Солнечная ртуть

Глава 52

На несколько прекрасных минут дочь Агаты превратилась комок ярости. Когда Эрид подтвердил догадки Ады о том, что именно он послужил причиной её скачка во времени, девушка, мягко говоря, разозлилась. Странно, ведь, судя по всему, ей нравилось наблюдать за прошлым — даже за таким бесславным.

— Да ты кто такой вообще и откуда взялся, чтобы решать за меня?! Кто тебе дал право взять, и хитростью зашвырнуть меня в этот… этот… каменный век!

Дракон объяснил, кто он такой, и тем самым вызвал новый шквал ругани. Он забавлялся.

— Ты сама хотела оказаться здесь. Я видел это в твоих глазах: ты бы согласилась на что угодно, лишь бы сбежать от своих никчёмных друзей.

— На кой ты их сюда приплёл?! Да, может они и никчёмные, а я — никчёмная вдвойне, но дело ведь совсем не в этом, — не унималась Ада. Если б подключить жёлтые глаза к какому-нибудь усилителю, они могли бы выжигать планеты. Только запала ярости хватило ненадолго. Девушка постепенно сникала и уже опять предпочитала смотреть себе под ноги, спрятав руки в карманы. В первые минуты их знакомства Эрид отметил, что осанка у неё королевская. Оказалось, это минутная блажь, и большую часть времени Ада проводит, ссутулившись в три погибели. Быстро же она становилась амёбой, даже гнев надолго не могла удержать.

Буря, к сожалению, затихала. Ада говорила уже так, больше сама с собой, нежели с драконом. Ворчливый монолог, усеянный странными выражениями и повторами. Какими-то многозначительными паузами. Где она была, когда зависала и невидящим взором разглядывала узловатую кору деревьев? Не здесь, уж точно. Разум девушки работал исправно, но сбоил. Эрид мог бы решить, что человеческий мозг просто не выдерживает скачков во времени. Но рядом стоял Тоша, который хоть и остановился в умственном развитии, но чувствовал себя хорошо. И это, разумеется, лучше, чем шестилетний мальчик с мозгами и душою старика.

— Это всё так ненормально! Я долго думала, что нахожусь в коме. И прыгала с крыши, чтобы проснуться. И не только… Вижу иногда странные вещи. Точнее, не вижу ничего конкретного, а пребываю где-то… Где-то далеко. Не важно. Потом вдруг появился этот мальчишка, постоянно болтал. Потом он показал тебя. Ты спал всё это время — днями и неделями. Спал как убитый, даже когда тебя всеми силами пытались разбудить! А теперь проснулся и несёшь этот бред про драконов. Мне нет дела, кем ты там себя считаешь, уж поверь. Имеешь полное право. Но меня, как всегда, не спросили, и как итог, я оказалась здесь. И теперь выслушиваю наркоманскую чушь про оборотней, и вообще ничего не понятно! Одним словом, мне жаль, что единственный взрослый человек, от которого я надеялась получить разумнее объяснение, поехал кукухой ещё больше, чем я.

Эти её словечки, — подумал Эрид, — беда, да и только. Девушка закончила рвать, метать и бубнить себе под нос, и плюхнулась на землю у раскидистого дуба. Вид у неё был унылый, вместе с гневом исчезла половина всего очарования. Дракону стало скучно и досадно.

— Я бы на твоём месте припомнил ещё все твои сорванные планы. Да и время можно было подыскать более интересное, не находишь? Я имею в виду эпоху. Не каменный, как ты его назвала, век, а… Золотой? Алмазный? Какие у вас есть ещё? Скажи, как ты мной недовольна! Ногой хоть топни.

Дракон хотел её разозлить — просто потому, что других развлечений здесь нет. Ему было тошно от самого себя, но пусть уж лучше девица бесится, чем страдает. У Ады на лице написано, как хорошо она умеет страдать. Дракон заметил это ещё в кабаке, когда Ада смеялась и пила. Эрид с трудом удерживал себя от сочувствия, он заставлял себя вспоминать, чья она дочь. Когда это ему удавалось, то сразу становилось легче не обращать внимания и дразнить. Вот как сейчас.

Но девушка не поддалась на провокацию. Не стала ни ругаться, ни топать ногами. Ответ был краток и равнодушен: «не хочу».

Ада безучастно смотрела на собственные колени. Оборотень молчал. И готовился к долгой интеллектуальной борьбе, в которой каждое его слово подвергается разумной критике.

Он рассказал ей немного, в общих чертах, и с перерывами. Задал парочку своих вопросов. Например, что в этой параллели обозначают удивительным термином «кукуха». Поймал себя на том, что улыбается и с удовольствием слушает сбивчивое объяснение.

На расспросы об Агате Ада отвечала с большой неохотой и как-то резко. Девушка была в обиде на мать, да и в целом на родителей. А дракону не верила и не доверяла, хоть и получала некоторое удовольствие от его компании. Всё-таки, когда твой единственный собеседник ребёнок — это утомительно.

Эрид то дерзил, то любовался ею. Какое странное существо. Очень раздражает, но по сравнению с теми Астор, которых он знал — глоток свежего воздуха.

Вечером девица выдала проникновенную и хамскую тираду, в которой советовала пить таблетки и лечить голову. Потом ушла куда-то недовольная, спотыкаясь об муравейники. Тоша был взволнован. Мальчик всё говорил о том, что Ада заколдована в любой момент может «стать странной». Как дракон ни пытался, единственное, что смог понять — это что девушка впадает в некий транс и пугает своим видом ребёнка. Мужчина пообещал разобраться и помочь. Тоша обрадовался и успокоился, а дракону стало стыдно за ложь. Эрид не знал, что конкретно творится с дочерью Агаты, и не был уверен, что с этим можно сделать хоть что-то.

Какого же было его удивление, когда уже на следующий день девица попросила рассказать подробнее о мире паровых машин и чудовищ, хотя ещё накануне подняла дракона на смех. Парочка вопросов — сказала она. Извольте.

Он рассказал и о механическом зверинце Шамбри, и о солнечном городе в вечном закате. И о том, как один неудачливый оборотень отправился на поиски принцессы, а нашёл её дочь. Эту историю ему пришлось повторить несколько раз, опустив многие нюансы. Аде ещё многого лучше и не знать.

И девушка, и мальчик обещали только парочку вопросов, которые на самом деле не иссякали. Получив отказ или ответ на один из них, Ада тут же придумывала новый, а Тоша ей активно помогал. Мальчишка искренне интересовался, либо просто дурачился, но девица — она издевалась.

Ни один человек не станет принимать как должное, если его собеседник вдруг заявит, что пришёл из другого мира. Ада вчера это продемонстрировала: обозвала последними словами и рекомендовала обратиться в специальные учреждения. А сегодня только пожала плечами.

— Всякое бывает.

Нет, она, конечно, не поверила. Но больше не удивлялась, не упоминала врачей, психушки и неизвестную дракону болезнь с благозвучным названием «шизофрения». Даже перестала смотреть на него с опаской, а задумчиво слушала и перебирала листья. Что за время и место достались этому человеку, которого невозможно смутить самым очевидным безумием! Или ночью что-то случилось, и Ада впала в один из своих загадочных трансов, и что-то там увидела?

Некоторые моменты казались ей особенно интересными. Сама того не зная, Ада копировала сбежавшую принцессу.

— Мне понравилась легенда о том, как появились на свет драконы. Старинное что-то, покрытое пылью веков. И вместе с тем вполне современное. А система матриархата вообще загляденье, ни одну феминистку не оставит равнодушной. Что, мужчины править не умели от слова «совсем»?

— Умели, особенно те, которые стояли за спинами первых королев. Они-то и предложили разработать новую систему престолонаследия. О чём потом очень пожалели, когда Астор вышли из-под контроля и взяли всё в свои руки. А исправлять эту оплошность было уже поздно.

— Ага. Прикольно.

Очень много новых слов, Ада сыпала терминами своего времени чуть ли не в каждой фразе. Постепенно она привыкала сразу объяснять, что имеет в виду и иномирцу, и мальчику другой эпохи. Иногда правда забывала.

— Кто такие феминистки?

— Ну эти, знаешь, борцы за права женщин. В моём, как ты его называешь, мире с этим долго были проблемы. В одних странах они так никуда и не делись, а в других борьба свернула куда-то не в ту степь. Но уж лучше так, чем паранджу носить. Ах да, вы ведь не знаете, что за паранджа, — спохватилась Ада.

— Я з-знаю, — поднял руку Тоша. Девушка выдохнула и предоставила мальчику возможность самому рассказать непонятливому дракону, что за предмет одежды она только то упомянула. Самой Аде всё не давала покоя история королевы Терры. Агате тоже когда-то казалось, что те времена были великими, а магия звенела в воздухе.

— Как, ты сказал, это называется? Ну, когда короли-колдуны помирали молодыми от переизбытка сил, а потом стали рождаться одновременно с чудовищами. Разделили с ними магию и всё пошло нормально.

— Разделение. Разделение Астор. И после него как раз править стали королевы, а не короли.

— По-няя-тно, — протянула Ада и грустно посмотрела в серое небо. Она не поверила ни единому слову, но историей осталась довольна. — Складно говоришь, легко. Будто и не выдумываешь вовсе.

Был простой способ доказать, что он не лжёт. Но демонстрировать смену облика Эрид пока не спешил: это будет не то. Пусть девушка покажет себя в общении с человеком, и уже потом узрит чудовище и попробует наладить с ним контакт. Если, конечно, не сойдёт с ума, который почему-то именует кукухой.

Так, Ада всячески акцентировала внимание на том, что не верит этим байкам. Но интересовалась жутко. Правда иногда такой ерундой, что оборотень не верил своим ушам.

— А где купить такую куртку?

— Я только что говорил тебе о войне между скельтрами и фьёлами. Какая ещё, бога ради, куртка?

Девица насупилась и сдула с глаз чёлку.

— Вот эту, на тебе которая. Красивые застёжки.

Она говорила так серьёзно, будто спрашивала, который час. Была задумчива и спокойна. Ада вообще редко повышала голос — в основном на мальчишку, который в настоящий момент пытался наладить общение с чужими котами. Дракон глухо засмеялся с них обоих. На дочь Агаты невозможно долго сердиться, даже когда она ни с того ни с сего начинала язвить.

Эрид предупредил, что скоро они втроём переместятся в родную для Ады эпоху. Тоша обрадовался и сутками напролёт прыгал от нетерпения. На самом деле, если его оставить здесь, Мун возражать не станет. Бог — если он есть — тем более. Возможно, он просто забыл об одном из своих творений, или потерял его из виду. Одним словом, вселенная не нуждалась в том, чтобы маленький призрак покинул место, в котором пребывал уже почти сорок лет.

Сама Ада отреагировала поразительно равнодушно. «Хорошо. Когда?» — безо всякого интереса спросила она. «Скоро» — ответил обескураженный Эрид.

Дракон ждал. Он объяснил это тем, что ему нужно набраться сил после длительной спячки, хотя на самом деле просто тянул время, не зная, чего можно ждать от встречи с Агатой. Он прокручивал в голове возможные варианты, а заодно наблюдал за её дочерью. И убеждался в том, что умом понять её трудно.

Когда они познакомились, девушка была морально измотана. Она устала быть призраком и сначала обрадовалась возможности вернуться домой. Потом в ней что-то щёлкнуло, и мимолётный интерес угас. Ада ни разу не поторопила Эрида, в отличии от их малолетнего друга. Девушку занимали какие-то другие вопросы.

— Почему ты сказал, что у меня глаза как у мамы?

Скрывать тут нечего, и оборотень разъяснил, что всё дело в необычном цвете.

— Брось, у моей матери голубые глаза. И зовут её Анна.

— Хочешь сказать, ты не знаешь, что твоя мать носит линзы?

Оказалось, она не знала об Агате ничего, начиная с имени. Дракон попытался рассказать хотя бы малую часть правды, и натолкнулся на непробиваемую стену отторжения.

— Выходит, вы ровесники? Ей за сорок, но выглядит она на десять лет моложе. С тобой, как я поняла, эта фишка тоже сработала. Ладно, я готова поверить, что вы родственники. Только в это и готова, да и то с трудом.

— Мы не родственники, это другое. Я же объяснял! И, кстати говоря, наш возраст стал несущественным, как только мы перескочили параллель. Здесь другое направление времени. А я, к тому же, совершил несколько скачков по пространственно-временным коридорам. Так что можешь считать, что мне между сорока и за ста двадцатью годами.

— Хорошо сохранился.

По пухлому, полудетскому лицу невозможно понять, верит она или не верит. Но девушке нравилось слушать его «сказки». Ада не подвергала сомнению ничего из того, что касалось устройства Муна, и даже пыталась разобраться в запутанной истории Паровой империи. И не забывала временами усмехаться и фыркать как породистая лошадь. Однако она сходу отметала всё, связанное со своими родственниками. У неё нет и не может быть в роду никаких королев с ручными драконами. Вон, там её настоящие родственники — отрубают голову последней курице в хозяйстве. Вечером к ним придут клиенты за мутным, крепким пойлом, а ночью разгорится омерзительный скандал. Вот это — да. Адина семейка.

Решив не сменять пока что облик — благо, боль от постоянного пребывания в человеческом теле покинула его после скачка во времени и больше уже не возвращалась, — Эрид решил продемонстрировать другой навык. Надо было как-то взбодрить девчонку, а заодно заставить её усомниться либо в том, что он врёт, либо в собственной вменяемости. Одно лёгкое движение, и между пальцами растянулись фиолетовые электрические разряды. Тоша уже видел этот фокус и не испугался, а вот Ада подскочила на метр.

— Как ты это сделал?! Электрошок? Да?!

Испуганный взгляд загорался восхищением. Девушка пыталась убедить себя и других, что есть научное — по меркам её мира — объяснение увиденному. Однако собственным глазам Ада поверила: новый знакомый умеет создавать молнии, и ничего с этим не поделаешь.

— Хорошо. Допустим. Но никакой ты не дракон, иначе тоже показал бы.

— Я говорю правду. Сама подумай: электрическую магию ты раньше отрицала и называла меня сумасшедшим, а теперь убедилась в обратном. К чему тогда отвергать существование оборотней, или то, что ты Астор?

— А знаешь, что? Я скорее поверю в драконов, чем в такое родство!

Такое выборочное отношение к его словам Эрид объяснял тем, что с некоторыми сверхъестественными событиями девушка уже столкнулась: когда старая фотография похитила её из родного времени. Этого оказалось недостаточно для того, чтобы она безоговорочно поверила всему, что он говорит, но некоторые вещи Ада принимала на ура. Хорошо и правильно — если дело только в этом. А не в затаённой обиде на весь белый свет, которую дракон некогда открыл в себе, потом заметил в торитт и теперь подозревал, что и у Ады такой же порок.

Приходилось подбирать каждое слово, чтобы не выглядеть безумцем, и не скатываться на грубость. Дракон сдерживал свой язвительный характер как мог. А вести беседу сама девушка не любила и не умела. На любые вопросы о семье отвечала неопределённо, а вспоминая Агату раздражалась, и отказывалась говорить. Эрид не настаивал.

Так и повелось: он выжидал, мальчишка носился по лесу, а Ада время от времени покидала их обоих и уходила в дом своих предков. Заглянув туда однажды, мужчина решил, что возвращаться не будет. Грязь, крики и тикающие на стене часы производили угнетающее впечатление. Но Ада упрямо приходила туда, снова и снова, слушала скандалы, которые закатывали сёстры, и бормотание старика. Вместе с ним они устроили настоящий культ часов, подолгу наблюдая за ходом стрелок. Дед не чувствовал и половины того, что было доступно его невидимым гостям, а Ада не догадывалась об истинной силе механизма. Эрид сразу увидел в часах скопление ферома. Они были проводником — не живым, но обладающим волей. Они напоминали о замке Шамбри. Откуда здесь появились они, а во дворце фотография? Должно быть, фером раскидан по всем закоулкам Муна, и ждёт, пока кто-нибудь его активизирует. Если бы здесь не было часов, Тоша остался со своими родными, а Агате пришлось искать другое место для побега.

Не зря в королевстве на каждом шагу висели, стояли и даже бегали часы. Механизмы, отмеряющие время — это символы самой вселенной. Если бы кто-то уничтожил занявший пятую часть стены шедевр зодчества — деревянный снаружи и нашпигованный металлом внутри — ни мальчик, ни дракон с принцессой не смогли бы вернуться. Пора уже заканчивать каникулы, пока часы работают исправно.

Да, надо было уходить, но Аде так не хотелось расставаться с прошлым. Некогда красивый дом превратился в трясину и затянул её.

В нём бегали чумазые дети, какие-то люди постоянно приходили за мутной жидкостью, которую все гордо именовали самогоном. Высокая немолодая женщина покрикивала и внушала им страх. Ада смотрела на это, сидя у холодной стены, или же глядела на часы. И не захотела уйти, когда дракон предлагал. Эрид не понимал, зачем она это делает.

— Иногда они просто разговаривают, — нехотя пояснила девушка. — Безо всяких разборок, просто говорят. И тогда я узнаю историю своей семьи. Я всегда этого хотела, и вот наконец получила. Разве есть у меня право воротить нос от того, чего сама так желала?

О, милая, запутавшаяся в край принцесса. Да, оборотень называл её именно так. Про себя. Аде никогда официально не достанется этот титул, она ведь даже внешне не похожа на Астор, но мужчина всё равно не мог отделаться от этого слова.

Тиканье часов действовало на нервы, и Эрид махнул рукой, позволив ей и дальше сутками просиживать в этом грязном, негостеприимном доме. Ада приходила туда слишком часто. Возможно, дело было не только в жажде истории. Фером, спрятанный где-то среди шестерёнок настенных часов, притягивал её как магнит. Ада — всего-навсего полукровка, которую никогда не признают, но и она является частью того, на чём зиждется космос.

Эрид смог скоро в этом убедиться. И понял, что откладывать скачок во времени уже невозможно.

Ведь с ней что-то творилось. В меру угрюмая и нелюдимая, девушка вдруг вовсе перестала подавать признаки жизни, если не считать открытых глаз. Она сидела под деревом, обняв колени, и стеклянным взглядом гипнотизировала холм. Тоша подёргал Эрида за рукав. Дракон наклонился и услышал нервный шёпот.

— Ада и… иногда так делает, и я б-боюсь. Её нельзя… теперь трогать. Иначе уйдёт и… и… и спрячется н-на-а чердаке. Н-ну… вот!

Дочь Агаты ушла не дожидаясь, пока её побеспокоят, как раз в ту минуту, когда мальчик отвлёк Эрида. Тоша очень нервничал, и это понятно: в поведении Ады было нечто сверхъестественное.

Они ждали. Она не возвращалась. Прошло полтора дня.

Кое-как ребёнка удалось успокоить и усадить за сочинение страшной истории — была у них такая игра, когда придуманные за день рассказы предавались огласке ночью. Оставив его в шалаше, Эрид обыскал весь лес, а также неприятный дом неприятных людей. От этого место на душе остался гадостный осадок, а результатов не было никаких. Затем дракон вспомнил, что говорил ему Тоша: чердак.

Почему-то Ада питала слабость к тёмным и отдалённым углам. Им троим была доступна одна и та же территория, и Эрид мог не опасаться того, что девушка окажется вне досягаемости для остальных призраков. Он отыскал её в сарае, примыкавшем к дому на отшибе улицы. Пройти дальше Ада просто не смогла, Мун распорядился так, что пришедшие из других миров и времён могли видеть то, что творится за этой чертой, но пересечь её у них не получалось. Но там и смотреть-то было не на что: серо-бурая дорога, а за ней — распаханное поле. Всё.

Дракон смахнул с лица паутину, и в два прыжка взлетел по шаткой лестнице под крышу.

Ада лежала на боку, согнув ноги и безвольно скрестив руки на досках. В двух сантиметрах от ладони красовался гвоздь с отбитой шляпкой. Глаза Ады оставались открытыми и созерцали то, что никогда не сможет увидеть ни один человек. Она тяжело и медленно дышала, а тёмные короткие волосы закрывали лицо. На них падала пыль.

Эрид опустился возле неё на колени и убрал непослушную прядь. Широко распахнутые глаза казались серебряной лазурью. Жёлтый пигмент бесследно пропал. Даже лёгкого прикосновения хватило, чтобы дракон ощутил энергию — энергию, которая сошла с ума. Ферому было тесно в неподготовленном, ничего о нём не знающем организме. Огромная сила опутала разум девушки и парализовала тело. Тоша говорил, что Ада возвращается в норму через некоторое время — это было возможно только благодаря крови Астор. Даже если у Ады она обычного, красного цвета и подвержена хворям простых смертных. Если бы не гены, девушка была бы уже мертва.

Её кожа тоже побледнела, как и глаза. Должно быть, примерно так выглядел оборотень, когда находился в спячке и напоминал покойника — об этом ему в красках рассказали. Широкие плечи Ады заострились, а ключицы разорванной дугой выступали из серой, не по размеру растянутой кофты.

Нет, ей не плохо — ведь её попросту не было. Сейчас этой девушки не существовало ни здесь, ни во сне, ни в какой-либо конкретной параллели. Фером захватил власть. Маги начали обучать Агату контролировать его, когда принцесса была гораздо младше, чем теперь её дочь. И вот он растворял неподготовленную Аду, развеивал её душу по крупицам — по всему космосу, по всем временам. Раньше девушке удавалось возвращаться, но это чистое везение. Нужно обладать силой воли и хотя бы какими-то познаниями, а Эрид так мало успел ей объяснить. В этом была и вина самой Ады, которая фыркала и не желала верить.

Главная проблема заключалась в том, что у неё нет своего дракона. Первая во вселенной Астор-одиночка. Она не торитт. Ей некому приказать, и не с кем разделить энергию.

Для Муна нет принципиальной разницы, в каком месте находится дочь Агаты и как себя чувствует. Эрида послали вернуть в первую очередь сбежавшую принцессу, а это черноволосое недоразумение, быть может, получит своё право выбора. Она не так важна. Оборотень мог бы убить её прямо сейчас, а потом сказать, что так и было. Всё равно фером пытался уничтожить неподходящую оболочку — милосердно, внушая, что она сама этого хочет. Соблазн такой есть. Все Астор — одна большая проблема, которая разветвляется и погружает в хаос его мир. Если отнять жизнь у одной из них…

Он дотронулся её щеки — холодной и гладкой, совсем детской. Фером почуял подходящего носителя и встрепенулся как породистый конь. Эрид не мог забрать чужую энергию, потому что был переполнен своей. Но мог успокоить её, пообещать, что скоро перенесёт в такое место, где не будет тяжёлого, земного угнетения и невежества человека, которому она досталась.

Закрыв глаза, он говорил со вселенной, не отнимая руки от лица девушки. Та стала дышать легче, а к глазам возвращался их естественный цвет. Операция оказалась непростой. Эрид являлся первым драконом, которого обучали маги. Судьба распорядилась так, что оборотни были лишь оружием: думать им не рекомендовалось, этому на Чёрных островах учили торитт. Агата как всегда перевернула всё с ног на голову. И вот теперь приходится возвращать к жизни её дочь — девушку с губами купидона и обувью варвара-каннибала.

Она мотнула головой, будто прогоняя тяжёлый сон. Обычно, приходя в себя, люди открывают глаза, а Ада их закрыла, вздохнув глубоко и жадно. Словно у неё убрали булыжник с груди. И уже через мгновение девушка пронзительно глядела на дракона. Белая кожа, чёрные ресницы, и глаза — янтарь на снегу. Ада посмотрела более осмысленно, огляделась по сторонам и покосилась на руку, которую Эрид поспешил отнять от её щеки.

— Это ты… мне помог… — то ли спросила, то ли указала на очевидное она. Сил говорить пока что не хватало, и фраза прозвучала полушёпотом.

— Да. Я, — дракон ответил очень тихо. Громкие звуки могли быть неприятны очнувшемуся от кошмара человеку.

Ада кивнула, с минуту рассматривала его — задумчиво, будто мужчина не просто ответил на элементарный вопрос, а сказал что-то несомненно более важное.

— Спасибо, что ли?

Голос понемногу возвращался в норму, хотя сильно хрипел. В целом Ада напоминала человека в состоянии аффекта, который не совсем осознаёт, где он и что с ним. Либо просто страдает от похмелья. Не дожидаясь ответной реплики, девушка вскочила на ноги. И покачнулась — слишком резко. Ботинки, которые весили как колокол собора Святой Мартиды, помешали её планам: Ада попыталась направиться к шаткой лестнице, но вместо этого чуть не полетела с чердака. Дракон вовремя сгрёб её в охапку и пресёк любые попытки сломать себе шею.

— Куда-то спешишь?

Она мотнул головой. Эрид решил, что это «нет», и усадил девушку на стопку пожелтевших газет с дореволюционным шрифтом.

— Ты два дня валялась в неподвижном и неосознанном состоянии. Соберись для начала с мыслями, разомни руки и ноги. Если тебе так не терпится покинуть чердак — я могу отнести тебя вниз. Но уверен, ты не оценишь моё щедрое предложение.

— Ещё чего! — взъерепенилась Ада. Насколько оборотень мог судить об этой девице, которую знал без малого неделю, она панически боялась лишний раз принять чужую помощь. В её мире царил культ самостоятельности.

— Тогда будь добра, отдыхай! Тебя штормит из стороны в сторону, попробуешь осилить лестницу — и кубарем свалишься вниз. Мы сейчас находимся в бессмертном состоянии, но чувствовать боль можем не хуже других.

— Знаю. Я уже прыгала с крыши.

Девица смотрела исподлобья, волнистая чёлка закрыла ей половину лица. Дракон поднял бровь, наблюдая, как смертельная белизна сходит с кожи, а потом усмехнулся.

— О, дорогая, это у вас фамильное.