для отхода. Они не могли покинуть «Леди Флэмборо» в море, не будучи обнаруженными и схваченными, если в их распоряжении не было подводной лодки, которую невозможно раздобыть без официального участия законного правительства. Заброшенная шахта — идеальное укрытие для вертолетов. А для сообщения с фьордом очень подходит узкоколейка.

— Холлис, — сказал Ганн. — Лучше ему об этом сообщить.

— Никак не можем, — отрапортовал Джордино. — Наш дружелюбный полковник наотрез отказался снабдить нас средствами связи.

— Что же мы можем сделать? — вмешался Ганн.

— Ничего. — Питт устало пожал плечами. — А впрочем, мы можем ему помочь, обнаружив и выведя из строя их вертолеты. Таким образом, террористы окажутся привязанными к своему лагерю в шахте и не смогут помешать Холлису и его команде.

— Их там может быть человек пятьдесят, — запротестовал Финдли, — а нас только четверо.

— Они не приняли мер безопасности, — сказал Ганн. — Кроме того, они не ожидают нападения со стороны необитаемого острова, да еще в шторм.

— Руди прав, — вмешался Джордино. — Если бы они были настороже, нас бы уже обнаружили. Бьюсь об заклад, мы справимся с ублюдками.

— На нашей стороне внезапность, — продолжил Питт. — Если мы будем соблюдать осторожность и не высовываться, можно сделать очень многое.

— А если они нападут на нас? — вопросил Финдли. — Мы закидаем их камнями?

— Я всегда придерживался основного правила бойскаутов, — ответил Питт.

Он и Джордино синхронно опустились на колени и открыли сумки. Джордино начал доставать пуленепробиваемые жилеты, а Питт — оружие.

Клейтону Финдли он дал полуавтоматический дробовик:

— Вы сказали, что когда-то охотились, Клейтон. Тут у меня есть для вас небольшой рождественский подарок. Это называется «Бенелли супер 90».

Глаза Финдли заблестели.

— Мне нравится! — Он провел рукой по стволу. Его пальцы касались металла легко и нежно, словно он гладил бедро любимой женщины. — Да, мне это определенно нравится! — Потом он заметил, что Ганн и Джордино вооружились автоматами «кехлер-кох» с глушителями. — По-моему, все это не продается в магазине металлической галантереи на углу. Где вы раздобыли такие сокровища?

— У спецназовцев, — беспечно поведал Джордино. — Мы позаимствовали оружие, когда Холлис и Диллинджер отвернулись.

Финдли был еще более удивлен, увидев в руках Питта старый пулемет-автомат Томпсона с круглым барабаном.

— Вы, должно быть, увлекаетесь антиквариатом.

— Преклоняюсь перед искусством старых мастеров, — сказал Питт и снова посмотрел на часы. До начата атаки оставалось шесть минут. — Без моей команды не стрелять. Мы не должны мешать нашему доблестному спецназу. У них и так слишком мало шансов на внезапность.

— А как насчет ледника? — спросил Финдли. — Если начнется стрельба, это не вызовет обрушение стены?

— На таком расстоянии — нет, — заверил его Ганн. — Наш огонь на судне будет слышен как отдаленный фейерверк.

— Помните, — вмешался Питт, — мы должны как можно дольше воздерживаться от стрельбы. Наша главная задача — вертолеты.

— Жаль, что у нас нет взрывчатки, — посетовал Джордино.

Питт дал Финдли несколько секунд, чтобы определиться с направлением. Потом геолог кивнул, и группа медленно двинулась вперед, укрываясь за стенами старых, заброшенных домов, стараясь держаться в тени и ступать как можно тише. Шорох шагов по сыпучему гравию заглушался свистом ветра, который возобновился и снова принялся вольготно разгуливать по склону горы.

Здания вокруг шахты в основном были построены из деревянных стоек, покрытых листами гофрированного металла, на котором уже явственно виднелись пятна коррозии. Здесь были и маленькие хибарки, и массивные трех-четырехэтажные строения, стены которых растворялись в окружающем мраке. Только запах жареного ягненка отличал это место от американских городов-призраков.

Финдли резко остановился в тени длинного одноэтажного сооружения и поднял руку, сделав знак, чтобы остальные подошли. Он дважды заглянул за угол, после чего обратился к Питту.

— В нескольких шагах отсюда справа находится здание столовой, — прошептал он. — Я слышу потрескивание, а сквозь плотные шторы пробивается свет.

Джордино втянул носом воздух:

— Они, должно быть, любят, чтобы мясо было хорошо прожарено.

— Часовых видели? — спросил Питт.

— Все вокруг выглядит абсолютно пустынным.

— Где они могли спрятать вертолеты?

— Главная шахта представляет собой вертикальную штольню, уходящую вниз на шесть уровней. Это вряд ли подходящее место для парковки.

— Тогда где?

Финдли показал рукой в сторону. Там не было видно ничего, только кромешная мгла.

— Больше всего места в помещении дробилки. К тому же там имеются сдвижные ворота, используемые для въезда крупногабаритного транспорта. Если снять с вертушек винты, внутри прекрасно поместится три штуки.

— Значит, дробилка — это то, что нам надо, — резюмировал Питт.

Времени совсем не осталось. В любую минуту могла начаться совместная атака Холлиса и Диллинджера. Питт и его товарищи уже почти миновали здание столовой, когда дверь неожиданно отворилась и луч света, с трудом пробившись сквозь темноту и дождь, осветил их ноги. Мужчины замерли, держа оружие наготове.

Фигура, появившаяся в дверном проеме, быстро шагнула за порог, выбросила что-то из тарелки на землю и юркнула обратно. Спустя несколько мгновений Питт и остальные добрались до здания дробилки.

— Как мы можем проникнуть внутрь? — едва слышным шепотом спросил Питт у Финдли.

— Через отверстия в стене проходят конвейерные ленты, по которым руда перемещается непосредственно к дробилке и обратно в вагон в измельченном состоянии. Единственная проблема — они располагаются довольно высоко над нашими головами.

— Внизу есть двери?

— Ворота для крупногабаритного оборудования и главный вход. — Голос Финдли был также едва слышен. — Если я не ошибаюсь, здесь имеется еще лестница, ведущая в офис.

— Дверь в который конечно же закрыта, — добавил Джордино.

— Блестящая догадка, — съязвил Питт. — Ладно, тогда остается главный вход. Никто там внутри не ждет появления незнакомцев. Мы войдем открыто и спокойно, как свои. Никакого внезапного нападения. Просто трое их товарищей возвращаются из столовой.

— Бьюсь об заклад, дверь скрипит, — пробормотал Джордино.

Мужчины не торопясь повернули за угол здания дробилки и беспрепятственно вошли внутрь. Дверь открылась и закрылась совершенно бесшумно.

— Черт бы меня побрал, — прошипел Джордино сквозь стиснутые зубы.

Помещение было огромным. Впрочем, таким оно и должно было быть. В центре располагалась внушительных размеров машина, от которой в разные стороны уходили конвейерные ленты, шланги и электрические кабели. Она была похожа на гигантского осьминога, протянувшего щупальца в поисках добычи. Собственно дробильная установка представляла собой массивный, расположенный горизонтально цилиндр, начиненный стальными шарами разных размеров, которые и превращали руду в порошок.

Вдоль одной стены располагалось танки для флотации. Сюда поступала руда после измельчения. Высоко над головой располагались рабочие помосты для обслуживающего персонала. К ним вели стальные лестницы. С ограждения помостов свисали гирлянды электрических лампочек. В углу натужно пыхтел миниатюрный генератор.

Питт ошибся. Он был уверен, что здесь спрятано два, а может быть, даже три вертолета для эвакуации террористов. В помещении находился только один вертолет, большой британский «вестленд коммандо», несколько устаревшее, но исключительно надежное транспортное средство, предназначенное для перевозки войск и грузов. Он мог вместить тридцать и более пассажиров, согласных путешествовать без особого комфорта. Рядом с ним на высокой стойке стояли двое в военной форме. Они копались в двигателе и были настолько поглощены работой, что не обратили внимания на столь ранних визитеров.

Питт медленно и осторожно двинулся вперед — к центру помещения. Финдли шел справа, Джордино — слева, а Ганн прикрывал тыл. Механики продолжали работать. В это время Питт заметил беспечного охранника, который сидел на перевернутом ящике и, надо полагать, мечтал о чем-то приятном.

Питт сделал знак Джордино и Финдли обойти вертолет с другой стороны и посмотреть, нет ли там других террористов. Охранник, почувствовав дуновение холодного воздуха, вызванное открытием и закрытием двери, обернулся посмотреть, кто пришел.

Питт не спеша направился прямо к охраннику, одетому в черный комбинезон. Лыжная маска на голове у стража была сдвинута на лоб. Приблизившись, Питт приветливо улыбнулся и сделал приветственный жест рукой.

Охранник оторопело воззрился на странного посетителя и что-то спросил по-арабски.

Питт, всем своим видом демонстрируя дружелюбие, пожал плечами и ответил ничего не значащей фразой, которую все равно нельзя было расслышать из-за тарахтения генератора.

Потом охранник сфокусировал взгляд на старом автомате Томпсона. Две секунды, прошедшие между удивлением и тревогой, обошлись ему недешево. Прежде чем он успел схватить оружие, приклад старичка Томпсона уже впечатался ему в лоб как раз под черной лыжной маской.

Питт поймал обмякшее тело, снова усадил его на ящик и прислонил к стене. Может же человек в кои-то веки подремать. Потом он нырнул под фюзеляж вертолета и крадучись направился к механикам. Подойдя к стойке, он, не мудрствуя лукаво, сильно дернул ее на себя.

Механики взлетели в воздух. Они были настолько ошарашены, что даже не успели закричать. Они только раскинули руки в отчаянной попытке ухватиться за воздух и рухнули на твердый деревянный пол. Один сильно ударился головой и сразу лишился сознания. Другой упал на бок, и его правая рука с довольно громким треском сломалась. Вопль боли не успел вырваться из уст поверженного террориста, поскольку его заглушил точный удар прикладом автомата Томпсона в висок.

— Отличная работа, — признал возникший из тени Финдли.

— Стараемся, — скромно ответил Питт.

— Надеюсь, это все?

— Не совсем. У Ала еще четверо за вертушкой.

Финдли осторожно пролез под фюзеляжем и с удивлением уставился на Джордино, вальяжно расположившегося на складном стуле. У его ног лежали четверо террористов, упакованных в спальные мешки.

— У тебя всегда была страсть к аккуратным упаковкам, — сказал Питт.

— А ты любишь пошуметь, — не остался в долгу Джордино. Он ни на секунду не сводил глаз со своих пленников. — Что там был за грохот?

— Два механика неудачно упали со стойки.

— Бывает… Сколько их мы уже уложили?

— Семерых.

— Четверо из них, насколько я понимаю, экипаж вертолета.

— Пилот, второй пилот, два механика… они основательно подготовились.

Финдли показал на одного из механиков:

— Кажется, он приходит в себя.

Питт повесил автомат на плечо.

— Думаю, нам следует на некоторое время лишить их возможности ходить. Окажите мне услугу, Клейтон, свяжите этих людей и заткните им рты. Полагаю, здесь найдутся необходимые средства. Ал, следи за ними. А мы с Руди осмотримся снаружи.

— Мы обеспечим их полную иммобилизацию, — тоном завзятого бюрократа объявил Джордино.

— Вам лучше отнестись к этому посерьезнее, иначе они вас убьют.

Питт сделал знак Ганну, и они быстро сняли верхнюю одежду с двоих пленников. А Питт еще стянул с пребывающего в беспамятстве охранника черный свитер и лыжную маску. Почувствовав запах давно не стиранной одежды, он сморщил нос, но тем не менее надел ее на себя.

Потом они открыто вышли на улицу, не стараясь оставаться незамеченными. Они уверенно зашагали по самому центру дороги, идущей между зданиями. Возле столовой они спрятались в тени и сквозь щель между шторами заглянули в окно.

— Их здесь не меньше дюжины, — прошептал Ганн. — Вооружены до зубов. Непохоже на загородный пикник.

— Чертов Холлис, — в сердцах выругался Питт. — Ну почему он не снабдил нас средствами связи!

— Сейчас все равно уже слишком поздно.

— Поздно?

— На часах пять двенадцать, — ответил Ганн. — Если операция началась по расписанию, Холлис и его команда сейчас уже летят к судну.

Ганн был прав. Но шума вертолетов десантников слышно не было.

— Давай-ка найдем поезд, на котором перевозили руду, — сказал Питт. — Было бы неплохо вывести его из строя. Таким образом мы прервем связь между шахтой и судном.

Ганн кивнул, и они молча двинулись вдоль стены столовой, пригибаясь под окнами и останавливаясь на углах, чтобы осмотреться. Затем они перебежками преодолели открытое пространство, достигли узкоколейки и резво побежали по шпалам.

Питт не отставал от Ганна, но чувствовал, что его охватывает отчаяние. Он изо всех сил стиснул руками автомат, чувствуя, как по спине бегут ручейки холодного пота. Ветер стих, дождь прекратился, и появившиеся звезды быстро таяли в восточной части небосвода.

Что-то пошло неправильно.

55

Холлису казалось, что с момента начала операции прошло уже много часов.

Первый этап прошел без сучка без задоринки. Компактные «голубки», летящие очень низко над изрезанной береговой линией, доставили его команду на маленький остров в устье фьорда. Спуск на воду надувных лодок тоже прошел нормально, но приливно-отливное течение, скорость которого составляла четыре узла, оказалось значительно сильнее, чем ожидал Холлис.

Через десять минут после начала плавания по совершенно непонятной причине заглох бесшумный электромотор на ведущей лодке. Пока люди расчехляли весла и отчаянно гребли, стараясь успеть приблизиться к «Леди Флэмборо» до первых лучей рассвета, ценное время было упущено.

Ситуация еще более осложнилась из-за сбоя связи. К своему полнейшему смятению, Холлис не смог связаться ни с Диллинджером, ни с кем бы то ни было из его людей. У него не было способа узнать, попал ли Диллинджер на судно или же вместе со своей командой сгинул на леднике.

Холлис ожесточенно работал веслами и с каждым гребком поминал недобрым словом подлый мотор, течение и Диллинджера. Его продуманный, составленный с точностью до минуты план полетел ко всем чертям. В назначенное время атака не началась, и Холлис не мог рисковать, отменив ее вообще.

Он надеялся только на морозную дымку. Финдли описал ее весьма точно. Она курилась вокруг маленьких лодок и сидящих в них людей, окутывая их защитным одеялом.

Туман и темнота ограничивали видимость всего лишь несколькими метрами. Холлис направлял лодку и наблюдал за своим небольшим флотом через инфракрасный прибор ночного видения. Лодки двигались плотной группой и не удалялись друг от друга дальше чем на три метра. При таком расстоянии, если одна из них сбивалась с курса, ее легко можно было направить в нужном направлении с помощью миниатюрной рации.

Он направил прибор ночного видения в сторону «Леди Флэмборо». Изящное судно выглядело как нелепая ледяная скульптура, плавающая перед потрескавшейся фарфоровой стенкой некой античной ванны. По прикидкам Холлиса, до судна оставалось еще около километра.

Вдоволь наигравшись со своей жертвой, течение неожиданно начало ослабевать, и его скорость очень быстро снизилась до одного узла. Но только облегчение пришло слишком поздно. Холлис видел, как устали его люди от долгой энергичной гребли. Его люди были хорошо тренированы и находились в прекрасной физической форме. Их четкими, отточенными движениями можно было бы залюбоваться, если бы Холлис не видел наметанным глазом, что каждое движение веслами уже дается им с трудом.

Да и стелющийся по воде туман начал таять. Холлис понял, что, если и дальше туман будет рассеиваться с такой скоростью, лодки уже через несколько минут превратятся в отличные мишени. Его уверенность таяла вместе с морозной дымкой. Он посмотрел вверх. Через разрывы в мутной пелене было видно, что небо быстро светлеет, становясь из черного голубым.

Лодки находились в самой середине фьорда. Ближайший берег, способный обеспечить хотя бы какое-то подобие укрытия, находился на полкилометра дальше, чем «Леди Флэмборо».

— Поднатужьтесь, ребята, — сказал он. — Мы на финишной прямой. Осталось совсем немного.

Усталые гребцы, очевидно почувствовав второе дыхание, увеличили длину и скорость гребков. Холлису казалось, что лодки летят над водой. Он отложил в сторону прибор ночного видения и сам приналег на весла.

Но где Диллинджер? Что случилось с десантниками на леднике? Не думать об этом Холлис не мог.

Диллинджер быстро почувствовал, что предстоящая ему прогулка по леднику далека от увеселительной. Он представлял себе ситуацию еще более смутно, чем его начальник. Сразу после прыжка с С-140 парашютистов разбросало во все стороны сильным ветром, к тому же постоянно меняющем направление.

Оказавшись в воздухе, Диллинджер начал оглядываться, чтобы увидеть, как справляются его люди. У каждого был маленький фонарик, горевший синим светом, но при таком сильном мокром снеге эта мера предосторожности оказалась бесполезной. Как только парашют раскрылся, Диллинджер потерял из виду даже тех своих людей, которые были совсем близко.

Он потянулся вниз и нажал кнопку на маленькой черной коробочке, закрепленной на ноге. Потом заговорил в микрофон передающего устройства.

— Это майор Диллинджер. Нам предстоит семикилометровое скольжение, поэтому старайтесь держаться ближе ко мне. После приземления двигайтесь ко мне.

— Нам очень повезет, если мы попадем на остров в этой гнусной жиже, — послышался чей-то недовольный голос.

— Прекратить разговорчики в эфире! — прикрикнул Диллинджер. — Радио использовать только в случае крайней необходимости.

Он взглянул вниз и не увидел ничего, кроме тюка со снаряжением для выживания и оружием, болтающегося на двухметровом канате под его снаряжением. Направление он определил по специальному прибору, являющемуся комбинацией компаса и альтиметра и закрепленному у него на лбу как зеркало у врача-отоларинголога.

Не имея наземных ориентиров и огней, заранее установленных в зоне приземления — такую роскошь нельзя было себе позволить, слишком велик был риск предупредить тем самым террористов о своем прибытии, — Диллинджеру приходилось лететь в полном смысле наугад, а угол скольжения и расстояние прикидывать на глазок.

Он опасался, что в таких условиях может пролететь край ледника и оказаться во фьорде. Поэтому он принял меры, чтобы ускорить приземление, и перестарался — можно было скользить в воздухе еще километр.

Из темноты материализовался ледник, и Диллинджер увидел, что спускается прямо над трещиной. Неожиданный боковой порыв ветра подхватил квадратное полотнище его парашюта и начал раскачивать. Диллинджер начал работать стропами, чтобы унять качку, и приземлился на ноги в двух метрах от ледяного разлома. Тюк со снаряжением оказался на самом краю трещины.

Освободившись от парашюта, он оставил его на льду. Не было времени скатывать его или прятать для обеспечения отхода. Налогоплательщикам придется пережить потерянный парашют.

— Это Диллинджер. Я внизу. Идите на меня.

Он вытащил из недр кармана пластиковый свисток и принялся дуть в него каждые десять секунд, поворачиваясь в разные стороны. В течение первых нескольких минут никто не появился.

Потом люди начали собираться. Их довольно сильно разбросало ветром, а продвижение по неровной поверхности ледника оказалось процессом куда более медленным, чем мог предположить Диллинджер.

Постепенно подошли все. У одного из десантников был перелом плеча, другой вывихнул лодыжку. Сержант держался за запястье, которое, как подозревал Диллинджер, тоже было сломано, но вел себя так, словно слегка поцарапался. А он был слишком необходим Диллинджеру, чтобы тот мог списать его со счетов.

Командир обратился к раненым бойцам:

— Вы не сможете успеть за остальными, но идите строго по нашему следу, чтобы не сбиться с пути. — Потом он повернулся к сержанту Джеку Фостеру: — Готовься, сержант. Дальше пойдем в связке. Я буду ведущим.

Фостер кивнул и приступил к выполнению своих непосредственных обязанностей — проверять готовность людей.

Передвижение по покрытой предательскими трещинами поверхности ледника никак нельзя было назвать приятной прогулкой. Диллинджер не боялся свалиться в трещину. Канат вокруг его пояса был привязан к такому количеству плоти и мускулов, которое способно было сдвинуть с места саму «Леди Флэнборо». Дважды он останавливался, чтобы проверить направление, после чего движение возобновлялось.

Десантники переползали через зазубренные ледяные хребты, а одна широкая трещина едва не сорвала всю операцию. Семь минут ушло на то, чтобы перебросить ледяную кошку на другую сторону, а потом самый легкий парень из команды переправился через разлом по канату на руках, чтобы убедиться, что кошка надежно закреплена. Еще десять минут потратили на переправу.

Диллинджер очень беспокоился. Его команда потеряла двоих человек, и они все больше выбивались из графика. Он вспомнил, что гневно отверг совет Джордино удвоить время на движение по леднику, и горько пожалел, что не принял его.

Он горячо молился о том, чтобы команда пловцов не прибыла раньше и не заледенела в воде у борта «Леди Флэмборо». Он периодически пытался связаться с Холлисом и сообщить полковнику о тяжелой ситуации, но ответа ни разу не получил. Небо впереди заметно посветлело — занимался рассвет. Появилась возможность рассмотреть окружающий пейзаж. Поверхность ледника была совершенно пустынна. Местность вокруг казалась пугающе странной, в ней было нечто чуждое человеческой природе. Диллинджер увидел впереди слабое мерцание фьорда и неожиданно понял, почему отсутствовала связь.

Холлис теперь отчетливо видел судно невооруженным глазом. И если кто-нибудь из террористов с хорошим зрением в эту минуту смотрел в нужном направлении, он наверняка видел силуэты надувных лодок на фоне темно-серой поверхности воды. Расстояние между судном и лодками неумолимо сокращалось, и Холлис помимо воли затаил дыхание.

Несмотря ни на что, Холлис не прекращал попыток связаться с Диллинджером:

— «Акула», пожалуйста, ответьте «Соколу».

Он как раз собрался сделать сотую попытку, когда услышат в наушниках голос Диллинджера:

— «Сокол» слушает.

— Вы опоздали, — прошипел Холлис — И почему вы не отвечали на мои вызовы?

— Только сейчас вошли в зону. Мы находились вне пределов горизонтальной видимости. Наши сигналы не могли проникнуть сквозь стену льда.

— Вы на месте?

— Нет, — спокойно сообщил Диллинджер. — Мы попали в деликатную ситуацию, и потребуется время, чтобы ее исправить.

— Какую ситуацию вы называете деликатной?

— Цепь взрывчатых зарядов в ледяной трещине, тянущейся вдоль края ледника. Они полностью готовы ко взрыву по радиосигналу.

— Сколько времени уйдет на разминирование?

— Только на то, чтобы все их обнаружить, потребуется не меньше часа.

— У вас есть пять минут, — быстро сказал Холлис — Больше ждать нельзя, иначе мы здесь погибнем.

— Мы все погибнем, если ледяная стена рухнет на судно.

— Будем надеяться на внезапность и на то, что террористы не успеют взорвать заряды. Поторопитесь. Мои лодки могут быть обнаружены в любую минуту.

— Я уже вас вижу.

— Вы идете первыми, — приказал Холлис — Уже светает, и, чтобы попасть на судно, нам необходимо, чтобы кто-то отвлек внимание террористов.

— Встретимся на прогулочной палубе и выпьем по коктейлю, — сказал Диллинджер.

— Я оплачу счет, — ответил Холлис — Удачи!

Ибн-Тельмук их увидел.

Он стоял на старом пирсе, с которого раньше грузили руду. Рядом с ним находились Аммар, четверо заложников и двадцать террористов-египтян. Он смотрел в бинокль на фигуры в черном, выскакивающие на край ледника. Он видел, как они сбрасывают канаты, рассекают пластиковый покров и исчезают под ним.

Ибн-Тельмук опустил бинокль ниже и сфокусировал его на надувных лодках, подошедших к корпусу судна. Не веря своим глазам, он наблюдал, как они забрасывают на борт крюки и по канатам забираются на главную палубу.

— Кто они? — спросил стоявший рядом Аммар. Он тоже смотрел в бинокль.

— Точно сказать не могу, Сулейман Азиз. Похоже на какую-то элитную команду. Я не слышал ни одного выстрела. Их оружие, судя по всему, снабжено очень мощными глушителями. Насколько я могу судить, это далеко не дилетанты.

— Я тоже так думаю. Ни Язид, ни Топильцин не могли найти хороших профессионалов так быстро.

— Полагаю, это американский спецназ.

Аммар кивнул:

— Скорее всего, ты прав. Но как, ради аллаха, они смогли отыскать нас так быстро?

— Мы должны убраться отсюда, пока не прибыла их группа поддержки.

— Ты уже сообщил, чтобы за нами выслали поезд?

— Он вот-вот прибудет и отвезет нас на рудник.

— Что это? — спросил президент Де Лоренцо. — Что происходит?

Аммар отмахнулся от мексиканского президента. Его голос впервые дрогнул — террориста охватило дурное предчувствие.

— Мы исключительно вовремя покинули судно. Нападающие понятия не имеют о том, что мы находимся здесь.

— Через тридцать минут остров будет наводнен американскими военными, — спокойно проговорил сенатор Питт. — Вероятно, вам предложат сдаться.

Аммар резко обернулся и злобно уставился на сенатора:

— Не думаю, сенатор. Кстати, вы совершенно напрасно надеетесь, что сюда явится кавалерия и выручит вас. Но если она здесь и появится, спасать уже будет некого.

— Почему же вы не убили нас на судне? — храбро спросила Гала.

Губы Аммара скривились в отвратительной улыбке, и он не снизошел до ответа женщине. Вместо этого он кивнул Ибн-Тельмуку:

— Взрывай заряды!

— Какие заряды? — спросил сенатор. — О чем вы говорите?

— Мы говорим о тех зарядах, — любезно объяснил Аммар, — которые мы заложили в трещине за стеной ледника. Ибн-Тельмук, поторопись, пожалуйста.

Сохраняя абсолютное бесстрастие, тот достал из кармана куртки радиопередатчик и направил его в сторону ледника.

— Ради всего святого! — взмолился сенатор. — Не делайте этого!

Ибн-Тельмук вопросительно взглянул на Аммара.

— На судне сотни людей, — сказал президент Хасан, не в силах скрыть ужас, — у вас нет никаких причин их убивать!

— Я не должен ни перед кем оправдываться.

— За ваши зверства ответит Язид, — проговорила Гала, едва сдерживая ярость.

— Спасибо, что напомнили. — Аммар улыбнулся и слегка поклонился, в то время как на лице Галы отразилось удивление и непонимание. — Вы, сами того не подозревая, облегчили мне принятие решения. Хватить тянуть, действуй.

Не слушая протестов заложников, Ибн-Тельмук включил передатчик и нажал кнопку, приводящую в действие детонаторы.

56

Взрыв прозвучал как глухой, отдаленный удар грома. Ледник угрожающе затрещал. Но больше ничего не произошло. Ледяная масса осталась на месте, незыблемая, как и раньше.

Заряды должны были сдетонировать в восьми разных местах внутри трещины, но майор Диллинджер и его люди сумели найти и обезвредить все заряды, кроме одного.

Взрыв произошел как раз в тот момент, когда Питт и Танн осторожно приближались к двоим террористам, разжигавшим топку старенького паровоза, раньше таскавшего поезда с рудой. Террористы на мгновение прервали работу, прислушались, обменялись несколькими фразами по-арабски и снова вернулись к делу.

— Чем бы ни был вызван этот взрыв, — прошептал Ганн, — он не был неожиданным для этих парней. Они его явно ждали.

— Похоже, взрыв был небольшой силы, — так же тихо ответил Питт.

— Определенно одно: ледник не сдвинулся. Мы бы почувствовали.

Питт молча рассматривал маленький локомотив, к которому был прицеплен угольный тендер и пять вагонов. Такие часто использовали на плантациях, промышленных предприятиях и при разработке полезных ископаемых. Небольших размеров, но крепкий и очень надежный, с высокой трубой и круглыми окошками, он был похож на паровозик из мультфильма. Он мерно пыхтел и был готов тронуться в путь.

— Давай устроим машинисту и кочегару хорошие проводы, — едва слышно шепнул Питт. — Они хорошо поработали и заслужили это.

Ганн с сомнением взглянул на Питта, потом озадаченно потряс головой, пригнулся и побежал в конец состава. Мужчины разделились и начали приближаться к кабине машиниста с разных сторон. В кабине было очень светло — ее освещало пламя из открытой топки. Питт поднял руку, призывая Ганна подождать.

Араб, выполнявший функции машиниста, был занят. Он деловито поворачивал выключатели и следил за датчиками давления пара в системах. Второй лениво подбрасывал лопатой уголь в топку. Отправив очередную порцию в яростно гудящее пламя, он вытер пот с лица и с помощью лопаты захлопнул дверцу. Кабина погрузилась в полутьму.

Питт показал Ганну на машиниста. Ганн махнул рукой, показывая, что все понял, ухватился за поручни и запрыгнул в кабину.

Но Питт все же оказался в ней первым. Он спокойно подошел к кочегару и очень приветливо сказал:

— Хороший день, не правда ли?

Прежде чем совершенно сбитый с толку араб сообразил, что происходит, Питт спокойно взял у него из рук лопату и стукнул черенком по голове.

Машинист повернулся навстречу Ганну и получил сильный удар в челюсть увесистым глушителем, надетым на короткое дуло «кехлера-коха». Араб рухнул как подкошенный.

Пока Ганн стоял на стреме, чтобы не пропустить приближение врагов, Питт установил потерявших сознание террористов так, что они наполовину свешивались из боковых окон кабины. Потом он принялся с интересом изучать хитросплетение труб, рычагов, кнопок и переключателей.

— У тебя ничего не получится, — с большим сомнением заявил Ганн.

— Между прочим, — возмутился Питт, — я умею запускать и вести «Стенли Стимер».

— А что это такое?

— Очень старый автомобиль, один из первых, — ответил Питт. — Открой-ка топку, мне нужен свет, чтобы видеть показания датчиков.

Ганн сделал то, что его просили, и принялся греть руки у открытого огня.

— Тебе лучше поторопиться, — сказал он, — а то мы тут поджаримся.

Питт потянул длинный рычаг, и паровозик слегка дернулся вперед.

— Понятно, это тормоз. Думаю, я понял, какой переключатель для чего. Когда мы проедем мимо дробилки, прыгай и сразу укройся внутри.

— А что будет с поездом?

— Экспресс «Пушечное ядро», — ухмыльнулся Питт, — проследует без остановок.

Питт подвинул рычаг хода, открыл дроссельную заслонку, и локомотив медленно, словно неуверенно, дернулся вперед под аккомпанемент клацающих вагонов. Рычаг дроссельной заслонки он передвинул до упора. Ведущие колеса несколько раз провернулись, прежде чем вошли в сцепление со ржавыми рельсами. Поезд покатился вперед.

Паровозик, набирая скорость, пропыхтел мимо здания столовой. Открылась дверь, и вышел один из террористов. Он поднял руку в приветственном жесте, но тут же отпрянул, заметив свесившиеся из окон тела. Очень быстро, словно растаяв в воздухе, он скрылся внутри здания, громко выкрикивая что-то по-арабски. Питт и Ганн выпустили по автоматной очереди по двери и окнам здания, а паровозик вез их дальше к дробилке. Питт посмотрел на несущуюся назад землю и прикинул, что скорость паровозика где-то между пятнадцатью и двадцатью километрами в час.

Питт потянул на себя рычаг подачи гудка и привязал его, оторвав от своей лыжной куртки завязку. Рвущийся через медный свисток пар резал воздух как бритва.

— Приготовься прыгать! — крикнул он Ганну.

Ганн не ответил. Он взирал на мелькающую внизу насыпь, словно собирался прыгать с реактивного самолета.

— Пошел! — крикнул Питт.

Они коснулись земли и побежали, спотыкаясь, скользя, но все же удерживаясь на ногах. Не было времени ни сомневаться, ни даже перевести дыхание. Они бежали вдоль поезда к двери дробилки, подбежав к которой оба синхронно споткнулись о порог, влетели в помещение и приземлились на пол.

Первым, кого увидел Питт, был возвышающийся над ним Джордино, держащий наготове автомат.

— Я видел, как вас выбрасывали из пивнушки, — мрачно сообщил он, — но впервые наблюдаю, как вас сбросили с поезда.

— Это небольшая потеря, — беззаботно сказал Питт, с трудом поднимаясь на ноги, — там все равно не было мягкого вагона.

— Мы слышали огонь. Это вы или они?

— Мы.

— Были попутчики?

— Как взбесившиеся осы из разоренного гнезда, — ответил Питт. — У нас осталось немного времени, чтобы подготовиться к осаде.

— Им лучше стрелять поосторожнее, иначе их вертолет может сломаться.

— Мы максимально используем это преимущество.

Финдли как раз закончил связывать охранника и механиков, находившихся в самом центре зала.

— Куда их?

— Оставьте там, где они есть. Они там в такой же безопасности, как в любом другом месте, — ответил Питт. Он внимательно оглядел интерьер помещения, в середине которого находилась дробильная установка. — Ал, ты и Финдли, возьмите всю мебель или оборудование, которое сможете сдвинуть с места, и превратите дробильную установку в форт. Руди и я задержим террористов сколько сможем.

— Форт в форте, — сказал Финдли.

— Для обороны здания такой величины необходимо не меньше двадцати человек, — объяснил Питт. — У террористов есть единственная надежда получить свой вертолет в целости — это взорвать главный вход и всем скопом ворваться внутрь. Мы подстрелим из окон скольких сможем, а потом отступим в сооруженный вами форт. Это будет последний рубеж обороны.

Финдли и Джордино, не теряя времени, приступили к возведению укрепления, а Питт и Ганн заняли места возле окон в противоположных углах здания. Солнце уже осветило первыми лучами склон горы. Наступил день.

Питт очень беспокоился. Они могли не дать уйти арабам, которые быстро окружали здание, но, если террористам на судне удастся справиться со спецназовцами и они придут на помощь, у его до смешного маленького отряда не будет никаких шансов.

Он посмотрел в окно на паровозик, совершающий свой последний путь. Он продолжал набирать скорость. Из-под колес летели искры, за трубой тянулся длинный шлейф темного дыма. Вагоны раскачивались и подпрыгивали на узких рельсах. Пронзительный свист гудка превратился в жалобный стон мечущейся в аду души. Прошло несколько минут — и паровозик исчез вдали.

57

Осознав, что стена ледника устояла, Аммар едва справился с гневом и разочарованием. Он резко повернулся к Ибн-Тельмуку.

— Что произошло? — требовательно вопросил он дрожащим от ярости голосом. — Мы должны были услышать несколько взрывов.

Лицо Ибн-Тельмука оставалось бесстрастным.

— Ты меня хорошо знаешь, Сулейман Азиз. В таких делах я не допускаю ошибок. Заряды должны были сдетонировать. Должно быть, спецназовцы, которых мы видели на леднике, нашли и обезвредили их.

Аммар трагично воздел к небу руки и снова уронил их. Его губы скривились в зловещей улыбке.

— Еще не все потеряно. Мы заставим ледник рухнуть на судно. Когда наш вертолет взлетит, мы пролетим над ледником и забросаем его ручными гранатами.

Ибн-Тельмук тоже улыбнулся.

— Аллах не покинул нас, — благоговейно сказал он. — Не забывай, мы находимся на берегу в полной безопасности, а мексиканцы сейчас сражаются на судне с американцами.

— Ты прав, мой старый друг, мы в неоплатном долгу у Аллаха за наше своевременное бегство. — Он бросил презрительный взгляд в сторону судна. — Посмотрим, как ацтекские боги помогут капитану Мачадо.

— Он был с большими причудами, этот… — Неожиданно Ибн-Тельмук замолчал и прислушался. — Я слышу стрельбу со стороны рудника.

Аммар тоже замер, но услышал нечто другое — далекий звук гудка. Звук был постоянным и быстро становился громче. Потом вдали появился дымок. Аммар недоуменно уставился на поезд, который на высокой скорости слетел с горы и, едва не опрокидываясь на поворотах, выскочил на финишную прямую, ведущую к причалу.

— Что эти идиоты делают? — вскричал Аммар, оторопело глядя, как поезд, не снижая скорости, несется к причалу, оглашая окрестности пронзительным воплем гудка.

Ни террористы, ни заложники не были подготовлены к невероятному зрелищу, развертывающемуся перед их глазами. Они замерли в оцепенении, следя за надвигающимся на них многотонным монстром.

— Спаси нас, Аллах! — прохрипел кто-то.

— Сам спасайся! — выкрикнул Ибн-Тельмук, первым пришедший в себя. Он заметался меж людьми, прогоняя их с рельсов. Начался форменный бедлам. Люди прыгали с узкоколейки и разбегались в стороны, а состав вагонов, ведомый локомотивом, двигатель которого уже давно пошел вразнос, вылетел на пирс.

Деревянные сваи и не слишком прочное покрытие содрогнулись от мощного напора. Последний вагон сошел с рельсов, но продолжат волочиться следом за составом, как капризный ребенок, которого тащит за ухо строгая няня. Стальные колеса грохотали по рельсам, высекая тучи искр. Потом колея закончилась — и паровозик, увлекая за собой вагоны, воспарил в воздух.

Поезд, казалось, целую минуту летел по воздуху, после чего нырнул в темную воду фьорда. По счастливой случайности котел не взорвался, когда его перегревшиеся стенки соприкоснулись с ледяной водой. Паровозик исчез в глубине, оставив после себя лишь облако пара. За ним последовали вагоны, огласив окрестности скрежетом и треском сминаемого металла.

Аммар и Ибн-Тельмук подскочили к краю пирса и беспомощно уставились на пузыри и пар, поднимающиеся из воды.

— Из окон свисали тела наших людей, — сказал Аммар. — Ты их видел?

— Да, Сулейман Азиз.

— А минуту назад мы слышали стрельбу! — воскликнул Аммар. — Наши люди на шахте, должно быть, тоже подверглись атаке. И все же у нас есть шанс уйти, если мы поторопимся и поможем им не допустить повреждения вертолета.

Аммар отдал приказ одному из своих людей привести пленников и быстро, почти бегом, устремился вдоль узкоколейки в сторону шахты. Остальные террористы потянулись за ним.

Аммар был в смятении. Впервые в жизни он почувствовал страх. Если вертолет уничтожен, им не удастся спастись. На безжизненном, пустынном острове спрятаться негде. Спецназовцы перестреляют их по одному, а может быть, не станут возиться и бросят их умирать от голода и холода.

А ведь Аммару во что бы то ни стало нужно было выжить. У него появилась в жизни цель — убить Язида и найти того хитроумного дьявола, который пробрался на остров Санта-Инес и разрушил его замечательный план.

Звуки боя стати слышнее. Аммар задыхался — как-никак идти приходилось в гору, но он, стиснув зубы, ускорил шаг.

Капитан Мачадо услышал приглушенный звук взрыва на леднике, находясь в штурманской рубке. Он на мгновение замер, но больше ничего не услышал, кроме громкого тиканья часов, висевших над окном рубки.

Внезапно он побледнел. Ледник! Он может вот-вот рухнуть.

Мачадо поспешил в радиорубку. Один из его людей молча смотрел на телетайп.

Он вопросительно взглянул на вошедшего Мачадо:

— Мне показалось, я слышал взрыв.

Страшное подозрение заставило мексиканского капитана внутренне содрогнуться.

— Ты видел египетского радиста?

— Я никого из них не видел.

— Здесь вообще не было арабов?

— Во всяком случае, в течение последнего часа сюда никто не заходил. Я никого не видел, с тех пор как ушел из салона и заступил на вахту. Арабы, наверное, охраняют пленных и патрулируют открытые палубы. Они сами вызвались этим заниматься.

Мачадо задумчиво уставился на пустой стул радиста:

— Может быть, они не так глупы, как я думал.

Он подошел к окну перед штурвалом и заглянул в прорези в пластике, сделанные специально для обзора. Уже рассвело и он отчетливо видел всю носовую часть судна.

Его взгляд наткнулся на широкие прорехи в пластике. А канаты, тянущиеся с вершины ледника прямо в прорехи, он заметил слишком поздно. И объявить по судовому радио тревогу он уже не успел.

Он бросился к микрофону, но остановился, увидев в дверном проеме человека.

Человек был одет в черное, даже руки и некоторые части лица, видневшиеся под лыжной маской, были черными. На шее у него висели очки для ночного видения. На нем был массивный пуленепробиваемый жилет с несколькими карманами и зажимами, на которых висели осколочные и шумовые гранаты, несколько грозного вида ножей и разные другие приспособления для убийства.

Взгляд, которым его одарил Мачадо, был далек от дружелюбия.

— Кто ты? — спросил он, отлично понимая, что смотрит в лицо собственной смерти.

Молниеносным движением он выхватил из наплечной кобуры девятимиллиметровый автоматический пистолет и выстрелил.

Стрелял Мачадо хорошо. Он попал непрошеному гостю точно в центр груди.

Старые пуленепробиваемые жилеты плохо защищали, поэтому сила удара могла сломать ребра и даже остановить сердце. Жилеты, которые носили американские спецназовцы, были самой современной конструкции и способны были распределить силу удара так, что на теле оставался только небольшой синяк.

Диллинджер слегка отпрянул назад и в следующую секунду нажал на спусковой крючок своего «кехлера-коха».

На Мачадо тоже был бронежилет, но старой модели. Выпущенные Диллинджером пули легко проделали в нем отверстия и прошили грудную клетку мексиканца. Его спина на мгновение выгнулась, словно натянутый лук, потом он рухнул на палубу, попутно повалив капитанский стул.

Мексиканский охранник рванулся в сторону, поднял руки и завопил:

— Не стреляйте! Я не вооружен!

Еще одна пуля Диллинджера, попавшая ему в горло, оборвала отчаянный вопль террориста. Он рухнул на нактоуз[46] компаса и повис на нем как старая тряпичная кукла.

— Не двигаться, буду стрелять, — с некоторым опозданием сказал Диллинджер.

Сержант Фостер обошел майора и посмотрел на мертвого террориста:

— Он мертв, сэр.

— Я предупреждал его, — небрежно сказал Диллинджер и вставил новую обойму.

Фостер поддел ногой тело и сбросил его на палубу. Из недр одежды террориста выскользнул длинный нож и со стуком упал на пол.

— Интуиция, майор? — полюбопытствовал сержант.

— Я никогда не доверяю человеку, утверждающему, что он не вооружен.

Неожиданно Диллинджер остановился и прислушался:

— Что за черт?

— Если бы это было лет за тридцать до моего рождения, я бы сказал, что это гудок паровоза.

— Похоже, он спускается с горы от старой шахты.

— Я считал, что она давно заброшена.

— Там должны были ждать окончания операции люди из НУМА.

— Зачем они вернули к жизни старый локомотив?

— Понятия не имею! — Диллинджер секунду помедлил, после чего неуверенно проговорил: — Если только… если только они не хотят что-то нам сообщить.

Взрыв на леднике застал Холлиса и его команду в салоне. Только что завершилась ожесточенная перестрелка.

Пловцы прорезали отверстие в пластике и обнаружили узкий проход между фальшивыми контейнерами. Они бесшумно проникли в пустой бар и гостиную рядом с пассажирским салоном, разделились, взяли под контроль трап и два лифта и внезапно напали на мексиканских террористов Мачадо.

Все, кроме одного террориста, лежали на полу. Только один стоял на том же месте, где его настигла пуля. Потом его тело обмякло и опустилось на пол, испачкав кровью светлый ворс ковра.

Холлис и его люди двигались осторожно, обходя и переступая через тела. Вызванное взрывом сотрясение прокатилось по судну, заставив зазвенеть уцелевшие бутылки в баре.

Спецназовцы тревожно переглянулись, но не дрогнули.

— Должно быть, команда майора Диллинджера не нашла один заряд, — спокойно сообщил Холлис.

— Здесь нет заложников, — сказал один из бойцов. — Только террористы.

Холлис внимательно всмотрелся в безжизненные лица. Ни один из погибших не был похож на выходца с Ближнего Востока. Это, должно быть, команда «Генерала Браво», подумал Холлис.

Он отвернулся, достал из кармана подробный план «Леди Флэмборо» и уже в который раз начат внимательно изучать. Одновременно он проговорил в микрофон:

— Майор, доложите обстановку.

— Пока встретили только легкое сопротивление четверых террористов. Заняли мостик и освободили около ста членов судовой команды, которые были заперты в багажном трюме. Сожалею, что мы не нашли все заряды.

— Отличная работа. Вы сделали достаточно, чтобы не дать стене ледника расколоться. Я направляюсь в каюты, чтобы освободить пассажиров. Пусть механики вернутся в машинное отделение и восстановят энергоснабжение судна. Мы не должны оставаться под ледяным утесом ни минуты дольше, чем это необходимо. Мы вывели из строя шестнадцать террористов, все латиносы. На судне должно быть еще двадцать арабов.

— Они могут быть на берегу, сэр.

— Почему вы так считаете?

— Пару минут назад мы слышали гудок паровоза. Я приказал одному из своих людей забраться на радарную мачту и посмотреть, что происходит на берегу. Он видел поезд, катящийся с горы как взбесившийся шар для боулинга. Этот поезд свалился с пирса, на котором стояло две дюжины террористов.

— Забудьте пока об этом. Сначала мы спасем заложников и обеспечим безопасность судна, а уж потом разберемся, что происходит на берегу.

— Понял.

Холлис провел своих людей по просторной лестнице наверх, в холл, разделявший каюты пассажиров. Они двигались совершенно бесшумно. Неожиданно заработал лифт, и бойцы замерли в ожидании. Из-под палубы медленно выплыл пассажирский лифт, дверь отворилась, и из него спокойно вышел террорист, не ведавший о том, что остался в одиночестве. Он открыл рот, но не успел издать ни одного звука, получив сильный удар в голову дулом автомата.

Невероятно, но никакой охраны у кают не было. Бойцы начали врываться в каюты и нашли там египетских и мексиканских советников и представителей администрации президентов обеих стран, но никаких признаков ни Хасан, ни Де Лоренцо обнаружено не было.

Холлис выбил последнюю дверь и оказался лицом к лицу с пятью моряками в офицерской форме. Один из них сделал шаг вперед и сказал с явным презрением в голосе:

— Вы могли ее открыть, воспользовавшись дверной ручкой.

— Вы капитан Оливер Коллинз?

— Да, я капитан Оливер Коллинз, если вы до сих пор этого не знали.

— Извините за сломанную дверь. Я полковник Мортон Холлис, силы специального назначения.

— Великий боже, американец! — воскликнул старший помощник Фини.

Лицо Коллинза просветлело, он почти бегом бросился вперед и принялся изо всех сил трясти руку Холлиса.

— Бога ради, простите, полковник. Я подумал, что вы один из бандитов. Знали бы вы, как все мы рады вас видеть.

— Сколько на борту террористов? — спросил Холлис.

— После появления команды «Генерала Браво» около сорока человек.

На лице Коллинза отразилась мука. Он был очень изнурен, но тем не менее продолжал держаться очень прямо.

— Вы освободили президентов, сенатора Питта и мисс Камиль?

— Нет, мы их не нашли.

Коллинз оттолкнул его в сторону и бросился к двери:

— Они занимали апартаменты напротив!

Холлис удивленно отступил и проговорил ему в спину:

— Там никого нет! Мы уже обыскали эту палубу.

Коллинз вбежал в пустую каюту, но увидел только смятую постель и обычный легкий беспорядок, остающийся после пассажиров. Он был настолько потрясен, что даже ссутулился. Таким его еще никто и никогда не видел.

— Они забрали их с собой.

Холлис проговорил в микрофон:

— Майор Диллинджер!

Ответ майора раздался через пять секунд:

— Да, полковник. Мы продолжаем зачистку.

— Были контакты с противником?

— Нет, во всяком случае пока нет.

— Около двадцати террористов и ВИП-пассажиры пока не найдены. Они могут быть на судне?

— Нет.

— Ладно, заканчивайте работать, и пусть механики отводят судно подальше от ледника во фьорд.

— Не получится, — ответил Диллинджер.

— Проблемы?

— Террористы славно похозяйничали в машинном отделении. Здесь разбито все, что можно было разбить. Потребуется не меньше недели, чтобы вернуть судно к жизни.

— Вы хотите сказать, что двигатели и генератор запустить нельзя?

— Мне очень жаль, полковник, но с этими двигателями мы далеко не уедим. И генераторы все разбиты, даже вспомогательные.

— Тогда придется высадить пассажиров в спасательные шлюпки.

— И с этим проблемы, капитан. Мы имеем дело с настоящими изуверами. Спасательные шлюпки выведены из строя все до единой.

Доклад Диллинджера был прерван глухим грохотом, идущим со стороны ледника. Он прокатился по судну как барабанная дробь. На этот раз вибрации не было, только леденящее душу громыхание. Звук длился около минуты, потом стих.

И полковник Холлис, и капитан Коллинз были людьми отважными, этот факт никто бы не стал предавать сомнению, однако у обоих в глазах появился страх.

— Ледник готовится к отделению очередного айсберга, — мрачно сообщил Коллинз. — Наша единственная надежда — перерубить якорные цепи и молиться, чтобы течение вынесло нас во фьорд.

— Поверьте мне, на протяжении следующих восьми часов отлива не будет, — сказал Холлис — К сожалению, я это точно знаю.

— Вы просто добрый вестник, полковник.

— Звучит не слишком обнадеживающе, я понимаю.

— Не слишком обнадеживающе? — возмутился Коллинз. — И это все, что вы можете сказать? На борту «Леди Флэмборо» более двухсот человек! Их необходимо немедленно эвакуировать!

— К сожалению, я не имею возможности взмахнуть волшебной палочкой и заставить ледник исчезнуть, — спокойно сказал Холлис — Я могу вывезти нескольких человек на надувных лодках и выслать сюда наши вертолеты, чтобы эвакуировать по воздуху остальных. Но на это уйдет много времени.

Голос Коллинза дрожал от нетерпения.

— Тогда я предлагаю вам поторопиться с выполнением вашего плана, пока мы все еще живы и… — Он прервал свою эмоциональную речь, поскольку Холлис резко поднял руку, призывая к молчанию.

На физиономии Холлиса явственно проступило замешательство, когда в его наушниках неожиданно раздался незнакомый голос:

— Полковник Холлис, я на вашей частоте? Отвечайте.

— Кто это, черт побери?

— Говорит капитан Фрэнк Стюарт с «Саундера». Я и мое судно в вашем распоряжении. Может быть, вас надо куда-нибудь подвезти?

— Стюарт! — выдохнул Холлис. — Где вы?

— Если бы вы могли видеть сквозь тряпки, висящие на вашей надстройке, то уже давно заметили бы меня во фьорде справа по борту от вас.

Холлис облегченно вздохнул и кивнул Коллинзу.

— К нам идет исследовательское судно. Ваши инструкции?

В первый момент Коллинз онемел, не в силах поверить в столь счастливый исход. Обретя способность говорить, он радостно завопил:

— Конечно! Скажите, пусть он возьмет нас на буксир!

Развив лихорадочную деятельность, матросы Коллинза выбрали кормовой и носовой якоря и приготовили швартовы.

Проявив незаурядное мастерство, Стюарт за один заход сумел подвести корму «Саундера» к носу «Леди Флэмборо». Матросы круизного лайнера перекинули своим коллегам на «Саундере» два толстых швартова, которые немедленно были закреплены на палубных кнехтах исследовательского судна. Это была не слишком надежная буксирная сцепка, но судам не предстояло, к счастью, преодолевать большие расстояния, находясь в бушующем море. Зато временное приспособление для буксировки было сооружено в течение нескольких минут.

Стюарт дал команду «малый вперед», и «Саундер» начал медленно выбирать слабину буксирных тросов. Потом Стюарт постепенно увеличил скорость до «полного», постоянно переводя взгляд с ледника на круизный лайнер. Оба винта «Саундера» — на носу и на корме — молотили воду, а мощный дизель стонал от напряжения.

Тоннаж его был вдвое меньше, чем «Леди Флэмборо», к тому же научно-исследовательское судно изначально не предназначалось для буксировки. Но маленький «Саундер» старался изо всех сил, как тягловая лошадь, стремящаяся сдвинуть с места нагруженный сверх всякой меры воз, и выдыхал из трубы облака черного дыма.

В первые минуты ничего не произошло. Потом очень медленно вокруг форштевня «Саундера» начала появляться белая пена. Судно двигалось, волоча за собой упирающийся круизный лайнер. «Саундер» вытаскивал «Леди Флэмборо» из тени смертоносного ледника.

Несмотря на опасность, пассажиры, команда и находившиеся на борту спецназовцы сорвали пластиковый камуфляж и столпились на верхней палубе, наблюдая за медленным продвижением вперед маленького трудяги «Саундера». Десять метров… двадцать метров… сто… Расстояние между «Леди Флэмборо» и ледником увеличивалось очень медленно.

Но все-таки настал момент, когда люди смогли облегченно перевести дух. «Леди Флэмборо» оказалась в безопасности.

Пассажиры круизного лайнера и команды двух судов издали восторженный крик, прокатившийся над водой фьорда. Позже капитан Коллинз не без юмора назвал его радостным воплем, сломавшим хребет верблюду.

Оглушительный треск заглушил ликующие человеческие голоса. Он перерос в громкий, рокочущий гул. Людям, стоявшим на палубах, показалось, что воздух мгновенно наполнился электричеством. Затем передняя часть ледяной скалы откололась и с грохотом обрушилась в воду фьорда. Впечатление было такое, словно со скалы сбросили гигантский нефтяной танкер. Вода взволновалась, забурлила, в месте падения поднялась десятиметровая волна и покатилась по поверхности воды. Она легко подняла оба судна, словно это были ореховые скорлупки, и величаво удалилась в открытое море.

Только что родившийся чудовищный айсберг вынырнул на поверхность. Его ледяная поверхность сверкала и переливалась под утренним солнцем огромной россыпью розовых алмазов. Гул эхом отразился от склона горы и снова вернулся к застывшим на палубах людям, которые все еще не могли осознать, что чудом остались живы.

58

Сначала была паника, много криков и беспорядочной стрельбы. Египтяне не знали, кто открыл огонь по ним из поезда и каковы силы нападавших. Они погасили все огни и вели огонь по теням, появившимся вместе с первыми лучами утреннего солнца, пока не сообразили, что тени не отвечают.

Над грунтовыми дорожками, соединявшими деревянные строения, повисло зловещее молчание. В течение нескольких минут египетские террористы не делали попыток покинуть здание столовой.

Затем неожиданно из дома выскочили шесть человек: двое из передней двери и четверо из боковой. Соблюдая все меры предосторожности, они направились к углам здания. Заняв позицию, они начали огнем прикрывать остальных бойцов, следующих за ними.

Их предводителем был очень высокий человек, который отличатся от остальных черным тюрбаном на голове. Приказы он отдавал с помощью жестов и пронзительного свиста.

После довольно удачного начала Питт быстро понял, что команда террористов олицетворяла все то, чего он больше всего опасался. Это были отлично тренированные, умелые и жестокие профессионалы. Когда пришла пора применить тактику уличных боев, все они оказались на высоте. Следовало отдать должное и умелому командованию. Террорист в черном тюрбане был человеком методичным.

Они обыскивали здание за зданием, постепенно приближаясь к помещению дробилки, и в конце концов взяли его в полукольцо. Они не бросались очертя голову на штурм, как доморощенные киллеры Аммара. Эти люди знали, что делали.

Их командир что-то громко выкрикнул по-арабски. Поскольку ответа не последовало, подал голос террорист, находившийся совсем в другой стороне. Они зовут своего охранника и механиков, догадался Питт.

Террористы находились слишком близко, чтобы стоило расковать, показываясь в окне. Поэтому он снял одежду террориста и брезгливо отшвырнул ее в сторону, потом пошарил в карманах собственной куртки и достал зеркальце на длинной узкой ручке. Он осторожно установил зеркало над окном, поворачивая ручку как перископ.

Вскоре он обнаружил цель, которую высматривал. Она была скрыта на девяносто процентов, но все же видна достаточно, чтобы произвести точный выстрел.

Питт перевел переключатель с автоматического огня на одиночные выстрелы, потом тщательно прицелился и нажал курок.

Старый «томпсон» выплюнул пулю. «Черный тюрбан» сделал два или три неуверенных шага вперед, явив миру свою побледневшую и донельзя изумленную физиономию, потом рухнул лицом вперед и больше не двигался.

Питт пригнулся, опустил автомат и снова стал смотреть в зеркальце. Террористов не было видно. Они все попрятались за расположенными по соседству строениями или ржавеющим на открытом воздухе оборудованием. Питт отлично понимал, что они не остановятся. Они были совсем рядом, неустрашимые и опасные, и ждали приказов от заместителя командира. Ганн понял замысел Питта и выпустил короткую очередь по деревянной двери строения на другой стороне дороги. Дверь открылась под тяжестью вывалившегося наружу тела.

Террористы не стреляли. Теперь, когда они поняли, что им противостоят не превосходящие силы, а маленькая группа людей, они решили взять тайм-аут, чтобы принять правильное решение.

Они также прекрасно понимали, что неизвестные, напавшие на них, захватили вертолет и прячутся в помещении дробилки.

Питт низко пригнулся, перебежал в другой угол и опустился на пол возле Ганна.

— Как обстоят дела с твоей стороны?

— Все о'кей. Они ведут себя вполне пристойно. Не хотят повредить свой вертолет.

— Я думаю, они собираются подорвать дверь главного входа, а потом ворваться через боковую.

Ганн кивнул:

— Что ж, звучит логично, и к этому времени нам лучше убраться от окон и найти более надежное укрытие. Куда отправляться мне?

Питт взглянул на узкие мостки, тянущиеся почти под потолком. Он указал на ряд световых люков, окружавших небольшую лебедку.

— Полезай туда и смотри в оба. Когда они начнут атаку, крикни нам, встреть их хорошей очередью и сразу же тащи свою задницу вниз. Они не станут колебаться, стрелять или не стрелять над вертолетом.

— Я пошел.

Питт обошел боковой офис, потом остановился в дверном проеме и спросил у Джордино и Финдли:

— Как идут дела?

Джордино на секунду прервал свою работу: он как раз перекидывал лопатой кучу рудных отходов к баррикаде.

— Форт Джордино будет закончен точно в срок.

Финдли тоже прекратил работу и свысока взглянул на Джордино.

— Буква «эф», — заявил он, — в алфавите раньше «джи», так что мы строим форт Финдли.

Джордино пристально взглянул на коллегу и примирительно заявил:

— Давай решим так: форт Финдли, если мы проиграем, но форт Джордино, если выиграем. — После этого он вернулся к работе.

Покачав головой, Питт мысленно поблагодарил Бога за то, что с ним рядом такие замечательные друзья. Ему захотелось сказать им что-нибудь, выразить свои чувства, безмерную благодарность за то, что они рискуют жизнью, чтобы остановить банду подонков, хотя имели полное право спрятаться и подождать, пока прибудет полковник Холлис со своей командой. Но он знал: таким людям не нужны ни поощрение, ни похвала. Они всегда добросовестно делали свою работу, и если для этого приходилось брать в руки оружие, значит, они без лишних слов именно это и делали. Питту оставалось надеяться, что никто не погибнет напрасно.

— Доспорите позже, — сказал он, — и подготовьте встречу, если наши гости пройдут мимо меня.

Он вернулся в мрачный, пахнущий плесенью офис, проверил автомат и отложил его в сторону. Быстро соорудив укрытие из двух перевернутых столов, металлического шкафа для хранения документов и тяжелой, пузатой печки, он лег на пол и стал ждать.

Долго ждать ему не пришлось. Уже через минуту он услышал донесшийся снаружи легкий шорох гравия. Звук прекратился, потом возник снова, тихий, но четкий. Питт поднял автомат, упер рукоять в металлический шкаф и приготовился.

Ганн подал сигнал о начале штурма, но было слишком поздно. Почти одновременно с его криком во фрамугу над дверью влетел предмет и завертелся по полу. За ним последовал второй. Питт бросился на пол и попытался вжаться в стальной шкаф, проклиная себя за недальновидность.

Обе гранаты взорвались с оглушительным грохотом. В небольшом помещении офиса началось сущее светопреставление из ломающейся мебели и разлетающихся осколков. Внешняя стена вывалилась наружу, потолок угрожающе провис.

Питт получил легкую контузию. Ему еще никогда не доводилось находиться так близко от места двойного взрыва, и он был ошеломлен происшедшим.

Металлическое брюхо печки приняло на себя основной удар шрапнели и, хотя сохранило форму, сплошь покрылось рваными дырами. Шкаф погнулся, полки в нем покорежились, но единственное видимое повреждение, которое Питт обнаружил на себе, это глубокая царапина на левом бедре, ну и еще пятисантиметровый порез на щеке.

Офис прекратил свое существование, превратившись в груду дымящихся осколков. В какой-то момент Питту показалось, что он угодил в огненную ловушку, однако он быстро успокоился. Старое, пропитанное дождевой влагой дерево, из которого было построено здание, в нескольких местах шипело, но так и не загорелось.

Усилием воли Питт вернул себя к действительности, перевел рычаг на автоматический огонь и направил дуло автомата туда, где раньше была входная дверь. Кровь струйкой стекала по его лицу и убегала за воротник. Он не успел моргнуть, как попал под огневой навес, созданный четверыми террористами.

Питт не чувствовал ни раскаяния, ни страха, выпустив длинную очередь по нападавшим, которая разбросала их в разные стороны. Выронив оружие и взмахнув руками, словно танцоры, исполняющие какой-то безумный танец, они покатились по усыпанному обломками полу.

За первой волной пришла вторая, в ней было три террориста, и они тоже были безжалостно остановлены Питтом. Впрочем, остановлены были все, кроме одного, среагировавшего непостижимо быстро и успевшего укрыться за дымящимся кожаным диваном.

Внезапно прямо возле уха Питта грянули три оглушительно громких выстрела, больше напоминающих пушечные. Это Финдли, упав на колени рядом с Питом, трижды выстрелил по нижней части дивана. Вверх полетели куски кожи, дерева и джутовой набивки, а потом из-за гнутой ножки дивана безвольно упала и осталась лежать на полу рука террориста.

Из дыма материализовался Джордино. Он ухватил Питта под руки, поволок назад к дробильной установке, устроил в относительной безопасности за старым вагоном и трагическим голосом вопросил:

— Ну почему с тобой всегда проблемы? — Он внимательно осмотрел Питта и, старательно скрывая тревогу, но уже более мягко поинтересовался: — Ты серьезно ранен?

Питт вытер кровь с лица и уставился на внушительную дыру на брюках, через которую была видна кровоточащая рана на ноге.

— Что за черт! — воскликнул он. — Пропали совсем новые лыжные штаны. Где я найду другие?

Финдли опустился на колени, разрезал штанину и принялся бинтовать рану.

— Вы легко отделались. После такого взрыва всего несколько царапин — это большая удача.

— Я идиот, даже не подумал о гранатах, — сокрушенно заявил Питт.

— Какой смысл себя винить? — пожал плечами Джордино. — В конце концов, мы работаем совсем в другой сфере. Питт огляделся по сторонам.

— Нам лучше приготовиться, если мы хотим оставаться на ногах, когда прибудут наши бравые спецназовцы.

— Террористы больше не пойдут с этой стороны, — сказал Финдли. — Взрывом снесло наружную лестницу. Они не станут делать из себя мишени, карабкаясь десять футов по сломанным бревнам. — Возможно, именно сейчас настал момент сжечь, ко всем чертям, вертолет и устроить здесь ад? — без всякого энтузиазма добавил он.

— У меня плохие новости, — сообщил Ганн, спрыгивая с лестницы. — Я видел еще человек двадцать, несущихся вдоль железной дороги. Они появятся здесь минут через семь-восемь.

Джордино подозрительно взглянул на Ганна.

— Сколько их?

— Я сбился на пятнадцати и больше не считал.

— Кажется, будет жарко, — пробормотал Финдли.

— А что Холлис и его люди?

Ганн покачал головой:

— Не видно. — Он сделал паузу, глубоко вдохнул, потом повернулся к Питту. — За террористами следуют четверо заложников с двумя охранниками. Я сумел довольно хорошо рассмотреть их в бинокль. Один из них — твой отец, Питт. Он и женщина помогают идти еще двоим мужчинам.

— Гала Камиль, храни ее Бог! — с облегчением улыбнулся Питт. — Как я рад, что мой старик жив!

— А кто двое других? — поинтересовался Джордино.

— Вероятнее всего, президенты Де Лоренцо и Хасан.

— Полагаю, они мечтают об отставке, — улыбнулся Финдли и закрепил бинт на повязке Питта.

— Террористы оставили в живых сенатора и остальных только для того, чтобы обеспечить себе отход, — сказал Питт.

— И без колебаний перестреляют их по одному, если мы не отдадим им вертолет, — не без оснований предположил Ганн.

Питт кивнул:

— Это не подлежит сомнению. Но если мы сдадимся, все равно нет никакой гарантии, что они не убьют заложников. Они уже дважды пытались убить Галу Камиль и наверняка хотели бы видеть мертвым также и президента Хасана.

— Они потребуют перемирия и начнут переговоры.

Питт посмотрел на часы.

— Они не станут долго торговаться, понимают, что их время уходит. Но мы сможем выгадать несколько дополнительных минут.

— Итак, каков план? — спросил Джордино.

— Мы сопротивляемся столько, сколько сможем. — Питт посмотрел на Ганна. — Заложники были окружены террористами?

— Нет, они находились метрах в двухстах позади от основной группы, — ответил Ганн. — Их сопровождали только два террориста. — Он в упор взглянул на Питта, и в его глазах зажглись искры понимания. — Ты хочешь, чтобы я убрал охранников и взял на себя защиту сенатора и остальных до подхода Холлиса и его людей?

— Ты самый миниатюрный и самый быстрый из нас, Руди. Если кто и сможет выбраться из здания незамеченным и обойти террористов, пока мы будем их отвлекать, то только ты.

Ганн картинно вытянулся и опустил руки по швам.

— Благодарю за доверие. Надеюсь, что смогу его оправдать.

— Сможешь.

— Но тогда вас остается только трое, чтобы удерживать форт.

— Придется потрудиться. — Питт неуверенно поднялся на ноги и дохромал до лежащей на полу одежды террориста, которую незадолго до этого сбросил. — Надень это. Они подумают, что ты один из них.

Ганн все никак не мог сдвинуться с места. Ему очень не хотелось оставлять товарищей в таком сложном положении.

Джордино пришел ему на помощь. Положив увесистую лапу на плечо своего куда менее крупного товарища, он подтолкнул его к проложенному под полом ходу для ремонтных рабочих. По нему можно было выбраться из здания.

— Выход здесь, — улыбаясь, сказал он. — Подожди, пока обстановка накалится, и прорывайся.

Не успев возразить, Ганн оказался наполовину под полом. Он бросил последний взгляд на Питта, надежного, несокрушимого Дирка Питта. Тот весело помахал ему рукой. Затем Ганн покосился на Джордино, старого и верного друга, который, как всегда, скрывал свою озабоченность под маской бесшабашной веселости. За ним настала очередь Финдли, который тоже улыбнулся и поднял вверх оба больших пальца. Эти люди были частью самого Руди Ганна, и у него болезненно сжималось сердце, поскольку он не знал, увидит ли их живыми.

— Парни, будьте здесь, когда я вернусь, — крикнул он, — вы меня слышите?

С этими словами он юркнул под пол и исчез.

59

Холлис накручивал круги вокруг посадочной площадки размером с почтовую марку, которую матросы «Леди Флэмборо» поспешно соорудили поверх плавательного бассейна. На нее как раз и опустилась «голубка». Небольшая команда бойцов ожидала команду на посадку.

Холлис на секунду замер, услышав, что перестрелка на шахте снова усилилась. С его лица не сходило выражение тревоги.

— Поторопитесь и взлетайте, — махнул он Диллинджеру. — Там еще остался кто-то живой и ведет бой.

— Должно быть, на шахте террористы оборудовали свою базу, именно там и приготовили все необходимое для отхода, — сказал подошедший капитан Коллинз.

— А благодаря мне Дирк Питт и его коллеги попали прямо в змеиное логово, — вздохнул Холлис.

— Но вы же успеете спасти их и заложников, не так ли? — спросил Коллинз.

Холлис мрачно сплюнул и с сомнением покачал головой:

— Боюсь, что нет. Мне очень жаль, но по моему мнению, у них нет ни одного шанса уцелеть.

Руди Ганн был благодарен неожиданно хлынувшему ливню. Пока он полз, прячась за рядом старых вагонов, подальше от здания дробилки, дождь явился довольно надежной зашитой. Удалившись на некоторое расстояние от строений, он спустился по склону горы ниже шахты, а потом повернул обратно.

Обнаружив узкоколейку, он пошел по шпалам. Пелена дождя была не только защитой, она еще снижала видимость, ограничивая ее лишь несколькими метрами. Однако, сделав всего несколько шагов по шпалам, Руди замер. Впереди он различил неясные силуэты. Четыре человека сидели, а двое стояли над ними.

Перед Ганном возникла дилемма. Он предполагал, что сидящие люди — это заложники, они отдыхают, а стоящие — охранники. Но он не мог сначала выстрелить, а уж потом проверить правильность своего предположения. Поэтому решил, положившись на одежду террориста, подойти как можно ближе, чтобы с полной уверенностью отличить друга от врага.

Единственным препятствием, которое, впрочем, могло стоить ему жизни, было то, что он знал только три слова по-арабски.

Ганн глубоко вдохнул и двинулся вперед. По пути он совершенно спокойным голосом трижды повторил Salaam.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что стоящие люди — действительно террористы. В руках они держали автоматы, правда, их дула были опущены к земле.

Один из них ответил, но Ганн, разумеется, не понял, что именно. Он мысленно скрестил пальцы и искренне понадеялся, что террорист произнес арабский эквивалент фразы «Кто идет?».

— Магомет, — пробормотал он, полагая, что имя мусульманского пророка поможет ему избежать неприятностей. Его автомат висел на груди, дуло было повернуто в сторону.

Увидев, что оба террориста синхронно опустили оружие и вновь обратили свое внимание на заложников, Ганн мысленно поблагодарил чужого пророка за любезность. Он двигался спокойной, небрежной походкой и как бы случайно повернулся так, чтобы на линии огня оказались только террористы.

Потом, не сводя глаз с несчастных людей, сидевших на земле между рельсами, и не глядя на охранников, он нажал на спусковой крючок.

Добравшись до шахты, Аммар и его люди находились на грани полного изнеможения. Непрекращающийся ливень промочил их одежду, сделал ее холодной и очень тяжелой. Они прошли мимо внушительной груды отбросов и со вздохом облегчения вошли в просторное помещение, где раньше хранилось оборудование.

Аммар рухнул на деревянную скамью и опустил голову. Он тяжело дышал, из груди то и дело вырывался хрип. Заметив, что к нему приближается Ибн-Тельмук еще с каким-то человеком, он с трудом поднял голову.

— Это Мустафа Осман, — сообщил Ибн-Тельмук. — Он говорит, что группа вооруженных десантников убила их командира и забаррикадировалась в помещении дробилки, где находится наш вертолет.

Лицо Аммара позеленело от злобы.

— Как вы это допустили?

В черных глазах Обмана появилось паническое выражение.

— Мы… не знати… не ожидали… — забормотал он. — Они спустились с горы, обезвредили охранников, захватили поезд и обстреляли нас в здании столовой, где мы жили. Когда мы организовали контратаку, они засели в помещении дробилки и дали нам отпор.

— Потери? — холодно спросил Аммар.

— Нас осталось семеро.

Кошмар оказался даже страшнее, чем Аммар мог предположить.

— Сколько их?

— Человек двадцать — тридцать.

— Вы всемером держите в осаде тридцать человек? — с нескрываемым сарказмом хмыкнул Аммар, — Я спросил, сколько их, причем мне нужна правда! Ты слышишь? Правда! Иначе Ибн-Тельмук перережет твою лживую глотку.

Осман отвел глаза. От страха он не мог даже пошевелиться.

— Точно мы не знаем, — едва слышно прошептал он. — Думаю, их четверо или чуть больше.

— И все это натворили четыре человека? — Аммар был ошеломлен. Он кипел от гнева, но был слишком дисциплинированным человеком, чтобы позволить ярости вырваться наружу. — Что с вертолетом? Он поврежден?

Осман слегка оживился:

— Нет, мы соблюдали особую осторожность и не стреляли по той части здания, где находится вертолет. Могу поклясться, он цел.

— Это ведомо только Аллаху, — вздохнул Ибн-Тельмук. — Возможно, его повредили десантники.

— Мы все очень скоро встретимся с Аллахом, — сказал Аммар, — если не сможем его вернуть, причем в исправном состоянии. У нас один выход — нанести сильный удар одновременно со всех сторон и сокрушить защитников благодаря преимуществу в численности.

— Возможно, мы сможем поторговаться, — с надеждой проговорил Ибн-Тельмук. — Все-таки у нас есть заложники.

Аммар кивнул:

— Эту возможность тоже нельзя упускать. Американцы обычно дают слабину, когда дело доходит до угрозы смерти. Я поговорю с нашим неизвестным противником, а вы тем временем готовьтесь к штурму.

— Будь осторожен, Сулейман Азиз.

— Будьте готовы атаковать, как только я сниму маску.

Ибн-Тельмук слегка поклонился и немедленно начал отдавать приказы людям.

Аммар сорвал с одного из окон изодранную занавеску. Когда-то она была белой, но со временем сильно пожелтела. Ничего, сойдет, подумал он. Привязав ее к ручке от старой метлы, он вышел из здания.

Он прошел мимо вереницы домиков, в которых раньше жили шахтеры, стараясь, чтобы его не было видно из окон помещения дробилки. Приблизившись, он выставил свой весьма потрепанный флаг перемирия на открытое пространство и принялся им энергично размахивать.

Выстрелов не последовало. Но больше ничего не произошло. Тогда Аммар крикнул по-английски:

— Мы хотим поговорить!

Через несколько секунд в ответ прозвучало:

— No hablo ingles[47].

Аммар остолбенел. Кто это может быть? Чилийская служба безопасности? К слову сказать, она оказалась значительно более профессиональной, чем он предполагал. Он хорошо говорил по-английски и мог объясняться по-французски, но испанского языка он почти не знал. Но сомнениям не было места в его душе. Он должен увидеть того, кто стоит на его пути к спасению.

Он поднял повыше свой самодельный флаг, выставил вперед свободную руку и вышел на открытое пространство перед дробилкой.

Он знал, что слово «мир» по-испански paz, его он и выкрикнул несколько раз. После томительной паузы открылась дверь — и на пороге показался высокий человек. Сильно прихрамывая, он сделал несколько шагов вперед.

Незнакомец был высок ростом и, казалось, полностью игнорировал несколько десятков дул винтовок и автоматов, глядящих на него из дверей и окон. Его проницательные зеленые глаза смотрели только на Аммара. Длинные вьющиеся черные волосы, загорелая кожа — очевидно, он много времени проводил на свежем воздухе, густые брови, кривящиеся в легкой усмешке губы — все это придавало его мужественному, хотя и не слишком красивому лицу обманчиво легкомысленное выражение. Только приглядевшись, можно было заметить холодную решимость во взгляде и твердые, будто высеченные из камня, черты лица.

На одной щеке у него виднелся глубокий порез, покрытый коркой свернувшейся крови, из разрезанной штанины проглядывал бинт, очевидно прикрывавший рану на бедре.

Относительно телосложения Аммар не мог сделать правильного вывода — под мешковатым лыжным костюмом мог скрываться и атлет, и тощий мозгляк. Одна рука была голой, но вторая в перчатке, которая виднелась из рукава лыжной куртки.

Трех секунд Аммару было достаточно, чтобы он точно понял: перед ним опаснейший противник. Покопавшись в памяти, он постарался выстроить фразу «Можем ли мы поговорить?». Для начала, решил он, это как раз подойдет.

— Podemos hablar? — прокричал он.

Легкая усмешка сменилась широкой улыбкой:

— Porque no?

Последнее Аммар перевел как «Почему бы и нет?», и не ошибся.

— Hacer capitular usted?

— Послушайте, может быть, хватит? — Питт неожиданно перешел на английский. — Ваш испанский даже хуже, чем мой. Ответ на ваш вопрос — нет, мы не собираемся сдаваться.

Аммар был профессионалом, поэтому не позволил себе показаться выбитым из колеи столь резкими трансформациями. Но его чрезвычайно смущал тот факт, что собеседник, был одет не в военную форму, а в дорогой лыжный костюм, пусть и изрядно потрепанный. Первое, о чем он подумал — ЦРУ.

— Могу я узнать ваше имя?

— Дирк Питт.

— А я Сулейман Азиз Аммар.

— Мне глубоко наплевать, кто вы такой, — холодно сообщил Питт.

— Как угодно, мистер Питт, — спокойно ответствовал Аммар. Но, поразмыслив, он приподнял одну бровь. — Вы случайно не родственник сенатора Джорджа Питта?

— Я не вращаюсь в политических кругах.

— Но вы его знаете. Да и я отчетливо вижу внешнее сходство. Вероятно, вы его сын?

— Вы хотите обсудить мои родственные связи? Тогда я, пожалуй, вас оставлю. Мы только что открыли бутылку чертовски хорошего шампанского, и сейчас мои друзья ее приканчивают, а я вынужден вести с вами светские беседы под дождем.

Аммар расхохотался. Этот человек не переставал его удивлять.

— У вас есть кое-что принадлежащее мне. Я бы хотел получить это, причем в исправном состоянии.

— Вы говорите о вертолете без опознавательных знаков?

— Конечно.

— Ищите и обрящете. Если он вам так нужен, пойдите и заберите его.

Аммар в нетерпении сжимал и разжимал кулаки. Все шло не так, как ему хотелось. Поэтому он вкрадчиво проговорил:

— Если вы не отдадите мне вертолет, кое-кто из моих людей, возможно, умрет, но также умрете вы и ваш отец.

Питт и глазом не моргнул.

— Вы забыли внести в ваш список Галу Камиль, а также президентов Хасана и Де Лоренцо. Не вижу ни одной причины, почему бы не включить туда и вас. Вы станете прекрасным удобрением для местной флоры.

Аммар смотрел на Питта, стараясь подавить нарастающую в душе ярость.

— Я не могу понять вашего глупого упрямства. Что вы выиграете, пролив кровь?

— Избавлю мир от мерзавцев вроде вас, — резко ответил Питт. — Вам больше не удастся безжалостно и бессмысленно убивать женщин, детей и заложников, которые не могут дать вам отпор. Террор остановится здесь. Меня не связывают никакие законы, кроме моих собственных. За каждого убитого вами нашего человека мы убьем пятерых ваших.

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать политические противоречия, — повысил голос Аммар, все еще пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. — Скажите, вертолет поврежден?

— Что вы! На нем нет ни царапины. Могу добавить, что ваши пилоты все еще живы. Это вас обнадеживает?

— С вашей стороны было бы разумней сложить оружие и отдать мне вертолет и его команду.

— Ха-ха-ха!

Аммар был потрясен. Он ни минуты не сомневался, что ему удастся запугать Питта, и теперь он был крайне разочарован явной неудачей.

— Сколько у вас людей? — холодно полюбопытствовал он. — Четверо? Пятеро? Наше численное превосходство — восемь к одному.

Питт кивнул на тела, лежащие возле стены.

— Мне кажется, что изрядную часть вашего отряда составляют покойники. — Потом, будто что-то вспомнив, он добавил: — Да, пока я не забыл. Могу дать вам слово чести, что мы пальцем не тронем ваш вертолет. Он ваш со всеми потрохами, если только вы сумеете его взять. Если же вы причините вред хотя бы одном заложнику, я без промедления взорву его, ко всем чертям. Это единственное, о чем вы можете со мной договориться.

— Это ваше последнее слово?

— Совершенно верно.

В этот момент на Аммара снизошло озарение, и он поспешил поделиться своим открытием.

— Это ты! — брызгая слюной, завопил он. — Ты привел сюда американских спецназовцев!

— Мне просто повезло, — честно признался Питт. — После того как я нашел затонувший контейнеровоз «Генерал Браво» и потерянный рулон пластика, все стало на свои места.

В течение минуты Аммар не мог произнести ни слова, потом все же пришел в себя:

— Вы приуменьшаете силу своего интеллекта, мистер Питт. Могу признать, что койот перехитрил лису.

— А вот вы себе льстите, мистер Аммар, — в тон ему отвечал Питт. — Быть может, вы имели в виду не лису, а личинку мухи?

Глаза Аммара сузились.

— Я лично убью тебя, Питт, — прошипел он, — и, уверяю тебя, получу большое удовольствие, видя, как твое тело будет разорвано на куски. Что ты на это скажешь?

В глазах Питта не было ни ярости, ни ненависти. Он взирал на Аммара с удивлением и отвращением. Примерно таким взглядам смотрят на кобру за стеклом террариума.

— Передайте мои приветы Бродвею, — сказал он, повернулся к Аммару спиной и не спеша направился к двери дробилки.

Кипящий от гнева Аммар отбросил белый флаг и направился в противоположном направлении. По пути он незаметно вытащил из кармана свой американский полуавтоматический девятимиллиметровый «Ruger Р-85».

Резко развернувшись, он сорвал маску, принял классическую позу для стрельбы, держа «ругер» двумя руками, и, как только увидел в прицеле спину Питта, шесть раз подряд нажал на спусковой крючок.

Он видел, как пули впились в лыжную куртку, оставляя на ней неровные дыры, и как человек, которого в данный момент он ненавидел больше всех на свете, споткнулся и налетел на стену здания.

Аммар ждал, чтобы Питт упал. Его противник, он знал это совершенно точно, был уже мертв, но все же ему хотелось видеть его поверженным наземь.

60

Прошло совсем немного времени, и Аммар понял, что Питт ведет себя совсем не так, как ему хотелось.

Прежде всего он не упал на землю бездыханным. Вместо этого он обернулся, и Аммар увидел на его лице улыбку — улыбку самого дьявола.

Выругавшись, Аммар осознал, что его перехитрили. Очевидно, Питт ожидал трусливой атаки в спину и защитил ее пуленепробиваемым жилетом, которого не было видно под мешковатым лыжным костюмом.

Парализованный шоком, Аммал увидел, что рука в перчатке, видневшаяся из рукава лыжной куртки, была ненастоящей. Старый трюк, но какой действенный! Из-под куртки появилась настоящая рука, сжимавшая кольт сорок пятого калибра.

Аммар снова поднял «ругер», но Питт выстрелил первым.

Одна пуля угодила Аммару в правое плечо и отбросила его в сторону. Вторая размозжила подбородок и нижнюю челюсть. Третья раздробила запястье — Аммар как раз поднял руку, чтобы защитить лицо. Четвертая прочертила глубокую борозду на лице.

Аммар покатился по гравию и упал на спину. Он уже не слышал оружейных выстрелов и свиста пуль, не знал, что Питт, целый и невредимый, успел проскочить в дверь дробилки еще до того, как террористы открыли огонь.

Он только почувствовал, что Ибн-Тельмук подхватил его под руки и куда-то тащит, как оказалось, в безопасное место — за массивную стальную емкость для воды. Он нащупал пальцами руку Ибн-Тельмука и цепко ухватил его за плечо.

— Я тебя не вижу, — прошептал он.

Тот нашел в висящем на поясе мешке индивидуальный пакет и начал бинтовать изуродованное лицо друга.

— Аллах и я позаботимся о тебе, — сказал он.

Аммар закашлялся, харкнул кровью и прохрипел:

— Я хочу, чтобы этот дьявол, Дирк Питт, и все заложники были немедленно уничтожены.

— Атака уже началась, — ответил Ибн-Тельмук, — им осталось жить считаные минуты.

— Если я умру… убей Язида.

— Ты не умрешь.

Аммар снова закашлялся и не сразу сумел заговорить:

— Неважно… Американцы, наверное, теперь уничтожат вертолет. Но ты должен найти способ выбраться с острова. Оставь, прошу тебя, оставь меня. Это моя последняя просьба.

Не говоря ни слова, Ибн-Тельмук поднял Аммара на руки и понес прочь с поля боя.

Когда он заговорил, его голос был хриплым, но звучал мягко, почти нежно:

— Крепись, Сулейман Азиз. Мы вернемся в Александрию вместе.

Питт успел проскочить в дверь, выдернуть два пуленепробиваемых жилета, закрепленных на спине, надеть один из них и отдать Джордино второй, когда террористы открыли яростный огонь. На деревянные стены обрушился град пуль.

— Жилет теперь совсем испорчен, — посетовал Питт, вжимаясь в пол.

— Ты бы уже стал грудой мертвой плоти, если бы он выстрелил тебе в грудь, — сказал Джордино, пытаясь лежа натянуть жилет. — Откуда ты знал, что он станет стрелять в спину?

— У него зловонное дыхание и глаза как бусинки.

Финдли начат перебегать от окна к окну, бросая в каждое гранату.

— Они здесь! — выкрикнул он.

Джордино перекатился по дощатому полу и открыл огонь, прячась за тачкой, полной руды. Питт поднял «томпсон» как раз вовремя, чтобы остановить двоих террористов, каким-то чудом забравшихся в разрушенный боковой офис.

Армия Аммара осаждала здание со всех сторон. Яростные атаки не прекращались ни на минуту. Террористы, казалось, были везде. В резкий треск малокалиберных АК-74, которыми были вооружены террористы, вплетался громкий голос принадлежавшего Питту «томпсона» и глухое уханье винтовки Финдли.

Джордино прикрывал отход Питта и Финдли до тех пор, пока все трое не оказались под не слишком надежной защитой сооруженного ими форта. Террористы были весьма удивлены, не увидев противников, выходящих с поднятыми руками и молящих о снисхождении. Ворвавшись в здание, они ожидали моментально подавить засевшую там горстку людей своей численностью, а вместо этого попали под огонь «форта» и были вынуждены сами искать укрытие.

Питт, Джордино и Финдли отбили первую волну. Но арабы были фанатично храбры. Следующей атаке предшествовал интенсивный огонь и взрывы нескольких гранат — своего рода артиллерийская подготовка.

Тела погибших устилали пол, и арабы укрывались от пуль за трупами своих товарищей. Картина была ужасающей: свист пуль, грохот гранат, крики и проклятия на двух языках. Здание содрогалось. Пули и осколки высекали искры из металла. Воздух был наполнен запахом гари и пороха.

Кое-где уже виднелись языки пламени, но этот факт был проигнорирован обеими сторонами. Брошенная Джордино граната начисто снесла хвостовой винт вертолета. Но, лишившись последней надежды на спасение, арабы, вопреки всякой логике, усилили натиск.

Старый автомат Питта выплюнул последнюю пулю и затих. Дирк отбросил пустой барабан и поставил новый — последний. Им владела холодная решимость, какой он никогда не чувствовал раньше. Он, Джордино и Финдли, даже попав в отчаянное положение, не собирались выбрасывать белый флаг. Они уже миновали точку, за которой нет ни возврата, ни страха смерти. Они сражались за жизнь и были намерены идти до конца.

Арабские террористы трижды оказались отброшенными и трижды снова бросались вперед, не обращая внимания на убийственный огонь. Их уже осталось совсем немного, но тем не менее они снова бросились в самоубийственную атаку, сжимая кольцо вокруг защитников «форта».

Арабы не понимали свирепой ярости своих противников, не могли постичь, почему они до сих пор не сдались, по какой причине готовы умереть. Ведь общеизвестно, что американцы сражаются, только чтобы жить.

От дыма у Питта сильно слезились глаза — по щекам струились слезы. Дробильная установка, под защитой которой он находился, сильно вибрировала. Пули рикошетили от металлических поверхностей, словно стая разозленных ос. Четыре пули разорвали рукав куртки и содрали кожу на руке.

Арабы бесстрашно бросились на штурм и начали преодолевать поспешно построенные баррикады. Стрельба понемногу стихла — две группы людей сошлись в рукопашной схватке.

Финдли, получив две пули в бок, упал, но, стоя на коленях, весьма успешно орудовал своей винтовкой как бейсбольной битой, сбивая противников с ног.

Джордино, неоднократно раненный, крушил врагов зажатым в правой руке увесистым куском руды. Левая рука свисала плетью после ранения в плечо.

Выстрелив последний патрон, Питт ударил автоматом в лицо неожиданно материализовавшегося рядом араба. Выхватив из-за пояса кольт, он стал пускать пулю за пулей в любую фигуру, выступавшую из дыма. У него сильно саднило шею, — очевидно, там тоже была рана. Патроны в кольте очень быстро закончились, и Питт стал орудовать тяжелым пистолетом как маленькой дубинкой. Он уже почувствовал горький вкус поражения.

Реальности больше не существовало. У Питта было ощущение, словно он наяву попал в жуткий ночной кошмар. Очередная граната взорвалась настолько близко, что Питт на какое-то время оглох. Откуда-то сверху на него свалилось тело, сбило его с ног и отбросило в сторону.

Питт ударился о стальную трубу и почувствовал, как в голове взорвался огненный шар. А потом накатила теплая волна и поглотила его.

61

Спецназовцы приземлились неподалеку от небольших холмов, образованных рудными отходами, которые скрыли их приближение к шахте. Они быстро вышли на исходные позиции и остановились в ожидании приказа двигаться вперед. Снайперы тоже заняли позиции и теперь наблюдали за происходящим на шахте через прицелы.

Холлис и Диллинджер забрались на вершину одного из холмов и стали осматривать место действия. Зрелище было безрадостным и больше всего напоминало братскую могилу.

Заброшенная шахта и сама по себе выглядела не слишком привлекательно, а на фоне голых, лишенных растительности гор и проливного дождя и вовсе представлялась весьма уместной для организации массовой бойни. Унылое, серое небо словно опускалось на разрушающиеся строения, и спецназовцам на мгновение показалось, что они попали на другую планету, где уже давно нет жизни.

Стрельба прекратилась. Два здания горели, и черный дым не поднимался в небо, а пеленой стлался по земле. У одного из зданий Холлис насчитал семь мертвых тел.

— Не хочется быть пессимистом, — сказал он, — но мне все это очень не нравится.

— Никаких признаков жизни, — подтвердил Диллинджер, изучая окрестности в маленький, но мощный бинокль.

Холлис еще пять минут рассматривал здания, потом тихо проговорил в микрофон:

— Вперед, ребята!

— Одну минуту, полковник, — раздался голос в наушниках.

— Подождите, парни.

— Это сержант Бейкер, сэр. Я нахожусь на правом фланге. У меня здесь пять неизвестных, они подходят по железнодорожной колее.

— Вооружены?

— Нет, все подняли руки вверх.

— Очень хорошо. Окружите их. Будьте осторожны, это может оказаться ловушкой. Майор Диллинджер и я сейчас подойдем.

Холлис и Диллинджер шли вдоль отвалов рудных отходов до тех пор, пока не наткнулись на узкоколейку, после чего пошли по ней в сторону фьорда. Пройдя семьдесят метров, они различили в дождевой пелене несколько человеческих фигур.

Появившийся сбоку сержант Бейкер доложил:

— У нас заложники и один террорист, полковник.

— Вы спасли заложников?! — воскликнул Холлис — Всех четверых?

— Да, сэр. Они очень измучены, но, в общем, в полном порядке.

— Отлично, сержант! — сказал полковник и с чувством потряс ему руку.

Оба офицера запомнили лица двоих президентов и Генерального секретаря ООН еще во время полета из Виргинии. А лицо сенатора Питта им было хорошо знакомо по газетам. Они поспешили вперед и с большим облегчением узнали четверых заложников.

Оба были нимало удивлены, обнаружив, что пленный террорист не кто иной, как Руди Ганн.

Сенатор Питт сделал шаг вперед и пожал руку Холлису, которого ему представил Руди.

— Если в вы знали, как мы рады вас видеть, полковник, — улыбаясь, проговорил он.

Гала обняла Холлиса, ее примеру последовали президенты Хасан и Де Лоренцо. Затем настала очередь Диллинджера, который покраснел как помидор.

— Может быть, вы расскажете, что происходит? — спросил Холлис у Руди Ганна.

Получив возможность сказать офицерам все, что он думал, Руди испытал некое мрачное удовлетворение.

— Похоже, вы доставили нас в самое удачное место, полковник. Мы обнаружили здесь два десятка террористов, а также спрятанный вертолет, на котором они намеревались покинуть остров. Вы не посчитали нужным снабдить нас связью, поэтому Питт, чтобы предупредить вас, пустил с горы поезд, который потом свалился во фьорд.

Диллинджер понимающе кивнул:

— Наличие вертолета объясняет, почему египетские террористы покинули судно, бросив мексиканцев на произвол судьбы.

— А поезд был готов доставить их с берега к шахте.

— Вы вчетвером вступили в схватку с сорока террористами? — недоверчиво спросил Диллинджер.

— Питт и остальные довольно уверенно сдерживали арабов, а меня отправили спасать заложников.

— И это при перевесе сил десять к одному! — констатировал Холлис.

— У них неплохо получалось, когда я уходил, — воинственно заявил Ганн.

Холлис и Диллинджер переглянулись.

— Пожалуй, нам лучше посмотреть, что там.

Вперед выступил сенатор Питт:

— Полковник, Руди сказал, что в шахте остался мой сын. Я пойду с вами.

— Извините, сенатор, но я не Могу вам этого разрешить. Сначала мы должны убедиться, что район безопасен.

Ганн обнял пожилого человека за плечи:

— Я обо всем позабочусь, сенатор. Не волнуйтесь о Дирке. Он нас всех переживет.

— Спасибо, Руди. Поверь, я очень ценю твою доброту.

Холлис не разделял уверенности Ганна.

— Чудес не бывает, — шепнул он Диллинджеру. — Их всех уже давно нет в живых.

Диллинджер понуро кивнул:

— Бессмысленно надеяться, что им удалось устоять против сорока обученных террористов.

Холлис отдал приказ, и его люди бесшумно, словно призраки, двинулись вперед. По мере приближения к зданию дробилки количество трупов стало угрожающим. На дороге и у стен в позах сломанных кукол лежало тринадцать мертвых тел.

Стены здания были изрешечены сотнями пулевых отверстий и более крупных пробоин — результатов взрывов гранат. Ни одно стекло не осталось в целости. Все входные двери превратились в груды щепок.

Холлис и пять человек осторожно проникли в здание через дыры в стенах, а Диллинджер и его команда прошли там, где когда-то был главный вход. В нескольких местах виднелись возгорания, но они еще не успели слиться воедино в один большой пожар.

На полу обнаружилось около двух дюжин мертвых тел, несколько трупов лежало перед дробильной установкой. Вертолет же на фоне всеобщей разрухи выглядел совершенно целым, он всего лишь лишился своего хвостового винта.

Среди этой кровавой бани три человека были еще живы. Их покрывали кровь и копоть, их одежда превратилась в лохмотья, но они были живы, и это главное. Один из них лежал на полу, его голова покоилась на коленях другого, рука которого была подвязана к шее грязной тряпкой. Еще один стоял, согнувшись и покачиваясь, явно пытаясь выпрямиться. Из ран на ноге, шее и голове струилась кровь.

Только приблизившись, Холлис наконец узнал человека, стоявшего перед ним. Узнал и остолбенел. Полковник был человеком рациональным и не видел объективных возможностей для того, чтобы трое вполне штатских людей уцелели в такой схватке.

Спецназовцы собрались вокруг, восхищенно взирая на победителей. Один лишь Руди Ганн радостно улыбался. Он был искренне, неподдельно счастлив. Холлис и Диллинджер стояли молча. Они не могли найти подходящих слов.

Дирку Питту все же удалось выпрямиться в полный рост, он разлепил губы и сказал:

— Вы немного опоздали, парни. Тут уже нечего делать.