Сокровище

Глава 25 Нужна ревампиризация

Мекай, спящий на огромной кровати с балдахином, похож на призрака – или того хуже, на тень себя прежнего.

Его кожа, прежде насыщенно-коричневого цвета, стала серой, нездоровой, как будто яд, разливающийся по его жилам, медленно превращал его в одну из тех теней, которые пытались уничтожить его.

Даже дреды вокруг его лица – обычно такие ухоженные – кажутся сейчас неопрятными.

И он ужасно похудел, так что его плечи и ключицы торчат даже под тонким трикотажем его футболки. Хуже того, дыхание у него стало поверхностным и частым, как у пациента с тяжелой пневмонией.

Меня захлестывает паника вместе с нежеланием верить, что это и впрямь Мекай. Нет, это не он, не веселый, полный жизни, приветливый Мекай.

Но это он – от него прежнего осталось достаточно, чтобы я его узнала. И это разрывает мне сердце.

И не только мне. Иден кричит, увидев его, и я еще никогда не слышала у нее такого крика – пронзительного, полного ужаса. Флинт начинает ругаться – тихо, длинно и зло. А Джексон – Джексон ходит взад и вперед и что-то бормочет себе под нос с безумными глазами.

– Почему она нам не сказала? – шепчет Джексон. – Мы думали, что он спит в Сошествии и что с ним все в порядке.

– Она нам сказала, – тихо возражаю я. – Поэтому мы и пришли сюда.

– Она сообщила нам слишком поздно, – рычит он, и я не могу ему возразить. Потому что все эти месяцы я тоже думала, что Мекай в порядке. Нет, я понимала, что он не может чувствовать себя отлично, но не подозревала, что он так плох. Видно, что его обмен веществ не замедлен и что, независимо от количества сна в последние месяцы, яд явно продолжает разрушать его.

– Если бы мы знали, то ни за что не допустили бы, чтобы он дошел до такого состояния, – со злостью продолжает Джексон. – Похоже, Сошествие никак ему не помогло.

Флинт подходит к Мекаю, который дрожит и что-то бессвязно бормочет во сне, и накрывает его еще одним одеялом.

– Как вы думаете, мы сможем доставить его в Мир Теней? – задаю я вопрос, который мучил меня с тех самых пор, как мы вошли в эту комнату. – Потому что он выглядит так…

– О, мы доставим его туда, – перебивает меня Джексон. – Если понадобится, я его понесу. Остается надеяться, что ты права и Мир Теней в самом деле замедлит действие яда.

– Но сначала нам надо доставить его ко Двору Ведьм и Ведьмаков, – замечает Иден, я никогда еще не видела ее такой испуганной.

Хезер замечает это и поспешно подходит к ней, но, прежде чем кто-то из нас успевает предложить что-то насчет его транспортировки, раздается громкий стук в дверь.

Я вздрагиваю, повернувшись к двери, напрягаюсь, и у меня начинает колотиться сердце. Я понимаю, что это глупо, понимаю, что Сайрус заперт в пещере за многие тысячи миль отсюда и больше не может причинить нам вреда, но это место – несмотря на все изменения Хадсона – по-прежнему нагоняет на меня жуть.

И боюсь, так будет всегда.

Хотя я пытаюсь скрыть свою реакцию, Хадсон замечает ее. На секунду он тоже напрягается, затем переносится к двери.

И я чувствую, как в процессе он быстро касается моих кудрей. Именно это и нужно мне, чтобы немного расслабиться – и вспомнить, что мне больше некого и нечего тут бояться.

Хадсон открывает дверь, и я мельком вижу двоих вампиров, которые охраняли ее. Затем он выходит в коридор и частично закрывает дверь.

Теперь я не вижу их, но слышу их разговор. Один из гвардейцев что-то говорит о совещании, в котором Хадсону необходимо поучаствовать, чтобы решить пару вопросов. Хадсон пытается отказаться, но эти малые настаивают. Судя по всему, эти вопросы уже давно требуют его внимания.

– Все в порядке, я понимаю, – говорю я, выйдя за ним в коридор. – Нам надо придумать, как переместить отсюда Мекая. Заверши свои дела, и мы отправимся в путь, лады?

Кажется, он хочет возразить, но я слегка толкаю его в плечо.

– Мы справимся с этим. Это твой Двор. Иди и делай то, что должен.

– Это не мой Двор, – отвечает он, но не противится, когда я мягко подталкиваю его. – Я выясню, куда подевался медбрат, присматривающий за ним, и приведу его сюда.

Глядя ему вслед, я не могу не заметить, что, пока мы находились в комнате Мекая, число гвардейцев в коридоре утроилось и теперь за ним следуют не двое, а шестеро человек.

От этого мне становится еще больше не по себе, хотя я и знаю, что Хадсону нечего бояться. Он мог бы легко всем им надрать зад.

Возможно, мне не по себе потому, что я знаю – он не хочет этого делать и никогда не сделает. Он заботится обо всех, кого берет под свое крыло. Вот только я не могу понять, как он мог взять под свое крыло этих гвардейцев – которые еще так недавно сражались против нас.

– Нам надо придумать, как переместить его, не причинив ему вреда, – рявкает Джексон за моей спиной, и я поворачиваюсь. – Потому что мы ни за что не оставим его тут.

– Я не предлагаю оставлять его тут, – рычит Флинт. – Я просто говорю…

Он замолкает, когда в комнату вбегает вампир в черном.

– Извините, – бормочет он, торопливо подойдя к кровати. – Меня не было только минут пятнадцать.

Его руки трясутся, когда он щупает пульс Мекая и слушает его дыхание. По дороге на свое совещание Хадсон явно неласково с ним поговорил.

– Нам надо взять его с собой, – говорю я после того, как медбрат вынимает из ушей стетоскоп. – Как ты считаешь, каким образом можно сделать это, не причинив ему боли?

– Я могу дать ему сонное зелье, – отвечает он. – Для этого мне надо будет разбудить его. Еще полчаса понадобится, чтобы оно подействовало, но затем вы сможете перемещать его, не причиняя боли. Но предупреждаю – зелье будет действовать недолго.

– Сонное зелье? – подозрительно повторяет Джексон.

Я наклоняюсь и касаюсь руки Мекая.

– Это же не сделает ему хуже, верно?

– Он в таком состоянии, что мало что может сделать ему хуже, ваше величество, – отвечает медбрат, и на его лице читается жалость.

Это не то, что я хочу услышать, – не то, что мы все хотим услышать. Но это честный ответ, и думаю, сейчас это все, на что мы можем рассчитывать.

– Если вы выйдете, я дам ему зелье и подготовлю его к транспортировке, – добавляет медбрат. – И буду присматривать за ним столько, сколько нужно.

Я не хочу выходить – никто из нас этого не хочет, – но мы однозначно ничего не изменим, стоя вокруг кровати Мекая и психуя. Кивнув, мы по одному выходим в коридор.

И идем прочь, стараясь не обращать внимания на отчаянные стоны Мекая… и на ужасающее молчание, когда они резко затихают.