Солдатский подвиг

Николай Богданов КОМИССАР ЛУКАШИН

По снежной долине бежали семеро наших лыжников, спасаясь от вражеской погони. Впереди шел Тюрин, командир маленького отряда.

Этот большой, сильный человек шумно дышал, пар валил от его широкой спины, по щекам струился пот, несмотря на жестокий мороз. Первому идти труднее всех, по следу — легче. Поэтому прокладывать лыжню ставят самого сильного.

Многие бойцы были ранены, иные выбились из сил и едва держались на ногах. Они шли день и ночь уже третьи сутки. Костров не разводили. На ходу ели сухари и заедали снегом.

Вражеские лыжники гнались за ними по пятам.

Позади всех, замыкающим, шёл комиссар отряда Лукашин.

Замечая наседающих врагов, он припадал за камень или за дерево и ждал с ручным пулемётом наготове.

И когда вражеские лыжники набегали, как стая волков, Лукашин подпускал их поближе и многих укладывал наповал меткой очередью.

Передние падали в снег, задние шарахались в разные стороны и начинали беспорядочную стрельбу, а он вскакивал и бежал догонять своих.

Комиссар не только замечательно воевал сам, но и помогал другим.

Иногда выбившийся из сил боец, падал в снег и говорил:

— Товарищ комиссар, сил больше нет.

Лукашин протягивал ему руку:

— Сил ты своих не знаешь… Вот так, выше голову. Ты же коммунист!

И уставший поднимался.

Один раненый лыжник достал согретый за пазухой пистолет и сказал:

— Товарищ комиссар, разрешите умереть от своей пули, чтобы других не задерживать… Я своё отвоевал…

Лукашин вырвал у него оружие:

— Постыдись! Ты — герой!

Да, это были герои.

В полярную ночь они спрыгнули с самолётов на парашютах у самых границ Норвегии и отыскали фашистскую секретную радиостанцию, которая оповещала вражеские аэродромы о вылетах наших самолётов.

Наши герои истребили радистов. А многие аппараты, приборы и секретный код, составлявший важную военную тайну, захватили с собой и направились в обратный путь во мраке полярной ночи.

Среди лесов и скал к ним не могли спуститься наши самолёты, и парашютистам пришлось положиться на скорость своих лыж.

Фашистов взбесил этот дерзкий налёт. И вот отборные лыжники из австрийских и немецких альпинистов бросились в погоню.

С ними соревновались финские лыжники, считающие себя лучшими в мире.

Но одолеть русских лыжников было не так просто: это был спаянный коллектив, где один за всех, все за одного.

Наступил такой момент, когда казалось, что все погибнут. Перед нашими лыжниками встали отвесные скалы. Взбираясь по ним, они должны были снимать лыжи и поднимать за собой драгоценный груз, который везли на санках.

Это был медленный подъём.

Ослабевшие лыжники с трудом карабкались на обледенелые скалы. Враги могли перестрелять всех поодиночке.

Фашисты быстро неслись по долине, как белые тени.

И тогда комиссар решил пожертвовать собой, чтобы спасти остальных. Раздумывать было некогда. Он махнул рукой, указывая отряду «вперёд», а сам круто развернул лыжи и помчался назад, навстречу набегавшим врагам.

Это были финские лыжники, опередившие немцев.

Завидев наших лыжников, которые ярко выделялись в своих белых халатах на бурых скалах, преследователи обрадовались — можно было стрелять на выбор, как в живые мишени.

Финны ускорили бег.

Но тут по ним ударил ручной пулемёт Лукашина.

Лыжники рассыпались, упали в снег и стали окружать комиссара.

Финны умеют ползать по снегу, как змеи по песку.

И не успел комиссар оглянуться, как был окружён со всех сторон.

— Русс, сдавайсь! — услышал он чужие голоса.

Лукашин поглядел на скалы и вздрогнул.

Он не испугался врагов, его взволновало другое. Все наши бойцы, даже раненые, спускались к нему на помощь.

«Назад!» — хотел он крикнуть, но они бы всё равно не послушались его.

«Хорошо, — решил Лукашин. — Сейчас вам незачем будет идти…»

Он вскочил во весь рост и поднял руки.

Увидев это, весь отряд остановился. А Тюрин даже протёр глаза. Что такое? Ведь комиссар всегда учил бойцов, что советский воин в плен никогда не сдаётся. Ему хотелось крикнуть: «Лукашин, опомнись!»

Но тут фашисты обступили комиссара тесной толпой, и его не стало видно.

Тюрин сел на выступ скалы и закрыл лицо руками:

— Позор…

И в это время прогремели два взрыва, резко отозвавшиеся в скалах.

Что такое? Толпу врагов отбросило прочь от комиссара. Повалились убитые. Закричали раненые. Сам он упал ничком и не поднялся…

В рукавах у него были спрятаны две гранаты, и, когда Лукашин поднятыми руками приманил поближе врагов, он с силой ударил гранаты оземь и вместе с собой подорвал и своих преследователей.

Всё это поняли бойцы в одну минуту.

Они поднялись разом, без всякой команды, и слетели вниз, как на крыльях.

В уставших, измученных людях вдруг возродились новые, могучие силы.

Как пёрышко, подхватили они своего израненного комиссара и внесли его на вершину скалы, за которой их встретили наши передовые дозоры.

Опоздавшим немецким фашистам остались только их незадачливые соперники — побитые и покалеченные финские фашисты.

Тюрин, сдавая санитарам комиссара, сказал:

— Скорей к докторам его, к самым лучшим! Такого человека надо спасти во что бы то ни стало!.. — И, пожав холодеющую руку Лукашина, шепнул ему: — Я про тебя плохое подумал. Прости меня, комиссар.

И когда отвернулся, на обветренных щеках его заблестел иней. Мороз был жестокий, с ветром, такой, что слёзы замерзали, не успев скатиться с лица.