Средство от рака

Сон

Четыре года назад мне приснилось, что я стою в комнате позади и немного слева от юноши, которого я не знаю. Он был моложе меня. Слева от него, но впереди нас обоих, стоял мой брат, а за ним находился старик, которого я не узнала. Справа от нас две большие, кремового цвета двери закрывались. Я подумала, что мой брат и другой человек так или иначе оценивают юношу, который, как я чувствовала, был либо моим мужем или моим женихом. Поэтому я без каких-либо колебаний встретилась с этим юношей. Этот сон постоянно беспокоит меня, ибо тщетны мои попытки понять его значение. Никогда раньше не приходилось мне так ясно видеть во сне что-либо из далекого будущего.

Значение

Мы можем принять то, что написано выше, как хороший пример того, что называется «вещим сном». Примеры снов, которые опережают время, возникают довольно часто, некоторые из них попадают и на эти страницы. Что же касается того, что брат и старик на самом деле делают, зависит всецело от вариантов толкования. Известно, что самыми ранними объектами девичьего физического влечения являются ее отец и ее брат. Любая более поздняя привязанность к мужчине является результатом этого раннего, хотя и неосознанного проявления полового влечения. Вопрос, который задает читательница по поводу ее сна, состоит в том, насколько последний предмет обожания соответствует более раннему идеалу детства. Окончательный результат всецело зависит от сущности самого спящего. Старик — это символ отца; закрывающиеся двери характеризуют бег времени.

1. НЛО Недружественны, от них нельзя ждать ничего хорошего, а некоторые просто опасны

Сначала было быстрое путешествие в подвал, а потом Джерри легко двигался в своих мягких шелковых одеждах коричневого, желтого и золотистого цветов под щедрым солнцем ранней осени в Лэдброук-Гроув, направляясь в Челси.

Кингс-роуд была расположена довольно далеко в стороне.

Джерри шел не спеша, наслаждаясь погожим днем, размахивая своей музыкальной тросточкой и слушая музыку, льющуюся из ее рукоятки, свернул на Элджин-Креснт, затененную большими старыми дубами, измерил всю длину Клэрендон-роуд и только после этого достиг Голланд Парк-авеню, на которой росли высокие деревья и стояли огромные пустые дома с разбитыми окнами.

Запряженная двумя маленькими лошадками, шотландскими пони, по опавшим листьям медленно катилась тележка булочника, окрашенная в красный и зеленый цвета. Худой извозчик вытянулся на своем сиденье, стараясь уловить побольше тепла от осеннего солнца, и, казалось, прислушивался к ленивому басовому гудению отдаленного самолета.

Джерри остановился и купил сдобную булочку с изюмом.

— Сегодня весьма тихий день, — сказал булочник.

— Да, неплохой, — Джерри откусил от булочки, — как поживает ваша жена?

— Ничего, терпеть можно.

— Вы уже закончили свой ежедневный обход?

— Не знаю, насколько это стоило стараний. Хлеба раскупили очень мало. Несколько эклеров, пирожные с фруктовым кремом и повидло.

— Я думаю, что сегодня вы не зря старались.

— В иные дни раскупают и того меньше.

Джерри направился в парк. Его музыкальная тросточка наигрывала мелодию «Дурак на горе».

Пока Джерри проходил по Голланд Парк, он видел нескольких играющих детей. Старик кормил голубей, павлинов и цесарок из большого свертка с арахисовыми орехами, который он держал у пояса.

Джерри остановился у Голландского дома и оглядел его белый фасад, но большой особняк, построенный в духе королевы Елизаветы, был тих, поэтому Джерри продолжил путь, пока не дошел до крикетного поля с расставленными воротами и обгоревшего остова Института здравоохранения, который выходил прямо на Кенсингтон-Хай-стрит, по которой медленно текли автомобили.

У Джерри возникло некоторое интуитивное предчувствие.

На углу Эрлс-Корт-роуд он сел в свой припаркованный здесь трансформируемый «Мэйбах-Цеппелин», сложил верхнюю часть корпуса, чтобы позволить ветерку приятно овевать его волосы, и быстро поехал в Челси, где остановился у «Пурпурного попугая», около которого он договорился о встрече со Спиро Коутрубуссисом, чтобы обсудить некоторые события прошлого, настоящего и будущего за завтраком.

Кулуары клуба были заполнены подвешенными клетками, в которых обитали говорящие птицы, канарейки, попугаи какаду, которые непрестанно взывали друг к другу сразу на нескольких языках и диалектах. Встречающий гостей клуба «Пурпурный попугай», одетый в одежды из тщательно обработанных птичьих перьев, выглядел, как вождь какого-нибудь полинезийского племени в обрядовой национальной одежде.

Встречающий улыбнулся Джерри:

— Ваш столик готов, мистер Корнелиус. Ваш друг находится в комнате Коноплянок.

Спиро Коутрубуссис одиноко сидел на стуле перед стойкой бара, внимательно рассматривая клетку, в которой нахохлились угрюмые крапивники. На его курчавых черных волосах угнездился дрозд, канарский златоцвет лежал между его прекрасно ухоженных рук.

— А, Корнелиус, — произнес Коутрубуссис, узнавая Джерри.

— Прошу прощения, если я опоздал. У меня было довольно горячее время в Штатах.

— Я предупреждал вас об этом.

Джерри засопел.

— Это все Карен фон Крупп, именно она заманила вас в ловушку. Я знал, что она обязательно подстроит что-нибудь в этом духе. Вы ведь никогда не слушаете…

Дрозд начал петь. Коутрубуссис рассеянным жестом пытался смахнуть птицу, но дрозд только глубже запустил свои когти в его шевелюру.

— Это было приобретением опыта, — сказал Джерри, заказывая «перно», — бесценного опыта.

— Но время потеряно!

— Что ж, всегда случается какое-то событие, и вы ничего не сможете с этим поделать. Бросьте сердиться, Коутрубуссис. Давайте разгрустимся, а?

— Корнелиус, мы находимся в опасности. Весь наш проект под угрозой срыва — ваш проект, если уж на то пошло. Если вы обманули и тех и других…

Джерри протянул руку и взял меню, лежащее на стойке бара.

— Что нам следует заказать?

— Сегодня очень хороша утка, — сказал Коутрубуссис, — так мне сказали. Или же цыпленок «Аполлинер».

— Пожалуй, слишком тяжело для меня. Я начну с pate de foie[33], — Джерри слегка почесал кончик носа, — я избегаю еды. Все еще…

— Теперь Карен фон Крупп исчезла с горизонта?

— Мне хотелось бы предположить, что это так.

— Хорошо, тогда, по существу, вы, похоже, справились успешно. Но все еще есть Бисли. Очень важный момент, учитывая сложившиеся обстоятельства.

— Какие именно обстоятельства?

— Президент Бойл увеличил число военных советников. На Континенте[34] их три миллиона, и все они заняты тем, что старательно выискивают однозначные проявления пятой колонны.

— Не сомневаюсь в том, что никто не обеспокоен этим.

— Не совсем так. Никто, кроме Трех Президентов, и может быть Израиля. Вы слышали, что произошло вчера? Флот израильских вертолетов приземлился в Ватикане, Папа был арестован. Допускаю, что они натворили там еще что-нибудь, отягчающее вину.

— Я последнее время был несколько в стороне от событий.

— Я не укоряю вас за это.

Они перешли в ресторан. Ресторан возник после переделки старой оранжереи, поэтому все его подпорки, столбы, стропила были увиты виноградными лозами, окна выглядывали на мощеный булыжником дворик, посреди которого находился фонтан, выполненный в стиле регентства, заполненный плавающими и довольными собой лебедями.

Джерри заказал hors d’oeuvre[35] и выбрал жареного перепела в качестве основного блюда. Посовещавшись, Джерри и Коутрубуссис решили, что будут пить «Голубую болотную синицу».

— Предполагаю, что вашу машину все-таки следовало бы отыскать, как вы думаете, Джерри? — спросил Коутрубуссис, со вкусом прожевывая очередную порцию цыпленка. — Если разобраться, у нас теперь не очень-то выгодное положение без нее, не так ли? У нас осталось очень мало шансов на успех.

— Я не могу представить себе, по крайней мере, на этом этапе, чем нам может помочь преобразователь, — ответил Джерри, поддевая маленькую перепелиную ножку.

— Вам совершенно необязательно проходить через него. У нас все-таки есть кое-что про запас, дорогой Джерри. Говорит ли вам… — Коутрубуссис слегка подавился черенком спаржи, — говорит ли вам, — он отпил глоток выдержанного вина «Молоко любимой женщины», — что-нибудь имя Гордон?

— Флэш Гордон?

— Гордон Гэвин.

— Говорит, — Джерри отщипнул кусочек от грудки перепела. — Последнее, что я слышал о нем, это то, что за ним числится двадцать два преступления. Он фальшивомонетчик.

— Ах, вот вы о чем! Не исключено, что так и есть на самом деле, ведь мы с ним познакомились не очень давно. Он хорошо наслышан о нашей схеме преобразования.

— Итак, он в самом центре событий?

— Еще нет. Вы хорошо знаете, насколько тупые типы там сидят. У Гэвина было поручение, но он его не выполнил. Через некоторое время он позвонил снова и сказал, что у него есть сообщение для вас от джентльмена, касающееся вашего изобретения, которое было потеряно в процессе испытаний. Вероятно, речь шла о машине.

— Я потерял много изобретений.

— Я уверен, что он имел в виду машину. Это может быть нашим спасением, Корнелиус.

— Уходим.

2. Игнорируйте совет раздеваться с большой скоростью

Коутрубуссис тяжело пересек улицу и вошел в ворота фазаньего питомника, где располагались его апартаменты. Джерри проследовал за ним по опасным для хождения ступеням, окруженным с двух сторон раскрошенными, распадающимися статуями, до темного зала, заполненного тусклым блеском лакированных дверей и незримым хлопаньем крыльев.

Они прошли по молчаливым коридорам, пересекли тихие дворики и поднимались вверх по лестницам до тех пор, пока наконец не очутились в самой сердцевине старого викторианского особняка.

Коутрубуссис остановился перед дверью балкона на втором этаже, который возвышался над горным садом, заполненным разнообразными певчими птицами.

Деревянная дверь была наполовину ободрана, и тонкая желтая обивка свисала с ее верхней половины.

— Ну вот, мы и пришли, — сказал Коутрубуссис.

Они находились в залитом солнечным светом кабинете Коутрубуссиса. На небольшом возвышении справа стояла латунная кровать, в изголовье которой виднелась яркая, кричащая, покрытая сверкающей эмалью райская птица. Кровать была застелена турецким покрывалось темно-красного, желтого и голубого цветов.

На наборном полу слева располагался белого цвета довольно глубокий буфет с плитой для приготовления пищи, умывальником и другими необходимыми предметами.

Довольно достойно выглядевший ковер фирмы «Старое золото» покрывал почти весь пол и частично ступени; стоящий вблизи удаленной стены большой яркий видеоэкран был полон скользящим потоком часто меняющихся цветных изображений.

В углах этой большой комнаты, поближе к потолку, были подвешены четыре стереоколонки. Посередине ее стояли на коленях две девушки, одетые в отделанные перьями кружевные одежды, лица которых не носили следов усиленного воздействия косметики. Однако на девушках было надето большое количество колец и серег, а их глаза были искусно подкрашены.

Как только девушки взглянули в своей мягкой манере на Джерри, он вспомнил их.

— Привет, Джерри, — ласково промурлыкала Морин Групье.

— Привет, Джерри, — ласково промурлыкала Барбара Групье.

— Морин и Барбара некоторое время остаются со мной, — Коутрубуссис слегка подтянул галстук, — они сейчас находятся на пути между двумя группами.

Волосы Морин были медового цвета, а волосы Барбары — каштанового; они изящно поднялись, прошли в кухню, откуда вернулись с двумя жестянками.

Морин завела старую пластинку Зутта Мани. Комнату заполнили мягкие звуки, а световой экран, стоящий у стены, отобразил изменявшийся ритм цветомузыки.

Барбара склонилась, чтобы свернуть сигареты. Она брала своими нежными пальчиками составляющие части из жестянки, принесенной из кухни, и скатывала толстые, туго набитые папиросы. Она прикурила две папиросы и дала одну Джерри, а другую — Коутрубуссису. Мужчины присели на набитые страусиными перьями подушки и закурили.

Морин вернулась на свое место и опустилась рядом с Барбарой; она взяла у Барбары сигарету с какой-то туманной величавостью. После чего обе девушки подняли безмятежные лица и направили свои неподвижные глаза к небу и замерли, очевидно, до тех пор, пока кто-нибудь не обратится к ним.

Зут Мани пел: «Послушай, дорогая, если бы не те бобы, которые уже выпрыгивают у меня из ушей, не горох, не мясо, не рис с дешевым колбасным фаршем, я бы попросил тебя слетать в бакалейный магазинчик, но сейчас я сыт по горло. Сыт готовыми продуктами. Позволь мне рассказать о моей жене — она совершенно не умеет готовить, и если бы она вдруг сказала, что научилась, я бы ни за что не поверил, так как все, что она умеет, — это бестолково суетиться и без конца пилить меня, она не знает даже, как правильно вскипятить воду».

— Тысяча девятьсот шестьдесят пятый, — Коутрубуссис глубоко затянулся, — как давно, как давно это было…

«Если ты покинешь меня, я сойду с ума», — продолжал петь Зут Мани.

Джерри улыбнулся Морин Групье, как старой знакомой, которая тут же вернула ему улыбку, как будто вспомнила вместе с Джерри об очень приятной тайне, связывающей их души.

«Вернись, крошка, вернись…» — не унимался Зут Мани.

Коутрубуссис лег и закрыл лицо руками.

Теплые, призывные губы Морин подчеркивали артикуляцию слов, которые она говорила, пока они с Джерри дружелюбно смотрели друг другу в глаза: («О, маленький, сладкий рок-н-ролл»…)

Для Джерри это было уже чересчур.

Он поднялся и схватил Морин и Барбару за мягкие, маленькие кисти рук и повел по ковру фирмы «Старое покрывало», поднялся на три ступеньки до кровати, над которой возвышалась райская птица, и начал складывать в кучу кружева, перья и кольца, которые подавали ему девушки. Они были так прелестны, их движения были так приятны; их подвижные, изящные, податливые тела сплетались к взаимному удовольствию.

Когда звучание пластинки закончилось, Барбара поднялась и поставила другую. Теперь Зут Мани пел «Зут!».

Джерри посмотрел по диагонали комнаты.

Глаза Коутрубуссиса были совершенно безжизненны, как будто бы их сковал внезапный мороз.

— Свиньи, — сказал он.

3. Открыто 50 новых секретных карт флота Ее Королевского Величества

Джерри, Морин и Барбара покинули фазаний питомник и поехали на машине Джерри в Сохо, к бару «Бол рум», расположенному на Вордуауэр-стрит, где на ярком пятачке, который выделялся среди непрестанного мелькания голубых теней, Джек Слейд, по прозвищу (прилипшему к нему со школьных времен) Ябеда, как бы подтверждая жалобно-дикими звуками истинное значение своего прозвища, играл на отполированном ситаре.[36]

«Я довольно скользкий тип, мое имя не обманывает вас. Да-да, я очень скользкий, парень, поверьте моему детскому прозвищу», — пел он.

Когда Ябеда увидел, что к нему приближаются новые посетители, он поспешно сошел с маленькой сцены, и его место занял Джонни Джейн в костюме цвета лепестков розы и в парике платинового цвета.

Джонни всплеснул руками:

— Теперь пришло время для нашего наиновейшего, самого большого мастера блюзов, разрешите мне представить его вам — всем, находящимся в этом зале, стоящим и сидящим около стойки бара, — ослепительного короля блюза, самый старый, самый исступленно почитаемый, самый забойный мастер года, будьте готовы, маэстро — приближается! — это Клэхем… Джордж… Фоулшэм!

Джонни откатился в сторону, и появился Клэхем Джордж — для того, чтобы сыграть свою самую последнюю композицию «Мое брюхо полно прокисшего молока».

«Старый скаредный старьевщик принес мне кислого молока. Ох, уж этот старый скаредный старьевщик, который принес мне много кислого молока…»

Оставив Морин и Барбару у стойки бара, где подавали кока-колу, Джерри отошел, чтобы встретиться с Лайонелом Химмлером — владельцем заведения.

Джерри нашел Лайонела, полностью погруженного в свои горести и печали, в его маленьком офисе, расположенном за стойкой бара.

— Что же заставило вас выбраться на свет божий, мистер Корнелиус? — спросил Лайонел, поднимая к бледным губам бокал с «Бычьей кровью». — Надеюсь, что не острая необходимость.

— Как дела, Лайонел?

— Мы теперь перешли на шоу со стриптизом. Перед нами встала жесткая необходимость привлечь больше посетителей среди жителей окрестностей, понимаете? Похоже, мы переместились за пределы кольца Биржевых маклеров и приближаемся к кольцу Носителей подтяжек, чувствуете? — Сигара встала на дыбы у него во рту.

— Так и Сохо теперь не тот, что раньше.

— Предоставьте мне самому судить об этом, мистер Корнелиус.

— Я вроде бы на работе.

— Это ваша забота.

Джерри открыл дверцу темно-коричневого буфета и достал оттуда свой инструмент модели «Мартин-206». Проверив его, он слегка подтянул струны.

— Прошу прощение за пыль, — сказал Лайонел.

Держа гитару под мышкой, Джерри вернулся в зал. Клэхем Джордж кончил, и его сменила исполнительница стрип-шоу, которая постепенно раздевалась в стробирующем свете.

Джерри, как дрожащая тень в мерцающем свете, прошел к столу, сел и заказал шотландский виски и стакан молока.

Морин и Барбара перенесли свою кока-колу на столик Джерри. Рядом с ними он почувствовал себя счастливым, но они хорошо осознавали, что картина может измениться.

После того, как стриптизерша ушла за кулисы, Джерри сыграл «Датч Шульц» и потом спел «Человек, входящий с черного входа», а Лайонел вышел, чтобы сыграть на электрооргане, и Джерри вошел в раж на сцене, и так продолжалось до тех пор, пока зал не начал пустеть, публика не начала расходиться, и только Морин и Барбара, а также две пожилые, очень пожилые, леди не остались единственными слушательницами Джерри, который с мрачным видом заканчивал свое выступление мелодией «Моя крошка укачивает меня», после этого закончили концерт, и они все вместе ушли.

На прощание Джерри послал воздушный поцелуй Лайонелу, но этот жест не был замечен. Лайонел остался на сцене и играл в этот момент вещицу Джона Пэтона, вероятно «Толстую Джуди».

Они втроем вышли. Сквозь холодную, вязкую толпу на тротуаре проследовали по улице к тому месту, где стояла машина Джерри, выпущенная в 1935 году, модель «фантом-111 Континенталь» фирмы «Ролсс-ройс» с 12-цилиндровым У-образным двигателем, с его независимыми передними подвесками и облицовкой из чистого серебра, включая и радиатор.

— Может быть, этот автомобиль следовало бы назвать «Тень», — сказала Барбара, дружески пожимая руку Джерри, — или такое название было бы слишком неправильным?

Девушки забрались в автомобиль, бережно придерживая гитару Джерри, и они тронулись.

Вордауэр-стрит, вся в каких-то замерших огнях и полная неясных силуэтов, вела к Шафтсбэри-авеню, на которой возвышались коричневые стены многочисленных магазинов, и Пиккадилли-Серкусу с его зеленой центральной лужайкой.

Вскоре все эти хорошо известные местечки центрального Лондона остались позади, и Джерри повел машину к Пол-Мол, вокруг дворца, вдоль парка, мимо Триумфальной арки, на Найтсбридж, мурлыкая себе под нос песенку, пока обе девушки, крепко обнявшись, спали на заднем сиденье.

Музыка продолжалась.

Коутрубуссис был прав. Джерри обязательно должен был отыскать свою машину. Он высадит девушек около фазаньего питомника, узнает, где обитает Гордон Гэвин, и отправится в путь рано утром.

4. У моего мужа нарушена скорость «естественного процесса»

Джерри ехал на мопеде фирмы «Мэйбах-Цеппелин», имеющем объем двигателя 750 кубических сантиметров, по Хаммерсмит-роуд в ее средней части. Двигатель начал предательски постукивать, когда Джерри достиг скорости 130 миль в час.

Молочно-белые волосы почти вибрировали за его спиной, как туго натянутые струны, черные шелковые одежды буквально облепили тело, а защитный козырек, казалось, вот-вот поднимется и примет горизонтальное положение, когда Джерри наклонился и пошел на поворот и сбавил мощность двигателя до нормальных, без надрыва, оборотов, чтобы направиться в сторону продолжения Кромвель-роуд, где ему повстречалась похоронная процессия.

За катафалком вереницей ехали три «остин-принцесса», устаревшие очертания которых и неуклюжий вид сзади, казалось, ставили окончательную точку в судьбе того, кто покоился в гробу.

Почти лежа на бензобаке, вытянув руки, чтобы покрепче держать руль своей «сенокосилки», Джерри прошмыгнул буквально перед самым носом передней «принцессы» движением, которое было похоже на какой-то изящный, но и непристойный танец.

Совершив это не очень-то приличное действо, Джерри снова прибавил обороты и помчался по направлению к Брентфорд-Маркет.

Пассажирам «принцессы» было явно не до него, поэтому Джерри не беспокоился, что за ним погонятся.

Он свернул на Кью-Бридж-роуд, переехал через мост и устремился по Кью-Грин к большим воротам, спроектированным Десимусом Бартоном и сооруженным в 1848 году специально для Ботанического сада ее Королевского Величества. Джерри проехал через сварные железные ворота, которые венчала королевская корона, и снизил скорость до семидесяти миль в час, проехал мимо Эройд-Хауса Джона Нэша, оранжереи Чамберса, особняка Филми Ферн, после чего мопед Джерри перепахал лужайки, потом попал на Широкую тропу и, резко изменив угол наклона мопеда и приподняв переднее колесо, промчался сквозь свежий утренний воздух к Палм-Хаусу Бертона, который сверкал всеми своими окнами, балконами и перекрытиями рядом с Розовым садом, проревел двигателем между Австралийским и Умеренным домиками, пересек несколько цветочных клумб и лужаек, прокатился между спокойными кедрами и потом затормозил и остановился приблизительно в 160 футах от Красной пагоды, которая возвышалась над кедрами.

Металлические пластины на каждой из десяти крыш пагоды отражали солнечный свет, солнечные лучи брызгали во все стороны от стеклянных сводов, которые закрывали бронзовых драконов, стоявших в каждом углу каждой восьмиугольной крыши, в точности там, куда они были поставлены в 1761 году сэром Уильямом Чамберсом, отдавшим свое творение на суд принцессы Аугусте.

Джерри опустил козырек, защищающий глаза от солнца, и внимательно посмотрел вверх.

В тени балкона на шестом этаже стояла какая-то фигура, которая, пока Джерри смотрел на нее, подошла к краю балкона и наклонилась через перила. Этот человек на балконе был одет в длинный, грязный плащ, застегнутый на все пуговицы.

Это мог быть только Флэш Гордон.

Джерри открыл дверь и начал подниматься по центральной железной лестнице, которая вела наверх, мимо пустых междуэтажных перекрытий, выложенных дубовыми досками. В солнечном свете, пробивающемся сквозь грязные окна, виднелась взвесь пыли.

Пока Джерри добирался до шестого этажа, Флэш Гордон прошел сквозь застекленную балконную дверь и стоял, расслабившись, ожидая появления Джерри.

Большие карие, но довольно пустые глаза на красном, нездорового вида лице бегло осмотрели шелковый костюм Джерри, а его покрытые пятнами пальцы тормошили пуговицы плаща, как будто стараясь расстегнуть их, чтобы легче дышалось.

Ниже плаща Джерри увидел пару толстых серых носков и ботинки, сильно запачканные еще не высохшей, похожей на ил грязью.

— Э… как поживаете, мистер Корнелиус? — Толстые губы Флэша двигались, создавая подобие вялой улыбки. Произношение было невнятным.

— Доброе утро, Гордон, Кью расположено несколько в стороне от ваших владений, не так ли?

Взгляд Флэша слегка посветлел.

— Ну что ж. Видите ли, мистер Корнелиус, я обожаю бывать на природе, среди зелени. У меня самого есть небольшой садик. Я немного занимаюсь садоводством. Я люблю разводить какие-нибудь маленькие кустарники. Маленькие теплицы, оранжереи. Я обожаю зеленые насаждения. Всевозможные. Теперь я ухаживаю за этими зелеными насаждениями, когда могу. Больше никто не захотел работать здесь. Я полностью владею этой маленькой страной.

— И ею легко управлять.

— Очень легко, — ответил Флэш, моргнув и на мгновение прикрыв внезапно загоревшиеся зрачки глаз, судорожным движением сунув руки в карманы. — И еще здесь тепло, но приближается зима, — почему-то прошептал он. Видимо, у него от внезапного волнения перехватило голос. Прочистив горло, Флэш продолжал:

— Для того чтобы поддерживать необходимую температуру в зимнее время, мне необходимо довольно много топлива. А топливо не растет на деревьях. Ну, хорошо… если быть точным… не на всех деревьях.

Избегая взгляда Джерри, Флэш двинулся к лестнице и начал спускаться.

— Не пройти ли нам в другое место, — предложил он Джерри.

— Да, здесь слишком открытое место, — согласился тот, недовольным тоном выражая свое отношение к происходящему, пока спускался вслед за Флэшем.

Они шли по аллее золотых кедров по направлению к удаленному Австралийскому домику.

— Сейчас в Австралии, конечно, весна, — пробормотал Флэш.

— Я бы не рассчитывал на это. По крайней мере, не сейчас.

— Думаю, что нельзя рассчитывать, нет.

Флэш вытащил из кармана ключ и открыл дверь. Они вошли внутрь помещения, где царила атмосфера горячих, ярких субтропиков, и двинулись вперед среди эвкалиптов, древовидных папоротников, пальм, кенгуриных лапок, пустынного горошка Стюарта, мимоз и акаций.

— Вы сказали известному вам мистеру Коутрубуссису, что у вас есть кое-какая информация о некоей украденной собственности, — сказал Джерри, когда они остановились, чтобы полюбоваться пурпурными цветами рододендрона.

— Совершенно точно.

— Информация точна или расплывчата?

Флэш слегка озадачено посмотрел на Джерри:

— Конечно же первое.

— И в обмен на это сообщение вы бы хотели подвергнуться обратному преобразованию?

— А, вот вы о чем… Преобразованию? Нет. Понимаете ли, я довольно счастлив здесь. Я люблю растения, а они любят меня. И я могу, сколько хочу, бродить среди них, ожидая посетителей, разве это не счастье?

— Конечно, вы можете…

— Поэтому, мистер Корнелиус, в общем и целом будем считать, что эта проблема решена. Раз и навсегда. Речь идет совсем о другом. Я бы в любом случае отдал вам информацию совершенно бесплатно, и вы это прекрасно знаете. В память о старых добрых временах. Но вы понимаете, мистер Корнелиус, мне необходимо топливо на зиму.

— Хорошо, мы можем гарантировать вам, что поставки топлива будут регулярны. Топливо — это как раз одна из тех проблем, о которых мы позаботимся заранее.

— И это хорошо понятно.

— И, конечно же, гарантии должны быть обоюдными, не правда ли?

— Согласен. Если моя информация окажется фальсифицированной, то вы прекращаете подачу топлива. Однако я надеюсь, что моя информация не фальсифицирована, — сказал Флэш, озабочено глядя на кенгуриную лапку, — и я бы очень хотел надеяться, что вы не сделаете этого с моими зелеными лужайками.

— Предсказать ничего нельзя, Флэш.

— Вы, конечно, правы. Проблемы нарастают. И с этим мне все-таки придется вскоре столкнуться лицом к лицу. Рано или поздно. Тут скоро все зарастает, как в джунглях.

— Не думаю, что это очень уж плохо.

— Я не говорил, что это плохо. Но я говорил о том, что проблема проблеме — рознь, разве не так?

Эскадрилья низко летящих истребителей-перехватчиков Ф-5а фирмы «Нортроп» заставила стекла сильно завибрировать в рамах. Флэш посмотрел вверх и тряхнул головой:

— Теперь здесь часто выбрасывают парашютный десант, — пояснил он, — по большей части над дорогой Барнса. Если бы вы только видели, что они натворили с травой и деревьями на общинных землях.

— В глубине души они поддерживают наши интересы, — сказал Джерри.

— Но зачем же ломать еще молодые деревца, мять и вытаптывать траву и цветы!

— Всегда приходится что-то приносить в жертву, Флэш.

Горячие слезы брызнули из глаз Гордона.

— Что поделаешь, — сокрушенно произнес он, — мне так нравилось то, что росло на землях общины Барнса. Весьма сожалею, мистер Корнелиус, о своей реакции, но… так нравилось… Ведь именно там я впервые встретил вас, разве вы не помните?

— Давайте-ка вернемся к той информации, о которой вы говорили в начале нашей встречи, — сказал Джерри.

— Ах, да, конечно. Да-да. Дайте-ка секунду сообразить. — Рука Флэша скользнула в карман плаща, немного там задержалась и в конце концов появилась, держа клочок бумаги.

— Я нахал, — Гордон, вероятно, имел в виду то, что он задержал информацию, обещанную Джерри. Он отдал Джерри бумагу.

— Это пойдет, мистер Корнелиус, как вы считаете?

Джерри посмотрел на бумагу:

— Это пойдет. Где вы раздобыли это?

— От парня, который это написал.

— От того педика?.. — удивился Джерри. — И вы этому верите?

— Что теперь об этом говорить, мистер Корнелиус!

Джерри еще раз взглянул на клочок бумаги.

— Он говорит, что назначил вам деловую встречу. В Букингэмском дворце. Сегодня в полдень, — сказал Флэш, поглаживая лист эвкалипта, — вас это устроит?

— Придется идти.

1. Экологические последствия войны во Вьетнаме

Джерри остановил свой «фантом-VI» недалеко от ворот Букингэмского дворца и немного опустил боковое стекло, поджидая, когда к нему подойдут для проверки личности два сержанта из 5-й морской дивизии в переделанных униформах гренадеров: в полном снаряжении, со шлемами, с плюмажами под римского легионера типа «конская грива».

— У меня назначена встреча с Фрэнком Корнелиусом, — сказал им Джерри.

На нем была широкополая шляпа лилового цвета, под которую были заправлены светлые волосы. Его темно-синяя, цвета полуночи рубашка была украшена подходящим по цвету кружевом, а брюки тореадора были еще более темного синего цвета. На нем был также широкий пояс из лакированной кожи с огромной бронзовой застежкой, на котором висела кобура с вибропистолетом. Вокруг шеи Джерри развевался желтый шарф.

Пока сержанты изучали документы Джерри, они старались сохранить на лицах беспристрастное выражение, но их губы предательски дрожали.

— Подождите здесь, сэр. — Один из сержантов погладил характерным жестом свои, видимо, недавно отращенные усы, после чего отошел, чтобы поговорить с человеком, который стоял в тени главного входа дворца.

Другой сержант облокотился рукой о крышу автомобиля Джерри и наблюдал очень внимательно за своим напарником до тех пор, пока тот не вышел из тени главного входа и не сделал знак рукой. Сержант слегка хлопнул ладонью по крыше, Джерри тронулся и не спеша въехал внутрь двора.

Первый сержант подбежал к машине, его меч и военное снаряжение якобинского воина хлопали по белым брюкам из оленьей кожи.

— Я припаркую вашу машину, сэр.

— Не беспокойтесь, сержант. — Джерри выбрался из машины и замкнул дверцы «фантома-ѴІ», — думаю, будет лучше, если я оставлю машину здесь.

— Мы не имеем права делать это. Запрещается парковать автомобили вблизи границ дворца. Они нарушают гармонию. Сэр.

Джерри показал рукой на флагшток на крыше дворца:

— Похоже, что генерал Кэмберленд в резиденции.

— Да, сэр.

— Как гордо выглядит этот стяг.

Джерри прошел в холл и подал свою визитною карточку щегольски одетому, быстрому и живому в движениях лейтенанту, который положил ее на серебряный поднос и понес его вверх по лестнице, проходя мимо портретов Элизаветы I, Джеймса I, Чарлза I, Чарлза II, Джеймса И, Уильяма III, Мэри II, Королевы Анны, Джорджа I, Джорджа II, Джорджа III, Джорджа IV, Уильяма IV, Королевы Виктории, Эдуарда VII, Джорджа V, Эдварда VIII, Джорджа VI, Элизаветы II, Королевы Элен, а также Улиссеса Вашингтона Кэмберленда (С-іп-С[37], Соединенные Штаты, силы самообороны западной Европы), который занял почетное место в этом здании после королевы Элен, после того, как она покинула дворец, чтобы основать школу верховой езды в Глифорде, Суррей.

Наиболее свежие из написанных портретов выдающихся деятелей принадлежали кисти Олдриджа — последнему действительному придворному художнику и выполнены были в манере «торжественная гримаса», которые при первом, даже очень беглом, взгляде позволяли достоверно установить авторство.

Джерри восхищался старомодной роскошью, немного архаичным великолепием стражников, которые стояли, преисполненные внимания, с саблями наголо и охраняли каждую дверь дворца.

— Не кажется ли вам, что они немного рисуются, — Джерри кивнул в сторону охранников, обращаясь к вернувшемуся лейтенанту.

Лейтенант молча смерил Джерри сначала снизу вверх, потом в обратном направлении, посте чего сказал:

— Майор Корнелиус готов встретиться с вами. Сюда.

Они поднялись по лестнице, отделанной бархатом и позолотой, на второй этаж и пошли между покрытых филенкой стен и плохих копий бюстов деятелей древнего Рима, пока не приблизились к белой двери, внешняя обивка которой выделялась преобладанием черного цвета; на двери красовалась красного цвета надпись: «МАЙОР ФРЭНК КОРНЕЛИУС, Главнокомандующий войсками специального назначения», а по обеим сторонам этой двери стояли два бравых морских гренадера из военно-морских сил Соединенных Штатов. Их мечи негромко звякнули, когда они немного церемонно перекрыли крест-накрест вход, а потом вернули свое оружие в привычное положение, с четко определенным по уставу наклоном.

Лейтенант постучался в дверь.

Голос, обладающий едва заметным, но все-таки безошибочно узнаваемым африкаанерским[38] акцентом, ответил:

— Входите.

Лейтенант отдал честь и, чеканя первые несколько шагов, ушел.

Джерри открыл дверь и оказался в комнате, обставленной и украшенной в полном соответствии с тем уродливым вкусом, который был присущ Адаму Броз.

Фрэнк стоял у камина, в котором суетливо мигали языки пламени, и смотрел на выполненные в виде лиры маленькие часы, являющиеся, по-видимому, фальшивой подделкой из Германии — под эпоху Директории, но выглядевшие довольно симпатично.

Фрэнк был одет в форму майора 8-го военно-воздушного флота Соединенных Штатов, одну руку он держал в кармане, вторая покоилась на облицовке камина. Он выглядел очень бледным, а его черные волосы были пострижены до уровня плеч.

Он улыбнулся при виде Джерри:

— Сто лет тебя не видел, старый приятель.

— Но ты ведь уезжал в Южную Африку.

— Это было неплохо для поправки здоровья.

— Или преобразование.

Фрэнк громко рассмеялся:

— Бедный старина Джерри!

— Хотелось бы, — сказал Джерри в ответ, — чтобы у тебя не вошло в привычку употребление таких слов. Кстати, ты, как мне кажется, неплохо выглядишь.

— Таково мое поручение.

— Я виделся с мистером Гэвиным, — сказал Джерри, — если я не ошибаюсь, то у тебя есть некоторые соображения по поводу того, где находится небольшая часть моего имущества.

— Ты имеешь в виду свое изобретение?

— Можно и так назвать.

— Ну что ж, однако, как ты видишь, здесь ничего нет.

— Так где же оно может быть?

— Предлагаю обсудить это несколько позже. Не хотел бы ты сначала немного перекусить?

Фрэнк тронул звонок, и в комнату вошла девушка с длинными волосами каштанового цвета и с несколько отрешенным видом.

— Это моя секретарша, — сказал Фрэнк. — Ты знаком с ней? Ее зовут Роуз Бэрри. Мой брат Джерри, — представил его Фрэнк. — Роуз является гражданской служащей, — Фрэнк улыбнулся. — Наши ребята называют тебя «боеголовкой», не так ли, Роззи? — Фрэнк подмигнул Джерри. — Роуз знает…

Роуз поправила платье вишневого цвета и подняла руку к яркому лицу, начиная при этом задавать традиционный вопрос:

— Чт..?

Фрэнк вклинился в окончание первого слова:

— Что-нибудь, чтобы слегка нас подбодрить, пожалуйста, Рози. Будь хорошей девочкой, а?

Роззи вышла.

— Ее наказали за езду с недозволенной скоростью, — пояснил Фрэнк, — но она мне приглянулась. Ты знаешь, о чем я говорю. Я не мог позволить ей пропасть из-за пустяка.

— Ты слишком добр.

— Твоими бы устами да мед пить…

Роуз вернулась, неся белый поднос, на котором позвякивали различные бутылки, лежали ампулы и инструменты.

— Ну вот, давай-ка посмотрим, что тут есть. — Рука Фрэнка застыла на секунду над подносом.

— Что пожелаешь, старина?

— Давай ты первый. Если, конечно, у тебя не очень плохое настроение.

— Роззи приняла прошлой ночью последнюю порцию роззеров, не так ли, Роззи?

— Д…

— Она как-нибудь расскажет тебе. Никаких дурных последствий.

— Тогда и я присоединяюсь.

— Ну, как пожелаешь, — сказал Фрэнк, подхватывая ампулу кончиками пальцев левой руки, а иглу — кончиками пальцев правой. — Как ты знаешь я тоже некоторое время экспериментировал в этой области. Есть кое-что, что могло бы даже, на мой взгляд, заинтересовать и тебя, хотя мне хорошо известно, что у тебя нет моей одержимости «химией». Это, например, синтезированная DNA[39] с кое-какими добавками.

Фрэнк закатал рукав своей красиво сшитой формы и воткнул иглу. Он слегка причмокнул губами:

— Приятно. Недостаток состоит в том, как я обнаружил, что это вещество принципиально невозможно изготовить в больших дозах. Учитывая твое знание физики и некоторых технических тонкостей, мы могли бы вместе взяться за это дело.

— Тебе не следовало бы слишком распылять свои капиталовложения, Фрэнк.

— И тебе кажется, что ты дал мне исключительно ценный совет, старина?

— Зря иронизируешь. На основе моих наработок тебе все равно не удастся много сделать. Ничего интересного, если ты имел в виду мои работы в области переливания крови и химических реактивов.

— Я имел в виду именно переливания. Немного от одного источника, немного от другого, потом смешать все вместе и посмотреть, что произойдет.

— Шизофрения!

— Полнейшая.

— Именно поэтому я все-таки думаю, что это не совсем мое поле деятельности. Однако если бы ты смог показать мне, где находится моя машина. Или хотя бы подсказать, где ее искать…

— А… ну что ж, видишь ли, именно Роззи знает, где находится твоя машина. Однажды она мне рассказала об этом, ты помнишь, Роуз?

— Я…

— Я предполагаю, что это было своего рода видение.

— Я… желаю… Я…

— Так или иначе, я перепроверил ее рассказ.

— Я… желаю… Я…

— И она оказалась права.

— Я… желаю… Я…

— Так что я постарался войти в контакт с тобой.

— Я… желаю… Я… была… красивой…

— Итак, машина, по всей вероятности, находится где-нибудь здесь поблизости, не так ли? — Джерри слегка нахмурился, глядя на Роуз. — Я имею в виду, в Лондоне?

— Я… желаю… Я… была… красивой… снова…

— Конечно, она в Лондоне, старый упрямец. — Фрэнк улыбнулся, повернул Роуз лицом к двери и слегка подтолкнул ее в спину. — Именно по этой причине я и постарался встретиться с тобой. Я думал, что у нас не будет много времени на встречу, не правда ли? Учитывая, как развиваются события.

— Ты имеешь в виду…

— Операцию, старый вояка. Программу рационализации. Именно поэтому мой начальник и я находимся здесь, только поэтому. Здесь собирается конференция всех командующих европейских вооруженных сил… — он проверил одни из своих часов, — приблизительно через десять минут. Генерал Кэмберленд уже принял экстренные меры безопасности, но я не думаю, что с помощью этих мер удастся держать в тайне долгое время существо дела. Берлин, Женева, Люксембург теперь не представляют угрозы, и я с минуты на минуту ожидаю сообщений о Хельсинки и Милане.

— Бомбежки?

— Они явно рехнулись, дружище!

Послышался стук в дверь.

— Войдите.

Вошел лейтенант и отдал честь.

— Сэр. Командующие европейских частей собрались в зале заседаний. Генерал выразил надежду, что вы сумеете занять гостей до того момента, как он сам сможет прийти на конференцию.

— Безусловно. Так, Джерри, если тебе что-нибудь понадобится, то ты попроси Роуз, и она тебе поможет… Я через некоторое время вернусь. Не волнуйся. Ты выглядишь вне себя!

— Хотел бы я успокоиться…

— Выше нос, — положив руку на рукоятку личного, изящно расположенного на поясе униформы игольчатого пистолета, Фрэнк направился к двери. — Если хочешь, то можешь действовать в данной ситуации по своему усмотрению.

Выходя из комнаты, Фрэнк дернул за шнурок, и стена над камином засветилась и превратилась в карту.

— Я никогда не забываю о мерах предосторожности, как ты видишь, — сказал Фрэнк на прощание, — однажды ты научил меня, как это делается.

Джерри посмотрел на рельефную карту, на которой сверкали световые точки в тех местах, где были расположены столицы европейских государств. Это уже было скучно. Он с сомнением подумал о том, что можно было бы как-то изменить фарватер.

2. Галлахеру предстоит образовать подгруппу среди членов конференции, одобряющую удар через океан

Джерри нашел кнопку и нажал ее.

Карта сменилась сценой, изображающей одно из мест во дворце; похоже, это был зал заседаний. За длинным столом сидели генералы и фельдмаршалы каждой европейской страны (за исключением Трех Республик и еще одного государства, у которого до сих пор были неприятности с израильтянами). Они весело переговаривались между собой, и, как по команде, все посмотрели в одну сторону, когда Фрэнк, надев на свое морщинистое лицо улыбку, вошел в зал.

— Джентльмены, я майор Фрэнк Корнелиус, специальный помощник генерала на европейском театре действий. Пожалуйста, называйте меня просто Фрэнком.

Он положил тонкую папку для бумаг на стол перед собой и занял место вблизи главного места, где должен был сидеть генерал.

— Генерал Кэмберленд сожалеет о том, что вынужден задержаться, но он вскоре присоединится к нам. А пока что, — Джерри увидел, как Фрэнк слегка взмахнул руками, — я нахожусь здесь, чтобы ответить на ваш самый незначительный вопрос, который вы пожелаете задать.

Норвежский фельдмаршал, обладатель очень худой шеи, слегка прокашлялся.

— У вас вопрос, фельдмаршал Лунд? — спросил Фрэнк.

— Я хотел бы выяснить, не смогли бы вы вкратце обрисовать то, какие районы были… гм…

— Деперсонифицированы.

— Ах, да.

— Столицы: Хельсинки, Берлин, Женева, Люксембург, Вена. Основные города с пригородами: Милан, Мюнхен, Страсбург… — карандаш Фрэнка на секунду замер над его папкой.

Командиры с вежливым видом воспринимали информацию.

— Конечно, новости поступают непрерывно. Мы непременно будем сообщать вам новые данные.

— Спасибо, — генерал фон Хемнитц кивнул большой головой, — мы поняли, что у нас нет самой свежей информации…

— Сейчас обстановка очень быстро меняется, генерал. Кто же может надеяться охватить сразу так много событий?

— Да, действительно, это так… — красная жировая складка на задней части шеи генерала фон Хемнитца слегка задрожала. — А для каких целей вам могут потребоваться наши силы?

— Я позволю себе предположить, что это будет совместная работа с нашими ребятами. — Фрэнк засмеялся и поглядел на лица собравшихся. — Если говорить серьезно, нам потребуются ваши люди для того, чтобы вычистить любые гнезда подрывной активности после того, как наша первая волна пройдет над вашими четко определенными районами. Мы с вами находимся здесь именно для того, чтобы обсудить детали этой операции, как только генерал Кэмберленд присоединится к нам.

— Есть еще вопрос о дележе добычи, — нидерландский генерал де Йонг приподнял свою красивую авторучку.

— Рекламация ценностей. Здесь мы имеем две основные категории, джентльмены. Скоропортящиеся товары и не скоропортящиеся товары. Большая часть первых может быть использована теми подразделениями, которые первыми получат к ним доступ. Вторые следует складировать в безопасных, хорошо защищенных местах до тех пор, пока комитет старших офицеров не решит, как использовать и распределить их. Мы уже подготовили инструкции для вас, в которых есть указания, как лучше решать эту проблему.

Имеются также листовки с инструкциями о половых сношениях путем применения силы, половых сношениях по обоюдному согласию, половых сношениях с помощью неестественных приемов, о сношениях между представителями одного пола, о половых сношениях с животными, о половых сношениях с несовершеннолетними, о половых сношениях с врагами или же с теми, кто, по всей вероятности, сможет быть потенциальным врагом или же симпатизирует врагам, о половых сношениях, совершаемых непосредственно в процессе активного прохождения военной службы; об условиях, при которых может стать необходимой пытка; об условиях, при которых возможно неподчинение приказу старшего офицера; об условиях, при которых союзники могут быть убиты или заключены в тюрьму, и так далее, и тому подобное.

Генерал Кэмберленд и его служба потратили много энергии на выработку всех этих инструкций для того, чтобы сэкономить ваше время и нервы. Генерал сам лично написал многие из этих листовок. Без помощников. Он является человеком огромной внутренней энергии и целенаправленности. И еще веры.

Фельдмаршал лорд Мартель посмотрел на свое сухопарое запястье.

— Боже мой! Вы знаете, сколько сейчас времени! Послушайте, вы не возражаете, если я позволю себе откланяться прямо сейчас? Я обещал одному своему знакомому партию в гольф буквально через пятнадцать минут. Я надеюсь, что вы сообщите моим людям самые последние новости, майор?

— Безусловно, фельдмаршал.

Мартель попрощался с некоторыми из генералов, отдал честь и поспешил по своим делам, исчезая из поля зрения Джерри. Два или три других члена совещания поднялись и принесли свои извинения.

— У меня нет никаких сомнений, что мы можем полностью довериться вам, майор. — Бельгийский генерал Гренте приподнял свой толстый живот над краем стола. — Моя жена…

— Дети… — сказал моложавый фельдмаршал Деноэль из Швейцарии.

— Моя машина… — сказала бледная Ингрид-Мария Стафстром — генерал из Швеции.

— Ну что ж, я думаю, что так даже уютнее, — сказал Фрэнк, и его взгляд затвердел.

— Должен вам сказать, что вы способный мастер устраивать спектакли. Это было весьма любезно с вашей стороны, — генерал фон Хемнитц щелкнул каблуками.

— Господа офицеры…

Все присутствующие встали, когда вошел генерал Кэмберленд. Он был одет в легкую полевую форму, его куртка была расстегнута сверху донизу, рубашка также была расстегнута сверху, так что виднелась грудь генерала и медальон, висящий на шее. Темные защитные боевые очки были сдвинуты на верхнюю часть козырька форменной фуражки, поэтому все увидели, что у генерала светло-голубые глаза, которые смотрели совершенно спокойно с его сильно побитого непогодой лица. Он выглядел значительно моложе своих пятидесяти лет, и казалось, совершенно не испытывает никакого беспокойства по поводу той ответственности, которая взвалена на его плечи. Пока генерал Кэмберленд пожимал руки, приветствуя присутствующих на совещании генералов, он вздрагивал всякий раз, когда его тело прикасалось к другому телу.

— Давайте продолжим, господа, — сказал он, занимая свое место во главе стола, — я надеюсь, что Фрэнк сумел снабдить вас всей необходимой информацией, не так ли?

— Думаю, что они представляют себе ситуацию, — ответил Фрэнк.

— Великолепно. Но я все-таки хотел бы вкратце изложить вам основные положения нашей позиции, учитывая некоторые предшествующие моменты. Господа, мы были посланы сюда только потому, что мы узнали о том, что вы нуждаетесь в некоторой помощи при решении некоторых ваших проблем. И мы не только сказали вам, что мы действительно можем помочь, мы сопроводили наши слова хорошими деньгами.

Кроме того, мы послали наших парней, чтобы они помогли вам в ваших делах. Хорошо, я догадываюсь, что вы, вероятно, нуждаетесь в большем количестве наших парней, и вы их получите. Вы получите их, даже не попросив об этом. Но мы все-таки хотели бы, чтобы вы попросили. Мы хорошо осведомлены о тех неприятностях, с которыми вы столкнулись, и именно по этой причине мы здесь, и мы поможем вам избавиться от этих неприятностей. Мы знаем, что в событиях замешаны израильтяне, и мы думаем, что мы сможем, по всей вероятности, заставить их сильно призадуматься о своих действиях, так что они с чертовски большой вероятностью прекратят делать то, что они делают. Прежде чем они сделают нечто совершенно неразумное.

Мы знаем, что ваши армии, ваши службы разведки и ваши гражданские объединения до предела нашпигованы представителями пятой колонны — предателями, и против этого мы тоже принимаем кое-какие меры, будьте уверены.

Когда будет призыв к действиям — наши парни не заставят себя ждать.

Генерал перестал говорить и улыбнулся.

— Разрешите мне теперь кое-что прочитать вам из того, что я получил на днях из дома.

Из кармана куртки он достал сложенные листы бумаги, которые осторожно развернул и разложил перед собой на столе. После этого начал читать спокойным и назидательным тоном:

— Давайте начнем смотреть на сложившуюся ситуацию, в которой мы оказались вместе с остальными силами свободного мира, включенными в конфликт, несколько другими глазами. Каждому вовсе не трудно, не тяжело и даже беспрепятственно можно было бы понять, что мы проигрываем войну.

Уже убито так много людей среди наших сторонников, что оставшиеся в живых подумывают о том, чтобы всерьез прекратить войну.

Это признание поражения в данном случае не является только моим собственным. Оно было дано мне адмиралом Балом Хэлси, прежде чем я скрыл истинные последствия битвы при Иво-Джима, где впервые воочию увидел, что такое смертный бой. Те акции, которые теперь проводят в Райн-Вэли, не менее непристойны, бесстыдны, непотребны или же не менее незаслуженно превозносятся, как имеющие решающее значение для результатов войны, чем те действия, которые совершались в серых песках, окружающих гору Сурибачи, двадцать пять лет назад.

Даже отвратительные, страшные, но вроде бы непреднамеренные потери и разрушения сейчас имеют приблизительно те же масштабы, хотя для их совершения потребовались дни, а не годы, как в те времена; сражение в Европе между силами, находящимися на нашей стороне, и теми, кому в скором будущем предстоит похоронить нас, уже унесло более 100 000 жизней. Среди этих жертв только несколько сот человек были американцами.

Из этих последних семеро являлись теми, вместе с которыми я совершал переходы, прыгал с парашютом, форсировал реки или же разделял тяготы караульной службы в песчаной местности в некотором районе, название которого мы не имеем права произносить вслух до тех пор, пока мы живы.

Практически все потери вооруженных сил Соединенных Штатов приходятся на маленькие группы американцев, осуществляющих функции обслуживания боевых действий. Большая часть военнослужащих США не участвует непосредственно в сражениях. Из каждых пяти или шести солдат, посланных за океан, только один в действительности ежедневно подвергается опасности быть убитым в бою, тогда как остальные служат в войсках обеспечения. Поэтому из трех миллионов американцев, находящихся в Европе, только несколько тысяч являются эффективной добавкой к действующим европейским армиям, которые насчитывают сейчас, если учесть численность отрядов милиции, более двадцати миллионов человек.

Однако эти малочисленные силы американских вооруженных частей, брошенных на поле боя, совершили настолько непредсказуемые действия, которые не способны были совершить другие — большей численности — американские войска в течение прошедших десятилетий.

Они заставили главного врага изменить тактику, что явилось прямым следствием их действий.

И это находится в резком противоречии с тем, что произошло с вооруженными силами свободного мира в Венгрии, в Алжире, на Кубе, на Формозе[40], в Лаосе, где наши силы всегда оставались на вторых ролях и не выиграли ни одного сражения.

Сражение в Европе впервые отчетливо показало, что наши вооруженные силы, подчеркнем — с точки зрения врага, применяют столь эффективные системы огня, что другая сторона неизбежно пришла к выводу о том, что мы должны быть остановлены любой ценой, чтобы не допустить нашей победы в этой войне.

Что, без сомнения, было сделано совершенно правильно, — было создано прекрасное руководство достаточно опытными вооруженными силами Европы.

Я наблюдал за их действиями в полевых условиях на протяжении четырнадцати месяцев, работая с девятью родами войск. Они наводят такой страх на врага, что наиважнейшей целью изменившейся тактики врага является уничтожение американцев.

До этого, основными мишенями были любые европейские общественные лидеры, например, в сентябре были убиты или похищены около тысячи мэров и представителей власти в провинциях.

По каким-то трудно объяснимым причинам оказалось, что факт изменения тактики врага не осознан большей частью американцев, и они с нетерпением спрашивают, какой же все-таки изъян европейских народов препятствует образованию стабильного демократического правительства.

На самом деле факты — так, как я их вижу именно в том регионе, где проживают большинство европейцев — в пригородах и в сельской местности, — не имеют никакой загадочной природы; просто в живых осталось очень мало достойных политиков, что обусловлено налетами врага и сопровождающими эти налеты жестокостью и зверствами.

Но, начиная это очередное грехопадение, вражеские тактики стали издавать приказы, которые несколько отличаются от прежних приказов. И стали короче: «Шлепни американца!»

И этим приказам подчиняются. Из сорока двух американских советников, приписанных к европейским боевым соединениям, которым случилось быть расквартированными в одном из центров командования в самом сердце наиболее важной в стратегическом плане области Баварии, девятнадцать были убиты или ранены в течение двух месяцев. Я знаю это, потому что в то время служил в том же районе, и я сам сделал этот подсчет, а не пользовался информацией, почерпнутой от офицера по связям с общественностью после его возвращения в Бонн.

В соответствии с неприятными закономерностями войны, это изменение в направленности вражеских действий является окончательным приговором «эффективности» того, что мы у себя дома были весьма некорректно и даже цинично научены называть «системой советников» в рамках военной помощи Европе.

Но я знаю со всей очевидностью, что происходит на самом деле. Так называемые «советники» не стали мишенями для врага.

Я признаю с чувством законной гордости, что американцы в Европе не только советуют и не только занимаются самообороной. Без какого-либо понукания со стороны командования — да, действительно, даже без какого-либо намека на косвенное воздействие со стороны начальства — они главенствуют.

Они возглавляют иностранные вооруженные силы по той простой причине, что эти войска именно этого и хотят. Почему? Да потому, что каждый из этих американцев, с точки зрения любого, самого захудалого европейского солдата, является наилучшим воином из его окружения, и потому только такой лидер сможет победоносно повести их вперед. И, если уж быть предельно откровенным, сможет привести их домой живыми и невредимыми.

Таким образом, несмотря на то, что некоторым кажется, что Соединенные Штаты куда-то спрятали свою былую мощь, европейцы все-таки знают во всех подробностях о той достойной уважения политике, которую американцы проводят в Европе, знают и приветствуют, отбрасывая всякую ненужную шелуху.

Почему «достойная уважения»? Для этого необходимо учесть, что между нами существует договор о взаимной обороне; в соответствии с этим договором Соединенные Штаты связаны обещанием оказывать Европе поддержку всякий раз, когда у нее не будет доставать сил для победы над коммунизмом. Когда в Европе стали осознавать, что мы являемся истинным лидером в военной области, мы начали осуществлять то, что мы обещали.

Хорошо, тогда встает вопрос, почему же, отсутствуют конкретные результаты? Почему мы не побеждаем?

Насколько я могу судить, это происходит по той простой причине, что мы до сих пор не послали в Европу достаточное количество наших лидеров.

Генерал остановился, взглянул на присутствующих и мягко заговорил:

— Как видите, джентльмены, это своего рода поддержка в трудную минуту, которую вы получаете от моего народа. С вашего позволения, я пропущу большую часть того, что написано дальше, но я зачитаю вам окончание этого письма.

— Все, рассказанное в моем письме, совершенно четко указывает на возможные пути реализации ближайшей истории, право осуществлять которую, как я окончательно убежден, безоговорочно и по достоинству должно быть вложено в руки народа Соединенных Штатов Америки.

Право каждого — решать, что он хочет сделать и какие он хочет дать свободно избранному правительству свидетельства своей воли к победе, или поражению…

Но несмотря на все это, необходимо помнить, что в случае нашего неверного выбора кровавый финал коснется не только нашего правительства, которое многие из нас воспринимают как какую-то административную абстракцию.

Этот кровавый финал коснется нас самих, наших сыновей и дочерей.

Генерал Кэмберленд с благоговением посмотрел на стопку листков, которую он осторожно сжимал, а когда он поглядел в зал, его глаза были похожи на два осколка голубой броневой стали.

— Теперь вы знаете, какие чувства нами владеют, — сказал он. — Вы знаете, что вы можете полностью на нас положиться. Единственный способ выиграть войну — борьба с ней. Но дорога, которая нам предстоит, не будет гладкой, это не будет легким путешествием. Но и та карта европейских дорог, которую мы используем сегодня, служит нам надежной опорой, служит лучше, чем когда-либо. Если выразиться словами Патрика Генри, который предстал перед Ричмондской конвенцией и произнес свою знаменитую речь: «Они говорят нам, сэр, что мы слабы; не в состоянии совладать с таким грозным соперником. Но когда же мы станем сильнее? Произойдет ли это на следующей неделе или в следующем году? Когда же это произойдет, если мы полностью разоружены, а может быть, когда британский солдат будет квартировать в каждом нашем доме? Сумеем ли мы собраться с силами, оставаясь нерешительными и бездеятельными? — конечно же нет! Соединенные Штаты примут мир, полученный в результате подобающих, достойных переговоров в Европе. Но результат не появится сам собой, не придет с зонтиком в руке, как Невилл Чемберлен, к агрессору и не позволит ему фактически подписать решение всех его проблем, связанных с экспансией. Поэтому не может быть и тени сожаления о том, что военно-морские силы Соединенных Штатов посланы в Европу, сожалеть можно только о том, что их можно было бы послать гораздо раньше. На протяжении долгих лет европейцы — с безвозмездной помощью со стороны Соединенных Штатов — пытались обороняться против налетов, убийств исподтишка, саботажа и диверсий. Результатом этого были все возрастающие потери жизней американцев и европейцев — и никакого прогресса в освобождении Континента от захватчиков. Теперь же европейцы и Соединенные Штаты сами предпринимают наступления… поражая противника в самые больные и уязвимые места! И именно так это и будет продолжаться, джентльмены, пока последний враг не будет уничтожен, и Европа снова сможет приступить к мирному строительству того Континента, какой она сама хочет видеть, и таким способом, какой она сама выберет, не испытывая при этом страха перед возможными нападениями как извне, так и изнутри. И все это потому, что существует мощная волна, подпирающая спину Европы, волна, обладающая сильным напором, — это американская сила, джентльмены, американское мужество, американские знания и умения, американская решимость к действию; американские деньги, американский динамизм, американские пушечные снаряды, американские ружья, американские танки, американские самолеты, американская свобода, американская эффективность во всем…»

Фрэнк делал записи того, что говорил генерал, а европейские командиры с легким недоумением глядели на главнокомандующего.

Стоявшие около двери уже почти покинули зал конференции, а другие начали вставать со своих мест.

— …американская любовь, американский юмор, американское здоровье, американская красота, американское полнокровие…

Последний из генералов, созванных на конференцию, тихо прикрыл за собой дверь зала, и генерал Кэмберленд поднял голову от чтения, услышав этот последний негромкий звук закрываемой двери.

— Они покинули нас, Фрэнк? — спросил он.

— Я думаю, генерал, что они получили полное представление о происходящем. Я думаю, что их доверие полностью завоевано.

— Хотел бы надеяться на это Фрэнк. Я пытался поднять их духовное состояние. Иногда мне кажется, что это одна из самых тяжелых работ на свете. Все они, конечно, честные вояки. Очень тяжело быть свидетелем упадочнических настроений в армии. Но, может быть, если мы немного улучшим их состояние — дадим им шанс…

— Они обязательно им воспользуются.

— Дай-то бог, Фрэнк.

3. Наступила 50-я годовщина Королевской авиакомпании Нидерландов. Мы не сомневаемся, что вы будете рады принять участие в торжествах

Когда Фрэнк вернулся с «конференции», Джерри все еще смотрел на генерала Кэмберленда, губы которого двигались, пока он что-то быстро писал в блокноте.

Некоторое время Фрэнк молча стоял около Джерри и наблюдал за происходящим. После этого выключил изображение — и генерал исчез.

— Похоже, все это разрушительно на него действует, — произнес Джерри сочувственно.

— Он стойко принимает это. Ответственность, — сказал Фрэнк, пересекая комнату по направлению к окну, из которого он внимательно посмотрел в сторону Сейнт-Джеймс-парка.

— Иногда мне кажется, Джерри, что всему этому никогда не будет конца. Или же начала, что — один черт, как мне кажется. Так много еще предстоит сделать. А времени так мало.

— Ты прав.

— Я надеюсь, что теперь ты не акцентируешь внимание на наших разногласиях, как бывало раньше. Ведь, в самом деле, если братьям вдруг случится поссориться, то скажите мне, кто не ссорится?

— В некоторой степени, Фрэнк, теперь все зависит от твоей позиции.

Фрэнк пожал плечами и развел тонкими руками:

— Ты меня знаешь, Джерри, тебе легче принять решение.

— Да, мне легче. Ведь тебе предначертано бороться с тепловой смертью Вселенной. Ты же знаешь, Фрэнк, что я всегда разрешал тебе делать это.

— В конце концов, скажи мне, что такое память?

— Вероятно, не что иное, как голограмма.

— Точно. Вспомни тот мой сон, который приснился мне, когда мы были молодыми. Голограмма — на каждой доске для афиш и объявлений. А доска для объявлений — длиной с улицу. И так на каждой улице. И — сетка таких улиц, которая покрывает весь земной шар… — Фрэнк еще раз пожал плечами. — Но думаю, что на самом деле это все не так просто, как кажется, не так ли, Джерри?

— Как раз в этом и заключена разница между тобой и мной. Где моя машина?

— Думаю, что это вопрос циклов.

— Или равновесия, — Джерри положил руку на вибропистолет, — пошли, Фрэнк.

— Ты никогда не выберешься из них, Джерри. И из-за этого ты потеряешь многих, кто мог бы стать твоим другом.

— Я не нуждаюсь в друзьях.

— Но тебе также не нужны и враги. С тобой мне хотелось всего-навсего заключить сделку. Это могло бы сделать нас обоих богатыми — и исключительно могущественными. У тебя же есть взгляд в будущее, старина.

— Я не испытываю особого энтузиазма по поводу такого искусственного разделения труда, Фрэнк. Я люблю ухватывать проблему всю сразу, целиком. Мне не нравится, как ты и твои союзники попусту тратите время.

— Кому-то всегда приходится выполнять грязную работу.

Джерри обнажил оружие. Фрэнк тоже.

Джерри вздохнул.

— Согласись, что мы с тобой спорим по пустякам. Не мог бы ты просто-напросто сказать мне, где моя машина?

— Но тогда ты говоришь мне, что это за машина.

— Это очень простой диффузионный прибор, — мгновенно солгал Джерри, — рандомизатор. Ничего сложного.

— Он воспроизводит условия в преобразователе, не так ли?

— Именно так.

— Ну что ж, это меня не устроило бы, Джерри. Я никогда не испытывал достаточно симпатии к вещам подобного рода. Ты знаешь меня: живи сам и дай другим пожить, но с этой штукой…

Джерри вновь поднял оружие, но Фрэнк продолжал:

— Да черт с тобой, меня все это не устраивает! Боже мой, ведь существует множество других способов получить радость от жизни.

— Где моя машина?

— Великолепные сады на крышах Дерри и Томса.

— Благодарю, — сказал Джерри и подождал, пока Фрэнк не положил свое оружие на прежнее место. — Скажи мне, что я могу сделать для тебя полезное? — Джерри убрал вибропистолет в кобуру.

— В настоящий момент ничего, — ответил Фрэнк, медленно вникая в новую ситуацию, — у тебя не очень-то много шансов добраться до этой машины или же выбраться из Лондона живым и невредимым. Но если тебе все-таки удастся осуществить и то и другое, тогда, по всей вероятности, я попаду в очень сложное положение, и поэтому ты проявишь ко мне благосклонность, не правда ли Джерри?

— Что-то ты совсем размяк, Фрэнк.

— Я ухожу в сторону, Джерри. Я в отчаянии.

— Однако похоже, что это пошло тебе на пользу, — усмехнулся Джерри, — ты выглядишь более зрелым.

Фрэнк обиженно засопел:

— Называй это, как тебе заблагорассудится. Я называю это осторожностью. Тебе необходимо быть исключительно внимательным, если ты попадешь в состояние, похожее на мое.

— Согласен. Будем надеяться, что я буду осторожен в садах Дерри и Томса.

Фрэнк посмотрел на свои часы:

— Тебе может повезти, если патрули не охраняют плотным кольцом тот сектор. Я отправлюсь в Милтон-Кейни через несколько минут. Там наша новая база. Генерал думает, что там чище. Почти никакого населения, видишь ли. Власти никогда не надеялись заселить те места.

— Понимаю. Так ты не возьмешь хотя бы немного денег?

— Не у тебя, Джерри.

— Ну, тоща я пошел.

Джерри открыл дверь, и в ту же секунду перед его носом скрестились мечи.

— Дайте ему пройти, — сказал Фрэнк странным голосом.

Джерри закрыл дверь и внимательно посмотрел, что делается в коридоре. Он нахмурился, разглядывая стоявших строго навытяжку стражей, и после некоторого колебания пришел к решению.

Как хорошо, спокойно и удобно пребывать всегда там, где безопасно, вовремя вспоминая, что самая лучшая хата — с краю. Фрэнк выглядел таким несчастным.

— Если вы спросите меня, — спокойно сказал Джерри, — то я отвечу вам, что он вовсе не тот, за кого себя выдает. Он весь скроен из каких-то недоделанных, проклятых кусочков и обрывков.

Джерри пошел по мягким коврам. Солнечный свет лился через большое окно в дальнем конце коридора, и сквозь это окно Джерри смог видеть еще зеленую, но уже во многих местах тронутую позолотой листву спокойно стоящих осенних деревьев.

Это был хороший день для загородной прогулки.

1. Умирайте с предсмертными криками, податливые европейские гомики, согласившиеся участвовать в наступательной операции «вычищенной и выжженной земли», организованной янки

До садов Дерри и Томса было совсем недалеко, но началась сильная напалмовая бомбежка как раз в то время, когда Джерри вел машину в западном направлении — на звук записанного на пленку голоса Рональда Бойла, который вещал на всех обертонах из громкоговорителей, установленных на всем, что только может летать.

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

День был серым; солнечный свет был практически экранирован многочисленными самолетами, чей непрерывный рев разносился эхом по всему городу.

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

Полосы напалма продолжали падать.

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

Джерри сидел в своей машине на Найтсбридж, нетерпеливо ожидая переключения светофора. Несколько зданий, включая недавно отстроенные казармы королевской конной стражи, начали гореть.

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

ВЫЖИГАЙТЕ РАКОВУЮ ОПУХОЛЬ

Он решил проехать через парк и повернул направо. Пока он поворачивал, первый бомбардировщик Б-52 прошел на малой высоте, выпуская облака дефолиантов и создавая густой туман, который уменьшил видимость до нескольких футов.

Джерри замедлил движение, включил внутренний источник воздуха, врубил наиболее мощные прожектора, направил их в клубящийся туман и испарения и продолжил путь. Теперь он мог видеть достаточно далеко вперед, что позволило бы ему уклониться от столкновения с любым большим препятствием.

Сады Дерри и Томса располагались в секторе Д-7, а Джерри находился сейчас в секторе Д-6. Если учитывать скорость бомбежки, у Джерри было мало времени до того, как бомбардировщики примутся за Д-7.

Он, как всегда, находился под сильным впечатлением от эффективности удара. К завтрашнему утру Лондон должен быть, по всей вероятности, стерильно чистым. Джерри подумал, что его брат, с присущей ему любовью к систематизации и его знанием Лондона, вероятно, потратил немало времени на планирование этой операции.

После того, как мгла немного рассеялась, Джерри посмотрел вверх и узнал слегка затуманенные очертания эскадрильи истребителей-бомбардировщиков Ф-111А производства компании «Дженерал дайнэмикс», пересекающих небо, как топор, рассекающий воздух над головой жертвы, за которыми следовали Ф-4Б «Фантомы-2» производства фирмы «Макдоннел-Дуглас», Ф-4С «Фантомы-2», РФ-2 «Фантомы-2», Ф-101Б «Колдуны», Ф-101С «Колдуны», изделия фирмы «Республика», Ф-105 «Повелители грома», самолеты фирмы «Линг-Темко-Воут» («Чанс Воут») Ф-8У «Крестоносцы», самолеты фирмы «Конвейр» Ф-106 «Дельтовидные дротики», самолеты от «Локхида» Ф-104 «Старфайтеры», от «Конвейра» — Ф-102 «Дельтовидные кинжалы», самолеты «Нортропа» Ф-5А «Борцы за свободу», «Линг-Темко Воут» — А-7А «Корсары-2», самолеты фирмы «Северная Америка» Ф-100 «Сверхострые сабли», самолеты фирмы «Северная Америка» ФДжи «Яростные фурии»; Ф-6а «Небесные лучи» от «Дугласа», Ф111А «Тигры» от «Груммана», М-ЗВ «Демоны» от «Мак-Доннела», Ф-89 «Скорпионы» от «Нортропа», Ф-86 «Клинки» фирмы «Северная Америка» и далеко позади всей этой компании — Ф-84Ф фирмы «Республика», модель «Громовые вспышки», которые изо всех сил старались набрать достаточную высоту.

Самолеты пролетели, и послышался дробный звук приближающихся вертолетов. Насколько Джерри себе мог представить, все они двигались на север, что означало, что если Дерри и Томе, по какой-то счастливой случайности и избежали удара с воздуха, то с ними все будет в «порядке» совсем скоро.

Джерри поехал в сторону от Мемориала Альберта и погнал свою машину прямо по увядающей траве, пока не нырнул в Круглый пруд, попав в воду совершенно случайно, где он должен был очень быстро привести в действие гребные винты, пока не пересек пруд и не попал наконец на Броуд-Уок вблизи Лондонского музея, после чего по этой улице он выехал на Кенсингтон-роуд, которая казалась красной от многочисленных пожаров в округе, но, похоже, до сих пор не пострадала, несмотря на то, что облака какодилата натрия, смешанные со свободной какодилатной кислотой, водой и поваренной солью, заполнили все окрестные улицы.

Проехав немного дальше, Джерри узнал сложные эфиры н-бутила, изобутила, триизопропаноламина, соли пиклорама и другие химикаты, и теперь Джерри наверняка знал, что парк поглотил все — «Орандж», «Перпл», «Уайт» и «Блю»[41].

«Береженого бог бережет», — подумал Джерри, останавливая машину недалеко от садов Дерри и Томса.

У него возникла проблема в связи с тем, что в течение нескольких прошедших часов здесь происходили обвалы, однако сейчас здесь было относительно спокойно. В отдалении он услышал звук рушащихся зданий, вой ракет, разрывы бомб, крики умирающих.

Мальчик и девочка выбежали из клубов дыма, держась за руки, в тот момент, когда Джерри входил в магазин; их одежда горела, и поэтому дети устремились к фонтанчику с питьевой водой, расположенному на углу Кенсингтон-Черч-стрит.

Огонь, по всей вероятности, должен был бы помочь справиться с чумой.

Не было ничего, что давало бы повод надеяться начать все сначала.

2. Что же за человек прятался за лицом на экране, которое 350 миллионов телезрителей знали как святого?

Несмотря на то, что дефолианты не достигли еще крыши сада, в воздухе стоял сильный химический запах, который Джерри ощутил сразу после того, как сорвал с петель дверь пожарного выхода с помощью вибропистолета и пробрался в Сад Тюдоров.

Поначалу он с беспокойством подумал о том, не начали ли разряжаться аккумуляторы его машины. Они были сработаны на скорую руку, так как вначале машина предназначалась для использования только в качестве прототипа. Это была вина именно Джерри, что он начал испытывать ее в преобразователе и потерял в возникшей потом неразберихе.

Джерри наконец осознал, чем был вызван острый запах. Это был деттол.

Это средство дезинфекции было применено для того, чтобы скрыть другой запах, который Джерри начал узнавать, — запах разложения. Конечно, это могло бы быть неплохим подспорьем для питания сада, если все было оставлено как есть после обстрела с вертолета. Он с внутренним изумлением подумал о том, что кто-то мог недавно сюда прийти.

В саду было прибрано, опрятно и не было никаких следов смерти. Джерри отметил с разочарованием, что утки улетели.

Он побрел через Сад Тюдоров по направлению к Испанскому саду, одновременно наблюдая, как голубое небо неуклонно наполняется черным дымом, и взобрался на стенку для того, чтобы посмотреть на горящий город и на ведьмовский хоровод, устроенный реактивными самолетами в небе, похожий на древний ритуальный танец смерти. Напалм продолжал падать. Ракеты продолжали стремительно бить.

— Хорошо быть в другое время и в другом месте, — пробормотал Джерри, Именно такой совет всегда давал ему отец. Да, лучше всего защищаться временем и расстоянием. Он не часто чувствовал себя таким самодовольным.

— Прощай, Америка.

— Европа, — произнес голос с сильным русским акцентом, — может стать ставкой самого большого достоинства. Вы замедляете свои действия, товарищ Корнелиус.

Джерри изменил свое положение на стене и посмотрел вниз, на маленького человечка, стоящего среди цветущих папоротников и карликовых пальм, пощипывая козлиную бородку.

— Вы долго упражнялись в правильном произношении.

Человек изумленно посмотрел на Джерри и снял очки, не имеющие оправы:

— Я не могу оставаться здесь долго.

— Моя машина здесь?

— Я пришел рассказать вам именно об этом, товарищ. Я думал, что она находится в безопасном месте. Я отдал ее вашему другу и попросил его сохранить машину. Эта женщина еще недавно была здесь.

— Капитан Харгрейвс?

— Я не понял этого до тех пор, пока она не надела свою униформу. Оказывается, она вместе с обороняющимися.

— Вы знаете, где она сейчас?

— Вероятнее всего, с остатками своих товарищей, только неизвестно, где они теперь рассеяны.

— Вы никогда не были способны сделать что-либо правильно, вы, старый дурак, — сказал Джерри, спрыгнув со стены, — да ладно, что ж теперь поделаешь. Очень приятно с вашей стороны, что вы мне рассказали о моей машине.

— Я не сомневаюсь, что все разрешится самым благополучным образом. Разве не так?

— Плюньте три раза через левое плечо, товарищ.

Маленький человечек развел руки:

— Хорошо, до свидания, не исключено, что мы больше с вами не увидимся. — И он исчез.

Джерри зевнул. Он едва удерживался от того, чтобы заснуть. Он покинул сады на крышах почти одновременно с первой волной самолетов, атакующих сектор Д-7, прыжками спустился вниз по лестнице как раз в то время, когда здание начало дрожать, и выскочил на улицу в тот момент, когда напалм, шипя и брызгая огнем во все стороны, хлынул в магазин.

Джерри повел свою машину по Кенсингтон-Хай-стрит с максимально доступной ему скоростью. Он надеялся, что с Коутрубуссисом и остальными ничего страшного не случилось.

Если по каким-то причинам им не удалось выбраться из этого ада, то они будут находиться в относительной безопасности в Центре преобразования Саннидейла.

Джерри не чувствовал какого-то особенного разочарования. В конце концов, до сих пор дела шли без сучка, без задоринки.

Джерри отправился в Милтон-Кейни.

1. Беглец в небе

Джерри оставил горящий город позади и направился к дороге МІ. Это была широкая, пустынная дорога, проложенная через сельскую местность, в которой воцарилась тишина.

Джерри включил радио и настроился на волну радиостанции «Потемкин». Передавали музыку ансамблей «Птички в Парке», «Moquettes», «Зефиры», «Микки Самый-Самый», «Секта ниспровергателей», «Рей Энтон», а также «Продавцы перечной мяты», «Синдикате», «Чейни», «Чероки», группы Клифа Беннета, а также «Побуждающие к бунту».

Испытывая непереносимую, застарелую ностальгию или же потому, что не было мочи терпеть качество исполнения, Джерри переключил каналы радиоприемника на станцию Джона Пола Джонса, которая в этот момент передавала, к сожалению, не сначала, «Вибрации эфира доказывают вращение космоса» — самый последний хит Орнироффа, группа «Нип найтингэйл».

Все искусство, подумал Джерри, стремится к условию Музака. Что бы подумал Уильям Морис[42]?

Хотя сейчас такое время, что мозг нуждается в болеутоляющих средствах. Джерри вернулся к своему селектору радиочастот и выбрал квартет № 2 Шенберга[43], свернул с дороги МІ и промчался с ветерком до Оксфорда.

Вскоре Джерри увидел белую защитную оболочку над городом, сияющую даже на отдалении. Железобетонная крыша могла выдержать любое воздействие, кроме прямого попадания водородной бомбы.

Джерри замедлил движение, приблизившись ко входу в туннель, и повел машину в туманном сумраке моста Магдалины.

Тусклый свет от лампы, расположенной по центру самой высокой части крыши, отражался шпилями городских зданий. Былое величие испарилось, но Оксфорд выжил.

Джерри почувствовал холод. Знаменитый лучший колледж был полон неестественной, каменной сырости и одетых в черные одежды фигур, которые едва ползали вдоль стен, причем повсюду ощущалась фундаментальная пустота, создающая эхо в ответ на крики, и обычные для жизни города стук, звон посуды, грохот машин, болтовня, трескотня, гул голосов, топот — почти не нарушали безмолвие. Шипящий шум, создаваемый машиной Джерри, казался угрожающим.

Остановив «фантом-ѴІ» на автомобильной стоянке отеля «Рэндольф», Джерри подошел к музею Эшмолина, открыл сильным толчком тяжелые деревянные двери и замер.

Несколько свечей в настенных подсвечниках освещали зловещую аллею часов Томпиона и Ниба, выполненных под «высокий ларец», которые стояли и показывали одно и то же время: четверть первого. Джерри двинулся вперед.

Звук его шагов был похож на звук работы огромного маятника, такой же размеренный и тяжелый.

Он подошел к закрытой двери, расположенной в конце этой аллеи, вытащил из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, открыл дверь и спустился по каменной лестнице, освещая дорогу факелом.

Спускаясь все ниже и ниже в течение приблизительно получаса, Джерри наконец достиг туннеля, который привел его к другой двери. Открыв эту дверь, он вошел в комнату, в которой стояла маленькая энергетическая установка. Он пересек комнату по направлению к установке и заглубил кнопку стартера.

Установка зашептала, потом мягко загудела, переходя на постоянный режим работы. Зажегся свет. Джерри потушил факел, прошел сквозь две пустые комнаты, пока не попал в комнату, три стены которой были заставлены буфетами с зеркалами, встроенными в середину центральной створки. Эти буфеты были вывезены из Швеции девять лет назад. Зеркала появились совсем недавно.

Комната была устлана толстым русским ковром красного цвета. На ковре стояла кушетка, застеленная покрывалом из белой норки и желтыми шелковыми простынями. На кушетке, похоже, недавно кто-то спал.

Рядом со стеной, напротив двери, располагалась скромная, но изящная консоль, на которой светилось несколько маленьких экранов мониторов и индикаторов электронных приборов, выглядевших несколько устарело и действующих примитивно, но находящихся в хорошем рабочем состоянии.

Джерри не был здесь с того времени, как окончил училище.

Сидя на кушетке, он сбросил свои бутсы с массивными каблуками; снял жакет, прикрепленную сбоку кобуру и бросил их на пол, взбил подушки и тронул кнопку на панели управления, расположенную в нижней части. Консоль пришла в действие, Джерри лег и наблюдал за ней некоторое время, пока не перешел в состояние, как при посещении морга.

Комната стала неузнаваема, хотя много событий, известных Джерри, произошло здесь. Были установлены ворота, венчающие вход в преобразователь, построен самый первый прототип машины, завершено сплетение и, конечно же, были написаны многие смехотворные книги.

Если разобраться, то происходило быстрое преобразование священника в политика и далее в физика, но Джерри полагал, что это было необходимо и неизбежно.

Он был опустошен. Он улыбнулся и пожал плечами. По всей видимости, ему следовало бы сначала посетить сплетение перед тем, как пойти в морг.

В комнате все еще было холодно. Для того, чтобы нагреть это помещение, потребуется некоторое время.

Первоначально это сооружение принадлежало его деду, еще до того, как старик переехал в Нормандию, потом его унаследовал отец Джерри, а от отца это здание перешло к нему. Отец Джерри построил и этот морг, про запас.

Джерри поднялся, поеживаясь, открыл одну из створок буфета с зеркалом и шагнул внутрь, где был расположен хорошо освещенный коридор, вдоль каждой из стен которого виднелись по четыре стальные двери и еще одна дверь в конце коридора.

Джерри прижал ладонь к поверхности четвертой двери, расположенной с правой стороны коридора, и дверь открылась. На вешалке с другой стороны двери висела чистая черная куртка мотоциклиста. Джерри надел ее и застегнул молнию до конца.

В первый момент полное нарушение нормального восприятия окружающей действительности было почти непереносимым, как и рассказывал ему отец. Но, к счастью, Джерри не пришлось переживать самые худшие проявления этого эффекта.

На отдаленной стене виднелось десять низко расположенных выдвижных ящиков. Каждый ящик был снабжен указателем с именем. Джерри открыл первый из них, расположенный слева, и посмотрел вниз прямо в глаза бледной, прекрасной девушки со спутанными черными волосами.

Джерри тронул холодную кожу на ее груди.

— Кэтрин…

Характерным нервным жестом Джерри провел рукой по лицу и глубоко вздохнул. Затем нагнулся и поднял девушку, вынес ее из морга и вернулся в спальню с консолью.

Положив девушку на кровать, Джерри снял с себя все оставшиеся одежды, лег рядом с ней и стал прислушиваться к тому, как тепло перетекает из его тела в тело девушки.

Его жизнь была так беспутна, подумал Джерри. Но, вероятно, и не было других возможностей тратить ее.

— Кэтрин… — тихо позвал он.

Она шевельнулась.

Он знал, что осталось всего несколько секунд.

— Кэтрин, — позвал Джерри более решительно.

Ее глаза открылись, и губы дрогнули:

— Фрэнк?

— Джерри.

— Джерри? — Ее прекрасное лицо слегка нахмурилось.

— У меня есть для тебя известие. Есть некоторая надежда. Вот в чем мое известие.

Ее глаза потеплели, потом потухли, потом закрылись.

Дрожа от невероятного холода, Джерри начал плакать. Он отшатнулся от кровати, упал на колени, вскочил и, пошатываясь, пошел в коридор, где прижал свою совершенно замерзшую ладонь к поверхности первой двери слева от себя.

Дверь с усилием, очень неохотно открылась.

После того, как дверь закрылась за его спиной, Джерри прислонился к ней, стараясь изо всех сил рассмотреть затуманенными от слез глазами стоящую перед ним машину.

Затем он бросился прямо на переливающиеся красным, золотым, серебряным цветом сплетения, задыхаясь, с трудом переводя дыхание, пока они опутывали его.

Почему все-таки воскрешение было для одних таким легким, а для других — таким трудным?

2. По ту сторону неизвестной плоскости эклиптики

После того, как Джерри снова уложил Кэтрин на прежнее место, он вернулся, насвистывая сложное произведение Бартока, сияющий и наполненный новой энергией, в свою уютную комнату для того, чтобы посмотреть на себя в зеркала.

Время должно двигаться; движения должны быть синхронизированы.

Джерри открыл шкаф и посмотрел на свои одежды. Они были до некоторой степени театральными и старомодными, но у него не было выбора. Ближайший его гардероб был расположен в Бирмингеме, единственном из основных городов во всей области, который не нуждался в очистке, к тому же Джерри никогда не любил этот город, даже в лучшие времена.

Он выбрал зеленый сюртук военного покроя, замшевый кивер с ремешком, который застегивался под подбородком, подходящие замшевые бриджи, зеленые солдатские кожаные бутсы и блестящий зеленый пояс от Сэма Брауни, к которому снизу пристегивалась кобура для вибропистолета. Короткий поливинилхлоридный капюшон был прикреплен серебряной цепочкой к сюртуку, что завершало наряд.

Покинув свой маленький потайной комплекс, он закрыл за собой дверь.

Освещая путь высоко поднятым факелом, Джерри поднялся по каменной лестнице наверх и открыл дверь, ведущую из подземелья. После этого прошел назад, по аллее с часами, выполненными под «высокий ларец», останавливаясь перед каждыми и заводя их. Вскоре галерея была наполнена мерным тиканьем.

Когда Джерри удалялся от Эшмолина по направлению к автомобильной стоянке отеля «Рэндольф», он услышал, как часы начали бить девять часов.

Джерри тронул «фантом-ѴІ», развернулся на Броуд, включил автомобильный радиоприемник на волну, где Нина Симоне пела «Черного лебедя» и, удобно устроившись в кресле водителя, поехал в сторону Западного тамбура газоубежища, который он преодолел без особых затруднений. Въехав в яркое, теплое утро, Джерри зажмурился.

Вскоре он сможет увидеть Милтон Кейни.

Новое городское образование вырастало из зеленоватого тумана, стелившегося по самой земле, в котором каждый массив городской башни отличался пастельным оттенком бледного хромово-желтого, красного, желтой охры, хромово-оранжевого, киноварного, алого, красного (интенсивный), малинового, жженой сиенны, светло-красного, кобальтового, небесно-голубого, бирюзового, ультрамаринового, берлинской лазури, розовато-лилового, зеленой листвы, изумрудного, зеленой краски из ягод крушины, цвета зелени, цвета зеленой морской волны, цвета жженой амбры, темно-коричневой краски Ван-Дейка, оранжевого (интенсивный), слоновой кости, черной и серой (интенсивный) краски.

Въезжая на спокойные улицы большой деревни, с ее аккуратно подстриженными газонами, тенистыми деревьями, Джерри наполнился чувством мира, того чувства, которое ему редко приходилось испытывать в сельской местности. Не исключено, что причиной такого состояния был размер пустующих строений, так как большая часть их была высотой более двадцати пяти метров, и построены они были вокруг ряда уютных площадей, в центре каждой из которых располагались фонтаны, выбрасывающие вверх множество разнообразно окрашенных струек воды, или скульптуры свободной формы, поставленные посреди клумб. Здесь были также и сады на террасах, с вьющимися и ползучими растениями, которые плотно обвили стены зданий, а воздух был полон бабочек, главным образом, красных адмиралов и белых капустниц.

Джерри не спеша вел машину до тех пор, пока не доехал до середины поселения. Здесь располагались главные административные здания и пассажи с магазинами, школы и площадки для игр, и здесь же стояли боевые машины с вооружением, танки и вертолеты советнических сил. Чистые, опрятные, изящные, казалось, с еще не высохшей краской, повсюду виднелись недавно установленные указатели, поэтому для Джерри не представляло труда припарковать машину в нужном месте и отправиться к штаб-квартире генерала Кэмберленда, которая располагалась в высоком вытянутом вверх здании, предназначавшемся, по-видимому, по замыслу проектировщиков, для городской ратуши, и над которым теперь развевался национальный флаг Соединенных Штатов Америки.

Не успел Джерри ступить на лестницу, как отделение несчастного вида моряков высыпало откуда-то изнутри здания и окружило его плотным кольцом, держа автоматические винтовки наперевес.

— Я надеялся, что мне удастся найти здесь Фрэнка Корнелиуса, — мягко сказал Джерри.

— Какое у вас дело к полковнику Корнелиусу, юноша?

— У меня есть кое-какая информация для него, — сказал Джерри. Слабый импульс ударного воздействия пробежал от левой полусферы мозга Джерри к правой.

— Что еще за информация, парень?

— До некоторой степени это секрет.

Моряки презрительно фыркнули и дружно потерли носы предплечьями, не сводя при этом своих стальных глаз с Джерри.

— Думаю, лучше всего было бы, если бы вы рассказали полковнику, что я здесь.

— Как вас зовут?

— Полковник сразу узнает меня, если вы меня опишете.

Один из моряков отделился от группы и рысцой вбежал в здание. Кольцо вокруг Джерри сомкнулось поплотнее. Он закурил сигару «Ромео и Джульетта» и бросил пустой алюминиевый чехол от сигары на землю. Все еще глядя на пленника немигающими глазами, один из моряков с презрительно сжатыми губами отшвырнул эту тонкую алюминиевую трубку футбольным ударом, вложив в него всю свою невысказанную ярость.

Появился спешащий навстречу Фрэнк.

— Джерри! Ты сделал это! Великолепно!

Моряки, как по команде, повернули спины к Джерри и, вытянувшись по стойке «смирно», отдали честь полковнику, при этом их амуниция буквально затрещала.

— Тебе наконец повезло с машиной? — Фрэнк положил свою холодную ладонь на плечо Джерри и повел его в новое городское управление.

— Не могу жаловаться, — ответил Джерри, не вынимая сигары изо рта, — а ты удовлетворен?

— Относительно, Джерри, — Фрэнк подчеркнул первое слово. — Впрочем, посуди сам — мы приближаемся к моим частным апартаментам. Там нам будет лучше всего, как ты думаешь?

Они прошли мимо застекленной двери, пересекли открытый четырехугольный двор и углубились в северное крыло здания.

— Ну вот, мы на месте, — сказал, останавливаясь, Фрэнк, открыл дверь своих владений и позволил Джерри войти первым в просторную, приятно обставленную комнату, стены которой Роуз Бэрри украсила цветами.

— Это прелестно, Роззи, спасибо, — улыбнулся Фрэнк.

Девушка вышла из комнаты.

— Ты изрядная зануда, Фрэнк, — сказал Джерри, беря золотую хризантему из вазы и нюхая ее.

— Не тебе это говорить. Я никогда не был любимым ребенком, Джерри. Я всегда был вынужден бороться за то, чем хотел обладать. А тебе все доставалось запросто.

— До тех пор, пока не добился того, чего хотел.

— А, это…

— Я только что видел Кэтрин.

— И как она? В те дни я был необузданнее, Джерри.

— Она все еще неплохо выглядит.

— В нашей семье все были большие жизнелюбы, — Фрэнк усмехнулся. — Не хотел бы попробовать снова?.. Нет, все-таки думаю, что нет. Давай начистоту, Джерри. Ты получил свое место в жизни по счастливой случайности — за счет интуиции, если тебе так больше нравится. Мне же приходилось доходить до всего через размышления. Приходилось много и напряженно думать. Логически.

— И это сделало тебя человеком с постоянно напряженными нервами.

— Такова цена, которую приходится платить.

Джерри поставил хризантему в вазу. После этого он резко ударил по вазе сбоку и наблюдал, как падают на ковер цветы, разливается, разбрызгивается вода, разлетаются осколки стекла.

— Не теряй самообладания, Джерри, — Фрэнк весело засмеялся, — у тебя слишком горячая голова! Что же не так, старый дурашка?

— Я был бы искренне рад возможности убить тебя, Фрэнк. Убить тебя, Фрэнк. Убить тебя, Фрэнк.

Фрэнк вытянул правую руку навстречу Джерри, растопырив пальцы:

— Господи, Боже мой, Джерри, уж не думаешь ли ты, что я должен…

— Я был бы исключительно рад малейшей возможности убить тебя, Фрэнк.

— Вероятность такой возможности весьма мала.

— Проклятье, и все, за что ни возьмись, все маловероятно.

Джерри характерным движением потянулся к поясу, пытаясь достать оружие.

— Спокойнее, Джерри, Христа ради, — Фрэнк не обратил ровно никакого внимания на действия Джерри, — у тебя возникла потребность кого-то убить. Именно сейчас? И именно в этом месте?

— Место — это то проклятие, которое без конца давит на мозги.

— Кто-то же должен нести этот крест. Послушай Джерри, у меня есть кое-какие моральные обязанности. Раньше у меня ничего подобного не было, а теперь есть. Я изменился, я уже совсем не тот, что был раньше. Я смог преодолеть то, что мешало. Я разрушил старое. И я собираюсь сохранить то, чего достиг. И моя сила нарастает.

— Ты, наверное, вообразил себе, что Эйнштейна никогда не было!

— Может быть, ему не следовало бы возникать. Теперь происходят дикие вещи. Нам же нужно что-нибудь конкретное, четко определенное, твердое. Что-нибудь устоявшееся, жесткое, тяжелое.

— Мне хотелось бы чего-нибудь попроще.

— Точно. Это очень похоже на тебя. Но постарайся, Джерри, хотя бы на мгновение связать причину со следствием.

— А, пошел ты…

— Технология является потенциальным средством защиты от жестокости. Я знаю, я уверен. Старый не может бунтовать и не имеет сил для этого. Мы должны потерять право размножаться только для того, чтобы сохранить за собой право дышать. Бессмертие — здесь, буквально за углом.

— Смертность — это вселенная.

— У тебя слишком богатое воображение. Вот что я думаю.

— Что с тобой случилось, Фрэнк? Ты…

— Я старше тебя. И ты никогда не достигнешь моего возраста.

— Обмочился…

— Человек является единственным из живых существ, у которого в той или иной степени развито чувство воображения. У человека нет конкурентов, ты усекаешь? И эта черта, эта возможность стала со временем чрезмерной. Заложенные природой характеристики человека, направленные на его выживание, превратились в свою противоположность, и направлены теперь на самоуничтожение. Мы должны ограничить воображение. Если возникнет необходимость — уничтожить его в общем и целом или по крайней мере ограничить в жестких пределах. Джерри, это наш единственный шанс вернуться к чему-либо стоящему. К нормальной жизни.

Джерри посмотрел мутным взглядом на своего брата:

— Вернуться? Вернуться? Но мы же непрерывно движемся вперед. Если мы украдем у человечества возможность воображения… это может только уничтожить цивилизацию…

— … абстракция, конечно.

— Ты понял.

— Понял? Смерть.

— Смерть — и жизнь.

— Безусловно.

— И что тогда?..

— Убить тебя, Фрэнк.

— Нет!

Джерри почувствовал слабость.

— Ты предательски все запутываешь, Фрэнк. Ты был гораздо приятнее в те времена, которые ты хорошо помнишь.

— Забудь Время, — Фрэнк хлопнул ладонью по крышке буфета, — это сейчас самое главное. Приведение всех дел в порядок. Возврат к фундаментальным ценностям.

— Забудь Пространство.

— Джерри, когда я вернулся, я пришел к твердому убеждению, что необходимо предпринять какие-то конструктивные действия. Мы не должны без конца враждовать.

— Кэтрин. Ты убил нашу сестру.

— Ты убил ее.

— Ты заставил меня сделать это.

— Так кто же все-таки виноват?

— Виноват? Опять ты принялся за свое. — Джерри расслабился. — Хорошо, я предполагаю, что ты просто-напросто поберег свою жизнь. Умение вести скучный образ жизни является хорошим предохранителем. — Джерри выпрямился. — Итак, ты решил подумать о будущем? Я не могу решиться на это.

— Ты не дашь себе шанса на это. И мне тоже не дашь.

Джерри начал подбирать осколки разбитой вазы и складывать их на буфет. Он собрал цветы вместе, пересек комнату, подойдя к столу в стиле Тюдоров, на котором стояла пустая ваза, и поставил цветы в эту вазу.

— Это вопрос самоопределения личности, Фрэнк. Что за черт! Дикое окружение и встроенная в него личность.

— Мы как раз приводим вещи в порядок. Делаем генеральную уборку в мире.

— Мне поначалу казалось, Фрэнк, что ты уже достиг зрелого возраста, соответствующего мудрым решениям. Колесо не удастся повернуть вспять, Фрэнк.

— Мы повернем.

— На короткое время.

— Это еще посмотрим.

— Но ты же знаешь, что я собираюсь делать, не так ли?

— Рандомизировать.

— Более или менее.

— Ты обречен на неудачу. История свидетельствует против тебя, Джерри.

— Именно во всем этом и состоит различие между тобой и мной, Фрэнк. Я противник Истории.

— Так куда же ты стремишься?

Джерри двинулся к двери.

— Мне предстоит вновь воспылать любовью. Ты не против, если я немного прогуляюсь по окрестностям некоторое время, а, Фрэнк?

— Да иди, ради бога. У тебя есть автомобиль?

— Нет.

— Тогда иди.

— Мы скоро увидимся, Фрэнк.

— Бьюсь об заклад, да.

3. Ловушка для звезд

Джерри нашел Флору Харгрейвс около фонтана, позади танков М-60.

— Ты совершенно не изменилась со дня нашей последней встречи, — сказал он.

Она улыбнулась и поправила свою оливковую форму.

— Ты никогда раньше не делал мне…

— Нет.

— Спасибо.

— Ты встретилась в Лондоне с моим другом, не так ли? И он дал тебе кое-что, чтобы ты спрятала.

— Совершенно точно, Джерри.

— Теперь мне это очень нужно.

— Ты уверен в этом? Было бы лучше, если бы ты вернулся ко мне. У меня появилось уютное местечко. Там достаточно места для всех.

— Для тех, кто нуждается в этом.

— Да.

Они прошли между танками и пересекли площадь по направлению к фиолетовому зданию напротив городской ратуши. На площади и на прилегающих территориях было много отдыхающих матросов, занятых разговорами с членами женских частей армии, курением, потягиванием легких спиртных напитков, чисткой своего оружия.

— Для них это довольно трудно, — сказала Флора, — но я думаю, что они знают, как с этим бороться.

— Они могут взять все, что попадается им на глаза.

— Почти все, — Флора распрямила плечи. Ее ресницы дрогнули. — Получается, Джерри, что мы ведем какую-то грязную войну. Я иногда изумляюсь, как местные жители реагируют на происходящее. Я понимаю, что иногда бывает трудно охватить все сразу и понять, что происходит с твоей собственной страной… да…

Джерри глубоко вздохнул:

— Похоже, что ты права. Не исключено, что если бы ЦРУ было все еще в действии, дела шли бы не так удручающе.

— Вероятно, да.

— У них нет ничего против, ты знаешь, кораблей, наших кораблей, идущих на соединение с их кораблями для взаимной защиты.

— Будь ты на моем месте, Джерри, ты бы тоже предпринял необходимые меры предосторожности. И это единственное, что хотят знать наверняка мои морские пехотинцы. Обеспечить это — моя прямая обязанность. Для этого я могу делать, что хочу.

Они вошли в здание, поднялись по железобетонной лестнице и двинулись вдоль прохладного, тенистого коридора, который вел к ее комнате. Флора повернула ручку двери, широким жестом распахнула дверь и сказала:

— Apr es vous![44]

Джерри не спеша вошел в комнату и оглядел ее. Это была однозначно комната женщины.

На кровати было множество мягких игрушек, на стенах — цветные иллюстрации и открытки с красивыми уголками природы Великобритании, на стуле — шлем и боевое снаряжение, а на стопке книг издательства «Пингвин» в бумажном переплете лежал в кобуре пистолет 22 калибра. За сводчатым проходом виднелась уютная маленькая кухонька. Комната была светлая.

Флора задвинула шторы.

— Моя машина, — напомнил Джерри.

Флора подошла к шкафу. Там висело три ситцевых платья. Флора нагнулась, и Джерри посмотрел на ее бедра. Флора выпрямилась, неся что-то в руках, угловатое и тяжелое, а Джерри посмотрел прямо в ее глаза. Ее глаза расширились.

— Это то, что ты искал, Джерри?

— Это именно то, — Джерри с облегчением рассмеялся. — Положи это на пол, вот так!

Пока Флора ставила машину на пол, Джерри обхватил ее, скользнул рукой вверх по ноге Флоры и спустил разрешенные уставом трусики; Джерри начал целовать ее широкий, мягкий, теплый, влажный, восхитительный рот; не прерывая этого занятия, Джерри запустил руку в ее душистые каштановые волосы; подталкивая Флору к кровати, он повалил ее и занялся с ней любовью с огромной радостью и энергией.

— Да, Джерри, это было неплохо, — сказала она, — я всегда знала…

— Пора отделаться от этого, — Джерри дал ей одну из ее сигарет «Кент» и прикурил сам.

— Эта коробка представляет ценность? — спросила Флора.

— Она ценнее, чем целый мир, для меня.

— Она выглядит, как какой-то прибор для измерения радиоактивных излучений, что-то в этом роде.

— Это несколько более универсальный прибор, чем ты думаешь.

— Расскажи мне об этом, Джерри, — и она обвила свою ногу вокруг ноги Джерри и лизнула его левый сосок.

— Этому прибору нет точного названия. Ничего, что можно было бы принять за аутентичный термин. Одна из функций этого прибора состоит в своего рода рандомизации. Он может генерировать все варианты одновременно. В этой маленькой коробочке сосредоточена большая сила.

— Это компьютер? Основанный на многовариантной логике?

— Нет, это не компьютер. Далеко не компьютер. Скорее, даже нечто противоположное компьютеру, в некотором смысле. Он ломает препятствия, он позволяет многовариантности ну как бы «возникнуть».

— Это не совсем точное слово.

— Но это все.

— Что — все?

— Ты — все, Флора. Но теперь ты можешь быть многократно отражена от всего своего окружения. Моя машина создает также человеческое окружение для человеческого бытия. Она может также ускорять различные жизненно важные процессы.

— И это ты считаешь объяснением принципа действия твоей машины?

— Мне показалось, Флора, что какие-либо объяснения не нужны между нами.

До них донеслось дуновение холодного ветра и ржание.

В открытых дверях стоял Фрэнк, его верхняя губа топорщилась, как у молодого жеребца, в руке был игольчатый пистолет. Фрэнк вошел и закрыл дверь, направляясь к черному ящику.

— Я так и думал.

— Ты так чертовски высокомудр, — Джерри поднялся над Флорой и сел на кровати, надевая трусы и носки, — ты не сможешь уничтожить эту машину, не рискуя превратить в совершенный хаос все это проклятое пространство.

— Разве это не то, что ты хочешь сделать?

— Нужна умеренность во всем, Фрэнк.

— Вы предатель, капитан Харгрейвс. Считайте, что вы находитесь под арестом.

Флора пожала плечами и натянула простыню, помогая себе ногой.

Джерри поднялся, пересек комнату по направлению к стулу, поднял свою рубашку и начал надевать ее через голову.

— Хорошо, Фрэнк, я все-таки думаю, что было достигнуто какое-то равновесие, не так ли?

— И ты еще можешь говорить о равновесии, когда это, — Фрэнк ткнул носком ботинка черный ящик, — все еще существует. Машина, создающая хаос.

— Да полно тебе, Фрэнк. Мы даже сейчас не уверены в том, что она создает энтропийный эффект. Может быть, даже и не создает. Это экспериментальная модель. Именно поэтому я и потерял ее при первом же испытании: я создал поле, после чего я не смог отыскать в этом поле машину. — Джерри засмеялся. — Похоже на иронию судьбы, да? Мне предстояло испытать ее. В точности выяснить, на что она способна.

— За счет интересов общества.

— Учти, что это твоя личная точка зрения.

Джерри наконец надел на себя остальную одежду и застегнул ремень, купленный у Сэма Брауни.

— Так-то лучше. Ты всегда ловил меня в те моменты, когда у меня спущены штаны.

— Это довольно забавно. Но ты прекрасно знаешь, что происходило в последнее время. Так что же сможет сделать эта машина с Кэтрин?

— Решить эту задачу. Речь идет о возможности создания всех мыслимых и немыслимых миров. Она может каналировать энергию — вновь подводить ее в нужные каналы — восстанавливать ее…

— Чертов романтик, — сказал Фрэнк.

— Кто эта Кэтрин? — спросила Флора.

— Моя тетка…

— Наша сестра, — ответил Фрэнк.

— Это — как тебе нравится, — Джерри облизал внезапно пересохшие губы. — Похоже, что теперь с этим уже ничего не поделаешь при сложившихся обстоятельствах.

— Между вами родственные связи? — спросила Флора, нахмурившись.

— Они стали весьма туманными по прошествии длительного времени, — сказал Джерри, отвечая Флоре.

Фрэнк резким движением поднял свой игольчатый пистолет на уровень сердца Джерри.

— Думаю, что эта проблема съежилась до вопроса об отождествлении личности, которое необходимо провести через много лет разлуки.

— Личности!

Фрэнк издал какой-то рычащий звук и начал было давить на курок, в то время как Джерри практически мгновенно упал перед стулом и выдернул свой вибропистолет.

— Если кто-то из нас попадет в эту машину, — сказал Джерри, — то мы все узнаем очень много об идентификации личности.

Фрэнк после некоторого колебания опустил оружие.

— Хорошо, Джерри. Давай поговорим, как практичные люди.

— Я не совсем уверен в том, что знаю, как это делается.

Неожиданно Флора Харгрейвс резко поднялась и набросила одеяло на голову Фрэнка. Джерри вскочил и ударил своего родственника сзади по шее рукояткой вибропистолета. Фрэнк тяжело рухнул на пол. Джерри достал игольчатый пистолет из спутанных одежд и одеяла и отдал его Флоре.

— Он не перенес бы, если бы ты попыталась застрелить его.

— Почему?

— Это так понятно. Понимаешь ли, все дело в ритуале. — Джерри отдернул одеяло. Лицо Фрэнка заметно постарело. Фрэнк начал дрожать, нервно потирая руки, ушибленную шею и затылок.

— Я теряю тепло, Джерри. Я теряю тепло, Джерри. Я теряю тепло, Джерри.

— И, я думаю, — подвижность. — Джерри ткнул его вибропистолетом в грудь. — Давай-ка пошевеливайся, Фрэнк. Флора, не могла бы ты заняться ящиком?

— Сначала мне бы надо одеться. И упаковать вещи.

— Надень свою форму. Быстренько упакуй свои платья. Лады?

— Хорошо.

Флора очень быстро собралась и подняла тяжелую машину, Джерри подталкивал вперед совершенно съежившегося Фрэнка.

— Мы направимся прямо в мой трансформируемый автомобиль. Мы возьмем тебя с собой, Фрэнк. Думаю, что эта окружающая среда больше не приносит тебе никакой пользы.

Они спустились по лестнице, потом спустились по ступеням, которые вели на площадь перед домом.

Моряки все еще стояли то тут, то там, наслаждаясь солнцем, хорошо заслуженным отдыхом от грязного военного дела.

Джерри спрятал свой вибропистолет под одеждой, и они втроем медленно направились к машине. Флора забралась на заднее сиденье вместе с тяжелым грузом. Фрэнк сел рядом с Джерри, пока тот заводил «фантом-ѴІ».

— Куда мы направляемся? — спросила Флора.

— Нашей наипервейшей задачей является доставить Фрэнка в дом отдыха. Это не очень далеко отсюда. Часа два езды. Я думаю, что он протянет до того времени.

Флора презрительно фыркнула.

— Ты уверен?

— Должен, однако, признать, что от него стало слегка пованивать.

1. Западня лжеотцовства раскрыта!

Когда Джерри, Флора и Фрэнк прибыли в Центр преобразования Саннидейла, хозяйка приветствовала их с заметным оживлением.

— Вы устроили довольно симпатичное местечко, — сказал Джерри, оглядывая вновь отстроенный центр, пока они стояли на подъездной аллее, рядом с машиной.

— Учитывая угрожающее положение дел, сложившееся в последние месяцы, мистер Корнелиус, мы должны были работать быстро. О, а нам так не хватало самого необходимого! Работать приходилось, не имея никаких инструкций со стороны администрации… Конечно, теперь от вашего маленького особняка уже почти ничего не осталось.

— Что ж, когда возникнет необходимость, нам приходится становиться людоедами, — Джерри печально посмотрел на Флору и дальше за нее, туда, где он увидел оболочку своего Голландского особняка.

— Это стыдно, — сказала Флора.

— А о чем горюет вон тот парень? — Хозяйка посмотрела профессиональным взглядом на скрюченную фигуру Фрэнка на переднем сиденье, закрывшего лицо руками и негромко хныка.

— Это еще одно неотложное дело, боюсь, что так, хозяйка. Особый случай.

— Ага. Это именно то, что говорят все.

— Не могли бы вы поместить его в свободное помещение сразу?

— Вы думаете, что так будет лучше, мистер Корнелиус?

— Это необходимость.

— Довольно непродуманная…

— Не беспокойтесь, он довольно незрелый пациент.

— Если вы настаиваете, сэр. Я только приглашу пару санитаров, чтобы они отвели его.

Хозяйка ушла внутрь через главный вход, и вскоре появилась вновь с двумя помощниками, которые приподняли Фрэнка и понесли его, похожего теперь на свернувшийся внутриутробный плод.

Вскоре после того, как хозяйка вошла в дом, из него вышел Коутрубуссис, одетый в элегантный костюм для отдыха из мохера голубого цвета, с подобранными в тон рубашкой и галстуком, а его лицо и руки были забинтованы. Он кисло посмотрел на Джерри:

— Ваши дела, похоже, неплохи?

— Пожаловаться не могу. Оказалось, что вы в спешке покинули Лондон. Как поживают Морин и Барбара?

— Они буквально вскипели от напалма, — задумчиво сказал Коутрубуссис.

— Ах… Это капитан Харгрейвс. Капитан Харгрейвс, перед вами Спиро Коутрубуссис. Он член моей организации.

— У вас есть организация? — Брови Флоры полезли вверх.

— Это одно и то же, разница только в названии.

— Здравствуйте! — Коутрубуссис отвесил легкий, деревянный поклон, заметно скрючившись при этом от боли, и, похоже, с трудом отведя глаза от Флоры, снова посмотрел на Джерри: — Вы достали машину?

— Флора достала ее. Она лежит на заднем сиденье автомобиля.

— Таким образом, мы можем начинать работу. С этим чертовым временем. Я смертельно устал от той роли, которая мне досталась. Мне необходима передышка.

— Мы все можем получить выгоду от перемен.

— Мы можем пойти в лабораторию прямо сейчас?

— Если у вас есть желание, пожалуйста. Однако я испытываю некоторое беспокойство насчет того человека, которого мы уже отправили внутрь, — сказал Джерри, вопросительно поглядывая на Флору. — Ты можешь иметь дело с тем, кто кусается?

Она рассмеялась:

— Ты же знаешь, что я могу!

Джерри проводил ее в прохладные, приятные и ароматные помещения Центра преобразования.

2. Врачи подтверждают, что ощущение вины перед сексуальным партнером делает вас импотентом!

Джерри шел между рядами прозрачных емкостей, расположенных в длинной, тихой больничной палате.

Каждая емкость имела индикаторы, замысловатые диаграммы, выполненные черным цветом, трубки, тянущиеся от верхней части к поверхности жидкости и к соединителям, расположенным вдоль краев.

Джерри поизучал таблички с кодовыми обозначениями, размещенные у основания каждой емкости, и в конце концов обнаружил Фрэнка.

Он был подвешен в самом центре своей емкости. Никаких движений не наблюдалось. Каждый указатель стоял на нуле.

Джерри повернулся к инженеру, который медленно продвигался вдоль другого ряда емкостей, проверяя показания, сверяя их с записями на листках бумаги, которые он нес в папке.

— Номер 30005. Какие прогнозы на будущее?

— Слишком рано об это судить, — инженер пожал плечами.

Джерри лизнул нижнюю губу.

— Согласен.

3. Королева амазонок из первобытных степей

Кэтрин, во всей своей прелести, смотрела на него сквозь темноту комнаты, и он сел на кровати, при этом его рука так впилась в правую грудь Флоры, что она вскрикнула, а Кэтрин исчезла, после чего Джерри шлепнул ее по губам, толкнул в живот, почти истерически засмеялся, выбежал из комнаты и, пошатываясь, пробирался сквозь галереи до тех пор, пока не добрался до прозрачной емкости в больничной палате, не приблизился к Фрэнку и не ударил изо всех сил по стеклу, так, что его руки обагрились кровью, и жидкость из емкости не омыла их.

Фрэнк рухнул.

4. Я тренировал обнаженных девушек-боксеров в Бангкоке

Обнаженный, Джерри вернулся в спальню и подобрал свое оружие, Флора плакала.

— Это не твоя вина, — сказал он, — но я опасаюсь, что наступило время террора.

5. Вожделение засасывает, как болото!

Джерри пересек здание по направлению к лабораторному крылу, крепко прижав к бедру пистолет. Впереди замигали огни. Он открыл дверь. Коутрубуссис взглянул на Джерри красными глазами.

— Ты можешь быть черным, но мне ты кажешься разноцветным, — сказал он.

— Есть результаты? — спросил Джерри.

— Мы в тебе нуждались. Но где ты околачивался, черт тебя побери.

— Хорошо, но теперь я нигде не околачиваюсь. — Джерри привязал пистолет за предохранительную чеку к локону своих длинных волос так, что оружие теперь отдыхало как раз напротив его шеи.

Черный ящик стоял на скамейке. Множество тонких проводов выходило из него и подсоединялось к другим приборам.

Джерри выдернул провода.

— В этом нет необходимости. Здесь мы имеем дело с инстинктами, ты понимаешь, — сказал он, разминая пальцы.

— Обычно существует более одного способа снять шкуру с кошки, — мягко сказал Коутрубуссис.

6. Неожиданное открытие: 10 000 000 долларов стоят сокровища пиратов! Миллионы, к которым не прикасалась рука человека!

— Пожалуй, следует приступить к делу. — Джерри протянул руку и закрыл крышку черного ящика. — Я готов идти, мистер Коутрубуссис.

— Рад слышать это.

Позади послышался хлюпающий звук шагов мокрого тела. Флора Харгрейвс поддерживала почти бессознательного Фрэнка, который держал свой игольчатый пистолет в руке.

— Ты неплохо смотришься в гидрокостюме, — произнес Джерри, — но это единственное, что не позволяет тебе рассыпаться на куски.

Фрэнк застонал:

— У меня был моральный долг сделать так, ты, развратный тип.

Джерри качнул головой так, что его оружие перелетело ему на плечо. Рука Фрэнка затвердела.

— Почему ты ввязываешься в это, Флора? — Джерри сложил на груди руки.

— Я же отдала тебе то, что нашла, ты, подонок.

— Тогда тебе следовало бы отдать мне Фрэнка, — засмеялся Джерри. — Ты же прекрасно знаешь, что произойдет, если ты повредишь ящик, Фрэнк.

— Хорошо… Джерри… я… не имел… в виду… совершать… рискованные… действия… — с трудом вытекало из Фрэнка.

— Думаю, что нет.

— Ты — единственный, кто знает какую… кнопку… нажимать…

— Ну что ж. Мистер Коутрубуссис…

Коутрубуссис вскрикнул, когда оружие Фрэнка двинулось, и игла ударила его в колено.

— Прекрасно, — хрипло произнес Фрэнк, — это… — он снова начал нажимать на спусковой крючок, но Джерри уже скользнул по полу и укрылся за перемежающимися галлюцинациями, освобождая свой вибропистолет из волос и стряхивая паутинки со своего носа как раз в тот момент, когда дверь снова открылась и пастор Бисли и Митци, за которыми вплотную следовал человек, одетый в красные одежды римского католического кардинала, вошли в комнату. На них были надеты крест-накрест ленты с патронами, все были вооружены итальянскими маузерами. Митци забрала у Фрэнка его игольчатый пистолет и метнула возмущенный взгляд в сторону Флоры, которая занималась своей раненой грудью.

— Кстати, мистер Корнелиус, — проговорил пастор Бисли, пока с удовольствием обыскивал Фрэнка, — вам будет очень приятно узнать, что Карен взяли в оборот, бедную старушку.

— Как она там?

Бисли тряхнул головой:

— Боюсь, что она совсем не та женщина, которую вы помните. Это именно тот ящик? Вы поможете, кардинал?

Кардинал повесил оружие через плечо и взял ящик.

Митци посмотрела на Флору, потом на Джерри, а потом с жестом сострадания выпустила иглу прямо в сердце Фрэнка. Фрэнк грохнулся на пол.

— Одну минуту! — Джерри сильно разозлился. — Он же был моим кровным братом!

— Он собирался убить вас, герр Корнелиус.

— Однако это мое дело. — Джерри, все еще оставаясь за галлюцинациями, поднял вибропистолет. — Вы бы лучше поставили ящик на пол, кардинал.

Кардинал повернул свою смуглую вопрошающую физиономию в направлении пастора Бисли.

— О, мистер Корнелиус знает, что его оружие могло бы серьезно повредить механизм этой машины.

Бисли опустил дуло винтовки.

— В наши намерения не входит уничтожение ни вашего изобретения, ни вас, мистер Корнелиус, и вы это хорошо знаете. Для общего блага мы хотели бы сохранить и то, и другое. У нас еще очень много работы впереди, не так ли?

Джерри вздохнул.

— У меня появилась было неплохая мысль…

— Конечно же, появилась. Вы так импульсивны.

— Вы не сможете управлять машиной.

— Может быть, и нет.

— А пошел-ка ты, пастор…

Митци посмотрела на игольчатый пистолет. Потом она хмуро посмотрела на Флору и, как будто проводя эксперимент, прошила ее горло, как обычно прошивают иглой ткань.

Когда брызнула кровь, Флора подняла руку, потом рука безжизненно упала, и Флора опрокинулась навзничь.

Митци засмеялась и застрелила Коутрубуссиса, пока Флора падала.

— Вы верите в предначертание свыше? — сказал Джерри, когда они покидали лабораторию.

— Это зависит от того, из какого источника оно исходит. — Пастор Бисли повозился в своем кармане и достал большой кусок грецких орехов в шоколаде.

— Я надеюсь, что мы с вами очень скоро увидимся.