Спин

Глава 28

Я подумала, что Катрина уже пришла домой и уставшая завалилась спать, но когда вошла и увидела, что дома никого, то сама рухнула на диван, закрыв предплечьем глаза. Они горели от слез, но, видимо, будут болеть еще долго, потому что я заплакала снова. Я сама не могла понять почему. Был ли причиной стресс? Или мужчина, которого собираются убить? Или тот факт, что мне еще предстоит заслужить доверие? Или плакала из-за того, что сама собиралась убить этого Бруно, ведь тогда я была в этом так уверена?

Не знаю, как долго я так лежала, пока не провалилась в сон. Разбудил меня стук в дверь. Посмотрела в глазок и ощутила настолько огромное облегчение, что прошептала его имя, когда открыла дверь.

— Contessa, — его голос был грубым.

— Капо, — прислонилась к двери, глядя в его воспаленные, усталые глаза, которые сначала слегка сузились, когда я так назвала его, но потом потеплели.

— Прогони меня, — сказал он. — Шлепни этой дверью мне по лицу.

Я посторонилась, впуская его.

— Я старался держаться подальше, — сказал он. — Я еще никогда так сильно не желал женщину, как тебя. Я бы сжег города, чтобы заполучить тебя. Я бы пошел войной против целой армии. Я бы совершил убийство, только чтобы ты была со мной.

Я схватила его за лацканы пиджака, стягивая его вниз. Он помог мне освободить руки. Я не задавала ему никаких вопросов, расстегивая манжеты. И не спрашивала, где он был, когда расстегивала пуговицы на рубашке. Я, должно быть, представляла то еще зрелище с опухшими глазами и пятнами на лице.

Он прикоснулся пальцем к следам от слез.

— Ты плакала.

Я закрыла рукой его губы, и он поцеловал подушечки пальцев.

— Я не могу держаться от тебя на расстоянии, — выдохнул он.

— Нет. Никогда, — я взяла его за руку. — Пойдем. Смоем с себя все это.

Потянула его вверх по лестнице, пятясь назад и не отрывая от него взгляда. На полпути он подхватил меня на руки. Мои ноги обвились вокруг его талии, а руки схватили за плечи, я позволила ему отнести меня в свою спальню. Мы не целовались, глядя друг другу в глаза, в таком положении наше дыхание смешивалось.

Он посадил меня на туалетный столик. Я расстегнула последнюю пуговицу на его рубашке, и она соскользнула вниз. Что-то золотистое зазвенело и упало, когда схватилась за его майку. Вот тогда я и заметила желтый больничный браслет.

— Что случилось? — спросила его.

— Я в порядке.

— Ты сознался.

— Кто-то должен был поехать. Для протокола. Иначе они должны были бы сообщить о пулевом ранении, даже в руку. Никому не нужны осложнения.

Секунду я всматривалась в его лицо.

— Что, Contessa?

— Вы отвезли его в больницу?

— К врачу, которого я знаю там. У нас есть свои люди для чрезвычайных ситуаций.

Мое лицо снова запылало, защипало в носу, а глаза увлажнились.

— Ты его не убил?

— Нет.

С моих губ сорвался вздох облегчения, и на лице расплылась улыбка, но слезы продолжали литься.

— Мне жаль. Я так сожалею. Я так сильно хотела снова увидеть тебя. Я не думала… — говорила, захлебываясь слезами.

— Самовлюбленный козел, он понял, где мое слабое место. Твое лицо все это время стояло у меня перед глазами, и он не заслуживает прощения за то, что сделал, — он отвел взгляд и стиснул зубы. — Если еще раз увижу его рядом с тобой, то убью его.

Он поднял мое лицо за подбородок и посмотрел мне в глаза. Наши рты прижались друг к другу. Руки двигались, не переставая, обвивали, завоевывали, исследовали все снова и снова, словно никак не могли насытиться.

Он дотронулся своими губами до моего уха и прошептал: — Когда ты покинула мой офис, я думал, что никогда не увижу тебя, и это сводило меня с ума. Злился на самого себя, наделал много глупостей, которые, наверное, не скоро удастся исправить. Господи, прости меня.

Я держала его лицо в ладонях, целуя шею, щеки со всей нежностью и трепетом, на которые была способна. Знаю, что этого было недостаточно, слишком мало, но это все, что у меня было и все, что могла дать. Я хотела ощущать прикосновение его кожи к моей. Расстегнула свою рубашку и выскользнула из бюстгальтера.

Глядя вниз, он коснулся моих сосков костяшками пальцев.

— Это неправильно. Мы не правы. Ты и я. Один из нас толкает другого на убийство.

— Я думаю о тебе все время.

— Я не могу впустить тебя в свой мир. Это не поможет. Они разорвут тебя на куски.

— Когда прикасаюсь к себе, думаю о тебе.

— Есть вещи, о которых я никогда не смогу рассказать. Одна лишь информация об этом может навредить тебе.

Я соскользнула с туалетного столика и взяла его за руку.

— Пойдем со мной, — провела его в ванную и включила душ. Сняла свои трусики, затем потянулась к его ремню.

— Это ничего не исправит, — сказал он.

— Нечего исправлять, — я расстегнула его брюки, и они упали на пол. Потянувшись в трусы, я вытащила его член. — Он готов.

— Он хочет трахнуть тебя.

Я открыла дверь душевой кабины.

— Ты должен всегда вставлять свой член в меня.

Он жестко поцеловал меня, толкая, пока моя голова не уперлась в стену, и снова целуя.

— Да поможет мне Бог. Я становлюсь сумасшедшим из-за тебя. Мы не можем быть вместе, но все, о чем я могу думать, — это чтобы ты была моей. Ты создана для меня.

— Я буду твоей. Позволь мне стать ею, — ответила я.

— Ты будешь уничтожена, Contessa. Спокойное время закончится. Если что-то случится с тобой…

— Мы никому не скажем. Я буду твоим секретом, а ты будешь моим. Мы будем встречаться по ночам, тогда нас никто не увидит.

— Слишком поздно.

— Нет, мы скажем, что все закончилось. Или так, или никак. Если осознание, что ты никогда меня больше не увидишь, поможет тебе, то уходи. Я не буду преследовать тебя снова.

— Обещаешь? — спросил он.

Его тело расслабилось, и я решила, что он действительно собирается уйти. Казалось нереальным, что его тело больше не будет прижиматься к моему, но это его выбор.

— Я обещаю. Мне хватит силы воли сделать это.

Мы стояли нос к носу, его пристальный взгляд изучал мое лицо, затем он сказал:

— Я верю тебе, — он поцеловал меня, я снова ощутила жесткое давление его тела. — Я должен обладать тобой. Сегодня ночью и всегда, ты — моя. Твоя преданность принадлежит мне. И каждый стон на твоих губах. Каждая капля твоих соков. Каждый раз, когда ты будешь думать о сексе, ты должна представлять меня. Скажи это.

— Я твоя, Капо.

— Больше никаких чертовых остановок на полпути.

Я нервно сглотнула, потому что не хотела проверять нашу решимость или узнавать его требования по поводу второй половины пути, но хотела полностью подчиниться нашему соглашению.

— Я хочу ощущать тебя без защиты, — мне не хотелось произносить это, но это был мой последний шанс. — После того, как узнала, что Даниэль изменял мне, я сдала все анализы. Я чиста. И поставила внутриматочную спираль.

Он улыбнулся, и мое сердце открылось.

— Я всегда пользуюсь презервативами.

— Каждый раз?

— Конечно.

— Не на полпути.

Я залезла в душ. Он снял нижнее белье и присоединился ко мне.

Поток воды был горячим и сильным. Он откинул голову назад, и струи потекли по его лицу, превращаясь в ручейки. Капли темнели на длинных ресницах, заставляя их склеиваться вместе. Я намылила руки, затем провела куском мыла по его шее, медленно спускаясь круговыми движениями вдоль изгибов его тела. Плечи, бицепсы, руки, грудь, под золотой цепочкой с медальоном. Он сжал мои руки, забирая мыло.

— Что это? — спросила я, трогая золотой медальон.

— Святой Кристофер. Защищает.

— И это помогает? — я поцеловала его, а потом кожу вокруг.

— Я умер?

Я взяла его член в руку.

— Похоже, что нет.

Развернув меня к себе спиной, он стал дотрагиваться до моих плеч, спины, попки и моих бедер, затем раздвинул две половинки и вошел внутрь пальцем, другой рукой массируя мою киску. Я подняла ногу и оперлась на выступ, чтобы его пальцы входили как можно глубже в меня.

— О Боже, Антонио. Я хотела тебя столько дней.

— Я собираюсь оттрахать тебя очень жестко, маленькая принцесса. Я собираюсь разорвать тебя пополам.

Я повернула к нему лицо.

— Сделай это. Возьми меня жестко.

Он просунул руку под моим коленом, потянув ногу вверх. Его член терся о мою киску, и кожа на нем была такой гладкой, бархатистой, увеличиваясь в размере, он скользнул внутрь. Антонио вдалбливался в меня резко и глубоко, до конца, ударяясь о мою ногу. Он был настолько грубым, что у меня не осталось иного выбора, кроме как стать послушной куклой в его руках.

— Ты такая чертовски горячая, — сказал он, надавливая пальцем на мой сфинктер.

— Жестче, Капо, пожалуйста. Возьми меня жестче.

— Тебя когда-нибудь трахали в попку, маленькая принцесса?

— Нет.

— Я возьму тебя в попку прямо сейчас, — он схватил мой кондиционер и холодная вязкая струйка потекла по моему анусу. — Готова?

— Я не знаю, — произнесла, нервничая, еще больше возбуждаясь от его слов.

Он продолжал резко двигаться в моей киске и вошел пальцами в мою задницу.

— Твоя маленькая попка очень узкая. Это так сладко.

Его пальцы скользили в моей попке, постепенно растягивая и доставляя мне больше удовольствия.

— О, это ощущается так хорошо.

Он вынул свой член и пододвинул его к моему сфинктеру.

— Ты готова, чтобы я взял тебя в задницу?

— Да.

— Расслабься.

Я попыталась расслабиться, когда он толкнулся внутрь. Мне пришлось упереться в стену, он не смог сразу войти.

Антонио дотронулся пальцами до моего клитора, поглаживая его, и поцеловал меня в шею.

— Расслабься, сладкая. Разреши мне взять тебя. Позволь мне сделать тебя своей.

Я застонала от поднимающегося тепла, которое разливалось от его кружащих пальцев, и расслабилась. Головка члена скользнула внутрь, и такое вторжение заставило меня сжаться. Я ахнула.

— Ты так чертовски красива, — другой рукой он сжимал мою грудь. И хотя я чувствовала себя связанной и была не в состоянии ничего изменить, но при этом ощущала себя в безопасности.

— Эта задница создана специально для меня.

Он сильнее протолкнулся вперед, и я закричала, хлебнув воды из горячего душа.

— Чего ты хочешь, Contessa?

Он спрашивал, была ли я в порядке, и замер, ожидая ответа, прежде чем начать двигаться снова. Мне необходимо было время, чтобы расслабиться и принять его. Я передвинула свои бедра, и почувствовала себя лучше.

— Я хочу тебя, — сказала я. — Я хочу, чтобы ты отымел мой девственный зад как можно жестче.

Он сжал меня сильнее и вытащил свой член. Удовольствие было ошеломляющим, поднимающимся прямо от клитора, который его руки по-прежнему продолжали ласкать.

— Прими его, — прорычал он мне на ухо, врезаясь в меня снова.

— О, Боже. Трахни меня в задницу.

— Мне нравится. Я люблю трахать твою задницу.

Он двигался жестко, проталкиваясь глубже и глубже, растягивая мой задний проход, и потирая пальцами клитор. Постоянно, как заведенная, шептала: «возьми меня, возьми меня», ощущая надвигающийся взрыв. Я так далеко уплыла от своих мыслей, последних слов, последних чувств, осталась только боль, смешанная с удовольствием. Я чувствовала только его пальцы, его член, дающие мне то, чего никогда не знала раньше.

— Ты готова кончить, — сказал он. — Я чувствую это.

Я вспыхнула, словно фитиль, загоревшийся совсем близко от бочки с порохом, оглушительный треск, и яркая вспышка.

— Кончай. Сделай это для меня.

Моя попка сжалась, пульсируя вокруг него, колени подогнулись, и я чуть не упала. Он крепко держал меня, пока я испытывала самый мощный оргазм в своей жизни. Во мне будто что-то взорвалось, и каждая частица моего тела завибрировала, наполняясь сладостью происходящего. Я кричала до последней огненной вспышки, которые кружились вокруг меня и опадали к земле, и словно впала в транс. Я очнулась, Антонио продолжал входить в меня медленно, с разным ритмом.

— …в задницу, Contessa, si, si, si… — шептал он сладкие слова по-итальянски, которые я не понимала.

— Кончи, Капо. Кончи внутри меня.

Его последний стон был громким. Несколько глубоких движений, и он накрыл своей грудью мою спину.

— Bene.

Он поцеловал мое плечо и вытащил член, я вдохнула полной грудью.

— Bene — это хорошо, — сказала я.

Он выпрямился, и я обернулась.

— Вот теперь нам следует принять душ.

Я рассмеялась, и его улыбка осветила комнату. Мы вымыли друг друга и обтерли насухо.

— Ты можешь остаться на несколько часов? — спросила я. — Ты мог бы уйти ночью.

— Я должен разрешить все проблемы, связанные с Юволи. Это все последствия того, что произошло с тобой, Бруно, и мной. Мне надо поговорить с людьми, — он потянулся за своей одеждой.

— Я видела его у Зии.

— Он не работает на меня. Он — свободный агент. Мы стараемся держать его поближе, большего не могу тебе рассказать.

Я забрала его пиджак, который пах костром и хвоей. Его запах.

— Оставь его мне. Он мне будет напоминать о том времени, когда ты делал вид, что я не принадлежу тебе.

— В то время как я буду лгать о тебе? — он бросил одежду и забрал у меня пиджак.

— Давай, солги мне. Потренируйся.

Он поцеловал меня в щеку.

— Я скажу им, что она мне понравилась, и однажды трахнул ее. Но, из-за должности помощника режиссера, ее имя многие знают, и могут возникнуть проблемы, если с ней что-то случится. Я скажу, что не доверяю ей, и она ничего не значит для меня.

— Так же, как ты говорил о Марине?

— О Марине все было правдой, — он толкнул меня на кровать. — О тебе же буду лгать, заявляя, что ты не самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты не сексуальна. Ты холодна и высокомерна. Ни один мужчина не захочет содержать тебя.

Я коснулась его лица, его губ, его щетины, его потрясающих ресниц.

— А какой бы нужно было быть, чтобы стать твоей девушкой?

Он поцеловал меня в щеку и подбородок.

— В первую очередь мы бы сначала стали друзьями. И никаких прикосновений.

— Вообще никаких?

— Никаких поцелуев, никаких касаний.

— Это невозможно.

Он нежно поцеловал мою грудь, каждую по очереди, чуть дотрагиваясь языком до моих сосков.

— Ты бы жила с родителями, и я бы приезжал к вам в гости. Мы бы сидели и разговаривали в саду на виду у всех. Твоя мама готовила бы для меня, и я сидел бы за столом с твоей семьей, — он передвинулся ниже к моему животу, исследуя каждый дюйм. — Я бы видел тебя в церкви. Других мужчин, попытавшихся заговорить с тобой, прогонял бы прочь. Твой отец сначала бы возненавидел меня. Затем дал бы свое согласие. Я мог бы прикоснуться к твоей руке, только когда нас никто не мог увидеть.

Он встал на колени и раздвинул мои ноги.

— Я бы трахал других женщин, и ты бы догадывалась об этом, потому что мы даже не целовались, — он проложил дорожку поцелуев по внутренней стороне моего колена. — Когда я попросил бы твоей руки у твоего отца, и он сказал бы «Да», я перестал бы трахать других женщин, — он провел языком по внутренней поверхности моего бедра. — Ты бы занялась подготовкой к свадьбе, а я продолжал бы усердно работать. Я бы создал себя сам. Будучи молодым и слепым, я бы не заметил, как ты бы стала мишенью для моих врагов.

Он нежно поцеловал мою киску.

— Ты бы плакала после нашей первой брачной ночи и называла меня скотиной! — его язык щелкнул о мой клитор. — Ты бы сказала своей матери, что я — животное. Я пообещал бы никогда так больше не трахать тебя. И пообещал бы быть всегда нежным, — его язык пробежался по моим губам, кружа вокруг клитора, затем обратно вниз, к моему входу. — Это бы не имело значения. Ты была бы частью моей жизни. Моим миром. Ты научилась бы быть жесткой и хитрой, чтобы выживать, или ты могла бы остаться нежной и умереть.

— Антонио, — прошептала я, — ты можешь это сделать? Ты можешь быть нежным?

Он пополз вверх, пока мы не оказались лицом к лицу.

— Come volevi tu.

Я толкнулась ему на встречу, чувствуя, как его напряженный член упирается в мою киску. Моя задница болела, но я снова хотела его. Он вошел медленно, и я приподняла ноги, изменяя угол, чтобы он терся о мой клитор.

— Ох, хорошо, — простонала я.

Он раскачивался, проталкиваясь глубже и глубже.

— Ты такая сексуальная. Я люблю смотреть на твою походку, на тело, как оно движется под одеждой. Как оно прекрасно. Как несгибаема ты для всего мира, и как ты покоряешься и плачешь из-за меня. Я хочу войти как можно глубже в тебя, думаю, наши желания совпадают.

Его глаза были незащищенные, открытые, смотрящие на меня с теплотой. Моя киска разбухла и расцвела, как только я посмотрела в его лицо. Наши взгляды и ощущения перемешались. Мы двигались вместе так медленно, что я чувствовала касание каждого сантиметра его кожи, каждую вспышку расползающегося удовольствия.

— Я сейчас кончу, Contessa.

— Ты сможешь кончить со мной?

Его лицо исказилось от напряжения.

— Уже скоро. Я стараюсь сдерживаться.

— Ты потрясающий, Антонио. Потрясающий.

Едва я произнесла последнее слово, как меня затрясло от мощного разряда энергии, вырывающегося из меня. Он дернулся, врезаясь в меня с такой силой, что я закричала. Он положил меня на край. Ногтями впилась в его спину, Антони дергался и двигался, рыча мое имя. Я раздвинула свои ноги шире, чувствуя его внутри. Мы кончили вместе, как одно целое, как если бы у нас был один оргазм на двоих, закручивающийся, ползущий, стонущий. Мы продолжали дышать в унисон, и наши сердца бились в такт.

— Я должен увидеть тебя снова как можно раньше, — сказал он в мою щеку.

— Приходи ночью, чтобы никто не узнал о нас.

— Да. Я так и сделаю. Будь готова.

Дверь под лестницей открылась и с грохотом захлопнулась.

— Может быть, тебе и не придется так уж сильно таиться, — сказала я.

— А, это режиссер?

— Да.

— Есть ли другой выход отсюда?

— Нет, — сказала я. — Но я ей доверяю.

Он встал.

— Это хорошо.

Мы спустились вниз вместе полностью одетые, Катрина стояла перед телевизором с квартой пикантного ванильного мороженого и ложкой.

— Ты рано, — крикнула она через плечо. — Я разбудила… О, привет, — сказала она, когда повернулась. — Приятно видеть Вас снова, мистер Спин.

— Катрина, ты поздно. Или может быть рано?

Она поставила мороженое вниз, сунув в него ложку.

— Потому что я удивительная! — она вскинула руки вверх, как чирлидерша.

— О, дорогая, что на сей раз? — я скрестила руки на груди.

— Я получила финансирование на пост-продакшн!

— О, мой Бог! Как? Кто? Что?

Она произнесла следующее предложение так радостно, как будто озвучивала мультфильмы.

— Скотт Мабат, — она стала пританцовывать под джаз.

— Что? — заорала я.

— Gesu Christo! — воскликнул Антонио.

Ее согнутые в коленях ноги и руки замерли.

— У меня есть план.

— Надеюсь, хороший, Режиссерша.

— Я беру деньги, начинаю рекламу фильма, получаю новое финансирование от немецкого инвестора, который пока раздумывает. Я подогреваю интерес к фильму, а потом просто выплачу Мабату, когда придут немецкие деньги.

— Этот парень, — Антонио ткнул в нее пальцем, — недоносок. Понятно? Он считает себя ничего не стоящим дерьмом, и он больной на всю голову. Сколько ты получила от него?

— Сто ты… — сказала она.

Антонио и я застонали.

— Столько необходимо, чтобы закончить фильм, ребята. И это дешево. Мне жаль, но таковы реалии.

— Труппа немцев, — произнесла я. — Я даю тебе деньги.

— Нет. Ты не…

— Да. Именно я. Заплачу наличными, и ты будешь снимать на них, — я повернулась к Антонио, чтобы его проводить. — Пойдем, договорю с ней потом.

— Эй, Спин, — позвала Катрина, когда я открыла дверь. — Ты должен прийти на вечеринку по поводу завершения съемок в субботу вечером. Это обещает быть грандиозным событием.

— Я подумаю, — сказал он.

Я вышла с ним на улицу и закрыла за нами дверь. Звезды потонули от электрического освещения Лос-Анджелеса.

— Ты можешь распоряжаться такими деньгами? — спросил он.

— Да. Иметь такую семью полезно. Мне доверяют, и я могу тратить деньги на все, что захочу.

Он поднял мой подбородок.

— Я все знаю о твоей семье. Если Скотт захочет наличные, ты не повезешь их самостоятельно. И ты не будешь с ним встречаться без меня. Никаких переговоров.

— Мы должны сохранить все в тайне.

— Позвони ему, но не встречайся. Я серьезно. Ты не знаешь, насколько это опасно.

Я положила руки на его грудь. Он оставил свой пиджак наверху у меня, и я почувствовала, как напряглись его мышцы под рубашкой.

— Я буду держаться подальше от всех кредитных акул Лос-Анджелеса.

— Пожалуйста. Я прошу только об этом, хорошо?

— Как ты доберешься домой? Ты можешь взять мой автомобиль.

— Не беспокойся обо мне.

Я отстранилась немного, чтобы увидеть полностью его лицо.

— Не надо давить, чтобы я ответил на твой вопрос.

— Не буду.

— Ей удалось остаться нежной? Или же она стала хитрой и жесткой?

— Она осталась нежной.

Я не чувствовала себя в праве удерживать его и дальше. Мы снова поцеловались, и я отпустила его.