Справедливости ради

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Утром стояла у двери, внизу уже ждало такси. Последний раз решила осмотреть квартиру, убедиться, что всё выключила, ничего не забыла, раздался звонок в дверь. Кого нелёгкая принесла? – мысленно чертыхнулась я. Открыла дверь, даже не посмотрев в дверной глазок.

– Привет, – прозвучал спокойный голос Цветкова, и серьёзные карие глаза, пристально посмотрели на меня. В одно мгновение все мои внутренности сжались до размера вишнёвой косточки.

– Привет, – поздоровалась я, не своим голосом. Какого чёрта ему здесь надо?

– Я такси отпустил. Решил, что вместе будет удобнее в аэропорт поехать, – продолжил он выбивать меня из колеи своей невозмутимостью. Решил он… Ведёт себя, будто мы закадычные друзья и не прекращали общаться. – Идёшь? – спокойно, и непринуждённо спросил он, и, не дождавшись моего ответа, взял мой чемодан, который стоял у порога, и пошёл к лифту. Я закрыла открытый от шока рот, свою квартиру, и пошла за ним. До аэропорта добирались молча.

А я ошиблась… Может он почти и не изменился внешне. Но это совсем другой человек. Не тот, кого я знала четырнадцать лет назад – думала я, глядя в окно на сменяющийся пейзаж.

Регистрацию на рейс мы прошли без задержек. А в самолёте, к моему удивлению, у нас оказался бизнес-класс.

– Не уверена, что лимиты отдела допускают бизнес-класс для меня…

– Ты летишь за счёт управления.

– Я вам это дело не отдам, – сказала я серьёзно, глядя ему в глаза, и, садясь в кресло.

– А я и не пытаюсь его забрать, – интонация спокойная, даже беззаботная. Не похоже, что врёт…

– Тогда к чему твоё участие? – всё ещё с недоверием продолжила я прощупывать его.

– Такой порядок. Три убийства – серия, и управление подключается без приглашения. Но лавры, при раскрытии, будут твои.

– Мне это не надо, – он ничего не ответил. Пристегнулся, откинулся в кресле и закрыл глаза.

Весь полёт до Омска молчали. Также молча добрались до гостиницы.

– Распаковываемся, обедаем и едем в следственный отдел, – сказал Цветков, когда мы зарегистрировались в отеле и пошли к лифту.

– Хорошо.

Мы поднялись на свой этаж и разошлись по номерам. Я через пятнадцать минут спустилась в ресторан отеля, Цветков помахал мне из-за столика.

– Присаживайся, если ты не против пообедать вместе, – я молча села. Мы сделали заказ. И снова это тягостное молчание… Я решила попить воды.

– Ну, как ты, Ангел? – я поперхнулась, и у меня вода носом пошла. Закашлялась до слёз в глазах. Он встал и подошёл, остановился рядом. – В порядке?

– Да, – откашлялась я, и вытерла глаза. Он вернулся на своё место. Я прочистила горло: – Во-первых, не называй меня так. В детстве это ещё было допустимо, но не теперь. И так меня называл Олег.

– А во-вторых?

– Во-вторых, с чего тебе интересно как я, спустя четырнадцать лет?

– Ещё что-то? Или могу ответить? – этот новый Лёша Цветков меня бесит.

– Можешь.

– Ты знала, что это я назвал тебя Ангелом, а Олег подхватил? Вероятно, нет. По второму вопросу. Ты – младшая сестра моего лучшего друга. Его обязанность была защищать тебя. После его смерти, эта обязанность перешла ко мне, – я фыркнула. Он нахмурил брови так, что морщинка между бровями проступила очень глубоко. – Если можно, то словами, пожалуйста… – я положила руки на стол, как ученик на парту, и наклонилась к нему.

– Мне без разницы, кто придумал называть меня так. Но я уже не ребёнок. Так что называй меня полным именем. И четырнадцать лет тебе было плевать, а теперь ты вспомнил о защите? – я почти с самодовольством откинулась на спинку стула.

– Мне не было плевать. Я присматривал за тобой почти всё это время.

– Ну, конечно, – снова фыркнула я. Его взгляд стал предельно сосредоточенным.

– Ещё в школе, в старших классах, ты стала побеждать во всех спортивных соревнованиях. Школьных и региональных. Ты поступила в университет МВД и закончила его с красным дипломом. Отличилась спортивными достижениями и превосходными знаниями по криминалистике и уголовному праву. Работала в Перовском следственном отделе, потом перешла в Пресненский. Как в учёбе, так и в работе, за тобой идёт слава упорного, трудолюбивого и добивающегося своей цели человека.

– Впечатляет… – я пристально смотрела на него. Досье что ли на меня собрал?! – фыркнула я про себя, вслух же добавила: – Только объясни мне, зачем было уходить, если ты продолжал следить за мной? – он склонил голову, сделал глубокий вдох и снова посмотрел на меня.

– Хорошо. Я объясню тебе почему я ушёл, – теперь он наклонился ближе ко мне. – Я считал, и до сих пор считаю, что в смерти Олега есть моя вина, – мне будто под дых дали. Дышать стало трудно. Что он такое вообще говорит?! Тут принесли наш заказ. Так что у меня появилось время перевести дух.

– Почему? – спросила я, когда официант ушёл.

– Когда он связался с той группой, он звал меня с собой, но я отказался. Может, если бы я был с ним… – я резко оборвала его:

– Вас бы убили обоих.

– Теперь мы этого не узнаем… – мы сидели и смотрели друг другу в глаза. – Потом… – он замолчал и поджал губы. – Когда твой отец умер, я… – он снова запнулся. Я никогда не задумывалась, что для него всё происходившее тогда, тоже было тяжело. – Я не смог взять на себя ответственность за твою семью, – то, что от неё осталось – поправила я его про себя. – Понимаешь? Мне было восемнадцать. Моего лучшего друга убили. Я винил себя в этом. А его семья… – он вздохнул. – Вы искали во мне опору. А мне было всё тяжелее приходить к вам и видеть вашу боль. Боль, которую я мог не допустить… – а мне было двенадцать. Брата убили. Отец не вынес того, что видел, что сделали с его сыном. Умер от инфаркта через несколько месяцев после Олега. А мама… – я поморщилась от тяжёлых воспоминаний. – Считаешь меня трусом? Что не смог помочь вам? – его взгляд был серьёзен, а голос спокоен.

– Я не считаю, что ты был мне обязан. Просто… – я машинально скручивала и раскручивала салфетку на столе.

– Просто? – подтолкнул он меня.

– В день похорон Олега, тогда на мосту, ты сказал, что не оставишь меня. Ты говорил, что не уйдёшь и позже. Но потом ты всё-таки исчез. У меня больше никого не было. И мне пришлось быстро повзрослеть.

– Да, я знаю. Мне жаль. Прости, – он смотрел мне прямо в глаза. И, кажется, я увидела в них сочувствие. – Я узнал, что случилось с твоей мамой уже гораздо позже. Может быть, если бы я знал, что происходило с тётей Аней тогда, что ты осталась одна, я бы… – наверное, я возложила на него больше ответственности, чем имела на то право – поняла я вдруг.

– Но ты не знал… – с грустью произнесла я.

– Да, – мы помолчали. – Как она?

– По-разному. Бывают хорошие дни, бывают плохие, – коротко ответила я. Не хотелось вдаваться в подробности, что мама угасала постепенно, даже медленно. Сначала она потеряла сына. Потом мужа. Первый год был тяжёлым, а потом всё становилось только хуже. С каждым годом. – Она в специализированном центре. Там о ней заботятся, и за ней следят, – добавила я.

– Понятно, – какое-то время мы сидели не смотря друг на друга. Я перебирала в руках салфетку, Лёша просто смотрел на скатерть. Заканчивали обед тоже в молчании.