Глава 11

Надевая чулки, я смотрела на экран работающего телевизора, отражающего меня, будто зеркало. Даниэль выглядел достойно на дневных дебатах, сохраняя внутреннюю уверенность и сосредоточенность. Он был одет в светло-серый костюм и галстук оттенка льда на солнце. Мужчина был Превосходным Будущим Мистером Мэром.

Брюс Драммонд:

— Мой оппонент еще не открыл ни одного серьезного дела против любой преступной организации в течение года. Только лишь из-за того, что мы живем в мирное время, можем ли мы почивать на лаврах?

С тех пор как Антонио оставил меня на съемочной площадке, я ничего о нем не слышала. Мне хотелось дотронуться до него, но что потом? Наблюдая за Даниэлем, я ловила себя на мысли, что все еще испытываю чувства к нему. Как я могу связаться с кем-то еще? Как я могу принять Даниэля обратно? Как я могу использовать другого мужчину, чтобы разрушить свою схему ожидания?

Даниэль Брауэр:

— Поверьте, мой офис собирает информацию и доказательства в отношении ряда организаций. Мы не будем открывать дела, пока не убедимся, что у нас есть доказательства. Думаю, людям следует знать, что если администрация будет опрометчиво обвинять граждан, то они могут начать искать нового независимого прокурора.

Антонио собирался появиться на сборе средств. Он казался мне сдержанным и закрытым, и, по идее, я должна была бы избегать его, но мне хотелось его увидеть. Ему не нравилось рассказывать о своих делах, а история с парковщиком, толкнувшим его, была полным абсурдом. Вито точно не отправился домой, насвистывая «Дикси». Антонио был итальянцем. Из Неаполя. Был ли он юристом или связан с криминалом? Или и тем, и другим одновременно?

Брюс Драммонд:

— В заключение я хотел бы сказать — я люблю свою жену. Она единственная женщина для меня, и именно поэтому я женился на ней. Как ваш мэр, я никогда не расстрою…

Мне нравились хорошие мужчины. Законопослушные мужчины. Мужчины с будущим и карьерой, которые смогли бы обеспечить безопасность своим детям. Я не относилась к типу женщин, ищущих опасных захватывающих парней.

Одним движением я надела платье через голову, повела бедрами и плечами, чтобы оно полностью село по фигуре, и застегнула молнию.

* * *

Было восемьдесят градусов[18] и влажно, как в аду. Это была самая дождливая, отвратительная, самая обильная на насекомых осень в истории Лос-Анджелеса. Полная неожиданность. Когда десять месяцев назад католический благотворительный фонд планировал это событие на открытом воздухе, то никто подобного не мог предвидеть. Струнный квартет играл на заднем плане, а официанты проносили серебряные подносы с крабами в листьях цикория и бокалами с шампанским.

Я проделывала свой путь через собравшуюся толпу в одиночку, улыбаясь и рассыпая воздушные поцелуи. Дом располагался в Хэнкок-Парк Тюдор, сохраненный и восстановленный по стандартам отеля, как если бы вы хотели попробовать на вкус идею декоратора, завернутую, упакованную и отправленную лично вам.

Я стояла у бассейна с Ютэ Яникс, разговаривая о специях.

— Только сырым продуктам место в Лос-Анджелесе, подающим мясо… — когда Даниэль подкрался ко мне сзади. Глаза Ютэ загорелись, как рождественская елка, и она откинула свои длинные прямые волосы, словно шелковый занавес. В Даниэле определенно что-то было, и это сделало его лидером даже до начала гонки.

— Ютэ, я рад, что вы смогли прийти сюда, — сказал он.

— Вы знаете, я поддерживаю вас. Весь Голливуд поддерживает, можем ли мы сообщить об этом публично или нет.

— Я ценю, что вы здесь как публичное лицо, — его рука нашла мою. — Это даже более важно, чем пожертвование.

Она рассмеялась на несколько децибел громче, чем необходимо.

— Сейчас более, чем когда-либо, да?

Ее взгляд, брошенный на меня, богатую наследницу рядом с кандидатом, подразумевал самые уродливые вещи. Первым и самым опасным было то, что кампания Даниэля была запущена на мои деньги, а теперь он лишился этого.

— Уверяю вас, пожертвования всегда ценились, — моя улыбка могла затмить сам знак Голливуда.

Наш сексуальный инцидент ни разу не был упомянут на этом вечере сбора средств, но в дамской комнате голоса шептали слова поддержки, сочувствия и понимания, хотя другие были явно насмешливыми. Я перестала реагировать на то и другое.

Не дослушав конец разговора, над плечом Ютэ я увидела мужчину в темном костюме. Много мужчин в темных костюмах двигалось вокруг, на некоторых были джинсы, открытые воротники, галстуки по желанию. Он же носил костюм, как женщины носили нижнее белье, усугубляя свою сексуальность, подчеркивая переходы и линии. Давая определение мужественности. Он держал бокал с вином, взглядом разрывая мою одежду и проводя руками по моей коже через всю комнату.

— … но то, что вы собираетесь делать по поводу нелегальными поставками…

— Я буду мэром, а не Богом, — они оба рассмеялись.

Я упустила большую часть беседы, во время пристального взгляда Антонио Спинелли.

— Извините меня, — сказала я своему бывшему и актрисе. — Мне нужно попудрить носик.

Я вошла в дом. Неписаные правила гласили: если вечеринка устраивалась во дворе, гости оставались во дворе. Блуждать в личных пространствах было дурным тоном, но я ничего не могла поделать. Я пошла через заднюю часть кухни, к залу с шерстяным персидским ковром и дверьми из красного дерева.

— Contessa.

У меня не было и секунды, чтобы ответить, он взял мое лицо в руки, и его рот накрыл мой. Я не двигалась. Я не отвечала на его поцелуй. Я только вдыхала запах росы, пропитанной сосной, мокрой земли и тлеющего костра. Он отодвинулся назад, по-прежнему удерживая мое лицо в ладонях, не целуя, но желая.

Антонио протянул руку, проведя большим пальцем по моей нижней губе, просто дотрагиваясь до внутренней влаги рта.

— Я хочу тебя. Я не перестаю думать о тебе.

— Что случилось тогда? — Все мои намерения не нуждаться в нем вылетели в окно. — Ты избавился от меня вчера.

— Я не люблю отвечать на вопросы о себе.

— Я не могу быть с тобой, если я не знаю тебя.

— Ты хочешь меня?

Его дыхание отражалось на моем лице. Я могла бы оттолкнуть его, но его взгляд гипнотизировал меня, и я должна была определиться.

— Да, — прошептала я, прижав голову к стене.

— Давай будем друг с другом тогда. Мое тело и твое тело. Без каких-либо ожиданий. Без вопросов.

Перед тем, как я смогла почувствовать себя оскорбленной, он поцеловал меня жестко, причиняя боль. Его язык попробовал мои губы, зубы стукались о мои, прижимая мою голову к стене. Я ощущала каждый дюйм его тела, тепло, упругие мышцы, щетину на лице, и я сдалась. Внутри меня что-то растаяло, образовав влагу между ног. Я качалась с ним, как на волне, языки танцевали, объединяя наши рты. Я погрузилась в поцелуй, чувствуя вкус вина и пресной воды, ощущая вибрирующий рокот из его горла. Мне казалось, что мои бедра готовы лопнуть от напряжения.

Он со стоном отстранился, оставаясь все так же близко ко мне, его глаза поглощали меня.

— Ты покраснела. И ты чуть-чуть запыхалась.

Я не могла говорить. Я хотела, чтобы он поцеловал меня снова. Мое тело хотело этого. Волоски на руках встали дыбом, как только я подумала об этом.

Он положил свою руку между моих грудей и немного прижал.

— Твое сердце стучит быстро. Оно согласно со мной.

Антонио взмахнул рукой, слегка задев твердый сосок через платье. Я подумала о том, что его нужно остановить, но мне не хотелось, чтобы это закончилось. Если я заговорю, то магия момента будет разрушена. Но я должна вернуться к себе другой — женщине, отвергнутой, нежеланной. Я открыла было рот, но только смогла качнуть головой. Кем я стала? Что было не так со мной?

— С той минуты, как я увидел тебя, — сказал он в мою шею, — я хотел развести твои ноги и взять тебя.

Его слова, словно пальцы, дрейфовавшие вниз по моему телу, ласкали и возбуждали. Никто никогда не говорил мне хотя бы что-то похожее, да и я бы засмеялась от чувства дискомфорта. Но когда Антонио произнес это, я забыла все, был только его голос и образ, движущийся передо мной.

— Я не сильна в случайных половых связях, — сказала я, выдохнув.

— Я никогда не говорил, что это будет случайно.

Я не понимала, что он имел в виду. Также как я не понимала бессмысленность, как секс может быть просто встречей двух тел без чувства сопричастности. Я не могла отвернуться, потому что он был близко ко мне, его руки удерживали мои бедра, щетина царапала мне шею.

— Возьми меня, — сказала я прежде, чем поняла, это.

Как кошка, готовая к прыжку, он потянул меня через приоткрытую дверь, защелкнув ее позади нас. Мы были в ванной комнате с мраморной плиткой и двойными раковинами. Белыми занавесками и тысячами деталей, которые я не смогла заметить, потому что его губы уже были на мне.

Когда я услышала щелчок запертой двери, то подчинилась тому, что должно было произойти. Перестала беспокоиться о том, где я была или что может принести с собой будущее. Я запустила руки в его волосы и поцеловала за то, что была ценна для него. Он приподнял мою ногу за колено, поглаживая внешнюю поверхность, и положил на свое бедро. Я пыталась не забывать дышать, но когда он прислонился ко мне вплотную, и я ощутила твердость, упирающуюся мне между ног, все мысли улетучились разом.

— Я собираюсь трахнуть тебя прямо здесь, — прорычал он. — Ты готова?

— Да, — слово вырвалось с шипением.

— Да, что? — он резко приблизился ко мне. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Он убрал мои руки из своих волос, и заставил поднять их вверх, полностью пригвоздив меня к стене, поцеловал меня в шею.

— Трахни меня, — сказала я так тихо, что даже воздух не шелохнулся вокруг.

— Скажи это еще раз. Но на этот раз, понимая это.

— Трахни меня, — чуть громче.

Он отпустил мои руки. Его пальцы прошлись от моей груди к талии, член вдавливался в меня.

— Ты такая сладкая, — прошептал он, оборачивая мою вторую ногу вокруг себя и еще больше придавливая меня своими бедрами. — Dolce[19]. Тебе не нравится говорить слово «трахать», но ты все равно говоришь его для меня. Я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить.

Он приподнял меня и перенес на туалетный столик. Целуя, он балансировал со мной. Напряжение между моих ног сводило меня с ума. Я задрала вверх свою юбку.

— Антонио, — сказала я, — защита.

— У меня есть.

У меня возникло беспокойство о сексе с мужчиной, который носил с собой презервативы. Всего на секунду. И я получила удар от своего истинного я, что кто-то может пройти мимо ванной комнаты, когда мы будем заниматься сексом.

Отойдя на полшага, он развел мои колени, нырнул пальцами под мои подвязки, отыскивая промежность моих трусиков, я откинулась назад.

— Мне такие нравятся, — произнес он.

— Спасибо.

Он ткнул пальцем сквозь кружева, а другой рукой дернул за них. Кружева с треском разорвались, оставив мое нижнее белье с зияющей дырой. Он погладил меня. Не знаю, была ли я когда-нибудь такой влажной.

— Я ничего не могу с собой поделать. Я должен попробовать тебя на вкус.

Опустив свое лицо к внутренней части моего бедра, он провел языком по чувствительной коже. Его руки ласкали, язык порхал, губы были мягкими на шероховатом лице, добравшись до моей киски, он мягко пососал клитор, я застонала.

— Тебе нравится? — спросил он, кружа языком.

— Да.

— Да что?

— Да, соси. Съешь меня. Возьми меня своим ртом.

Снаружи мурлыкал струнный квартет, вечеринка гудела, а я в это время просила мужчину быть во мне. Его язык порхал, слегка ударяя, находя каждое желание, каждую пустоту, заполняя все ощущениями. Он посасывал, продвигаясь по поверхности своим языком к моему клитору, пока моя киска не почувствовала, как что-то лопнуло внутри меня, словно воздушный шар.

— Антонио, — проскрипел мой голос. Я была на грани.

— Кончай, — сказал он, глядя на меня. — Я собираюсь трахнуть тебя позже.

Когда он дотронулся своими губами до меня снова, его глаза следили за мной над собранной юбкой, я позволила ему насытить меня. Я сильно кончила, приподнимая бедра, а он подхватывал их, удерживая меня от падения. Я была за пределами крика, за пределами слов. Я была сосудом для удовольствия крошечного процента моего тела.

У меня не было и секунды, чтобы вздохнуть, прежде чем он встал надо мной. Его брюки были расстегнуты, и его член находился напротив моего набухшего клитора. Я потянулась вниз. Он надел презерватив, в то время как ласкал меня ртом.

— Ты очень искусен, — сказала я. — И огромен.

Он скользнул пальцами в меня. Я была слишком чувствительной и опухшей, я сочилась желанием.

— Ты тугая. Такая тугая. Блядь! — Его глаза были полузакрыты, и он глубоко вдохнул. — Раздвинь ноги, и держи их так.

Я сделала, как он сказал, и Антонио направил головку члена в меня. Я растягивалась, когда он толкнулся ударом вперед, и мимолетная жалящая боль потонула в удовольствии.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я кивнула, чувствуя, будто во мне был телефонный столб, но я не жаловалась. Возможно, я бы попросила его двигаться более медленно, потому что он входил до тех пор, пока выражение моего лица не сказало ему, что это предел. Он приподнял мои бедра и толкнулся вперед, нашел не заполненное пространство, и въехал в меня до основания, прижимая свое тело ко мне. Я положила руки на его лицо, и он наклонился. Мы смотрели глаза в глаза, нос к носу, тела двигались вместе, усиливая набухающую напряженность.

— Ты прекрасен, — сказала я, дотронувшись своим большим пальцем до его губ.

Он поцеловал мой палец, облизывая его по всей длине, так же как он трахал меня. Мы были одеты, но получали удовольствие в самых уязвимых местах. Моя спина болела в месте, где терлась о камень туалетного столика, мое плечо упиралось в шкафчик. Я слышала звуки с вечеринки, и одна моя туфля свалилась. Я чувствовала себя разорванной пополам его размером.

Но я собиралась кончить снова, а я не могу кончить с чем-то внутри меня. Я знала это. И это был неизгладимый факт.

— Я кончаю внутри тебя, — выдохнул он. — И собираюсь кончить так чертовски сильно в тебя.

— Я тоже, — я даже не верила в это. — Ты заставляешь меня кончить.

Водоворот чувств опустился круто вниз, затем, превратившись в единое целое, рванул вверх, мои конечности сжались, я уткнулась лицом ему в шею, пытаясь заглушить вырывающиеся крики. Случилось невозможное. Я кончила от мужчины, находящегося внутри меня. Я пульсировала вокруг него, утопая в его власти надо мной.

Он с мычанием толкнулся сильнее, потом застонал. Я чувствовала пульсацию его члена внутри своей растянутой киски. Он кончил. Этот красивый мужчина потерялся во мне, и то, что он делал со мной, казалось, было истинным даром. Я откинулась на него, а он в ответ поцеловал меня в шею.

Grazie, — сказал он.

— Пожалуйста.

Он медленно вышел из меня, его член был по-прежнему твердым, а я чувствовала каждый его дюйм своей влажной кожей. Он снял презерватив и завернул его в туалетную бумагу, я села.

— Останься так, — сказал он, раздвигая мои ноги.

Неужели он собирался поиметь меня снова? Я не думаю, что смогу принять его. Хоть я уже и начала чувствовать приступы стыда и вины, но все равно я бы не отвергла его. Он скомкал бумажный носовой платок и прижал его между моих ног, очищая. Жест был настолько более интимным, чем реальный секс, что я покраснела.

— Я не мог отправить тебя обратно на улицу с сексуальной влагой, стекающей по ногам, а теперь могу.

Несмотря на звуки с вечеринки, я и забыла, кто там есть. Обратно на улицу. Я забыла про Даниэля, о его смиренной просьбе вернуться к нему, и что наш совместный выход предполагал видимость прощения. Я соединила ноги и села.

— Я должна вернуться, — надев левую туфлю, соскочила с туалетного столика. — Спасибо.

— С удовольствием.

Обрывки моего нижнего белья превратились в комок разорванных кружев и щекотали внутреннюю поверхность моих бедер. Я распрямила юбку и разгладила складки, поправила чулки, чувствуя при этом, что он наблюдает за мной. Я не посмотрела на него, направляясь к двери. Он преградил мне путь.

— Contessa.

— Да?

— Не уходи так.

— А как следует уходить?

Он поцеловал меня в лоб, и я позволила себе насладиться его лаской. Мне не хотелось отпускать его, но даже я не могла обманывать себя: неужели в данный момент я и есть настоящая?

— Это не должно быть не имеющим значения, — сказал он.

— Ты не отвечаешь на вопросы о своей жизни, и я до сих пор влюблена в бывшего. Я не понимаю, как это может быть значимым.

— Я отвечу на один вопрос прямо сейчас, если ты поцелуешь меня в ответ.

— Зачем ты делаешь это? Ты, который хотел, соединения двух тел и ничего больше.

— Потому что я не могу выйти из этой комнаты просто так. Ты вдруг стала полностью чужой. Один вопрос.

— Девушка. Кто она? Тебе, я имею в виду? Зачем ты приехал сюда ради нее?

— Это три вопроса.

— Ответь на один.

— Моя сестра. Она моя сестра. Ее зовут Нелла.

— И?

Он закусил губу и сверху посмотрел на мое лицо. Через секунду, я уже поняла, он не собирался отвечать мне.

— Извини, — я отпихнула его, но он оттолкнул меня от двери.

— Я хочу мой поцелуй, — сказал он.

— Я не получила всех ответов.

— Я ответил на два из трех. Если тебя интересует только прошлое, тебе следовало бы сказать.

— Адвокат, — сказала я как обвинение, и он ухмыльнулся. Я ткнула его локтем, но он успел поймать меня за руки и прижал к двери.

— Твое нижнее белье уже разорвано, и если я проверю, бьюсь об заклад, ты снова окажешься мокрой.

— Отойди от меня, — сказала я.

— Я должен трахнуть тебя опять, прямо сейчас.

— Иди к черту.

Я извивалась, но его руки держали с такой силой, что могли остаться синяки, мои колени так же как и моя решимость ослабли, как только я почувствовала увеличивающуюся твердость его члена.

— Хорошо, я возьму твой поцелуй.

Он наклонился без колебаний или мягкости, раздвигая мои губы языком, и в меня влился густой вкус моей киски. Он отстранился, чтобы вздохнуть, и мы уставились друг на друга, тяжело дыша.

— Я надеюсь, тебе понравилось, — сказала я. — Теперь извини меня.

Он попятился от двери, и я вышла, прежде чем он и его прекрасный член смогли остановить меня. Воздух за пределами ванной комнаты был свежее и тоньше. Я снова поправила платье и вытащила все заколки из волос, позволяя им упасть рыжим каскадом. Так было легче оправдать свое отсутствие.

Я снова почувствовала возбуждение между ног, но теперь мне предстояло сделать вид совместного отдыха с остальными гостями. Правда я не могла скрыть тот факт, что щеки возбужденно порозовели, а соски стояли торчком. Мои руки все еще были покрыты мурашками, и я была такой мокрой, что чувствовала влагу между своих бедер. Я вышла во двор с видом, как если бы это был мой дом, моя вечеринка, мой мир, потому что я так хотела. Это было проще, чем математика.

Ужин начался. Даниэль сидел за столом с пустующим местом рядом. Он не упомянул схему рассадки, но она не удивила меня. Прощение означает сидеть рядом. Он встал, когда я садилась.

— Спасибо, — сказала я. Когда наши глаза встретились, я была уверена, он понял, чем я только что занималась.

Загрузка...