Сон волшебника

Затем девушке пришло в голову, что на самом деле потолок — это ветки и сучки дерева, которые сплели огромный балдахин высоко над головой. Результат был потрясающим и создавал эффект трона или точнее, человека на трона, и являлся источником всего этого огромного света.

Совершенно неожиданно Уна оказалась перед Царицей Фей во всей ее ужасной красоте. В отличие от ее придворных, наряд королевы был отчетливо виден и поразительно прост. Ее длинное черное платье выглядело чернее, чем было возможно, и Уна, увидев его, сделала шаг назад, опасаясь, что ее может затянуть туда и навсегда потеряться в его темноте.

Со своего высокого трона королева смотрела на них глазами, яркими, как звезды, с выражением властного равнодушия. И хотя Уна легко признала бы, что королева была самым прекрасным существом, на которое она когда-либо смотрела — ее черты лица казались идеальными, ее осанка расслабленной и царственной, ее темная кожа безупречной в любом случае — Уна также не могла не чувствовать что в ней было что-то весьма тревожное. Как будто она была слишком совершенна.

— Как будто она не была настоящей… — сказала Уна, задыхаясь.

Самулиган встал на колени перед троном.

— Ваше Величество, — сказал он, и даже в этих двух словах Уна услышала, как он уважает эту внушающую благоговение фигуру.

— Самулиган, — ответила королева, ее голос был ровным и полным силы. — Мой самый верный генерал. Я вижу, ты привел девушку.

— Да, ответил он.

— Она выглядит такой… маленькой.

Уна открыла рот, чтобы возразить, но королева подняла одну руку, и Уна обнаружила, что не может говорить.

— Она готова? — спросила королева.

— Посмотрим, — ответил Самулиган.

Королева кивнула в знак согласия и перевела взгляд на Уну. Ее глаза были похожи на двух чудовищных зверей, темных и ужасных для созерцания. Уна не могла бы сказать почему, но выдержать взгляд королевы было самым трудным делом, которое она когда-либо делала. Странно, что так и должно быть… и все же нельзя было отрицать правду об этом. Уне показалось, что королева смогла увидеть все до глубины души, где спали ее самые большие страхи в темных уголках ее разума. Она почувствовала, что все они сразу зашевелились, и уу охватила паника.

Больше всего ей хотелось отвести взгляд от этих темных, жестоких глаз, закрыть свои глаза от ужаса, который там жил, но она не могла отвести взгляд. Она, как муха, попалась в сети королевы фей. Она пыталась закричать, но из ее губ не было слышно ни звука

В тот момент, когда Уна почувствовала, что не может выдержать больше ни секунды, королева отвела взгляд, словно ей стало скучно. Уна почувствовала, как у нее перехватило дыхание, и ее колени неуверенно тряслись под собственным весом.

— Она полна страха… Я думаю, что ей нужно расти.

Королева дважды хлопнула в ладоши, словно прозвучали раскаты грома. Без предупреждения ожил трон дерева, на котором сидела королева. Его огромные конечности начали спускаться с потолка, как сотни пальцев, тянущихся к Уне.

Уна закричала и развернулась, чтобы бежать. Она должна была уйти отсюда. Но в тот момент, когда она развернулась, она обнаружила, что невидимые придворные преградили ей путь. Она попыталась протолкнуться мимо них — оттолкнуться от чего-то, что казалось ничем, но ощущалось словно большие, плотно одетые тела — и обнаружила, что это невозможно. Они бессвязно пробормотали, качая головами, как будто она должна знать лучше.

Ее сердце начало сильно биться в груди, когда она обернулась, ища какое-то другое место для спасения. Ее взгляд упал на дверь слева от нее. Дверь была закрыта, но, тем не менее, она бросилась к ней, уверенная, что в любой момент она почувствует, как эти извивающиеся ветки, похожие на щупальца, грубо хватают ее за руки.

Она бросилась к двери и стукнула по защелке. К ее удивлению, она открылась, и она вслепую просунулась, захлопнув за собой дверь. У нее перехватило дыхание, когда она осмотрела новое место. К ее ужасу, она обнаружила, что она протиснулась сквозь дверной проем только для того, чтобы оказаться в такой же комнате, которую она только что покинула.

— О, дорогая, — сказала она. — Это совсем не хорошо.

Самулиган стоял справа от нее, рядом с королевой, а частично невидимые придворные приближались к ней слева. Ветви деревьев продолжали свой ужасающий спуск с высокого потолка, теперь в нескольких шагах от нее.

— Это как плохой сон, — сказала она ни к кому особо не обращаясь… и тогда ей в голову пришла мысль.

Это точно как сон. И сны, конечно, были не чем иным, как…

— Иллюзия, — сказала она.

— Не будь так уверена, — сказал Самулиган по обыкновению касаясь кончика шляпы.

Но в этот раз Уна была уверена. Это должна была быть иллюзия… все это. Стеклянные Ворота были закрыты более пятисот лет, за исключением пути в обитель фей. Даже Самулиган не мог путешествовать между мирами…, несмотря на то, что все это казалось таким реальным.

«Что бы ты ни делала, не паникуй», —говорил ее дядя, и именно это она и сделала. Она запаниковала и толкнула дверь, и это ни к чему не привело. Уна не могла не задаться вопросом, есть ли урок, который можно извлечь из этого.

Она почувствовала момент вызова, и ей пришло в голову, что она может просто стоять там и позволить нисходящим ветвям дерева забрать ее. Если бы они были иллюзией, они наверняка не могли бы причинить ей боль. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и пришла. Ее разум полагал, что происходящее было реальным, и ничего не делать было невозможно.

«Мне нужно связаться с домом, — подумала она. — Но я в Обителе фей… как я могу связаться с Маятником? — Она покачала головой, пытаясь прояснить мысли. — Я не в Обителе фей. Я в палисаднике Дома маятника. Это все иллюзия».

Первая из нисходящих ветвей схватила ее и дернула за руку. Боль в ее плече была острой, и она на секунду подумала, как это возможно, что иллюзия может причинить ей боль.

«Я чувствую это», — подумала она. Мало того, что она могла чувствовать острую боль в плече, она смогла почувствовать скользящие пальцы встречных ветвей, когда они обвились вокруг ее ног и рук, поднимая ее в воздух. Она вскрикнула от удивления и страха. Сила внутри светящихся ветвей была огромной; они собирались разорвать ее на части, она просто знала это.

— Найди свой путь обратно ко мне в сад, — говорил ее дядя. — Вернись туда, где ты есть, сейчас.

— Я в саду, — сказала она себе, хотя и не поверила. — В палисадник Маятника. Погружение в магию!

Эффект был мгновенным. Сбитая с толку иллюзорным миром, окружавшим ее, ум девушки наполнился знаниями, необходимыми для его преодоления. Это было древнее знание, намного сильнее, чем тонкий обман, в который играл Самулиган. И, к ее удивлению, это было не столько заклинание, сколько песня. Песня без слов, но потрясающей красоты.

Она открыла рот и спела один звук, сначала поднимаясь, а затем опускаясь в великолепную мелодию, которая, казалось, исходила из самой ее сути. Звук проник в каждую часть ее существа, резонируя и гармонируя со всем, к чему он прикасался. Никогда еще Уна не пела так беззастенчиво, так открыто и так страстно.

На короткое мгновение лицо Адлера Айри проплыло у нее перед глазами, и лицо ее матери, и лицо ее младшей сестры Флоры… и ее отца. Внезапно свет, исходящий от веток деревьев, начал трескаться. Ее песня наполнялась энергией, и ее тембр стал еще выше, теперь это был запоминающий крик тревоги, и ветки разбились, как стекло. Королева и ее тронный зал, полный придворных, испарились в небытие, и теперь она увидела лицо Волшебника перед собой.

Это не было иллюзией. Белые пушистые облака усеивали пурпурно-голубое небо позади того места, где он стоял в палисаднике, в окружении колючих кустов роз. Самулиган стоял рядом, точно так же до того, как они вошли в Королевский Двор Чудоземья..

Она сделала это. Ей удалось найти дорогу назад.

Дом привел меня обратно, подумала она, и вдруг она поняла, что все еще поет. Ее рот резко закрылся, а лицо покраснело. Руки слегка дрожали, она тяжело вздохнула, пульс только начал приходить в норму..

— Необыкновенно, — сказал Самулиган. Он посмотрел на нее, удивленно подняв брови — редкость для эльфа.

— Вернулась так скоро? — сказал волшебник, выглядя одинаково впечатленным.

— Скоро? — повторила Уна. Ее голос слегка дрожал от воздействия магии. — Я думала, что мы ушли давненько… Я имею в виду… все было так реально. Мы были там, не так ли, Самулиган? Мы отправились в Чудоземье..

— Да, это так, — сказал Самулиган и постучал по голове. — Мы путешествовали мысленно.

— Иллюзия, — сказал Волшебник. — Ничего более..

Уна покачала головой, не совсем уверенная. Она все еще помнила, как ветви деревьев обвивали ее запястья и руки. Она вспомнила холодный взгляд королевы фей и вздрогнула. Это было реально… она была там… и все же магия дома разрушила ту реальность, как разбитое окно, обнажив истинную реальность за ним.

— Это правда? — спросила Уна, оглядываясь по саду, широко раскрыв глаза от замешательства. Она увидела Дьякон, сидевшего на железной ограде, которая окружала территорию. Он расправил крылья и перелетел на ее плечо. Она почувствовала знакомую хватку его когтей на своем плече… и все же хватка дерева казалась такой же реальной.

— Это отличный вопрос, — сказал Волшебник. — После того, как одна иллюзия была разрушена, естественно сомневаться в достоверности всего, что мы видим, нюхаем, слышим, пробуем на ощупь и прикасаемся. Все наши чувства чувствительны к иллюзии, поэтому научиться различать, что реально, а что нет, — это необходимый навык, необходимый любому волшебнику. Ты справилась удивительно хорошо. Я сам был погружен в альтернативную реальность почти на двадцать четыре часа, прежде чем смог соединиться с магией дома и вырваться на свободу. Мне тогда показалось, что прошел месяц. Тебя, Уна, не было меньше минуты.

— Минуты? — спросила Уна, удивляясь, слыша это. — По крайней мере, я там была… двадцать минут.

Самулиган вытянул свои длинные эльфовские руки и выглядел так, словно собирался зевать.

— Время — иллюзия…и неважно, как ты на это смотришь

Уна нахмурилась. Ей не нравилась мысль о существовании в какой-либо иллюзии, выдуманной или нет. Это была логика, и причина, и факты, на которые она опиралась, чтобы скрепить свой мир, как клей… но в мире, наполненном магией, она знала, что этот клей не всегда держится.

Глава 11. Здание Мортенстайна

«Искусство: Узлы» Абрахама Макгилликадди было увлекательнейшим чтивом. Неудивительно, что книга, наполненная прекрасно проиллюстрированными версиями каждого узла, находилась в художественном разделе библиотеки.

Уна откинулась на кровать и пролистала страницы книги в неярком свете магической лампы. Интересно, кто, кроме автора книги, захотел научиться вязать розанки?

Размышляя над этим вопросом, Уна пролистала книгу до последних страниц, ожидая найти в конце биографию автора. Но там, к сожалению, ничего не было.

— Дьякон, что «Тёмная улица в лицах» может рассказать об Абрахаме Макгилликадди? — спросила она.

Дьякон, практически успевший заснуть на туалетном столике девушки, подпрыгнул при упоминании своего имени.

— Хмм? Что? А спать ещё не пора? — он моргнул несколько раз, пытаясь проснуться.

Уна выжидающе посмотрела на него.

— Дьякон, Абрахам Макгилликадди. «Тёмная улица в лицах».

— Ах, да… Конечно. — Он начал проверять свою память, перелистывая в уме энциклопедию, и повторил: — Хмм…

— Что значит твоё «хмм»? — спросила Уна.

— Хмм, — в третий раз повторил Дьякон и добавил: — Я не могу найти ни единой записи о том, что Абрахам Макгилликадди жил на Темной улице. Скорее всего, он жил в Мире лю…, - он резко остановился, кашлянул и продолжил: — То есть, в Человечестве.

Уна одобрительно кивнула тому, что он использовал именно «Человечество», но потом нахмурилась, когда до нее дошел смысл сказанного.

— Ты хочешь сказать, что тот, кто написал эту книгу, никогда не жил на Темной улице?

Дьякон нехотя кивнул. Его веки вновь начали закрываться, а клюв склонился к груди, и он подавил зевок.

— Возможно, он её посещал, но нет никакой информации о том, чтобы он здесь жил.

Уна перешла к изучению переднего форзаца и нашла на титульной странице изящную надпись: «Опубликовано Гордсоном и Гулом. 1838 год».

— А как насчет Гордсона и Гула — тех, кто опубликовал книгу? — сменила Уна тему. — Они хотя бы с Темной улицы?

Дьякон несколько секунд молчал.

— Я нашел одного Максвелла Гордсона, который жил на Темной улице, но это было сотни лет назад, и он был кожевником, а не публицистом. Думаю, они работали издателями в Нью-Йорке. И вообще, давай вернёмся к этой теме утром. Ты разве не устала после испытания?

Уна захлопнула книгу и вздохнула. Она действительно чувствовала себя измотанной, но ее разум не давал ей покоя. Он снова и снова повторял одну и ту же непонятную мысль с тех пор, как она вернулась из Чудоземья. И в этом-то и была проблема… На самом деле она никогда не бывала в Чудоземьи, и все же ее разум настаивал на том, что она там была. Это была иллюзия, которая казалась более реальной, чем повседневная жизнь.

Это создало своего рода парадокс в ее мозгу, который говорил, что все, происходящее вокруг, было реально, но одновременно с этим — нет. Войдя в свою комнату, она несколько раз брала и клала обратно расческу, пытаясь понять, действительно ли она держит ее, или ей только кажется. До этого она проделала то же самое со столовой ложкой во время обеда. Дядюшка уверил ее, что это всё ожидаемо и вполне объяснимо, и что скоро это пройдёт, но на данный момент она нашла лишь единственное решение, которое помогало сконцентрироваться — найти убийцу отца.

— Ночной сторож…, - произнесла она.

— Прошу прощения? — спросил Дьякон.

— Ночной сторож в музее. Которого связали преступники.

— Альберт Хакельсмит? — уточнил Дьякон.

Уна провела рукой по волосам, размышляя вслух.

— Мы должны пойти к нему и спросить, не мог ли он неправильно расслышать вора.

Дьякон поправил зеркало, чтобы лучше в нём смотреться, клацнув когтями по деревянной раме.

— Ты хочешь проверить свою теорию, что мужской голос, который услышал охранник, сказал не «Тише, он может вас услышать», а «Миссис Тишински, он может вас услышать»?

Уна задумчиво кивнула.

— Хакельсмит говорил, что у него до сих пор звенело в ушах от удара по голове. В справочнике есть его адрес?

Дьякон зевнул.

— Надеюсь, поход к нему не входит в твои планы этой ночью.

— Не говори глупостей, Дьякон. Он входит в мои планы этим утром.

Дьякон пожал плечами и заговорил затихающим голосом, будто уже окунался в страну грез.

— Я не знаю, где он живёт. «Тёмная улица в лицах» не хранит адреса, за исключением нескольких особо значимых личностей.

Уна повалилась на кровать. Как же ей найти дом мистера Хакельсмита?

* * *

Утром Уна первым же делом снова направилась к музею. Дьякон на её плече расправил крылья и щурился от яркого утреннего света. Солнце только выглянуло из-за крыш и огненными всполохами отражалось от фасадов зданий.

Ощущение нереальности происходящего, которое Уна перенесла прошлой ночью, почти исчезло — почти, но не полностью. Несколько раз в течение поездки в карете в музей она обращала внимание на запах выпечки или на цоканье копыт лошадей по булыжнику и спрашивала себя, были эти ощущения реальными или лишь иллюзией. Но сегодня диссонанс вымысла и истины прошёл гораздо быстрее, чем прошлым вечером, чему Уна была несказанно рада.

Каменные ступени музея тоже были вполне прочными и настоящими.

— Не расскажешь мне, зачем мы приехали сюда так рано? — поинтересовался Дьякон. — Сейчас всего семь. До девяти часов музей не откроется.

Уна указала на поднимавшегося прямо перед ними по ступеням мужчину в униформе. Это был Виктор, дневной сторож, пришедший на работу.

— Потому что, Дьякон, — ответила Уна. — сейчас пересменка у охраны, и мы можем поймать мистера Хакельсмита по пути домой и расспросить о том, что он действительно слышал в ту ночь.

Но к полному разочарованию Уны тот, кто вышел из музея и подошел поздороваться с Виктором, был не Хакельсмитом, а абсолютно незнакомым мужчиной. Виктор, дневной охранник, и этот странный незнакомец поздоровались друг с другом и тот, который вышел из здания, передал второму ключи.

— Где Альберт Хакельсмит? — поинтересовалась Уна.

Двое мужчин одновременно повернули головы и долгое время не спускали с Уны глаз, а потом Виктор, дневной охранник, покачал головой.

— А, это опять ты. Прости, но Альберт остался дома согласно рекомендациям врача. Его замещает Дезмонд, временный ночной сторож.

— Это ещё что такое? — буркнул Дезмонд. Тощий, седой мужчина с пучками торчащих из ноздрей волос огляделся по сторонам и перевел взгляд, полный раздражения, на Уну.

— А, это мисс Крейт, — заискивающе произнес Виктор. — Немножко воображает себя детективом, да?

Уна проигнорировала вопрос.

— Вы знаете, где он живет?

— Дезмонд? — удивился Виктор.

Уна помотала головой.

— Нет, не Дезмонд. Альберт Хакельсмит.

— Вообще-то, знаю, — ответил Виктор. — Мистер Гламп вчера вечером просил меня отнести ему зарплату. Он живет в Здании Мортенстайна на третьем этаже. Восемнадцатая квартира, если не ошибаюсь.

— Эй, ты чего тут раздаёшь кому попало личную информацию? — неодобрительно пробурчал Дезмонд.

— А что в ней секретного? — нахмурился Виктор.

— Надеюсь, обо мне ты трепаться не будешь? — рявкнул новый ночной сторож.

— Да я даже не знаю, где ты живешь. И вообще, кто ты такой, чтобы…

Уна почти бегом вернулась в карету, где её терпеливо ждал Самулиган, и крики двух мужчин стали тише. Она забралась внутрь и попросила:

— Вези нас к Зданию Мортенстайна, Самулиган.

* * *

Через двадцать минут они остановились перед грязным четырехэтажным зданием. Спрыгнув на тротуар, Уна посмотрела на золотой фасад отеля и казино «Белладонна». Именно там, в дорогих стенах отеля, в течение многих лет управлял своей преступной организацией Кровавый Мартин, и никто, кроме его самых преданных последователей, не видел этого человека.

— Как думаешь, он там? — поинтересовалась Уна.

— Ты имеешь в виду Кровавого Мартина? — уточнил Дьякон. — Думаю, нет. Его разыскивает вся полиция.

— Ты прав, — кивнула Уна, но никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Она переключила внимание на Здание Мортенстайна. Внезапно у неё по спине побежал холодок. Украшенное полуразрушенными статуями горгулий на грязных уступах, здание напомнило Уне о том, что здесь, за мрачными стенами, произошло не одно преступление.

— Вас сопроводить? — спросил Самулиган, и Уна, обернувшись, увидела, что он уже стоит рядом.

— Отличная идея, — согласился Дьякон, и Уна почувствовала, как его когти сильнее впиваются в ее плечо. И словно не в силах удержать разрывающие голову знания, он добавил: — Здание Мортенстайна названо в честь Мортимера Мортенстайна, известного волшебника тысяча шестисотых. Того самого Мортенстайна, который написал «Монструарий». Он был одержим монстрами и темными существами. Но несмотря на то, что ему так и не присудили звание Волшебника Темной Улицы — в то время эта честь принадлежала Антверпену Спутнику — в энциклопедии упоминается, что Мортенстайн имел на Темной улице даже большее влияние, чем сам Волшебник. А с учётом увлечения тёмной магией о вообще был довольно противоречивой фигурой.

Самулиган цокнул языком.

— Мортимер Мортенстайн не просто «увлекался» тёмной магией.

Уна с любопытством посмотрела на эльфа.

— Что ты имеешь в виду?

Самулиган пожал плечами.

— Я жил на Темной улице около пятисот лет и видел множество магов, решивших поэкспериментировать с тёмной магией. Но никто из них не втягивался в эту магию сильнее Мортимера Мортенстайна. И в конце концов, она его и погубила.

— Что произошло? — поинтересовалась Уна, хотя и не была до конца уверена, что хочет это знать. Дядя рассказывал ей истории о магах, решивших побаловаться тёмными заклинаниями, и все они плохо кончили.

Дьякон кашлянул.

— У Мортенстайна было много врагов, в том числе и волшебник Антверпен Спутник. Как вы знаете, в работу Волшебника входят разбирательства по вопросам магических правонарушений, и поговаривают, что Мортенстайн пытался вызвать какого-то ужасного монстра, чтобы убить Волшебника. Вероятно, уже тогда Мортенстайн был настолько погружен в темные искусства, что совершенно сошел с ума. Но заклинание вызова, с которым он пытался справиться, оказалось для него слишком сильным.

Дьякон замолчал.

Уна искоса посмотрела на него.

— Продолжай.

Самулиган хлопнул в ладоши, и над его руками взмыли клубы дыма. Серое облачко сформировалось в пасть, полную острых, как бритвы, зубов.

— Его съело существо, которое он вызвал.

Уна не сдержала испуганного вздоха.

— Его… съело? — она ненадолго замолчала, осознавая весь ужас. — И почему кто-то назвал это здание в честь сумасшедшего?

— На самом деле, никто не называл, — поправил Самулиган. — Просто так совпало, что это здание стояло как раз на месте дома Мортенстайна; там, где он провел так много своих темных экспериментов и заклинаний, пытался вызвать монстра. Когда впервые, сто лет назад, был построен этот дом, его назвали «Палаццо». Имя даже было выгравировано на каменной плите над входом, но на следующий день после установки камня имя магическим образом сменилось на «Здание Мортенстайна». Плитку убрали и переделали, еще раз написав «Палаццо», но на следующий день там снова появилось «Здание Мортенстайна».

Уна перевела взгляд на грязную каменную табличку над дверью и прочла выгравированное на ней название. От одной мысли о том, какая тёмная магия могла её выгравировать, у неё по спине вновь пробежал холодок.

— А что случилось с монстром? — дрожащим голосом поинтересовалась она. — С тем, который съел Мортенстайна? Что с ним произошло?

Самулиган пожал плечами и посмотрел на здание. Уна проследила за его взглядом: установленные вдоль карниза горгульи словно смотрели на них сверху вниз своими злыми глазищами.

— Никто не знает, — ответил Дьякон. — Возможно, он вернулся туда, откуда пришел… после того, как насытился.

Уна скривилась.

— Возможно?!

— Возможно, — повторил Самулиган, будто это ничего не значило, и направился ко входу в зданию. — Идём?

Уна глубоко вздохнула и проследовала за ним.

— Думаю, нам стоит переживать из-за более реальных, и не менее неприятных персонажей, поскольку это здание широко известно своим криминальным прошлым, — заметил Дьякон.

— С Самулиганом нам ничего не грозит, — ответила Уна, хотя во рту у неё пересохло.

Они толкнули входную дверь и вошли в темный подъезд. И хотя через два больших окна в сюда проникал дневной свет, комната казалась неестественно темной. Грязно-зеленые стены местами облупились, и, насколько могла судить Уна, ни один из настенных светильников не был в рабочем состоянии. Запах плесени и пыли наполнил воздух, перемешиваясь с вонью гниющего мусора, а по длинному коридору всего в нескольких метрах от них по заляпанному ковру пробежало несколько крыс.

Уна с отвращением покачала головой.

— Зачем кому-то с прилично оплачиваемой работой жить в таком месте?

— Ты можешь сама спросить мистера Хакельсмита, — сказал Самулиган и повернул налево. Скрывающаяся во мраке лестница спиралью вела на верхние этажи. Все трое поднялись по шатким деревянным ступенькам, скрипевшим при каждом шаге.

Сердце Уны заколотилось, когда она ступила на площадку второго этажа и увидела нечто похожее на огромную змею, свернувшуюся на полу. Она удивленно отступила назад, чуть не упав с лестницы, прежде чем поняла, что перед ней не гигантская змея, а лежащее в углу человеческое тело. Тело было одето в одежду, полностью сделанную из змеиной кожи.

Вид тела был сам по себе неприятным, а когда оно ещё и зашевелилось, Уна спряталась за спину Самулигана, а Дьякон перелетел с её плеча на ковбойскую шляпу эльфа.

— Привет, парень, — произнёс лежавший на полу человек. — Хочешь купить волшебное крыльцо… То есть, это… Кольцо?

Он поднял руку и пошевелил пальцами абсолютно голыми пальцами.

— Что-то я не вижу колец, — покачал головой Самулиган.

— Они невидимые. Заколдованные! — ответил мужчина.

— И что они делают? — развеселился Самулиган, хотя Уне было не до смеха; ей хотелось поскорее пройти этого бродягу.

— Что они делают?! — возмутился мужчина на полу. — А я тебе скажу, что они делают! Они дают всё, что ни пожимаешь… то есть, ик!.. ни пожелаешь.

— Чепуха! — пробормотал Дьякон. — Таких колец никогда не существовало.

Самулиган склонил голову набок, глядя на человека в костюме из змеиной кожи, и заговорил совершенно серьезно.

— И чего же, скажи на милость, ты пожелал, мил человек?

Мужчина слегка приподнялся, опершись левой рукой о стену, а в правой сжимая зеленую стеклянную бутылку. Уна видела, как он заозирался по сторонам, пытаясь придумать быстрый ответ, задумчиво отхлебнул из зеленой бутылки и кивнул.

— Я пожелал этот великолепный костюм из крокодиловой кожи! — ответил мужчина и самодовольно ухмыльнулся.

— Надетый на вас костюм определённо не из крокодиловой кожи, а из змеиной, — надменно заметил Дьякон.

Мужчина окинул себя взглядом, изображая удивление.

— Ну ничего себе! Похоже, вы правы. Наверно, кольцо неисправно. В таком случае, готов уступить его вам за полсумы… То есть, ик!.. за полцены. Как вам сделка?

— Нас это не интересует, — уверенно отрезала Уна, выходя из-за спины эльфа. — Самулиган, мы можем идти?

Эльф кивнул, но вместо того, чтобы вернуться к лестнице, он присел на корточки рядом с лежащим на полу мужчиной.

— Давай заключим другую сделку, — предложил Самулиган. — Меняю своё кольцо на твоё.

Эльф сунул руку в карман и вытащил нечто похожее на кольцо из чистого золота. Оно ярко сверкало, несмотря на полумрак на лестничной клетке. Уна заметила, что с кольцом что-то не так, но не могла точно сказать, что именно.

У мужчины в костюме из змеиной кожи загорелись глаза, и он резко выпрямился.

— Согласен!

Он сделал вид, что снимает с пальца невидимое кольцо и кладёт его на раскрытую ладонь.

— Меняемся на счёт «три».

Самулиган кивнул и вытянул руку.

— Раз, два… три!

Когда золотое кольцо выпало из сжатых пальцев Самулигана, оно, казалось, начало терять свою целостность, а приземлившись в руку мужчины и вовсе исчезло. И напротив, поддельное кольцо, которое мужчина сделал вид, что уронил на ладонь Самулигана, сделало совершенно противоположное, набирая прочность, и когда оно очутилось в ладони эльфа, это уже был цельный серебряный ободок.

— Эй, что за дела?! — запротестовал мужчина и попытался встать, но тут же сполз обратно по стене. — Ты меня надул!

Самулиган широко улыбнулся.

— Вовсе нет. Я обменял золотую иллюзию на серебряную. Причём, я бы сказал, что имеющаяся у тебя иллюзия стоит намного больше, чем та, которой сейчас обладаю я.

Мужчина нахмурился, сжимая пальцами пустоту в руке, и внезапно трезво посмотрел на эльфа.

— Не может одна иллюзия стоить больше, чем другая. Они ведь обе — лишь иллюзии!

— Философский вопрос, — пожал плечами Самулиган, поднялся и повернулся к Уне.

Его взгляд что-то пробудил в ней — вероятно, осознание того, что она знала с того самого момента, как он вытащил золотое кольцо. Она знала, что это иллюзия, еще до того, как та исчезла. Глаза обманывали её… Но она знала, что что-то не так. Это было не по-настоящему. В отличие от предыдущего дня, когда она путешествовала по волшебной иллюзии Сэмулигана и полностью потерялась, поверив в фантастическую реальность, на этот раз она почувствовала подвох. Отличие.

Самулиган прочитал в её глазах понимание произошедшего.

— Ты быстро учишься, мисс Крейт. Ты станешь великой Волшебницей.

Он повернулся и начал подниматься по ступенькам на третий этаж. Дьякон вновь перелетел на плечо Уны, и они вдвоем быстро последовали за эльфом, оставив мужчину в костюме из змеиной кожи глубоко озадаченным и весьма недовольным.

* * *

— Кто там? — поинтересовались из-за двери.

Уна несколько раз постучала в дверь с номером «18» и уже собиралась сдаться, когда с другой стороны донёсся голос.

— Мистер Хакельсмит? — спросила Уна. — Это я, Уна Крейт.

Послышался звук открывающихся замков, за которым последовал скрип ржавых петель, и дверь распахнулась вовнутрь. В дверях стоял Альберт Хакельсмит в поношенной пижаме. Глаза у него были мутными, а волосы торчали в разные стороны, будто он только что проснулся.

— Ой, здравствуйте, — произнёс он, слегка удивившись, обнаружив в коридоре тринадцатилетнюю девочку с вороном на плече. Он подозрительно огляделся и заметил Самулигана, стоящего неподалеку и выглядящего в длинном черном плаще довольно зловеще. Эльф кивнул, и Хакельсмит вздрогнул. Затем он снова окинул взглядом длинный коридор и перевёл взгляд на Уну.

— Я подумал, что пришёл домовладелец, когда услышал стук, — пояснил мужчина. — Не люблю, когда он здесь ошивается. Жуткий тип. И всегда в одном и том же костюме из змеиной кожи.

Уна удивлённо вскинула брови.

— Вы хотите сказать, что человек, лежащий на лестнице, — владелец этого здания?

Хакельсмит нервно поскрёб в затылке.

— Похоже на него. Он пытался продать вам волшебное кольцо?

— Вообще-то, пытался, — подтвердила Уна.

Хакельсмит кивнул.

— Тогда это точно он. Сам он мне не очень нравится… но я стараюсь с ним не ссориться. В конце концов, он домовладелец. Ах да, вы входите, входите!

Он отступил в сторону, и Уна заглянула мимо него в комнату. Внутри было довольно темно, в окна не проникал солнечный свет, потому что Хакельсмит завесил стёкла несколькими слоями рваных полотенец. А когда её глаза немного привыкли к темноте, он разглядела что-то вроде угла деревянного гроба, видневшегося из-за косяка.

Уна тяжело сглотнула и подумала: «Если он думает, что я туда войду, он сошёл с ума».

Уна снова посмотрела на хозяина квартиры. Он выглядел… нет, не сумасшедшим, не то слово… Но она определённо уже видела где-то такой взгляд. Только где?

«Ты видела его в глазах бродячих собак, — произнёс голос в её голове. — Вот где».

И тут она поняла, что это был за взгляд. Это был голод. Уна вдруг почувствовала себя цыплёнком на противне в духовке. Она посмотрела на бледное лицо Хакельсмита, и он слабо улыбнулся ей… И тогда она увидела зубы. Не только клыки, нет… Они все определенно казались заостренными — более заостренными, чем зубы нормального человека, — и внезапно в разум Уны ворвалась леденящая кровь мысль о том, что чудовище Мортенстайна так и не было найдено.

«Чепуха, — подумала Уна. — Это произошло несколько веков назад».

И всё же Уна не могла себя заставить переступить порог, даже в сопровождении Самулигана.

— Я хочу задать лишь один небольшой вопрос, — быстро произнесла Уна и с удивлением услышала легкую дрожь в своем голосе.

На лице ночного сторожа промелькнуло разочарование или ей всё это привиделось?

— Ладно, спрашивайте. Какой вопрос? — поинтересовался мужчина и сделал шаг вперёд на лестничную клетку, скрестив на груди длинные, мускулистые руки и продолжая слегка улыбаться.

Когда он вышел на освещенный коридор, Уна поняла, что зубы у него вовсе не заостренные.

«Неужели мне показалось?» — подумала она, но, поразмыслив, решила, что была права. Она была совершенно уверена, что его зубы изменились.

Единственным желание Уны было развернуться и дать дёру, но она заставила себя остаться, напоминая, что рядом стоит Самулиган и он не даст её в обиду.

— Возможно ли, что вы неправильно расслышали, что вор-мужчина сказал вору-женщине в музее? — Она проговорила это так быстро, что Хакельсмиту потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она сказала.

— Неправильно расслышал? Что вы имеете в виду? — нахмурился он.

— Я имею в виду, возможно ли, что мужской голос сказал не «Тише, он может вас услышать», а «Миссис Тишински, он может вас услышать»?

Лицо Хакельсмита скривилось, будто он откусил кислый лимон.

— Миссис Тишински? Вы имеете в виду библиотекаршу? Не думаю. Ну, то есть… Все возможно, ведь у меня звенело в ушах от удара по затылку, это правда… но я слышал голос совершенно отчетливо. А почему вы вообще об этом спрашиваете? Вы слишком молоды, чтобы работать в полиции.

Но Уна уже повернулась к выходу. Ее охватило непреодолимое желание убраться как можно дальше от здания Мортенстайна.

— Спасибо, мистер Хакельсмит. Это все, что мне нужно было знать. Просим прощения за беспокойство.

— Эй! — Хакельсмит протянул руку, будто хотел остановить Уну, но вдруг в коридоре раздался грохот, похожий на раскат грома, эхом отразившийся от стен и сотрясший пол. Хакельсмит вскрикнул от боли.

Уна оглянулась, чтобы посмотреть, что случилось, и увидела, что Хакельсмит прижимает к себе руку, а с тыльной стороны его ладони вверх поднимаются струйки пара.

— Чёрт, больно ведь! — злобно зыркнул на слугу-эльфа Хакельсмит.

Самулиган положил руку на плечо Уны и легонько подтолкнул ее в сторону лестницы.

— Давайте уйдем отсюда, мисс Крейт.

— Давайте, — кивнула Уна, когда начали приоткрываться соседние двери и несколько смельчаков высыпали в коридор в поисках источника шума.

— Я расскажу об этом полиции! — крикнул им вслед Хакельсмит, но для Уны это прозвучало пустой угрозой. У нее было предчувствие, что он не захочет, чтобы полиция устроила обыск в его жуткой квартире.

* * *

Они спустились, переступив через лежавшего на полу домовладельца, и уже меньше чем через минуту стояли на тротуаре перед зданием. Уна остановилась у кареты и взглянула на третий этаж, где, по ее подсчётам, находилась квартира Хакельсмита.

— Знаете, я думаю, что ночной охранник может быть вампиром, — произнесла она.

— Вампиром? — переспросил Дьякон и несколько секунд копался в памяти. — В «Тёмной улице в лицах» не упоминается ни об одном вампире. С другой стороны, многие вампиры проживают жизнь, так и не раскрыв окружающим свои тайны. Они выделяют своего рода химическое вещество, когда кусают жертв, которое заставляет тех забыть, кто их укусил. Жертвы часто просыпаются в странных местах и не могут вспомнить, что произошло. Конечно, крайне редко вампиры действительно убивают своих жертв, предпочитая вместо этого питаться одной и той же добычей как можно дольше… Для них это словно ежедневный ужин в любимом ресторане.

Уна с отвращением скривилась.

— Как вы думаете, а не могло это же случиться с домовладельцем? Мистер Хакельсмит признал, что недолюбливает его.

Самулиган скептически приподнял левую бровь и пожал плечами, абсолютно не заинтересованный этим вопросом.

— Ладно, я все равно обязательно сообщу инспектору Уайту о своих подозрениях. Хотя сомневаюсь, что это принесёт какую-то пользу, — сказала Уна и добавила: — В любом случае, мы напрасно потратили время. Ответ Хакельсмита ничего не прояснил.

— Ты имеешь в виду, что он сказал не то, что ты хотела услышать? — уколол ей Дьякон.

Уна решила не обращать на него внимания и направилась к стоящему на улице газетному киоску. Вокруг него было неожиданно оживлённо, и все расталкивали друг друга, пытаясь первыми ухватить по экземпляру. Вскочив сегодня очень рано, Уна не успела пролистать «Вестник Тёмной улицы», чтобы узнать, напечатали ли там что-нибудь о митинге Молли Морганы Мун и последовавшем за этим бунте.

Она подошла к лавке, проскользнув между двумя мужчинами в дорогих деловых костюмах, и обнаружила, что вся первая страница газеты была посвящена беспорядкам. Уна схватила один экземпляр и просмотрела изображение на обложке. В верхней части страницы располагалась фотография Молли Морганы Мун, а внизу огромными буквами гласил заголовок: «Опросы показали, что Молли Моргана Мун ЛИДИРУЕТ».

Уна в замешательстве покачала головой.

— Но ведь голосование начнётся только завтра. Как она может лидировать, если оно еще не началось?

— Это всего лишь опрос, проведенный газетой, — пояснил Дьякон. — Журналисты опросили небольшую группку жителей, за кого те собираются голосовать, выбрав, к примеру, дома на одной улице. Это ещё не окончательный результат.

— Но это же замечательная новость! — воскликнула Уна. Ее глаза уже просматривали первые несколько абзацев статьи. — Похоже, план Тобиаса Проныры сорвать вчерашний митинг провалился, когда слухи о беспорядках распространились по всей улице. А теперь об этом даже напечатано на первой полосе «Вестника Тёмной улицы»!

Дьякон, читавший гораздо быстрее Уны, уже подошёл к концу статьи.

— Но Тобиас Проныра отрицает, что имеет какое-либо отношение к протестующим и учинённым ими беспорядкам.

— Ну конечно, он будет отрицать, Дьякон! — фыркнула Уна. — И он явно лжёт. Мы сами видели, как те люди несли таблички с надписями вроде «Проныру в Совет!»

Дьякон ткнул клювом в статью.

— Проныра обвиняет Молли Моргану Мун в том, что она сама приплатила этим бандитам. Он утверждает, что всё произошедшее было инсценировкой.

— И зачем ей это? — нахмурилась Уна.

— Чтобы привлечь внимание общественности, — ответил Дьякон.

Уна покачала головой, не веря своим ушам.

— Эй, ты! — крикнул бородач за газетным киоском. — Платить собираешься или как?

— О, извините, — произнесла Уна и положила газету на место. — Кажется, у меня дома уже есть такая.

— Тогда убирайся, — отмахнулся от неё бородач.

Уна проскользнула сквозь толпу и направилась обратно к зданию Мортенстайна, но обнаружила, что вокруг Самулигана и кареты собралась еще одна толпа. Все пешеходы останавливались и с изумлением наблюдали, как эльф жонглировал тремя тяжелыми гранитными надгробными плитами, подбрасывая одну за другой, будто те весили не больше, чем апельсины.

По какой-то причине именно вид надгробий, а не тот факт, что эльф ими жонглировал, заставил встать дыбом крошечные волоски на руках Уны. Для неё эта странная сцена была скорее зловещей, чем захватывающей.

— Что он делает? — нервно поинтересовалась она.

— Возможно, готовится к сегодняшнему испытанию битвы, — ответил Дьякон.

Уна с трудом сглотнула ком в горле.

— Я боялась, что ты так и ответишь.

Она смотрела, как надгробия взлетают и переворачиваются, а вокруг собиралось всё больше и больше зрителей, загипнотизированных этим подвигом. Для Уны же камни означали только одно: следующее испытание было связано со смертью… С тем, что Уна уже пережила в своей жизни не один раз.

Она тяжело вздохнула.

— Мне это совсем не нравится.

Глава 12. Испытание четвёртое

К полудню небо затянули облака, значительно охладив воздух и заслонив солнце. Уна сидела в библиотеке Маятника, смотрела в окно и гадала, пойдет ли дождь.

— Какая интересная у вас лупа, — произнёс голос из-за спины.

Уна посмотрела на своё увеличительное стекло, лежавшее поверх экземпляра «Ученической магии», а затем подняла глаза на миссис Карлайл, вытиравшей с ближайшей полки пыль.

— Да, интересная, — сказала Уна, взяв лупу за деревянную ручку и осмотрев золотой ободок. — Она принадлежала моему отцу, а теперь стала моей волшебной палочкой, и отлично справляется со своей задачей.

— Лучше, чем палочка Освальда? — с любопытством поинтересовался сидевший на столе Дьякон.

Уна задумчиво провела большим пальцем по гладкой золотой оправе линзы, не зная, как ответить.

— Наверно, палочка Освальда лучше работает именно в качестве проводника. Она более… точна, что ли. А лупа для меня более естественная, более привычная. МОЯ. К тому же, дядя Александр разрешает мне использовать палочку Освальда только во время испытаний.

— И это правильно, — кивнул Дьякон. — Кровавый Мартин по-прежнему хочет её заполучить.

— Кровавый Мартин? — переспросила миссис Карлайл. — Вы имеете в виду владельца казино «Белладонна»?

— Его самого, — подтвердила Уна.

— А он разве, по слухам, не…, - голос миссис Карлайл упал до шёпота, словно Кровавый Мартин стоял за углом, готовый вот-вот наброситься на неё, — … не криминальный авторитет?

— Именно, и не только по слухам, — кивнула Уна. — Он глава преступного мира Темной улицы. В газете об этом мало пишут, и я подозреваю, что причин может быть две: либо его настолько бояться, либо он им приплачивает.

— Это лишь предложение, — вставил Дьякон. — Но очень правдоподобное.

Миссис Карлайл нахмурилась.

— Он умеет колдовать?

Казалось, эта мысль ее сильно встревожила.

Уна покачала головой.

— Нет, не умеет. Но он может найти человека, который с помощью палочки будет колдовать для него.

— Зачем? Чтобы грабить людей? — прошептала миссис Карлайл.

— Это лишь одна из множества возможностей, — сказала Уна. — Но, что более вероятно, ему нужна палочка, чтобы использовать ее в качестве ключа. Видите ли, Освальд использовал палочку, чтобы запечатать Стеклянный портал в конце Великой войны фей. И, по слухам, палочка — единственный способ снова этот портал открыть.

— И зачем, во имя святого Освальда, ему это делать?! — поражённо воскликнула миссис Карлайл. — Насколько я помню, королева фей угрожала убить всех людей, и если Портал откроется…

Женщина замолчала.

— Кровавый Мартин считает, что, если у него будет ключ, ему станет легче переправлять через границу фей контрабанду, — кратко пояснил Дьякон. — А теперь, если вы не возражаете, миссис Карлайл… Мисс Крейт готовится к самому сложному испытанию и ей нужно сосредоточиться.

Судя по выражению лица миссис Карлайл, у неё на языке вертелся ещё не один вопрос. Очевидно, горничная, как и большинство людей на Темной Улице, не знала, что Кровавый Мартин знал о тайном пути, ведущем с Темной Улицы в Страну Фей. Ходили слухи, что самому Красному Мартину уже много-много веков, но очень немногие знали, что на самом деле эти слухи — чистая правда, и что он смог добиться этого, втирая в свою кожу волшебное растение, известное как турлокский корень, который и предотвращал старение. И вот уже несколько сотен лет Кровавый Мартин контрабандой перевозил свои гнусные товары из одного мира в другой.

Однако, увидев серьёзно настроенного Дьякона, миссис Карлайл закрыла рот и снова принялась вытирать пыль.

Уну так и подмывало объяснить то, что она узнала от самого Кровавого Мартина — что его секретный метод тайного перемещения из одного мира в другой был очень медленным и трудноёмким, и что Кровавый Мартин хотел использовать палочку — единственный известный ключ к Стеклянному Порталу — чтобы ускорить процесс импорта.

Но Уна знала, что Дьякон прав: сейчас было не время вдаваться в такие подробности. Ей нужно было сосредоточиться. Посмотрев на открытую книгу, она подняла увеличительное стекло, чтобы прочитать мелкий шрифт.

— Согласно «Магии ученичества», сегодняшнее испытание — предпоследнее, и оно определит, могу ли я справляться с несколькими заданиями одновременно.

— Несколько заданий одновременно? — переспросила миссис Карлайл. — А я вот предпочитаю выполнять по одной задаче за раз.

— Тогда нам повезло, что сегодняшнее испытание предстоит пройти мисс Крейт, а не вам, — заметил Дьякон.

— Дьякон, не груби, — нахмурилась Уна.

— Всё в порядке, — произнесла горничная. — Ваша птичка права, пусть и немного высокомерна. Пожалуй, мне лучше оставить вас одних.

Уна не сдержала смешок.

— Я? Высокомерен?! — Дьякон возмущённо встопорщил перья на загривке.

— Нет, Дьякон, — ответила Уна извиняющимся тоном, хотя улыбка так и не сходила с её лица, — мы оба знаем, что ты имеешь на это право. Кстати, пора нам встретиться с Самулиганом и дядюшкой Александром.

— Испытание будет проходить здесь, в доме? — уточнила миссис Карлайл, снова слегка занервничав.

— Полагаю, всё случится на улице, — произнёс Дьякон.

— На улице? — воскликнула миссис Карлайл. — Но это же опасно!

Уна вспомнила о трёх надгробных плитах, которыми жонглировал Самулиган, и рассеянно поправила:

— Скорее, смертельно опасно.

— Что?! — испуганно переспросила горничная.

Уна покачала головой и направилась к выходу из библиотеки.

— Ничего, забудьте.

— Удачи! — крикнула ей в след миссис Карлайл.

Уна благодарно кивнула, спустила в холл и вышла через парадные двери.

Они с Дьяконом встретили Волшебника и Самулигана сразу за воротами Маятника. Волшебник и слуга-эльф сидели за круглым столом, установленным посреди тротуара. Стол был сервирован к чаю.

Уна была удивлена не только странностью столика на тротуаре, но и тем, что Самулиган сидел в кресле. Хотя она бесчисленное количество раз была свидетелем того, как Самулиган запрыгивал на верх кареты, за все годы, что она жила в Маятнике, она ни разу не видела, чтобы он сидел в кресле.

Небо над головой затягивало тучами, и Уна была совершенно уверена, что скоро пойдет дождь. Из-за надвигающейся непогоды улица была довольно пустынной.

Волшебник указал на свободное кресло напротив. Уна присела за стол, и Самулиган налил ей чая и поставил перед ней чашку.

— Почему мы пьем чай на улице, когда вот-вот пойдет дождь? — поинтересовалась Уна.

Волшебник посмотрел на небо.

— Похоже, ты права. Ну что ж, пойдёт так пойдёт. Пей. — Он залпом осушил свою чашку и вытер рот рукавом.

Уна заметила странное поведение дяди, но сделала, как ей было сказано. И стоило ей сделать глоток, как дядя продолжил:

— Добро пожаловать на твое предпоследнее испытание, Уна. Следующее будет последним. Сложность сегодняшней задачи поначалу может показаться несерьёзной, но чем дольше испытание будет длиться, тем сложнее оно будет становиться. А КАК долго оно будет длиться, полностью зависит от тебя. Удачи.

Уна в замешательстве поставила чашку.

— И это все? Ты не скажешь, что я должна делать?

Волшебник поднялся и бросил взгляд на Самулигана. Самулиган тоже поднялся из-за стола, засунул свои длинные эльфийские пальцы в карман и вытащил толстую металлическую цепочку. Он подбросил один конец цепочки в воздух, и та, как змея, поднимающаяся из корзины заклинателя змей, начала подниматься все выше и выше, пока конец её не исчез в облаках.

— Признаю, это довольно необычно, — заметила Уна.

Но Самулиган не обратил на неё ни малейшего внимания. Он переплел пальцы, хрустнул суставами и запрыгнул на цепь. Та довольно легко выдержала его вес, и, к удивлению Уны, эльф быстро взобрался по серебристым звеньям наверх и исчез в зловещих тучах. Мгновение спустя цепь дёрнулась и тоже начала подниматься следом.

— И что дальше? — спросила Уна, но дядюшка не ответил, а лишь выжидательно посмотрел на неё, наблюдая.

— Ясно, — хмыкнула Уна. — Ты со мной не разговариваешь. Ладно, а ты, Дьякон? Что думаешь по этому поводу?

Но стоило Дьякону открыл клюв, как Волшебник взмахнул рукой, и из клюва Дьякона вырвалось лишь обычное карканье. Дядя Александр сделал еще одно неуловимое движение, и ворон перелетел с плеча Уны на плечо Волшебника.

Уна нахмурилась, чувствуя некоторое раздражение — с одной стороны, и возбуждение — с другой. Перед ней была головоломка, а Уна больше всего на свете любила ломать голову над загадками.

— Вот, значит, как? — протянула она и встала из-за стола. — Значит, я должна сама решить, что делать дальше? Ладно.

Она не знала заклинания для создания цепи из воздуха, но была совершенно уверена, что нечто подобное знает сам Маятник.

— Погружение в магию!

Стоило её соединиться с домом, как она получила ответ… сила принадлежала ЕЙ. Уна полезла в карман платья и вытащила конец веревки, словно всегда носила её с собой. Любопытно было то, что, хотя Уна часто носила в кармане маленький клубок бечевки вместе с другими нужными предметами, такими как кусок металлической проволоки, бумага, карандаш и игла, воткнутая в пробку, она, конечно, никогда не носила с собой веревки такой длины, как эта. Наверно, туда её положил Дом.

Она подбросила веревку в воздух, и та выскочила вверх из её кармана, закачалась взад и вперед, завязывая узлы и петляя вокруг себя. Она поднималась в небо, создавая прочную веревочную лестницу, которая, как и цепь Самулигана, тоже исчезала в облаках.

Уна улыбнулась, довольная тем, как быстро все поняла, но вдруг внутри у неё все перевернулось от осознания, что ей, скорей всего, придется подниматься по лестнице вслед за эльфом.

— Ладно, нет смысла заранее переживать, — произнесла она вслух, поставила одну ногу на веревочную лестницу и ухватилась правой рукой за более высокую ступеньку. Однако в тот момент, когда она перенесла на лестницу весь свой вес, вся конструкция упала с неба и свалилась на тротуар огромной спутанной кучей. Уна потеряла равновесие и упала спиной на ворота, ударившись головой об один из железных прутьев так, что ворота закачались на петлях.

Потирая затылок, она выпрямилась и хмуро посмотрела на веревку… Вот только веревки уже не было. Что пошло не так? Она посмотрела на дядю, надеясь, что он укажет на недостаток, но он только наблюдал за племянницей, рассеянно проводя рукой по длинной седой бороде, и Уна вспомнила, что он не станет с ней разговаривать.

Очевидно, веревка исчезла, когда она ударилась головой и потеряла концентрацию. Значит, заколдованная веревка существовала только тогда, когда Уна на ней концентрировалась.

«Предпоследнее испытание определит, могу ли я справляться с несколькими заданиями одновременно, — вспомнила Уна абзац из «Ученической магии». — Меня проверяют, на скольких проблемах я могу сконцентрироваться за раз».

Она вспомнила о том, что сказал дядя незадолго до начала испытания: сначала тест покажется простым, но с течением времени будет становиться все сложнее. Создание веревочной лестницы оказалось достаточно простой задачей, но подъем по лестнице по какой-то причине оказался на порядок труднее.

Уна посмотрела на небо и задумчиво почесала в затылке. Вдруг она почувствовала первые капли дождя на своих щеках. Она изо всех сил старалась не обращать внимания ни на дождь, ни на тот факт, что если она в ближайшие минуты не поймет, что делает не так, то скоро промокнет до нитки.

«Почему дом позволил мне наколдовать веревку, но не позволил взобраться по ней?» — задумалась Уна. Возможно, причина была в том, что веревочная лестница не была соединена наверху с тем, что могло бы выдержать ее вес. Облака, будучи совершенно неплотными, для этого не годились.

«Я могла бы попробовать создать деревянную лестницу», — подумала она, но потом поняла, что, как и веревочная лестница, без опоры вверху она сразу же упадет. Уна также понимала, что Дом дал ей веревочную лестницу, потому что это было правильно; ее связь с домом по-прежнему была сильной, и девочка понимала, что на правильном пути.

«Возможно, мне нужно второе заклинание, которое прикрепит лестницу к чему-то прочному в облаках… или сделает облака твердыми?»

Мысль казалась вполне резонной, хотя она предполагала одновременную концентрацию на двух заклинаниях, чего Уна прежде никогда не делала.

— Справляться с несколькими задачами одновременно, — повторила она вслух и снова полезла в карман. Как и в прошлый раз, Уна вытащила конец толстой веревки и подбросила его в воздух. На этот раз она лучше осознавала действующую через нее магию. Кое-что из происходящего было ее собственной магией, а кое-что — древней магией Маятника, и эти два потока переплетались, работая вместе настолько идеально, что было почти невозможно сказать, где заканчивалась ее магия и начиналась магия Дома.

Верёвка снова сплелась в лестницу, исчезая в мрачных тучах над головой.

— Ладно, — решительно выдохнула Уна, раздумывая, с чего начать. — Сперва мне нужно второе заклинание, которое удержит лестницу.

Маятник отреагировал практически мгновенно.

«Поток ветра!»

И хотя Уна никогда в жизни не слышала этих слов, они материализовались в ее сознании, будто она знала их всегда.

Облака закрутились и закружились. Подобно художнику, ваяющему в небе огромный шедевр, ветер создал из туч две массивные руки, которые ухватились за конец веревочной лестницы, удерживая ее на месте.

У Уны закружилась голова, когда она попыталась разделить свой разум надвое, фокусируясь одновременно на двух заклинаниях. Она дёрнула верёвочную лестницу, проверяя ту на прочность. Лестница выдержала.

«Теперь мне нужно просто подняться наверх, — подумала девочка, однако она чувствовала, что это будет трудно сделать, сосредоточившись на двух магических действиях одновременно. Она поднялась на первую ступеньку; лестница не падала. Пока все шло хорошо, и все же, начав подниматься, Уна сразу же осознала, как трудно подняться даже на две ступеньки, не говоря уже о нескольких сотнях. Веревочная лестница поднималась в небо на сотни метров, и Уна начала сомневаться, что у неё хватит сил добраться до конца.

И Маятник снова подсказал ей, что делать. Уна уже знала решение, но… Для этого ей понадобиться создать третье заклинание. Удерживать одновременно два было непростой задачей, а три… Справится ли она?

Посмотрев вниз, она поняла, что находится всего в нескольких метрах от земли; если она упадет сейчас, то набьёт лишь пару синяков. Уна вновь открыла свой разум магическому влиянию Дома и позволила его магии влиться в неё, поместив рядом с созданием лестницы и облачными руками ещё одно заклинание.

Сработало.

Лестница медленно, но неуклонно начала подниматься в воздух. Уна посмотрела вниз и увидела, как земля уходит из-под ног — ее дядя, Дьякон и вскоре даже Дом с маятником начали уменьшаться в размерах, — а затем она в изумлении подняла глаза на массивные облачные руки, которые потянули её навстречу им. Ее сердце учащенно забилось от волнения и страха, и она отчаянно вцепилась в веревку. Чем выше она поднималась, тем сильнее дул ветер и лил дождь. Раз за разом ей в голову приходила мысль о том, что она может упасть, но она крепко удерживала все три заклинания и каким-то странным образом чувствовала, что всё будет хорошо.

«По крайней мере, пока», — подумала Уна.

Однако тут же возник второй вопрос: какое коварство замыслил сидящий среди облаков Самулиган?

Поднимаясь ввысь, пока ветер играл с ее волосами и платьем, Уна размышляла над тем, что до сих пор не произнесла вслух ни одного заклинания. Это было странно, потому что обычно магия требовала словесной формулировки. Уна знала, что существует и очень мощная магия, выходившая за рамки того, чему она училась до сих пор, и часто она вызывалась с помощью одних только мыслей и ощущений, но до сих пор они с дядей ещё не перешли к такому «продвинутому» курсу.

Тем не менее, когда она связывалась с Домом, она получала доступ ко всем знаниям Древних Магов, которые сотни лет объединяли свои магические познания внутри Маятника. Интересно, существуют ли вообще какие-то пределы возможностей?

Однако времени размышлять над этим у Уны не оказалось, потому что лестница втянула её по другую сторону облаков.

* * *

Крошечные капельки воды оседали на её платье, когда она проходила сквозь плотные облака. Вода капала на ее ресницы, и она пыталась сморгнуть капли, но они снова и снова образовались всего через несколько секунд. Однако полет сквозь облака был недолгим, и вскоре она оказалась на ярком солнечном свету. Облака расстилались под ней морем серых и белых волн. Зрелище было неимоверным, и на короткое мгновение Уна забыла о Самулигане и его возможном задании, стоило её увидеть этот внушающий благоговейный трепет вид.

Уна огляделась по сторонам, гадая, куда подевался эльф. Она обернулась и обнаружила, что Самулиган терпеливо ждет ее в маленькой лодке, покачивавшейся на облаках, словно на зыбкой воде.

— Забирайся, — махнул рукой Самулиган.

Уна заколебалась, но сделала, как ей велели. Несмотря на красоту окружающей обстановки, она очень беспокоилась о том, что может произойти дальше. В тот момент, когда она сошла с лестницы, веревка упала сквозь облака и исчезла внизу. Уна перевесилась через борт лодки вслед за ней, но внезапно море облаков под ними осветила вспышка молнии, за которой последовал раскатистый шум грома. Звук эхом отдался в каждой косточке Уны, заставляя лодку раскачиваться из стороны в сторону. Уна села и ухватилась за борта, чтобы не упасть.

Выражение лица Самулигана было спокойным, как гладь горного озера.

— Сколько тебе потребовалось заклинаний? — поинтересовался он.

— Три, — ответила Уна. — Хотя ни одно из них я не произнесла вслух.

— Впечатляет, — кивнул эльф. — Хотя для того, чтобы проснуться, тебе придётся постараться сильнее.

Уна нахмурилась.

— Проснуться? Что ты имеешь…, - она замолчала и огляделась. — Это… ещё одна иллюзия?

— Нет, — покачал головой Самулиган. — Не совсем. Иллюзии мы проходили вчера. С другой стороны, что есть иллюзия?

Уна почувствовала, как в ней нарастает раздражение.

— Ты не очень-то помогаешь. Если это не иллюзия, то что тогда?

— Этого я не могу сказать. Не я его создавал.

— Создавал что?!

Самулиган указал на облака, которые вдруг стали похожи не столько на бескрайнее море, сколько на холмистые возвышения кладбища Темной улицы. Из вершин облаков торчали бесчисленные надгробные камни, от вида которых по рукам Уны побежали мурашки.

— Что это всё значит? — прошептала она.

— Я действительно не имею понятия, — повторил эльф. — Да, вчерашнюю иллюзию Чудоземья создавал я, но это… Подозреваю, что мы во сне.

— Во сне? — в голосе Уны сквозил неприкрытый скепсис.

Самулиган пожал плечами.

— А ты когда-нибудь слышала, чтобы хоть кто-то поднялся за облака?

Уна задумалась.

— А ведь ты прав… Такого никогда не случалось.

— Вот именно. Даже эльфы вроде меня не обладают подобной силой.

Уна оглядела кладбищенский пейзаж посреди неба.

— И я всё равно не понимаю. Как же нам тогда это удалось?

— Мне — не удалось.

— Что значит «тебе не удалось», если я ясно вижу, что ты…, - Уна резко остановилась, огорошенная внезапной мыслью. — Ты хочешь сказать, что всё это создаю Я?! Вчерашнюю иллюзию Чудоземья создал ты, но сегодняшнюю я сотворила сама. Но почему… как… — Она резко вздохнула, вспомнив чашку чая, которую ей налил эльф. — Ты что-то подмешал мне в чай. Какое-то снадобье!

«Но какое именно?» — задумалась Уна. Каждого ученика Волшебника учили, что любое зелье можно разбить на ингредиенты. Я зная составляющие снадобья, можно использовать противоядие или заклинание, которое обратит эффект снадобья вспять.

Самулиган продолжал молча наблюдать за ней с улыбкой на лице, и помогать не собирался.

«Как мне понять, что входило в его состав?»

Мысленный вопрос пробудил к жизни магию Маятникового дома. У девочки появилось ощущение, будто ее протиснули через горлышко очень маленькой бутылочки; она видела свою цель и шла по ней, как ищейка, вынюхивающая чужеродное вещество.

— Корень берёзы… веточка бузины… лишайник и вяз. Эссенция можжевельника и…

И что-то еще — что-то, чего она не могла разобрать. Важный ингредиент. Уна влила в магию чуть больше сил, еще шире открыв себя влиянию Дома, и последовала за заклинанием каждой клеточкой своего существования. На какое-то долгое мгновение она уже была не в лодке, а плавала глубоко внутри своего собственного тела — такого маленького, что могла наблюдать за его работой, будто это был гигантский механизм, никогда не прерывающий работу: биение ее сердца, дыхание в легких, само раскинувшееся перед ней чудо жизни… и все же последний ингредиент зелья от неё ускользал.

Запах. Такой знакомый запах. Она ведь его знает, так почему не может вспомнить? Не растение, не металл… Животное? Точно, животное! Что-то тёмное… и светлое… и…

Уна щелкнула пальцами, выходя из магического транса. У неё получилось. Она знала последний ингредиент. Неудивительно, что ей было так трудно его идентифицировать, потому что он был настолько знакомым, что Уна подумала, будто это часть ее самой, а вовсе не чужеродная субстанция.

— Перо ворона, — произнесла она вслух. — Очень похоже на перо вороны.

Самулиган ухмыльнулся ей с другого конца лодки и сдвинул на затылок ковбойскую шляпу.

— Очень хорошо.

Ее связь с Маятником подсказала ей, что это было сонное зелье.

— Ты усыпил меня. Вот почему продолжаешь говорить, что происходящее вокруг — не иллюзия.

— Иллюзии, созданные другими, обнаружить легко, — произнёс эльф, поднимаясь на ноги, и лодка под ним покачнулась. — Но иллюзии, созданные самим собой, труднее всего ощутить, и еще труднее — разрушить. Вот почему эльфы любят эликсиры. Позволь своим врагам победить самих себя, и война станет намного проще. Конечно, стоит тебе распознать состав зелья, и изготовить противоядие не составит особого труда. Древние Волшебники это знали. А теперь знаешь и ты.

Уна в замешательстве покачала головой.

— Но если все это сон, созданный мной… Как мне создать противоядие?

Вместо ответа Самулиган приподнял шляпу и озорно улыбнулся.

— Знаешь, говорят, что, когда падаешь во сне, то всегда просыпаешься перед тем, как коснуться земли.

И с этими словами эльф выпрыгнул из лодки и камнем полетел сквозь облака.

Уна закричала.

— Бояться нечего, — произнес чей-то голос. Крик Уны застрял у нее в горле, и она обернулась, оглядываясь в поисках обладателя голоса. К своему удивлению, она обнаружила мужчину в длинном пальто, сидящего на одном из надгробий. Еще более удивительным было то, что она его знала… Она знала человека, который был мертв уже много лет, но выглядел таким же живым, как и в последний день, когда Уна его видела. Прямо сейчас Уна, открыв рот, смотрела на умное, красивое лицо своего отца.

Прочитав удивление и растерянность на лице Уны, он ободряюще улыбнулся.

— С Самулиганом все будет в порядке.

— Но… Но ты… ты…, - Уна запнулась, подыскивая слова.

— Мёртв? — вскинул брови отец. — Да.

— Тогда как ты здесь оказался? — удивленно поинтересовалась она. Ее сердце, казалось, вот-вот взорвется от радости, увидев его так близко, но разум был сбит с толку. На глаза Уны навернулись слезы, а к горлу подступил ком.

— Ну же, Уна, — прошептал отец и постучал себя по голове. Его короткие каштановые волосы выглядели точно так же, как в то утро, когда она видела его в последний раз. — Так как же я здесь оказался? Пораскинь мозгами, малышка.

У нее перехватило дыхание. «Малышка» — так он всегда её называл. Она с грустью осознала, что почти забыла об этом. А что еще она забыла?

— Я уже не такая и маленькая, — всхлипнула Уна. — Я выросла.

Отец вытащил из кармана увеличительное стекло и посмотрел на нее через него, отчего один глаз мужчины казался просто огромным.

— Да, ты выросла, но всё равно не стала великаншей.

Уна задумчиво кивнула.

— Ты хочешь сказать, что я всё ещё низенькая.

Отец покрутил увеличительное стекло в пальцах.

— Да, ты права.

Уна посмотрела на его увеличительное стекло, а затем полезла в карман и вытащила точную копию. Она держала перед собой лупу, унаследованную от отца, и переводила взгляд со своей руки на предмет, который держал отец.

— Как мы оба можем держать одну и ту же лупу? — поинтересовалась она.

— Подумай, — покачал головой отец.

Уна ненадолго поразмыслила над загадкой.

— Ты — в моём сне. Ты не настоящий.

— Во сне? Да. Но настоящий ли я — это совсем другой вопрос.

— Значит, в этот сон привела тебя я. Но зачем?

— Зависит от того, что тебе нужно.

От повисшего в воздухе вопроса у Уну всё внутри сжалось. Это было неожиданно и ужасно — ужасно, потому что она знала ответ.

— Мне нужен ты, — голос девочки дрогнул. — Мне нужно, чтобы и ты, и мама, и Флора были живы!

Отец приложил ладонь к груди.

— Мы всегда с тобой, малышка. Вот здесь.

Уна затрясла головой.

— Но этого недостаточно!

— Этого более чем достаточно, — голос отца внезапно стал суровым, но в нем всё равно не исчезли нотки заботы.

Уна долгое время не спускала с отца взгляда и, наконец, решилась спросить:

— Могу я остаться здесь, с тобой?

— В этом и заключается испытание.

— Что ты имеешь в виду?

— Готова ли ты проспать всю свою жизнь под действием сонного зелья?

Уна задумчиво провела рукой по волосам.

— Так вот почему Самулиган привёл меня сюда…

— Тебя привёл сюда не Самулиган, а ты сама, — поправил её отец. И у тебя есть цель. Вот почему ты не можешь остаться.

Уна кивнула, и понимание расцвело перед её мысленным взором, как прекрасный цветок.

— Да, ты прав. У меня есть цель. Мне нужно знать, кто тебя убил. Ты можешь мне это сказать?

— У тебя есть все подсказки, — ответил отец и снова посмотрел на нее через увеличительное стекло. — Подумай. Кто знал о розанках?

Уна закрыла глаза, размышляя, а когда открыла их, то поняла, что есть лишь два человека, которые знали, как завязывать розанки.

— Исидора Айри, — произнесла Уна. — Но ей было всего десять, когда тебя убили, к тому же, она лишь недавно выучила в книге, как завязывать такой узел.

Отец поудобней уселся на надгробной плите.

— Отлично, её исключаем. И кто же тогда остаётся?

Уна стукнула кулаком по краю лодки, и та начала медленно раскачиваться взад и вперед.

— Остаётся только человек, написавший книгу. Абрахам Макгилликадди… Но книга была опубликована почти сорок лет назад, и, по словам Дьякона, этот человек никогда не жил на Темной улице.

Уна на мгновение замолчала, и её осенила новая мысль.

— Но, возможно…, - подтолкнул её отец.

И словно они думали об одном и том же, Уна закончила:

— Но, возможно, он научил кого-то, как его плести. Возможно, сына… или внука. Я просила Дьякона проверить, живёт ли на Тёмной улице сам Абрахам Макгилликадди, но стоило узнать обо всех людях с фамилией Макгилликадди!

— Я бы с этого и начал, — кивнул отец.

Уна просияла.

— Я тоже с этого начну, как только…, - она нахмурилась и посмотрела на лодку. — Как только пойму, как отсюда выбраться.

— Вот теперь я могу тебе с этим помочь, — произнёс отец, засунул руку в карман и вытащил оттуда чёрное перо.

— Перо ворона, — прошептала Уна. — Важнейший ингредиент зелья.

— Хорошо, что ты выяснила эту составляющую эликсира, иначе я бы его не нашел. — Он поднял свободную руку, словно собирался произнести заклинание.

— Не думала, что ты способен к магии, — вскинула брови Уна.

— Я и есть сама магия, разве ты не видишь?

— Я не понимаю…

— Ты поймёшь. Однажды.

Её отец спрыгнул с надгробия, на котором, как теперь увидела Уна, было написано его имя, и положил руку на перо. Его пальцы начали светиться оранжевым, как будто он обладал какой-то огромной энергией.

— Стой! Подожди! — крикнула Уна. — Я ещё не хочу уходить! Нам о стольком нужно поговорить. Я так скучаю…

— Я знаю, малышка, — ответил он, печально улыбнувшись, и несколько молний сорвались с его пальцев, угодив в перо. Взрыв грома был похож на пушечный выстрел, заставивший лодку раскачиваться из стороны в сторону.

Он вытянул перед собой черное перо, которое совсем не пострадало от молнии. Уна осторожно протянула руку и взяла его. На краткий миг она почувствовала, как ее пальцы коснулись пальцев отца — тех знакомых пальцев, которые держали ее в детстве и сжимали ее за руку, пока она росла, — а затем они исчезли. Уна схватила перо. Оно казалось тяжелым, как гора. Из-за его веса лодка сильно накренилась в сторону, а затем опрокинулась.

Уна взвизгнула, пытаясь свободной рукой за что-то уцепиться и лишь царапая ногтями по борту лодки, когда та вышвырнула ее в бескрайнее небо. И Уна начала падать, кувыркаясь и трепыхаясь, теряя контроль. Она пролетела сквозь облака — трезубцы молний пересекали воздух ужасающей электрической паутиной — и оказалась прямо над Тёмной улицей, которая казалась маленьким пятнышком. Уна зажмурилась от страха, лишь крепче сжала иссиня-черное перо и камнем упала на улицу.

Глава 13. Летящий башмак

Уна вздрогнула, проснулась и резко села на кровати. Она недоуменно оглядела окружающую обстановку и поняла, что кто-то привел ее в ее комнату. Солнце только начинало подниматься, освещая комнату через окно, и Уна поняла, что спала поверх одеяла всё в том же платье, в котором сегодня садилась пить чай.

Девочка покачала головой. Нет, что-то не так. Судя по яркому солнцу за окном, уже наступило утро, а чаепитие было вчера. Она проспала всю ночь напролёт.

Что-то кольнула её ладонь; Уна опустила глаза и увидела, что крепко сжимает в кулаке черное перо, которое дал ей отец. Неужели это был сон? Но тогда откуда у неё это перо? Значит, он принесла его с собой.

— Это действительно был он? — произнесла она вслух.

— Что-что? — переспросил знакомый голос.

Уна огляделась и увидела только что проснувшегося на столбике кровати Дьякона.

— О, ты проснулась, — произнёс Дьякон и расправил длинные черные крылья. — Твой дядя сказал, что ты можешь проспать целые сутки, после чего он введет противоядие к сонному зелью. Хотя он подозревал, что ты сама найдёшь это противоядие, и ему ничего не придётся делать. Похоже, он оказался прав.

— Это был мой отец, Дьякон, — прошептала Уна и изумленно уставилась на перо, которое принесла с собой из своего сна. — Он нашел ключевой ингредиент и что-то с ним сделал. Это была какая-то могущественная магия. Я только выяснила, КАКИЕ в зелье были ингредиенты, а сами чары разрушил он.

— Твой отец? — нахмурился Дьякон. — А ты уверена, что тебе просто не…

— Не приснилось? — перебила его Уна. — Конечно, приснилось! Но это не значит, что это не было правдой. Вот то самое перо, которое дал мне отец.

Дьякон недоумевающе покачал головой.

— Не понимаю… Откуда у тебя это перо? На моё не похоже…

Уна покрутила перо в пальцах.

— Да, оно отличается от твоего. Вот почему мне было так трудно узнать этот ингредиент. Мы с тобой проводим вместе столько времени, что ты стал частью меня, и перо не ассоциировалось с чужеродным предметом. Однако это перо принадлежит ворону, а не вороне.

Дьякон подлетел ближе к кровати.

— Ах, да. Теперь я вижу, что оно меньше моего. Перья ворона многие века использовались для приготовления различных зелий. Но я всё равно не понимаю, как ты смогла принести его из сна.

Уна хотела всё объяснить, но поняла, что и сама не знает, как это произошло, и решила сменить тему.

— Дьякон, что ты можешь рассказать мне о Макгилликадди?

Дьякон посмотрел на девочку, склонив голову на бок.

— Думаю, мы это уже проверяли.

— Проверяли, да не то, — покачала головой Уна, вспомнив разговор с отцом. Она почувствовала укол грусти из-за того, что провела с ним так мало времени. Ее пальцы сжали кончик пера, которое он ей дал. Тогда их пальцы соприкоснулись всего на мгновение, но она была уверена, что это прикосновение было настоящим.

— Прошу прощения? — озадаченно переспросил ворон.

— Мы искали Абрахама Макгилликадди, — объяснила Уна, — но не посмотрели, есть ли другие Макгилликадди, живущие на Темной улице. Например, его сын, который, возможно, научился искусству завязывания узлов у своего отца, а затем переехал на Темную улицу.

Дьякон замолчал, сверяясь с энциклопедией, и через мгновение ответил:

— На Темной улице зарегистрированы двое Макгилликадди. Муж и жена. Виктор и Иезавель. — Глаза Дьякона расширились. — И Виктор Макгилликадди — тот самый Виктор, который работает в Музее истории магии дневным сторожем!

Уна вскочила с кровати.

— Ну конечно же, Дьякон! Это ведь он нашёл на следующее утро ночного сторожа и освободил его! Это он вырубил Хакельсмита, связал того с помощью выученного у отца или деда узла и украл Волшебный Карбункул!

— Согласно «Тёмной улице в лицах», его семья прибыла сюда, когда он был ещё мальчишкой.

— Должно быть, они с женой и есть воры! — Уна почти кричала от возбуждения. — Идём, Дьякон, нам нужно увидеть инспектора Уайта!

— То, что у Виктора такая же фамилия, как и у автора книги по завязыванию узлов, не слишком веская причина для ареста. Мы даже не можем доказать, что он УМЕЕТ завязывать розанки. Помнишь, когда он нашёл ночного сторожа связанным, то не смог распутать узел, и ему пришлось разрезать верёвки?

Уна принялась расхаживать по комнате, на ходу бросив взгляд в зеркало на свои растрёпанные волосы.

— А может его невозможно развязать? В книге об этом не упоминается. А если и возможно… Вдруг он оставил розанку нарочно? Это вполне укладывается в modus operandi похитителей.

— Это их особый почерк, — кивнул Дьякон.

— Именно, — хмыкнула Уна, и тут ей в голову пришла интересная мысль. Она вернулась к туалетному столику, где лежал справочник по узлам, и начала перелистывать страницы. А дойдя до нужной, она обвиняюще ткнула пальцем в иллюстрацию, как будто сам узел совершил некое ужасное преступление.

— Я помнила, что уже наталкивалась на этот рисунок, когда изучала книгу, — произнесла она. — Вот так мы докажем, что он знает об узлах, Дьякон.

Дьякон подлетел поближе.

— Но ведь это не розанка…

Уна захлопнула книгу.

— Поверь мне, Дьякон. Это оно. Но сначала мы должны отправить записку в полицейское управление. Я хочу, чтобы инспектор Уайт был в музее, когда я выведу убийцу своего отца на чистую воду.

* * *

Уна открыла окно своей спальни и привязала записку, предназначенную инспектору Уайту, к ноге Дьякона.

— Доставь это в полицейское управление как можно быстрее, Дьякон.

Дьякон встопорщил перья на загривке на утреннем прохладном ветерке.

— Не понимаю, зачем отправлять меня? Почему ты не можешь воспользоваться магией?

Обычно корреспонденция на Тёмной улице отправлялась именно так: на конверте писался адрес получателя, а затем письмо поджигалось.

— Потому что, Дьякон, — нетерпеливо забарабанила пальцами Уна, — инспектор Уайт бесчисленное количество раз говорил мне держаться подальше от полицейских расследований. Мою просьбу он может с лёгкостью проигнорировать. А ты проследишь, чтобы он немедленно пришел в музей.

— И как мне это сделать? — поинтересовался Дьякон.

— Уверена, ты что-нибудь придумаешь. А теперь лети. Встретимся в музее.

Уна подбросила его из окна, и Дьякон взмыл вверх на блестящих чёрных крыльях. Уна бросила к двери, распахнула её и увидела приближающегося к её комнате дядю.

— О, ты уже проснулась, — довольно протянул он. — Я пришёл тебя проведать. Похоже, ты всё выяснила, да?

Уна подняла черное перо, которое так и не выпустила из руки.

— Перо ворона. Это был ключевой ингредиент.

Выражение лица дяди сменилось с довольного на растерянное.

— Ну да… Это был ключевой ингредиент, и ты, очевидно, его прекрасно нейтрализовала. Но что ты сжимаешь в ладошке?

Уна бросила на дядю удивлённый взгляд.

— Я же только что тебе сказала: это перо ворона.

Волшебник начал задумчиво поглаживать бороду.

— Ты принесла из сна нечто материальное?!

— А не должна была? — нахмурилась Уна.

— Не стану лгать, это довольно-таки необычно. Ты вынесла его из сна.

— Мне дал его отец.

Кустистые седые брови Волшебника взлетели вверх.

— Брэдфорд? Ты видела его?

Уна кивнула.

— После того, как Самулиган выпрыгнул из лодки. Кстати, а где Самулиган? С ним всё в порядке?

— Всё великолепно, — ответил эльф, выходя из тени. — Вижу, ты захватила с собой сувенир, — Самулиган указал длинным пальцем на черное перо.

— Именно, — кивнула Уна, но как бы ей ни хотелось узнать больше о том, почему она смогла принести с собой перо, внутри у нее все кипело в предвкушении поимки убийцы своего отца. — Но сейчас это не важно. Нам нужно попасть в музей. Самулиган, ты можешь подготовить экипаж?

— Сию минуту, — поклонился эльф и исчез, двигаясь по коридору со сверхъестественной скоростью.

— Всё в порядке? — поинтересовался Волшебник.

Юна открыла рот, собираясь рассказать дяде всё, что выяснила, но что-то её остановило. Ей пришла в голову мысль — мимолётное ощущение, — что если бы ее дядя знал, что она собирается делать, то он никогда бы не позволил ей уйти. А ей нужно было в музей. Она должна быть там, когда убийца ее отца окажется наконец разоблачен. В конце концов, именно Уна выяснила, кто это сделал, и она была полна решимости довести дело до конца.

— Мне просто нужно в музей по одному делу, — произнесла Уна.

— Можно мне взглянуть на перо? — Волшебник протянул руку.

Уна почувствовала, как внутри у неё всё сжалось. Ей хотело спрятать подарок отца, но она понимала, что должна выполнить дядину просьбу, и протянула ему перо.

Долгое мгновение её дядя ничего не говорил, просто смотрел на перо с задумчивым выражением, а затем произнёс:

— Линетт.

Уна удивлённо подняла голову.

— Прости, о чём ты?

Дядя кашлянул.

— Линетт Эбшир. Так звали женщину, которую я любил.

Уна вспомнила вопрос, который задала дяде в парке, и удивилась, что он отвечает на него именно сейчас. Она не знала, что ответить, и даже была немного раздражена тем, что он выбрал именно этот момент для разговора по душам. И тем не менее, она не могла сдержать своего любопытства.

— Что с ней случилось? — спросила Уна, страшась ответа.

Волшебник перевел взгляд с пера на Уну, как будто забыл о её присутствии, и Уна подумала, что, возможно, перо обладало какой-то силой, которая на него влияла. Легкая печаль, которая всегда пряталась в глубине его глаз, внезапно стала более заметной, чем когда-либо.

— О нет, нет, она не мертва, если ты об этом, — ответил Волшебник. — Она замужем, она счастлива, и у неё уже несколько взрослых детей. Просто… Видишь ли, у меня был выбор. Отказаться от обучения у Волшебника Флиртенсникла и остаться с Линетт, или стать следующим Волшебником, как шептали мне мои амбиции.

Уна прижала ладонь ко рту.

— Но почему? Почему тебе нужно было выбирать? Я не понимаю…

— Потому что Линетт мечтала о простой жизни… не такой, которая включала бы в себя сложности жизни Волшебника. Она сказала мне об этом, когда мы только начали встречаться. Я был так очарован всем в ней… ее красотой, звуком ее голоса, ее яркой и полной надежд личностью, и особенно тем, как она смотрела на меня, что заставляло меня чувствовать себя самым особенным молодым человеком на всей Тёмной улице. Я знал, что у неё есть и другие поклонники, жаждущие её очаровать… И поэтому я зашёл дальше, позволяя ей поверить, что собираюсь отказаться от ученичества. Я и сам почти в это верил. Но, наконец, когда пришло время принять решение… Я выбрал будущее Волшебника. — Он сделал паузу, уставившись на перо. — И я не жалею об этом.

Его слова звучали искренне, но Уна засомневалась, были ли они полностью правдивы. Его глаза, казалось, говорили об обратном.

Волшебник покачал головой и вернул перо Уне.

— Не знаю, зачем тебе всё это рассказываю. Уверен, что тебя не интересует древнее разбитое сердце, к тому же, ты, кажется, торопишься. Не расскажешь мне, что задумала?

Уна закусила губу. Дядя был абсолютно не прав насчёт её интереса к его истории, но как бы ей не хотелось узнать подробности, девочку ждали дела.

— Это сюрприз, — ответила девочка.

— Сюрприз? — вскинул брови дядюшка. — Заинтриговала.

— Скоро всё узнаешь, — пообещала Уна и бросилась к выходу, но на полпути остановилась и обернулась. — Дядя, мне жаль… что она разбила тебе сердце.

Волшебник покачал головой.

— О, Линетт не разбивала мне сердце… Это сделал я сам. Но, увы, разбитое сердце — не самое худшее в мире. Есть те, кто прожил всю свою жизнь, так и не полюбив по-настоящему. Именно к ним я испытываю наибольшее сострадание. В любом случае, не забывай, что сегодня у тебя последнее боевое испытание.

Уна удивлённо вскинула голову.

— Но Дьякон сказал, что ты планировал дать мне поспать двадцать четыре часа.

— Планировал, но согласно традициям, финальное испытание должно состояться в тот же день, когда ты проснулась после испытания сновидениями. Если бы я ввел противоядие завтра, то день последнего испытания наступил бы завтра.

— Ясно, — кивнула Уна и снова поспешила к выходу. Ей было стыдно за то, что она убежала именно тогда, когда дядя решил ей открыться, но что она могла поделать? Вспомнив любящее лицо своего отца, пришедшего к ней во сне, она просто не могла больше ждать; она должна была привлечь к ответу его убийц.

— Во сколько мне нужно вернуться? — крикнула она дяде.

— Встречаемся в полдень. Нас ждёт дорога на кладбище.

Уна замерла, будто наткнувшись на невидимую стену.

— На кладбище? — переспросила она, вспомнив свой сон про погост среди облаков.

— Да. Придётся ещё ехать туда на экипаже, поэтому не опаздывай. Сомневаюсь, что стоит задерживаться там после захода солнца.

Волшебник имел в виду тот факт, что после захода солнца духи умерших оживали и бродили по территории кладбища вместе с ордой полтергейстов, которые охраняли вход на кладбище, не позволяя выйти ни призракам, ни живым людям.

У Уны внезапно пересохло в горле, и она почувствовала, как пальцы на руках начало покалывать, не столько от мысли о призраках — хотя сама по себе эта мысль была довольно тревожной, — но от чего-то более личного. Она подумала о могилах своей матери, сестры и отца на семейном участке Крейтов… О том, как она не навещала их со дня их похорон более трех лет назад.

— С тобой точно всё в порядке? — озабоченно нахмурился Волшебник. — Ты такая бледная.

Уна с трудом стряхнула оцепенение.

— Я буду вовремя, — кивнула она и начала быстро спускаться по лестнице. Пересекая холл по направлению к входной двери она бросила взгляд на настенные часы. Стрелки показывали десять часов. Нельзя было терять ни минуты.

* * *

— Как раз вовремя, — прошептала Уна.

Она выглянула в окно экипажа, когда Самулиган остановил лошадь перед зданием музея. Уна заметила, как по ступенькам поднимается инспектор Уайт и размахивает руками в воздухе, пытаясь прогнать Дьякона. Ворон не переставая кружил над головой инспектора, подгоняя его ко входу в музей.

В нескольких шагах позади за ними следовал констебль в форме, ухмылявшийся от уха до уха и наблюдавший за этой сценой с нескрываемым весельем.

Уна вышла из экипажа и поспешила за ними по каменным ступеням, зажав под мышкой книгу про завязывание узлов.

— Вот вы где, мисс Крейт! — завопил инспектор. Они оказались на верхней ступени лестницы одновременно, и инспектор в последний раз замахнулся на Дьякона, но ворон невозмутимо приземлился на плечо Уны.

— Отличная работа, Дьякон, — похвалила Уна.

— Я старался, — ответил Дьякон и горделиво выпятил грудь.

— Что вы себе позволяете?! — обвиняюще ткнул в девочку пальцем инспектор. — Ваша птица чуть не заклевала меня до смерти!

Уна закатила глаза.

— Сомневаюсь, инспектор. Он просто подгонял вас, чтобы вы успели задержать опасного преступника.

— О чём вы говорите? — нахмурился инспектор.

— Идёмте за мной, и вы сами всё поймёте, — ответила Уна и толкнула тяжёлые дубовые двери музея.

И вот он, дневной сторож, Виктор Макгилликадди. Он стоял там же, где и всегда, — рядом с музейной регистрационной стойкой, на которой отмечались все посетители. Уна даже подсознательно ожидала, что его не будет в музее — что он каким-то образом узнал, что за ним идут, и сбежал. Но нет, он стоял на своём посту, наблюдая за их приближением, как будто ему нечего было скрывать.

Ладони Уны вспотели, несмотря на прохладу в холле. Она нервничала и злилась, и все же ей было совсем не так страшно, как следовало бы. В конце концов, она столкнулась с убийцей: человеком, который убил одного из самых важных людей в жизни Уны; того, кто лишил ее всего, что было ей близко. Глядя на этого человека сейчас, трудно было поверить, что он способен даже украсть что-либо, не говоря уже об убийстве. Но Уна была уверена, что такие люди способны скрывать свои секреты глубоко в темном колодце лжи.

— Мистер Маккиликадди, — поприветствовала его Уна, остановившись возле стойки, и Дьякон на её плече угрожающе нахохлился.

Инспектор Уайт и констебль остановились прямо у неё за спиной.

Виктор Макгилликадди смотрел на них с легким любопытством. Но ведь он должен понимать, что они вышли на него? Как этот человек мог оставаться таким хладнокровным?

— Это я, — кивнул охранник. — У вас ко мне ещё какие-то вопросы? — он перевёл вопросительный взгляд с Уны на инспектора.

Инспектор Уайт скрестил руки на груди и строго посмотрел на Уну.

— Мне бы тоже хотелось знать, мисс Крейт. Зачем мы здесь?

Юна открыла энциклопедию узлов и перелистнула на страницу с изображением розанки.

— Смотрите, инспектор. Узнаёте?

Темные брови инспектора почти сошлись вместе, когда он наклонился вперед, чтобы рассмотреть иллюстрацию.

— Кажется, я где-то это уже видел.

Лицо Уны побагровело, когда она заставила себя подавить гнев.

— Конечно, вы его уже видели. Это тот самый узел, которым воры связали ночного сторожа. Это подпись печально известных Розанчиков. Тех же воров, которые убили моего отца более трех лет назад.

Уна взглянула на Виктора Макгилликадди, надеясь определить в неём чувство вины, однако тот лишь с любопытством взирал на рисунок. Ее убежденность в том, что он был главным преступником, начала колебаться.

И всё же Уна продолжила:

— Человек, написавший эту книгу почти сорок лет назад, и является создателем узлов-розанок. А ещё… Ещё он создал вот этот узел. — Она перелистнула книгу на несколько страниц назад к узлу под названием «Летящий башмак». — Это один из самых сложным способов завязывания обуви.

Инспектор и констебль издали дружный вздох восхищения. На картинке был изображен шнурок, пересекающийся обманчиво простым способом и напоминающий двукрылую стрекозу.

— Очень красиво, — прошептал инспектор Уайт. — Никогда не видел, чтобы кто-то так завязывал обувь. Да это просто произведение искусства!

— Согласна, — кивнула Уна. — И само собой разумеется, что если автор этой книги научил кого-то этому «Летящему башмаку», то он мог бы также научить его и розанкам.

— К чему вы клоните, мисс Крейт? — буркнул инспектор.

Уна пристально посмотрела на охранника и вопросительно вскинула брови.

— Не могли бы вы, пожалуйста, приподнять штанину, мистер Макгилликадди? Чтобы мы могли посмотреть, как завязан ваш ботинок.

— Простите? — озадаченно переспросил мужчина.

Уна почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Вот он, момент откровения.

— Если вам нечего скрывать, мистер Макгилликадди, пожалуйста, покажите нам ваши шнурки.

Охранник посмотрел на инспектора Уайта, губы которого сжались в тонкую линию. Он выглядел очень раздражённым, но буркнул что-то вроде «давайте уже покончим со всем этим».

Охранник пожал плечами, а затем задрал штанину, обнажив блестящие черные ботинки. Уна ткнула пальцем в то место, где шнурок заплетался в узел, и открыла уже рот, чтобы произнести торжествующее «Ага!»… но слова застряли у неё в горле.

Шнурки на ботинках охранника не были завязаны каким-либо необычным образом. Они выглядели так же, как и у всех остальных людей.

Лицо Уны вспыхнуло от смущения.

— Вы довольны, мисс Крейт? — поинтересовался инспектор.

Юна скрестила руки на груди.

— Ладно, может «Летящий башмак» он и не использует. Но это не значит, что он не знает об узлах-розанках! — Уна захлопнула книгу и указала на обложку. — Автор этой энциклопедии — Абрахам Макгилликадди, и мне кажется весьма подозрительным, что…

— Так зовут моего дедушку! — выпалил охранник.

Уна сделала глубокий вдох.

— Значит, вы признаёте?

— Конечно, признаю, — пожал плечами Виктор. — Но я не знал, что он опубликовал книгу. Можно на неё взглянуть?

Уна неохотно протянула мужчине книгу.

Охранник начал листать страницы, и выражение его лица становилось все более и более задумчивым.

— Дедушка скончался в Нью-Йорке, как раз перед тем, как моя семья переехала на Темную улицу. Я тогда ещё был ребенком. Теперь я начинаю вспоминать, что у него действительно было хобби, связанное с узлами… Только он никогда не учил меня ни одному из них. Мой дедушка был не самым приятным человеком. Насколько я помню, он не очень заботился обо мне. Но он любил мою старшую сестру, Абигейл. Да, в ней он души на чаял. Обращался с ней, как с маленькой принцессой.

— Вашу сестру? — удивлённо переспросила Уна и покосилась на Дьякона, словно спрашивая, почему тогда Абигейл Макгилликадди не упоминалась в «Тёмной улице в лицах».

Но прежде чем она успела сформулировать вопрос, Виктор продолжил:

— Думаю, он научил Абигейл довольно многим узлам, но она никогда не показывала их мне. С другой стороны, я никогда особо не интересовался подобными вещами, и мы никогда не были очень близки, поскольку она была примерно на девять лет меня старше. Кроме того, она вышла замуж за одного сомнительного персонажа, Денниса Карлайла. Моя жена настояла, чтобы я перестал приглашать их на ужин, потому что из нашего дома начали исчезать вещи. Так что я не видел никого из них уже много-много лет.

— Карлайл? — прошептала Уна и с тревогой посмотрела на Дьякона. — Но ведь это… — Ей даже страшно было заканчивать предложение.

Дьякон задумался, пролистывая в голове страницы справочника.

— О боже… Если бы покопались глубже в «Лицах», то отыскали бы связь. Но мы остановились на имени Макгилликадди! Абигейл Макгилликадди сменила фамилию, когда вышла замуж за Денниса Карлайла — человека с довольно захватывающим прошлым — и стала Абигейл Карлайл… и в настоящее время она работает горничной в Маятнике.

У Уны потемнело в глазах.

Глава 14. Испытание последнее

Уна толкнула входную дверь в Дом с маятником с такой силой, что та ударилась о внутреннюю стену, заставив Дьякона запрыгнуть ей на плечо. За ней последовали инспектор Уайт и полицейский констебль, а замыкал шествие Самулиган..

— Где она? — воскликнула Уна и окинула взглядом холл, словно надеясь, что горничная будет их там поджидать. Но и холл, и круглая гостиная были пусты.

— Объясните мне еще раз, почему мы ищем вашу горничную, — недоверчиво произнес инспектор.

Уна резко обернулась.

— Потому что, инспектор, она единственный известный нам человек, способный завязать «розанку», кроме Исидоры Айри, но Исидора слишком молода, чтобы оказаться убийцей моего отца, ведь прошло без малого три года. Кто бы это ни сделал, он был в сговоре с Кровавым Мартином. Он сам мне в этом признался. Как вы знаете, мой отец пытался поймать банду Розанчиков, когда его убили. Они завязали этот самый узел на орудии убийства — пистолете — и оставили его здесь. Это была их подпись. И это тот же самый узел, которым был связан ночной сторож в музее в понедельник вечером.

— И ты хочешь, чтобы я арестовал ее, основываясь исключительно на том факте, что она, возможно, знает, как завязать узел? — вскинул брови инспектор.

— Заметьте, весьма уникальный узел, инспектор… Но вообще-то я предлагаю вам отвезти миссис Карлайл обратно в ее дом и обыскать его в поисках пропавшего Волшебного Карбункула. Это докажет, что она — одна из Розанчиков. — Уна снова окинула взглядом прихожую, от которой в разных направлениях ответвлялись несколько коридоров. — Самулиган, не мог бы ты привести миссис Карлайл? Самулиган?

Уна огляделась, но эльфа нигде не было.

— Куда он подевался?

— Я уже всё обыскал, — произнёс Самулиган, появляясь из коридора, ведущего в библиотеку. — Её нигде нет.

— А ты… быстро управился, — Уна была впечатлена, хотя уже давно стоило привыкнуть, что эльф был частью Дома и мог появляться в любой комнате, словно по мановению волшебной палочки.

— Но это ещё не всё, — продолжил Самулиган. — Из библиотеки пропала книга. Очень древняя книга заклинаний.

— Книга заклинаний? — переспросил Дьякон. — Ты уверен?

— Я знаю эту библиотеку как свои пять пальцев, — отрезал Самулиган и поднял руку, на которой в виде татуировки проявилась замысловатая карта библиотечных лабиринтов. — Я понял, что книга пропала, как только переступил порог Дома.

— И ты думаешь, что её забрала миссис Карлайл? Но зачем ей..? — Уна замолчала, осознав, что ответ лежал на поверхности. Ответ, которого она очень боялась.

— Уна? Что здесь происходит? — раздался за спиной девочки голос Волшебника.

— Это миссис Карлайл, — выпалила Уна. — Она из банды Розанчиков!

Волшебник остановился, как вкопанный.

— Розанчиков?! Убийц твоего отца? Убийц Бредфорда?

Услышав, как дядя произнес это вслух, Уне вдруг захотелось разрыдаться; она боролась со своими эмоциями с тех пор, как подошла к охраннику музея. Но сейчас не время. Уна с трудом сглотнула и заставила себя сдержать слёзы.

— Именно, — кивнула девочка. — Очевидно, второй из розанчиков — её муж, Деннис Карлайл. Мужчина, которого, по её словам, она встретила, когда её было столько же, сколько мне сейчас.

Уна вдруг почувствовала себя преданной: она доверилась миссис Карлайл, рассказала ей об Адлере и даже восхищалась её борьбой за права женщин. Это было просто ужасно.

Уна кашлянула и продолжила:

— Они вместе украли Волшебный Карбункул из музея, а теперь миссис Карлайл украла книгу древних заклинаний из библиотеки Дома Маятника. Скорее всего, она искала заклинание, необходимое для активации чар Карбункула.

Волшебник задумчиво провел рукой по бороде.

— Так вот почему я всегда заставал ее убирающейся в библиотеке. А я решил, что она просто аккуратистка…

Уна кивнула.

— Именно. Я тоже почти всегда находила её там. Она притворялась, что убирает полки, в то время как на самом деле искала книгу, в которой содержалось заклинание, которое ей понадобится, чтобы активировать Волшебный Карбункул, который…

— Наделит её силой эльфов, — закончил Дьякон.

— Держу пари, именно поэтому она и подала объявление на должность горничной, — прошептала Уна. — Она здесь всего месяц. Уверена, они с мужем пранировали украсть Карбункул ещё до того, как она подала объявление. Всё было спланировано заранее, но она не учла, что в библиотеке Маятника полный беспорядок. — Самулиган вскинул брови, и Уна поспешила исправиться. — То есть, ОСОБЫЙ порядок, ведь её понадобился целый месяц, чтобы отыскать нужную книгу. И теперь она у неё…

— Это лишь наши догадки, — нахмурился Волшебник.

— И весьма правдоподобные, — отрезала Уна. — Зачем ей ещё красть книгу? Нужно немедленно отправиться к миссис Карлайл домой и встретиться с ней лицом к лицу… пока у неё не появился шанс использовать заклинание.

— Попридержи коней, Уна, — распрямил плечи Волшебник. — Если ты права, то этим должна заниматься полиция.

— Абсолютно верно, — поддакнул инспектор Уайт, хоть и не очень воодушевлённо.

Уна скрестила руки на груди.

— Но она украла магический артефакт и книгу заклинаний, которые вместе могут привести к катастрофе. Мне кажется, это юрисдикция волшебников.

— То есть, моя, Уна, а не твоя, — сурово произнёс дядюшку. — Ты еще не Волшебница, и я сам решу, что мы предпримем. — Он взглянул на часы на стене. — Сейчас почти полдень, а тебе ещё предстоит последнее испытание на кладбище. Нам не стоит задерживаться с началом, ведь кладбище — не то место, где хочется остаться после захода солнца. Ах да, и тебе снова понадобится вот это.

Он вытащил из кармана палочку Освальда и протянул ее Уне. Она мгновение разглядывала палочку, а затем покачала головой.

— Но дядя, я уверена, что…

Волшебник вскинул руку, обрывая любые протесты.

— Это моё последнее слово, Уна. Поисками займётся инспектор Уайт.

Инспектор засунул большие пальцы за пояс брюк и горделиво выпятил грудь.

— Можете на нас положиться. Мы с констеблем Мормоном их выследим. И я даже знаю, с чего мы начнём.

— И с чего же? — скептически приподняла брови Уна.

— У нас свои секреты, мисс Крейт. Не беспокойтесь… Инспектор Уайт со всем разберётся.

Уна могла только покачать головой; внутри неё всё сжалось от беспокойства. Вне всяких сомнений, инспектор выкинет какую-нибудь глупость, и Карлайлы скроются. Но у Уны, похоже, не было выбора. Придётся довериться полиции.

* * *

Кладбище располагалось в самом южном конце улицы, недалеко от Стеклянного портала. Поездка в экипаже длиной в шесть миль от Дома с маятником была утомительно долгой, но это дало Уне время поразмыслить.

Она не могла поверить, что была такой глупой; она подружилась с человеком, виновным в смерти ее отца. Горничная казалась такой заботливой и участливой, а теперь оказалось, что всё это было игрой, а каждый разговор был полнейшим обманом. Уна чувствовала себя идиоткой из-за того, что поделилась своими надеждами и мечтами с человеком, которого считала другом. Настоящим товарищем.

Значит, и интерес миссис Карлайл к борьбе за права женщин тоже был наигранным? Это напомнило Уне о том, какой сегодня день.

— Ой, чуть не забыла, — воскликнула девочка, повернувшись к сидящему рядом дядюшке. — Сегодня же день голосования.

Борода Волшебника тряслась и подпрыгивала на каждом ухабе и каждой кочке под колёсами экипажа. Он кивнул.

— Да, я уже проголосовал рано утром на участке в начале Тёмной улицы. Не хотел потом стоять в толпе. Сейчас и сама увидишь, сколько там людей, мы как раз подъезжаем к мэрии.

Уна выглянула в окно и увидела очередь, тянувшуюся по улице, которая вела к главному входу в мэрию — красновато-кирпичному зданию кубической формы, которое всегда казалось Уне таким, как будто кто-то уронил огромный кирпичный блок с неба. Это было единственное здание на Тёмной улице с идеально прямыми стенами, римскими колоннами перед входом и парой резных каменных грифонов, охраняющих вход.

Конец очереди скрывался далеко за пределами улицы.

— Они все пришли на голосование? — прошептала Уна.

— Похоже, реклама во вчерашней газете вызвала большую, чем обычно, явку, — улыбнулся Волшебник.

— Хочешь сказать, что это необычно?

Волшебник покачал головой, но ответил Уне сидящий возле окошка Дьякон.

— Выборы в Совет проводятся каждые два года, и за последние десять лет среднее число избирателей на каждых выборах составляло менее одной тысячи.

— Всего-то? — ошеломленно переспросила Уна. — Но на Темной улице живут десятки тысяч!

Вскоре они поравнялись с мэрией, где очередь из избирателей потихоньку вливалась в здание. Что-то ударило по карете с такой силой, что Уну подбросила на сидении. Дьякон резко вскрикнул и поднялся в воздух, когда весь экипаж накренился набок и перевернулся прямо посреди улицы.

Уна приземлилась прямо на дядю.

Она испуганно ахнула и потрясла головой, пытаясь прийти в себя.

— Дядя Александр? С тобой всё в порядке?

Ответом ей была лишь тишина.

Снаружи, наряду с криками людей, ей показалось, что она услышала лай собак. Уна метнулась влево, только сейчас осознав, что карета лежит на боку. Она посмотрела на Волшебника и увидела, что широкий рукав мантии закрывает его лицо. Он не двигался.

— Дядя? — вновь позвала она, и в голосе девочки послышалась паника. Она оттянула рукав его мантии и открыла лицо. Струйка крови стекала по голове Волшебника и терялась в густой бороде. Его глаза были закрыты, и Уна не могла понять, дышит ли он. Паника нарастала, как какое-то чудовищное существо внутри нее, и на мгновение девочке показалось, что она вот-вот упадёт в обморок.

И тут над её головой раздался голос:

— Не думаю, что тебе это понадобится.

Юна подняла глаза, и ее сердце лихорадочно забилось. Через открытое окно к ней тянула руку миссис Карлайл, пытаясь что-то нащупать. Уна не знала, что ищет эта женщина, но её вдруг охватила такая ярость, которую девочка никогда в жизни не испытывала.

— Это всё ты! — воскликнула Уна и вцепилась в руку женщины ногтями, как коршун.

Но миссис Карлайл вдруг вскинула руку, и Уна замерла на полуслове. Она не могла пошевелиться. Она была словно парализована. Снаружи кареты по-прежнему доносилось рычание собак, и Уна взмолилась, что Самулиган оказался где-нибудь поблизости.

— Я лишь возьму то, что мне надо, и пойду своей дорогой, — сказала горничная и щелкнула пальцами. Что-то перелетело в руку миссис Карлайл с пола накренившегося экипажа. После падения у Уны всё ещё кружилась голова, и она не сразу осознала, что это бы за предмет. А затем всё встало на свои места: это была волшебная палочка Освальда.

— Большое спасибо, что рассказала мне, как используешь эту выдающуюся палочку во время испытаний. Уверена, ты знаешь, что мой босс, Кровавый Мартин, давно мечтал её заполучить, — ухмыльнулась миссис Карлайл, и Уна увидела красный драгоценный камень, свисающий с её шее на тонкой золотой цепочке. Карбункул! Очевидно, горничная отыскала заклинание, необходимое для активации магии драгоценного камня, и теперь обладала необычайными способностями.

— Самулиган! — отчаянно закричала Уна, краем сознания удивившись, что ещё может разговаривать. Видимо, какие бы парализующие чары не наложила на неё миссис Карлайл, они не затронули голосовые связки.

Миссис Карлайл подняла голову и посмотрела на что-то за пределами кареты.

— Уверена, у твоего эльфа сейчас и без тебя куча забот. Что ж, он мне никогда не нравился.

— Погружение в ма…! — Уна попробовала связать свою магию с силами Маятника, но миссис Карлайл вдруг хлопнула в ладоши, и губы Уны словно прилипли друг к другу. И что ещё хуже, девочка даже мысленно не могла сформулировать заклинание, словно все мысли в её голове были заморожены.

— Нет-нет-нет! На этот раз никаких заклинаний, милочка, — предостерегающе произнесла миссис Карлайл и взглянула на Уну. — Как жаль, что ты столь сильная волшебница, мисс Крейт; в противном случае, я смогла бы оставить тебя в живых. Но ты ведь не перестанешь меня преследовать, как не перестал твой отец. — Горничная вскинула палочку и нацелила её прямо в лицо Уне. — А мне бы этого очень не хо…

Оглушающее хлопанье крыльев прервало женщину на полуслове. Дьякон, как разъярённый коршун, бросился на миссис Карлайл и вцепился когтями ей в волосы. Горничная закричала, попыталась схватить птицу и потеряла концентрацию, благодаря чему к Уне вновь вернулась способность говорить.

— Погружение в магию! — крикнула Уна, и её способности вновь, как и во время предыдущих испытаний, слились воедино с глубинными силами Маятника.

— Сила Кракена! — слова этого древнего и могущественного заклинания сами по себе сложились в её голове; его сила обвила её, как щупальца морского чудовища, а затем вырвалась наружу, взорвав парализующее заклинание миссис Карлайл вспышкой ярко-голубого света. Уна была свободна.

— Отцепись от меня, мерзкая птица! — взвыла миссис Карлайл и подняла палочку Освальда над головой. Уна увидела еще одну вспышку света — на этот раз это была вырвавшаяся из кончика палочки молния, — которая прошла всего в нескольких сантиметрах от крыла Дьякона. Он, вероятно, почувствовал близость заклятия, потому что резко выпутался из волос горничной и взмыл в небо, издав хриплое воронье карканье, а затем развернулся в воздухе и вновь спикировал прямо на голову женщины. Та подняла палочку для повторной атаки, но двигалась слишком медленно для яростного клюва ворона.

Резкий рывок, вероятно, вывел миссис Карлайл из равновесия, потому что она вдруг взмахнула руками, перевалилась через край кареты и скрылась из виду. Уна ощутила прилив сил, подтянулась вверх и вылезла в открытое окно, оказавшись на карете, откуда открывался вид на происходящее.

Справа от неё, окружённый кольцом рычащих собак, стоял Самулиган. Вокруг него, как марево, мерцал туманный кокон — вероятно, созданный самим эльфом для защиты от собак.

Собаки слегка светились, будто их шерсть была посыпана золотой пылью, и у некоторых из них из спины росло нечто похожее на зловещего вида крылья, сделанные из голых костей. Одна из собак повернулась ровно настолько, чтобы Уна смогла мельком увидеть ее глаза — они светились красным, как горящие угли.

Самулиган пошевелился, слегка толкнув стену тумана, а затем попытался перепрыгнуть через собак. К ужасу Уны, несколько мерцающих гончих поднялись в воздух, хлопая своими отвратительными костяными крыльями, щелкая челюстями и брызгая слюной. Самулиган быстро отступил и был вынужден снова создать стену тумана между собой и обезумевшими собаками.

Очередь из голосующих перед зданием мэрии прижалась к стене, но не разбежалась. Казалось, они были очарованы необычайным проявлением магии, происходящим на улице.

— Берегись! — крикнул Дьякон.

Уна обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как миссис Карлайл поднимает палочку Освальда и направляет её на девочку. Уна спрыгнула с опрокинутого экипажа на тротуар, едва успев избежать вспышки молнии. Она сильно ударилась о землю, подвернув ногу, но молния угодила не в неё, а в одно из колес кареты. Колесо оторвалось от крепления и взорвалось огненным снопом искр и обломков. Воздух наполнился запахом горелой древесины.

Одной рукой Уна прикрыла головы, пытаясь защититься от падающих обломков, а другую сунула в карман. Секунду спустя она выхватила увеличительное стекло своего отца и направила его в ту сторону, где в последний раз видела миссис Карлайл. Но горничной нигде не было. Уна окинула взглядом обломки, но женщина словно растворилась в воздухе.

— Покажись! — закричала Уна.

— Она с противоположной стороны кареты! — крикнул паривший над головой девочки Дьякон, за что получил очередную молнию в свою сторону, едва не опалившую ему хвост.

Уна метнулась за борт перевёрнутого экипажа. У неё в голове билась одна-единственная мысль: «Дядя был мёртв или просто без сознания? У меня не было времени проверить…» От воспоминаний о стекающей по голове дяди струйки крови Уну начало подташнивать.

Она остановилась на углу кареты, опасаясь заглянуть за угол и увидеть ожидающую её миссис Карлайл. Увеличительное стекло ее отца не могло сравниться с точностью палочки Освальда, но, несмотря на это, девочка знала, что должна победить эту злобную женщину. Не только потому, что миссис Карлайл была виновна в смерти её отца. Горничная теперь обладала знаниями и предметами, которые вместе ставили под угрозу жизнь и здоровье каждого жителя Тёмной улицы.

«Надеюсь, мои навыков хватит, чтобы склонить чашу весов в мою сторону. И кроме того, я обладаю силой Маятника, — подумала Уна. — И не важно, есть ли у меня палочка Освальда».

Уна посмотрела в небо, собираясь спросить у Дьякона. насколько безопасно высовываться из-за угла кареты, когда её осенило: ей не нужно было спрашивать. Она закрыла глаза и прошептала:

— Связь!

Теперь она видела окружающее пространство глазами парившего в небе Дьякона. С этой выгодной позиции она могла рассмотреть каждую деталь.

Сначала она была в замешательстве: миссис Карлайл не оказалось там, где её ожидала увидеть Уна. Но секунду спустя, когда глаза Дьякона сфокусировались на женщине, сердце Уны забилось сильнее. Горничная обогнула карету и подбиралась к Уне сзади.

Уна распахнула глаза и резко обернулась как раз в тот момент, когда со стороны мэрии до неё донеслись предостережения нескольких зевак. Уне показалось, что она даже услышала крик Дьякона. Девочка вскинула перед собой увеличительное стекло, как щит. В то же мгновение из-за борта кареты выскочила миссис карлайл, нацелив палочку на Уну.

Шипящая вспышка белого света вырвалась из конца палочки и столкнулась с увеличительным стеклом Уны. Стекло, казалось, расширилось и раскалилось добела. А потом оно просто взорвалось в руке Уны. Девочка отшатнулась, ослепленная вспышкой. Ей едва удалось удержаться на ногах, но она лишилась единственной защиты — увеличительное стекло исчезло, разлетевшись миллионом осколков по всей улице.

Уна отчаянно заморгала и съежилась, ожидая в любой момент второй атаки, которая наверняка прикончит ее, ведь она абсолютно беззащитна. Но когда её глаза снова приспособились к свету, она увидела, что перед ней стоит уже не миссис Карлайл, а огромное существо с телом человека и головой быка. В своих толстых, мускулистых руках он держал молот, весивший, по меньшей мере, в два раза больше Уны.

У девочки перехватило дыхание.

«Это минотавр», — подумала она, вспомнив иллюстрацию, которую видела в «Энциклопедии чудовищ». А ещё она вспомнила о том, как жаловалась миссис Карлайл, что однажды, начитавшись «Энциклопедии» перед сном, потом всю ночь убегала в кошмарных снах от минотавра… Только вот в том монстре, который стоял сейчас перед Уной, было что-то не так. Он отличался от того, который снился ей по ночам, девочка была в этом уверена.

Или, возможно, дело было не в том, что существо было другим, а в том, что в Уне что-то изменилось. И ей не потребовалось много времени, чтобы понять это.

«Это иллюзия, — поняла девочка, вспомнив своё недавнее испытание при эльфийском дворе. — Выглядит, как настоящий, но таковым не является».

Однако, Уна всё равно не смогла сдержать крика, когда чудовищный зверь внезапно вскинул огромный боевой молот над головой и бросился на нее. Но крик трансформировался в нечто иное, его тон вытягивался и превращался в одну непрерывную ноту возвышенной гармонии с каждым из чувств Уны. Нота была длинной, мощной и устрашающе красивой. От ее тона задребезжали соседние окна, и молот взорвался в руке минотавра, точно так же, как недавно в руке Уны взорвалось увеличительное стекло.

И стоило этому произойти. как иллюзия разрушилась. Уна моргнула и увидела перед собой уже не минотавра, а перекошенное от ярости лицо миссис Карлайл — женщины, к которой она столь наивно и необдуманно привязалась.