Среди роз

Глава 26

Женевьева уже не раз пожалела о том, что они едут по тропе, ведущей вдоль моря, между густым лесом и скалистыми утесами. Эти места она знала как свои пять пальцев. Гай тоже часто бывал здесь. Тревога Женевьевы не утихала. Если кобыла оступится, она вместе с Кэтрин рухнет на острые, как кинжалы, камни. За себя Женевьева не волновалась, но малышка…

Наступил вечер, а Гай все скакал вперед. Отчаяние и усталость Женевьевы усиливались. К счастью, Кэтрин мирно спала у нее на руках, ни о чем не подозревая, и ради нее Женевьева считала необходимым цепляться за жизнь.

Следом за ней скакал Филберт. Внезапно Гай остановился, и Женевьева прикусила губу: тропа в этом месте была особенно узкой. Гай улыбнулся, радуясь, что она боится.

— Потерпи, дорогая, скоро мы сделаем привал. Поблизости есть глубокие пещеры. Там мы проведем несколько дней, нас никто не найдет.

Женевьева знала, о чем он говорит: в детстве они называли эти пещеры, тянущиеся до самого моря, «берлогами дьявола». Здесь прятались мятежники, кельты, спасающиеся от римлян, англы, сбежавшие от саксов, и саксы, преследуемые норманнами и ютами.

Женевьева опустила голову. Гай хотел запугать ее, но вместо этого пробудил в ней надежду. Эти пещеры она хорошо знала, поскольку выросла неподалеку. Если ей повезет, она сумеет сбежать. Чтобы не сойти с ума, Женевьева ухватилась за призрачную надежду и провела весь день, страстно молясь. Если бы еще знать, что Эдвина, Анна и остальные уцелели во время пожара! Но все могло кончиться плохо. Возможно, Тристан уже разыскивает ее. Да, он наверняка гонится за ними. Если не за ней, то за Кэтрин…

Гай двинулся вперед и, к облегчению Женевьевы, вскоре свернул в сторону от отвесных скал. Они выехали на поляну перед первой из пещер. Гай спешился и повел кобылу Женевьевы ко входу. Филберт последовал за ним с факелом в руке. Женевьева поняла, что Гай все продумал заранее. Дождавшись, когда Тристан покинет Иденби, он привел свой план в исполнение.

Гай обратился к Филберту:

— Охраняй вход в пещеру и не беспокой меня.

Филберт молча удалился.

— Ну, что вы скажете о моем гнездышке, миледи? — усмехнулся Гай.

— Ты серьезно болен.

— Нет, я абсолютно здоров. И силен как бык. Скоро сама в этом убедишься.

Он протянул к ней руки, и Женевьева не стала сопротивляться, опасаясь разбудить Кэтрин. Она спешилась, прижимая малышку к себе. На миг ее охватило головокружение. Прикосновения Гая внушали Женевьеве отвращение. Она бы спрыгнула со скалы, лишь бы не видеть его, не чувствовать его рук.

И тут ей в голову пришла спасительная мысль: надо бороться. Она вырвалась.

— Не прикасайся ко мне!

Он рассмеялся, но отпустил Женевьеву, уверенный в том, что ей некуда бежать.

— Женевьева, как ты надменна! Твоя гордость очаровывает и завораживает. Но вскоре ты станешь совсем другой.

Гай отошел и занялся седельными сумками. Женевьева с досадой увидела, что он собрался, как на пикник: прихватил с собой мех с вином, свежую булку и ломоть сыра. Все это Гай разложил на лоскуте, расстеленном перед очагом.

— Положи куда-нибудь девчонку, Женевьева, и садись рядом.

Она ответила ему дерзостью.

— Какой слог, миледи! Значит, вот что вы шепчете своему рыцарю в порыве страсти? Это он научил вас таким словам и объяснил, как надо пользоваться ими?

Женевьева с ненавистью и презрением смотрела на него. Гай вскочил, но, увидев, что она попятилась, рассмеялся.

— Незачем медлить, Женевьева. Ребенок спит и не помешает нам. Возьми одеяло и уложи ее. Но если она опять начнет реветь, я заставлю ее замолчать навсегда.

Женевьева отшатнулась, не желая, чтобы он увидел слезы ужаса и отвращения в ее глазах. Вытащив одеяло из седельной сумки, она уложила Кэтрин подальше от Гая, в маленькой каменной нише, откуда начинался длинный извилистый ход, выводящий в соседние пещеры.

Глядя в темноту, Женевьева подумала, что это ее единственный шанс: надо схватить Кэтрин и бежать туда. Но если Гай схватит ее, то наверняка убьет малышку немедленно. Пожалуй, надо придумать что-то другое… Женевьева знала, что за голенищем сапога Гай носит маленький кинжал. Если усыпить его бдительность хотя бы на несколько секунд, выхватить кинжал и всадить ему в грудь…

Она села рядом с Гаем. Он протянул ей кубок с вином, Женевьева сделала маленький глоток и приняла от Гая кусок хлеба. Он следил за ней с удовлетворенной улыбкой.

— Знаешь, Женевьева, что мы сделаем, когда все останется позади? — спросил он.

Она молчала. Гай придвинулся к ней, и на миг его лицо осветила обаятельная улыбка. Женевьева вздрогнула: рядом с ней вновь сидел привлекательный, покладистый светловолосый рыцарь, друг Акселя. Десятки раз они выезжали втроем в лес, устраивали пикники на расстеленном одеяле, с аппетитом ели хлеб, сыр, фрукты, пили вино. Гай часто смеялся и шутил, подтрунивал над ними, увлекательно рассказывал о походах и турнирах.

Сердце Женевьевы сжалось. Обезумев от жадности или желания, Гай убил ее отца, заколол лучшего друга.

— Так ты знаешь, Женевьева? — повторил он и прикоснулся к ее подбородку кончиком пальца.

— Ты изнасилуешь меня, — отозвалась она.

— О нет, Женевьева! Ни в коем случае! Дорогая, ты сама придешь ко мне. Ты станешь моим волшебным сном в этой грязной пещере, благодаря тебе она засверкает чистым золотом! Ты улыбнешься мне так, как улыбалась ему. От такой улыбки любой мужчина потеряет голову. Медленно, соблазнительно ты сбросишь одежду и распустишь волосы. Они опутают меня золотым водопадом, укроют все мое тело…

— Ты болен!

Он усмехнулся:

— Вот увидишь, так и будет. Потому что если ты откажешься, я убью Кэтрин одним ударом.

Женевьева быстро отвернулась. Господи, подумать только, сколько страданий она вынесла по вине этого человека! Даже навлекла на себя подозрения Тристана! С какой радостью она вонзила бы нож в сердце Гая!

— Ты убил моего отца.

— Однако, миледи, вы отнеслись к де ла Теру весьма благосклонно, хотя считали, что его руки перепачканы кровью.

— Это была битва, а не убийство! — крикнула Женевьева, но вдруг умолкла. Чтобы завладеть кинжалом, надо застать Гая врасплох. И все-таки она не могла прикоснуться к нему, даже ради этого.

Ее сердце заколотилось. Женевьеве вспомнилась давняя ночь, когда она так же боялась прикосновений Тристана. Даже замышляя предательство, она воспламенялась от его взгляда. Женевьева ненавидела его, но восхищалась внешностью Тристана, знала, что перед ней настоящий рыцарь, отважный и галантный. Время показало, что первое впечатление не обмануло ее. Время научило Женевьеву любви, которую она уже не надеялась изведать. А теперь ей казалось, что она больше не увидит Тристана, не услышит низкого, бархатистого голоса. Никогда больше не сядет к нему на колени, не поверит свои тайны, не попытается завоевать его доверие… О Господи!

Женевьева похолодела. Наконец, взяв себя в руки, она посмотрела на Гая и усмехнулась. Он высоко поднял бровь.

— Вы смеетесь, миледи? Рад, что вы в хорошем настроении.

— Я думала об иронии судьбы, Гай. Призраки водятся не только в Бедфорд-Хите, но и здесь, в Уэльсе. Об этом я даже не подозревала. — Она осторожно придвинулась к нему. — Гай, отец перед смертью завещал мне не сдаваться. Он так ничего и не узнал. А затем ты предложил заманить Тристана в ловушку и убить его… и так галантно попросил моей руки! Как истинный рыцарь, ты отправился воевать, но как только понял, что Ричард проиграет, переметнулся на сторону Генриха. Представляю, как тебе было горько узнать, что замок достался другому! Ты хамелеон! Удивительно — ты меняешь цвета по желанию! — Женевьева сидела совсем рядом с ним, и Гай смотрел ей в глаза как завороженный. Вот он, долгожданный момент!

Она сунула пальцы за голенище его сапога, осторожно вытащила кинжал и приставила его к животу Гая. Поначалу он широко усмехался, но почувствовав прикосновение лезвия, нахмурился.

— Убери его, Женевьева.

— Нет. Попробуй только пошевелиться…

— Женевьева… — Он смотрел поверх ее плеча и улыбался. От этой улыбки она задрожала. — Обернитесь, миледи, — сказал Гай.

— Не двигайся! — Женевьева кольнула его острием кинжала, но, обернувшись, увидела, что в пещеру прокрался Филберт и теперь стоял над Кэтрин. В его руке поблескивал охотничий нож. Женевьева ахнула.

Воспользовавшись ее замешательством, Гай стиснул Женевьеве запястье. Она инстинктивно сжала кинжал, но Гай заломил ей руку и пригнул к полу. Лезвие скользнуло по земляному полу пещеры. Гай навалился на Женевьеву и отвесил такую хлесткую пощечину, что у нее зазвенело в ушах. Как дикий зверь, она отбивалась, царапалась, тянулась к его горлу, но он прижал ее к себе так крепко, что Женевьеву чуть не стошнило. Она задыхалась от его дыхания и собственной ярости.

— Это твой последний шанс, Женевьева! Еще одно движение — и он убьет ее.

— Нет! — задрожав, вскрикнула она.

Гай улыбнулся и велел Филберту возвращаться на пост.

— А теперь, тварь, все будет так, как пожелаю я. И тебе придется постараться! — Он рывком поставил ее на ноги. Женевьева пошатнулась и чуть не упала, но Гай грубо поддержал ее. — Это случится сейчас же, Женевьева! Или я убью ее у тебя на глазах — медленно, чтобы она умерла в страшных муках! Видя это, ты сойдешь с ума. Я позволю тебе посмотреть, как она корчится в луже крови!

— Прекрати! — Она оттолкнула его. Женевьева была на грани безумия. Сорвав плащ, она отшвырнула его. — Я презираю тебя!

— Она умрет.

— Нет! — Женевьева начала снимать туфли — так, как приказал Гай, медленно и соблазнительно, желая выиграть время. — Мне не терпится плюнуть тебе в лицо!

— Советую вам этого не делать, миледи.

Она стянула чулок и сделала это так, что явно угодила ему. Он не спускал с нее злобно горящих глаз. Женевьева еще раз оглянулась на ребенка, прежде чем погрузиться в бездну ада, и замерла. Кэтрин исчезла.

На полу не было крови, в пещере стояла тишина. Ребенок исчез, словно провалился сквозь землю.

— Чертова сука! — Гай рванулся к ней, схватил за плечи и сервал платье. Женевьева закричала от ужаса.

Ей ответил рев, подобный грохоту шторма, он отражайся от стен пещеры, слышался сразу отовсюду. Когда она вновь обернулась, в пещере уже не было пусто. Неподалеку стоял Тристан — разъяренный, прекрасный, сильный и гибкий. Он сделал гигантский прыжок, и они с Гаем сплелись в рукопашной схватке. Женевьева вскрикнула, опасаясь, что Филберт нападет на Тристана сзади. Но в пещере никто не появился. Обернувшись, она увидела, что Гай тянется к… Тристан придавил его к земле и душил обеими руками. Но пальцы Гая уже нащупали кинжал.

— Тристан, нож! — вскрикнула она.

Тристан увернулся от удара: кинжал вонзился не в сердце, а в бедро. Воспользовавшись преимуществом, Гай вырвался, снова схватил кинжал, но не бросился на Тристана, зная, что с ним не совладать. Он рванулся к Женевьеве и притянул ее к себе за волосы. Услышав крик жены, Тристан застыл на месте. Гай приставил кинжал к ее груди.

— Не двигайся, де ла Тер.

— Тристан! — крикнула Женевьева. — Унеси Кэтрин!

— Молчи! — Гай начал двигаться к выходу из пещеры, увлекая ее за собой. Он сжимал Женевьеву так крепко, что она задыхалась. Камни царапали босые ступни. Женевьева успела заметить, что бездыханный Филберт лежит у входа, а затем у нее потемнело в глазах. Из-под острия кинжала, прорезавшего кожу, сочилась струйка крови.

Тристан следовал за ними, глядя на Гая в упор. Скалистый берег был совсем близко. Женевьева поняла, что сейчас все они скатятся вниз и разобьются об острые камни.

— Отпусти ее! Сразимся! — потребовал Тристан.

— Не двигайся!

Женевьева услышала мерный плеск волн, доносящийся снизу. Гай продолжал пятиться, таща ее за собой. Камни срывались из-под ног, скатывались по крутому склону и падали.

— Отойди, Тристан, иначе я сброшу ее в пропасть, клянусь тебе! Не вздумай преследовать нас. Ты же получил девчонку, вот и бери ее. Женевьева тебе не нужна. Она останется со мной, де ла Тер, понял? Твоя драгоценная жена была со мной с начала до конца. И она будет моей, когда…

— Пригнись, Женевьева! — вскричал Тристан. Она не поняла, что произошло, но услышала свистящий звук и увидела, как Тристан сорвался с места. Выхватив кинжал из-за голенища, он метнул его. Свист прекратился. Кинжал пронзил плечо Гая.

Услышав крик, Женевьева ударила Гая локтем в бок. Он ухватился за кинжал, засевший в плече, однако не отпускал ее. Женевьева вскрикнула, увидев далеко внизу белые гребни волн. Она не могла высвободиться. Ей предстояло погибнуть вместе с Гаем.

— Женевьева! — Тристан бросился к ней.

Пальцы Гая сомкнулись на ее шее и сжимались, пока Тристан не оторвал их.

— Женевьева! — снова крикнул Тристан, и она застыла, ошеломленная неожиданной свободой. Женевьева не сразу увидела клубы пыли, а присмотревшись, поняла, что двое мужчин, сцепившись, подкатились к самому краю пропасти…

Раздался вопль — протяжный, мучительный, предсмертный. В непроницаемой темноте, обступившей ее, Женевьева тоже закричала. Она видела, как тело ударилось о камни, подскочило и снова упало, точно тряпичная кукла. Труп докатился до самой воды.

Женевьева кричала, пока чьи-то теплые руки не обняли ее и не увели подальше от жуткого зрелища.

— Тристан! — Она обвила руками его шею и уткнулась ему в грудь, всхлипывая от невыразимого облегчения. — Тристан…

Поцеловав жену в лоб, он понес ее к пещере.

— Кэтрин! — опомнилась Женевьева. — Тристан, где…

— В пещере, дорогая. С Джоном. Я велел ему не отходить от малышки.

— Но как ты?..

— Эдвина предупредила нас. Я не рискнул напасть на Гая на тропе — она слишком узка и опасна. Джон, Роже и Эдвина следовали за мной по пятам. Эдвина объяснила, где находятся пещеры. Но ворваться сюда сразу мы не могли… пока ты и малышка были во власти этого мерзавца.

— Я чуть не умерла, когда увидела, что она исчезла. Слава Богу!

— Я видел, в каком ты состоянии. И не выдержал.

— О Тристан!

У входа в пещеру они остановились, глядя друг на друга. Свет и тени играли на запыленном лице Тристана, но еще никогда он не казался ей более прекрасным и благородным. Женевьева дрожала в его объятиях, чуть не плача от облегчения. Прерывистым шепотом она начала говорить о том, о чем следовало сказать давно:

— Тристан, Гай солгал. Я ничего не знала! Это он убил моего отца и Акселя. Убил их и убедил меня, что они погибли в бою… Он прикончил их своими руками и поклялся быть мне другом, и… Тристан, клянусь: я пыталась защитить Гая только потому, что помнила о его дружбе с Акселем!

— Знаю. — Тристан нежно улыбнулся.

— Знаешь?

— Я был глупцом, любимая. Боялся довериться тебе. Ты простишь меня?

Ее глаза наполнились слезами, она осторожно коснулась пальцем ссадины у него на щеке.

— А ты меня? Тристан, если бы я предупредила тебя еще в Бедфорд-Хите, рассказала, что он замышляет недоброе…

— Не вини себя, любимая.

— Но из-за моего молчания чуть не пострадали мы все. Господи, Тристан, не могу представить себе, что Кэтрин…

— Я боялся не только за нее, но и за тебя. Я понял, что не смогу жить без этих волос, голоса, этой души. Мое сокровище, любимая, моя жизнь! — Его голос переполнила нежность, он прижался щекой к голове жены и привлек ее к себе. — Страх был так велик, что я растерялся… но к счастью, всемогущий Бог дал нам шанс выжить. И любить…

— Простите, но с этим можно подождать!

Оба вздрогнули, обернулись и увидели, что Джон держит на руках Кэтрин, раздраженно потирающую кулачками лицо.

— Кэтрин! — радостно воскликнула Женевьева и, высвободившись из объятий Тристана, прижала к себе дочь.

— Она… вся мокрая, — смущенно сообщил Джон.

— Драгоценная моя крошка!

Женевьева расплакалась, прижавшись лицом к дочери. Тристан подошел и обнял их обеих, напомнив Джону, что ему пора привыкать к мокрым пеленкам и плачущим детям.

Джон с усмешкой согласился, а затем предложил привести коней — должно быть, Эдвина и Роже уже извелись от беспокойства. Бросив взгляд на труп сообщника сэра Гая, он заметил, что его следовало бы похоронить. Тристан велел Женевьеве одеться и немного подождать, но войти в пещеру она не решалась, поэтому он сам принес ей туфли и плащ и укутал им ее плечи. Женевьева подождала, пока мужчины закопают труп ее мучителя. Вглядываясь в темноту, она укачивала ребенка. В замок Женевьева ехала верхом на Пае, вместе с Тристаном. Роже и Эдвина устремились навстречу, едва завидев их. Они громко кричали от радости, говоря, что до смерти перепугались. Наконец все двинулись домой, в Иденби.

Прошло несколько часов, прежде чем они увидели озаренные луной стены и башни замка. Облака то и дело заволакивали ночное светило, и путникам казалось, что луна игриво подмигивает им. Близилось утро.

Роже, Джон и Эдвина ехали впереди. Эдвина прижимала к себе малышку. Тристан обнимал Женевьеву, а Пай двигался медленной рысцой.

— Все кончено, — пробормотала Женевьева, — и никто из нас не пострадал. Нас уберег Бог, любимый.

— Да, он благословил нас. — Тристан поцеловал ее в макушку. — Но как же мне быть дальше, милая? За какими стенами спрятать мою мятежную, дикую розу?

Женевьева улыбнулась и, обернувшись, посмотрела на мужа.

— Вам давно уже незачем прятать меня, милорд. Я навеки прикована к вам золотыми цепями.

Он усмехнулся:

— Скорее уж шелковистой паутиной и нежным шепотом! Леди, я давным-давно стал вашим пленником.

— Тристан, как я люблю тебя!

— И я тебя, Женевьева.

— Домой… — мечтательно протянула она, радуясь тому, что не чувствует запаха гари. Под домом она подразумевала не только сам замок, но и бурное море, и утесы, и обитателей Иденби. Теперь все это станет городом — благодаря Тристану. — Придется перестроить замок.

— Да.

— Чтобы он стал просторнее. А еще… Тристан, мне так понравился Бедфорд-Хит! Нельзя ли и здесь сделать такие же чудесные окна?

— Все, что пожелаешь, дорогая.

— И повсюду постелить мягкие ковры, особенно в детской. А еще мне понадобится классная комната. И теплые, уютные комнаты для гостей — чтобы ученые всего мира съезжались к нам в гости. Не только ученые, но и лучшие музыканты! И…

— Классная комната?

— Да! Анна должна научиться не только рукоделию, да и Кэтрин не помешает образование. А к тому времени у Джона и Эдвины родится сын, и у нас…

Он крепче обнял ее. Женевьева рассмеялась.

— Скверный мальчишка! Ты уже все знаешь!

— Да, Эдвина сказала об этом… Но я надеялся услышать радостную новость от тебя.

— На этот раз у нас родится сын, — прошептала Женевьева.

— Возможно. — Тристан остановил Пая, крепко обнял жену и прильнул к ее губам в продолжительном нежном поцелуе. Наконец он отстранился, и они вновь посмотрели друг другу в глаза. При пожаре замок пострадал, но каменные стены остались величественными и гордыми. Небо над Иденби постепенно светлело.

— Тристан, смотри, как лучи солнца играют на парапетах! — шепнула Женевьева. — Знаешь, я безумно счастлива… может, напрасно?

— Нет, любимая. Счастьем надо дорожить. Что касается меня, леди Иденби, то и я безумно счастлив. О таком счастье я даже не мечтал. Леди, вы не устаете радовать меня.

— Скверный мальчишка! — со смехом повторила она.

— Нет, влюбленный, околдованный и почтительный муж. Алая роза Ланкастеров жаждет сплестись с белой розой Йорков. Англия объединилась… теперь у нас один дом.

— Это правда? — взволнованно прошептала Женевьева. — Неужели война наконец-то кончилась?

— Наша война — да, любимая. Наш дом стал общим.

Женевьева удовлетворенно улыбнулась.

— О лорд из стана Ланкастеров! Не забывайте, что у белой розы есть шипы!

Тристан усмехнулся и пришпорил Пая, направляясь к воротам и шепча жене на ухо:

— Идем, любимая. Где бы нам ни пришлось спать сегодня, у нас будет ложе из роз, благоуханных и шелковистых, без единого шипа.

Солнце поднималось над скалами и над стенами Иденби. Небо переливалось всеми оттенками золотого и малинового цветов, радуясь началу нового дня!!!