Сонное царство

Глава 12

В окно квартиры светили яркие звезды пустыни. Ральф, выпрямившись, сел на диване и потер сведенные мышцы лица. Часы шли, а сон все не приходил.

«Может быть, она говорит правду, — снова подумал он. — Может быть, она не выдавала фракцию «Альфа». Может быть, бедняжка, дочь богатых родителей, на самом деле играла в революционерку. Просто, чтобы досадить своему отцу. Но он оказался сильнее и опаснее, чем она могла себе представить».

Ральф снова попытался собрать воедино свои разбросанные мысли, прикидывая, в какую картину они могут сложиться, если их правильно расставить. Сенатор, воздушный лайнер и все, что произошло за последнее время, перепуталось в его голове. Прижав пальцы к вискам, он подумал, сколько уже могло быть времени.

Тишину комнаты пронзил телефонный звонок. Ральф даже не сразу понял, в чем дело. Звонок повторился еще несколько раз, и только тогда он поднялся, прошел на кухню и снял телефонную трубку с аппарата, установленного на стене у холодильника.

— Алло? — произнес он в трубку.

— Ральф, — сквозь треск помех прорвался в ухо чей-то звенящий голос. — Это ты?

Он закрыл глаза и почувствовал, как комната од ногами закачалась.

— Нет, — пробормотал он, — тебя больше нет. Я не перенесу ничего подобного.

На другом конце провода говорил Спенсер.

— Нет, мне удалось спастись. — Далее на Ральфа обрушился сплошной поток слов. — Я смог уйти от Гунтера. Но теперь за мной кто-то охотится. Наверняка люди Муленфельда. Их человек семь или восемь. Все это время я находился в бегах. Не знаю, как долго это еще протянется, — он замолчал, и вместо его голоса в трубке послышалось тяжелое дыхание. — Ты должен выслушать меня, — снова заговорил он. — Они в любую минуту могут меня обнаружить. Теперь все зависит от тебя. Эта основная историческая программа. Пока она печаталась, я читал ее. После того, как ты снял защиту.

Ральф почувствовал, как напряглись мышцы спины.

— Не так быстро, — сказал он и сильнее прижал трубку к уху. — Я тебя не понимаю, ты говоришь слишком быстро.

— Не могу говорить медленнее, — голос Спенсера дрогнул, как будто он собирался расплакаться. — Я весь день спасался бегством, они в любую минуту могут выйти на меня.

— Программа, — с нажимом напомнил ему Ральф охрипшим от волнения голосом. — Что там было?

Из трубки доносился звук прерывистого дыхания.

— Операция «Снонаблюдения», — наконец снова заговорил Спенсер. Теперь темп его речи стал немного медленнее, и чувствовалось, что Спенсер взял себя в руки. — Она напоминает Манхэттенский проект 1942 года. Помнишь первый ядерный реактор? Поглощающий стержень…

Некоторое время на другом конце провода была тишина, потом раздался резкий щелчок и послышались короткие гудки.

— Спенсер? — прокричал Ральф в исходящую гудками трубку, надеясь на что-то, хотя уже знал, что ответа не последует.

Он швырнул трубку о стену. Ударившись, она повисла на проводе, по-прежнему посылая в воздух свои слабые бесполезные сигналы. Он свирепо посмотрел на нее, на стену с телефонным аппаратом и обвел комнату невидящими глазами. Внутри закипал гнев. Мир не спешил делиться с ним своими тайнами.

«Все, решено, — подумал он с омерзением. Выйдя в гостиную, взял куртку. — Я должен поговорить с Сарой. Может быть, ей что-то известно. Даже если не так много, все равно я должен знать».

В небе между пустыней и луной виднелись инверсионные следы трех реактивных самолетов, пролетевших в южном направлении. Красные полосы, быстро рассасываясь, терялись среди звезд. Проходя мимо безмолвной «лачуги» связи, Ральф ощущал себя призраком. Наблюдатели, по его подсчетам, отдежурили половину смены, тоскливо бродя среди кварталов городка сонного поля. «А я вот где, — думал он, направляясь к воротам базы. — Во всяком случае, мне не скучно. Это к лучшему?».

В лунном свете дюны, казалось, источали голубое сияние. К лайнеру Муленфельда Ральф шел по своему двойному следу, оставленному днем. Только очутившись в тени его фюзеляжа и взглянув на плотно запечатанное брюхо, он призадумался. «А что дальше?». Мысль швырнуть в круглый иллюминатор горсть гальки представилась ему нелепой, но ничего другого на ум не приходило. В скудной растительности за его спиной послышался неясный шорох.

Не успел он опомниться, как уже лежал на животе, уткнувшись носом в песок, и чьи-то колени с силой упирались в спину. Ему больно заломили руки за спину и рывком подняли на ноги. Повернув голову, он через плечо увидел лицо одного из охранников Муленфельда. Рот приоткрылся в злобной ухмылке.

— Чего ты тут вынюхиваешь? — гаркнул охранник Ральфу в самое ухо. — Потерял что-нибудь, что ли? — Он еще сильнее заломил руки своей жертвы.

В таком положении Ральф говорить не мог. От боли в спине у него из глаз посыпались искры.

— Тогда давай, двигай. — Охранник подтолкнул его вперед. — Сенатор хочет поговорить с тобой.

Из-за огромного колеса появилась фигура второго охранника. В руке он держал пульт дистанционного управления с выдвинутой антенной. Он нажал кнопку, и из брюха самолета с шипением начала опускаться металлическая лестница.

Муленфельд в салоне лайнера находился один, во всяком случае, никаких признаков присутствия Сары не было видно. Охранники грубо усадили Ральфа в угол дивана. Почувствовав, что руки его свободны, он с облегчением положил их перед собой. В синем ночном халате с вышитой впереди красными нитками большой буквой «М» перед ним взад и вперед по салону прохаживался хмурый Муленфельд.

«Все это выглядит довольно нелепо, — подумал Ральф, удивляясь собственному спокойствию. — Как в мультяшках из жизни богатеев».

— Ладно, Метрик, — рявкнул сенатор, указывая на Ральфа своим длинным сухощавым пальцем. — Не будем больше ходить вокруг да около. Тебе лучше выложить свои карты сразу, сейчас и здесь.

Ральф потирал затекшую руку.

— Я не знаю, что вы имеете в виду. Не знаю, чего вы от меня ждете. Мне нечего вам рассказывать.

— Твоя карта бита. Выкладывай все подробности, имена и все, что тебе известно о группе «Бета».

Озадаченный Ральф нахмурился.

— Вы имеете ввиду фракцию «Альфа», да?

В нескольких дюймах от носа Ральфа костлявая рука сжалась в тощий кулак.

— Не валяй дурака! — заорал Муленфельд. — Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я толкую. «Бета»! «Бета»! «Бета»!

Вжавшись в спинку дивана, Ральф смотрел сенатору в глаза. В тот момент совершенно не имело значения, был ли сенатор выходцем с другой планеты или нет, — на его сухопаром лице отразилась какая-то неземная чужеродность. «Он ненормальный, — промелькнуло в голове Ральфа. — Этот человек безумнее, чем…»

— Ну что? — произнес Муленфельд, выжидательно понизив голос, в котором еще чувствовалось дыхание загнанной внутрь ярости. — Но водить меня за нос не стоит, мне абсолютно все известно.

— Замечательно, — выдохнул из себя Ральф. На миг он забыл о дурных предчувствиях, и его захлестнула волна неприязни. — Тогда почему бы вам не рассказать об этом мне?

— Уберите его отсюда. — Пока Ральфа стаскивали с дивана, Муленфельд похлопал охранника по щеке. — Будьте осторожны! Помните, что случилось с последним!

Через несколько секунд Ральфа столкнули с нижней ступеньки лестницы. Он полетел вперед и приземлился в песок на четыре точки. Перевернувшись на спину, он видел, как ухмыляющееся лицо охранника скрылось в чреве серебристого брюха, вслед за ним вверх пополз металлический трап. Шипение прекратилось, и со всех сторон Ральфа обступило ночное безмолвие пустыни.

Он поднялся и начал выбираться из-под крыла. В лунном свете его ладони выглядели такими бледными и неестественными, что он, чтобы не видеть их, сунул руки в карманы куртки и зашагал по песку.

— Ральф. — Это был голос Сары.

На миг ему показалось, что каким-то образом безумие сенатора заразило его самого и сказалось на слухе. Но тут он увидел, что Сара стоит на едва просматриваемой тропинке и ждет его. В спектре скудного ночного освещения отсутствовал какой-то элемент, который заставлял платье искриться и мерцать, когда он видел его на ней в салоне самолета. Теперь черная ткань, облегающая ее тело, казалась заурядной, безликой.

— Что ты здесь делаешь? — ошарашенно Спросил он. — Я думал, что отец держит тебя где-нибудь взаперти.

Она апатично пожала плечами.

— С какой стати? Куда пойдем?

— Куда угодно. Только подальше от него.

— Нет. — Она взяла его руку в свою. — Ужасно удобно, когда у тебя денег куры не клюют. Уж я-то это хорошо знаю. Они хотя бы частично способны возместить пустоту, оставленную фракцией «Альфа».

— Что это он имел в виду, когда говорил о другой группе? Группа «Бета», что это?

— Кто знает? Он сумасшедший. — Она подняла руку Ральфа и положила себе на плечо. — Это — плод его воображения.

«Разумеется, — думал он. — Теперь все мы плоды его воображения».

— Ну и что дальше? — пробормотал он. Но пустота окружающего его пространства вобрала в себя смысл слов, превратив их в безжизненное колебание воздуха.

Сара отпустила его руку и отвернулась. Ее фигура неслышно отступила в тень, окутывавшую реактивный лайнер.

«Это все сонные поля», — подумал Ральф.

В поисках оставленного им следа он обвел глазами вздымавшиеся со всех сторон дюны. «Нет никакой разницы между этой и любой другой. Но самое худшее — знать, что ты в них заблудился».

Ральф лежал в темноте на диване. Стоило ему только закрыть глаза, — во всяком случае, так ему показалось, — как он уже мчал по одной из автострад на стареньком родительском «форде». Рядом, как ни в чем не бывало, высунув руку в окно, сидел Майкл Штиммиц.

— Думаю, ты взбесился из-за меня, — сказал Штиммиц. — Из-за того, что я втянул тебя в это.

— Нет, все в порядке. В самом деле. — У Ральфа было чувство, что машина движется слишком быстро. Так быстро он еще никогда не ездил. Картина за ветровым стеклом была размазанной из-за безликого серого тумана. «Все это сон», — мысленно сказал он себе, устало ощущая пустоту. Но теперь это не имеет значения.

— Ах, Ральф, в этом-то все и дело. — Штиммиц покачал головой. — В этом вся твоя проблема. Ты совершенно спокоен, правда? Если бы ты бесился, для тебя было бы лучше.

— Может быть. — Ему совсем не хотелось спорить. Ральф терпеливо ждал, когда сон завершится, и он снова погрузится в удобное беспамятство. — Ты можешь сколько угодно говорить, что дела пошли на поправку. Ты же мертвец.

Майкл Штиммиц пожал плечами.

— Это не столь важно. Но ведь я тебе еще являюсь в снах, правда? Должно быть, я все-таки оставил свой след в этом мире, в какой-то его частице, раз люди все еще продолжают вспоминать обо мне, когда меня уже нет. Правильно? Я хочу сказать, что твоя память свидетельствует о том, что я когда-то существовал. Но ты, Ральф, — мальчик, ну, я просто не знаю. — Явившийся во сне образ Штиммица поднес ладонь ко лбу и потер его. — Если ты в скором времени не определишься, твое имя исчезнет вместе с тобой.

— Ладно тебе. Дай мне хоть немного расслабиться. — В своей апатии Ральф вдруг почувствовал себя глубоко несчастным. — Я и так натерпелся, чтобы еще ты вставал из могилы и начинал меня упрекать.

— Я это делаю ради твоего же собственного блага, Ральф. Ты же не хочешь, чтобы люди тотчас забыли о тебе, как только ты умрешь, правда? Не оставив никаких дел, никаких свершений? — Штим-миц наклонился ближе и понизил голос: — Посмотри-ка, что там у тебя на заднем сиденье.

— Не испытываю ни малейшего желания, — сердито отозвался Ральф. — Ты, наверное, приволок туда что-нибудь отвратительное. Что бы там ни было, я не хочу этого видеть.

— Кончай, — не унимался Штиммиц. — Взгляни. Тебе от этого хуже не станет. Может быть, даже проснешься.

Не выпуская руль из рук, Ральф медленно повернул голову. На заднем сиденье, свернувшись калачиком и положив голову на голую руку, лежала Сара. Волосы ее прядями свешивались до пола. «Она мертва, — подумал Ральф. — Или во всяком случае так кажется». Кожа ее была бледной и холодной с виду. В уголке рта Сары застыла крохотная красная капля. Под глазами легли синие тени.

— Какого черта тебе это понадобилось? — сердито спросил Ральф. Он нетерпеливо заерзал на сиденье и начал искать съезд с автострады. — Как мне избавиться от этой чудовищной вещи? — пробормотал он.

— Ты должен думать не только о себе. — Штиммиц неопределенно взмахнул рукой с длинными пальцами.

— Премного благодарен. Раз ты силишься быть таким чертовски полезным, почему бы тебе тогда рассказать мне все о Муленфельде и о том, что с ним прямо или косвенно связано?

— Перестань, Ральф. Я же просто продукт твоего подсознания и не могу сообщить тебе ничего из того, чего ты не знаешь.

— Тогда в чем дело? В чем дело, я тебя спрашиваю? — «Кому все это надо? — подумал Ральф. Он повернулся к Штиммицу, чтобы обрушить на него еще более сердитые слова, которые уже вертелись у него на языке. Но образ Штиммица распух и трансформировался в образ клацающего выдвигающимися из десен зубами гада. Шелестя чешуей, Слидер двинулся в его сторону. Широко разинутая пасть обдавала Ральфа горячим дыханием. Пространство за ветровым стеклом машины потемнело. Тьма начала сгущаться, и Ральф почувствовал, что машина падает куда-то вниз. Падение продолжалось бесконечно долго.

Он проснулся на диване в своей квартире. Со всех сторон его обступала тьма. Ральф бросил взгляд в окно и увидел, что над пустыней еще сияют холодные звезды. «Интересно, сколько времени», — подумал он. Было тихо, как будто мир погрузился в состояние ожидания.

На негнущихся ногах Ральф проковылял на кухню и посмотрел на часики, вмонтированные в верхнюю панель плиты. Три часа ночи. «Еще темно, — подумал он. — И так тихо».

Ральф вернулся в гостиную и подошел к раздвижной стеклянной двери, ведущей на балкон, чтобы взглянуть на базу и пустыню. Там тоже ничто не шевелилось. Вдали голубым светом отливали серебристые бока реактивного лайнера Муленфельда.

Поверхность земли за окном, озаренная клонящейся к горизонту луной, была испещрена длинными, зазубренными тенями, отбрасываемыми постройками базы, дюнами и другими предметами.

Увиденное во сне уже отодвинулось на второй план, и детали его начали забываться, но возникшее чувство меланхолии не отпускало его. Солнечный свет вероятно разгонит тоску, но в этот час Ральф знал, что видение имело под собой реальную основу и было взглядом в непроницаемую вечность. «Это то, что, не видимое глазу, лежит за всем на свете».

Он почувствовал себя на земле страшно одиноким. Не было ни тепла, ни света, и время тоже прекратило свое существование. Темные часы суток могли длиться вечность. Какой бы трудный и беспокойный момент не переживал он в настоящем, жизнь неумолимо неслась к будущему, где всех ждет тишина и покой. «Но это еще хуже. Это смерть, и ты знаешь, что рано или поздно умрешь». Ральф отвернулся от окна, сел на диван и надел обувь. Из темной квартиры он вышел в тускло освещенный коридор и притянул за собой дверь.

В здании было тихо. Проходя мимо закрытых дверей, Ральф ощущал себя своим собственным призраком. В этот час все знакомые предметы, естественно входившие в его жизнь, как-то изменились, словно не предназначались для посторонних глаз в это время суток. «Все остальные, — думал он, — сейчас спят или несут дежурство в сонном поле. В обоих случаях они далеко отсюда». Ральф вышел на лестничную площадку в дальнем конце коридора и начал спускаться вниз.

На улице бетонные дорожки в неверном свете казались отлитыми из почерневшего серебра. Он медленно передвигался между строениями, не зная, кого или что ищет «Такое бесцельное брожение становится моей привычкой».

На небольшой, покрытой асфальтом автостоянке у одного из жилых зданий стояло с десяток автомобилей, принадлежавших сотрудникам базы. Грустное зрелище. Большая часть коллекции имела неприглядный вид — старые и не слишком хорошо ухоженные машины. Возраст и плохое обращение сделали свое дело, практически обесценив эти транспортные средства. Над голыми покрышками топорщились облезлые крылья. «Что-то в этом мире разладилось, — подумал Ральф, — раз железо начинает разлагаться так же быстро, как и люди». Пыльные стекла автомобильных фар проводили его взглядами.

Своей неожиданностью испугал его автомобильный гудок одной из машин. Ральф резко повернулся на тротуаре и пристально вгляделся в темное ветровое стекло. Из бокового окна показалась бледная ладонь и поманила его.

— Метрик, — позвал голос. — Иди же сюда. Ральф подался вперед, чтобы разглядеть, кто находится внутри.

— Ну, давай же, чего ты там жмешься? — снова прокричал голос. — Ну их к бесу, этих снонаблюдателей. — У Ральфа отлегло от сердца. Он сошел с тротуара и направился к машине. Это был Бленек, командир операции. Голос его был всегда узнаваем, несмотря на то, что теперь слова у него выходили слегка неразборчивыми. «Пить в такой час?» — удивился Ральф.

Из открытого окна автомобиля пахнуло резким запахом пивных дрожжей. Бленек со своего места за рулем жестикулировал открытой банкой.

— Иди, выпей со мной парочку. — Из Отверстия в крышке жестянки выплеснулась золотистая струйка и потекла по его запястью.

Не говоря ни слова, Ральф обогнул машину и забрался в салон с другой стороны. Сиденье было влажным и слегка липким от остатков пива, вытекшего из валявшихся тут же пустых банок. Когда он сел, они свалились на пол, тихо стукнувшись о своих собратьев. Ральф вытянул вперед ноги и ощутил, что под ними этих банок перекатывается не меньше дюжины.

От полной упаковки, стоявшей между ними, Бленек оторвал одну банку и подал ее Ральфу.

— На вот, выпей, — произнес он с дружелюбием порядком охмелевшего человека.

Ральф интуитивно чувствовал, что бояться Бле-нека нечего; его, как и остальных наблюдателей, которыми он командовал, вышестоящие начальники просто использовали, держа в неведении относительно деталей происходящего. Связь Бленека с начальством ограничивалась получением инструкций и указаний, которые надлежало выполнять с точностью до запятой, но никаких сведений о стоящих за этим планах он не имел. Ральфу казалось, что нет ничего загадочного и необычного в том, что на неосвещенной стоянке стояла машина, в которой сидел подвыпивший хозяин. Но от пива Ральф отказался, замахав рукой.

Этот жест Ральфа вызвал у Бленека недоумение. Но тем не менее он одобрительно кивнул головой и большим и указательным пальцами руки показал «о’кей».

— Не беспокойся, — сказал он. — Все нормально, парень. Это не то, что они подсовывают каждому из нас в холодильник. Это пиво я сам купил в Нордене.

Ральф удивленно посмотрел на него, пытаясь прочесть что-то в покрасневших глазах. Потом он взял пиво из трясущихся рук командира.

— Спасибо, — поблагодарил он и, потянув за кольцо, вскрыл банку, а крышку бросил на грязный пол салона. Ладонь приятно холодил запотевший бок банки. Ральф запрокинул голову и с наслаждением сделал несколько глотков освежающей жидкости.

Он ощутил во рту горьковатый вкус пива, промочившего горло и заполнившего желудок.

— Господи, хорошо-то как. — Он снова отхлебнул из банки. Второй глоток разжег внутри маленький костер. «Именно то, что мне сейчас нужно», — подумал Ральф. Его приятно удивил эффект, оказанный на него напитком. — Что это за пиво?

— Классное, ничего не скажешь, правда? — Бленек тоже приложился к банке, а потом промычал какое-то тевтонское на слух название марки. — Это тебе не бледная колорадская подсахаренная водичка, которую привыкли пить нежные детишки из колледжей и женоподобные кинозвезды. Это настоящее пиво. От него волосы на груди растут, как любил говорить мой старикан.

Ральф никогда не задумывался о том, что и у Бленека может быть отец. Он задумчиво посасывал содержимое банки. «У каждого из нас есть отец. — Дополнительная порция пива углубила его мысли в этом направлении. — И матери тоже. И дедушки с бабушками, и старинные друзья, с которыми встречаешься или уже нет». Не отрывая банки ото рта Ральф, смотрел на Бленека. Ему вдруг показалось, что от этого опухшего от выпивки командира операции, как, впрочем, и от других людей, его отделяет непроходимая пропасть, которую он роет собственными руками. Он вытряхнул в рот последние капли пива, и разжав пальцы, позволил банке выскользнуть из ладони. Она, отскочив от края сиденья, упала к остальным жестянкам.

Бленек вытащил из упаковки еще одну банку и протянул ее Ральфу. Последнюю, оставшуюся в упаковке, он взял себе. Ночную тишину нарушил сухой треск открываемых крышек.

Ральф тыльной стороной ладони вытер мокрую верхнюю губу.

— Так, значит, вы знаете об этом? Я имею в виду то пиво, которое они подсовывают нам в холодильники, пока нас нет дома?

— Разумеется, знаю. — Бленек взмахнул рукой с банкой, и пиво отозвалось бульканьем. — Я давно заподозрил, что кто-то шарит по квартире, но ни разу мне не удалось их подловить. Чертовски проворные ребята.

— Когда-нибудь говорили другим о том, что знаете, что тут творится?

— Не-а. Подумал, что толку? Наверное, есть те, кто мог бы что-нибудь предпринять по этому поводу, и есть те, кто делает это в первую очередь. Знаешь, кого я имею в виду, — генерала и его окружение. — Бленек запрокинул голову. На несколько секунд он приложил пивную жестянку ко рту, потом опустил ее.

— А как насчет других наблюдателей? — спросил Ральф. — Почему вы ничего не рассказали им?

— Не рассказал им? — Бленек прыснул со смеху. — Да большинство уже знает об этом! Ха! Нужно быть полным идиотом, чтобы не заметить этого. Я говорю о бесплатном пиве, регулярно появляющемся в холодильнике. Это же ясно, как дважды два.

— Вот как? Ну да, наверное, так оно и есть. Ральф влил в себя новую порцию пива. Жидкость вместо того, чтобы успокоить нервную систему прояснить мысли, как это сделало содержимое первой банки, напротив, затуманило голову. «Чертовски крепкий напиток, — подумал он, — как бишь его». Отправив в рот последние капли жидкости, он бросил жестянку на пол к остальным.

— Как… — Он пытался подыскать верные слова. — Как случилось, что никто ничего не стал предпринимать? Я хочу сказать, почему все продолжают его пить?

— Ты предлагаешь бросить пить пиво? — Бленек повернулся к Ральфу всем корпусом и вытаращил глаза. — Какого черта?

— Но с ним же что-то неладно, разве нет? Они наверняка добавляют в него что-то?

— Что-о-о? — Бленек медленно покачал головой. — Метрик, у тебя какие-то бредовые идеи. Ты что имеешь в виду? Думаешь, они тебе подкладывают, как узникам, в пищу селитру или еще что? Хочешь знать мое мнение на сей счет? Это все глупости. Бред сумасшедшего. Нам в холодильники они кладут самое обыкновенное пиво. В нем ничего нет. Обыкновенное пиво, поверь мне.

Ральф нахмурился. Его собеседник перегнулся через спинку сиденья и вытащил еще одну упаковку с пивом. Весь салон сзади был уставлен ими.

— Откуда вам знать? — наконец спросил Ральф.

— Парень, в своей жизни я выпил предостаточно пива. Если бы к тому, что хранится в наших холодильниках, что-то добавили, я бы тотчас почувствовал. Можешь не сомневаться. — Бленек с воодушевлением оторвал крышку у новой банки. — Большинство наблюдателей полагают: если начальство считает, что в холодильнике у нас всегда должно быть бесплатное пиво, значит, ему виднее. Чего сокрушаться по этому поводу? Знаешь, может быть, это дополнительные льготы, почему бы и нет? Что до меня, так я люблю пиво более высокого качества. Ну и что с того?

— Ничего, полагаю. Хотя подождите минутку. Нет, ничего. — Ральф поднял руку, чтобы почесать лоб, но тут обнаружил, что держит в ней початую жестянку с пивом, но как он ее взял, совершенно не помнит. В лунном свете, проникавшем в салон сквозь ветровое стекло, капли влаги на гладкой поверхности цилиндра поблескивали, как драгоценные камни. Два глотка понадобилось ему, чтобы опустошить банку. Никогда раньше не поглощал он пиво с такой скоростью. Но теперь оно словно само заливалось в глотку и пропадало где-то внутри его чрева. «Должно быть, все дело в стрессе», — сказал он себе. Безбрежные пески пустыни за базой в том месте, где они сливаются с небом, накренились, но тут же линия горизонта снова приняла свое обычное положение.

— Еще одну? — В поле зрения появилась рука Бленека с очередной банкой пива.

Ральф взял ее и потянул за кольцо. Язык ощутил приятный кисловатый вкус пены. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Нет смысла, решил он, рассказывать Бленеку о том, что уже произошло и продолжает происходить. Все эти проблемы относились к другому миру, никак не связанному с этим осененным алкоголем общением. «Передышка, — где-то в глубине сознания сформировалась мысль. — Тайм-аут».

Однажды он читал о том, как во время Первой мировой войны солдаты в окопах в перерывах между обстрелами пели и перебрасывались шуточками, в то время как в сотне ярдов притаился противник. Теперь он понимал это состояние. Несмотря на весь ужас пережитого и еще больший кошмар того, что ожидало его впереди, он уже созрел для того, чтобы воспользоваться моментом и насладиться минутной передышкой.

Когда Бленек назидательно поднял вверх палец, пустые банки на полу машины лежали уже в два слоя.

— Дай-ка я покажу тебе кое-что. — Он кивнул в сторону бардачка и, наклонившись, открыл его.

— Что это? — устало шевеля языком, спросил Ральф. Там лежал предмет прямоугольной формы, на передней панели которого торчали многочисленные тумблеры, кнопки и ручки. На мгновенье он почувствовал новый прилив волны параноидального страха.

— ГС, — сообщил Бленек. — Радио гражданской связи. Некоторое время назад им увлекались почти все. Тысячи людей устанавливали их в личных автомобилях и болтали друг с другом в дороге, сколько душе угодно. Теперь такие штуки сохранились только на некоторых грузовиках, да у отдельных одиноких старикашек вроде меня.

Ральф почувствовал легкие укоры совести, и сердце больно сжалось. Кто мог подумать, что в частной жизни Бленек так несчастен и коротает свои ночи в темноте салона автомобиля, заливая одиночество пивом?

Бленек включил устройство, и индикаторы озарились мягким светом. Неверными пальцами начал он возиться с ручками настройки. Из динамика, установленного где-то на приборной доске, сквозь треск разрядов статического электричества доносились голоса — невидимые водители грузовиков предупреждали друг друга о полицейских засадах на магистралях. Пара ребятишек, перебивая друг друга, делилась подробностями из радиотехники, в изобилии насыщая свою речь названиями диодов, транзисторов и тому подобным. В темноте кабины возникали и гасли чужие голоса. Ральф, откинувшись на спинку сиденья, слушал и смотрел, полуприкрыв глаза. «Чересчур перебрал этого проклятого пива», — думал он, с трудом шевеля мозгами.

— На-ка, — откуда-то из глубин бардачка Бле-нек извлек подсоединенный спиралевидным проводом микрофон. — Скажи что-нибудь. Посмотрим, может быть, кому-нибудь захочется потрепаться с тобой.

Ральф взял микрофон и, минуту поколебавшись, нажал на кнопку сбоку.

— Кто-нибудь… — Слова он выговаривал медленно и тщательно. — Кто-нибудь где-нибудь понимает, что происходит? Кто-нибудь? Где-нибудь?

— Что за хитрый вопрос? — где-то рядом буркнул голос Бленека.

Ответа не последовало.

Ральф бросил микрофон и посмотрел на своего соседа. Бленек, уронив голову на руль, спал. Дрожащей рукой Ральф выключил приемник. Светящиеся точки индикаторов погасли и снова стали безжизненными. Он открыл дверцу машины и, покачиваясь, вышел, пара пустых жестянок свалилась на землю. Провожаемый пристальными взглядами звезд, он неверной походкой двинулся к дому.

Опустошив давно подающий о себе знать мочевой пузырь, он прошел на кухню и обнаружил, что часики на верхней панели плиты по-прежнему показывают три часа ночи. Он нагнулся к часовому механизму и привычного тиканья не услышал. «Остановились, — решил Ральф и выпрямился. Навсегда». Он прошлепал в гостиную и рухнул на диван. На какое-то мгновение его посетила мысль о Саре, и он сразу почувствовал себя одиноким и брошенным. Но в конце концов ему удалось уснуть, и снова во сне ему явился Слидер.