Спасённая дважды: советская теоретическая физика между философией и ядерным оружием

Заключительные замечания

Итак, рассмотрев почти «тридцатилетнюю войну» физиков с некомпетентным философско-идеологическим вмешательством властей, философов, философствующих физиков в их науку, мы установили важную связь этой «войны» с атомным проектом, с проблемой создания отечественного ядерного оружия. Оказалось, что ключевым опосредствующим звеном при этом был теоретический фундамент физики ⅩⅩ в., а именно теория относительности и квантовая механика.

Именно эти теории стали, с одной стороны, объектом постоянных «философских атак»: они объявлялись идеалистическими (и, заодно,— чересчур абстрактными и оторванными от практики), их же создатели и приверженцы — «физическими идеалистами», а в 1940‑е — 1950‑е гг. ещё и «безродными космополитами».

С другой же стороны, квантово-релятивистские теории действительно легли в основу физики атомного ядра и средств его изучения (например, ускорителей заряженных частиц). А потому военное и мирное использование внутриатомной (ядерной) энергии, ставшее возможным после открытия ядерного деления урана под действием нейтронов, существенно опиралось на эти теории.

В первой части статьи мы показали, как на протяжении 1930‑х гг. (до и после открытия деления урана) физики, возглавляемые своими лидерами (Иоффе, Мандельштамом, Вавиловым, Френкелем, Таммом, Фоком и др.) в борьбе с философско-идеологическим давлением сумели отстоять релятивизм и кванты и ядерную физику и, тем самым, обеспечить необходимые начальные условия для разработки атомного проекта.

Во второй части мы представили достаточно обширный материал, свидетельствующий о том, что в 1940‑е — 1950‑е гг. физики использовали «ядерный щит», отражая новую волну «философско-космополитических» атак на физику, что спасло её от погрома, подобного сессии ВАСХНИЛ 1948 г., которая нанесла непоправимый ущерб отечественной генетике и биологии в целом.

За рамками статьи остались некоторые другие «философские аспекты» советского атомного проекта. Это,— во-первых, чрезвычайно важная и заслуживающая отдельного рассмотрения проблема формирования этоса учёного-ядерщика. Этому посвящены, в частности, наши работы [1, 86].

Во-вторых, было бы интересно исследовать вопрос о влиянии философско-мировоззренческих ориентации учёных на их работу по созданию ядерного оружия. Но на материале советского проекта такое влияние трудно уловимо и почти не просматривается. Отдельные соображения, затрагивающие этот вопрос, высказаны в статьях [1, 6].

В качестве предварительного вывода напрашивается утверждение о своеобразной нейтральности, независимости этой работы (по созданию ядерного оружия) по отношению к философским установкам ведущих учёных советского атомного проекта. Можно предположить, что если такое влияние и имело место, то через посредство этических позиций учёных.