Соседский дом, похожий на пристанище инопланетян.

IV

Сколько жил Эдди в своём маленьком-ничтожном городке, но он и предположить никогда не мог, что способен удалиться так безумно далеко. И не на велосипеде… Велосипеда у Эдди никогда не было. Удалиться именно на ногах! Потому что, сколько он себя помнит, то облазил все окрестности… побывал в каких бы то ни было местах… Но тут вдруг случилось какое-то чудо, как только сосед (дедушка Гарт) подарил ему свой клубок ниток и Эдди медленно поплёлся за ним следом, странно удивившись тому, что нитки катятся. Именно в этот момент Эдди ощутил в себе какой-то необычайный дух. Он смог не просто долго (очень долго) идти, но и бежать. В боку у Эдди не кололо… И не просто бежать, а набирать какую-то неимоверную, немыслимую скорость. Куда он так безумно торопится? Он сам этого не знал. Всё, что он понимал, это только то, что ему нравится бежать. Бежать неважно куда, но бежать. Хотя, почему неважно? Эдди казалось, что организм сам выбирает нужное направление. То есть, можно бежать просто так; как ветер, совершенно свободно лететь по футбольному полю, а организм сам будет подсказывать направление. Но что, если это поле более огромное, чем можно себе вообразить? Куда, в какую сторону мчаться? Вперёд или назад? Вдруг, ты находишься где-то на самом краю этого безумного пространства! Пространства, того и гляди, грозящего превратиться в самый что ни на есть сумасбродный лабиринт. Стало быть, если ты норовишь куда-то сбежать из этого лабиринта… Если ты не стоишь (или не лежишь) на месте, если ты не плетёшься как тот заблудивший в пустыне путник, то организм твой сам подскажет тебе выход. Начнёт выискивать направление, куда и в какую сторону бежать. Другое дело, если ты находишься внутри автомобиля!

Именно об несчастных созданиях (об автомобилистах) всё время думал Эдди, когда бежал с краю дороги. Пригородного шоссе. Он думал, что, случись какая-то катастрофа, то автомобилям просто некуда будет деться, кроме как не выстроиться в свою вездесущую неподвижную пробку. Эдди вспоминалась повесть Стивена Кинга «Туман». Конечно, он не верил во всех этих монстров и чудовищ, якобы выбравшихся из другого измерения [также, как он не верил в лангольеров, из другой, более поздней работы Кинга; он знал, что существуют бермудские треугольники, в которых бесследно пропадают самолёты, но вовсе необязательно, что там должны были быть какие-то чудовища — пожиратели времени]. Он верил только в один мистический-безумный туман, который накроет огромные пространства планеты. И как можно выбраться из его объятий? Вот! Только пешком! Только бегом. Потому что, когда ты начнёшь бежать, то произойдёт что-то невероятное. Твой организм, сам, независимо от твоего разума или каких-то иных знаний (интуиции), начнёт ориентироваться. Он начнёт заниматься поиском путей выхода. Как выбраться в то пространство, где уже заканчивается туманное облако? Но на самом деле, Эдди думал про невидимый туман. Про какое-то облако невидимого газа, которое медленно, но верно отравляет человека. Убивает его раз и навсегда. — Именно в этом он находил смысл, когда читал Стивена Кинга и его фантастическую повесть про другие измерения, про иные миры. «А вдруг наползёт мистический туман, который превратит нас всех в зомби? Ведь, если можно убежать от медленных-неповоротливых зомби, то разве нельзя, таким же способом, попытаться найти выход и из самого тумана?»

Ещё Эдди думал про чёрта. Про то, что чёрт всегда находится рядом с человеком. И как изгнать его из себя, если он не один? Если их несколько. Много и очень много. Что нужно сделать с этими бесами? Может, переселить их в стадо свиней, которое пасётся неподалёку? А стадо погнать куда-нибудь в сторону океана, и там их всех утопить. Так, что ли? Нет, не так. Эдди думал, что надо начать бежать. Попытаться удрать от них всех. Ведь свиньи, точнее бесы, они бегать не любят! Но, когда жертва от них уносится, как от стаи мушек-паразитов, прилипших к ауре вокруг лица и нахально по ней ползающих (проще говоря, крутящихся вокруг глаз слепней), мчится со всех ног, кто-то из бесов конечно же подскакивает и летит следом. Но тут нужно постараться бежать так долго, чтобы они всем роем не успевали. Чтобы передрались в дороге и многие из бесов попадали, спотыкаясь. Чтобы, когда ты прибежишь назад, бесов осталось совсем немного. Один или двое. Лучше, когда двое, потому что они перегрызутся между собой как пауки в банке и их больше ни единого не останется. Злые будут, когда добегут до конца «марафонскую дистанцию», сердитые и запыхавшиеся, как курильщики; поэтому первое, что они сделают, начнут драться — решать, кто из них достоин награды победителя.

Но Эдди сейчас думал не о дерущихся бесах-невидимках. Большее, о чём он думал, это о какой-то неслыханной радости. Буквально неделю назад он бегал в школе, на стадионе. Чтобы получить хорошую отметку, их всех — весь класс — заставили бежать кросс. Все школьники были злые, как собаки: если они все до единого продержатся на жаре, в этой дикой и изнуряющей беготне, то всем одновременно поставят пятёрки… Даже если кто-то попадает (так, как бесы в представлении Эдди), то пятёрки поставят даже ИМ. Почему? Да просто потому, что большинство детворы продержалось на ногах! Сейчас, когда он не участвовал в том «школьном марафоне», а бежал один, Эдди очень чётко помнил, что у него зверски болело в боку. И он догадывался, что не только у него одного! Почти все до единого стонали и задыхались, но старались держаться… Они боялись, что из-за них всему классу поставят единицы по «физре». Двойка или тройка по физкультуре — это хуже, чем единица по «пению». Поэтому, когда Эдди сейчас нёсся как угорелый и у него совершенно ничего не болело и не кололо, то, чем сильнее он прибавлял скорость, тем больше его это радовало. Тем счастье, которое его охватывало, казалось безумнее.

И именно в этот момент, когда Эдди набрал такую скорость, что ещё мгновение и он взлетит в воздух (потому что ноги уже совершенно не могут так быстро передвигаться, чтобы бежать ещё быстрее), он чуть не свернул себе шею! Его остановил какой-то гадкий-мерзкий голос. Вернее, два голоса. Мужской и женский. Когда остановившийся Эдди глянул в их сторону, то несомненно узнал этих двух людей. Но ему показалось, что его охватывает такой же ужас, как при первой встрече с той девушкой (он называл её мадемуазель Хоккинс). Эдди даже невольно подумал, что то, о чём он сейчас от них услышал, будет означать, что это последняя встреча. После того, что он случайно от них услышал, никаких столкновений далее не последует. Тем более, что эти двое людей его совершенно не заметили. Конечно, они видели, что какой-то шкет несётся с такой бешеной скоростью, что невозможно разглядеть даже его лица (только одно остаётся подумать о парне: он спортсмен), поэтому на Эдди они не смотрели и не заметили, как он остановился. Всё продолжали и продолжали разговаривать.

Но Эдди уже услышал то, что он УСЛЫШАЛ, поэтому сделал вид, что совсем не останавливался, а продолжает и продолжает бежать. Он даже старался как-то прятать лицо, чтобы эти твари (змеи), сожительствовавшие со стариком, невзначай не повернулись в его сторону и девушка, своим льстивым, приторно-ласковым голоском, не позвала «милого малыша Эдди». «Малыш» знал, что она не просто «змея», а как она когда-то ему объясняла, «змея летучая». Она даже показывала это на примерах: тёмной ночью (выколи глаз) она поднималась в воздух и «плыла» всё выше-выше… Как лампочки летающей тарелки, её глаза так ярко сияли, что, казалось, полностью освещали «летучую девушку», создавали вокруг неё какой-то ореол света, и даже чуть-чуть озаряли непроглядную темень. Так что сейчас она могла точно так же подняться и поплыть…

В планах у Эдди было — пробежать чуть-чуть дальше, пока эти двое полностью не скроются у него из виду, а потом — попытаться возвращаться назад. Кажется, он слишком далеко убежал. Так сильно забежал, что теперь он даже не знает, успеет или не успеет вернуться обратно и предупредить (вернее даже предостеречь) всех, кто согласится его выслушать. Предостеречь от опасности. Эдди хотел бы сказать: «от неминуемой погибели», но он не был уверен, что всех, живущих в его небольшом городке ожидает ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СМЕРТЬ. Ведь, глядя на двух этих, вечно юных созданий, предположить можно нечто совсем обратное: вечная жизнь, а не массовое убийство. Поэтому, когда ежесекундно оглядывающийся Эдди понял, что те двое тварей его больше не видят (согласно тому, что не видит их он сам), Эдди старался было юркнуть в лесную гущу, с тем чтобы обойти эту парочку стороной и сызнова выбежать на шоссе, как вдруг… чисто случайно… Эдди вспомнил про свой клубок с нитками, подаренный ему на прощание стариком Гартом. Дело в том, что ни под ногами, ни вокруг, клубка не было и следу.

— О! — на какое-то время прервался муж «мадемуазели» Хоккинс, перестав обговаривать с ней свой план. — Смотри-ка, клубок!

— Это же тот самый! — воскликнула Хоккинс.

— А как он здесь оказался?

— Да я даже понятия не имею…

«Ладно», плюнул Эдди на клубок. В конце-концов, ему некогда было возиться с этими нитками (искать их так, словно они превратились в невидимые и он сам не заметил, как в них запутался — во всём клубке; попал в весь этот клубок, словно в паутину) — срочно нужно было спешить. Срочно предупредить всех своих друзей об опасности. Он даже сам ещё толком не понял, что именно услышал от этой парочки, но уже суетился так, словно был уверен, что все жители его городка не только выслушают его (дослушают до конца скороговорочную, сбивчивую болтовню), но и правильно ПОЙМУТ.

Чем дальше Эдди заходил в лес, тем сильнее тревожило его предчувствие, что клубок ниток попал в лапы той парочке. Ведь нитки ему дал старик? А, пока Эдди бежал за клубком, то замечал, что он тем быстрее набирает скорость, чем шустрее бегут его ноги. Это намекало Эдди на то, что клубок не «бежал» самостоятельно — он подчинялся его воле и его беговым способностям. Значит, если Эдди остановится, то клубок никак не должен нестись дальше по дороге. Скорее всего, мальчуган остановился по той простой причине, что клубок достиг своей намеченной цели: прикатился к слугам (единственным оставшимся в живых из семейства вурдалаков, о котором знал Эдди).

Самое большее, чего боялся бредущий по лесу мальчик — того, что его заманили в ловушку. Но он почему-то больше верил, что он сам в неё попал. — Это в его представлении выглядело намного страшнее.

Если с клубком всё произошло именно так, как боялся Эдди (если он попал в руки этим мистическим существам), то они могут по нюху догадаться, что тот «бегущий безумец» был тем самым — малолетним соседом их старика. Жил со своими родителями в доме по соседству. Но, если у них нет нюха, то Эдди казалось, что всё намного хуже: эти двое в любой момент могут почувствовать свою жертву и, учитывая, что они вампиры, ринуться в лес, начав эту жертву преследовать. Эдди казалось, что в лесу сейчас такой жуткий мрак, что твари даже понять ничего не успеют: не увидят, что это сам Эдди — любимый сосед их прекрасного дедушки, а молниеносно набросятся на преследуемого и оставят после себя только рожки да ножки.

Кроме того, Эдди всегда помнил о старике. То, что сейчас начинается самое неприятное: старика убили и эти твари собрались за него мстить. А иначе Эдди побежал бы так далеко, если бы не ощущал угрозу? Если бы не понимал, что старика убили те полицейские… Тот, кто подарил ему «волшебный клубок», возможно, загримирован под старика. Ясно, что это ненастоящий «дедушка Гарт»! Кроме того, Эдди очень беспокоила Тинна. Куда собиралась она его вести после выстрелов, устроенных в его комнате? После того, как убили этого Гарта. И не получится ли так, что Эдди встретится с Тинной, чтобы предупредить её о том ужасе, который он только что услышал от этой парочки, а Тинна опять примется за своё? Как только увидит Эдди, сразу затянет свою старую пластинку: «О! А ты помнишь? Не оглупел ли ещё мой Эдди? Не забыл ли о том «сюрпризе», в который мы с ним собирались идти?»

Эдди резко вздрогнул. Где-то в стороне послышался странный шорох. Так, словно там кто-то прятался. Эдди очень сильно напрягся и всматривался в ту сторону. Он не забывал, что она ведёт к шоссе, и не забывал, что на шоссе наверняка должны были стоять (продолжать стоять и бессмысленно о чём-то разговаривать) те две твари.

Эдди помнил, что сегодняшний день выдался совершенно безветренным. Поэтому полностью исключено, что шорох создался из-за ветерка.

«Может быть, — подумал про себя Эдди, — я так сильно переволновался, что мне померещилось? Может быть, шорох — у меня в голове?» Он подумал такое только потому, что очень долго стоял и всматривался. Покамест никаких признаков «жизни» он не заметил. Поэтому он решил продолжать свой путь, но на этот раз выкинуть из головы все свои мысли: Они настолько тяжёлые и настолько чёрные, что ему уже начинают слышаться звуки, которых не существует в природе! Все эти мысли — они как вампиры: чем больше ты о них думаешь, тем сильнее они начинают питаться твоим страхом. И в результате всё доходит до того, что ты слышишь «призрачные», несуществующие звуки и не поймёшь, то ли ты их действительно слышишь, то ли сходишь уже с ума и становишься параноиком: начинаешь сопротивляться преследователям, сидящим в своей голове. Убегаешь от них (как собака, которая бегает за собственным хвостом), от кого-то постоянно спасаешься…

Когда Эдди начало радовать то, что он больше ничего не боится, ему чуть не упало на голову огромное бревно. Эдди подумал, что, если бы боялся как прежде, бревно обязательно бы его убило. Это было обыкновенное совпадение: именно в тот момент, как Эдди проходил под этой «веткой», наступил её предел, она стала очень трухлявой у основания, не выдержала и рухнула, падая прямо на голову этого парня. Когда он услышал хруст и поднял голову, бревно (отломившаяся ветвь) уже летела. Если бы Эдди не повыкидывал из головы свои дурные мысли, то он бы опешил (подумал бы, что та тварь на шоссе, взлетела на верхушку этого дерева и перегрызла своими «рыбьими» клыками ствол) и не мог сдвинуться с места. Но сейчас, когда он больше не думал ни о чём плохом, отреагировал точно так же, как на дороге, при виде вылетевшей из-за угла машины: ловко отбежал бы в сторону. Иначе водитель, на некоторое время задремавший за рулём, очнётся и, с вытаращенными от перепугу глазами, крутанёт руль в сторону, а машина в это время перевернётся. Не исключено, что может задеть «остолбеневшего» Эдди.

Эдди так тяжело давалась ходьба по лесу, — постоянно надо было продираться сквозь колючие кусты и наступать в оставшиеся после дождей лужи, всё время мочить ноги, хотя он и без этого был весь с головы до ног мокрый (слишком влажные после дождя кусты), — что он не имел представления, где сейчас находится та парочка, которую он обходит лесом. Успел ли он уже её обойти или всё ещё не дошёл. Ему не хотелось бы выйти из этих дебрей, пробежать немного по шоссе и увидеть впереди «старых знакомых» (миссис Хоккинс и её мужа), всё ещё стоявших и, как прежде, о чём-то разговаривающих. Поэтому Эдди часто останавливался и вслушивался в тишину. В ту сторону, где, по его прикидкам, должна находиться трасса (и эти двое — всё время стоят с краю дороги). Но зачастую Эдди останавливался потому, что его дико измотала эта ходьба по воде и постоянное спотыкание: ноги всё время за что-то зацепляются. Он устал, и останавливался для того, чтобы передохнуть, а не — услышать их голос. Так, как пловец, у которого под ногами дно, а глубина — по плечи.

Сколько он ни вслушивался, ему неустанно казалось, что он всё дальше и дальше уходит от шоссе. — Именно поэтому голосов не слышно. И, если Эдди сейчас пойдёт в ту сторону, где ему казалось, находится шоссе, то он окончательно заблудится. Потому что он сам не заметит, как двинется от шоссе совершенно в противоположную сторону! Ведь Эдди спотыкался? Спотыкался — и не один раз. Бывало, что он даже проваливался в какие-то ямы, незаметные, присыпанные сверху опадавшими с деревьев ветками и пересыхающими листьями. Поэтому где гарантия, что выбиравшись, он продолжал идти по той же «линии», что и шёл раньше?

Эдди так настойчиво озирался по сторонам, что проглядел самое интересное. Он мог вообще этого никогда не заметить и, не исключено, действительно мог навсегда заблудиться в лесу, куда он чисто случайно забрёл. Когда его голова всё также продолжала нервно дёргаться во все стороны, взгляд случайно метнулся в сторону, указывающую на то, что зависло над верхушками деревьев. Вернее, оно не зависло, а медленно-медленно опускалось. Оно было плоское, круглое и огромное. Эдди казалось, что эта штучка опускается в лесную гущу, как батискаф погружается в чёрную и зловещую, похожую на смолу, толщу морской воды. Почему-то именно с водой у него возникла ассоциация… И, если этот парень не дурак, то он собственными глазами видит летающую тарелку! Настоящее НЛО! То самое, о котором иногда рассуждала красотка Хоккинс, когда Эдди приходил к своему соседу-старику в гости, но тут же умолкала или с невинным видом меняла тему разговора. Значит, эта «тарелка» как-то связана с той парочкой на шоссе? — Такая мысль помогла Эдди опомниться. В будущем, после того как «тарелка» также плавно начнёт подниматься вверх, Эдди найдёт выход из леса. Он хорошо запомнит то место, двинется в сторону шоссе, и… Дальше Эдди понесётся с ещё большей скоростью, чем до этого бежал за клубком. Теперь в нём проснулась настоящая паника.

Тинна знала хитрую лазейку, как проникнуть в дом старика, заколоченный досками и взятый под муниципальную охрану. Она ходила туда, кормить свою собаку. Её звали Майка и девочка старалась принести своему животному как можно больше еды. Собака была очень огромная, ростом намного выше Тинниного папы (в бывшем профессионального баскетболиста), поэтому поначалу девочка подумала, что у Гарта в его доме остался какой-то конь. Она сразу же назвала его Майк (имя — словно само просилось на язык). Но потом, когда она поняла, что никакой это не конь, а просто такая огромная собака, то пришлось изменить на «Майку». Тем более, Майка — тоже, как и Тинна, девочка. Только слишком большая и высокая — ей нужно очень много еды. И Тинна за неё сильно беспокоится. Ей часто снились сны про собаку и она поняла, что Майка боится выходить из этого дома. Она огромная и сильная, поэтому, как только Тинна начинала её толкать, чтобы Майка хотя бы глотнула свежего воздуха (чтобы она не думала, будто за пределами дома ещё более сыро и мрачно, чем внутри), собака начинала так жалобно скулить, что на сердце у Тинны становилось слишком больно. В основном, больно за то, что Тинна не может никому рассказать про это несчастное животное. Она так же, как и её Роберт, не может провести в дом никого из своих друзей. Роберту она тоже не стала бы ничего рассказывать — он казался ей предателем. Таким ужасным предателем, каких и на всём белом свете-то не сыщешь. Ведь, если она снарядит группку ребят, они напоят Майку снотворным, вынесут вдесятером её из дома, то даже если подленький Роберт ничего о них не разнюхает и не настучит полицейским, то всё равно — люди примут Майку за чудовище, страшно испугаются её вида и немедленно постараются убить… Убить это несчастное, доброе животное, которое и так уже настрадалось…

Всё, что могла организовать Тина, это подговаривать своих знакомых ребят, чтобы они обворовывали-обкрадывали супермаркеты. Ей очень нужно было побольше мясных продуктов, побольше масляного и питательного, чтобы жир так прямо и тёк по пальцам. Майка будет очень довольна. Потому что, когда Тина увидела несущегося ей навстречу Эдди, словно за ним гонится целый рой пчёлок-убийц, то она сначала совершенно ничего не поняла. Она подумала, что это кто-то из её знакомых ребят, которого заметили в магазине за кражей и он так быстро удирает. Эдди как раз бежал со стороны местного супермаркета. Но, когда он приблизился на максимальное расстояние, до Тины неожиданно всё дошло: никакой это не магазинный воришка (не тот бестолковый клептоман, которому всё равно, что воровать, лишь бы только не сидеть дома и не грызть локти от тоски), а сам Эдди — собственной персоной. Но вот только откуда (от кого) он чешет на таких скоростях.

— Господи, Эдди! — перепугалась Тина до смерти. — Что случилось?!

Эдди так дико и осатанело бежал, что не видел перед собой буквально ничего. Он бы даже Тины не заметил, промчался бы мимо неё, как ненормальный, но… Мальчишка остановился также быстро, как там, на шоссе, когда клубок достиг своей цели и подкатился ко вполне законным хозяевам. Поначалу Эдди даже не успел ничего толком понять. Ему показалось, что он услышал женский голос и это орёт на него та самая стерва-Хоккинс. Но, совершенно неожиданно, его взгляд наткнулся на перепуганное лицо Тины. Наконец-то он начинал успокаиваться и приходить в себя…

— Как? — воскликнул этот мальчик. — Ты уже всё знаешь?!

— Что? Что я знаю?! Расскажи ты толком, что происходит!

— …ты знаешь об опасности, которая нам всем угрожает… — пояснил Эдди.

— Конечно знаю, — тараторила Тина. — Я слышала о тех пчёлах…

— О, господи! О каких ещё пчёлах?!

— В других городах — рассказывают — вампиры одьяволяют пчёл… В смысле, заражают! Они носятся безумными стаями… безумно огромными стаями… Они искусывают… Я вижу, Эдди… Я же вижу, что ты бежишь из какого-то другого города! Они что, эти мутанты за тобой гонятся?!

— Пчёлы — нет. Но, я думаю, что ты уже всё знаешь…

— О чём ты всё время говоришь? Давай успокоимся и поговорим спокойно… Эдди!

— Я говорю, что ты всё знаешь. Ты ведь была в доме того старика?

— Как… А откуда ты догадался?

— Мне казалось, ты хотела заманить меня в этот дом.

— Но, ведь, ты даже сам не знаешь, что я хотела!

— Надо срочно убегать отсюда! — твердил Эдди своё. — Те люди, которые жили со стариком, хотят взорвать весь наш городишко! Так, чтобы слухи о старике не начали распространяться.

— ВЗОРВАТЬ?!

— Да не пугайся ты так. Я краем уха услышал, о чём они говорят. Это невидимый взрыв, понимаешь? Взрыв, разрывающий доступ в другое измерение.

— В какое ещё «измерение»?!

— В другое время. Вампиры проникли в будущее и похитили оттуда взрывчатку. Но они сами не знают, где взрывать. То ли в нашем времени, то ли в будущем. Поэтому взрыв получится невидимым. Я про себя его называю: потусторонний взрыв. Взрыв другого измерения. Поэтому надо срочно бежать…

— Но как?! Как ты сможешь убежать от взрыва?

— Я же тебе говорю! Это невидимый взрыв!

— Что значит, невидимый?

— В будущем его называют «радиация». Он медленно, но стремительно уничтожает всё живое. Я не знаю, может они уже взорвали… И мы очень скоро умрём.

— О, господи! Я боюсь! Ты говоришь такие страшные вещи… Эдди!

— Ну, конечно, не умрём! Мы просто все станем вампирами. Ведь именно этого они от нас добиваются. По их мнению, человек бессмертен. Точно так же, как РЫБА.

— И как же ты убежишь от радиации?

— От невидимого, отравляющего облака. Ты представь сама: если людям сообщить по радио, что произошёл ядерный взрыв (если объяснить, из-за чего они все погибают), то начнётся паника. Люди начнут прыгать в свои машины и стараться удрать. Но куда они поедут? В какую сторону? Однозначно, они все запутаются. Но, когда я бежал, то понял, что только бегущий человек способен отделить ядовитую зону от чистой… От того места, где нет ядерной радиации. Пока этот человек будет бежать, его организм начнёт пробуждаться, просыпаться от неподвижного, ленивого отстоя, в котором он существовал длительное и бесконечное время: отстой передаётся из поколения в поколение. И организм его сам начнёт указывать ему дорогу. Это одна из тех причин, по которой люди очень сильно любят бегать. Они пока ещё даже сами не понимают, что это за сила, которая заставляет их влюбляться в бег, но… Ну, ты поняла наконец или нет?!

— Ну, что-то такое поняла: человек начнёт куда-то, от кого-то убегать… Послушай, надо будет водой запастись! Взять с собой очень и очень много воды…

— Ни в коем случае нельзя брать ВОДУ!

— Но почему???

— Потому что вода отравлена радиацией! Как до тебя не доходит?

— И что теперь?.. Когда много бегаешь, очень сильно хочется пить.

— А организм сам может очистить воду от грязи…

— Как это так?

— А так, как Иисус Христос превращал воду в вино.

— Ну, тогда, значит, можно взять с собой воду и, пока будешь бежать, очищать её потихоньку…

— Стоячую воду не очистишь.

— Да?

— Нужно просто, молча бежать, а организм в это время будет выискивать чистую воду. Ты ПОНЯЛА? Ту воду, те родники, которые он, за время бега, уже как-то успел от радиации очистить!

— То есть, мы получаемся как птицы, да? — воскликнула Тинна. Если они могут улететь от радиации — подняться над поверхностью невидимого облака, то и мы тоже! Ух ты, как интересно…

— И поверь! То, что нас ожидает, намного страшней и опаснее тех ничтожных пчёлок, о которых ты говоришь.

— Послушай, Эдди, а ты точно услышал от них именно то, о чём ты сейчас сказал? Потому что, глядя по твоим глазам, это не очень похоже…

— Я не слушал их напрямую… Ты пойми, Тина, сосед-старик учил меня делать так, чтобы я мог слушать его на расстоянии. То есть, представь себе, что он вслух не говорит фразу, произносит её шёпотом, заперся на верхнем этаже, а я — всё должен услышать. И, знаешь, часто у меня получалось. Но я так умею обращаться только исключительно с магами. К примеру, если маг что-то говорит, то я могу его услышать даже на расстоянии ста метров. Поэтому, если ты говоришь, что я неуверен, то абсолютно в этом права. Я действительно ни в чём сейчас не уверен…

— Нет, Эдди, я тебя послушаю, — пыталась Тина хоть как-то успокоить его волнение. — Я побегу с тобой… Нет, не так. У нас есть несколько сумасбродных ребят, клептоманов, они крадут из магазинов для меня мясо… Для моей собаки… Короче, неважно. Просто, я собираюсь их подключить тоже. Но я вот о чём хотела бы тебя предупредить. Там, куда мы убежим и отсидимся… Короче, если мы вернёмся назад и выяснится, что ты наврал, потому что все люди останутся жить, то тогда… Тогда я просто не знаю!

— Постой! Что за собака?

— Собака?

— Ну да, ты сказала о какой-то собаке.

— Думаю, что я побегу на ней.

Так ответила ему Тина.

— Но, только, учти, все должны бежать на приличном расстоянии друг от друга. Потому что, когда мы туда прибежим и выяснится, что заражённая местность уже закончилась, то мы сможем встретиться. Представь себе, что мы будем находиться на приличном расстоянии друг от друга, но, поскольку мы все уже остановились, то мы…

— Да ладно, не объясняй! Я и так уже всё поняла.

— Послушай, Тина, а почему ты так беспокоишься? Почему ты уверяешь себя, что все мои слова могут быть ложью? Конечно, я и сам не поверил, когда такое услышал, но…

— Да потому что своих и твоих родителей я не смогу подговорить на бег! Они останутся в этом, как ты его называешь, заражённом городе. Поэтому, мне бы очень хотелось, чтобы, когда мы вернёмся, жизнь текла бы как и прежде.

— Хорошо, — постарался Эдди пообещать ей, как можно клятвеннее, — она будет течь! Хорошо.

— Но это ещё не всё, — не останавливалась Тина.

— ЧТО ещё не так?

— Моя собака.

— Собака?

— Её зовут Майка. Она боится выходить из того дома.

— Из какого дома? — настороженно произнёс Эдди, почувствовавший, что Тина никуда не собирается бежать, а опять сейчас заведёт свою старую песню: «мы так и не сходили в мой «сюрприз»».

— Из дома старика. Ты помнишь, я тебе говорила про «сюрприз»? Я хотела показать тебе свою собаку.

— А в том доме точно есть собака? — произнёс Эдди ещё неувереннее.

Тина посмотрела на него.

— В смысле, я хотел спросить, ты серьёзно считаешь, что она боится?

— Я тебе честно говорю!

— Может, если мы придём к ней вместе, то она почувствует, что происходит? И она перестанет бояться?

— Эдди, ты уверен? Я, между прочим, тоже боюсь. Мне неловко приводить к Майке посторонних людей.

Эти слова несколько приободрили Эдди. Он уже всё больше и больше переставал комплексовать по поводу её «сюрприза». И Эдди решил так: если организм собаки «пробудится» (так, как он объяснял Тине про людей, находящихся внутри «отстоя»), то это будет самым главным, что сподвигнет Тину начинать подчиняться его воле. Он ведь знает её характер! Таких людей, как она, Эдди про себя называет Обещалкиными. Но Эдди был уверен, что, если Тина подведёт его к своей Майке, то он принесёт этой собаке горсточку духа. Горсточку свежего воздуха. Того самого, не отравленного «ядохимикатами» взрыва атомной бомбы… Нет, не так. взрыва заколдованного атома. Беззвучного, безвредного, и оттого «невидимого». Волны невидимого, но разрушительного взрыва. Он сейчас прибежал и принёс с собой дух радостного, спасительного бега: собака обязательно это унюхает!

И вот, случилось долгожданное: Тина поднялась и двинулась в сторону дома Дедушки Гарта. Эдди, конечно, мог и сам туда пойти (вывести Майку, поманить ей Тину), но это не так-то просто: дом околочен досками, в любой момент могут нагрянуть полицейские. А Тина… Тина наверняка проделала там свою лазейку. Она ведь всегда была очень хитрой девчушкой!

— Так всё-таки, где ты был, Эдди? Куда ты бегал?

— Да, — отмахнулся Эдди, — ерунда. В лесу чуть не заблудился.

— В лесу? — Она странно на него посмотрела. — Ты заблудился в лесу?

— А что ты на меня так смотришь?

— Ну, ты мог бы там найти… Эти, как их? Разные каналы.

— Что ещё за каналы?

— Ну, широкие такие дорожки.

— Широкие?

— Такая ширина, что может разместиться целый дом!

— Ты что, серьёзно?

— А ты разве не слышал про инопланетян? Про то, как они рисуют круги… всякие свои рунические символы на полях. Не слышал?

— Ну, слышал конечно, что-то такое.

— И вот. Такие же «картинки» разгуливают по нашему лесу.

— По лесу? Разгуливают? — переспросил Эдди, которому показалось, что он запутался.

— Я имею в виду, прилетают иногда инопланетные корабли и опускаются внутри леса. После их посадки, «круги» такие остаются. Деревья срезаны под корень и вдавлены в землю… Многие деревья превращены просто в щепки.

— О! — дошло до Эдди. — Ты же говоришь о летающих тарелках! А нельзя ли о них поподробнее?

— Погоди-ка, — кивнула она на старый, «заброшенный» дом, заколоченный досками. — Мы уже пришли.

Тина провела Эдди через свою, проделанную лазейку. И вот, Эдди впервые увидел Майку!

— Здравствуй, Эдди, — тут же заговорила гигантская собака-мутант человеческим голосом.

— ОГО?! — У Тины глаза на лоб полезли от услышанного. — Майка! Ты умеешь разговаривать?

Гигантская собака молчала в ответ.

— Майка! — обратился к ней Эдди. — Что ж ты не отвечаешь? Дружище!

— Потому, что она на человека не похожа, — объяснила СОБАКА, — а я разговариваю только с людьми.

Но Эдди не опечалили слова «доброго монстра», а только обрадовали! «Вот, — подумал он, — сейчас я обо всём смогу с ней договориться! Как здорово мне повезло!»