Спасти род Романовых: Первокурсник

Эпизод 22

-— Я — жнец, -— очень тихо сказала Елизавета, -— об этом никто не знает, кроме матери.

С недоумением на лице я посмотрел на принцессу.

«И? Мне это что-то должно было сказать?»

-— А отец не, не в курсе?

-— Узнает — убьет. И не посмотрит на то, что я его родная дочь.

-— Странные у вас законы, -— пробормотал я, -— Только все равно, мне твое «название» ни о чем не говорит.

Она отхлебнула из чашки, и начала рассказ о своем проклятье.

Жнецы — санитары мира, редкость, на самом деле. Имеют очень внушительную силу, но могут ею воспользоваться только в случае смертельной опасности и то, если печать-метка, захочет, и в случае, если баланс нарушен.

Сила постоянно находится в спящем состоянии, и никак себя не проявляет, и только, если, рядом появляется сила — которая сулит уничтожением, или сильным перевесом между живым и мертвым миром, она просыпается.

Вызвать ее просто так — не получится.

-— И? В этом разве проблема? — в ее рассказе я видел только плюсы, -— Ну, появится рядом какой-нибудь демон, который будет крушить все вокруг, ну, проснется в тебе эта сила, уничтожишь ты его. Чего бояться-то?

Ее недовольная моська говорила только одно — молчи и слушай.

Все жнецы — долгожители. То бишь, они вполне себе могут существовать долгие века, пока их ресурс, этой самой сверх силы — не истощится. Само слово жнец — вызывает панику у любого политика, ибо наличие такого воина — может в корне изменить войну.

По пакту, заключенному по всей Европе, жнецы— вне закона, как и некроманты, как демоны, и еще несколько названий я просто не понял.

-— То есть, отец не захочет воспользоваться твоей силой, если прознает, кто ты?

-— Леша, -— она протяжно выдохнула, и потянулась маленькому чайничку, который, был каким-то бесконечным.

Уже не первую чашку она опрокинула в себя, а чай-то не кончался!

-— Ты думаешь, когда страны воюют между собой, они не используют всякие козыри и уловки?

-— Теперь, понял, -— я хлопнул себя полбу, -— На войне, ты будешь бомбой замедленного действия, и может уничтожить как врага, так и своих. Я так понимаю, сила не контролируется?

-— Нет. Я могу, остановиться, конечно, но для этого…

-— Нужно иметь какой-то рычаг? Стоп-слово? Заклинание?

-— Существо. У которого есть предмет метки жнеца.

Я немного не понял.

-— Ну… Это оружие или что?

-— Это окончание моей метки. Ты же, не мог увидеть, какая бижутерия была на цепи?

-— Не-а.

-— Серп. Если найдется во всем мире человек, имеющий метку серпа, такую же, как у меня, он сможет меня останавливать.

-— Ну, это же решение проблемы? Разве трудно найти? Объявление… — и тут я понял. — Дурак, -— недовольно ударил кулаком, -— Фиг ты такого найдешь, даже если будешь знать род и герб. Никто не захочет следовать за тобой, быть в постоянной опасности и положить свою голову под плаху рядом с тобой.

-— Именно… — в ее глазах появились слезы. — Такой человек есть, возможно, но мне он не поможет. Когда я нахожусь в состоянии жатвы, мне плевать, кто рядом, кого можно спасти. Меня интересует только моя цель. И как бы я ни старалась уйти из боя, у меня ничего не выйдет. Сила, в таком случае, сама захватит контроль. И будет еще хуже.

-— А такое было?

-— Было. В детстве. Поэтому, мама и знает.

-— Какой-нибудь демон?

-— Да…

На языке вертелось очень много вопросов, но выбрал я только один.

-— Теперь, я понимаю, почему ты захотел дуэль. Думала, выиграть и убить?

-— Нет же… Желание…

-— Понятно.

Желание — ультиматум. В случае победы, я бы просто никому не мог рассказать о метке, и тем самым, был бы вторым человеком, знающим ее секрет.

-— А почему назвала меня мертвым?

Она слабо улыбнулась, и уткнулась носом в дымящуюся чашку, долго отмалчиваясь. И все же, я повторил свой вопрос еще раз.

-— Метку может увидеть и простой маг или обычный человек, только он не поймет, что это цепь. Подвязка, шрам, веревочка, да что угодно, но только не метка. А вот именно значение, -— она вопросительно уставилась на меня и кивнула на чайник.

-— Давай. Мне нравится чай.

Она тщательно, аккуратненько, наливала мне чашку, которая своим дымком передавала чудесный запах сотни трав. Отлавливала ситечком чаинки, и, довольная, протянула ее мне.

-— Благодарю.

-— Суть метки может почувствовать кукловод, шаман вуду, или существо, которое было убито жнецом.

Я щедро отхлебнул, и с тихим стуком поставил чашку на лакированное дерево стола.

-— Собственно говоря, поэтому ты и назвала меня мертвым? Почувствовала, что я не вуду-хуюду, и не кукловод?

-— Вуду — точно нет. От них запах специй сильный, и это не замаскировать никак. Кукловоду — всегда нужна пара, если один умирает — умирает и второй. Они очень слабы, когда их разделяют, даже на время.

-— Как инь и янь, -— прокомментировал я, но судя по выражению лица принцессы, суть она не поняла.

-— Тогда, как я могу быть мертвым?

-— Если бы я знала… Жнец уничтожает сущность, физическое тело, душу… Может тогда, когда мой отец послал твоего за лазурным камнем, камень и спас тебя?

«Если бы я сам знал.»

В мою голову пришла весьма здравая догадка, но озвучивать ее я не стал. Это же очевидно, я некромант. Полуживой полу мертвый, поэтому, я и вижу метку. Вот и все пирожки с котятами.

Но знать ей этого — не нужно.

-— А как стать жнецом?

-— Не знаю, найдется ли желающий быть врагом любой страны, -— жалобно ответила она, -— Тут весь смысл исходит из преступления против живого. Могучего греха, или бесчисленного истребления.

-— Отец напортачил, а ты расплачиваешься?

-— Да нет же! — вскрикнула она, -— Вот ты перебиваешь и не слушаешь!

-— Молчу-молчу.

История была странной. Фактически, любой кровный родственник мог нарушить закон против живого, а его дети, уже — расплачиваться. А если ребенок родился без метки — то его дети, и так далее. На все — воля случая.

Стать жнецом — это расплата. Расплата рода.

-— А то что ты такой, -— она прервала мои мысли своим мелодичным голосом, -— Ну, живой там, маг обычный, хоть и с сильным проявлением стихии, доказывает лишь одно, не все нам известно про жнецов.

-— Сама то как о них узнала?! Не расспрашивала же об этом каждого встречного, президент надоумил?

-— Да. Раньше, я часто расспрашивала его о силах, существах и легендах.

-— Он заменял тебе няньку?

Ее глаза, в которых можно было утонуть, погрустнели. Я будто бы утопал в океане грусти, пока она смотрела на меня и произносила одно-единственное слово: Папа.

Он заменял ей отца.

После подобного откровения Елизавета стала гораздо проще относится ко мне. По крайней мере, за последние два дня, она вполне себе жизнерадостно кивала мне в знак приветствия и вполне искренне улыбалась.

Моя же тяга к информации, наконец, прорвалась.

Стараясь больше не принижать чит вырыванием страницы, я получил вполне удобную небольшую сумку, которую ловко перекидывал через плечо, и она не мешала. Чит, переместился из шкафа — туда. На постоянную основу.

Мы стали чаще общаться. Не сказать, что я не уставал от него, но старался лишнего не спрашивать.

Вопросы по поводу того, сливает ли он информацию обо мне президенту или нет, я не задавал. Это было лишним. По-моему, даже, очевидным.

Чит оказался весьма полезным союзником, я, наконец, начал разбираться в алхимии, научился правильно отмерять вещества, регулировать температуру, и правильно произносить «заклинания».

Не знаю, насколько подобные «песенки» из сложных слов помогали, но результат был.

Про расы и существ, он знал не многое, но и несмотря на это, мой кругозор расширялся.

Блуждая по, на удивление, мухой дорожке из желтого кирпича, дабы проветрить свою голову, на очередном повороте через замерзшие кусты, я наткнулся на подростков, которые были белее мела. Орк и Мария, которые казалось, застыли как статуи, крепко держались за руку и тихонько всхлипывали.

-— Э, народ, -— мой громкий голос привлек внимание подростков.

На них было страшно смотреть.

-— Что случилось?

-— М… М… Маша…

-— Что Маша? — я принялся озираться по сторонам, в поисках противника-союзника, -— Ну?

-— Утащил… — пропищал белый орк, -— Туда…

И тут я обратил внимание на красные маленькие пятнышки, которые вели с дорожки в кусты. Оставив подростков за спиной, ринулся по следу напрямик палисадник.

Собирая мордой все возможные замершие красные листья и ветки, спотыкаясь об корни деревьев, я вышел на небольшую полянку, окруженную высоким кустарником. Почти у кромки кустарника лежало окровавленное-голое тело, в одних сапожках.

Потравив секунду на раздумья, я ринулся к девушке, изо рта которой, все еще исходил пар.

Стянул пальто, пиджак. Обернул ее, осмотрел раны.

-— В точности, как у последней пострадавшей. Только… — я провел пальцем по левой груди, разглядывая углубление, -— Когти.

Вой, который послышался на другой стороне поляны, не сулил ничего хорошего. Вскинув голову, я увидел Александра. Точнее, все, что осталось в нем от человека.

Высокий, под два метра ростом, сгорбленный, с длинными руками, на которые он опирался, морда вытянута, озлоблена, оскалена.

На него было жутко смотреть, вспоминая каким юнцом он был. Но больше, я не медлил.

Бык появился по велению мысли, и с последних тренировок, он стал более жилистым и массивным.

Мне не нужно было слов, не нужно было вскидывать руку, чтобы меткой указать цель. Он слушал мою команду в моей голове. Очень удобно, на самом деле, не нужно этой театральщины, которой пользуются остальные маги.

За что, отдельное спасибо Марго.

Увидев Быка, демон взревел еще сильнее, и пригнулся, готовясь к чему-то.

-— Давай, сученыш, иди к папочке.

Как оказалось, он готовился к длинному прыжку.

С его неимоверными размерами, он оказался достаточно ловким и пронырливым, чтобы увернуться от огненного быка, который молнией метнулся к нему, и лишь подпалил кусты, а не цель. И этого прыжка хватило, чтобы сократить десятиметровую дистанцию между нами.

Широких взмах когтистой лапы сулил оторванной головой, но я стоял ровно, не моргая, распространяя вокруг себя щит.

Противный для ушей визг, разразился по округе, и демон, отскочивший прыжком на три метра назад, тряс лапой, смахивая с выжженных ногтей остатки угольков.

-— Все? Санечка?! Это все, что ты можешь?

Талмуд рассказал мне одну интересную вещь — любой демон, как и маг — имеет свой запас маны. Только мы восполняем ее отдыхом, зельями и тому подобным, а они — алтарями. Алтарей сейчас — почти не осталось. Все, что находят военные — уничтожаются, а на территории Петербургской Академии Магических Наук, такого алтаря точно нет.

По крайней мере, такая постройка требует очень много времени и жертв. А то, о чем говорили те два перца…

«Нет. Если старик не соврал, у них на это уйдут долгие годы. И постоянная подкормка человеческими телами.»

В вспышках агрессии, они тратят маны больше, чем нужно, и очень быстро могут превратиться в полумертвую куклу, которой едва сил хватает, чтобы защитить лицо рукой.

Этого я и добивался.

Свой щит я изучил. Свой щит, я знаю. На сколько меня хватит — я понимаю. Ну… А если я переборщу, всегда есть Беззубик, накормленный и не тратящий мою ману.

-— Эй, придурок, -— я крикнул скулящему демону, че привлек его внимание, -— В тебе хоть что-то человеческое осталось?

Казалось, мои слова подействовали на что-то внутри него, ибо он чуть наклонил голову, высунул из зубастой пасти язык и замер.

-— Примем твой ответ, -— крикнул я, -— Как положительным.

Он так и стоял, пялившись на меня, пока я не спровоцировал его, задев за живое, за человеческое.

-— Мда. Папашка бы тобой явно не гордился. Сыночек, сыночек, -— коверкал я голос отца Александра, чем заставил его атаковать себя с более яростным рвением, -— Как же мой сыночек обосрался!

Сказав последнее слово, я изменил структуру щита, превратив его в небольшой огненный смерч вокруг себя, в ауру, как я ее назвал.

Она отделилась в момент окончания мое речи, и шибанула демона, отбросив его на пяток метров, куда, сразу же, влетел бык, вдалбливая существо в землю, не забывая при этом, поджаривать его.

«Это была первая форма — агрессия. По идее, сейчас должна наступить более мощная — ярость, а за ней третья, перед исходом маны — джаггернаут. Дотянуть одним щитом?! Надеюсь, все получится.»

Когда демон перешел во вторую фазу силы, он, визуально, потерпел изменения. Морда вытянулась, шея удлинилась, а когти, казалось, сменили свой состав на что-то каменное.

А скорость-то.

Я был готов к этому, хотя его рывок и оказался неожиданным и слишком резким.

Мой щит вспыхивал сгустками черных клякс каждый раз, как Александр наносил удары. Он прыгал надо мной, пере домной, пробовал ударить со всех сторон, но все было тщетно. В порывах ярости, он не замечал, как плавилась его кожа, когда очередная вспышка, которая происходила из-за контакта моей магии и его ударов, ожигала его.

Запахло паленым мясом.

«Как знакомо…»

Я мысленно позвал быка, который деловито, нарочно медленно пробирался за спину увлеченному демону.

Первоначально, была идея — с разгона ударит его в спину, но я не мог подгадать момент, когда тот может переместиться, и чем может закончиться удар фамильяра по самому же себе — проверять не хотел.

Это не смехотворная дуэль с принцессой, это реальный бой с противником, который пытается тебя убить.

Только вот.

Массивный удар в область головы, заставил меня зажмуриться от вспышки, которая, почему-то не была привычно черной, а преобразовалась в белый цвет, и ровно в этот момент, из-под моих ног ушла земля.

-— Какого?

Щит на мгновенье исчез, так как я не научился еще контролировать его, не акцентируя на нем внимание, но этого момента хватило, чтобы почувствовать, как кожу обжигает что-то чудовищно острое, а рубашка, пропитывается и становится мерзко мокрой и холодной.

Аура, которая закружилась надо мной, закрывая переднюю часть тела — откинула демона в сторону, что позволило мне привстать, упереться на одно колено, и призвать на защиту быка, который встал передо мной, и хищно выставил рога.

Я сместил ауру на тело, и преобразовал его в щит.

Принялся осматривать повреждения.

Ровная полоса пятерни, начиналась от ключицы, где была разорвана белоснежная рубашка, и заканчивалась ровно перед солнечным сплетением.

Повезло. Хоть и глубоко, но вскользь.

«Что же это было? Что за вспышка?»

И тут я обратил внимание на жалобный скулеж, раздающийся спереди.

Поднял голову, и увидел, что демон бьется в конвульсиях держась за лицо. Состыковал факты, последние действия и понял, что выпустил слишком много силы в этот удар.

Огненного торнадо, который я называю аурой, нужно было контролировать, а за счет того, что могу предать ей любую форму, она может быть, как сильно атакующей вещью, так и защитной. Вот только, когда я ее не контролирую, она тратит много маны и бьет весьма сильно.

Это была — моя первая практика подобного удара. Она восхищала, но заставляла задуматься на том, как бы мне знать, сколько, все-таки во мне запаса маны на данный момент. В жизни — пригодиться. И, на будущее, повод потрепаться с талмудом.

В общей сложности, эта атака пошатнула и меня тоже. Я потратил больше силы, чем нужно. Тело немного ослабло, но не критично.

Обожжено у демона оказалось не только лицо, но и шея, грудь, и торс, только вот в этот момент он перешел в третью фазу силы, и места ожогов начали как бы пузыриться, меняя мясо и кожу, обновляя ее.

Внешних изменений, кроме огненно-красных глаз я не заметил, но вот сила удара, с которой он влетел в меня, обещала быть серьезной.

Меня откинуло назад, метров эдак, на семь-восемь, и в полете — погас щит.