— Виктор Михайлович! Оторвитесь на минутку! — раздался голос Ольги Аросьевой.
Быков не обращал на нее внимания. Он продолжал держать лапу.
— Сильней правой! Точнее в цель! Заноси локоть! Я сказал тебе — бей сильней! Сильней! — Не было ясно, кто устает больше — он или Андрей Чехов, который молотил по лапе. — Так! Хватит!
Чехов, тяжело дыша, прислонился к канатам. Они провисли под тяжестью его молодого тренированного тела.
— Знаешь, как ты должен бить?! — Виктор приблизил разгоряченное сердитое лицо к лицу молодого боксера. — Так, словно каждый твой удар — самый важный и к тому же последний! Ты понял?! Словно твой удар — единственный, и ты обязан свалить им соперника! Вкладывай в удар всю свою силу. Понял?! Всю!
— Это очень… тяжело. В полную силу.
Быков молча снял тренировочные лапы, отшвырнул их в сторону.
— Можешь идти, — спокойным голосом произнес он.
— Почему?!
— Я не буду тебя тренировать.
— Но почему?! — У Чехова задрожал подбородок.
— Ты не хочешь слушать меня. Иди!
— Виктор… Михайлович, я все понял! — В голосе Чехова была мольба. — Давайте продолжим, Виктор Михайлович.
Быков молчал. Чехов был лучшим из его учеников в возрасте до 20 лет. Самым ценным его качеством было то, что он не боялся соперников. Он легко и без раздумий шел вперед и наносил удары, не боясь боли, которую несли встречные удары противников. В нем не было этого тормоза, который появляется у более опытных боксеров и не дает им биться в полную силу. Оставалось лишь поставить Чехову действительно хорошие удары, обучить умению наносить их так, чтобы посылать противников в нокаут, присоединить к его природному бесстрашию удар завидной силы и резкости.
— Ладно. Но чтобы я больше не слышал таких разговоров. Никогда! — Виктор надел лапы, и Чехов продолжил отработку атакующих серий.
— Вот так — пойдет, — скупо похвалил его тренер. — Отдохни десять минут и начинай спарринг. — Он пошел в другой угол большого зала, который вмещал три ринга, множество тренажеров, зеркал и огромное количество свободного пространства, чтобы заниматься «боем с тенью».
— Виктор Михайлович! — вновь подошла к нему Ольга. Она была главным бухгалтером и заведовала всем хозяйством открывшегося спортивного центра.
Когда-то она успешно занималась плаванием и даже взяла «бронзу» на России. Затем пришла пора подумать о будущем. Закончила бухгалтерские курсы, получила необходимые знания. Она была довольно привлекательна, сумела сохранить стройную гибкую фигуру, у нее была даже нехарактерная для профессиональных пловчих большая грудь, и Быков помнил, как однажды уединился с ней в своем кабинете. Ольга оказалась на удивление покладистой девочкой, она не стала упираться, а совсем наоборот — попыталась получить максимум удовольствия.
После этого Виктор старался воздерживаться от интимных встреч с Ольгой — столь покладистые дамы его не слишком привлекали.
— Что, Оля?
— Вы не хотите посмотреть на новую вывеску?
Старая вывеска уже давно портила Быкову настроение. Конец двадцатого века на дворе, а тут убогая фанерка с облезлыми от дождей буковками. Хотелось чего-то основательного, чтобы взглянешь — и сразу видно: серьезный человек, серьезный бизнес, как и подобает бывшему чемпиону России.
— Уже готова?
— «Школа бокса Виктора Быкова». Только что установили… Красота!
Быков пошел к выходу, подбадривая подопечных: «Веселей, ребята… работайте, работайте… запомните — чем больше вы сделаете сейчас, в этом зале, тем лучше вы будете чувствовать себя на ринге, во время боя…»
Два здоровых парня встретили его у входа в клуб. Начищенные ботинки, брючки, рубашечки, за спинами джип «Чероки».
— Вышел на вывеску взглянуть, тренер? — поинтересовался накачанный молодец весом с центнер.
Быков посмотрел на его коротко стриженную прическу, неширокий лоб, густые брови и квадратный подбородок.
— Хотите заниматься? — спокойно поинтересовался боксер, предполагая, что перед ним местная братва.
— Ага, — двинул мысль более грузный напарник «центнера».
Виктор обошел тяжеловесов и, отойдя от крыльца на несколько метров, оценил работу агентства по изготовлению рекламы.
Надпись, сделанная крупными красными буквами, была обрамлена лампочками и спрятана под стекло.
— Лучше, чем у тренера Микки, — поделился «худощавый» непрошеный собеседник.
— Тренер Микки был беден, разбогател лишь его ученик Рокки Бальбоа, — заметил Быков, зная, что в конечном счете разговор сведется к деньгам.
— Мы будем заниматься здесь, — твердо заявил обладатель жирового пояса на талии, — за это тебя никто не тронет.
— И как много учеников у меня прибавится? — поинтересовался Виктор.
Он давно ждал чего-либо подобного и только после того, как прошел месяц, успокоился. Оказалось — зря. Какие условия ему выдвинут, он не знал.
— Не волнуйся, мы спортсменов уважаем, — заверил «центнер», — желающие пока только Серега и Колян. То есть я и он. — Худой кивнул на толстого.
Перед ним стояла какая-то двадцатилетняя наглая шушера. Надо бы было поговорить с ними поплотнее.
— Пошли записываться в секцию, — пригласил Быков и первым вошел в клуб.
Серега с Коляном вошли в его кабинет.
— Места здесь много, — начал Серега. — Мы дадим денег, ты привезешь сюда тренажеры «Кеттлер», поменяешь сантехнику. У тебя прибавится людей за счет открытия небольшого атлетического зала. Своих боксеров сможешь подкачивать. Взамен мы будем бесплатно заниматься каждый день с девятнадцати до двадцати одного часа. Кроме того, раза два в неделю, вечером, сюда будут приезжать уважаемые люди и разминать кости. — Колян вытащил пачку стодолларовых бумажек. — Времени у тебя неделя.
— Сивый сказал, что ты должен проверить, крепкие ли у него яйца, — напомнил Колян.
— Да, тренер, ты не дрейфь, я тебя не поломаю, — с пафосом заявил Серега. — Мой кумир Майк Тайсон. На ринге бьется, а за его пределами трахает телок, он крутой нигер.
Это был вызов. Быков почувствовал, как адреналин заставил закипеть кровь. Он спокойно пожал плечами и предложил заняться делом, а не разговорами.
Глаза Сереги загорелись.
— Будем боксировать по всем правилам. Я классно занимался боксом и еще ничего не забыл.
Виктор показал, где раздевалка, и пошел готовиться к бою. По пути объявил ребятам, что сейчас у них появится возможность посмотреть поединок с его участием, после чего попросил всех продолжать занятия.
Когда наконец «братки» показались, в зале наступила тишина.
Виктор признался себе, что не ожидал увидеть Серегу в столь отличной форме. Его соперник был на полторы головы выше и тяжелее примерно на двадцать пять килограммов.
«Это тебе не бухгалтершу втайне от жены загибать, — подумал Быков. — А впрочем, бегает он, наверное, плохо. Собью дыхание и разделаюсь без особых проблем».
— Что это за цирк? — поинтересовался Мелехов.
— Братва, — спокойно ответил хозяин клуба. — Они сделали мне предложение, от которого я не мог отказаться.
— Ты будешь биться с этим парнем? — усмехнулся Мелехов. — Тебя не смущают его рычаги?
— Длинные, сильные рычаги. Нормально развитый мальчик. Но бегает он плохо, поверь мне.
Мелехов справлялся одновременно и с ролью судьи на ринге, и с ролью счетчика времени.
Второй тренер щелкнул секундомером, и бой начался.
С первых секунд Быков понял, что эта комедия ненадолго. У него не было никакого желания играть с неуклюжим противником.
Все закончилось через сорок две секунды. Поиграв с детиной на средней дистанции, Быков не упустил возможности зарядить в подбородок, чего ему уже давно не удавалось, так как соперники попадались опытные и не такие рослые. А здесь все шансы и себя показать и засранцев притушить.
— Серега, ты че! — Колян вскарабкался на ринг и бросился к неподвижно лежащему на ринге товарищу.
Мелехов оттолкнул в сторону рыхлого юношу и, склонившись над Серегой, поднял веко.
Пока мочили ватку в нашатырном спирте, Серега уже пришел в себя и, сфокусировав взгляд на Быкове, уважительно сообщил, так, что было слышно всем присутствующим:
— А ты мастер.
— Мастер, мастер. — Мелехов похлопал шефа по плечу.
— Мастер сегодня проводит тренировку по сокращенному графику. Не забывай, сегодня у меня годовщина свадьбы. — Это Виктор сказал уже Мелехову.
— Помню, помню.
Уже жестяная. Шутка ли, восемь лет вместе.
— Закончи за меня, — он подозвал помощника, — а мне пора. — И поспешил к выходу.
«Ну и денек: и наезд, и поединок, и праздник по случаю годовщины. Лучше не придумаешь».