ЧАСТЬ 5

Глава 19

Они покинули Бойлинг-Спрингс и двинулись на север. Их путешествие протекало без особых приключений. Нолан восседал в седле, как скала, а Шандра так и льнула к отцу. Нолан внезапно почувствовал себя лишним, глядя, как Дафф поддразнивает Шандру, и слушая бесконечные рассказы старика о диких лесах и детских проказах Шандры. Нолан завидовал Даффу, которому так легко удавалось вызывать у Шандры улыбку и смех.

Наблюдая за отцом и дочерью, Нолан понял, что Шандра и в самом деле сравнивает всех мужчин со своим отцом. К сожалению, Дафф был редкий экземпляр, в результате чего Шандре пришлось непомерно завысить требования к своим поклонникам. Неудивительно, что ее так трудно чем-нибудь поразить. Дафф был ее идолом, божеством. Оба они беспрерывно болтали на английском и французском. Иногда Шандра переходила на французский, чтобы скрыть от Нолана смысл ее замечаний. Но Нолан слышал, как она отзывалась о нем, стараясь поколебать доверие отца к человеку, которого тот нанял себе в помощники. По мере их продвижения на север Нолан почти все время тащился сзади вместе с мулами. Делать ему было нечего, и так проходил день за днем.

Между ним и Шандрой больше не вспыхивало словесных баталий. Нолану ни разу не удалось побыть наедине со своей женой, и ему оставалось только вызывать в памяти сладостные минуты близости, которые они делили до появления Даффа. Его жизнь превратилась в настоящий ад: он пожирал Шандру глазами, вожделел ее до безумия, понимая в то же время, что был в ее объятиях последний раз. То, что было, ушло навсегда, и все из-за Даффа. Теперь они с ней друзья-товарищи, и каждый взгляд в ее сторону будил у Нолана воспоминания, доставлявшие ему одни мучения.

Нолан уже не раз проклинал себя за то, что согласился оказать Даффу услугу. Дафф спас жизнь Нолану во время одного из путешествий по долине реки Ред-Ривер. Бывший охотник выехал из своего роскошного дома в Натчезе, обуреваемый тягой к приключениям. Он собирался охотиться и торговать с вичита, которые и дали ему прозвище Дафф, поскольку им трудно было произносить имя д'Эвре. Нолан, в то время неопытный семнадцатилетний юнец, имел несчастье непреднамеренно оскорбить вождя племени, отказавшись взять в жены одну из его дочерей – толстую девицу, которая никак не могла найти себе мужа. И хотя вел себя при этом предельно вежливо, вождь счел себя оскорбленным, поскольку Нолан был его последней надеждой.

Дафф прибыл в индейский поселок как раз в тот момент, когда Нолана связали по рукам и ногам и оставили под палящим солнцем. Дафф тут же придумал историю о том, что они с Ноланом давние друзья и случайно потеряли друг друга после нападения изменников. Он умолил вождя освободить Нолана. Нолан был благодарен Даффу за спасение, но история, которую Дафф рассказал вождю, пришлась ему не по вкусу. Знай он, какой плут этот француз, его выходка нисколько бы не удивила Нолана. Дафф объявил, что Нолан болен и никогда не сможет ублажить женщину. Жаль, мальчик так хорош собой. Но если вождь мечтает о внуках, то он скоро разочаруется в своем выборе зятя. Выслушав эту убедительную ложь, вождь отпустил Нолана, искренне сочувствуя его горю.

Нолан усмехнулся, вспомнив, с каким негодованием он отнесся к словам Даффа. Все племя вичита смотрело на него с состраданием, а Нолану это было нелегко стерпеть – ему ведь семнадцать, и он рвется доказать всему миру, что он настоящий мужчина! Дафф больно задел мужское самолюбие Нолана, и когда юноша вернулся в цивилизованный мир, то из кожи лез, чтобы опровергнуть гнусную ложь Даффа. Нолан менял женщин как перчатки. Дафф мог выдумать десятки других оправданий, но старый плут хотел посмеяться над юным колонистом, и Нолан стал предметом многочисленных насмешек.

Случай, произошедший с ним четырнадцать лет назад, положил начало долгой и крепкой дружбе с Даффом и индейцами вичита. В следующий свой поход на Запад Нолан посетил бывшего вождя и объяснил ему, что Дафф всего лишь пошутил. Нолан постарался убедить вождя, что он в любом случае не смог бы стать достойным мужем его дочери, поскольку он в душе бродяга и ему суждено всю жизнь скитаться по свету, то среди белых, то среди индейцев. Он выразил престарелому вождю свое глубочайшее почтение и заверил его в своей преданнейшей дружбе. Каждый раз, когда Нолану случалось заезжать в каньон Дьявола, его радушно принимали индейцы, а вождь дарил ему одну из своих жен в знак своего расположения и дружбы.

За все время их знакомства с Даффом Нолан немало пострадал от его проделок. Но именно Дафф обучил Нолана искусству выживания в диких условиях. Он же устроил так, что Нолан получил испанский паспорт через дона Эстебана и вошел в доверие к Жаку Дюпри. Дафф позаботился о том, чтобы Нолан приобрел себе друзей в высших сферах власти и был хорошо принят во всех кругах Натчеза.

За все эти познания и привилегии Нолан был искренне благодарен отчаянному французу. Но за то, что Дафф заставил его связаться с рыжеволосой ведьмой, Нолан проклинал его на все лады. Нолан готов был предположить, что Дафф нарочно отправил их с Шандрой в путешествие по диким западным землям, чтобы вызвать влечение между людьми, почти ненавидящими друг друга. Может, это очередная проделка Даффа? Может, он хочет связать Нолана с женщиной, которая его ругает на чем свет стоит? Дафф, очевидно, все пытается обернуть в свою пользу. Ну уж нет, твердо сказал себе Нолан, он не допустит, чтобы им вертели, как куклой. Он сполна уплатил все долги, и Даффу не удастся заманить его в ловушку против его воли. Французу удалось использовать свое влияние на Нолана в первый и последний раз! У него у самого есть голова на плечах, и он не нуждается в советчиках.


Нолан очнулся от своих мрачных мыслей и заметил на горизонте облако пыли, движущееся на запад.

– Черт, а это еще кто? – проворчал Дафф, глядя на восток.

– Команчи, разумеется, – буркнул Нолан, беспокойно заерзав в седле. – Поскольку испанцы недавно вторглись в их охотничьи угодья, теперь они решили более бдительно охранять свои границы.

– А почему они приближаются с востока? – хмыкнул Дафф, прищурившись. – Лагерь команчей расположен в Вулф-Крик – они редко забредают на территорию испанского Техаса и Мексики.

– С востока? – Нолан повернул голову и увидел облако пыли, которое привлекло внимание Даффа. – О Господи, – недовольно сказал он. – Взгляни на запад, Дафф. Мы окружены – там команчи, а здесь мексиканцы.

Шандра и Дафф повернули головы в направлении, которое указал им Нолан, и не удержались от французских проклятий.

С высокого холма они могли наблюдать за продвижением обеих группировок, которые все еще находились в нескольких милях от них. Нолан погрузился в раздумья, по очереди переводя взгляд с одного клуба пыли на другой. Приняв решение, он протянул веревку с привязанными к ней мулами Даффу и спрыгнул на землю, отвязывая последних двух мулов.

– Что ты задумал? – тревожно спросил Дафф.

– Готовлю пикник для индейцев и мексиканских патриотов, – заявил Нолан, вытаскивая из мешков одни продукты и заменяя их другими.

– А что ты собираешься делать с этим пересоленным мясом? – удивленно воскликнула Шандра. – Оно же совершенно не пригодно в пищу.

Нолан делал дополнительные закупки провианта в Натчидочесе, и мясо, которое он там купил, оказалось таким соленым, что его можно было есть, только запивая огромным количеством воды. Он приберег его на крайний случай. И теперь настал именно тот момент, решил Нолан. Погрузив мешки с мясом на двух мулов, он снова вскочил в седло и поворотил коня на восток.

– Дай-ка мне веревку, – приказал ему Дафф, подъехав к нему поближе. – Я устрою пикник, а ты останешься, чтобы в случае опасности защитить Шандру.

Нолан не стал возражать. Он только и мечтал, как бы остаться с Шандрой наедине. Дафф по достоинству оценил хитроумный план своего молодого друга и был готов кусать себе локти, что сам не смог до этого додуматься. Он по ошибке попробовал пересоленное мясо днем ранее, однако не предполагал, что его можно так удачно использовать. Но хотя это была и не его идея, Дафф решил все равно ее воплотить самостоятельно. Ему надо подать пример своей дочери. Дафф мгновенно забыл, что решил не оставлять Нолана и Шандру наедине, и вспомнил об этом, лишь отъехав почти на милю. Тут-то он понял, почему Нолан охотно принял его помощь.

Дафф двинулся на восток, а Нолан подхватил веревку с мулами и направился на север. Ухмыляясь, он подсчитывал, сколько времени понадобится старому хитрецу для выполнения почетной миссии.

– Будь любезен, объясни мне, что происходит, – нетерпеливо потребовала Шандра. Нолан и Дафф, похоже, прекрасно поняли друг друга, только она никак не может разгадать их план, и никто из них не удосужился просветить ее на этот счет. Она была вне себя от возмущения. Отец стал таким же скрытным, как и Нолан.

Нолан одарил растрепанную красотку широкой улыбкой.

– Мы поделимся своим провиантом с нашими гостями, – пояснил он, направляясь к кедровым зарослям на краю каньона. – Соленое мясо вызовет у них жажду. А ручьи в этих землях загрязнены известью. Если выпить много такой воды, могут возникнуть проблемы с желудком…

Глаза Шандры понимающе блеснули, и она залилась озорным смехом, угадав его намек.

– Те, кто отведает пересоленного мяса, будут запивать его водой, а это помешает им продвигаться вперед, пока недомогание у них не пройдет.

Нолан утвердительно кивнул.

– Команчи и мексиканцы несколько дней не будут нам наступать на пятки, – добавил он. – Им будет не до нас.

Шандра с невольным восхищением смотрела на Нолана. Ну до чего же он хитер – надо же изобрести такой неожиданный план!..

Когда руки Нолана обвились вокруг ее талии, помогая ей слезть с лошади, Шандра вздрогнула и тут же мысленно отругала себя за то, что его прикосновения всегда так ее волнуют. Он осторожно опустил ее на землю, и их тела на мгновение прижались друг к другу. Шандра чувствовала его стальные мускулы, видела неприкрытое вожделение в его глазах. Нолан намерен воспользоваться отсутствием ее отца. И Шандра была не в силах сдержать беспомощный трепет и лишить свое тело наслаждений, которых оно так жаждет. Она бы и рада отказаться от молчаливого предложения Нолана, но все слова куда-то улетучились, когда он склонился к ней и прижался губами к ее губам.

Легкий поцелуй Нолана решил все. В том, как его руки прошлись по ее телу и остановились на ее талии, было что-то очень робкое. Шандре показалось, что, если она отклонит его ласку, он подчинится без разговоров и не станет ее принуждать.

Их отношения стали несколько натянутыми в присутствии Даффа. Шандра использовала отца как щит, за которым она пряталась от собственных неистовых желаний, испытываемых к человеку, с ее точки зрения, недостойному доверия. Нолан не знал, как примет его Шандра, когда они наконец останутся наедине. Она сейчас смотрит на него как испуганная жертва в когтях хищника.

То, что Нолан предоставил ей право выбора, тронуло ее. Похоже, он вовсе не так самоуверен, как кажется. Перед ней внезапно открылась еще одна грань его характера – та, которую он раньше тщательно скрывал от нее. Нолан больше не демонстрировал свою власть. Он ждал, наблюдая за ней из-под полуопущенных длинных ресниц. Он жаждет ее. Она прочитала это по его напряженно сжатым губам. И Шандра не желала упускать несколько мгновений наслаждения, которые подарил им Дафф.

– Мне не хватало тебя, – промолвил Нолан, скользя ладонями по ее телу, и сердце Шандры запрыгало от радости.

Совершенно неожиданно для себя Шандра ответила ему жгучим поцелуем. Она ругала себя последними словами за свое влечение к мужчине, который когда-нибудь все равно бросит ее. Но ее тело жаждало его, и ничто, кроме близости, не могло утолить эту жажду.

Нолан вздрогнул, когда губы Шандры подарили ему испепеляющий поцелуй.

– Боже, как я хочу тебя, Шан, – простонал он. Он окинул взглядом поляну, на которую постепенно опускались вечерние тени. Сжав ее маленькую ручку в своей, он повел Шандру через кедровые заросли туда, где каньон обрывался, образуя небольшую площадку, со всех сторон окруженную деревьями. Нолан стал боком спускаться по склону.

Нолан знал, что Даффу потребуется никак не меньше часа, чтобы развести обоих мулов в противоположных направлениях, но ему не терпелось ласкать роскошную нимфу. Он сейчас напоминал ребенка, который боится, что кто-нибудь внезапно явится и прервет его долгожданную игру. Нолан хотел наверстать все упущенное время и получить награду за бесконечные мучительные часы, когда он пожирал ее глазами издалека, не смея прикоснуться. Он торопился вкусить удовольствие, которое ожидало его, и насладиться каждым отпущенным ему мгновением.

– Я почти возненавидел твоего отца за его вмешательство в наши дела, – возмущенно проворчал Нолан, стягивая рубашку и бросая ее на траву. – Мне Дафф нравился гораздо больше, когда он тащился за нами в нескольких милях.

С лукавой улыбкой эльфа Шандра наблюдала за тем, как Нолан лихорадочно сбрасывает одежду. Она еще никогда не видела его таким нетерпеливым. Сказать, что он горел желанием, значило не сказать ничего. И она сама чувствовала себя, как ребенок, втайне от взрослых совершивший непростительную шалость. Шалость? Если бы, думала она, разглядывая его великолепную мускулистую загорелую фигуру.

– А я вот возьму да и скажу папе, что ты про него тут наговорил, – ехидно пообещала она и тотчас ахнула от неожиданности – Нолан схватил ее за руку и дернул к себе. Она упала к нему на грудь и взглянула в его улыбающееся лицо.

– Нет, ничего ты не расскажешь, плутовка, – хрипло заверил он ее, запустив пальцы в ее огненно-рыжие волосы, обрамлявшие ее прелестное лицо. – У тебя уже не будет сил разговаривать.

Его игривость мгновенно испарилась. Нолану было наплевать, что подумает Дафф, когда узнает, как он о нем отзывался и чем они с Шандрой занимались, пока старик торговал пересоленным мясом. Нолан знал только одно: он мечтает о Шандре так, как голодающий мечтает попасть на пир. Не важно, что ему не удалось заслужить уважение Шандры и, вероятно, никогда не удастся. Он должен остудить свой пыл, пока огонь не сжег его изнутри.

Поймав на себе ее манящий взгляд, Нолан запустил руку ей под рубашку, лаская шелковистую кожу. В ее глазах вспыхнуло желание, губы задрожали. Увидев, как она откликается на его откровенные ласки, он сам затрепетал от радости – значит, несмотря на все ссоры и споры, он еще способен возбуждать в ней страсть.

Они могли бы стать смертельными врагами, но это все равно бы ничего не изменило. То, что происходит между ними, противоречит всем законам логики. Безумная страсть пылает с такой силой, что вряд ли когда-нибудь потухнет, и Нолану не видать покоя до конца своих дней. Он счастлив только тогда, когда они с Шандрой сливаются в одно целое, душой и телом, и парят в бескрайних небесах, словно вольные птицы.

Солнце клонилось к западу, окрашивая холмы и скалы в пастельные тона, и Нолан предался обуревавшим его желаниям, что терзали его все дорогу от Бойлинг-Спрингс. Его руки неторопливо скользили по ее телу, открывая то, что было скрыто одеждой. Когда же он наконец освободил драгоценность от упаковки, покрыв Шандру поцелуями, она проделала с ним то же самое.

Несколько мгновений Нолан ласкал ее взглядом и ладонями, благоговея перед ее наготой. Яркий закат озарил ее прелестное тело, отбрасывая загадочные тени на ее лицо. Нолан любовно провел пальцами по внутренней стороне ее бедра и отыскал родимое пятнышко в форме бабочки. «Само совершенство», – пронеслось у него в голове. Если у их злосчастного романа будет печальный конец, он навек запомнит, что прикасался к совершенной красоте. Шандра – мечта любого мужчины, настоящая богиня любви.

Шандра затрепетала под его нежными ласками. Внутри у нее постепенно зрело страстное желание. Ей уже недостаточно его легких прикосновений и поцелуев, которые лишь дразнили ее. Забыв о смущении, она просунула колено между его ног, привлекая его к себе, чтобы ощутить на губах его пьянящий поцелуй. Каждой частичкой Шандра чувствовала его тело и желала его до безумия – всего, без остатка, и пусть они совершенно не подходят друг другу, это ее не остановит. Она не уставала повторять себе, что надо держаться от него подальше – он использует ее в своих корыстных целях. Но как только дело доходило до поцелуев, у нее оказывалось не больше выдержки, чем у самого Нолана. Он превратил ее в рабу своих волшебных ласк, он нужен ей, как воздух.

– Люби меня, Нолан, – страстно прошептала она в его полуоткрытые губы. – Люби меня…

Нолан был горд собой – ему наконец-то удалось обуздать себя и не торопиться. Но стоило Шандре вымолвить эти слова чуть хриплым голосом, скользя по нему всем телом, как все его самообладание исчезло, и Нолан вновь превратился в неистового зверя, одержимого похотью.

Ее сладкие губы завладели его ртом, и Нолан со стоном сдался под напором страсти. Кровь ударила ему в голову, он перевернулся на бок, прижав Шандру к земле.

Глядя в голубые глаза, напоминавшие сапфиры, окаймленные густыми черными ресницами, Нолан потерял остатки сдержанности. Он сейчас являл собой живой пример того, как некоторые мужчины становятся узниками собственной страсти. Шандра пробудила все дремавшие в нем инстинкты, и он превратился в безумца, одержимого одной навязчивой идеей. Он никак не может насытиться близостью с обольстительной колдуньей. Когда Шандра прошептала его имя, его бросило в жар. Когда она ласкает его, он не может ни о чем думать.

Он хочет обладать ею. Он хочет забыться, осыпая ее поцелуями. Он провел ладонями по розовым бутончикам ее грудей, поглаживая ее нежную кожу. Он хочет стать частью ее, превратиться в огонь, сжигающий ее изнутри, осыпать ее ласками. Он хочет убедиться в том, что и она желает его с такой же силой.

Снова застонав, Нолан обхватил ее бедра руками, прижимая ее к себе, и она прошептала, что хочет его. Не в силах долее сдерживаться, Нолан отдался могучему потоку страсти. Это так просто – обладать прелестной феей, а вот держаться от нее на расстоянии – самое трудное, что ему приходилось делать в своей жизни.

Но эти мысли тотчас испарились, когда Шандра вскрикнула в экстазе. Все его силы перешли в ее плоть. Они стали единым существом, их тела переплелись, как кусочки причудливой мозаики, которые по отдельности ничего не представляют. Удовольствие омыло Нолана живительным дождем, чудесные ощущения сменяли друг друга с непостижимой быстротой. Забыв обо всем, он погрузился в нее, сжимая ее в объятиях так крепко, как будто от этого зависело спасение его жизни.

И вот оно обрушилось на него – вожделенное наслаждение, от которого затуманился разум. Не осталось ничего, кроме всепоглощающего удовольствия. Он парил во времени и пространстве, оставив свою бренную оболочку на земле, как бестелесный дух, летящий сквозь неведомые миры, которые он мог ощущать, но о которых не мог сказать словами.

Нолан согласился бы ходить босиком по горячим углям в аду, если бы взамен этого ему позволили обладать Шандрой. Никто не мог укротить в нем зверя лучше, чем Шандра. Она причина любовного недуга и в то же время лекарство от него. Ничто не может залечить раны в его измученной душе – только объятия Шандры. Восторг затмевает былые горести, и все становится на свои места. С ней он вновь обретает самого себя, пока их качает в своей колыбели желание.

Всего лишь час уединения? Господи, один жалкий час после бесконечных дней, когда он не мог ее и пальцем коснуться? Черт бы побрал этого Даффа! Его появление превратило жизнь Нолана в настоящий кошмар, и утешение он мог найти лишь в объятиях прелестного ангела.

Нолан с усилием поднял голову и взглянул в лицо Шандры. Голубые глаза с поволокой смотрели на него, с распухших от поцелуев губ не сходила счастливая улыбка. Нолан ничего не мог поделать – им обоим принадлежали лишь считанные минуты уединения. Одного раза недостаточно, чтобы выдержать грядущие недели воздержания.

Его взгляд остановился на ее разметавшихся волосах. Кончиками пальцев он коснулся темно-розовых вершин ее грудей. Почувствовав, как ее тело оживает под его пальцами, он снова ощутил прилив желания. Да он просто одержим этой неистовой колдуньей, подумал он.

Шандра зашевелилась под ним, и по спине его поползли мурашки. Нолан знал, что тяжел для нее, но не мог заставить себя подняться. Только что испытанное наслаждение все-таки не утолило его жажду: он помнил о бесконечных часах одиночества, которые ждали впереди.

Шандра вопросительно посмотрела на него, и Нолан вновь принялся рисовать волнующие узоры на ее теле. Он навис над ней, улыбнулся и обвел пальцем ее грудь, в то время как губы уже проделывали знакомый путь по ее нежной коже. Почувствовав его возбуждение, она широко распахнула глаза.

– Я снова хочу любить тебя, – хрипло прошептал Нолан, и его губы заскользили по ее шее. – Накорми голодного льва, Шан. – От его слов по коже у нее пошел мороз, и она обхватила его руками. – Лев сейчас голоден, как никогда…

Он начал двигаться внутри ее, как волны набегают на берег и снова откатываются в море. Шандра изнемогала от завораживающего ритма. Жар соблазна охватывал ее все сильнее и сильнее.

– Если я накормлю голодного льва, то кто позаботится о львице? – прошептала Шандра, когда их пальцы переплелись, и он закинул ее руки за голову.

Глухой смех вырвался из его груди.

– А львица так же голодна, как и лев? – спросил он.

– Просто умирает с голоду, – успела ответить Шандра, прежде чем его губы завладели ее ртом.

Шандра снова вспыхнула, как свеча. Каждая клеточка ее существа горела огнем, который мог вызывать в ней только Нолан. Она закрыла глаза, отдаваясь во власть необузданной страсти. В этот миг сердца их бились в унисон. Шандра упивалась наслаждением, которое окатывало ее жаркой волной. Ничто не сравнится с этими мгновениями, когда она в объятиях Нолана…

– Нолан! Куда, черт возьми, вы оба запропастились? – Сердитый голос Даффа прогремел в ущелье.

Нолан прорычал проклятия и усилием воли заставил себя подняться. Он взглянул на Шандру с невыразимой тоской. Шандра, судя по всему, тоже была недовольна вмешательством отца.

– Когда-нибудь я его задушу, – мрачно пообещал Нолан.

– Нолан!.. – нетерпеливый зов Даффа вновь нарушил тишину.

Нолан торопливо натянул одежду и швырнул Шандре ее вещи. В несколько прыжков он взобрался по склону. Дафф уже ждал его на поляне, прислонившись к лошади. Он неодобрительно оглядел одежду Нолана, к которой пристали сухие листья и травинки. Нолан уже раз поймал на себе подобный взгляд в Натчидочесе. Нельзя сказать, что ему это было тогда приятно. Теперь же он ненавидел Даффа и его инквизиторский осмотр.

– Видимо, ты не ожидал, что я так скоро вернусь, – язвительно заметил Дафф. – Я не сразу понял, почему ты не стал возражать, когда я предложил свои услуги. – Он неторопливо спешился, поглядывая в том направлении, откуда появился Нолан. Затем снова перевел взгляд на Нолана, который шарил по мешкам с провизией. – Удивляюсь, неужели ты еще голоден…

Нолан вскинул голову, и глаза его сверкнули гневом, но встретил он не менее злобный взгляд.

– Будь ты проклят, Дафф, – выдавил он, скрежеща зубами.

– В следующий раз сам поедешь разбираться с нашими гостями, а я останусь с Шандрой и позабочусь, чтобы с ней обращались с должным уважением, – отрезал Дафф.

– Мы женаты, черт побери! – пробормотал Нолан. – Ты что, забыл?

– Нет, не забыл, – хмыкнул Дафф. – Просто мне интересно, будешь ли ты об этом помнить, когда тебе подвернется удобный случай пренебречь своими супружескими обязанностями.

Нолан выпрямился и уже хотел дать старому плуту достойный отпор, но Дафф его опередил.

– Я не хочу, чтобы моя дочь страдала, Нолан, – негромко промолвил он. – Держись от нее подальше, если не готов связать с ней свою судьбу. Ты не будешь вкушать радости супружеской жизни, пока я не удостоверюсь в том, что твои намерения чисты. И сегодня, когда мы ляжем спать, расположись на достаточном расстоянии от Шандры.

Нолан открыл было рот, чтобы возмутиться вмешательством Даффа, но тут появилась Шандра, и ему пришлось проглотить колкие слова. Ворча себе под нос, Нолан направился к своему коню, вдел ногу в стремя и вскочил в седло.

– Проверю, как там наши преследователи. Если наша уловка сработала, они надолго застряли на месте. А если нет, нам придется ехать всю ночь, чтобы оторваться от них.

Нолан ускакал, а Шандра смущенно взглянула на отца, который прятал улыбку.

– М-да, странно ты ведешь себя для женщины, которая клянется, что у ее супруга пороков больше, чем у сатаны, – ядовито проворчал Дафф.

Щеки Шандры вспыхнули. К счастью, сгущавшиеся сумерки скрыли ее замешательство. Не дождавшись ответа, Дафф взял вяленое мясо, которое выудил из мешка Нолан, и принялся задумчиво жевать его.

– Ты любишь его, Шан? – внезапно спросил он. Она вся ощетинилась, как кошка.

– С чего ты взял? – возразила она. Дафф усмехнулся, продолжая жевать.

– Ты начинаешь отвечать вопросом на вопрос – точь-в-точь как твой супруг. Если не любишь его, я позабочусь о том, чтобы он не надоедал тебе… если ты того хочешь.

Шандра взяла себе вяленого мяса и села на траву, скрестив ноги. Последнее время она сама не знает, чего хочет. Нолан совсем сбил ее с толку, а тут еще присутствие отца сделало ее и без того нелегкое положение совершенно невыносимым. Бывали моменты, когда Шандре хотелось рвать на себе волосы от отчаяния. Вот и сейчас она была к этому близка как никогда.

Нолан вернулся через два часа и объявил, что мексиканцы страдают от известняковой воды, а команчи вернулись к Вулф-Крик в поисках чистых источников. Каждый раз, глядя на Нолана, Шандра замечала, как тот буравит глазами Даффа, а Дафф лишь хитро посмеивается. Похоже, из них троих один только Дафф получает от всего этого истинное удовольствие.

Нолан теперь избегал ее как чумы, будто их недавняя близость для него ничего не значила. Шандра решила, что просто он удовлетворил свою похоть и охладел к ней. «Вот дура!» – ругала она себя, растянувшись на одеяле и глядя в звездное небо. Она попалась в старую как мир западню – а как клялась, что будет осторожна! Она стала шлюхой для мужчины – мужчины, которого она не получит, как бы ни хотела. Шандра перевернулась и взяла горсть диких ягод, которые собрал Нолан. Некоторое время она жевала, пока не поняла, что глотает слезы унижения и обиды. Святители и ангелы, да когда же она научится подавлять в себе этот плотский голод, терзающий ее день и ночь? С этой мыслью Шандра уснула, но даже во сне не переставала задаваться вопросом: почему она так желает заполучить мужчину, который никогда не ответит на ее чувства?

Глава 20

Нолан, откинув голову, смотрел на огромный камень, возвышавшийся посреди равнины. Чимни-Рок, так, кажется, называют эту скалу. Знак, отмеченный на карте, был высотой тридцать футов, и название у скалы подходящее, поскольку она напоминает гигантскую каминную трубу. Дафф следовал тем же ориентирам, когда проезжал здесь двадцать два года назад. Испанскую Библию с картой ему подарили индейцы-вичита.

По словам Даффа, индейцы напали на повозки мексиканских рудокопов, которые перевозили золотые слитки в Санта-Фе. Мексиканцы поспешно попрятали золото, когда их разведчик доложил о появлении индейских воинов. Карта была нарисована единственным выжившим в кровавой схватке мексиканцем. Он отправился за подкреплением, но стоило ему повернуть на юго-запад, как его обнаружили вичита и привели в свой поселок. Мексиканец решил выкупить свою жизнь в обмен на золото, но индейцы не пожелали взять золото белых, и несчастный разделил участь своих товарищей.

Дафф получил Библию в знак дружбы и преданности. В благодарность за столь щедрый дар он каждые два года приезжал в поселок, привозя товары и всякие безделушки. Дафф ни разу не пытался забрать оставшееся золото. Он взял ровно столько, чтобы стать одним из самых богатых плантаторов на Миссисипи. Хотя Дафф и не рискнул бы пуститься в путешествие без карты, он хорошо помнил окрестности Чимни-Рок и пещеры с золотом. Он уверенно свернул на север, отыскивая взглядом поросшие лесом ущелья и овраги, круто обрывающиеся вниз.

– Если мне не изменяет память, где-то здесь должен быть еще один знак – над ущельем, – объявил Дафф.

И действительно, час спустя все трое разглядывали последний указатель мексиканских рудокопов, сделанный ими на пути из Мехико в Санта-Фе. Все, что осталось от самих рудокопов, – их указатели, высеченные на камнях, да сокровища, которые так и не попали в Санта-Фе.

Шандра смотрела на изображение лошадиной головы с порванной уздечкой. Голова была повернута к югу, но поводья указывали противоположное направление.

– Рудокопы нарочно запутали следы, – промолвил Дафф, когда все трое повернули на север. – Без помощи карты совершенно невозможно угадать, куда двигался обоз. Каменная змейка свернулась колечком, и ее хвост и голова смотрят в разные стороны. Все это лишь теперь стало мне ясно, как будто я только вчера путешествовал по диким землям. – Он махнул рукой в сторону Сидар-Каньон. – Вход в пещеру заложен тяжелыми бревнами и расположен на склоне утеса. Индейцы называли пещеру священной и не решались подходить к ней близко, считая, что там обитают духи.

– А если бы на пещеру случайно набрел какой-нибудь путешественник – к примеру, спасаясь от индейцев или прячась от дождя? – спросил Нолан, ведя мулов вниз по крутому склону. – Ты вполне мог оказаться не первым, кто открыл золото, Дафф.

– Стало быть, мы проделали весь этот долгий изнурительный путь впустую, – лукаво ухмыльнулся Дафф. – Но у тебя есть жена с богатым приданым. Ты ведь и это предусмотрел, правда, Нолан?

– Да было бы тебе известно, что я женился на Шандре только потому, что… – Нолан поспешно прикусил язык. Он не мог понять, почему его так разозлило замечание Даффа. Обычно его не так-то просто было задеть за живое. Две пары голубых глаз впились в лицо Нолана. Как похожи отец с дочерью, отметил про себя Нолан. Он криво ухмыльнулся, стараясь справиться с волнением. – Ты прав, Дафф, я ничего не потеряю даже в этом случае. Я обо всем позаботился заранее.

Облачко разочарования набежало на чело Шандры, и она отвела глаза. Она-то надеялась, что Нолан чувствует к ней что-то вроде привязанности, а не только плотское влечение и корыстный интерес. В какой-то момент ей даже захотелось, чтобы Нолан признался, что она ему нравится – ну хотя бы чуть-чуть. Это потешило бы ее женское самолюбие. Но никто не знает, что у Нолана за душой.

За последние несколько дней Шандра измучилась вконец. Да, она была рада возвращению отца, но порой его общества было ей уже недостаточно. Странно, пока не появился Нолан, она предпочитала компанию отца всем остальным мужчинам. А теперь ей словно чего-то не хватало. Ей вдруг показалось, что она в чем-то переросла отца, и Нолан заменил ей…

Шандра помотала головой, желая избавиться от этой мысли. В ней говорит чувственность, а она поклялась, что никогда не влюбится в Нолана. Между ними не может быть ни любви, ни привязанности. Все эти дни она не уставала перечислять Даффу недостатки Нолана, уверяя его, что не хочет иметь со своим новоиспеченным супругом ничего общего. Она благодарна Даффу, что он избавил ее от приставаний черноволосого распутника. Что бы ни было между ними, этому теперь пришел конец, и Шандра убеждала себя, что другого и не желает.

После того вечера, когда они любили друг друга на дне ущелья, Нолан держался с ней вежливо, но отчужденно. Шандра была уверена, что он рад-радешенек передать ее в заботливые руки Даффа – ему, видно, надоело ее опекать. Если его и раздражало присутствие Даффа, он ничем этого не выказывал. Он предоставлял Даффу вести беседу, а сам большей частью молчал. Шандра с готовностью поддерживала разговор – ей нужно было чем-то отвлечь себя от преследовавших ее воспоминаний о близости с Ноланом. Беседа временами становилась несколько натянутой. У них с Ноланом и раньше-то было все не просто, а теперь и подавно. У Шандры возникло горькое ощущение потери – будто что-то важное ушло из ее жизни.

Святители и ангелы, но ведь ей именно это и нужно – немного отвлечься от мыслей о зеленоглазом дьяволе. Отец развлекает ее разговорами, но она все равно тоскует. Нолан не выходит у нее из головы, как бы она ни старалась накрыть сладостные воспоминания пеленой недоверия и подозрений.

– Это здесь. – Дафф указал на отверстие в скале в форме полумесяца. Вход был скрыт разросшимися деревьями и кустами, за которыми угадывалась темная зияющая пустота.

Шандра поморщилась. Чтобы отыскать золото, придется обследовать пещеру. Закрытые помещения и темнота всегда вызывали у нее беспокойство. Даже в крошечной хижине вичита ее не покидало ощущение, что стены сужаются вокруг нее. Боже милосердный, но этот ужас не сравнить с путешествием в глубь скалы, где тебя окружают непроглядная тьма и холодные камни!

Нолан почувствовал, что Шандра встревожена – он заметил, как она хмуро оглядывает вход в пещеру. Она с силой стиснула поводья и заерзала в седле, как на иголках.

– Может, подождешь снаружи, а мы обыщем пещеру? – мягко спросил ее Нолан.

– Вздор! – воскликнул Дафф. – Проход достаточно широкий – мы проведем внутрь и мулов. Шандре не обязательно оставаться с ними снаружи.

– Она не терпит закрытых помещений, – возразил Нолан в защиту Шандры. – Если она не хочет идти внутрь, не следует настаивать.

– Шандра моя дочь, и я требую, чтобы она пошла с нами, – отрезал Дафф.

– Она моя жена, и я требую, чтобы она осталась! – прорычал Нолан.

– Шан испугалась звука выстрела, когда я впервые дал ей в руки мушкет, – возразил Дафф. – Она преодолеет свой страх – она же теперь взрослая девочка.

То, что Нолан больше беспокоился за Шандру, чем за золото, приятно удивило Даффа. Он нарочно занял противную сторону в их споре. Это сработало. Даже Шандра бросила на своего супруга восхищенный взгляд. Нолан немногословен, но он заботится о ней, иначе не поднял бы такую шумиху.

Нолан перегнулся в седле и легонько похлопал Шандру по руке. Дафф вклинился со своей лошадью между ними.

– Она идет с нами, Нолан. После этого она уже не будет бояться закрытых комнат.

– Где твое сострадание? Если оно у тебя и было, то, наверное, вытекло с кровью, когда тебе прострелили бок, – ядовито заметил Нолан и твердо сжал губы, встретив бешеный взгляд Даффа.

Глубоко вздохнув, Шандра заглянула в непроницаемую тьму пещеры и, натянув поводья, двинулась вперед. По спине ее побежали мурашки – стук копыт глухо отдавался под каменными сводами. Соскочив с лошади, Шандра уставилась на огромные валуны у входа. У нее нет никакого желания лезть в непроглядный мрак. Она готова без тени страха встретить опасность и темноту ночного неба, усеянного звездами. Но подземная пещера может быть логовом для множества чудовищ. О Боже, куда же она идет? Там давящие каменные своды и нет окон!

Проклятие, лучше бы ей никогда не покидать Натчез. Это путешествие постоянно испытывает ее на прочность. А теперь еще и ее старые страхи зашевелились в ней, точно тени, разбегающиеся от света факелов.

Дафф зажег факелы, взял лошадь под уздцы и подвел ее к валунам у входа в пещеру. Дернув за веревку, он заставил цепочку мулов пройти к скале. Затем оглянулся через плечо на побледневшую Шандру.

– Да сделай же что-нибудь с этой трусихой, – грубовато приказал он. – Ты же говоришь, она твоя жена.

– Господи, неужели у тебя нет ни капли сострадания? – пробормотал Нолан в спину Даффу.

– Есть, есть сострадание, – пробурчал Дафф, пряча предательскую усмешку. Ему ужасно нравилось наблюдать, как этот могучий великан выступает в защиту Шандры. Он никогда не заботился о женщинах – если только не нуждался в них. Поистине, это был исторический момент – Нолан не пускает Шандру в подземный ад. – Испанский патруль, который уже месяц следит за нами, может обнаружить нас. Я не хочу, чтобы Шандра попала в заложницы или пострадала от насильников. Пещера – это меньшее из двух зол.

Шандра что есть сил стиснула руку Нолана. Она прижалась к нему, как к единственному защитнику. Ей снова вспомнились сочувствие и забота, которые он проявил по отношению к ней, когда она была ранена. Нет, Нолан не был черствым и холодным человеком. Он относится к ней с пониманием и теплотой. Он обнял ее свободной рукой и легонько подтолкнул к пещере, чьи алебастровые стены сверкали в отблесках пламени.

Мерцающие факелы осветили каменные своды, селенитовые кристаллы и слои алебастра в скальной породе, и Шандра тут же забыла все свои страхи. Все оттенки розового, белого, черного и коричневого засверкали в колеблющемся свете. Настоящее сказочное королевство, восхищенно подумала Шандра, невольно залюбовавшись красотой пещеры и забыв о давящем на нее каменном потолке. За гулкими ударами собственного сердца и мерным цокотом копыт Шандра слышала журчание ручейка. Массивные каменные плиты затрудняли их движение, и они продвигались вперед черепашьим шагом. Один из мулов издал испуганный вопль, и Шандра взвизгнула.

Бормоча успокаивающие слова, Нолан повел Шандру дальше в глубь скалы. Теперь Шандра поняла, почему суеверные индейцы избегали эту пещеру. Окружающая темнота подавляла ее, а сердце сжималось от страха: вдруг потухнут факелы и их обступит непроглядный мрак?

Послышалось хлопанье крыльев, и Шандра вскинула голову к полутемным сводам пещеры. Она вскрикнула от ужаса – с потолка в каменный коридор обрушилась стая летучих мышей. Шандра обвилась вокруг Нолана, как лоза, когда полчища мышей пронеслись мимо них к выходу – пришло время вечерней охоты.

Плутоватая улыбка появилась на лице Даффа, когда он увидел, как Шандра прижалась головой к плечу Нолана. И Нолан, который редко позволял себе проявлять эмоции, успокаивал Шандру и метал гневные взгляды в сторону Даффа.

«Очень любопытно», – отметил про себя Дафф, делая вид, что не замечает укора в глазах Нолана. Вслух же он грубовато обронил:

– Не обращайте внимания на мышей. Они нам не причинят вреда. Нам надо отыскать сокровища, пока испанцы нас не обнаружили.

Сглотнув ком, Шандра выпустила пальцы Нолана. Но он продолжал обнимать ее, продвигаясь вместе с ней по острым камням, устилавшим неровное дно пещеры. На мгновение Шандра забыла про свой страх темноты – под сводами эхом прокатился торжествующий хохот ее отца. Высоко подняв над головой факел, Дафф указывал на деревянные ящики, сваленные кучей в углу. Сотни золотых брусков, отлитых мексиканскими рудокопами в плавильных печах, наполняли пещеру. Испанцам не суждено было найти семь золотых городов, но три путешественника отыскали сокровища, спрятанные тридцать лет назад. Груды серебряных монет лежали поверх тускло мерцающих золотых слитков, и Дафф вздохнул, наслаждаясь зрелищем, которое открылось ему много лет назад.

– Ну, не стойте на месте, – приказал он. – Грузите золото в мешки – и покинем эту проклятую пещеру.

Шандра очнулась и послушно принялась выполнять его команду. Все трое старательно укладывали золото в мешки, притороченные к спинам мулов. Насовав во все карманы серебряных монет, они двинулись к выходу. Звук голосов нарушил тишину, и Дафф пробормотал французские проклятия, а Шандра вторила ему, правда, не в таких цветистых выражениях.

– Чертовы испанцы, – прорычал Дафф. – Можно подумать, они только того и ждали, когда мы отыщем пещеру.

Нолан оглянулся назад.

– Здесь есть другой выход?

– Целых два, – сообщил Дафф. – Ближайший к нам так мал и узок, что сквозь него едва можно протиснуться. Он выходит на вершину холма. – Старик сурово сдвинул густые брови. – Что ты собираешься делать?

Пошарив в мешках, Нолан вытащил пять золотых слитков.

– Вы двое двинетесь к выходу, а я поведу наших непрошеных гостей к краю ущелья.

– Если тебе и удастся отвлечь их внимание, ты ведь не сможешь убежать, – возразила Шандра. – Тебя просто пристрелят, и все твое геройство совершенно ни к чему.

Нолан усмехнулся, слегка коснувшись губами ее лба.

– Ты предпочитаешь остаться в пещере на несколько дней, пытаясь пересидеть испанцев?

– Нет, но… – Не дождавшись, пока она закончит фразу, Нолан зашагал прочь, и она проводила его тревожным взглядом.

– Ты же все равно не хотела выходить за него замуж, – хмыкнул Дафф, глядя на ее удрученное лицо. – Если он погибнет, ты избавишься от него раз и навсегда. Ты ведь говорила, что Нолану нельзя доверять и его поступки непредсказуемы. Не забывай о его высокомерии, дерзости и других пороках, о которых я наслушался за последнюю неделю.

Одно дело, когда сама Шандра ругает Нолана, и совсем другое – когда о нем пренебрежительно отзывается кто-то, пусть даже отец. Критиковать Нолана – это только ее, Шандры, привилегия. Странно, но ее больно задело, что Дафф предлагает бросить его, точно поношенную рубашку.

– А я думала, тебе нравится Нолан, – гневно воскликнула Шандра.

– А я думал, он тебе совсем не нравится, – парировал Дафф и отвернулся, пряча улыбку. – Мир полон мужчин. Если ты не можешь без них обходиться, купи себе другого с помощью этих золотых слитков.

Шандра молча злилась на отца, следуя за ним к выходу. Его недавнее знакомство со смертью сделало его черствым и бессердечным. Сначала он защищал Нолана, а теперь смотрит на него как на отслужившую свое вещь, и Шандре приходится защищать Нолана. Кто бы мог подумать! Она просто не узнает своего отца! Он так стремится отыскать своего убийцу, что готов принести в жертву кого угодно.

– Если Нолан погибнет, спасая нас, я тебе этого никогда не прощу, – проворчала Шандра.

– Не поднимай шума по пустякам, – фыркнул Дафф. – Забудь о нем. Главное для нас – выбраться отсюда живыми. Нолан сослужил свою службу, а ты с самого начала была против того, чтобы он вошел в нашу семью и сел на мой освободившийся трон самого богатого плантатора на Миссисипи. Я найду другой способ выявить моего врага.

Дафф с трудом удержался от улыбки, увидев, что Шандра так и кипит от негодования. Она выдернула свою руку из его руки, распрямила плечи и в бешенстве воззрилась на отца.

– Как бы там ни было, Нолан все еще мой муж и я… – Шандра ошарашенно захлопала глазами. Что она хотела сказать? «Люблю его?» Конечно же, нет! Просто ее тревожит его судьба. У нее нервы совсем расшатались – вокруг сырые каменные стены, снаружи испанский патруль.

Дафф удовлетворенно хмыкнул. Он выведал у Шандры, что она на самом деле чувствует к человеку, который в это самое мгновение, извиваясь, как червь, выползал из узкого отверстия в скале.

Заслышав испанскую речь, Дафф на время оставил свои попытки уладить семейную жизнь дочери. Патруль обнаружил их лошадей, и теперь испанцы совещались, идти в пещеру или подождать кладоискателей снаружи.

Оглушительный рев эхом прокатился по скалам. Нолан внезапно появился на вершине скалы Сидар-Каньон. Он стоял там в лучах заходящего солнца, широко расставив ноги и вскинув руки над головой, чтобы показать золотые слитки. Он снова завопил, сунув руку в карман и разбрасывая вокруг себя серебряные монеты.

Испанцы закопошились, словно муравьи. Они мигом прыгнули на лошадей и помчались вверх по склону. Нолан швырнул в них золотой слиток и бросился прочь, чтобы спрятаться за могучим кедром на краю каньона. Пока он отводил испанцев подальше от входа в пещеру, Шандра и Дафф вскочили на своих лошадей, которых испанцы оставили в спешке.

Подгоняя нагруженных мулов, Дафф обогнул долину, отыскивая путь наверх по склону. Шандра не отставала от отца, но ее глаза были прикованы к кучке испанцев, прочесывающих заросли.

Она даже не успела попрощаться с ним. Что, если Нолан?.. Шандра постаралась отбросить эту ужасную мысль. У Нолана, как у кошки, девять жизней в запасе. Он оставил одну из них в схватке у Ред-Рок, а сейчас ему предстояло потерять еще одну жизнь. Хотелось бы надеяться, что он не истратил остальные семь за свои тридцать с лишним лет. Если это так, то тогда он пропал.

Неизвестность сводила Шандру с ума. Пройдет несколько дней и даже недель, прежде чем она узнает, что сталось с Ноланом. Она слышала отдаленные выстрелы, и ее воображение рисовало самые ужасные картины. Если бы она узнала, что сейчас делает Нолан, то проклинала бы его самыми страшными словами. Но она не знала и поэтому только молилась за него.

Глава 21

Нолан растянулся на траве, попыхивая сигарой, которую любезно предложил ему командир Бернардо Марильо. С лукавым блеском в зеленых глазах он наблюдал за тем, как коренастый испанец присаживается рядом с ним.

– Как думаешь, нам удалось убедить твоих спутников, что у нас серьезные намерения? – спросил Бернардо, закуривая. – Должен признаться, меня несколько удивило твое сообщение, которое передал мне падре из нашей миссии. Какие вести дон Эстебан Мартинес прислал с тобой, amigo?

– Готовится восстание против Америки. Маркиз Каса Ирухо, ваш испанский посол в правительстве Соединенных Штатов, предложил Берру денег на поддержку бунта. Но я понятия не имею, как Берр собирается захватить власть. Он пытается раздобыть средства и заручиться поддержкой друзей и союзников, – сообщил Нолан. – Насколько мне известно, Натчез – основной плацдарм для его деятельности. Сокровища, хотя и не такие баснословные, как я предполагал, послужат планам дона Эстебана присоединить Луизиану к Новой Испании. Я смогу воспользоваться своим положением и проследить, чтобы деньги попали по назначению.

Бернардо задумчиво нахмурился.

– До тебя, вероятно, дошли слухи, что Берра могут заставить выступить против Новой Испании. Генерал Уилкинсон уже передал эти сведения моему начальнику.

Нолан пожал плечами и снова затянулся сигарой.

– На твоем месте, amigo, я бы не особенно доверял Уилкинсону. Думаю, что генерала интересует только генерал.

– Это верно, – усмехнувшись, согласился Бернардо. – Не нравится мне его двуличие – сначала он старается развязать войну между Новой Испанией и Америкой. Потом присылает вестового к моему начальнику с требованием любой ценой сохранять мир. Когда он посылает Зебулона Пайка исследовать территорию за испанской границей, я начинаю подозревать, что он снова поменял направление, как флюгер. Генерал тревожит меня. Его вполне могут вынудить вступить в сговор с мексиканцами, если его дружок Берр позарится на Техас и Мексику.

– Не будем забывать и о ваших французских союзниках, – заметил Нолан, пуская в воздух кольца сигарного дыма. – Жак Дюпри заверил меня, что будет заодно с доном Эстебаном только в том случае, если испанские власти предоставят ему место в новом правительстве. Он был бы рад, если бы Наполеон послал войска на Миссисипи.

– У Наполеона хватает забот в Вест-Индии, – возразил Бернардо. – И война с Англией существенно подорвала его бюджет. Если золото стоит миллионы, Наполеон мог бы одеть и обуть свою армию на деньги, которые предоставит ему Дюпри. – Он значительно покосился на Нолана. – Присматривай за Дюпри. Он мне слишком напоминает Наполеона.

– Твоя неприязнь понятна, – хмыкнул Нолан. – Наполеон довольно долго выкручивал руки Испании, пытаясь заставить ее выполнять его прихоти. Если бы я был испанским представителем в Натчезе, то ни за что бы не стал связываться с Наполеоном.

– Ты наш человек, – одобрительно заметил Бернардо, сверкнув глазами, затем перевел взгляд на поджарого вороного жеребца, которого Нолан подарил ему прошлой осенью. – К тому же знаешь толк в лошадях, гринго.[2] Я в восторге от этого жеребца, как и от своей жены.

Нолан встал, подошел к жеребцу и похлопал его по лоснящейся шее.

– Этот жеребец служит тебе лучше, чем твоя жена, – пошутил он, лукаво подмигнув Бернардо. – Жены, на мой взгляд, гораздо более вспыльчивы и упрямы, чем лошади.

– Что правда, то правда! – со смехом подтвердил Бернардо. – Но настанет день, и ты тоже захочешь обзавестись женушкой. Не вечно же мужчине довольствоваться компанией своего жеребца.

Нолан не стал говорить, что уже обзавелся женой месяц назад. Не сказал он и того, что Родерик Вон был одним из тех четырех бандитов, которые преследовали его. Нолан надеялся, что Родерик не встречался с патрулем. Этот человек мог испортить все дело – он слишком много знал. Нолан готов был пожелать предателю Родерику оказаться в лагере команчей и испробовать на своей шкуре различные виды пыток. Нолан решил, что с него хватит – ему надоело терпеть предательство и злобу Родерика.

Выбрав себе одну из лошадей в командирском отряде, Нолан поскакал на восток. Бернардо Марильо прекрасно сыграл свою роль мстительного испанского командира, охотившегося за сокровищами. Но Бернардо, как и Нолан, стремился к тому, чтобы золото послужило правому делу. И вскоре так и случится – как только Аарон Берр решит, бунтовать ему против Америки на стороне испанцев или же развязать войну с Испанией в своих собственных интересах. Берр все еще прощупывает почву среди испанцев, англичан, французов и американцев. Едва Берр остановит свой выбор на той из стран, которая больше подходит для его целей, он соберет войска и поднимет восстание.

А пока Нолану предстояло готовить почву на Западе и поддерживать связи с комитетом, а также с испанцами и мексиканцами. Да в придачу к его постоянным трудностям у него теперь появилась голубоглазая ведьма и привела в смятение все его чувства.

Господи, неужели ему больше не о ком думать, кроме Шандры? Интересно, как бы она повела себя, если бы узнала, что он в сговоре с испанским патрулем и передает командиру сведения, которые дойдут до испанского командования. А как вести себя с ней, когда он вернется в Натчез? Ведь ей придется не по нраву, что он имеет связи в комитете – она нисколько ему не доверяет. С Даффом гораздо легче договориться, чем с его дерзкой, подозрительной дочерью. И если Нолан не будет соблюдать осторожность, все рухнет, прежде чем он успеет возвести хитроумное здание интриги.

Но что бы ни случилось в предстоящие несколько месяцев, Нолану по крайней мере останутся воспоминания об их бурном романе, во время которого он проверял свою силу воли, однако все же не устоял перед колдовскими чарами рыжеволосой прелестницы. Шандра способна заставить его позабыть и Берра, и комитет, и испанцев, и мексиканцев. В минуты их близости весь мир для него – Шандра и ее объятия. Они терпеть не могут друг друга, но что касается страсти…

Нолан поморщился, почувствовав жаркий огонь желания в крови, который всегда сопровождал обольстительный образ Шандры. Будет лучше, если он присоединится к Шандре и Даффу уже в Натчезе. Незачем мучить себя ее недосягаемой близостью. К тому же она явно предпочитает его общество обществу отца. Даффу снова придется прятаться, когда они вернутся в Натчез, и Шандра будет видеть отца только по ночам, когда тот станет приходить к своему дому, как беспокойный дух.

Нолан посмотрел на юг и задумчиво нахмурил брови. Раз уж ему придется возвращаться одному, то надо бы свернуть к испанской границе и заодно встретиться с мексиканцами. Он должен разузнать, какие сведения дошли до них из Натчеза и от самого Берра. Необходимо переговорить со всеми группировками, прежде чем он вольется в ряды комитета и станет распоряжаться деньгами д'Эвре. Надо извиниться перед ними за те неудобства, которые он причинил им, когда они стали уж слишком наступать ему на пятки.

Нолан решительно повернул на юг, гоня от себя мысли о сверкающих голубых глазах и нежных алых губах. Он знал, что Шандра не одобрит его действия. Он поклялся вообще забыть о Шандре. К несчастью, ее прелестный образ не оставлял его даже во сне, когда он останавливался, чтобы передохнуть несколько часов. Отношения с Шандрой и его многочисленные связи с различными заинтересованными группировками причиняли ему массу беспокойства. Порой он спрашивал себя, стоит ли его цель тех усилий, которые он тратит на то, чтобы соблюсти максимальную осторожность в своих делах? Его внешняя невозмутимость – не более чем маска, под которой скрываются противоречивые чувства.

Шандра права. Он лавирует между разными фракциями, настраивая членов комитета друг против друга. Но он слишком далеко зашел – назад пути нет. И если он не будет осмотрителен, весь его план рухнет. Господи, иногда ему хотелось похитить Шандру у Даффа и сбежать с ней на Запад, удерживая ее при себе в качестве заложницы, как это делают индейцы. Правда, это было бы слишком просто, а Нолан не любил легких путей, что бы там Шандра про него ни говорила.

Тяжело вздохнув, Нолан поскакал к мексиканскому лагерю, на его лице заиграла благодушная улыбка. Но улыбаться ему не хотелось. Ему хотелось рвать на себе волосы от отчаяния. Если образ Шандры перестанет когда-нибудь его преследовать, он станет счастливейшим из смертных. Черт, он совсем измучился, пытаясь выкинуть из головы рыжеволосую плутовку!


– Прекрати оглядываться каждые пять минут, – раздраженно проворчал Дафф. – Прошло уже три недели, как мы покинули пещеру. Нолан не вернется.

– Может быть, он ранен, – пробормотала Шандра, чувствуя свинцовую тяжесть в груди. – Надо было подождать его хотя бы несколько дней. Вдруг ему нужна наша помощь?

– Нолан самостоятельно заботится о себе с семнадцати лет, – возразил Дафф. Он старался не показывать виду, но тоже тревожился за Нолана. Тот путешествует налегке, поэтому мог бы уже и догнать их. Однако его все не было, и Дафф понятия не имел, что Нолан делает или собирается делать. Его план подцепить комитет на крючок не сработает без Нолана. Черт возьми, где же Эллиот?

Когда они наконец остановились на ночлег, Шандра уже смирилась с тем, что Нолан, вероятно, убит в стычке с испанским патрулем. Или же тяжело ранен и не может передвигаться. Ей должно быть все равно, но сердце у нее болит. Да, Шандра хотела, чтобы Нолан навсегда исчез из ее жизни. Ее бесило, что она так увлеклась человеком, которому абсолютно нельзя доверять. Она не хотела выходить замуж, а теперь потеряла мужа! Пресвятая Богородица, где же Нолан?

Грустно вздохнув, Шандра пошла к реке искупаться. Она чувствовала себя вялой и усталой. Обычно она такой бывала редко, но постоянные разговоры Даффа о том, что ей необходимо забыть Нолана, и беспрестанная тревога за его судьбу в последние недели совершенно измучили ее. Никто другой не имеет на нее такого влияния, как черноволосый мошенник. Увы, он исчез, прихватив с собой ее душу. Шандра вдруг поймала себя на мысли, что чуть не плачет – словно покинутый ребенок.

Погруженная в свои невеселые думы, Шандра окунулась в воду, стараясь отогнать от себя навязчивый призрак Нолана. Ей казалось, она слышит его низкий смех, видит лукаво прищуренные зеленые глаза, чувствует прикосновение его рук, возбуждающее в ней волшебные ощущения…

Шандра широко распахнула глаза. Неужели она все-таки влюбилась в этого изменника? Неужели это томительное желание увидеть его еще раз, почувствовать себя в его объятиях и есть настоящая любовь?

Некоторые женщины влюбляются с первого взгляда. Есть и такие, которые утверждают, что любовь пришла к ним не сразу. Однако Шандра была слишком недоверчива и цинична, чтобы позволить чувствам править разумом. Будучи практичной и трезвомыслящей, она всегда отбрасывала такую возможность. Но любовь подобралась к ней исподволь, а Шандра, поглощенная самозащитой, и не заметила, как любовь захватила ее в плен, когда она этого меньше всего ожидала.

Она прошла полный круг своего бурного романа с Ноланом Эллиотом. Сперва он вызывал у нее лишь ненависть, разбудив в ней желания, дремавшие до времени. Путешествие на Запад позволило ей ближе узнать его. По крайней мере теперь она знает его так же хорошо, как и те, кто давно с ним знаком. Нолан надежный товарищ, изобретательный и ловкий, хладнокровный перед лицом опасности. Он может найти выход из самого затруднительного положения. Ему не чуждо и сострадание, как и страсть. За внешностью дерзкого авантюриста таится немало положительных качеств. Просто его скрытые достоинства никто не развивал, решила она. Он всему на свете предпочитал риск и собственную свободу.

Шандра упрямо боролась с собой. Мучаясь бессонницей, она принялась вместо пресловутых овец считать недостатки Нолана. Она расположила их в алфавитном порядке, дабы убедить себя, что ее чувство к Нолану всего лишь физическое влечение. Но оно было гораздо глубже, чем она думала. С каждым днем он становился ей все ближе, все дороже. Она привыкла, что он всегда рядом и готов прийти ей на помощь в любую минуту. Она угадывала малейшие нюансы его настроения и его желания. Дафф повторял ее слова о том, что Нолану нельзя доверять, но она вопреки здравому смыслу вдруг начала его защищать перед отцом. Каждый раз, когда Дафф старался принизить Нолана в глазах Шандры, она спорила с ним, вместо того чтобы согласиться.

Шандра не знала, правда ли любовь такое сложное и всепоглощающее чувство, что его трудно распознать, пока не разложишь все по полочкам? Но какой бы сложной ни была любовь, она возникнет только на почве взаимности. Если это неразделенная любовь, то она неполная – всего лишь осколки чувств, которые мучают и сбивают с толку. По мнению Шандры, ее так называемая любовь к Нолану не более чем тоскливое томление, не находящее выхода. Пока он не ответит ей тем же, ее чувство – беспокойная пташка, потерявшая гнездо. Она обречена одиноко парить в небе.

Нолан может в один прекрасный день объявиться в Натчезе. А если нет? Шандра вынуждена отныне жить в постоянном ожидании, не зная, что с ним и где он. Какая пытка – любить человека, которого, вполне возможно, уже нет на свете! А если он погиб, то что ей делать со своими чувствами? Отдать их другому мужчине, в то время как тот, кто пробудил их к жизни, покинул этот мир? Это все равно что попытаться влезть в костюм с чужого плеча. Любовь к другому будет всего лишь жалкой заменой того, что ей на самом деле нужно.

Все, что творилось теперь в ее сердце, расцвело благодаря зеленоглазому мошеннику. За каждым ее душевным порывом стоял Нолан. Шандра казалась себе складом невостребованных, но тщательно охраняемых драгоценных ощущений. Ее сердце принадлежит Нолану. Это живой памятник тем сладким общим воспоминаниям. Так как же она может влюбиться в другого, когда она вся принадлежит Нолану Эллиоту?

Плечи Шандры горестно поникли. Покопавшись в своей душе, она была вынуждена посмотреть правде в глаза. Но увы, у них нет будущего. Интересно, ее отец удивится, когда узнает, что она влюбилась в своего мужа… погибшего мужа? Вот теперь она превратилась в живое олицетворение старой истины: не зарекайся! А Шандра когда-то поклялась, что никого не полюбит и не выйдет замуж.

– Ты закончила купание? – Дафф оторвал Шандру от ее раздумий. – Я бы тоже хотел окунуться, а ты пока присмотришь за вещами.

– Еще минуточку! – попросила Шандра, плывя к берегу. Она торопливо оделась и вышла из прибрежных зарослей. Ее отец раздраженно расхаживал взад и вперед.

– С каких это пор ты попусту тратишь время, дочка? – ворчливо осведомился Дафф.

Боже, каким он стал брюзгой! Но, черт возьми, он так расстроен! Исчезновение Нолана и тоскливый вид Шандры тревожили его не на шутку. Обычно она полна оптимизма, а сейчас все время грустит и постоянно озирается, ища Нолана повсюду.

«Черт, мне не надо было совать свой нос в ее личную жизнь!» – ругал себя Дафф. Когда Шандра отважилась пойти к Нолану и уговорить его отправиться на запад вместе с ней, Дафф решил отпустить ее. Он с самого начала предугадал, что эти два необузданных характера созданы друг для друга. И Дафф искренне обрадовался, когда Нолан сообщил ему, что женился на Шандре. Однако теперь Нолан исчез, и все надежды и мечты Даффа рухнули. Потому-то он и был не в духе.

Суровый тон Даффа нисколько не улучшил настроения Шандры. Она стала еще угрюмее, чем была.

– Если бы я знала, что у меня так мало времени, я бы не заставила тебя ждать, – раздраженно парировала она. – Река большая, купался бы в другом месте.

– Оставив два миллиона долларов золотом на попечении мулов? – огрызнулся Дафф.

Шандра потупилась, разглядывая траву под ногами.

– Прости, папа. Я не хотела тебя обидеть.

– Я тоже. – Дафф тяжело вздохнул. – По правде сказать, мне не хватает Нолана. Он, может, и мошенник, но каждый раз, когда я смотрю на чалого жеребца, мне хочется, чтобы на нем восседал Нолан.

Дафф направился к реке, а Шандра – к лошадям. Она машинально развела костер и занялась приготовлением ужина. Вдруг конь Нолана заржал, и Шандра беспокойно огляделась вокруг, невольно потянувшись к мушкету. Три дня назад они с отцом чуть не наткнулись на охотничий отряд индейцев. Шандра ожидала увидеть непрошеных гостей в набедренных повязках, с перьями в волосах и в боевой раскраске. Но когда из-за кустов вышел, улыбаясь, Нолан, у нее вырвался вздох облегчения.

Сердце Шандры готово было выпрыгнуть из груди. Она с откровенным обожанием уставилась на него. Господь Бог постарался, когда создавал Нолана. На ее взгляд, у Нолана самое красивое лицо на свете и самая потрясающая фигура. На него так приятно смотреть – настоящая мужественная красота. Даже отросшая борода его не портит. Шандре не терпелось броситься в его объятия, чтобы удостовериться, что он не призрак, а существо из плоти и крови.

Отшвырнув в сторону мушкет, Шандра кинулась к Нолану. Глаза ее светились от счастья, на лице сияла радостная улыбка, от которой у Нолана сладко заныло в груди. Ее огненные волосы развевались от быстрого бега. При одном взгляде на очаровательную нимфу Нолан вспыхнул, как факел. У него чуть не вырвался стон – так он желал ее в эту минуту.

Господи, да ведь ему не терпится заключить ее в свои объятия! Все его попытки выкинуть Шандру из головы не возымели успеха. Последние три недели она целиком занимала его помыслы. А сейчас она метнулась к нему, как будто и в самом деле рада его видеть. Ах, как бы он хотел прижать ее к своему сердцу и любить, любить, чтобы наверстать все те ночи, что он провел вдали от нее.

– Какое трогательное зрелище! – усмехнулся Дафф, появившись из прибрежных зарослей, чтобы пресечь попытку Нолана обнять Шандру.

Шандра остановилась, а ее отец встал между нею и Ноланом как щит, не давая ей сделать то, чего ей хотелось в этот миг больше всего на свете, – сжать Нолана в объятиях. Вмешательство Даффа было весьма некстати. Он наблюдал за ними из укрытия и вышел в последний момент, чтобы помешать их встрече. Да, он им до смерти надоел, но он хочет, чтобы они немного поостыли и разобрались в своих истинных чувствах друг к другу.

– Ты ужасно выглядишь, Нолан. Будто только что из преисподней, – ухмыльнулся Дафф, похлопав его по спине. – Шандра думала, тебя пристрелили, но я-то всегда знал, что ты вернешься рано или поздно.

Дафф подавил смешок, заметив, что Нолан уставился мимо него на Шандру. Нолан выглядел сейчас как голодающий, готовый наброситься на пищу. Однако он будет вкушать трапезу на расстоянии, поскольку Дафф отныне заставит его держать себя в руках. Дафф не позволит ему иметь то, чего он так вожделеет, – Шандру. Для Нолана это самая изощренная пытка – он будет на стенку лезть от отчаяния. Если у него серьезные намерения относительно Шандры, он должен сперва доказать это ее отцу. Дафф не допустит, чтобы они развлекались у него под носом. Отец взрослой дочери вправе требовать от своего зятя определенных обещаний, из которых первое и самое главное – любить Шандру и заботиться о ней до конца своих дней.

Конечно, Дафф и не думал объяснять все это Нолану. Нолан упрям, как мул, и будет упираться из принципа. Поэтому Дафф притворился, что не замечает, какой пытке подвергает Нолана и Шандру. Пусть считают, что его главная цель – отыскать своего убийцу, а до остального ему и дела нет. «Пусть тот, кого дурачат, не подозревает этого, пока не окажется в дураках», – напомнил себе Дафф, хитро ухмыляясь. Разве он не говорил это Шандре тысячу и один раз?

– Я и был в преисподней, – рассеянно промолвил Нолан, пытаясь смотреть на Даффа, но его взгляд точно приклеился к Шандре.

– Может, ты хочешь помыться и побриться перед ужином? – спросила Шандра дрожащим от волнения голосом. – Я сейчас принесу…

– Вот, возьми мыло. – Дафф сунул кусочек мыла в руку Нолану и мотнул головой в сторону реки. – Я составлю Нолану компанию, а ты пока приготовь поесть, Шан. Мне не терпится услышать от него рассказ о том, как ему удалось улизнуть от испанцев.

Шандра уныло смотрела, как отец уводит Нолана к реке. Ей так хотелось всего лишь несколько минут побыть с Ноланом наедине – прикоснуться к нему, почувствовать его крепкие объятия. Однако Дафф считает, что ей все равно. «А почему должно быть наоборот?» – спрашивала она себя, направляясь к костру. Она же все отрицала, когда отец спрашивал ее, любит ли она своего мужа. Если бы она знала, что Дафф нарочно чинит препятствия ей и Нолану, она бы, наверное, задушила старого плута!


Нолан мысленно ругал Даффа на чем свет стоит. Зачем он влез между ним и Шандрой и испортил их встречу, которая могла бы стать такой незабываемо великолепной? Даже холодные воды реки не охладили его желания, а он уже не раз прибегал к этому средству. Когда сладостно-мучительные воспоминания становились совсем уж невыносимыми, Нолан сворачивал по пути к рекам и ручьям, чтобы остудить разбушевавшееся внутри него пламя.

– Ну, так как же тебе удалось улизнуть от патруля? – спросил Дафф. – Тебя не ранили?

– Нет. – Нолан вздохнул, погружаясь в воду. – Получил несколько царапин, пока прыгал от дерева к дереву, как огромная белка.

– Тогда какого черта ты так долго не появлялся? Нолану слишком часто приходилось участвовать в таких разговорах, когда одно неосторожное слово могло стоить ему жизни. Он не собирался говорить Даффу правду, иначе старый брюзга будет в ярости. Вместо этого он придумал отговорку.

– Я решил, что вам с Шандрой надо побыть вдвоем. Она так горевала о твоей смерти. Она же тебя просто боготворит и всех мужчин сравнивает со своим любимым батюшкой. – Нолан лукаво ухмыльнулся. – Не пойму, почему она возвела на пьедестал такого плута, как ты.

– Ей было нелегко, – пояснил Дафф, пока Нолан сбривал бороду. – Богатая наследница – не важно, дурнушка она или красавица, – всегда окружена поклонниками. Шандра не верит, что у мужчин в отношении нее могут быть честные помыслы. – Дафф задумчиво прищурился и некоторое время молчал. – А каковы твои истинные намерения, Нолан?

На свой прямой вопрос Дафф не получил прямого ответа, как надеялся.

– Я намереваюсь искупаться и немного размяться, – сказал Нолан с загадочной ухмылкой.

Дафф пробормотал французские проклятия.

– Я не то имел в виду, и ты прекрасно это знаешь! – буркнул он.

– Извини, – сказал Нолан тоном, весьма далеким от покаянного.

После очередной продолжительной паузы Дафф вопросительно вскинул бровь.

– Ну? Каковы твои планы относительно Шандры? Я имею право знать.

– А что бы ты хотел услышать? – невозмутимо осведомился Нолан.

Этот разговор ни к чему не приведет, понял Дафф. Нолан закрылся, как моллюск в своей раковине, по выражению его лица ничего нельзя прочесть.

– Забудь о том, что я спросил, – хмуро отрезал Дафф. – Но если ты считаешь, что меня не заботит счастье моей дочери, ты еще больший глупец, чем я думал. То, о чем я сказал тебе три месяца назад, все еще в силе, Нолан. Когда все закончится, мы встанем друг против друга с оружием в руках. Шандра заслуживает лучшей доли.

– Я с тобой полностью согласен, – промолвил Нолан. – Поэтому-то я и не хотел брать ее с собой. Но ты сказал, что путешествие ее развлечет. Она здесь по твоей вине. – Его изумрудные глаза спокойно встретили гневный взгляд Даффа. – Все из-за тебя и твоей проклятой просьбы об одолжении. Ты попросту навязал мне свою дочь, и с твоей стороны было бы глупо думать, что я этого не понимаю.

Дафф вскочил на ноги, и глаза его вспыхнули от гнева.

– Если бы я знал, сколько будет с тобой мороки, я бы не стал тебя спасать четырнадцать лет назад. И как тебе только удалось отмыться от этого позорного пятна, ума не приложу! Ты уже и тогда был таким же скрытным, как сейчас.

В ярости топнув ногой, Дафф потряс кулаком перед носом Нолана, хранившего олимпийское спокойствие.

– Держись подальше от Шандры, понял? Для меня ты ее муж лишь на бумаге. Только тронь ее, и я отрублю тебе руки по локоть!

С этими словами Дафф повернулся и пошел к их стоянке, а Нолан криво усмехнулся ему вслед. Старый брюзга получил по заслугам. Пускай думает, что его новоиспеченный зять собирается разбить сердце Шандры… если оно у нее и в самом деле есть. Даффу наплевать на Нолана и его мучения. Все, что его заботит, – это расстроить планы комитета насчет восстания и проследить, чтобы его ненаглядную дочку никто не обидел.

Именно Дафф все подстроил – так пусть разделит с ним ответственность за содеянное. Старый плут любит заварить кашу, а потом наблюдать, как другие ее расхлебывают. Пора преподать Даффу урок. Нолан свое получил сполна. Теперь черед Даффа пыхтеть и злиться, и Нолан мысленно пожелал прожженному интригану поджариться в собственном соку!

Шандра вряд ли разгадала замысел Даффа, но Нолан-то не дурак и давно все понял. У хитроумного плана Даффа устроить их счастье был всего лишь один недостаток: Дафф никак не мог понять, что Шандра не в силах преодолеть свою ненависть к мужу, а Нолан не собирается посвящать свою жизнь женщине, которая ему не доверяет. Они с Шандрой будут постоянно ссориться.

Нолан тяжело вздохнул. Стыдно признаться, но он не в состоянии выкинуть из головы дерзкую плутовку. Господи, ну как ему завоевать ее уважение и доверие? «Скажи ей правду», – прошептал его внутренний голос. Нолан невесело рассмеялся. Правда состоит в том, что сейчас Шандра не должна ничего знать. Ему еще многое надо успеть завершить, и Шандра не сумеет понять истинные мотивы его действий, когда они вернутся в Натчез. Она будет проклинать его. И он, черт возьми, будет молча сносить ее оскорбления и не скажет ни слова в свою защиту. Другого выхода просто нет, хотя смириться с этим нелегко.

Глава 22

Шандра окинула взглядом раскинувшуюся перед ней плантацию и дом, напоминающий французскую усадьбу. Здесь она прожила всю свою жизнь. Ах, если бы можно было вернуть беззаботные дни детства, когда она носилась по широким галереям, распахивая резные двери, и выбегала в сад! Ее глаза остановились на шести массивных колоннах фасада величественного особняка, поддерживающих широкую веранду, окаймлявшую верхний этаж. За верандой был сад, засаженный цветами. За особняком виднелись домики для слуг, беседка и павильон, куда она еще ребенком убегала, когда ей хотелось побыть одной и помечтать всласть.

Ночная тишина и царившее вокруг спокойствие вселили в ее душу умиротворение, нарушаемое лишь ее тревожными думами. Жужжание насекомых напомнило Шандре круговорот мыслей, терзавших ее последние дни. С той поры как вернулся Нолан, ее преследовали плотские желания.

Дафф не давал новобрачным ни секунды побыть наедине, и нервы Шандры были натянуты до предела. Она чувствовала, что отец и Нолан крепко повздорили, поскольку Дафф был мрачен и совсем потерял былую веселость. Отношения их были напряженными, если не сказать больше. А Шандра была уже и не рада, что встретила чертовски красивого повесу, который умудрился похитить ее сердце и душу…

– Поздороваешься с матерью и возвращайся к нам в беседку, – сказал ей Дафф, надвинув шляпу на лоб и уводя мулов в сад. – Мы с Ноланом будем ждать тебя там.

Молча кивнув, Шандра протянула Нолану поводья и направилась к парадному входу. В холле ее встретили радостные возгласы слуг, которые сразу побежали докладывать мадам о ее приезде. Не успела Шандра подняться по винтовой лестнице, как Джоника в развевающемся пеньюаре появилась на ступеньках.

– Слава Богу! – выдохнула Джоника, и на глаза у нее навернулись слезы. Она готова была расплакаться. Обняв дочь, Джоника потянулась за носовым платком. – Я так счастлива, что ты жива и здорова, дорогая моя.

Мать и дочь вернулись в холл, и Джоника спросила, понизив голос:

– Как Меррил?

– С папой все в порядке, – заверила ее Шандра.

– Господи, а здесь царит такая неразбериха! Комитет обивает мои пороги, выпрашивая у меня деньги на поддержку их восстания. Натчез так и бурлит с тех пор, как Берр появился в свете. Кое-кто из горожан выступает за войну с Испанией. Некоторые намереваются поднять восстание против правительства восточного побережья, которое вытесняет испанские военные посты с Миссисипи. Французы боятся, что англичане пришлют войска из Канады и Европа развяжет против нас войну, если мы срочно не примем решение. Весь город гудит, будто потревоженный улей. Теперь это уже не так безобидно, как было до твоего отъезда. Боюсь, вот-вот вспыхнет бунт.

– Надо сказать об этом папе, – посоветовала Шандра. – Он ждет нас в беседке.

С радостным криком Джоника бросилась к выходу по лестнице для слуг, чтобы поскорее оказаться в саду. Чуть заметно улыбаясь, Шандра смотрела вслед матери, которая, прыгая через две ступеньки, вылетела в дверь. Все жеманство и чопорность, какие она обычно напускала на себя, улетучились в один миг – так ей хотелось увидеть Меррила. Джоника все еще выглядит молодой и привлекательной, а ведь ей скоро исполнится тридцать девять. Шандра легко могла себе представить, какой красавицей была ее мать двадцать лет назад, когда без памяти влюбилась в Меррила. Ее любовь к мужу сохранила ей молодость и красоту.

Наверняка после того, как Джоника отругала Меррила за исчезновение, она одарила его всей любовью, что накопилась в ней за этот ужасный месяц со дня его предполагаемой смерти. Шандре тоже хотелось прижать ее к своему сердцу, но будучи сдержанной по натуре, она не любила открывать свою душу. Слова вертелись у нее на языке, но Шандра никак не могла заставить себя произнести их – боялась, что расплачется. Последнее время она вообще близка к слезам – ее преследовала неотвязная мысль, что Нолан рано или поздно предаст ее.

– Меррил! – воскликнула Джоника, вбегая в крытый павильон.

Используя ту же тактику, что и Дафф, Нолан вклинился между мужем и женой, прежде чем те успели заключить друг друга в объятия.

– Мы не представлены, мадам, – промолвил Нолан с очаровательной улыбкой. Он поспешно поднес ее ручку к губам, пока Дафф не помешал ему. – Я Нолан Эллиот, ваш зять.

Джоника изумленно ахнула, и глаза ее стали круглыми, как блюдца.

– Зять? – пролепетала она.

Кровь отлила от ее щек, и Дафф указал ей на кресло.

– Может, вам надо присесть, мадам? Кажется, вам нехорошо. – Он укоризненно взглянул в сторону Нолана, который только что отплатил ему той же монетой.

Джоника лишилась чувств, что всегда случалось с ней при сильном волнении. Нолан хотел поддержать ее, но Дафф, бормоча проклятия, опередил его.

– Ты сделал это нарочно. – Он сурово нахмурился.

– Но я обязан был сообщить мадам о нашей свадьбе и всего лишь выполнил свой долг, – оправдывался Нолан. Он сделал вид, что закашлялся, пытаясь таким образом скрыть предательский смех. Дафф наградил его еще одним бешеным взглядом.

– Мог бы сделать это поделикатнее, – огрызнулся Дафф.

– Ты тоже мог бы проявить больше понимания и не вмешиваться в мои личные дела, – парировал Нолан.

Прежде чем Нолан и Дафф вступили в словесную перепалку над бесчувственной Джоникой, повисшей на руке мужа, вмешалась Шандра и сообщила Даффу последние новости. Ее слова встревожили мужчин. На какое-то мгновение Шандре почудилось, что Нолан хочет ей что-то сказать, но потом он, видимо, передумал. С деланным безразличием Нолан направился к лошади, вскочил в седло и умчался прочь, даже не сказав ей, куда едет.

Дафф донес Джонику до кресла и осторожно усадил ее. Отодрав несколько досок от пола, он кивнул в сторону мулов.

– Помоги мне перетащить золото, – попросил он дочь.

Они вдвоем молча втащили мешки в павильон и спрятали их под полом. К тому времени как Джоника очнулась от обморока, последняя доска была водворена на место, и Дафф подхватил жену на руки.

Поняв, что родителям надо побыть наедине, Шандра поспешно направилась к дому. Выложенная кирпичом дорожка, петлявшая между клумбами, казалось, никогда не кончится. Шандра страшно устала и к тому же была сильно расстроена. Она отдала бы все на свете, чтобы хорошенько выспаться, а потом серьезно переговорить с Ноланом. Но он унесся, как ветер, а куда – Бог его знает.


Нолан остановил коня у въезда на плантацию под названием Хаф-Уэй-Хилл. Деревянный дом стоял на вершине холма, окруженного широкими оврагами. Обсаженная кедрами подъездная аллея вела к дому Беньи Османа. Бенья был другом Аарона Берра еще с революционных времен. Если Берр в Натчезе, значит, он у Османа, догадался Нолан.

Прищурясь, Нолан заметил, как по тропинке из Натчеза к дому понесся курьер. За вестовым на довольно большом расстоянии следовал всадник в плаще. Так, Аарон Берр здесь, подумал Нолан. Стоило Берру появиться в Хаф-Уэй-Хилле, как вся плантация начинала кишеть курьерами и таинственными посетителями.

Не медля больше ни секунды, Нолан поскакал к особняку. Бенья, будучи гостеприимным хозяином, радушно встретил Нолана и предложил ему принять ванну и переодеться после утомительного путешествия. Когда Нолан спустился вниз, Бенья провел его в кабинет, где его уже ожидал маленький, жилистый Берр.

– Какие новости ты принес мне, Нолан? – спросил Берр. – Надеюсь, хорошие?

Нолан не торопясь пригубил вино из бокала.

– Это зависит от того, к чему ты стремишься, – промолвил он, усмехаясь. – Ты все еще надеешься найти в Европе поддержку своему режиму?

Берр хмыкнул – Нолан никогда не ответит прямо.

– С тех пор как ты отправился на поиски сокровищ, ситуация резко изменилась. В Вашингтон послана петиция именитых граждан с протестом против властей Луизианы. Они утверждают, что назначение Джефферсона идет вразрез с Конституцией и нарушает соглашение, по которому Наполеон продал территорию Луизианы Америке. Кроме того, они открыто угрожают поднять восстание против Соединенных Штатов, если их требования не будут удовлетворены.

– Ходят слухи, ты заверил испанского посла маркиза Каса Ирухо, что организуешь восстание против Америки при поддержке Испании. Говорят, что ты пройдешь по Вашингтону победным маршем, присоединишь Запад и завоюешь федеральный Север, – небрежно произнес Нолан. – Но по некоторым сообщениям, мексиканцы находятся в полной уверенности, что ты собираешься объединиться с ними, прогнать испанских донов прочь из Техаса и сесть на трон самого Монтесумы. Ума не приложу, как ты намереваешься сделать два дела сразу.

Берр усмехнулся – Нолан хорошо осведомлен.

– Без финансовой поддержки я связан по рукам и ногам. Кроме того, я всего лишь хочу построить новый дом на землях Луизианы, которые я приобрел. Мои сторонники помогают мне основать новую колонию из тех, кто устал от бесконечных склок и споров. Я предлагаю деньги под строительство заинтересованным лицам. Я простой человек, ищущий спокойное местечко, где мог бы поселиться.

– Ну конечно. – Нолан усмехнулся, разглядывая Берра поверх края бокала. – Мое путешествие закончилось весьма удачно. Я теперь богатый человек, и моя супруга – богатая наследница, дочь Меррила д'Эвре. Я вполне могу завоевать симпатии его последователей, которые выступают против разделения Америки.

Услышав эту новость, Берр сдвинул брови.

– И как много ты готов ссудить?

– Больше, чем полмиллиона, которые ты никак не можешь выпросить, – заверил его Нолан. – Но я не дам тебе ни цента, пока не узнаю твои истинные намерения. Я же должен блюсти и свои интересы.

– Естественно, – согласился Берр, обдумывая различные варианты. Он наклонился к Нолану, изучая своего гостя, и слегка улыбнулся. – Я был бы последним глупцом, если бы объявил о своих целях, не имея за собой поддержки комитета. Каждый комитетчик пользуется огромным влиянием среди своих соотечественников. Луизиана – кипящий котел идей и национальных интересов. Необходимо субсидировать не только сторонников, но и армию. Мне обещала помощь мексиканская фракция в Новом Орлеане, которая выступает за то, чтобы отнять Техас и Мексику у Испании. Но я не могу пройти по Вашингтону или Техасу, не имея армии, не так ли?

– Так-то оно так, но армия не пойдет за тобой, пока не будет знать, куда ты ее направляешь, – возразил Нолан. – Если комитет склонится к бунту против Севера и испанского Техаса, ты возглавишь восстание?

– Я выполню просьбу моих сторонников, – уклончиво ответил Берр. – Генерал Уилкинсон уверен, что война с Испанией неизбежна. А зная генерала, я бьюсь об заклад, что он обязательно поднимет бунт. Он уверяет меня, что Испания готовится отвоевать территорию, которую Наполеон продал Америке вопреки согласию испанцев.

– Уилкинсон раскрыл свои намерения, послав экспедицию Зебулона Пайка к испанцам, – заметил Нолан. – Они считают, что генерал присматривается к их колониям, а не к Луизиане.

– Кто знает? Остается только гадать, – усмехнулся Берр, таинственно улыбаясь.

Нолан устал от недомолвок. Берр снова прощупывает почву, отказываясь прямо заявить о своих целях.

– Когда определишься, пошли курьера в замок д'Эвре. Я встречусь с комитетчиками завтра утром. Но, повторяю, я не дам тебе ни гроша, пока не получу от тебя твердый ответ, в каком направлении и против кого ты собираешься двинуть войска.

– Ты дашь мне денег, если я пойду на Вашингтон? А может, тебя удовлетворит завоевание Техаса или Мексики? – с любопытством осведомился Берр.

Нолан улыбнулся, отставил бокал и поднялся.

– Для меня любая цель подходит. Но я должен знать, на что ты употребишь огромные деньги. Из твоих слов я понял, что Франция и Англия отклонили твою просьбу о денежной помощи.

Берр возмущенно сдвинул брови.

– Их послы отказали мне. Энтони Мерри, британский посол в Вашингтоне, намекнул в разговоре со мной, что его страна могла бы оказать поддержку нашему восстанию. Я попросил у него два-три фрегата и несколько кораблей поменьше для военных действий на море, а также сто десять тысяч фунтов. Однако Мери так и не дал четкого ответа, объясняя это тем, что должен сначала узнать мнение своего начальства в Лондоне. Луи Тюрро, французский посол, заинтересовался восстанием, но ему пока не удалось получить деньги у Наполеона, который пытается развязать собственную войну.

– А как насчет Томаса Тракстума? – спросил Нолан. – Я слышал, он в ужасной ярости оттого, что Джефферсон лишил его поста командующего флотом.

Берр слегка усмехнулся.

– Думаю, Томас не прочь командовать флотом в заливе. Он так просто не сдаст своих позиций. Томас будет с нами. Я уверен.

– А Эндрю Джексон? – продолжал Нолан.

– Я заверил его, что у меня есть на то согласие военного министра, – ответил Берр. – Эндрю против присутствия испанцев на наших западных границах. Если начнется война, Эндрю будет на нашей стороне. Я также могу рассчитывать на Джона Эдера, известного сенатора из Кентукки. Он сможет набрать ополченцев в своем штате, когда придет время. – Берр откинулся в кресле и пригубил бокал. – Я склоняюсь к тому, чтобы поддержать Испанию или мексиканцев. Они сейчас весьма интересуются американскими границами. Но я также с удовольствием скрестил бы шпаги с теми лицемерами на Севере, которые избегают меня, словно бешеного пса, после моей дуэли с Александром Гамильтоном.

Впервые Берр потерял самообладание. До сих пор он был очень осторожен в своих высказываниях. А сейчас голос его дрожал от возмущения, ноздри раздувались от ярости, глаза лихорадочно блестели. Нолан внутренне содрогнулся. Берр противоречит сам себе: то он хочет воевать с Испанией, то хочет предложить ей денег. Похоже, он собирается сначала заманить испанцев в ловушку, а потом развязать против них войну.

– Будь у меня двести верных солдат, я бы мог захватить конгресс, вышибить оттуда всех вероломных предателей, а их лидера отправить обратно в Монтичелло. Ничто не доставит мне большего удовольствия, как устроить государственный переворот в Вашингтоне и захватить Американский банк в Джорджтауне. Если я не возьму Вашингтон, то сожгу флот, оставив несколько фрегатов, на которых отправлюсь в Новый Орлеан и провозглашу там независимость Запада… – Берр осекся и тут же взял себя в руки. Теперь он снова был воплощенное хладнокровие. – Мне нужна твоя поддержка, Нолан, – сказал он. – Луизиана сейчас ввергнута в пучину страданий, и я должен спасти эту землю.

Во время их последней встречи, когда Нолан слышал о штурме Вашингтона, речь шла о пятистах солдатах. С каждым разом Берр хвастал все больше и больше. Задумчиво нахмурившись, Нолан шагнул к двери. Наконец-то он поймал неуловимого Аарона Берра на слове. После каждого разговора с Берром Нолан убеждался, что слышит от него сплошную ложь, которую тот повторяет на разные лады в зависимости от того, к кому она обращена. И некоторые из его самонадеянных утверждений тоже ложь. На Востоке о нем рассказывают противоречивые истории. Эндрю Джексон, к примеру, в явном недоумении от разглагольствований Берра.

Перебирая в мыслях все, что надлежит сделать в ближайшее время, Нолан отправился в замок д'Эвре к своей супруге.

Внезапно его разговор с Аароном Берром был забыт. Ему надо еще найти верного человека, чтобы послать с ним письмо, но Нолан решил провести вечер наедине с Шандрой. Господи, сколько времени прошло с того дня, когда он ласкал ее, целовал ее нежные губы? Шесть недель? Ему казалось, что годы!

Сегодня, когда он войдет в ее спальню, он отбросит интриги и ложь. Сегодня ночью он и Шандра будут просто мужчиной и женщиной. И не важно, что творится за пределами их спальни. Ему необходимо проверить свою страсть, узнать, охладила ли ее разлука или, наоборот, усилила.

Нолан скакал по темной дороге, испытывая чувство вины. Боже, как бы он хотел быть откровенным и честным с Шандрой! Но ведь она не поймет причины его скрытности и его связи с комитетом. Ее предубеждения и его дело, которое он обязан довести до конца, разъединят их… но только не сегодня ночью.

Сегодня ночью они вновь оживят все волшебные воспоминания об их путешествии на Запад. Создатель, как же он желает эту голубоглазую колдунью, чьи чары позволили ему подняться в небо, к самым звездам! Нолану хотелось забыть о суровой реальности и найти утешение в неукротимой страсти.

Странно, он не осознавал, как дорога ему прелестная плутовка, пока Дафф не лишил его ее общества. Черт побери, старый брюзга нынче не сможет ему помешать! Стало быть, их брак для Даффа ничего не значит? Нолан усмехнулся, представив себе хмурое лицо старика. Он не обязан отчитываться перед Даффом. Он только хочет подарить своей жене ночь любви, пока не сгорел в пламени собственного неутолимого желания. Вряд ли кому доводилось испытывать такие муки. А Нолан уже шесть недель сгорает на медленном огне. С него хватит!

Глава 23

Нолан решил проникнуть в спальню Шандры тем же путем, как и в ту ночь, когда они впервые встретились, и взобрался по колонне на балкон. Шандра по привычке оставила окна открытыми, приглашая луну и звезды составить ей компанию. Нолан вдруг подумал, что любовь Шандры к бескрайним горизонтам есть одна из ее отличительных черт. Ничто не может обуздать неистовую, свободолюбивую нимфу. Ее мир – черное бархатное небо, на котором, как звезды, сияют чувства и страсти. Она стремится все испробовать в этой жизни, все узнать и постичь. Больше всего на свете она боится потерять мир, в котором парит, широко раскрыв огромные голубые глаза и смеясь, будто дитя.

Коснуться Шандры – это как прикоснуться к бесконечности, думал Нолан, на цыпочках проходя в балконную дверь. Ее любовь к жизни не знает пределов, и мужчина невольно попадает под ее влияние. Она представляет для него вызов, манит и околдовывает. Она – сама мечта.

Нолан заглянул в комнату, немного отодвинув занавески, колышущиеся на ветру. Взгляд его остановился на обольстительной богине, залитой лунным светом. Ее волосы разметались по подушке и атласным простыням, изящная рука покоилась на одеяле, кожа поблескивала в таинственном сумраке ночи, лицо было лицом спящего ангела – нежное и прекрасное. Одеяло соблазнительно обрисовывало грудь, прикрытую кружевной сорочкой. Перед Ноланом было само совершенство, и ему хотелось упасть на колени, созерцая это божество.

Бесшумно, точно кошка, Нолан приблизился к кровати. Его взгляд был прикован к Шандре. Он потихоньку сбросил с себя одежду Беньи Османа, которая была ему чуть-чуть тесна, и присел на край постели. Матрац прогнулся под ним, и Шандра слегка пошевелилась. Она перевернулась на бок, и Нолан провел ладонью по ее нежному бедру под тонкой, как паутинка, тканью сорочки.

«Господи, до чего же она хороша», – восхищенно думал он. Прошла, кажется, целая вечность с того дня, как он в последний раз был с роскошной нимфой. Его желания дремали множество бесконечных недель. Но под его внешней холодностью и сдержанностью влечение к Шандре постоянно тлело, словно угли в камине.

Нолан помнил ее тело с такой отчетливостью, как будто он ласкал ее всего несколько минут назад, а не недель. Она – шелк и атлас, быть с ней – наслаждение. Ее запах – запах свежего ночного ветерка, живительного и очищающего. Она – настоящая богиня, созданная для любви.

По телу Нолана пробежала дрожь. Он еще не коснулся того, что с такой жадностью поглощал его взгляд, а пламя уже охватило чресла. Они столько раз были вместе, что он вполне мог бы удовлетворить свое вожделение. Но Шандра превратилась для него в наваждение. Чем больше времени он проводил с нею, тем больше хотел ее. И, Боже правый, как же он хочет ее сейчас! Обольстительная ведьма способна открыть перед ним иные миры, волшебные и волнующие.

Горячие, возбуждающие прикосновения опаляли плечи и бедра Шандры. Сквозь сон она слышала, как кто-то шепчет ее имя. Казалось, невидимая нить вела ее по темному коридору к выходу из мира сновидений. С каждым шагом она приближалась к тихому голосу, с которым были связаны незабываемо-прекрасные ощущения. Это было похоже на прилив, который набегал на нее, окутывая ласками. Потом волна уходила, а тело продолжало трепетать в блаженстве. Поцелуи омывали ее плоть вместе с нежными прикосновениями.

Шандру неодолимо влекло к мелодичному голосу, который повторял ее имя. Но она не могла пошевелиться – ее тело растаяло от поцелуев и ласк.

Она невольно потянулась, пытаясь дотронуться до стен темницы, куда заключил ее сон. Стены были твердыми и неприступными, но такими знакомыми. Шандра еле слышно вздохнула. Ей не хотелось уходить из мира грез. Она желала бы вечно плыть по волнам удовольствия.

Шандра застонала во сне, и Нолан улыбнулся. Ему не терпелось разбудить ее и в то же время нравилось ласкать ее сонное, податливое тело. Сейчас он стремился наверстать упущенное за все эти бесконечные недели одиночества. Его руки благоговейно скользили по ее коже от плеч к груди, задерживаясь на розовых бутончиках грудей. Затем неторопливо опустились ниже, прошлись по ее животу к шелковистым бедрам и повторили тот же путь снизу вверх, согревая ее тело. Нолан склонил голову, осыпая Шандру легкими поцелуями, шепча ее имя, вдыхая запах ее кожи.

Вдруг его рука словно по собственной воле заскользила вверх по ее спине. Господи, он словно околдован! Удовольствие, которое он получал, лаская богиню любви, лишь усиливало его желание. Нолан сомневался, хватит ли у него терпения окутать Шандру покрывалом из нежных ласк, не отдаваясь неистовой жадной страсти, которая сжигала его заживо. Так ведь случалось всегда, когда он был с голубоглазой феей. Его сдержанность в любовных делах – всего лишь хрупкая оболочка, сквозь которую прорывается кипящая лава. То, что начиналось как неторопливое обольщение, неизменно сменялось необузданными желаниями.

Только с Шандрой он познал истинную страсть. Она единственная из женщин, которую он хотел соблазнить исключительно нежностью. И в то же время с ней он никогда не умел обуздывать свою похоть. Влечение к Шандре не устает изумлять его самого. Близость с ней полна противоречий, которые нельзя постигнуть умом. Она будила в нем первобытные инстинкты, но, уступая яростной страсти, он чувствовал неизъяснимое наслаждение – его опутывали шелковые нити, которые не в силах разорвать ни время, ни расстояния, ни трудности, стоящие между ними.

Нолан спрашивал себя, сможет ли он когда-нибудь любить эту озорную нимфу, не поддаваясь напору неконтролируемых желаний. Это же уму непостижимо: он, такой сдержанный и холодный в обыденной жизни, не может совладать с собой, находясь рядом с Шандрой.

Когда ласки Нолана стали более настойчивыми, Шандра начала постепенно освобождаться от пут сна. Ее тело выгнулось ему навстречу, стремясь утолить внутренний огонь. Все ее ощущения обострились от присутствия Нолана. Она открыла глаза и увидела его лицо в лунном свете.

– Нолан… – прошептала она и снова потянулась к нему.

– А ты ждала кого-то другого, дикий цветочек? – усмехнулся он.

– Мне никто не нужен, кроме тебя, – вырвалось у нее.

Это тихое признание воспламенило Нолана еще сильнее. Ее ладони, скользившие по его мускулистой груди, вызывали у него сонм различных ощущений, сменяющих одно другое. Он обожал, когда она ласкала его, зажигая в нем ответное пламя. Благодаря ей он чувствовал себя мужчиной, которому нужно от женщины не покорное тело, но ее неистовая душа, чтобы расправить крылья и полететь к неизведанным горизонтам.

– Я хочу тебя, Шан, – хрипло прошептал он. – Боже, как я хочу тебя.

В подтверждение этих слов он накрыл ее собой. Шандра приняла на себя его тяжесть, упиваясь чудесным ощущением". Именно этого ей так не хватало последние шесть недель – безграничного удовольствия и сознания того, что она живет только тогда, когда сливается в экстазе с этим человеком.

Нолан прижимал ее к себе. Его дыхание стало хриплым и прерывистым, мускулы напряглись, чувства обострились до предела. Вот так и будет всегда, понял Нолан, сгорая в пламени вожделения. Стоит ему овладеть очаровательной плутовкой, как он тут же приносит в жертву свою сдержанность. Такова цена, которую мужчина должен заплатить за наслаждение в объятиях дерзкой нимфы. Еще секунда, и его унесет к звездам. Его поглотит мир неописуемых ощущений, и он будет ловить каждый миг своего фантастического путешествия.

Так и случилось. Темнота внезапно озарилась огненными вспышками, сжигая его тело и душу. Он вошел в нее, мечтая утолить пожиравшее его пламя, сходя с ума от желания.

Шандра рванулась ему навстречу и прошептала его имя. Нолан мучительно застонал, но уже не мог остановиться. Желание захватило его целиком, ему трудно было даже дышать.

И в следующую секунду на него обрушились волшебные ощущения.

Страсть пришла, как грозовой ливень, – сладостная и живительная. Она загасила огонь, сжигавший его изнутри. Нолан содрогнулся, словно вулкан, и его чувства затопили его. Наконец все исчезло, оставив лишь умиротворение и удовольствие.

– Так не может продолжаться, – яростно выдохнул Нолан, прижавшись губами к ее шее. – Эта безумная страсть нас убьет.

Шандра улыбалась, рассеянно поглаживая его по спине.

– Что ж, ради этого стоит умереть.

– Ради этого стоит жить, – тихо промолвил он. – И зная, что меня ожидают бесконечные часы одиночества…

Минуты, последовавшие за этим, были полны покоя. Шандра лежала в объятиях Нолана, прислушиваясь к биению его сердца. Сейчас ее не интересовало, какие срочные дела заставили Нолана покинуть ее. Главное, что он вернулся к ней и подарил ей любовь и страсть. В эти мгновения зеленоглазый мошенник принадлежит ей, и только ей.

Подумав так, Шандра почувствовала неизъяснимую нежность.

– Клянусь, я никогда не знала, что такое возможно. Но я люблю тебя… – Шандра испуганно заморгала, ожидая, что Нолан рассмеется над ее словами. Но ответом ей было молчание – невыносимое молчание… а ведь она так ждала тех же слов!

– Нолан, скажи что-нибудь, – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.

Снова тишина. Шандра осторожно высвободилась из его объятий и взглянула ему в лицо. Смешанное чувство облегчения и разочарования охватило ее. Нолан спал. Она в конце концов нашла в себе силы признаться в том, что до сих пор хранила в своем сердце, но он оказался глух к ее словам.

Что ж, так даже лучше, успокоила себя Шандра. Она понимала, что не сможет удержать его при себе. Когда Нолану надоест играть роль ее мужа, он бросится в очередное любовное приключение. И зачем ему связывать с ней свою жизнь? – вздохнула Шандра. Ему обещано целое состояние. Она сама ему теперь не нужна. Как только Нолан завершит свои таинственные дела, он умчится прочь в поисках новых приключений. Шандра грустно улыбнулась. Ах, если бы…

Шандра заставила себя отбросить эту мысль. Она будет радоваться каждому мигу, проведенному с Ноланом, будет любить его, пока он рядом. Умолять его остаться бессмысленно. Он сам должен принять решение. Но Шандра пообещала себе, что сделает все, чтобы ему не захотелось ее покинуть. Вряд ли она снова осмелится произнести слова любви, но она докажет ее другим способом. И если Нолан умен, он поймет, что она хочет ему сказать.

Придя к такому выводу, Шандра прильнула к его мускулистой груди и закрыла глаза. Если ей повезет, ее ждет еще множество таких великолепных ночей. Она насладится ими сполна. Странно, думала она, засыпая, было время, когда она говорила: «Все или ничего». И заявляла, что нет такого мужчины, которого она сможет полюбить. А теперь она испытывает к Нолану нежные чувства и неузнаваемо изменилась. Да, в глубине души гордая Шандра была уверена, что не сумеет удержать Нолана. Она отдала свое сердце человеку, который пробудет с ней еще месяц, может быть, год, но не больше. Ей придется довольствоваться жалкими неделями. Но она станет вести счет каждому мгновению. Они, эти мгновения, словно золотые крупинки, и она должна собрать их все до одной, пока они не канули в вечность.


Нолан поднял отяжелевшие веки и увидел над собой очаровательное лицо. Голубые глаза Шандры лукаво поблескивали. Она сидела рядом, скрестив ноги, одетая в тончайшую сорочку, которая скорее подчеркивала, чем скрывала ее формы. Волосы ее в беспорядке рассыпались по плечам.

Откусывая от тоста, Шандра смотрела на Нолана с хитрой улыбкой, которая возбудила его смутные подозрения. Ей, похоже, нравится сидеть рядышком и изучать его, точно утреннюю газету.

– Что ты задумала, плутовка? – спросил Нолан, с откровенным восхищением пожирая ее глазами. Он понимал, что от Шандры это тоже не укрылось – он снова хочет ее.

– Я принесла тебе завтрак в постель, – ответила она с вызывающей усмешкой. Повернувшись, она взяла еще один тост, намазанный земляничным джемом.

Нолан был уверен, что видит сон. Шандра с ним так мила, даже странно. Несколько месяцев он слышал от нее по утрам ядовитые насмешки вместо очаровательной улыбки и тоста с джемом.

Опершись о спинку кровати, Нолан принял из ее рук тост, сопровождаемый нежным поцелуем. Пережевывая тост, он не сводил с нее глаз. Сегодня утром Шандра просто вся светится. Может, он умер и вознесся на небо после вчерашней ночи любви? Очевидно, его забыли разбудить и сообщить ему, что он попал в высшие сферы. В одном Нолан был твердо уверен: то, что происходит сейчас, нереально. Шандра склоняется к нему, словно раба к своему господину, соблазнительно улыбаясь.

– Кофе? – предложила Шандра, отрывая Нолана от приятных размышлений.

Нолан утвердительно кивнул, и Шандра налила кофе в чашку, отпила из нее и подала Нолану, предварительно горячо поцеловав его в губы. «Черт возьми, да что здесь происходит?» – спрашивал себя Нолан. Это не та Шандра, которую он знал. Где все ее настороженные, подозрительные взгляды, язвительные замечания, призванные уколоть его мужское самолюбие?

Почувствовав ее руки на своем теле, Нолан застонал от сладостной пытки и сполз по спинке кровати, как растаявшее масло. За эту ночь Шандра превратилась в искусную соблазнительницу. Казалось, ее единственная цель – возбудить в нем страсть. У нее и раньше это получалось, даже когда она не прикладывала к этому заметных усилий, а теперь…

Нолан не мог ни о чем больше думать. Его сердце колотилось, как бешеное, тело сотрясала дрожь, кровь бурлила в жилах. Кажется, нет уже сил терпеть, но руки Шандры продолжали воспламенять его.

Она покрывала его щеки быстрыми легкими поцелуями, в то время как ее ладони путешествовали по его телу, творя с ним невообразимые вещи. Наконец, почувствовав ее роскошное тело, прижавшееся к нему, он понял, что пропал. Он снова в огне, имя которому – Шандра. Ему уже не до тоста с джемом и не до кофе. То, что он хочет сейчас, нельзя подать на подносе!

– Господи, если ты не прекратишь, мы оба перемажемся джемом, – выдавил Нолан. Голос его дрожал от желания, а по груди растекался джем.

– Я не прочь. – Она слизнула каплю джема с его груди. – Земляничный аромат тебе идет. Он как глазурь на пирожном. – Она наклонилась, и ее затвердевшие соски дразнящим движением коснулись его груди. Поцеловав его в соски, она прошлась губами по его плечам и груди.

Нолан вздрогнул. Все его внимание было поглощено феей, которая соткала на его коже волшебный узор из поцелуев и ласк. Нолан швырнул тост на поднос.

– К черту завтрак, – прорычал он. – Я предпочитаю десерт. – Голубые глаза глянули на него из-под длинных черных ресниц, и у Нолана захватило дух. В ее улыбке сквозила такая нежность, будто Нолану показалось, что само солнце вошло в комнату, согревая его своими лучами. – Иди сюда. – В его требовательном тоне было столько страсти, что Шандра затрепетала в предвкушении удовольствий. – Ты меня измучила…

Горячие, жадные губы захватили ее рот – сминая, поглощая без остатка, сводя с ума. Шандра и думать забыла про завтрак. У нее сейчас было то, что она хотела. Она, конечно, не сможет завоевать любовь Нолана, но он все еще хочет ее, а это уже немало. Шандра отдавалась с неистовой страстью, падая в объятия сильных рук. Она осыпала его поцелуями и ласками, откликаясь на каждый его поцелуй и стремясь слиться с ним воедино и вознестись к заоблачным высям…

Громкий стук в дверь вызвал у Нолана недовольное ворчание.

– Кто это, черт возьми? – пробормотал он.

– Это я, – послышался голос Даффа. Возмущенно вытаращив глаза, Нолан неохотно откинулся на спинку кровати.

– Что тебе на… – Прежде чем он успел закончить фразу, Дафф ворвался в комнату. Нолан был в бешенстве – вечно старик лезет не вовремя.

Дафф метал испепеляющие взгляды на полуголого зятя и вспыхнувшую от смущения дочь.

– Я полагал, мы сделали определенные выводы, – рявкнул Дафф.

– Ты сделал, – поправил его Нолан, впиваясь в него глазами, – Я не давал никаких обещаний.

Шандра переводила взгляд с Нолана на отца, пытаясь понять, о чем они умалчивают в ее присутствии.

– Я думал, ты исчезнешь с первыми лучами солнца, – язвительно заметил Нолан. – Не забудь, ты мертв.

– Я уже собирался уходить, – огрызнулся Дафф.

– Отлично, – буркнул Нолан. – Не хлопай громко дверью.

– Проклятый, бесчестный, двуличный…

Дафф быстро затараторил по-французски, но оскорбления звучали не менее колко и на его родном языке. Нолан не мог стерпеть, когда его называют «пронырливым мерзавцем».

– Да ты сам такой же проныра, – выпалил он. Шандра раскрыла рот от изумления. Нолан клялся, что ни слова не знает по-французски! Он бы ни за что не понял, как отец его назвал, если бы не знал этот язык в совершенстве. А если Нолан лгал ей по таким мелочам, то что уж говорить об остальном!

Все мечты Шандры завоевать любовь Нолана рассыпались в прах. Снова она его идеализирует! Черт бы побрал ее наивность! Горбатого могила исправит – ее любовь здесь не поможет!

Обозвав Нолана теми же словами, что и Дафф, Шандра завернулась в одеяло и кинулась за ширму.

Нолан был вынужден натянуть на себя простыни, чтобы прикрыть наготу.

Дафф потрясенно наблюдал всю эту сцену, а Нолан бормотал себе под нос проклятия. Обратив взоры на зятя, Дафф встретил взгляд, от которого любой другой обратился бы в пепел.

– На сегодня ты достаточно напортил. Убирайся! – в гневе рявкнул Нолан.

Взглянув в сторону ширмы, Дафф повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что весь дом задрожал.

Нолан подошел к Шандре и запоздало понял, что сделал это напрасно. Шандра была в неописуемой ярости. С гневным воплем она опрокинула на него ширму. Нолан потерял равновесие и грохнулся на пол. Шандра перешагнула через него, на ходу застегивая платье.

– Позволь мне по крайней мере объяснить, – прорычал Нолан, выбираясь из-под ширмы.

– Нельзя объяснить заведомую ложь! – злобно прошипела Шандра, не удостоив его взглядом.

– Я не лгал, – буркнул Нолан ей в спину. – Я никогда не говорил, что не понимаю по-французски. Я только просил тебя говорить по-английски. Вот мои слова!

– Ты нарочно запутал меня! – воскликнула она, обернувшись к нему. – Тебе всегда удается выйти сухим из воды. Ты скрывал, что понимаешь мой родной язык, с тем чтобы, навострив уши, слушать, о чем я говорю с моим отцом. – Грудь ее бурно вздымалась, грозя вывалиться из низкого декольте. – Неудивительно, что вы с Жаком Дюпри прекрасно ладите. Ты говоришь по-французски так же хорошо, как и по-испански. И я не знаю, что у вас там за соглашение с моим отцом, но мы с тобой заключим свое соглашение. Наш брак так или иначе расторгнут! Я ненавижу тебя, Нолан! – выпалила она. – Вот мои слова, и я от них не отрекусь!

– Да помолчи ты хоть минуту! – зычным голосом произнес Нолан, поднимаясь с пола и нависая над Шандрой.

Он еще смеет разговаривать с ней в таком тоне и возвышаться над ней, как гора! Будь у нее топор, Шандра укоротила бы его до своего роста.

– Нет, это ты помолчи! – крикнула она что есть силы. – Я не желаю быть женой человека, который не может признаться даже в том, что он говорит по-французски! Какую выгоду ты собирался извлечь из этого? Если я не могу доверять тебе даже в этом, зачем ты мне нужен! Убирайся к черту, Нолан Эллиот! К черту!

С этими словами Шандра выбежала из комнаты. Нолан с трудом перевел дух. Всего несколько минут назад он был в раю. А теперь он упал в воды Стикса. Господи, да неужели у него мало хлопот, чтобы еще и ссориться с голубоглазой злючкой? Нолану хотелось рвать на себе волосы от отчаяния. Что ж, если Шандра не хочет его видеть, он здесь ни секунды не останется. У него полно дел. Мысль о том, что Шандра не одобрила бы его знакомства в комитете, еще больше подхлестнула его.

Когда все закончится, он скажет этой высокомерной леди все, что он о ней думает! А после этого порвет с ней навсегда. Зачем ему лишние хлопоты? Да и она сама ему не нужна!

– Ах, женщины, женщины, – с горечью пробормотал Нолан. Вечно они доводят мужчину до белого каления – особенно неистовая Шандра. Она посылает его к черту? Нолан усмехнулся. Пусть сама катится туда же!

Размышляя таким образом, Нолан натянул одежду, вышел в коридор и спустился в холл по лестнице. Поскорее бы убраться из этого дома. По комнатам ходит привидение, и ведьма, кипящая злобой, сидит где-то поблизости. «Ну и пусть злится», – мстительно подумал Нолан. Пусть изжарится в собственном соку. Он уйдет и больше никогда не вернется. К черту эту женщину! Она его так разозлила, что ему белый свет не мил!

Загрузка...