Солги мне

Глава 19

— Прекрати, Мэдди, — попытался урезонить разбушевавшуюся подругу Кей Эл, выйдя из машины. — Это совсем не смешно. Рядом чей-то дом.

— Смешно, даже очень смешно. — Мэдди быстро сняла шорты вместе с нижним бельем и презервативом в кармане и швырнула их в сторону Кей Эла. — Это дом Дрейка, заброшенная ферма. — Она уселась на траву, скрестила ноги и сказала: — Иди ко мне. Сейчас же. Займемся любовью на солнышке, на глазах у Всевышнего и всего остального мира.

Кей Эл посмотрел на нее и судорожно сглотнул.

— Это уж точно. На глазах у всего мира, — пробормотал он и шагнул к Мэдди, протягивая к ней руки. — До твоего дома пятнадцать минут езды. Быть может, лучше…

— Нет, не лучше. — Мэдди дернула его за руку, повалила на траву рядом с собой и перекатилась к нему в объятия, ощущая под смявшейся рубашкой его горячее крепкое тело. Она поцеловала любимого, чувствуя, как его руки скользят вниз по ее спине, а ветерок приятно холодит кожу, и повалилась на него, прижав к холодной земле.

— Глупая затея. — Он оторвался от Мэдди, чтобы глотнуть воздуха, но, пока говорил это, его руки все крепче обнимали ее тело. Он перекатил ее на спину и оказался сверху, горячий и тяжелый, и сердце Мэдди застучало быстрее, подлаживаясь к ритму музыки, лившейся из динамиков.

— Давай же, — сказала она. Он начал поглаживать ее бедра и делал это до тех пор, пока Мэдди не покрылась мурашками. Кей Эл поцеловал ее в шею, в ухо и опять в губы, забираясь языком ей в рот, а Мэдди тем временем зашевелилась под ним.

— Я очень хочу тебя, — шепнул он, вновь отстранившись от Мэдди и переводя дух. — Но не здесь. Нам кое-чего не хватает.

— В кармане моих шорт лежит презерватив, — ответила Мэдди. — Иди и достань его. Я слишком долго ждала. — Она притянула к себе лицо Кей Эла и вцепилась зубами в его губу. — Я хочу тебя сейчас же. И пусть все видят. Пусть все знают. — Она задвигалась под ним, наблюдая за тем, как темнеют его глаза, чувствуя, как под джинсами набухает тугая плоть.

— Глупая затея, — повторил он охрипшим беспомощным голосом и еще раз поцеловал Мэдди, сначала мягко, щекоча языком ее губы, потом крепче. Она порывисто прижалась к нему. Его губы нашли сосок на ее груди, и Мэдди задышала чаще, теряя разум от прикосновений его языка.

— Ну, давай же, — прошептала она ему в ухо. — Я всю ночь мечтала об этом, я так хочу тебя. Нас закрывает машина, люди ничего не увидят. Быстрее, и без всяких нежностей, я хочу тебя сейчас же…

Кей Эл просунул колено между ее ног, крепко сжимая пальцами ее тело, и Мэдди умолкла, помогая ему своими движениями. Прохладное дуновение между бедер напомнило ей о том, как еще недавно она чувствовала пустоту и изнывала от желания. Кей Эл перекатился на бок, расстегнул джинсы, и Мэдди простонала:

— Быстрее… Ну же…

Кей Эл уселся, достал из ее шорт презерватив, вновь придвинулся к Мэдди, улыбаясь нахальной улыбкой соблазнителя, и ответил:

— Нет, теперь уж мы не будем торопиться. — Его рука скользнула между бедер Мэдди, она закрыла глаза, ослепленная ярким солнцем, чувствуя под собой прохладную траву, чувствуя его горячие пальцы, которые забирались внутрь ее тела, и у нее прервалось дыхание, а в висках застучала кровь.

— Я люблю тебя, — прошептала Мэдди, теряя разум от желания.

— Я знаю, — ответил он и поцеловал ее, сводя с ума своими руками, своим языком, а Мэдди гладила его везде, куда могла дотянуться, страстно желая, чтобы он уже принадлежал ей весь без остатка.

Мимо проезжали автомобили, в напоенном солнцем воздухе раздавались птичьи трели, где-то рычали сельскохозяйственные машины, но для Мэдди это был посторонний шум, она почти не замечала его и слышала только Кей Эла, горячечным шепотом перечислявшего ей головокружительные эротические фантазии, которые он собирался сотворить с ней сейчас, чуть позже и впоследствии. Его тело пригвоздило Мэдди к земле, а пальцы заставляли ее задыхаться от страсти.

Мэдди застонала и вцепилась в застежку его джинсов, чувствуя, как сознание проваливается в бездну желания. И когда наконец его твердая плоть оказалась в ее руке, Кей Эл сдался:

— Я сказал неправду. Я не могу делать это постепенно. Мы начнем сейчас же.

Мэдди согнула ноги в коленях, и Кей Эл, секунду повозившись с презервативом, с силой вошел в нее, приглушая ее стон своими губами. Потом он перекатился на спину, так что Мэдди оказалась наверху, и потянул вниз ее бедра, прижимая их к своим. Мэдди оседлала его, раздвинула бедра, обхватила ими его широкое тело и вздрогнула, почувствовав в себе его тугую плоть. При каждом его движении она судорожно выдыхала, вглядываясь в его глаза и ресницы, казавшиеся черными на фоне светлой кожи, прислушивалась к его прерывистому дыханию. Потом она резко втянула в себя воздух и качнула бедрами, чувствуя, как под ее пальцами напрягается его тело, как он все глубже вонзается в нее, и от страсти у нее начала кружиться голова.

— Ты прекрасна, — выдохнул Кей Эл. — Ты стала совсем другой, и ты по-прежнему моя.

Мэдди улыбнулась, закусывая губу от наслаждения, переполнявшего ее тело.

— Может быть, ты прав, — шепотом ответила она. Кей Эл перевернул ее на спину и налег всем весом, еще сильнее и крепче погружаясь в ее тело.

— Моя, — сказал он. Мэдди хотела покачать головой, но в этот миг Кей Эл, казалось, одним мощным движением пронзил ее насквозь, и она забыла о притворстве, изо всех сил вцепившись в него.

— Сильнее, — произнесла она сквозь стиснутые зубы, и он задвигался мощно и ритмично, более не тратя времени на разговоры, раз за разом все глубже врываясь в ее тело на мягкой траве подле красной машины в двадцати футах от обочины шоссе. Сейчас он не думал ни о чем, кроме Мэдди. Они оба забыли обо всем, кроме друг друга, потеряв разум и стыд; чувство обретенной свободы вновь и вновь заставляло Мэдди с криком бросаться ему навстречу, но вдруг она напряглась и задрожала, содрогаясь в спазме, вонзая ногти в его плоть, а потом и он затрясся, крепко прижимаясь к ней всем телом.

Когда все кончилось, Мэдди почувствовала, что сомнения и заботы, которыми она себя терзала, словно куда-то испарились, исчезли вместе с ее былой репутацией.

Они лежали, с трудом дыша, сплетясь телами, и в эту минуту их переполняла такая сумасшедшая радость, что оба они не выдержали и расхохотались.

«Той, старой Мэдди уже не бывать», — подумала она.

Теперь бабушка может гордиться своей внучкой.

Они вернулись в машину, и Кей Эл протянул ей свой пиджак.

— Лично я предпочитаю тебя в обнаженном виде, — сказал он, — но ты ведь знаешь, что такое соседи. — С этими словами он еще раз поцеловал ее так крепко, что Мэдди вновь едва не задохнулась.

Четверть часа спустя он высадил Мэдди на дорожке у ее дома. За забором маячил затылок Глории. Должно быть, она обихаживала свою лужайку.

— Мне надоели соседи, — заявила Мэдди, выбравшись из автомобиля. — Я хочу переехать. Находясь на ферме, я наслаждаюсь спокойствием и тишиной.

— Я тоже, — ответил Кей Эл. — Мы переедем вместе.

— Посмотрим, — сказала Мэдди и, не сдержавшись, обошла вокруг машины, приблизилась к водительской дверце, нагнулась и поцеловала Кей Эла.

— С ума сошла? Мы ведь на людях, — попытался снова завести старую песню Кей Эл, но Мэдди тут же поцеловала его еще раз, вкладывая в поцелуй всю свою благодарность и щедро лаская его губы языком, так что Кей Эл в конце концов утих, умиротворенный. — Я еще вернусь за своим пиджаком, — пообещал он. — Встречусь с Генри и приеду, чтобы сорвать с тебя пиджак.

— Какой? Вот этот? — Мэдди распахнула пиджак, и Кей Эл зажмурил глаза. В тот же миг она выдернула ключи из замка зажигания.

— Эй! Куда? — завопил Кей Эл.

— Пройдись пешком, — хихикнула Мэдди, проворно отступая от машины. — Я хочу, чтобы у моего дома стоял красный «мустанг».

Она двинулась в сторону своего заднего дворика, чувствуя, как по обнаженной коже скользит шелковая подкладка. Если Кей Эл бросится следом, что ж, она не станет возражать. Она не против грубой животной случки, хотя в глубине души предпочла бы что-нибудь более благопристойное и изысканное. Конечно, если захочет Кей Эл. А Мэдди была уверена, что он захочет.

Она обернулась, чтобы посмотреть, угадал ли Кей Эл ее мысли. И в этот миг он захлопнул дверцу машины.

— Ладно, — крикнул Кей Эл. — Пожалуй, физические занятия пойдут мне на пользу. Не выходи из дома. Я вернусь, и мы с тобой еще поупражняемся.

Мэдди смотрела, как он уходит. Ей было очень приятно следить за его движениями. Потом она обогнула угол, вошла во двор и шагнула на крыльцо.

— Мэдди?

Мэдди обернулась и, прищурившись, посмотрела на Глорию, высовывавшуюся из-за забора.

— Мэдди, что это за наряд? — Глория явно была шокирована, но в ее взгляде угадывалось жадное любопытство. — Ведь это, кажется, мужской пиджак?

— Это пиджак Кей Эла, — ответила Мэдди. — А под пиджаком ничего нет. Мы только что занимались любовью на заброшенной ферме Дрейка. Что еще тебя интересует?

— Ну, знаешь, Мэдди… — Глория задрала нос. — Брент умер лишь две недели назад.

— Две недели без секса — слишком долгий срок, — ответила Мэдди. — Кстати, спасибо за напоминание. Насколько мне известно, ты спала с моим мужем, и хотя я не слишком его любила, ты тоже не вызываешь у меня особых симпатий. Так что оставь при себе свои комментарии насчет моей травы и моей личной жизни.

Глория залилась краской:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда…

— Брент оставил мне письмо, Глория, — сказала Мэдди. — Так что не спорь. Он выдал тебя. Насколько я смогла понять, ты трахалась с ним в гараже, под носом у соседей, то есть у меня. Фу, как это пошло и гадко!

Глория беззвучно шевельнула губами, и Мэдди вошла в дом, с грохотом захлопнув за собой сетчатую дверь.

Может быть, когда Генри найдет убийцу, она и на него накричит. Ей все больше нравилось быть новой Мэдди, мерзкой скандальной стервой, которая к тому же не прочь хорошенько потрахаться.

Воодушевленная, Мэдди отправилась к магнитофону, чтобы поставить кассету с музыкой кантри. Наконец-то у нее выдался чертовски славный, солнечный денек.

— По-моему, ты хотел присутствовать при допросе Бейли, — хмуро сказал Генри, когда в дверях его кабинета, опоздав на час, показался Кей Эл, взъерошенный, помятый и без пиджака.

— Маленькое приключение на дороге. — Кей Эл старательно делал вид, будто никакого секса не было и в помине.

— При свете дня? Ну что тебе сказать, Кей Эл. По-моему, у тебя мозги превратились в дерьмо, — процедил Генри.

— Давай вернемся к Бейли, — предложил Кей Эл, заправляя в джинсы выбившиеся полы рубашки. — Что он хотел сообщить?

— Он сказал, что Брента застрелила Мэдди.

Кей Эл вскинул голову.

— Уймись, — осадил его Генри. — Возможно, Бейли говорит правду. Мы навели справки и выяснили, что пистолет был зарегистрирован на имя компании, так что Мэдди вполне могла прибрать его к рукам.

— Я должен встретиться с Бейли, — мрачно произнес Кей Эл, направляясь к двери. — Я хочу выслушать его правду.

Мэдди натянула новую футболку и шорты и врубила на полную катушку песню Лорри Морган, чтобы покрепче досадить Глории. Потом она уселась за стол и принялась разбирать корреспонденцию, накопившуюся за минувшие недели. Она подписывала чеки и откладывала их в сторону до субботы. В субботу на ее счет должна была поступить зарплата, и тогда она вновь смогла бы покрывать текущие расходы.

Все-таки какая это подлость со стороны Брента — опустошить их семейные счета, особенно если учесть, что у него было четверть миллиона долларов на личные расходы. Вообще-то подобная мелочность была не в его духе. При всех своих недостатках Брент никогда не был скуп. Тем более ему следовало помнить, что Мэдди наводнила своими чеками все магазины города.

Мэдди еще раз просмотрела почту. Странно. Она задолжала всему городу и не покрыла недостачу в банке, о которой говорила Кендэйс. Где же извещения с отказом от приема ее чеков? Может быть, Кендэйс сумела каким-то образом поправить ее финансовые дела? Если так, почему она до сих пор не позвонила?

Мэдди разжала пальцы, и конверты рассыпались по столу.

Предположим, никакой недостачи на самом деле не было.

Предположим, Брент и не думал снимать деньги с семейных счетов.

Предположим, это сделал кто-нибудь из банковских служащих, чтобы Кендэйс пришлось заставить ее открыть свой сейф и тем самым навлечь на себя подозрения.

Харолд Уайтхед не видел дальше собственного носа, но шайке Уэбстеров эта задача была вполне по силам. Они сняли деньги и вынудили Кендэйс позвонить Мэдди, готовясь выступить в роли свидетелей…

Но зачем им Кендэйс? Они и сами могли бы позвонить.

Кендэйс — вот кто натолкнул ее на мысль о сейфе. «Нет ли чего-нибудь в вашем личном сейфе?» — спросила она.

Ну да, конечно, черт побери.

«Неужели Кендэйс?»

Мэдди вновь принялась собирать разрозненные кусочки мозаики, поместив в центр событий Кендэйс вместо Уэбстеров, но что-то здесь не сходилось. Да, у Кендэйс светлые волосы, но она всегда была спокойным, уверенным в себе человеком, отнюдь не дешевой куколкой. Мысль о том, что. под изысканными бежевыми костюмами Кендэйс могли скрываться трусики с дыркой, казалась Мэдди чистым абсурдом.

Разве что Кендэйс и не думала их надевать. Ведь трусики были подброшены в «кадиллак», чтобы поссорить Мэдди с мужем. Сунуть их под сиденье машины могла только очень умная женщина.

А Кендэйс как раз такой и была.

Она сделала карьеру, заняла пост менеджера по банковским кредитам, но это был ее потолок. Кендэйс была бы счастлива стать супругой мэра. Для этого ей нужно было лишь избавиться от Мэдди.

«У тебя мания преследования», — сказала себе Мэдди. Но где же тогда извещения об отказе от чеков? Мать утверждала, будто Кендэйс фактически заправляет банком; она вполне могла спуститься в хранилище одна и вскрыть сейф ключом Брента.

Разглядев эту возможность, Мэдди сочла ее совершенно очевидной. Кендэйс прекрасно знала бухгалтерию, знала все, что было нужно Бренту для утаивания денег от компании. Более того, именно Кендэйс вела счета компании и частные депозиты. Значит, это была Кендэйс.

Единственная неувязка состояла в том, что у «похитителя» был мужской голос.

Кендэйс встречалась с Харолд ом Уайтхедом, но Мэдди было трудно представить, что Харолд согласился бы выступить в роли похитителя, даже если бы Кендэйс станцевала перед ним нагишом.

Но Кендэйс встречалась и с Бейли. Он не стал бы красть ребенка, это противозаконно, как и шантаж, но если никакого похищения на самом деле не было, он мог согласиться позвонить Мэдди. Тонкости законодательства были недоступны его уму. Голос в трубке был хриплый, как у Бейли. Да, Бейли мог в этом участвовать. Но убить человека он не мог.

А Кендэйс могла.

Мэдди нахмурилась. Она знала Кендэйс всю жизнь, с той самой поры, когда та носила нелепые платья и сандалии из потрескавшейся кожи. Само предположение о Кендэйс-убийце казалось смехотворным.

Если бы не было таким реальным, даже невзирая на мужской голос «похитителя». Именно из-за рваных сандалий. Если Брент занимался растратами на пару с Кендэйс и решил сбежать из города, оставив ее на произвол судьбы, если он бросил ее и Кендэйс почувствовала, что Брент паникует и это грозит ей тюрьмой…

В таком случае она вполне могла застрелить Брента. Она потратила слишком много сил, борясь за место под солнцем, чтобы позволить Бренту вновь втоптать себя в грязь. Или, что еще хуже, опозорить себя перед городом. «Что вы хотели от Лоуэри?» — стали бы говорить люди, и Мэдди впервые в жизни задумалась, каково быть на той, другой стороне. Она сама тяготилась тем, что родилась Славной Девушкой; каково же было Кендэйс с самого рождения чувствовать себя неудачницей?

Чтобы снять проклятие, Мэдди только что переспала с мужчиной на глазах окружающих.

Какие шаги была готова предпринять Кендэйс, чтобы избавиться от позорного ярлыка Лоуэри?

Кендэйс было что терять, и она вполне могла застрелить Брента.

Был только один способ узнать все точно. Мэдди схватила ключи от «мустанга» и побежала к машине. Сейчас она закатит Кендэйс скандал и посмотрит на ее реакцию.

— Это сделала Мэдди, — заявил Бейли, и Кей Эл, посмотрев ему в глаза, понял, что Бейли гоцорит искренне. Бейли не умел врать. Он действительно думал, что Мэдди застрелила Брента.

— Рассказывай с самого начала, — приказал Кей Эл, и Бейли громко вздохнул.

— Мэдди поднялась по холму в Пойнт, увидела там спящего Брента и застрелила его, — монотонным голосом произнес Бейли, словно читая наизусть.

— И часто он спал в Пойнте? — спросил Кей Эл.

— Порой он приезжал туда, только чтобы побыть в одиночестве. А я не спрашивал. У Брента были нелады в семье. — Бейли нахально посмотрел на Кей Эла. — Да вы и сами все знаете.

— Спасибо, что напомнил, — сказал Кей Эл. — Если ты еще раз вздумаешь шантажировать Мэдди, я накормлю тебя твоими собственными зубами.

— Это был не шантаж, — отозвался Бейли тоном оскорбленной невинности. — Я подумал, что, если у Мэдди завелись кое-какие деньжата, она может поделиться со мной в обмен на любезность.

Кей Эл внимательно посмотрел на него — сначала с отвращением, потом с интересом. Бейли говорил чистую правду. Точнее, то, что казалось ему правдой. Кей Эл бросил взгляд на Генри и заметил, то у дяди сузились глаза.

— Расскажи еще раз, что ты видел в Пойнте, — попросил Кей Эл. Бейли заерзал, но ответил все там же искренне:

— Мэдди поднялась по холму…

— Ты видел, как она поднималась по холму? — осведомился Генри обманчиво-кротким тоном.

— Нет, но я видел отпечатки ее обуви. Потом Мэдди подошла к машине и застрелила Брента. — Бейли кивнул.

— Ты видел, как она нажимала на курок? — спросил Кей Эл.

— Ага, — ответил Бейли, но у него тут же забегали глаза и задвигались ноги.

— Бейли, ты очень неумело лжешь, дубина ты эдакая, — произнес Кей Эл. Бейли обратил взгляд на Генри:

— По-моему, он не имеет права говорить такие вещи.

— Вообще-то нет, — ответил Генри, — но, похоже, у него есть на это серьезные причины. Давай попробуем сначала. Расскажи нам, что ты видел в Пойнте.

— Там была она, — сказал Бейли. — Сам я не видел, но знаю, что там была она.

— Кто тебе это сказал? — спросил Генри. Бейли опять заерзал в кресле.

— Бейли, — произнес Кей Эл, наклоняясь над ним. — Ты клевещешь на женщину, которую я люблю. Ты представляешь, как это меня раздражает?

— Нажим на свидетеля. Обычные полицейские угрозы, — заявил Бейли.

— Я не полицейский, — ответил Кей Эл. — Это будет угроза со стороны частного лица. А я очень хорошо умею приводить в исполнение свои угрозы.

— Генри! — нервно воскликнул Бейли.

— Здесь он тебя не тронет, — успокоил его Генри. — Ты ведь знаешь, я никого не принуждаю давать показания. Беда в том, что я не смогу защитить тебя, когда вы отсюда уйдете. Но можешь быть совершенно уверен: если ты попадешь в больницу, Кей Эл попадет в кутузку.

Бейли перевел взгляд с Генри на Кей Эла и обратно.

— Она не хочет рассказывать об этом сама. Боится скандала. Вы ведь знаете наш город, — заговорил он.

Кей Эл собрался было что-то возразить, но, поймав предостерегающий взгляд Генри, прикусил язык. Кем бы ни был человек, втянувший Бейли в мошенничество, он сделал это очень ловко. Уж лучше сидеть, помалкивать и слушать.

— Этот город — куча дерьма, — сказал Кей Эл. — Давай, продолжай.

Около полудня Мэдди затормозила у светофора рядом с банком. Харолд Уайтхед собирался закрывать двери, и, пока Мэдди с удивлением думала о том, что президенту банка не пристало исполнять обязанности швейцара, он распахнул дверь и выпустил из помещения Кендэйс. Она была одета в свой обычный бежевый костюм и несла в руке сумку из светлой кожи.

В другой ее руке был чемодан.

— Эй! Кендэйс! — крикнула Мэдди из «мустанга». — Подожди минутку!

Кендэйс обернулась, увидела Мэдди и помахала рукой, сжимавшей сумку, но не остановилась.

— Кендэйс! — завопила Мэдди. Светофор упрямо не переключался с красного. — Кендэйс! Кендэйс!

Кендэйс продолжала вышагивать плавной походкой уверенной в себе женщины, которую — вот незадача! — поразил внезапный приступ глухоты.

— Ну погоди, — сказала Мэдди и выбралась из машины, оставив ее в самом центре перекрестка. Как только она ступила на тротуар, красный свет сменился зеленым, и послышались автомобильные гудки.

Черт с ними.

— Кендэйс! — еще раз крикнула Мэдди и побежала следом.

На сей раз Кендэйс остановилась; ей просто некуда было деваться.

— Я спешу, Мэдди! — крикнула она в ответ. — На День труда приходится три выходных подряд, и мне нужно успеть на самолет. — Она повернулась, собираясь двинуться дальше. — Поговорим во вторник!

— Нет, во вторник будет слишком поздно. — Мэдди ринулась вперед и ухватилась за ручку чемодана Кендэйс. — Я хочу поговорить с тобой немедленно.

Прохожие отворачивали лица, жадно наблюдая за отражением происходящего в зеркальной витрине «Ревко».

— Послушай, Мэдди… — Кендэйс попыталась вырвать у нее чемодан, но Мэдди изо всех сил вцепилась в ручку, за которую тянула Кендэйс.

— Нам нужно поговорить, — повторила она.

— Мэдди, я знаю, в последнее время тебе довелось немало пережить, — успокаивающе произнесла Кендэйс, — но я действительно должна спешить, иначе не успею на самолет.

— Со всеми этими деньгами? — спросила Мэдди и одним резким движением расстегнула молнию сумки Кендэйс.

Из сумки выпорхнула целая кипа изящного шелкового белья, за которым последовали весьма дорогие на вид бежевые с золотым отливом костюмы, и Кендэйс предприняла отчаянную, но безуспешную попытку подхватить их на лету, прежде чем они упали на тротуар.

Денег в сумке не оказалось.

Кендэйс выпустила из рук чемодан, глядя на Мэдди словно на сумасшедшую. Ей на помощь кинулись несколько человек, среди которых была подруга матери Мэдди.

— Мэдди, дорогая, — сказала она. — Я думаю, тебе лучше поехать домой и лечь в постель.

— Черт побери, — произнесла Мэдди, не обращая внимания на знакомую матери и настороженно следя за Кендэйс. — Куда ты их спрятала? Сунула в чулок?

— Что с тобой, Мэдди? — Кендэйс опустилась на одно колено и принялась запихивать одежду в сумку.

Окружающие сочувственно загудели, бросая на Мэдди косые взгляды. В этот момент через толпу протиснулся мужчина с багровой физиономией.

— Послушайте, леди, — сказал он. — Уберите с перекрестка свой чертов автомобиль.

— Эта история с чеками здорово разозлила меня, — продолжала Мэдди, обращаясь к Кендэйс.

— Вот как? — Кендэйс застегнула сумку и поднялась на ноги. — Значит, ты устроила это из-за чеков? Мэдди, у тебя выдалась тяжелая неделя. Поезжай домой. Мы разберемся с твоими счетами во вторник, когда откроется банк.

— Леди, уберите машину, — повысил голос мужчина.

— Я не превышала свой кредит, — заявила Мэдди. В глазах Кендэйс вспыхнул злобный огонек, но то было всего лишь мгновение. — Это все твои проделки, не так ли? — спросила Мэдди.

— Леди… — продолжал настаивать краснолицый.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Кендэйс одернула юбку, избегая взгляда Мэдди. — У меня нет времени возиться с тобой. Обратись к врачу. Тебе нужна срочная медицинская помощь.

С этими словами она подняла чемодан и с такой уверенностью двинулась прочь, что Мэдди едва не упустила ее.

— Черта с два! — выкрикнула она, вновь хватая Кендэйс за руку. — Уж не знаю, куда ты собралась ехать, но готова спорить, что это такое место, откуда нам не удастся тебя вернуть. Даже не надейся улизнуть от меня в суматохе.

Кендэйс вырвала руку и попыталась уйти, но Мэдди яростно вцепилась в нее, и теперь они тянули друг друга в противоположных направлениях — Мэдди с отчаянием, Кендэйс — со всем достоинством, какое было возможно при данных обстоятельствах.

Прохожие уже давно забыли о зеркальной витрине и откровенно наслаждались происходящим. Даже красномордый заткнулся и молча таращил глаза.

— Перестань устраивать дешевые сцены, — злобно прошипела Кендэйс, не оставляя попыток вырваться. — Перестань делать из себя дуру. Подумай о своей матери.

— Черт с ней, с матерью, — не замедлила Мэдди с ответом. — И если тебе кажется, что это дешевая сцена, то я должна тебя разочаровать. Либо ты сейчас же поедешь со мной к Генри, либо я устрою здесь полноценный спектакль.

Кендэйс вывернула свое запястье из пальцев Мэдди и успела сделать один длинный шаг, прежде чем Мэдди навалилась на нее сзади всем своим весом, заставив Кендэйс тащить ее на себе.

— Она сошла с ума, — объявила Кендэйс, обращаясь ко всем и каждому и волоча Мэдди за собой. — Эй, кто-нибудь! Помогите мне избавиться от этой сумасшедшей.

Совсем непохоже на кино, мелькнуло в голове Мэдди, в то время как Кендэйс продолжала тащить ее по тротуару. В кино стычки бывают молниеносными, там не возникает моментов, когда ты сомневаешься и чувствуешь себя полным болваном. Неудивительно, что киношные драки так быстро заканчиваются.

— Помогите же, — обратилась к толпе Кендэйс скорее с раздражением, чем со страхом, и тут вперед выступил Харолд Уайтхед.

— Не вмешивайтесь, Харолд, — предупредила его Мэдди. — Иначе вас обвинят в пособничестве убийце.

— Это смешно, — заявил Харолд. — Кендэйс — банковский менеджер по кредитам.

— Она разбила мою машину, застрелила моего мужа и угрожала моему ребенку, — ответила Мэдди достаточно громко, чтобы слышали окружающие, и все головы тут же повернулись к Кендэйс, а глаза вперились в нее с обновленным интересом. — Вот какие люди у вас работают, Харолд, — а вы и не знали!

Кендэйс таки удалось вырваться, но Мэдди бросилась за ней и снова схватила ее за руку, выпалив при этом:

— Ну конечно, чего еще ожидать от Лоуэри!

Кендэйс обернулась, и теперь уже в ее глазах сверкнула неприкрытая злоба.

— Ах ты, сука — завопила она. — Тупая самодовольная шлюха!

Она опять попыталась вырваться, но безуспешно; тогда Кендэйс пнула Мэдди и попала по колену. Мэдди вскрикнула от боли.

— Послушай, ты… — заговорила она, и в тот же миг на перекресток въехал автомобиль шерифа.

— Давно у нас не было беспорядков в центре города, — проворчал Генри, выбираясь из машины. — Полагаю, все это устроила ты, Мэдди. Что подумают о тебе люди?

— Начхать мне на людей! — гневно вскрикнула Мэдди, борясь с болью в колене, но не отпуская Кеидэйс. — Плевать мне на соседей! Я не собираюсь садиться в тюрьму, я не убивала своего мужа! А теперь будьте добры, арестуйте эту женщину.

— Она сошла с ума. — Кендэйс, похоже, начала терять свое хваленое хладнокровие. — Она убила мужа и хочет свалить вину на меня. У нее крыша поехала. Генри, избавьте меня от нее. Она причиняет мне боль.

— Отпусти, Мэдди, — велел Генри.

— Но, Генри…

— Отпусти, — повторил Генри, и Мэдди наконец поняла причины робости Кей Эла перед своим дядей. Она отпустила руку Кендэйс и потерла колено.

— Полагаю, вы правы, Кендэйс, — успокоительно произнес Генри. — У Мэдди кое-какие затруднения…

— Эй, эй! Полегче! — крикнула Мэдди.

— …и я предлагаю всем вместе поехать в участок и составить протокол.

Мэдди умолкла. Любое действие, приближавшее Кендэйс к полицейскому участку, представлялось ей шагом в правильном направлении.

— Но у меня нет времени. — Кендэйс одернула костюм. — Мне нужно успеть на самолет. — Она подняла с асфальта сумку и двинулась прочь, но Мэдди вновь ухватилась за ручку ее сумки, и Генри шагнул следом.

— Ты не уедешь из Фрог-Пойнта, — заявила Мэдди.

Кендэйс повернулак ней лицо, искаженное страхом и гневом, замахнулась свободной рукой с дамской сумочкой и ударила Мэдди сбоку по голове. Последнее, что увидела Мэдди, погружаясь в черноту обморока, была целая стая купюр, порхающих в воздухе.

— Что, не могла дождаться Генри? — произнес Кей Эл, когда Мэдди пришла в себя и убедилась, что лежит на больничной койке.

— Где Кендэйс? — первым делом спросила она.

— В тюрьме, — ответил Кей Эл. — Генри собрался взять ее по-тихому, но в дело вмешалась ты. Теперь я уже не смогу на тебе жениться. Моя семья не переживет такого позора.

— За что ее посадили? — Мэдди попыталась приподняться, но Кей Эл толкнул ее обратно на подушки.

— Лежи спокойно. Сейчас врач осмотрит тебя на предмет сотрясения мозга. А потом мы вместе просветим тебя рентгеном, чтобы определить, есть ли у тебя мозги вообще. На кой черт тебе понадобилось нападать на Кендэйс?

— Она собралась бежать. — Голова Мэдди раскалывалась от боли, поэтому она прекратила сопротивление и откинулась на подушку. — Кендэйс убила Брента. Я ее вычислила, но она собралась дать тягу. Плела что-то насчет Дня труда, а на самом деле хотела слинять из города.

— Все верно, — ответил Кей Эл.

Мэдди бросила на него возмущенный взгляд:

— Так вы уже все знали?

Кей Эл покачал головой.

— Мы узнали об этом лишь немного раньше тебя. Твой банковский сейф с самого начала не давал Генри покоя, потому что если ты не солгала — а он не был уверен, что ты не врешь, — то, значит, убийцей был кто-то из работников банка. Генри уже проследил источник слухов о беглом преступнике и выяснил, что их распустила Кендэйс, но только не мог понять, зачем ей это понадобилось.

— Чтобы выманить у Брента пистолет, — сказала Мэдди. — Все это были подстроено заранее и хорошо обдумано.

— По-моему, она всю жизнь совершала только хорошо обдуманные поступки, — заметил Кей Эл. — Кендэйс очень упорная, решительная дамочка. И все же ты оставалась главным подозреваемым, пока мы наконец не раскололи Бейли. Он сознался, что той ночью встретил Кендэйс по пути из Пойнта, и она сказала, будто бы ты убила Брента. И, конечно же, Бейли поверил ей. Особенно после того, как она пару раз пригласила его в ресторан. — Кей Эл ухмыльнулся. — Господи, как же ты ее разозлила. С тех пор как Кендэйс начала давать показания, она ни о чем не хочет говорить, кроме как о том, что ты разрушила всю ее жизнь. Убив Брента, она взяла у него ключ от дома и подбросила в ящик стола ключ от сейфа, рассчитывая, что на следующий день ты придешь в банк и заберешь деньги. Но ты оказалась до глупости честной и оставила деньги в сейфе. Тогда Кендэйс пришлось вновь стащить у тебя ключ, чтобы забрать деньги самой. Это произошло в тот день, когда ты была на ферме.

— Значит, Уэбстеры здесь ни при чем? — Мэдди охватило раскаяние. — А я уже начала их ненавидеть.

— Не совсем, — ответил Кей Эл. — Кендэйс отправила младшему из них по почте половину пятидесятидолларовой купюры с запиской, в которой велела разбить твою машину, если он хочет получить вторую половину. Она полагала, что Уэбстер стукнет твой «сивик» где-нибудь на стоянке, но этот придурок поддал тебе под зад на проезжей части. Он так испугался, что решил никому ничего не рассказывать, а Кендэйс при виде столь вопиющей тупости едва не хватил удар. По ее мнению, если кто-то и мог перещеголять в этом мальчишку Уэбстера, то только ты. — Кей Эл покачал головой. — Кендэйс говорит, что она так и не поняла, почему ты попросту не предоставила городу позаботиться о себе, как обычно. Она никак не ожидала, что ты дашь сдачи.

— А я не ожидала, что она признается, — сказала Мэдди. — Я думала, она станет играть в молчанку.

— На обойме пистолета были обнаружены ее пальчики. Генри собирался взять у нее отпечатки по пути в участок и тем самым подтолкнуть к признанию, но тут вмешалась ты и устроила скандал на весь город.

— Но ведь я стерла с пистолета все следы, — сказала Мэдди.

— И очень хорошо сделала. Обойма оставалась внутри пистолета. Прежде чем застрелить Брента, Кендэйс вынула обойму и убедилась, что она заряжена.

— Ну и ну, — протянула Мэдди. — Крутая женщина, ничего не скажешь.

— Ей далеко до тебя. Ты вообще-то представляешь, какое это геройство — прицепиться к человеку среди бела дня на оживленной улице да еще выкрикивать оскорбления на виду у десятков людей, среди которых был мой дядя?

— Я здорово растерялась, — ответила Мэдди. — Я не могла упустить Кендэйс, но боялась ошибиться, поэтому возникла некоторая напряженность. Я и сейчас не верю, что Кендэйс смогла убить человека. Я хорошо знаю Кендэйс. Мы ходили в одну школу. Она всю жизнь провела в этом городе.

— Думаю, в этом-то все и дело, — сказал Кей Эл. — Ей надоело гробить себя на работе, и она решила угробить кого-нибудь вместо себя.

— И все-таки я не понимаю. — Мэдди осторожно шевельнулась, ожидая вспышки головной боли. Голова вела себя спокойно, и она позволила себе расслабиться. — Кендэйс могла уехать, когда бы ни пожелала. У нее диплом и большой опыт. Видимо, ей было нужно что-то другое. Не зря же она подбросила трусики в машину. Наверно, ей был нужен именно Брент.

— Должно быть, Кендэйс его любила. Уж лучше бы ты отдала ей Брента со всеми его потрохами. Господи, я бы с удовольствием перевязал Брента ленточкой и подарил ей.

— Послушай, Кей Эл, — сказала Мэдди, медленно усаживаясь в постели. — Насколько я понимаю, теперь Эм в полной безопасности. И я тоже.

— Ну, не совсем, — ответил Кей Эл. — Ведь я-то никуда не делся. — Он внимательно присмотрелся к ее глазам и добавил: — Твои зрачки выглядят нормально. Если у тебя нет сотрясения мозга, не согласишься ли ты еще разок прогуляться на ферму Дрейка? Ведь твоя репутация и так уже безнадежно загублена.

— Господи Иисусе, — пробормотала Мэдди. — Только моя жизнь начала входить в спокойное русло…

— Даже и не надейся, — отозвался Кей Эл. — Отныне тебе придется иметь дело со мной.

На следующее утро Мэдди приехала в «Ревко» купить ожерелье, которым собиралась вознаградить свою бабку. Окружающие таращили на нее глаза, некоторые даже высовывались из-за витрин, чтобы взглянуть на новую городскую сумасшедшую. Нет, они не проявляли неприязни, но похлопывать Мэдди по плечу тоже не спешили. Создавалось впечатление, будто люди ждут не дождутся от нее какой-нибудь выходки, заранее ее осуждая и в то же время не желая пропустить захватывающее зрелище.

Внимание Мэдди привлек зоотистый кулон в виде кошки с огромными глазами из зеленого стекла, и только она нацепила его на шею, кто-то подтолкнул ее в спину.

— Я слышала, город собрался поставить памятник на месте вчерашней баталии, — раздался сзади голос Тревы. — Твое имя прославится в веках. — Мэдди обернулась, и Трева тут же переключилась на ее покупку: — Господи, какое кошмарное ожерелье. Уже одной этой штуки хватит, чтобы навсегда погубить твое доброе имя. Неужели тебе хочется вдобавок ко всему прослыть еще и вульгарной женщиной?

— Это для бабушки, — миролюбиво ответила Мэдди, усевшись на край прилавка. Ей было так приятно вновь завести разговор с Тревой, что она не обращала внимания на хмурые взгляды, которые искоса бросала на нее кассирша Сюзан, недовольная тем, что Мэдди мешает торговле. — И будь добра, не трудись рассказывать мне о вчерашнем происшествии. Моя мать уже позвонила мне и обсосала мое падение до последней косточки, можно сказать, разложила все по полочкам. Такого потрясающего замедленного повтора не увидишь даже в репортаже с Олимпийских игр.

— Что ж, полагаю, у тебя был отменный комментатор, — отозвалась Трева. — Думаю, ты сидела и слушала открыв рот.

— Черта с два, я оказалась на высоте, — сказала Мэдди. — Я заявила, что быть замешанной в скандале намного интереснее, чем судачить о нем, и предложила матери принять посильное участие.

— Так она и сделала, — воскликнула Трева. — Вот это да!

— Ну что ты, конечно же, нет, — успокоила ее Мэдди. — Мне пришлось еще около часа выслушивать лекцию о том, что значит принадлежать к семейству Мартиндейл. Господи, я в жизни не слышала ничего подобного. Кажется, мать считает членов нашей семьи кем-то вроде городских святых. А сейчас они на пару с Эм пошли по знакомым трепать языками.

— Боюсь, Зм пришлось отправиться одной, — сказала Трева. — Моя мать только что засекла твою в кегельбане за чашечкой кофе с Сэмом Скоттом и тут же рассказала все Эстер. Скоро об этом узнает весь город.

— Шутишь! — Мэдди наклонилась к Треве и расхохоталась. — Ну и дела! Я в восторге. Обязательно расскажу бабуле. В конце концов кровь дала о себе знать.

— У меня есть куда более важные новости, — продолжала Трева — Я рассказала Хауи о Три.

Мэдди, перестав улыбаться, попыталась сосредоточиться и вдруг поняла, чго уже мною месяцев не видела Треву такой спокойной и рассабленной.

— Полагаю, он воспринял эту весть с достоинством? — спросила она.

— Оказывается, Хауи знал об этом с самого начала. — Трева уселась рядом с Мэдди и с облегчением улыбнулась. — Что-то там не сходилось из-за группы крови. Я скрывала от него правду двадцать лет, а он все знал. — Трева подняла глаза к потолку. — Хауи говорит, ему все равно. Он вырастил Три, и тот считает его настоящим отцом, а все остальное моему супругу безразлично. Я еще поразилась его хладнокровию, но он сказал, что был взбешен всего один день, а потом взял Три на руки и подумал: «Ну и что?» — и целый месяц жил спокойно, пока ему не показалось, что я опять сошлась с Брентом. — Трева покачала головой. — Как будто я могла дважды пасть так низко! Мне захотелось его тут же прикончить за такие подозрения, но оказалось, что я слишком его люблю. Что тут поделаешь?

— Ты еще можешь пройтись голышом по Центральной улице, — засмеялась Мэдди. — А я пока подожду здесь.

Тем же утром Мэл и Эм сидели на причале у фермы с удочками в руках.

— Моя мама сказала, что твоего папу убила женщина из банка, — сказала Мэл.

— Да, Кендэйс. Но я не хочу об этом говорить. — Эм топнула ногой по причалу.

— Ладно, — отозвалась Мэл. — Это такой кошмар.

— Да. — Эм топнула сильнее. — Как там Феба? Она не свалится в реку?

Мэл вывернула шею и посмотрела на щенка.

— Нет, Феба далеко от воды. — Она вытянула крючок из реки и нахмурилась. — У тебя все в порядке, Эм?

— Все в порядке, — твердо ответила Эм тем самым тоном, каким говорил Кей Эл, когда бывал серьезен — Я поговорила с мамой и с Кей Элом, и теперь все успокоилось. Конечно, я бы хотела, чтобы папа был жив… — Она запнулась и крепче сжала удочку. — Да, я бы очень этого хотела, но в остальном все в порядке. Теперь нас никто не тронет. У нас все хорошо.

— Ладно. — Мэл полезла в свою рюкзак и достала оттуда пачку печенья — на сей раз это были мягкие шоколадные коржики «Арчвей». — Вот, угощайся, лучше не бывает.

Эм выбрала самый большой коржик и начала его грызть, поглядывая в синее сентябрьское небо и стараясь думать только о хорошем. Ей хотелось, чтобы Мэл прекратила расспрашивать о смерти папы, но тут уж ничего не поделаешь. Люди очень любят разговаривать о вицах, которые тебе неприятны.

— Значит, теперь твоя мама выйдет за Кей Эла? — спросила Мэл. — Ты ничего мне не рассказываешь, а я умираю от любопытства.

Эм вздохнула.

— Думаю, они поженятся. Но не сейчас. Вообще-то мама отказывается, и я ей верю, потому что она обещала больше не врать, но готова спорить, что Кей Эл ее уговорит. Наверное, это случится к следующему лету, потому что тогда будет готов дом, и Фебе будет где бегать, а я смогу каждый день встречаться с Анной. Кей Эл говорит, что маме некуда деваться, а он никогда не врет.

Мэл выпрямилась.

— Постой, — сказала она. — Если ты переедешь в деревню, значит, мы с тобой больше не увидимся?

— Конечно, увидимся. — Эм отхватила кусок коржика и продолжала говорить с набитым ртом. — Кей Эл будет возить нас в гости друг к другу. Я уже спрашивала его, и он согласился, потому что ему тоже придется ездить в город. По-моему, он собирается работать вместе с твоим папой в строительной компании. Так что все будет в порядке. — «Если не вспоминать, что у меня умер папа», — подумала она, но эта мысль уже не казалась такой страшной, как раньше. Думать о папе было тяжело, но не так мучительно, как тогда, сразу после его смерти. Эм закрыла глаза и представила себе папу в бейсболке, с рожком мороженого в руках. Она вспомнила его в точности, как живого. — Все будет в порядке, — повторила она и откусила еще кусок коржика.

— Вот и хорошо, — отозвалась Мэл. — Кстати, я не говорила тебе, что Синди Сноупс рассказывает о Джейсоне Норрисе?

— Нет, — сказала Эм, выпрямляясь.

— Вот возьми еще, — Мэл протянула ей коробку с печеньем. — Это долгая история, но ты не пожалеешь.

— Значит, все-таки не удержалась? — спросила бабка, когда после обеда в ее комнате появилась Мэдди. — Решила испытать судьбу! Город скоро взорвется от слухов. Супружеская измена. Мошенничество. Убийство. Нанесение оскорблений в общественном месте. Неужели ты не могла обойтись без шума?

— Значит, не могла, — ответила Мэдди. — Просто я решила стать похожей на тебя. — Она протянула бабке огромную пятифунтовую золотую коробку, и Люсиль от восхищения на секунду лишилась дара речи.

— Как много шоколадок, — сказала она наконец. — Сейчас посмотрим. — Сорвав обертку, она откинула крышку, и перед ней предстала груда шоколада во всем блеске своих калорий.

Мэдди ухватила шоколадную черепашку, прежде чем бабка успела протянуть к ней руку.

— Эй, эй, это моя любимая! — заспорила Люсиль, но Мэдди отрезала:

— Ненавижу, когда ты плюешься орешками. К тому же здесь есть еще одна, из темного шоколада.

Бабка откинулась на подушки и заныла:

— Я не люблю темный шоколад. Мне осталось жить совсем чуть-чуть…

— Вот и хорошо, — сказала Мэдди. — Тогда я съем и вторую тоже. — Она схватила черепашку из темного шоколада и впилась в нее зубами. Шоколад был жирный, почти черный, по ее зубам потекла сладкая карамель, а орешки оказались пряными и хрустящими. — Райское наслаждение, — добавила она.

— Того и гляди, ты съешь весь мой шоколад, — не на шутку рассердившись, прошипела бабка. — Ты гадкая мерзкая девчонка. — Она уронила голову на подушки и вновь завела свою излюбленную песню: — Ведь ты же знаешь, мне недолго осталось жить на свете…

— Ты переживешь всех нас, — возразила Мэдди и, отодвинувшись, принялась жевать черепашку. — Ты и Фрог-Пойнт — два сапога пара. Чтобы вас убить, пришлось бы забивать вам кол прямо в сердце.

— Ты права, черт побери, — неожиданно согласилась бабка. — И все-таки было глупо устраивать этот скандал. Да еще твоя мамаша выставляет себя напоказ в кегельбане у Сэма Скотта. Я просто шокирована.

— Не беда, как-нибудь переживешь, — засмеялась Мэдди. — Кстати, откуда ты узнала про мать? Я и сама услышала об этом не далее часа назад.

Люсиль презрительно фыркнула.

— Побольше общайся с людьми, — посоветовала она. — Похоже, вы со своим любовником не вылезаете из постели. Ты попала в ловушку, и тебе оттуда уже не выбраться.

— А я и не собираюсь выбираться, — отрезала Мэдди, обкусывая вторую черепашку. — Замечательный шоколад. Как же это получилось, что за все годы я так и не попробовала его?

Бабка взяла из коробки сливочную помадку, обсыпанную орешками, и целиком сунула ее в рот. Мэдди подождала, пока мимо ее уха просвистит орешек, и назидательно заметила:

— Это очень вульгарная привычка, бабуля.

— Именно потому она мне нравится, — провозгласила Люсиль. — Расскажи лучше про своего мужчину.

— Он великолепен, — сообщила Мэдди. — Эм его обожает. Он подарил ей собаку. Я подумываю выйти за него замуж.

— Не так быстро. Это повредит твоей репутации.

— Ты еще будешь гордиться мной, — пообещала Мэдди.

— Я уже горжусь, — ответила бабка. — Благодаря тебе я привлекаю всеобщий интерес. У тебя на шее замечательное ожерелье.

— Подарок моего любовника, — сказала Мэдди. — Я не могу его отдать.

— Мне недолго осталось жить на свете… — заныла Люсиль. — Мое сердце…

— Это символ вечной любви, — ответила Мэдди. — Я даже на ночь его не снимаю.

Бабка захрипела и скорчилась в припадке кашля, который утих лишь после того, как Мэдди побрызгала на нее водой.

В комнату вбежала медсестра, чтобы узнать, не требуется ли принять более серьезные меры.

— Не вздумай этого повторить, — сказала Мэдди, когда медсестра ушла. — Ты меня испугала. Только я начала тебя уважать, как ты решила умереть у меня на руках.

— Мне было бы намного лучше, будь у меня какая-нибудь славная вещица, — настаивала бабка. — Например, вот эта золотая кошечка.

— Ладно, сдаюсь, — сжалилась Мэдди. — Только не надо больше давиться кашлем. А теперь расскажи мне о Микки.

— Черт с ним, с Микки, — заявила Люсиль, отодвигая коробку подальше от Мэдди и надевая на шею кулон. — Лучше поговорим о твоем любовнике. Хотела бы я с ним встретиться. Как он в постели?..

— Потрясающе, — воодушевленно воскликнула Мэдди. — Лучше не бывает. Каждый раз я не в силах от него оторваться.

— Постарайся поменьше шуметь, — сказала Люсиль. — Нам еще жить в этом городе.

Вернувшись домой, Мэдди сунула в магнитофон кассету Бонни Райт. Бонни запела «Поговорим о том о сем», но прежде чем Мэдди успела прибавить громкость, зазвонил телефон. Сначала она не хотела брать, трубку, но все-таки взяла. А вдруг ее ожидают добрые вести?

— Это звонят хулиганы, сейчас мы будем говорить вам гадости, — сказала трубка голосом Кей Эла, и от одного этого звука Мэдди стало жарко. — Что на тебе надето?

— То же самое, что было на ферме Дрейка, и широкая улыбка в придачу, — ответила Мэдди. — Почему ты до сих пор не здесь? Я хочу хорошенько тебя оттрахать. — Еще не договорив до конца, она словно наяву ощутила тяжесть его тела, его руки, его губы, его улыбку и его любовь. У нее перехватило дух. Судя по его участившемуся дыханию, ее слова произвели на Кей Эла не менее сокрушительное воздействие.

— Нет, с тобой невозможно разговаривать, — наконец произнес он. — Могла бы спросить, где я, что делаю. Но тебе все безразлично. Ладно, соберись с силами. Я уже еду.

— А как быть с Эм? — спросила Мэдди.

— Эм и Мэл на ферме. Анна не выпустит их оттуда до следующего столетия. А Генри конфисковал гроссбухи компании и счета из коробки Брента и заперся в своем кабинете. Одному мне нечего делать, поэтому я сейчас приеду к тебе и постараюсь показать все, на что способен.

Мэдди зажмурилась, и на ее губах появилась довольная улыбка. Любовная игра по проводам. Впервые за несколько недель она с теплотой подумала о телефонной компании.

— У вас, лихих ковбоев, только одно на уме, — сказала она.

— Вообще-то лихой ковбой собирался объездить дикого мустанга, но если ты не прекратишь говорить гадости, он взнуздает вместо лошади тебя, — заявил Кей Эл. — Уж поверь, он отличный наездник.

— Моя бабушка будет от тебя в восторге, — сказала Мэдди.

— Бабушка подождет, а вот тебе ждать осталось недолго, — отозвался Кей Эл, и в его голосе прозвучала такая решимость, что Мэдди расхохоталась.

— Я люблю тебя, — сказала Мэдди, и от этих слов у нее закружилась голова. — Я люблю тебя безумно, страстно, безнадежно и во весь голос. Плюнь на ограничение скорости и поставь машину напротив моего дома. Мы распахнем все окна настежь.

Кей Эл не прощаясь повесил трубку, и Мэдди представила, как он запрыгивает в «мустанг» через дверцу и вырывается на шоссе, виляя багажником и визжа шинами. Конечно, Кей эа не станет этого делать, ведь он такой благоразумный и добродетельный гражданин, но никто не мог помешать Мэдди насладиться этим зрелищем хотя бы в воображении.

До приезда Кей Эла оставалось еще не меньше двадцати минут. За это время Мэдди вполне могла позвонить матери и вытянуть у нее подробности свидания с Сэмом Скоттом, но она побоялась отбить у старушки охоту совершать глупости в ее почтенном шестидесятитрехлетнем возрасте. Еще можно было позвонить Треве, но у них с Тревой впереди вся жизнь, как-нибудь успеют наговориться. Неплохо было так же предаться греховным мечтам о Кей Эле, но после его звонка ее тело и без того содрогалось от вожделения.

И тут Мэдди вспомнила! Шоколадные пирожные с орехами — вот что ей нужно! Теперь у Мэдди был замечательный любовник, который подарил ей замечательную микроволновку, и она могла в считанные секунды разморозить любое пирожное из холодильника, поместив его в это чудо техники, словно в адский костер.

Вдохновляющая картина адского пламени вновь вернула Мэдди к мыслям о Кей Эле. Она проворно стянула с себя трусики и бросила их на полу в прихожей, надеясь, что Кей Эл наткнется на них по пути, но потом передумала и, выйдя на парадное крыльцо, повесила трусики на дверную ручку. Помахав рукой миссис Кросби, во все глаза таращившейся на нее со своего крыльца, Мэдди вернулась в дом и принялась за процедуру размораживания пирожных, ничуть не сомневаясь, что при виде трусиков и без того распаленный Кей Эл окончательно лишится рассудка, и день, который так хорошо начался, закончится настоящим праздником.