Сражения группы армий «Центр»

Хаупт Вернер Haupt Werner

Сражения группы армий «Центр»

Хаупт В. Сражения группы армий «Центр». Взгляд офицера вермахта. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 352с. — (Сражения ВОВ)./ ISBN 5–699–16986–5. Тираж 5 000 экз. /// Werner Haupt. Die schlachten der heeresgruppe Mitte. Aus der Sicht der Divisionen. — Podzun-Pallas-Verlag GmbH, 1983.

Аннотация издательства: «Вернер Хаупт — бывший офицер вермахта на основе документов и воспоминаний очевидцев кратко и содержательно описывает ход боевых действий группы армий «Центр», которая в начале войны наносила главный удар на Московском направлении, в течение нескольких недель оккупировала Белоруссию, захватила Смоленск, вышла на ближние подступы к советской столице. Потерпев поражение под Москвой, группа армий «Центр» в течение двух лет вела тяжелые позиционные сражения под Ржевом и Орлом. За неудачей и поражением на Орловской дуге последовало отступление, увенчавшееся полным разгромом группы армий в Белоруссии летом 1944 года. Общие обзоры событий автор богато иллюстрирует документальными материалами, дающими представление о том, как война выглядела из окопа или из башни танка.

Содержание

Предисловие [5]

1941 [7]

22 июня 1941 года [7]

Белосток — Минск (24 июня — 8 июля) [29]

Смоленск (11 июля — 10 августа) [50]

Москва (2 октября — 5 декабря) [80]

1942 [135]

Москва (5 декабря 1941 г. — 18 апреля 1942 г.) [135]

Орел (29 января — 8 сентября) [162]

Ржев (4 января — 15 декабря) [179]

1943 [207]

Ржев (1 марта — 1 апреля) [207]

Курск (5 июля — 12 июля) [229]

Орел — Брянск (12 июля — 17 сентября) [254]

1944 [275]

Витебск (13 декабря 1943 г. — 28 марта 1944 г.) [275]

Ковель (27 марта — 19 апреля) [288]

Минск (22 июня — 28 июля) [302]

Приложения

Командующие группой армий и армиями [337]

Боевой состав группы армий «Центр» 1941–1943 годы [339]

Части и соединения в распоряжении командующего войсковым тыловым районом 102 (1943 г.) [348]

Потери группы армий «Центр» с 22 июня 1941 года по 31 марта 1945 года [349]

Примечания

Список иллюстраций

Содержание • «Военная литература» • Военная история

Предисловие

Эта книга — не история бывшей группы армий «Центр», которая в свое время предназначалась для захвата советской столицы Москва. Это — дополнение моего труда «Группа армий «Центр», вышедшего еще в 1968 году.

В этой книге описываются важнейшие сражения на центральном участке советско-германского фронта. Она посвящена прежде всего бывшим солдатам, пережившим те трудные времена, и должна способствовать тому, чтобы и молодое поколение задумалось о лишениях, жертвах и страданиях своих родителей и дедов, выстоявших в ту тяжелую годину.

Прежняя группа армий «Центр» в 1941 году была крупнейшим войсковым объединением немецких сухопутных войск. Многие дивизии, бригады, отдельные полки, батальоны, дивизионы и роты участвовали в сражениях на пространстве от старой имперской границы до Волги, между Двиной и Припятью. И эта книга станет для них напоминанием и памятником. [6]

Текст, иллюстрации, приложения не служат возвеличиванию войны. Они лишь трезво повествуют об усилиях, подвигах, лишениях, о верности, самопожертвовании, войсковом товариществе, таких, какими они были в те годы у друзей и врагов.

Автор. Вайблинген, осень 1983 г. [7]

Содержание • «Военная литература» • Военная история

1941

22 июня 1941 года

Из сводки Верховного главнокомандования вермахта от 22 июня 1941 года:

На границе с Советской Россией с раннего утра сегодняшнего дня начались военные действия.

Заканчивалась ночь на воскресенье 22 июня 1941 года. Часы показывали 3.00. Легкий белый туман стелился по лесам и болотам западнее Буга, ноной границы Советского Союза. Медленно начинало светать. Свет восходящего солнца обозначил на востоке невысокие холмы по ту сторону реки. Зазвучали первые голоса птиц. Сегодня они звучали громче обычного, потому что ночью покоя почти не было. То раздавались металлические звуки оружия и боевой техники, то сопели лошади, тащившие орудия и повозки, то приглушенно гудели моторы мотоциклов, легковых и грузовых автомобилей, откуда-то доносились голоса, громкое дыхание и ругань. Но вот казалось, что уже несколько минут, как эти звуки смолкли. Казалось, что на землю опустилось парализующее напряженное ожидание.

Молодой офицер-сапер снова посмотрел на циферблат наручных часов, затем медленно поднял руку вверх. Вдруг то тут, то там над густым камышом у [8] самого берега реки показались стальные шлемы. Саперы 3-й берлинско-бранденбургской танковой дивизии поднимались, подтягивали поясные ремни, подхватывали подрывные заряды, мины, снимали с предохранителя карабины, другие хватались за переносные лямки двух надувных лодок, спрятанных до этого в кустах. Некоторые смотрели направо, где другое отделение их взвода из кустов медленно тащило к берегу штурмовую лодку.

Казалось, что время остановилось. Еще должно было пройти пять минут. После этого саперы могли в составе первого ударного отряда переправиться через Буг, чтобы захватить мост под Коденем, по которому должны были пойти танковые полки генерал-полковника Гудериана, вперед, в незнакомую страну.

И тут вдруг в воздухе раздался нарастающий гул моторов. Это на высоте всего нескольких сотен метров летели бомбардировщики люфтваффе. «На пять минут раньше! — с испугом подумал саперный офицер. — На пять минут, которые могут выдать наш план!» Лейтенант Мёльхоф, командир взвода 3-й роты 39-го саперного батальона вдруг резко махнул рукой: «Вперед!» Его люди, прятавшиеся здесь с часу ночи, вскочили. Лейтенант поднял автомат и дал очередь в воздух. Это были первые выстрелы войны на востоке!

Сигнал к атаке был дан. За пять минут до официального начала новой войны саперы 3-й танковой дивизии бросились к каменному мосту, другие переправлялись в резиновых лодках, третьи спешили в штурмовых лодках к восточному берегу. Выскочившие на мост солдаты отбросили в сторону рогатки пограничного заграждения, побежали дальше, [9] захватили четырех сонных русских солдат, промчались по мосту, выскочили на берег. Первыми солдатами, одетыми в форму серого полевого цвета, которые ступили на русскую землю, были фельдфебель Хазлер и унтер-офицер Ханфельд.

Первая атака новой кампании, получившей позже название «Восточный поход», удалась еще до того, как начался сам поход.

Тем временем эскадрильи трех бомбардировочных эскадр 2-го воздушного флота, действовавшего на центральном участке восточного фронта, летели над советской территорией. Самолеты 2-й воздушной эскадры стартовали на рассвете с аэродрома Грос Шиманен южнее Алленштайна. «Ю-88» 3-й бомбардировочной эскадры летели из Демблина, южнее Варшавы, чтобы атаковать Брест и аэродромы под Кобрином. 53-я бомбардировочная эскадра, носившая наименование «Легион Кондор», этим утром направила на боевое задание все три свои группы. Они взлетели в районе Варшавы и теперь должны были уничтожить русские аэродромы между Белостоком и Минском.

Когда стрелки часов показали 3.15, пришло время артиллерии. Вдоль всего восточного фронта открыли огонь 7184 орудия всех калибров, нанося смертельное поражение разведанным пограничным укреплениям противника. Но этот мощный огневой удар был коротким. В некоторых местах он не продолжался и 30 секунд. На других участках он длился две минуты, и лишь в нескольких местах — более пяти минут. Когда на другом берегу Буга засветились первые пожары и в небо начали подниматься густые клубы дыма, пришел черед пехоты и саперов. Так как еще, за редкими исключениями, не было прочных мостов, по [10] которым могли бы идти тяжелые гусеничные машины танковых войск или тягачи, всю тяжесть первых часов войны должно было принять на себя оружие «маленького человека» — солдата пехоты.

Это было непросто, так как именно в середине растянутого фронта группы армий «Центр» находились пехотные дивизии. О событиях первого дня войны сообщает командир саксонско-силезско-франконской 134-й пехотной дивизии:

Медленно, бесконечно медленно стрелки на часах приближались к этому 22 июня 1941 года. В 1.30 командир 439-го пехотного полка доложил о занятии исходных позиций. Доклады от остальных частей поступили в последующие десять минут. В 1.50 командир дивизии доложил командиру 43-го армейского корпуса о завершении сосредоточения в исходном районе. Потянулись долгие минуты. И вот, наконец, пора: 3.15!

Орудия 134-го артиллерийского полка и приданные батареи одновременно открыли огонь. Война против Советского Союза началась.

Когда через две минуты местечко Метна на восточном берегу Буга занялось огнем, ударные отряды саперов и отделения пехоты переправились через реку. Редкие советские посты охраны были ошеломлены, поэтому в первые минуты никакого сопротивления не было. К 4.00 саперы закончили подготовку 2-тонного парома на надувных понтонах, на котором можно было переправить пулеметы и противотанковые пушки. 3-й батальон 446-го пехотного полка (майор Кляйн) был первым батальоном, высадившимся в полном составе на восточном берегу. Роты не медлили, они хотели выполнить поставленные задачи дня. 3-й батальон 445-го пехотного полка в 5.20 [11] овладел господствующей высотой 180 западнее Меты. Русские повсюду отступали. Только в казарме ГПУ в Мельнике гарнизон занял оборону и отражал любую атаку.

В 6.00, после того, как моторизованные части приблизились к реке, командир дивизии приказал создать передовой отряд. Начальник артиллерии полковник Муль принял командование 134-м артиллерийским дивизионом и 134-м саперным батальоном. Перейдя реку, обе части направились в направлении лесничества Забужье. Командир корпуса приказал преследовать противника через лес Мельник в направлении Котерки.

Пехотинцы наткнулись на ожесточенное сопротивление, так как противник оправился от замешательства. 3-й батальон 445-го пехотного полка провел разведку боем в Метне. Самокатная рота полка начала атаку в направлении Адамова Застава. Батальону к 7.15 удалось овладеть Мельником и окончательно выйти на простор.

Все три полка атаковали на широком фронте. 439-й пехотный полк подполковника Райна прошел лесной район под Метной и вышел к 9.00 на его восточную окраину. 445-й пехотный полк полковника Купце сильным передовым отрядом вышел на рубеж восточная окраина Метны, Адамова Застава, затем полк продолжил наступление и через два часа находился в Токарах.

В это время русская авиация совершила первую атаку. Ее самолеты несколько неуверенно кружили над лесным районом и были атакованы немецкими истребителями. Два самолета противника загорелись и упали в полосе наступления дивизии. [12]

Но именно на участках фронта пехотных дивизий ранним утром удались первые внезапные атаки. Еще под прикрытием огня артиллерии саперы вышли на берег реки, начали строительство первых фронтовых и понтонных мостов, а также мостиков для переправы пехоты. Так, швабские саперы из 178-го саперного батальона уже в 4.00 под Дрогичином в полосе немецкой 4-й армии навели первый мост через Буг.

Но главное направление удара в тот день однозначно находилось на флангах группы армий «Центр». Там были развернуты не только многочисленные, но и наиболее мощные силы, задача которых заключалась в том, чтобы двумя клиньями отсечь от тылов далеко выдающийся на запад район между Белостоком и Брест-Литовском.

Вторая танковая группа генерал-полковника Гудериана, создателя немецких танковых войск, была развернута на южном участке группы армий «Центр». Ее фронт проходил от Влодавы (на юге) вдоль Буга до Брест-Литовска (на севере). По обе стороны от устаревшей русской крепости (она была западными воротами гигантской Российской империи) на исходные позиции вышли два танковых корпуса группы, а третий находился во втором эшелоне.

Здесь также были развернуты сильные артиллерийские части, которые должны были не только прикрыть переправу, но и обеспечить прорыв на восток. За Бугом в густых лесах у Кодена артиллерия 2-й танковой группы была собрана под командованием полковника Форстера в три группы. В северную группу входили три артиллерийских дивизиона из состава дивизий и тяжелый гаубичный дивизион. Центральная группа состояла из двух артиллерийских [13] дивизионов танковых дивизий и одной пушечной батареи.

Южнее Кодена была развернута южная группа в со — ставе двух артиллерийских дивизионов танковых дивизий, дивизиона 150-мм гаубиц и дивизиона 210-мм гаубиц.

Здесь, на участке под Коденом, стрелковые батальоны 3-й и 4-й танковых дивизий на надувных лодках переправились через Буг, в то время как мотоциклисты и бронетранспортеры пошли по захваченному мосту у Кодена. Звучали редкие пулеметные выстрелы из немногочисленных русских дотов на восточном берегу реки. Первые группы стрелков быстро высаживались на берег и перебежками продвигались к деревням. Сопротивления почти не было. Только там, где русские доты уцелели под огнем артиллерии, их гарнизоны храбро держали оборону. Некоторые отважные солдаты сражались буквально до последнего патрона и сдавались только тогда, когда их разрывало ручными гранатами.

Артиллерия противостоявшего советского 4-го стрелкового корпуса, казалось, была настолько ошеломлена мощью немецкой атаки, что открыла первый прицельный огонь по наступающим только после 4 часов. Но к тому времени первые деревни уже повсюду были захвачены и на запад потянулись первые колонны пленных красноармейцев.

Но тут на первый план вышел новый противник, о котором никто не думал. Это была сама страна, которая, казалось, сопротивлялась вторжению захватчиков, одетых в серую форму. Вдруг перед ними открылись огромные песчаные и болотистые районы. Они были помечены на картах, но им не придавали значения. [14]

Мотоциклы застревали в песке или болоте, тягачи противотанковых орудий буксовали. Пришлось в противотанковые пушки и пехотные орудия впрягать лошадей, которые могли тащить их вперед. Стрелки 3-й танковой дивизии, которые еще утром вышли к цепи высот у Страдежа, идти дальше не могли, так как на юг, восток и север от этого местечка простиралось необозримое болото. Любое транспортное средство в нем безнадежно вязло, а солдаты лишились сапог, которые засосала трясина.

Танки и полугусеничные машины уже шли по мосту. Но и там возникали заторы, так как не все водители соблюдали правила преимущественного проезда, потому что каждый стремился быть первым. Но на другой стороне Буга они застревали в многочисленных пробках. Единственная проезжая дорога вела вдоль берега Буга на север к Бресту, но в приказе говорилось: «На восток!» Жаждавший подвигов командир дивизии генерал-лейтенант Модель (в 1944 году он станет последним командующим группой армий «Центр») сам выехал вперед. Но и сам убедился, что дальше ехать невозможно. После совещания с командиром корпуса генералом танковых войск фрайгерром{1} Гейром фон Швеппенбургом он отдал приказ: «На север!» Он мог спокойно отдать приказ, так как было уже 15 часов, и Брестская крепость уже должна была быть в немецких руках.

45-я пехотная дивизия, в которой служили солдаты из Австрии, уже несколько дней находилась на исходных [15] позициях. Их задача заключалась в том, чтобы захватить крепость и открыть группе армий Центр» дорогу на Минск и Москву, ставшую позже знаменитой «Дорогой № 1». Экипажи самолетов дальней воздушной разведки немецких войск, совершавшие в течение нескольких дней полеты на высоте 10 тысяч метров, докладывали, что за последние дни ничего необычного в районе этой старой крепости не произошло. Ее будут защищать только немногочисленные части советской 150-й стрелковой дивизии.

Но 22 июня 1941 года за стенами Брестской крепости находились героические солдаты советских 6-й и 42-й стрелковых дивизий. Они подготовились к атаке 45-й пехотной дивизии генерал-майора Шлипера.

«Рано утром стало ясно, что артиллерийская поддержка ближнего боя в цитадели невозможна, так как наша пехота тесно сошлась с русской и наши боевые порядки совершенно невозможно обозначить в путанице построек, кустарников, деревьев, руин. Частично они даже оказались отрезанными русскими узлами сопротивления, некоторые подразделения были окружены. Попытки вести огонь прямой наводкой из отдельных пехотных орудий, противотанковых пушек и легких полевых гаубиц не удались из-за недостаточного обзора и угрозы своим подразделениям, а также из-за прочности крепостных стен».

До полудня положение в цитадели продолжало обостряться. Третий батальон 135-го пехотного полка в ходе первой атаки прорвался через Западный остров на Цитадельный остров, но попал там под [17] сильный пулеметный огонь и залег у церкви и был частично окружен русскими. К этму времени стрельба с деревьев и со стен сделала Западный остров труднопроходимым для последующих подразделений. Командир 3-го батальона 135-го пехотного полка капитан Пракса и командир 1 -го дивизиона 99-го артиллерийского полка капитан Краус погибли там вместе с сопровождавшими их людьми. 1-й батальон 135-го пехотного полка прорвался через Северный остров и попытался пробить проход к Цитадели в восточном направлении. Здесь тоже погибли командир батальона майор Ольце и передовой наблюдатель 3-го дивизиона 98-го артиллерийского полка лейтенант Ценнек. Левому флангу этого батальона удалось с севера пробиться к Цитадели и выйти в район Цитадельной станции. Юго-восточная окраина города к этому времени уже прочно удерживалась 130-м пехотным полком, а на Южном острове складывалась такая же обстановка, как и во всей крепости.

Утром 45-й разведывательный батальон получил задачу очистить город Брест-Литовск, обезвредить группу противника, вероятно, находящуюся на главном вокзале, и обеспечить охрану объектов в ближайшей округе. Так как в это время в Цитадели делать мне было нечего, я принял участие в этих действиях. В самом городе кроме потрясенного и испуганного гражданского населения никакого противника не было. В районе вокзала его тоже особенно заметно не было. Затем сильная ударная группа направилась в казарму, расположенную на окраине города, где, по словам одного гражданского, приготовилась к обороне группа русских солдат. Но и это здание было пустым и покинутым. Только в одном из помещений мы [18] нашли в шкафу 150 новеньких цейсовских биноклей с отпечатанными на них советскими звездами. По-видимому, их забыли забрать при отступлении.

После полудня в крепость был направлен и 133-й полк, находившийся до сих пор в резерве корпуса. «Там, откуда только что русских выбивали или выкуривали, вскоре из подвалов домов, канализаций и других укромных мест появлялись новые силы и вели меткий огонь, так что наши потери быстро росли!» Стреляли даже из таких мест, где, казалось бы, невозможно было укрыться: из помоек и куч тряпья. То тут, то там мы прочесывали отдельные дома и казематы, но решительного изменения обстановки добиться не удавалось. Даже применение проходившего дивизиона штурмовых орудий было безуспешным. Он прошел до внутренней части Цитадели, с короткого расстояния обстреливал прямой наводкой огневые точки в домах и дотах, но ничего не смог сделать своими 75-мм снарядами против мощных крепостных стен.

Тяжелые бои продлились еще семь дней, пока 7000 уцелевших красноармейцев, изголодавшихся и изможденных от отчаянной борьбы, не сдались в плен. Потери остмаркской дивизии составили 482 убитых и 1000 раненых.

Брест-Литовск стал первым убедительным примером того, что путь нового похода не будет усыпан розами.

В то время как фронт на южном и центральном участках группы армий «Центр» к полудню первого дня войны едва ли продвинулся дальше начальных успехов, на самом северном его участке, так называемом «Сувалкском выступе» на юго-востоке [19] Восточной Пруссии, где к 22 июня сосредоточились 9-я армия генерал-полковника Штрауса и 3-я танковая группа генерал-полковника Гота, фронт пришел в движение.

Главный удар при этом наносила, естественно, танковая группа, которая должна была прорвать пограничные оборонительные рубежи русских и открыть себе путь в юго-восточном направлении. Задача дня для танковой группы гласила: «Переправиться через Неман и продвинуться к Двине!» Пехотные дивизии 5-го, 6-го и 8-го армейских корпусов рано утром слишком быстро преодолели пограничные укрепления русских, но затем вынуждены были буквально вгрызаться в деревни, которые обороняли различные части советской 3-й армии преимущественно литовской национальности. Только быстро доставленные на передовую орудия огнем прямой наводкой подавили очаги сопротивления.

Некоторые пехотные роты обходили деревни. Они хотели освободить место для шедших за ними танковых и моторизованных дивизий 39-го и 57-го танковых корпусов. Так, например, активная 5-я пехотная дивизия из Вюртемберга еще до полудня вышла к Ладзияю и только через несколько часов смогла овладеть горящим местечком. Тем временем сильная полковая группа 56-го пехотного полка (подполковник Тумм) прорвалась через горящий городок, чтобы поддержать находящийся уже впереди разведывательный эскадрон ротмистра Нимака, который в соответствии с приказом форсированным маршем рвался к Неману.

Но танковые части не могли продвигаться по лесистой местности, изобилующей озерами. Шедший [20] в авангарде 25-й танковый полк полковника Ротенбурга, награжденного во время Первой мировой войны орденом{2}, а за кампанию на западе — Рыцарским крестом, остановился под Олитой и уже в первый день войны потерял почти половину танков.

Мост через Неман удалось захватить. И до позднего вечера, вопреки ожиданиям, все три моста через Неман неповрежденными были в руках танковой группы. Этим была создана основа для дальнейшего наступления в Белоруссии. 5-я пехотная дивизия (генерал-майор Альмендингер) в 19.00 захватила под Крикстонаем первый плацдарм за Неманом, пока за этими далеко ушедшими вперед пехотинцами саперы и кавалеристы сковали все еще многочисленные силы противника.

Таким образом, во второй половине первого дня войны вся группа армий «Центр» вела наступление.

22 июня 1941 года группа армий «Центр» состояла из следующих соединений:

Управление группы армий

Резервы: 53 ак с 293 пд

2-я танковая группа

Резерв: 255 пд,

12 ак с 31,34, 45 пд,

24 ак(мот.) с З, 4 тд, 10 пд(мот.), 267 пд, 1 кав. д,

46 ак (мот.) с 10 тд, д СС «Рейх», пп «Великая Германия»,

47 ак (мот.) с 17, 18 тд, 29 пд(мот.), 167 пд [21]

4-я армия

Резерв: 286 охр. д,

7 ак с 7, 23, 258, 286 пд, 221 охр. д,

9 ак с 137, 263, 292 пд,

13 ак с 17, 78 пд,

43 ак с 131, 134, 252 пд

9-я армия

Резерв: 403 охр. д,

8 ак с 8, 28, 161 пд,

20 ак с 162, 256 пд,

42 ак с 87, 102, 129 пд

3-я танковая группа

5 ак с 5, 35 пд,

6 ак с 6, 26 пд,

39 ак (мот.) с 7, 20 тд, 14, 20 пд (мот.),

57 ак (мот.) с 12, 18, 19 тд

Кроме этих соединений в группу армий входили следующие отдельные части:

5 смешанных моторизованных артиллерийских дивизионов,

16 артиллерийских дивизионов тяжелых полевых гаубиц,

15 артиллерийских дивизионов 100-мм пушек,

3 артиллерийских дивизиона 150-мм пушек,

17 артиллерийских дивизионов 210-мм мортир,

3 артиллерийских дивизиона 305-мм мортир,

4 железнодорожные батареи,

22 моторизованных саперных батальона,

12 мостостроительных батальонов,

35 строительных батальонов,

7 дорожно-строительных батальонов,

8 отрядов организации Тодта,

36 групп РАД (имперской трудовой повинности), [22]

4 дивизиона реактивных минометов,

1 разведывательный дивизион,

1 пулеметный батальон,

6 истребительно-противотанковых батальонов,

4 войсковых батальона ПВО,

3 бронепоезда и др.

Но вся тяжесть дня снова легла на самый старый род войск в истории войн, прекративший свое существование вместе со Второй мировой войной — на пехоту. Приведем одно из первых сообщений служащего роты пропаганды 9-й армии:

Уже несколько раз в течение этой войны нам приходилось переходить границы. Но еще ни разу впечатление того, что вступаешь в другой мир, не было таким сильным, как на этот раз. Можно не говорить о дорожном покрытии. Но дома, лошади, коровы, образы людей отличаются от Восточной Пруссии, гостеприимством которой мы пользовались в течение нескольких недель, настолько сильно, что мы действительно думали, что перед нами открылись ворота в незнакомый мир.

В ночи, которая теперь опустилась на нас, грохочет вражеская артиллерия. Ей отвечают немецкие орудия. Пока еще день окончательно не погас, войска двигались на восток, без задержек и остановок. Красноармейцы отступали. Их мелкие подразделения прикрывали отход, пока все не окутала тьма. Только небо остается серебристо-светлым.

Густые колонны пересекают поля в восточном направлении. Искать дороги не имеет смысла, так как они представляют собой разбитые пыльные проселки. Поэтому роты, батальоны, колонны, штурмовые орудия и танки прокладывают себе путь по полям. [23]

Вдоль этой наезженной колеи связисты прокладывают свои кабели, и дороги для марша готовы.

Вражеская артиллерия стреляет нерегулярно, но стреляет и вынуждает искать обходные пути. По полю, прихрамывая, шли пехотинцы, покрытые грязью, страдающие от жажды и утомленные от жары. За этот день они прошли 50 километров. Лошади усердно тянули повозки, гудели моторы грузовиков и «кюбалей»{3}, которые среди лошадей и колонн пехоты, очень медленно, почти всегда только на второй передаче, могли продвигаться вперед.

В течение всего долгого дня пехота постоянно вела бои за перелески, отдельные хутора, оборудованные доты и полевые позиции.

Но еще прежде чем в это воскресенье вечер опустился на землю, стало ясно, что от Немана на севере до Припятских болот на юге немецкие войска разгромили противника. Таким образом, в начале кампании было доказано превосходство военного искусства немецких генералов, боевого опыта немецких солдат, их оружия и боевой техники. Так, например, 18-я танковая дивизия генерал-майора Неринга была вооружена танками, способными под водой преодолевать глубокие водные преграды. В докладе командира 18-го танкового полка об их действиях говорится:

В 4.43 первые танки типа III и IV преодолели реку, после того, как они по двум колеям в песке погрузились в воду с дополнительными баками, в которых [24] было по 400 литров бензина, и насосами для откачки поды. Ими командовал командир 1-го батальона 18-ю танкового полка майор граф Манфред фон Штрахвиц и командир первого взвода обер-фельдфебель Виршин. Их танки были полностью закрыты, подвод воздуха осуществлялся через высокие трубы вместо шлангов с буями, предназначенными для преодоления водных преград глубиной 4–5 метров. Так как быстро удалось найти мелкое место, всего два метра глубиной, остальные танки смогли преодолеть Буг вброд с открытой башней. При этом присутствовал генерал-полковник Гудериан, оставшийся очень довольный удачным быстрым маневром.

Об этом первом в военной истории преодолении танками водной преграды по дну командир 2-й роты 18-го танкового полка обер-лейтенант фон Грольман позднее докладывал: «Сначала на другой стороне Буга радиосвязь с полком прервалась. Поэтому я самостоятельно принял решение продолжать наступление по намеченному маршруту в сопровождении самолетов воздушной разведки, которые сослужили нам хорошую службу. Поблизости от моста через Десну нас на своей легковой машине в сопровождении двух грузовиков обогнал Гудериан, и первый проехал по неразрушенному мосту. Он спросил меня: «Что вы теперь будете делать?» Я ответил: «Поеду дальше по танковой дороге № 1, господин генерал-полковник». И он со смехом попрощался со мной. Вскоре после этого мы впервые столкнулись с несколькими танками противника, которые нам удалось уничтожить. В 12 часов мы были уже в 40 километрах северо-восточнее Бреста. Там, под Пелице, нас постепенно догнал полк, и перед нами впервые оказались сильные танковые части противника». [25]

Во второй половине дня 22 июня все дивизии группы армий вели наступление. Число пленных росло час от часу. Многие русские солдаты были ошеломлены мощью немецкого удара и потрясены огневой мощью оружия. Только там, где оказывались командиры и комиссары, советские части ожесточенно сражались и обороняли занимаемые позиции до последней капли крови.

Эскадры 2-го воздушного флота в первый день с утра до захода солнца непрерывно совершали боевые вылеты. Их превосходство в боевой технике и вооружении уже утром привело к тому, что русские ВВС понесли большие потери. В ходе постоянных атак, начавшихся в 4.00, на аэродромах было уничтожено 528 краснозвездных самолетов и 210 самолетов сбито в воздушных боях. Немецкие потери к вечеру составили 18 самолетов. Среди них был командир 27-й истребительной эскадры подполковник Шельман, которого сбили над Гродно.

Немецкое люфтваффе в тот день уничтожило 31 русский аэродром. А советские бомбардировщики атаковали только аэродром в Бяла-Подляска, где базировалась 77-я эскадра пикирующих бомбардировщиков. Однако во время этого налета русские потеряли шесть бомбардировщиков, а поздно вечером — еще 15. Остальные воздушные атаки были направлены против колонн танковой группы Гудериана, которые в середине дня находились уже в 20 километрах восточнее Бреста на шоссе, ведущем к Минску. Здесь 51-я истребительная эскадра под командованием полковника Мёльдерса, награжденного за этот день дубовыми листьями и мечами к Рыцарскому кресту, подбила двенадцать советских самолетов. [26]

В состав 2-го воздушного флота, которым командовал фельдмаршал Кессельринг, в этот день входили следующие авиационные части:

Управление 2-го воздушного флота (в его непосредственном подчинении):

53-я истребительная эскадра,

Разведывательная группа (F)/122,

Командование воздушного округа Познань.

2-й авиационный корпус

Штаб 2-го командира ближних бомбардировщиков,

210-я бомбардировочная эскадра,

3-я бомбардировочная эскадра,

53-я бомбардировочная эскадра,

77-я эскадра пикирующих бомбардировщиков,

51-я истребительная эскадра,

102-я бомбардировочная группа специального назначения

8-й воздушный корпус

1 -я эскадра пикирующих бомбардировщиков,

2-я эскадра пикирующих бомбардировщиков,

26-я истребительная эскадра,

27-я истребительная эскадра,

4-я бомбардировочная эскадра специального назначения.

Разведывательная эскадрилья 2 (F)/11.

Генерал-полковник Гальдер вечером 22 июня записал в своем личном дневнике:

Общая картина первого дня наступления следующая: [27] Противник захвачен немецким наступлением врасплох. Тактически его войска не готовы к обороне. Его войска были растянуты по приграничной поносе. Сама охрана границы в целом была слабой.

Следствием тактической внезапности было то, что сопротивление противника непосредственно на границе было слабым и неорганизованным, и повсюду удалось захватить мосты через пограничные реки и преодолеть пограничные (полевые) укрепления.

После первого замешательства противник вступил в бой. Несомненно, проводились беспорядочные тактические отходы. Но попыток организации оперативного отхода не было. Невозможно даже согласиться с такой возможностью. Местами, например в Белостоке (управление 10-й армии), командные инстанции противника потеряли управление. Поэтому частично отсутствовало управление и более высоких инстанций. Но независимо от этого, учитывая влияние внезапности, нельзя и ожидать, что советское командование уже в течение первого дня получит полную картину складывающейся обстановки, чтобы оно могло принять решения такого размаха. Речь идет о том, что неповоротливое русское руководство будет совершенно не в состоянии реагировать сейчас хотя бы на оперативном уровне. Русские вынуждены встречать наше наступление в том построении, в котором находятся.

Наступление наших дивизий отбросило противника с боями повсюду, где велось наступление, в среднем на 10–12 километров! Таким образом, был открыт путь для моторизованных соединений.

В полосе группы армий «Центр» продвижение правого фланга танковой группы Гудериана (3-й и 4-й танковых дивизий) оказалось задержанным [28] из-за сложных условий лесистой местности. (Это произошло, так как было неизбежно.) В лучшем случае вечером она сможет продолжить наступление по шоссе Брест — Минск. Северный фланг (47-й моторизованный корпус Лемельсена) прорвал оборону противника и вышел на оперативный простор. Предстоящие два дня решат, как Гудериан встретит стоящие под Минском моторизованные войска противника. Если они будут разгромлены, то оперативный успех этой танковой группе обеспечен.

Севернее Белостока танковая группа Гота добилась особенно большого успеха. Она преодолела лесисто-болотистую местность, вышла к Неману, где захватила неповрежденные переправы у Олиты и Меркине. Перед ней нет организованного противника. Кажется, в этой полосе удалось добиться выхода на оперативный простор. [29]

Содержание • «Военная литература» • Военная история

Белосток — Минск (24 июня — 8 июля)

Из сводки Верховного главнокомандования вермахта от 29 июня 1941 г.

В ходе наступательной операции в районе восточнее Белостока уже полностью окружены две советские армии. Несмотря на многодневные отчаянные попытки прорыва, кольцо немецких армий вокруг них с каждым часом сжимается все теснее. В течение ближайших дней они должны капитулировать или будут уничтожены.

Таким образом, будет решена судьба тех многочисленных советских дивизий, которые были предназначены для нанесения удара по Германии на центральном направлении.

Пехотные дивизии сухопутных войск и соединения войск СС вынесли здесь основную тяжесть боев. Их мощные атаки поддерживает люфтваффе.

Наступая по обе стороны от Белостокского котла, наши танковые соединения и моторизованные дивизии вышли в район Минска. Намечается новый крупный успех.

Когда первая ночь кампании приближалась к концу, солдаты и офицеры облегченно вздохнули. Ночью [30] почти не было времени для сна, так как всеми умами владели впечатления 22 июня: здесь противник, которого недооценивали, гражданское население, которое доверчиво встречает немецких солдат, но самой большой неожиданностью была необжитость и суровость страны.

Теперь все они надеялись, что второй день подтвердит ожидаемые успехи продвижения вперед. Гул машин, грохот артиллерии, свист пуль из густых лесов давно уже перекрыл голоса птиц, приветствовавших начало нового дня. Снова стало тепло.

Местность вдруг превратилась в нового противника. Страна была полна неожиданностей — такой Россия была постоянно. Здесь, в лесах и болотах по другую сторону Буга, природа вдруг стала противником и настоящим врагом людей. Картографы, ученые, географы и офицеры Генерального штаба хотя и знали о суровости таинственных новых территорий и по заданию главного командования сухопутных войск незадолго до начала войны указывали в многочисленных иллюстрированных томах объемистого труда «Военно-географические данные о европейской России» на эти «опасности», но, кажется, ни один ответственный офицер не читал или не изучал эти книги, так как в них кроме всего прочего говорилось:

БОЛОТА

Большая часть Белоруссии покрыта большими и малыми болотами, которые могут быть полностью обозначены только на специальной карте. Особенно большие площади покрыты ими в низменностях. Припятские или Рокитненские болота простираются почти на 500 километров с запада на восток и на [31] 200 километров с севера на юг. Большая их часть покрыта лесами (поэтому этот район называется Полесье). На их территории находятся многочисленные болотистые и влажные места, а также большое количество труднопроходимых мелких болот. Сухим летом пехота может проходить их даже в боевых порядках. Уровень проходимости сильно зависит от определенных местных условий, поэтому каждый раз необходимо проводить разведку местности.

Однако особое значение имеют системы крупных болот. Одна из них расположена юго-восточнее Кобрина на водоразделе Пины и Муховца (около 300 квадратных километров). Еще одна — в истоках Ясельды. Почти непроходимое Хрычинское болото между реками Цна и Лань (500 квадратных километров). Болота покрывают камыши и рогоз, ивняки и ольшаники затрудняют обзор. Через болота ведут редкие тропы, известные только местным жителям. Переход через них чужаков, непривычных к ходьбе по болоту и не имеющих мокроступов (специальных сандалий, которые местное население плетет из прутьев), очень затруднителен.

Многие озера на севере (в соответствии со своим ледниковым происхождением) имеют характерные долготные формы. Часто они связаны мелкими речками или заболоченными низинами и вытянуты в озерные цепи, растянутые с севера на юг. Отдельные близко расположенные выемки образуют вместе группы озер.

Чаще всего их берега высокие и сухие. Дно, как правило, твердое и гравийное.

Озера в южной Белоруссии, особенно в районе Припяти, напротив, очень малочисленны, малы по размерам и мелки. Они рассеяны по одному по всему [32] району и располагаются преимущественно в низинах или в поймах рек. Их берега обычно заболочены, дно илистое, часть из них находится в районах больших болот.

В центральной части озера очень редки. Лишь мелкие заболоченные озера находятся в поймах рек, прежде всего в пойме Березины и Птичи.

ПРОСМАТРИВАЕМОСТЬ МЕСТНОСТИ

Во всей Белоруссии местность очень закрытая. Повсюду леса и отдельные участки леса закрывают ландшафт. Там, где находятся заметные высоты и отдельные крутые склоны (озерные плато под Полоцком, обрыв Западно-русской гряды к Неману и Вильне), леса настолько густые, что кроны практически не дают обзора окрестностей. Более просторная равнинная южная часть местности затрудняет к тому же ориентирование войск однообразием ландшафта, на котором нигде не выдаются никакие особенности, которые можно было бы запомнить. Даже большие, свободные от леса болота и топи не просматриваются из-за покрывающего их камыша и кустарника. На больших пространствах обзор, кроме того, затрудняется густым стелющимся туманом в утренние и вечерние часы.

Но у войны свои законы. И они диктовали и 23 июня: «Вперед!» Это было так, как будто план кампании действительно мог быть выполнен, так как обе танковые группы на флангах группы армий «Центр» прорвались в этот день далеко на восток. Наступавшая справа 2-я танковая группа вышла на шоссе восточнее Бреста и устремила свои моторизованные колонны на восток, [33] не обращая внимания на открытые фланги. Развернутый на самом фланге 24-й танковый корпус стремительно атаковал 3-й и 4-й танковыми дивизиями. Берлинско-бранденбургские полки и дивизионы генерал-лейтенанта Моделя уже в 11.00 вышли к городу Кобрин. Здесь еще вчера находился штаб советской 4-й армии.

Советское командование было неприятно удивлено, но благодаря приказам из Москвы наконец приступило к организации обороны. Советский 14-й механизированный корпус энергично развертывался фронтом на запад и восточнее Кобрина ввел свою 3-ю танковую дивизию в первое танковое сражение восточной кампании. Но организация огня и боевой опыт солдат Моделя не дали противнику даже развернуться. Когда загорелись первые 26 советских танков (а к вечеру их число дошло уже до 107!), русские оставили поле боя и открыли дивизии путь на восток.

Передовой отряд дивизии во главе с 39-м саперным батальоном майора Байгеля в ходе необыкновенно стремительного наступления к вечеру вышел на реку Щара и оказался уже в 150 километрах от границы рейха! Майор Байгель был первым офицером, награжденным Рыцарским крестом во время Восточного похода.

17-я, 18-я танковые и 129-я пехотная (моторизованная) дивизии соседнего 47-го танкового корпуса тоже не отставали и севернее 24-го танкового корпуса прорвались в район Слонима. Между двумя танковыми клиньями оказалась советская 86-я стрелковая дивизия, разгромленная через трое суток. Ее остатки образовали первые партизанские отряды в районе юго-восточнее Белостока. [34]

Танковый корпус генерала танковых войск Лемельсена не смог пройти через Слоним, во-первых, из-за того, что вовремя не было доставлено горючее, а во-вторых, из-за того, что моторизованные соединения Красной Армии нанесли контрудар в направлении Слонима.

Сложившееся здесь опасное положение встревожило находящееся далеко в тылу главное командование сухопутных войск (сокращенно ОКХ), которое уже пыталось задержать наступление, но на северном фланге наметился большой успех.

3-я танковая группа генерал-полковника Гота, захватившая в первый день кампании неповрежденными все мосты на Немане, использовала этот шанс и нанесла удар севернее Гродно, который был взят в этот день войсками 8-го армейского корпуса генерала артиллерии Хайтца, и овладела обширным болотистым районом Пуща-Рудника. Таким образом, дорога ей в северном направлении на прежнюю литовскую столицу Вильнюс была открыта!

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок получил теперь возможность направить оба танковых корпуса дальше на восток к Двине между Полоцком и Витебском. Но тут энергично вмешалось ОКХ и категорически потребовало направить оба корпуса в район Минской возвышенности.

Карты обстановки вечером второго дня кампании ясно показывали, что обе танковые группы находились севернее и южнее Новогрудка, глубоко в тылу вражеских войск Западного особого военного округа. Это означало, что главные силы этого военного округа (позднее переименованного в Западный фронт) почти окружены. Танковые корпуса должны [35] были завершить это окружение, замкнув танковые клещи под Минском.

Так началось первое большое сражение на окружение восточного похода между Белостоком и Минском..

24 июня снова вмешалось ОКХ, назначившее командующего 4-й армией фельдмаршала фон Клюге командующим обеими танковыми группами. Он дол-жен был обеспечить единое командование. 4-я армия фельдмаршала, находившаяся между двумя танковыми группами, не могла следовать сразу же за ушедшими вперед танковыми группами, так как дивизии должны были не допускать разрывов на стыках, чтобы обеспечить фронт окружения по обе стороны от Белостока.

Так, вечером 24 июня фронт впервые взял винтовку «к ноге». Однако энергичные немецкие командиры и теперь уже оказавшееся в ловушке русское командование снова привели его в движение.

Находившийся на самом северном участке 39-й танковый корпус генерала танковых войск Шмидта так быстро остановить было невозможно. Седьмая танковая дивизия генерал-лейтенанта фрайгерра фон Функа и 20-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Штумпфа уже в ночь на 25 июня вышли к Вильнюсу. 7-й мотоциклетный батальон майора фон Штайнкеллера в 3.00 захватил аэродром, где захватил 50 готовых к старту бомбардировщиков с красной звездой на борту. Уже через два часа мотоциклисты въехали в Вильнюс. Население встречало немцев цветами и вином. Советские войска были разгромлены в районе Вильнюса, Вильнюс был взят, в их обороне возникла брешь. [36]

Но теперь корпус должен был остановиться и повернуть на юго-восток, чтобы в соответствии с новым приказом выйти к Минску, Советское командование осознало опасность обстановки и сделало 25 июня все, чтобы освободить свои войска от немецкого охвата. С этого времени начались многодневные оборонительные бои немецких пехотинцев с тремя советскими армиями, предпринимавшими чрезвычайно отчаянные и бесстрашные попытки прорыва. Местами немецкие части вынуждены были перейти к обороне и сами временно попадали в окружение. Особенно быстро росли потери офицеров.

В качестве командной инстанции, управлявшей действиями всех корпусов, образовавших фронт окружения, ОКХ назначило управление 2-й армии генерал-полковника фрайгерра фон Вайхса. После этого 9-я армия смогла продолжить дальнейшее наступление вслед за ушедшей вперед 3-й танковой группой.

Сплошного фронта окружения пока создано не было. Везде оставались бреши, к которым устремились массы советских стрелковых полков и кавалерийских эскадронов, пытавшихся вырваться из окружения. Дело доходило до чертовски серьезных и трудных ситуаций, которые удавалось преодолевать, напрягая последние силы.

Поэтому главные силы тридцати двух пехотных дивизий группы армий «Центр» в течение восьми дней вели непрерывные оборонительные бои, и первые тяжелые кризисы начатой войны были, в общем, преодолены.

8-й армейский корпус вынужденно продолжал оставаться северо-западнее Новогрудка. Здесь советские кавалерийские части постоянно предпринимали [37] попытки прорыва. Эти попытки отражались огнем артиллерии и пулеметов. Временно возникающие кризисы удавалось преодолевать. Потери росли...

Советское командование стремилось навести порядок в начавшемся хаосе. Еще сохранявшиеся командные инстанции, у которых иногда не было телефонной связи, определили направления прорывов на севере — в направлении Гродно, и на юге — в направлении Слонима. Поэтому немецкие пехотные соединения, развернутые на западе фронта окружения, не изведали ожесточенности русских попыток прорыва, а дивизии на севере и на юге вынесли всю тяжесть этих боев.

Так, например, складывалась обстановка в полосе 17-й танковой дивизии под Слонимом, которой едва удалось удержать позиции, а ее командир генерал-лейтенант фон Арним был ранен.

Положение здесь удалось стабилизировать только после того, как прибыла 29-я пехотная (моторизованная) дивизия генерал-лейтенанта фон Больтенштерна.

Задача 29-й дивизии, которая в этих целях должна выйти на дорогу Слоним — Зельва, обеспечить на ней охранение в северном и западном направлениях и закрыть мост под Зельвой и переправу через Зельвянку, будет состоять в том, чтобы предотвратить прорыв противника из окружения.

Для этого мотоциклетный батальон и 29-й разведывательный батальон из Розаны будут направлены на Езернику. За ними в составе боевой группы Вайзеля сразу же следует усиленный 15-й пехотный полк, которому была поставлена задача очистить от противника всю местность восточнее Зельвянки. [38]

К вечеру 25 июня этот рубеж был достигнут без тяжелых боев с крупными силами противника. Следующий за боевой группой 71-й пехотный полк к этому времени, продвигаясь слишком медленно из-за возникающих на дороге заторов, вышел только к Пражанам и сразу же пошел дальше на Розану. Оттуда 26 июня он будет повернут на Езернику, где находится штаб дивизии.

Жаркое солнце и невообразимая пыль сильно затрудняли марши этого дня.

Сотни подбитых советских машин и мертвые русские солдаты лежали по обе стороны дороги. Большое количество пленных, собранных в лесах и полях, отводилось в тыл. Время от времени торопливые выстрелы беспокоят войска.

О разведке 29-го разведывательного батальона доложил капитан Шульце-Ингеноль, который принял командование 29-м разведывательным батальоном вместо раненого майора фон Бломберга: «Разведывательный дозор из трех танков получил задачу пройти через Езернику до Немана и установить там связь с группой армий «Север». В последней радиограмме разведывательного дозора говорилось, что он наткнулся на советские танки. Обер-лейтенант Аде во главе смешанного отряда был направлен теперь на поиски пропавших товарищей, чтобы затем все же попытаться установить связь с группой армий «Север». Аде встретил три сожженных танка из первого разведывательного дозора, но экипажей при них не было. Затем ему удалось дойти до Немана, но на его северном берегу немецких войск обнаружить не удалось. Выждав определенное время, обер-лейтенант отдал приказ возвращаться, но в тот момент, когда он поднялся в свой танк, дозор атаковали русские танки, и [39] Аде погиб от ранения в голову. Его люди отчаянно сражались и доложили обстановку по радио. Выжить в этом неравном бою удалось только двум мотоциклистам, которые скрылись в лесу. Через несколько недель через группу армий «Север» они смогли добраться до своего батальона и рассказали подробности трагедии. Майор фон Бломберг, получив последнее сообщение от разведывательного дозора, приказал вступить всему батальону, чтобы вызволить товарищей. По дороге встретились солдаты из первого разведывательного дозора, среди которых были раненые, но ни одного убитого. Вскоре после этого батальон наткнулся на превосходящие силы русской пехоты, которую поддерживали танки, и вынужден был отойти, понеся большие потери в людях и боевой технике. На следующий день остатки батальона под командованием обер-лейтенанта Шторля отомстили, подбив большое количество русских танков, тогда как разведывательный батальон потерял значительное количество бронетранспортеров. Действуя во фланговом охранении дивизии по дороге, ведущей в Слоним, батальон принял бой с русскими танками, которые пытались прорваться здесь, посадив на борт 20–30 пехотинцев. Так как против больших танков непригодной оказалась и 50-мм противотанковая пушка, командир саперного взвода, укрываясь в придорожной канаве, каждый раз в последнее мгновение выкладывал мины перед подходившими танками. После взрыва танк, если он еще не был уничтожен, накрывал огонь противотанковой пушки, и пехота добивала огнем еще имевшихся пулеметов».

Утром 27 июня дивизия Фальке заняла оборону между Слонимом и Зельвянкой, растянувшись по [40] фронту на 60–70 километров. Оборона была довольно жидкой, но ожидались сильные попытки прорыва советских войск из Беловежской пущи.

43-й армейский корпус генерала пехоты Хайнрици, который в составе трех дивизий (131-й, 134-й, 252-й пехотных дивизий) западнее Пружан вошел в заповедные леса Беловежской пущи, постоянно отражал атаки, при этом 134-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта фон Кохенхаузена на несколько дней оказалась в окружении.

Дальше к востоку — на Зельвянке — в это время разыгрывались ожесточенные бои за деревни и холмы, за леса, болота, перекрестки дорог. Главные силы советской 10-й армии всеми средствами пытались прорваться.

12-й армейский корпус генерала пехоты Шрота в составе 31-й и 34-й пехотных дивизий не сходил с места и вынужден был вместо того, чтобы поддерживать продвижение танковой группы Гудериана на восток, повернуть на север.

На северном фланге 5-й армейский корпус генерала пехоты Руоффа (5-я, 35-я и 161-я пехотные дивизии) повернул на юг, чтобы не допустить прорыва противника в северном направлении, чтобы 3-я танковая группа могла продолжить наступление на новый указанный рубеж под Минском. Пятая пехотная дивизия генерал-майора Альмендингера должна была всеми силами отражать постоянные атаки. Только 6-й армейский корпус генерала саперных войск Фёрстера (6-я и 26-я пехотные дивизии) продолжал идти по пятам моторизованных частей танковой группы. [41]

Летняя жара была необычно сильной. Колонны пехоты и артиллерийские дивизионы на конной тяге фунтами глотали пыль проселочных дорог. При этом еще не знали, готовят ли русские войска прорыв в немецкий тыл.

Тем временем фронт окружения на востоке, проходивший широкой дугой от района южнее Гродно, западнее Белостока, до Пружан, был настолько укреплен, что отдельные дивизии, как, например, 87-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта фон Штучница, снимали с фронта, чтобы искать трофеи на поле боя и выслеживать отставшие русские колонны.

Командир 9-го армейского корпуса генерал пехоты Гайер, четыре дивизии которого (17-я, 137-я, 263-я и 269-я пехотные) удерживали фронт окружения юго-западнее Белостока, писал в своем первом докладе о боевом опыте командующему армии:

«В обращении с местным населением войска постоянно прибегают к услугам говорящих по-немецки военнопленных, которых ведут с собой. Они себя отлично зарекомендовали.

В остальном общение не слишком тесное, так как отсутствует понимание языка, и немецкий солдат не воспринимает страну и людей как равных.

К тому же все слишком заброшенно.

Впечатление запущенности является преимущественным в этой стране. Оно еще больше укрепляется тем, что сожжено необычно много домов, а также тем, что города уничтожены в таких размерах, которые значительно превосходят известные из опыта Польши и кампании на Западе.

Большинство солдат относится к населению добродушно, хотя необходимость отбирать [42] продовольствие и лошадей, а также другие причины могут способствовать некоторым актам жестокости.

Отношение населения колеблется от удивительного безразличия до обычно боязливого любопытства и доверчивости. В связи со слишком большими разрушениями много беженцев, передвигающихся чаще всего со всем скарбом. Но каких-либо грабежей домов не замечено. На прежней польской территории немецких солдат восторженно встречали как освободителей. Но и на прежней русской территории бывает, что бросают цветы и дружески встречают.

Доверие населения проявляется прежде всего в том, что закопанное продовольствие и другую собственность снова выкапывают, когда приходим мы, так как немецкий солдат, конечно же, ее не отберет.

Часто население из страха выдает отставших русских солдат, так как они могут жить, естественно, только за счет грабежа населения.

Каких-либо актов саботажа со стороны населения в полосе корпуса не замечено. Напротив. В тех случаях, когда запуганное население вообще осмеливается что-либо говорить, высказывается много недовольства колхозным строем и всем большевистским хозяйничаньем.

В целом командование корпуса расценивает опасность партизанской войны при поддержке населения как небольшую. Люди в пройденных нами районах по своему образу жизни и высказываниям не производят впечатления, что вообще могут фанатично придерживаться какой-либо идеи».

В то время как вокруг Белостока сражение топталось на месте, обе танковые группы продолжали [43] наступление на Минск, чтобы там, далеко на востоке, еще сильнее уплотнить кольцо окружения. Разведывательные эскадрильи люфтваффе и группы армий облетали район Смоленска, чтобы установить, угрожает ли оттуда приближение танковых войск противника.

Оба воздушных корпуса с самого начала кампании вели непрерывные боевые действия. Восьмой воздушный корпус генерала авиации фрайгерра фон Рихтгофена своими эскадрильями пикирующих бомбардировщиков еще 24 июня отразил многие атаки русских танков по обе стороны Гродно. Еще один удар противника во фланг 3-й танковой группы под Лидой был также расстроен постоянными атаками с бреющего полета.

Применявшийся для поддержки 2-й танковой группы на южном фланге 2-й воздушный корпус генерала авиации Лёрцера едва успевал следовать за наступающими танковыми полками, так как соединения ближних бомбардировщиков воздушного корпуса не могли так быстро менять аэродромы, которые в этом районе подыскать было невозможно. Поэтому главные силы бомбардировщиков применялись для пресечения путей сообщения между Смоленском и Минском. Но так как 51 -я истребительная эскадра и 77-я эскадра пикирующих бомбардировщиков должны были непременно пробивать дорогу танковым войскам, воздушный флот сформировал штаб командира ближних бомбардировщиков (генерал-майор Фибиг), который теперь мог с передовой командовать своими эскадрильями.

Вторая танковая группа генерал-полковника Гудериана уже несколько дней не участвовала в сражении на окружение. Сорок седьмой танковый корпус 28 [44] июня своими 17-й и 18-й танковыми дивизиями и 10-й пехотной (моторизованной) дивизией вел стремительное наступление с юго-западного направления на Минск. Правофланговый 24-й танковый корпус (3-я и 4-я танковые дивизии) двигался к Березине, в то время как 1 -я кавалерийская дивизия, единственная в немецких войсках, была направлена для обеспечения фланга со стороны Припятских болот.

Танки 6-го танкового полка под командованием подполковника фон Левински 28 июня ворвались в Бобруйск и вышли таким образом на Березину.

28 июня 1941 г.

Ночной марш Сводка погоды: облачно, тепло, грозовые дожди.

На рассвете в 3.45 первые танки полка вошли в город. Взвод легких танков 1-го батальона и взвод легких танков полка пробились к Березине. Мосты через нее уже были взорваны. В 4.45 взвод легких танков 1-го батальона водрузил над самой высокой башней цитадели знамя со свастикой. В это время полковые обозы и колонны пробирались дальше по немыслимым песчаным и болотистым дорогам и встретились с передовыми подразделениями в городе только в пять часов утра.

Пока стрелки занимали город и очищали его от остатков противника, полк снова был выведен из города в западном направлении и расположен по деревням и местечкам на западной окраине. Штаб полка разместился в маленькой развалившейся деревушке северо-западнее Бобруйска.

9.14. Противник открыл редкий беспокоящий огонь по району расположения полка. Вскоре огонь прекратился. [45]

12.00.

В полдень русская авиация бомбила Бобруйск и населенные пункты, в которых располагался полк, вела обстрел из бортового вооружения. Атаки авиации противника, иногда с большой частотой, продолжались до полудня и прекратились только с появлением немецких истребителей в 19.00. Наши потери небольшие.

12.45.

Получена радиограмма из дивизии: «Атака крупных сил противника через Березину в направлении северной окраины города. Немедленно направить в этот район один батальон!» Сразу же был поднят по тревоге и направлен маршем 1-й батальон. Когда он прибыл на место, атака 2–3 рот противника уже была отбита.

Остальной полк во второй половине дня занимался обслуживанием техники и вооружения.

В это же время далеко на западе части 23-й пехотной дивизии генерал-майора Хельмиха и 87-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта фон Штудница без боя взяли Белосток.

В то же 28 июня 1941 года фронт окружения образовывали следующие пехотные дивизии: 161-я, 28-я, 8-я, 256-я 162-я, 102-я, 87-я, 23-я, 7-я, 268-я, 137-я и 292-я. Фронт шириной 150 километров между рекой Щара и районом Минска удерживали только 29-я пехотная (моторизованная) и 34-я пехотная дивизии, а район Слонима обороняли (слева направо) 17-я, 78-я, 134-я, 131-я, 45-я и 31-я пехотные дивизии.

К этому времени кольцо окружения удалось замкнуть окончательно.

Третья танковая группа генерал-полковника Гота в соответствии с директивой еще за два дня до этого [46] направила свои дивизии на Минск. Седьмая танковая дивизия генерал-лейтенанта фрайгерра фон Функа продолжала наступать в направлении Борисова, тогда как 14-я пехотная дивизия генерал-майора Краузе и 20-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Штумпфа повернули на юг. Вечером того же дня мотоциклисты далеко на горизонте увидели колокольни минских церквей.

Двенадцатая танковая дивизия генерал-майора Гарпе ночью опередила свои собственные передовые подразделения и утром 27 июня остановилась перед Минском. На следующий день части дивизии вошли в столицу Белоруссии. В то же время сюда с юга подошел авангард 2-й танковой группы — 17-я танковая дивизия генерал-майора фон Вебера.

Кольцо окружения на востоке было замкнуто. Три советские армии оказались полностью разгромлены.

Однако по лесам и болотам все еще продолжались ожесточенные бои. При этом немецкие солдаты впервые смогли познакомиться с мастерством противника, который искусно маскировался и обладал фанатичной волей к борьбе, даже когда ему было нечего есть и пить. Здесь люди и природа образовывали единое целое, с чем жители Центральной Европы еще не сталкивались.

Потери немецкой стороны продолжали расти. Вюртембергская 78-я пехотная дивизия в те дни потеряла 340 человек, остмаркская 137-я пехотная дивизия недосчиталась 700 человек, рейнско-пфальцская 263-я пехотная дивизия доложила о потере 650 человек, а померанско-мекленбургская 292-я пехотная дивизия занесла в списки убитых, раненых и пропавших без вести 550 человек. И это потери только нескольких дивизий из всех областей рейха. [47]

21-й танковый полк

КП полка, 29.6.1941

1. Задача полка — обеспечить охранение северо-восточного сектора Минска.

2-му танковому батальону — обеспечить охране-ние дороги Минск — Гродек в районе 5 км северо-восточнее развилки дорог в северо-восточной части Минска.

1 -му танковому батальону — на шоссе на рубеже, который он занимает в настоящее время, в 8 км северо-восточнее развилки дорог в северо-восточной части Минска.

3-му танковому батальону — на старой дороге и железной дороге Минск — Молецице в 8 км восточнее развилки дорог в северо-восточной части Минска.

2.В заставы охранения назначать танковые взводы, усиленные стрелками.

3.Приготовиться к установке заграждений.

4.Обеспечить связь.

5.О выделенных охранениях доложить командиру полка.

21-й танковый полк

КП полка, 29.6.1941

1.В районе расположения полка еще продолжают действовать многочисленные солдаты противника, отставшие от своих частей. В связи с этим принять меры, чтобы ни один солдат без оружия не удалялся от своего места расположения. В особенности строго следить за любыми перемещениями в темное время суток.

2.Собрать трофеи в районе мест расположения и обеспечить их охрану.

3.К 20.00 доложить о: [48]

-количестве потерянных танков и автомобилей, не подлежащих восстановлению;

— готовности танков продолжать марш. В качестве не подлежащих восстановлению указать также те танки и автомобили, которые не удастся отремонтировать в течение 3–4 недель.

4. Пароль: на 29.6. — Люцов, на 30.6. — Мольтке.

Подпись: Шмидт.

Учитывая обстановку, сложившуюся на 29 июня, ОКХ получило уверенность в том, что танковые группы являются в обеспечении кольца окружения лишними, и вечером 29 июня отдало приказ генерал-полковникам Готу и Гудериану как можно быстрее выйти на рубеж Рогачев, Могилев, Орша, Витебск, Полоцк.

Для подготовки этого нового удара ОКХ развернуло в Минске крупный центр снабжения. За пять дней сюда были доставлены горючее, продовольствие, боеприпасы общим весом 73 000 тонн. Затем ОКХ отдало приказ, чтобы находившиеся до сих пор в резерве войска, среди которых было управление 47-го танкового корпуса с тремя дивизиями и еще пять дивизий, немедленно перебросить из Франции и передать их танковым группам.

Сражение в окружении между Белостоком и Минском завершилось в первые дни июля 1941 года.

В большой мере его успеху способствовали авиационные соединения двух воздушных корпусов. Они не выходили из боя целыми днями. В ходе постоянных атак они разбивали танковые части русских, разрушали аэродромы, уничтожили в воздушных боях несколько сотен самолетов противника. При этом одна только 51-я истребительная эскадра [49] полковника Мёльдера зарегистрировала 114 сбитых вражеских самолетов.

Первый корпус зенитной артиллерии под командованием генерал-лейтенанта фон Акстхельма в это время 101-м и 104-м зенитно-артиллерийскими полками, входившими в его состав, поддерживал действия двух танковых групп. Батареи зенитных орудий уже за три первых дня кампании подбили 28 самолетов противника. В конце июня также выяснилось, что 88-мм зенитные пушки способны уничтожить любой советский танк. До 11 июля оба зенитных артиллерийских полка уничтожили 100 танков противника, в том числе и тяжелых.

Боевые действия практически завершились 2 июля. Только в густых лесах между Новогрудком и Волковысском удерживались уцелевшие части противника, предпринимавшие отчаянные попытки прорыва, которые пресекались огнем 5-го армейского корпуса и подошедшей из Вильнюса 900-й учебной танковой бригады.

Советский Западный особый военный округ в эти дни потерял 22 стрелковые дивизии, шесть моторизованных бригад, три кавалерийские дивизии, семь танковых бригад. Тысячи солдат Красной Армии погибли, в руки немцев попало 287 704 пленных. Материальные потери были также велики: 2585 танков было уничтожено или захвачено. Немецкие войска захватили 245 неповрежденных самолетов и 1449 орудий. Еще и через три года на полях сражений оставались останки разгромленных армий. Тогда война снова вернулась к Минску и Белостоку. [50]

Содержание • «Военная литература» • Военная история

Смоленск (11 июля — 10 августа)

Из сводки главного командования вермахта от 13 июля 1941 года:

Как уже говорилось в специальном сообщении, линия Сталина в ходе решительного наступления была прорвана во всех решающих местах.

Сражение между Белостоком и Минском еще до полного своего завершения привело к следующему сражению под Смоленском. В ходе него впервые за Вторую мировую войну получилось так, что вермахт был вынужден перейти к обороне. Красная Армия теперь проявила себя равной немецким войскам в скорости принятия решений командными инстанциями и тактической выучке ее войск, а люфтваффе все больше стало уступать советским ВВС по количеству истребителей и бомбардировщиков.

Оба командующих танковыми войсками, действующими в полосе группы армий «Центр», — генерал-полковник Гудериан и генерал-полковник Гот, учитывая сложившуюся обстановку, хотели как можно скорее выйти своими моторизованными соединениями к Днепру и Двине. Этому мешал фельдмаршал фон Клюге, назначенный ОКХ против воли обоих [51] командующих координировать действия танковых войск группы армий «Центр».

Но, несмотря на опасения вышестоящих инстанции, фельдмаршала и ОКХ, моторизованные части уже вышли к берегам рек.

Вторая танковая группа прорвалась через Бобруйск в направлении Могилева и еще в конце июня форсировала Березину. Был форсирован Друт, и 24-й танковый корпус вышел к Днепру. В то же время Соседний 47-й танковый корпус нанес удар вдоль шоссе Минск — Смоленск в направлении Березины и захватил Борисов.

Действовавшая на северном крыле группы армий «Центр» 3-я танковая группа в это время с достигнутого рубежа Минск, Молодечно в соответствии с приказом повернула на северо-восток, чтобы прикрыть возникший разрыв между группами армий «Север» и «Центр». 57-й танковый корпус прорвался между Молодечно и Вилейкой и продолжил наступление в направлении Полоцка на Двине, а 39-й танковый корпус западнее Лепеля вышел к Березине.

Но теперь впервые за время кампании получилось, что Советы сильнее. Третья танковая группа за первые дни июля потеряла почти 50 процентов танков. Хотя повсюду немецкие войска превосходили противника благодаря своему боевому опыту, постепенно советские войска стали наращивать свое численное превосходство.

Маршал Советского Союза Тимошенко, который был назначен командующим Западным фронтом, в начале июля приказал своим армиям перейти в контрнаступление. Только против одной 3-й танковой группы в те дни начались постоянные удары двух советских механизированных корпусов, в которых [53] насчитывалось 700 танков, в результате этого в полосе немецкого 47-го танкового корпуса сложилась критическая обстановка. Среди танков противника находились и совершенно неизвестные для немцев, превосходные по своей маневренности и боевой мощи танки Т-34, против которых в тот момент были бессильны все противотанковые средства.

Численное превосходство советских войск росло практически день ото дня. Советское командование уже давно заметило, что наступление группы армий «Центр» начинает угрожать Москве, и поэтому перебросило в район Смоленска из Центральной и Восточной России, а также из соседней Украины находившиеся там резервы.

Само собой разумеется, ОКХ тоже обратило внимание на сложность обстановки. Начальник Генерального штаба 12 июля записал в своем дневнике:

«Меня не оставляет мысль о быстром продвижении обеих танковых групп на восток. Я, конечно, могу себе хорошо представить, что [генерал-полковник] Гот с крупными силами должен был повернуть на север... а [генерал-полковник] Гудериан — на юг...»

Нерешительность высшего немецкого командования сразу же дала козырь в руки Красной Армии. В то время как на севере обороняющиеся войска русских отходили в район Витебска, на юге в районе Жлобина они энергично контратаковали 24-й танковый корпус.

Хотя баварской 10-й пехотной дивизии во взаимодействии с 1-м танковым батальоном 6-го танкового полка удалось овладеть обстановкой, танковый батальон только в этих боях потерял 22 танка, а в донесении командира 10-й пехотной дивизии говорилось: [54]

Утром 41-й пехотный (моторизованный) полк при поддержке 6-го танкового полка перешел в контратаку. Одновременно 20-й пехотный (моторизованный) полк усиленным 3-м батальоном нанес фланговый удар. Удалось накрыть крупные силы русских, отходившие перед наступающим 41-м пехотным (моторизованным) полком, уничтожающим фланговым огнем. Во взаимодействии с танками 6-го танкового полка 3-й батальон 20-го пехотного полка во второй половине дня ворвался в Жлобин. Однако помешать противнику взорвать мосты через Днепр уже не удалось. Батальон понес большие потери от советского бронепоезда, составленного из четырех вагонов с большим количеством орудийных башен. В ходе боя бронепоезд был уничтожен многочисленными прямыми попаданиями из орудий 10-го истребительно-противотанкового дивизиона лейтенанта Шварца. Лейтенант Шварц за этот подвиг награжден Рыцарским крестом Железного креста.

Бои в этот день были тяжелые. К сожалению, оказались большими и потери дивизии, особенно 41-го пехотного (моторизованного) полка. Он потерял убитыми семь офицеров и 166 солдат, 11 офицеров и 117 солдат были ранены. 20-й пехотный (моторизованный) полк потерял убитыми двух офицеров, в том числе храброго командира 3-го батальона майора Шефера. Успех боя тоже был крупным: был предотвращен фланговый удар, запланированный советскими войсками. Повсюду остались сожженные русские танки, было захвачено несколько артиллерийских батарей. Все русские, которые не были убиты, ранены или пленены, переправились на восточный берег Днепра. [55]

7 июля на КП 41 -го пехотного (моторизованного) полка прибыли командир дивизии и командир корпуса и объявили полку благодарность за то, что он своми храбрыми действиями предотвратил угрозу дня корпуса и 2-й танковой группы.

10 июля 1941 года вновь образованный советский Западный фронт под командованием маршала Тимошенко начал Смоленское сражение. На этот день силы русских насчитывали пять армий в первом эшелоне и две резервные армии у Смоленска. Их поддерживали 339 бомбардировщиков и истребителей. Против них немецкое командование могло направить в тот момент только 4-ю армию и две танковые группы.

Общее наступление немецких войск все еще продолжалось. Наскоро восстановленные укрепления гак называемой «линии Сталина», которые практически начали оборудоваться только с началом кампании, в тот день были прорваны и преодолены во многих местах. Третья танковая группа вышла к Двине. 20-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Штумпфа первой переправилась на ее правый берег. Подразделения ее 21 -го танкового полка, 92-го мотоциклетного батальона и 92-го истребительно-противотанкового дивизиона 9 июля ворвались в Витебск. Продвигающиеся за ними пехотные дивизии вынуждены были форсированным маршем догонять ушедшие вперед танковые части, что было очень нелегко в условиях летней жары.

Теперь снова пришли в движение соединения 2-й танковой группы на южном крыле группы армий. После того как потерпели неудачу попытки прорыва противника под Жлобином и Рогачевом и подошел [56] 9-й армейский корпус генерала пехоты Гейра, продолжилось дальнейшее наступление 2-й танковой группы в направлении Смоленска.

Целью группы армий стала возвышенность под Смоленском. Этот стратегически и экономически важный район она должна была занять до наступления периода распутицы.

Вторая танковая группа в середине июля перешла в наступление на широком фронте между Оршей на севере и Жлобином на юге в следующем оперативном построении (с севера на юг): 47-й танковый корпус, 9-й армейский корпус, 24-й танковый корпус (позднее между двумя последними корпусами был развернут еще и 7-й армейский корпус). 15 июля Орша была захвачена 17-й танковой дивизией генерал-майора Риттера фон Тома. К этому времени на счету дивизии было уже 500 подбитых танков противника.

После того как два корпуса, действовавших на северном фланге танковой группы, форсировали Днепр под Оршей и Горками, передней была открыта дорога на Смоленск.

263-я пехотная дивизия была передана в состав 2-й танковой группы и получила приказ как можно скорее выйти в ее полосу, чтобы освободить ее танковые соединения для дальнейшего наступления. 25 и 27 июля 463-й, 485-й полки и 263-й разведывательный батальон с боями пересекли шоссе Смоленск — Рославль и сменили дивизии «Великая Германия» и «Рейх», занимавшие позиции фронтом на юг. Главные силы усиленного 483-го пехотного полка еще оставались на рубеже Александровка — Хославичи, где один батальон вел тяжелые бои с отставшими русскими частями. [57]

Смена проходила не без осложнений, так как у моторизованных частей на бронетранспортерах не такие условия применения, как для пехоты. Поэтому случилось так, что русские части оказались между передовыми позициями пехоты и огневыми позициями артиллерии в тылу, и их удалось уничтожить только в ходе ожесточенного ближнего боя.

Нашу 263-ю пехотную дивизию во время этого сражения атаковали во фланг русские части, и в последующие дни она вынуждена была вести тяжелые бои против трех свежих советских дивизий, поддержанных танками, артиллерией и тяжелым пехотным вооружением. В первые дни августа задача дивизии заключалась в том, чтобы сковать русские войска и обеспечить их фланговый охват двумя другими дивизиями корпуса. В сводке советского командования от 31.7. особо упомянута 263-я пехотная дивизия и 485-й полк.

В советском фронте была пробита брешь. Было ощущение, что к войскам вернулся прежний наступательный порыв. Снова начала наступление 3-я танковая группа. Фронт противника был прорван юго-восточнее Витебска, поэтому 39-й танковый корпус передовой 7-й танковой дивизией генерал-лейтенанта фрайгерра фон Функа смог беспрепятственно нанести удар в направлении района северо-восточнее Смоленска.

7-я стрелковая бригада дивизии полковника фон Бойнебурга и 1 -й батальон 25-го танкового полка (капитан Шупыд) одновременно вышли на шоссе Смоленск — Москва в районе Ярцево. Наступило уже 15 июля, когда с юго-запада стал приближаться шум боя. Вскоре сюда же вышли передовые части 47-го [58] танкового корпуса генерала танковых войск Лемельзена и жали руки солдатам 3-й танковой группы.

Таким образом было замкнуто еще одно кольцо окружения вокруг трех русских армий в районе Смоленска!

Сам важнейший город утром 16 июля был захвачен 29-й пехотной (моторизованной) дивизией.

«После того как ночь прошла спокойно, в 4.00 мы продолжили наступление. Батальоны для выполнения точно поставленных задач на наступление были усилены и преобразованы в самостоятельные боевые группы.

Перед нашей боевой группой ставилась задача: наступать в северо-западном направлении по Краснинскому шоссе, овладеть площадью Молохова, в дальнейшем наступать вдоль старой городской стены, овладеть Лопатинским садом, старым фортом и выйти к немецкому кладбищу.

Город поделен Днепром на северную и южную часть. Разрушения здесь были сильнее, чем те, что мы видели в Борисове и Минске. Среди дымящихся руин уцелело лишь немного домов, среди которых — партийные дворцы.

Когда мы вступили в этот мертвый город, перед нами открылась призрачная картина. Выстрелов не слышалось. Отдельные появлявшиеся советские солдаты бросались наутек. Все мосты через Днепр были разрушены. Северная часть города тоже горела. По-видимому, в этой части города еще оставались крупные силы противника, продолжавшие постоянно получать подкрепления. В 8.00 с другого берега по нашему охранению был открыт сильный [59] огонь. Как установили артиллерийские наблюдатели, многие крупные моторизованные колонны пытались выйти к городу. По ним был открыт огонь.

В полдень внезапно артиллерийский огонь противника значительно усилился. Значит, советское командование еще не оставило Смоленск, а хотело продолжать оборону его северной части. По-видимому, туда уже прибыли значительные артиллерийские подкрепления».

«Во второй половине дня дивизия начала переправу через Днепр на северную часть города.

В 16.30 передовые подразделения нашего полка начали переправляться на резиновых лодках. Безошибочно, уверенно и быстро саперы вели свои лодки, несмотря на ожесточенный артиллерийский обстрел, с одного берега на другой. Наши артиллеристы прикрывали переправу двух пехотных полков замечательным фейерверком.

Под таким сильным артиллерийским «взаимообменом» полк достиг другого берега.

Теперь начался рукопашный бой. Стрельба велась из-за углов и из подвалов. Отовсюду приходилось выкуривать из разных нор ожесточенно оборонявшихся советских солдат. К тому же вражеская артиллерия вела сейчас очень точный огонь. Вокруг нас все горело. Покрытые соломой деревянные дома (из них состояла большая часть городской застройки) вспыхивали как спички.

Первой целью нашего наступления был вокзал. К нему мы вышли в 17.30, после того, как пробились к горевшей каменной церкви. В районе вокзала была сделана короткая остановка и установлена связь [60] между батальонами. Вскоре после взятия вокзала туда прибыл наш командир полка со штабом и через несколько минут в зале ожидания вокзала на железной дороге Москва — Брест был оборудован командный пункт полка.

Через полчаса было продолжено наступление в направлении северной окраины города. Ожесточенность боя и сопротивление большевиков нарастали. Улицы приходилось систематически очищать.

Чем ближе мы приближались к северной окраине, тем сильнее становился артиллерийский огонь противника и сосредоточенный огонь его пехоты из находившихся перед нами казарм и с хорошо оборудованных полевых укреплений. Непрерывно рвались гранаты. Это был настоящий ведьмин котел.

Несмотря ни на что, к 19.00 мы, как было приказано, овладели северной окраиной города. Большие капитальные казарменные сооружения были очищены от противника. Но огонь с расположенных перед нами полевых позиций противника был очень сильным, кроме того, по нам был открыт сильный фланговый огонь справа.

На севере и северо-востоке города располагались крупные силы противника, к которым постоянно поступали подкрепления.

Сам город Смоленск в 20.00 полностью оказался в руках нашей дивизии. Теперь предстояло его удержать».

Два командующих танковыми группами встретились неподалеку от Смоленска, чтобы обсудить предстоящие действия их объединений. Но в это время в их действия снова вмешалось ОКХ и категорически потребовало повернуть 3-ю танковую группу [61] на север для усиления группы армий «Север», которая «якобы» еще не прошла Невель. Вторая танковая группа должна была позаботиться о своем правом фланге, так как русские нанесли мощный контрудар в районе Гомеля во фланг группы армий «Центр», который теперь должны были отражать немногочисленные пехотные дивизии 2-й армии генерал-полковника фрайгерра фон Вайхса.

В середине июля 1941 года в немногих и далеко оторвавшихся от пехоты танковых дивизиях, неплотно закрывавших кольцо окружения под Смоленском, насчитывалось не более 30–40 процентов танков от штатной численности. Дивизии 5-го и 9-го армейских корпусов продолжали поспешно продвигаться по изнуряющей жаре в пыли и песке, под проливными дождями, днем и ночью, чтобы стабилизировать фронт окружения вокруг русских армий. В тот день солдатам с белыми петлицами предстояло пройти еще более 150 километров, идти, идти и идти...

В первые дни фронт окружения под Смоленском, естественно, был неплотным. Под Ярцево фронтом на восток стояла одна 7-я танковая дивизия на большой дороге, ведущей в Москву. 12-я танковая и 20-я пехотная (моторизованная) дивизии пытались закрыть 80-километровый рубеж между Демидовом и Рудней в направлении Смоленска и создать фронт окружения. 16 июля восточнее Смоленска находились еще 18-я пехотная (моторизованная), 20-я танковая дивизии и 900-я учебная бригада. В самом городе более или менее успешно закрепилась 29-я пехотная (моторизованная)дивизия.

Шесть немецких дивизий 18 июля вели бои против двенадцати окруженных русских дивизий! [62]

ФРАНКФУРТЕР ЦАЙТУНГ

Суббота, 19 июля 1941 г.

Прорыв через Смоленск

Из ставки фюрера, 18 июля. Верховное главнокомандование вермахта извещает:

Прорыв через сильно укрепленную «линию Сталина» был продолжен в направлении Смоленска. Ожесточенно оборонявшийся противником Смоленск был взят 16 июля. Все попытки врага снова овладеть городом потерпели неудачу.

Контрудар Красной Армии с целью освободить оказавшиеся в окружении соединения был начат 18 июля. Численно превосходящие силы противника прорвали немецкие позиции. Одна советская стрелковая дивизия при поддержке танковой бригады прорвалась к Смоленску и выбила солдат 29-й пехотной (моторизованной) дивизии из нескольких городских кварталов.

Командовавший войсками, нанесшими этот контрудар, генерал-лейтенант Еременко теперь принял командование войсками Западного фронта. Эта группировка получила задачу, во-первых, снова овладеть Смоленском, а во-вторых, обеспечить строительство Московского оборонительного рубежа.

Командование группы армий, само собой разумеется, осознавало всю серьезность обстановки и приказало пехотным корпусам приложить все силы к тому, чтобы помочь войскам обеих танковых групп, попавших в сложную ситуацию.

5-й армейский корпус генерала пехоты Руоффа первым вступил в сражение. Обе его дивизии — 5-я вюртембергская и 35-я баденская вели [63] ожесточенные бои с шестью русскими стрелковыми дивизиями, с большими потерями пробиваясь к Рудне. За пять дней боев одна только 5-я пехотная дивизия доложила о потерях 400 человек. В докладе командира 35-й пехотной дивизии о тех днях говорится:

Перед тем как дивизия 23 июля продолжила наступление, был получен приказ командира корпуса о том, чтобы дивизия из занимаемого района постепенно выдвигалась через Рудню, чтобы затем во взаимодействии с 5-й дивизией из района Выдра — Каспля перейти в наступление и охватить с севера силы противника, расположенные севернее Смоленска, и окружить их. Оставив на прежнем рубеже усиленный 109-й пехотный полк, дивизии предстояло с южного фланга совершить двухдневный марш на расстояние почти 120 километров через Рудню, Никуно, Касплю на северный фланг корпуса. Усиленный 111-й пехотный полк с приданной ему передовой группой начал движение уже в 9.30. Чтобы замаскировать перегруппировку, командир дивизии приказал соблюдать радиотишину.

Так как обстановка в районе действий далеко прорвавшегося вперед 75-го пехотного полка 5-й дивизии развивалась критически, передовая группа дивизии уже во второй половине дня 24 июля применялась для уничтожения прорыва противника у Каспли, а вечером она была усилена 14-й ротой 111-го пехотного полка. После того как прорвавшийся к Каспле противник был остановлен передовой группой, а 25 июля 56-й пехотный полк восстановил положение контратакой, 26 июля дивизия изготовилась для наступления в восточном направлении на Бабны. При этом 34-й пехотный полк находился на правом [64] фланге, 111-й пехотный полк — на левом, а передовая группа — на северном фланге дивизии. Атака была начата в 14.00. Передовой группе была поставлена задача выйти к Душатино, обеспечить стык между 111-м пехотным полком и действующей севернее 129-й пехотной дивизией и провести разведку вдоль дороги до Плаи. Задачи дня были выполнены, сопротивление противника было слабым. А все еще зиявшая брешь на северном фланге 5-й дивизии была закрыта истребительно-противотанковым дивизионом. Для продолжения наступления 27 июля передовая группа получила задачу выйти в район Хлусы и окончательно овладеть План и Захаринкой. 111-й пехотный полк должен был овладеть господствующей высотой 266 и присоединиться к атаке 34-го пехотного полка, построив боевой порядок уступом вправо. Для обеспечения южного фланга с все еще действовавшей самостоятельно 5-й дивизией на участок 34-го танкового полка был выдвинут ис-требительно-противотанковый дивизион. В 13.00, преодолев ожесточенное сопротивление противника, 111 -й пехотный полк овладел высотой 266. В ходе быстрых внезапных действий полка под командованием полковника Зейффардта были уничтожены две легких батареи и одна батарея захвачена. Передовая группа в это время овладела План и в ходе контратаки захватила Захаринку. После овладения господствующей высотой 266 там были размещены все артиллерийские наблюдательные пункты дивизии. 34-й пехотный полк получил приказ как можно скорее южнее высоты установить связь со 111-м пехотным полком, чтобы закрыть все бреши во фронте. Оба полка сразу же получили приказ перейти к обороне на занятых рубежах. В 17.00 по всему фронту [65] последовали ожесточенные контратаки противника при поддержке сильного огня артиллерии. Казалось, что противник располагает неограниченными запасами боеприпасов. Особенно сильный огонь его артиллерия крупного калибра вела по высоте 266. Наши потери за день были чувствительными. Так как стыков с 5-й дивизией справа и со 129-й дивизией слева все еще не было, создавалось впечатление, что все усилия противника нацелены на то, чтобы остановить ударную группировку дивизии. 28 июля командир дивизии приказал 111 -му полку вести наступление с ограниченными целями до дороги Боково — Тереши, 34-й пехотный полк должен был следовать за ним во втором эшелоне. Задача дня была выполнена. Вечером на участке 111-го пехотного полка последовали атаки противника при поддержке многочисленных танков. Один танк противника был подбит.

Наконец пришла помощь и от 8-го армейского корпуса генерала артиллерии Хайтца. Корпус подходил по шоссе с запада и занимал позиции вдоль него. 8-я пехотная дивизия генерал-майора Хёне и 137-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Бергмана значительно разгрузили все еще сражавшуюся в Смоленске 29-ю пехотную (моторизованную) дивизию генерал-лейтенанта фон Больтенштерна. И это было сделано как раз вовремя, потому что начались жестокие бои на северном участке кольца окружения. Там между Ярцево и Торопцом советские войска пытались прорваться через реку Вопь. Третья танковая группа была вынуждена наскоро отразить своими дивизиями эти опасные атаки, а затем в несколько дней спешным порядком перебрасывать все свои танковые соединения в северо-восточном направлении. [66]

Протяженность фронта, по реке Вопь составляла 50 километров. Семь советских стрелковых дивизий и одна танковая бригада почти непрерывно атаковали пять немецких пехотных дивизий, занявших оборону по реке. Советская артиллерия применила здесь впервые новые реактивные минометы, которые немецкие солдаты окрестили «сталинскими органами». Эти установки залпового огня могли за 30 секунд выпустить более 320 реактивных снарядов.

Реактивные минометы и танки Т-34 были самыми неприятными сюрпризами двух первых месяцев кампании на востоке. Их не ожидал ни один из офицеров немецкого Генерального штаба.

О трудностях, возникших с образованием нового кольца окружения, один из репортеров роты пропаганды писал:

При проведении советскими войсками оборонительной операции после падения Смоленска обстановка складывалась почти так: немецкие танковые и моторизованные дивизии после прорыва «линии Сталина» располагались по дуге по обе стороны дороги Минск — Москва, от Новобыхова на Днепре до Рудни (в 100 километрах севернее Витебска). Смоленск огненной точкой сражений располагался в верхней оконечности более чем 450-километрового полукруга, гигантским плацдармом выдававшегося из Белоруссии на восток. Из этой дуги прямо вперед вдоль верхнего течения Днепра и автодороги протянулся длинный перешеек. Он был весь заполнен советскими войсками, которые еще были способны свободно передвигаться по шоссе и проходившей рядом железной дороге. Сначала немецким дивизиям не удавалось перехватить этот перешеек, [67] подходивший к самой окраине Смоленска, и соединить немецкие группировки на севере и юге от него, так как большевики изо всех сил удерживали эту жизненно важную линию.

В тылу немецких авангардов, которые, в общем, заняли оборону справа и слева от своих путей наступления на краю этого гигантского плацдарма, остались еще многочисленные очаги сопротивления противника, препятствующие тыловому снабжению и сковывающие крупные силы немецких войск.

На некоторых участках немцам сначала принадлежали только дороги и узкие полосы слева и справа от них. Тыловое обеспечение приходилось осуществлять по этим «каналам» под огнем вражеской артиллерии и под угрозой нападения большевистских ударных групп. Даже здесь, за много километров позади линии фронта возникали опасные ситуации, которые приходилось преодолевать тыловым подразделениям, организовавшим снабжение мелкими конвоями, и резервным частям. Временами приходилось вести бои во всех направлениях, и тот, кто не видел карты с нанесенной обстановкой, удивлялся этой войне, как она велась на глубине 130 километров за «линией Сталина». Тем временем напряженная обстановка внутри дуги постепенно нормализовалась с помощью подходивших за танковыми соединениями пехотных корпусов. Леса прочесывались и очищавшись от противника, охрана путей снабжения налаживалась, окруженные советские войска обезвреживались, уничтожались или пленялись.

В то время как бои вокруг кольца окружения продолжались со всей ожесточенностью, главное командование сухопутных войск планировало дальнейшее [68] ведение операции. При докладе обстановки в дальней ставке фюрера в Восточной Пруссии впервые было принято решение забрать у группы армий «Центр» обе танковые группы. Группа армий фельдмаршала фон Бока должна была самостоятельно наступать на Москву своими тремя пехотными армиями!

Но в это время на центральном участке восточного фронта стала диктовать свою волю Красная Армия.

Немецкий фронт обороны медленно стабилизировался, так как теперь подошли 7-й армейский корпус генерала артиллерии Фармбахера и 9-й армейский корпус генерала пехоты Гейера, а между двумя фланговыми корпусами прошла 2-я танковая группа. Поэтому 46-й танковый корпус генерала танковых войск фон Фитингхофа стало возможно подвести ближе к Смоленску. Находившаяся в его составе 10-я пехотная (моторизованная) дивизия в ходе этого маневра 18 июля прорвалась к Ельне. Таким образом был достигнут восточный пункт первого этапа наступления.

Командование группы армий в последние недели июля попыталось усилить свои соединения в районе Смоленска.

Пешие и гужевые колонны двигались с большой поспешностью, так как советские войска своих атак не прекращали.

До Смоленска погода неизменно становилась все жарче. Солнце немилосердно припекало, а над маршевыми дорогами висели бесконечные клубы пыли. Дороги особого труда не представляют. Лишь в некоторых местах есть песчаные участки. Ухабистые булыжные мостовые в немногих мелких городах портят [70] гусеницы тракторов, поэтому приходится по возможности искать грунтовые дороги. Гул моторов и лязг гусениц повсюду во всех местечках, которые мы проезжаем, вызывает оживленный интерес. Часто офицеры и солдаты выскакивают из домов с фотоаппаратами, чтобы сфотографировать проходящую батарею.

На квартиры мы теперь останавливаемся в основном у матушки-природы, в лесу под деревьями, поблизости от дороги, но в укрытии от вражеской авиации. Ночи теплые. Солому собираем с полей, где стоят стога. В качестве «постели» служат также сиденья водителей грузовиков и тракторов. А командир спит в своей легковушке, свернувшись как еж. От ночевки в домах пришлось отказаться. Они грязны и полны насекомых. Горницы, в которых протекает вся жизнь, воняют. Ночевать под открытым небом на природе значительно лучше.

Инициатива полностью перешла к Красной Армии. Несмотря на прежние огромные потери, советскому командованию удалось развернуть на фронте новые войска. С 20 июля вдоль всего фронта между Ярцево на севере и Ельней на юге последовали новые мощные удары четырех армий, поддержанных 138 самолетами.

Два авиационных корпуса 2-го воздушного флота давно уже не могли обеспечить соответствующую поддержку сухопутным войскам, так как командование люфтваффе больше ценило престижный успех, чем активную поддержку группы армий «Центр». Поэтому 3-я, 53-я, 54-я, 55-я бомбардировочные эскадры и 100-я и 26-я бомбардировочные группы совершали многочисленные налеты на Москву, Воронеж, Брянск и Тулу. При этом эскадры несли большие [71] потери, так как наши истребители не могли обеспечивать их прикрытие на таких больших расстояниях. А на полях сражений бомбардировщиков поэтому не было.

Только зенитные батареи зарекомендовали себя как значительное средство поддержки пехоты. Дивизионы 12-го, 22-го, 24-го и 36-го зенитных артиллерийских полков отличились при отражении атак советских войск под Борисовом, Витебском, Оршей и на реке Вопь.

Тем временем удары советских армий достигли кульминации в районе Ельни. Здесь располагались (слева направо) дивизия СС «Рейх», полк «Великая Германия», 268-я пехотная, 10-я танковая, 137-я, 262-я и 263-я пехотные дивизии и вели ожесточенные оборонительные бои, во время которых дивизии СС «Рейх» группенфюрера СС Хауссера пришлось поплатиться большой кровью.

25 июля артиллерийский огонь на отдельных участках усилился до плотности, сравнимой с сосредоточенным огнем наиболее тяжелых дней мировой войны на Западном фронте. На опорном пункте одной роты за пять минут насчитали 156 разрывов артиллерийских снарядов разных калибров. На некоторых участках пехота вообще не могла поднять головы из укрытия.

За многочасовой артиллерийской подготовкой последовали атаки полков, усиленных танковыми частями до 30 танков. Многочисленные разрывы в пинии обороны и ее незначительная глубина позвонили противнику вклиниваться во многих местах. Наскоро собранные взводы мощными ударами снова [72] выбивали его с позиций, и он, понеся большие потери, оставался лежать перед фронтом.

Но как только противник замечал, что прорыв его войск ликвидирован, он снова открывал артиллерийский огонь, и после многочасовой артиллерийской подготовки русские снова переходили в атаку.

У противника было почти полное превосходство в воздухе. Бомбардировщики и истребители беспрепятственно атаковали пехоту целыми днями. Только наши зенитки открывали по ним огонь и сбили в эти дни несколько самолетов. Впервые противник двинул против дивизии СС «Рейх» тяжелые танки. Речь идет о тридцатитонных Т-28. 37-мм противотанковая пушка их не брала. Для борьбы с прорвавшимися танками были подтянуты 50-мм противотанковые пушки, начавшие охоту на колоссов за передовыми линиями. Но и они не могли причинить им серьезного вреда. Тогда к танкам сзади подбегали некоторые отчаянные парни с бутылками, обливали их бензином и поджигали выстрелом из ракетницы. Одно из подразделений захватило в качестве трофея русский «коктейль Молотова» и с успехом его применяло. Один из младших командиров забрался на танк, разбил топором пулемет, так, что тот не смог больше стрелять, выстрелил из пистолета в смотровую щель, а потом поджег танк.

В войсках была такая решимость, которая невозможна при фанатизме. Несмотря на сильный артиллерийский обстрел, постоянные атаки пехоты и танков и растущие потери, солдаты были настолько воодушевлены своими успехами, что настроение у них было прекрасное. Охота на танки стала спортом, всякая боязнь танков улетучилась. Атаки пехоты отражались контратаками. Две роты без единого выстрела подпустили [73] тниивника на близкое расстояние, а потом открыли по нему огонь из всех пулеметов, а в следующее мгновение обе роты поднялись в контратаку. Вражеский батальон бежал, оставив нам все свое вооружение, боеприпасы и автомобили.

Артиллерия, до огневых позиций которой противнику удалось пробиваться на некоторых участках, отражала его атаки прямой наводкой и уничтожила большое количество танков. К вечеру артиллерийский огонь и атаки пехоты стихли. Противник понес большие потери в людях и технике. Но уже ночью начались артиллерийские налеты и действия ударных отрядов. Разведывательные дозоры неустанно следили за противником, чтобы не дать ему захватить свои части врасплох. Несмотря на переутомление всех солдат, уже четверо суток бессменно находившихся на передовой, с винтовками на изготовку и с биноклями у глаз, покоя для них не было. Каждый солдат знал, что дивизия стоит во главе наших войск в России и он занимает свое место.

До 30 июля только на участке фронта под Ельней русские провели 13 атак. Потери с немецкой стороны почти не восполнялись. Кроме того, впервые с начала кампании на востоке стала заметна нехватка боеприпасов. Их подвоз обеспечить не удавалось, так как русская авиация, а с недавних пор и партизаны атаковали транспортные колонны. Потери танков и грузовых машин также были велики. Так, только командир одной 10-й танковой дивизии доложил о том, что в его распоряжении осталась только треть от их штатного состава.

И тут из ОКХ прибыл еще один приказ. Во время совещания начальника генерального штаба ОКХ [74] генерал-полковника Гальдера с фельдмаршалом фон Боком на полевом командном пункте группы армий в Орше были восстановлены прежние условия подчиненности. Третья танковая группа снова переходила в подчинение 9-й армии, а 2-я танковая группа, получив в подчинение 7-й, 9-й и 20-й армейские корпуса, была преобразована в «армейскую группу Гудериана». Фельдмаршал фон Клюге снова возглавил 4-ю армию. Эта чисто пехотная армия должна была одна продолжить наступление на восток, тогда как армейская группа Гудериана должна была исключить угрозу, которую противник создавал в районе Рославля.

Генерал-полковник Гальдер заметил:

«...Рассредоточение сил и остановка на решающем московском направлении!»

Но тем не менее Смоленское сражение продолжалось. Четыре немецкие пехотные дивизии медленно выдавливали окруженные силы противника дальше на восток. Кольцо окружения было рассечено уже на две части. Солдаты окруженных армий в конце июля — начале августа вынуждены были понять, что помощи извне они больше не получат.

Поэтому старший по званию офицер, генерал-лейтенант Курочкин, командовавший окруженными войсками, приказал идти на прорыв. Лишь немногим окруженным (в основном танковым частям) удалось прорваться. Остальные остались лежать под немецким артиллерийско-пулеметным огнем.

Сражение в окружении завершилось в первую неделю августа 1941 года. Командующий группой армий 5 августа составил первое заключительное сообщение. Остальные командующие последовали его примеру. [75]

Командующий группой армий «Центр»

Командный пункт, 5.8.41

ПРИКАЗ

С уничтожением окруженных под Смоленском русских дивизий трехнедельное «Сражение на Днепре, Двине и под Смоленском» завершилось блестящей победой немецкого оружия и немецкого исполнения долга.

В качестве трофеев захвачено: 309110 пленных 3205 уничтоженных или захваченных танков 3000 орудий 341 самолет Подсчет их полностью еще не завершен.

И этот ваш подвиг принадлежит истории!

С благодарностью и гордостью я смотрю на войска, способные на такие действия.

Да здравствует фюрер!

Подписано: фон Бок, генерал-фельдмаршал

Но и немецкие потери были тяжелы. Группа армий «Центр» за период с 22 июня по 1 августа доложила о потере 74 500 человек!

Командующий 3-й танковой группой

КП группы, 6 августа 1941 г.

СОЛДАТЫ ТАНКОВОЙ ГРУППЫ!

Позади нас семь недель сильнейших исторических переживаний. Главные армии Сталина рассеяны. Его гигантские танковые войска в [76] основном разгромлены. Ворота на Москву распахнуты, хотя красные отчаянно сопротивляются: им не удастся их снова закрыть.

Неман — Меркино, Олита, Вильна, Смоловичи, Чеслав, Плещенице, Двина — Жизна, Улла и Бещенковичи, Витебск, Городок, Невель и Великие Луки, Сено, Добромысль, Демидов, Велиж, Ярцево и Ратчино стали вехами ваших побед. Замыкание кольца под Минском с севера, разгром красных армий, развернутых на верхней Двине и под Витебском, и окружение их остатков под Смоленском — это ваша заслуга. В наступательном порыве я приказал вам, наконец, отразить вражеские отвлекающие удары. И эту задачу вы успешно выполнили. Победителями вы покинули свои позиции на Вопи и юго-западнее Белой.

Фюрер приказал сменить нас на передовой и дать нам краткий отдых. Когда он 4 августа 1941 года на командном пункте группы армий сказал мне, что наше стремительное наступление через Двину превзошло его ожидания, и обеими руками пожал мне руку, я принял это рукопожатие как его благодарность вам, его солдатам. И я благодарю вас от всего сердца за самоотверженность, выносливость, храбрость и веру в мое командование. Я выношу благодарность также солдатам, находящимся в глубине гигантского фронта.

В течение заслуженного отдыха мы должны собраться с силами, духовными и физическими, привести в порядок боевую технику и вооружение, чтобы быть готовыми к завершению борьбы с красными вооруженными силами. Жертвы наших [78] погибших и раненых, о которых мы вспоминаем с благоговением, не будут напрасными. Да здравствует фюрер!

Подписано: Гот, генерал-полковник

Незадолго до завершения сражения Гитлер вместе со своим первым офицером Генерального штаба полковником Генерального штаба Хойзингером прибыл к фельдмаршалу фон Боку в Борисов, чтобы обсудить дальнейшие действия группы армий. Это был первый приезд Верховного главнокомандующего к солдатам на центральный участок восточного фронта. Гитлер настоял на том, чтобы группа армий остановилась, как только овладеет рубежом Рогачев, Гомель, Великие Луки. Прямой удар на Москву откладывался!

В то время как Верховное главнокомандование вермахта в официальном сообщении извещало:

«Как уже говорилось в специальном сообщении, группа армий генерал-фельдмаршала фон Бока во взаимодействии с воздушным флотом генерал-фельдмаршала Кессельринга успешно завершила крупное сражение под Смоленском. При наших умеренных потерях потери противника в живой силе необычно велики. Нами захвачено около 310 000 пленных, 3205 танков, 3120 орудий и огромное количество другого военного имущества. Советские ВВС потеряли 1098 самолетов».

...На следующий день в ОКХ поступило донесение от командующего 3-й танковой группой, в котором говорилось: [79]

« Воля русского командования к борьбе еще не сломлена, поэтому следует ждать ожесточенного сопротивления».

Когда Смоленское сражение постепенно стихло, в тылу уже налаживалась работа военной, а вскоре и гражданской администрации. В самом Смоленске была создана городская комендатура, находившаяся подчинении командующего тыловым районом.

286-я охранная дивизия генерал-лейтенанта Мюллера приняла под охрану район Смоленска, наиболее важные железные и шоссейные дороги, по которым обеспечивалось снабжение.

Жизнь гражданского населения на оккупированной территории регулировалась теперь военным правом, до тех пор, пока 18 августа гражданская администрация не приняла бывшую Белорусскую Советскую Социалистическую Республику, которая отныне стала называться «гебитскомиссариат Вайсрутениен» и вошла в состав рейхскомиссариата «Восточная Россия». [80]

Содержание • «Военная литература» • Военная история

Москва (2 октября — 5 декабря)

Из сводки Верховного главнокомандования вермахта от 23 октября 1941 г.

Несмотря на плохие погодные условия, за последние дни с юго-запада и с запада на широком фронте был прорван внешний оборонительный рубеж перед советской столицей. Наши передовые части в некоторых местах пробились к Москве на расстояние 60 километров.

В прошедшую ночь Москва была подвергнута бомбардировке фугасными и зажигательными бомбами.

Смоленское сражение впервые в истории Второй мировой войны показало, что вермахт — а здесь в первую очередь сухопутные войска — больше не может только постоянно наступать, а бывает вынужден переводить свои дивизии в оборону и даже отходить.

ОКХ и командование группы армий в конце июля — начале августа серьезно задумались над тем, как обстановка должна развиваться дальше. Офицеры генерального штаба в ОКХ разработали соответствующий оперативный план, который Гитлер через три дня отклонил. 21 августа он издал «Основную директиву», начинавшуюся следующими словами: [81]

«Я приказываю следующее: Важнейшей целью, которую предстоит достигнуть еще до начала зимы, является не взятие Москвы, а завоевание Крыма, промышленного и угольного района Донбасса и отсечение русских от поступления кавказской нефти...»

Командование группы армий «Центр» было, само собой разумеется, не согласно с этой директивой, гак как о находившейся перед глазами цели — Москве — больше не спрашивалось. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер уже через два дня прибыл на командный пункт группы армий, чтобы успокоить фельдмаршала фон Бока. Генерал-полковник позже писал:

«Ожидавшееся вскоре наступление холодов снова на ограниченное время заставляло продолжить операции на востоке... Еще возможная в этом году постановка задач... должна обеспечить благоприятные предпосылки к ведению боевых действий зимой и в 1942 году... Противник, по-видимому, больше не в состоянии из-за несоответствия сил и пространства создать сплошной фронт от Черного моря до Ладожского озера. Кроме того, его можно вынудить ограничиться обороной Москвы и Кавказа. Если противник пожелает удержать проходящий между ними рубеж, то он должен будет, по крайней мере, удерживать рубеж по Дону, чтобы не допустить разрыва коммуникаций между Северной и Южной Россией. Русские могли кроме имевшихся в это время у них сил сформировать и вооружить еще около 50 дивизий. Продиктованные Гитлером цели операций, которые при благоприятных условиях могли рассматриваться [82] еще как достижимые, требовали как минимум выйти на рубежи нижнее течение Дона, Тамбов, Рыбинск, рубеж наибольшего продвижения на юге — Майкоп, Сталинград, на севере — Горький, Вологда. Они определялись соображениями лишить противника оружейной базы для восстановления вооруженных сил и ограничить возможности проведения крупного оперативного маневра силами. Поэтому немецкие войска должны были стремиться занять как можно более выгодное завершающее положение еще до начала настоящей зимы. ОКХ осознавало размах этих требований, но необходимо было принимать в расчет риск того, что если теперь, несмотря на усталость собственных войск, не навязать расстроенному и ослабленному противнику свою волю, то на следующий год придется иметь дело с окрепшим и пришедшим в порядок противником, что потребует больших жертв и может определить дальнейший ход войны».

Войска на центральном участке группы армий «Центр» в начале августа так и не были остановлены. Напротив, на правом фланге наметились значительные успехи, которые в конечном счете способствовали тому, чтобы ход сражений осенью 1941 года принял совсем не такие формы, как планировалось. 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана и 2-я армия генерал-полковника фрайгерра фон Вайхса в ходе наступления вышли к Десне и Припяти и повернули на юг.

Советское командование осознало опасность этого направления наступления и развернуло вновь созданный Брянский фронт для отражения моторизованных сил Гудериана. Но уже было поздно. Брошенные вперед танки генерал-лейтенанта Моделя с [83] ходу захватили 700-метровый мост через Десну под Новгород-Северским и открыли себе, таким образом, дорогу на Украину.

Началась битва за Киев, которой предстояло стать крупнейшей во Второй мировой войне.

От группы армий «Центр» в этой битве участвовала 2-я армия. В ее состав входили 13-й армейский корпус с 17-й, 134-й и 260-й пехотными дивизиями, 43-й армейский корпус со 131-й и 293-й пехотными дивизиями, 35-й корпус с 45-й и 112-й пехотными дивизиями. Наносившая удар на главном направлении 2-я танковая группа состояла из 24-го танкового корпуса с 3-й, 4-й танковыми, 10-й пехотной (моторизованной) дивизиями и пехотного полка «Великая Германия», 47-го танкового корпуса с 17-й, 18-й танковыми и 29-й пехотной моторизованной дивизиями.

Битва под Киевом, продолжавшаяся до конца сентября, хотя и принесла для немецких войск на востоке огромный успех, дала советскому командованию время для подготовки Москвы к обороне и переброски из Сибири в Центральную Россию большого количества войск, так как войска группы армий Центр» стояли практически по команде «к ноге!».

Верховное главнокомандование вермахта и другие командные инстанции вынуждены были признать, что время начало работать против войск в мундирах серого полевого цвета. Когда еще на ельнинском выступе продолжались ожесточенные бои, летняя погода стала постепенно сменяться осенней. Замаячила тень Наполеона, который тоже 130 лет назад слишком поздно начал наступление, чтобы вовремя захватить Москву. И вот Москва снова появилась в свете немецких планов. [84]

В Директиве Верховного главнокомандования вермахта № 35 говорилось: