СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)

ГЛАВА V ОБРАЗОВАНИЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ И ИДЕЯ АВТОНОМИИ

Советник советского посольства в Тегеране А. Якубов в первые дни августа 1945 года прибыл в Тебриз. Главной целью его визита было прояснить положение в Азербайджане и, следуя решению Москвы и заданию Баку, ускорить процесс создания Демократической партии. Генконсул М. Матвеев уже не успевал за ходом событий, и работу консульства фактически осуществлял Якубов. 4 августа он принял Бозоргани, заместителя директора земельного департамента третьего остана. Во время беседы выяснилось, что в сравнении с прошлым годом прогноз урожая на этот год неблагоприятный и что в борьбе с саранчой большая надежда возлагается на помощь Советского Союза. Бозоргани пожаловался, что министерство сельского хозяйства и органы власти ничего не делают для спасения урожая в Азербайджане, а все обращения в Тегеран остались безответными. Депутаты от Азербайджана, по его словам, не проявляют никакой инициативы, и ходят слухи, будто нынешние парламентарии Амир Нусрат Искендери, Фарман Фарманиан, Сиггатул-Ислам, Сартибзаде, Фотуги, Муджтахиди и другие на новых выборах уже не смогут набрать голоса. В то же время Бозоргани отметил рост авторитета заместителя остандера Никчу, землевладельца М. Рафии, представителя «Фронта Свободы» Шабустари. В своем отчете об этой встрече А. Якубов писал М.Дж. Багирову и в НКИД СССР: «В конце нашей беседы Бозоргани с возмущением рассказал о том безобразном отношении, которое центральные иранские власти проявляют по отношению к азербайджанцам. По его мнению, демократические элементы должны объединиться и раз и навсегда положить конец этому недопустимому отношению к азербайджанцам. Одна третья часть всего иранского народа, являющаяся азербайджанцами, на сегодняшний день не имеет на своем родном языке ни школ, ни газет. Купечество, часть помещиков и интеллигенции боятся перерастания демократического движения, выделения Иранского Азербайджана и воссоединения его с Советским Азербайджаном. А что касается трудящихся масс, трудовой части интеллигенции и мелкого купечества — то они искренне ведут свою работу за демократическое движение»[233].

Руководство Народной партии Ирана (НПИ — «Туде») считало непростительной ошибкой советских товарищей упразднение азербайджанской организации этой партии и образование, по инструкции из Кремля, Демпартии Азербайджана, выдвинувшей программу автономии. Это рассматривалось различными кругами в Иране как первый шаг на пути, ведущему к расколу страны. При этом ответственность за него возлагалась не на азербайджанских национальных лидеров, а на НПИ, которая имела репутацию партии, тесно связанной с политикой СССР. В итоге, однако, нависла угроза над всем демократическим движением в стране. Официальное письмо ЦК НПИ в ЦК ВКП(б), отправленое в сентябре 1945 года, пронизано сдерживавшейся в годы войны критикой некоторых действий советских ответственных лиц в Иране, которые осложняли и без того нелегкое положение партии, подвергавшейся прямым репрессиям властей. В письме И. Искендери, направленном в ЦК ВКП(б) указывалось, что «организация партии демократов и продолжение ее политики запятнает и нанесет удар популярности советской политики, несмотря даже на то, что Советская политика уважает территориальную целостность Ирана. Политика, которая осуществляется СССР в эти две последние недели, ставит под угрозу большое народное движение. Эта политика наносит ущерб не только движению иранского народа, но даже ведет к ее уничтожению. Если бы враги СССР составили план против него, то несомненно лучше того, что в данное время делается, они не смогли бы сделать»[234].

Следует особо отметить, что воспитанные Коминтерном лидеры НПИ предпочитали иметь дело со специальными представителями ЦК ВКП(б), а не с сотрудниками дипломатических представительств. В письмах члена политбюро НПИ А. Ованесяна ответственным лицам ЦК ВКП(б) содержалась настоятельная просьба прислать в Иран своих представителей, чтобы на месте разобраться и внести коррективы в создавшееся затруднительное для партии положение. А. Ованесян сообщал в Москву, что лидеры демократов дают ложные сведения советским дипломатическим учреждениям о деятельности НПИ. Он писал: «Самым худшим является то, что они вводят в заблуждение советских работников, а те в свою очередь пишут послу, а посол в Москву». Указывая на противоречие в обращении АДП, он отмечал: «В одном месте говорится о единстве Ирана, а в другом месте говорится «свободный Азербайджан». (когда пишут свободный Азербайджан здесь понимают это, как отдельный независимый Азербайджан. Я уверен, что Москва смотрит так, что Иран должен быть единым, что Азербайджан не будет отделен от Ирана)».

А. Ованесян информировал Москву, что АДП сформирована не на классовой, а национальной основе, и не имеет серьезного лидера. Он писал: «В демократической партии ни одного хорошего, серьезного руководителя нет… И в этой партии революционер, коммунист будет сидеть вместе с помещиком-реакционером… Она ведь заявляет, что не будет заниматься классовой борьбой. Без руководства, без хорошего ядра можно потерять очень многое и особенно в данный момент. В Азербайджане нет серьезных лиц. Более того, некоторые из них — опасные люди». Он регулярно снабжал советское руководство компроматом на Пишевари, Шабустари, Бирию, Падегана и других. Например, Шабустари, якобы, вернувшись из Баку, говорил своим близким: «то, что я видел в Советском Азербайджане — ужасно. У Гитлера гораздо лучше».

В письмах А. Ованесяна, отправленных в Москву в сентябре, есть много интересных мест об отношении советского руководства к Ирану. Например, он пишет: «До отъезда в Москву посол М. Максимов заявил следующее: «После этого СССР будет вмешиваться во все дела Ирана, без нашего ведома ничего не должно происходить». Он особенно подчеркнул следующее: «Кроме нас, никто иной не имеет право вмешиваться в дела Ирана». При этих разговорах присутствовал и секретарь посольства Алиев. Провожая нас, он напутствовал: «Имейте в виду, что это не есть слова самого посла, а есть мнение Москвы и пр.».

Наконец, А. Ованесян, опасаясь сепаратистского движения в Азербайджане, писал в Москву: «Когда говорят о том, что никакого сепаратизма нет, то спрашивается: если Азербайджан — часть Ирана, то почему там должна быть только специальная азербайджанская партия и не должна быть народная партия. Этот вопрос для нас — жизненный вопрос»[235]. В конце концов даже информатор ЦК вынужден был признать плохую организацию акции с образованием ДПА. В донесении от 11 октября он писал: «Теперь можно с уверенностью сказать, что подготовка и осуществление хорошей идеи об образовании Демократической партии Азербайджана нашими работниками проведена плохо, внесены были ненужная неразбериха и нервозность».

Советское же посольство в Тегеране, между тем, выражало недовольство политикой НПИ и ее отдельных лидеров в отношении Демократической партии. Их действия, как там считали, идут вразрез с усилиями СССР. Посол М. Максимов 1 сентября 1945 года направил в Наркомат иностранных дел шифрованную телеграмму следующего содержания: «Мы имеем данные, что член ЦК Народной партии Арташес Ованесян после образования Азербайджанской демократической партии и своего отзыва из Иранского Азербайджана занял исключительно враждебную позицию по отношению к этой партии и ее руководителям.

Несмотря на наши указания руководителям Народной партии Ованесян ведет явно провокационную деятельность, обливая грязью вместе с некоторыми своими последователями Азербайджанскую демократическую партию и буквально всех ее работников, заявляя, что эта партия незаслуженно пользуется симпатией свободолюбивых людей, так как ее руководство не годится, что ЦК Народной партии не должен оказывать ей поддержку, так как создание этой партии породило отвращение даже у левых. Одновременно Ованесян в беседе с членами ЦК обвинял и руководство посольства в поощрении деятельности новой партии, тем самым якобы в разложении Народной партии. Ованесяна пытаются поддержать такие правые, как Иредж Искандери. Наблюдая за Ованесяном, мы также получили данные о том, что он среди членов ЦК заявил, что как коммунист он имеет связи непосредственно с Москвой, помимо посольства, по другим каналам. (Ованесян связан с товарищем Козловым). Это было подтверждено депутатом Меджлиса Кашаверзом, одним из руководителей ЦК, который 27 сентября в беседе со мной по своей инициативе сообщил об этом. Ованесян на заседаниях ЦК подбивал членов ЦК на сопротивление указаниям посольства по вопросу помощи Азербайджанской демократической партии, афишировал открыто свои непрерывные связи чуть ли ни с Москвой по особым каналам. Кашаверз сказал, что он считает, что Ованесян ведет пагубную для Народной партии политику и что было бы лучше, если бы он сам ушел из Народной партии.

Ованесян подбивал членов ЦК выступить с открытым заявлением против Азербайджанской демократической партии, и только вмешательство посольства предотвратило это выступление. Мы рекомендовали тов. Козлову предложить Ованесяну прекратить свою разлагательную работу в ЦК, и, если он этого не сделает, то мы обсудим мероприятия по его изоляции». После серьезного вмешательства посольства и советских органов, ЦК НПИ направил 3 октября 1945 года в ЦК ВКП(б) письмо, в котором выражалось согласие по поводу образования АДП. В письме отмечалось: «После отправки предыдущего доклада Центральный Комитет Народной партии имел подробную беседу с тов. Максимовым и тов. Алиевым. В результате их разъяснений Центральный Комитет Народной партии убедился в необходимости и полезности Азербайджанской демократической партии для демократического движения Ирана и поэтому будет полностью ее поддерживать. Народная партия Ирана заявляет, что она будет подчиняться Всесоюзной Коммунистической Партии во всех случаях и всегда»[236].

Члены партии «Туде» в Тегеране, узнав о подготовительной работе по созданию Демократической партии в Иранском Азербайджане, также всеми силами пытались помешать этому. В начале августа в Тебриз приехали член ЦК Народной партии А. Ованесян, а вместе с ним два других функционера «Туде» — Амир Хизи и Гусейн Нури. В беседе с генеральным консулом Ованесян дал понять, что, по мнению ЦК Народной партии, наступила пора активных выступлений против помещиков. Спустя несколько дней тегеранские тудеисты провели в Тебризе совещание представителей сельских комитетов Народной партии и дали указание начать активные действия против имущих слоев. Представители местных комитетов, вернувшись с совещания, немедленно начали выполнять полученное задание. В телеграмме из Ардебиля говорилось, что участники совещания приступили к созданию отдельных групп для разоружения помещиков[237].

Председатель Шапурского комитета Народной партии Арсен Шахиян подтвердил, что по указанию А.Ованесяна они готовятся к активизации своих действий. Таким образом, угроза, о которой предупреждалось в плане мероприятий, подготовленном в Баку, и в письмах Багирова политическим работникам в Южном Азербайджане, стала реальной. И первыми в ее осуществлении стали тудеисты. Провокациями они пытались отпугнуть от АДП купцов, промышленников и особенно помещиков и тем самым сорвать попытку формирования АДП не по классовому, а по национальному признаку. Одной из таких акций с весьма тяжелыми последствиями стали события в деревне Ликван. 9 августа 1945 года Ованесяном и Амиром Хизы в Ликван для проведения митинга были направлены члены Народной партии Риза-Ризаи, Мир Абульфас Гашими и еще сто человек. В результате была спровоцирована стычка между митингующими и помещиком Гаджи Эхтишамом Лигвани, завязалась перестрелка, во время которой погибли три человека из делегированных — сам Гаджи Эхтишам, его сын и слуга. Поместье помещика было разграблено. А семья Эхтишама в период выборов в Меджлис 14-го созыва и в вопросе нефтяной концессии придерживалась просоветской позиции, помогала собирать подписи землевладельцев против правительства Саида Марагаи. Сын Гаджи Эхтишама — Иса Лигвани, бывший депутат парламента, также был близок к советской администрации.

По указанию Ованесяна тудеисты пытались и похороны погибших в Ликване превратить в митинг, и 12 августа демонстранты избили родственника Эхтишама и прокурора Тебриза. Эта акция дискредитировала Народную партию и была чрезвычайно нежелательной для советской стороны. В подготовленной комиссаром госбезопасности С. Емельяновым справке об этом инциденте говорится: «Весьма сомнительным является то обстоятельство, что приехавшие из Тегерана члены ЦК Народной партии активно действовали против лояльно настроенных к Советскому Союзу людей в Южном Азербайджане, оставив известных реакционеров-помещиков. События в селении Ликван вызвали большую тревогу в кругах имущей прослойки и у местной интеллигенции, в том числе среди близких к нам людей»[238].

По сообщению советских спецслужб, случившееся нанесло ощутимый урон престижу Советского Союза. Например, директор Тебризского отделения Иранского национального банка Кияи говорил: «Гаджи Эхтишам был человеком русских, и он в вопросе нефтяной концессии первым подписал телеграмму за передачу нефти русским. Англичане это хорошо знали. А когда произошло это трагическое событие, всем стало известно, что у русских нет друзей, для них все безразлично. После случившегося купцы и помещики узнали русских и теперь держатся от них подальше. Мне кажется, все эти нежелательные для русских инциденты являются умелой работой англичан, и я уверен в том, что англичане имеют своих людей в «Туде» и через них устраивают провокации, чтобы подорвать доверие к русским. Если раньше русские имели 90 процентов своих сторонников в Иране, то сейчас они не составляют и одного процента»[239].

Такая непредвиденная игра народников на стороне англичан отчасти объясняется тем, что к власти в Великобритании пришли лейбористы. Это сильно смягчило отношение Народной партии к Англии и даже зародило некоторые симпатии к ней. В поздравительном письме Клименту Эттли тудеисты выражали надежду, что правительство лейбористов окажет поддержку строительству демократии в Иране[240].

Для ознакомления с положением в Азербайджане и выяснения причин происшедшего в Ликване 18 августа в Тебриз прибыла иранская правительственная комиссия в составе бригадного генерала Джаханбани, дивизионного генерала Хосровпанаха и двух офицеров. 20 августа эта комиссия встретилась в Генконсульстве СССР с М. Матвеевым, А. Якубовым и генерал-лейтенантом Глинским. Во время беседы Якубов отметил неудовлетворенность сложившейся в Азербайджане ситуацией. Он подчеркнул, что местные власти не обращают внимания на нужды населения, пост генерал-губернатора остается долгое время вакантным, исполнительный аппарат власти по существу отсутствует. Жандармерия, судебные органы безучастны к нуждам и жалобам людей, виновные в различных преступлениях не наказываются. В свою очередь, генерал Глинский отметил нелояльную к советским органам позицию, занятую командиром иранской дивизии в Азербайджане Дарахшани.

Генерал Джаханбани согласился, что в Азербайджане есть охотники учинять разные провокации и распространять всевозможные слухи. Даже в день его приезда некие темные личности пытались закрыть базар (рынок) и тем самым показать, что здесь неспокойно. Позже выяснилось, что это была инициатива прибывших из Тегерана лидеров «Туде». Джаханбани отметил, что нужно немедленно назначить генерал-губернатора и удалить из Тебриза некоторых лиц, мешающих нормализации жизни.

20 августа Якубов вновь встретился с Джаханбани. Генерал сообщил, что его посетили представители Народной партии и рабочего профсоюза и передали ему свои просьбы о необходимости обратить внимание на нужды населения Азербайджана. Он считает эти требования справедливыми и обещал принять меры. Джаханбани одобрительно отнесся к идее замещения должностей генерал-губернатора и ответственных чиновников выходцами из Азербайджана, но выразил сомнение в том, что Тегеран согласится на это. В Иране стало традицией, что генерал-губернатора в Тебриз назначают из среды вышедших в отставку премьер-министров или министров[241].

В августе в Тегеране шли бурные обсуждения кандидатуры генерал-губернатора Тебриза. В связи с событиями весны 1945 года большая часть руководящих работников третьего остана была отозвана, а новые еще не назначены. Центральное правительство было недовольно работой губернатора Дадвара и его аппарата. Генерал-губернатор, его заместитель и глава городской администрации Гулам Рза Ильхами недостаточно твердо, по мнению Тегерана, боролись с теми, кто требовал отставки правительства Саида и выступал за предоставление нефтяной концессии Советскому Союзу. Министр внутренних дел Сорури в беседе с Ильхами обвинял его: «Не ваше дело заниматься политикой, политикой должен заниматься центр, а вы с Дадваром просто переметнулись на сторону русских»[242]. Еще весной 1945 года вызванный в Тегеран Ильхами имел беседу с премьером М. Баятом о ситуации в Азербайджане, где ему было выражено недовольство работой чиновников в Тебризе.

Глава тебризской городской администрации Ильхами во время пребывания в Тегеране получил предложение от начальника политотдела МВД Ирана Калантари занять должность генерал-губернатора где-нибудь на юге, но никак не в Азербайджане. Советник советского посольства А. Якубов посоветовал Ильхами не принимать никаких назначений, кроме как возвращение на свою должность в Тебриз. И действительно, после прихода к власти Мохсуна Садра заместитель министра внутренних дел Фирудини дал разрешение Ильхами вернуться в Тебриз к своей работе. Дадвар посоветовал ему срочно и тихо выехать в Тебриз, поскольку Ильхами официально с должности снят не был. Несмотря на то, что командующий частями иранской армией в Азербайджане генерал Дарахшани послал в Тегеран несколько секретных телеграмм, чтобы Дадвара и Ильхами не пускали в Тебриз, Ильхами 11 августа вернулся в город и вновь приступил к работе. 16 августа Ильхами встретился с генералом Глинским, обстоятельно рассказал о тегеранских встречах и сложившейся ситуации. После ознакомления со стенограммой этой беседы М.Дж. Багиров размашисто начертал на первой странице: «Лично т. Емельянову. Все же непонятно, почему нужно было Глинскому через голову консульских работников заниматься не своим делом»[243].

М.Дж. Багиров остерегался открытого вмешательства военных в политические интриги. Попытки военных представительств контролировать проблемы Южного Азербайджана сужали возможности республиканских органов. Поэтому Багиров старался, чтобы зарождавшиеся в Тебризе процессы проходили через подконтрольные ему дипломатические каналы и службу безопасности.

Несмотря ни на какие препоны, в конце августа все же завершилась подготовительная работа по созданию АДП. Уже были определены списки лиц, которым предстояло подписать обращение, подготовленное оргбюро во главе с Пишевари. Текст обращения был одобрен в Баку и последний его вариант был отправлен в Москву. Одновременно в Москву отправили информацию о последних провокационных действиях Народной партии. В этой информации сообщалось, что тудеисты выступают против усиления национально-освободительного движения в Азербайджане. Однако некоторые сообщения, например, о захвате правительственных зданий вооруженными отрядами тудеистов, не соответствовали действительности. Призыв лидеров «Туде» к вооруженному восстанию на деле завершился рядом мелких провокационных вылазок. Хотя эти акции осуществлялись под вывеской борьбы с иранским реакционным режимом, реально они были направлены против создания новой независимой партии. В подготовленном С. Емельяновым обстоятельном докладе «О ходе реализации мероприятий по Иранскому Азербайджану» отмечалось: «Ряд членов Народной партии преследуют корыстные цели и заботятся больше о своем личном благополучии, а некоторые руководящие работники партии — А. Ованесян, Амир Хизи и др. — организуют ряд провокационных выступлений в виде экспроприации и погромов. В глазах населения подорван авторитет Народной партии. Таким образом, явно чувствуется необходимость создания новой политической партии, способной возглавить национально-освободительное движение и объединить для этого демократические силы Иранского Азербайджана»[244].

Проснувшись утром 3 сентября, население городов и поселков Азербайджана увидело на стенах приклеенные листовки с обращением, отпечатанным на азербайджанском языке. Это было воззвание Азербайджанской Демократической партии к населению, в котором объявлялось о создании партии, ее целях и задачах.

Обращение АДП, подписанное купцами, помещиками, политиками, интеллигентами, рабочими, крестьянами, священнослужителями — всего около 80 человек — в короткое время распространилось в Тегеране, Хорасане, Мазандаране, Гиляне и других местах. В обращении говорилось: «Азербайджан, прославившийся в истории как знаменосец свободы, более не может оставаться под пятой реакционного тегеранского правительства. Он должен стать свободным. Обладавший в прошлом блестящей культурой, он не может оставаться безграмотным. У азербайджанского народа есть свой замечательный, благозвучный язык. На нем должны учиться в школах, писать в учреждениях. Богатые недра Азербайджана должны принадлежать ему самому. В Азербайджане следует создать промышленные центры, он должен стать страной культурного земледелия. Рабочий не должен быть безработным, а крестьянин — безземельным. Азербайджан должен быть свободным и процветающим»[245].

Американский историк Т. Святоховский справедливо отмечает, что АДП создавалась как альтернатива «Туде». Демпартия отрицала догматизм и сектантство. В отличие от «Туде», опиравшейся только на радикальные элементы, АДП без учета классовых различий принимала в свои ряды азербайджанцев[246]. Этот принцип четко прослеживался в третьесентябрьском Обращении АДП. Все желания азербайджанских тюрков отразились в этом документе. В нем говорилось: «При условии сохранения суверенитета и территориальной целостности Ирана Азербайджан должен получить внутреннюю независимость, чтобы самому решить свою судьбу»[247].

Обращение АДП вызвало горячий отклик среди населения. Даже учитывая то, что советские учреждения сыграли в этом определенную роль, телеграмм в поддержку новой партии из городов и деревень Южного Азербайджана пришло немало. Поднялась новая волна митингов. В сообщении из Ардебиля говорилось: «3 сентября в 18 часов в Ардебиле состоялся многолюдный митинг, на котором присутствовали представители всех слоев населения. Митинг открыл член инициативной группы Молла Халил Ишраги, который заявил: «Я от имени населения Ардебиля приветствую воззвание Демократической партии Азербайджана, присоединяясь к нему от имени народа. Мы требуем для себя самостоятельности, мы хотим и должны стать хозяевами своего дома. К этому призывает нас новая Демократическая партия Азербайджана». На митинге было принято обращение к основателям партии Пишевари и Шабустари. В телеграмме, отправленной в Тебриз, говорилось: «Ознакомившись с воззванием Демократической партии Азербайджана, испытываем огромную радость, так как оно содержит давние мечты и чаяния азербайджанского народа… Мы от всей души приветствуем всех азербайджанцев в связи с организацией истинно своей, демократической партии, взявшей на себя священную задачу создать национальную автономию азербайджанцев, и просим считать нас в ее рядах»[248].

Подобные митинги прошли практически во всех больших и малых городах Азербайджана. Были получены сотни телеграмм в поддержку новой партии. Приветственные послания из Тебриза, Мараги, Ахара, Джульфы, Маранда, Ардебиля, Маку, Салмаса и других мест публиковались в течение сентября в новой газете «Азербайджан». Текст их был примерно одинаков, в нем, несомненно, отразились советские идеологические штампы.

Ко дню обнародования Обращения АДП прошли лишь сутки с момента капитуляции Японии. Это означало, что, в соответствии с заявлением Сталина на Потсдамской конференции, до окончательного вывода советских войск из Ирана оставалось шесть месяцев. Предполагалось, что этого срока должно хватить для осуществления намеченных по Иранскому Азербайджану планов. 5 сентября вышел первый номер газеты «Азербайджан», в котором Пишевари опубликовал сразу три программных статьи — «Наша партия приступила к работе», «На перепутье. Наше решающее слово», «Наша речь». В передовице говорилось: «Оставаясь сторонниками независимости Ирана, мы в то же время желаем, чтобы азербайджанский народ мог самостоятельно решать свою судьбу. С появлением книг и литературы на родном языке наш народ станет в один ряд со всеми прогрессивными народами… Партия, опираясь на волю и силу народа, добьется прогресса для страны и свободы для народа. Наша партия, являясь национальной партией, не принимает во внимание классов и социальных слоев, а созывает весь народ под свои знамена»[249].

Издание газеты «Азербайджан» дало мощный толчок партийному строительству и углублению национальных процессов. С первых же защита родного языка оказалась в центре борьбы за национальное самосознание. Игнорирование азербайджанского языка, отсутствие школ и прессы на родном языке, запрет на использование его в делопроизводстве было самым больным местом азербайджанцев. АДП в первом же обращении подняла эту проблему. Газета «Азербайджан» писала: «Несмотря на выдумки врагов, наш язык могуч и богат. Его корни в нашем сердце и крови. Мы его восприняли с молоком матери и оживили воздухом нашей Родины. Желающие принизить его — наши настоящие враги»[250].

6 сентября в Тебризе состоялась конференция областной организации Народной партии — «Туде». Делегаты подробно информировали конференцию о проделанной на местах работе и об активизации реакционных сил в сельской местности. Фирудин Ибрагими огласил текст обращения АДП и представил его на обсуждение конференции. В прениях участвовал 31 делегат. Присутствующие в зале с большим воодушевлением встретили воззвание. Но были и такие, кто не был согласен с ним. Некогда высланный из Советского Союза Гахрамани, известный своими авантюристическими призывами А. Шахиян, член областного комитета «Туде», редактор армянской газеты Давид Геворкян выступили против создания АДП. Рабочий спичечной фабрики Сахманзаде в своем выступлении подчеркнул, что АДП организована в противовес Народной партии. Видя, что Народная партия усиливается, ее противники начали таким образом вести работу против нее. В свою очередь, Арсен Шахназарян высказался так: «Мы не можем вести работу с членами Демократической партии, мы ведем борьбу против них, рано или поздно мы их подавим, или они нас подавят, поэтому с ними вести совместную работу мы ни в коем случае не можем»[251]. В ответ на подобные выступления С. Падеган выступил с обоснованием целей и задач новой партии.

В ряде выступлений высказывались опасения, что АДП станет буржуазной партией, и поэтому существует необходимость сохранения Народной партии. Однако после длительных обсуждений конференция 7 сентября приняла решение, в котором, во-первых, был оглашен протест азербайджанского народа, выражаемый центру, Меджлису и реакционному правительству по поводу закрытия газеты «Азадлыг джабхаси» («Фронт свободы»); всем организациям Народной партии поручалось всесторонне разъяснить решение конференции на местах. Главным же было то, что Народная партия, ее областные и районные комитеты, в соответствии с решением конференции, вместе со всеми своими организациями вливались в АДП; областной комитет «Туде» и все другие его районные комитеты и ячейки целиком принимают устав и лозунги новой партии и для выработки объединительной программы в ближайшие дни, договорившись с руководителями Демократической партии, создают объединительную комиссию в составе пяти человек[252].

Участвовавший в этой конференции в качестве представителя профсоюзов М.Бирия приветствовал это решение и прочел свое стихотворение «Азербайджан — мечта моя». Следует отметить, что в это время тегеранские газеты развернули кампанию травли М. Бирии, и заправляли этой кампанией издания, подшефные Сеид Зияеддину.

6 сентября М.Дж. Багиров писал Сталину: «Сегодня созывается пленум Тебризского областного комитета Народной партии с руководителями местных комитетов для обсуждения Обращения и принятия решения о слиянии азербайджанского филиала Народной партии с новой АДП»[253].

Опасаясь неожиданных решений конференции, советские спецорганы внимательно следили за ее ходом и в определенной степени ею управляли. Это отразилось на составе избранной комиссии. Заранее была достигнута договоренность, за кого из «надежных» делегатов голосовать. Сопротивление левых было сломлено. В объединительную комиссию были избраны: из Тебриза Падеган и Гиями, из Маранда — Бурахани, из Сараба — Вагиф, из Ускю — Ядулла Калантари.

Во втором номере газеты «Азербайджан», вышедшем 8 сентября, была опубликована статья «Одно из больших несчастий», разъясняющая сложность ситуации. В ней отмечалось: «Наша партия изначально должна вести борьбу с деструктивными элементами и требовать от своих членов не слов, а дела… Партия не нуждается в людях, выдающих за деятельность безответственные речи, сладкие слова и пламенные выступления. Пока они не сказали о нас ничего плохого, мы их не трогаем. Но если они своим пустословием попытаются удержать народ от борьбы, мы будем считать их дезертирами с фронта свободы и предотвращать их провокации»[254].

В первые дни сентября оргбюро АДП получило из Баку денежную помощь, оборудование для двух типографий, необходимое количество типографских материалов и бумагу. В справке Азербайджанской конторы Госбанка СССР указывается, что из специального фонда А. Керимову, Г. Гасанову и М. Ибрагимову 29 августа выдано 400 тысяч риалов, 13 сентября Г. Гасанову и М. Ибрагимову выдано 210 тысяч риалов[255].

Информация об образовании АДП вызвала серьезную обеспокоенность в иранских правящих кругах и у англичан. Генеральный консул в Тебризе Уолл сообщал по поводу АДП: «Эта партия более опасна, чем Народная партия. Народная партия всем была известна как просоветская организация, там не было крупных лиц, и она не могла опираться на имущий класс, а также интеллигенцию. В состав же новой Демократической партии входят влиятельные лица; ее программа составлена очень разумно и требования ее такие, что против них трудно возразить. Если эта партия реализует свои лозунги, то ее поддержит все население Азербайджана, она преследует далеко идущие цели»[256].

Пишевари с первых дней сентября начал антибританскую кампанию. По его мнению, иранская реакция и Сеид Зияеддин повторяли слова бывшего и нынешнего министров иностранных дел Англии Эрнеста Бевина и Энтони Идена. Он писал: «Все они пьют из одного источника. Создать в Иране реакционное государство, а уздечку вручить лондонским политикам — вот их цель»[257]. М.Дж. Багиров в письме Сталину от 6 сентября связывал усиление реакции в Тегеране, закрытие просоветских газет с давлением англичан. В Тегеране и северных областях был установлен строгий военный режим. Были запрещены собрания и митинги. Арестован ряд редакторов прогрессивных газет, члены ЦК профсоюзов, а также отдельные руководящие работники Народной партии. Возможно, этим объясняется, что некоторые неустойчивые члены Народной партии не только колеблются — поддерживать ли советские мероприятия, но и постарались побывать на приеме у премьер-министра Садра и у шаха.

Багиров сообщил Сталину, что реакционные круги провоцируют столкновения народных масс с жандармерией, создают беспорядки в стране, для того чтобы на предстоящем заседании Совета министров иностранных дел союзных стран в Лондоне добиться решения о выводе советских войск из Ирана[258].

Тегеранская печать запугивала просоветски настроенных людей беспощадной расправой после ухода русских. Под влиянием этих слухов сотни семейств рабочих, беднейших крестьян и других иранских граждан пытались перейти границу Советского Союза. Этим же объясняется массовая подача заявлений иранских граждан в советское консульство о предоставлении им советского гражданства.

В это же время руководство Народной партии и офицеры-демократы попытались совершить государственный переворот, чем еще более осложнили ситуацию. В результате было арестовано около 250 офицеров и большая их часть выслана на юг Ирана, где они были переданы под охрану английских войск.

В конце августа — начале сентября в северных районах страны прошли немногочисленные антисоветские выступления. В Шахи, Бендер-шахе были разрушены новые советские буровые установки. Иранское правительство перебрасывало в северные районы оружие и переодетых в гражданскую форму полицейских. Пришлось вмешаться советским военным, и только таким образом удалось приостановить переброску дополнительных войск, полиции и жандармерии и сорвать акцию правительства.

Однако на юге Ирана англичане продолжали свою игру, прикладывая усилия для создания союза южных племен (кашкайцев, бахтияров и др.) и их вооружения. Этим они добивались действенного давления на центральное правительство. Не исключалось и дальнейшее использование этого союза на севере страны. М.Дж. Багиров подготовил ряд мер, направленных на срыв плана англичан. 6 сентября он писал Сталину: «С целью отвлечь внимание англичан и иранского правительства от наших мероприятий в северных провинциях Ирана просим вашей санкции приступить к разложенческой работе в создаваемом англичанами союзе южных племен. Считаем необходимым установить негласный контакт с оппозиционно настроенными ханами и использовать их для вооруженных выступлений против английских ставленников на юге Ирана и для создания широкого движения под лозунгами независимости южных племен от центрального правительства Ирана»[259].

В середине сентября был сделан еще один шаг по пути укрепления АДП. 14 сентября было проведено совещание учредителей партии. Состоялась дискуссия по вопросам укрепления центральных руководящих органов, расширения местных комитетов. Тайным голосованием был избран организационный комитет под председательством Пишевари, в который вошли девять человек: Низамуддовле Рафии, Гасан Биранг, Катиби, Али Машинчи, Гулам Гусейн Фаршчи, Муаззизаде, Шабустари, Гасан Зафири. На этом же заседании в состав оргкомитета было дополнительно введено 5 человек из руководящего актива бывшего областного комитета Народной партии: Садыг Падеган, Зейналабидин Гиями, Джафар Кавиан, Калантари и М. Бурхани. Таким образом состав оргкомитета был доведен до 14 человек. Было принято решение в 20-дневный срок провести учредительный съезд АДП. Оргкомитет должен был подготовить устав и проект программы партии. Проекты этих документов были разработаны в Тебризе. В ЦК Компартии Азербайджана они были дополнены и в них были внесены некоторые изменения[260].

К 20 сентября в Демократическую партию вступило 6.767 новых членов. Большую их часть составляли крестьяне. Вместе с тем мелкие и средние землевладельцы, купцы, служащие и интеллигенция также постепенно склонялись к мысли о вступлении в АДП. До 24 сентября заявления подали еще 1000 человек. После совещания 14 сентября приток желающих заметно увеличился. Даже некоторые тудеисты, выступавшие 6–7 сентября на конференции Народной партии против слияния с АДП, теперь подали заявления о вступлении в новую организацию. 24 сентября от имени армянской общины Тебриза три представителя явились к руководству партии с поздравлением, написанным на азербайджанском языке. Давид Геворкян, рьяно выступавший против создания АДП, теперь попытался завоевать расположение ее руководства. Однако резидент советских спецслужб в Тебризе высказался против его вступления в партию[261]. В приветствии армянской общины говорилось: «Подробно и обстоятельно ознакомившись с воззванием Азербайджанской демократической партии, армянское население Азербайджана выражает свое восхищение по поводу таких справедливых требований, вытекающих из желаний и чаяний не только азербайджанского народа, но также и всех других народностей, населяющих Азербайджан… Мы, армяне, не можем быть безучастными к этим мероприятиям и готовы всеми своими силами способствовать Демократической партии в деле претворения в жизнь выдвинутых требований»[262].

Оргкомитет и бакинское руководство с настороженностью относились к вступлению армян в Демпартию. Они располагали информацией о работе некоторых из армянских политических деятелей на иностранные разведки. Бакинскому руководству было также известно, что армяне намереваются поднять вопрос о предоставлении им автономии в окрестностях Урмии. В то же время не было единого мнения и в среде самих армян. Работник английского банка, английский подданный Товмасян выразился следующим образом: «Русские, предвидя неизбежность ослабления своего влияния в Иране в связи с уходом своих войск, партию «Туде» переименовали в Демократическую, включили туда некоторых купцов и помещиков, чтобы рассеять слухи об их связи с этой партией и сохранить в Азербайджане свое влияние». Заместитель директора английского банка Тер-Ованесян отмечал: «Присоединение армян к новой Демократической партии — дело ошибочное. Приветственное письмо, посланное этой партией от имени армян Азербайджана, с политической точки зрения является весьма опасным шагом. Наше положение как армян и как национального меньшинства щепетильное. Мы должны сознавать все это и вести себя лояльно… Может случиться даже, что в будущем, наподобие младотурок, Демпартия сама станет грозным мечом и гонителем армян»[263].

25 сентября в Тебризе состоялось закрытое собрание пожелавших вступить в АДП, на котором было решено, учитывая большое количество желающих стать членами организации, создать временный Тебризский комитет АДП. Этот комитет должен был также ускорить процесс вхождения низовых органов Народной партии в АДП. Было решено делегировать на учредительный съезд по одному человеку от каждых 60 членов партии, районным организациям предоставить 80 мандатов, а всего в съезде будут участвовать примерно 200 человек.

С каждым днем АДП превращалась во все более значимую политическую силу, контролирующую ситуацию в Южном Азербайджане. 22 сентября в помещении городской управы г. Тебриза по инициативе Демократической партии состоялось совещание, в котором приняли участие губернатор, представители административных и карательных органов и члены оргкомитета Демократической партии. Выступивший Пишевари обратил внимание присутствующих, что некоторые преступники и темные личности умышленно чинят беспорядки и совершают противоправные действия с целью нарушить общественный порядок, скомпрометировать демократические организации, выдавая себя за их членов. Есть случаи, когда члены Демократической партии задерживали и передавали местным властям таких людей, но вместо привлечения к ответственности их освобождали. Пишевари призывал усилить борьбу с преступными элементами и навести в городе порядок. Выступивший затем губернатор города Никчу поддержал Пишевари[264].

23 сентября в Ардебиле был создан местный комитет Демократической партии. Шафи Садр, Г.Джовдет, Мир Мовсум Кашани, Пир Муртуза, Махаррам Иншан, Балаш Азероглу, Молла Халил Ишраги, доктор Тагизаде и другие были избраны делегатами на учредительный съезд. 23 сентября прошли такие же выборы в Серабе, Астаре и Мешкиншехре.

Все связанное с Демократической партией превратилось в главную тему обсуждения среди населения. Агенты советских спецслужб собрали большой материал о мнении населения провинции. Купец Гаджи Гасанага в Тебризе, например, говорил: «Требования, выдвигаемые этой партией, вполне назрели. Азербайджан в общей экономике Ирана занимает первое место. Однако все наши богатства выкачиваются отсюда, и за наши деньги благоустраиваются другие города Ирана. Наши села и города разрушены, наши дети не обучаются, а если обучаются, то на чужом языке. Наш народ в своем огромном хлебном амбаре голодает. До каких пор мы будем молчать и терпеть эти издевательства фарсов над Азербайджаном!»[265].

Комментируя концепцию обучения на родном языке в Обращении АДП, преподаватель одной из тебризских школ Багир Низами сказал следующее: «Лозунг о введении обучения на азербайджанском языке выдвигается вполне справедливо. Кто из сознательных азербайджанцев способен не поддержать этот лозунг, осуществление которого даст возможность обучать наших детей на родном языке. По-моему, это — желание всего азербайджанского народа».

Национальное движение в Азербайджане волновало население страны и далеко за его пределами. В Горгане ахунд заявил собравшимся туркменам: «Азербайджанцы правильно поступают, ведя борьбу за свои национальные права. Мы должны последовать их примеру». И в Гиляне звучали призывы, подобные этому.

Между тем нельзя не отметить, что часть интеллигенции, купцов и помещиков все же опасалась оказывать поддержку национальному движению. М.Дж. Багиров в письме Сталину от 28 сентября объяснял эти сомнения «неуверенностью в том, что мы до конца поддержим это движение»[266].

В самом начале развития событий иранские властные структуры были в растерянности и не знали, что делать. Но уже чуть спустя они вступили в жесткую борьбу с национальным движением в Азербайджане. Одиннадцатый номер газеты «Азербайджан» вышел с передовицей «Реакция поднимает голову», тогда как ряд тегеранских газет развернул настоящую войну против идеи автономии, применения азербайджанского языка в государственных учреждениях и обучения на нем в школах, создания областных губернских энджуменов. Просеидовская газета «Кишвар» в номере от 12 сентября писала: «Азербайджанские демократы желают видеть азербайджанские земли свободными и независимыми. Эти изменники не понимают, что Азербайджан является неотделимой частью Ирана, и Иран не разрешит никому превращать родину Зороастра и Шамседдина Тавризи в объект политических интриг». Далее, цитируя требования АДП о необходимости введения преподавания в школах на азербайджанском языке, газета пишет: «О, патриоты Ирана! Осознаете ли вы, что содержат эти идеи? Знаете ли вы, что этим пунктом предатели и космополиты хотят лишить сынов Азербайджана своего национального — фарсидского языка?». В других газетах печатались примерно такие же призывы.

В связи с усилением реакции М.Дж. Багиров 17 сентября сообщал народному комиссару иностранных дел СССР А. Вышинскому, что жандармы и полиция взломали двери одного из помещений Народной партии и профсоюзной организации и выбросили все имущество на улицу. Полицейские избили находившихся там членов партии и арестовали 20 человек. Один человек был тяжело ранен. 15 сентября полиция захватила в Тегеране все помещения, принадлежавшие Народной партии и профсоюзам. 16 сентября вблизи здания Народной партии полиция сильно избила члена ЦК партии, депутата иранского Меджлиса Кешаверза. Не арестованные пока члены ЦК «Туде» перешли на нелегальное положение. 15 сентября полиция закидала камнями машину с дипломатическими номерами советского торгпредства. 16 сентября был арестован корреспондент ТАСС, отправлявший телеграмму в Москву[267].

Тегеранские события стали своеобразным знаком для реакционных элементов в Тебризе. Сеид Зияеддин дал своим людям сигнал к началу террористических актов против руководителей и активистов АДП. Министерство внутренних дел разослало указание генерал-губернаторам и губернаторам всячески препятствовать начавшемуся сепаратистскому движению в северных провинциях Ирана. Генштаб армии издал секретный приказ войсковым частям в Южном Азербайджане о применении оружия против тех, кто попытается нарушить порядок в провинции, причем применять оружие даже в том случае, «если русские попытаются препятствовать этому».

Советские спецслужбы перехватили секретную переписку командного состава иранской армии в Азербайджане. Из материалов следовало, что иранские власти тайно вооружают отдельных помещиков и глав племен. Командир иранской бригады в Ардебиле полковник Зариви получил указание из Тегерана уговорить всех землевладельцев быть более мягкими к крестьянам и держать их под своим влиянием; призывать население объединяться под знаменем ислама; проповедовать среди населения любовь к шаху и существующему строю, ибо только это является истинным патриотизмом[268]. В результате деятельности Зариви некоторые жители Ардебиля, в частности помещики, опасаясь беспорядков, отправляют свое имущество и семьи в Тегеран. Полицейским чинам Южного Азербайджана предписывалось срочно составить и направить в центр биографии ораторов и особо активных участников митингов и демонстраций. Командир иранской дивизии Дарахшани, исполняя приказ Генштаба, объявил во всех частях боевую готовность. Командирам бригад было предписано охранять города и госучреждения. Командиры полков вели беседы с солдатами о необходимости «драться до последней капли крови и пожертвовать собой во имя Родины». В последние дни сентября центр приказал Тебризской жандармерии срочно увеличить набор молодых людей в свои ряды.

Осенью 1945 года иранское правительство целенаправленно продолжало политику экономических санкций против Азербайджана. Правительственные органы сознательно не проводили заготовку хлеба для обеспечения крупных городов провинции.

С юга Ирана десятки проанглийски настроенных реакционных духовных лиц были переброшены на север для внесения раскола в ряды национально-демократических организаций, создания параллельных структур. Например, в Зенджане крупный помещик, ярый англофил Зульфигари организовал Зенджанскую «демократическую партию», причем эта партия была категорически против национальной автономии Азербайджана, введения азербайджанского языка в школах и учреждениях, а также наделения крестьян землей. Аналогичные попытки имели место и в Резайе.

Сталина информировали, что сепаратистское движение в Азербайджане, помимо английских и американских политических кругов, вызывает особое беспокойство и у турок: «Турецкое посольство в Тегеране ориентировало свои консульства в Тебризе и Резайе, что движение на севере Ирана ставит своей конечной целью присоединение Иранского Азербайджана к Советскому Союзу. Посольство требует от своих агентов, используя белоэмигрантов из СССР, в первую очередь мусаватистов, распространять всякие небылицы о жизни в Советском Азербайджане»[269].

Положение осложняло и то, что даже после того как движение за автономию Азербайджана приняло действенный характер, центральный комитет партии «Туде» продолжал колебаться в своем отношении к АДП. Под разными предлогами тудеисты-функционеры не высказывали открыто своего мнения об АДП и национальном движении в Азербайджане.

Организация АДП заметно повлияла на настроения в курдских районах. В своих приветственных телеграммах курдские лидеры изъявляли желание организовать также и курдскую демократическую партию и, по примеру Азербайджана, создать собственную автономию. Они обратились к М.Дж. Багирову с просьбой принять представителей курдов в Баку. Вожди курдских племен просили прислать к ним несколько советских работников для оказания практической помощи на месте; открыть в Махабаде школу-семилетку по примеру советской школы в Тебризе; принять в советские военные школы 15–20 человек из молодых курдов и 20–25 человек — в гражданские школы и вузы; организовать в Махабаде больницу на 25–30 коек, обеспечив ее медперсоналом. Багиров просил Сталина дать соответствующее указание Наркомату иностранных дел.

Сепаратистские настроения курдов еще более усиливали тревогу иранского правительства и англичан, что, естественно, усиливало и их противодействие. Кабинет министров страны обратился к советскому послу с нотой. Английские и иранские спецслужбы готовили спецоперации по физическому уничтожению предводителей курдов.

В решении ЦК ВКП(б) от 6 июля предписывалось поощрять сепаратистское движение в Гиляне, Мазандаране и Хорасане. По этому поводу Багиров докладывал Сталину 28 сентября: «Сосредотачивая все свои силы и внимание на разведке нефтяных месторождений в северных провинциях Ирана, а также на работе в Южном Азербайджане и Курдистане, мы не сумели до сих пор начать работу по сепаратистскому движению в провинциях Гиляна, Мазандарана и Хорасана»[270].

Генерал Атакишиев, курировавший выполнение спецзаданий в Иранском Азербайджане, считал, что ряд зарубежных спецслужб пытается организовать восстание в советской зоне и приписать эту акцию Советам. Он поручил своим сотрудникам в Тегеране секретно собирать информацию о деятельности враждебных Советскому Союзу кругов и передавать ему. Атакишиев опасался, что против активистов АДП и просоветски настроенных лиц могут начаться массовые репрессии, что нарушит планы СССР. Поэтому в конце сентября предлагалось раздать оружие членам партии и сторонникам русских для ликвидации лиц и организаций, мешающих процессу автономизации Азербайджана. Предполагалось даже использовать в этих целях спецподразделения наркоматов внутренних дел и государственной безопасности.

28 сентября от резидента в Южном Азербайджане Багирову поступил запрос на поставку оружия, в котором отмечалось, что в связи с созданием АДП реакция резко активизировалась. В руках реакционных сил накопилось много оружия, передаваемого им полицией и жандармерией. Объединение этих сил с иранскими регулярными войсками может произойти в любую минуту, что может иметь непредсказуемо трагические результаты. А потому назрела необходимость вооружить доверенных людей из населения и членов демократических организаций, чтобы предотвратить активные действия реакции.

Учитывая серьезность положения, 8 октября 1945 г. ЦК ВКП(б) вновь вернулся к рассмотрению вопроса Иранского Азербайджана и сделал дополнение к решению от 6 июля 1945 года. В этом дополнении ЦК ВКП(б) остерегся использовать термин «сепаратизм». Главной задачей АДП определялось «добиться в составе Иранского государства национальной автономии Азербайджана». Было дано очень конкретное руководящее указание: «Для оказания помощи демократической партии Иранского Азербайджана и постоянной связи с ней создать руководящую группу (тройку) в составе следующих товарищей:

Ибрагимов М. (руководитель группы), назначив его заместителем начальника Политотдела 15 корпуса;

Атакишиев С. — член Военного Совета 4-й армии;

Гасанов Г., назначив его старшим инструктором Политотдела 15 корпуса.

В целях активной борьбы с лицами и организациями, мешающими развитию автономистского движения в Иранском Азербайджане, а также для защиты активных участников этого движения ускорить создание вооруженных отрядов, не связанных формально с демократической партией.

Обязать руководящую тройку руководствоваться в своей работе указаниями т. Багирова.

Обязать НКВД СССР (т. Берия Л.П.) и Командующего Бакинским военным округом т. Масленникова оказывать т. Багирову необходимую помощь в выполнении возложенной на него задачи.

Запретить в дальнейшем работникам посольства и консульств СССР в Иране проведение какой бы то ни было работы, связанной с деятельностью демократической партии Иранского Азербайджана по автономистскому движению.

Поручить Наркомвнешторгу СССР (т. Крутикову) совместно с т. Багировым в 10-дневный срок определить и доложить Совнаркому СССР — какие товары могут быть закуплены в Иранском Азербайджане и Северном Курдистане и какие советские товары могут быть завезены в указанные районы»[271].

В этом решении особый акцент делался на задании «ускорить создание вооруженных отрядов». В соответствии с этим Военсовету Бакинского военного округа и ЦК АзКП(б) поручили выделить оперативных работников для нейтрализации сил, сопротивляющихся движению за автономизацию Азербайджана. В Москве состоялось обсуждение экономической стороны отношений. Народному комиссару внешней торговли А. Микояну предлагалось обратить особое внимание на экспортно-импортные операции с Южным Азербайджаном. Председателю Госплана СССР Н. Вознесенскому было поручено в IV квартале 1945 года выделить Иранскому Азербайджану: пять бензовозов ЗИС-5, пять бензозаправщиков, пять грузовиков ЗИС-5. Председателю Совнаркома Азербайджана Т. Кулиеву предписывалось увеличить число торговых объектов, особенно книжных магазинов, продающих литературу на азербайджанском и фарсидском языке. Радиокомитету при Совнаркоме СССР было поручено по заказу Азербайджанской ССР для отправки в Южный Азербайджан начиная с IV квартала 1945 года ежеквартально выпускать не менее 50 тысяч пластинок с азербайджанской музыкой[272].

Истребованное оружие иностранных марок с середины октября переправлялось Москвой в военные гарнизоны в Южном Азербайджане. 21 октября командующий Бакинским военным округом генерал армии И.И. Масленников и М.Дж. Багиров писали наркому внутренних дел Лаврентию Берия: «Во исполнение решения ЦК ВКП(б) от 8 октября 1945 года по вопросу Иранского Азербайджана и Северного Курдистана нами проведено следующее:

выделен 21 опытный оперативный работник НКВД и НКГБ Азербайджанской ССР, способные организовать работу по ликвидации лиц и организаций, мешающих развитию автономистского движения в Иранском Азербайджане. Эти же товарищи должны организовать вооруженные партизанские отряды из местного населения;

в помощь оперативным работникам подобрано 75 боевиков из числа сельских работников и колхозного актива, долгое время связанных с органами НКВД — НКГБ и проверенных на выполнении ряда конкретных боевых заданий;

оперативные работники и боевики направляются группами в первую очередь в города Тебриз, Ардебиль, Миане, Резайе и Марага, а в другие районы будут направлены в следующую очередь. В целях конспирации оперативный состав направляется на места в качестве заместителей наших военных комендантов в городах Иранского Азербайджана, а боевики в качестве рядовых при этих же комендатурах[273].

Иранская сторона надеялась, что положение в Азербайджане будет предметом обсуждений на предстоящей Лондонской сессии министров иностранных дел. Еще 8 сентября иранское посольство в Москве вручило НКИД ноту с напоминанием, что в соответствии со статьей 6 трехстороннего договора 1942 года союзники обязались советоваться с иранскими властями по всем вопросам, касающимся их страны. Ссылаясь на этот договор, официальный Тегеран напоминал, что после войны ни на одной конференции не должны обсуждаться вопросы, касающиеся Ирана, в отсутствие его представителей. Поэтому, если в Лондоне будет рассматриваться вывод войск, Иран должен быть приглашен на эту сессию[274]. Однако заведующий ближневосточным отделом НКИД СССР С. Сычев, ознакомившись с нотой, подготовил справку, суть которой заключалась в том, что на Лондонской сессии Иран может выступить с различными претензиями к СССР, особенно по вопросу ограничения передвижения иранской армии, а потому нельзя приглашать туда иранцев. Сычев предлагал вообще не допустить обсуждений иранской проблемы на Лондонской сессии[275].

Британский министр иностранных дел Э. Бевин также обратился к В. Молотову 19 сентября по этому вопросу. Он писал, что в связи с поражением Японии ситуация изменилась и дата вывода союзных войск из Ирана определена. «Поскольку вопрос касается окончательного отвода наших войск, все что нам остается сделать — это попросить Совет (т. е. Совет министров иностранных дел (СМИД) — Дж. Г.) принять к сведению день 2 марта 1946 года как зафиксированную дату. Поэтому, когда этот вопрос встанет на СМИД, я намереваюсь предложить, чтобы оба наших правительства согласились с тем, что к середине декабря 1945 года их вооруженные силы будут выведены из всей Персии, при условии, что британские вооруженные силы смогут остаться до 2 марта 1946 года в южном нефтеносном районе к югу от Андимишка и включая его и что советские войска смогут остаться до 2 марта 1946 года в Азербайджане». Через день В. Молотов ответил, что советское правительство придерживается точки зрения, что вывод войск должен проходить в соответствии с англо-советско-иранским договором и, «если в этом будет необходимость, то план окончательного вывода советских и британских войск из Ирана мог бы быть обсужден между нами в конце указанного срока. Ввиду всего вышесказанного советское правительство не видит необходимости в обсуждении этого вопроса в Совете министров».

23 сентября Э. Бевин письменно согласился с этим предложением В. Молотова, но добавил, что из-за ошибки в переводе есть необходимость уточнить дату: «Мои коллеги рады узнать от меня о полном согласии, достигнутом между нами по вопросу о дате окончания срока отвода союзных войск, а именно 02 марта 1946 года». В. Молотов немедленно ответил, что «советское правительство придает исключительное значение тому, чтобы взятые обязательства точно выполнялись». Учитывая взаимное согласие, достигнутое в этой переписке, на 17-м заседании СМИД было решено не включать в повестку дня Лондонской сессии вопрос о выводе войск союзников из Ирана[276].

В Иране и Азербайджане ситуация перманентно осложнялась, поэтому после поспешных подготовительных мероприятий 2 октября открылся учредительный съезд Демократической партии. Углубление кризиса в стране завершилось отставкой правительства Мохсуна Садра (Садр уль-Ашраф). В октябре 1945 года Ибрагим Хакими (Хакимульмульк) сформировал свой второй кабинет, который за три месяца своего существования сыграл роль моста к кабинету Кавама эс-Салтане.

В связи с правительственным кризисом В. Молотов 24 октября 1945 года дал задание советскому послу в Тегеране проталкивать на пост премьер-министра Кавама. Предстояло переговорить с Кавамом о формах поддержки его кандидатуры и заручиться его согласием. Если же шансы Кавама окажутся слабыми, то следовало переговорить с Хакими, дав понять, что Советский Союз готов поддерживать его кабинет с тем лишь условием, чтобы в его правительстве были представлены люди, готовые основательно улучшить советско-иранские отношения[277].

Для обсуждения всего предпринятого в Иранском Азербайджане в конце сентября Багиров был вызван в Москву. Вместе с Молотовым, Берией и Маленковым еще раз просмотрели программу и устав Демократической партии. Сделали ряд поправок. Сочли нужным вставить в программу вопрос о создании органа представительского самоуправления. Был выслушан доклад Багирова о мероприятиях по ускорению осуществляемого в Южном Азербайджане, и, разумеется, были даны соответствующие указания.

По возвращении из Москвы Багиров немедленно сообщил в Тебриз о намеченных исправлениях и дополнениях в программе. 1 октября из фонда Южного Азербайджана Г. Гасанову и М. Ибрагимову выдали 400 тысяч риалов. Через 20 дней из того же фонда заместитель наркома госбезопасности А. Керимов получил еще 400 тысяч риалов[278].

2 октября долгожданный первый учредительный съезд АДП в Тебризе начал свою работу. В работе съезда приняли участие 237 делегатов с решающим голосом из разных городов и областей, 4 делегата с совещательным голосом и 17 гостей. Съезд длился три дня. На нем приняли программу и устав, избрали руководящие органы партии. Газета «Азербайджан», комментируя 48 пунктов программы, писала: «Вопросы национальной автономии, свободы языка и земельный вопрос горячо обсуждались»[279]. На съезде выступили представители всех областей, городов и махалов. С одобрением были встречены речи Мукаррамульмулька из Салмаса, Мурида Баята Маку, Гасана Джовдета из Ардебиля, Хашими из Сараба, Памбеи из Миане, Нурулла хана Егани из Хоя. Г. Джовдет сказал: «Пришел долгожданный день, положивший конец тому, что азербайджанский народ долгое время был лишен политических и экономических прав. Мы давно мечтали вернуть азербайджанскому языку его исконные права, а азербайджанскому народу — самостоятельно управляться со своими собственными делами»[280]. Отвечая на клеветнические заявления тегеранских газет и реакционных элементов об азербайджанском языке, делегат Мукаррамульмульк заявил: «Центральная власть, ее министры, заботящиеся лишь о собственной карьере и личном кармане, всегда старались держать нас во тьме, закрыть дверь культуре и науке для наших детей. Нам говорят, что азербайджанский язык — не родной нам язык, он навязан нам монголами. Но я спрашиваю, если монголы, находившиеся в нашей стране не более одного века, сумели навязать нам свой язык, то как же случилось, что фарсы, управлявшие нашей страной в течение шести столетий и применявшие в отношении нас всяческое насилие, не сумели, однако, вернуть нас к фарсидскому языку? Ясно, что мы знали, знаем и будем знать лишь один азербайджанский язык, который оставлен нам нашими предками»[281].

Все выступавшие делегаты заверяли в своей приверженности национальному движению, идеям свободы и демократии, часто вспоминали имена пожертвовавших собой на этом пути. Гашими из Сараба, обращаясь к аудитории, сказал: «Смелость и храбрость азербайджанского народа известны всем. Огонь наших очагов освещал мир. Сегодня этот же огонь может сжечь всех наших врагов. Азербайджанцы готовы повторить подвиги своих отцов — Саттархана и Багирхана»[282]. По предложению Нурулла хана Егани съезд почтил вставанием память павших за дело свободного Азербайджана.

Съезд избрал центральный комитет из 41 члена и ревизионную комиссию из 12 человек. В руководстве партии были 10 партработников, 4 рабочих, 7 служащих, 1 кустарь, 11 представителей интеллигенции, 10 землевладельцев, 4 купца, 2 фабриканта. Из числа членов ЦК были избраны члены президиума и кандидаты в члены президиума. Сеид Джафар Пишевари был избран председателем президиума, Низамуддовле Рафии, Садых Падеган, Гаджи Мирза Али Шабустари стали его заместителями, Саламулла Джавид, Гасан Зафири, Али Машинчи, Гулам Гусейн Фаршчи, Джафар Адиб — членами президиума, Гасан Биранг, Гасан Джовдет и Зейналабдин Гиями — кандидатами в члены президиума.

Сразу после учредительного съезда С.Дж. Багиров потребовал от тебризских руководящих работников отчет об итогах съезда, в котором должны были отразиться численный и социальный состав партии, сведения об уездных, окружных, городских комитетах. Главнейшей задачей партии настоятельно рекомендовалось считать организационное укрепление, определение сроков выборов в государственные органы и подготовку к этим выборам. Багиров требовал от А. Атакишиева присылать ему обзоры тегеранских и тебризских газет, выяснять мнение иранских правящих кругов об Азербайджане, если оно обнародовалось в официальной и неофициальной прессе. В этом поручении говорилось: «В мероприятиях по дальнейшему созданию опорных боевых групп, отрядов — с целью распространения влияния на государственные организации — надо все время упор делать на то, что вот мы просим то-то, а нам центр не дает, и поэтому мы вынуждены пойти на такие-то меры. И в печати это надо освещать. Не увлекаться только одним городом, где вы сидите, а главное внимание уделять остальной части района. Еще раз прошу местных людей не обижать, сделать все, чтобы они чувствовали, что они хозяева, что они руководят, а мы им только помогаем, мы только временно там находимся. Всю работу надо строить с таким расчетом, чтобы через месяца, три, максимум четыре, они могли обходиться без нашей помощи, чтобы через полгода ни одного нашего человека там не оставалось, но чтобы они имели везде и всюду своих, подготовленных людей — руководящих партийных работников, государственных, хозяйственных, финансовых, военных, административных и т. д., а также сельских работников»[283].

20 октября Багиров отправил в Тебриз Мирзу Ибрагимова, дав ему множество поручений. В последнюю декаду октября бакинская «тройка» (Г. Гасанов, А. Атакишиев и М. Ибрагимов), тебризская «тройка» (Пишевари, Шабустари, Падеган) совместно с посланцами из Азербайджанской ССР, выполнявшими спецзадание, провели четыре совещания. Были обсуждены положение в Азербайджане, вопросы партстроительства, национальной автономии и введения родного языка. С удовлетворением отмечался успех губернских партийных конференций, а также эффективность привлечения масс в Демократическую партию. В то же время подчеркивался рост активности реакционной тебризской печати и реакционных кругов в самом Азербайджане, которые в своей агитации настаивали на том, что демократическое движение в Иранском Азербайджане является лишь прелюдией к истинной цели — объединению с Советским Азербайджаном. Так запугивали определенные слои населения провинции. Члены АДП пытались разъяснить населению, что эти слухи распространяют те, кто как огня боится объединения народа в борьбе за свою свободу[284].

Тем не менее проблемы на пути укрепления АДП и создания автономии нарастали. Слабым оставался уровень демократического движения в Карадаге. Пишевари не смог определить кандидатуру ответственного за работу в этом регионе. Ситуацию осложняло то, что здесь практически отсутствовали советские органы. Для ознакомления на месте с положением Г. Гасанов 28 октября отправился в Карадаг и Ардебиль. В конце концов было решено для усиления работы в Карадаге создать советскую комендатуру в Ахаре.

Между тем правительственные круги и реакционные чиновники, руководимые генералом Дарахшани, также не сидели сложа руки. Не ограничиваясь организацией репрессивных мер, они вели усиленную пропагандистскую работу в целях дестабилизации складывающейся в Азербайджане ситуации. Газета «Азербайджан» предупреждала правительственных эмиссаров: «В двадцатом веке нельзя покушаться на имущество, жизнь и честь народа. Прошли времена, когда клеймили железом, били до смерти, зашивали рты, отрезали губы. Мы открыто предупреждаем, что если жандармские начальники не прекратят свои бесчинства, партия не будет отвечать за столкновения и беспорядки в деревнях»[285].

Ночью 30 октября в беседе с М. Ибрагимовым и другими советскими ответработниками Пишевари заявил об опасности возникновения фракционной борьбы в партии. По его мнению, правые элементы, в душе не согласные с программными требованиями партии, не могут смириться с открытыми выступлениями и действиями большинства в ЦК партии и выступают за более «умеренные» и «осторожные» действия. Пишевари посоветовали терпеливо и хладнокровно работать по консолидации сил и создании монолитности в партии. Он, со своей стороны, обещал принять все меры к тому, чтобы не допустить никаких разногласий по основным программным вопросам.

29 октября в советском консульстве было организовано совещание с участием сотрудников Дома культуры и ВОКСа, посвященное созданию Общества друзей Советского Азербайджана. После всестороннего обсуждения поручили Шарифову и Багирзаде в течение десяти дней провести соответствующую работу. М. Ибрагимов, отчитываясь перед Багировым о выполнении его поручений, писал: «Во исполнение вашего указания нами создана комиссия по обзору печати, в которую вошли Рза Кулиев, Джафар Джафаров, Гусейн Шарифов, Аваз Садыхов, Гулам Мамедли. Комиссия привлечет к работе местного журналиста Аббаси Мамедли. Воссоздание истории Южного Азербайджана и сбор всех материалов по данному вопросу Пишевари поручил Фридуну Ибрагими и Гиями. В связи с этим мы дали на перевод известный труд Надира Мирза «Об истории и географии Тебриза», написанный 100 лет тому назад на фарсидском языке. Посылаем вам 3 учебника азербайджанского языка для 1-го класса, изданные в Тебризе в 1893, 1914 и 1921 годах (учебники назывались «Тюркский язык» и «Родной язык» — Дж. Г.)[286].

В конце октября состоялась конференция Тебризской городской организации АДП, где рассматривались срочное создание областных и губернских энджуменов, пропорциональных числу жителей Азербайджана, выборы в иранский Меджлис, организация бойкота тегеранских газет и др. В своем выступлении С.Дж. Пишевари сказал: «Граждане Ирана, 20 лет гордо носившие это звание в эмиграции в Турции, на Кавказе, в результате давления государственных чиновников оказались в Афганистане. Тегеран своей политикой вновь хочет повторить эту беду. Если народ не найдет приемлемый путь, то нам грозят еще более тяжелые дни. Поэтому все должны постараться вместе разорвать цепи рабства и не просить помощи у других народов»[287].

Чтобы ослабить экономическую блокаду со стороны Тегерана, председатель Совнаркома СССР В. Молотов 4 ноября подписал решение «О расширении торговли с Иранским Азербайджаном», по которому в IV квартале 1945 года торговый оборот СССР с этой областью должен был составить 127,5 млн. риалов экспортных и 89,5 млн. риалов импортных операций. Срочно в Тебриз было отправлено 1500 тысяч метров хлопковых тканей, 1500 тонн сахара, 4880 тонн нефтепродуктов, 200 тонн хлопковой нити, 200 тонн бумаги. Советским торговым организациям было поручено закупить в районах Иранского Азербайджана 4500 голов крупнорогатого, 50000 мелкорогатого скота, 2500 тонн стручковых бобов, 1500 тонн кураги, 500 тонн арахиса, 1000 тонн шерсти. Это решение несколько ослабило хватку Тегерана и одновременно улучшило положение Демократической партии, вдохновило ее на новые действия[288].

8-9 ноября ЦК АДП провел в Тебризе второй пленум. Кроме членов ЦК в его работе приняли участие и председатели губернских комитетов. С.Дж. Пишевари выступил с большим докладом «О политическом положении в Иране и задачах Демократической партии». Он отметил, что решение о переносе выборов в Меджлис 15-го созыва означает нарушение Конституции. Изменение сроков выборов в парламент и игнорирование статей Конституции об областных и губернских энджуменах направлено против всяких проявлений демократии и свободы. Цель АДП ясно изложена в обращении и программе этой партии. До сих пор, несмотря на то, что прошло достаточно времени, иранские власти никак не реагируют на законные требования демократов. Центральная власть направляет в Азербайджан таких чиновников, которые способны только провоцировать беспорядки и попирать права азербайджанского народа. Демократическая партия за короткое время достаточно окрепла, «она в состоянии приступить к реализации своей программы и добиться получения автономии в пределах иранского государства для Азербайджана»[289].

Немедленно после пленума, начиная с 12 ноября, Азербайджан захлестнула волна митингов и собраний. Для выполнения намеченных планов и с целью не дать развернуться реакционным силам, советские представители предприняли ряд практических шагов. В районах, где Демократическая партия была слаба, для устранения ее политических противников, соблюдая законы конспирации и опираясь на содействие местных активистов, готовили боевые группы. Выполняя решения ЦК ВКП(б), 80 оперативников-чекистов, прошедших спецподготовку, были засланы в Южный Азербайджан[290]. Они тотчас осуществили ряд террористических актов. Были убиты Инглаб Ансари — известный в Миане реакционер, организатор местного филиала партии Сеид Зияеддина «Хейрия», сподвижник Махмуд хана Зульфугари в Зенджане Рахнума, помещик деревни Накадуз Ахмедага Аллахъяр[291]. Экстренно стали готовить военизированные отряды из местных жителей. Всего было сформировано 30 отрядов общей численностью 3000 человек. Демократическая партия также делегировала несколько тысяч своих активистов. Для вооружения этих отрядов в Южный Азербайджан завезли оружие, бывшее в то время в ходу в Иране: 5000 винтовок «Брно», 500 револьверов, 300 автоматов и пулеметов[292]. Дополнительно в течение ноября доставили 11.500 винтовок, 1000 револьверов, 400 автоматов и пулеметов, 2000 ручных гранат, 2,5 млн. патронов[293].

14 ноября ЦК АДП официально представил иностранным консульствам в Тебризе информацию о зверствах, чинимых иранскими органами власти в Южном Азербайджане. 16 ноября вышел спецвыпуск газеты «Азербайджан», снабженный фактическим материалом и фотографиями, запечатлевшими случаи расправы с мирным населением. 500 экземпляров газеты было отправлено для распространения в советское посольство в Тегеране.

16 ноября замещающий губернатора в Тебризе Гасан Довлетшахи, командующий дивизией генерал Дарахшани, начальник жандармерии полковник Хумаюн дали телеграмму в Тегеран, в которой доложили обстановку в Азербайджане. В тот же вечер правительство собралось на экстренное заседание. Военный министр генерал Риязи доложил, что население Азербайджана вооружается и начинает восстание. В тот же день А. Якубов связался по «ВЧ» с В. Молотовым и доложил, что 16 ноября состоялось обсуждение положения в Азербайджане в присутствии премьер-министра. Военный министр отметил, что советское командование в Иране раздает азербайджанцам оружие и что якобы советские солдаты и вооруженное местное население в Мараге, Серабе, Миане и других местах разоружают иранских жандармов. Генерал Риязи подтвердил, что восстание в Азербайджане началось, и настаивал на принятии решительных мер для его подавления. Он заявил, что азербайджанский вопрос, очевидно, не может быть решен мирным путем, то есть посредством каких-либо переговоров с Советами[294].

Было решено доложить шаху, а затем все же начать переговоры с представителями советского посольства. Депутаты требовали срочно созвать заседание Меджлиса для обсуждения создавшейся ситуации. Бывший премьер Муртаза Баят был спешно назначен новым губернатором Азербайджана. В иранской армии объявили боевую готовность. Кабинет министров поручил военному министру для укрепления ряда гарнизонов послать из Тегерана в Азербайджан два пехотных батальона и одну жандармскую роту.

17 ноября генерал Риязи встретился с военным атташе в Тегеране полковником Разиным. Риязи прямо заявил, что иранское правительство испытывает серьезную тревогу по поводу беззакония, творимого в Азербайджане «подозрительными вооруженными людьми». Военный министр просил советского военного атташе дать разрешение на перемещение одной роты из Резайе в Хой, доставку в Тебриз для третьей пехотной дивизии 24 автомобильных покрышек, патронов, а также разрешить новому генерал-губернатору Тебриза М. Баяту на советском самолете добраться до Тебриза. Одновременно министр передал пожелание правительства Хакими прежде всего урегулировать дружественные отношения Советского Союза с его страной[295]. В тот же день вечером советский военный атташе и его помощник полковник Иванов были приглашены в военное министерство. На этой встрече с участием и начальника Генштаба иранской армии иранцы заявили, что Советская Армия неоправданно усиливает свое присутствие в северном Иране. Иранская сторона еще настоятельнее просила разрешить отправку в Тебриз двух батальонов пехоты и одной роты жандармов. Был затронут и вопрос вывода советских войск из Ирана в связи с окончанием войны.

В первой половине дня 18 ноября исполняющий обязанности советского посла Ахад Якубов встретился с премьером Хакими, который поднял те же вопросы, что обсуждались в военном министерстве. На что А. Якубов заявил: «Нам не известно о беспорядках в Азербайджане, и отправка туда дополнительных войск должна быть согласована с командованием советских войск в Иране. Слух об усилении советских войск в Северном Иране не соответствует действительности, в настоящее время, согласно постановлению Президиума Верховного Совета СССР, осуществляется демобилизация в армии. Отправка Баята в Тебриз должна быть согласована с советским генеральным консулом. А вопрос вывода советских войск из Ирана находится в компетенции советского правительства»[296].

Тем не менее иранское правительство, не дожидаясь согласия Советов, направило войска в Тебриз, а военному министерству было приказано ввести войска в Азербайджан любой ценой. Однако в Шарафабаде они были остановлены. В связи с напряженной ситуацией, возникшей в Иранском Азербайджане Н. Булганин и А. Антонов 20 ноября писали И. Сталину: «18 ноября военный министр Ирана обратился к нашему военному атташе полковнику Разину с просьбой разрешить пропустить из Тегерана и Тавриз два батальона иранских войск. 19 ноября генерал Дарахшани вторично обратился к генералу Глинскому с просьбой разрешить перебросить отряды силою от одной до двух рот из Тавриза в Марага и Мияне.

В связи с указанными событиями в Иране тов. Масленников дал следующие указания командующему нашей 4-й армией в Иране:

1. Ни в коем случае не вмешиваться в дела демократической партии, не давая повода к выпадам против советских войск.

2. Избегать провокаций, могущих повлечь за собой вооруженное столкновение.

3. Военных и гражданских представителей Ирана при обращении к нашим военным властям принимать, выслушивать, но никаких объяснений происходящих событий не давать, заявляя, что «Вашу информацию и просьбу доведем до вышестоящего начальства».

4. Гарнизон районов, где происходят события, держать в полной боевой готовности и применять решительные действия лишь тогда, когда со стороны иранских войск последует нападение.

5. Никаких разрешений на переброску иранских войск, жандармов и полицейских не давать.

Мы считаем, что распоряжения, отданные тов. Масленниковым, правильны, за исключением запрещения передвижения иранских войск. Если мы не вмешиваемся во внутренние дела Ирана, то, по нашему мнению, не следует также препятствовать переброске иранских войск по просьбам иранского военного командования»[297].

После получения руководящего указания от И. Сталина, приказ начальника Генштаба генерала армии Алексея Антонова был категоричен: «Не препятствовать движению иранских войск, изначально находившихся в нашей зоне. Пресекать любые попытки иранских властей вводить в нашу зону дополнительные войска, на все подобные обращения ожидать ответ Генерального штаба Красной Армии. О всех попытках иранских войск войти в нашу зону немедленно извещать Генштаб Советской Армии»[298].

Развернувшаяся в тегеранской прессе антисоветская кампания, оскорбительные реплики в адрес И. Сталина и других советских руководителей всерьез разозлили Кремль. 14 ноября 1945 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное решение в отношении выходящей в Тегеране газеты «Садае Иран». В нем отмечалось, что в последнее время усилилась враждебная агитация против Советского Союза, причем по своему характеру она ничем не отличается от фашистской пропаганды. Опубликованная 5 ноября в газете «Садае Иран» статья — наглядный тому пример. Регулярно публикуемые на страницах тегеранских газет клеветнические материалы на руководство СССР приняли систематический характер, что крайне возмутительно. Советский Союз ожидает, что иранское правительство примет необходимые меры в отношении этой газеты. Текст решения был доведен до сведения иранского посла М. Ахи и через временного поверенного в делах А. Якубова доставлен министру иностранных дел Ирана[299]. Этот документ Политбюро придал уверенности и еще более ожесточил командование Советской Армии и дипломатические учреждения по отношению к к Ирану.

17 ноября замещающий генерал-губернатора Гасан Довлетшахи обратился к руководству Демократической партии с пожеланием встретиться с ЦК партии. Встретившись с Пишевари, Шабустари и Рафии, Довлетшахи пытался выяснить отношение ЦК ДП к факту появления вооруженных отрядов в селах. Ему заявили, что создает эти отряды не партия, отряды возникли в ответ на беспредельную жестокость реакционных сил. К тому же Демократическая партия неоднократно заявляла о недопустимости столь свирепого обращения с населением, но полиция и жандармерия на это не реагировала.

Все больший интерес к событиям в Иранском Азербайджане стали проявлять англичане. Заметно возросло число визитов британских дипломатов и военных в этот регион. Представители различных политических кругов и военные участвовали в мероприятиях Демократической партии, попутно собирая сведения о ее лидерах. Еще 14 ноября командующий британской армией в Иране и Ираке генерал Сейван прибыл в Казвин. На переговорах с участием командующего 4-й армией генерала Советникова и члена военсовета советских войск в Иране генерала Руссова присутствовали с британской стороны генерал Сейван, офицер разведслужбы Ягубхан и другие. Казвинский вояж британской военной миссии носил явно разведывательный характер. В самом начале азербайджанских событий посол Буллард встретился с Хакими и посоветовал ему предпринять радикальные шаги с целью отвлечь внимание народа от идеи автономизации. А иранскому правительству он рекомендовал провести ряд реформ и тем самым стабилизировать обстановку. Буллард считал, что, по примеру Египта, стоит провести раздел земель и с этой целью послать в Азербайджан правительственную комиссию.

17 ноября МИД Ирана вручил советскому посольству ноту, протестуя против того, что советские представители на местах вмешиваются в дела правительственных органов, опекают ряд курдских племен и отдельных курдских политических деятелей, вмешиваются во внутриэкономическую жизнь иранских граждан, а советская сторона стремится к одностороннему преимуществу на советско-иранских границах, и советские органы вмешиваются даже в дела иранского суда[300].

В этой ноте, врученной А. Якубову, также упоминалась деятельность различных политических групп на севере Ирана, подчеркивалось, что к событим в Миане и Мараге прослеживается причастность Демократической партии. Иранская сторона напоминала, что все это противоречит трехстороннему договору 1942 года. В то же время Иран настаивал на своем праве посылать дополнительные войска на север Ирана.

Незамедлительно пришел ответ из Москвы. Текст ответной ноты был одобрен В. Молотовым[301]. В послании, в частности, говорилось: «Считая необходимым избежать каких-либо нежелательных как для иранского правительства, так и для советского правительства осложнений, связанных с вводом новых иранских войск в северные районы Ирана, советское правительство находит нецелесообразным осуществление этого мероприятия в настоящее время. Следует учесть, что если в эти районы будут введены новые иранские войска, кроме уже находящихся там регулярных иранских воинских частей и жандармерии, то это вызовет в Северном Иране беспорядки и, может быть, кровопролитие, в связи с чем советское правительство будет вынуждено ввести в Иран свои дополнительные войска в целях охраны порядка и обеспечения безопасности советских гарнизонов. Между тем советское правительство считает дополнительный ввод советских войск в Иран нежелательным и в связи с этим находит нецелесообразным в настоящее время ввод дополнительных иранских войск в северные провинции Ирана»[302].

В советской ноте отрицалась правомерность всех претензий иранского МИДа по поводу деятельности советских органов в стране: «…События в северных провинциях Ирана, связанные с деятельностью политических партий, являются, разумеется, внутренним делом Ирана. Советские представители и советские военные власти не вмешивались и не вмешиваются во внутриполитическую жизнь северных провинций. Поэтому советское посольство решительно отвергает попытки переложить ответственность за эти события с иранских органов на «советских военных работников», которые не имеют никакого отношения к этим событиям».

Решительный ответ СССР поставил иранское правительство в безвыходное положение.

Несмотря на все угрозы Тегерана, до 19 ноября на организованных 180 митингах и собраниях состоялись выборы в Азербайджанский народный конгресс. Тегеран был в полном смятении, а Тебриз на пороге открытия Народного конгресса…