Сокрытая сталь

Глава 12

Охранник, который с сочувствием посмотрел на меня, пропустил меня в офис, но все равно потребовал, чтобы я зарегистрировалась и показала удостоверение личности. Я отказалась писать «гражданское лицо» на бланке ОМБ и вместо этого написала «вампир».

Он позволил мне пройти по коридору без сопровождения, поэтому я предложила ему пончик, а затем понесла коробку через холл с окнами в кабинет, который занимал помощник Омбудсмена.

Мы работали — я раньше работала — в длинном помещении с четырьмя мониторами на двух длинных столах и дополнительными рабочими местами. Нам не выделялись столы; мониторы были общими и в основном использовались для исследований и бумажной работы. Большую часть времени мы проводили на улицах, и никто из нас не ставил органайзеры для канцелярии или мотивирующие картинки. Или не ставили за то короткое время, что я там проработала.

Грусть снова грозила затопить меня, но я безжалостно подавила ее. У меня не было на это времени. Только не сейчас, когда по моему следу шла ААМ.

Тео и Петра сидели за двумя компьютерами. Роджер — невысокий, худощавый мужчина, стоял перед настенным монитором, водя пальцами по небольшому портативному устройству, управляющему им, и просматривал фото, напоминающие интерьер банковского хранилища. Я предположила, что это улики с места ограбления. У него была смуглая кожа и короткие темные волосы, и, как и его помощники, он был одет в повседневную деловую одежду.

— Пончики и булочки, — беззаботно сказала я, держа пакет. — Это благодарность от вампира, платящего налоги, Команде Омбудсмена, которая ее представляет.

Роджер оглянулся, и я, встретившись с ним взглядом, увидела в нем извинение. Но он сунул устройство в карман и подошел ко мне.

— Рад тебя видеть, Элиза.

— И я тебя, — ответила я и кивнула в сторону настенного монитора. — Фейри?

Он оглянулся.

— Да.

— Я думала, они дали признательные показания.

— Дали, — произнес он. — Но есть некоторые несостыковки, которые меня не устраивают. — Он посмотрел на меня с выражением боли на лице. — Прости, но это все, что я могу сказать.

Я кивнула, и мне было, по крайней мере, приятно осознавать, что для них это так же тяжело, как и для меня.

Петра подошла к нам, ее темные волосы были собраны в пышный хвост, и, взяв коробку, заглянула внутрь.

— О, теперь ты получишь экстра-хорошее представление данных, — сказала она и вытащила эклер с кремовой начинкой длиной почти с ее предплечье.

— С глазурью мне, — сказал Тео, поднимаясь со своего стула. Он сжал мою руку, сам сунул другую руку в коробку и вытащил пончик, покрытый глазурью.

— Хочешь? — спросила Петра Роджера.

— Нет, спасибо, — ответил он, похлопывая себя по плоскому животу. — Я не большой любитель сладкого.

— Боже упаси, — произнесла Петра, возвращаясь к своему столу.

Я достала из коробки обычной старомодный пончик, села на один из пустых стульев и повернулась к ним лицом.

— Начнем с Джонатана Блэка, — сказала я, откусывая кусочек пончика. — Я встретила его по дороге сюда. Кто он такой и что ему нужно?

— Он восхитителен, — добавила Петра. — Такой светловолосый и мечтательный. Как мороженое с карамелью. Наполовину эльф, но я не знаю подробностей.

— Ему можно доверять?

Из-за стола встал Тео.

— У тебя есть основания полагать, что это не так?

— У меня нет на то причин. У меня просто какое-то предчувствие. И он сказал, что надеялся встретиться со мной.

— Это плохо?

— В первой присланной мне записке говорилось почти то же самое.

Тео нахмурился.

— Это довольно распространенная фраза. Но...

— Но, — согласилась я. — Он сказал, что представляет интересы некоторых людей, которые задолжали мне услугу, — произнесла я и поведала им подробности. — Вы знаете, кого он представляет?

— Не совсем, — ответил Роджер, нахмурившись. — Мы работали с ним по нескольким небольшим вопросам. Он уклончиво говорил о сохранении конфиденциальности своих клиентов, что неудивительно. Я полагаю, они хорошо обеспечены, раз у них есть деньги, чтобы действовать через посредника.

— Или хотят скрыть свою личность.

— Вполне вероятно, — сказал Роджер. — Но зачем им это? Конечно, есть Суперы с ордерами на арест, но нет никого, у кого была бы такая власть.

— Может, это и ерунда, — произнесла я и замолчала. — Он сказал, что хотел встретиться со мной, но ничего не упоминал ни об ААМ, ни о драке в Роще.

— Он не хотел вызвать у тебя досаду? — спросил Тео. — Что-то, что задело бы тебя?

— Возможно. — Я была подозрительна, и мне не нравились ситуации без четких границ, четких правил, когда мотивы были неясны. Но, похоже, это все, что можно было узнать. — Неважно, — произнесла я. — А что насчет преследователя?

Это звучало менее лично, поэтому я назвала его «просто преследователь», а не «мой преследователь». Меньше расстраивало.

— Немного, — ответил Тео. — Ни отпечатков пальцев, ни ДНК на бумаге. — Он напечатал что-то на экране, и на стеклянной панели появилось изображение. Бледные тени на белом фоне, которые я с трудом могла различить.

— Что это? — спросила я. — Здание?

— Водонапорная башня[25], — ответил Тео. — Это водяной знак с почтовой бумаги, отсканированный и увеличенный. Мы смогли его отследить, но он весьма распространенный. Доступен в Интернете и в десятках магазинов только в Чикаго. Чернила такие же обычные. Использовалась обычная ручка.

— Кто пишет жуткую любовную записку обычной канцелярской ручкой? — спросила Петра. — Как минимум, нужны перьевая ручка и восковая печать.

— Значит, — произнесла я, — он не любитель дорогих письменных принадлежностей, или у него хватило ума выбрать что-то, что трудно отследить.

— Одно из двух, — с улыбкой согласился Тео. — И почтовая марка на первом письме ничего не дает. Почтовый конверт и марка были куплены в киоске и оплачены наличными. Другого способа отследить их нет.

— А что насчет камер в лофте?

— Доказывают, что ты не выходила из квартиры, когда Блейка убили. Не показывают кого-то, кто мог доставить письмо.

— Может, он призрак, — произнесла я со вздохом.

— Призраки редко бывают одержимы людьми, — сказала Петра. — На самом деле это миф.

Я пошутила, но решила поверить ей на слово.

— А что насчет Блейка?

— Записи его смерти нет, он стоял вне зоны видимости камер, — ответил Тео. — Значит, либо убийце повезло, либо он знал, где расположены камеры.

— Может, он работает в этом здании? — задалась я вопросом.

— Мы проверим сотрудников, — кивнул Тео.

— Я все еще считаю странным то, что он зашел в «Брасс энд Коппер» за десять минут до рассвета, чтобы выпить кофе. Почему член AAM зашел в это здание, чтобы выпить кофе, когда в радиусе нескольких кварталов есть дюжина кофеен?

— Может, потому, что это через дорогу от «Портман Гранд», — сказала Петра.

Я уставилась на нее. Я знала, что оба этих здания на Мичиган, но не представляла, что они так близко.

— Он через дорогу?

— Секунду, — произнесла она, нахмурившись, и начала печатать, выводя данные на настенный монитор. Поиск, карта, изображение этого квартала Мичиган. И «Портман Гранд», расположенный прямо через дорогу от сверкающего здания «Брасс энд Коппер».

— Ужасно удобно, — пробормотала я, думая о восходящем солнце и о том, как мало времени было у жертвы, и убийцы, если он вампир, чтобы скрыться.

— И все же — зачем так рисковать? — Я снова задала тот же вопрос, который не давал мне покоя. И тут я поняла — он не рисковал.

— Педвей[26], — произнесла я. — Он соединяет здания?

Педвей представляет собой систему подземных и наземных переходов в центре Чикаго, которые позволяют жителям передвигаться даже в разгар зимы. «Что может понравиться вампиру больше, чем безопасный подземный переход между отелем и дозой кофеина?»

— Черт возьми, — промолвила Петра, глядя на карту пересечений красных и синих линий, которую она вывела на монитор. — Так и есть. Это не часть официальных пешеходных переходов, — сказала она, указывая на монитор. — Вот почему этот участок желтый. Но если ты знаешь, где есть проходы, то, держу пари, сможешь попасть внутрь.

— Уверена, его даже не нужно искать, — сказала я и оглянулась на них. — Они не первые вампиры, которые останавливаются в «Портман». Готова поспорить, что Педвей — это то, чем они привлекают вампиров остановиться там. Передвигайтесь по городу, не боясь солнца или чего-то еще.

Теперь в глазах Роджера появился блеск, и он кивнул мне.

— Хорошо, Лиз. Молодец. — Он посмотрел на Петру. — Узнай об этом. Тео, посмотри, сможем ли мы подключиться к системе безопасности в отеле или на здании рядом со входом. Может, это поможет нам установить личность.

«Может быть, это нам что-то даст».

* * *

Я отправила Коннору сообщение, заверив его, что я возвращаюсь, и Роджер меня подвезет. Он ответил, что уехал по делам Стаи и сказал, что встретит меня у здания САЦ. Движение на дорогах было свободным, и мы быстро пересекли город.

Я узнала рев мотора, когда мы приблизились к зданию; конечно же, Тельма двигалась нам навстречу. Низкая и темная, как ее водитель.

Юен уже почти подъехал к обочине, когда я услышал это. Резкое ускорение, визг шин. И увидела в боковом зеркале белый седан, который свернул на улицу где-то позади нас и теперь несся прямо на нас.

«Нет», — с ужасом поняла я. «Прямо на Коннора».

Мое сердце просто... остановилось. В ту секунду мир замедлился, Коннор почти прижался к обочине, седан мчался, и только светлые волосы водителя были единственным, что я разглядела.

И когда время снова повернуло вспять, я открыла дверцу и выскочила из машины еще до того, как Юен успел остановиться. Я услышала его крик позади себя, его замешательство, но закричала в сторону Тельмы. Закричала ему.

— Коннор! Уходи!

Все еще в шлеме, он вскинул голову, чтобы увидеть меня, а потом обернулся, заметив угрозу, и я увидела, как напряглись его плечи.

Я никогда раньше не испытывала страха. Никогда не испытывала настоящего леденящего ужаса, пока не увидела, как он понял, что на него надвигается машина, и деваться некуда.

Он отклонился вправо, из-за чего Тельму медленно занесло, и мотоцикл оказался между оборотнем и седаном. Не медля, машина врезалась в него. Металл встретился с металлом, с бетоном, с человеком, когда Тельму развернуло, увлекая за собой Коннора. Они врезались в тротуар, затем в стену здания, и машина, набрав скорость, рванула с места.

Взвизгнули шины, когда Юен захлопнул дверцу и помчался следом.

Именно монстр заставил меня двигаться, заставив перебежать улицу, как раз в тот момент, когда оборотни, привлеченные шумом, вышли из здания, чтобы разобраться, в чем дело. Чертыхаясь, они подняли Тельму, задняя часть которой была наполовину раздавлена, а заднее колесо сложено почти пополам.

Я упала на колени, не обращая внимания на боль от бетона, впившегося в нежную кожу, и расстегнула его шлем.

— Коннор.

— Подержи его голову, — сказал кто-то, и я кивнула, удерживая его голову и туловище неподвижно, пока они снимали шлем.

Его глаза были закрыты, тело неподвижно.

— Коннор.

Ничего. Прошли секунды, но казалось, что прошли часы.

Потом сверкающие голубые глаза уставились на меня.

— Какого... хрена... это было?

* * *

— Седан, — сказала я ему, когда он отказался от скорой помощи и сидел, прислонившись к зданию. Он позволил мне осмотреть его на предмет травм, и я не увидела никаких переломов. У него было много царапин и, вероятно, несколько сломанных ребер, которые я не видела.

— Чей гребанный седан?

Мы оглянулись и увидели Габриэля у входа, на лице его была ярость.

— Чей этот гребаный седан? — снова спросил он, подходя ближе и пристально глядя на своего сына, своего ребенка.

— Не знаю, — ответил Коннор, проводя рукой по волосам. — Может, мудака из AAM. Может быть, какого-нибудь другого мудака.

— Меня подбросил Юен, — сказала я. — Он преследует машину.

Габриэль присел на корточки перед Коннором, осмотрел его. Он коснулся рукой лица сына, его лба, на его лице было написано облегчение от того, что его единственный сын все еще жив. И ярость от того, что кто-то пытался его убить.

— Ты перекинешься, — сказал Габриэль, это было предсказание и приказ. — И исцелишься.

— Да, — произнес Коннор и протянул отцу руку. Отец помог сыну подняться на ноги, дав ему время прийти в себя.

— Внутрь, — сказал Габриэль. Он оглянулся на Тельму. — И отнесите его в гараж.

* * *

Стая не была застенчивой, но и не хотела выносить дела Стаи на всеобщее обозрение. Гейб приказал почти всем вернуться к работе, а тем, кто остался, в основном членам семьи, пройти в комнату отдыха.

— Перекидывайся, — сказал он Коннору. — И поговорим.

Коннор кивнул.

— Мы сейчас придем.

Когда мы остались одни, я оглянулась на него, боясь прикоснуться, чтобы не причинить боль.

— С тобой все в порядке?

Он огляделся, чтобы убедиться, что мы одни. «Убедиться», — подумала я, «что любая слабость, в которой он собирался признаться, предназначена только для моих ушей».

— Я пострадал, — признался он, — но со мной все будет в порядке. Перекидываться будет чертовски больно. — И он поморщился от этой мысли. — Но зато потом останутся только синяки и ломота. Тельме понадобится больше, чем мне.

— Мне так жаль.

Он кивнул.

— Ты видела, кто был за рулем?

Я покачала головой.

— Я мельком увидела светлые волосы. Думаю, это был парень, но было слишком темно, чтобы разглядеть что-то еще.

Джонатан Блэк блондин, и он сел в белый седан в OMБ. Но зачем ему было пытаться навредить Коннору сразу после того, как он попытался убедить меня принять услугу от его клиентов?

— Я ничего не слышала от Юена, — сказала я. — Ты что-нибудь видел? Или кого-нибудь?

— Только чертову машину, — морщась, ответил он и повел плечом.

По коридору эхом разносились громкие голоса — кто-то обеспокоенный, кто-то сердитый.

— Стае будет что сказать о вампирах. Но тебе нечего бояться, — пробормотал он и поцеловал меня в висок. — Не позволяй им давить на тебя. Покажи монстра, если нужно, но не бойся.

То, что он пытался помочь мне справиться со всем этим после того, что только что произошло... у меня не было слов, чтобы выразить свою благодарность. Поэтому я кивнула, промолчала и пообещала себе, что расскажу об этом позже.

* * *

Они собрались в гостиной.

— Что случилось?

Коннор рассказал им об ААМ, о нападении на мою квартиру. И Миранда, словно ураган, с яростью в глазах, бросилась ко мне.

— Ты сделала это, — сказала она, направляясь ко мне. — Это случилось из-за тебя.

— Не она вела машину, — произнес Коннор. — И никому не приказывала этого делать.

— Может, и нет, — сказала Миранда. — Но без нее этого бы не случилось.

Мой экран зажужжал, и я проверила его, обнаружив сообщение от Юена. Он потерял машину в пробке в Уикер-Парке, но дал наводку по всем пунктам. Он проверит номера, а ЧДП также просмотрит записи дорожных камер по маршруту, по которому они ехали, и попытаются зафиксировать снимок водителя.

ЧДП уже наблюдает за AAM, и Команда Омбудсмена не получала уведомления о том, что группа покидала отель. Это говорит о том, что водитель не был членом AAM.

Юен предложил вернуться, чтобы сделать официальное заявление, но я сказала ему подождать. Если этого захотят Коннор или Стая, они попросят об этом сами.

— Миранда, — произнес Коннор, — мы даже не знаем, был ли за рулем машины вампир.

— Кто еще мог это сделать? Кто еще посмел бы попытаться тебя убить?

Я хотела указать на членов ее собственной Стаи в Миннесоте, которые сделали именно это, но знала, что мне лучше молчать. Этот разговор был не для меня.

— Перестань оправдываться, Коннор! Как все мы знаем, это заговор вампиров, с целью уничтожить Стаю. — Она подозрительно посмотрела на меня. — Вероятно, это потому, что Стая отказала ей в убежище из-за ее маленьких вампирских проблем.

Из-за этого заявления оборотни начали пристально наблюдать за нами, перешептываясь друг с другом.

— Она не просила убежища, — заявил Коннор. — Значит, отказывать было не в чем.

— Без разницы. Суть в том, что каждый раз, когда в этот город приезжают новые вампиры, происходит что-то ужасное. Дерьмо, которое вредит нам.

Несколько человек закатили глаза, но некоторые кивнули в знак согласия. Они мне не доверяли. А если не доверяли мне, то и Коннору тоже. Я не могла этого допустить.

— Мы не знаем, кто это сделал, — сказала я, и все взгляды в комнате обратились ко мне. — Но если это был вампир или это произошло из-за ААМ, я разберусь с этим. Это моя проблема и моя ответственность, и я с этим разберусь. И если у кого-то из вас какие-то проблемы с этим, вы можете поговорить со мной.

На мгновение воцарилось молчание. Затем:

— Согласен.

Я оглянулась и увидела Габриэля, который стоял в дальнем конце комнаты, скрестив руки на груди.

— Если это твоя проблема, ты ее и решай. Если — наша, ее решаем мы.

— Согласна, — кивнула я, скрепляя сделку.

* * *

Он перекинулся в одиночку. Не потому, что был слишком застенчив, чтобы делать это в моем присутствии — я уже видела, как он перекидывался раньше, и его обнаженного, перед и после изменения — а потому, что он боялся, что боль испугает меня.

Я не слышала его крика. Но чувствовала вибрацию, сотрясение магией, яростью и агонией по всему зданию. И испытала огромное облегчение, когда он снова вернулся ко мне. Он переоделся, несмотря на ушибы, и его волосы были влажными.

Он подошел ко мне, поцеловал и притянул к себе. На глаза навернулись слезы, но я сдержала их. Мы все еще находились на территории Стаи, и Стая все еще злилась. Все еще была задета. Это витало в воздухе.

— Я в порядке, — сказал он и провел рукой по моим волосам. — Немного еды и пива не помешают. Но я в порядке. Давай уйдем отсюда, и сможем поговорить. — У меня было такое чувство, что он хотел оказаться подальше от всего этого и магии.

Мы вышли на улицу, к внедорожнику, и мой экран зажужжал. Я снова вытащила его, ожидая еще одно сообщение от Роджера, с новостями.

И поскольку я ждала этого, то не была готова к тому, что там обнаружила.

Что он сделал для меня — говорилось в сообщении. Но он ничего не сделал для меня, только навыдумывал это. И из-за этого заблуждения Коннора чуть не убили.

Мое сердце колотилось как бешеное.

— Это был он.

— Что? — спросил Коннор, и я показала ему сообщение.

— Я... Коннор, прости меня. — Ужас, ярость и страх боролись в моей груди, сдавливая сердце. — Это был преследователь. Он сбил тебя. Пытался убить. Это все моя...

— Нет, — перебил он, обхватывая рукой мою шею и наклоняя голову, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. — Нет. Ты несешь ответственность за свои действия, а не за его. Ты предупредила меня и была рядом, чтобы унести оттуда. Не то чтобы меня нужно было уносить.

— Потому что ты большой и сильный оборотень.

— Чертовски верно. Он не первый, кто пытался меня убить, и, вероятно, не последний. А сколько членов моей Стаи пытались убить тебя в Миннесоте?

Я помолчала.

— Это верно.

Он кивнул.

— Так что, если ты хотя бы подумаешь, что это твоя вина, ты меня просто разозлишь.

Я тяжело и прерывисто вздохнула и кивнула.

— Я в порядке, — сказал он. — Чтобы сломить меня, потребуется нечто большее, чем дерьмовый седан.

Я сунула экран в карман и потерла руками лицо, пока ко мне не вернулось самообладание.

Умом я понимала, что не виновата в этом; я не вела машину и не просила никого причинять боль Коннору. Но это не уменьшило страха и ярости от того, что кто-то пытался причинить ему боль — или что они считали, что причинение боли было тем, чего я хотела. Это было очень далеко от истины.

Коннор стал частью моей жизни. Неотъемлемой частью. Несмотря на то, как начинались наши отношения, на по меньшей мере пятнадцать лет взаимного раздражения и на то, что наши пути почти полностью разошлись. Я вернулась домой в Чикаго неохотно. Но я нашла здесь что-то вроде дома, и он был главной частью этого. И за несколько секунд кто-то почти вырвал его у меня из рук.

У меня на глазах выступили слезы.

— Черт возьми, — промолвила я, смахивая их. — Ненавижу плакать. А на этой неделе я слишком много плакала.

— У тебя выдалась нелегкая неделя, — сказал он и обнял меня за плечи. — Иногда слезы неизбежны. Но я в порядке.

Я кивнула.

— Это просто... — Я с трудом сглотнула, открыла глаза и посмотрела на него. И мне потребовались вся моя храбрость и самообладание, чтобы позволить себе быть уязвимой и рассказать ему о своих чувствах. — У меня никогда не было столь многого, что я могла бы потерять.

Выражение его глаз было... грандиозным. Гордость, триумф и радость слились воедино, и я почувствовала, что все глубже погружаюсь в его плен. Он медленно улыбнулся, с еще большим удовлетворением, характерным для Коннора.

— Во сколько тебе обошлось это небольшое признание?

Я скривила губы, глядя на него.

— Осторожнее, волк.

Все еще ухмыляясь, он поднес наши соединенные руки к губам, прижавшись своими губами, мягкими и многообещающими, к моим пальцам.

— Я тоже не хочу тебя терять, особенно из-за такого труса, который прислал тебе ту записку. Но жизнь несправедлива. Поэтому мы наслаждаемся тем, чем можем, и сражаемся, когда должны.

— Я заплачу за повреждения Тельмы.

— Предложение принято. — Уголки его губ приподнялись. — Она заслуживает, чтобы ее немного побаловали. И, возможно, немного улучшили.

Страх прошел; следы его все еще оставались, как соль на заплаканных щеках, но я снова могла думать. И эти мысли были... тревожными.

— Преследователь не в своем уме, — тихо сказала я. — Кто-то еще должен был заметить, что у него серьезные проблемы с психикой. Так как же он выходит на улицу, водит машину и может отправлять записки по почте и в электронном виде?

— Может, он — одиночка, — предположил Коннор. — В это нетрудно поверить.

— Да, возможно. — Я снова вытащила экран, заставив себя перечитать сообщение и обдумать его. Я увидела то, что пропустила в первый раз. — Преследователь — вампир.

— Да, — произнес Коннор. — Согласен. Тебе следует отправить это Команде Омбудсмена.

Так я и сделала. Тео ответил с секундной задержкой:

— Что дальше? — спросил Коннор.

— Команда Омбудсмена и ЧДП ведут расследование, — сказала я. — И я не собираюсь в это время сидеть сложа руки и плакать.

— Вот это моя девочка, — пробормотал он.

— Я рада, что ты так думаешь, и заранее приношу свои извинения, — сказала я и опубликовала сообщение в своем профиле в сети, сделав его настолько крупным и жирным, насколько смогла:

Я дала ему прочитать; он замер, каждый мускул напрягся, хищник, обдумывающий свой удар. Он медленно поднял на меня взгляд.

— Я не уверен, это глупо и безрассудно или блестящая стратегия.

Уголок моего рта приподнялся.

— Я тоже не уверена. Но я бы предпочла, чтобы он — если это мужчина — целился в меня, а не причинял боль другим. Включая тебя.

— Я не оставлю тебя, пока его не поймают.

— Договорились, — сказала я. — Но сначала мне нужно поговорить с родителями.

— Они вернулись?

— Они прислали мне сообщение после заката. Я просила их не возвращаться, но...

— Они твои родители.

Я кивнула.

— Да. Я должна разобраться с этим сама — одна. А тебе нужно выпить пива, съесть немного грудинки и отдохнуть.

— Мне все это нравится, — произнес он и запечатлел поцелуй на моем лбу. На этот раз нежный и ласковый. Один из множества способов, которыми он показывал, что ему не все равно. — Я останусь. Но ты должна сделать мне одолжение, любимая.

— «Да» — относительно одолжения. «Нет» — относительно прозвища.

Но я знала, что обречена.