-- Это не так просто – спать, -- сказал уставший Сташкевич в то роковое утро. – Мы отучиваемся это делать. Потому что привыкаем контролировать процесс засыпания. И часто лишаемся глубокого хорошего сна.
-- Тяжело?
-- Конечно. Сновидцы часто заканчивают в дурках. Наша психика испытывает огромные нагрузки. Мозг меняется. Биологические ритмы ломаются. Чрезмерная осознанность – это хорошо. Но она нас и губит…
-- И что случается со старыми сновидцами?
-- По-разному, -- зевнул Сташкевич. – Ладно, Олег. Потом поговорим. Всё. Я поехал спать. Дурацкая была смена.
Олег не стал навязываться – и слава Богу. Пожали руки и разошлись. Сташкевич был сильно раздражён после смены. Слишком много всего навалилось. И на работе. И в личной жизни – ушла девушка. А он до сих пор не мог её внутренне отпустить. И какими бы практиками он не занимался – кошмары снились всем.
Тем и хуже. Он либо «спал» и работал в пороговых пространствах. Либо же спал – и видел тягучие кошмары. Осознавание внутри таких кошмаров помогало не очень сильно. Всё вырывалось ведь из подсознания.
А на фоне постоянного недосыпа эмоциональная нестабильность лишь усиливалась.
Подумать только. Сновидец с недосыпом! Услышь он это лет десять назад – не поверил бы ушам. Но так оно и бывает…
Сташкевич вышел из Штаба. И отправился к автобусной остановке. Автомобили он презирал. Выражал протест обществу, которое навязывало автомобиль, как признак статусности. Сновидцам платили изрядно, и всё же Сташкевич ездил на автобусах. И жил в обычной серой панельке.
Бывшая от него ушла именно поэтому. Нет автомобиля. Нет нормальной квартиры. На чём возить ребёнка в садик? На автобусе заразу цеплять? А где этого ребёнка потом воспитывать? На съёмной хате?
Нечего взять – значит «прощай».
Она не знала, кем работает Сташкевич. Не знала, что денег у него водилось порядочно. А тот не афишировал – ему не хотелось, чтобы с ним были из-за бабла. Пусть и красавица.
Это было не так-то и легко!...
А ещё бывшая говорила, что он «шиз». Как модно нынче обзывать тех, кто не вписывался в картину привычного мира. Тех, чей пытливый ум обладал огромной степенью внутренней независимости. Тех, у кого разум и воля преобладали над животной натурой.
Но можно ли винить «автоматов» за то, что они «автоматы»? Лишь считающие себя разумными существами, ещё и зарекающиеся о свободе собственной воли… Бывшая реализовывала свои животные программы – не более того. И правильно делала, считал Сташкевич, он её не осуждал.
А «шиз»… Звучало как-то колко. Называли так почему? Из зависти? Нет, скорее из-за боязни. «Шизов» никто не понимает. Они излучают непредсказуемую и потому угрожающую чужеродность. При этом всём «шизы» понимают «нормальных» замечательно. Ибо им всё-же не чужды человеческие желания. «Шизы» просто видят суть этих самых желаний, что позволяет воспарить над ними. И жизнь их наполнена разумностью, рациональностью и постоянным разоблачением обманчивой природы реальности…
Прогулки к автобусной остановке – всегда были полны размышлений. Особенно в такие прекрасные весенние и солнечные деньки, когда вот-вот начинает зеленеть трава.
В переулке через гаражи ветви небольших деревьев, растущих у забора из профлиста, уже покрывались почками. И это радовало, вселяло некое предвкушение чего-то прекрасного, новые мечтания зарождались на расцветающей душе. И облака в чистом синем небе…
А потом в шею сзади что-то сильно ударило. Очень больно. Ноги подкосились. Заколотилось сердце, захлёбываясь.
Когда Сташкевич раскрыл глаза – он лежал в том же переулке на асфальте. А над ним копошился мужчина в балаклаве.
Прошло немного времени, лишь несколько секунд.
Руки и ноги почему-то не слушались. Тело сковала невообразимая слабость. Мышцы будто отключились. Сташкевич не мог ни убежать, ни, тем более, дать отпор.
Незнакомец заковал сновидца в наручники, не проронив и слова.
Даже кричать о помощи не получилось. Тело сделалось ватным.
Всё случилось очень быстро.
Сташкевич почувствовал, как на лицо что-то налепили. И сознание устремилось куда-то очень и очень далеко, затем растворившись в черноте… Сохранить осознанность было невозможно – это не обычное засыпание, а тяжёлое безмыслие. Чернота.
Почти что конец всего.
Посреди океана пустоты Сташкевич на мгновение всё-таки сумел вернуть себе осознание. Он даже попытался прыгнуть в пороговые пространства. Ему это ненадолго удалось – он набросился, почему-то, на Олега, на командира штурмгруппы. Потому что тот оказался ближе остальных… Но тот его не услышал. Слишком ослабели способности... Сташкевич утонул в черноте. Снова.
Во рту пересохло. Это было первое ощущение, появившееся посреди черноты. Потом Сташкевич вспомнил себя. Вспомнил последнее, что видел. Глаза будто разлиплись. Несколько секунд пространство вокруг было мутным, как запотевшее стекло.
Затем стали прорисовываться очертания тёмной комнаты в свете керосиновой лампы, стоявшей на ржавой бочке. Сырость. Прохлада. Тело дрожало от холода. Очень холодно. Бетонные стены. Похоже на подвал. Да. Точно. Подвал.
И хрипящий Хамидулла. С пеной из рта.
Незнакомец в балаклаве обернулся.
-- О, -- сказал он. – Ещё один оклемался. С добрым утром!… Тебя я особенно помню. Ты стоял впереди всех…
Незнакомец вынул шприц из вены на руке перепуганного Хамидуллы. И вскоре Хамидуллу затрясло ещё сильнее. Он шумно задышал, блеванул оранжевой жижей с комочками. На лбу его выступил пот.
Сташкевич пытался говорить. Но речь путалась. Он спотыкался о собственные слова. И получалась несуразица.
-- Заткнись, -- посоветовал ему незнакомец, заправляя тот же самый шприц каким-то веществом из ампулы. – Сейчас и тебе доза достанется, не переживай.
Сташкевич задёргался. Однако ноги были крепко перевязаны. Руки – за спиной в наручниках. Никак не вывернуться, чёрт подери…
Тут же в поле зрения попались и Ваня с Артуром – их менее опытные напарники. Эти ребята ещё не очнулись.
Незнакомец сделал укол. И тогда у Сташкевича забилось сердце от ужаса. Туман растворился, сознание прояснилось. Но ненадолго – не прошло и минуты, как сознание взвинтилось до самых своих пределов. Ворох мыслей. Паника. Страх. Кто он? Кто этот незнакомец? Где они все? Зачем их похитили? Их станут убивать? Им всем сейчас придёт конец? Почему это происходит именно с ним? Почему?
ПОЧЕМУ?!..
-- Где мы?!... – задыхался Сташкевич от ужаса.
-- Там, где вас не найдут, -- сказал незнакомец. – Ну что? Не узнаёшь меня? Твой друг вот узнал. Почти сразу. У него память хорошая. Попытался в душу ко мне проникнуть, там что-то и увидел. А ты, видно, послабже будешь. Даже не попытался меня задеть, пока мог.
Сташкевич опомнился. Точно! Но сосредоточиться теперь не получалось. Никак.
-- Что? Не получается? Под этим препаратом ты ничего не сможешь, -- сказал незнакомец.
-- Кто ты?! Что тебе нужно от нас?!
Незнакомец кровожадно ухмыльнулся.
-- Мне от вас нужны страдания. Жуткие страдания. Я хочу, чтобы вы сошли с ума. Вы не переживёте мои пытки. Но сразу умереть я вам не дам!
Незнакомец упивался собственной злобой. Наслаждался судорогами Хамидуллы и ужасом в глазах Сташкевича.
-- Вы должны очень сильно пожалеть. О том, что убили любовь всей моей жизни. Мою Алину. Там. В лиминальных пространствах. У люка «номер сорок шесть».
Сташкевича осенило. Он вспомнил о двух преступниках, использовавших Закулисье, чтобы грабить людей, проникая к ним во сны и изводя кошмарами, вынуждая переводить деньги на криптокошельки. Они залезли в голову даже к Варшавскому, многое выведав. Тогда их отдел забил тревогу. И команда Сташкевича устроила засаду на опасных для общества преступников. Как раз в тот момент, когда те едва ли не освободили Короля Падали из «люка номер сорок шесть». Они поймали их в «ловушку Мёбиуса» и смогли убить только некую девушку. Парень же, используя очень странную технику, вырвался из ловушки. И сбежал.
Тело девушки нашли и изъяли. Установили её личность и пытались через неё выйти на парня, но тот всё очень ловко за собой прибрал. Поразительно тщательно. И в пороговых пространствах он больше не появлялся… А теперь он…
-- Ты… -- сказал Сташкевич. – Ничего личного! Но вы тогда чуть ли не освободили такую тварь, что весь мир оказался бы в опасности! И половина сновидцев погибла бы…
Незнакомец ударил Сташкевича в челюсть.
-- Заткнись! Заткнись! Кусок дерьма! – заревел он в ярости. Он принялся избивать Сташкевича, осыпая ударами. И потом затравленный сновидец плевался кровью и скулил.
-- Вы убили её! Вы насмехались над нами! Вы получали удовольствие от расправы! Вы не дали нам шанса! ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧЕРЕЗ ЧТО Я ПРОШЁЛ?! ЧЕРЕЗ КАКУЮ БОЛЬ?! НЕТ?.. ВЫ ЗА ВСЁ ЗАПЛАТИТЕ! В ЭТОМ ПОДВАЛЕ!
Незнакомец орудовал кулаками, обрушивая острые костяшки на рыдающее и окровавленное лицо Сташкевича, с каждым ударом рассекая губу в новом месте и выколачивая зубы из дёсен. Некоторые из отломавшихся зубов сновидец проглотил – настолько было невозможно увернуться, одёрнуться, попытаться их выплюнуть… Кровь заливала глотку.
Это кошмарный сон!
Всего этого не может быть на самом деле.
Ведь так?!..
Потом незнакомцу полегчало. Он отошёл к бочке, чтобы отдышаться. Достал бутылку с газировкой. Утолил жажду. А страх Сташкевича наслаивался на бесконечные панические атаки, вызываемые препаратом…
-- Знаешь, -- начал незнакомец. -- Я хочу, чтобы вы очень сильно помучались. Хочу, чтобы вы сошли с ума от боли и страданий. А вашей смерти я не то, чтобы особо желаю… Хочу, чтобы вы испытали всю ту боль, что испытал я – и даже больше… Ты же понимаешь, что на моём месте так же поступил бы любой нормальный мужчина? У которого есть хоть капля достоинства… Алина не была опасной. Мы оба не были опасными. Вы, Организация… Вы только одного хотите – власти. Порабощения человечества. Вот чего вы хотите. И прикрываете всё это «благими намерениями»… Вы лжёте всем. Что так смотришь на меня?!.. Они и вам лгут. Я залезал в голову к вашему главарю. Как там его?.. Вонючий старик, плешивый... Я знаю, о чём говорю! А вот вы – ничего не знаете. Вы лишь цепные собаки.
Сташкевич хотел бы возразить, хотел бы сказать этому безумцу, что тот глубоко не прав. Что он со своей «Алиной» едва ли не освободил самое кошмарное существо Зазеркалья. Её повелителя, Султана Тьмы, Короля Падали… Но не осмелился. Да и язык не шевелился, распухнув.
И незнакомец не хотел слышать. Он для себя уже давно всё решил. Он движим местью.
-- Вы устроили на нас засаду. Без всякого предупреждения жестоко расправились с моей Алиной. Прямо на моих глазах вы испепелили мою любовь.
-- Нам очень жаль… -- ответил дрожащий Хамидулла, будто готовый в любой момент рассыпаться. – Правда. Мы… Это наша работа.
-- Конечно тебе жаль, выродок! -- сказал незнакомец. – Ты у меня в руках. Ты сейчас на всё готов, лишь бы всё это закончилось. Вы будете сейчас лить кроводильи слёзы литрами. Это я вам обещаю! И чего вы только не придумаете, лишь бы убедить меня не отрезать вам конечности!… Но я всё помню. Как на картинке помню. Вы хохотали. Вы чувствовали там свою власть. Вы видели, что я не могу вам ничего противопоставить. Вы упивались своей безнаказанностью. Вы – чудовища. И ваши смерти неотвратимы.
-- Ты психопат! – воскликнул Хамидулла, найдя в себе силы. – Ты сошёл с ума! Ты опасный преступник и Организация найдёт тебя! Тебе от неё не уйти! Мы всегда побеждаем. Не мы – так другие!.. Всех не перебьёшь!
Но незнакомец лишь посмеялся.
-- Посмотрим, куда денется твоя смелость и самоуверенность… -- он взглянул на часы. – А мне пора. Не буду дожидаться, пока остальные оклемаются. Вколю им сразу. Если сдохнут – и чёрт с ними. Вас двоих я помню хорошо. Сдохнут – и я приведу ещё двоих. Всё равно я получу удовольствие.
Он ввёл препарат Ивану и Артуру, отчего те принялись приходить в себя.
А потом незнакомец ушёл…
-- Вот дерьмо! – дрожал Хамидулла, обычно, самый смелый и молчаливый, но теперь бледный и потерянный. – Нам нужно думать, как выбраться отсюда! Или нам всем конец… Он психопат. Особо опасный преступник. Он сошёл с ума!
Хамидулла заелозил, пытаясь вывернуться из наручников. Всех сновидцев цепями приковали к стене, крепко забурившись. Этот психопат всё продумал. Видно, что он давно готовился к похищениям. Когда там они убили его бабу? Полтора месяца назад? Может, два… Всё это время он готовился? Как он вообще их нашёл?!
Минуты тянулись друг за другом. Превращались в часы. Сновидцы пытались выбраться. Они пытались использовать любые известные им техники. Но препараты были слишком мощные. Они лупили по нервной системе. Уничтожали способность сконцентрироваться на чём-либо….
Всех их похитили по пути к дому. Только Артуру удалось добраться почти до самой квартиры -- его похитили, похоже, самым последним.
Но как же незнакомцу удалось их похитить так быстро? Или у него есть помощники? Но все описывали мужчину в джинсах и чёрной куртке в балаклаве, как последнее, что они видели…
Препараты выворачивали кости, ломили суставы. А ещё холод ощущался гораздо ярче, как и все остальные чувства. Особенно боль…
Преступник вернулся один. Ещё более злобный, чем был до этого. Ему не удалось похитить остальных…
-- Ну, ничего, -- сказал он. – Теперь они будут жить в страхе. Это тоже своего рода пытка. А я не буду лезть на рожон…
Некоторое время он рассматривал, как сновидцы извиваются, неспособные успокоиться. А потом ухмыльнулся и сказал.
-- А вами я займусь прямо сейчас!
Сказал он это и рассмеялся.
Незнакомец скрылся в соседнем подвальном помещении и притащил скальпеля. Набор хирургических ниток, хирургическую пилу. Коробку с разнообразными иголками и щипцами…
Инструменты были грязными, в пятнах крови. От них неприятно пахло.
Сновидцы перепугались одного лишь вида инструментов. Они принялись молить о пощаде. Они принялись просить прощения.
-- Вы неправильно просите прощения! – отвечал незнакомец. – Нужно делать это правильно!
-- Пошёл нахрен! Чтобы ты сдох! Хорошо, что мы твою суку замочили! Мне было очень приятно сжигать её! – выпалил Артур, самый молодой и дерзкий из всех. Зря он так, конечно. Только подвёл остальных своей выходкой...
-- С тебя и начну, -- сказал похититель. Он посмотрел на инструменты. Как бы не зная, с чего бы лучше всего начать. Но отложил их в сторону и снова скрылся в соседней комнате.
Вернулся он с монтажной пеной.
-- Снимай штаны! – хохотал незнакомец. А Артур брыкался, пытаясь сопротивляться. И всё же похититель стянул штаны с него.
И тогда сновидец обмочился…
-- Сначала телесные пытки, -- сказал незнакомец, заправив в Артура почти весь баллон. -- Небольшие. Будем начинать потихонечку. Нам некуда спешить. Нужно, чтобы вам всегда становилось только хуже, ха-ха!.. Ну чего ты скулишь? А? Говоришь, понравилась смерть моей Алины? Это ты зря так, конечно. Теперь, кажется, у тебя не получится посрать. Никогда. Мерзкая смерть, да? Но не сразу. Мы с тобой ещё не закончили.
Артур бессильно разрыдался, стыдясь глядеть на своих друзей.
А остальные сновидцы теперь боялись даже раскрыть свой рот.
Им никуда не деться от ублюдка.
Им его не переубедить.
-- Вам тоже запенить что ли? – задумался он. – Не хочу убирать за вами дерьмо. Я брезгливый… Шутка! Пены не хватит на всех. А зря. Чего-то я только сейчас подумал о деталях. Не знал, что вы все обделаетесь так быстро. А я ещё не начинал! Ха-ха! Но кто обосрётся – тому запаяю сразу! Обещаю! Так что, суки, держите в себе!
-- Пожалуйста… -- не выдержал Сташкевич. – Не надо…
-- Ага! -- сказал похититель. – Самый разговорчивый. Ну, с тебя мы и начнём. С классики. Ножи. И нитки. Зашьём тебе пасть!
Всё самое страшное только начиналось. Незнакомец набросился на Сташкевича и принялся того терзать. Сначала он поддел скальпелем все ногти. Товарищи молча наблюдали пытки своего товарища. В тревожном ожидании, что та же участь настигнет и их. Они пытались вырваться. Пытались освободиться. И надеялись на то, что Нойманн вычислит ублюдка до того, как он всех тут запытает.
Надеялись, что скоро в подвал ворвутся штурмгруппы.
Что бойцы спасут их всех, вызволят из плена…
Но никто не врывался.
-- Всё должно становиться только хуже, -- смеялся психопат. – И только хуже! Безнадёжность – вы её должны испытать так же, как её испытывал я! А закончим мы на том… Нет-нет! Это будет для вас сюрпризом! Боже, как же мне хорошо! Месть не бывает холодной!
Он выдрал всем ногти. И на руках и на ногах. Кому-то подрезал сухожилия – избирательно, к чему-то словно готовясь, что-то прикидывая в уме.
-- Тебе ноги ещё пригодятся… А тебе – нет. Зачем они тебе!? Давай сюда. Ну не брыкайся ты так. Станешь калекой! Какая на тебя баба потом клюнет? Будешь в одиночестве, если я тебя отпущу, ты только представь!
Потом он принялся за языки. Потому что пленные слишком много разговаривали. Вскоре все сновидцы лишь хрипели от боли и ужаса. Не в силах теперь даже ничего ответить. Не в силах теперь подбодрить друг друга.
После этого Сташкевич внутренне сломался. Даже если их освободят – они теперь всё равно инвалиды.
Их жизни бесповоротно сломлены.
Сташкевич тогда подумал, что хуже уже быть не может.
Как же он ошибался.
-- Кажется ваши тела теперь привыкли к боли! – сказал кровожадный психопат. – Это нормально! Так оно всегда и бывает. За некоторой гранью люди перестают испытывать от боли тот же дискомфорт, что испытывали в начале. Какие-то гормоны выделяются. А это… это нежелательно. И как теперь быть, думаете вы? Не бойтесь! У меня для вас есть большой сюрприз! Сначала мне нужно ввести вам очередную дозу. А потом…
А потом мститель принялся чертить на полу странные символы. Изнанка. Этот урод не только умел проникать в сны и пороговые пространства. Он владел знанием Изнанки. Это было очевидно после его бегства из «ловушки Мёбиуса»… Но теперь…
Психопат зашвыривал сновидцев в омут. В «тёмные воды». Туда, где царила смерть. Гниль триллионов некогда живых существ сочилась всюду. Он закинул их в королевство падали. К тем, кто был так же жаден до сновидцев.
Сновидцы были червячками, а психопат – рыбаком. И демонические рыбины глодали их с остервенением.
И сновидцы ничего не могли поделать с чудовищами, облеплявшими их души. Не могли никак им воспротивиться.
Препараты не давали собрать даже самый тусклый луч Ясного Света... И это было куда страшнее, чем любые телесные пытки. Ибо разрушалась и калечилась сама душа.
Некуда деться. Некуда деться!
Сташкевич стремительно рассудок от ужаса перед непостижимыми образами самых глубинных кошмаров. Все его друзья сходили с ума, бились в агониях. И даже Хамидулла был бессилен. Вернувшийся-Из-бездны был сломлен. Раздавлен.
Тот, кто победил Султана Мрака оказался побеждён обычным человеком.
Но незнакомец не давал им сойти с ума. Не давал им умереть. Сгинуть. Он вытаскивал их обратно. Чтобы дать возможность отдышаться, перевести дух. Набраться новых сил.
И тогда сновидцы видели, во что превращались их тела. Видели, что с ними всеми делал их безумный палач.
Они раскрывали глаза. И их одолевал ужас. Отчаяние. Полная безнадёга. От зрелищ. Телесный биомеханический ужас.
-- Вам всем конец! И вашим близким! Я отпущу вас в этом обличье, когда сошью вас в Тварь! И тогда вы, в своём новом образе, убьёте своих родных, ещё не полностью утеряв рассудок! Вы будете всё видеть и понимать. И тогда вы испытаете ту же самую боль потери, что испытал я! Прежде чем исчезнуть в Закулисье навсегда…
Палач снова окунал сновидцев. В самые глубокие уровни пороговых пространств.
На саму границу с Изнанкой…