Спящий

ЧАСТЬ I

— Готов?

— Да, — мужчина почтительно склонился.

— Теперь вопрошу тебя три раза, и отступи сейчас, или иди до конца, дабы исполнить взятое на себя предназначение. Ты знаешь, что предыдущие, ушедшие до тебя, слились с Владыкой?

— Да.

— Ты знаешь, что то же самое может произойти с тобой?

— Да.

— Ты знаешь, во имя чего ты идешь, и решение твое свободно и добровольно?

— Да.

— Хорошо. Владыка ждет, и мы должны сделать это, должны осуществить его волю. Да пребудет с тобой Его благословение. Иди!

Стоявший на колене мужчина поднялся, развернулся, шагнул сквозь струи дождя к серебрящейся в темноте ночи дымке врат.

— Вы требуете? — Каганаша смотрел на мага с жалостью. — Вы требуете. А с чего Вы, молодой человек, решили, что Белое Братство может чего-то требовать от Девятки?

Дэлан скрипнул зубами. Пусть седина и не серебрилась у него на висках, но назвать его, проконсула Братства в столице Сардига, молодым человеком — это звучало насмешкой, почти оскорблением.

— Девятка уже официально заявляла о своей позиции, но, похоже, не все восприняли это серьезно. Или не услышали. Так вот, для тех, кто не услышал, Каганаша сложил руки домиком, — я изложу еще раз…

— Я знаю вашу официальную позицию, — нетерпеливо перебил Дэлан.

— Изложу ее еще раз, проще, — как ни в чем не бывало, продолжил Каганаша, улыбаясь в пространство сквозь Дэлана. — В свое время Девятка встала на ошибочный курс, пытаясь взять под контроль все аспекты жизни людей, вмешиваясь во внутреннюю политику государств, навязывая им собственное видение и понимание событий. Эта недальновидная стратегия не могла не привести и, в конце концов, привела к многочисленным трагическим событиям, свидетелями которых мы все были. Бессчетные жертвы и бедствия, вражда наций… — магистр печально вздохнул, покачал головой. — Я не могу сказать, что во всем этом повинна только Девятка, были и другие причины, и тем не менее, тем не менее… Применительно к самой Девятке, это не только подорвало ее материальную и людскую базу, но и, что не менее важно, ее репутацию.

— Послушайте, это все прекрасно, репутация, ресурсы, но…

— Однако, — по-прежнему не обращая внимания на Дэлана, заговорил Каганаша, — в этих сложнейших условиях Девятка сумела выжить. Пережив тяжелый и болезненный период переоценки ценностей и переосмысления целей, Девятка смогла признать свои ошибки и, отсеяв личные амбиции и спесь, привнесенные некоторыми лидерами, выделить ту жизнеутверждающую и созидающую основу, заложенную Великими Девятью, которая и должна быть направляющей в нашей деятельности. О чем и было заявлено в Декларации, распространенной среди официальных лиц соответствующего уровня.

— В этой Декларации, молодой человек, — Каганаша, наконец, посмотрел на Дэлана, — заявлено, что цели Девятки ограничиваются образовательными и миротворческими, причем в последнем отношении подразумевается лишь посредническая миссия.

— И поэтому вы сейчас усиленно формируете отряды своей так называемой гвардии, — Дэлан насмешливо хмыкнул.

— Гвардия, молодой человек, формируется исключительно для самообороны, Каганаша помолчал, неприязненно глядя на мага Братства. — Так вот, возвращаясь к нашему вопросу, я хочу сказать, что это не пустые слова, и мы не позволим различным недоучкам, способным парой дешевых фокусов произвести впечатление на невежд, а на самом деле не обладающих ни силами, ни знанием, и позорящих высокое звание мага, снова втянуть себя в бессмысленные авантюры.

— Да, да… — покрасневший от возмущения Дэлан, казалось, готов был лопнуть. — Вы…

— Идите, молодой человек, — Каганаша пренебрежительно махнул рукой. — Ваш вид расстраивает меня, напоминая, насколько слабо в свое время было поставлено обучение, и насколько низкими были требования, предъявляемые при присвоении ранга мага.

— Вы, вы! Вы еще пожалеете!.. — Дэлан развернулся, прошагал из зала, резко отмахивая рукой. С грохотом захлопнулась входная дверь.

— Прекрасно, — Каганаша усмехнулся, посмотрел на улыбающихся магистров. Думаю, теперь он точно кинется в это дело и наломает дров. Нам остается только наблюдать.

Каганаша задумчиво помолчал.

— Однако все же приставьте к нему пару смышленых человек. Пусть, если что, помогут ему с дровами, — Каганаша пощелкал пальцами.

— Ну что?

— Мы начинаем.

— Начинаем? — развалившийся на диване Атчил, второй маг Братства в Сардиге, приподнялся на локте, посмотрел на Дэлана. — Когда?

— Сейчас.

— Сейчас? А что сказали магистры?

— К чертям магистров.

— Значит, отказали. Мерзавцы, — Атчил снова откинулся на подушки, закинул руку за голову. — Я так и знал. Отъевшиеся боровы, не хотят помогать…

— Встать.

— Что?

— Встать!

— Дэлан, ты что? — Атчил взглянул на бледное от бешенства лицо нависающего над ним проконсула, начал медленно подниматься. — Дэлан, что с тобой?

— Я что, неясно выразился? — губы проконсула стянулись в тонкую синюю полоску. — Или мои слова уже ничего не значат? Мы начинаем, сейчас!

— Но послушай, Дэлан, — Атчил судорожно одевался. — Может быть, сообщить Братству? Попросить помощи? Ведь такое дело…

— Не надо нам никакой помощи! Мы с тобой — два полных адепта, и не справимся?

— Оно конечно, — Атчил, прыгая, натягивал сапоги. — Но подумай, если провалим… Ведь там тоже маги были, не хуже нас с тобой. Не кипятись, подумай, нам ведь его живым надо взять…

— Не о чем здесь думать, — Дэлан уже шел к выходу. — Мы справимся, или грош нам цена, — проконсул загремел каблуками по деревянной лестнице. Он еще покажет этим надутым магистрам, они еще увидят…

Дэлан глядел на маленький лесок, окруженный ротой сардигских панцирников. Сейчас, успокоившись и взглянув на ситуацию более трезво, предстоящая операция уже не казалась ему таким легким делом, и даже возможно, но только возможно! Атчил был прав. Ведь действительно, предыдущие попытки заканчивались неудачно, несмотря на все старания. Он лично не знал участвовавших в них магов, но рассказывали…

Нет, ерунда. У него все получится, не может не получиться. Приказы отданы, машина запущена, и невозможно ни отменить, ни повернуть вспять, не потеряв лица. И эти ухмыляющиеся физиономии магистров… Он не даст им повода для насмешек, он докажет им!

— Начали! — Дэлан махнул рукой солдатам, расслабился, переключаясь на тонкий взгляд. Засветились сознания сжимающих кольцо солдат, мечущиеся крапинки ощущений разбегающихся лесных животных и вспугнутых птиц… Ага, а вот и он, один из этих странных колдунов, которые не колдуны, появившийся неизвестно откуда, вызвав возмущение астрала. Человек, так нужный Братству, ради которого были задействованы все рычаги влияния на правительство Сардига, использованы все средства, от подкупа и взяток до выкручивания рук и шантажа. Маскируется, но он его чувствует, все равно чувствует…

— Видишь его? Блокируем.

Рядом задвигался Атчил, вливая свою силу, помогая отсечь прячущегося человека с другой стороны. Так, осторожно, перекрываем, перекрываем… Ну же, ну… Ожидание становилось не выносимым. Почему этот странный колдун ничего не делает? Если и оставались какие-либо сомнения относительно того, на кого идет охота, то сейчас они полностью рассеяны. Еще немного, и он будет отрезан от силы, превратившись в обычного смертного, жалкого, ограниченного… Готово. Теперь оставалось только удерживать экран.

— Уф, — Дэлан повернулся к Атчилу, самодовольно усмехнулся. — Вот и все. А ты…

— Дэлан, — глаза Атчила округлились. — Дэлан, что там творится?

— Где? — Дэлан перевел взгляд на лес. — А, черт!

Лес наполнялся болью. Огоньки судорожно мерцали, мерцали и гасли, словно задуваемые ветром, распространяя вокруг себя волны смертной тоски и ужаса. Проконсул смотрел, и не мог поверить тому, что видел. Солдаты гибли, один за другим, но ведь это было невозможно, этого не могло быть… Колдун отрезан. Колдун отрезан, вот этот, отбросивший всякую маскировку, самоуверенно светящийся колдун, он отрезан, ни капли силы не просачивается сквозь экран, так откуда он ее берет? Откуда он берет ее, в таких количествах, щедро тратя в убийственных заклинаниях, превращая лесок в бойню, в братскую могилу для тщетно пытающихся бежать солдат? Что-то странное пульсирует рядом с колдуном…

— Дэлан!

Скрюченная покрытая отвратительными зелеными струпьями рука на его запястье… Проконсул дернулся от отвращения, скинуть, сбросить с себя эту мерзость…

— Дэлан… Помоги мне!

— О, Всевысшие! — земля вдруг поплыла под ногами, стало не хватать воздуха. — Атчил?

На глазах ссыхающийся в сморщенную мумию маг качнулся, роняя остатки волос и клочья кожи, потянулся к проконсулу.

— О, Всевышие!! — Дэлан отшатнулся, чувствуя ядовито горький комок в горле. — О, Боже!!! — проклятый колдун! Он ведь может и его… Стереть, выжечь, скорее, пока, пока…

Давно уже стихли вопли сгорающих заживо сардигских солдат, давно не светилось ничего живого перед тонким взглядом, лес догорал, осыпаясь красными углями, но проконсул все бросал туго стянутую заклинаниями силу, все бил по ненавистному месту, вздымая тучи пепла… Наконец, окончательно истощившись, остановился, облизал пересохшие губы. Посмотрел на дрожащие руки, ожидая и страшась… Нет, все хорошо, все нормально, это его руки, его кожа, такая же, как и была. Не добрался, колдун не добрался до него, не успел!

Дэлан улыбнулся, обессилено опустился на землю. Не успел, не успел… Колдун не успел!

— Здесь, — рыжий парень остановился.

— Ты уверен? — держащая в руках младенца молодая женщина посмотрела на дом, ничем не выделяющийся в ряду других таких же, обступивших эту далеко не самую роскошную в городе улицу, перевела взгляд на парня.

— Уверен. На этот раз я считал, — парень шагнул к двери, постучал.

— Да?

— Здесь сдаются комнаты? Нас послала тетушка Вирна.

— Тетушка Вирна? Да, конечно, — открывший дверь полный средних лет мужчина кивнул головой. — Замечательный у нее суп с креветками, — мужчина отодвинулся, пропуская прибывших внутрь, аккуратно запер дверь на щеколду, повернулся.

— Баронет Таррант фон Ритз, — парень поклонился. — Софи Гарферт. И Вердж, — баронет кивнул на сверток в руках девушки.

— Да, да, младенец. Знаю, — мужчина снова кивнул. — Проходите. Поживете пока здесь, нам нужно время, чтобы связаться со следующей группой. Умывальник, еще одна комната наверху, — мужчина показал на крутую деревянную лестницу. Удобства, к сожалению, во дворе. Не дворец, конечно, но жить можно.

— Какие новости? — баронет прошел несколько шагов вглубь комнаты, покрутил головой, осматриваясь. Действительно, далеко не дворец.

— Какие новости, — мужчина пожал плечами. — Сейчас отсутствие новостей лучшая новость, слава Великим Тринадцати, да пребудут они вечно.

— Так ты жрец, что ли? — взгляд фон Ритза стал неприязненным.

— Да, — мужчина склонил голову, — жрец Демона воздуха Орадиса.

— Ясно, — баронет повернулся к жрецу спиной, покачался на носках. Хорошо. А теперь, жрец, не оставишь нас одних? Мы бы хотели отдохнуть.

— Ну и? — фон Ритз покрутил в руках пустую бутылку, нагнулся, толкнул по полу к куче мусора в углу.

— Завтра, — сидевший напротив жрец проследил взглядом за катящейся бутылкой, повернулся к баронету. — Выйдете через Восточные ворота, на развилке повернете на Север. В трех милях после поворота вас встретит человек барона фон Цафа. Пароль: «Говорят, в Гаште уже снег выпал». Отзыв: «Пусть уж лучше снег, от дождей только грязь».

— Ясно, — фон Ритз пошарил рукой под столом, вытащил новую бутыль, качнул на весу. — Будешь?

— Нет, спасибо. В следующий раз, — жрец покачал головой.

— Как хочешь. А я буду, — баронет зубами выдернул пробку, плеснул себе в стакан вина. — Твое здоровье.

Жрец слегка нахмурился.

Баронет один глотком проглотил бордо, выдохнул, налил себе еще.

— Не одобряешь? — фон Ритз посмотрел на жреца.

Жрец молчал.

— Не одобряешь, — баронет усмехнулся. — Конечно, не одобряешь. Здоровью вредит, и все такое прочее, да? Долбанному здоровью! Все вы, толстопузые, о здоровье своем печетесь, — фон Ритз скривился. — А мне плевать. Плевать мне, понимаешь?!

Жрец по-прежнему молчал.

— Все о здоровье заботились, да вкусней поесть, да слаще поспать. Страну прожрали, изгадили, проспали, для брюха своего стараясь. Какую страну! — баронет скрипнул зубами, залпом выпил пол стакана.

— Ты пьян, — жрец сидел, пристально глядя на фон Ритза.

— Я? Нет. Хотел бы, да вот все никак не получается, — баронет снова добавил вина в стакан. — Рожи всякие мешают.

— Послушай, — лицо жреца оставалось бесстрастным, — не знаю, чем тебе насолили жрецы, да и знать не хочу. Потому, что это все в прошлом. Было, и прошло, изменилось. Нет больше Совета, нет Военной Комиссии, нет противостояния баронов и жречества. К моему глубокому удовлетворению, между прочим. Наше начальство, наконец, оставило эти дурацкие игры, может, поздно, но это все же лучше, чем никогда. И мы должны поступить также.

Фон Ритз хмыкнул.

— Я не говорю, что ты должен немедленно меня полюбить. Мне твоя любовь… — жрец пренебрежительно махнул рукой. — Ты можешь ненавидеть меня, сколько твоей душе угодно. Но мы получили приказ — провести вас через город, и мы его выполним. Не хочешь помогать, так хотя бы не мешай. И давай обойдемся без оскорблений. В конце концов, сейчас у нас всех одна цель — спасти нашу страну, и мы должны сражаться за это вместе, забыв о прошлых обидах, хотя бы на время, и вспомнив о том, что у нас общее, что нас объединяет.

— До чего ж вы любите громкие слова! — фон Ритз презрительно скривился. Трескотня, одна трескотня! Сражаться он должен! И как сражается, успешно? На площади каждый день — новая казнь, а вы сидите, поджав лапки, словно крысы по углам, и ждете неизвестно чего. Это и есть ваше сражение, да? Так вы страну спасаете?!

Жрец помолчал, затем несколько раздраженно пожал плечами.

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — жрец встал, двинулся к двери.

— Ага, иди, — фон Ритз, не оборачиваясь, отсалютовал бутылкой, налил себе еще.

— До завтра. И ложись, лучше, спать.

— Я с Вами, господин жрец.

— Софи? — баронет крутнулся на стуле. — Ты куда собралась?

— Пройтись.

— Куда — пройтись? Куда — пройтись?! — фон Ритз вскочил, слегка пошатываясь, шагнул к двери. — Куда ты собираешься проходиться?

— Просто, воздухом подышать. Не могу же я неделю взаперти сидеть. Пока Вердж спит…

— Завтра надышишься, — баронет загородил собой дверь. — Иди к себе, и носа оттуда не высовывай!

— Да, да… — девушка задохнулась. — Да как Вы смеете? Какое право Вы имеете разговаривать со мной в таком тоне?!

— А-э… — фон Ритз открыл рот, закрыл. На его лице начало проступать раскаяние. — Я…

— Вы мне не муж, не отец, чтобы кричать на меня! — подбородок Софи взлетел вверх. — Из-за Вас я нацепила это нищенское крестьянское тряпье, из-за Вас должна унижаться перед этими подлыми захватчиками, так теперь еще и это! Ваше преподобие, мы идем? — девушка обернулась к жрецу.

— Простите, дочь моя, но до некоторой степени я вынужден согласиться с господином баронетом, — жрец покачал головой. — Выходить на улицу Вам небезопасно. Ваше, э-э, происхождение трудно скрыть даже этим, как Вы выразились, тряпьем. Прошу Вас, останьтесь…

— Трусы! Вы просто трусы! — девушка резко толкнула баронета в сторону, скользнула в освободившийся проход.

— А, Демоны! — фон Ритз мотнул головой, разгоняя алкогольную муть, собираясь броситься вдогонку. — Софи!

— Подождите! — жрец схватил баронета за руку.

— Что?

— Мои люди проследят за ней и предупредят нас, если что-нибудь случится. Мы успеем уйти.

— Уйти? Куда уйти?

— Отсюда. Но, надеюсь, до этого не дойдет. Есть и другие способы.

— Какие способы? О чем ты говоришь?!

— В мою задачу входит обеспечение безопасности ребенка, и, во вторую очередь, Вас. Про нее ничего не сказано.

— Другие способы… — фон Ритз округлившимися глазами посмотрел на жреца. — Ты что, жрец, ты в своем уме? Она же его мать. Она же его мать! Софи!! — баронет стряхнул руку жреца и бросился следом за девушкой. — Софи!!

Софи, не разбирая дороги, бежала вдоль тускло освещенной улицы, чувствуя, как душат ее застилающие глаза слезы. Как он смеет, как он смеет! Она… Разве она этого заслуживает? Что она сделала такого, чтобы на нее кричали?

— Софи! Софи, подожди! Прости!!

Девушка всхлипнула, еще прибавила шаг. За что, почему? Почему мир, всегда такой тихий, уютный, вдруг встал на дыбы, повернулся мерзкой колючей изнанкой? Что случилось? Разве она причинила, или хотя бы пожелала, кому бы то ни было зла? Ведь нет! Так почему? Почему с ней? Софи прижала ладони к лицу. Прошлая жизнь вспоминалась как сказка, как сон. Блестящие приемы, изысканные разговоры, милые красивые люди вокруг… Где они все теперь, куда делись? Даже Крайт, которого она поначалу боялась, оказался добрым и нежным, хотя почему-то и немного несчастным. Но это даже прибавляло ему обаяния, создавало ауру таинственности.

И вдруг все изменилось, рассыпалось, соскочило с привычной колеи, завертелось в водовороте событий. Кареты, сумасшедшие переезды в неизвестность, а потом — грубые солдаты федератов с масляными глазами, и она должна куда-то идти, изображая нищенку, сбивая в кровь ноги, свои нежные ноги, созданные для танцев, а не для ходьбы… А руки, которыми так восхищались придворные поэты, они теперь покрыты этими безобразными мозолями! И все из-за пеленок, которые она должна сама стирать, из-за не дающего ни минуты покоя младенца, которого она должна сама ублажать, а ведь обычно для этого есть няньки. Хотя это странное ощущение безмятежного счастья, когда Вердж улыбался…

— Софи, подожди! — фон Ритз поймал девушку за руку.

— Нет! Оставь меня! — Софи дернулась, пытаясь освободиться.

— Он к Вам пристает?

— А?

— Он к Вам пристает, леди? — рядом стояли четыре подвыпивших федерата.

— Н-нет, — Софи растеряно качнула головой, чувствуя, как внутри все сжимается от нарастающего страха.

— А по-моему, пристает, — ближайший солдат довольно гыкнул. — Такое личико, и в слезах. Пойдем с нами, красавица, повеселимся. У нас сегодня увольнение, и кое-что от жалования еще осталось, — солдат, ухмыляясь, позвенел монетами в кармане. — Меня, кстати, Фирэ зовут, а тебя? Ну что, пошли?

— Нет, спасибо, господа, — баронет попытался оттеснить солдат от девушки. — Нам домой надо, дети некормленые…

— А тебя никто не спрашивает, — солдат пихнул фон Ритза в сторону. — Не видишь, мы с леди разговариваем? Ребята, уберите его, — солдат надвигался на Софи, обдавая ее запахом лука и пива. — Красотка, наплюй ты на этого говнюка плюгавого. Пошли с нами, не пожалеешь.

Солдат вдруг обхватил Софи, притянул, прижался к губам грубым слюнявым поцелуем. Плещущийся в душе девушки ужас взметнулся затапливающей волной, парализуя, погружая в беспомощное отчаяние загнанного животного…

— Убери от нее руки, ублюдок! — баронет ужом выскользнул из рук двух державших его солдат, дернул Фирэ за шиворот. С камзола солдата весело посыпались пуговицы…

Софи казалось, что она сейчас упадет в обморок… Она мечтала упасть в обморок, провалиться в благодатный покой забытья, но продолжала стоять и смотреть, не понимая, не осознавая, но фиксируя в памяти происходящее, каждую деталь, такие мучительно яркие и живые… Выражение недоумения на лице Фирэ, сменившееся злостью. Солдат, не отпуская Софи, развернулся, замахнулся кулаком, и вдруг охнул, схватившись за грудь, повис у нее на плече, клоня к земле. Фон Ритз метнулся, быстрый, словно тень… Фонтаном ударила кровь из горла второго солдата, захрипел, царапая ногтями шею, третий, пытаясь сорвать затягиваемую ощерившимся баронетом удавку. Фон Ритз махнул рукой вслед бросившемуся прочь последнему солдату. Зазвенел упавший где-то впереди кинжал.

— Промазал…

— На помощь! Здесь демонисты! На помощь!!!

Сухой щелчок, и убегавший федерат споткнулся, растянулся на мокрой мостовой.

— Быстрее, сюда, — появившийся из темноты человек откинул разряженный арбалет, схватил Софи за руку, потащил в темный проулок… Поворот, еще поворот…

В конце улицы заметались огни факелов, крики.

— А, Боги их раздери! — выскочивший сбоку фон Ритз вскинул руки, и впереди ярко вспыхнуло, на секунду залив грязную узкую улочку нереально-белым пронзительным светом.

— Быстрее, быстрее…

Опять поворот, что-то мерзко хлюпает под ногами, неразличимое в плавающих перед глазами зеленых зайчиках…

— Кажется, оторвались… — тяжело дыша, человек, наконец, остановился, отпустил руку Софи.

— Ты кто такой?

— А? — человек непонимающе обернулся к баронету.

— Ты кто такой? — фон Ритз угрожающе придвинулся.

— Юриш я. Послушник Орадиса. Меня жрец послал.

Софи посмотрела на нежданного помощника. Совсем молодой, почти мальчик…

— Послушник, значит, — баронет хмыкнул. — И что делать будем, послушник?

— Уходить вам надо из города, — Юриш облизал губы. — Сейчас же. Они вас выследят, эта Ваша вспышка… Зря Вы колдовали, они теперь весь гарнизон на ноги поставят, но выследят. Пойдемте, я выход из города знаю, никакой стражи…

— Хорошо, — баронет кивнул.

— Нет! Вердж, там мой Вердж! — сковывавшее девушку оцепенение вдруг прошло, бросив в колотящую дрожь, панику. Ее ребенок, ее сын! Он там, его хотят забрать у нее… — Нет!! Мой Вердж!! — всхлипнув, Софи вцепилась в фон Ритза. — Таррант, нет!!!

— Спокойно, не бойся, — баронет улыбнулся, ободряюще сжал руку девушки. — Конечно, мы его здесь не оставим, конечно, его мы заберем. Мы сейчас сначала сходим, его заберем…

— Но…

— Никаких «но», послушник, — баронет зло повернулся к Юришу. — Веди.

— И долго я вас должен ждать? — жрец раздраженно встал навстречу входящим баронету и Софи, заметил пятна крови на их одежде. — О Демоны, что у вас произошло?

— Федераты, — из темноты улицы внутрь заскочил Юриш, торопливо захлопнул за собой дверь.

— А ты что здесь делаешь? Я тебе говорил не вмешиваться?!

— Но я…

— Ты должен был только следить! Наблюдать, понимаешь?

— Простите, Ваше преподобие, — послушник покаянно склонил голову. — Я виноват. Но сейчас некогда, господин баронет колдовал.

— Что?! О, Боги вас раздери! Боги вас раздери!! — жрец зажмурился, мотнул головой. — Так, переодеваться некогда, — жрец схватил плотно упакованную торбу, кинул баронету. — Держи. Быстрее, — жрец обернулся к Софи, — бери ребенка, и бежим отсюда. Быстрее!

Девушка бросилась вверх по лестнице.

— Поздно, — взгляд жреца стал отстраненным, — они уже здесь. Довольны теперь?

Послышался поначалу тихий, но все усиливающийся звон.

— Уходите, — жрец обернулся к фон Ритзу, — через задний двор, на соседнюю улицу.

— А вы? — Софи с трудом перекричала нарастающий звук.

— Мы с послушником тут побудем, — жрец хищно ухмыльнулся, сложил руки, и звон притупился, перешел в ровное гудение.

— Пошли, — баронет потянул прижимающую ребенка к груди девушку к задней двери. — Ну пошли, же!

Окна вдруг лопнули, взорвались внутрь, засыпав пол осколками, впуская что-то темное, заметавшееся по комнате. С грохотом поползли, раскалываясь, потолочные балки, сначала медленно, но постепенно все быстрее закручиваясь в сумасшедшей пляске вокруг жреца.

— Пошли! — фон Ритз выдернул Софи во двор, но она успела заметить, как вдруг словно гигантская рука скомкала, швырнула изломанное тело Юриша прочь, и жрец, неожиданно выросший, в странном воздушном мареве, от которого отрывались светящиеся клубы, уносясь сквозь полуразрушенную стену в темноту улицы…

— Идем, идем, спокойно, — баронет тащил оглядывающуюся Софи по темной улице. — Мы тут ни при чем, мы просто прохожие.

Низкий басовитый рев, заполнявший, казалось, весь мир, вдруг сменился отвратительным визгом, скрежетом. По черной воздушной воронке, растущей с места, на котором раньше стоял дом, и уходящей гигантской колонной в небо, зазмеились пурпурные молнии, разгрызая, кромсая ее на части, и смерч зашатался, замерцал, теряя свою сокрушительную энергию, распался в безобидные клочья. Застучали по мостовой дождем осыпающиеся обломки дерева и камня…

— Все, — фон Ритз провел ладонью по лбу. — А я даже не знаю, как его звали.

— Он умер? Он умер? — Софи захихикала. Это было уже слишком. Смерть, смерть вокруг, сумасшедшие люди, без остановки режущие, убивающие друг друга, без причины, без смысла, убивающие и умирающие, а они идут, словно ничего не случилось, и звуки их шагов, так странно гулко разносящиеся в неожиданно наступившей тишине…

— Стоять! — голос, казалось, шел отовсюду.

— А? — подобравшийся баронет завертел головой, изображая простодушие. Что?

— Стоять! Из рук все на пол, руки за голову!

— Что?

— Быстро!!

Фон Ритз опустил торбу.

— Только шевельнитесь! — впереди появилось с полдюжины арбалетчиков.

— Попались, — баронет посмотрел на нацеленные на него арбалеты, вздохнул, расслабляясь. — Вот и попались.

Софи, все еще хихикая, кулем плюхнулась на землю. Ноги ее почему-то больше не держали.

Герцог Кардейский, генералиссимус и Председатель Собрания Федерации, задумчиво смотрел на карту. Правильно ли он поступил? Верное ли принял решение?

Герцог потер лоб. Решения, решения… Сколько их было за его долгую жизнь? Важные, очень важные, важнейшие. Определяющие жизни десятков и сотен тысяч людей, накладывающие огромную ответственность, тяжким бременем ложащуюся на плечи, давящую сильней, чем годы. И вот теперь это последнее, самое трудное… Прав ли он?

Герцог прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла. Карта… Она ему была не нужна. Он помнил ее наизусть, в мельчайших подробностях, но и без всякой карты знал то, о чем говорили разноцветные фишки и стрелки, флажки и линии. Империя обречена. Еще сопротивлялись осажденные города, еще огрызались, отступая, истекающие кровью войсковые группировки, но все это был лишь вопрос времени. Инфраструктура и коммуникации разрушены, в тылу сплошной хаос, нет ни центрального командования, ни общей линии обороны, и города в конце концов будут взяты, армии окружены и уничтожены, и только чудо способно спасти Империю от полного разгрома. Только чудо…

Герцог резко выпрямился, откинул руками длинные пряди седых волос. Только чудо! Именно эта, сначала казавшаяся странной, мысль все больше нервировала его бессонными ночами, заставила копаться в архивах, тщательно следить за сводками с фронта в поисках первых, пусть самых незначительных признаков. Ждать, искать, и найти их!

Герцог вытащил пачку докладов, полистал. Да, все так. Они были, были! Он не ошибся, ему не померещилось, и он не увидел черта потому, что ожидал его увидеть. Это действительно начиналось. Начиналось, подтверждая самые дурные предположения, пугая его до смерти неопределенностью и непредсказуемостью. Чем все это могло закончиться… Ему даже думать об этом не хотелось.

Герцог вздохнул, задвинул доклады обратно в ящик стола. Он же уже принял решение. И правильное решение! Он долго размышлял, ища выход, и он его нашел. Выход — его приказ, который просто свел с ума крикунов в Собрании. Приказ, остановивший движение войск Федерации на Север.

Герцог усмехнулся, вспоминая. Что творилось в Собрании! Генералы бились в истерике, с пеной у рта умоляя разрешить им двигаться вперед, священники разве что не проклинали его, но войска стояли, и стоят сейчас, не пытаясь ни преследовать отступающих имперцев, ни добивать окруженных, давая им возможность восстановиться, возможность спастись. Если уж чуду и суждено произойти, то пусть оно лучше будет рукотворным, управляемым, с контролируемыми последствиями.

— Ваше Сиятельство, разрешите?

— А, Фирреа, — герцог взглянул на приоткрывшего дверь секретаря, — заходи. Что у тебя?

— Документы, на подпись, — секретарь двинулся к столу.

— Опять пил? — герцог посмотрел на опухшее лицо секретаря, недовольно сморщился. — Послушай меня, Фирреа, я тебя предупреждаю последний раз. Ты должен заканчивать с этим. Я тебе многое прощал в память о твоем отце и моем друге, но всему есть предел, и если так будет продолжаться, я просто вынужден буду тебя уволить. Ты меня понял?

— Простите, Ваше Сиятельство, — Фирреа эль Пиерро де Сарренто, сын Пиерро эль Кабиро де Сарренто, тайного доверенного герцога, погибшего при выполнении его задания, неловко переминался с ноги на ногу, глядя в пол.

— Ладно. Где там документы?

— Вот, — секретарь положил перед герцогом пухлую папку, раскрыл.

— Так много? — герцог полистал бумаги. Наградная, наградная, опять наградная, производство в чин…

— Вы же сами велели, героев — лично, — Фирреа старательно дышал в сторону.

— Хорошо, — герцог наполнил печатку силой, приложил к первому листу, тут же услужливо убранному секретарем. Так о чем он там? Ах да, его оппоненты в Собрании… Он не осуждал их. Будь он на их месте, он, возможно, тоже бы кричал, требовал продолжить наступление. Какой шанс закончить, наконец, многовековое противостояние, исполнить почти несбыточную мечту поколений федератов, тысяч и тысяч солдат, отдавших ради этого жизни! Прав ли он, упуская его? Может, все же?… Ведь еще не поздно, лишь отдать приказ. Уничтожить Империю — Боги, как заманчиво, как сладко это звучит, словно сон…

— Благодарю, — Фирреа захлопнул папку, склонился в поклоне.

— Иди. И возьмись за ум, в конце концов.

Герцог задумчиво посмотрел в спину секретаря, исчезающую за закрывающейся дверью, хлопнул ладонью по столу. Он прав, он прав, он точно знал это. Никогда еще простые решения не приносили ничего хорошего, и не чувства должны руководить человеком. Он еще даст мир Федерации, но не так, не грубым насилием и разрушением. Научиться сосуществовать — вот что нужно всем, включая и его самого.

— Итак?

— Вот.

Старец взял протянутые ему листы, прищурился, пробегая глазами. Зашуршал перелистываемый пергамент.

— Прекрасно, прекрасно… Замечательно… — старец оторвался от документов, ласково посмотрел на собеседника. — Именно то, что нужно. Поздравляю Вас, молодой человек, и большое спасибо. Не только от меня, от всей страны, от всего народа. Вы даже не представляете, какую пользу Вы сейчас принесли Федерации, какой вклад сделали в нашу победу. Огромное Вам спасибо! — старец привстал, поклонился.

— Ну что Вы… Я только… Я только исполнил свой долг.

— Нет, нет, нет, — старец покачал головой, — не преуменьшайте. Далеко не каждый нашел бы в себе мужество сделать то, что сделали Вы. Мы прекрасно понимаем, чего это Вам стоило.

Фирреа смущенно потупил взгляд. Старец улыбался.

— Я только… — Фирреа взглянул на старца, покусал губу. — Я только хотел спросить…

— Да? — старец благожелательно поднял брови.

— Наша договоренность… Она в силе?

— О, вне всякого сомнения, — старец закивал. — Вне всякого сомнения! Молодой человек Ваших способностей, обладающий здравым смыслом и высоким гражданским духом, редкая комбинация, позвольте заметить! — старец поднял указательный палец. — Так вот, такой человек, вне всякого сомнения, заслуживает высокий пост и нашу полную и всеобъемлющую поддержку. Не волнуйтесь, молодой человек, Вы, можно сказать, приняты в большую и дружную семью, которая всегда поможет и позаботится о Вас.

— Спасибо, — Фирреа выдохнул и облегченно улыбнулся.

— Это все из-за тебя.

Фон Ритз сделал вид, что спит.

— Это все из-за тебя, слышишь, ты? Из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя!

— Умоляю, не начинай все снова.

— Все из-за тебя! Почему ты кричал, почему ты кричал на меня?

Баронет сел на жесткой лежанке, повернулся к девушке.

— Послушай, я уже просил у тебя прощения за это. Ну что еще я должен сказать? Прости, прости меня, пожалуйста! Мне очень жаль, я был не прав, прости!

— Почему ты кричал на меня?! — глаза Софи лихорадочно блестели. — Почему ты кричал на меня?!! Если бы ты не кричал, я бы не побежала, и ничего бы этого не было!

— Софи…

— А теперь мы все умрем, умрем, все, я, ты, мой ребенок!! — Софи прижала Верджа к груди.

— Софи, послушай…

— Мы умрем, я знаю! Из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя!!!

— Прекрати, — баронет хрустнул пальцами. — Никто не умрет. У них ничего нет против нас. Пятна на одежде — кто знает, откуда они взялись? Просто надо…

— Мы умрем, из-за тебя, умрем…

— Да прекрати, же!! — фон Ритз тряхнул девушку за плечи. — Говорю тебе, никто не умрет, если будем вести себя умно!

— Ты опять на меня кричишь!

Баронет тяжело вздохнул.

— Софи, послушай, все будет хорошо. Мы — крестьяне, мы ни при чем, увидели все это и побежали с перепугу, все. Понимаешь? Все!

— Мы умрем, — девушка сидела, раскачиваясь, баюкая младенца. — Из-за тебя. Почему ты на меня кричал?

— Ну, успокойся, пожалуйста, успокойся, все будет хорошо, вот увидишь, все будет хорошо…

— Не будет, — девушка всхлипнула, обречено склонилась над младенцем.

— М-м, о Демоны, — баронет закрыл лицо руками.

В металлической двери камеры загрохотали ключи.

— Выходите, по одному, лицом к стене!

— Так, — заспанный майор Федерации зло оглядел выстроенных в ряд арестованных. Трое парней, похоже, недоучки-колдуны из последнего призыва Империи, старик — поджрец Хафойототта, переодетая крестьянкой аристократка с ребенком и то ли слугой, то ли конюхом. Симпатичная… — Вы свободны.

Тишина. Пленники недоверчиво переглядывались.

— Вы свободны. Проваливайте, — майор махнул рукой.

— Господин майор…

— Спасибо, господин майор…

— Убирайтесь! — майор грохнул кулаком по столу. — Чтобы духу вашего здесь не было через минуту!

Пленники гурьбой бросились к выходу.

— И не меня благодарите, а герцога за его милость! Я бы вас, демонисты проклятые, всех повесил с пребольшим удовольствием! Только попадитесь мне еще раз на глаза!

Майор опустился на стул, потер лоб. Что, Демоны раздери, творится? Странный приказ герцога, из-за которого его подняли с кровати… Его солдаты жизни кладут, отлавливая демонистов, только при аресте вот этой вот ряженой погиб взвод солдат и два мага, и вдруг взять, и отпустить. Вот так вот просто взять, и отпустить! Майор глубоко вздохнул, закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Совсем они там наверху ополоумели.

— Не понимаю, зачем начинать все заново, — герцог Кардейский устало облокотился о стол. — Мы это уже обсуждали на Большом Собрании Федерации и, как я думаю, сказали друг другу все, что хотели сказать. Не вижу никакого смысла возвращаться к этому на Малом. Вопрос закрыт.

— Позвольте с Вами не согласиться, — кардинал Храма Ингиды, улыбаясь, покачал головой. — Вопрос не закрыт, и не будет закрыт, пока Вы, Ваше Сиятельство, не дадите удовлетворительных объяснений Ваших приказов. У нас Федерация, если будет позволено Вам напомнить, не монархия, и все, даже самые высокопоставленные лица, обязаны отчитываться за свои действия. Так что извольте, мы ждем.

— Я уже объяснял. Но, если желаете, я готов повторить. Наши потери за последние два месяца…

— Да, да, да, конечно, — кардинал помахал рукой. — Мы уже слышали эти соображения, исполненные искренней заботы о наших солдатах, их здоровье и материальном обеспечении. Растянутые тыловые коммуникации, неполное укомплектование частей, и так далее, и тому подобное. Все это очень мило, однако, Вы уж простите меня, Ваше Сиятельство, может служить объяснением лишь для толпы дилетантов и обывателей, не имеющих представления о реальном положении дел. А реальное положение дел таково, что Вы своими приказами помогаете нашим врагам, даете Империи шанс избежать полного разгрома! Поэтому мы, Ваше Сиятельство, требуем изложить нам реальные причины, а не сказки для невежд.

— Хорошо, — герцог кивнул, медленно встал, чувствуя, как хрустят его ревматические суставы. — Вы правы. Я действительно даю Империи шанс и, если угодно, помогаю нашим врагам.

— Что?!

— Ваше Сиятельство!..

— Как Вы могли!..

— Успокойтесь. Прошу вас, господа, успокойтесь! — герцог печально смотрел на возмущенных священников, военных, аристократов. Стар он становится для таких игр. — Спокойней, господа, позвольте мне объяснить.

Шум, наконец, стих.

— Господа! Я остановил войска, чтобы предотвратить уничтожение Империи. И Федерации. Наше с вами, господа.

Герцог сделал паузу, давая время мысли проникнуть в сознание членов Собрания.

— Империя и Федерация существуют уже много веков, и в течение всех этих веков не утихает война между ними. Вас это не удивляет?

Герцог снова помолчал.

— Я понимаю, мы родились, и шла война, мы росли, учились, а война шла по-прежнему, она кажется нам чем-то данным, естественным, неотъемлемой частью жизни. Но подумайте, господа, века, сотни лет — ведь это долго, это очень долго! И неужели за все это время не случалось чего-то, подобного тому, что происходит сейчас, не складывалось ситуации, аналогичной теперешней? Чтобы какая-либо из сторон оказывалась в положении, в котором поражение кажется неизбежным?

Герцог оглядел сидящих. Лица священников по-прежнему оставались непроницаемыми или откровенно враждебными, но остальных он явно заинтересовал.

— Так вот, такое случалось. В 1647 году — разгром первой экспедиционной армии Империи, открывший фронт для наших войск. В 1960 году — прорыв маршала фон Навво, прошедшего, фактически, по всей Федерации. В 2215 году — высадка имперцев на Данстонском полуострове, и так далее, и так далее. Помните, чем все это кончалось? Катастрофами, оставлявшими обе страны в руинах. Словно маятник, чье отклонение вправо неизбежно приводит к колебанию влево, победы оборачивались поражениями, и чем сильней было нарушено равновесие, тем грандиозней и катастрофичней были последствия.

Герцог вздохнул, задумчиво покачал головой.

— Знаете, что я думаю? Боги, Демоны… Мы так сжились с ними, привыкли, просто абстрактные силы, явления природы. Но так ли они абстрактны? Действительно ли они так безличны, не имеют ни целей, ни желаний?

Герцог заложил руки за спину, прошелся.

— Я буду честен с вами. Я боюсь. Я боюсь нашей победы, боюсь ее кажущейся необратимости. Не загоняем ли мы своим наступлением Демонов в угол, не вынуждаем ли их на крайние меры? Доклады с фронта свидетельствуют как об увеличившейся силе жрецов, так и о новых все более разрушительных заклинаниях, используемых демонистами. Господа, я не хочу доходить до конца и выяснять пределы их возможностей в этом направлении, тем более что до этого мы с вами, скорее всего не доживем. И не потому, что случится это очень не скоро.

— Как верно заметил Его Высокопреосвященство, у нас Федерация, и это не только дает права и свободы, но и подразумевает высокую меру ответственности ее граждан за принимаемые решения. Я изложил вам основания и причины, которые заставили меня остановить наступление, и теперь все в ваших руках. Вы вправе как отменить мой приказ, рискуя вызвать непредсказуемые последствия, так и оставить его в силе и попытаться заключить с Империей мир, приведя ситуацию в устойчивое равновесие. Все зависит от вас. Решайте. Я закончил, — герцог сел.

— Ах, ах, ах, — кардинал манерно похлопал в ладоши. — Прекрасно. Замечательно. Какая история, какой полет воображения! В Вас, Ваше Сиятельство, пропадает великий сочинитель.

— Господа, — кардинал встал, — то, что нам только что рассказал Его Сиятельство… Да, это действительно впечатляет. Доведенные до крайности Демоны, грозящая нам катастрофа всеобщего уничтожения и разрушения… Это было бы ужасно. Признаться, меня дрожь пробрала от таких перспектив, а потом я вспомнил, что Демоны, Боги — как-то больше в моей компетенции, и успокоился. А успокоившись, стал слушать более критически, отделяя факты от домыслов.

Кардинал помолчал, поглаживая бородку.

— И что же я обнаружил? Упомянутые Его Сиятельством исторические эпизоды правда, но, господа, обратитесь к архивам, и вы убедитесь, что для такого хода событий имелись вполне материальные предпосылки и объяснения, не требующие никакого потустороннего вмешательства. Активизация жрецов — тоже правда, однако достаточно вспомнить отчаянное положение, в котором они находятся, и все встанет на свои места. И, господа, позвольте заверить вас, сил наших монахов вполне достаточно, чтобы нейтрализовать любые действия жрецов.

Кардинал улыбнулся.

— Так что же у нас остается? Фактически, ничего, кроме нежелания Его Сиятельства добивать уже поверженного врага. И тут мы подходим к самому интересному. А именно, что же на самом деле стоит за этим нежеланием?

Кардинал покачал головой.

— Господа, посмотрите, что у нас получается. Когда враг разбит, и победа, фактически, в наших руках, Его Сиятельство отдает страннейший, если не сказать больше, приказ, объясняя его утомленностью войск, недостаточным снабжением и Боги знают какими еще удивительными причинами. Когда же мы проводим изучение ситуации, и приходим к выводу, что это не может служить основанием для отказа от продолжения наступления, господин герцог с видом фокусника извлекает на свет историю, еще более сказочную и фантастическую. А если мы не примем и ее? Что еще породит его богатая фантазия?

— А может быть, все проще? Может быть, есть причина гораздо более простая и приземленная? — кардинал картинно взмахнул руками. — Оказывается, есть. Мы начали внимательно приглядываться к господину герцогу, и то, что мы обнаружили…

Кардинал нагнулся, выложил на стол несколько листов.

— Господа, эти документы мне предоставил епископ Акравкий. Пожалуйста, взгляните, — кардинал толкнул бумаги по столу. — Секретные приказы господина герцога об освобождении демонистов, содержавшихся в наших тюрьмах. А это, кардинал извлек еще несколько страниц, — выписки о состоянии банковских счетов герцога. Обратите внимание на денежные поступления, на их даты. Что скажете, Ваше Сиятельство? Это Вы тоже объясните спасением Федерации от гнева Демонов?

— Я не отдавал таких приказов.

— Ну как же? Посмотрите, разве это не Ваша печать стоит на документе? — кардинал протянул гербовую бумагу герцогу.

— Моя.

— Разве может кто-либо еще воспользоваться Вашей печатью?

— Нет.

— Так что? Можете что-нибудь сказать? — кардинал торжествующе улыбнулся.

— Это провокация! — герцог встал. — Я не отдавал таких приказов, и я не получал за это денег!

— Ну конечно! — кардинал насмешливо кивнул головой. — Провокация и заговор. Господа, — кардинал обернулся к членам Собрания, — предлагаю отстранить Его Сиятельство герцога от должности Председателя Собрания и Главнокомандующего, а также арестовать его по подозрению в измене Родине и назначить комиссию для тщательного расследования данных инцидентов. Предлагаю голосовать.

Герцог сидел, закрыв лицо ладонями. Стар, он действительно стал слишком стар! Как он проглядел?… Фирреа, его секретарь, только он имел доступ, только он мог подсунуть ему эти приказы на подпись. Фирреа, сын друга. Сын погибшего друга, и сентиментальные воспоминания заслонили, закрыли собой реального человека позади теней прошлого… Они возобновляют наступление. Что же теперь будет?…

— Ваше Сиятельство?

Герцог отнял руки от лица.

— Кардинал?

— Прощайте, герцог.

— Я не отдавал этих приказов. Я не брал денег у демонистов!

— Я знаю.

— Тогда почему?…

— Потому! — взгляд кардинала стал вдруг бешенным, сумасшедшим. — Потому, что я не позволю воровать у нас победу! Не позволю вставать на пути Божественного промысла! Ты говорил — маятник? — кардинал наклонился к герцогу. — Ты прав, это действительно маятник, но только на этот раз Боги против! Мы можем полностью их уничтожить, и мы, наконец, сделаем это, чего бы нам это не стоило!

— Господин барон…

— А? — барон фон Киц оторвался от бумаг, поднял взгляд. — Таррант, мальчик мой! — секунда, и улыбающийся фон Ритз очутился в медвежьих объятиях барона. Жив! Жив, Боги тебя разрази!

— Так точно.

— Ну, молодец, — фон Киц, наконец, отпустил баронета, отступил на шаг. Молодец! А мне уж докладывали… — барон неопределенно махнул рукой.

— Нет. Хотя было рядом.

— Ясно, — барон кивнул, помолчал. — Ну ладно, иди, получи у интенданта форму, переоденься и возвращайся. Дел у нас тут невпроворот. Хватит по девочкам бегать, — барон многозначительно подмигнул.

— Господин барон… — фон Ритз скривился.

— Ладно, ладно, шучу, — барон хохотнул, посерьезнел. — Иди. Жду тебя через полчаса. Господин капитан, — фон Киц потрепал баронета по плечу.

Вот он, рядом, совсем рядом, призывно пульсирует, манит… Дэлан потянулся, пытаясь ухватить… Ничего. Ничего!

Дэлан откинулся на спинку, глубоко вздохнул, успокаиваясь. Ну почему?! Что он делал не так? Подсмотренный у того странного колдуна источник ускользал, протекал мимо, такой близкий, близкий и недосягаемый одновременно.

Так, еще раз. Дэлан расслабился, всплыл, зажимая источник, охватывая со всех сторон… А теперь… Ну что ты будешь делать!

Дэлан нервно встал, заходил по комнате. В чем дело? Почему? Почему у него ничего не получается, почему ничто никогда не идет, как надо? Разве он не старается, не делает все от него зависящее? И что в результате?…

Маг сжал кулаки, расслабил. А в результате эта Всевысшими забытая застава со многими милями болот и лесов вокруг, тупые рожи солдатни, мошкара и отравленные стрелы гоблинов из-за любого дерева. Он, видите ли, провалил операцию, из-за него испорчены отношения с Сардигом, погиб маг, недовольна Девятка. И откуда только эти свидетели взялись?… Снобы заевшиеся! Разве он виноват? Вас бы на мое место!

Дэлан метался по комнате, хрустя костяшками пальцев. А ведь как хорошо начиналось! Поход с Братьями за Пограничный рубеж, ох, какое время! Это ощущение власти, почти Божественной, власти повелевать жизнью и смертью, это упоение страхом и мольбой в глазах орков, так похожих на людей. И потом, когда война кончилась, и он остался с братьями… Должность проконсула — это тоже была власть, не такая, другая, но власть!

Маг остановился, помассировал виски, сел. Ему нужен этот источник, нужна эта сила. Ему нужно много силы, очень много силы, чтобы никто не смел над ним смеяться, чтобы… Как было у Гуграйта в сражении под Хамуром. Какие это были удары! Они были противниками, они были по разные стороны, и все же он преклонялся перед этим человеком. Какая сила, какое мастерство! И пусть, как говорили, Гуграйт получил их от Проклятой Башни, он готов был пойти хоть к этой мифической Башне, лишь бы обрести такие же!

Дэлан расслабился. Попробовать еще раз…

— Эй, маг, в козла перекинемся? — в приоткрытую дверь просунулась физиономия сержанта.

Дэлан сделал вид, что не слышит.

— Брось, маг! Сдались тебе эти бумажки. Пойдем, карты покидаем, расслабишься.

Дэлан молчал.

— Маг, слышишь, хватит читать. Умный шибко станешь, — сержант хохотнул, видимо, считая, что это — худшее, что может случиться с человеком. — Пошли.

— Нет, — Дэлан прикрыл глаза, сдерживая раздражение. — Не хочу, спасибо.

— Да будет тебе! — сержант распахнул дверь, прошел, улыбаясь, в комнату. У нас пиво есть. А то сидишь тут сутки напролет, носу не кажешь. Так и свихнуться можно.

— Выйди.

— Что?

— Выйди. Оставь меня в покое.

— Брезгуешь, да? Знаться не хочешь? Думаешь, мы тебе не компания? А кто? Мы тут все равны, в этой дыре, только мы здесь и есть, мы, да медведи с гоблинами, и если не с нами, то с ними, так что выбирай…

— Вон! Прочь! Убирайся! Выметайся! — Дэлан вскочил, с грохотом оттолкнув стул. — Как еще сказать, чтобы до тебя дошло? Вон отсюда! Понятно?!

— Вот так, значит? — лицо сержанта потемнело. — Ну что ж… Верно ребята говорят, что ты пристукнутый, что тебя колдуны умом повредили, — сержант хлопнут дверью.

Дьявол! Дэлан пнул стул. Как ему надоели эти придурки вокруг! Гогочущие, тупые. С детства, с самого детства они преследовали его, издевались, дразнили. Задохлик ученый, крыса книжная… Ну ничего, он показал им крысу. По крайней мере, Баферу. Ах, какое это было удовольствие, стоять и смотреть на него, стонущего в овраге со сломанной ногой… Правда, потом был неприятный разговор с учителем. Этика использования магии… Чушь собачья! Зачем она тогда нужна, зачем обладать силой, если не можешь ею воспользоваться, не можешь себя защитить? Вот так бы взять, и… И еще этот источник, скользкий, словно маслом намазанный!

Накопившаяся злость сжалась в тугой комок, рванулась… Что-то хрустнуло, засвистело… Да! Сомнений не было, это была она, она! Барьер, отделявший его от источника, треснул, и сила, странная, отдающая разложением сила потекла в него. Струйка была слабенькой, тонкой, но это ничего, это ерунда, главное, он пробился, и теперь это только вопрос времени, он еще получит ее, получит ее всю!

Дэлан, осторожно удерживая силу, придвинул стул, сел. Так, хорошо. Теперь вопрос — что с ней можно сделать? Простейшее, огонек… Маг втянул силу, скрутил. Нет. Заклинание распалось, утекло, не вызвав никакого эффекта. Дэлан покусал губу. Что еще? Движение. Скажем, толкнуть эту чернильницу. Вложить в образ силу, увидеть перемещение… Опять ничего.

Маг тихо выругался. Так что же она может, для чего нужна? Ведь тот колдун ей… Дэлан хихикнул. Точно. Тот колдун ее использовал для вполне определенных целей.

Дэлан встал, тихо подошел к двери, приоткрыл, выглянул в общий зал. Сержант и трое солдат хлопают замасленными картами по грубому деревянному столу, еще двое — позади. Сержант что-то говорит, и почти каждое его слово вызывает громкий хохот. Смеются, они смеются. Над ним! Конечно, над ним, он был уверен в этом. Рассказывает, какой он пристукнутый, закопался в книги, стал таким шибко умным. Ну ничего, сейчас тебе уже не будет смешно, сейчас ты поймешь… Пятнышко, сначала маленькое красное пятнышко, оно набухает, наливается гноем, лопается, превращаясь в язву, отвратительную, расползающуюся язву…

— О, черт! — слова, такие отчетливые во вдруг наступившей тишине. — Ты! — сержант перевел полный ужаса взгляд с руки на стоящего в двери мага. — Это ты сделал?

Дэлан улыбнулся.

— Останови это! За что? Что я тебе сделал?!

Маг отступил на шаг, опустил щеколду.

— Ах ты, гад! — загремел опрокинутый стол. — А ну, открой! Открой, сволочь!! — дверь задрожала от ударов.

Тишина. Дэлан медленно открыл дверь, вышел в зал. Сморщился. Это ж надо так смердеть! Висевшее в комнате зловоние было почти осязаемым, от него перехватывало дыхание, щипало в глазах. На улицу, надо выйти на улицу, пока его не стошнило.

Маг зажал нос, двинулся к выходу, осторожно перешагивая лужи, стараясь не смотреть на разлагающиеся тела. Ну что он мог поделать? Разве он виноват? Они напали на него, он только защищался… Просто самооборона.

Вот и дверь. Дэлан выскочил на наружу, вдохнул морозный осенний воздух. Уф… Жаль, конечно, что так получилось, он не хотел никого убивать. Но это было… Это было восхитительно! Сила, поначалу такая скудная, ограниченная, вливалась в него все более широким потоком, словно прорывая плотину, и он просто не мог остановиться, закончить, обрубить это чудесное мгновение, о котором он так мечтал, когда, казалось, не было предела его мощи…

— Маг?

Дэлан вздрогнул, обернулся. Темная фигура на фоне сумеречного леса. Гоблин?

— Ты кто? — Дэлан судорожно закрутил защиту вокруг себя, замер, готовясь обороняться или атаковать.

— Не надо, — фигура предостерегающе помахала рукой. — Спокойно.

— Кто ты такой?

— Слуга твоего Господина.

— У меня нет господина.

— Теперь есть. Ты звал его, и он пришел. Он дал тебе силу.

Дэлан почувствовал, как по его коже побежали мурашки. Он узнал собеседника. Он не видел их раньше, но ошибиться было невозможно. Огромные, почти в пол-лица, глаза, хрупкие формы… Если этот — еще и один из тех, он обречен. Ни один маг не справлялся с ними в одиночку…

— Ты его еще не слышишь, — натуанин оскалился, демонстрируя длинные тонкие клыки. — Но это только пока. Ты его услышишь, и ты поймешь, сколь прекрасна песня ночи.

Дэлан стоял, напряженный, словно струна, почти не понимая того, что говорил натуанин. Натуанин говорил, разговаривал с ним! Почему? Почему он не нападает?

— Мы поможем тебе, мы научим обладать ею, использовать ее. Ты — первый, и, значит, ты будешь самым сильным, самым могущественным. Ты получишь невероятную власть, огромная непобедимая армия будет подчиняться тебе. Но это — потом. Кое-что должно быть сделано, чтобы обратить это в реальность.

Дэлан молчал, медленно осознавая сказанное. Неужели это правда? Неужели он вдруг вытащил выигрышный билет? Новообретенная сила — уже это было поразительно, замечательно, чудесно, но, оказывается, это еще не все, впереди было больше, много больше… И ужасные натуане, кошмар ночей — его союзники. Такая удача! Нет, не удача, он добился этого, сам, он, наконец, получил то, чего был достоин. И, все-таки, так неожиданно, что кружилась голова…

— Что, — маг облизал губы. — Что вы хотите от меня?

— Холодно становится, — натуанин странно присвистнул.

— Что?

— Зима скоро. Спящий человек замерзнет.

Дэлан открыл рот, закрыл, непонимающе нахмурился.

— Спящий человек, он — путь для Господина в этот мир, — натуанин задумчиво, как показалось Дэлану, посмотрел вдаль. — Он не должен замерзнуть. Его надо перевезти.

— Ага, значит, так, — Джука солидно качнул головой, почесал живот. Значит, через три недели?

— Да, да, — сваты закивали.

— Прекрасно, — Джука поднялся. — Благодарю вас, господа. Расчет получите у секретаря.

— Спасибо, спасибо, добрый господин, — сваты закланялись, продвигаясь к выходу, — Большое спасибо.

Джука снова опустился в кресло, удовлетворенно улыбнулся. Ну что ж, можно поздравить себя с еще одним удачным приобретением. Эдакий последний штрих, придающий ему в глазах клиентов и партнеров вид надежный и представительный, окончательно закрепляющий его репутацию человека серьезного и основательного. Не какой-то холостой вертихвост, нет, что вы! Серьезный женатый мужчина, не бросающий слов на ветер, каждый день возвращающийся к восьми домой, к ужину в кругу любящей жены и детишек.

Джука закинул руки за голову, почти утонув в обширном кресле, мечтательно закрыл глаза. Его будущая жена… Мила и симпатична, но он был бы не он, не сумев выжать из своей помолвки максимум выгоды. И даже не важно, что за нее давали очень даже неплохое приданое, он обошелся бы и без этих денег, хотя и они весьма кстати. А еще две мануфактуры, корабельная верфь… Да, но кроме этого — связи, влияние, которое не покупается ни за какие деньги, лишь дается от рождения, или… Или приобретается, как его приобрел он!

Джука хихикнул. Он становится членом одной из старейших и богатейших семей Сардига, своеобразной аристократии этой купеческой республики. Джука ойн Гаакен, каково? Кто бы мог подумать года эдак три назад, глядя на оборванного худенького контрабандиста, что это — будущий Гаакен? И, как он твердо надеялся, вскоре и заседатель Купеческой Палаты. Имя — последнее препятствие на его пути, и после женитьбы ничто уже не остановит его от вхождения в нее. И это надо отметить!

Джука взялся за подлокотники, энергично поднялся.

— Ах… — Джука плюхнулся обратно в кресло.

— Как спалось?

— Ап… Ап… — купец затравленно смотрел на стоящего напротив натуанина. Откуда он взялся? Как?… Так беззвучно… — Я ничего не знаю! Я не… Он не связывался больше!

— Не кричи, — натуанин, щурясь, подтянул к себе канделябр, дунул на свечи.

— Что вам надо?

— Одолжение. Небольшое одолжение.

— Да, конечно, — Джука крутил головой, пытаясь разглядеть в темноте натуанина. Где он, справа, слева? Неопределенность пугала еще больше, — Какое?

— Ты должен приютить друга. Он не может сам о себе позаботиться. О нем позаботишься ты.

— Друга? Но я не могу, — голос Джуки сорвался, он закашлялся. — Я не могу принять вашего друга. Я женюсь.

— Не нашего друга, своего. Ты ему многим обязан. Разве ты не хочешь ему помочь?

— Но я не могу! Говорю же, я женюсь! — Джука чуть не плакал. Какой такой его друг? Грязный оборванец в его доме, с его утонченной изысканной женой…

— Придумай что-нибудь, — натуанин, казалось, зашипел возле самого уха. Ты же сообразительный, так что лучше придумай. Он приезжает через неделю.

— А, ну наконец-то. А то я уже волноваться начал. Куда, думаю, Тринадцатый Демон девался, — барон фон Киц посмотрел на худого, словно палка, Мошифа, нового первожреца Некротоса. — Все жрецы есть, помогают фронт удерживать, только из ваших — никого. Я уж думал, не случилось ли чего?

— К сожалению, мои жрецы заняты более важным делом и не могут участвовать в Вашем проекте. Прошу Вас, садитесь, — первожрец показал на походный стул.

— В моем проекте? — фон Киц подошел, оперся о стол, наклонился к Мошифу. Как интересно. Защита Империи — мой проект. А люди, между прочим, не считают это моим проектом. Люди, между прочим, жизни за это отдают, не отсиживаются по щелям, как тараканы, занимаясь некими более важными делами! И что это за дело может быть важнее защиты Родины?

— Мои жрецы не отсиживаются по щелям, многие из них также погибли, выполняя задания, так что сравнение с тараканами, я думаю, неуместно. Кроме того, на любую проблему, включая и защиту Родины, можно взглянуть с разных точек зрения, и только дурак будет биться лбом об закрытую дверь и потом гордиться шишками как знаком доблести, если есть возможность просто обойти препятствие, — Мошиф бесстрастно взглянул на покрасневшего барона. — Прошу Вас, господин барон, садитесь. Я Вас пригласил, и Вы приехали, как я надеюсь, не для того, чтобы обмениваться взаимными упреками.

— Ладно, — фон Киц фыркнул, нервно распушил усы, опустился на жалобно скрипнувший стул. — Допустим. Что ж, давай, демоньяк, взглянем на эту проблему с твоей точки зрения. Итак? Что с нее видно?

— Итак, — первожрец кивнул. — Давайте сначала посмотрим на ситуацию в целом. Благодаря передышке, которую нам почему-то предоставили федераты, нам удалось закрепиться на старой линии Азенштадта. Также в окружении еще держится столица, Кашейц, Ландинг и несколько городов поменьше. Может показаться, что положение до некоторой степени стабилизировалось.

— Если ты об этом, то я и без тебя все это знаю, — барон нетерпеливо качнулся на стуле. — Без поддержки извне города долго не продержатся, их возьмут, не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра. Линия укреплений Азенштадта — старая давно не ремонтировавшаяся развалина, не соответствующая никаким требованиям. И что? Что с того?! Можно сколько угодно страдать по поводу изъянов и недостатков, или мечтать об идеальных укреплениях, только что от этого изменится? Города отвлекают на себя часть их сил, и чем дольше это будет продолжаться — тем лучше. У нас есть укрепления линии Азенштадта, мы можем ими пользоваться, и мы должны ими пользоваться, с максимальной для себя выгодой. Завтра делается из сегодня. В конце концов, с той стороны тоже не сплошное совершенство, там тоже обычные люди воюют!

— Браво. Браво! — губы Мошифа растянулись в улыбке. — За что Вы мне всегда нравились, господин барон, так это за Вашу реалистичность и прагматизм, и нежелание сдаваться ни при каких обстоятельствах. Позвольте выразить Вам мое искреннее уважение.

— Плевать мне на твое уважение! — фон Киц скривился. — И, может, ты обойдешься без словесных вывертов, а сразу перейдешь к делу?

— Хорошо, — сухое лицо первожреца снова стало бесстрастным. — Вы знаете, где наш Император?

Барон молча смотрел на первожреца.

— Знаете, куда он делся из дворца, когда Ваш доблестный фон Шипран разогнал жрецов Фобса?

— Значит, так, — барон хлопнул ладонями по коленям, поднялся. — Или ты перестаешь играть в вопросы-ответы и прямо говоришь, чего ты хочешь, или я пошел. У меня нет времени отгадывать шарады, — фон Киц повернулся к выходу из шатра.

— Подождите, барон, подождите, — первожрец встал, шагнул следом за фон Кицем. — Я предлагаю перебраться следом за ним в тот мир. Всем вместе. Целиком, всей Империей.

Барон остановился.

— Что?

— Я предлагаю уйти в тот мир, — первожрец удовлетворенно улыбнулся…

Опять началось. Фон Ритз тяжело скатился с койки, выбрался из землянки. Что хоть сейчас, день, ночь? Баронет посмотрел на мутное прорезаемое вспышками небо. Бес его знает. Да и какая разница.

— По местам! — фон Ритз выкрикнул скорее по привычке, чем по действительной необходимости. Солдаты, такие же усталые и измученные, как и он, молча разбегались по траншеям, занимая позиции. Даже ругаться уже сил нет. Когда, Боги побери, их сменят?

Баронет проковылял в центральный бастион, автоматически проверил общий экран. Еще держится, несмотря на усилившееся давление. Ладно, пока можно не подключаться, поберечь силы.

— Что у нас? — сзади подошел Да-Сааль, встал рядом.

— Пока ничего, — фон Ритз пожал плечами. — По экрану бьют.

Медленно текли минуты ожидания, и если бы не все учащающиеся беззвучные из-за экрана вспышки, можно бы было подумать, что не происходит ничего.

— Еще бы поспать успел, — Да-Сааль зевнул, отчаянно потер глаза.

— Дома отоспишься, — фон Ритз взглянул на Да-Сааля, поджал губы. Он же жрец! В остальном, конечно, ничего, он даже нравился баронету, но он жрец, и этим все сказано! Или нет?

— Идут, — жрец кивнул на поле впереди.

Баронет сконцентрировался, готовясь пользоваться магией. Да, вот они, ровными прямоугольниками взводов заполняют поле, выбираясь из укрытий. Дефицита в магах у них явно нет, раз могут позволить себе по экрану на взвод.

Заскрипела, проседая, не выдержавшая общая защита, заклинания федератов забарабанили по прикрывающим бастионы малым экранам, отрезая их друг от друга, заливая пространство смертью во всех ее видах.

Пора бить. Фон Ритз вздохнул, влился в общий поток. О Демоны, как тяжело… Какое давление! Федераты приближаются, передние ряды уже совсем рядом с полуразрушенными равелинами, а сил нет, их хватает лишь на удержание экрана, и ни на что больше…

— Ну же, — баронет повернулся к Да-Саалю. — Где твои жрецы?

— Сейчас…

Да-Сааль в тонком образе парил над полем, глядя на подходящих все ближе федератов. Сейчас, сейчас… Время. Жрец потянул в себя силу, скручивая в тугой комок, отпустил. Заклинание сорвалось, вонзилось в защиту магов, закрутилось, погружаясь все глубже, порождая разбегающиеся серебристые разводы. Ощутимо тряхнуло отдачей, но сила прошла, хоть и частично отраженная и рассеянная, внутрь, сквозь экран, к человеческим телам, к хрупкой плоти.

По щитам экранов засверкали заклинания ожидавших сигнала Да-Сааля жрецов, земля вспухла разрывами выброшенной энергии, жадной, голодной. Еще, еще… Мерцая, разлеталась защита над атакующими, все быстрее, удары слились почти в непрерывный поток, круша, сжигая, но бреши затягивались, волна наступающих неудержимо приближалась ко рву…

Да-Сааль почувствовал, как заклинание вдруг ткнулось во что-то мягкое и непроницаемое, завязло, не дойдя до цели, растворяясь в неожиданно появившемся барьере. Что это? Что-то очень знакомое, ненавистное. Сила всколыхнулась, забурлила, требуя выхода. Смять, раздавить, уничтожить это препятствие, даже напоминания о нем! Это, это…

В равелинах завязалась рукопашная, федераты карабкались по брустверу, к куртине, метнулся куда-то с обнаженным мечом баронет, но это было неважно, мелочь, недостойная внимания. Лишь эта противостоящая сила, лишь она существовала на свете, лишь она имела значение. Энергия все более широким потоком вливалась в Да-Сааля, рвалась через него к месту схватки, туда, где столкнулись две вселенские силы, пытаясь повергнуть друг друга в непримиримой и бесконечной борьбе, безуспешно наращивая мощь и требуя ее все больше, больше…

— Жрец, что ты делаешь?! — перемазанный грязью и кровью фон Ритз ввалился в бункер. — Остановись, жрец, что ты делаешь!! — баронет схватил Да-Сааля, тряхнул. Никакого эффекта. С размаху ударил жреца кулаком в стальной перчатке в скулу.

— Ах, — пустой взгляд жреца потерял сосредоточенность, напряженное лицо расслабилось. Да-Сааль покачнулся, навалился на фон Ритза, теряя сознание.

— Ах! — баронет зло дернул тело бесчувственного жреца в угол, прочь от амбразуры.

Невероятно яркая заливавшая поле странным белым светом точка в небе вдруг лопнула, раздуваясь красным шаром, шире, быстрее, разбегаясь вихрящейся красной стеной, грохнул гром, закладывая уши, выбивая воздух из груди и, наконец, накатилась волна нестерпимого жара, от которого, казалось, горели волосы и лопалась кожа…

— На.

— Что это? — бледный Да-Сааль посмотрел на протянутую фон Ритзем кружку.

— Спирт. Боевые. Пей.

Жрец взял дрожащей рукой кружку, выпил залпом, закашлялся.

— Ну как ты? — баронет похлопал жреца по спине.

— Нормально. Наверное.

Фон Ритз внимательно посмотрел на жреца, кивнул.

— Ясно.

Присел рядом, налил еще спирт из фляжки, выпил сам.

— Спасибо, — наконец, нарушил молчание жрец.

— За что?

— Ну, — Да-Сааль потрогал опухшую скулу, поморщился.

— Ты так больше не делай. Атаку-то мы, конечно, отбили, но… Я уж думал, нам конец. Всем, и нам, и федератам.

— Я не хотел. Меня сорвало.

Фон Ритз удивленно смотрел на жреца.

— Сорвало. Когда сила выходит из-под контроля, когда не ты ей управляешь, а она тобой, — Да-Сааль взглянул на баронета, усмехнулся и тут же болезненно сморщился. — Я знаю, это звучит странно, но… Но это так. Я читал о таких случаях, но они были давно, очень давно. Вот уж не думал, что со мной тоже…

Жрец поднял с пола соломинку, покрутил в руках.

— Понимаешь, мы берем силу у Демонов. Вернее, эта сила, в некотором смысле, и есть Демон. Мы поклоняемся им, поддерживая их существование, а взамен они дают нам часть себя, силу, которой мы можем пользоваться. И дают очень скупо, приходится тянуть ее, отбирать. А на этот раз она сама рвалась наружу.

Да-Сааль помолчал.

— Знаешь, я почти не помню, что происходило… Помню, там были монахи, и Демон словно взбесился. Сила шла через меня, и я ее не мог остановить. Да что там, я и не пытался ее остановить, и если бы не ты… — жрец вздохнул.

— Что — если бы не я?

— Человек может пропустить через себя определенное количество энергии, потом его просто смоет. Ты же колдун, ты знаешь. Если повезет, он останется пускающим слюни идиотом, не способным даже в туалет сходить самостоятельно.

— А если не повезет?

— А если не повезет, человек, в конце концов, умрет, и будет большой «бум!», — Да-Сааль смял соломинку, откинул в сторону. — Вот так.

— Господин капитан? Вы здесь? — в бункер заглянул солдат.

— Да, в чем дело? — фон Ритз поднялся, отряхнул штаны.

— Вы арестованы, — внутрь шагнул мрачный высокий майор-кавалерист. — Прошу Вас сдать оружие.

— Что? За что?!

Следом за майором внутрь протиснулись трое солдат.

— Вот, — майор подал фон Ритзу пакет, — прочитайте.

— Что за ерунда? — баронет сорвал печати, прищурился, пробегая глазами листок в слабом свете закатного солнца. — Измена, подрывные действия… Что за ерунда?! Это ошибка!

— Прошу Вас, господин капитан, не делайте глупостей. Если это ошибка, трибунал разберется. Сдайте оружие.

Фон Ритз постоял, кусая губы, оглядел опустивших алебарды солдат, взглянул на майора.

— Хорошо, — фон Ритз медленно стянул с себя перевязь, протянул майору меч гардой вперед. — Держите.

— Свободны, — фон Киц махнул рукой конвою.

— Господин барон, я не понимаю, — фон Ритз растерянно оглянулся на выходящих солдат. — Что происходит? Измена, диверсии…

— А также святотатство, оскорбление чести Его Величества Императора и другие подобные мелочи, — барон радостно улыбался.

— Я, я… Я не понимаю. Но я ведь никогда…

— И это еще не все, — фон Киц покопался в бумагах. — Вчера ты признан трибуналом виновным и казнен. Официально ты мертв. Вот, — барон пододвинул к фон Ритзу бумагу.

— Что это значит? — фон Ритз смотрел на акт о привидении приговора в исполнение. «Баронет фон Ритз, как признанный виновным в измене, был подвергнут казни через повешенье. Освидетельствованный лекарем 7-го Юстингского пехотного полка, был признан мертвым сего числа, в 6:30 утра, о чем заверяю, полковник…». — Что все это значит?

— Что ты мертв, Таррант! — барон веселился от души. — Ты что, читать не умеешь?

— Да, но…

— Но ты еще жив? — барон хохотнул, посерьезнел. — Ладно, не буду тебя мучить. Это означает, что у меня есть для тебя задание. Хватит тебе на фронте дурака валять.

Барон встал, прошелся.

— То, что я тебе сейчас скажу, является одним из важнейших секретов Империи. Вернее, секретов сразу несколько. Я не буду брать с тебя обещание сохранять их, или говорить что-то вроде того, что это не должно покинуть стен этой комнаты. Я уже позаботился о том, чтобы ты никому не смог их рассказать. И это не потому, что я не доверяю тебе, — фон Киц потрепал баронета по плечу. — Просто люди слабы, и всегда найдется кто-то или что-то, какие-то обстоятельства, которые могут повлиять на человека. Я не хочу подвергать дело риску и испытывать судьбы.

Барон облокотился о стол, посмотрел на фон Ритза.

— Значит, так. Попытаюсь быть кратким и ясным. Все вопросы — потом. Во-первых, Император не погиб в той заварушке, он жив. Во-вторых, — фон Киц погрозил пальцем собирающемуся заговорить баронету. — Во-вторых, существует, по крайней мере, еще один мир, помимо нашего. Говорю «по крайней мере» потому, что теоретически, если есть два, должно быть бесконечно много. Но про этот мы знаем точно. В-третьих, Император сейчас там. И, в-четвертых, ты тоже отправляешься туда.

— Многовато за раз? — барон усмехнулся ошарашенному баронету. — Ладно, теперь немного подробностей. Открыл заклинание переноса в тот мир Император, потом его же нашли Зейенгольц с Шередаром. Потом… — фон Киц помахал рукой. Ну, в общем, потом в живых никого знающего заклинание портала здесь не осталось. Как я думал.

Барон задумчиво прошелся по кабинету.

— А две недели назад я встретился с Мошифом, и он предложил переправить нас всех туда, — барон сел. — Вот так.

— Куда — туда?

— Туда. В тот, другой мир. Сбежать от Федерации.

— А Вы ему верите?

— Смотря про что, — барон задумчиво потер лоб. — В то, что он это может да. Что он это сделает — тоже. А вот зачем ему это, что он хочет получить… Не знаю. Хотя, для жреца он был удивительно откровенен…

— Я предлагаю уйти в тот мир, — первожрец удовлетворенно улыбнулся, глядя на обернувшегося барона. — Я Вас заинтересовал?

Фон Киц молчал, ожидая продолжения.

— Мы отыскали способ открывать портал. На это потребовалось время и усилия всех жрецов Некротоса, но мы нашли его, и теперь мы можем уходить туда и возвращаться обратно. Но мы столкнулись с двумя проблемами, — Мошиф сплел пальцы. — Первая — техническая, связанная с нестабильностью портала. Из-за флуктуаций невозможно привязать выход к одному месту, проходящих через портал пассажиров разбрасывает, в определенном радиусе, конечно, но погрешность, все-таки, слишком велика. Однако эту проблему, я надеюсь, мы решили. Если портал поддерживать и с той стороны, то отклонения, фактически, сводятся к нулю. У нас там есть, кому это сделать, так что кучность выхода я гарантирую.

Первожрец помолчал.

— Вторая же проблема, так сказать, социологическая, связанная с агрессивной настроенностью аборигенов. На моих жрецов, отправленных в тот мир, напали и убили. И здесь я рассчитываю на Вашу помощь.

— Тебе нужны солдаты, — барон хмыкнул.

— Да, — Мошиф кивнул, — нам нужны солдаты. И отсюда мое предложение — вы обеспечиваете нам безопасность, защиту от аборигенов, взамен получаете, если можно так выразиться, новую Родину. Ну как?

— А не получим ли мы новую войну вместо новой Родины? — барон стоял, хмурясь, обдумывая ситуацию. — Ты сказал, аборигены агрессивны… Войну на два фронта мы тем более не потянем.

— О, уверяю Вас, второй войны не будет. Тот мир значительно отстал от нас в развитии военного искусства. Кроме того, — первожрец усмехнулся, — у них нет монахов, и им нечего противопоставить Некротосу, кроме грубой силы. Так что два-три столкновения, не больше, и все кончится, — Мошиф пренебрежительно развел руками.

— Два-три столкновения, — фон Киц недоверчиво покачал головой. — Если бы все действительно всегда шло так, как ожидаешь…

— Господин барон, вплоть до определенного момента будет возможно вернуть все назад. Если Вам покажется, что мероприятие слишком сложно и не стоит затрачиваемых усилий, Вы просто отзовете войска, мы закроем портал, и все.

— Да, но только время этих войск будет потрачено впустую. Сейчас на счету каждый солдат, и отправлять их неизвестно куда неизвестно зачем, когда они так нужны на фронте…

— В конце концов, господин барон! — Мошиф нетерпеливо мотнул головой. Что Вы имеете? Что Вы теряете? Рано или поздно федераты вас раздавят, это очевидно! Окончательное поражение лишь вопрос времени. Я Вам предлагаю выход, возможность спасти Империю. Решайте!

— Ладно, допустим, я согласен, — барон прошел, медленно сел. — Но я вот думаю, — фон Киц раздумчиво тянул слова, — а все ли ты сказал мне, демоньяк? Все ли так просто? Вы откроете портал, я соберу все желающих, и — поехали? А может…

— О, Демоны! Господин барон, конечно, нет, — пальцы первожреца нервно бегали, хотя лицо оставалось бесстрастным. — Конечно, Вы не можете просто собрать всех желающих. Все требует времени, и такое грандиозное мероприятие тем более. Необходимо будет удерживать фронт в течение какого-то периода, кроме того, высочайшая степень секретности… Мы же не хотим, чтобы федераты прибыли туда следом за нами? Также, возможны помехи со стороны жрецов других орденов. Сообщить им можно будет лишь в самый последний момент, когда все будет готово.

— А это почему? — барон развалился на стуле с видом человека, собирающегося провести на нем всю оставшуюся жизнь. — Неужели они не заинтересованы в спасении Империи? У нас, конечно, были трения в прошлом, но сейчас… Не могу сказать ничего плохого. Демоньяки честно воюют на фронте, помогают, чем могут. Зачем же им мешать, если другой мир, как ты говоришь, единственный шанс для нас? В то же время…

— Потому, — перебил первожрец, — что там они потеряют силу, а она для многих важнее жизни! Некротос — единственный Демон, имеющий канал туда.

— Единственный Демон, — повторил фон Киц, словно пробуя слова на вкус, покачал головой. — Единственный Демон.

— Так Вы согласны?

— Да, — барон перевел взгляд на Мошифа, кивнул. — Давай, попробуем…

— Так что у нас, из всего пантеона, останется только Некротос, — фон Киц задумчиво покрутил ус. — И это мне очень не нравится. Это мне не нравится больше всего.

— А что еще?

— Наша полная зависимость от господ жрецов. Нам приходится слишком полагаться на них, веря, что они искренни и не собираются использовать нас для каких-то своих целей.

Фон Ритз нахмурился.

— А еще мне приходят на ум различные варианты, которые Мошиф почему-то вообще не рассматривает. Например, наш Император. Где он, что он? Я слышал, что он там был кем-то вроде короля. Так может, мы сможем получить помощь оттуда сюда, вместо того, чтобы бежать отсюда туда?

— Да, действительно… — баронет почесал подбородок.

— Не знаю, насколько это реально, но мы сейчас в таком положении, что нельзя отвергать ни одной, даже самой сомнительной возможности. Поэтому я тебя и вызвал, — фон Киц, улыбнулся, хлопнул баронета по плечу. — Ты этим и займешься, поищешь ответы на эти вопросы.

— Я?

— Да, ты. Я мало на кого могу положиться, еще меньше — кому доверяю, а доверить такое не могу вообще почти никому. Поэтому, — барон встал, заходил по кабинету, — прямиком отсюда ты под охраной едешь в Шадерский лес, где поступаешь в распоряжение барона фон Гивера.

— Он же погиб?

— Ты тоже, — барон насмешливо фыркнул. — Так вот, ты присоединяешься к его формирующейся бригаде и вместе с ней высаживаешься в этом новом мире. Однако, помимо, так сказать, официальных секретных обязанностей, у тебя будет еще одно задание, действительно секретное. Ты должен найти Императора и попытаться получить у него помощь. Или еще у кого-нибудь. Барон фон Гивер проинструктирован оказывать тебе всяческую поддержку.

— Но господин барон, — фон Ритз растерянно развел руками, — может, лучше барон фон Гивер?… Ведь с Императором… Кто я такой? Я обычный, никому не известный офицер…

— Именно поэтому, Таррант. Ты обычный, никому не известный, и не привлекающий ничьего особого внимания. С другой стороны, Софи будет служить тебе верительной грамотой…

— Софи? О, нет…

— Император, возможно, испытывает к нам не самые добрые чувства, продолжал барон, то ли не замечая, то ли не обращая внимания на гримасу муки, мелькнувшую на лице фон Ритза, — хотя, видят Демоны, мы к тем несчастьям никакого отношения не имеем. И Софи поможет тебе убедить его в этом, доказать, что, несмотря ни на что, не все его связи с Империей оборваны и у него тоже есть, что здесь защищать.

— Господин барон! — баронет морщился, словно от зубной боли. — Может, все же не надо Софи? Слабая утонченная женщина, и такое путешествие… И для ребенка тоже…

— Надо, Таррант, — фон Киц усмехнулся. — Не такая она и слабая. А за ребенка не волнуйся, он останется здесь. Мы и так слишком полагаемся на демоньяков, и я не собираюсь вручать им еще и наследника.

— Вердж останется? Но Софи не поедет без него.

— Поедет, — барон печально вздохнул. — Я понимаю ее чувства, но, к сожалению, мы сейчас не в том положении, чтобы считаться с ними. Кроме того, это послужит ей дополнительным стимулом быть очень убедительной при встрече с мужем.

Фон Ритз мрачно смотрел из окна кареты на пролетающие мимо силуэты деревьев. Что же делать? Он так долго был вместе с Софи, так привык заботиться о ней, защищать, что это перерастало, перерастало в… Софи, с улыбкой склонившаяся над младенцем. Режущее сердце воспоминание! Как бы он хотел, чтобы это был и его ребенок, чтобы это была его семья!

Баронет вздохнул, потер глаза рукой. Неужели все снова? Он сбежал на фронт, он запрещал себе думать о ней, гнал мысли прочь и, казалось, почти справился, почти пережил это, словно тяжелую изматывающую болезнь. Она уже не снилась ему каждую ночь, не мерещилась в каждом женском лице, и вот, все снова. Опять, опять…

Баронет краем глаза посмотрел на забившуюся в угол Софи. Ведь он чуть не сорвался, когда она заплакала! Умом он понимал, что фон Киц прав, оставляя ребенка здесь, он был согласен с ним, и все же… И все же, он готов был броситься на солдат конвоя, готов был сражаться и убивать, и умереть, лишь бы остановить ее слезы, лишь бы сделать ее счастливой. Лишь бы увидеть улыбку на ее лице! Что творится с ним, что творится?

Фон Ритз болезненно прикусил губу, снова уставился на лес за окном. Демоны, спасите его! Она — жена Императора, мать его сына, и он не может думать о ней, не смеет даже мечтать! Так что же происходит с ним, почему сердце не хочет принять неизбежное, успокоиться, смириться? Демоны, спасите его, защитите от этого наваждения!..

Джука потянул поводья, останавливая лошадь, посмотрел на придорожную гостиницу. Кажется, эта. Джука снова дернул поводья, направляя телегу к входу. Спрыгнул с козел, через скрипучую дверь вошел внутрь.

— Есть кто? — Джука прищурился, привыкая к сумраку общего зала. Как здесь грязно… Да, отвык он уже от такой обстановки.

— Слушаю Вас, добрый господин, — откуда-то из еще большей темноты за стойкой появился толстый лысеющий мужчина, вытирая руки замызганным передником. — Чем могу служить, добрый господин?

— Э-э… — Джука помолчал, вспоминая. Что ему говорили натуане? — Я — Брюс Эбрасон, и я, э-э…

— О, господин Эбрасон! Добро пожаловать, хотя… — лицо хозяина гостиницы приняло скорбное выражение, через которое, однако, сквозило облегчение. — Мне так жаль, так жаль. Позвольте выразить Вам мои искреннее соболезнования. Какая утрата!

— Утрата? А, да, спасибо, — Джука вздохнул, тоже пытаясь изобразить печаль, хотя понятия не имел, о чем говорит хозяин.

— Господин Фрейзер в комнате номер три. А Ваш брат, — хозяин сокрушенно покачал головой. — Мы его положили в конюшне. Прошу.

Хозяин увлек Джуку через зал в коридор, остановился перед одной из дверей, постучал.

— Господин Фрейзер, господин Эбрасон приехал!

— Сейчас.

Дверь открылась.

— Господин Эбрасон? — на Джуку смотрел молодой мужчина, почти парень. Рад встрече.

— Э-э, я тоже, — Джука вдруг почувствовал себя неуютно. Что-то было во взгляде парня, от чего мурашки пробегали по коже, что-то смертельно опасное, сумасшедшее…

— Что ж, не будем тянуть. Пойдемте, — Фрейзер улыбнулся, махнул рукой вдоль коридора, и наваждение пропало, превращая его в обычного парня, такого же, как тысячи других, бродящих по дорогам Лиги.

Джука задумчиво шел следом за хозяином по темным коридорам гостиницы. Что же он видел? Конечно, этот парень такой же Фрейзер, как он Эбрасон, но ведь это не предполагает ничего сверхъестественного. В нем самом от общения с натуанами ничего такого не появилось. Может, показалось? Джука вздохнул. Какая, в принципе, разница? Он видит этого парня первый и последний раз в жизни, так зачем забивать себе голову?

— Вот, — хозяин гостиницы остановился.

— Ну что, взяли?

Джука молча посмотрел поверх плеча Фрейзера. Ящик… Длинный деревянный ящик. Это же гроб!

— Эй, господин Эбрасон! — Фрейзер обернулся к Джуке. — Просыпайтесь! Беритесь за тот конец, и понесли.

— Может, господин Эбрасон хочет побыть один? — хозяин гостиницы посмотрел на гроб, перевел сочувственный взгляд на Джуку. — Так сказать, наедине с чувствами? Ведь…

— Потом побудет, — Фрейзер пренебрежительно фыркнул. — Давайте, закончим это поскорей, а чувствами займемся потом.

Дэлан проводил взглядом уезжающего купца, развернулся.

— Так что, Вы нас тоже покидаете? — в голосе хозяина гостиницы слышалась надежда.

— Нет. Я еще какое-то время побуду под Вашим гостеприимным кровом.

Дэлан ухмыльнулся. Дело сделано, и теперь можно позволить себе немного удовольствий. В первый день своего пребывания в гостинице он видел двух дочерей хозяина. Молоденькие, румяные… Как они смущались, когда он на них смотрел! Хозяин их прячет, но они здесь, он точно знал это, и раз они здесь, он их найдет.

Джука всыпал пригоршню мелочи в протянутые руки нанятых им на улице рабочих.

— Благодарим, благодарим, добрый господин! Коли что еще перенести, или что другое сделать, нас берите, мы завсегда готовые.

— Да, да, конечно, — Джука выталкивал рабочих из дома.

— Бригада Вройнера. Спрашивайте бригаду Вройнера!

— Обязательно, — купец, наконец, захлопнул дверь, повернулся к гробу, оставленному рабочими посреди пустой комнаты снятого им дома. Кто в нем?

Джука прошел, взялся вдруг вспотевшими ладонями за латунные замки. Да нет, все будет хорошо. Натуане говорили, он нужен тому, что сейчас лежало в гробу, он должен заботиться о нем. И, значит, что бы это такое ни было, с ним не должно случиться ничего плохого, не может… Или, все-таки, может? Заскрипела плохо закрытая ставня…

Хватит! Джука мотнул головой, отгоняя пугающие мысли, быстро, пока решимость окончательно не покинула его, отомкнул замки, откинул крышку. Уф!.. Купец облегченно улыбнулся, провел руками по лицу. Всего-то!

Джука сел на пол, разглядывая лежащего в гробу человека. Как он изменился! Жизнь не пощадила его, покрыв сединой когда-то черные волосы, прорезав искаженное мукой лицо морщинами, и все равно он узнал его. И это действительно был друг. По крайней мере, Джука так считал. В гробу неподвижно, словно мертвый, и все же редко и мелко дыша, лежал Гуграйт. Шаман орков, пугавший когда-то весь мир, объявленный Девяткой и Братством врагом человечества номер один, пронесшийся пожаром войны по странам Лиги, оставивший за собой руины и смерть… А также человек, давший ему деньги, ставшие началом его состояния, ни разу не обманувший его и не нарушивший ни одного обещания. Его друг.

Джука задумчиво потер нос, поморщился. Что ж, он позаботится о нем. И первое, что, наверное, надо сделать, это вымыть его.

— Без этого никак нельзя было обойтись?

Дэлан довольно усмехнулся. Натуане больше не могли подобраться к нему незаметно, он их чувствовал. Учеба не пропадала даром.

— Нельзя было просто уйти, не устраивая драматический финал? Обязательно нужно было их убивать?

— Ох, кто мне это говорит? — Делан отвернулся от горящей гостиницы, посмотрел на натуанина. — Отшельник-виталист, не обидевший за свою жизнь ни одной твари, или тот самый натуанин, которым матери детей пугают? Скольких ты отправил на тот свет, защитник жизни?

— Мы не убиваем просто так, ради развлечения. Мы убиваем, только когда вынуждены это сделать.

— Я тоже, — Дэлан упрямо выдвинул подбородок. — Кабатчик бросился на меня с ножом. Я просто защищался.

— Вот так вот взял, и ни с того, ни с сего бросился? — натуанин недоверчиво свистнул.

— Ну… — Дэлан замялся. Эта дура, младшая дочь, визжала, визжала, как свинья, и брыкалась… Зачем? Зачем она так? Она должна была замолчать. Он не хотел, но он не мог больше терпеть этот тонкий мерзкий визг, выворачивающий все внутри, ему пришлось ударить ее… И тут ее папаша в дверях, с глупым кухонным тесаком в руках, на котором еще висели налипшие кусочки капусты. Что ему еще оставалось? У него не было выбора. — В конце концов, какая вам разница? Какое вам дело до этих людишек?

— Нам нет до них дела до этих людишек, — натуанин смотрел на огонь, и в его глазах метались языки пламени. — Нам есть дело до нашего Господина и до тебя, как исполнителя его планов. А такие твои развлечения привлекают слишком много внимания. Маги заметят тебя.

— И что они сделают? — Дэлан вызывающе дернул головой.

— То же, что ты сделал с тем жрецом. Они тебя просто убьют, — натуанин отвернулся. — Пошли, нам надо добраться до места. Воины Господина скоро будут готовы прийти. Ты должен встретить их.

— Господа магистры! — Каганаша поднял руку, требуя внимания. — Прежде, чем мы перейдем к остальным вопросам повестки, хочу сообщить вам, что Накохай скончался по естественным причинам. Мир праху его.

Магистры встали, опустив глаза в знак смирения перед Всевысшими, затребовавшими душу смертного.

— Благодарю вас, господа, — Каганаша подождал, пока магистры сядут. Итак, магистр Богал, прошу Вас.

— Господа! — Богал прошел к карте. — Как вы знаете, давление пиратов Нагира на прилегающие береговые территории Сардига спало после того, как мы сняли полосу штормов на Юге…

Каганаша грустно смотрел на лица слушающих магистров. Вот он и остался один. После смерти Накохая он — последний магистр старой Девятки, Великой Девятки, незримо правившей миром, вершившей судьбы народов, стоявшей за спиной правительств и диктовавшей им свою волю. Последний, видевший время, когда Лига послушно шла туда, куда хотелось Девятке, когда все было обустроено и управляемо и, казалось, еще немного, и наступит время всеобщего благоденствия и счастья, ведь не для себя же они старались, не для себя! Нет, они работали для всех, для людей, защищая их от потрясений перемен и дикости внешнего мира, лелея уют и порядок цивилизации, направляя и контролируя ее рост, смягчая ее собственные деструктивные порывы… Как много изменилось с тех пор!

Каганаша улыбнулся закончившему доклад Богалу, кивнул следующему по списку Сахико… Как много изменилось! Естественная смерть магистра теперь вызывает такие подозрения, что создается специальная комиссия, расследующая ее обстоятельства. Что сказали бы те, прежние магистры, скажи он им, что наступит такое время? Рассмеялись бы, скорее всего просто рассмеялись. И посчитали бы его сумасшедшим.

Каганаша тяжело вздохнул, прикрыл глаза ладонью. Эх, Баниши, нехорошо говорить плохо о мертвых, но это была ошибка, это была величайшая глупость за все время существования Девятки. Нельзя было выходить из тени, нельзя! Нельзя было брать на себя нетрадиционную для Девятки роль, отказываться от проверенных веками методов. Знал бы ты, куда приведет твой пересмотр Уложений. Первые Девять были мудры, завещая скрытое воздействие и давление, а не приказы и угрозы, и уж тем более не захват власти. Магистры отбросили маскировку, вышли вперед, самодовольно демонстрируя силу и не скрывая больше своих целей, и что? Девятка вдруг оказалась в самом центре неуправляемых событий, покатилась по пути саморазрушения, уже не свободная в выборе, бессильная что-либо поменять, принимая на себя удар за ударом, теряя не только могущество и ресурсы, но и влияние, доверие людей. И теперь все приходится начинать даже не с начала, не с нуля, а из глубокой ямы, минуса, в который орден оказался отброшен.

Каганаша, улыбаясь, слушал сменявших друг друга магистров. Слушал, но не слышал. Мысли магистра бродили, пытаясь найти выход из тупика, способ вернуть былую невидимую власть Девятки. Выставивший вон посольство магистров Нагир, чиновники Вальпии, шарахающиеся при упоминании ордена, все это было плохо, но не это было главным, не это было самым важным. Все можно восстановить, исправить. Завербовать новых агентов, приручить чиновников взятками, умаслить правителей поддержкой и сладкими словами. Было бы время. Но времени нет!

Каганаша оперся локтями о стол. Времени нет, времени совершенно нет. И все потому, что из-за того же недоброй памяти Баниши, земля ему пухом, случилось небывалое, такое, с чем Девятка не сталкивалась сотни лет. У Девятки появился конкурент! И этот конкурент сейчас быстро прибирал к рукам то, что теряла Девятка.

Магистр закряхтел, беспокойно покрутился в кресле. Белое Братство — вот кто, как ни странно, выиграл от всего хаоса, созданного Гуграйтом, получил неожиданную силу. Как же, они — единственные, за кем числится выигранное сражение с нелюдьми. Их замечательный Великий Гроссмейстер в свое время улепетывал от Гуграйта, хотя и превосходил его силами в два раза, но кто сейчас об этом помнит? Освободители, разбившие кочевников при Лангоре! Некогда не переносивший их Кифт сейчас, фактически, полностью находится под их контролем, им присягает все больше Семей Вальпии… Лишь Нагир, не признавая Девятку, точно так же знать не желает Братства. Это, хоть и не то, чтобы радует…

— Господин Председатель? — выступавший Аукиши вопросительно смотрел на Каганашу. — Вы хотите что-то сказать? Вы не согласны?

— А? О, нет, — Каганаша улыбнулся, извиняясь. — Простите, я, кажется, задумался. Что Вы говорили?

— Братство прислало запрос относительно своего бывшего проконсула в Гиламе.

— Тот самый мальчишка, как его… — Каганаша задумался. — Дэлан?

— Да, — Аукиши кивнул. — Они обвиняют его в приверженности Дьяволу и убийстве Братьев и просят оказать содействие в поимке. Также предупреждают о его особой опасности и возможности использования им, э-э… — Аукиши поморщился, вспоминая. — Они это назвали нечистым видом магии.

— Даже так? — Каганаша хмыкнул. — И что?

— Мы предлагаем выпустить листовки с его описанием, обещая награду за помощь в его задержании. Однако, — Аукиши усмехнулся, — в листовке также будут некоторые подробности его жизни, ненавязчиво намекающие на связь его преступлений со службой в Белом Братстве. Для большего впечатления можно записать на него и этот странный пожар в гостинице «Спящий рыцарь». Одно дело — погибшие на другом краю мира солдаты, другое — когда умирает кто-то совсем рядом, кто-то из твоих соседей. Это создаст у людей чувство причастности и незащищенности.

— Неплохо, — Каганаша кивнул. — Очень неплохо.

— Благодарю, — Аукиши поклонился.

— Но этого недостаточно. Нет, нет, я не про Ваше предложение, — Каганаша улыбнулся собирающемуся заговорить Аукиши. — Я согласен с ним и поддерживаю его. Я в целом.

Каганаша поднялся, кашлянул.

— Уважаемые магистры! Господин Дэлан помог нам до некоторой степени испортить отношения между Братством и правительством Сардигом, и, надеюсь, поможет настроить против Братства его общественное мнение. Но этого мало. Влияние Братства растет слишком быстро для того, чтобы такие удары смогли в достаточной степени подорвать его. Нам нужно что-то большое, глобальное, нам необходимо втравить Братство в масштабную авантюру, оставаясь самим в стороне, чтобы вмешаться лишь в самом конце, разом расставив все по местам. Я еще не знаю, как это сделать, поэтому прошу вас держать глаза широко открытыми, замечая любую мелочь, любую странность, чтобы первыми взять события под контроль и направить их в нужную нам сторону.

— Может, поход Братьев против орков?… — Сахико нерешительно замолчал.

— Было бы просто замечательно, но как это организовать? — Каганаша почесал нос. — Братья много кричат и бряцают оружием, но все ограничивается призывами и топтанием вдоль границы, так что, думаю, что-либо серьезное произойдет очень нескоро, если вообще произойдет. Конечно, можно попытаться прижать их их же собственными словами… Кстати, относительно орков. Предлагаю отправить к ним магов, по обмену опытом, так сказать…

— Но господин Председатель…

— К оркам?! Господин председатель, Братство…

— Господа! — Каганаша постучал по столу. — Во-первых, нам совершенно не обязательно докладывать об этом Братству. С другой стороны, мы признали государство орков, и я не вижу причин замыкаться отношениями только с человеческими странами, надо использовать все возможности. В случае чего, к примеру, мы сможем смотреть представление с двух сторон сразу. И последнее. На меня однажды направляли заряженные арбалеты, и это было весьма неприятное ощущение, которое я не хочу испытывать вновь. Поэтому, если наши командиры поучатся у орков способам эффективно комбинировать мечи и магию, хуже от этого не станет.

— Превожрец, в чем дело? Долго мы будем стоять?!

Мошиф холодно посмотрел на рассерженного фон Кица.

— Ты вызвал меня, сообщив, что все готово, и что?! Где твой портал?!

— Это Вы мне объясните, в чем дело, — первожрец заложил руки за спину, скучно оглянулся на выстроившиеся ровными рядами войска. — Почему за каждым из моих жрецов ходит по два колдуна и десяток солдат?

— Для охраны! — фон Киц злобно топорщил усы. — Ты сам просил обеспечить защиту своим жрецам, так чем ты недоволен?!

— Нам не нужна такая защита, тем более здесь, — Мошиф снова взглянул на барона. — Я прошу убрать этот Ваш конвой от жрецов. В противном случае…

— В противном случае?! — раздраженно перебил барон. — Что — в противном случае?!!

— В противном случае портала не будет. Жрецам нужен покой и уединение, которое невозможно, когда за каждым их шагом следят. Отзовите Ваших людей.

— Ах, ты… — страшно вращая глазами, фон Киц надвигался на щуплого первожреца. — А ну, открывай портал! Или вся эта история с другим миром пустая болтовня?!

— Господин барон, — Мошиф, по-прежнему бесстрастный, отступил на шаг, давайте не будем устраивать представление. Мы сделаем то, что обещали, Вы знаете это, только отзовите своих людей. Вы не доверяете мне, это понятно, но у меня тоже нет причин доверять Вам. Что Вы сделаете, когда мы станем Вам не нужны?

Фон Киц молчал, нервно сжимая кулаки.

— Пусть заклинание переноса останется нашей маленькой тайной, своего рода гарантией, — по лицо первожреца мелькнула тень улыбки.

— Хорошо, — неожиданно успокоившийся барон медленно кивнул. — Ладно. Но учти, демонист, ты останешься здесь, со мной, и это будет моей гарантией. И если что-то пойдет не так… — фон Киц нехорошо усмехнулся. — Сбежать, как сбежал Шеридар, ты не сможешь.

— Шеридар — предатель!

Барон молча пожал плечами, махнул рукой, подзывая адъютанта.

— Начинаем! — Мошиф спрятал предательски дрожащие руки в широкие рукава сутаны, двинулся к ожидающим его жрецам. Он боялся, он очень боялся. Когда придет время закрыть портал, пощады от барона ждать не стоит. И все же… И все же так хотел Демон, и, значит, так и будет.

— Ну и где они? — Дэлан нетерпеливо прошелся по поляне, повернулся к натуанам. — Что, опять ничего?

— Надо ждать.

— Сколько мне еще ждать?! — Дэлан остановился, дернул головой. — Сколько ждать?! Ночь за ночью я брожу здесь, словно лунатик, словно ненормальный, и все без толку! Вы что, из меня сову хотите сделать?!

Молчание.

— Где они?! Вы мне обещали… — Дэлан замолчал на полуслове, почувствовав… Сначала касание, легкое, приглашающее, и затем поток силы, уже сформированный, плывущий к нему… — Они идут.

Дэлан, улыбнулся, обернулся к натуанам, собираясь… Обнять? Да, он готов был даже обнять их, но вокруг никого не было, натуане исчезли, растворились в темноте леса. Ну и черт с ними. Дэлан сконцентрировался, втянул в себя силу. Поток приближался, раскачивающийся, словно на ветру, такой мощный, тяжелый… Сможет он его удержать?

Дэлан открылся, впуская в себя как можно больше силы, наливаясь весом. Вот и поток, уже рядом, скользит из стороны в сторону… Пора! Дэлан рванулся, вцепился в мечущийся конец, дернул вниз, к себе… Толчок… Дэлан скрипнул зубами, удерживая бешено бьющийся поток, потянул, сливая с получаемой от Демона силой, закрепляя его на одном месте.

В центре поляны засеребрилась дымка, все более сгущаясь, наливаясь сочной сиренью, все четче обозначая широкие прямоугольные врата…

Фон Ритз смотрел на исчезающих в сером тумане портала солдат своего батальона. Уходящих в неизвестность… Баронет поежился. Нет, он не боялся, просто… Просто ему, все-таки, было немного страшно. Что там, с той стороны? Такие же деревья, такая же трава под ногами и небо над головой? Или все другое, совершенно отличное?

Баронет оглянулся, ища глазами фон Кица. Попрощаться… Он понимал, что барон не подойдет, чтобы не привлекать к нему внимание, но хотя бы рукой помахать…

— Пошли, пошли, пошли!

Фон Ритз вздохнул, запоминая запах родного мира, и шагнул в светящуюся дымку.

Дэлан счастливо улыбался. Выходящие из врат воины… Он видел солдат стран Лиги, видел орков и кочевников, видел гоблинов. Он видел Белых Братьев, считающихся превосходными солдатами, он мог сравнивать. И он знал, что эти были лучше. По крайней мере, лучше!

Дэлан гордо пошел по поляне, оглядывая свои войска. Профессионалы, им даже не требовались его приказы и указания. Несколько жрецов, появившихся одними из первых, заботливо перехватили у него поддержку врат, солдаты разбегались, принимаясь тут же строить странные укрепления из земли и деревьев, над будущим лагерем уже висел плотный защитный экран. И они принадлежали ему!

Дэлан улыбался. Кто теперь посмеет смеяться над ним, обладающим дарованной Демоном силой и армией, которой нет равных? Кто посмеет смеяться над ним, будущим властелином мира?!