Спэнсер Коэн. Книга 1

Глава 6

Для воскресного вечера в баре было довольно людно.

После нашего разговора в шкафу Эндрю немного притих. Ирония от меня, конечно же, не ускользнула. К счастью, он не стал прессовать, а ласково улыбался и слишком старался исправить мое настроение, примерно так же, как кто — то балует собаку, которую до этого очень больно пнул.

И здесь ирония от меня не ускользнула.

— Выпить? — спросил он. Я кивнул, он отправился к бару, а мне выпало искать для нас столик. Вернулся он с двумя бутылками пива и одну вручил мне. — Я задал тебе кучу вопросов, а про предпочтения в выпивке — нет.

— Подойдет, — сказал я. — Отличный выбор.

Бар заполнялся, становясь все оживленней и громче. Мы болтали о всякой ерунде: где бывали, кем хотели стать в детстве, о самых постыдных моментах, о любимых и ненавидимых предметах в школе, первой влюбленности, первом поцелуе. После третьей бутылки мне почти удалось вычеркнуть из памяти, для чего мы сюда завалились. Пока Эндрю не бросил взгляд за мое плечо, глаза его не округлились, а сам он не побледнел.

Я придвинулся ближе и положил руку ему на талию.

— Эли здесь? — тихо прошептал я ему на ухо и скорее ощутил, чем увидел, его кивок. — Он нас видел?

Я чувствовал, как опускалась и вздымалась грудь Эндрю, а потом он кивнул.

— Да. Сейчас.

— Хорошо, — произнес я, откидываясь назад и улыбаясь. — Именно этого мы и хотели.

Он посмотрел на меня взором, который я не смог прочитать. Страх? Неуверенность? Сожаление?

Все еще держа его за руку, я наклонился и зашептал ему на ухо:

— Мечтаю узнать, в каких еще местах тебя окрашивает румянец.

Он загоготал и, как и предполагалось, покраснел. Собственно, это и было моей целью.

— Господи, — пробормотал он, отхлебнув пива.

Я ухмыльнулся. Идеальная реакция. Если уж не для членоголового бывшего бойфренда, то для меня. Я и не осознавал, что у меня имелся «пунктик» на пунцовеющих парней.

Я не осознавал, что у меня появлялся «пунктик» на Эндрю.

Конечно, мое отношение к нему отличалось от отношения к другим клиентам, но только из — за того, что мы хорошо ладили. Или я убеждал себя в этом? Я не заморачивался до тех пор, пока позади нас не нарисовался парень, видеть которого до сих пор мне не доводилось, и меня как громом шарахнуло…

У меня были чувства к Эндрю.

Я не знал, чего хотел. Но не сомневался в одном: я не хотел, чтоб Эндрю помирился с Эли. На самом деле я не хотел, чтоб они даже просто поговорили.

Я провалил свою работу. Ну, вообще — то не совсем правда. Я влиял на свою работу ради личной выгоды — что еще хуже.

— Что мне делать? — спросил он.

Я собирался сказать ему идти к бару. Дать Эли возможность вступить в контакт. Но потом Эндрю положит руку мне на грудь… и это прикосновение, это тепло изменили все.

— Мы выжидаем, — прошептал я ему на ухо. Я чувствовал аромат его одеколона, чувствовал жар его тела. Что невероятно будоражило, и мне едва удавалось говорить. — Мы заставим его ревновать. Заставим понять, от чего он ушел.

Эндрю с придыханием горячо проговорил мне в ухо:

— Он смотрит.

Господи, голова закружилась, сердце загромыхало в груди.

— Хорошо, — пробормотал я. И ведь было хорошо. Мне хотелось, чтоб Эли смотрел. Мне хотелось обвить Эндрю рукой за шею и поцеловать. Черт, мне хотелось целовать его, пока он не забудет свое имя. Мне хотелось сделать даже больше. Я ни капельки не солгал насчет желания посмотреть, докуда спускается его румянец.

— Мы уходим или остаемся? — пролепетал он мне в ухо.

Я не знал. Впервые с момента начала этой халтуры я понятия не имел, что делать. Я осознавал, что мы должны остаться, осознавал, что обязан спровоцировать контакт для своего клиента, но не был готов к завершению дела.

Боже, голова была забита совершенно не тем. И рулил ей точно не разум. Я натурально пребывал не в состоянии мыслить — в чем заключается суть всех шуток про мужчин — геев — но решение принималось не только членом. Мое глупое сердце умудрилось рассказать о многом. К сожалению, мой глупый мозг обнаружен не был.

— Пошли отсюда.

Я взял его за руку и повел по бару. Тогда — то и заметил Эли: он ничем не отличался от увиденного мною на фотках человека. Сомнений не было — он обратил внимание на надетый на мне жилет, потому что прищурился и всматривался в Эндрю.

Выйдя на улицу, я прикладывал усилия не лыбиться, а Эндрю вдруг рассмеялся.

— Видел его лицо?

— Да. — Я распахнул дверь ближайшего такси и придержал для него. Он проскользнул на заднее сиденье, а я присоединился к нему.

— Чем теперь займемся? — спросил он. Мне стало интересно: его воодушевление было спровоцировано достигнутым контактом или из — за того, что отпала причина изображать свидание, или из — за трех бутылок пива? Но его улыбка была прекрасна.

Я дал таксисту адрес Эндрю.

— Мы отправляемся к тебе постить фотки в твоем «фейсбуке».

Он снова расхохотался. Все лицо засияло, словно он был только что постучавшим в дверь и давшим деру подростком.

— Ты не шутил, говоря, что мы добьемся от него реакции.

Я согласился.

— Он был в шоке.

— Не думаю, что ему приглянулся мой жилет на тебе.

— Потому — то я его и надел.

Он испустил тихий смешок, а я ждал начала осознания. Обычно за огромным успехом следовало «что же я натворил?», но с Эндрю этого так и не произошло.

— Мне стоит переживать насчет фотографий, которые ты хочешь выложить на «фейсбук»? — осведомился он, проходя в гостиную.

— Нет. Я сказал «фейсбук», а не «грайндр^[7]».

Он захохотал и отправился в кухню. Я заметил все еще не подключенный проигрыватель, решил, что он нуждался в работе, и склонился над низким комодом подключить шнур питания как раз в момент возвращения Эндрю.

В руках он держал два пива и совершенно точно заценивал мою задницу.

— Нравится то, что видишь? — спросил я, вздернув бровь.

Он всучил мне бутылку.

— Заткнись и пей.

Я принял пиво с хохотком.

— Предполагалось, что ты кроткий и вежливый парень. А не нахал, отдающий приказы заткнуться и пить.

Он отхлебнул пива и, глотая его, улыбнулся.

— Только с людьми, с которыми мне не комфортно.

— Рад слышать. — Мы чокнулись бутылками. — Твое здоровье.

В течение нескольких долгих секунд мы не отводили взгляды, отчего сердце мое сбивалось с ритма, а пах обожгло теплой волной. Не будь он клиентом, я забрал бы из его руки бутылку, пихнул на диван и нашел каждую точку на теле, что вынуждала бы его стонать.

Абсолютно не обращая внимания на порнографические картинки в моей голове, он плюхнулся на диван и закинул ногу на кофейный столик.

— Пластинка сама не заиграет, — поддел он.

Хмыкнув, я поднял с кресла подушку и швырнул в него.

— Хренов командир.

Подушку он с легкостью поймал и положил на колени. Мне стало любопытно: он пытался спрятать свое возбуждение, или на грани пребывал только я? Вне всякого сомнения, мне было известно, что по приходу домой придется взять решение вопроса в свои руки.

Я опустил винил на вертушку и не смог не улыбнуться наполнившему комнату знакомому потрескивающему звуку, после чего заиграл Джефф Бакли. А потом, все еще стоя лицом к проигрывателю, я указал на свой зад.

— Разглядел, как следует?

Я обернулся — он смотрел в телефон.

— Прости, что? — отрешенно спросил он.

— Ничего, — ответил я, садясь рядом с ним. — Он писал тебе?

— Нет.

— Напишет.

— Ты говоришь очень смело.

— Я хорош в своем деле.

Он несколько раз моргнул и сделал долгий глоток пива. Я отобрал у него телефон, нажал кнопку камеры, обнял себя за плечи его рукой и дирижировал нами, чтоб выглядели мы как можно непринужденнее и ближе. Я поднял телефон снять сэлфи, но первая фотка вышла плохой — он не улыбался.

— Тебе позволено улыбаться, — обратился я к нему.

Он улыбнулся, но слишком натянуто. Поэтому я вцепился пальцами в его ребра, а он подскочил и, почти расплескивая пиво, захохотал.

— Эй! — воскликнул он, игриво отпихивая меня.

Я держал палец на кнопке и повернул голову, пытаясь укусить его за грудь. Он громко фыркнул, а я защекотал его снова. Мы полулежали, спина моя прижималась к его груди. Рука вернулась на мое плечо, ладонь легла мне на грудь. Было очень спокойно, очень естественно. Я снял еще несколько фотографий, на которых лицо его стало улыбающимся. Беззаботной улыбкой.

— Идеально, — изрек я. Вызвал приложение «фейсбук», и, заметив несколько уведомлений и сообщений, — которые меня совершенно не касались — протянул ему телефон. — Хочешь просмотреть?

Он поставил пиво на столик и принял мобильник. Он мог бы с легкостью использовать руку, что покоилась на моей груди, но ему явно нравилось место ее пребывания. Я — то точно не возражал.

— М — м–м, — протянул он. — Обычная чушь. — И вернул мне телефон без намека на колебание.

Я нажал кнопку загрузки и выбрал фото, где видно меня было только от макушки до глаз, и было оно немного размыто, зато бросалось в глаза, что мы хохотали. А еще очевидно, что голова моя на его груди, а его рука обвивала мои плечи.

— Эту? — спросил я.

Секунду он разглядывал ее и ответил кивком.

— Что же мы скажем? — поинтересовался я.

— Не знаю, — отозвался он. — Домен — то твой.

Я фыркнул, напечатал «лучший вечер в жизни» и, не давая себе возможности задуматься, не перебарщивал ли, нажал «отправить».

— Готово.

Он молчал, а я ощущал биение его сердца под моей головой. Он так и не убрал от меня руку, а я до сих пор не возражал. По прошествии буквально нескольких секунд полетели первые «лайки». Затем несколько «ЛОЛ», парочка «Эндрю????» и «Привет, Эндрю, кажется, кто — то украл твой телефон».

Эндрю зашелся в хохоте.

— Это Мишель. Мы работаем вместе. — Потом прилетело личное сообщение. — И — и–и — и–и — и вот и Сара, — вздохнул он. Однако читать не стал, а спустя примерно двадцать секунд телефон зазвонил. На экране высветилось имя его сестры, и он со стоном принял вызов. — Привет.

Расслышать можно было только жужжание, точных слов не разобрать. Она, кажется, задала вопрос: «Он рядом с тобой?».

— Ну, да. Мы можем побеседовать завтра?

Я прилично отпил пива и провел пальцами свободной руки по все еще обнимавшей меня за плечи руке. Даже смешно, насколько это было естественно, насколько интимно и совершенно потрясающе. Такой близости у меня не наблюдалось уже довольно давно. Конечно, у меня случались «однодневки», время от времени бывали даже «двудневки», но такое — никогда. Ничего похожего на дуракаваляние воскресным вечером на диване в обнимку.

— Это сделано, чтоб спровоцировать его реакцию, вот и все, — сказал Эндрю. — Ничего особенного.

Ничего особенного.

Только было все наоборот. По крайней мере, для меня. И только я подумал, что смог бы привыкнуть находиться рядом с Эндрю, как вдруг вспомнил: он вообще — то уже был влюблен в другого. И реальность врезалась в сознание, как долбаный грузовик.

А реальность такова: работа все еще требовала выполнения, невзирая на наслаждение от игры в фейковых бойфрендов. Как же не хотелось ее выполнять. Но он платил мне, чтоб вернуть бывшего.

Охрененно, мать вашу. Я отпустил его руку, сел прямо и повернулся к нему.

— Могу я поговорить с ней? — тихо спросил я.

Он нахмурился.

— Спэнсер хочет с тобой поговорить, — сообщил он ей. Сестра что — то проговорила, я не смог разобрать что именно, и он передал мне трубку.

— Привет, Сара, это Спэнсер, — поздоровался я.

— Привет, — неуверенно отозвалась она. — Милое фото.

— О, благодарю.

— Он говорит о тебе, — сказала она.

Ой.

Помни о работе, Спэнсер. Помни, для чего он проводит с тобой время.

Я откашлялся.

— Можно просьбу?

Она молчала, ожидая продолжения.

— Не могла бы ты оставить коммент под фото насчет нашей встречи в следующую субботу? — попросил я. — Напиши: «Девять часов, бар «Джаз и Блюз».

— Хм, конечно, — коротко ответила она. — Зачем?

— Чтоб увидел Эли. Тебе не обязательно встречаться с нами в баре, если нет желания. Но мы там будем. — Я смотрел прямо на Эндрю, произнося: — И я гарантирую: Эли тоже там будет.

Некоторое время он удерживал мой взгляд, а потом взял пиво и сделал долгий глоток.

— Спэнсер? — раздавшийся в ухе голос Сары испугал меня. — Можно вопрос?

— Разумеется.

— Как Эндрю?

— Хорошо, — дал я ответ. — Хотя не то чтоб я реально в курсе.

После длинной паузы она проговорила:

— Х — м–м, наверно.

— В общем, — решил я сменить тему, — он косится на меня. И хотел, чтоб я передал: завтра вечером он с удовольствием приготовит для тебя ужин.

— Ничего я не хотел, — закричал он, пихая меня в плечо.

Я засмеялся и протянул ему трубку. Он быстро протараторил сестре, что ничего ей готовить не планировал. Потом простонал и закатил глаза.

— Ладно. — Еще немного поворчав, он сбросил звонок и снова толкнул меня. — Теперь мне придется готовить ей гребаный ужин.

Я захохотал во все горло.

— Всегда пожалуйста.

— Она сказала, ты должен мне помочь.

— Нет, не говорила.

— Говорила, — парировал он, допивая пиво. — Будь здесь в шесть.

Я вытаращил глаза и разинул рот. Без шуток. Как рыба.

— Серьезно?

Он кивнул.

— Минута в минуту. Не фанатею от опозданий.

— Должен заявить: не фанатею от слова «опоздание». Еще меньше фанатею от готовки.

Он фыркнул.

— Моя мама, вероятно, только что созвонилась с УПБ^[8] по вопросу покупки программного обеспечения для распознавания лиц, чтоб выяснить, кто же, черт возьми, со мной на фото. Так что тебе стоит смириться с такими вещами как готовка и словом «опоздание».

— Ты реально командир.

Его бровь дерзко взлетела вверх, как бы предлагая: «Желаешь выяснить, каким командиром я могу быть?». Мой член нетерпеливо кивнул. И на этой ноте стало ясно: мне стоило уйти, пока не натворил ничего такого, о чем смогу пожалеть. Хорошо, я бы не пожалел. Я насладился бы каждой секундой с ним, что не было бы профессионально мудрым решением. Я поднялся.

— Ладно, — сказал я. — Лучше я пойду. — Я очень старался игнорировать настоятельную потребность накрыть ладонью свой твердеющий член. Да и его глаза, устремленные на мой пах, тоже не особо помогали.

Он щупал мое тело взором, словно обжигающими раззадоривающими пальцами. Клянусь, я почувствовал. Когда наши взгляды встретились, глаза его потемнели, а выглядел он так, точно готовился сожрать меня. Я не нафантазировал. Увидев похоть, я мог распознать ее. И был чертовски уверен: если б не ушел тогда, прямо в ту самую секунду, я позволил бы ему. Мне пришлось мысленно убеждать свои глупые ноги двигаться. Ни одна частичка меня не хотела, но пришлось. Каким — то образом я добрался до входной двери.

— Позволь вызвать тебе такси. — Я и не знал, что он стоял за спиной.

Вздрогнув, я распахнул дверь.

— Не, все нормально. Прокачусь на автобусе. Здесь прямо по бульвару.

— Точно?

Нет. Но если б мне пришлось прождать приезда такси хотя бы минут пять, нам бы оно вообще не понадобилось. Я взял бы его прямо на полу в холле. Я тяжело сглотнул.

— Да. Точно.

Игнорируя его близость, кайф от его аромата, свое тело, мечтавшее коснуться его, я ушел.

Даже вонючий запах в автобусе и ехавшие в нем чудики не послужили холодным душем для моего возбуждения. Свет в тату — салоне все еще горел, но, пренебрегая им, я отправился наверх.

Швырнув кошелек и ключи на стол и ошеломляюще громко простонав, я обхватил ладонью свой член. Спрятанный в узких джинсах стояк напрягся в районе бедра. Я сбросил ботинки и расстегнул ширинку, пройдя в ванную комнату, приспустил джинсы и трусы, выпуская член на свободу. Обвил его ладонью и несколько раз потянул.

Господи, как же хорошо.

Стащил свою рубашку — его рубашку — за низ, снимая жилет вместе с ней. Долго выбирался из джинсов и сдернул их вместе с носками. Включил воду в душе, благодаря богов горячей воды, что не пришлось долго ждать. Передергивать в душе было менее хлопотно.

Я уперся левой рукой в плитку и прислонился лбом к предплечью. Большую часть дня я пребывал на взводе, так что финала долго ждать не придется. Я мог думать лишь об Эндрю. О выражении его глаз, когда он заметил выпуклость в моих джинсах… Господи, я мог представить, как эти глаза смотрят на меня снизу вверх, пока мой член находится глубоко в его горле.

Черт.

Я бы поспорил на любую сумму: не прошло и минуты с моего ухода, как он уже обнимал себя рукой. Мне стало интересно, как он ублажал себя, понравилось ли ему. Я вообразил, как он, кончая, откидывал голову назад. Я фантазировал об издаваемых им звуках, каково будет, если он выстрелит мне в рот или в зад.

И я кончил.

Мне было плевать, что все произошло слишком скоро. И во второй раз, лежа в постели и мастурбируя на фантазии о том, как я трахаю его, тоже было плевать.

Но мне не было плевать на трепещущую в груди надежду. Я силился погасить ее реальностью, но, погружаясь в сон, она все еще трепетала.

— Так ты видел бывшего? — спросила Лола. Часы показывали обеденное время понедельника, и как обычно мы тусовались в тату — салоне Эмилио.

— Ага.

— Он пошел на контакт?

— Нет. Пока нет. Хотя мы определенно привлекли его внимание.

— И когда следующий этап?

— Сегодня я ужинаю у него дома.

— С Эндрю?

— Ну, уж точно не с Эли.

— Вы никуда не идете? — поинтересовалась она. — В какое — нибудь шикарное местечко? Он кажется любителем всего шикарного.

— Нет. В смысле про него — да, но это просто ужин. Мне придется помогать ему с готовкой, — признался я. — Присоединится его сестра, так что если она не притащит Эли с собой, ему без вариантов увидеть нас. — Лола покосилась на меня. Как и Даниэла. Даже Эмилио улыбался. — Что?

— Не похоже на работу, Спэнсер, — заявила она. — Похоже на свидание.

Я хмыкнул.

— Он клиент!

— Ты со всеми клиентами ужинаешь в понедельник вечером?

— Ну, нет, — ответил я. — Но тут другое. Не знаю. В любом случае по фиг. Мы назначили место встречи с бывшим в выходные. В это же самое время неделю спустя все будет кончено.

Лола не смотрела на меня. Она вглядывалась в меня. Я даже не догадывался, для чего.

— И как, считаешь, все пройдет?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Что — то с этим бойфрендом не так. Не могу подобрать слов — понятия не имею, честно говоря. Он кажется приличным парнем, но, думаю, Эндрю будет лучше без него.

— Мм — мм, — протянула Лола, покровительственно кивнув.

Я понял, что она подразумевала, и мысленно отметил: поработать над своей «маской». А вместо того, чтоб начать отрицать, показал ей средний палец.

— Заткнись.

Она расхохоталась и отпила кофе.

— В общем, я собиралась тебе позвонить, но решила, что лучше ты раскошелишься на кофе. Мне нужна помощь завтра и в среду. У меня двухдневная фотосессия.

Лола довольно часто занималась макияжем на фотосессиях, а я помогал ей с барахлом.

— Без проблем. При условии, что ты завязываешь намекать на меня и Эндрю.

Она улыбнулась.

— Не могу обещать.

Я закатил глаза.

— Во сколько?

— Заберу тебя в семь.

Ровно в шесть часов я стоял на крыльце дома Эндрю. Постучал, подождал — никакой реакции. Телефон пискнул сообщением от него.

«Задерживаюсь. Буду через пять минут. Прости».

Я ответил: «Опоздание так тебе не к лицу. Думал, ты не любитель».

Не прошло и десять секунд, как запела моя мобила. Звонил Эндрю.

— Я за рулем и не должен был писать тебе. Стоило позвонить. Ты злишься? Сказал же — прости.

Казалось, он искренне беспокоился.

— Что? Нет. Я просто стебался.

— Ой.

— Ты же не едешь, пока болтаешь по телефону? — уточил я. — Не менее опасно, чем эсэмэс.

— У меня «блютуз».

— Ой. В твоей машине кто — то есть?

— Нет, а что?

— Какая жалость. Хотел ляпнуть что — нибудь сексуально — неуместное, чтоб смутить тебя, вот и все.

Его смех удивил меня.

— Прости, что разочаровал.

— Переживу. — Я перевел дыхание и понял, чтоб улыбался. — Походу, твоя соседка считает меня извращенцем.

— Почему?

— Входя в здание, она пригвоздила меня осуждающим взглядом и реально быстро захлопнула за собой дверь, типа я попытаюсь вломиться. Я ей улыбнулся, проинформировал, что жду тебя, а она радостно сообщила, что в сумочке у нее газовый баллончик.

— Господи.

Я рассмеялся.

— Мне стало страшно, что придется применять кун — фу.

— Ты знаешь кун — фу?

— Нет. Потому и стало страшно.

Он расхохотался.

— Похоже на Констанцию. Ее квартира прямо надо мной. Могу поговорить с ней.

— Не надо, все хорошо. Девушка живет в ЛА одна. Она и должна подозрительно относиться к незнакомцу, что тусуется возле входа в ее жилище, и готовиться причинить невыносимую боль при первых проявлениях странности.

Он хихикнул.

— Ты не очаровал ее?

— Пытался. Но должно быть моя эффектная улыбка срабатывает только с парнями.

— Может, дело в бороде?

Я ахнул, симулируя обиду.

— Ужас! Я люблю свою бороду, — сказал я, автоматически коснувшись бакенбардов.

— Тебе идет.

— Ты в курсе, сколько требуется времени, чтоб она росла правильно? — спросил я. — Очень маленькая лазейка для совершенства. Три дня — максимум. Граница между чрезмерно длинной и чрезмерно короткой довольно тонкая, друг мой. Говорю тебе, ты не понимаешь, насколько облегчаешь себе жизнь бритьем. Хотя не думаю, что борода тебе пойдет. Разве что небольшая щетина на выходных.

— Только на выходных?

— Да, решил, что на работе тебе не стоит носить растительность на лице, — пояснил я ему. — Но я полностью за щетину на выходных.

— Неужели? — поинтересовался он. Сомнений не было: он улыбался. Он что, больше не ехал? Это хлопнула дверь машины?

— Эй, ты где — то тормознул?

— Может быть.

— Может быть? Тут либо да, либо нет. Дай угадаю: ты покупаешь в магазине продукты для роскошного блюда, которое я не смогу приготовить, и твоя сестра превратится в Гордона Рамзи^[9].

На другом конце линии повисла тишина, и, обернувшись, я увидел, что он стоял на тротуаре и разглядывал меня. Трубка возле уха, глупая улыбка на лице, в руках — пакет с едой на вынос.

Хотя он мог прекрасно меня слышать, я все равно сказал в телефон:

— Ты абсолютный обманщик.

Он сбросил звонок.

— Да, я такой, — ответил он, подходя ко мне и вручая теплый пакет, и вставил ключ в замочную скважину. — Я не готовлю.

— Вообще?

— Если могу избежать.

— Справедливо, — произнес я, следуя за ним внутрь. Выглядел он хорошо, даже отлично: серые брюки, светло — голубая рубашка на пуговицах с закатанными до локтей рукавами, обычный черный вязаный жилет. И меня поймали за разглядыванием его задницы.

От комментариев он воздержался, но, забирая пакет, улыбнулся.

— Итальянская подойдет?

— Вполне.

Он загрузил еду в духовку подогреться, потом достал тарелки и прочую ерунду из шкафов.

— Хотел заказать вьетнамскую, — сообщил он. — Недалеко отсюда неплохой ресторанчик, там превосходно готовят курицу в манговом соусе. Короче, я заранее позвонил и пояснил, что для заказа мне нужен список ингредиентов, рассказал про аллергию на моллюсков. Она пыталась мне втереть что — то о меню, а я продолжал повторять: «Нет, полный список ингредиентов, включая составляющие соусов». В общем, после двадцатиминутной перепалки, она отказалась. Начала орать на меня по — вьетнамски. Поэтому я ответил, что мне плевать, насколько хорош ее гой га^[10], и предложил запихнуть его подальше.

Я не мог поверить.

— Правда?

— Правда, — ответил он, потом прекратил свое занятие и уставился на меня. — А что? Не стоило?

У меня вырвался смешок.

— Нет, мне нравится. Просто для меня никто такого не делал.

— Как так? — удивился он. По — видимому, вопрос был риторическим: времени на ответ он мне не предоставил. — Мне важнее, чтоб ты не рухнул в моей гостиной замертво от анафилактического шока, спасибо.

Я усмехнулся.

— Да, мне тоже.

Он сунул мне упаковку салфеток и махнул рукой на тарелки и столовые приборы, словно я выиграл их в лотерею.

— Сегодняшний конкурсант сервирует стол, а я пока схожу наверх переодеться.

Я все еще похохатывал, когда он вернулся, одетый в джинсы и футболку — формальнее наряда у него мне еще видеть не доводилось. И все равно умудрился смотреться сногсшибательно. Мне нравились его ботанские свитера, но они прятали его тело. И без шуток, у него было охереть какое тело.

— Так нормально? — он осмотрел себя сверху вниз. — Просто подумал…

Вот опять — неуверенность в себе.

— Классно выглядишь. Я восхищался видом, вот и все.

Он покачал головой, словно высказывание было нелепым. Полностью меня игнорируя, он вошел в кухню и вернулся с бутылкой вина и тремя бокалами.

— Пьешь мерло?

— Конечно, — ответил я, приняв из его рук бокалы и поставив на стол. — Во сколько придет Сара?

И тут раздался стук в дверь.

Эндрю пожал плечами.

— О, в любую секунду.

Я рассмеялся и все еще улыбался, когда Эндрю открыл дверь. Вернулись они вдвоем, а меня поразило, сколько же между ними было общего. Глазами они вели между собой диалог, будто она на что — то намекала, а он приказывал ей заткнуться.

— Спэнсер, — тепло поприветствовала она меня. — Рада снова тебя видеть.

— Взаимно, — откликнулся я. И по неизвестно причине занервничал. Обычно я ловко работал в любом месте, независимо от уровня комфорта. Но здесь было иначе, а в голове занозой сидели слова Лолы «похоже на свидание». Я вытер ладони о бедра и силился подобрать слова.

К счастью, первым заговорил Эндрю.

— Спэнсер пытался убедить меня сказать, что это он приготовил ужин, а не я купил еду на вынос.

Мой рот распахнулся.

— Не правда! — Эндрю захохотал, проходя мимо меня в кухню. Я пихнул его в плечо. — Врун.

Сара со смехом проговорила:

— Не переживай, Спэнсер, я в курсе, что на этой кухне не готовят.

— То есть он печально известен своей кулинарией?

— О, да, — кивнула она. — Дело не в том, что он не будет готовить. А в том, что он не может готовить. Не сомневаюсь, он бы и воду сжег.

— Вы же знаете, что я слышу? — крикнул он. — Теперь тащитесь сюда и помогите.

— Он всегда командует? — осведомился я у Сары.

Она закатила глаза.

— Всегда.

— Ага, все еще слышу, — сказал он, а я, входя в кухню, ухмыльнулся. Он вытащил блюда из духовки и поставил на стойку, а мне бросил кухонное полотенце. — Горячо, будь аккуратней.

Я фыркнул.

— Ты типа просишь меня отнести еду на стол?

— Это меньшее, что ты можешь сделать, учитывая, сколько часов я тут горбатился, — выдал он, даже не задумавшись

Я хмыкнул и потащил выносные контейнеры на стол. Сара смотрела на нас с такими же надутыми губами с приподнятыми уголками, что бывали у Лолы, когда она сдерживала смех. Опять они глазами вели безмолвный диалог, а я притворился, что не заметил.

Именно в такой атмосфере ужин и прошел: комфорта, веселья, бесконечной трескотни. Сара мне понравилась. Как и ее брат, она была умной и образованной. Болтали они обо всем — от мировых проблем до реалити — шоу. А кое — что я нашел по — настоящему необычным — ни разу не всплыло имя Эли.

Не знаю почему, но я ожидал, что о нем мы в основном и станем говорить. В конце концов, именно из — за него мы и собрались вместе. Но нет. Ни разу. Не то чтоб меня не устраивало. По мне так о нем вообще не стоило вспоминать. Довольно много времени истрачено на прикидки, в какие моменты Эндрю тосковал по нему сильнее всего… Лежал ли он в постели, сожалея, что его нет рядом? Скучал ли он по звуку спускающихся по лестнице ног по утрам? Скучал ли он по обнимающим его рукам? Он вообще скучал по нему? Потому что чем ближе я узнавал Эндрю, тем больше гадал, зачем ему Эли.

Обычно, когда я брался за работу, в жизни моих клиентов зияла дыра, где раньше находились их партнеры и которую они пытались заполнить. Но Эндрю казался таким цельным. Он ставил в тупик, совершенно точно.

— Спэнсер?

Черт. Должно быть, Эндрю о чем — то спрашивал.

— А? Прости, я улетел за много километров отсюда.

Эндрю окинул меня оценивающим взглядом.

— Сара поинтересовалась проигрывателем. Я ответил ей, чтоб задавала вопросы парню, купившему его.

Ой.

— О, конечно. Хочешь, включу альбом? — предложил я. Радуясь возможности отвлечься, я поднялся, положил пластинку на вертушку, опустил тонарм, и вскоре для нас троих запел Джефф Бакли. Я уселся обратно и глотнул вина, понятия не имея, что пропустил в беседе.

Сара склонила голову, вслушиваясь в музыку.

— Чудесно.

Эндрю поставил бокал на стол и, извинившись, вышел, по моему предположению в ванную комнату. Он стрельнул в сестру взором из разряда «веди себя прилично», и вот мы с Сарой остались вдвоем. Я знал, что она устроит допрос, и мне не хотелось растягивать ожидание.

— Ну, — начала она, — должна сказать: меня поразило, что ты купил ему проигрыватель.

Она произнесла фразу утвердительно, но это явно был вопрос. На самом деле она спрашивала: «Зачем ты купил ему проигрыватель? Ты всем клиентам покупаешь проигрыватели?». Я улыбнулся ей и отхлебнул вина.

— Я удивлен, что у него его не было.

— Ты уже провел с ним немного времени, — сказала она, абсолютно точно допытываясь в невопросительной манере.

— Да. Он хороший парень.

— Просто хороший?

Я прокашлялся и сменил направление разговора.

— Расскажешь мне об Эли?

Она откинулась на спинку стула и взяла бокал со стола.

— Эли… нормальный парень.

— Но?

— Но он не пара ему. — Она нахмурилась от собственных слов. — Не знаю. Они не подходили друг другу. Так странно. У них не было ничего общего, а когда Эндрю рассказал, что они обсуждают свадьбу, — она наклонилась и зашептала, — я почти умерла.

— Чья была идея нанять меня?

— Моя, — изрекла она. — Просто хотела, чтоб он был счастлив. А если Эли делает его счастливым, тогда именно этого я и хочу.

— Эли делал его счастливым?

Ответить она не успела — вернулся Эндрю. Настороженно нас осмотрел, совершенно точно понимая, что являлся объектом нашей беседы.

— Все хорошо?

— Да, — ответила Сара. — Мы со Спэнсером спорили, кто будет убирать. Он проиграл, так что придется ему.

Я покатился со смеху.

— Ну, я не проигрывал, но уберусь. — Я сложил друг в друга пустые контейнеры и начал собирать тарелки. — Вас вполне можно представить детьми.

Эндрю забрал у меня тарелку.

— Ты не обязан ничего убирать, — сказал он. — А детство наше было обычным. После того, как до Сары дошло, что в спорах со мной она не победит, мы великолепно уживались.

— Расскажи нам о своем детстве, — попросила Сара. — Каково взрослеть в Австралии?

Раздался глухой стук. Уверен, это Эндрю пнул Сару под столом. Он с осмотрительностью относился к вопросам о моей семье, правильно расшифровав наложенное мной на днях вето.

— Мое детство было отличным, — заявил я, глядя на него. Он наверняка расслышал недосказанность про не очень — то приятные подростковые годы. — На самом деле детство мое было очень хорошим. Вырос я в Сиднее, и мы гоняли на великах до футбольных полей, в магазинчик на углу, что — то вроде того.

Сара очень хитро и отчасти естественно сменила тему.

— Тебя постоянно терроризирую вопросами об акценте?

Я кивнул.

— Постоянно. И могу сказать: просить меня произнести «подбросим креветок на барби^[11]» — равно лишиться зубов.

Они оба расхохотались.

— Люди просят тебя это говорить? — поинтересовался Эндрю.

— Ты не поверишь. Хотя друзья уже привыкли, но поначалу лопались от смеха из — за моих фразочек.

Эндрю улыбнулся.

— Например?

Я поведал им забавные истории, как австралийцы называют заправки и полуденное время, цыпленка и солнечные очки, а еще в чем разница между «дружище» и «дружиииииище». И все это время Сара, откинувшись на спинку стула, наблюдала за нами. Вернее в основном за Эндрю. А вскоре посмотрела на часы и поднялась.

— Я и не знала, что уже так поздно, — обронила она.

— Еще даже девяти нет, — возразил Эндрю.

— Ну, да. — Она подхватила пальто и сумочку. — Я лучше пойду. Оставлю вас, парни, убираться.

— Ага, спасибо, — пробурчал Эндрю. Бросив салфетку на стол, он, как и я, встал.

Она поцеловала брата в щеку.

— Позвоню тебе завтра. — Потом взглянула на меня. — Ответ на твой вопрос — нет. Я думала так, но нет. Спэнсер, было приятно повидаться. — И, улыбнувшись, ушла.

Ха. Странно.

— О чем это она? — полюбопытствовал Эндрю, таращась на дверь, в которую только что вышла Сара. — Ответ на какой вопрос?

— Хм. — Я снова уселся и попытался восстановить в памяти, о чем же именно спрашивал. — Не могу вспомнить.

Мы говорили об Эли… Ой. Точно. «Эли делал его счастливым?».

Ее ответ: «Я думала так, но нет».

— Речь шла о проигрывателе, — солгал я. — Решил узнать, не хочет ли она такой же.

По взгляду Эндрю я просек, что он просек мой блеф. Господи, я изо всех сил старался хитрить. Обычно лживые утверждения легко скатывались с языка. Я провел большую часть подростковых лет, скрывая свою сущность, а теперь будучи бойфрендом по вызову именно этим зарабатывал на жизнь.

— Ты ни хрена не умеешь врать, — выдал он, поднимая стопку тарелок.

— Ш — ш–ш, — приструнил я его, как только Джефф Бакли запел «Аллилуйя», и глубоко вдохнул, словно вбирая музыку в себя. — Это моя любимая песня.

Он скорчил рожицу, остановился показать мне язык и унес грязные тарелки. Я помог ему разложить их в посудомоечной машине и навести порядок, и в мгновение ока все вернулось к совершенству.

— В какое время вы начинаете с Лолой? — спросил он, когда мы покончили с кухней. Я просветил его, что иногда по мере надобности помогаю ей, в основном таская коробки и сумки или просто — напросто являясь дополнительной парой рук. Работа никогда особо не захватывала, но мне нравилось проводить время с Лолой.

— В семь, так что мне скоро нужно будет идти. — На самом деле уходить мне не хотелось, но причины остаться я так и не придумал. Точнее причины, по которой он мог бы желать моего дальнейшего присутствия здесь. Я снял пластинку с вертушки и вернул в обложку. А потом понял, что рядом стоял рояль, весь такой беспризорный и давно не пользуемый, и мне невероятно загорелось послушать. — Сыграешь что — нибудь на рояле?

Он стрельнул в меня широко распахнутыми от шока глазами, словно я попросил его переспать со мной.

— Эм…

— Ты не обязан, — сказал я, давая ему возможность соскочить.

— Уверен?

Я хмыкнул.

— Разумеется, уверен. — Вообще — то, я мало в чем бывал уверен. Но в том, что хотел услышать его игру на рояле — определенно «да».

— Что сыграть?

— Первое, что придет в голову.

Он пару раз моргнул, все еще сомневаясь, и прошел к роялю. Медленно уселся и опустил пальцы на клавиши. И, не проронив больше ни единого слова, глубоко вдохнул и начал играть.

Приятную композицию с невозмутимым идеально рассчитанным изяществом. Никогда не слышал ничего подобного.

Я не знал названия мелодии, кто ее написал, сочинил — ничего. Но от нее перехватывало дыхание. Правда, случилось это не только из — за музыки. А еще и из — за мужчины, благодаря которому из рояля доносились голоса ангелов. От него перехватывало дыхание, от движений рук, от прикрытых глаз и от того, как он затерялся в музыке, как выуживал звуки из рояля всем своим телом. А когда его руки упали на колени, и последняя нота повисла в воздухе, мне было не подобрать слов.

Эндрю взглянул на меня, потом вернулся глазами к роялю и выдохнул, надувая щеки.

Я проглотил свои эмоции, бабочек, что порхали в груди. Он ждал моей реакции, поэтому я прошептал чистейшую правду.

— Никогда не видел ничего прекраснее.

Он послал мне скромную улыбку.

— Ты хотел сказать «слышал»?

— А разве я не так сказал? — растерянно спросил я. Сердце все еще барабанило, как вышедший из строя метроном. Я был уверен, что произнес «слышал».

Эндрю покачал головой и улыбнулся, глядя на руки.

— Лучше, чем «Аллилуйя» Джеффа Бакли?

Я рассмеялся, смутившись своей реакции на него.

— Эндрю, было невероятно. Что это за мелодия?

— Так, написанная мной ерунда.

Я фыркнул.

— Прикалываешься? Тобой написанная?

Он кивнул.

— Написанная мной ерунда, — спародировал я его голос. — Нет, список покупок — написанная тобой ерунда, а это…, — я махнул рукой на рояль, — боже мой, Эндрю, было так… невероятно. — Других слов просто не нашлось.

Он улыбнулся с заметным облегчением и, наверно, даже с капелькой гордости.

— Спасибо.

Мне пришлось сдержать желание подойти и коснуться его. Обхватить руками его лицо и поцеловать. Взять за руку и отвести наверх в постель. Я хотел. Господи, как же я хотел.

И знал, что был не в своем уме.

Где — то каким — то образом я позволил себе пересечь границу. И не просто шагнул за нее. О, нет. Я пересек эту самую границу как Усэйн Болт^[12]. Но, не позволяя положить всему конец, не позволяя сдать назад и выполнять свою работу, мое глупое сердце заговорило раньше моего глупого мозга.

Сыграй снова.