Глава пятнадцатая. ИНДЕЙСКАЯ БИТВА

Никто не был горд счастливым концом этого приключения больше, чем Дролл и Хромой Френк, чьему разумному и энергичному вмешательству, по меньшей мере, его быстроте, были обязаны их друзья. Герои снова скакали рядом друг с другом позади пленников. Как только процессия покинула лагерь, Дролл, залившись своим неповторимым лукавым смехом, сказал:

– Хи-хи-хи-хи, прямо душа радуется! Должно быть, индейцы в ярости, что позволили нам ускакать просто так! Как считаешь, кузен?

– Конечно! – кивнул Френк, гордо восседавший на своем жеребце. – Это был удачный ход – лучше не бывает! А знаешь, кто при этом были главными матадорами?54

– Ну?

– Ты и я – мы вдвоем! Без нас остальные до сих пор томились бы в оковах, как Прометей, вынужденный из года в год питаться орлиной печенью55.

– Ну, знаешь, Френк, я думаю, они все же нашли бы выход и без нас. Такие люди, как Виннету, Шеттерхэнд и Файерхэнд, не позволят так легко привязать себя к столбам пыток. Они не раз бывали и в худшем положении, но тем не менее живут и поныне здравствуют.

– Хотя я и согласен с тобой, думаю, им все же пришлось бы тяжеловато. Без нашего мирового удальства им было бы, хотя и не безнадежно, все же не так легко контрапунктироваться из этого дьявольского положения. Я, конечно, не могу гордиться этим, но все-таки испытываешь возвышенные чувства, когда можешь сказать себе, что наряду с выдающимся дарованием имеешь еще и резвый интеллект, который не сможет догнать даже самый быстрый конь! Когда я позже уйду на пенсию и буду при хороших чернилах, напишу мои мемуаранды, чем занимаются все знаменитости. Лишь после этого мир узнает, к каким галлюцинациям обладает компетентными способностями одна-единственная человеческая душа! Ты такой же высокоодаренный почетный гражданин Земли, и мы можем с гордостью нашего имитированного чувства собственного достоинства вспомнить о том, что мы не только земляки, но и конфигурированные кузены и родственники!

Тем временем отряд вступил в боковой каньон. Каньон не сворачивал влево, к главному, а вел направо и дальше шел вдоль него. Виннету, который знал путь лучше всех, скакал, как обычно, во главе. За ним двигались охотники и рафтеры, охранявшие пленных. Следом покачивался паланкин, в котором находилась Эллен с ехавшим рядом отцом, а заключали процессию снова несколько рафтеров.

Эллен со вчерашнего дня держалась чрезвычайно стойко. С ней, к счастью, краснокожие не обращались так строго, как со взрослыми пленниками мужского пола. Когда те освободились от веревок и подскочили к вождям, чтобы захватить их, она осталась совершенно одна у погашенного Олд Шеттерхэндом костра. Просто чудо, что краснокожие не подумали воспользоваться ей, чтобы вынудить противника освободить заложников!

Дорога в узком каньоне шла в гору достаточно круто и по прошествии, быть может, часа вывела на широкую открытую скалистую равнину, которая ограничивалась темными силуэтами Скалистых гор. Здесь Виннету развернулся и сказал:

– Мои братья знают, что краснокожие будут преследовать нас. Мы поскачем галопом, чтобы проложить между ними и нами как можно большее расстояние.

Все пришпорили лошадей и погнали их так, насколько это могли позволить паланкин и запряженные в него пони. Позже этот темп был снижен благодаря очень радостному для всадников обстоятельству – они заметили стадо вилорогов56, и двух из них им удалось подстрелить. Теперь на весь оставшийся день провианта было достаточно.

Горы подступали все ближе. Плоскогорье, казалось, наталкивалось на их подножия, но до склонов было еще далеко, поскольку дальше лежала долина Рио-Гранде. В полдень, когда палящее солнце нещадно жгло людей и зверей, всадники достигли узкого места скалистой равнины, откуда дорога вела вниз.

– Здесь начинается каньон, который выведет нас к реке, – пояснил Виннету и направил коня дальше. Казалось, будто великан гигантским стругом прорезал в твердом камне дорогу, идущую вниз все глубже и глубже. Появившиеся справа и слева скальные стены сначала были едва заметны, потом поднялись в человеческий рост, а вскоре стали огромными и продолжали вздыматься все выше, пока, казалось, не сошлись где-то наверху, скрыв небо. Здесь, в теснине, стало темно и холодно. Со стен сочилась вода, скапливающаяся на дне и очень скоро ставшая глубиной с фут, позволив животным утолить жажду. Но странно – каньон не делал ни малейшего витка. Он напрямик врезался в скалы, и задолго до того, как люди достигли его конца, они заметили впереди полосу света, которая становилась тем шире, чем ближе они были к выходу, положившему вскоре конец протянувшейся на многие сотни футов теснине.

Когда всадники достигли его, их глазам открылось поистине потрясающее зрелище. Они находились в долине Рио-Гранде. Ширина ее была где-то в половину английской мили, а река бурлила прямо посредине, поросшая по обоим берегам травой, в которую бесцеремонно вторгались отвесные, вздымающиеся ввысь стены каньона. Протянувшаяся с севера на юг долина была проведена словно по линейке – обе скальные стены не имели ни малейшей щели или крохотного выступа. Над долиной блистало раскаленное солнце, которое, несмотря на глубину каньона, почти высушило траву.

Никакой щели? Да нет же! Прямо напротив всадников, на правом берегу реки, имелся достаточно широкий вырез, из которого большим потоком вытекал далеко не мелкий ручей. Именно на него указал Виннету и сказал:

– Мы должны следовать вверх по ручью – он приведет к Долине Оленей.

– Но как мы переберемся на ту сторону? – спросил Батлер, прежде всего заботившийся о своей дочери. – Река хоть и не бурная, но, похоже, глубокая.

– Выше места впадения ручья есть брод, который так мелок, что вода в нем в это время года даже не коснется паланкина. Пусть моя братья следуют за мной!

Всадники поскакали по траве к берегу, у которого находился брод. Тот был расположен так, что отряду требовалось перейти реку, а также еще и ручей, чтобы достичь правого берега, который оказался шире, а значит, и удобнее для передвижения, чем левый. Виннету погнал коня в воду, остальные последовали за ним. Он был прав – вода едва доходила ему до ступней. Вдруг он остановился вблизи противоположного берега и издал негромкий крик, словно заметил какую-то опасность.

– Что произошло? – озабоченно спросил Олд Шеттерхэнд, скакавший сзади. – Изменялось русло реки?

– Нет. Там, на той стороне, проскакали всадники.

Вождь указал на берег. Олд Шеттерхэнд погнал коня вперед и теперь также увидел след. Он был широкий, оставленный многими всадниками, трава еще не успела подняться.

– Это очень важно! – заметил Олд Файерхэнд, приблизившийся к друзьям. – Мы обследуем отпечатки, а остальные пока останутся в воде.

Трое поскакали на берег, соскочили там с лошадей и внимательно окинули след опытным взглядом.

– Здесь были бледнолицые, – заключил Виннету.

– Да, – согласился Олд Шеттерхэнд. – Индейцы ехали бы друг за другом и не оставили бы такой широкий, бросающийся в глаза след. Я уверен, что это не настоящие вестмены. Охотник, обладающий опытом, намного осторожнее. Думаю, что их было тридцать или сорок.

– Да, – подтвердил Олд Файерхэнд. – Но белые здесь, при таких обстоятельствах! Должно быть, это новички или неосторожные люди, которым просто нужно наверх, в горы.

– Хм! – прогудел Олд Шеттерхэнд. – Рискну угадать, кого мы тут имеем.

– Ну, кого же?

– Рыжего Полковника с его отрядом.

– Черт возьми! Возможно, и так. По моим расчетам мерзавцы должны быть тут гораздо позже. И это согласуется с тем, что узнал и ты от Нокса и Хилтона. Нам надо след…

Файерхэнда прервал Виннету, который чуть раньше отошел к ручью, а теперь, указывая на прибрежную воду, сказал:

– Пусть мои братья идут сюда. Рыжий Полковник был здесь.

Они подошли и заглянули в воду. Это была чистая родниковая вода, которая четко позволяла видеть дно, и вестмены заметили целую серию отпечатков, ведущих по дну от одного берега к другому радом с местом, у которого всадники перешли ручей.

– Прежде чем они переправились, – пояснил апач, – один из них спешился, чтобы проверить глубину воды. Они глупцы, ибо любой невооруженным глазом увидит, что вода не достигнет и ступней едущего верхом человека. Чем один из них обследовал ручей? Пусть об этом скажут мои братья.

– Киркой, которую он держал за ручку. Это ясно видно по отпечаткам, – ответил Олд Файерхэнд.

– Да, киркой или кайлом. Стало быть, эти люди не охотники, они собираются что-то копать. Это точно был рыжий Полковник.

– И я того же мнения, но все же не отбрасываю мысли, что это могли быть и другие, – заметил Олд Файерхэнд.

– Тогда здесь могли проезжать только золотоискатели, – произнес Олд Шеттерхэнд. – А это я опровергаю.

– Из каких соображений?

– Во-первых, золотоискатели – люди опытные, которые не так беспечны, а во-вторых, мы можем по следам сорока коней насчитать с десяток вьючных лошадей, а значит, остаются тридцать всадников. Но золотоискатели не странствуют по горам и каньонам такими многочисленными группами. Нет, это рыжий Полковник со своими людьми. Я готов поклясться.

– Я тоже не сомневаюсь. Но куда же они направились? Там, на той стороне, свернули направо – значит, не поехали дальше вниз по Гранд-Ривер, а поскакали вверх по ручью, к Долине Оленей. Они идут прямо в лапы юта.

– Это их судьба, которую они сами себе уготовили. Мы не можем ее изменить.

– Ого! – воскликнул Олд Файерхэнд. – Мы должны ее изменить!

– Должны? Зачем? Разве они это заслужили?

– Нет. Но нам нужен план, рисунок, который украл Полковник. Если мы его не получим, то никогда не узнаем, где спрятаны сокровища Серебряного озера.

– Это так, и ты хочешь скакать за этими негодяями, чтобы предупредить их?

– Не чтобы предупредить, а чтобы прикончить.

– Это невозможно. Подумай, преимущество на их стороне!

Олд Файерхэнд нагнулся, чтобы еще раз обследовать траву, после чего с разочарованием произнес:

– Увы! Они были здесь четыре часа назад. Как далеко еще до Долины Оленей?

– До вечера мы ее не достигнем.

– Тогда я должен отказаться от своих намерений. Они будут во власти краснокожих, прежде чем мы пройдем половину пути. Но как обстоят дела с гонцами, которых должны были послать в долину ямпа-юта? Они наверняка отправились в путь еще перед нами, но мы не видели их следов.

– Эти люди, пожалуй, не ехали верхом – они бежали, – пояснил Виннету. – Пешком путь намного короче, поскольку мокасины пройдут даже там, где кони и всадники свернут себе шею. Пусть мои братья не думают о Полковнике, а лучше позаботятся о том, чтобы стереть эти следы.

– Зачем?

– Мы знаем, что ямпа-юта преследуют нас. Мы позже сойдем с того пути, по которому должны идти по их мнению. Нам нужно постараться обмануть их, если мы хотим ускользнуть. Юта должны посчитать нашими следы Полковника, которые идут прямо в Долину Оленей, потом они последуют по ним и не догадаются, что мы поскачем в стороне. Поэтому они не должны видеть и знать, что перед нами здесь были всадники. Оба моих белых брата знают, как стереть следы. Хромой Френк и Дролл, Горбатый Билл и Дядя Шомпол также научены этому, Уотсон и Черный Том тоже. Пусть все эти люди поднимут траву и польют ее водой из своих шляп, а солнце высушит воду и вытянет траву вверх. Это нужно сделать на всем протяжении, какое только может окинуть глаз. Когда потом придут ямпа-юта, трава будет стоять везде и лишь там, где мы проскачем, окажется вытоптанной.

План был превосходен. Названных вызвали сюда, и они принялись осуществлять его, в то время как остальные преодолели брод, перешли через ручей и ждали теперь на другой стороне. Вестмены вернулись по следам Полковника на сотню шагов назад, полили траву водой и подняли ее тем, что, медленно двигаясь обратно, тянули за собой по земле покрывала. Остальное должно было доделать солнце. Если бы тот, кто не оказался свидетелем этого события, прибыл бы сюда спустя полчаса, то посчитал бы, что имеет перед собой только следы Олд Файерхэнда и его спутников. Когда уничтожившие следы закончили свое дело, они перешли через ручей и снова вскочили в седло.

Пленные краснокожие молча наблюдали за происходящим. С тех пор, как они отправились в путь, ни один из них не произнес ни слова, но то, что они теперь видели, казалось им подозрительным. Зачем бледнолицые стерли чужие следы? Почему они потратили на эту работу столько драгоценного времени вместо того, чтобы как можно быстрее помчаться по следу? Огненное Сердце не смог больше себя сдерживать и молчать; он повернулся к Олд Файерхэнду:

– Кто те люди, которые проскакали здесь до нас?

– Всадники, – коротко прозвучало в ответ.

– Куда они направляются?

– А почем мне знать?

– Зачем же ты уничтожил их следы?

– Из-за твоих воинов.

– Из-за них? Что они должны были делать с ними?

– Ничего, теперь они их не увидят.

– Они не увидят их, поскольку следы здесь, а мои воины в лагере, в Лесу Воды! – повысил голос Огненное Сердце.

– Их давно там нет – они у нас за спиной.

– Я не верю этому!

– А я не просто верю, я это знаю.

– Ты ошибаешься. С какой целью мои люди должны следовать за вами?

– Чтобы держать нас между собой и теми юта, что обосновались в Долине Оленей.

Было видно, что Огненное Сердце испугался. Но он быстро взял себя в руки и сказал:

– Мой белый брат любит мечтать? Я ничего не знаю о том, что он говорит.

– Не лги! Мы видели знаки, которые давали тебе покрывалом два молодых вождя. Мы так же хорошо поняли их, как и ты, и знаем, что ты обманул нас с калюме.

– Уфф! Мои слова были искренни!

– Посмотрим. Горе вам, если ямпа-юта преследуют нас! Больше я не должен тебе ничего говорить. Нам надо ехать дальше.

Прерванная скачка была возобновлена, но теперь вверх по ручью. След, по которому они шли, был широким, а значит, им пришлось скакать так же, как и их предшественникам, чтобы преследователи не смогли узнать, что перед ними два разных следа. Если краснокожие прежде были молчаливы, то теперь они и вовсе опустили головы. Юта выглядели подавленными и осознавали, что их жизнь теперь не стоит и гроша. Как охотно они спаслись бы бегством, но об этом не могло быть и речи – их связали очень крепко, к тому же они были зажаты белыми со всех сторон и не смогли бы прорвать их кольцо.

Ручей струился по лабиринту многочисленных излучин, постепенно забирая вверх. Долина стала шире и дальше, вверху, вся поросла кустарником и деревьями. Наконец, она разветвилась на множество боковых долин, из которых вытекали маленькие потоки воды, питающие ручей, бравший здесь свое начало. Виннету около четверти часа следовал вдоль этого бурного источника, долина которого оказалась достаточно широкой, а потом перед всадниками внезапно вырос узкий скальный коридор, за которым дорога снова расширилась, и глазам путников открылся горный луг с сочной травой. Когда коридор был пройден, вождь остановился и сказал:

– Это превосходное место для отдыха и еды. Наши лошади устали и голодны, мы тоже должны отдохнуть. Пусть мои братья спешатся и зажарят вилорогов.

– Но тогда нас настигнут юта! – заметил Олд Файерхэнд.

– Чем это повредит? Они должны видеть, что мы знаем их планы. Они ничего не смогут нам сделать, ибо мы выставим в скальном проходе всего лишь одного человека – он уже издали увидит их и предупредит нас. Они не смогут взять это место приступом, и им придется вернуться.

– Но мы потеряем здесь много времени!

– Мы не упустим ни минуты. Еда и питье удвоят наши силы, в которых мы, возможно, уже скоро будем нуждаться. А если дадим нашим коням траву и воду, сможем дальше мчаться быстрее. Я избрал это место. Пусть мой брат делает то, о чем я его попросил.

Апач был прав, и остальные также согласились, что привал надо делать именно здесь. Там, где скалы запирали долину, были выставлены часовые. Пленников привязали к деревьям, лошадей оставили пастись и разожгли два костра, на которых зажарили мясо. С едой управились быстро. Пленные индейцы получили свою долю, к тому же их еще напоили из стаканчика, который был при себе у лорда.

Тот был в прекрасном расположении. Он пришел на эту землю, чтобы найти приключения, а нашел гораздо больше, чем мог предположить. Теперь он достал записную книжку, чтобы сложить суммы, которые был должен Биллу и Дяде.

– Давайте поспорим? – обратился он с блаженной улыбкой к первому.

– По поводу?

– По поводу того, что я задолжал вам уже тысячу долларов и даже еще больше!

– Я не спорю.

– Очень жаль – это пари я бы выиграл!

– Рад за вас. Впрочем, сэр, вам сегодня, пожалуй, придется еще увеличить сумму на нашем счету, ибо, вероятно, вскоре что-то произойдет.

– Прекрасно! Если мы это только переживем, то пусть происходит. Смотрите, уже начинается!

Часовой издал негромкий свист и махнул рукой. Предводители поспешили к нему. Когда они, прячась за скалами, заглянули в скальный коридор, они увидели там юта, двигающихся вверх по долине. Те находились на удалении около тысячи шагов.

Снаружи прохода, перед скалами, разросся густой кустарник – здесь осталось большинство из отряда Олд Шеттерхэнда. Внутри он быстро расставил своих лучших стрелков и поручил стрелять, как только раздастся его первый выстрел, но целиться все должны были только в животных.

Краснокожие быстро приближались, устремив свои взгляды на следы. Они полагали, что белые были счастливы ускользнуть от них, а потому чувствовали себя в безопасности и не высылали вперед разведчиков. И вдруг перед ними грохнул выстрел, потом – десять, двадцать и еще больше. Пораженные кони падали или вскакивали на дыбы, а затем в ужасе мчались назад, сбрасывая седоков и наводя панику среди индейцев. Раздался пронзительный вой, после чего краснокожие быстренько исчезли и коридор остался пустым.

– Так! – раздался голос Олд Шеттерхэнда. – Теперь они в курсе, что мы настороже и знаем их замыслы. Но мы должны отправляться в путь, ибо они все же могут подкрасться со стороны. Стало быть, вперед!

Через несколько минут все уже снова были в седле и отряд тронулся. Предполагалось, что краснокожие теперь будут продвигаться очень медленно, делая каждый шаг с крайней осторожностью, поэтому преследуемые могли быть уверены, что получили достаточно преимуществ.

Они ехали вверх по лугу, на другую сторону горных склонов, пока не достигли лабиринта ущелий и долин, приходивших с разных направлений и сходящихся, казалось, в одной и той же точке. Эта точка была входом в широкое пустынное и очень длинное ущелье, в котором, похоже, не росло ни травинки. Скальные обломки всяческих форм и размеров громоздились друг на друге или были разбросаны вокруг. Создавалось впечатление, будто бы здесь в доисторические времена обрушился гигантский природный туннель.

В этих грудах обломков горной породы отыскивать связный след было тяжело. Только временами попадающиеся камни, столкнутые со своего «насиженного» места или оцарапанные конским копытом, говорили о том, что здесь были трампы. Виннету указал рукой вперед и сказал:

– Через два часа этот каменный лабиринт спустится в зеленую Долину Оленей. Но мы поскачем отсюда налево. Пусть Олд Шеттерхэнд и Олд Файерхэнд спешатся, оставят своих лошадей под опекой других и пойдут сзади, чтобы тотчас уничтожить, возможно, оставшиеся наши следы, тогда ямпа-юта не заметят, что мы ушли в сторону!

Он свернул налево, в груду развалин, а оба названных охотника выполнили его указание и вскочили в седло лишь тогда, когда отряд достаточно далеко удалился от направления прежнего пути. Апач доказал, что он обладает несравненной зрительной памятью. Казалось, что ни один человек не смог бы ориентироваться в этом лабиринте, и, несмотря на то, что с момента последнего пребывания здесь прошли годы, вождь все же хорошо знал каждый камень, каждую скалу, каждый подъем и изгиб и ни разу ни на миг не испытал никаких затруднений в выборе пути.

Дорога забирала круто в горы, пока отряд не достиг широкого пустынного плоскогорья. По нему всадники понеслись галопом. Солнце уже почти исчезло за вершинами Скалистых гор, когда они достигли края плато, но все же узрели перед собой бездну, поскольку апач остановился, указал вперед и пояснил:

– Еще пятьсот шагов, и камень падет в глубину, как капля воды. На противоположной стороне – то же самое. Но между ними, внизу, лежит Долина Оленей с чистой водой и большим лесом. Известно, что у нее есть только один вход – тот самый, от которого мы уклонились, а также только один выход, ведущий к Серебряному озеру. Я и Олд Шеттерхэнд – единственные, кто знает широкий проход, который мы случайно открыли, когда находились в опасности. Я покажу его вам.

Апач приблизился к краю плато. Здесь, на самом краю, лежали, сгрудившись, скальные обломки, словно защитная стена, не позволяющая свалиться в бездну. Виннету исчез между двумя обломками, и остальные по одному последовали за ним.

Странно, но там имелся проход. Справа зияла бездна, на дно которой они стремились, но вождь апачей повел налево, внутрь горного массива. Спуск был так крут, что люди предпочли спешиться и вести коней. Чудовищно огромный, в милю длиной и шириной скальный колосс когда-то дал трещину, которая по ломаной линии прошла по нему сверху вниз. Заполнившая трещину окатанная горная порода образовала твердое дно, которому можно было смело довериться.

Лошади не смогли бы упасть, несмотря на крутизну этого пути, поскольку под их ногами лежал не гладкий камень, а достаточно твердые окатанные обломки, которые препятствовали скольжению. Чем глубже они спускались, тем мрачнее становилось вокруг. Олд Файерхэнд посадил Эллен Батлер на своего коня и шел рядом, поддерживая девочку. Спуск казался вечным, но в один момент опускание прекратилось, земля выровнялась, а скальная трещина стала такой широкой, что напомнила большой зал, но без потолка. Виннету остановился.

– Мы почти в долине, – произнес он. – Здесь мы останемся, пока позволит темнота, в которой юта пройдут мимо. Дайте лошадям попить и заткните пленникам рты кляпами.

Краснокожие, естественно, также должны были спуститься вниз, поэтому им предварительно освободили ноги. Теперь же их снова связали и всем засунули кляпы. Кругом царили сумерки, но люди, которые были натренированы видеть ночью почти как кошки, все же легко ориентировались. В нижней части скалы влага собиралась в большую лужу, из которой дальше вперед слабо струилась вода, но куда – пока еще не было видно.

Виннету взял с собой нескольких охотников, чтобы показать им местность. То, что те увидели, привело их в немалое удивление. Впереди, где зал снова сужался, имелся выход, такой узкий, что едва ли два человека могли пройти в него рядом. Проход дальше также вел вниз, но скоро закончился. Сделав несколько поворотов, люди оказались перед густым занавесом вьющихся растений, под которыми исчезала вода. Виннету слегка отодвинул в сторону эти «гардины», и тут же все увидели лес с высокими, крепкими, как на подбор, деревьями и так густо покрытый листвой, что последний свет дня не мог проникнуть через кроны.

Апач вылез наружу, чтобы разведать обстановку. Когда он снова вернулся, сообщил:

– Справа от нас, на север, а значит, вверх по долине, под деревьями горят много костров. Там расположились юта. Внизу мрак, и нам нужно туда. Возможно, там нет ни одного краснокожего. Самое большее – двое или трое выставлены у выхода Долины Оленей, но их очень легко можно вывести из строя, и, если бы рыжий Полковник не находился поблизости, мы могли бы без опаски покинуть долину. Нам, безусловно, надо знать, что с ним. Поэтому я, как только совсем стемнеет, подползу к огню, чтобы подслушать. До этого вы не должны двигаться вперед, поскольку нам надо вести себя тихо.

Он повел людей обратно, чтобы потом показать местность другим. Это было необходимо, поскольку каждый при случае должен знать, где он находится и где выход.

Пленники были связаны очень крепко, но все равно у каждого из них имелся свой страж. Если вчера белым в подобном положении удалось освободиться от пут, то сегодня это могли сделать и краснокожие.

Виннету настаивал на том, что на разведку пойдет он один, но ни Олд Шеттерхэнд, ни Олд Файерхэнд не согласились с ним. Дело было столь опасным, что один человек легко мог не вернуться, и потом никто бы не узнал, что с ним произошло и как прийти к нему на помощь. Именно поэтому охотники не хотели отпускать вождя одного.

После того как прошло два часа, все трое отправились в путь. Они выбрались в лес и остановились, чтобы подслушать, нет ли кого-либо поблизости, но ничего не было ни видно, ни слышно. Огни горели достаточно близко; их оказалось так много, что можно было сделать вывод – здесь располагалось огромное количество юта.

Теперь трое пробирались вперед, от дерева к дереву, и Виннету был впереди. Чем дальше они приближались к огню, тем легче становилось решение их задачи, ибо, смотря на пламя, они могли видеть любой стоявший или лежавший перед ними предмет.

Разведчики двигались по левому краю долины. Костры горели ближе к середине. Возможно, краснокожие не доверяли скальной стене. То, что от нее легко мог отделиться кусок, доказывали обломки, которые, поломав деревья, упали вниз и лежали теперь, глубоко врытые в землю. Трое быстро шли вперед. Они уже находились на уровне первого огня. Слева от него, но дальше назад, на удалении от других, горело яркое, высокое пламя. Вокруг него сидели пять вождей, как можно было догадаться по орлиным перьям, украшавшим их головные уборы.

Один из них поднялся. Он сбросил с себя боевой плащ. Его голый торс, как, впрочем, руки и лицо, был разрисован толстым слоем ярко-желтой краски.

– Таб-вагаре, Желтое Солнце, – прошептал Виннету. – Это вождь капоте-юта, он обладает силой медведя. Посмотрите, какие крепкие мускулы и какая широкая грудь!

Юта дал знак второму вождю, который тоже встал. Тот был выше ростом и, пожалуй, казался не менее сильным.

– Это Цу-ин-куц, Четыре Бизона, – пояснил Олд Шеттерхэнд. – Он носит это имя, поскольку однажды всего четырьмя стрелами убил столько же бизонов.

Оба вождя перекинулись друг с другом словами и потом удалились от костра. Возможно, они хотели проверить часовых. Они сторонились огней и вследствие этого шли близко к скальной стене.

– О! – произнес Олд Шеттерхэнд. – Они пройдут здесь рядом. Что скажешь, Файерхэнд? Возьмем их?

– Живыми?

– Конечно!

– Это был бы ловкий ход! Быстро на землю, сначала ты, потом я!

Оба юта приближались, один следовал за другим. Неожиданно за ними вынырнули темные фигуры – два мощных удара, и оглушенные вожди свалились на землю.

– Хорошо! – прошептал Олд Файерхэнд. – Они у нас в руках. Теперь берем их и быстро в укрытие!

Каждый поднял свою жертву. Виннету получил указание ждать, а оба охотника поспешили к скрытой скальной галерее. Туда они доставили новых пленников, приказали их связать и заткнуть рты кляпами, после чего вернулись к Виннету, но прежде напомнили своим друзьям, что ни один из них не имеет права покидать укрытие и заниматься самодеятельностью, пока они не вернутся.

Виннету все еще стоял на том же месте. Теперь подслушивать трех оставшихся вождей было не так нужно, как разыскать место, где находился рыжий Полковник со своим отребьем. Для этого нужно было обойти или обползти весь лагерь. Таким образом, трое смельчаков снова пробирались вдоль скальной стены, оставив все огни по левую руку.

Впереди было темно, и стоило вести себя осторожно. То, что не видели глаза, приходилось ощупывать руками. Виннету, как обычно, шел впереди. Внезапно он остановился и издал довольно громкое «уфф!». Другие тоже замедлили шаг и напряженно прислушались. Все было спокойно, и Олд Шеттерхэнд тихо спросил:

– Что там?

– Человек, – ответил апач.

– Где?

– Вот здесь, передо мной.

– Держи его крепко! Не дай ему крикнуть*

– Он не может кричать, он мертв.

– Ты его задушил?

– Он уже был мертв, он висит на столбе.

– Господь Бог! Столб пыток?

– Да. Скальп отсутствует. Его тело сплошная рана. Он околел, и мои руки мокрые от крови.

– Значит, белые мертвы, а здесь было место пыток. Поищем дальше!

Они ощупали пространство вокруг себя и в течение десяти минут обнаружили около двадцати трупов, которые были привязаны к столбам и деревьям. Даже Олд Шеттерхэнд не смог сдержаться:

– Ужасно! Я полагал, что этих людей еще можно спасти хотя бы от стольких мук! Обычно краснокожие ждут дня, но здесь они не оставили им ни минуты.

– А план, рисунок! – воскликнул Олд Файерхэнд. – Он теперь потерян!

– Еще нет. У нас есть пленные вожди. Возможно, мы сможем их обменять на рисунок.

– Если он еще у юта, а не уничтожен.

– Едва ли! Краснокожие научились понимать важность таких бумаг. Индеец скорее теперь уничтожит все, что угодно, только не бумагу, которую найдет при белом, тем более, если она не напечатана, а расчерчена от руки. Так что оставь свои страхи. Впрочем, мне очевидно, из каких соображений этих парней так быстро убили.

– Ну, из каких?

– Чтобы освободить место для нас. О нашем прибытии их уже известили. Нас еще нет здесь и, несомненно, ждут завтра утром, а если мы не появимся, за нами пошлют разведчиков.

– Гонцы, которых выслали, чтобы известить о нашем прибытии, уже были здесь, но ямпа-юта еще нет, – произнес Виннету.

– Да, их здесь пока нет. Прошел добрый час, прежде чем они рискнули проникнуть в скальный проход и показаться на месте нашего привала. Возможно, они придут лишь завтра утром, поскольку последняя часть пути так тяжела, что ночью не… Чу! Это идут они, они здесь!

Выше того места, где сейчас находились охотники и апач, внезапно раздался громкий, радостный вой, а снизу тотчас ответили. Это действительно пришли ямпа-юта, несмотря на тьму и плохую дорогу, которая, правда, должна была быть им хорошо известна. От поднявшегося воя едва не заложило уши. Из костров были вырваны головни, с которыми, как с факелами, присутствующие бросились навстречу вновь прибывшим. В лесу стало светло и оживленно, вследствие чего все трое оказались в большой опасности.

– Надо уходить, – сказал Олд Файерхэнд. – Но куда? Впереди и сзади полно людей.

– На деревья, – посоветовал Олд Шеттерхэнд. – На толстых ветвях мы сможем переждать, пока волнение уляжется.

– Хорошо, значит, наверх! Эй, Виннету уже там!

Да, апач вовсе не ждал особого приглашения. Он как птица взлетел наверх и скрылся в листве. Оба других последовали его примеру, взобравшись на ближайшие деревья. Скрываться от превосходящего по силам противника не было позором.

Теперь в свете огня и факелов они видели ямпа-юта и их соплеменников. Первые спешились, передали коней хозяевам лагеря и сразу спросили, появлялись ли Виннету и бледнолицые и схвачены ли они. Эти вопросы были встречены большим удивлением. Ямпа не хотели верить, что названные не появлялись, поскольку пришли по их следам. Вопросы сыпались направо и налево, было выдвинуто множество предположений, но истинное положение вещей оставалось загадкой.

Для остальных юта оказалось в высшей степени важным услышать, что Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд и Виннету находятся рядом. Из различных возгласов, по которым трое могли судить о чудовищном впечатлении, произведенном неожиданной вестью, им стало ясно, какой репутацией пользовались они у этих краснокожих.

Когда ямпа-юта узнали, что более двадцати белых было замучено до смерти, они посчитали, что это искомые, и потребовали увидеть их. С факелами они пришли сюда, и теперь апачу и двум вестменам представилось страшное зрелище, казавшееся при блеклом мерцающем освещении еще ужаснее. Когда ямпа поняли, что это трупы не тех, они охладили свой пыл. К счастью, сцена продолжалась недолго, ибо произошло то, чего не мог ожидать ни один юта.

Откуда-то снизу долины раздался долгий крик, который никто из тех, кто его слышал, никогда не смог бы забыть.

– Уфф! – вырвалось у одного из стоявших под деревом вождей. – Что это? Там внизу Желтое Солнце и Четыре Бизона!

Тут же раздался второй похожий крик, а потом грохнуло множество выстрелов.

– Навахи, навахи! – закричал вождь. – Виннету, Шеттерхэнд и Файерхэнд привели их сюда, чтобы отомстить! Вставайте, воины! Бросайтесь на этих псов! Уничтожьте их! Лошадей назад, будем сражаться пешими за деревьями!

Через несколько мгновений юта в беспорядке помчались исполнять приказ. Они тотчас вооружились, подбросили в огонь хвороста, чтобы обеспечить необходимое для борьбы освещение. Теперь уже раздавались не только крики, но и рев, и весь лес наполнился адскими звуками. Выстрелы грохотали все ближе и ближе, чужие темные фигуры сновали от дерева к дереву с поблескивающим оружием в руках.

Поначалу юта ответили недружно, но потом быстро объединились в стойкие группы. Собственно говоря, как такового общего поля боя не существовало, если не обозначить этим термином всю долину, но схватки разгорелись у каждого огня.

Да, это были навахи; они хотели захватить юта врасплох, но не смогли бесшумно снять стоявших у выхода из долины часовых. Их предсмертные крики встревожили остальных, и теперь, когда краснокожие вступили в единоборство, не внезапность, а храбрость и численный перевес могли сыграть решающую роль.

Красный человек обычно нападает под утро, когда сон, как известно, очень глубок. Почему навахи не последовали этому правилу, трудно было понять. Возможно, они полагали незаметно вторгнуться в долину и перестрелять освещенных пламенем костров врагов. Это не удалось, но их храбрость не позволила им отступить – они все же проникли внутрь и теперь сражались, неся большие потери.

Оказалось, что юта имели численный перевес, вдобавок они лучше знали местность, и, несмотря на то, что навахи дрались чрезвычайно храбро, последние были оттеснены. Звуки борьбы раздавались вблизи и вдали; краснокожие сражались как огнестрельным оружием, так и ножами и томагавками. Для скрытых зрителей это была в высшей степени волнующая сцена – дикари против дикарей! Там, где падал сраженный, победитель тотчас наклонялся за скальпом и, возможно, уже в следующий миг терял свой собственный.

Из трех вождей, которые раньше сидели у костра, двое боролись в первых рядах, чтобы увлечь своим примером воинов. Третий, прислонившись вблизи огня к дереву, зорко следил за ходом сражения и выкрикивал направо и налево приказы. Он был военачальником, к которому тянулись все нити обороны. Даже когда навахов стали теснить дальше и дальше, он оставался на месте. Он был верен своему посту, предоставив остальным вождям руководить преследованием бегущего врага.

Борьба удалялась с каждой минутой. Теперь для трех невольных свидетелей наступило время отойти в безопасное место. Путь к убежищу был свободен. Позже, если бы вдруг ход борьбы изменился или если юта возвращались бы с победой, удалиться из укрытия незаметными было бы практически невозможно.

Виннету осторожно спустился с дерева. Оба других, несмотря на темноту, заметили это и тоже оказались внизу. Вождь все еще стоял на месте, а борьба продолжала бушевать вдали.

– Теперь назад! – произнес Виннету. – Вскоре они разожгут костры радости, тогда для нас будет слишком поздно уходить.

– Вождя берем с собой? – осведомился Олд Шеттерхэнд.

– Да. Мы легко его схватим, ведь он один. Я хочу…

Апач прервался, ибо то, что он увидел, повергло его в величайшее изумление, и слова застыли у него на устах. Произошло следующее: из темноты подобно молнии вырвался маленький, хилый, прихрамывающий человечек, размахнулся ружьем и, не давая вождю опомниться, свалил его на землю прицельным ударом приклада. Потом он схватил краснокожего за шиворот и быстро уволок прочь, растворившись во тьме. При этом раздались негромкие, но все же понятные слова:

– Что могут Олд Шеттерхэнд и Олд Файерхэнд, можем и мы, саксонцы!

– Хромой Френк! – произнес Олд Шеттерхэнд удивленно.

– Да, Френк! – подтвердил Олд Файерхэнд. – Малыш с ума сошел! Немедленно за ним, иначе он наделает глупостей!

– Сошел с ума? Вовсе нет! Он забавный карапуз, это так, но сердце у него на месте, разум тоже, и легкомысленным его не назовешь. Я принял его в школу и могу сказать, что рад его успехам. Но все же нам надо идти следом, поскольку его путь также и наш.

Они поспешили в темноту за малышом. Вестмены и вождь апачей уже достигли входа в укрытие, когда прямо перед ними раздался выстрел.

– Краснокожий попал в него. Быстро на… – начал было Олд Шеттерхэнд, но замолчал, ибо раздался смеющийся голос малыша:

– Дурак, смотри, куда целишься! Если хочешь попасть в меня, не надо палить в луну! А теперь спокойной ночи!

Раздался звук тяжелого удара, и снова все стихло. Трое продвинулись вперед и натолкнулись на Френка.

– Назад! – приказал тот. – Здесь стреляют и протыкают ножами!

– Стой, не стреляй! – предостерег Олд Шеттерхэнд. – Что же тебе понадобилось здесь искать?

– Искать? Ничего, совсем ничего. Мне не нужно искать, ибо я уже сделал двойную находку. Благодарите Бога, что вы открыли рот! Если бы я не узнал ваш конгломератный голос, клянусь честью, расстрелял бы вас в пух и прах! У меня в ружье две пули, что при моем присутствии духа и консубстанции не дает права ни на какие шутки! Я предупреждаю вас с полной серьезностью больше так слепо не бросаться навстречу, во-первых, – опасности, во-вторых, – мне, поскольку иначе, в-третьих, – отправитесь как ветер к праотцам и патриархам!

Обоим белым охотникам, несмотря на серьезность положения, не оставалось ничего иного, как улыбнуться этим неодобрительным речам. Пока никаких врагов вблизи не было, Олд Шеттерхэнд мог осведомиться:

– Но кто же тебе дал разрешение покидать укрытие?

– Разве мне кто-то должен что-то разрешать? Я сам себе господин и владелец фидеикомисса57. Только забота о вас заставила меня застегнуть кирасу! Едва вы ушли, поднялся такой рев, будто кимвры обрушились на тевтонов58. Это я бы еще выдержал, ибо мои нервы натерты дегтем и рыбьим жиром. Но потом раздались выстрелы, мне стало страшно и боязно за вас. Мой простодушный нрав с отцовской привязанностью зависит от вашего душевного существования, и я не могу спокойно терпеть, когда краснокожие лишают вас вашей прекрасной жизни. Поэтому я взял ружье и шмыгнул вперед, хотя другие в тьме египетской этого не могли заметить. Стреляли слева, но вы ушли направо, и я пошел, стало быть, туда. Там, у дерева, как маринованный истукан, стоял вождь. Это разозлило меня, и я дал ему такого вертикального шлепка, что он сразу принял горизонталь. Естественно, я хотел быстро перенести его в мало-мальски безопасное место и оттащил, но он был для меня слишком тяжел, и я присел на миг на его corpus juris, чтобы немного отдохнуть59. Тут подкрался еще один краснокожий и увидел меня против света, но его пуля ушла в Млечный Путь, а я с помощью приклада вступил с ним в такую конфекцию, что он сломался и прилег рядом с вождем. Теперь оба бездельника лежат тут совсем без чувств и сознания и не знают, как им быть.

– Радуйся, что с тобой ничего не случилось! Если бы ты поторопился, то пропал бы!

– Не беспокойтесь! Хромой Френк никогда не придет прежде, чем твердо почувствует победу в обеих руках. Что теперь произойдет с этими типами? Я один не могу с ними справиться.

– Мы поможем. А сейчас быстро внутрь! Там, внизу, выстрелы прекратились, и стоит ожидать возвращения юта.

Оба бесчувственных индейца были перенесены в укрытие, где их тотчас связали и заткнули им кляпом рты, как и другим. Потом Виннету с Олд Файерхэндом стали на посту перед «занавесом», чтобы наблюдать за происходящим снаружи.

Да, юта вернулись, и именно как победители. Они разожгли еще больше костров, с факелами от которых обыскали весь лес в поисках убитых и раненых. Навахи своих унесли с собой, как это в обычаях у индейцев.

У каждого мертвого, которого находили юта, поднимался плач и яростный вой. Все трупы были перенесены в одно место, чтобы позже с почестями их захоронить. Многие пропали без вести – скорее всего, оказались в плену. Среди них, как думали юта, должны быть и трое их вождей, поскольку они бесследно исчезли. При этом открытии лес наполнился жутким воем рассвирепевших индейцев. Двое оставшихся вождей кликнули самых смелых воинов на совет, где они держали гневные речи.

Это натолкнуло Виннету на мысль – подползти и, по возможности, узнать, что же решили юта. Ему это не составило труда. Краснокожие были убеждены, что совершенно одни, и считали осторожность излишней. Отогнанные навахи определенно не вернутся, а если это и произойдет, то на тот случай внизу, у выхода из долины, были выставлены усиленные посты. О том, что в центре долины находились еще более опасные враги, чем навахи, они не догадывались. Так Виннету услышал обо всем, что они хотели затеять.

Они еще ночью собирались похоронить мертвых, а плач по ним решили отложить на более позднее время. Теперь прежде всего нужно было освободить пленных вождей. Это стало задачей номер одни, и даже ожидаемое завтра прибытие Виннету и его знаменитых белых спутников отходило на второй план. Те собирались наверх, к Серебряному озеру, и, безусловно, все равно попали бы в руки юта. Последние должны были как можно быстрее отправиться в путь, чтобы освободить вождей. Поэтому им пришлось сделать все необходимые приготовления, чтобы уже на рассвете можно было начать преследование.

Теперь Виннету медленно и осторожно вернулся назад. Оказавшись вблизи укрытия, он увидел рядом несколько стоявших лошадей. Животные были напуганы сражением и отбились от других – их было пять. Тут апач вспомнил, что пленников – трех вождей и одного воина – тоже нужно было перевозить и для этого требовалось четыре коня. Поблизости не было ни души, но животные не испугались его, поскольку он был индейцем. Взяв одного за недоуздок, он повел его к укрытию. Там, за «занавесом», сидел Олд Файерхэнд и тотчас принял коня. То же самое было проделано с тремя остальными. Они, правда, немного посапывали, но очень скоро Виннету их успокоил.

Внутри укрытия никто не терял времени даром. Имелось столько всего, чтобы рассказать и послушать! Хромой Френк сидел в полной темноте, разумеется, рядом со своим другом и кузеном. Раньше он не отступал ни на шаг от Толстяка Джемми, и, несмотря на все кажущиеся разногласия, они всегда жили душа в душу, но с тех пор, как морицбуржец встретил альтенбуржца, первый стал другим. Дролл не придирался к малышу и позволял ему говорить, как тому вздумается, что сильно привязало к нему Хромого Френка. Впрочем, Дролл, как опытный вестмен, немало думал о малыше. Он в полной мере сразу оценил его хорошие качества и искренне теперь радовался его геройскому поступку. Поскольку Френку удалось сначала схватить вождя, а потом оглушить и другого индейца, то здесь вряд ли имела место безрассудная отвага, скорее всего, это было проделано с трезвым умом и присутствием духа. Поступок Френка нашел всеобщее признание – все выразили свою похвалу, и лишь один воздержался – лорд, который теперь наверстывал упущенное. Он сел рядом с малышом и спросил:

– Френк, давайте поспорим?

– Я не спорю, – ответил малыш.

– Почему?

– У меня нет на это денег.

– Я дам вам взаймы.

– Долг не ревет, а спать не дает, говорим мы, саксонцы! Впрочем, это не по-христиански и контрибутивно – дать в долг бедняку деньги, чтобы снова посредством спора обокрасть его. Я все же сохраню свои деньги, даже если у меня их и нет.

– Быть может, вы выиграете!

– И не подумаю вовсе! Я не желаю обогащаться на пари! Па то не дано никаких благословений! У меня есть свои правила и принципы, благодаря которым теперь никому не позволю сбить меня с толку!

– Жаль. В этот раз я хотел проиграть и уж никак не собирался обогатиться за счет вашего подвига.

– Любой героизм вознаграждается прежде всего самим героизмом! Цезарю – цезарево, кесарю – кесарево! Впрочем, вознаграждать героев посредством пари стало множимым обычаем. Кто хочет дать – пусть дает! И не косвенно – через фальшивый спор, а прямо здесь и прямо сейчас! Во всех культурных государствах такое правило, а потому и в окружении моей личности не может быть по-другому.

– Тогда будьте так любезны не обижаться, если я вам сделаю подарок.

– Ну уж нет! Хромому Френку дарить нельзя, ибо у него множество слишком величественных амбиций, хотя подарка на память, который добросовестный француз назовет «субениром» или «катаплазмом», мне будет достаточно, чтобы струны лиры моей души не начинали издавать раздражающие околозвуки60.

– Ну, тогда вот вам сувенир. Надеюсь, вы будете ему рады. У меня их два, а значит, с одним я могу распрощаться.

Лорд протянул Френку один из своих великолепных карабинов. Но тот отодвинул его и сказал:

– Послушайте, милорд, шутки в сторону! Не переходите граней, за которыми я могу испортиться! Я смеюсь охотно и от всего сердца, но могу резануть и из орудий, если подходят слишком близко к моей неохраняемой интерференции. Маленькая шутка хороша и легко удобоварима для здоровья, но щипать меня за нос я не могу позволить и не позволю, поскольку думаю о себе высоко и диагонально!

– Но я ведь не шучу, это совершенно серьезно!

– Что? Вы действительно хотите освободить себя от этого ружья?

– Да, – подтвердил англичанин.

– И подарить его мне?

– Так и есть.

– Тогда давайте сюда, скорее давайте сюда, пока не пришло раскаяние! Ослепление коротко, как Джемми, а раскаяние долго, как Дейви, говорит Фрейлиграт61. Это ружье – моя собственность, моя неопровержимая и концентрированная собственность! Это же чудо, прямо как рождественский подарок! Я весь вне себя от радости! Я полностью закомплексован и подавлен! Милорд, если вам нужен хороший друг, который готов за вами идти в огонь и воду, вы только свистните, и я тотчас буду рядом! Но как отблагодарить? Хотите дружеское рукопожатие, доходный поцелуй или интеримарные объятия перед всем миром?

– Хватит дружеского рукопожатия.

– Хорошо! Все этого хотят, Антон! Вот моя рука. Пожмите ее! Столько жмите, сколько вашей душе угодно! Отныне и ежедневно я отдаю свою руку в ваше распоряжение всякий раз, когда она не нужна мне самому, ибо благодарность – это украшение, которое всегда при мне. Дролл, кузен из Альтенбурга, ты слышал, какое почтение даровало мне счастье сегодняшнего дня?

– Да, – откликнулся альтенбуржец. – Если бы это был кто другой, я бы тебе завидовал, но ты – мой друг и кузен, и я от всего сердца поздравляю тебя!

– Спасибо, желаю того же! Ура, теперь постреляем! С этим ружьем я поставлю к барьеру все наше тысячелетие! Без адвоката и протокола! Вот, милорд, еще раз моя рука, пожмите ее, пожмите, пожмите! Вы, англичане, все же великолепные парни, я констатирую это и, если потребуется, охотно заверю собственноручной подписью. Отныне причисляйте меня к вашему ближайшему другу дома и семьи. Как только я окажусь как-нибудь в Лондоне на Невском проспекте, обязательно навещу вас. Но вам не стоит беспокоиться, ибо я сама скромность и довольствуюсь всем.

Он был бесконечно счастлив подарку и потому продолжал упражняться в отвлеченном пустословии, отчего другие просто покатывались со смеху. Счастье, что было темно и он, естественно, не мог видеть лица товарищей.

Следующий день требовал от присутствующих собраться с силами, поэтому, определив жребием часовых, они попытались заснуть, но это долго не удавалось. Уснули они лишь после полуночи, но уже на рассвете бодрствовали вновь, ибо отход юта из долины вызвал большую суматоху.

Когда наконец снаружи все успокоилось, апач выскользнул, чтобы посмотреть, можно ли оставить укрытие. Вскоре он вернулся и дал положительный ответ. В долине больше не было ни одного юта. Люди не без удовольствия могли выйти из укрытия, поскольку, хотя внутри и было достаточно пространства, все же находиться там в присутствии коней было малоудобно.

Прежде всего обеспечили безопасность на обоих входах в долину и обследовали ее. Вскоре нашли массовое захоронение, которое было образовано из груды скальных обломков, воздвигнутых над трупами. Здесь же лежали издохшие лошади, павшие от шальных пуль. Краснокожие оставили их здесь, но белые проявили проницательность. Путь к Серебряному озеру в случае, если они хотели избежать встречи с юта, лежал через пустынную землю, лишенную растительности, а стало быть, и животного мира. Было нелегко отыскать там пропитание, поэтому стоило захватить с собой мясо убитых лошадей. Вестмен неразборчив, он будет сыт и кониной, если нет ничего другого, лучшего. Частенько, когда он в гостях у индейцев, на стол под видом превосходного жаркого подаются откормленные собаки! Итак, люди вырезали лучшие куски, разделили их и разожгли несколько костров, чтобы каждый мог изжарить себе столько мяса, сколько хотел.

Они не теряли на этом время, поскольку вовсе не обязательно было тотчас следовать за краснокожими. Лучше сейчас позаботиться о готовой порции, чем тратить на это потом действительно драгоценное время. Лишний раз могли попастись лошади, чтобы набраться еще больших сил для предстоявшей тяжелой поездки.

После ухода юта пленников освободили от кляпов. Они снова могли свободно дышать и говорить. Желтое Солнце был первым, кто воспользовался этим. Он долго спокойно лежал, наблюдая за движением белых, и почти каждого из них проводил своим мрачным взглядом. Теперь он повернулся к Олд Шеттерхэнду:

– Кто из вас оглушил меня? Как вы осмелились взять нас в плен и связать, когда мы вам ничего не сделали!

– Ты знаешь, кто мы? – ответил охотник вопросом на вопрос.

– Я знаю Виннету, апача, и знаю, что Олд Шеттерхэнд и Олд Файерхэнд находятся с вами.

– Я Шеттерхэнд, это моя рука свалила тебя на землю.

– Зачем?

– Чтобы обезвредить тебя.

– Ты хочешь сказать, что я хотел навредить тебе?

– Да.

– Это ложь!

– Не трудись меня обманывать! Я все знаю. Нас должны были здесь убить, хотя мы и выкурили с юта трубку мира. Ямпа вчера вечером выслали вам гонцов, а потом пошли сюда сами. Любая ложь, которую ты произнесешь, ни к чему не приведет. Мы знаем, как нам быть, и не верим ни одному вашему слову.

Вождь отвернулся и молчал. Вместо него взял слово воин, которого Хромой Френк свалил около укрытия;

– Бледнолицые теперь враги юта?

– Мы друзья всех краснокожих людей, но мы защищаемся, когда они первыми проявляют свою вражду.

– Юта вырыли топор войны против бледнолицых. Вы знаменитые воины и не боитесь их. Но знаешь ли ты, что навахи выступили, чтобы помочь бледнолицым?

– Да.

– Навахи – это апачи. И знаменитейший вождь этого народа, Виннету, ваш друг и спутник, находится здесь, у вас. Я вижу его рядом с конем. Почему вы бьете воина навахо и связываете ему руки и ноги?

– Ты говоришь о себе?

– Да, я навахо.

– Почему же ты тогда не разукрашен в цвета твоего племени?

– Я должен был отомстить.

– А почему ты еще здесь, когда твои уже отступили?

– Все из-за мести. Мой брат был убит вождем этих псов. Я перенес его тело в укрытие, чтобы юта не смогли снять с него скальп, а потом вернулся назад, чтобы отомстить за его смерть, хотя мои воины уже отступили. Я подкрался к врагу и не был им замечен. Какой-то вождь убил моего брата, а значит, расплачиваться своим скальпом за его смерть тоже должен вождь. Я знал, что один из них остался в долине, и хотел его разыскать. На моем пути я увидел двух человек, одного убитого и одного живого. Тот тоже меня увидел, и я должен был его застрелить, чтобы он не выдал меня, но тот оказался быстрее и свалил меня раньше. Когда я очнулся, уже лежал в темноте и был связан. Позови Виннету! Он не знает меня, но, если мне разрешат поговорить с ним, я смогу доказать, что я не юта, а навахо. Когда я передал брата товарищам, стер боевую раскраску с лица, чтобы юта не посчитали меня врагом.

– Я верю тебе, ты – навахо и будешь освобожден.

Но тут раздался крик Желтого Солнца:

– Он юта, один из моих воинов, – трус, который ложью хочет спасти себя!

– Молчи! – приказал Олд Шеттерхэнд. – Если бы он действительно был из твоего племени, ты бы его не выдал. Именно это и доказывает, что он говорит правду. Ты вождь, но твоя душа – душа обыкновенного труса, которого нужно презирать!

– Не оскорбляй меня! – вскипел юта. – У меня есть сила, чтобы погубить вас всех! Если ты снимешь с нас путы, я прощу вас. Если ты не сделаешь этого, вас ждут страшнейшие муки!

– Меня смешит твоя угроза. Ты находишься в нашей власти, и мы сделаем с тобой все, что пожелаем. Чем спокойнее ты смиришься со своим положением, тем терпимее оно будет. Мы не испытываем радости от мук наших врагов.

С этими словами охотник освободил от веревок навахо, который был довольно молодым человеком. Тот вскочил, потянулся, потом попросил:

– Отдай этих псов в мои руки, чтобы я мог взять их скальпы! Чем мягче ты с ними будешь, тем больше они тебя обманут!

– У тебя нет на них никакого права, – ответил Олд Шеттерхэнд. – Возможно, ты пойдешь с нами, но если рискнешь коснуться их хоть пальцем, то умрешь от моей руки. Только если мы оставим их в живых, они смогут принести нам пользу, но их смерть повредит нам!

– Что за польза от них? – презрительно усмехнулся краснокожий. – Эти псы ни к чему не пригодны.

– Я дам тебе маленький совет. Если ты, конечно, хочешь достичь своих, то должен нас слушаться.

Лицо навахо всем своим выражением говорило о том, что он очень неохотно отказывался от своего намерения, но все же должен был повиноваться. Чтобы не зажигать в его сердце огонь обиды, Олд Шеттерхэнд возложил на него охрану пленных юта и обещал скальп любого, кто рискнул бы предпринять попытку к бегству. Такое решение не только успокоило индейца, оно, вместе с тем, было достаточно умным, поскольку более внимательного и неутомимого стража, чем тот, кто так жаждал кожи с голов пленников, нельзя было найти.

Теперь стоило осмотреть убитых белых. Те представляли собой вид, описание которого лучше опустить – все они приняли смерть в жестоких муках. Но трампы заслужили то, что с ним и произошло. Хуже всего обошлись с Полковником – его тело свисало со столба головой вниз. Так же как и его спутники, он был лишен всяческих одежд, которые краснокожие, похоже, поделили между собой.

– Весьма плачевно! – произнес Олд Файерхэнд. – Если бы мы могли прийти раньше, чтобы помешать убийству этих людей!

– Хо! – отозвался Миссури-Блентер. – Разве вы испытываете сострадание к этим мерзавцам? Даже если бы мы пришли вовремя, Полковник все равно должен был умереть! Мой нож в любом случае поговорил бы с ним!

– Я не это имел в виду, поскольку не сожалею об их смерти, я лишь хотел, чтобы она была менее жестока. Но бумага, бумага – рисунок, который Полковник носил с собой! Я хочу его найти, он нам нужен! Но теперь он пропал.

– Возможно, мы найдем его. Во всяком случае мы еще столкнемся с юта и получим какую-нибудь возможность завладеть его костюмом, а потом сможем его обыскать.

– Едва ли! Мы ведь не знаем, во что он был одет последнее время, да к тому же наверняка его одежда поделена среди многих. Рисунок утерян, а этот старый вождь Ихачи-Татли, от которого Энгель получил план, тоже мертв. Второго экземпляра больше не существует.

– Ошибаетесь, – вставил Уотсон, сменный мастер из Шеридана. – Этот вождь имел внука и правнука, которые, хотя и не присутствовали при нас, все же жили на Серебряном озере. Они, само собой разумеется, знают тайну и по-хорошему или по-плохому – это все равно – раскроют нам ее.

– Индеец не позволит выудить из себя что-либо подобное, – произнес Олд Файерхэнд, – особенно если речь идет о золоте или серебре. Он лучше умрет, чем поможет разбогатеть ненавистному белому.

– А почему, спрашивается, они должны ненавидеть нас? Оба Медведя, возможно, настроены к белым дружелюбно.

– Оба Медведя? – удивился Олд Файерхэнд. – Их так звали?

– А как же! Большой и Маленький Медведи.

– Черт возьми! Как это от меня ускользнуло! Конечно, я вспомнил, что вы называли их имена еще в Шеридане. Как это я сразу не подумал о двух тонкава, которые были с нами на пароходе! Нинтропан-Хауей и Нинтропан-Хомош, Большой и Маленький Медведи, ведь их же так звали!

– Два Нинтропана живут на Серебряном озере, – подтвердил Виннету. – Я знаю их, они мои друзья и всегда были благосклонны к бледнолицым.

– В самом деле? Это хорошо, очень хорошо, поскольку есть надежда, что они встретят нас дружелюбно. К сожалению, наверху теперь развернулась борьба, и юта находятся между нами и озером. Нам, пожалуй, не стоит проезжать там.

– Нам не нужно проезжать ни там, ни мимо юта, ибо я знаю путь, которым не ходил ни один белый и ни один юта. Хотя он и очень труден, но если поторопимся, то окажемся наверху еще до прибытия юта и даже навахов.

– Тогда поспешим, – оживился Олд Файерхэнд. – Нам нечего больше здесь делать, кроме как похоронить этих белых – не можем же мы оставить их висеть! Мы сделаем это быстро, если заложим трупы камнями. Потом сразу уедем. Я надеюсь на лучшее, тем более, у нас много заложников и мы, стало быть, сможем вынудить юта согласиться на предложение о примирении.

Загрузка...