Созидая Бога (СИ)

Жругр захрипел, захлёбываясь криком. Впервые холодок отчаяния проник в его падшую душу, но он был славный боец и решил стоять до конца. Он собрал всю злобу, которой пропитан наш Мир, и сделал последний выпад. Вся злоба Мира проскользнула мимо меня и скрылась за горизонтом.

И вот, наконец, я нагнал его уже за гранью Вселенной. В ответ на злобу я пронзил его своей…. Любовью,

как пронзает луч Солнца завесу тумана рано утром на берегу тихой реки. Он зашептал, умирая:

«Есть ещё и иные миры, где я нужен….».

Завеса упала, туман рассеялся, и Жругр исчез….

Я победил!!!

Первый атом снова вынырнул в самом Центре Вселенной: новорожденный, розовощекий, радостный. Мне показалось, он совсем беззащитный. Я хотел пожалеть его, приласкать. Ведь это был первенец Нового Мира. Я наклонился к нему и вдруг ощутил мощь, исходившую от Него. Его безбрежная аура окутала меня, Его появившаяся Добрая Душа сама меня приласкала.

«Я Есьм, — сказал Он, — лети и объяви об этом всем. Я пришёл в этот Мир и принёс в него Радость. Я знаю, что делать. Я всё исправлю.…».

И Он объял меня и пожелал мне доброго пути.

….Улетая, я услышал мелодию Аве Мария. Я не сразу понял, что это пела моя душа….

ГлаваXIV Продолжение.

Возвратившись наверх, я сел в беседку и стал вспоминать первый вечер. Со мной здесь была Элен. Она сидела напротив, с распущенными волосами, а там, у горизонта, мигая огнями, заходил на посадку самолёт. Дул прохладный ветер, она ёжилась.

Я представил её красивое лицо, с чуть надменным взглядом и сразу не понял, грустно мне теперь от этого, или уже как обычно. Ещё я вспомнил маленькое тёмно синее бельё и, чтобы не продолжать в этом же духе, пошёл в ванную привести себя в порядок. Я побрызгался, напоследок, Серёжиным одеколоном и начал, не спеша укладываться. Скарб мой нехитрый, и сумка моя легка. Я взял в руки иконку мученика Петра Анийкийского и стеклянного ангелочка. Их подарила мне Элен в третий день нашего знакомства. Ангелочек, с распростёртыми крыльями, он взирает на меня вопросительно своими широко раскрытыми золочёными глазками. Элен приобрела их для меня в местном соборе Нотр Дам дё Таити. Я аккуратно укладываю в сумку ангелочка и иконку и выхожу из дома. До свидания, Таити, мой сказочный остров, или точнее, прощай…..

….. Сегодня последний день ноября. Я спускаюсь с горы по той же самой дорожке, по которой месяц тому назад поднимался с Сергеем наверх. Колеи совсем стёрлись, и уже не разобрать, что тут когда-то проезжали машины. Песок везде выровнялся, и сквозь него вовсю прорастает трава. Новая жизнь смело пробивает себе дорогу и заявляет о своих правах на этот мир.

Я снова один. Как всегда. Вот и площадка-оазис у края обрыва, на которой мы сделали тогда привал. То же дерево Бодхи шумит на ветру. На этой скамье мы пили Бон Акву, и я думал о просветлении. Ничего не изменилось. На Таити ничего не меняется. Здесь всегда вечное лето. Сейчас мне не хочется пить, и я совсем не устал, но небольшой привал я всё же себе устрою. Правда, со скамьи теперь ничего не видно, всё заросло кустами, и я лучше усядусь на большой серый валун у самого края площадки. Откуда он здесь? Вроде тогда его не было, но он мне о чём-то напоминает. Не такой ли точно камень лежал у основания песчаной плотины на планете Вид? А может это тот же самый? Я подхожу к нему и прикасаюсь к его поверхности ладонями. Тёплый и гладкий, как бархат. Я осторожно вскарабкиваюсь на него и усаживаюсь поудобнее. Отсюда предвечерний Папеэте виден, как на ладони.

Всё когда-нибудь кончается в этом Мире. И это естественно. Кончился и мой жаркий ноябрь на самом краю Земли. Потрясающий, необыкновенный, лучший месяц моей жизни.

Ушёл в Папеэте Сергей, с ним ушла Надин, ей надо продолжать учёбу. Куда-то исчезла, не попрощавшись, Элен, я подозреваю, навсегда. Она не пропадёт в этой жизни. Она найдёт своё место под солнцем и будет счастлива, в отличие от меня.

Но я не ропщу. Я вспоминаю прошедшие дни. Их терпкую сладость и рельефную выпуклость моих мыслей-видений. Они были невероятны, они были необыкновенны, они были величественны — эти мои новые мысли. И неважно, было ли это на самом деле, или это плод моей разгорячённой фантазии.

Теперь я — Созидающий. По крайней мере, я сам так считаю, если, конечно, не сошёл с ума. Хотя нет…. не сошёл. События последних дней подсказывают, что многое, так называемое разумное, значимое, естественное; то, что каждодневно творится в мире, зачастую гораздо более безумно, чем все мои видения вместе взятые. Не такие уж они безумные, мои видения последних дней. Я хочу поделиться ими с людьми. Многие меня не поймут, да и не надо. Я поделюсь с теми, которые мои, которым непросто в этом мире, но кто ещё не утратил сострадания и не разучился мечтать. Пусть они не боятся жить, пусть созидают новое и не страшатся смерти. Смерти нет, есть лишь переход в иное, пока для нас неведомое. Там, мы переждём немного, а потом возвратимся обратно в нашу земную жизнь. Мы будем снова. Творец позаботится о нас, ведь это Он нам обязан Своим появлением. Он это знает. Он любит нас.

В последний раз я смотрю на раскинувшийся у моих ног Папеэте. В его узких улочках ещё не зажигали огней, ещё достаточно светло, но уже рваное красное солнце опускается за горизонт. Облака в багровых отсветах принимают причудливые очертания: то бегущей лошади, норовящей выпрыгнуть из океана, то ветвистого дерева, распустившего крону прямо над солнцем. На секунду из-под кроны выглядывает «малиновый глаз», яркий, ослепительный, и вот уже под ним появляются первые зелёные огоньки — это местные рыбаки вышли в море на ловлю кальмаров. Над огоньками вырастают синевато-мглистые горы, одна из которых на моих глазах начинает округляться, и превращается в инопланетный корабль. Корабль сферической формы, сдавленный на полюсах, и с кольцом-перемычкой посередине. Кажется, что сейчас инопланетяне спустят с него лестницу и сойдут в воду.

Я слежу за этим внимательно и понимаю, что ничего фантастичного в этом нет, что этот закат, эти краски, всего лишь игра природы, подаренная мне напоследок. Очень красивая игра и очень быстрая.

Стихает ветер. Становится душно. Громыхает. Через пару часов будет дождь. Напоённые влагой облака плывут надо мной и норовят закрыть солнце. Им это отчасти удаётся. Картина заката потихоньку меняется и тускнеет. Папеэте тонет в вечерних сумерках. Вот уже зелёные огоньки рыбацких лодок сливаются в одну сплошную линию, и она яркой чертой отделяет океан от неба. Ещё один день догорает и уходит в прошлое, но я теперь знаю, что не навсегда. Всё повторится. Всё будет вновь.

Оживший тридцатидевятилетний генерал Церцвадзе будет снова учить моего брата летать, будут живы мои понятливые котики и смотреть на меня преданными глазками, уйдёт на своих ногах на первое свидание безвестный надымский парень, выплывет из водоворота моя сестрёнка Нина и, наконец, ни в чём не повинный поросёнок Уаб будет резво носиться по зелёным просторам родной Полинезии. Всё будет. Всё повторится. Я в это верю. И пусть для этого придётся ждать миллионы, а может миллиарды лет, ничего страшного. С той стороны жизни время течёт быстро. Не успеем оглянуться, как мы снова будем вместе. Будем любить друг друга и беречь, а не жрать поедом, как это мы делаем сейчас сплошь и рядом.

Всё в этом мире не зря, и мы в нём тоже. Даже если нас уверяют в обратном: и жизнь, и судьба, и люди, и Смысл, и Вселенная…

…… Теперь есть надежда у каждого, потому что я видел, как Он появился…

Камень подо мной ещё не остыл, он по-прежнему дарит тепло. Я упираюсь в него руками и переменяю позу. Завтра я буду уже не здесь, и гранитный валун будет дарить своё тепло другим. Это для него естественно. В этом смысл его существования. А мне нужно домой….. хотя где теперь мой дом, и кто я сам? Пётр Сергеевич? Отважный Паук? Лагуна с Истуканом и Сверхновой звездой? Бесплотная сущность-душа? А может Я — это Он Сам?

Не знаю. Не ведаю.

Мой дом теперь вся Вселенная, видимая и невидимая, реальная и из моих грёз.

Все краски неба, наконец, угасают, и Солнце прячется за горизонт. Виден только остров, напоминающий женскую попу. Им можно любоваться, пока не стемнеет совсем.

Эпилог

Смоленск 2042 год

Ноябрь, конец месяца.

Я открываю глаза и возвращаюсь в явь. Оказывается, я задремал. Со стариками так бывает. Поленья в камине почти догорели, но ещё потрескивают, отдавая моим ногам тепло. Кочергой, аккуратно, я поправляю остатки головешек. Не наделать бы пожара напоследок, не хочется никого напрягать своим уходом. Я смотрю в окно. Очередной порыв ветра пригибает голые ветки к земле. Такой же ветер, но более сильный, вздымает сейчас в Океане очередную волну. Она несётся, гордая, пенясь и брызжа, ничего не перенося с собой, а лишь возвышаясь над всеми остальными.

«Я волна, — думает она, — я сильная и гордая. Я личность, самодостаточная единица. Я существую». Всё так, и это зачем-то нужно — быть волной, пусть даже на короткое время.

Но Океан никого от себя не отпускает. Стихнет ветер, и страсти волны улягутся в лоно Создателя, в лоно Океана.

Всё вокруг — лишь вода, и её всплески.

И я сам — лишь всплеск всеобщего Сознания, против которого я восставал всю жизнь и которому сопротивлялся с отчаянием безумца.

Сегодня так не будет. Сегодня я поплыву по течению, ни с кем и ни с чем не споря.

Пришло моё время. Пора уступить место новому. Оно нетерпеливо стучится в окно. Есть ли силы противостоять и стоит ли это делать… На место старого всегда приходит новое, так заведено. Правда оно может оказаться не лучше старого, а порою хуже — это неважно. Потом, в свою очередь, оно уступит место следующему, и это следующее уже может быть лучшим, чем предыдущее…. хотя тоже необязательно. Просто оно будет новым по отношению к нему. Старое не должно роптать по таким пустякам, кто или что, придёт ему на смену, лучшее или худшее. Новое поколение само разберётся со своими делами. А нам надо лишь подготовить свой уход, желательно достойно, и принять его, как неизбежность….А может, как радость…

Я поднимаюсь из кресла и пробую расправить затёкшие руки. За окном темнеет, ледяной дождь барабанит по стеклу замёрзшей крошкой. Его стук кажется нескончаемым.

Я пытаюсь сосредоточиться. Жажда жизни потихоньку разжимает свои объятия. Она покидает меня, и вместо неё в моё тело вливается лёгкость, та необыкновенная лёгкость, которая всегда сопровождала меня в моих грёзах об иных мирах.

Ещё мгновение, и я полечу в промозглую тьму. Но мне не страшно, я снова соединюсь с Вечностью и предоставлю ей решать — быть ли мне снова. Оставит ли она мне память о предыдущих жизнях или я снова буду жить, как в первый раз? Неважно. Ведь, зачастую, всё нестерпимо сладко лишь в первый раз.

Океан знает, как ему поступить, а я знаю, что мне делать сейчас. Я полечу, как птица. Сон подскажет мне явь, и я не побоюсь упасть. Я столько раз летал в моих грёзах-снах.

Завтра моё заледеневшее тело найдут на излёте оврага недалеко от Кощино. Все будут недоумевать, как попал сюда этот старик, и что ему не хватало в жизни. Кажется, у него было всё: просторный дом, приличная пенсия, крепкое для его возраста здоровье. И соседи на него не жаловались. Были небольшие заскоки «не от мира сего», но у кого их нет.

Покивают равнодушно головами и удивятся только, как очутился он в одном халате так далеко от дома, и почему нет следов рядом с хладным трупом.

Но это будет завтра.

А пока я ещё полетаю.

Пока я на гребне волны. Впрочем….

В запасе у меня есть ещё одна непрожитая жизнь….

Самая необыкновенная…

….. Шуршит песок и сыплется из колбы в колбу. Перевернут часы, и повторится всё сначала.

…..Вылетая из дому, я снова услышал мелодию Аве Мария. Это пела моя душа….

Светлая память тебе, мой чёрный котик Изя, с твоей помощью написана эта книга.

«Читайте! Понимание придёт потом».

Анри Пуанкаре.

Мои пожелания к оформлению обложки:

Пейзаж — белый песок, синее-синее море, наклонённые к воде пальмы и вдали горы. На переднем плане, на песке четыре фигуры, двое взрослых мужчин и две симпатичные девушки. У ног самого взрослого мужчины сидит чёрный котик.