Специальный приз

Капитан

После завтрака девчонки разоделись как королевы и отправились к воротам встречать новую лагерную смену.

А мы гоняли мяч. Вернее, били пенальти. Поле у нас в лагере песчаное, и в хорошую погоду играть здесь скучно. Какая уж тут игра, если без отдыха от ворот до ворот не каждый добежит: ноги вязнут в песке и становятся непослушными, как ходули.

Костя разучивал крученый удар «сухой лист», ребята валялись на песочке, а я стоял на воротах и зевал. Костя начинал разбег за полкилометра и сильнейшим ударом посылал мяч мимо ворот. Зрители хихикали, Костя злился, но эксперимент не бросал.

После пятого удара Максим крикнул:

— Эй, мазила, кончай время тянуть!

Костя уменьшил разбег, но мяч снова просвистел над верхней штангой. Пока я искал его среди елок, на поле объявились посторонние. Один — маленький и рыжий, в джинсах. Второй — немного постарше, в обычных брюках и клетчатом пиджаке.

— Ворота что надо, а поле — дрянь, — осмотревшись, авторитетно заявил рыжий.

Все молчали. Пришельцы смахивали на дачников. Но как они осмелились войти на территорию нашего лагеря и как ни в чем не бывало разгуливать по полю?

Костя снова ударил по воротам. На этот раз мяч попал в боковую штангу.

— Ногу далеко ставишь! — покровительственно заметил рыжий.

Он подхватил мяч и, как тренер, стал разъяснять ошибку. Это уже была наглость.

Первым опомнился Максим. Он подскочил к рыжему и хотел забрать мяч.

— Кто такие? Предъяви документы!

— Мы — новая смена, — объяснил рыжий и, сделав финт, увел мяч у Максима из-под носа.

Максим попытался догнать мяч, но не смог. И схватил рыжего руками.

Дело шло к драке, но в этот момент у главного входа затрубил горн. Это могло означать только одно: новая смена и в самом деле приехала.

Все убежали к забору. Кроме меня и Кости. Костя вытряхивал из тапочек песок, а я остался в воротах: новенькие собирались бить пенальти, и бросать ворота было неловко.

Рыжий установил мяч и сказал приятелю:

— Стукни! По заказу.

— Куда? — деловито осведомился Пиджак.

— В левые кресты.

Я решил, что это самое обыкновенное пижонство. Кому не известно, что бить по заказу могут только мастера!

Но Пиджак разбежался и… без всякого напряжения отправил мяч в верхний левый угол ворот.

— А в правый? — предложил рыжий.

Мяч снова влетел в ворота и, отскочив от сетки, выкатился в поле. Это походило на чудо!

Однако рыжий вел себя так, будто ничего особенного не случилось. Он подхватил мяч и ударил по воротам сам. Удар был слабее, но точный: в нижний угол, в притирочку к штанге. Когда новенькие ушли, Костя тоже попытался ударить по заказу, но вместо правого угла попал в левый и, вздохнув, сказал:

— Они в команде играют. По ударам видно.

На лагерной линейке мы узнали, что одного из новеньких зовут Юрик Силкин, а другого, со снайперским ударом, — Володя Петров.

Новеньких засыпали вопросами:

— Вы что — в команде играете? — спросил Максим.

— Да, в «Динамо», — кивнул Володя.

— У вас всех подряд принимают или через одного? — поинтересовался Максим.

— Отбирают. У кого техника есть, — гордо сказал Юрик.

— Я один раз тоже в команду записаться хотел, — признался Костя, — никакой техники там не проверяли. Обыкновенная комната. Два стула и стол. И спрашивают, в какой команде раньше играл. Если нигде — до свидания.

— А ты как хотел? В футбол с семи лет начинать надо, — авторитетно заявил Максим.

— Не обязательно, — возразил Володя, — если способности есть, можно и позднее.

Костя помрачнел. Наверно, он не был уверен, что у него хватит таланта играть в настоящей команде. А он об этом, сразу видно, только и мечтал.

Слух о невероятном происшествии на футбольном поле облетел весь лагерь. После полдника все высыпали на стадион.

Я сговаривался с Максимом.

— Давай я буду «сокол», а ты — «пень», — предложил Максим.

Мы подошли к Володе. Максим расправил плечи и широко улыбался, чтобы и без бинокля можно было догадаться, что «сокол» — это он.

Но Володя неожиданно выбрал «пень». Наверное, ему нужен был защитник. Я засмеялся и показал Максиму нос.

Через десять минут счет был пять — ноль в нашу пользу. На поле творилось что-то непонятное. Игроки кучей гонялись за мячом, а он в конце концов оказывался у Юрика, который выходил один на один с вратарем и…

Костины защитники кричали друг на друга, заменили вратаря, но счет рос, словно на поле орудовал старик Хоттабыч. Только опытный глаз мог заметить, что Володя специально стягивает на себя защитников, а потом точным ударом выводит Юрика на свободное место.

При счете восемь — ноль дали горн на построение, но Костя предложил доиграть до гола. Ему во что бы то ни стало хотелось размочить счет.

Тут на поле показалась Елена Блинова, председатель нашего отряда. Игра рассыпалась. Не заметил председателя только Костя. Он рвался к воротам, а Юрик твердо стоял на его пути. В этот момент между ними, словно из-под земли, выросла Блинова и взяла мяч.

Через неделю состоялась первая товарищеская игра с соседним лагерем. На последней тренировке капитаном избрали Володю. Костя сложил свои полномочия: капитаном должен быть лучший игрок.

Володя был центральным защитником, но успевал всюду — и в защите, и в нападении. Наш вратарь скучал без дела и оба тайма болтал с девчонками.

Всего в этом матче было забито семь мячей. Володя забил три, остальные провел Юрик. С тех пор как открыли лагерь, наша сборная с таким счетом никогда не выигрывала. Судья поднял руки вверх, и на поле выбежали зрители. Девчонки вручили Володе и Юрику цветы, а Сережа, сын физрука, вскочил на велосипед и помчался разносить по белу свету весть о нашей победе.

Весь лагерь вышел встречать победителей к главным воротам: начальник, вожатые, воспитатели и даже шеф-повар тетя Паша.

Мы без всякого строя топали по шоссе. Под ногами путались счастливые малыши. Моросил дождик, но никто этого не замечал.

Впереди торжественно выступал Юрик. Рядом с ним осторожно переставляла свои платформы Наташка Калига. Остальные девчонки облепили Володю.

Про Костю никто не вспомнил. Все вдруг забыли, что до сегодняшнего дня голы забивал именно он. Но Костя нисколечко не унывал. Он шел позади всех и на ходу подбрасывал мяч, пытаясь остановить его головой, как это делал Володя.

На ужин для победителей испекли пирог с черникой. Его принесли прямо из печки на огромном железном подносе. Юрик проглотил четыре куска, а пятый принесла ему Наташка, пояснив, что решила беречь фигуру.

Потом до самого отбоя танцы. Юрик надел расклешенные штаны и выделывал такое… Казалось, еще немного — и он развалится на части. Девчонки умирали от восторга.

Тут вожатый поручил нам с Костей закрыть окна в палате: поднялся ветер и рамы оглушительно хлопали. Когда мы вернулись, Максим сообщил:

— А Блинова вальс танцевала!

Я лично Максиму не поверил: Ленка всегда сидела на танцах зрителем.

— Кроме шуток! С Петровым.

Но тут объявили дамское танго, и Ленка пригласила Володю. Заиграла музыка. Это была какая-то восточная мелодия. Ленка танцевала легко, как балерина…

…Прошло две недели. Однажды на утренней линейке Ленка вместе со старшей вожатой стояла на трибуне. Как дежурная от совета дружины она объявила распорядок дня.

После полдника был назначен первый матч на кубок восьми лагерей, и никакие распорядки нас не касались. И вдруг — я не поверил своим ушам! — Лена как ни в чем не бывало прочла: первый отряд после завтрака работает в подшефном совхозе.

От неожиданности все растерялись, и только Максим сразу вступил в спор:

— У нас же сегодня игра!

— Первый отряд, прекратите разговоры, — официально сказала Лена и посмотрела в нашу сторону так, как будто не имела к первому отряду никакого отношения.

Володя в этот день дежурил по палате и на линейку не пришел. Когда заиграли марш, Костя незаметно выскользнул из строя и помчался за капитаном. Нужно было срочно делать ход конем. Кому не известно, что футболистам перед игрой положено отдыхать.

Недалеко от столовой висела доска объявлений. Ленка прикрепляла к ней разрисованное цветными карандашами расписание дня.

— Зря стараешься! — крикнул Максим, отойдя на безопасное расстояние. — Все равно снимать придется.

— Посмотрим, — не оборачиваясь, ответила Лена.

— Погоди, — вмешался Юрик, — наверное, про игру просто забыли.

— Никто не забывал, — уточнила Лена, — но нас срочно просили помочь.

— Ничего не знаю… — снова вскипел Максим.

— Ты просто работы испугался, — спокойно сказала Лена и направилась в столовую.

Максим посмотрел ей вслед, потом подскочил к доске и сорвал распорядок дня.

Ребята ахнули. Блинова обернулась, и Максим, опасаясь возмездия, пустился наутек. Он бежал, как заяц, петляя между деревьями. Лена догнала его, отобрала листок и повесила на место. Толпа молча рассеялась.

После завтрака мы насели на вожатого.

— Валерий Иванович! — отчаянно скулил Максим. — Игра-то на вылет, а нам — работать…

— Вы что, профессионалы? — сказал вожатый. — Я тоже в хоккей на первенство города играю. И никто, между прочим, от работы меня не освобождает.

Юрик отозвал Володю в сторону:

— Пошли к начальству! Если он разрешит — вожатый нам не указ.

Третьим в делегацию затесался Максим. За главного был Юрик. У дверей административного корпуса он остановился, чтобы пригладить волосы. Было видно, что он трусит и не знает, с чего начать. Но тут дверь распахнулась, и начальник вышел на крыльцо. Делегацию пустили в кабинет, а мы спрятались за беседку.

Через три минуты на крыльце появился Максим. Он кубарем скатился по лестнице и радостно запрыгал, будто забил решающий гол на первенстве мира. За ним вышли Юрик и Володя. Юрик снисходительно улыбался и делал вид, будто заранее знал, что все будет в порядке.

Скоро к беседке подкатил автобус из совхоза.

Юрик шнуровал мяч. Мы собирались на поле. Девчонки прошли мимо и сели в автобус. Нас они не замечали. Нетрудно было догадаться: про ход конем им уже известно. Только Калига посочувствовала:

— Значит, вы не поедете? Ну и правильно — у вас же игра.

Потом она поманила Юрика, и они долго шептались у заднего колеса. Юрик почесал в затылке и подошел к Володе:

— Капитан! Опять твоя Блинова воду мутит. Валеру в столовой обрабатывает.

Володя молча поправлял гетры.

— Пойди и успокой ее, — предложил Юрик.

— Почему я? — спросил Володя.

— Ладно, не притворяйся, — хихикнул Юрик. — Уже весь лагерь знает.

Володя встал, прихватил футболку и вместо столовой пошел в спальный корпус. Юрик, пожав плечами, бросился вслед за ним.

— Володька! Ты же капитан. Если она к начальнику пойдет, нам крышка.

Володя колебался. На дорожке показалась Лена. Злая, как Бармалей. Она быстро шла к автобусу. Виновато улыбнувшись, Володя шагнул ей навстречу. Юрик с облегчением вздохнул. Но Лена вдруг ни с того ни с сего повернула на сто восемьдесят градусов и обошла автобус с другой стороны.

— Воображала! — крикнул Юрик.

— Знаешь, я, наверно, поеду, — вдруг сказал Володя. — Брось форму в палату.

Он передал Юрику футболку и пошел к автобусу.

— Ты что, из-за нее? — изумился Юрик. — Подумаешь, красавица!

Володя прыгнул в автобус.

Девчонки переглянулись.

Вслед за Володей в автобус вошел Костя. Третьим был я. Во-первых, за компанию, а во-вторых, из принципа. Пусть девчонки не думают, что мы испугались работы.

Когда появился Валера, в автобусе не было ни одного свободного места. Вскочив на подножку, вожатый спросил:

— Так… Все здесь?

— Нет, — спохватилась Наташка, — Силкина нет.

— А где он? — строго спросил вожатый.

— Может, у ворот ждет, — не очень уверенно предположил Витек.

Автобус громко просигналил, и тут же на крыльце изолятора показался Юрик. Левая рука его висела на марлевой повязке.

— Все ясно, — сказал Валера и захлопнул дверь.

Юрик поплелся в палату.

Автобус развернулся и взял курс на совхоз.

На разминке Юрик носился по полю свеженький, как огурчик. Доставал мяч из-за боковой и один раз даже махнул за ним через забор. Рука у него была по-прежнему перевязана. Остальные ползали по полю, как сонные мухи. Максим никак не мог отыскать середину ворот и держал только правый угол. Юрик вызвался нарисовать для него черту до одиннадцатиметровой отметки, но его окликнул Валерий Иванович:

— Силкин, ты почему на поле?

— Как почему? — изумился Юрик. — Разминаюсь, как все.

— У тебя же болит рука?

— Ничего, я потерплю.

Юрик хотел убежать, но вожатый сказал:

— Найди врача и спроси разрешения играть.

— Она же в лагере осталась, — взмолился Юрик.

— Без врача допустить к игре не могу.

Юрик обиженно поджал губы и стал жонглировать мячом у бровки. Он не терял надежды, что вожатый изменит свое решение: замены-то все равно нет.

— Силкин, я жду.

— Не хотите, играйте сами! — взорвался Юрик и, бросив футболку на траву, ушел.

Володя заметил исчезновение Юрика перед самым свистком.

— А где Юрка?

— Его Валера выгнал.

Володя помрачнел и оглянулся на трибуну. Валера совершенно спокойно разговаривал со старшей вожатой. Даже смеялся.

Мы подошли к нему всей командой.

— Валерий Иванович, — начал Володя, — разрешите Силкину играть. У нас правого края нет.

— Он же утром был болен. Что, уже поправился?

— Он сыграет, — твердо сказал Володя.

Валера пожал плечами:

— Ну, если команда просит… Но без врача разрешить не могу.

На поле выбежали судьи. Пришлось начинать игру без Юрика. «Семерку» взял Костя, а полузащитника мы нашли во втором отряде.

Вначале игра шла в одни ворота. Нас прижали к штрафной. Володя носился с края на край, пытаясь перевести игру в центр. Помогал ему Костя. Понимали друг друга они еще не всегда, но зато Костя не ждал, пока ему выложат мяч на блюдечке, доставал любые, самые безнадежные передачи.

Когда Костя забил два гола, Юрик забеспокоился. Он разыскал врача наших соперников и выпросил разрешение после перерыва войти в игру.

Во втором тайме мы опять оказались в защите. У наших ворот подавали подряд пять угловых, но потом Володя провел третий гол и игра выровнялась. В нападении все, как и в первом тайме, играли на Костю. Юрик бегал без мяча и возмущенно семафорил руками. Когда до конца оставалось пять минут, он оттолкнул руками Костю, которому была адресована передача, и забил наконец гол. Трибуны бурно аплодировали. Юркин фокус болельщики не заметили.

На вечерней линейке Юрика ни с того ни с сего вызвали на флаг. Физрук на полном серьезе сказал, что Юрий показал настоящее мужество: с больной рукой вышел на поле и даже забил гол. И весь лагерь долго аплодировал. Юрик гордо улыбался, делая вид, что все сказанное — правда.

К середине второй смены на счету у Юрика было уже два десятка голов. Малыши ходили за ним толпой, один раз даже устроили драку, выясняя, кому сидеть рядом со знаменитым бомбардиром в кино. Одним словом, Юрик стал самой популярной личностью в лагере. Не любили его только в команде, хотя никто пока не высказывал этого вслух — как-никак Юрик был другом Володи, играл с ним в «Динамо» целых три года и даже имел на капитана некоторое влияние: на играх распоряжался заменами…

Однажды во время вечернего обхода в нашу палату вошел начальник лагеря. Он молча постоял, вытер платком свою гладкую, как бильярдный шар, голову и сказал:

— Как ни тяжело, но вы, хлопцы, не оправдали доверия. Это по какому такому праву вы гостинцы у малышей отбираете?

— Какие гостинцы? — тихо спросил Володя.

— Яблоки, конфеты… Да вам лучше знать, — раздраженно уточнил начальник. — Вчера проверили кладовую: у второго и третьего отряда в чемоданах шаром покати.

— А мы здесь при чем? — удивился Максим. — Может, они сами все съели…

— За три дня? В воскресенье же был родительский день… Одним словом, придется проверить ваши тумбочки.

Начальник лагеря, старшая вожатая, врач и Ленка, которая участвовала в обходе как дежурный член совета отряда, стали осматривать тумбочки.

Мы лежали в постелях, боясь поднять глаза на проверяющих. Володя, бледный и расстроенный, стоял возле двери. Мне было и смешно и стыдно. Тумбочки, конечно, оказались пустыми, но самое обидное заключалось в том, что начальник лагеря как будто был уверен: во время досмотра что-то обязательно должны найти.

…В родительский день мы с Костей загорали на футбольном поле. Из-за карантина в третьем отряде никого из ребят за территорию лагеря не пускали, и родители ушли на озеро, оставив у нас одеяла и три тонны гостинцев.

— Как ты думаешь, финал выиграем? — спросил Костя.

Нам оставалась последняя, решающая игра в розыгрыше кубка, и ни о чем другом он разговаривать уже не мог. Как-никак о кубке мы мечтали с самого начала смены.

— С Володей выиграем, — сказал я.

— Если у них с Юриком игра пойдет…

— С Юриком?.. Тоже мне игрок. Скажешь, мы без него хуже играли?

— Техника у него есть, — вздохнул Костя. Он был убежден, что Юрик играет лучше него.

Я перевернулся на живот и обнаружил, что в двух шагах от нас за кустами сражаются малыши.

— Смотри, драка!

— Давай разнимем, — предложил Костя.

Мы выскочили на поле боя. Оказалось, что битва идет из-за конфет. Белобрысый пацан не хотел расставаться с пакетом, а приятели его возмущались:

— У, жмот! Это же для команды.

— Что ты сказал? — изумленно воскликнул Костя, схватив одного из дерущихся за руку.

Второй малыш и пострадавший, отбежав в сторону, спрятались за телеграфный столб, готовые тут же пуститься наутек. «Задержанный» хныкал, тщетно пытаясь вырваться.

— Отпустите. Мы же конфеты для команды собираем, для вас…

— Для нас?! — в один голос переспросили мы с Костей.

— Для футбольной команды, честное слово, — всхлипывая, подтвердил «задержанный»…

— Кончай загибать, — твердо сказал я. — Нужны нам твои конфеты…

— Тебе не нужны, а другие просят…

— Кто это просит? — спросил Костя.

Малыш упорно молчал.

До самого обеда мы с Костей спорили, что все это значит. Он считал, что малыши просто врут. А я утверждал, что малыши сказали правду и кто-то забирает у них гостинцы якобы для команды. Но кто? Не мог же это сделать невидимка!

— Смотри, смотри! — Костя вдруг стукнул меня по плечу.

На крыльце, где застряли опоздавшие, которых физрук — дежурный по лагерю — не хотел пускать в столовую, стоял малыш, которого мы поймали на футбольном поле. Показывая на нас пальцем, он что-то шептал на ухо Олежке. Олежку перевели в первый отряд совсем недавно, после того как он случайно сыграл за команду тот самый матч, в котором вожатый не разрешил играть Юрику.

— Ты о чем с этим пацаном разговаривал? — спросил Костя, когда Олежку наконец пустили, в столовую.

— Когда?

— Сейчас на крыльце.

— Да так… — Олежка пожал плечами.

— Выходит, это ты у малышей конфеты стреляешь? — спросил я.

— Какие еще конфеты? — Олежка побледнел, опустил голову к тарелке.

— Говори, а то хуже будет, — предупредил Костя.

— Это Юрик, — вздохнув, признался Олежка.

— Юрик?.. — в один голос переспросили мы с Костей. Хотя мы и не любили Юрика, но представить, что он, самый близкий друг нашего капитана, мог дойти до того, чтобы отбирать конфеты у малышей…

— Он еще и не то делает. Малыши ему в обед яблоки всегда отдают.

— За такие дела ему темненькую сделать надо, — возмутился я.

— Сперва надо сказать Володе, — предложил Костя.

— Нет уж, я так не играю, — запротестовал Олежка.

— Чего ты боишься? — удивился я.

— Все равно я вам ничего не говорил. Мне в запасе сидеть неохота.

Олежка упорно стоял на своем. Он полагал, что для Володи дружба дороже справедливости.

— Что будем делать? — мрачно спросил Костя, когда мы вышли из столовой.

— Как это «что»? Скажем Володе.

— А кто будет финал играть?

— Что мы, без Юрика не выиграем? — возмутился я.

…После полдника была последняя перед кубковой игрой тренировка. Мы играли на двое ворот, и Юрик забил голов больше всех — шесть. Болельщики бурно приветствовали каждый его удар, каждый финт. В перерыве Юрик посылал малышей за водой, а после тренировки вручил свою грязную майку Наташке, которая бережно, как реликвию, понесла ее в стирку.

Целый вечер я выбирал момент, чтобы поговорить с Володей. Оставшись без Кости и Олежки, я понял, что заговорить с Володей о проделках Юрика совсем не просто…

Вечером перед отбоем, когда мы мыли ноги, в умывалку вдруг заглянула Блинова и отозвала Володю в сторону. Они вышли наружу и остановились возле пожарной бочки. Я быстро завернул кран. Через открытую дверь доносились обрывки разговора.

— Ну и пусть не доказано, — говорила Ленка. — Это же видно — малыши его покрывают. Играть в команде он не должен.

— Без него нам кубок не выиграть, — помолчав, сказал Володя. — Да и не похоже это на него…

— Еще как похоже. Я сама видела, как после обеда он у малышей яблоки брал. Эх ты, своих друзей не знаешь!

Я незаметно выскользнул из умывалки и помчался в палату.

Вскоре появился Юрик, веселый, довольный собой. Он сунул нос в окно; убедившись, что воспитателя в палате нет, закинул на подоконник ногу и вдруг провалился вниз. Я подбежал к окну и увидел Володю. Он держал Юрика за воротник.

— Ты по какому праву яблоки у малышей отбираешь? — Володя был бледен, говорил с трудом.

— Я? — растерялся Юрик. — Кто тебе сказал? Блинова?

— Не имеет значения.

— Ты ее больше слушай. Ничего такого не было.

— Было, — сказал я.

— Так… — Володя помолчал. — Играть в финале не будешь.

Настал день финала. Перед разминкой Володя объявил состав команды. Юрика он не назвал.

Все молчали. Юрик обиженно поджал губы и побежал жаловаться.

Началась разминка. Здесь, в «Салюте», все было непривычно. По радио объявляли составы команд. Вдоль поля шумели трибуны. На беговой дорожке стоял покрытый бархатной скатертью стол. На нем ожидал победителя серебряный кубок. Мы мазали по очереди мимо ворот и с опаской поглядывали на соперников, которые все, как один, оказались невозможными верзилами.

Перед самым свистком на поле вышел физрук:

— Володя! Что там у вас опять случилось? Силкина обязательно поставь.

— Это невозможно, — твердо сказал Володя.

— Почему?

— Он знает почему.

— Не понимаю, — пожал плечами Константин Иванович. — Решающий матч, а у тебя личные счеты.

— Не личные, — сказал Володя.

— А кто пойдет по правому краю? — поморщившись, спросил физрук. Он был убежден, что без Юрика кубка нам не видать как своих ушей.

Началась игра. Первые пять минут мяч гулял в центре. От волнения никто не мог сделать нормальную передачу. Потом «салютовцы» пришли в себя, и на наши ворота обрушился настоящий шквал. Максим метался от штанги к штанге, кричал на защитников. Нам забили первый гол. Володю держали целых три защитника. Они не отходили от него ни на шаг, даже если мяч был у своих. Зато Костя бегал свободным. Несколько раз он прорывался к штрафной в одиночку, но вратарь «Салюта» прыгал как обезьяна…

В перерыве физрук устроил нам разнос. Юрик вертелся рядом и давал ценные советы.

— Силкин, — подозвал его Константин Иванович, — кончай болтать и быстренько раздевайся!

— Я? — с готовностью переспросил Юрик и стал стягивать свитер.

— Константин Иванович, — сказал Володя, — замен никаких не надо.

— Это почему? Мы проигрываем: два — ноль. Я тебя, Володя, не понимаю.

— Пусть извинится, — вдруг предложил Максим. — И обещает, что больше не будет.

— За что извиняться, если я ничего не делал? — запел старую песню Юрик.

— Нет, делал, — сказал я.

— Не знаешь — не говори, — канючил Юрик. — Сперва доказать нужно…

Судья дал свисток. Пока мы строились у бровки, физрук привел вожатого Валеру.

— Володя, что у вас с Силкиным? — спросил вожатый.

— Он у малышей гостинцы отбирал и говорил, что для футбольной команды.

Не сказав ни слова, Валера направился к трибуне.

Во втором тайме все переменилось. На пятой минуте Володя подхватил мяч в центре поля и неудержимо рванулся вперед. До самой штрафной была зеленая улица, а дальше стояла стена из четырех защитников. Они, наверное, рассчитывали, что Володя без боя отдаст мяч или пробьет по воротам издалека. Но тут случилось такое, чего никто не ожидал. Володя на мгновение остановил мяч позади себя и, закрутив его ногами, перебросил через стенку. Вратарь выскочил из ворот, но Володя оказался у мяча на секунду раньше и «размочил» счет.

«Салют» ушел в глубокую защиту. От Володи ни на шаг не отходила стража, а защитники откровенно играли на отбой. Они считали, что таким образом ничего не стоит удержать разрыв в счете.

В середине тайма назначили штрафной. Володя не спеша подошел к мячу. «Салютовцы» лениво ставили стенку. Они были уверены, что штрафные с двадцати метров забивают только по телевизору.

Володя разбежался. Последовал сверхмощный удар, «стенка» от страха повернулась спиной, вратарь повис в прыжке, но мяч влетел прямо в сетку. Счет стал ничейным.

Мы торжествовали. До конца встречи оставалось целых пятнадцать минут… А в случае ничьей каждой команде полагалось по пять пенальти, и здесь у нас были шансы на победу: Максим — самый хитрый вратарь на свете и в двух случаях из трех запросто угадывает угол.

Но тут случилось непоправимое. У наших ворот назначили угловой. Подача была совсем неопасной, мяч летел за ворота и, как дважды два, должен был уйти на свободный. Так, наверное, и случилось бы, если бы Олежка не попытался его остановить. Он вытянул вперед ногу и коленкой послал мяч в собственные ворота… Игра была проиграна.

Мы медленно шли по шоссе. Той самой дорогой, по которой столько раз за последнее время возвращались победителями. Девчонки несли обратно в лагерь цветы. Они так верили в нашу победу! В хвосте шел и горько плакал Олежка. Лена пыталась его успокоить.

— Зря Юрика не взяли… — вздохнул Костя.

— Правильно сделали, — сказал я.

Все молчали. У развилки Максим остановился. Он считал, что лучше войти в лагерь без всякого шума, через хозяйственный двор.

Но Володя, поколебавшись секунду, пошел прямо к главному входу, где весело шумели не подозревавшие о нашем поражении болельщики.

Опустив головы, мы поплелись за капитаном. Володя спокойно шел впереди.

Он почему-то совсем не был похож на проигравшего.