Средство от рака

1. Линда Берд выходит замуж за Джорджа Гамильтона?

На следующий день Джерри и Карен отправились в кинотеатр. Они сидели в первом ряду первого яруса, ели кукурузные хлопья и смотрели «Барабаны на Мерси[12]». Сэр Вильям Гаррисон исполнял роль угрюмого, себялюбивого исследователя, Ина Шоррок была гордой королевой порта Санлайт; Эрик Бентклифф появился в одной из лучших своих ролей торговца-мошенника откуда-то из центральных областей страны.

2. Моя жена-подросток не спускает с меня глаз

Выйдя из кино, рука об руку они пошли по Уэстбурн-Гроув, освещенной закатными лучами солнца. Некий выходец из Вест-Индии с лотка продал Джерри котелок чоумугра как средство от проказы.

Эскадрон танков М-60, установленных на охраняемых автоплатформах, прошел мимо них в сторону Квинсвей в сопровождении толпы танцующих детей. Улыбающиеся солдаты бросали детям игрушки.

3. Чем банан угрожает сестрам Леннон

Джерри подал сигнал открыться двери своей штаб-квартиры на Лэдброук-Гроув. «Корпорейшн дасткарт» повернул за угол. В кузове находился мужчина в меховом жакете и феске. Ухватившись правой рукой за тент грузовика, он энергично кричал в мегафон:

— Выносите своего мертвеца! Выносите своего мертвеца!

4. Почему Конни грозил Эдди адвокатом

Джерри налил «перно» себе и протянул бокал «тио пепе» Карен фон Крупп. Они были одеты в одинаковые ярко-фиолетовые вельветовые костюмы от мистера Фиша, производя несколько более приятное впечатление, чем живопись прерафаэлитов. Их брюки были расстегнуты.

5. Секрет, который я не расскажу Фрэнку

Они лежали нагишом на красном плюшевом покрывале, глядя вверх, на синий плюшевый балдахин над латунной кроватью на ножках-столбиках. Их тела — черное и розовое — дышали здоровьем.

— Свежий воздух, — произнес он. — Вот что.

— Что?

— Рано или поздно, но придется отправляться на природу. Мы ведь в Лондоне уже две недели.

— И — ничего! Тебя беспокоит тишина?

— Мне думается, да. Завтра отправляемся. Снова можно выходить, — он понюхал ее волосы.

Она стала поглаживать его кожу на внутренней стороне бедра.

— Слишком хорошо, даже не верится, — и она укусила себя за руку.

1. Сколько еще это может продолжаться???

Оставив один «фантом-VI» в Париже, Джерри вовсе не чувствовал склонности пользоваться другим. Кроме того, он совсем не спешил.

— Думаю, пойдем рекой.

Он вынул свой вибропистолет и стал подниматься по лестнице.

В следующий момент, пройдя дверь, он уже гнал перед собой группу угрюмых пациентов преобразования. Все они были одеты в прямые жилетки, и большинство из них выглядели бы приятно и мило, если бы были способны на улыбку-другую. Карен фон Крупп поправила прическу.

Когда они дошли до прохладного главного холла, Джерри, успокаивая, заверил ее:

— Они скоро засмеются второй стороной своих лиц.

День был отличный.

Во дворе их ожидал белый грузовик на воздушной подушке с нарисованными на боках красными крестами. Устроив пассажиров поуютнее сзади, Джерри присоединился к Карен в кабине и запустил мотор. Взвыв, машина поднялась и пошла в открытые ворота.

Вскоре они, со свистом двигаясь по дороге, проехали мимо алого мрака Челси и добрались до каменных набережных Темзы.

— О, wunderbar![13] — Карен фон Крупп посмотрела за окно на танкеры-развалины, проталкивающиеся через масло, отсвечивавшее десятками ярких цветных разводов.

— С этим невозможно справиться, — согласился Джерри.

Они пересекли мост Ватерлоо с включенной сиреной и были пропущены знаком руки морского пехотинца с чувствительно-серьезным лицом, который стоял, положив одну руку на рукоятку военно-морского образца «кольта», а в другой держа сигару. Белый поющий грузовик-вертолет шел над разрушенными дорогами южного Лондона, которые были полны горицветом, наперстянками, «золотым дождем», шиповником, бузиной, ивой, ползучей лапчаткой, гребешками Венеры, ясноткой, пастушьей сумкой и одуванчиком, потом свернули к Гринвичу, где стояло на якоре судно Джерри.

Пока Джерри направлял своих пациентов вверх по сходням, Карен фон Крупп указала на разрушенное, кажущееся руинами здание вдалеке.

— Что это, Джерри?

— Обсерватория Гринвича, — отвечал тот. — Сейчас она стала несколько лишней, мне кажется.

Она взошла на борт, и они отчалили.

Спустя какое-то время они с пыхтением шли от Лондона, с усилием пробиваясь против течения.

Берега реки, поля и руины позади них покрывал ковер из всевозможных цветов. Пока Джерри переводил катер в режим автолоцмана, Карен вытянулась на палубе, вдыхая теплый летний воздух, глядя в высокое синее небо и слушая пчел и сверчков на берегу.

Когда катер проплывал через перемежающийся вязами сосновый лес, Джерри поднялся к ней и лег рядом. Из кабины доносились изящные звуки Симфонии номер один Ивса.

— Я бы сказала, что это — твоя любимая мелодия, — проговорила она.

— Можно и так сказать.

— Это ведь жизнь, да?

— Какая?

— А какая тебе нравится?

— О, да, на самом деле.

Нос судна рассекал радужное масляное пятно, и часто выпрыгивавшие рыбки причудливой формы каждый раз оставались на поверхности, пока зыбь не покрывала верхний слой и они опять не исчезали в воде.

Река вынырнула из леса, и теперь они плыли между полями со старыми разрушенными фермами, опустевшими деревнями и заброшенными трактирами. Раз, когда они проплывали под мостом, бронированный автомобиль прогремел над их головами и помчался дальше по дороге. Чуть позже они увидели худую молодую женщину, которая с берега бросала в них камни, выкрикивая неразборчивые оскорбления.

Все же Джерри сумел разобрать несколько слов:

— Pantalones… el jardin zoologico… la iglesia inglesa! Lavabo… negra queremos un… vino dulce… de oro, piata, platino, diamantes, rubies, zafiros, esmeraldas, perlas…

— Американская эмигрантка, бедная корова.

Карен настороженно подняла голову, пальцами закинула назад свои длинные темно-красные волосы:

— Что это? Не пчелы же!

Женщина исчезла в подземелье.

Джерри прислушался.

— Шершни? — предположила Карен.

Джерри покачал головой:

— «Западный ураган». Лучше бы нам… — он подпрыгнул и побежал к капитанскому мостику.

Карен тоже поднялась было, но тут же плюхнулась на палубу, так как со стороны передней палубы загудел двигатель небольшой ракетной установки. Она пробралась к мостику; Джерри следил за радаром.

— Их около восьми, — сказала она. — Трудно сказать, чьи.

Он всмотрелся в окно.

— Они увидели нас. Приближаются, чтобы рассмотреть получше.

— Это наши, Джерри?

— Нет, я думаю — это ваши; может быть, твой муж…

— Мой муж?

— Может быть.

Джерри включил лазеровизор и настроил его на радар. Теперь перед ним был крупный план ведущего «Урагана» и его пилота.

Пилот в задумчивости жевал слоеный шоколадный пирог, глядя вниз, на лодку Джерри.

— Интересно, где это он был, — рука Джерри рванулась к управлению пусковой установки. — Не хотелось бы ранить его.

— А он знает, что это твоя лодка?

— Не думаю. Она зарегистрирована на имя Бисли.

— Странное совпадение.

— Что в этом странного?

В этот момент вертолеты обнаружили ракетную установку и, хотя и были оснащены великолепными ракетами «Норм СС-11» класса «воздух-земля», все же начали уходить в вираже.

— Velocidad maxima[14], кажется… — пробормотал Джерри.

— Что?

— Сторожевой корабль. Пора двигаться.

— Боже…

Вертолеты растаяли за горизонтом.

— Они идут на Лондон, — сказал Карен. — Думаю, мы выбрались как раз вовремя.

— Может быть, ты и права.

— А ты думаешь, я ошибаюсь?

— Ну, они несли не весь свой арсенал ракет, однако держались в воздухе довольно тяжело, как ты считаешь? — Он отпустил кнопку, и его собственная пусковая установка исчезла в чреве лодки.

2. Чудно, папа!

Джерри взял управление на себя, когда они свернули в приток Урзель и медленно двинулись по нему под навесом высокой пахучей травы. Был уже вечер, солнце опустилось, но немного света все еще пробивалось к ним.

С того момента, как вертолеты исчезли, Карен фон Крупп ушла в себя и стояла рядом с Джерри в кабине, вторя произведению Ивса. Какая-то мысль занимала ее. Наконец, когда они добрались до деревянного причала, она сказала:

— Не думаешь ли ты, что в этом кроется секрет наших отношений?

— Конечно, нет, — он сжал ее руку и направил лодку к причалу. — Просто оно — ключ к будущему. А может, даже и не оно. Не беспокойся об этом.

Надув губы, она схватила швартов и, прыгнув на причал, намотала его на сосновый капстан, пока Джерри, выключив двигатель, подводил судно к причалу.

— Давай выгружать наших «морячков» на берег, — достав вибропистолет, он ногой открыл кормовой люк. — Все в порядке, друзья, выходите. Не спеша.

Подслеповато щурясь на остатки солнечного света и спотыкаясь, пациенты преобразования поднялись на палубу и строем пошли по сходне, которую Карен фон Крупп подняла для них.

Все вместе они направились по причалу к кукурузному полю.

— Ты когда-нибудь задумывался о моральной стороне того, чем занимаешься? — спросила она. — Эти создания ничего не спрашивали?..

— Они молились. Мы слышали. Мы просто служим людям, Карен.

— Бисли говорит…

— Да, и он тоже. Я знаю: Бисли известно, что для них хорошо. Я просто делаю то, чего они ждут от меня. Вот так. И я на этот счет совершенно спокоен.

Они шагали по узкой тропе через кукурузу. Из-под ног у них выбежал кролик, в небо вспорхнула куропатка. Вдалеке показалась крыша большого дома — Центра преобразования Саннидейла. Из труб приветственно поднимался дым.

— Осталось немного, — сообщил Джерри пациентам преобразования, которые тяжелой поступью шли, уставившись в землю.

— Ты никогда не спрашивал…

— А о чем спрашивать?

— Я…

— Я делаю то, чего от меня ждут.

— Это же, как проституция.

— Это во многом похоже на проституцию, да?

— И ты ничего плохого не видишь?..

— Клиент всегда прав.

— И у тебя не возникает, — ее передернуло, — никаких этических возражений?

— Я даю людям то, чего они хотят, если ты об этом.

— У тебя нет никакого представления о миссии! Ах! Хорошо, что хотя бы у Бисли оно есть, — она хрипло рассмеялась. — Ха!

— Я-то думал, оно то же самое, что и у меня.

— Nein! Другое. Он знает, что людям нужно чувство уверенности.

— Конечно. Ты не чувствуешь?.. Кажется, что-то горит?

— Да. Чувствую.

3. Эротические духи Вьетнама

Горел Саннидейл. Персонал стоял вокруг Центра преобразования, беспомощно уставясь на огонь. Зажигательные ракеты сделали свое дело.

— А что с пациентами? — спросил Джерри у матроны.

— Все ушли, доктор Фислей. Их увели. Месяц работы! Ох!..

— Успокойтесь, женщина, — проговорил Джерри с грубоватой лаской. — Это был «Западный ураган»?

— Точно, доктор. Восемь, марки «десять». У нас не было никакой возможности организовать оборону. Мы направили лазер на Лондон. Мастер Коутрубуссис в пути; он сказал — попробует привезти вас с собой.

— Я иду впереди. Лазер еще работает?

— Не-е.

— Тогда вам лучше побыстрее отправиться в Сохо, Джанет. Передайте там, что вертолеты, когда их видели в последний раз, направлялись в Лондон.

— Хорошо, доктор. — Матрона побежала к единственному оставшемуся целым ангару.

Вскоре небольшой турбовинтовой вертолет ОН-6А, взвыв, поднялся вверх, когда пилот спешно натянула американскую униформу, чтобы соответствовать маркировке машины. Она летела над полями цветов.

Солнце село, огонь утих.

— Считаю, что повреждения не самые худшие, — сказал Племми — один из мужчин-сиделок, тщетно пытаясь парализованной рукой прогладить почерневшие пятна на спецовке. — Все восточное крыло в порядке.

— У них были большие базуки и начинка, — сообщил мистер Фоулс, шеф трансплантации. Мистер Фоулс — высокий бледный мужчина с нездоровыми руками, нежная натура. — У нас не было ни единого шанса; мы оказались окружены, помечены вот таким образом, — он указал на пятно зеленой краски на лбу, — и согнаны в сад. Потом они забрали пациентов.

— А их руководитель?.. — Джерри поднял руку и коснулся пальцем носа.

— Одет по-церковному. Он утащил пирог, который матрона приготовила ко дню рождения бывшего председателя Совета искусств, — бедный малый и так потерял в весе!

— Ну, думаю, это был пирог! — сказал Джерри. — Однако я посмотрю: может, и смогу вернуть пациентов. Плохо дело-то. Ну, и состояньице должно быть у них!

— Говоря без преувеличений, сэр, — мистер Фоулс обхватил себя под мышками, — маленькие, робкие создания на этом-то этапе, знаете ли. Не понимаю! Даже не мог бы назвать вам их имен. Даже половины из них.

— Этот груз вам лучше направить в восточное крыло. — Джерри указал на новую группу. Большинство из доставленных уселись на землю и уставились на дымящийся остов центра.

— Если понадоблюсь, я буду наверху, на своем месте. Пошли, Карен.

Он повел ее по лужайкам к своему маленькому Голландскому особняку и остановился под занавешенным брезентом порталом.

— Откройся, и это — все!

Дверь распахнулась.

Они шагнули внутрь.

— Waar is de nooduitgang?[15] — спросила Карен с отсутствующим видом, когда дверь закрылась позади нее.

Джерри включил свет.

— Ты становишься очень напряженной, — проговорил он.

— Ik hank det wel…[16]

— Печально.

— Ja, das i seben schade..[17]

Они пошли вдоль стены, отделанной темным деревом, сверкавшим полировкой. Чистенький старичок обогнул угол и поковылял к ним.

— Ах, сэр! Ах, сэр!

— Что у нас из еды, де Фоссенберг?

— Gekookte eieren, kaas, fazant…[18]

— Чудесно. Я думаю, мы устроим все это в гостиной.

Стены в гостиной были отделаны теми же темными деревянными панелями. Стоявшие в ней кресла были старомодными; глубокие, покрытые цветастой тканью, которая спускалась с них свободными складками. В комнате стояло огромное количество часов в крашеных деревянных футлярах, и все они показывали точное время.

Джерри и Карен в молчании сели в кресла.

Немного спустя де Фоссенберг вкатил «немого официанта» — столик с закусками.

— Ах, сэр.

Он подал им подносы, потом — тарелки, потом разложил на них холодного фазана, сыр и вареные яйца. Затем открыл бутылку «нирштайнера» и наполнил вином два чешских бокала на длинных ножках.

— Что теперь будет? — спросила Карен фон Крупп. — Ты потерял большинство своих жертв.

— Полагаю, нам следует попытаться вернуть их.

— … твой долг?

— Ну…

— Но Бисли возьмет их в Америку!

— Откуда ты знаешь?

— Я думаю, возьмет.

— Он тебе сказал.

— Нет.

— Ты знала.

— Ja.

— Что с воза упало… Теперь смысл ясен.

В парадную дверь постучали. Они услышали, как де Фоссенберг прошаркал к ней, чтобы открыть. До них донеслись голоса.

— Коутрубуссис, — назвал Джерри, когда грек с угрюмым лицом вошел в комнату и презрительно глянул на еду. — Закусишь?

— «Уловчик», а?

— Нет, возлюбленная. Доктор фон Крупп и я теперь вместе.

— Я начинаю подозревать тебя, Корнелиус.

— Не стоит, мистер Коутрубуссис. Я скоро отправлюсь в Штаты.

— Значит, вы слышали о преобразованном Конкорде? Все, чего мы добились от Бисли, — это гашиш. Мы в ответе перед теми бедными франтами, Корнелиус. Вы должны вернуть их. Они — ни рыба, ни мясо, ни добрая селедка в их нынешнем состоянии.

— Мы отправляемся в течение часа-двух.

— Немедленно.

— Нам придется заказать места, мистер Коутрубуссис. Это — цивилизованная страна. Невозможно просто так зарулить туда в каком-нибудь собственном самолете. Это вызовет осложнения. Мы должны лететь одним из рейсов по расписанию.

Коутрубуссис согласился с этим.

— Утром отправляется аэробус от «ПанАм», или «Ус-10» взлетает в полночь с аэропорта Гэтвик. Это — один из рейсов для беженцев, но мы можем устроить вас на него.

— Карен будет со мной.

Коутрубуссис послал Джерри мученический взгляд.

— О’кей. Я устрою заказ для вас обоих. Вам придется ехать под видом монаха и монашки.

— Хорошо. Все необходимое приготовлено у меня наверху.

— Дела оборачиваются критически, Джерри. Я думаю, вы понимаете, насколько критически? Если б только вы могли вернуть эту машину.

— Это значит — идти в преобразование, почти наверняка.

— У вас нет другого способа связаться с ним?

— Он — слишком жесткий человек, чтобы можно было удержать его. Ради бога: он ведь даже не существует. Связь с такими людьми, как он, занимает время.

— Я знаю. Но попытайтесь. Имея ту машину, мы сможем добиться всего…

— Бисли знает об этом. Еще в Париже он пытался заполучить ее у меня. Он уверен, что она — у меня.

— А что, у вас ее нет?..

— О, черт…

— Значит, он считает нас куда сильнее, чем мы есть на самом деле?

— Конечно.

— Я думал, этот чертов рейд был несколько отчаянным!

— Выше нос, мистер Коутрубуссис. Рыбалка продолжается.

— Проверьте сети!

1. Я умер на операционном столе

Когда «ѴС-10» в конце концов приземлился в аэропорту Кеннеди, Джерри зевнул и поставил свой бокал шампанского. Они проболтались в воздухе в ожидании места для посадки два часа, и теперь уже стемнело.

Красные, синие и оранжевые цвета аэропорта носили отпечаток богатства красок позднего Уолта Диснея, и каждая деталь была очень четко прорисована в манере Берна Хогарта. И это было правильно.

Они выгрузились вместе с Бедными ясновидцами и бенедиктинцами. Карен фон Крупп выглядела великолепно, как холодная и чопорная мать-настоятельница, а Джерри был заправским, опрятным настоятелем из фешенебельного монастыря.

В паспортах были указаны их профессии: Карен — хирург-стоматолог, а Джерри — специалист по сердечно-сосудистым заболеваниям, но в этом случае вся клерикальность оказывалась повторно классифицированной.

Служащий на паспортном контроле мельком просмотрел документы Джерри:

— Здесь сказано, мистер, что вы — кавказец.

— Правильно.

Служащий сдвинул фуражку на затылок и в театральной манере поднес паспорт к глазам.

— Ну, ваше фото в порядке…

— Я долгое время провел на Востоке.

— Израиль?

— Индия.

— Все правильно. Я считаю, что вы — беженцы — приобрели особые приоритеты. Надеюсь, они там знают, что делают.

Джерри и Карен забрали свой багаж с конвейера. У них были одинаковые дорогие кейсы из черной кожи с золотыми замками.

Таможенники в красиво стилизованной униформе жестами показали им выход. Они присоединились к другим монашкам и монахам, собравшимся вокруг группы узкоглазых мужчин и женщин в серых шерстяных костюмах и габардиновых пальто, пожимавших им руки и приветствовавших их по случаю прибытия в Америку.

Руководитель группы приветствовавших, мистер Силвер, — с узким загорелым лицом, застегнутый на все пуговицы. Он угрюмо произнес:

— Уверен, все вы ужасно устали, друзья, и не прочь немного соснуть. Мы зарезервировали для вас помещения в соседнем отеле. Завтра мы встретим вас и сообщим, куда вам предписано прибыть и как вам туда добраться. Невозможно выразить, как сильно я восхищаюсь нашими английскими кузенами. Пожалуйста, идите за мной.

Все строем отправились за мистером Силвером, их попечителем, прошли мостик над дорогой, пробегавшей рядом с воздушным перевалочным пунктом, и увидели восьмиэтажное здание, увешанное золотисто-неоновой рекламой на манер отеля «Никсон».

— Едва ли можно поверить в честность всего этого, — пробормотала Карен. — Кеннеди создал аэропорт и чертову пусковую установку.

— Они не ожидали, что будет еще одна партия, — рассудительно проговорил Джерри.

Они прошли двери-распашонки и оказались в ничем не примечательном холле. Мистер Силвер шагнул к столу регистрации, обратился к клерку, от которого и получил лист бумаги и связку ключей.

— Сюда, друзья. — Мистер Силвер повел их к лифтам. — Мы все размещаемся на шестом этаже. Пожалуйста, держитесь вместе.

Мистер Силвер вошел в первый лифт с восьмеркой из числа своей свиты. Женщина средних лет, миссис Бронсон, одетая в костюм с поясом и не имевшая на лице никакой косметики, кроме ярко-красной губной помады, собрала около себя Джерри, Карен и шестерых монахов во втором лифте. Уткнувшись в свой лист бумаги, она стала выдавать ключи:

— Вы в шестьсот четвертом, отец аббат, шестьсот пятый — брат Симон, шестьсот шестой — брат Питер, в шестьсот седьмом — брат Мэтью, шестьсот восьмой — брат Джон. Шестьсот девятый — брат Томас. А вы, святая Мать, — в шестьсот десятом.

Они поспешили из остановившегося лифта, разыскивая указатели, сообщавшие им, где найти нужные номера.

— Я оставлю вас здесь, если вы не против, — сообщила миссис Бронсон, — а встретимся за завтраком. Спокойной ночи. Должно быть, это было ужасно.

Она уехала вниз.

— Сюда, братья, — сказал аббат.

Ведомые Джерри Корнелиусом и Карен фон Крупп, монахи устало потащились по коридору. Они повернули направо, потом — налево и нашли комнаты. Все двери были покрашены в бирюзовый цвет и имели желтые таблички с номерами.

Джерри остановился у своей двери.

Карен прошла к своей.

Монахи вставили ключи в замочные скважины, открыли двери и вошли внутрь, закрыв их за собой.

— Увидимся позже, Карен — сказал Джерри.

Она пожала плечами.

Войдя в номер, Джерри включил свет.

Он стоял в небольшом тесном помещении с кушеткой, которая раскладывалась в кровать, с одним окном в противоположном конце комнаты, занавешенным бирюзовыми занавесками. Джерри включил телевизор и узнал время, температуру и влажность. Он подвел свои часы, стащил с себя рясу и проверил, не появилось ли морщин на его голубом шелковом костюме. Костюм неплохо перенес путешествие.

Ванная комната оказалась рядом со входом; в ней имелся умывальник и унитаз. Бирюзовые полотенца были украшены золотистой окантовкой. Занавески у душа — желтою цвета. Мыло — бирюзовое. На стенах — зеленый и оранжевый кафель. Джерри открыл душ.

Он вернулся в комнату, снял с себя одежду, взял свой вибропистолет прямо в кобуре в ванную и повесил его там на перекладину для полотенца. Джерри шагнул под обжигающий душ и намылился с головы до пят, напевая себе под нос «Может быть, это любовь» Джимми Хендрикса.

Вытершись, он вызвал горничную и заказал кварту[19] Черного Ярлыка Джека Даниелса, луковый суп, телячью печень в соте с припущенным луком, копченную на пекане грудинку, жареный по-домашнему картофель, ломоть старого нью-йоркского пирога с сыром, желе с двумя приправами, взбитым кремом и кружку дымящегося свежесваренного кофе. Он назвал своей номер и свое имя: отец Джеремиа Корнелиус.

Затем он вызвал администратора:

— Это отец Корнелиус. Не зарегистрировался у вас случайно пастор Бисли?

— Сожалею, сэр. Пастора Бисли нет.

— Спасибо. Благослови вас Господь.

Появилась горничная. Действительно, уже можно было говорить о цивилизации. Джерри сел ужинать.

Покончив с ужином, он налил большой бокал бурбона[20] и выпил его.

Сомнений быть не могло: Америка оставалась последней достойной страной, в которой можно было поесть.

Теперь он был готов на что угодно.

Джерри снял полотенце с талии и через голову надел рясу.

Значок на двери рекомендовал запереть ее понадежнее на случай появления жуликов. Джерри оставил совет без внимания и прошел к двери Карен.

Он повернул ручку; дверь оказалась не заперта. Джерри приоткрыл ее. Свет был включен. Он скользнул внутрь.

Первое, что он увидел, были ноги Карен, тесно сплетенные вокруг тяжеловесных ягодиц брата Томаса. Она выглянула поверх белого плеча монаха и вскинула брови.

— Можешь пока пойти к народу, что ли, — предложила она.

— О, черт, — жалко выдавил Джерри.

2. Ему не придется упрашивать меня, во всяком случае — сегодня вечером

Джерри сдержал слепую страстную тоску по музыке, и стал смотреть из окна на американское утро.

Не везде жизнь была простой вещью. Даже на образовательном канале исполняли Джильберта и Салливана. Дважды за ночь он чувствовал пресыщение, и в конце концов выключил телевизор.

Отказавшись от рясы, Джерри выбрал себе желтый шелк с широким галстуком, повязанным под ниспадающим воротником белой рубашки. Мягкие ботинки из нежной телячьей кожи от Ривианы облегали его ступни, а вибропистолет придавал немного бодрости. Возможно, наступило время убить кого-нибудь.

Стоя перед зеркалом, Джерри расчесал свои молочно-белые волосы, направляя их сначала вниз, а затем — вверх, укладывая их в два крыла, обрамляющие его изящное черное лицо.

— Астатически[21],— весело пробормотал он, и мысли его обратились к Карен.

Выйдя в коридор, он глянул на ее дверь напротив, чуть помедлил и двинулся дальше, к лифтам.

Все-таки ему не часто доводилось любить — во всяком случае, так, как сейчас. Может быть, это заставляло его задумываться над истинностью чувства. Случай оказался хуже, чем он ожидал. Как-то сложно было собраться с мыслями с тех самых пор, как он и Карен покинули Лондон. Что-то упущено, давит ощущение фрагментарности.

Подойдя к лифту, Джерри, похлопав рукой, убедился в том, что вибропистолет на месте, под пиджаком. Для Джерри он был единственной связью с действительностью, с машиной в подвалах Лэдброук-Гроув.

Коутрубуссис…

Имя всплыло и пропало.

Растаяли воспоминания о Сохо.

Джерри сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда почтовую открытку. На ней был чуть расфокусированный снимок часов Томпиона на покрытом гравировками стальном ящике. На оборотной стороне был написан адрес: ДЖЕРРИ КОРНЕЛИУСУ, АМЕРИКА, и сообщение: ПРОДОЛЖАЙТЕ.

Он вспомнил о Баптизе Шербонно и Ките Керсоне, о Хемфри Богарте и Кирке Дугласе, о Джордже Вашингтоне и Франклине Д. Рузвельте, о Германе Мелвилле и Дашиле Хэммете, но в особенности его мысли привлекли Чарльз Ивс, Лидбелли, Вуди Гутри и Нина Симоне.

Слезы подступили к глазам, и он тяжело прислонился к стенке в ожидании лифта. Америка, разбитая мечта, нарушенное обещание…

Во время завтрака он не смог съесть яичницу, да и английская булочка осталась нетронутой. Джерри выпил немного кофе и около часа читал книжку «Ты нужен Гитлеру» Джека Тревора Стори, которая — в полном соответствии с его ожиданиями — развеселила его.

Все монахи и монашки сидели за другим столом, недоверчиво рассматривая его. Карен нигде не было видно. Но одно из лиц было знакомо ему.

Это был Протц, русский агент, и почти наверняка — двойной агент, работавший еще и на израильтян. Мог ли Джерри интересовать этого архаически одетого человека?

Протц вышел из заполненного до отказа зала ресторана почти тотчас же, как только Джерри заметил его. Вспомнив неожиданную встречу с Жаждой из Охарны, Джерри почувствовал некоторую нервозность.

Позади него возник мистер Силвер:

— Отец аббат? Приготовления…

Не в привычках Джерри было врать. К удивлению для себя самого, он извернулся:

— Не «аббат», если вы не возражаете, мой дорогой мистер Силвер, — Чаззлвит, боюсь, враги преуспели в слежке за мной и попали в этот, даже в этот, храм.

— Полиция?

— Что они могут доказать? Нет, нет. Я благодарен за вашу озабоченность, но — не стоит беспокоиться. У меня, видите ли, есть друзья в Нью-Йорке. Они подберут меня позже. Пастор Бисли…

— О, пастор Бисли! Добрые руки. Храни вас Бог.

И мистер Силвер скрытно отступил.

— Храни Бог вас, мистер Силвер…

— Нет, Боже… очень мило с вашей стороны, отец… Чаззлвит… еще раз спасибо… — Мистер Силвер опустил взгляд. — Бог… спасибо, мистер…

Джерри развернулся на каблуках и тихо вышел из ресторана, купил в фойе «Мальборо» и вернулся в номер.

Включив телевизор, он принялся менять программы, пока не наткнулся на собственный канал замкнутого телевидения гостиницы. Канал давал широкий вид дороги за главным входом. На удивление пустая дорога вела через открытую равнину к Манхаттану. Канал давал только изображение, да и сам номер был звукоизолирован. Джерри охватило ощущение изолированности.

Подойдя к окну, он увидел, как «боинг-727» компании «ПанАм» взмыл в небо.

Если Протц оказался в Штатах, то и Жажда тоже вполне мог быть здесь. Он бы предупредил Бисли, и тот появился бы в гостинице.

Но почему, собственно, он ждал, считая, что Бисли должен прийти к нему? Джерри резко повернулся и подошел к зеркалу. Кожа его приобрела темно-коричневый оттенок, в глазах появилось выражение стеснительности.

Наняв автомобиль, он мог бы попасть в Нью-Йорк за полчаса. Джерри знал, что в Нью-Йорке он чувствовал бы себя увереннее. Вот только Карен не поедет с ним.

В отдалении солнце играло ослепительными бликами на башнях сияющего города.

Укрыться было негде.

Он снял пиджак, попереключал каналы, минут пять смотрел «Хороший, плохой, злой»[22], пока качество передачи цвета не расстроило его, налил себе бокал «Джека Дэниелса», пригубил его, снова надел пиджак и, выйдя из номера, открыл дверь Карен.

Она ушла; ее чемодана не было.

Джерри достал из кармана зажигалку и попытался поджечь скомканную постель. Однако белье было слишком пропотевшим; оно не загоралось.

3. Психолог обнаруживает в движениях монстра скрытую сексуальность

В течение трех дней Джерри, уставившись в телевизор, следил за улицей. На магистрали росло число полицейских на мотоциклах, в незнакомой черной униформе и шлемах. Часто — и днем, и ночью — они задерживали водителей.

Один раз он переключил телевизор на программу новостей. Там кто-то напоминал о европейской болезни, которая опустошала страну:

— Единственным нашим ответом на это может стать лишь европейское средство.

Еду ему теперь приносили в номер, однако гостиничная жизнь ему разонравилась. Когда он последний раз появился в ресторане, ему предстала Карен с Протцем. Она выглядела скучно. На выходе из ресторана он попытался поймать ее, но безуспешно.

Как Джерри ни всматривался в ее спину, призывного знака он не заметил.

Недостаток музыки начинал мешать ему гораздо больше, чем Карен. Удары щеток по коже барабана, подвывание Мартина, глухие звуки басов Фендера — помогло бы хоть что-нибудь из этого. Но во всем отеле не слышалось ни нотки. Во всяком случае, ничего, что могло бы служить хоть какой-то заменой музыке, вроде Гильберта и Салливана.

На четвертый день охватывавшее его смутное чувство дискомфорта усилилось. Аресты, проводимые полицией, казались все более и более произвольными.

Джерри во второй раз подключил телевизор к каналу передачи новостей.

Президент Паолоцци исчез, его заменил вице-президент Конни Агоносто, обещавший восстановить порядок по возможности быстро.

Некоторое время спустя президент Рональд Бойл, избранный в ходе чрезвычайных выборов, провозгласил, что его милиция особого назначения уже возвратила страну обратно на надежную, разумную основу порядка и готова с честью подтвердить свое предназначение в любом уголке не только родной страны, но и всего мира.

Джерри упаковал свой чемодан и придвинул его поближе к двери. Затем он поспешил в опустевшую комнату Карен и поднял трубку телефона:

— Будьте добры, скажите номер комнаты мистера Протца.

Протц занимал восемьсот пятый. Джерри поднялся по служебной лестнице, отыскал дверь с номером восемьсот пять и постучал.

— Was is das?[23]

— Карен, это Джерри. Я думаю, нам что-то угрожает. Лучше бы тебе упаковаться.

— Пожалуйста, Джерри, уходи. Я не собираюсь быть игрушкой в фокусах…

— О’кей.

Он пошел по коридору. Везде он видел открытые двери, а в них — людей, торопливо запихивавших свои пожитки в чемоданы. Он вернулся к восемьсот пятому и с ожесточением ударил ногой по двери.

— Карен, все уходят.

— Ну и что? Уходи.

— Что-то происходит. Смена правительства.

В холле прозвучали несколько тактов мелодии Чака Берри и вдруг оборвались.

Джерри стал задыхаться. Карен знала, что делать. Коутрубуссис… Насколько отработан заговор? Такого большого давления прежде не было. Он был выбит из седла. Все дело оказалось под угрозой.

Джордж Кетлин — Марк Твен — Генри Форд. Ничего хорошего. Почтовая карточка в его кармане была тонкая и мятая. Когда он коснулся ее, она скомкалась.

Открылась дверь; в ней стоял Жажда. В его глазах затаилась издевка.

— И что же за вещи, товарищ Корнелиус, «происходят»?

— Несчастные голубые, — проговорил Джерри. — Проклятые несчастные гомики. Это твоя работа? Ты, предатель…

— Вспомните о Фрэнке, товарищ Корнелиус. О вашем брате. Как бы он поступил?

— Дядя Фрэнк… — мозг Джерри снова покрыла мгла. — А где?..

— Вы, по-видимому, не в себе, товарищ.

— Так это был ты, да? Ты устроил ловушку?

— Нонсенс. Я здесь всего лишь советник.

— Передайте доктору фон Крупп, что я буду ждать ее в своем номере.

Со всей твердостью, на которую только был способен, Джерри прошел к ступеням и начал спускаться по ним. У него болели зубы.

4. Красота, которую не могут забыть красные

На экране телевизора Джерри наблюдал, как люди в спешке покидали отель; их целыми группами собирали подразделения милиции Бойла. Он словно смотрел балет.

Три черных «кадиллака» с поблескивающими черным односторонними стеклами двигались по улице в направлении гостиницы. Положение гостей становилось не из приятных.

— Джерри.

Он повернулся.

Карен держала в руках чемодан. Джерри поднял свой.

— Забрала паспорт? Мы возвращаемся.

— Так быстро?

— Я знаю, есть от чего расстроиться…

Коридоры опустели. В лифте они спустились в главное фойе, где группами стояли смущенные люди с испуганными лицами.

Невысокий мужчина в коричневом кожаном военного покроя пальто склонял свое грубое смуглое лицо над паспортами гостей. Это был мистер Силвер либо кто-то очень на него похожий. Теперь он явно находился на службе.

Джерри вальяжно прошел к столу:

— Если позволите, я бы заплатил.

— Конечно, сэр. Шестьсот четвертый и шестьсот десятый, так? — брюнетка пролистала записи на столе.

— Правильно.

— Пожалуйста, сэр, — она протянула ему счета. — Двести пятьдесят долларов, пожалуйста.

— Я могу дать вам чеки для путешествий от «Америкен экспресс».

— Мне очень жаль, сэр.

— Карт-бланш?..

— Только наличными, сэр. Это новое правило.

Джерри скользнул рукой в задний карман брюк и в этот момент заметил, как человек в военном пальто с победным выражением в глазах приближается к Карен.

Джерри отдал девушке последние триста долларов:

— Сдачу оставьте себе.

— Я не могу этого сделать, сэр, — она чопорно вздохнула.

— Все возвращается на круги своя, пилигрим, — Джерри оказался около Карен раньше, чем мужчина, похожий на мистера Силвера. Однако, если это и был мистер Силвер, он сделал вид, что не помнит Джерри.

— Позвольте взглянуть на ваши паспорта.

— Мы — иностранцы… — Произнося эти слова, Джерри и сам понял, что они больше не являются защитой.

Они были оставлены на произвол судьбы. Но разве всегда он не оставался один-на-один с судьбой? Джерри нахмурился.

— Вы не очень здорово выглядите, — произнес мистер Силвер. — Вас что-то беспокоит?

— Откуда мне знать?

— Как вы сами себя называете? — по лицу мистера Силвера пробежала тень пренебрежительной усмешки.

— Джеремиа Корнелиус. Джеремиа Корнелиус.

— О’кей. Вы подозреваетесь в оказании помощи силам, враждебным Правительству Соединенных Штатов. Нам придется проверить ваш багаж.

— Валяйте. — И тут Джерри заметил выражение лица Карен.

Силвер подал сигнал двум высоким мужчинам в форменных пальто из кожзаменителя:

— Тейлор, Данлоп.

Те подняли дорогие чемоданы.

— Ключи?.. — мистер Силвер протянул свою влажную ладонь.

— Они не заперты.

Тейлор сначала открыл кейс Джерри и с отвращением пошарил лапой в цветастых шелках. Когда тот снова поднял глаза, Джерри понял, что у него нет ни шанса.

— Как с ней? — Джерри указал на Карен. — Отпустите ее на самолет, да? Она — просто девушка, сопровождавшая меня. Секретарь…

— Вы наняли ее, так? — засмеялся Данлоп.

— Она ведь не ваша жена? — Мистер Силвер скривил губы. — Вы — иностранцы! Проверить ее кейс!

У Джерри опустились руки. Он зажег «Ромео и Джульетту».

— Прелестная сигара, — принюхиваясь, произнес Силвер; он кивнул, когда его люди вытащили что-то из багажа Карен. — Вам удалось достать их! Мне нравится запах хороших сигар.

Предмет представлял собой небольшую модель ракеты «Аполлон», выполненную из золота.

— О’кей. Теперь посмотрим вон те паспорта.

Карен бросила взгляд Джерри, передавая свой паспорт Силверу. Что, Протц и Жажда направляли ее действия? Насколько отработана была установка? Силвер знал, что существовали двусмысленности, но не хотел признавать этого. Он шел за ними просто потому, что они ему не нравились. Вот как обстояли дела.

— Немка, — сказал Силвер. — И англичанин, вот как? Вы откуда, хе?

— Британия.

— А до этого?

— Небеса?

— Это в Вест-Индии?

— Отец не говорил мне.

— Я оставляю паспорта себе. Они представляются мне грубой подделкой. Даже ваши фотографии выполнены с негатива.

— Проверьте их.

— Не сомневайтесь. Данлоп. Отведите этих в автобус, к остальным.

Двое высоких взяли Джерри и Карен под руки и проводили их через фойе, потом — через двери-распашонки к месту стоянки большого аэропортовского автобуса, внутри которого находилось множество людей.

Когда они вышли на тротуар, Джерри увидел разбегавшихся людей и уклонявшиеся от столкновения машины, так как «боинг-707» отклонился с взлетно-посадочной полосы, и взревев двигателями, проскочил между постройками аэропорта, пересек автомагистраль по косой и скользнул в поле.

— Ну, вы, ребята, определенно заставили все работать на себя, — Джерри бросил сигару в канаву.

— В автобус, — приказал Тейлор.

Джерри и Карен вошли в автобус. Его украшала хромировка и яркая синь. Все сиденья были заняты нервничавшими людьми, большей частью среднего возраста и среднего сословия. Это что-то значит, подумал Джерри.

Некий добропорядочный мужчина в серой накидке и шляпе держал у груди дорогой портфель. На руках у него были коричневые кожаные перчатки.

— Я — Фельдман, — повторял он. — Фельдман. Я — Фельдман.

— Все, — бросил Данлоп водителю. — Можете закрывать дверь.

Фельдман бросился к передним дверям, когда они начали закрываться. Тейлор ударил его в лицо. Фельдман, с кровоточащим носом отшатнулся.

Автобус тронулся, увозя с собой Джерри и Карен, судорожно уцепившихся за скользкий центральный стояк. Со стороны гостиницы послышались звуки выстрелов из пистолетов-автоматов Томпсона.

Доехав до перекрестка, автобус повернул в сторону континента, прочь от Нью-Йорка.

Вскоре они оказались на дороге интерстейт-80[24].

Джерри почувствовал, как его дергают за полу пиджака, и, взглянув вниз, увидел сильно накрашенное лицо старой женщины с синими, тоже крашеными, волосами, сидевшей на ближнем к нему сиденье.

— Молодой человек, — прошептала она, — это автобус на Итаку?

— Вам бы лучше спросить об этом водителя, мэм, — ответил ей Джерри. — Я лично не думаю, что мы отправляемся так далеко.

1. Невеста по подписке из Пенсильвании

Где-то в Пенсильвании, на заросших деревьями холмах, свысока взирающих на Делавар, автобус остановился у высокой, опутанной колючей проволокой калитки с деревянной дощечкой-памяткой, гласившей:

НЕ ВХОДИТЬ!

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ПРИРОДНЫЙ

ЗАПОВЕДНИК ОХРАНЯЕТСЯ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ

— О’кей, все! — Водитель достал из-под сиденья швейцарский карабин МП. — Вот здесь вы и проведете свои каникулы.

Тейлор и Данлоп бросили на него неодобрительные взгляды. Синие двери с визгом открылись, и пассажиры высыпали из автобуса на узкую грязную дорогу, проходящую рядом с проволочной стеной.

Настроение Джерри улучшалось. Выходя из автобуса, он дал водителю доллар на чай.

— Сюда! — скомандовал Данлоп.

Сгибаясь под тяжестью своих чемоданов, пассажиры последовали за Тейлором и Данлопом и дошли до декоративной, отделанной металлом калитки перед небольшим баварским домиком, из которого вышли три вооруженных милиционера в черной униформе, солнцезащитных очках и мотоциклетных шлемах.

Четвертый милиционер просунул голову в причудливо вырезанный дверной проем.

— Ждать здесь. Я созвонюсь с лагерем.

Джерри взялся за два скрученных прута из черного металла и вгляделся в пространство за калиткой, вдыхая мягкий сосновый запах. Широкая дорога вела между деревьями по другую сторону проволоки и исчезала за взгорком. Оттуда взвыл дизель, и большой крытый грузовик с прицепом с глухим стуком появился перед ними, просигналив из сдвоенных позолоченных рожков на крыше, развернулся и остановился. Водитель спрыгнул с подножки кабины и побежал открывать раздвижные двери грузовика.

Один из милиционеров отомкнул причудливую калитку.

— О’кей, проходите.

Пассажиры потащились к крытому фургону и неуклюже стали взбираться на борт.

Джерри помог старой женщине вскарабкаться внутрь.

— Как воняет мясом! — Она прислонилась к его плечу. — Животных. Что, черт побери, эта компания делает с нами?

— Это всего лишь короткая поездка, мэм, — ответил Джерри, помогая Карен и ощущая ладонью структуру грубого твида. — Скоро будем на месте.

Когда двери автомобиля закрылись и двигатель завелся, Джерри присел в полутемном углу, и они затряслись по лесу. Через пять минут грузовик остановился; воздух снаружи завихрился с веселым звуком, когда машина протащилась еще несколько ярдов, снова остановилась, и двигатель заглох.

Все зажмурились, когда двери разъехались и в открывшемся проеме показался хмурый сержант, взмахом винтовки приказавший им выходить.

Мистер Фельдман слегка воспрянул духом. Он стоял во дворе, отряхиваясь, пока его попутчики выгружались и без особого любопытства оглядывались на длинные деревянные хибары и тройную ограду из колючей проволоки, в которой через каждые тридцать футов были устроены наблюдательные вышки с охранниками.

— Кто здесь старший? — требовательно спросил Фельдман. — У меня есть несколько вопросов.

— Вам нужен комендант лагеря, — ответил хмурый сержант. — Он будет разговаривать с вами через несколько минут.

Джерри принялся насвистывать. Карен взглянула на него со смесью осуждения, подозрения и опаски: сломаться все же было от чего.

2. Когда же станет законным многоженство?

Вновь прибывшие стояли, выстроившись в длинную линию лицом к главной хибаре, и тишина некоторое время нарушалась только звуком лопающихся на костре сосновых шишек, пока дверь с табличкой «КОМЕНДАНТ ЛАГЕРЯ» с треском не распахнулась и не вышел высокий, элегантно одетый мужчина, который поприветствовал их.

Комендант лагеря был одет в униформу, сшитую из прекрасного черного тканого материала, а его форменная фуражка была наклонена под точно выдержанным углом над его солнцезащитными, полностью отражающими солнечный свет очками, которые были также черны и также неистово блестящи, как и его исключительно старательно надраенные кожаные сапоги.

— Добрый день, леди и джентльмены. Я капитан Бруннер, ваш комендант. Моей приятной обязанностью является заверить вас, что вы будете превосходно себя чувствовать после того, как проведете здесь некоторое время. Я не сомневаюсь, вы прекрасно знаете, что чрезвычайное положение, введенное нашим президентом, мистером Бойлом, является исключительно глубоким и дальновидным примером социального новаторства, и вам предоставлена привилегия быть составной частью этого эксперимента, который в некоторой степени затрагивает проблемы перенаселения этой страны. Безусловно, с вами будут обращаться, как положено, и ваши основные потребности будут удовлетворены. Западная… — Он меланхолично взял папку с бумагами, которую ему протянул сержант. — Кроме того, мы можем заверить вас, что ваше интернирование будет предельно коротким. Мы намереваемся вскоре освободить вас.

Он обратил свое внимание к папке с бумагами.

— Теперь так, не могли бы все мужчины старше сорока лет и их жены поднять руки?

Только Джерри и Карен фон Крупп не шелохнулись.

— Отлично, — сказал капитан Бруннер. — Вы все — или почти все… — он разочарованно посмотрел на Джерри и Карен, — имеете преимущественное право на выбор рода службы. Есть ли у вас какие-либо вопросы ко мне?

Мистер Фельдман поднял руку.

— Меня зовут Фельдман. Не могу ли я позвонить своей жене и сказать ей, где я нахожусь?

— Должен вас порадовать, мистер Фельдман, мы уже знаем, где ее найти, и она, должно быть, вскоре присоединится к вам.

— Да, слушаю вас, мэм, — обратился Бруннер к спрашивающей его женщине.

— Меня зовут миссис Мириел Маккарти.

— Так в чем же дело?

— Я хотела бы знать, почему я нахожусь здесь.

— Ваша девичья фамилия?

— Салливан.

— Понятно. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что трудно объяснить суть дела несколькими словами, миссис Маккарти. Все происходит в точном соответствии с законом, изданным президентом Бойлом, и мероприятиями по наведению порядка. Я надеюсь, вы верите в Закон и Порядок?

— Безусловно.

— Поэтому я не сомневаюсь в том, что вы сумеете подготовиться к тому, чтобы в течение незначительного времени испытывать некоторые неудобства, чтобы у нашего президента была уверенность в том, что в будущем в его стране будет и Закон и Порядок, не так ли?

— Да, вероятно.

— Превосходно. Хорошо, я думаю, вы все устали, изрядно запылились после путешествия и не против помыться и отдохнуть. Оставьте ваши пожитки здесь, их доставят в ваши жилища. Сержант проводит вас в душевые.

Вновь прибывшие последовали за сержантом к хижине с высокой дымовой трубой. Джерри и Карен остались стоять посреди положенных кое-как вещей.

— А с вами я хотел бы побеседовать в моем кабинете. — Капитан Бруннер повесил связку ключей на крюк, вбитый около двери его кабинета. — Пожалуйста, входите. — Он прошел внутрь мимо двери, которая закрылась за ним с резким звуком.

Карен поглядела на исчезающую из поля зрения вереницу людей и потом на Джерри.

— Похоже, тебе немного полегчало, — сказала она то ли вопросительно, то ли утвердительно.

— Это не входит в план, да? — Джерри толкнул дверь во владения капитана Бруннера. — Двигай за мной.

После секундного колебания Карен последовала за ним.

Кабинет Бруннера был превосходно обставлен обшитой кожей мебелью. Из окна был виден школьный двор, на котором беззаботно играли дети в маленьких одинаковых белых халатиках.

Капитан Бруннер сидел за своим рабочим столом и курил сигарету, заправленную в длинный мундштук из слоновой кости. У него было чувственное лицо и, можно сказать, холеные руки с длинными пальцами. Он снял солнцезащитные очки и рассматривал Джерри своими порочными сардоническими глазами.

— Ну-ну… Так что же привело вас в лагерь воскрешения?

— Ряд обстоятельств, капитан Бруннер. Это доктор фон Крупп, — Джерри представил Карен.

— Спутница вашей жизни?

— Бывшая спутница.

— Разве это так? Похоже, мистер Корнелиус, что при сложившихся обстоятельствах это вопрос в большей степени возможности соединения тел, чем чего-то другого.

— Действительно, это так.

— Мы подумаем, что можно будет сделать. Вскоре. Так почему же вы оказались в Соединенных Штатах? Вероятно, искали меня?

— Мне казалось, что я ищу пастора Бисли, но вполне вероятно, и в конце концов так и оказалось, что я потерял себя. Вот уж чего не ожидал.

— Вы не можете убежать от себя, мистер Корнелиус.

— Думаю, что вы правы, капитан. Мне уже значительно лучше.

— Так и должно быть. У вас был некоторый крупный сдвиг по фазе, не иначе. Я надеюсь, вы не возражаете против такого определения?..

— Да, именно таким было и мое впечатление. — Джерри слегка постучал пальцем по голове. — Я был слегка не в себе. Когда этот Бисли украл группу наших лучших пациентов преобразования…

— Он все еще охотится, да? Хорошо, я знаю, как все обстоит на самом деле. Последний раз я слышал о Бисли неделю назад, когда был на вечеринке. Насколько я припоминаю, он был в Сан-Франциско, на своей яхте.

— С моими пациентами?

— Почти наверняка. Тем более, что его главная штаб-квартира расположена рядом — в Лос-Анджелесе.

— Он работает на вашего босса? На Бойла?

— Господь с вами, конечно нет. Вполне вероятно, что Бисли неотесан, но он не может быть неотесан до такой степени. Он никак не сможет помешать созданию Великой Америки. Вам знакомо имя Эмиль?

— Нет.

— Так вот, Бисли связан с этим человеком некоторыми делами. Его натура признает только кулачное право, я почти уверен в этом.

— Я бы не утверждала этого со всей определенностью, — сказала Карен фон Крупп.

— Несомненно, что вы знаете его лучше, чем я. — Капитан Бруннер снял фуражку и аккуратно положил ее на стол. Его короткие волосы были так же белы, как и длинные волосы Джерри. Он расстегнул ворот своего кителя.

Карен фон Крупп нахмурилась.

— Вы повинны в создавшейся ситуации, капитан Бруннер?

— Косвенно, да. Теперь, Джерри, нам предстоит подумать о том, как вам выбраться отсюда, не так ли?

— Именно так.

— Совершенно очевидно, что вам нельзя оставаться здесь. Вам следует исчезнуть, но, по всей вероятности, сначала убить меня. Предполагаю, что у вас есть игольчатое оружие.

— Вибропистолет.

— А, так теперь это вибропистолеты… Ну-ну. В любом случае этого достаточно. Это будет облегчением.

— Для нас обоих.

— Безусловно.

— Хотелось бы узнать, есть ли где-нибудь поблизости Туннель преобразования?

— В Америке? Вы, должно быть, шутите. Это очень стабильное государство, мистер Корнелиус. Даже я не способен к созданию миражей!

Джерри рассмеялся.

— Может быть, тогда найдется вертолет или легкий самолет?

— Лучшее, что я могу предложить вам, это дизельный грузовик. Больше ничего нет… — Он развел руки, жестом выражая беспомощность. — Мы торчим здесь в очень стесненных условиях, мистер Корнелиус.

— Лады. Что же мы будем делать?

— Ждать в моем кабинете, пока я не вернусь. Здесь, к сожалению, всего несколько книг. Смотрите, как играют дети. Они прелестны, не правда ли? Интересно, вы также сильно любите детей, как и я?

— Естественно.

3. Истинный дух Голливуда никогда не умирает

Капитан Бруннер вскоре возвратился.

— Я совсем позабыл, что мне больше не понадобится «дюзенберг». Вы можете воспользоваться им, если хотите.

Джерри кивнул.

— Почему вы забыли об этом?

— Его вернули только сегодня утром. Мой шофер попросил его на некоторое время и был пойман на нарушении правил вождения. Его вчера застрелили. Даже я не смог бы уберечь парня от этого.

Все засмеялись.

Карен фон Крупп слегка цыкнула. В середине ее нижней губы был маленький кровоподтек. Ее руки были напряжены.

— Я точно не знаю, куда направиться, — сказал Джерри, — то ли во Фриско и провернуть это дело с Бисли на свой страх и риск, то ли попытаться сделать что-нибудь еще, в зависимости от обстоятельств. Вы, наверное, знаете лучше меня.

— Достаточно достоверно. Но я не хотел бы влиять на ваше решение, мистер Корнелиус. Вы прекрасно знаете, к чему приводит принуждение.

— Да, конечно. Так, а теперь нам предстоит устроить эффектный спектакль, не так ли?

— Почему бы нет?

— Отлично. Не смотри так удрученно, Карен. Ты не сможешь победить их всех. Ты идешь со мной?

— Я остаюсь здесь.

— И ты думаешь, что это неплохая идея? Бисли…

— Поражение — есть поражение. Я остаюсь.

— В качестве кого? — вежливо спросил Бруннер.

Она пожала плечами, и ее взгляд стал бесцветным.

— Мне как-то все равно. Здесь так мирно, тихо.

Он сочувственно потрепал ее по плечу:

— Тогда мне действительно придется застрелить тебя. Такова политика, ты знаешь.

Она продолжала посасывать прикушенную губу.

— Это добавляет новые морщины. — Джерри слегка подмигнул ей.

Из уголка ее глаза выползла слеза.

— Дай ей остаться здесь, — предложил капитан Бруннер. — Я уверен, что она далеко пойдет, когда справится с этим.

— Но Бисли…

— Разве это имеет какое-либо значение?

— Время засоряется всякой дрянью.

— Думаю, что ты прав, — Джерри усмехнулся. — Сладких грез, Карен.

— Ну, мы уходим наконец. — Капитан Бруннер направился к двери.

— Уходим.

Они покинули кабинет коменданта, и Джерри подталкивал вибропистолетом идущего впереди капитана Бруннера, а капитан Бруннер взывал восхитительным дискантом:

— Делайте, как он приказывает! Делайте, как он приказывает!

Большой «дюзенберг» — три тонны, с форсированным двигателем, построенный в 1936 году, с пуленепробиваемыми окнами и стальными заслонками — стоял в стороне.

Они сели в машину.

Капитан Бруннер вел машину, а Джерри Корнелиус приставил вибропистолет к его голове.

Вокруг возбужденно суетились охранники в черной форме, старавшиеся, судя по всему, думать о чем-нибудь приятном. В это время ветер вдруг изменил направление, и густой, желтый дым из высоких дымовых труб попал им в глаза, горло и заставил судорожно закашляться. Пока они открывали ворота Лагеря воскрешения, многие из них выглядели весьма ошеломленно.

Выйдя из кабинета коменданта лагеря, Карен фон Крупп почти печально махала на прощание рукой.

— Добрая, старая Карен, — сказал Джерри.

Капитан Бруннер поудобнее устроился за рулем, пока они ехали среди сосен, которые фильтровали последние лучи заходящего солнца.

— Должен признать, что я бы предпочел Касабланку, — сказал он. — Но все это в далеком прошлом, о чем я искренне сожалею. Или все-таки в настоящем? Наверное, это зависит от того, как на это посмотреть.

Он отпил виски «Белл» из бутылки, которая располагалась в держателе вблизи руля.

— Последняя бутылка. Это как раз, то, что надо в таких переделках. Ты не возражаешь, если я разделю часть содержимого с тобой, мой дорогой приятель?

— Какие могут быть возражения? — ответил Джерри. — Конечно же нет!

Они доехали до следующей системы заграждений вблизи сторожки у ворот. Кто-то, видимо, позвонил охранникам, так как они держали свое оружие наизготовку, хотя и не думали пускать его в дело.

— Вы не могли бы поднять защиту, капитан Бруннер? — попросил Джерри, улыбаясь охране.

Капитан Бруннер нажал кнопку. Стальные заслонки со стоном поднялись, и они оказались в темноте. Капитан Бруннер включил свет.

— Теперь, — сказал Джерри, — если вы не будете иметь ничего против…

— Ну говори же.

— Считайте, что слово сказано.

— Я жду слово…

Джерри улыбнулся:

— Капитан Бруннер — вы мой счастливый билет.

Заслонка на окне около Джерри начала открываться до тех пор, пока не образовалось отверстие диаметром пять дюймов в точности в центре окна. Джерри просунул пистолет сквозь это отверстие и нажал на спусковой крючок. Охранников растрясло на куски. Он повернул оружие, и ворота задрожали, заскрипели и обрушились. Они стартовали и промчались мимо.

— Вперед, на свободную дорогу, — пел капитан Бруннер, разворачивая машину по направлению к Буффало.

— Так где же ты думаешь провести наш «медовый месяц»?

— Именно там, куда мы направляемся, где же еще?

В непроизвольном жесте восхищения рука капитана Бруннер взлетела и обхватила плечи Джерри, крепко их сжала, в то время как его нога изо всех сил давила на акселератор.

1. Как война израильтян решила загадку убийства насильника!

Дом являл собой превосходный образец готической деревянной архитектуры — украшенный башенками и эксцентричными мансардными окнами, с раскрашенными пилонами и ажурными волютами — спиралевидными завитками с «глазком» внутри, а затененные веранды наводили на воспоминания о неспешных прогулках священников. Нарушала высокий вкус и гармонию только недавно сложенная кирпичная дымовая труба.

Внутри, в холле, было темно, его заполняли громадная подставка для зонтиков, вешалка для шляп и зеркало, которое, как казалось, отражало темноту. Из гостиной шел сырой, застоявшийся запах старой конской гривы и прежнего застолья, искусственных цветов, мебельных чехлов и масла для волос. На противоположной стороне холла жилая комната была заставлена дубовой мебелью, созданной по образцам старинных испанских католических миссий в Калифорнии и отделанной искусственной кожей.

За жилой комнатой находилась столовая со столом и стульями, сделанными из золотого дуба, из окна которой открывался вид на водопад.

В доме все еще жили.

Вдалеке, по пустым улицам разносилось эхо, повторяющее непрерывный рев падающей воды. Очертания гостиниц, гаражей, магазинов сувениров, ресторанов и кинотеатров незаметно смешивались с контурами деревьев, кустарников и травы. Время от времени порыв ветра шевелил край пожелтевшей газеты, торчащей из мусорного ящика.

Пока они ехали к границе, капитан Бруннер, тоскуя по прошлому, вел машину по улицам, загроможденным искореженными автомобилями.

— Ах, как переменчива мода.

Большая часть строений была разграблена, ободрана и сожжена.

За обеденным столом они съели по порции стэйка в индивидуальных упаковках для микроволновой печи от Шатобриана, которые капитан Бруннер принес из погреба.

— А как тебе удалось удрать из Европы? — спросил капитан Бруннер, расстегивая форменный китель, под которым обнаружилась желтая рубашка из хлопка, выращенного на Си-Айленде.

— Точно также, как я однажды надеялся найти путь к ней. — Джерри отодвинул от себя остатки обеда и еще раз отхлебнул калифорнийского рислинга. — Это тяжелейшая борьба.

— Вероятно, так будет всегда, Джерри.

— Одна дверь открывается. Другая закрывается.

— А не к лучшему ли это?

Джерри поднял черную как смоль руку к черному как смоль лицу и потер правый глаз. Капитан Бруннер улыбнулся.

— Иллюзия могущества, — сказал Джерри. — Это иногда кажется слишком приятным, чтобы выразить словами.

— Или же конкретные действия, как в нашем случае.

— Точно.

— Ты уже избавился от своих сомнений, не так ли?

— Не совсем.

— Ну что ж… — Капитан Бруннер сложил остатки наполовину съеденного обеда на поднос. — Я отнесу это на кухню. Ты не хотел бы прогуляться сегодня в середине дня?

— Последняя прогулка…

— Если у тебя есть желание.

— Ты же прекрасно знаешь, что на самом деле это целиком и полностью зависит от тебя, — сказал Джерри и повернулся в сторону водопада.

— Мне все меньше и меньше хочется идти. Вот в чем дело.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Так ты хотел бы сделать это сам?

Капитан Бруннер поднял пустую бутылку:

— Это было бы не по правилам.

— Правила очень строги.

— Более строги, чем ты можешь себе вообразить.

— Хорошо. Валяй в том же духе. Мне хотелось бы послушать хоть какую-нибудь никудышную музыку. — Джерри встал.

— Победа близка, — сказал капитан Бруннер.

Джерри прошел в гостиную, чтобы посмотреть, работает ли большой проигрыватель, как и мебель, отделанный под дуб. Он открыл крышку ящика для пластинок, который располагался внизу проигрывателя, и достал тяжелые пластинки на 78 оборотов в минуту. Они сухо затрещали в его руках. Он поднял верхнюю крышку звуковоспроизводящего устройства, пристроил пластинку на вращающийся диск и запустил рычажок звукоснимателя.

Когда капитан Бруннер вернулся в комнату, Джордж М. Коэн исполнял «Янки Дудль», а Джерри лежал на миссионерской кушетке, уставившись на игру световых лучей на потолке.

— Думаю, что там есть лучшие вещицы Эла Джолсонса, включая «Зеленые пастбища»[26].

Капитан Бруннер в нерешительности стоял у порога:

— Впечатление такое, как будто бы мы в прошлом.

— До моего рождения, — сказал Джерри.

— И до моего.

Они слушали пение Джордж М. Коэн с необыкновенно интенсивным, клинически диагностированным вниманием.

— О чем это говорит нам? — капитан Бруннер погладил волосы Джерри.

— Это тот самый код, понять который нам не суждено никогда, — Джерри печально пожал плечами.

— Нет.

Они систематично переломали все пластинки и побросали обломки внутрь проигрывателя.

2. Почему артисты возвращаются к реализму

— Чему быть — того не миновать, — сказал капитан Бруннер.

Наступил рассвет, и солнце сияло сквозь сетчатые занавески на окнах спальни.

Он повернул голову на подушке и пристально посмотрел на Джерри, который только что открыл глаза.

— Сегодня утром, — сказал Джерри.

— Уже слишком поздно.

— Ладно.

Капитан Бруннер поднялся и потянулся всем своим прекрасным телом, после чего, опустившись коленями на матрац, слегка поправил дощечку, висевшую на стене, на которой виднелась выжженная надпись: «БОГ ОСЧАСТЛИВИТ НАШ ДОМ».

— Ты выглядишь старым, — сказал Джерри, — израсходованным.

— А ты нет?

— Думаю, что это мне еще предстоит.

— Мы все становимся лишними. Это старый обломанный зуб, который сильно мешает во рту. Тем не менее, я рад, что служил какой-то цели.

— Не какой-то, а важной цели. Только ты… — Джерри выбрался из постели и начал целеустремленно одеваться. — Мне предстоит кое-какая работа.

— Я думаю, что сегодня мне не захочется надевать что-либо, — капитан Бруннер открыл дверь, — я провожу тебя до выхода.

Джерри затянул ремень, перекинутый через плечо, и проверил оружие. Он перешел площадку лестницы по направлению к ванной, где ополоснул холодной водой лицо. Вытершись, он проследовал на кухню, где капитан Бруннер уже приготовил кофе.

— Теперь я буду ощущать себя гораздо более счастливым, — сказал Джерри.

— И я тоже. С твоей стороны было очень мило примириться со мной.

— Я догадываюсь о том, что это так.

— Конечно.

Они допили кофе и, покинув дом, медленно пошли по пустынным улицам по направлению к водопаду.

Наконец, они встали на мысе, наблюдая, как низвергается огромная масса воды. Водяные брызги осыпали их. Капли воды блестели на теле капитана Бруннера. Он глубоко вздохнул.

Глаза Джерри наполнились слезами.

— Родственные связи так затруднительны.

Его голос утонул в грохоте водопада, но капитан Бруннер кивнул.

Джерри достал пистолет из-под одежды. Вода все также с шумом обрушивалась вниз. Над ней держалось облачко водяных брызг, а цвет воды был зелено-голубым, с яркими солнечными бликами.

Вдруг капитан Бруннер обернулся, закричал, сделал стойку и нырнул в бушующие воды, превосходно исполнив упражнение.

Джерри проследил за его полетом, а потом посмотрел за спину.

Пастор Бисли, одетый в точном соответствии со своим саном, как раз прицеливался, приложив к плечу «ремингтон-1100» с красиво обожженным кленовым прикладом. Винтовка была направлена на Джерри.

— Я хотел воспользоваться вашим оружием, мистер Корнелиус.

— Сейчас для этого не очень подходящий момент, пастор.

— Я прошу прощения.

Из желто-кремового трансформируемого «линкольна», стоявшего позади Бисли, вылезла блондинка, которую Джерри впервые встретил в Нибельбурге. Она была одета в платье горчичного цвета от Феро, фасоном напоминающее костюмчик гимназистки-подростка, из камвольной материи (смесь шерсти и терилена), хорошо подобранную широкополую шляпу с ободом шоколадного цвета, узкие сетчатые колготки с люрексом и шоколадно-коричневые сапожки от Марано, украшенные жемчугом у коленей. Через локтевой сгиб ее руки была переброшена маленькая сумочка из выделанной телячьей кожи с золотой цепочкой, а в другой руке она держала такой же «ремингтон-1100», уперев его приклад в бедро. При этом ее миниатюрные белые перчатки были явно от Питарда.

— А я все думал, куда же вы могли запропаститься, — сказал Джерри.

— На Бонд-стрит, — ответила она. — Я застрелю тебя, если ты теперь не отдашь ему свое оружие.

Джерри протянул вибропистолет стволом вперед. Пастор Бисли опустил винтовку, откинул митру, отер потный лоб свободной рукой и только после этого двинулся к Джерри, чтобы забрать оружие.

— Весьма благодарен.

Джерри оглянулся на радужную туманность водяных брызг. Казалось, что шум водопада едва слышен. Джерри нахмурился.

— Вы совершенно определенно заставили нас пуститься в преследование, мистер Корнелиус, — сказал пастор Бисли. — Нам пришлось проделать изрядный путь, прежде чем мы нашли вас, к вашему сведению. Поначалу нам показалось, что вы изменили свою внешность. Не могла бы моя добрая спутница присоединиться к вам?

— Боюсь, что нет.

— Я сожалею о том, что ваш друг так импульсивно покинул вас…

— Действительно, это было достаточно неожиданно.

— Он был вашим близким другом?

— В течение всего этого времени он был мне отцом и матерью.

— Я восхищаюсь вашей философией. Хорошо, пошли. Нам предстоит прекрасное путешествие. Митци, если ты поведешь машину, то я смогу присмотреть за мистером Корнелиусом.

Митци угрюмо посмотрела на Джерри. Пастор Бисли отдал ей вибропистолет и положил свой жирный палец на спусковой крючок «ремингтона». Он слегка ткнул винтовкой в Джерри:

— В машину, мистер Корнелиус. Вы можете сесть рядом с водителем.

Митци положила свою винтовку под сиденье и включила двигатель. Джерри обошел автомобиль и занял указанное ему место. От Митци шел запах духов Кордэ, и Джерри с заметным удовольствием вдыхал его. После того, как Бисли разместил себя на заднем сиденье, Митци подала назад, потом резко развернулась и помчала машину в западном направлении от дома.

— Вы не хотели бы как-нибудь на досуге услышать пару слов о Карен? — спросил Джерри.

— Почему же нет? — Пастор Бисли снимал обертку с детских сладостей. — Кстати, мы осмотрели дом.

Митци вела с уверенностью, которая позволила Джерри расслабиться. Он слегка откинулся на сиденье и спокойно наблюдал, как исчезают строения.

— Вы ведь не собираетесь пересечь границу?

— Не по мосту, мистер Корнелиус. Не те обстоятельства.

— Какие такие обстоятельства?

— Ну — вас разыскивают официальные власти. Объявлено даже о вознаграждении за ваш арест, как за сбежавшего заключенного. Ваше дело — труба, мистер Корнелиус!

— Я бы не смог с полной уверенностью сказать, что вы правы, — Джерри, казалось, задумчиво что-то вспоминал.

Рот пастора Бисли был полон конфет, поэтому он сумел только пожать плечами.

Вскоре Джерри заметил Уэллендский канал. Он был забит маленькими частными суденышками, большая часть которых, по всей вероятности, в спешке удирала. В некоторых из них были пробоины. На борту нескольких таких плавучих домов до сих пор были люди.

Пока машина шла вдоль канала, Джерри размышлял.

Бисли шумно жевал.

— Бедные создания, — говорил он в паузах своей любимой работы, — у страха глаза велики, а на самом деле им нечего бояться.

— Но есть кое-что, чего следует опасаться. — Джерри увидел на некотором удалении черный дым. Он опустил стекло, чтобы принюхаться, но ничего не почувствовал, так как источник дыма был слишком далеко.

— Не будете ли вы так добры закрыть окно? — пастор Бисли мял бумажный пакет. — Я подвержен простуде.

Джерри снова поднял стекло.

— Если вы желаете, мы могли бы включить кондиционер. — Бисли слегка тронул плечо Митци. — Включи его, дорогая, не возражаешь?

Она протянула руку в белой перчатке, обнажив при этом несколько дюймов розового тела, и нажала на кнопку. Возник шепчущий звук, идущий откуда-то из нижней части приборной панели.

— Теперь значительно уютнее, не так ли? — пастор Бисли слегка поправил положение винтовки. — Намного лучше.

— В обоих случаях вы правы, — Джерри откинулся назад и закрыл глаза. Это была утомительная неделя.

1. Когда он увидел отметины на моем теле, он застыдился

Когда Джерри проснулся, был уже полдень, а машина все еще продолжала движение по широкой, пустынной автостраде. На обочине Джерри увидел дорожный знак. Они направлялись к Лондону.

— Так мы едем в Лондон, я не ошибся? — Джерри обратился к Митци. Она не ответила.

— Не мешайте водителю, мистер Корнелиус. Вам следовало бы знать без дополнительных объяснений, — пастор Бисли слегка тронул плечо Джерри батончиком шоколада «Марс». — Нет, мы не будем останавливаться в Лондоне. Нам предстоит еще долгий путь.

Джерри посмотрел на прекрасные формы Митци.

— У нее большой запас жизненных сил, — сказал он восхищенно.

— Мистер Корнелиус…

Джерри обратил внимание, что запас бензина почти кончился.

В поле зрения появился Лондон. Часть города горела, и странный воющий шум наполнял воздух. Движение машины начало замедляться.

— Погром[27], — сказал пастор Бисли, — и все это происходит так близко от границы, вы же видите. Нам следовало бы пересесть на другой транспорт. Вон там, Митци.

Он показал в сторону одной из обочин, вдоль которой тянулась череда строений.

Большей частью это были магазины, но неоновые огни вывесок не светились.

«Плимут» типа «барракуда», стоявший на обочине с открытыми дверями, был именно тем автомобилем, на который хотел пересесть пастор Бисли. Митци остановила «линкольн».

— Посмотри, как там дела с топливом, — сказал пастор Бисли. Митци вышла и, подойдя к «плимуту», внимательно посмотрела на приборную панель. Митци обернулась и кивнула; после этого она осмотрела свое платье. Оно было не в тон ярко-красному плимуту. Она отрицательно мотнула головой.

— Тогда посмотри следующую машину.

Митци открыла дверцу «доджа».

— Полон до краев, — сказала она.

— Поднимайтесь, мистер Корнелиус.

Джерри открыл дверь автомобиля и вышел из него.

Он встал и слегка потянулся. Было почти темно. Пожар еще больше разлился по городу, а вой стал громче.

— Не стоит беспокоиться насчет общественных беспорядков, — пастор Бисли подталкивал Джерри вперед концом дула «ремингтона». — Но Европа испытывает настоящее бедствие. И не без вашего участия.

Послышался треск пистолетной перестрелки, и пастор быстро наклонил голову:

— Пожалуйста, побыстрее, мистер Корнелиус. Митци, ты не проследишь за нашим пациентом?

После того, как пастор Бисли взгромоздился на заднее сиденье, Джерри занял место впереди. Где-то на крышах над ними слышалась все более интенсивная стрельба с эпицентром, вероятно, в винном магазине с зажженной наполовину неоновой вывеской: «Л К Р ЛЕН А САМЫЙ ЛУЧШ».

Митци открыла багажник «доджа» и втиснула пожитки внутрь. Джерри увидел, что она взвесила его вибропистолет, слегка подбрасывая на ладони, а затем положила в сумочку.

Она торопливо села на место водителя, при этом ее юбка слегка колыхнулась, приоткрыв люрексовые бедра. Джерри глубоко вздохнул. Она бросила белый бумажный пакет пастору.

Митци повернула ключ зажигания. Джерри прикоснулся кончиками пальцев правой руки к своему колену и задрожал от волнения. Машина тронулась. Митци управлялась с рулем. Джерри почувствовал, что ему стало душно и расстегнул пуговицы жакета.

Вскоре воющий город остался позади, и уличные фонари освещали широкую дорогу с покрытием белого цвета. Джерри сцепил пальцы обеих рук.

— Насколько я понял, вы исповедуете ту же веру, не так ли? — Джерри подмигнул Митци.

— Все гораздо глубже, мистер Корнелиус, — голос пастора Бисли был смазан процессом пережевывания очередной сладости.

— Вначале было очень много самолетов, — спокойно сказала Митци, — но они, похоже, испарились.

— Они перешли в другое измерение, моя дорогая.

— И танков, и всего такого прочего…

— И эти тоже, — Бисли рассмеялся. — Может быть, ты думаешь, что началось вторжение или что-нибудь похожее?

— Всеобщая мобилизация? — Джерри налил себе остатки пунша «Мануэль лопес».

— Вероятно. Надо отдать должное американцам. Когда они собираются что-либо сделать, они не теряют времени зря. Президент Бойл и его партия Возрождения Америки вскоре заставят самолеты взлетать и садиться точно по расписанию.

— Не кажется ли вам, что во всем этом есть примесь лицемерия? — Джерри оглянулся на пастора. — Я имел в виду, что, соблюдая мои законные права, вам следовало бы сдать меня непосредственно властям. Я не нахожу у себя ни капли вины.

— Необходимо еще некоторое время для того, чтобы утрясти все дела, мистер Корнелиус. Я стараюсь действовать наилучшим образом в интересах каждого. Америка скоро вновь встанет на ноги. И будет при этом значительно чище.

— Я думал, что у них и раньше дела шли неплохо.

— Вы вполне могли так думать. Не то, чтобы я не разделял вашего мировоззрения, конечно. Я не имел в виду критиковать его. Я просто верю в то, что каждый имеет право высказывать свою точку зрения. Свободное волеизъявление, мистер Корнелиус. Это именно то, что даровал Бог, и силы небесные помогают нам.

— Аминь.

— Но мне хотелось бы подчеркнуть, что существует заметная разница между свободной волей и навязчивым нигилизмом.

— Естественно.

— И анархией. Мы помещены на эту землю, чтобы обуздать ее. При помощи ритма сфер, как вы хорошо знаете.

— Да, и теперь я хорошо знаю, как иметь дело с любой чертовой анархией, нигилизмом или еще чем-нибудь в этом духе..

— Подождите, пока мы не доберемся до Сан-Франциско.

— Buenas noches[28], — Джерри снова отошел ко сну.

— Сегодня повсюду мерещатся красные, — Митци говорила с легким неодобрением и разбудила Джерри, когда поднимала рукоятку ручного тормоза.

— Где мы? — приподнялся Джерри.

— Порт Гурон. Если вы не возражаете, мистер Корнелиус, я бы хотел выйти из машины. — Пастор Бисли пришел в движение, и послышался звук сминаемого бумажного пакета. Заднее сидение прогнулось под грудой мусора.

Джерри открыл дверь и медленно выбрался из машины, откинул спинку своего сидения и позволил пастору Бисли вывалиться наружу.

Машина была припаркована около пристани. У причала была пришвартована элегантная паровая яхта водоизмещением приблизительно 700 тонн, длиной не менее 50 метров. Джерри рассмотрел название яхты.

— «Медведь Тедди», — сказал он. — Прелестное название.

На пристани не было освещения. Вода плескалась о борт корабля.

— Не пройти ли нам наверх, мистер Корнелиус? Митци?

Митци вытащила сумки из багажника и понесла их по направлению к трапу. Джерри последовал за ней. Пастор Бисли замыкал шествие.

Взойдя на палубу, Митци опустила груз и прошла прямо на капитанский мостик. Из тени возник высокий, изможденного вида матрос. Он был одет в желтую форму с желтой бескозыркой, а лицо его было плоским и болезненным. Он суетливо приветствовал гостей скорее полупоклоном, нежели по уставу.

— Добрый вечер, капитан, — прошептал он.

— Добрый вечер, стюард. Я надеюсь, вы знакомы с мистером Корнелиусом.

— Рад встретить вас, сэр, — сказал тот со слегка изменившимся выражением лица.

— Вы один из нас, не так ли? — Джерри с упреком посмотрел на Бисли. — Гром и молния, ведь это же бывший председатель Совета искусств! Господи, Бисли, и это то лучшее, что вы можете сделать для каждого из нас?

— По крайней мере, он больше не болеет, он в норме.

Стюард виновато замычал.

— Однако он не богат, — Джерри почесал нос, — а раньше был богатым.

— Он теперь кроток, мистер Корнелиус…

— По моему мнению, вы слегка нетактичны, пастор Бисли.

— Благодаря вам, мы были вынуждены применить не самое лучшее оборудование.

— Вы не ошибаетесь.

— Да хватит вам порицать меня, мистер Корнелиус. Кто в конце концов заварил всю эту кашу? Это именно ваши люди суют нос не в свои дела. Тоже мне метаморфоза, это же фарс!

— Прошу прощения, сэр, — прошептал бывший председатель Совета искусств, — не следует ли нам выйти из порта, как вы приказывали?

— Конечно, стюард, немедленно.

— Похоже, люди становятся более счастливыми.

— Счастье? А что это такое? Счастье должно было бы происходить от осознанной самореализации!

— Мне приходила в голову эта мысль.

— И вы счастливы?

— А разве я жалуюсь?

— Хорошо, мы собираемся помочь вам.

— Но это не будет снова насильственная депортация?

— Идея принадлежала не мне. Я согласен, что это было достаточно грубо. Но ситуация была экстренной. Теперь вам полезно отправиться в спокойное морское путешествие.

— Где моя каюта?

— Стюард проводит вас.

— Вы не собираетесь объяснять мне?

— Разве я должен?

— Пошли, стюард.

— Теперь вы не в Европе, мистер Корнелиус. К вашему сведению, теперь за нами следят!

— Я голоден, — Джерри проследовал за бывшим председателем Совета искусств по палубе.

— Вам немедленно дадут что-нибудь поесть, — отозвался Бисли и сильно покраснел.

— Я имел в виду другой голод, — Джерри снова почувствовал, что его клонит ко сну. Это было его единственным утешением.

2. Я заставлю его заплатить за то, что он мне сделал

Они плыли по Верхнему озеру, когда Джерри, слегка оживший, но далеко не приобретший прежнюю форму, поднялся на палубу и вдохнул довольно вонючий воздух.

— Почему вы не прекратите войну с нами, герр Корнелиус? — Митци облокотилась о поручень и пристально глядела на отдаленный берег штата Мичиган. Яхта шла на хорошей скорости, рассекая слой липкой грязи на поверхности озера.

На Митци был вышитый темно-синий хлопчатобумажный плащ, отделанный тонкими черными нитями; сильно обтягивающие брюки с темно- и ярко-голубыми цветами, ожерелье цвета морской волны, плетеное ожерелье с желтыми кисточками, длинный голубой шарф из шелка «гизель», обвязывавший, как платок, ее волосы, золотой, украшенный алмазами пояс, золотые с бирюзой заколки и браслеты от Кадоро, а также закрытые сандалии серебряного цвета, изящно оттеняющие красоту ее маленьких ног.

Она не накрасила лица, только губы: помада «Герл Гремобль», если Джерри не ошибся.

Митци улыбнулась.

— Не унывайте, — она подала ему несколько фильтров для носа.

— Ты выглядишь, как мечта о далеком острове Ямайка. Разве я не говорил, что пребываю в унынии?

— Так вот. Вы наш пленник. Кстати, что случилось с Карен фон Крупп?

— Насколько я могу судить, она стала заниматься торговлей продуктами питания. Где-то в Пенсильвании. Вся эта история слегка запутана. У нас у обоих были проблемы.

— Мне это вполне понятно. Я предполагаю, что ей было слишком сложно отыскать нас. — Митци повернула лицо навстречу бледно-голубому небу и глубоко вдохнула воздух.

— Я не желаю ей зла. Кто способен на это?

— Кто?

— Самолеты перестали летать.

— Ты уже говорила об этом два дня назад.

— Неужели? Какие еще самолеты? Герр Корнелиус, есть ли у вас личные проблемы?

— Время от времени.

— Вообще говоря, похоже, — она засмеялась.

— Послушай, тут не найдется хоть что-нибудь поесть? — Джерри поглядел поверх поручней на пенящиеся морские водоросли: — Тяжело идет, должен тебе сказать, Митци.

— Какое ваше любимое блюдо? Печень?

— Нет — с той поры, как они поубивали всех буйволов. Но это не я должен говорить.

— Вы действительно Джерри Корнелиус?

— Ах, — Джерри прошел вдоль поручней и слегка подмигнул ей.

— Вы самозванец?

— Ого!

— Мы идем через новый канал Святого Кре, как вы знаете.

— А потом?

— По Миссисипи до Нового Орлеана.

— Ты слишком устремлена в будущее.

— В Мексиканский залив. Через Панамский канал в Тихий океан, пока не встанем на якорь в Сан-Франциско.

— Уловил.

— Почему вы не прекратите войну с нами, герр Корнелиус? Ведь в глубине души вы знаете, что мы правы?

— Когда отправляется следующая прогулочная яхта?

— На «Медведе Тедди» нет матросов военно-морского флота[29].

— Я шалун, не правда ли?

— Как вы себя чувствуете?

— Сонливо.

— Длинная морская прогулка улучшит ваше самочувствие.

— Более всего на свете я мечтал сойти на берег в Нью-Йорке.

— Нью-Йорк в плачевном состоянии.

— Как вы знаете, у меня очень много неотложных дел.

— К тому времени, когда мы доберемся до Сан-Франциско, ваши дела уже не будут казаться столь неотложными.

Джерри отрицательно покачал головой.

— Я бы хотел иметь дело с другими внешними обстоятельствами.

— Вы не получите этого. Вам придется примириться с существующими.

— Боже!

— Действительно, мистер Корнелиус! — Подошел пастор Бисли, прогибая доски палубы.

— Так какую же хреновину вы знаете об этом?

— Какие прелестные слова!

Джерри снова посмотрел на водоросли.

— Впереди долгий путь, мистер Корнелиус.

— Ага.

— И я подозреваю, что вы не захотите закончить его.

— Нет.

Митци сложила руки.

— Ваш плен условен.

— Я беспокоюсь не об условности плена. Мои пациенты…

— Я практически утерял своих пациентов, мистер Корнелиус, — пастор Бисли чмокал, обхватив губами плитку тонизирующего шоколада с грецкими орехами.

— Хотелось бы верить, что это правда. Я собираюсь спать.

— Рано или поздно вам придется проснуться.

— Чья бы корова мычала… — Джерри спустился в кают-компанию, открыл дверь своей уютной, светлой каюты и упал на койку.

Он находился в затруднительном положении.

Ему оставалось только надеяться и терпеливо дожидаться своего часа. Святой Павел был его единственным утешением.

3. Мои разговоры во сне шокировали моего мужа

Эббот[30]; Эби; Абель; Аберкромби; Абернетти; Эблит; Абрахам; Абрам; Авесалом; Ачесон; Эйкер; Эклэм; Эйкрес; Эктон; Адир; Адам; Эдкок; Эдкинс; Эдлэм; Эдлар; Эдлум; Эдни; Адриан; Эйге; Эйгит; Эйкен; Алан; Олбэн; Альберт; Олден; Александер; Альфред; Алисон; Олар; Олайбон; Олсоп; Эмблер; Амброуз; Эймос; Эмплфорд; Андерсон; Энджил; Энсти; Эпплгарт; Аркл; Армистид; Армстронг; Эрроусмит; Эшли; Эспиналь; Этвуд; Огер; Остин; Эйлмер; Эйш; Бэбит; Бейли; Бэрнсфезе; Бейкер; Бэнкрофт; Бэнк; Барбэри; Барклай; Бардел; Баркер; Барлоу; Бэрнс; Барнет; Бартоломью; Бартон; Барвик; Бэйтман; Бэт; Бэкстер; Бич; Бьючем; Бивс; Бекет; Бедуэл; Белчер; Бел; Белхенджер; Беннет; Берингтон; Беверли; Бейнон; Бидальф; Биг; Бингли; Бертвистл; Бишоп; Блэкэдер; Блэкмор; Блэкшоу; Блэкуэл; Блэквуд; Блейгрейв; Блейк; Бланше; Бланшфлауер; Бландамур; Бленкинсоп; Бленерхасет; Блайт; Блад; Блумер; Блант; Блайтэ; Боутсвейн; Болинброк; Бонд; Бут; Бовери; Боуэн; Бови; Брейбезон; Брэдбурн; Брэдбери; Брэнд; Брэннон; Брейкспи; Бриртон; Бревер; Брайджер; Брайхем; Бристоу; Броудбент; Броклес; Браун; Брюс; Бьючен; Бакмастер; Бад; Берджесс; Бернс; Берстол; Бертон; Бьюри; Батлер; Бакстон; Байфорд; Байрон; Байвуд; Кэйборн; Цезарь; Кэфин; Колдкот; Коулдер; Колдуэлл; Келвер; Кембридж; Кэмпбелл; Кэннон; Кэпстек; Картер; Кэри; Кэсуэл; Кэтчпоул; Кэтмур; Кэтон; Чемберлен; Чендлер; Чарльтон; Чартерис; Чэтерли; Чизем; Чиневикс; Чайлд; Чайверс; Чолмондли; Кристи; Кристиан; Кристмас; Кристофер; Кристал; Черч, Черчиль; Клейчер; Клэхем; Клэвуд; Кларк; Клайтон; Клив; Клемент; Клифорд; Кок; Кофин; Коул; Коулмен; Коулридж; Коумб; Константин; Коук; Копертвейт; Кординер; Корф; Корли; Корнелиус…

Аарон; Абель; Абигайль; Абрахам; Авессалом; Ада; Адельберт; Адам; Адель; Аделаида; Аделайн; Адольфус; Адриан; Эйнис; Эйфра; Агата; Агнес; Алексис; Алиса; Энн; Энтони; Арчибальд; Артур; Одри; Августус; Эйлмер; Болдуин; Бэзил; Белль; Бенедикт; Бернард; Брайан; Камилла; Кандида; Каспар; Катерина; Хлоя; Кристобаль; Кристофер; Клара; Кловис; Констанс; Космо; Сириак; Сайрус; Дейзи; Дафна; Дэвид; Диэдр; Деннис; Дайнех; Долорес; Доминик; Дорин; Дороти; Дуглас; Дункан; Эбенезер; Эдгар; Эдвин; Эйлин; Илья; Элизабет; Элрик; Эмили; Эммануэль; Ина; Инох; Эрик; Эрментруд; Юстас; Эзра; Фабиан; Фэйт; Фанни; Феликс; Ферпос; Фреда; Фулк; Габриэль; Гэрет; Гэвин; Джордж; Гертруда; Жервеза; Глэдис; Гризела; Густав; Гвини; Адриан; Хэмиш; Хэриет; Хилойз; Генри; Герберт; Геркулес; Хестер; Иезекия; Хилари; Хоуп; Хьюберт; Хэмфри; Гиацинт; Ян; Ида; Игорь; Ингеборг; Ингрэм; Изабелла; Исайя; Израэль; Иван; Айви; Джейбиз; Джек; Джекоб; Джеймс; Джейн; Джаспер; Джин; Джидидия; Дженни; Джеремия…

ДЖЕРЕМИЯ (Неужели он? То ли что-то исцеляет, то ли что-то обретает).

КОРНЕЛИУС (Вероятнее всего, связано с «Эль», cornu[31], рог, уменьшительное Корни, Корней, в женском роде Корнелия).

ДЖЕРЕМИЯ КОРНЕЛИУС.

Его рот был сух, а глаза — тусклыми.

Трудности в узнавании окружающих.

Трудности с самосознанием.

Порядковый номер: 1.

Родители: мертвы или же их местонахождение неизвестно. Местожительство: постоянного не имеется.

Черты характера: переменчивые.

Связи: непостоянные.

Физиологический тип: слабый.

Положение: угрожающее.

Внутреннее состояние: отчаяние. Рекомендации: продолжать. ДЖЕРЕМИЯ КОРНЕЛИУС.

Он бил слаб.

ДЖЕРЕМИЯ КОРНЕЛИУС. Туда-сюда.

ДЖЕРЕМИЯ КОРНЕЛИУС. Продолжай.

ДЖЕРЕМИЯ КОРНЕЛИУС. Заканчивай.

4. Наемный бандит, который переспал с трупом

Джерри открыл глаза. Он потерял всякое представление о времени, но через бортовой иллюминатор просачивался дневной свет. Рядом с ним лежало, вытянувшись, мягкое, теплое тело Митци. Она прижимала его ладони к своим чувствительным местам.

— Ты хочешь? — спросил Джерри.

— Да, если ты не против.

Он окончательно пришел в себя после сна. У него все еще оставался некоторый запас сил, но так не могло продолжаться слишком долго.

Он увидел, что ее одежда была небрежно брошена на пол посреди каюты, и там же лежала ее маленькая сумочка.

— Где мы? — пробормотал он, лаская ее слегка раздвинутые губы черным пальцем.

— Появился Миннеаполис.

— Где? В твоем воображении?

— О! Я видела его!

— О’кей. Сколько времени?

— Восемь утра.

Он повернулся на кровати и внимательно посмотрел сначала на свои правые часы, потом на левые и подзавел их.

— Тебя послал Бисли?

— Я пришла, потому что влюбилась в тебя или, по крайней мере, в того, кем ты мог стать…

— И это ранит?

— Да.

— И так больно?

— Да.

— Ну что ж, тогда поехали…

Было совсем темно, когда Джерри снова откинул с себя цветастую простынь. Сквозь иллюминатор пробивался лунный свет. Митци что-то сонно пробормотала и протянула к нему руки.

Он прикоснулся тем, что она во сне просила, к ее подбородку и приналег сверху, тяжело дыша. Слегка передохнув, он соскользнул с нее и опустился на пол, покатился по нему до поручней, поднялся с их помощью, слегка пошатываясь, побрел в центр каюты и опустился на колени, чтобы подобрать ее тяжелую сумочку. Он с усилием открыл ее и сомкнул пальцы вокруг кнопки вибропистолета. Это было единственное, что связывало его с подвалом в Лэдброук-Гроув.

После того, как к нему вернулась его обычная сила, он вздохнул. Не без удовольствия он встал и посмотрел сверху вниз на Митци. Она шевельнулась.

Он бросил взгляд сначала на оружие, потом на часы, на правой руке.

Откуда-то послышались звуки фортепьяно.

Надев свои шелковые одежды, он пристегнул кобуру, висящую на ремне, перекинутом через плечо, засунул в нее пистолет и затем начал рвать ее одежду до тех пор, пока не образовалось несколько длинных матерчатых полос. Пока он затыкал кляпом ее рот, ее глаза открылись, поэтому она увидела, как Джерри переворачивает ее обвязывает, нежно похлопывая по ягодицам.

— До скорого, Митци! — одновременно он подумал, с некоторым удивлением, не было ли это соревнованием, рассчитанным на легкую победу?

Он открыл дверь каюты и вышел на палубу. Огни собора Святого Павла были видны по левому борту, когда корабль медленно плыл мимо города. По правому борту в темноте лежал Миннеаполис.

Со стороны капитанского мостика послышался шепот:

— Мистер Корнелиус, сэр!

Джерри поднял голову. Лицо бывшего председателя Совета искусств было озабоченным и бледным в отраженном от воды свете, пока он жестами показывал, что что-то не в порядке:

— Вам не следует находиться на палубе одному, сэр.

Скорее печально, чем в гневе, Джерри вытащил пистолет и свалил стюарда на палубу. И обернулся на звук. Со стороны кормы к нему приближалась тучная фигура. Бахнул выстрел из «ремингтона».

— Стой!

Джерри рывком сунул пистолет в кобуру и дернулся к поручням.

Ударил второй выстрел.

— Мистер Корнелиус! Черт вас побери! Как вы ухитрились вернуть себе оружие?

— Скоро узнаете. Ваше постоянное беспокойство по поводу вашей задницы заставило вас забыть некоторые важные детали, пастор. Бывайте!

Джерри прыгнул в холодную воду и поплыл к берегу.

Прозвучало еще несколько выстрелов, но они вскоре прекратились.

Джерри плыл с максимальной для него скоростью, потому что ему не нравились грязные реки, а от этой разило особенно отвратительно, так что он задумался о судьбе своего костюма. Он плыл вдоль пристани до тех пор, пока не наткнулся на железные ступеньки, и выбрался на сушу.

К нему приближались бегом два портовых грузчика, но он остановил их, заставив стоять, как вкопанных, направив на них вибропистолет.

Джерри оглянулся.

Он стоял перед рядом низких кустов. Из-за кустов доносились звуки, характеризующие напряженное автомобильное движение. Он повернулся и пошел вдоль аллеи, между зелеными рядами, до тех пор, пока не уперся в высокий забор. С помощью вибропистолета Джерри проделал в заборе отверстие, спустился на поросшую травой набережную и в конце концов добрался до дороги.

По всем полосам автострады стремительно мчались автомобили.

Джерри поднял руку навстречу полицейскому автомобилю, объезжающему, по-видимому, свой участок. Патрульная машина затормозила. Внутри сидели двое полицейских. Тот, который не был за рулем, высунулся из окна.

— Что вас беспокоит, сэр? — Он слегка усмехнулся, поглядывая на шофера.

Как будто бы с трудом переводя дыхание, Джерри сказал:

— Выпал за борт яхты. Вы должны помочь мне, начальник.

— Успокойся, сынок. Как же ты все-таки ухитрился упасть за борт?

— Да-да, случайно, сэр, — немного невпопад ответил Джерри.

Полицейский открыл дверцу машины и поднялся, неспешным, размеренным движением доставая записную книжку из кармана своей формы.

— А не удираешь ли ты от кого-нибудь?

— Нет, сэр, — Джерри сделал наиболее честные глаза, на какие только был способен. — Нет, сэр, — повторил он.

— Я спросил, потому что совсем недавно нам приходилось иметь дело то с одним, то с другим беглецом.

— Да, сэр, — сказал Джерри подобострастно.

— У тебя есть удостоверение личности?

— Простите, не понял, начальник?

— Удостоверение, парень. У каждого должно быть какое-либо удостоверение личности, если он не хочет оказаться вне закона, или беглым каторжником, или солдатом в самоволке или еще кем-нибудь в этом духе.

— Личность… Не-н-нет, сэр. Боюсь, что нет.

— Вот как. Тоща я думаю…

Джерри поддел его ультразвуковым лучом и наблюдал, как он трясется. Затем, заметив, что второй полицейский начал вытаскивать свой пистолет из кобуры, Джерри повернул свое оружие и растряс его тоже.

Джерри уложил обоих полицейских на заднее сиденье как раз к тому моменту, когда какой-то любопытный проезжий на «кадиллаке» замедлил движение, потом вскочил в машину, запустил двигатель на полную катушку, включил сирену и быстро набрал скорость сто миль в час, направляясь в сторону от города по дороге «интерстейт-35Е».

К утру его костюм полностью высох, а грязь с него отвалилась. Он дважды менял автомашины. Теперь он вел красивый позолоченный шевроле «каприччио» и находился между штатами на дороге номер 90, направляясь к неплодородным землям Южной Дакоты, после того, как пересек реки Миссури и Чемберлен.

По дороге ему практически не встречались патрульные полицейские машины. Объяснение этому довольно странному обстоятельству Джерри получил, прочитав «Газету первопроходцев» двухдневной давности, обнаруженную в «каприччио».

Оказалось, что прошел массовый набор новобранцев в армию — всех мало-мальски здоровых мужчин и женщин старше восемнадцати лет. Забрали даже тех, кто ранее был направлен на выполнение гражданских обязанностей, требующих временного освобождения от службы в армии.

В мотеле «Тотанка-Йотанка» ему удалось безвозмездно пополнить горючее, и вскоре Джерри оказался на пустынной, пыльной автостраде посреди неплодородных земель, где приблизительно в семь часов вечера он увидел первых индейцев сиу.

Военный предводитель восседал на черно-белом пони, старательно украшенном бусами и попонами из раскрашенных оленьих шкур. Лошадка стояла, как каменная, на возвышенности, пока ее седок не посмотрел бегло на проезжающий автомобиль и не отвернулся.

Воин был, вероятно, из племени оглала. Он нес боевое копье, украшенное красными, желтыми и белыми безделушками; в левой руке держал круглый щит из бычьей шкуры, на котором был изображен орел, окруженный звездами. Его побелевший от времени и обтрепанный жакет из оленьей шкуры и краги были украшены разноцветными бусинами и блестящими, желтого и красного цвета, иглами дикобраза, а на шее висело тяжелое ожерелье из бус и многочисленных медальонов. Головной убор с ветвистыми рогами пятилетнего оленя украшал красивый шлейф из перьев, который прикрывал весь огузок его пони. На поясе воина висели нож и томагавк. Его высокие скулы, глубоко посаженные глаза, орлиный нос и широкий, тонкий рот давали представление о современном жителе Америки, а все лицо было в полной боевой раскраске, состоящей из желтых, оранжевых, голубых и белых полос, окружностей и треугольников.

Подняв боевое копье, предводитель призвал своих воинов присоединиться к нему на холме. Оказалось, что войско предводителя состоит из индейцев племен оклала и ханкпапа, одежда которых отличалась большим количеством перьев.

Джерри продолжал движение, но ему удалось рассмотреть, что воины вооружены короткими луками и кожаными колчанами, туго набитыми стрелами. Он не испытывал страха, хотя предполагал, что они достанут его за следующим поворотом дороги.

Когда он приблизился к следующему повороту, индейцы уже ожидали его.

Стрелы застучали по крыше трансформируемого автомобиля, и Джерри услышал гортанные крики индейцев, пустивших своих лошадей галопом прямо на него под углом к автостраде. Машина ударила пони, и вождь нападавших, вылетев вперед, упал на капот, с изумлением вытаращив глаза сквозь лобовое стекло на Джерри, который резко тормознул, автомобиль сошел с автострады, ударился о камень, наехал на кустарник. Индеец свалился от ударов и толчков на землю. Джерри опустил боковое стекло автомобиля и вытащил вибропистолет.

Другие сиу выстроились в линию вдоль автострады, держа луки наизготовку, внимательно наблюдая за тем, что дальше предпримет Джерри, пока их вождь поднимался с земли и пытался судорожным движением достать из-за пояса томагавк.

— Ты убил мою любимую лошадку!

— Ты подставил ее под самый нос моей любимой машины. Я имел право проехать.

— Прикуси язык, черномазый!

— Ну и что же ты собираешься предпринять?

Индеец потер нос и посмотрел по сторонам, как бы ища поддержки. Он поправил отполированные косточки своего нагрудника и стряхнул пыль с кожаных краг.

— Вообще-то говоря, мы не знали, что ты черномазый. С вашими мы не воюем.

— Я не черномазый.

— Точно, а я вовсе даже не проклятый оглала.

Джерри открыл дверь и выбрался наружу.

— Ты пытаешься что-то доказать? — спросил он вождя сиу.

— МОЖЕТ БЫТЬ. — Вождь достал наконец свой томагавк из-за пояса и приготовился к нападению, сощурив глаза.

Джерри ударил его ногой в лицо приемом каратэ. Вождь опрокинулся, и Джерри поднял томагавк. Томагавк был очень красивым.

Очухавшийся вождь смотрел на Джерри с выражением изумления и покорности.

— Этого я никак не ожидал. Ты победил. Что теперь?

— Я думаю, что нам следует стать братьями по крови или как там у вас принято. — Джерри помог вождю встать. — Разве не таков ваш обычай?

— Да на кой черт обычай! Главное, что твое предложение устраивает меня (вождь, похоже, окончательно пришел в себя). Мы устроим церемонию на большом совете. Это именно там, куда мы сейчас направляемся. Железная Гора.

— Звучит прелестно. Мне по пути.

— Великолепно. Родной ты мой, мы теперь навек вместе. У нас в племени уже живут несколько черномазеньких. Уважаемые граждане, должен тебе сказать. Мы не должны отказываться от предложений к добровольному сотрудничеству.

Вождь протянул руку для пожатия.

— Меня зовут Пламенное Копье, — он покраснел.

— Зови меня Нос Буйвола, — смиренно попросил Джерри.

Пламенное Копье громко обратился к своим соплеменникам:

— Он теперь скачет с нами!

— Привет всем, — сказал Джерри на языке племени сиу.

5. Игра та же самая, игроки другие, но на кону все также оружие

В течение следующих двух недель численность племени постепенно возрастала, пока они проезжали мимо фермерских хозяйств на пути по штатам Вайоминг, Колорадо и Юта.

Джерри теперь носил военный головной убор племени сиу с довольно редкими перьями, окрашенными в желтый и голубой цвет, костяной лук, колчан, полный стрел, охотничий нож и томагавк, но не снял свой шелковый костюм. Джерри ехал верхом на пятнистом пони, которого он уже начинал жалеть.

Вскоре они должны увидеть Железную Гору. И вот с запада показались племена бэноков, шошони, павиосто, пайютов. С востока — шли осэйджи, пауни и омаха. С севера — кри, блэкфуты, грос вентри, плоскоголовые, асинбойны. А с юга приближались шайены, кайовы и команчи.

Большой совет племен начался.

Всю ночь гремели барабаны и совершались ритуальные танцы, курение трубок и обмен ожерельями, и колдуны бросали волшебные косточки и силой своих чар вызывали души великих воинов былых времен, которые появлялись в красном дыму костров: Джеронимо, Красный Рукав, Чиф Джозеф, Оцеола, Корнплентер, Красная Куртка, Дождь-в-Лицо, Красное Облако, Сидящий Буйвол, Радостный Петух, Черный Котел, Увлеченный Конь, Римский Нос, Маленький Волк, Белая Антилопа — всех героев Великих прерий, лесов, долин и гор.

В течение дня не прекращались ритуальные танцы, посвященные Солнцу, танцы воинов, пляски женщин, такие, как, например, танец Белого Быка. Они внимательно слушали своих верховных вождей, рассказывающих о былой славе и о грядущей, той, которая снова будет с ними, как только все индейские народы объединятся и твердо потребуют вернуть землю, принадлежащую им по праву.

Джерри изо всех сил боролся со сном. По индейскому обычаю он смешал свою кровь с кровью Пламенного Копья, и у него было ощущение выполненного долга.

Местность, занимаемая большим советом племен, становилась слегка переполненной и избыточно ароматной, по мере того как тысячи новых индейцев племен навахо, чероки, мискалерос, уичита, чикасо, шони, кикапу, санти, кэйюза, модок, а также пронзенные носы заполняли ее.

Пришло время расходиться.

Делая вид, что так и надо, Джерри отбыл на старой «громовой птице», на которой прибыл на совет племен верховный вождь племени кокто. Он тихо отправился утром по направлению к Сент-Джорджу. Вести машину пришлось по дороге, выложенной грубым булыжником.

Повсюду валялись оскальпированные трупы.

Вскоре Джерри выбрался на дорогу номер 15, направляясь к Лас-Вегасу, где, как он надеялся, ему удастся найти самолет, который доставит его в Сан-Франциско.

Джерри начинал сильно беспокоиться о судьбе своих пациентов.

6. Живи, работай, лови рыбу и занимайся охотой в стране чудес под названием «дикая природа»

Освещенный полуденным солнцем, Лас-Вегас был тих. Вывески мерцали в постоянном, каком-то успокаивающем ритме, который смешивался со звуками игральных автоматов и постукиванием палочки, собирающей фишки на игорных столах. Лас-Вегас представлял собой один из тех сонных городов, где никто не причинит вам никакого беспокойства до тех пор, пока вы сами чего-нибудь не натворите. Он обладал всеми особенностями сельской жизни в Америке.

Здесь Джерри почувствовал себя спокойно. Он направился к казино «Двойное кольцо», а по пути размышлял о том, принадлежат ли оно все еще Мэрфи.

Джерри вошел внутрь и пересек огромный зал, заполненный игральными столами. Играли всего несколько пожилых людей, несколько служащих этажом выше о чем-то возбужденно переговаривались по телефонам, и никто из присутствующих не заметил Джерри, пока он не обнаружил кабинет Мэрфи. Джерри вошел.

Казалось, что Мэрфи рад его видеть.

— Джерри! Что заставило тебя вернуться к цивилизации?

— Я подумал, что тебе может быть интересно узнать, что племена индейцев собираются вместе. Это похоже на войну.

— У нас нет нужды беспокоиться по поводу поведения нескольких индейцев, Джерри. Армия позаботится об этом.

— Похоже, что армия занята делом где-то в другом месте.

— А почему это вдруг индейцам потребовалось атаковать нас?

Юджин Мэрфи знал Джерри еще по Лондону. Его подвергли двойному преобразованию. Сначала бывший президент был превращен в кинозвезду, а потом — во владельца казино. У Мэрфи было лицо глубоко больного, изношенного человека, но во рту он держал большую сигару.

— Они атакуют все, что движется, — сказал Джерри.

— Так что же их разозлило?

— Практически все и ничто конкретно. Ты же знаешь индейцев.

Мэрфи кивнул.

— Хорошо, я постараюсь запомнить то, что ты мне рассказал. Ты именно за этим приехал в Лас-Вегас?

— Я приехал, чтобы попросить взаймы самолет. Я потерял свой.

— Этому можно помочь. Ты можешь рассчитывать на крылья. У меня есть прелестный маленький ЛТВ С-150А с изменяемой геометрией крыла, с турбовинтовым двигателем, который тебе будет в самую пору. Закуси чем-нибудь, а потом мы пойдем и посмотрим на ласточку. Ты не против?

— Прекрасное предложение.

— Великолепно! Не ошибусь, если предположу, что ты мечтал попасть куда-нибудь, где смог бы расслабиться, дать ногам отдохнуть. Кругом сплошные неприятности. Кругом все горит. Вашингтон, Атланта, Канзас-Сити, Филадельфия, Солт-Лейк-Сити, Хьюстон. Я иногда сомневаюсь, стоит ли игра свеч, Джерри, — Мэрфи налил обоим по большому стакану ржаного виски. — Кроме того, это мешает бизнесу. Похоже, что все становится бессмысленным. У тебя ведь была возможность самому убедиться в этом, пока ты ехал по нашим местам. Только ты не подумай, что я жалуюсь. Пока нет.

Джерри снял свой воинственный головной убор.

— Я думаю, что индейцы сначала отправятся в Карсон-Сити, чтобы захватить побольше денег. Когда я уходил, они все еще совещались.

— Во мне течет индейская кровь, ты же знаешь, — с гордостью сказал Мэрфи.

7. Полицейские, которые стремительно напирают

Джерри занял место пилота ЛТВ С-150А, и его пальцы забегали по кнопкам и тумблерам пульта управления самолетом. Он с облегчением вздохнул, устроился поудобнее и включил двигатель. Крылья медленно поднялись, пропеллеры запели.

Джерри напрягся в кресле пилота всей спиной и поднял самолет.

Машина плавно взлетела. На высоте пятьсот футов Джерри изменил геометрию крыла, повернув крылья вперед на некоторый угол, и перешел на горизонтальный полет с крейсерской скоростью 350 миль в час по курсу на Калифорнию.

Пока он летел над Сьерра-Невада, он увидел, что внизу все черно от всадников.

По радио была слышна оживленная речь. Это был Сакраменто.

— Говорит генерал Партридж, командный пункт города Сакраменто.

— Слушаем вас, Партридж, Сакраменто.

— Мы полностью окружены. Людей у меня почти не осталось. Мы никак не могли передать сообщение о необходимости подкрепления. Не передадите ли вы это сообщение через свою подстанцию?

— В чем ваша проблема?

— Проблема! Кругом полно индейцев, они устроили свой бесконечный ведьмовский хоровод! И пускают горящие стрелы…

— Сколько времени вы можете продержаться?

— Еще час. Нам до зарезу нужны парашютисты. По крайней мере, батальон. Половина командного пункта уже в огне. Вы не могли бы пробиться в Голливуд?

— Не думаю, что это возможно.

— Что ж, тогда пробейтесь хоть к кому-нибудь, кто откликнется. В округе ведь тысячи энергичных, напористых парней, не меньше. У меня голова идет кругом. Никто не предупредил меня о готовящемся нападении.

— Генерал, не говорите необдуманно.

— Никаких шуток, я говорю вполне серьезно.

— Я лечу в Сан-Франциско. Обязательно сообщу властям, когда попаду туда.

— Если бы у нас уже не было опыта борьбы с партизанами, то нас уже не было бы в живых. Все это похоже на повторение Дьенбьенфу[32].

— Согласен с вами, генерал, похоже, что все так и происходит.

В поле зрения Джерри появился Тихий океан. Он начал негромко напевать про себя.

Джерри посадил самолет, пролетев над свежими развалинами Беркли, и направился к недавно построенному зданию «Говард Джонсон», где заказал большой кусок жареного мяса со всеми принятыми в таких случаях приправами, специями и гарниром и состоящий из четырех частей «Кокосовый сюрприз» с горячей шоколадной подливкой, заправленной измельченными орехами. Это удовлетворило его. Он оставил одну из банкнот достоинством тысячу долларов, полученных от Мэрфи, под тарелкой и отправился в долгий путь по направлению к мосту.

Залив отливал голубым цветом, мост был очень красив, а стоящий поодаль город почти не издавал никаких звуков. Вокруг Джерри виднелось несколько строений, в небе стрекотали несколько вертолетов разведки, но они по большей части возвращались на свою базу в Голливуде, который не являлся оперативным центром операции по воссозданию Великой Америки.

Когда Джерри дошел до моста, к нему присоединился какой-то старик.

— Ты не против, сынок, если я некоторое время буду идти вместе с тобой? — спросил он. На старике была весьма потрепанная мягкая фетровая шляпа и грязная одежда, а своими потрескавшимися старческими губами он держал дешевую сигару с обрезанными концами.

— Направляешься к своей возлюбленной? — задал второй вопрос старик.

— Ну, что-то вроде этого, — ответил Джерри.

Мост качался. Джерри посмотрел вниз и увидел, как корабли покидают залив. В большинстве своем это были крейсеры, приписанные к разрушенному порту.

— Я сам из Канзаса, — продолжал старик, — ехал, чтобы поступить на военную службу, но мой автомобиль сломался. Я подумал, что, может быть, мне удастся наняться на какую-нибудь плантацию сборщиком урожая.

Джерри остановился и пристально посмотрел сквозь перекрытия моста. Он узнал «Медведя Тедди». Яхта шла на полных парах и была заполнена пациентами преобразования; Джерри увидел, что некоторые выглядывают из переднего трюма — как раз перед тем, как люки были задраены.

Бисли, похоже, в спешке и нетерпении вез яхту по суше. Теперь они спешили в открытый океан.

— В здешних местах есть много плантаций, на которых требуются сборщики фруктов, — сказал старик, — так мне говорили.

Джерри вздохнул.

— Ну ладно, бывай, — сказал он старику и прыгнул, пролетел мимо стоек моста, выровнял траекторию полета, нырнул, пронзив соленую воду буквально в метре от яхты, погрузился в глубину, перевернулся, пытаясь поскорее выбраться на поверхность, увидел прямо над своей головой киль яхты, бурлящую воду вокруг гребного винта и схватил конец каната, который волочился в пенной воде, после чего подтянулся к боковой поверхности корпуса яхты.

Когда Джерри поднялся на борт яхты, он держал свой вибропистолет наизготовку, а пастор Бисли и Митци, казалось, были просто ошеломлены появлением Джерри.

— Это было всего лишь предупреждением, — Джерри изобразил извиняющуюся улыбку. — Черт побери, мне все это время приходилось нырять и плавать.

Он махнул вибропистолетом в сторону поручней, через которые только что взобрался на судно:

— Теперь ваша очередь разочек окунуться.

— Побойтесь бога, мистер Корнелиус! Это же пиратство!

— Однако, пастор, у меня несколько иная точка зрения на сей счет. В любом случае — команда моя.

— Как сказать, сэр!

— Джерри, — глаза Митци были полны обожания, — позволь мне пойти с тобой. Я буду…

— Мне тоже хотелось бы этого, Митци, но я не должен поддаваться чьему-либо влиянию в данный момент. Ты уже использовала в своих интересах очень много моего времени, разве не так? Ты знаешь, о чем я говорю.

Митци дернулась в сторону, задрала белую, туго облегающую кремовые бедра сорочку, перекинула ноги через блестящие бронзовые поручни. И исчезла в волнах.

— Теперь ваша очередь, пастор.

— Позвольте хотя бы взять шлюпку…

— Давайте, прыгайте, и побыстрее.

Пастор неохотно приблизился к краю палубы и посмотрел на сверкающую воду:

— Тогда я попросил бы у тебя что-нибудь, чтобы удержаться на плаву…

— Не заставляйте меня испытывать чувство вины.

— …Я уже почти не надеюсь, что вы позволите мне взять с собой…

— Пастор!

— … немножечко еды, хотя бы палочку «Баунти», можно?

— Нет, и не думайте даже о кофейном креме.

— Мне не нравятся кофейные кремы, — ответил пастор.

Громко сопя, как большой белый кит, который выбрался на поверхность моря подышать воздухом, пастор Бисли влез на поручни. Кое-где конструкция треснула и прогнулась.

Джерри быстро подошел и толкнул пастора, помогая ему избавиться от нерешительности. Вскрикнув, пастор взмахнул своими жирными руками и плюхнулся в воду. Он лежал на поверхности воды, подпрыгивая и проваливаясь, как поплавок, на ряби, возникающей в кильватерном следе за яхтой, его руки и ноги лениво загребали, его яркий рот то открывался, то закрывался, а его вытаращенные глазки сверлили Джерри с болезненной яростью.

Появилась Митци, стряхивая с волос воду, и начала буксировать пастора к берегу.

— Бывайте здоровы, пастор. Жизнь ведь — это как игра в домино, когда кости кладут во все стороны.

Пастор издал жалобный крик дикого гуся.

Джерри поднялся по трапу на капитанский мостик и проверил состояние морских карт и навигационного оборудования, после чего проложил известный ему курс.

В течение ближайших тридцати минут яхта подготовилась, развернулась и взяла курс на Суматру, где организация имела аварийный Центр преобразования, и Америка, стремящаяся к величию, вскоре исчезла за горизонтом.