Спой мне о любви

Глава 10

На следующий день после того, как я покинула больницу, Джон Ли отвез нас домой в Уимблдон. Мама все устроила сама — договорилась с соседом и упаковала наши вещи, — несказанно меня удивив. Она действительно стала непредсказуемой! Когда же я собралась позвонить в театр в Сикоуве и оставить для Колина сообщение с последним «прощай», ее реакция меня и вовсе поразила.

— Нет, дорогая, пожалуйста, не веди себя так недостойно!

— Недостойно? Сказать «прощай» другу, который спас мою жизнь?

— Я имела в виду… Разве ты не попрощалась с ним в больнице?

Я вспомнила свой нежный привет Йену и Рут… Да, что тут еще добавить?

Моя лодыжка заживала быстро, и я могла ходить, почти не хромая. Наконец позвонила мисс Ирвин. В одном колледже появилась вакансия, и она хотела обсудить это со мной при встрече. Я пообещала заехать через пару часов.

Когда я была почти готова, мама вошла в спальню и теперь неуверенно мялась поблизости, в очередной раз восхищаясь моим платьем. Его купил Колин, и я сомневалась, понравилось бы оно ей так сильно, если бы она об этом узнала.

— Деб, дорогая, я должна тебе кое-что сказать… Ну, на случай, если тебе предложат работу где-то далеко… — Мама вдруг совсем стушевалась и принялась проводить инспекцию пыли на моем подоконнике. — О, доченька, только посмотри!

— Мамочка, давай прямо к делу! С каких это пор тебя так интересует пыль?

— Я не хочу, чтобы ты отказывалась от хорошего места только ради меня, — решительно выпалила мама, взглянула на меня, вспыхнула и отвела глаза.

— А почему? — насмешливо спросила я, хотя мне было совершенно ясно, каков будет ответ.

— О, дорогая… потому… — Она не договорила.

— Все ясно, милая, — нежно произнесла я. — Можешь не продолжать. Поздравляю! Джон хороший человек, я очень за тебя рада.

Я неплохо поработала над своим макияжем, но все мои труды пошли насмарку: мама бросилась мне на шею, одновременно смеясь и плача.

— Ты не возражаешь? О, дорогая, я так боялась тебе сказать… Он совсем не такой, как папа, конечно, но я его очень люблю, и жизнь ведь не может закончиться с потерей близкого человека, мы ведь не должны этого допустить?

— Ну конечно же нет! Ты поступаешь правильно.

— Но я беспокоюсь о тебе, Деб. Ничего, дорогая, все образуется. Я в этом уверена. Адам любит тебя. Он вернется.

— Адам? — повторила я. Она что, никак не может стереть его из памяти? Адам давно живет с Магдой Камерон. Неужели мама думает…

— Он ничего не мог с собой поделать, — уверенно заявила она. — Эта женщина окрутила его. Он вернется к тебе, как только поймет это. Попомни мой слова! Но, конечно, если ты сама не натворишь глупостей.

В холле зазвонил телефон — желанный перерыв в неприятном для меня разговоре. Мама пошла ответить. Когда я спустилась следом, она говорила:

— Очень сожалею, но так уж случилось. Если бы вы позвонили на пять минут пораньше!.. Подруга миссис Синклер, — объяснила мама, кладя трубку. — Звонила узнать, не здесь ли она. — Миссис Синклер была еще одной нашей соседкой. — Какая неудача! Она ушла из дома минут пять назад.

— Ну и ладно, — заявила я, чувствуя облегчение оттого, что атмосфера разрядилась. — Хорошо, что Джон не увезет тебя куда-нибудь за тридевять земель. Не знаю, как бы ты жила без всех этих соседских проблем.

И лишь по пути к автобусу я вдруг поняла, что у мамы не было возможности видеть, как миссис Синклер вышла из своего дома пять минут назад, поскольку она сама провела последние десять минут в моей спальне, окна которой выходят во внутренний дворик. Странно, конечно… Впрочем, когда я пришла в колледж, мне уже было не до этого.

Появилась вакансия преподавателя кулинарии и домоводства в новом педагогическом колледже в предместье Глазго.

— Глазго! — воскликнула я.

Мисс Ирвин объяснила, что преподавательница этих предметов легла в больницу и не сможет выполнять свои обязанности до Рождества.

— Я знаю, — раздраженно заявила она, решив, что я сейчас начну отказываться, — ты хотела бы остаться в Лондоне, но, думаю, тебе придется принять это предложение. Опыт будет полезен, а мать управится и без тебя.

Ее лицо прояснилось, когда я сказала, что с мамой теперь нет никаких проблем, поскольку через несколько недель она выходит замуж.

— Просто я удивилась, что колледж именно в Шотландии… э-э… неожиданное совпадение, — попыталась я объяснить свой возглас.

Мисс Ирвин всегда отличалась проницательностью. У нее даже кличка была — Рентген. И на этот раз интуиция ее тоже не подвела. Спокойно и без колебаний она спросила:

— Да, кстати, как прошел твой отпуск?

В Девоне, лаконично сообщила я, все было восхитительно, не считая, конечно, пожара в отеле. Мисс Ирвин с улыбкой заметила, что прогулки по вересковым пустошам пошли мне только на пользу — по се мнению, я никогда еще не выглядела лучше. Затем она обрисовала мне перспективы на следующий год и осторожно намекнула на возможность поработать в заграничном колледже, как будто снова ожидала отказа. Выражение ее лица неуловимо изменилось, когда я сдержанно ответила, что в Британии меня больше ничто не держит и я рассмотрю любое предложение.

Когда мы прощались, мисс Ирвин вдруг принялась рассуждать о том, что в наши дни все еще существует устаревшая идея, будто карьера преподавателя с замужеством непременно заканчивается.

— Не бери в голову, дорогая. Есть множество должностей на полставки, и в твоем случае…

— В моем случае? — резко прервала я ее.

— Гипотетически, — лукаво улыбнулась она.

У меня осталось свободное время, и я задумчиво побрела по Савой-Хилл и дальше, дальше. Моя голова благодаря мисс Ирвин была набита такими проблемами, о которых, клянусь, я ни за что не стала бы размышлять по своей воле.

Это был душный и жаркий день, но солнце скрывалось за облаками, и вода Темзы казалась серой. На западе красные автобусы медленно ползли по Вестминстерскому мосту, на краю которого сидел большой каменный лев с массивными лапами. Это был образ из моего детства. Тогда он, правда, жил у ворот станции Ватерлоо. Я махала ему каждый раз, когда входила туда или выходила. «Когда-то давным-давно жил один лев…» Да, наверное, я никогда не повзрослею, или можно сказать иначе — никогда не вырасту из детства. И у меня никогда не будет таких отношений, как у Адама и Магды. Такая любовь казалась мне мрачной и пугающей. И детей у меня тоже не будет.

Грустно посмеиваясь над собой, я пошла дальше. Все вокруг принадлежало моему детству. Железный фонарный столб, широко разинувшая рот железная рыба, которую мне показал папа двадцать лет назад… Я подошла к Вестминстерскому мосту и решила, что как-то невежливо будет молча прошмыгнуть мимо мистера Льва.

Мне почти двадцать семь, передо мной начинает чуть-чуть приоткрываться дверь к заветной цели стать директрисой колледжа, а я стою уже минут двадцать на Вестминстерском мосту и говорю со львом…

— Вы спрашиваете его, не съел ли он мышку на завтрак? — раздался голос у меня за спиной, и я обернулась.

К моему удивлению, на меня смотрели небесно-синие веселые глаза.

— Что за невероятная удача! А я-то ругал себя, что не спросил у вашей мамы, в какую сторону вы направились!

Оказалось, Колин приехал этим утром в Лондон на запись и позвонил мне из студии, когда все закончилось. Мама, однако, сообщила ему, что я ушла пять минут назад.

— Ох! — только и произнесла я, и он испытующе на меня взглянул. — Да, я очень торопилась, — поспешила соврать я, оправившись от удивления.

Колин с тревогой бросил взгляд на часы.

— Где мы могли бы быстренько перекусить и выпить чаю? У меня поезд в пять. Увы, не могу его пропустить.

Мы нашли небольшую закусочную под мостом и устроились на табуретах у стойки. Колин тут же принялся энергично уплетать шоколадный торт с кремом. Его руки за то время, что мы не виделись, загорели еще сильнее, а лицо почему-то казалось бледным. Скучает по детям? Должно быть, выходные в Сикоуве без них кажутся ему пустыми и неуютными. Или это во мне говорит женская сентиментальность? Кто-кто, а Колин Камерон вряд ли испытывает недостаток в веселых компаниях.

— Я собираюсь провести целый семестр в Глазго, — сообщила я и описала ему все в деталях.

Он даже вилку отложил.

— Ну вот! Неужели вы не могли выбрать другое время? Я вряд ли вообще вырвусь в Шотландию этой осенью. Шоу в Сикоуве завершается через неделю, но у меня останутся там еще кое-какие дела. В конце этого месяца будет концерт в Германии, а затем тур по Штатам. Я говорил вам об этом.

Я кивнула. Он сообщил далее, что планирует вернуться домой к Рождеству и провести там остаток зимы и весну, но я к тому времени, вероятно, уже покину Шотландию.

— Мы должны все это обдумать. Хотите еще торта? — рассеянно сказал Колин, и я сразу же почувствовала смущение.

В Торкомбе я относилась к нему как к себе подобному. Теперь вдруг все эти шоу, записи пластинок и туры напомнили мне о реальном положении вещей. Он был совсем не таким, как я. Он принадлежал другому миру, и я не имела права на его драгоценное время. Не дай бог еще решит, что я на что-то напрашиваюсь.

— Здесь нечего обдумывать, — поспешно заявила я. — Я упомянула о Глазго просто так. В любом случае вы будете слишком заняты, да и я тоже. — Я немного рассказала ему о новой должности и в заключение призналась, что весной, возможно, опять уеду работать за границу.

— Поня-атно, — протянул Колин, вытащил из кармана визитную карточку и положил на стойку. — Ну что ж, возьмите это и позвоните мне в любое время, когда у вас появится свободная минутка. А я буду на этот случай держать пальцы скрещенными. Вдруг мы все-таки сможем встретиться — у вас найдется время, а я как раз окажусь в Глазго. Знаете, я бы хотел, чтобы вы познакомились с моими родителями.

Как приятно… необычно и приятно. А Адам ни разу не предложил мне съездить с ним в Глостершир…

— Я постараюсь найти время, — взволнованно пообещала я.

— Как вы знаете, мы живем не в самом Глазго, — продолжил Колин. — Но до нас легко можно добраться автобусом или поездом оттуда или из Эдинбурга. Только не приезжайте без звонка — дома может никого не оказаться. Я долго откладывал решение семейных проблем, — вздохнул он, — но теперь уже деваться некуда — пришлось согласиться на некоторые перемены. У отца с матерью дом в Ланарке, и им надоело мотаться туда-сюда из-за внуков. Собственно говоря, они долго терпели, но наконец мать не выдержала и предъявила ультиматум: я должен принять конструктивное решение по поводу «Слайгчена» — это наше поместье под Глазго, в Криллу. Наверное, придется продать его и всем вместе перебраться в Ланарк. Но мне бы не хотелось этого делать. Прежде всего потому, что Йен на следующей неделе идет в школу. А в Криллу есть одно из старейших учебных заведений Шотландии, со своими традициями и сильным преподавательским составом. — Он усмехнулся. — Я, знаете ли, и сам раньше там преподавал.

— Вы? Преподавали? — Я была удивлена до крайности.

— Да, пару лет. Затем увлекся пением и бросил это дело. Но я всегда хотел отправить Йена в Классическую школу Криллу. Вот почему мы купили там поместье.

— Спасибо, что выслушали рассказ о моих проблемах, — поблагодарил Колин, когда мы шли с ним по Вестминстерскому мосту к вокзалу Ватерлоо. — И берегитесь, как бы однажды я не попросил вас помочь мне уладить некоторые из них. — Он улыбнулся и протянул мне карточку, на которой, по его просьбе, я нацарапала адрес колледжа в Глазго.

— Мне нечего бояться. Я с радостью помогу вам. Скажите своей маме, если, конечно, вы мне доверяете, что я готова приехать в «Слайгчен» в любой уик-энд и присмотреть за домом, а она сможет отправиться в Ланарк.

— Если я вам доверяю? — Колин лукаво взглянул на меня. — А где в это время буду я?

— Вы сами только что сказали, что собираетесь в Германию и в Штаты, — холодно заметила я.

— Мама, как ты могла солгать Колину, что меня нет? — возмущенно выпалила я с порога.

— О, только не говори, что вы случайно наткнулись друг на друга!

Судя по всему, она не испытывала никаких угрызений совести и извиняться не собиралась.

— Ты влюбилась в него, дорогая, вот почему.

На несколько секунд я лишилась дара речи.

— Я? Я влюбилась в Колина? Я в него, а он в меня, так по-твоему? — Почему-то мои слова прозвучали не так язвительно и саркастично, как хотелось бы.

— Нет, я так не сказала. Он всего лишь решил использовать тебя в своих интересах. О, Деб, разве ты не понимаешь? Он поднял такой шум по поводу того, что Адам пользовался твоей добротой несколько недель, а сам собирается сделать то же самое, если ты не будешь осторожной, но только в его сети ты попадешь на долгие годы. Дорогая, это так очевидно! С такой, как ты, у него не будет домашних проблем, и он сможет уезжать, куда и когда ему будет угодно!

— С такой, как я?.. — ошарашенно повторила я.

— Вот именно, — сердито заявила мама. — Он видел, как ты добра с детьми, и знает, что твоя специальность — домоводство. Дай ему шанс, и он сделает тебе предложение… О, я уверена, он хорошо тебе за это заплатит.

— Хорошо заплатит за что? — пролепетала я. У меня голова пошла кругом от ее слов.

— Дорогая! — сочувственно покачала головой мама, поражаясь моей недогадливости. — За то, что ты станешь его экономкой!

— Экономкой… — Мне потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание. — Но это полнейшая чепуха! Я не смогу… Он знает, что не смогу… Я…

Мне не хотелось говорить прямо, что это было бы для меня оскорблением. Если честно, мне вообще больше ничего не хотелось говорить. Я просто не могла себе представить, что Колин, который сам когда-то был моим коллегой по профессии и прекрасно знал, как я уважаю и почитаю се, не сумел разобраться в моих чувствах. Но оставить мамины слова без внимания я тоже не могла.

«Берегитесь, как бы однажды я не попросил вас помочь мне уладить некоторые мои проблемы», — сказал Колин. У него столько денег, что он вполне может позволить себе нанять домоправительницу и доверить ей своих детей. Тем более, что на него сейчас оказывают давление, требуя продать «Слайгчен». Теперь неудивительно, что он хочет познакомить меня со своими родителями… Я упорно пыталась сложить два и два и так и эдак, но результат получался один и тот же. Боже, я просто не смогу произнести слова отказа, глядя ему в лицо! Остается только одно — я порву карточку с его адресом и телефоном, а вместе с ней выкину все свои воспоминания о семействе Камерон.

Две недели в Глазго прошли в суете и хлопотах. В колледже расписание составили так, что я вела и первый, и второй, и третий годы обучения, поэтому готовиться к лекциям пришлось всерьез и на совесть. Еще в учебном плане было несколько экскурсий, и я заранее осмотрела местные достопримечательности, чтобы рассказать студентам об архитектуре: один раз съездила в Пейсли, с его старинным аббатством, стоявшим на зеленом лугу, где все еще цвели розы, и один раз — в Килмарнок. Из последней поездки я возвращалась в Глазго на автобусе, думая об отчете, который нужно было отправить в департамент образования, когда вдруг мимо нас промчалась синяя машина. Мысли о работе тут же испарились, как утренняя роса в летний день, я вскочила и вытянула шею, чтобы получше разглядеть, кто был за рулем. Слишком поздно. Передо мной расстилалась лишь широкая дорога с розовыми черепичными крышами домов по обеим сторонам и склоненными деревьями. Но я уже поняла — прощай душевный покой. Карточку Колина я порвала, зато запомнила адрес: «Слайгчен», Криллу. Криллу — городок на маршруте автобуса. В прошлую субботу я ездила в Эдинбург и, прежде чем мы добрались до автострады, заметила дорожный указатель с этим названием. Интересно, что собой представляет «Слайгчен»? Хорошенький домик вроде тех, мимо которых я сейчас проезжаю, с двумя входами и верандами, выступающими по бокам? На что похож Криллу? Завтра суббота… Это безумие, осадила я себя решительно, безумие!

Но вечером, когда я взялась за сочинение отчета, волнение вновь вернулось. Не далее чем в двадцати милях отсюда стоит дом, и в нем трое людей… А на моей кровати сидит кукла по имени Хани, точная копия той, что сгорела в «Тор-Рок», и глупо мне улыбается. Да, я купила ее и одела, сшила для нее шотландскую юбку, маленький меховой кошелечек и белую рубашку с кружевами, связала свитер…

Для того чтобы прогуляться по округе в солнечный день, повод искать не надо. Но суббота оказалась туманной, прохладное утро предвещало заморозки с наступлением темноты, и мы с Хани, одетой в килт и шерстяной свитер, взяли один билет на двоих до Криллу. Туда и обратно. Я знала, что мы обе вернемся.

Дорога бежала через индустриальную часть города с унылыми облупившимися зданиями, затем мимо особняков предместий и внезапно испугала меня огромным открытым пространством и зигзагом гор. Горы были не так красивы, как низкие холмы Пентлендса, взирающие на Эдинбург, и все же… Сегодня их вершины, прячущиеся в легком тумане, казались стражами на границе волшебной страны. И Криллу по нелепой случайности вполне мог оказаться всего лишь моей выдумкой. Но городок — реальный или иллюзорный — все же предстал передо мной в движении, проносясь за окнами автобуса, как кадры киносъемки. Его название было и на указателе: «Классическая школа Криллу». И такая тишина царила вокруг, что у меня появилось странное чувство, от которого щемило сердце: не очень уютное, не особенно приятное это было местечко, но если существуют в мире города, где время остановилось, как будто зачарованное золотыми кострами осени, так это Криллу. Я смотрела и насмотреться не могла на небрежно разбитые сады, сполохи огненно-красной листвы, старинные приземистые домишки…

Автобус, не останавливаясь, продолжал медленно и неуклюже ползти к центру города. Вскоре кирпич и бетон уступили место живым изгородям, пасущимся овцам и указателю: «Криллу. Гольф-клуб», и мы вновь оказались в предместьях. Мимо нас проезжали фургоны с надписями «Глазго» на бортах. Знакомый парк… Оскорбительная для глаз картина: запущенный индустриальный район, облупившаяся краска на стенах угрюмых зданий… Повернув налево, автобус осторожно подкатил к остановке, прямо туда, откуда началось наше путешествие.

Я побывала в Криллу, но ничего не сделала. Просто сидела в автобусе и ждала с детской наивностью, что он сам остановится.

Обычно я никогда не чувствую себя одинокой в незнакомом месте, но в этот момент, когда мы с Хани, по-прежнему лежавшей в сумке, подходили к двери моей квартиры в Глазго, одиночество превратилось почти в физическую боль.