США — диктатор НАТО

«План Роджерса» против Европы

США начали размещение ракет в Европе. Но Пентагон не оставляет своих усилий по насыщению все новыми вооружениями Европейского континента, по повышению там уровня военного противостояния. Теперь речь идет о дополнении наращивания ядерных вооружений новым туром гонки вооружений обычных, но носящих отчетливо выраженный агрессивный и дестабилизирующий характер.

Американскую «повестку дня» для НАТО достаточно откровенно раскрыл, выступая 16 мая 1984 года в Хот-Спрингсе, государственный секретарь США Шульц. Прочитав дежурный панегирик «успеху НАТО» — началу размещения новых ядерных ракет, он заявил: «Союз переключает сейчас внимание на другие проблемы первоочередной важности. Существует широкое признание необходимости принять меры в целях укрепления обычной обороны НАТО». Дело, однако, в том, что НАТО пи на день не останавливала процесс наращивания боевого потенциала вооруженных сил обычного назначения. Этот процесс лишь стал убыстряться со второй половины 70-х годов.

В мае 1977 года в Лондоне на сессии Совета Организации Североатлантического договора было принято решение об увеличении реальных расходов на оборону стран — членов НАТО на 3 процента в год.

Идеи, выдвинутые на майской сессии 1977 года, были конкретизированы через год, когда на вашингтонской сессии Совета НАТО на уровне глав правительств был принят план широкомасштабного наращивания военного потенциала блока. Было предусмотрено осуществление более 100 новых военных программ, дополнительное выделение 80 млрд. долларов на закупки вооружений.

Программа, заложенная на вашингтонской сессии Совета НАТО, воплощается в жизнь. На вооружение поступает новое поколение танков, в том числе M-I «Эбрамс», «Леопард-2», «Челленджер», боевых машин пехоты «Брэдли», истребителей-бомбардировщиков, систем залпового огня, противотанковых средств и т. д.

С рубежа 70-х и 80-х годов наметился новый качественный скачок и в доктрине НАТО, инициатором которого выступили вновь Соединенные Штаты. Одновременно с принятием в декабре 1979 года «двойного решения» о размещении в Европе новых американских ядерных ракет первого удара в штабах НАТО, как стало известно уже позднее, началась разработка концепции ведения войны с применением обычных вооружений нового поколения.

Эта концепция была принята в декабре 1982 года на брюссельской сессии высшей военной инстанции НАТО — Комитета военного планирования — в качестве официальной натовской доктрины. Она получила название «удара по второму эшелону», «перехвата в глубине территории» или «плана Роджерса», по имени главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, который был ее наиболее активным пропагандистом.

За несколько месяцев до принятия НАТО новой доктрины журнал армии США «Милитари ревью» огласил содержание нового полевого устава армии США «ФМ 100–5». В основе его лежала концепция «Эйрлэнд бэттл» — «воздушно-наземное сражение».

Она делает упор на создание и использование новых типов неядерного оружия с качественно возросшим разрушительным потенциалом, приближающимся по своим характеристикам к ядерному оружию малой мощности. Предусматривается создание самонаводящихся на цель боеприпасов, различного рода кассетных боеприпасов, поражающих цель на больших площадях. Согласно новой концепции, планируется также строительство нового поколения носителей этих боеголовок — баллистических и крылатых ракет различной дальности, ракет «воздух — земля». Новая доктрина требует резкого наращивания потенциала электронной войны, строительства более эффективной системы раннего обнаружения, разведки и наведения на цель этих новейших вооружений. Вооруженные силы США нацеливаются на удары сразу на всю глубину обороны противника: до 200–300 километров. Ставка делается на превентивные удары и быстрый разгром противника.

Хотя новая концепция оправдывается ее адептами необходимостью меньшей опоры на применение ядерного оружия, реально она предусматривает ведение наступательных действий с применением комбинированных ударов — как с помощью нового поколения обычных вооружений, так и химическими и ядерными боеприпасами. И при этом на ранней стадии конфликта.

Речь, таким образом, идет о том, что военное строительство, доктрина использования вооруженных сил США приобретают качественно более агрессивный характер.

А «план Роджерса» явился попросту адаптацией концепции «Эйрлэнд бэттл» для Европы. Сам генерал Роджерс, правда, пытался несколько раз отрицать связь выдвигаемой руководством НАТО концепции с новым уставом армии США, пытался обосновать ее с помощью оборонительной фразеологии. Но другой деятель, явившийся одним из авторов и главных пропагандистов новой доктрины НАТО, сенатор от штата Джорджия Сэм Нанн прямо указывал на то, что концепция «Эйрлэнд бэттл» предназначена и для Европы.

Те же военные теоретики, которые создали концепцию «Эйрлэнд бэттл» (она была разработана в Командно-штабном колледже и общевойсковом центре в Форт-Ливенуорте, штат Канзас), дали еще одно «уточнение». Они, как сообщал ведущий военный обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс» Дрю Миддлтон, указывали, что эта концепция «может быть использована не только в Европе (!), но также в районе Персидского залива и в других местах на Ближнем Востоке». История повторяется вот уже в который раз: Пентагон разрабатывает новые военные планы, а потом «продает», подлакировав их, союзникам.

Сохраняется в «плане Роджерса» и упор на наступательные агрессивные действия с применением ядерного оружия. «Это оружие, — заявил генерал Роджерс в интервью газете «Либерасьон» от 11 января 1983 года, — необходимо использовать достаточно заблаговременно, чтобы можно было бы поразить мишени, находящиеся не на нашей собственной территории». Подобные заявления подкрепляются размещением в Европе в дополнение к уже имеющимся ядерным средствам средней дальности крылатых ракет и ракет «Першинг-2». Под новую концепцию ведения войны в Европе подводится, таким образом, военно-техническая база.

Концепция предполагает «внезапное развязывание боевых действий совместно сухопутными войсками, ВВС и ВМС с использованием всех новейших средств вооруженной борьбы на большую глубину в целях нанесения максимального урона войскам противника, достижения подавляющего превосходства над ним и решительного наступления для захвата его территории, — указывается в советской книге «Откуда исходит угроза миру» (издание третье). — Таким образом, в теорию и практику подготовки вооруженных сил НАТО вводится концепция, которая носит исключительно агрессивный, наступательный характер».

Как заявлял Роджерс, «новая техника и технология могут дать Западу возможность нанести стратегическое поражение войскам Варшавского Договора, предоставив средства для обнаружения противника, наведения оружия на цель, а также сдерживания, дезорганизации или подавления — при помощи обычных вооружений — войск… следующих за первым эшелоном наступающих, прежде чем они достигнут оборонительных позиций войск НАТО в Европе». Американский генерал использует псевдооборонительную фразеологию, но «оборонительного» в концепции, названной его именем, мало — не только потому, что страны социалистического содружества не собираются нападать ни на кого, и в НАТО это прекрасно известно, но и из-за того, что новые виды оружия могут с большей эффективностью использоваться агрессором для взлома оборонительных порядков, для ударов по вторым и третьим эшелонам обороны.

Агрессивный характер новой доктрины не скрывает известный консервативный американский политолог, сотрудник аппарата Совета по национальной безопасности в администрации Картера, а ныне директор Центра международных отношений Гарвардского университета Сэмюэл Хантингтон. Он прямо пишет о том, что НАТО должна открыто принять на вооружение доктрину «ответного наступления с помощью обычных вооруженных сил» против социалистических государств Восточной Европы. При этом очевидно, что термин «ответное» применяется для традиционного натовского словесного камуфляжа. К тому же другой американский военный теоретик, Кристофер Доннели, прямо говорит, что НАТО должна открыто угрожать «превентивным ударом» с помощью сил обычного назначения.

Выдвижение «плана Роджерса», стремление нарастить наступательный потенциал сил обычного назначения НАТО являются составной частью усилий США, к которым они стремятся пристегнуть своих союзников по НАТО, по слому военного равновесия как на глобальном уровне, так и в Европе.

Планируемые к созданию новые системы обычных вооружений могут, по мнению их адептов, «изменить соотношение военных сил в Европе», отмечалось в близком к американским официальным кругам журнале «Нэшнл джорнэл». Эти системы параллельно с развертываемыми ракетами «Першинг-2» и крылатыми ракетами, с наращиванием потенциала химической войны нацелены на качественное увеличение военной угрозы странам социалистического содружества. Министр обороны США Уайнбергер, выступая 23 сентября 1981 года в бюджетном комитете палаты представителей конгресса США, заявлял, что целью наращивания военной мощи должно стать обретение способности «для наступательных операций против вооруженных сил и территории СССР». А официальный документ Пентагона «Директивы в области обороны на 1984–1988 гг.» ставил перед вооруженными силами США обычного назначения задачу «быть в состоянии угрожать советским интересам, включая территорию СССР», вести «наступательные операции против флангов Варшавского Договора». Навязываемое Вашингтоном усиление наступательных аспектов военной доктрины НАТО, проталкиваемые американцами новейшие вооружения как нельзя лучше вписываются в концепцию «горизонтальной эскалации», принятую Пентагоном при администрации Р. Рейгана в качестве официальной. Эта концепция предусматривает нападение на СССР или его союзников не обязательно в том районе, где конфликт зародился, а там, где США сочтут выгодным, то есть в том числе и в Европе.

«План Роджерса» прокатывался американцами через штабы и комитеты НАТО в тайне не только от европейской общественности, но и от многих политиков с 1979 года. Но задуман он был еще раньше. Разыскивая его корни, мы наталкиваемся, как ни парадоксально, на уже знакомую нам организацию — «Европейско-американский цех». Половина его доклада, готовившегося в 1975–1977 годах, посвящена пропаганде «нарождающейся техники» — все тех же сверхточных систем, способных наносить удары как ядерными, так и неядерными боеголовками на всю глубину обороны стран Варшавского Договора, по территории СССР. Термин «перехват в глубине территории» уже вовсю применялся Йоханом Холстом в его части доклада. Он же говорил о «возможности того, что в будущем оружие точного наведения на цели позволит наносить удары, носящие стратегический характер, по территории СССР с использованием обычных боеприпасов европейцами с европейской территории».

Чего хочет Вашингтон!

Вашингтон упорно стремится наводнить Западную Европу новейшими вооружениями. В Америке понимают, что дело это не простое даже при наличии в руководстве натовских стран немалого числа тайных и явных сторонников гонки вооружений. Ведь речь идет о новых крупных военных расходах, которые должны взвалить на свои плечи западноевропейцы.

Но тем желаннее цель. И в ход идет любая ложь, сколь бы явной она ни выглядела. Регулярно выходят и широко распространяются в Западной Европе брошюры Пентагона, бессовестно преувеличивающие мощь сил Варшавского Договора и приуменьшающие силу НАТО. Вдело опять идет все та же история об «ослаблении американских ядерных гарантий», которое «нужно компенсировать» наращиванием военного потенциала блока.

Парадоксы следуют один за другим. Когда в вашингтонской повестке дня для НАТО первым пунктом стояли «Першинги-2» и крылатые ракеты, именно они призваны были компенсировать «слабость» гарантий. Ракеты размещаются. Получается, что «слабость» уже компенсируется, но эта логика не устраивает Пентагон, и теперь он требует компенсации… наращиванием обычных вооружений.

Когда натовские пропагандисты чувствуют, что их монологи «об угрозе танковых колонн с Востока» бьют мимо цели (дело доходит уже до того, что бывший канцлер ФРГ Шмидт, деятель, отлично известный своими пронатовскими настроениями, открыто говорит, что он не верит в возможность нападения со стороны Варшавского Договора), в ход идут туманные намеки. Генерал Роджерс вещает: «Мы должны быть готовы предотвратить то, что, по-моему, гораздо вероятнее (прямой агрессии. — Авт.), а именно, запугивание и принуждение, нажим с другой стороны, осуществляемый благодаря ее колоссальной мощи».

Но поскольку западноевропейцы в условиях экономического кризиса раскошеливаются не столь щедро, как требует Вашингтон, в дело идет тяжелая артиллерия: правящим кругам западноевропейских стран в который уже раз угрожают вывести американские войска из Европы.

В 1984 году поправку, требующую сокращения американского воинского контингента в Европе, если союзники не нарастят свои военные бюджеты, предложил сенатор от Джорджии Нанн. Он до того не Относился к изоляционистам. Более того, он был крупнейшим специалистом по НАТО в сенате США, деятелем, ориентированным на Европу. Разгадка столь необычного для него шага была проста: Нанн одновременно был одним из авторов концепции «Эйрлэнд бэттл», разрабатывал ее теоретические основы со второй половины 70-х годов. Он же тесно связан с компанией «Мартин — Мариэтта», одним из лидеров американского военно-промышленного комплекса (ВПК) в производстве новейшего поколения вооружений — носителей как ядерных, так и обычных боеголовок. Раздраженный нежеланием западноевропейцев раскошеливаться на столь дорогие его сердцу вооружения, сенатор вспомнил про принцип рэкета, заложенный в основу НАТО.

Интересы американского военно-промышленного комплекса являются одним из главных мотивов Вашингтона при подталкивании НАТО на гонку новейших неядерных вооружений.

На декабрьской 1983 года сессии Комитета военного планирования НАТО министр обороны США Уайнбергер основные усилия потратил на то, чтобы подтолкнуть союзников к закупкам в США нового поколения обычных вооружений. Это вызвало определенное сопротивление со стороны западноевропейцев, стремящихся обеспечить интересы своих производителей военной техники. Как заявил, например, министр обороны Норвегии А. Шостад, «так называемая новейшая технология не должна означать, будто нам следует покупать все только американское». Как с неудовольствием писала газета американских деловых кругов «Уолл-стрит джорнэл», «некоторые европейские официальные представители начали подумывать, что эта инициатива была лишь планом, рассчитанным на обеспечение американских военных подрядчиков необходимыми им контрактами».

До сих пор и без нового поколения вооружений, на которые США держат фактическую монополию, рынок союзников по НАТО являлся для них «манной небесной». Как сообщала английская газета «Гардиан», Западная Европа закупает в США в 7 раз больше вооружений, чем продает туда. Западноевропейские политики, подталкиваемые своими военными монополиями, пытаются создать различные схемы совместной кооперации в деле производства вооружений, чтобы потеснить могучих заокеанских соперников. Но особого успеха эти усилия пока что не приносят. Поэтому западноевропейские военные монополии идут на поклон в Америку. Западногерманский концерн «Дорнье» совместно с американской «Дженерал дайнэмикс», одним из главных подрядчиков Пентагона, разрабатывает широкий диапазон наступательных видов вооружений. Западногерманский же суперконцерн «Мессершмитт — Бельков — Блом» (МББ) сотрудничает с одной йз ведущих корпораций американского ВПК «Юнайтед текнолоджис», президентом которой был до прихода на пост государственного секретаря США Хейг. МББ собирается принять активное участие в создании систем сплошного поражения площадей, разрушения аэродромов. Играя на алчности военных монополий Западной Европы, бросая им крохи с собственного стола, американский ВПК вербовал в Западной Европе сторонников новой концепции.

Расчеты Вашингтона на усиление с помощью навязывания новейших вооружений военно-технической зависимости западноевропейских стран раскрыл в своем разделе доклада «Европейско-американского цеха» Холст. Он писал, что новый тип оружия с большой дальностью действия предъявляет новые требования «к сбору развединформации и ее переработке». Может образоваться «новая зависимость» от США в связи с тем, что только они в НАТО владеют спутниковой системой навигации и сбора информации.

Как и в случае с размещением ракет средней дальности, США стремятся ввести в европейскую политику долговременный элемент, который препятствовал бы движению в будущем в сторону военной разрядки, являлся бы постоянным источником разногласий между Востоком и Западом Европы, способствуя консолидации таким образом зависимости западноевропейских союзников от США. Делается ставка и на то, чтобы навязать СССР гонку вооружений на новых направлениях.

Проталкивая новую концепцию, предусматривающую наращивание наступательного потенциала обычных вооруженных сил НАТО, ее сторонники сознательно спекулируют на широко распространенных в Западной Европе антиядерных настроениях, на стремлении широких слоев общественности к уменьшению угрозы ядерной войны в Европе. Именно поэтому аргументация адептов новой концепции основывается на том, что она якобы ведет к повышению «ядерного порога».

Следствием претворения в жизнь плана по наращиванию наступательных возможностей сил НАТО может стать подрыв стабильности, усиление напряженности в Европе. И не только в результате того, что массированное развертывание НАТО систем неядерного оружия нового поколения ведет к интенсификации гонки вооружений, увеличению взаимной подозрительности, подрыву доверия. Ведь эти системы особо эффективны, если их использовать для агрессии, для первого превентивного удара, для разрушения системы обороны противника.

Принятие НАТО новой концепции, планы создания нового поколения вооружений, которые обеспечивали бы ее в военно-техническом отношении, четче выявляют подоплеку позиции США на венских переговорах о сокращении вооружений и вооруженных сил в Центральной Европе. Ясно, что никакое наращивание обычных вооруженных сил и в Центре Европы несовместимо с целями и задачами венских переговоров. Именно поэтому представители США всячески саботируют эти переговоры, стремясь при этом свалить вину за отсутствие прогресса на Советский Союз и другие социалистические страны и одновременно убедить своих западноевропейских союзников, что у них нет иного выхода, кроме как перевооружаться.

Попытки натовских пропагандистов, проталкивающих новую концепцию и соответствующие вооружения, оправдать свои действия стремлением повысить так называемый «ядерный порог», являются чистейшей воды фальсификацией. Военные действия с применением новейших видов вооружений, о которых идет речь в концепциях «Эйрлэнд бэттл» и «удара по вторым эшелонам», будут сразу же приобретать высокую интенсивность, охватывать территории целых стран, вести к огромным потерям и разрушениям, сравнимым с потерями и разрушениями от применения ядерного оружия. Все это может увеличить, а не уменьшить вероятность возникновения ядерной войны. Новые вооружения приведут к подрыву стратегической стабильности, возрастанию угрозы ядерного конфликта.

То, что такого рода военные действия могут лишь увеличивать угрозу ядерной войны, способной привести к уничтожению человечества, признается и реалистически мыслящими западными экспертами. «В то время, как каждая сторона будет наносить все более тяжелый урон другой, соблазн ответить применением еще более разрушительного оружия будет увеличиваться, — отмечал Майкл Клер, специалист по военной стратегии из вашингтонского Института политических исследований, — и неизбежно какая-либо из сторон применит ядерное оружие». Таким образом, новые системы оружия, навязываемые сейчас Европе, будут вести не к «повышению ядерного порога», а к его ликвидации.

Кроме того, пуск оснащенных неядерными головными частями крылатых ракет, других носителей, которые одновременно используются и как носители ядерного оружия, может быть воспринят как ядерное нападение. Ведь речь идет об оснащении неядерными боеголовками большой разрушительной силы не только новых типов ракет различной дальности, но и крылатых ракет, ракет «Першинг-1» и «Першинг-2», ракет «Лэнс», на которых обычно стоят ядерные боеголовки.

Особо опасной выглядит новая концепция, проталкиваемая Пентагоном и руководством НАТО, на фоне развязанной Соединенными Штатами гонки стратегических вооружений, направленной на достижение превосходства, на резкое усиление так называемой «контрсилы» — потенциала первого обезоруживающего удара. К этому добавляется развертывание в Западной Европе нового ядерного оружия средней дальности — опять же недвусмысленных систем первого удара, начало производства нейтронного оружия, предназначенного для Европы, наконец, курс на химическое «перевооружение». Особая опасность военной программы Рейгана, отмечали американские эксперты Барри Роузоп и Стефан Ван Эвере, заключается в том, что она одновременно «делает ставку на контрсилу и на обычные силы и операции наступательного характера, повышающие риск ядерной эскалации». Все дестабилизирующие элементы американского военного арсенала крайне опасны каждый в отдельности. Но в соединении, а это соединение должно по американским планам быть произведено именно в Европе, они смогут послужить качественному возрастанию угрозы возникновения войны.

Большинство систем оружия, которые должны служить претворению в жизнь концепции «Эйрлэнд бэттл» пли ее варианта для Европы, могут нести как ядерные, так и обычные боеголовки. Поэтому планы НАТО означают подрыв возможностей ограничения ядерных вооружений в будущем.

Это начинают понимать и в Западной Европе. В докладе на Североатлантической ассамблее в мае 1984 года видный западногерманский политик, член бундестага Карстен Фойгт с тревогой указывал на то, что план «создания новых обычных вооружений ставит под угрозу ограничение вооружений и стабилизацию положения в случае кризиса». Как он признавал, «в связи с идеей использования крылатых и баллистических ракет с обычной боеголовкой, которые снаряжаются также и ядерной боеголовкой, возникают колоссальные проблемы по проверке будущих соглашений об ограничении вооружений».

Но это не беспокоит, а, похоже, даже вдохновляет Вашингтон. Сама проблема ему хорошо известна: о том, что планируемое оснащение крылатых ракет как ядерными, так и обычными боеголовками будет заводить в тупик ограничение вооружений, писал еще Берт в докладе «Европейско-американского цеха». Профессиональные «бойцы за ограничение вооружений» из администрации Рейгана сознательно делают ныне все возможное, чтобы стереть разницу между носителями обычных и ядерных боеприпасов и тем самым еще больше осложнить дело ограничения вооружений.

Многие западноевропейские лидеры, и в частности нынешнее руководство ФРГ, ратуют за всемерное наращивание вооруженных сил своих государств, чтобы получить «позицию силы». (Именно на это была направлена отмена летом 1984 года по настоянию Бонна Советом Западноевропейского союза всяких ограничений на производство ФРГ бомбардировщиков и ракет большой дальности.)

Но одновременно в Западной Европе растет понимание того, что интересы США в военном противостоянии странам социализма далеко не идентичны интересам стран Западной Европы. Ф.-Й. Шульце, западногерманский генерал, командовавший войсками НАТО в Центральной Европе, так сформулировал эту разницу между интересами США и ФРГ: «Американцы говорят о сдерживании ядерной войны, немцы же говорят о сдерживании войны вообще». Именно в понимании того, что любая война может означать уничтожение Европы, лежит корень более осторожного отношения западноевропейцев к проблемам мира и войны, их расхождений с США по этому вопросу, несколько большей готовности учитывать интересы безопасности социалистических стран. (Этому же способствует и общность исторических судеб народов Европы.) Как писал председатель социал-демократической партии ФРГ Брандт, «война в Европе не только означала бы конец Федеративной Республики Германии… Такова же была бы судьба наших соседей на востоке и на западе. Хотя наши восточные соседи относятся к другому союзу и хотя мы отвергаем их государственную и социальную систему, мы можем выжить только вместе с ними. Вот почему мы не можем позволить себе роскошь односторонних действий». Разумеется, далеко не все западноевропейские политики разделяют это трезвое суждение. Многие из них стремятся к получению односторонних выгод в области безопасности. Но осторожность, диктуемая, как отмечалось, самой географией, присуща правящим кругам Западной Европы в большей степени, нежели руководству США. И хотя опасный характер «плана Роджерса» еще только становится предметом широкой дискуссии в Западной Европе, понимание этой опасности растет. В частности, если на первых порах, сразу после выдвижения указанной концепции, она была поддержана большинством социал-демократов ФРГ, «клюнувших» на то, что она якобы ведет к уменьшению опоры на ядерное оружие, то к 1983 году положение изменилось. В докладе, выпущенном летом 1983 года рабочей группой «Новая стратегия» при правлении СДПГ, высказывалось отрицательное отношение к концепции «Эйрлэнд бэттл» и «плану Роджерса». «Эта доктрина, — отмечалось в докладе, — заменяет оборону на передовых рубежах ведением боевых действий на выдвинутых вперед рубежах; она позволяет прибегнуть к наступлению вместо гарантированной обороны… Эта доктрина должна быть отвергнута».

Вызывает опасение в Западной Европе, и в частности в ФРГ, и то, что развертывание нового поколения обычных вооружений, принятие новой доктрины, имеющей отчетливо выраженный агрессивный характер, увеличивает риск войны в Европе в связи с внеевропейскими конфликтами в соответствии с американской концепцией «горизонтальной эскалации». Эта концепция отвергается не только в вышеуказанном документе СПДГ. Ее ставил под вопрос даже министр иностранных дел ФРГ Геншер. Он писал в бюллетене МИД ФРГ в начале декабря 1983 года: «Важно разъяснить… что такие тезисы, как ограниченная война или сознательная эскалация в Европе в ответ на региональные кризисы где-либо, не являются концепциями НАТО».

Неоднозначность подхода западноевропейцев к новой концепции, проталкиваемой американцами, определяется и тем, что она подразумевает увеличение военных расходов, имеет в виду претворение в жизнь традиционной американской цели перераспределения финансового бремени в рамках НАТО в ущерб союзникам. А это отнюдь не входит в расчеты последних.

Но, пожалуй, важнейшей причиной весьма вероятного продолжения споров в НАТО вокруг «плана Роджерса» явится то обстоятельство, что за этим планом стоит не только желание США увеличить угрозу социалистическим странам или переложить большее экономическое бремя на союзников. Налицо и стремление максимально отгородиться от того, чтобы война в Европе перекинулась на американский континент, сохранив одновременно союзников в военно-политической зависимости и получив большую свободу рук для действий на «периферии», иначе говоря — в зоне развивающихся стран.

Весьма откровенно о надеждах Вашингтона получить большую свободу рук путем наращивания боевого потенциала армий натовских союзников поведал Киссинджер в своем плане реорганизации НАТО, опубликованном в начале марта 1984 года. Западная Европа, согласно этому плану, должна «сконцентрироваться на обороне континента. Соединенные Штаты, чтобы поддержать глобальное соотношение сил… должны сделать упор на высокомобильные вооруженные силы обычного назначения, способные поддержать Западную Европу или оборону Ближнего Востока, Азии или Западного полушария». Расчет американского стратега прозрачен и традиционен: повысив уровень военного противостояния в Европе, увеличить угрозу СССР, еще больше связать руки своим капиталистическим конкурентам и расширить возможности США навязывать силой оружия свою волю государствам развивающегося мира.

НАТО — американский инструмент борьбы против разрядки

Развитие и углубление процесса разрядки вело к подрыву не только стратегии «холодной войны», но и ее организационной структуры. Главный элемент этой структуры — Североатлантический союз — оказался особенно уязвимым для воздействия разрядки. Было ясно, что по мере укрепления европейской безопасности в результате разрядочных процессов в военной, политической, экономической областях шаг за шагом преодолевался бы раскол Европы на противостоящие военные блоки, а это предполагало «в конце пути» роспуск как НАТО, так и Варшавского Договора. Идея ликвидации обоих союзов, начиная с их военных организаций, выдвинутая советским руководством, приобрела в 70-е годы большую популярность среди общественности европейских государств, но вызвала резкое и откровенное недовольство Вашингтона и его единомышленников по эту сторону океана.

Реакция правящих кругов США на тенденции, набиравшие силу в Европе, с самого начала была крайне негативной прежде всего потому, что американцы всерьез испугались за будущее Североатлантического блока, который в течение всего послевоенного периода неизменно был основным инструментом господства США над Западной Европой.

Вот почему уже много лет Вашингтон ведет планомерный подкоп под политику, направленную на смягчение напряженности и расширение взаимовыгодного сотрудничества между Востоком и Западом Европы. Когда же такая политика доказала свою жизненность, линия Соединенных Штатов была направлена, в частности, на то, чтобы подключить НАТО — ради ее спасения — к разрядочному процессу. Цель — с помощью этого блока «регулировать» разрядку в Европе в соответствии с собственными интересами, иначе говоря — не допустить углубления процессов разрядки, особенно в военной области.

Одновременно Вашингтон проводит периодические пропагандистские кампании, призванные обелить НАТО, создать у общественности представление, что это не милитаристский альянс, от которого исходит угроза миру, а организация, якобы добивающаяся обеспечения европейской и международной безопасности на основе «двойного подхода» — «укрепления обороны Запада» и «поисков подлинной разрядки» в отношениях с социалистическими государствами. Между тем в реальной жизни такие комбинации невозможны. На деле речь идет о политике «псевдоразрядки», к которой обращаются тогда, когда нужно сбить волну антивоенных, антинатовских, антиамериканских настроений.

Такая оценка полностью подтверждается не только сегодняшними делами НАТО, о которых речь шла выше, но и всем ее «послужным списком». Политика, осуществляемая Вашингтоном в Североатлантическом союзе сейчас, в сущности, является продолжением традиционного курса. Это фактически признают и сами атлантические державы, постоянно ссылаясь на «ценность и действенность» подхода, отраженного в «докладе Армеля» от 1967 года и предусматривавшего использование НАТО в качестве «инструмента разрядки напряженности» с тем, чтобы скрыть истинную агрессивную сущность блока. На самом же деле начало этому долгосрочному подходу было положено еще раньше, в 1956 году, когда декабрьская сессия Совета НАТО одобрила доклад «Комитета трех», подготовленный министрами иностранных дел Италии, Норвегии и Канады — Мартино, Ланге и Пирсоном и содержавший рекомендации по расширению сотрудничества стран-участниц в невоенной области.

Таким образом, тридцать лет назад Североатлантический блок стал использоваться как механизм координации политических и прочих позиций стран-участниц путем «многосторонних политических консультаций». Государства Западной Европы рассчитывали с помощью консультаций отстаивать свои собственные интересы, но вскоре они убедились в том, что такие расчеты наивны и что Вашингтон не намерен отказываться от безусловного господства в капиталистическом лагере. Более того, консультации и в целом «политизация» НАТО (использование его механизма для согласования позиций союзников не только в военной, но и в невоенной области) позволили правящим кругам США навести свой «порядок» в Североатлантическом союзе, затормозить на несколько лет процесс разрядки напряженности между двумя частями Европы. Западноевропейские партнеры, входя в процесс «согласования» со своим мнением, выходили, как это и принято в НАТО, в большинстве случаев с американским.

Решения НАТО о координации в политической области, принятые в декабре 1956 года, помогли Соединенным Штатам поддерживать относительную внутриатлантическую солидарность в течение приблизительно десятилетия, пока ситуация вновь резко не обострилась к середине 60-х годов. В то время на положение дел в НАТО оказывали мощное воздействие сразу несколько факторов.

Во-первых, речь шла о попытках США навязать западноевропейским союзникам новую военную доктрину «гибкого реагирования». Американские партнеры по блоку сопротивлялись почти семь лет, но в конечном итоге уступили нажиму Вашингтона, что и было зафиксировано на декабрьской сессии Совета НАТО в 1967 году. Однако, как отмечалось выше, эта победа досталась Соединенным Штатам дорогой ценой: Франция покинула военную организацию Североатлантического блока, в американо-западноевропейских отношениях возник новый узел острых разногласий, которые впоследствии так и не были до конца преодолены. Принятие «гибкого реагирования» в 1967 году имело для союзников США вполне реальный смысл, повышая угрозу «локального» конфликта в Европе, ориентируя на дальнейшее раскручивание гонки вооружений, причем значительно более высокими темпами, чем когда-либо прежде.

Во-вторых, существенному обострению обстановки в НАТО способствовала военная интервенция США во Вьетнаме. В целом западноевропейцы не поддержали американскую агрессию, а стремление США навязать «младшим партнерам» непосредственное в ней участие вызывало открытое сопротивление правительств стран Западной Европы.

В-третьих, особое недовольство американских правящих кругов вызвало то обстоятельство, что многие западноевропейские члены блока начали шире и в обход НАТО (вопреки ее решениям 1956 года о политической координации) проводить политику, отвечающую в первую очередь их собственным национальным интересам. Вступив в конфликт с Вашингтоном, руководители ряда государств НАТО шли на активизацию контактов с СССР, в том числе демонстрируя готовность играть роль «моста» между Востоком и Западом. Это расходилось с прежней их линией, когда они полностью равнялись на антисоветскую стратегию Вашингтона.

Короче говоря, единство НАТО на платформе антикоммунизма подвергалось серьезным испытаниям из-за ослабления внушавшегося Вашингтоном своим союзникам чувства угрозы, якобы исходящей от социалистических государств Европы. Такого рода сдвиг в настроениях общественности, а во многих случаях и руководящих деятелей стран Западной Европы, вызвал серьезное беспокойство за океаном. Правящие круги США считали, что речь шла о процессах, обесценивавших НАТО в глазах американских «младших партнеров», о реальной опасности подрыва целостности Североатлантического блока.

Постепенное ослабление с середины 60-х годов напряженности в Европе, доказывавшее ненужность НАТО, сопровождалось усилением экономических позиций союзников США. Вместе взятые, эти два процесса, писал в то время З. Бжезинский, создали «совершенно новый климат в американо-западноевропейских отношениях, климат, в котором прежнее автоматическое совпадение позиций затмилось противоречивыми национальными приоритетами».

В этих обстоятельствах главным мотивом политики США в НАТО в 60-е и в последующие годы было стремление укрепить свой диктат, не допустить обособления Западной Европы от Америки.

Соответственно, предотвращение «чрезмерной» самостоятельности Западной Европы рассматривалось не только как первостепенная цель, но и как непременное условие осуществления других целей европейской и глобальной политики Вашингтона. В ситуации, когда наибольшей угрозой для единства НАТО американское руководство считало тенденцию к разрядке напряженности, в число первоочередных задач США было включено установление надежного контроля над мероприятиями западноевропейских государств по развитию отношений между Востоком и Западом.

В отличие от середины 50-х годов Вашингтон уже не мог добиться своего, просто «прикрикнув» на союзников. К тому же в американских правящих кругах готовились начать «собственную разрядку» с СССР, отчасти из-за того, чтобы не дать союзникам получить большую свободу рук в отношении США. Цель Соединенных Штатов в то время состояла в том, чтобы, так сказать, поломать изнутри развивавшееся сотрудничество между Западной и Восточной Европой, подключившись к этому процессу и нейтрализуя невыгодные американцам его аспекты.

Однако избранный руководством США способ достижения этой цели уже не был оригинальным. Вновь, как и в 1956 году, выдвигается так называемая «двойная стратегия», предусматривавшая, с одной стороны, приспособление к менявшейся международной и европейской обстановке и, соответственно, «модернизацию» фасада НАТО, а с другой — подстегивание спекуляций о «советской угрозе» в качестве фона для наращивания гонки вооружений и фактора консолидации Североатлантического блока.

Очередная модернизация натовского фасада

Тот факт, что «военная угроза» со стороны СССР в Западной Европе переставала служить цементом, скреплявшим единство блока, вынудили Вашингтон внедрить элементы гибкости в свою политическую и пропагандистскую позицию в НАТО. Прежде всего руководство США попыталось поставить на службу своим интересам лозунг превращения Североатлантического блока в «инструмент разрядки и обороны», выдвинутый в 1967 году в уже упоминавшемся выше «докладе Армеля», министра иностранных дел Бельгии.

Автор доклада, ставшего одним из основополагающих документов НАТО, утверждал, что этот союз выполняет две главные функции. Первая из них состоит в том, чтобы «поддерживать адекватную военную мощь и политическую солидарность». Смысл второй функции — добиваться прогресса на пути к более стабильным международным отношениям, при которых «могут быть решены ключевые политические проблемы». Военная безопасность и политика разрядки объявлялись не противоречащими друг другу, а взаимодополняющими.

Для Соединенных Штатов принятие «доклада Армеля» было тактическим шагом, блокирующим самостоятельность западноевропейских партнеров. Следующий такой шаг Вашингтон сделал летом 1968 года в Рейкьявике, где проходила очередная сессия Совета НАТО. В принятом участниками сессии документе выражалась готовность приступить к обсуждению с СССР и его союзниками «практических шагов в области контроля над вооружениями».

Правящие круги США понимали бесперспективность какой-либо иной позиции, опасаясь в случае отсутствия официального одобрения Советом НАТО начавшегося процесса нормализации обстановки в Европе подтолкнуть западноевропейских членов блока к дальнейшему отчуждению от США и «индивидуальной гонке в сторону Москвы». Однако на деле идея вынужденного превращения НАТО в «инструмент разрядки» вызывала скрытое раздражение в Вашингтоне. «Эта теория абсолютно неверна», — заявил спустя десятилетие Г. Киссинджер, выступая в Брюсселе на конференции «НАТО в предстоящие 30 лет». Той же позиции Киссинджер придерживался и раньше. «Обычная точка зрения состоит в том, что НАТО может быть полезна в качестве инструмента разрядки, — подчеркивал он в книге «Американская внешняя политика», вышедшей в 1968 году. — Это сомнительно, по крайней мере при нынешней форме НАТО. Военный союз… не является наилучшим инструментом гибкой дипломатии. Превращение НАТО в инструмент разрядки могло бы ограничить ее военный вклад…»

С конца 60-х годов Вашингтон поставил перед собой цель попытаться во что бы то ни стало предупредить чреватые опасными, как там считали, последствиями для американской гегемонии в атлантической системе сепаратные шаги отдельных западноевропейских государств по нормализации отношений с СССР и другими участниками Варшавского Договора. Президент Никсон почти угрожал: «Дифференцированная разрядка, ограниченная только СССР и некоторыми западными союзниками, но не другими, была бы иллюзорной. Она вызвала бы напряженность между союзниками». Ему вторил министр обороны США Мелвин Лэйрд, заявивший, что любые односторонние шаги любого из американских союзников были бы «большой ошибкой, были бы нелепостью». З. Бжезинский увещевал вкрадчиво, указывая на необходимость «уравновешивающего политического вмешательства США в отношения между Восточной и Западной Европой. Без такого позитивного вмешательства есть реальный риск, что даже в высшей степени желательные инициативы, такие, как «восточная политика» Бонна, либо провалятся, либо будут использованы для раскола Запада. Проблемы Европы… слишком сложны, чтобы их можно было решить усилиями только средней величины европейских держав». Вывод был очевиден — «средней величины державы» не должны идти на разрядку самостоятельно.

Под влиянием таких настроений и с учетом опыта 50-х годов администрация Никсона разработала долгосрочную линию Вашингтона, во многом сохранившуюся и при правительствах Форда, Картера, Рейгана. Американские правящие круги решили, во-первых, активно подключиться к решению вопросов, связанных с отношениями между Востоком и Западом на европейском континенте. Во-вторых, они взяли курс на то, чтобы все инициативы и мероприятия союзников по расширению контактов между социалистическими и капиталистическими государствами предпринимались под эгидой Североатлантического блока.

Провозглашая такой подход, Соединенные Штаты одновременно заявили о своем намерении не идти на развитие отношений с СССР без предварительного согласования с партнерами по НАТО. «В конце концов, — подчеркивал Никсон, — наши европейские союзники и другие европейцы живут в центре политической и экономической борьбы. Наши действия должны всегда подчеркивать, что мы отвергаем идею «дискриминационной» разрядки. Они должны отражать наше глубокое стремление превратить Атлантический союз в своего рода расчетную палату для согласования идей и подходов в поисках разрядки напряженности».

В этом заявлении можно заметить положение, ставшее одним из основных в провозглашенной позднее внешнеполитической программе республиканской администрации в отношении Европы. Фактически Никсон официально призвал к превращению НАТО в «инструмент разрядки и переговоров». Однако это вовсе не означало, что Вашингтон стал придерживаться тех же взглядов, что и его союзники по Североатлантическому блоку. Правящие круги США заимствовали лозунг (несколько его видоизменив), которым намеревались прикрыть политику, во многих аспектах противоречившую интересам Западной Европы.

Термин «инструмент разрядки и переговоров», созвучный положению «доклада Армеля», употреблялся в связи с НАТО прежде всего в пропагандистских целях. Представители американского руководства хотели, с одной стороны, подчеркнуть, что никакие процессы разрядки не должны вести не только к ликвидации НАТО, но даже к ослаблению военного противостояния в Европе. С другой стороны, Соединенные Штаты хотели создать впечатление о своей мнимой готовности к более равноправным отношениям с союзниками, к «партнерству» с ними в решении проблем, а не диктату, как раньше.

Весьма точно указал на то, чем был движим Вашингтон, стремившийся набросить на НАТО столь очевидно не шедшую блоку мантию сторонника разрядки, известный американский специалист по американо-западноевропейским отношениям, гарвардский профессор Стэнли Гоффман. Как он писал, «реконверсия НАТО в дипломатическое учреждение вполне может оказаться единственным способом сохранить ее как учреждение военное». Данное соображение, несомненно, в первую очередь и учитывалось американскими правящими кругами, никогда не забывавшими о предупреждении одного из «крестных отцов» НАТО сенатора Ванденберга, который в свое время подчеркивал, что если эта организация не станет намного большей, чем военный союз, она окажется «жертвой первого советского мирного наступления».

В результате Вашингтону в какой-то мере удалось ограничить самостоятельность союзников по НАТО в вопросах развития отношений с социалистическими государствами. Большинство «младших партнеров» США вынуждено было «в порядке атлантической солидарности» действовать в рамках «дозволенного» решениями Североатлантического блока, иначе говоря — в тех рамках, которые получили санкцию Вашингтона.

Пытаясь удержать инициативу в американо-западноевропейских отношениях и контроль над союзниками, Вашингтон в отдельных случаях вынужден был идти на уступки с целью не обострять положение в НАТО. Так, американское руководство, в значительной мере под давлением многих западноевропейских стран, согласилось пойти на созыв Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Вашингтон, весьма скептически относясь к идее совещания, пошел на него, чтобы не отстать от союзников, видевших в этой идее, уже многие годы выдвигавшейся СССР, способ стабилизировать ситуацию в Европе, расширить свои возможности. Отказ от участия в общеевропейском процессе грозил США изоляцией.

Но Вашингтон пошел на частичное подключение к процессу общеевропейской разрядки не только для нейтрализации американо-западноевропейских разногласий в НАТО. Под прикрытием своего участия в этом процессе Вашингтон проталкивал через Североатлантической блок новые крупномасштабные военные программы. В качестве «платы» за это участие от партнеров требовалось согласие на перевооружение с учетом одобренной НАТО незадолго до этого доктрины «гибкого реагирования». Делалось все, чтобы члены блока действовали согласно подсунутой американским руководством формуле — отношения между Востоком и Западом могут успешно развиваться лишь в том случае, если атлантические страны будут обладать «достаточной силой» и действовать солидарно.

«Доклад Армеля» фактически помог американцам под предлогом политизации Североатлантического блока добиться дальнейшей его милитаризации. В период с 1968 по 1978 год члены НАТО предприняли многочисленнее шаги по наращиванию своих как обычных, так и ядерных сил, начиная с плана АД-70 (план укрепления военного потенциала НАТО, 1970 год) и кончая долгосрочной военной программой, принятой участниками блока в мае 1978 года, о которой уже шла речь.

Что касается «разрядочной» стороны деятельности НАТО, то она проявилась в таком согласовании позиций ее участников, которое фактически означало по большей части приспособление к позиции США, а не наоборот. Именно так случилось, например, с подходом Запада к мероприятиям по линии общеевропейского сотрудничества. На них представители США всячески муссируют вопрос о правах человека, причем делается это не только с целью вмешательства во внутренние дела социалистических стран (а это — главная цель кампании). Другая ее цель — столкнуть общеевропейский диалог в сферы, разъединяющие две стороны, увести его из областей, которые могли бы их объединить. Аналогичным образом развиваются события на венских переговорах по сокращению вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе, на других форумах, где атлантические державы выступают «единым фронтом». Постепенно Соединенным Штатам удалось существенно осложнить процесс сотрудничества в Европе.

Однако обострение международной обстановки, главным образом в результате раскручивания гонки вооружений, имело и негативные, с точки зрения Вашингтона, последствия. Главным из них стал небывалый подъем антивоенного движения, широкое распространение в Западной Европе антиамериканских настроений.

Правящие круги США столкнулись с трудностями в реализации своего милитаристского курса, с растущей оппозицией этому курсу не только в Западной Европе, но и у себя в стране. Ответ руководства США на эти трудности был вполне в духе традиций американской силовой политики. Вашингтон встал на путь откровенной борьбы против разрядочных тенденций в европейской политике.

Новая волна милитаризма

Было объявлено, что для СССР разрядка равнозначна «подрывной деятельности» против Запада и поэтому процесс разрядки следует притормозить.

Одновременно широкое хождение в атлантических государствах получила подброшенная Вашингтоном идея, согласно которой разрядка «отвлекает внимание значительной части западноевропейского общественного мнения от роста советской военной силы в Европе». Уже упоминавшийся Уильям Хайленд, бывший помощник Генри Киссинджера в Совете национальной безопасности США, писал, что с начала 70-х годов Советский Союз будто бы стремился — в контексте разрядки — ослабить военные позиций НАТО путем переговоров при значительном наращивании собственных сил.

Тезисы о «подрывающем» воздействии разрядки на американо-западноевропейские союзнические отношения, а также на состояние военного потенциала Североатлантического блока активно использовались правящими кругами США для навязывания партнерам американского требования о свертывании взаимосвязей с государствами социализма.

Администрация Рейгана повела буквально фронтальную атаку на политику разрядки. Особая роль отводилась ситуации вокруг Польши. Крайне правые в Вашингтоне открыто ставили на провоцирование гражданской войны в этой стране. Вашингтон своими действиями пытался усугубить внутренние трудности, поощрял антисоциалистическую линию лидеров «Солидарности».

Ставка на провоцирование кризисной ситуации в Центре Европы оказалась битой, когда 13 декабря 1981 года в Польше было введено военное положение. Но и его Вашингтон попытался использовать для того, чтобы пристегнуть союзников к линии на подрыв взаимодействия между Востоком и Западом. В качестве «личного примера» правительство Рейгана предприняло собственные шаги, о которых было объявлено 29 декабря. В их числе прекращение предоставления ПНР правительственных кредитов, отсрочка намечавшихся на следующий год переговоров по пересмотру польского долга, запрет на промысел рыбы в американских территориальных водах, ограничение экспорта в ПНР многих наукоемких товаров. Вводились санкции и в отношении СССР (прекращалась деятельность Аэрофлота в США, откладывались переговоры о поставках зерна, ужесточался контроль за продажей новейшей техники, прекращался экспорт лицензий для советской нефтегазовой промышленности и т. д.). Этими шагами Соединенные Штаты подстрекали союзников к экономической войне против СССР.

Подстегивая напряженность по линии Восток — Запад, гонку вооружений, Вашингтону удалось привнести немалые трудности в отношения западноевропейских участников НАТО с государствами социалистического содружества. Однако в целом его «достижения» оказались относительными, вызвав значительное сопротивление в Западной Европе.

К концу первого срока пребывания у власти администрации Р. Рейгана у Вашингтона, в том числе и под воздействием внутриполитических соображений, созрело понимание необходимости пропагандистского поворота, камуфлирующего курс США на новый рывок к военному превосходству над Советским Союзом. В Соединенных Штатах стали опасаться, что неизбежный рост антивоенных настроений в Западной Европе может помешать претворению в жизнь американских проектов. Эти опасения и стали причиной решения НАТО в очередной раз увязать «оборону» с «миролюбивой инициативой» в отношении социалистических стран.

На состоявшихся в декабре 1983 года брюссельской и в мае 1984 года вашингтонской сессиях Совета Североатлантического блока его участники, подтвердив курс на гонку вооружений, одновременно высказались за диалог с государствами Варшавского Договора. Была даже принята специальная «Вашингтонская декларация об отношениях между Востоком и Западом».

Принципиальная оценка такого рода заявлениям Североатлантического союза, сформулированным в мае 1984 года, содержалась в специальном Заявлении ТАСС, который был уполномочен советским руководством заявить, что «в Советском Союзе рассматривают итоги сессии Совета НАТО в Вашингтоне как свидетельство намерений этого блока продолжать милитаристский курс». В том же документе подчеркивалось, что утверждения об «оборонительном» характере НАТО, о мирных намерениях его участников, о мнимом их стремлении к сотрудничеству и диалогу между Востоком и Западом и к стабильности в мире представляют собой «безудержную саморекламу», которая «понадобилась ради одного — попытаться закамуфлировать подлинный характер этого блока. Однако никакие пропагандистские увертки и пышные фразы не могут ввести в заблуждение: НАТО была и остается орудием подготовки агрессии и служит интересам наиболее воинственных кругов, прежде всего США».

Характерным примером попыток замаскировать политику Североатлантического блока, выдать ее за якобы оборонительную стали действия Вашингтона и его приверженцев в Западной Европе в вопросах, связанных с курсом США на милитаризацию космического пространства. После переизбрания Рейгана на пост президента этот курс резко активизировался, а заодно значительно усилился нажим американской администрации на союзников США с целью добиться их поддержки так называемой «президентской инициативы в области стратегической обороны», получившей известность как программа «звездных войн».

Выдавая эту программу наращивания вооружений за «чисто исследовательскую», Вашингтон стремится закамуфлировать ее опасную направленность. Он хотел бы заставить американских партнеров поверить, будто речь идет о безобидных научных изысканиях, и сделать их соучастниками опасной затеи, посулив в качестве приманки «технологические выгоды».

Нужно сказать, что правительству США удалось склонить другие атлантические державы к формальному одобрению «президентской инициативы», первоначально на уровне министров обороны, принимавших участие в марте 1985 года в заседании натовской Группы ядерного планирования. Американские партнеры сделали вид, что поддерживают лишь мероприятия научно-технического профиля, призванные определить реальные возможности создания эффективного «космического щита». Однако на деле была одобрена линия США на дальнейшее наращивание как «оборонительных», так и наступательных видов ядерного оружия, на ломку военного равновесия, на создание Соединенными Штатами потенциала первого удара. Важнейшим компонентом такого потенциала и стал бы космический меч, который мечтают выковать за океаном, опираясь как на словесную, так и на материальную поддержку союзников.

Вместе с тем одобрение планов «звездных войн» в западноевропейских странах не было столь решительным и всеобъемлющим, как рассчитывали в Вашингтоне. Сомнения и колебания американских партнеров, включая не только оппозицию, но и правительственные круги, легко объяснить. Ведь руководство США представило на их рассмотрение явно искаженную версию своей политики на одном из ключевых направлений.

Возьмем, к примеру, историю «президентской инициативы». «Любопытно, — заявил Рейган в интервью журналу «Ньюсуик» от 18 марта 1985 года, — как все уверены в том, что я непременно должен был об этом услышать от кого-то, что я никогда не мог придумать это самостоятельно. На самом деле, я сам додумался до этого…» В беседе с корреспондентом обсуждался вопрос о стратегической обороне с элементами космического базирования, навязывалось впечатление «самого начала» пути к тому, о чем до выдвижения президентом США программы «звездных войн» никто в Америке будто бы и не помышлял.

По иронии судьбы среди опровергателей авторства Рейгана оказался Р. Берт, один из нынешних наиболее активных пропагандистов концепции «звездных войн». Еще при Картере он опубликовал в газете «Нью-Йорк таймс», обозревателем которой тогда являлся, серию статей, проливавших свет на реальное отношение Вашингтона к созданию и развертыванию средств противоракетной обороны. Так, Берт сообщил, что уже летом 1980 года этому вопросу в США вновь начало уделяться повышенное внимание, а специалисты в министерстве обороны и в частных военных исследовательских кругах заявляли, что «за последние годы были достигнуты важные успехи в технической области». Наличие таких «успехов» было связано с щедрыми дотациями Пентагона, который ежегодно тратил, по свидетельству Берта, около 250 млн. долларов на научные исследования в области противоракетной техники. Именно тогда и появилось в США немало сторонников вывода такой техники на космические орбиты.

Однако к вышеприведенным фактам Вашингтон не стремится сейчас привлекать внимание союзников и общественности так же, как и к некоторым другим деталям, иллюстрирующим действительное положение дел. К тому, например, что США значительно продвинулись вперед в своих военно-космических разработках и готовы, как сообщалось в западной печати, развернуть уже в начале 90-х годов двухслойную противоракетную оборону, в том числе вывести в космос сто искусственных спутников, на каждом из которых размещалось бы по 150 ракет-перехватчиков. Столь высокая готовность США в вопросах создания «космического щита», безусловно, подрывает аргументацию американского президента о том, что все дело было начато лишь два года назад и что сейчас еще никто не должен беспокоиться по поводу деятельности США в этой сфере. Более того, у западноевропейцев не может не появиться законного подозрения, что под предлогом привлечения к исследовательским проектам их хотят втянуть в мероприятия по непосредственному созданию систем ПРО, включая финансирование этих мероприятий в соответствии с навязанной американцами политикой «разделения бремени».

И вот тут обнаруживается, что для очень многих в Западной Европе этот вид взаимодействия с Вашингтоном ее выглядит привлекательным. Серьезные опасения американских партнеров вызваны общей эволюцией военного, прежде всего ядерного, потенциала США, а также доктрин и концепций, определяющих, каким образом этот потенциал мог бы быть использован в реальных боевых ситуациях. Соответствующие разъяснения и заверения Вашингтона все чаще не воспринимаются всерьез. Да и как может быть иначе, если, скажем, государственный секретарь США заявляет, что цель Америки состоит в радикальном сокращении мощи существующих и запланированных ядерных вооружений, а министр обороны — в тот же день — доказывает необходимость дальнейшей модернизации всего спектра вооруженных сил США, включая компоненты «стратегической триады».

Страшит западноевропейцев и то, что комбинация мощных наступательных и оборонительных средств в распоряжении США, сочетаемая с ощущением «абсолютной безопасности», могла бы толкнуть «горячие головы» в Вашингтоне на нанесение первого удара по СССР в расчете раз и навсегда «покончить с социализмом», не подвергая себя чрезмерному риску, а также на излишнюю торопливость в принятии решения о применении ядерного оружия в случае возникновения какой-либо даже не очень серьезной кризисной ситуации. При этом нынешняя откровенная ориентация США на «победу» в конфликтах создает у американских партнеров ощущение дополнительной нестабильности, усугубляемой планами «звездных войн». К тому же Вашингтон, собираясь бросить десятки миллиардов долларов на создание космической обороны и в пропагандистских целях заявляя о стремлении к тому, чтобы такая оборона носила взаимный характер, то есть обеспечивала бы защиту и СССР, на деле, по сообщениям западной печати, уже приступил к осуществлению программы борьбы с оборонительным космическим оружием, задача которой — гарантировать, что американские ракеты «все же сумеют долететь до цели, если русские создадут собственную технику для войны в космосе».

Все это чревато новыми угрозами для европейской и международной обстановки, подрывом безопасности американских союзников. Несмотря на нескончаемый поток демагогических заявлений из Вашингтона, почти никто в Западной Европе так и не поверил в возможность эффективной противоракетной обороны ее территории. Зато практически каждому стало ясно, что предстоит новый виток гонки вооружений, в который партнеры США по НАТО будут неизбежно втянуты. И даже обещания делиться с союзниками современной технологией не дают нужного Соединенным Штатам результата, напоминая, что в прошлом в итоге такого «сотрудничества» неизменно появлялись «американский танк с западноевропейским клаксоном» и подобные же продукты «совместного» производства.

Но самое, быть может, важное, с точки зрения перспектив американо-западноевропейских отношений, состоит в том, что подключение союзников Вашингтона к милитаризации космоса привело бы не только к эксплуатации в интересах США научно-технических и финансовых ресурсов Западной Европы (ситуация, удивительная тем, что западноевропейцы помогали бы Америке осуществлять курс, направленный против их же собственных интересов), но и нанесло бы — в самом, широком смысле — еще один очень крупный удар по самостоятельности американских партнеров. Как свидетельствует французская газета «Либерасьон», «многие западноевропейские руководители не без оснований опасаются, что участие в стратегической оборонной инициативе США отведет странам Западной Европы роль простого субподрядчика в большой космической авантюре Рейгана». Добавим, что унизительная сама по себе роль субподрядчика означает вытеснение соответствующих государств на второстепенные позиции в области научно-технического прогресса с неизбежными негативными последствиями для возможностей Западной Европы в конкурентной борьбе с Соединенными Штатами, для ее «сопротивляемости» диктату американских монополий, а следовательно, и политическому диктату со стороны Вашингтона.

Налицо реальная перспектива того, что французский журнал «Анжё» назвал «новым драматическим этапом вассального подчинения (Западной) Европы». Судя по всему, на сегодняшний день это и является главной целью американцев. Как бы ни рекламировал Вашингтон свой проектируемый «космический щит», он стал бы служить лишь замыслам самих Соединенных Штатов, включая окончательное «отъединение» от Америки европейского театра военных действий. А это привело бы к резкому увеличению диктаторского потенциала США в отношениях с партнерами по НАТО.

Очевидно, что создание Вашингтоном системы космической обороны вынудило бы и Советский Союз предпринять необходимые ответные меры. Что приобрела бы в этом случае Западная Европа? Ничего. Более того, она оказалась бы в прямом проигрыше, поощрив авантюризм США, которые, прикрывшись «космическим щитом», были бы готовы проводить на мировой арене рискованную политику, в том числе и смело идти на применение ядерного оружия ограниченным образом на европейском континенте. Другими словами, американский «щит» не только не обеспечит безопасность стран Западной Европы, которым, кстати, никто не угрожает, а наоборот, повысит вероятность того, что в результате безрассудства американских милитаристов именно территории этих стран станут в известном смысле полем боя, начнись в Европе вооруженный конфликт.

В свете вышеизложенного «стратегическая оборонная инициатива» США выглядит не просто вызовом Советскому Союзу, но и очередной попыткой Вашингтона раз и навсегда поставить на колени своих партнеров по НАТО, которые в 60-е годы осмелились поднять головы и стали проявлять излишнюю самостоятельность. И чем больше энтузиазма демонстрируют за океаном по поводу создания «космического щита», тем больше оснований у государств Западной Европы задуматься, а не идет ли речь о новом обмане, причем еще более крупном и опасном, чем, например, в случае с ракетами средней дальности.