Сонное царство

Глава 1

Что-то грохнулось на землю, и от этого удара она застонала. Или, во всяком случае, так показалось. Ральф Метрик сделал еще один глоток пива из запотевшей банки. По ту сторону стекла, от скал и песка, поднимались дрожащие волны горячего воздуха. Под сияющим нестерпимым блеском окном завывал кондиционер.

— Я просто подумал, что это довольно странно, снова раздался голос Штиммица. Он достиг слуха Метрика, нарушив стройную гармонию музыки Баха, тихие звуки которой заполняли комнату.

— Тебе не кажется, а? Все это несколько странно.

— Что? — Ральф отвернулся от окна. Зеленовато-пурпурный призрак пустыни медленно исчез из его поля зрения. Вместо него возникла фигура Штиммица, сидевшего в дальнем сумеречном углу комнаты. На одной из полок книжного стеллажа за его спиной монотонно вращались катушки ленточного магнитофона.

— Странно. — Худые жилистые ноги Штиммица, жившие как бы своей собственной независимой жизнью, сменили положение. — Тебе так не кажется?

«Я как будто впал в забытье, — подумал Ральф, пока сидел здесь и смотрел в окно. Даже не помню, о чем это мы говорили».

— Странно? — слово от повторения и выпитого пива прозвучало как-то необычно. Да и Бах тоже способствовал этому. Ральф поймал себя на том, что водит пальцем по крышке банки с пивом ж такт вращению магнитофонной катушки.

— Что странного? — спросил он.

— Да ты знаешь. — Штиммиц смотрел мимо Ральфа, в окно. — Операция «Снонаблюдения», все это. Униформа, потуги на милитаризацию. Я хочу сказать, если им на самом деле нужна такая жесткая дисциплина, зачем они нанимают людей… Господи, Боже мой! Этот тип, Глогольт, находится здесь дольше любого из нас, но так и не научился завязывать на галстуке узел установленного образца. — Теперь Штиммиц сосредоточил свой взгляд на Ральфе.

— Недостатков у Глогольта много, и все об этом знают, — Ральф поднял банку с пивом до уровня своих глаз и, закрывшись ею от взгляда Штиммица, сделал еще один глоток.

— Да, но тем не менее его продолжают держать здесь. Значит, он. им все же полезен, верно? Но чем может быть полезен такой тип, как Глогольт? Да и любой из тех, кто здесь находится?

Ральф прижал к щеке прохладный запотевший бок пивной банки и ничего не сказал. Вопрос Штиммица задел его за живое. Вот уже несколько дней подобные мысли тревожили его покой, вызывая неприятное ощущение в области живота. Ком неясного беспокойства все это время рос и вот теперь приобрел размеры баскетбольного мяча.

— Я хочу сказать, что это чертовски дорогое мероприятие, — снова заговорил Штиммиц. — Все это стоит денег и не малых. Как могло случиться, что денежки Муленфельда всадили в этот проект, когда идет война?

— Деньги Мулецфельда? — Перед мысленным взором Ральфа на мгновение возник образ сенатора, запускающего печатный станок в сыром подвале.

— Конечно. Будь уверен, с этим проектом они влезли в резервный фонд.

— И что? Кто-то же должен за все платить.

— Да, но почему? — Голос Штиммица прозвучал чуточку громче, заглушив собой тихие звуки кантаты Баха. — В чем смысл всего этого проекта? Для чего он? Что все мы здесь делаем?

— Зарабатываем 125 долларов в неделю, — с подкрепленной пивом уверенностью заметил Ральф. — Плюс комната да пансион.

— Брось.

— Ладно, но они же сказали нам для чего, разве нет? С целью лечения? Нужно же как-то лечить всех этих чокнутых малолетних преступников из Дома Тронсена.

Штиммиц на минуту замолчал, потом еле слышно заговорил снова:

— И ты этому веришь?

Несколько секунд в комнате не было слышно ничего, кроме высокой ноты из музыки Баха.

— Думаю, да, — наконец выдавил из себя Ральф. — С чего мне сомневаться?

Вчера я был в Доме Тронсена, — сказал Штиммиц. — Я ходил туда с Хельгой. Мы проделали дыру в ограде и пробрались в главное здание.

— Эй, этого же нельзя делать.

Слова эти явно раздосадовали Штиммица, но он только пожал плечами.

— Иногда приходится делать то, что не должен.

— Ну, и что вы там нашли? — В Ральфе наконец пробудилось любопытство.

На пленке зазвучало соло сопрано, потом его снова сменил хор. Пение доносилось словно с большого расстояния.

— Вероятно, сейчас мне не стоит говорить тебе об этом, — заметил Штиммиц. — Может быть, я скажу тебе позже.

— Терпеть этого не могу, — с ненавистью в голосе сказал Ральф. — Терпеть не могу, когда люди так делают. Сначала дразнят тебя паршивым секретом, разжигают любопытство, а потом не хотят говорить.

— Ты просто не поверишь мне. Во всяком случае сейчас. — У него начал пропадать интерес к беседе. — Ты все еще смотришь на вещи из другого мира.

Эту фразу Штиммиц произносил неоднократно, но раньше Ральф не придавал ей никакого значения.

— Только не надо.

Он поставил на низкий столик, и без того заставленный опорожненными жестянками, очередную банку из-под пива. Вдруг банка выскользнула у него из рук и стукнулась о столешницу. Из ее зева вылетели несколько капель теплой жидкости и веснушками окропили тыльную сторону кисти Ральфа.

— Все эти твои разговоры о мирах и вселенных… — он замолчал и с трудом подавил отрыжку, — это всего лишь попытка уйти от настоящей проблемы. — «Какой, интересно?» — язвительно полюбопытствовала та часть его сознания, куда еще не добрались пивные пары. Но он проигнорировал внутренний голос и направился в сторону ванной комнаты. Носком ноги он задел стол, и на пол свалилось несколько пустых банок.

— Просто запомни то, — сказал ему Штиммиц, — что происходило сегодня, пока ты был! здесь.

— Ладно. — Ральф толкнул дверь ванной. — Этот разговор я буду помнить всегда, как в корне изменивший мою жизнь.

— Я серьезно, — вдогонку сказал Штиммиц, но Ральф уже скрылся в стенах самого крохотного помещения своего жилища. — На тот случай… если что-то случится. И мне больше не придется говорить с тобой на эту тему.

Ральф кивнул и, не говоря ни слова, закрыл дверь. Что все это значит?

Когда он вышел, музыка уже не звучала. Магнитофонная катушка, шурша концом пленки, все еще продолжала вращаться. Стул у книжных стеллажей опустел.

Ральф подошел к магнитофону и выключил его. Огоньки контрольных лампочек погасли.

— Штиммиц? — позвал он и осмотрелся.

В комнате, если не считать завывания кондиционера, было тихо. За окном над пустыней все также стояло марево.

— Эй, ты где? Эй, Штиммиц, куда ты запропастился?

Медленно, с опаской Ральф вышел на середину комнаты.

— В чем дело? — донесся голос Штиммица с миниатюрного балкончика. Все это время он находился на балконе, но с места Ральфа его не было видно. — Что-нибудь случилось? — спросил он и, войдя в комнату, закрыл за собой балконную дверь.

— Ничего. — Ральф потер рукой лоб. Какая-то неведомая сила вдруг развеяла алкогольный туман. «Может быть, его мир уже перекидывается на меня.» — Просто не пропадай вот так внезапно, хорошо?

Из-за двери он вытащил свою форменную голубую куртку с золотом эмблемой на рукаве базы Опернаб.

Пересекая открытую площадку базы, Ральф представил, что для людей, которые могли видеть его в этот момент из своих окон, он тоже весь светился и вибрировал в волнах горячего воздуха. «Все в порядке, — думал Ральф, — пока ты находишься в фазе». Рысцой он направился в сторону зала отдыха.

Через тонированное стекло двери Ральф заметил несколько других наблюдателей. По его лбу и открытым по локоть рукам струился пот. Он толкнул дверь и, ступив внутрь помещения, ощутил, как разгоряченное тело обдала нагнетаемая кондиционерами прохлада.

— Что стряслось, Ральф? — В одном из продавленных зачехленных кресел, ссутулившись, сидела Кэти Фойл. Она грызла ногти, не отрывая бесстрастного взгляда от газетного листа. Над ухом свисала непослушная прядь темных волос, — Ничего особенного. Все то же самое. Такой обмен информацией стал у них своего рода ритуалом. Отрезок лишенного смысла времени образовал петлю, концы ее сомкнулись. Ральф знал, что существуют еще и другие петли, обладающие способностью множиться и слагаться в целые дни.

Остальные страницы газеты лежали на столе, стоявшем в центре комнаты для игры в пул, в которую никто никогда не играл. Сукно стола было усеяно крупинками песка калифорнийской пустыни, влетавшими сюда всякий раз, когда открывалась дверь.

Ральф, оставив на пыльной поверхности стола следы пальцев, взял первый лист «Л-А Таймс».

Сообщение Пентагона: ПРОРЫВ ФРОНТА КСИМЕНТО и ВЗЯТИЕ ВЫСОТЫ В-12. Где это? Название, на взгляд Ральфа, звучало по-мексикански. Но он и представить себе не мог, что боевые действия продвинулись так далеко на север. Не испытывая слишком большого любопытства, Ральф не стал утруждать себя расшифровкой плотного текста, помещенного под заголовком. Он положил газету на место и направился в сторону главного коридора здания, где намеревался проверить свою почту.

Пригнувшись, он заглянул в маленький ящик, прикрепленный к стене рядом с другими такими же. Там ничего не было, если не считать приглашения вступить в очередной клуб звукозаписи, которых у него набралось уже предостаточно, — вероятно, его данные числились в каких-то списках, — а также еженедельного номера «Агитатора», печатного органа революционной рабочей партии. На низкосортной бумаге была прилеплена оттиснутая мимеографическим способом наклейка. На ней значилось: если в ближайшее время он не вышлет по такому-то адресу пару долларов, они, к сожалению, закроют его пробную месячную подписку. Подобные наклейки вот уже на протяжении шести месяцев украшали все получаемые им номера газет.

Он без интереса взглянул на корреспонденцию, в глаза ему бросился крикливый заголовок: ПОДДЕРЖИМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ МУЧЕНИКОВ КСИМЕНТО! Газета вместе с приглашением вступить в клуб звукозаписи полетела в мусорную корзину, и Ральф вернулся в главное помещение здания.

Кэти простыл и след, вместо нее на одном из кресел расположился Фред Гуделл. Он сидел, уставившись на стеклянную дверь и почесывая тело сквозь мокрую от пота форменную рубашку участника операции «Снонаблюдения». Он поднял свое невзрачное лицо, напоминавшее Ральфу хорью морду, и спросил:

— Сегодня твой черед?

— Да, — выдохнул Ральф и опустился в одно из стоявших рядом кресел. Приняв его тщедушное тело, видавшая виды обивка кресла жалобна взвизгнула. — Это мой понедельник.

Гуделл кивнул.

— У меня еще две ночи. — Смены наблюдателей были распределены по всей неделе. — Только потом будет выходной. — Разговор не клеился, и они погрузились в молчание.

«Пойду-ка лучше соображу что-нибудь насчет еды, — мелькнуло в голове Ральфа. — А потом пойду и посплю чуток. Сегодня ночью предстоит восемь часов провести на сонном поле, нужно отдохнуть». Несмотря на то, что этой работой он уже занимался полгода, хождение по снам других людей все еще представлялось ему делом противоестественным.