Солдат революции. Фридрих Энгельс: Хроника жизни

Рабство в конторе

Утром Энгельс пошёл в контору, в дом № 7 на Сузгейт Дин-стрит. Это был деловой район, недалеко от ратуши и биржи. Когда-то в своей «английской» книге он подробно описал эти улицы.

Как и раньше, окна конторы выходили на склад с пряжей. Даже в самую жару здесь никому бы не пришло в голову распахнуть их — тяжёлый манчестерский смог так и просачивался сквозь любую щель. Белый бумажный лист, пролежавший на столе в рождественские праздники, становился грязно-серым.

Должность Фридриха называлась клерк-корреспондент. Он был ассистентом Готфрида Эрмена, главы фирмы. С десяти утра вёл переговоры с агентами других фирм, изучал биржевые сводки, писал деловые письма в Европу, Америку, Индию, даже в Россию. Продукцию фирмы «Эрмен и Энгельс» покупали везде.

Нитками, выпущенными их фабриками, шили мундиры чиновникам России, одежду рабочим и крестьянам Германии, Дании, Голландии. Не зря когда-то отец мечтал видеть представительства фирмы в любой стране.

Деловая круговерть не останавливалась. Не успевал Фридрих закончить переговоры с одним клиентом, его уже ждал другой. Потом надо было бежать на биржу. Он прибегал назад, в контору, и Готфрид Эрмен давал ему новые поручения. Готфрид был сух и властен.

Получал Энгельс в первые годы столько, сколько обыкновенные клерки.

А помощь Марксу требовалась постоянно. Лишь Энгельс мог поддержать его, Женни, Ленхен, детей.

Вряд ли кто из коллег или приятелей по клубу Альберта, где собирались такие же, как Энгельс, коммерсанты, догадывался, как мечтал он о кризисе!

Это были десятилетня, когда люди открыли могущество техники и были опьянены этим могуществом. Железные дороги прокладывались из страны в страну. Создавались паровые машины одна мощней другой. Поговаривали о новых видах энергии.

А Энгельс мечтал о кризисе!

Только он мог спасти. Потому что промышленный кризис порождает революционную ситуацию — это Маркс сформулировал чётко.

8 августа Маркс получил письмо от главного редактора прогрессивной американской газеты. Маркса и Орейлиграта приглашали стать постоянными корреспондентами.

Это давало небольшой, но регулярный заработок. Статьями же можно было помочь демократическому движению.

Но Маркс пока ещё недостаточно хорошо знал английский язык.

«Если бы ты смог доставить мне до пятницы утром (15 августа) написанную по-английски статью о немецких делах, это было бы великолепным началом», — попросил он Энгельса.

«Сообщи мне, и притом поскорее, в каком роде её писать… сообщи вообще всё, что можешь, чтобы помочь мне справиться с этим», — ответил немедленно Энгельс.

«Остроумно и непринуждённо. Эти господа в иностранном отделе очень дерзки», — объяснил Маркс коротко.

Энгельс — Марксу

в Лондон

Манчестер, 21 августа 1851 г.

«Дорогой Маркс!

Посылаю тебе при сём статью, о которой ты просил. Стечение различных обстоятельств способствовало тому, что она оказалась плохой. Прежде всего я с субботы был, для разнообразия, нездоров. Затем у меня не было никакого материала… Затем — короткий срок и работа на заказ, почти полное незнакомство с газетой и с кругом её читателей… Всё это, а также то, что я совершенно отвык писать, сделали эту статью очень сухой, и если её за что-либо можно похвалить, то лишь за гладкий английский язык, которым я обязан привычке в течение восьми месяцев говорить и читать почти исключительно по-английски.

Словом, ты сделаешь с ней всё, что захочешь».

Маркс — Энгельсу,

в Манчестер

Лондон, 25 августа 1851 г.

28, Дин-стрит, Сохо

«Дорогой Энгельс!

Прежде всего благодарю тебя за твою статью. Вопреки всем ужасам, которые ты о ней наговорил, она великолепна и в неизменном виде поплыла в Америку…»

Это была первая из девятнадцати статей, которые написал за тот год Энгельс для популярной американской газеты. И главный редактор, и читатели были уверены, что статьи эти — Маркса. Они были изданы через сорок пять лет отдельной книгой. Книга называлась «Революция и контрреволюция в Германии».

За следующие девять лет Энгельс написал за Маркса больше ста двадцати статей. Другие, написанные Марксом, он переводил на английский. Он занимался этим после восьми вечера, когда, измотанный конторской работой, возвращался в свой небольшой, на окраине города, домик.

Центральный комитет Союза коммунистов было решено перенести в Кёльн, ближе к практической деятельности.

В мае одиннадцать руководителей Кёльнского союза были арестованы. Фрейлиграт к этому времени успел переехать в Англию.

Судебный процесс начался через полтора года после ареста. Власти не смогли найти доказательства преступной деятельности коммунистов и тогда пустили в ход клевету лжесвидетелей. Буржуазные газеты, послушные властям, поздравляли судей.

Маркс и молодой Либкнехт, с которым Энгельс познакомился в Швейцарии, изучали подложные документы, писали опровержения для газет. За почтой Маркса пристально следила полиция. Поэтому Энгельс и Веерт отправляли письма в конвертах своих фирм.

Казалось бы, что обман властей раскрыт: на суде лжесвидетели не раз отказывались от показаний. Но через месяц семеро обвиняемых были осуждены. Их ждала тюрьма.

17 ноября 1852 года Лондонский округ Союза коммунистов, которым руководил Маркс, объявил о своём роспуске и несвоевременности дальнейшего существования Союза коммунистов.

Решение это далось нелегко.

Условия изменились, и до нового революционного подъёма работу Союза коммунистов лучше было временно прервать.

Изредка приезжал отец. Останавливался в манчестерской квартире, снятой для представительства. Окольными путями пытался навести справки о делах сына.

Готфрид Эрмен на вопрос о Фридрихе ответил сухо:

— Буду недоволен, разорву контракт.

Отец старался выглядеть приветливым. Сын — тоже. За неделю оба от этого уставали и, простившись, вздыхали с облегчением.

Весной 1860 года Энгельс получил телеграмму от братьев:

«Отец тяжело болен».

Въезд в Пруссию был ему запрещён. Пока добивались разрешения, отец скончался. Энгельс приехал уже на похороны.

Фридрих не был в Вуппертале уже давно, все его братья стали взрослыми, он с трудом узнавал их.

Фабрики, которыми они владели, давали хороший доход, братья стали солидными коммерсантами, на Фридриха смотрели с удивлением и страхом.

Сразу после похорон старший после Фридриха, Герман, заговорил о наследстве.

— Не лучше ли о деле потом, хотя бы завтра, — предложил Фридрих.

— Нет, они деловые люди, и чувства не должны мешать их рассуждениям, — настаивал Герман. — Так вот, они, братья, хотят предупредить Фридриха, чтобы он не рассчитывал на проценты с фабрики в Энгельскирхене. И здесь, в Бармене, ему ничего не достанется. Какое ко всему этому он имеет отношение, если столько лет живёт в Манчестере?

Этот разговор волновал братьев явно больше, чем смерть отца.

Чтобы не огорчать спорами мать, Фридрих согласился.

На вуппертальских улицах ему не раз попадались бывшие соученики, бывшие друзья. Один из них стал пастором нижнебарменской церкви.

После пяти минут разговора, заполненных незначащими фразами, Энгельс призадумался: куда у этого нынешнего пастора делось всё, что так отличало его когда-то от местных обывателей. Ведь это ему Фридрих написал в ранней юности столько писем, ему доверял спои сокровенные мысли.

Из Бармена Энгельс вернулся в контору тем же клерком-корреспондентом. Братья согласились передать ему пай в манчестерском филиале, но дело о наследстве затянулось надолго.

Энгельс — Марксу в Лондон Манчестер, 31 января 1860 г.

«…Отнесись, наконец, хоть раз менее добросовестно к своей собственной работе; для этой паршивой публики она и так уже слишком хороша. Главное, чтобы вещь была написана и вышла в свет: слабых сторон, которые тебе бросаются в глаза, ослы и не заметят… Я хорошо знаю и все другие трудности, которые мешают тебе; но я хорошо также знаю, что главной причиной задержки является всегда твоя собственная скрупулёзность».

К этому времени сам он написал работу «По и Рейн», и она вышла анонимно в Берлине. Он изучил военные науки, боевую тактику различных родов войск, и во время Крымской войны все ведущие газеты печатали его военные обзоры. Маркс давно удивлялся: Энгельс умел по нескольким перевранным сообщениям с полей сражения представить истинную картину боя. То, о чём Энгельс писал в обзорах, обязательно через два-три дня сбывалось, и многие думали, что статьи пишет кто-нибудь из генерального штаба. Маркс давно уже прозвал Энгельса Генералом, а его манчестерский дом — генеральным штабом.

За эти годы Энгельс изучил русский язык, потом взялся за персидский, потому что стал изучать историю Востока.

Вместе с Марксом они написали несколько больших статей для «Новой американской энциклопедии». Но главный экономический труд, ради которого Маркс ежедневно работал в библиотеке Британского музея, а Энгельс сидел в конторе, чтобы пересылать ему денежные переводы, этот главный труд ещё не был закончен.

Осенью 1850 года Маркс думал, что на работу уйдёт лишь несколько месяцев. Потом он рассчитывал кончить за год. А теперь и десять лет прошло.

Прелюдия «Капитала» — «К критике политической экономии» — вышла в 1859 году. Энгельс называл её великолепным трудом. Буржуазные газеты откликнулись лишь двумя рецензиями.

Энгельс — Марксу

в Лондон

Манчестер, 7 января 1863 г.

«Дорогой Мавр!

Мери умерла… Я не в состоянии тебе высказать, что делается у меня на душе. Бедная девочка любила меня всем своим сердцем.

Твой Ф. Э.».

Позже Энгельс написал Марксу, что в те чёрные дни, с уходом из жизни Мери, он почувствовал, что навсегда ушла и его молодость.

Промышленный спад в Европе начался уже в 1857 году.

Оживилась общественная жизнь. Энгельс надеялся, что гражданская война в Америке подтолкнёт дремлющую Европу.

В Германии вновь набирало силу рабочее движение. Оно стало проявлять себя и во Франции и здесь, в Англии.

28 сентября 1864 года в Мартиис-холле собрались английские и французские рабочие. Они попросили Маркса прислать оратора от немецких товарищей. Маркс рекомендовал Эккариуса. Сам он тоже присутствовал на трибуне. Зал был переполнен.

На этом собрании родилось Международное Товарищество Рабочих. Потом его стали называть I Интернационалом. Во временный совет от Германии вошли Маркс и Эккариус.

Марксу поручили подготовить Учредительный манифест.

«С нетерпением жду манифеста к рабочим», — писал Энгельс.

Ему, компаньону фирмы, нельзя было публично выступать в Товариществе.

По новому контракту с Эрменом за Энгельсом остался пай в десять тысяч фунтов, повышалась доля участия в прибылях. Теперь он уже стал третьим компаньоном фирмы. Но по-прежнему, как говорилось в контракте, он был обязан «отдавать фирме всё свободное время и внимание и пунктуально выполнять все законные указания Готфрида Эрмена, правильно и аккуратно вести бухгалтерскую приходно-расходную отчётность и баланс, учитывать заключаемые сделки и вести деловые переговоры».

Вскоре Маркс прислал ему Учредительный манифест. Как и прежний. Коммунистический, он заканчивался призывом:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Маркс — Энгельсу

Манчестер

Лондон, 2 апреля 1867 г.

«Дорогой Энгельс!

Я решил не писать тебе до тех пор, пока не смогу сообщить об окончании книги. Теперь она готова…»

Энгельс — Марксу

в Лондон

Манчестер, 4 апреля 1867 г.

«Дорогой Мавр!

Ура! От этого возгласа я не мог удержаться, когда, наконец, прочитал чёрным по белому, что первый том готов и что ты хочешь немедленно повезти его в Гамбург».

Маркс — Энгельсу

в Манчестер

Лондон, 16 августа 1867 г.

2 часа ночи

«Дорогой Фред!

Только что закончил корректуру последнего (49-го) листа книги…

Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы вести всю огромную работу по трём томам.

Обнимаю тебя, полный благодарности…

Привет, мой дорогой верный друг!

Твой К. Маркс».

Это была поистине великолепная книга!

Она произвела переворот во многих областях жизни людей. Здесь были и математические формулы, и научные доказательства, опровергнуть которые не смог бы ни один учёный, потому что они были выведены из законов природы и экономических отношений. И сами законы эти тоже были открыты автором «Капитала».

Буржуазное общество исследовалось в книге так глубоко и всесторонне, что труд Маркса был одновременно энциклопедией этого строя и великой научной поэмой, доказывающей неизбежность крушения капитализма.

14 сентября 1867 года рабочий издательства Отто Мейснера в Гамбурге положил на стол первые экземпляры добротно переплетённой книги «Капитал. Критика политической экономии».

Книгу развезли по магазинам. В первый месяц она почти не расходилась.

Буржуазные газеты уже давно старались не упоминать о работах Маркса.

«Молчание о моей книге нервирует меня. Я не получаю никаких сведений, — волновался Маркс. — Однако остаётся делать то, что делают русские, — ждать. Терпение — это основа русской дипломатии и успехов. Но наш брат, который живёт лишь один раз, может околеть, не дождавшись».

Получив такое письмо, Энгельс решил действовать.

Одну рецензию он написал от имени учёного-экономиста, другую — от лица обывателя, третья была написана «коммерсантом-практиком». И в каждой рецензии, приноравливаясь к позиции и языку вымышленного автора, он рассказывал о сути великих открытий, сделанных Марксом.

И вот как-то Энгельс случайно развернул берлинскую газету и увидел большую статью о «Капитале». Автором её был известный профессор, и о книге Маркса говорилось там уважительно.

Плотина молчания была прорвана. Во многих газетах появились рецензии, отзывы, высказывания о «Капитале».

Даже враги признавали победу Маркса.

Книга «составляет эпоху и бросает блестящий, порой ослепляющий след на развитие и гибель, на родовые муки и страшные дни страданий различных исторических эпох, — писал один из самых ярых врагов. — Маркс обладает широкой учёностью и блестящим диалектическим талантом. Книга превышает горизонт многих людей и газетных писак, но она, совершенно несомненно, проникнет в общее сознание и, несмотря на свои широкие задания или даже именно благодаря им, будет иметь могущественное влияние».

Срок контракта истекал через год, но Готфрид предложил Энгельсу уйти немедленно.

— Кроме пая, вы получите компенсацию за выход из моего дела, — говорил он, надеясь, что Энгельс не преминет воспользоваться этим предложением.

— Вы подписываете обязательство, что не заводите здесь самостоятельного дела и не вступаете в компаньоны с конкурирующими фирмами… — поставил Эрмен своё последнее условие.

— Это уже ограничение моей свободы, — Энгельс сделал вид, что недоволен, — мне надо подумать. И, как вы сами понимаете, ограничения должны быть хорошо компенсированы.

Ради этой компенсации Энгельс решил продержаться ещё год.

Как раз в эти дни Марксу исполнилось пятьдесят лет.

«Как бы там ни было, поздравляю тебя с полувековым юбилеем, от которого, впрочем, и меня отделяет лишь небольшой промежуток времени. Какими же юными энтузиастами были мы, однако, 25 лет тому назад, когда мы воображали, что к этому времени мы уже давно будем гильотинированы», — написал Энгельс в Лондон.

Дочери Маркса — Женни, Лаура и младшая Элеонора-Тусси — любили приезжать в Манчестер к Энгельсу. Он знал их секреты, писал для каждой отдельные письма.

Когда двадцатипятилетний Поль Лафарг, исключённый из университета за революционные выступления, сделал Лауре предложение, Маркс ему сказал:

— Теперь, когда ты стал женихом моей дочери, ты должен познакомиться с Энгельсом.

В июне 1869 года Энгельс вывесил специальный календарь и теперь зачёркивал в нём дни. В конце месяца был нарисован пляшущий человечек.

Вечером 30 июня Тусси и Лиззи накрывали на стол, а Энгельс дописывал очередную страницу в рукописи об истории Ирландии.

Лиззи потихоньку сообщила, что несколько дней назад у них в доме прятался ирландский революционер, пытавшийся отбить своих товарищей, которых везли на казнь.

— Фреду ни слова, он рассердится, если узнает, что я выдаю тайну.

Энгельс как раз закончил писать.

— О чём вы там шепчетесь, дорогие дамы? — спросил он.

Лиззи растерялась, но Тусси нашлась.

— Мы боимся, Генерал, а вдруг вы завтра передумаете?

— Ни за что! Даже если Эрмену придёт в голову подарить мне всю фирму. С проклятой коммерцией покончено!

Утром Тусси услышала пение. Это, надевая сапоги, распевал Энгельс.

— Встречайте меня пораньше и не забудьте охладить шампанское! — крикнул он уже из-за ворот.

Лиззи несколько раз выходила посмотреть, не возвращается ли Энгельс, но его всё не было.

Наконец, когда они вышли вместе с Тусси на лужайку перед крыльцом, то сразу увидели идущего к дому Энгельса. Он шёл, размахивая тростью.

— Генерал, вы не передумали? — спросила Тусси.

— Я свободный человек, ура! — крикнул Энгельс.