Алексей Востряков Стажер

Новый мир

– В общем так, – сказал машинист тепловоза оглядывая меня с головы до ног, – Так и быть, ехать в кабине тепловоза разрешаю до следующей станции. Встань пока вон там, руками ничего не трогай. Все понял!

– Да, понял, Иван Севастьянович! – бодро ответил я.

Машинисту понравилось, что я его назвал по имени, отчеству.

– А тебя парень, как звать-то?

– Николай! Коля.

– Ага, Коля, – Иван Севастьянович кивнул, – сейчас Коля подаем состав на станцию к посадке пассажиров. В 23 часа 05 минут отправляемся в путь. В 01:42 будем на станции Верхняя Лотра. Там стоим 15 минут. Выходишь из локомотива, идешь в свой вагон и дальше едешь, как обычный пассажир. Все понятно?

– Да, понятно, – кивнул я.

– Молодец, – похвалил Севастьянович, – бери тряпку и протри дверь кабины.

– А чего ее протирать? – удивился я, беря тряпку, – Дверь вроде чистая.

– Эх-х, – сокрушенно сказал Севастьянович, – ты видишь, как я одет. Рубашка белая, галстук, костюм отглажен, брюки стрелочка к стрелочке, жена постаралась. Машинист – это можно сказать лицо поезда. Всегда впереди, на виду у всего перрона. И что будет если я изгваздаюсь в машинное масло, которое нерадивый стажер вовремя не вытер с двери? А?! Не слышу ответа!

– Да, понял я, понял, – ответил я.

Во время нашего столь содержательного разговора помощник машиниста Толян, мой хороший знакомый, сидел на своем месте и улыбался. Это по его просьбе машинист согласился взять меня в кабину тепловоза.

Я и сам будущий машинист, учусь в Колледже железнодорожного транспорта, сейчас возвращаюсь с практики, где три с лишним месяца стажировался на грузовом магистральном тепловозе 2ТЭ70.

В городе случайно встретил Толяна, узнал, что он сегодня отправляется в рейс как раз на том поезде, на котором еду домой я. Недолго думая попросил его взять меня, хотя бы ненадолго, в кабину тепловоза. Мне хотелось посмотреть на работу машинистов на тепловозе ТЭП70БС, предназначенном для вождения пассажирских поездов повышенной комфортности.

От перрона поезд отошел четко по расписанию. Локомотивной бригаде предстояла длинная бессонная ночь.

Иван Севастьянович оказался нормальным мужиком. Ему сразу понравилось, что я не чинясь взялся за тряпку, и стал протирать и без того чистую дверь. На железной дороге он проработал уже более 20 лет, знал много интересного. Железнодорожные истории, прибаутки и присказки из него сыпались, как из рога изобилия.

Мне все это было интересно. Я все мотал себе на ус. За шутками и смешками проскальзывали и серьезные вещи, о которых не узнаешь нигде кроме как вот так, разговаривая с живым человеком, тем более с таким опытным машинистом, как Иван Севастьянович.

За разговорами я и не заметил, как поезд подошел к станции Верхняя Лотра.

– Все Коля, – сказал машинист, – "станция Дерезай", бери вещи и вылезай.

– А можно я еще с вами до следующей станции доеду? – спросил я. Уж очень мне не хотелось покидать столь гостеприимную кабину тепловоза.

– Когда у нас следующая станция? – спросил Иван Севастьянович у Толяна.

– В 03:10, - ответил тот.

– Ладно, Коля, – сказал машинист, – так и быть разрешаю проехать с нами до следующей станции, но на этом все.

– Разумеется все, – заверил я Ивана Севастьяновича. В 2 часа ночи машинист сказал Толяну:

– Ну ка, пересядь в мое кресло, а я на твоем месте пока спокойно кофе попью.

Толян сел за пульт тепловоза. Он сам уже без пяти минут машинист поезда, за плечами соответствующее железнодорожное образование, на железной дороге работает третий год. Его вообще-то зовут Анатолий Федорович, ему 27 лет, он невысокого роста, худенький, нескладный, одним словом Толян. Он не обижается на такое обращение, его все так зовут. Вот станет машинистом, тогда, наверное, и будут называть уважительно Анатолий Федорович.

– Смотри на дорогу, никуда не сворачивай, – пошутил машинист и наклонившись стал возиться в своей сумке. Достал большой термос с кофе, бутерброды. А я встал за спиной Толяна, внимательно следя за его действиями.

– А что это у тебя? – спросил я у Толяна, протягивая руку к пульту. В этот момент меня дернуло током и электрический разряд проскочил между моей рукой и пультом. Статическое электричество. Так бывает, когда протянешь руку к кошке, чтобы ее погладить. Вот только разряд во много раз сильнее. Меня даже не слабо так тряхнуло.

– Ничего не трогай! – чуть не в один голос закричали на меня Толян и Иван Севастьянович.

В этот момент все и произошло. Поезд неожиданно нырнул в темноту, как в тоннель. Ночь и так была темная, безлунная, а тут наступила тьма кромешная.

На железной дороге даже ночью абсолютной темноты не бывает. Горит приглушенный свет в кабине тепловоза. Мощные фары – освещают путь впереди. По сторонам железной дороги мелькают огоньки населенных пунктов, фары проезжающих по дорогам машин. Даже когда поезд идет через лес, на небе виден отсвет электрического освещения от населенных пунктов расположенных за лесом, а тут полная тьма. Даже прожектор впереди стал светить тускло.

– Это что за фигня?! – Иван Севастьянович аж подскочил со своего места расплескивая кофе из открытого термоса, – Николай, ты что сделал?

– Ничего не делал! – ответил я смущенно, чувствуя свою вину за то, что не вовремя сунулся к помощнику машиниста со своим вопросом, – Даже пульта не касался.

– В какой-то туннель въехали, Иван Севастьянович, – вежливо сказал Толян.

Поезд уже выскочил из тоннеля и мчался дальше по рельсам.

– Какой тоннель! Здесь никакого туннеля быть не может! Я по этой дороге 10 лет поезда вожу.

Иван Севастьянович снова пересел на место машиниста.

– Ничего не пойму, – осмотревшись, неуверенно начал он, – железная дорога вроде та же, а путь один. Всегда было два пути. Слева должен быть второй путь. Где он? Да и шпалы деревянные, вместо бетонных…

Еще в прошлом году на нашем направлении железной дороги все деревянные шпалы заменили на бетонные.

– Может мы свернули куда в тоннеле? – спросил я.

– Нет здесь никакого тоннеля. Это в горах тоннели, а тут равнина. Соединяй меня с диспетчером.

– Так связи нет, – ответил Толян, – передавая ему трубку радиостанции. Только гул какой-то и все. Может антенну погнули в этом клятом тоннеле?

Я достал из сумки свой мобильный телефон. Значок наличия связи был на нуле. К тому же я вчера забыл поставить телефон на зарядку, и он вот-вот должен был разрядиться.

Толян тоже полез в карман за своим телефоном, но и у него связи не было.

– Что делать будем? – спросил в недоумении Иван Севастьянович, – я впервые в таком дерьме! Никогда ничего подобного не было. В любой внештатной ситуации мы должны в первую очередь связаться с диспетчером, а связи нет. А если встречный поезд? Представляешь, что будет?

Я на минуту представил, как нам навстречу мчится грузовой поезд с лесом. Не дай то Бог! Хоть я и не очень верующий, но тут от души перекрестился. Раз с диспетчером связи нет, может до Бога, удастся достучаться.

Толян все возился с радиостанцией, пытаясь наладить ее работу.

– А ну не дрейфить, – бросив взгляд на меня, сказал Иван Севастьянович, – доедем до ближайшей станции, там и разберемся, а ты Толян давай связь налаживай!

Но связь не налаживалась. Между тем впереди стали заметны огни какой-то станции. Издали виднелся одноэтажный деревянный вокзал, построенный в стиле железнодорожных зданий начала XX века и четыре пути. На самом крайнем, четвертом, находилось несколько открытых грузовых вагонов. Первые три пути свободны.

Иван Севастьянович остановил поезд в сотне метров от стрелки. Долго вглядывался в станцию и пути впереди, потом повернулся к нам с Толяном.

– Какая-то ретро станция. Сейчас такие строят для туристов. Вон даже стрелка переводится вручную, и настоящий семафор. Я похожий видел, когда помощником машиниста начинал свою работу на железной дороге. Сейчас для туристов по таким железнодорожным веткам настоящие паровозы пускают, с вагонами в ретро стиле. Ладно, – обратился он к Толяну, – семафор открыт, иди переводи стрелку, встанем на третий путь, как положено по инструкции. На станции наверняка есть связь. Электрические фонари горят, значит все в порядке.

Толян спустился из кабины на рельсы и перевел стрелку. Поезд медленно втянулся на третий путь и стал напротив станции.

– Значит так, – распорядился машинист, – сейчас я иду на станцию, нужно установить связь с диспетчером. Толян, ты остаешься в локомотиве!

– А можно я с вами? – спросил я Ивана Севастьяновича. Он кивнул в ответ.

Мы спустились на землю из кабины тепловоза. На улице стояла темная ночь, небо было закрыто плотными облаками. Внимательно смотря под ноги, чтобы не упасть, мы пошли к станции. Машинист шел впереди, я за ним.

Поднялись на перрон. По внутреннему краю перрона узорчатый заборчик. На перроне скамейки с витыми ножками, старинные фонари на столбах. Свет электрический, но тусклый, чуть желтоватого оттенка. Лампочки самые обычные. Деревянное здание вокзала погружено во тьму, поэтому толком рассмотреть я его не смог. В соседнем одноэтажном домике в окне горит свет. Туда мы и направились.

Иван Севастьянович открыл толстую деревянную дверь и замер от вида открывшейся картины.

Ну, ни хрена себе! – воскликнул машинист.

Я заглянул в комнату из-за его спины. Прямо напротив двери сидел человек, откинувшись на спинку стула. У него во лбу была дырка и тоненькая струйка крови стекала на нос.

Второй мужчина справа от двери лежал на полу и вокруг его головы растекалась лужа крови. В нос ударил запах сгоревшего пороха, а во рту я почувствовал привкус железа.

Оба мужчины были в форме железнодорожников, но эта форма была совсем не похожа на нашу.

Ни телефона, ни рации нигде видно не было. Справа на столе, под которым лежал мужчина с пробитой головой, стоял какой-то странный аппарат… Телеграф? "Все страньше и страньше", – подумал я.

Мы вышли на улицу. За станцией виднелись три одноэтажных дома, но они тоже были погружены во тьму. Жилые дома для железнодорожников? – предположил я.

– Пошли к начальнику поезда, – сказал мне машинист, – Нам одним тут не разобраться.

Иван Севастьянович достал из кармана носимую радиостанцию и попытался связаться с начальником поезда, но связи все еще не было.

Мы с машинистом вернулись к поезду, и прошли в седьмой вагон, где находился начальник поезда.

– Хреново дело, Иван Севастьянович, – сказал начальник поезда, когда выслушал его рассказ о случившемся, у меня тоже связь не работает. Я сразу попытался с тобой связаться, как увидел, что куда-то не туда мы едем. Мобильник тоже на нуле, связи нет. Интернет не работает. К тому же тут такое дело. В последний момент к нашему поезду прицепили вагон УФСИН с заключенными. На следующей станции его должны были отцепить. Куда его перегоняют – не знаю. Так вот я подумал, а не могли ли дружки этих заключенных всю эту подлянку нам устроить, чтобы потом напасть на вагон и освободить своего?

– И что делать? – в сомнении задал вопрос Севастьянович. – Охрана в поезде есть?

– Охрана есть, – сделав паузу сказал начальник поезда, – но только один сотрудник. Второй заболел перед самым отбытием. Замену должны были посадить на следующей станции. Куда, как ты сам понимаешь, мы пока, так и не доехали.

Иван Севастьянович в ответ только тяжело вздохнул.

– Давай сделаем так, Иван Севастьянович, – сказал начальник поезда. Звали его, кстати Гена. Отчества не знаю. Все обращались к нему только так. – возьми паспорт и пройдись до пятого купейного вагона. Там в одном купе едут какие-то серьезные военные, сам видел, садились, в вагон с большими тяжелыми сумкам. Расскажи им всю нашу ситуацию. Мало ли что, вдруг чем помогут. А я пойду найду нашего охранника. Только что где-то тут он ходил и пришлю к вам. Потом попробую предупредить охрану вагонзака.

Я сбегал до тепловоза, принес Ивану Севастьяновичу его паспорт, и мы с ним пошли в пятый вагон. Проводница нам показала в каком купе едут военные. Постучали в дверь купе. Она сразу же открылась, как будто нас там ждали. В дверях стоял крепкий мужчина лет двадцати пяти. На голове волосы пострижены жестким ежиком. Одет в военную форму. Звание старший лейтенант. Еще трое сидят за столиком. Двое тоже военные, майор и капитан. Третий в гражданской одежде.

– Я машинист тепловоза этого поезда Иван Севастьянович Крылов. Нужно поговорить.

– Заходите, – старший лейтенант посторонился, пропуская нас в купе. Проводница попыталась тоже сунуться. Ее распирало от любопытства, что понадобилось машинисту тепловоза от этих пассажиров, но Иван Севастьянович быстро ее развернул в сторону купе проводников.

– Займитесь делом!

Севастьянович кратко рассказал, о том, что случилось за последние полчаса. Военные задали пару уточняющих вопросов. При этом майор и мужчина в гражданской одежде как-то странно переглянулись. Было такое впечатление, что они особо не удивились случившемуся. Потом майор сказал:

– Хорошо, Иван Севастьянович, иди к себе. На тепловозе все должно быть готово к движению дальше, а мы тут сами во всем разберемся.

В это время в дверь постучали. Пришел сотрудник охраны поезда. Это ему, вместе с военными, которые согласились помочь, нужно было защитить пассажиров от возможного нападения.

Севастьянович тяжело поднялся и вышел из купе. За последние полчаса он даже постарел как-то. Мы еще шли в сторону тепловоза, как услышали треск выстрелов на станции.

– Иван Севастьянович, давайте под вагон, перейдем на другую сторону поезда, – крикнул я машинисту. Тот остановился, посмотрел на меня, а потом послушно полез под вагон. Мы перебрались на противоположную от станции сторону поезда, так, что теперь вагоны заслоняли нас от выстрелов, которые кстати, быстро стихли. Без приключений мы дошли до тепловоза и поднялись в кабину. На вопросительный взгляд машиниста Толян отрицательно покачал головой:

– Связи нет.

– Вот что, Коля, – повернулся ко мне Севастьянович, садясь в кресло машиниста, – иди в свой вагон, отдыхай, а нам работать надо.

Приказы не обсуждаются, а выполняются. Перед этой поездкой я специально надел форму железнодорожника, чтобы ни у кого не возникло вопросов, почему я сажусь в кабину тепловоза. Был у меня и студенческий билет железнодорожного колледжа. Я подошел к проводнице, звали ее Лена и сказал, что машинист меня отправил спать. Лена девушка молодая и симпатичная, я сразу обратил на это внимание.

Лена взяла постельное белье, и сама постелила мне постель на нижней полке в свободном купе. Она, наверное, видела, как я с машинистом ходил на ретро станцию. Было заметно, что ей хочется знать, что случилось, почему поезд стоит на незнакомой станции. Вот только я, как сел на сиденье, так сразу отрубаться начал. Она что-то спрашивает, а я слышу ее голос, как сквозь вату. Наверное, на моей психике так отразилась вся эта стрессовая ситуация, в которую я попал впервые. В таких случаях одни люди не могут сутками уснуть, а другие засыпают на ходу. Наверное, я отношусь к последним.

– Не буду мешать, отдыхайте, – наконец оставила она меня в покое. Я положил голову на подушку и тут же провалился в сон.

Проснулся как от толчка. Посмотрел на часы – восемь часов утра. Ого, хорошо так подушку придавил, проспал почти пять часов. Чувствую себя бодрым, отдохнувшим, готов свернуть горы. Собрал постель, понес проводнице. Она встретила меня милой улыбкой.

– Чаю хотите?

– Хочу.

Пока шел, заметил, что людей в вагоне почти нет, все вышли на улицу. Погода хорошая. Светит солнце.

Елена мне сказала, что с подачи начальника поезда пассажирам пока выдали такую версию – на железной дороге произошла авария, наш поезд пустили кружным путем по другой ветке. Сейчас стоим, ждем распоряжения начальства.

Между тем Лена расстаралась. На столе в ее купе помимо чая появилась тарелка с картошкой, вкусно пахнущими домашними котлетами и соленым огурцом. Вот тут я и почувствовал, как сильно проголодался.

– Это мама мне в дорогу собрала, – кивнула на блюдо с картошкой Лена, – а я худею. Мне жирную пищу нельзя. Видите, какая я толстая, – она привстала со своего места и продемонстрировала фигуру.

Между прочим, ничего так, совсем даже не толстая, скорее аппетитная девушка. Я ей так прямо, что думаю и сказал. Мне она нравится.

От моего признания Елена от души расхохоталось, но картошку все равно есть не стала. Себе в тарелку положила салат. Я же от картошки с домашними котлетками конечно же не отказался. Еще и три стакана чая под приятную беседу приговорил.

И так мне после сытного обеда хорошо стало. На улице светит солнце, рядом симпатичная девушка. Чего еще молодому парню от этой жизни надо? Красота!

Тут в купе заглянул Иван Севастьянович. Под глазами мешки, лицо серое. Я даже испугался за него.

– Иван Севастьянович, вам бы поспать надо.

– Сейчас лягу, – отвечает машинист, – сил уже нет. Там на станции собирают совещание. Будут присутствовать проводники. Тебя тоже зовут. А я, спать пойду, устал.

И он как сомнамбула пошел по вагону в сторону свободного купе. Лена схватила чистое белье и пошла за ним. А я вышел из вагона и пошел на станцию.

Железнодорожный вокзал мне понравился. Здание хотя и деревянное, но новое, со стрельчатыми окнами, с высокой крышей и четырьмя башенками по ее углам. Справа от вокзала одноэтажное здание станции, где мы с машинистом вчера нашли убитых железнодорожников. С левой стороны от вокзала водонапорная башня с приспособлением для заправки паровозов. Дальше обычные сарайчики для хранения различного железнодорожного инвентаря. За станцией три дома для проживания железнодорожников, а уже за ними в отделении виден лес. Он далеко и сливается в одну синюю полосу.

Пассажиры нашего поезда, от нечего делать бродили по всей станции. Они уже знали, что дозвониться никуда нельзя, а интернета нет.

Для проведения совещания открыли зал ожидания на вокзале. Там стояли скамейки, места было много. Народ уже собрался. Я вошел в зал одним из последних.

Присутствовали двое военных: майор и капитан. У обоих под левой подмышкой висела кобура с пистолетом. Рядом с ними сидел парень в грязной рабочей одежде и с забинтованной рукой.

От охраны вагонзака подошел начальник охраны, сержант, тоже с пистолетом, только кобура закреплена на поясе. Неподалеку от военных наш начальник поезда Геннадий. В зале собралась примерно половина проводников поезда. Остальные остались обслуживать пассажиров.

Слово взял майор. Оказывается, пока я спал, Иван Севастьянович отцепил тепловоз и с военными сгонял на то место, где мы свернули на эту странную железную дорогу. Он точно посчитал, что произошло это в 19,5 километрах к югу от станции. Называется она, кстати, "Ибiс". Пока шел, успел прочитать. Название написано славянскими буквами.

Поездка закончилась безрезультатно – обратной дороги на свой путь они не нашли. Железная дорога тянется дальше, но Севастьянович ехать туда отказался. Топливо в тепловозе ограничено, заправиться пока негде. На станции только уголь для паровозов. Расписания движения поездов по этой железной дороге мы не знаем. Поэтому нужно стоять и ждать.

Паренек, что сидел на скамейке с перевязанной рукой, оказался местным жителем, рабочим на станции. Это он вчера открыл стрельбу по охраннику нашего поезда и старшему лейтенанту из команды майора, который пошел с ним на станцию. Лейтенант не растерялся и одним метким выстрелом выбил у парня оружие из рук. К убийству двух железнодорожников, похоже, этот парень никакого отношения не имел.

Парень малограмотный. Говорит на языке очень похожем на русский, но на каком-то тарабарском наречии, в котором встречается много слов из других славянских языков. Все же майор как-то сумел его понять. Выяснилось, что мы не на Земле. Это другая планета. Каким таким образом наш поезд оказался на железнодорожном пути другой планеты, пока совершенно не понятно.

На планете есть люди, которые и построили эту железную дорогу. Она тянется от гор на севере, где у большого озера есть поселения людей до теплого моря на юге, где тоже живут люди. Станция Ибис находится примерно посредине этого пути.

На планете кроме людей есть еще разумные существа. Рассказы местного паренька об этих существах настолько невероятны, что майор пока не стал подробно их озвучивать. Короче, пока ничего не понятно.

Жизнь на этой планете не безопасна, поэтому все жители имеют оружие. Было оно и у убитых железнодорожников, дежуривших на станции этой ночью. Незадолго до прибытия нашего поезда неизвестный мужчина пришел на станцию и застрелил железнодорожников. Рабочий в это время находился в другом месте, услышал выстрелы и затаился, ожидая нападения. Увидел, как наш охранник с лейтенантом из группы майора заходят на станцию и открыл огонь из пистолета, но к счастью ни в кого не попал. А нам с Иваном Севастьяновичем повезло, нас он по каким-то причинам не заметил.

Майор сообщил, что через час на станцию прибудет дрезина с рабочими, обслуживающими эту станцию, а днем, около 12 часов нужно ожидать пассажирский поезд с жителями северного анклава людей, который следует на юг.

Так же майор сказал, что связь восстановилась. С диспетчером, по понятным теперь причинам связаться не удалось, но по крайней мере, поездной и локомотивной бригадам можно вести переговоры с помощью носимых в кармане радиостанций.

Потом выступил начальник нашего поезда Геннадий. Он попросил проводников подготовить пассажиров к тому, что они находятся совсем не на Земле.

Еще начальник поезда озвучил проблему – в вагоне ресторане заканчиваются продукты и уже к вечеру пассажиров будет нечем кормить. К счастью, на станции есть вода и умереть от жажды нам не грозит.

Потом проводников отпустили, а майор попросил меня вспомнить, до чего именно я дотронулся на пульте тепловоза, перед тем, как поезд вошел в тоннель. Ивана Севастьяновича и Толяна он уже опросил. Я стал заверять майора, что до пульта даже не дотрагивался. Не знаю, поверил ли он мне, но начальник поезда как-то нехорошо на меня посмотрел, поднялся со скамейки и вышел из зала на перрон.

В этот момент в открытую дверь вокзала залетело небольшое насекомое. Оно сделало круг под потолком зала, а потом село на спинку стоящей передо мной скамейки. У насекомого был необычный вид: яркие синие глаза, узкие длинные крылья и длинный подвижный хвост, немного напоминающий хвост скорпиона с тонким жалом на конце. Никто из присутствующих на это насекомое внимание не обратил.

– Ну что, сержант, как младший по званию поступаешь в мое распоряжение?

– обратился майор к начальнику караула вагонзака.

– У меня свое начальство есть, – сдержанно ответил сержант.

– Ну, твое начальство далеко, а ты сам видишь, где мы находимся. У вас есть автоматическое оружие. Сейчас каждый ствол будет на счету.

– Я подумаю, – ответил сержант.

– Добро, – заключил майор. – Что за народ сидит у тебя в вагоне?

– Народ разный, – ответил сержант, – следуют по этапу к месту отбывания наказания. Всего 26 человек.

– А если конкретней?

– Можно и конкретней, – ответил спокойно сержант. – 20 мужчин, 6 женщин. Грабежи. Кражи. Убийства. Торговля наркотиками. Все как обычно. Их них трое по-настоящему опасные преступники. Эти за бандитизм.

– А это все были не опасные? – улыбнулся майор.

– А это все шелупонь разная, – ответил сержант, – а вот те трое действительно опасны. Двое рядовые бандиты с десятками трупов за спиной. Один главарь банды. Погоняло Психолог. Сильный волевой человек. Обладает навыками гипноза. За ним много чего.

– А численность конвоя?

– Как обычно 6 человек, вместе со мной. Плюс два проводника.

– Так вот сержант, – заключил разговор майор, – кормить и содержать мы ваших сидельцев не можем. Твой УФСИН далеко. Кого-то, – я считаю, – можно отпустить. Ты подумай об этом. А вот тех твоих самых опасных бандитов, однозначно, отпускать нельзя. Иначе они нам тут устроят веселую жизнь.

– Я подумаю об этом, – ответил сержант.

– Думай, – сказал майор, – только сильно не затягивай.

Все поднялись и стали выходить из зала вокзала. Я тоже вышел на улицу.

Впереди меня шел майор с капитаном.

– Не нравится мне настроение этого сержанта, – проговорил задумчиво майор, – надо бы приглядеть за ним. Не натворил бы он дел.

– Я понял, Виктор Петрович. Сделаем, – ответил капитан.

Военные направились к своему вагону, а я пошел вдоль поезда в сторону тепловоза.

– Молодой человек! – окликнула меня пожилая женщина и засеменила рядом опираясь на палку. – Это ты, говорят, нас сюда завез? А ты знаешь, что меня дома дети и внуки ждут?

"Это кто же всем разболтал, что я был в кабине тепловоза?" – подумал я и прибавил шаг, голос женщины сорвался на крик. Она взмахнула своей палкой и ударила меня по плечу. Я еще прибавил шаг. На меня оглядывались люди, стоящие у вагонов. У меня была конечно гражданская одежда в сумке, но я как сел вчера в поезд в железнодорожной форме, так в ней и ходил. Похоже женщина приняла меня за машиниста поезда.

Возле вагона ресторана громко разговаривали пьяные пассажиры. Двое парней в спортивных костюмах смотрели в мою сторону.

– По-моему это тот самый машинист! – сказал один из них. Другой крикнул:

– Эй, парень, стой! – И шагнул в мою сторону.

Я побежал. За спиной залихватски засвистели. Раздались окрики нескольких голосов:

– Стой!

– Стоять!

Я нырнул под вагон.

– Он с другой стороны! – крикнул кто-то. И я услышал, как затопали по гравию шаги сразу нескольких человек. Я сразу нырнул под вагоны с углем, которые стояли на четвертом пути и побежал дальше. Один камень просвистел над ухом, другой больно ударил в спину. С ходу я влетел в лес, проскочил его, оказался на открытом пространстве и снова нырнул в лес.

В лесу было тихо. Я несколько раз оглянулся, но голосов моих преследователей слышно не было. Я шел вперед, удаляясь как можно дальше от станции.

Только теперь я осознал по-настоящему, что попал в другой мир, совершенно непохожий на земной. В воздухе стоял тонкий сладковатый аромат. Трава под ногами, листья на деревьях, все было иным.

Трава вместо привычного нам сочного зеленого цвета была окрашена во все оттенки синего. Листья на деревьях имели форму неправильного треугольника, а рядом с листом с ветки свешивалась длинная тонкая нить. Я случайно коснулась этой нити рукавом, и она сразу ожила. Слепо стала шарить вокруг, пытаясь поймать то, что ее коснулось. В другом месте я заметил насекомое, пойманное нитью и притянутое к листу, а из него выделялась густая жидкость плотно окутывая насекомое. Высоко в кроне роем кружили насекомые, наверное, привлеченные сладковатым запахом исходящим от дерева.

На земле тоже есть растения, которые питаются насекомыми, например, всем известная росянка. Но это маленькое растение, растущее на болоте. Здесь же росли огромные деревья. Тонкие нити, свисающие от каждого листа, были не способны задержать меня или причинить какой-то вред, но смотреть, как они извиваются, ища свою жертву было неприятно.

Я прошел еще немного, как в нос ударил сильный пряный запах. Из-за очередного ствола дерева мне на встречу вышло странное существо в полупрозрачной одежде. Ноги короткие и толстые, верхняя часть туловища изящная, утонченная с тонкими ручками, в которых существо держало длинную трубу, похожую на бамбуковую трость. И кончик этой трубы-трости стал медленно подниматься мне на встречу. Я сразу понял, что это какое-то оружие и, если его конец с черным отверстием поднимется до уровня моей груди, мне конец.

Не раз замечал, что, если заговоришь с собакой, которая на тебя набросилась с лаем, она начинает прислушиваться к твоим словам, а потом и вовсе успокаивается.

– Вы, простите, я тут вторгся в ваш лес, – быстро сказал я, глядя прямо в широко распахнутые большие ярко-синие глаза существа. – Понимаете, за мной гнались, я убегал… Если вам так уж неприятно, я могу уйти?

Существо перестало поднимать свое оружие и прислушалось к моему голосу. Тут я вспомнил, что у меня в кармане лежит конфета, леденец в яркой обертке. Когда пил чай, проводница Лена угостила меня конфетами. Одну из них я сунул себе в карман. Я достал эту конфету и протянул существу.

– Вот, угощайтесь, как говорится, от чистого сердца.

Существо замерло, вглядываясь в конфету, потом решительно опустило свою трость-трубу и тоненькими пальчиками взяло конфету, развернуло ее и сунуло себе в рот.

При этом на лице существа появилось выражение блаженства. От удовольствия оно даже на секунду прикрыло свои глаза. Было видно, что конфета ему понравилась. А я тем временем продолжал нести всякую чушь, лишь бы существо не вспомнило про свое оружие.

Существо съело мою конфету и тут раздался звон колокольчиков. Они долго переливались и звенели. Мне было не понятно, то ли существо так со мной разговаривает, то ли просто смеется над моей глупостью. По крайней мере было ясно, что пока оно смеется, мне опасаться нечего. Трость-труба перекочевала за спину существа.

Существо сунуло руку в карман, который оказался у него сбоку в его воздушной одежде, порылось в нем, достало три шарика, похожих на драже. Каждый шарик был окрашен в свой цвет: розовый, голубой, зеленый – и протянуло их мне.

Я взял и ни секунды не сомневаясь сунул их все в рот и проглотил. Что может со мной случиться от этих внеземных конфеток старался не думать. Существо удивленно смотрело на то, как я быстро съел его угощение, потом опять начало смеяться. По крайней мере я так понял тот звук, которое оно издавало – мелодичный звон десятков серебряных колокольчиков.

Меня потянуло в сон. Я сел под дерево прямо на кучу опавших листьев и отключился. Когда очнулся существа рядом не было. Я поднялся и пошел в сторону станции.

К станции подходил осторожно, хоронясь за вагонами с углем на четвертом пути.

– Коля, жив! – окликнул меня Иван Севастьянович. – Я тебя тут уже целый час караулю. Там майор рвал и метал, когда узнал, что хотели с тобой расправиться. Пригрозил, что лично расстреляет тех, кто хотя бы пальцем машинистов тронет.

– Да, ничего, я в порядке, – ответил я на обеспокоенный взгляд Ивана Севастьяновича. – Вы лучше расскажите, что там у вас происходит?

– Прибыла дрезина с рабочими. Мы попали сюда с юга, а если двигаться дальше на север, там оказывается расположена большая станция с поселком для железнодорожников. Сейчас ждем с севера пассажирский поезд. С ним прибудет местное начальство, которое и решит нашу судьбу.

– А я тебе тут поесть принес, – сказал машинист, развертывая пакет, который держал в руках.

– Лена передала?

– Она. Очень переживает за тебя. Один мужик, что за тобой гнался, был из ее вагона, так она его чуть не убила. Женщины ее еле оттащили. Он уже в другой вагон перешел.

– Понятно, – я присел на ступеньку грузового вагона. Сам не заметил, как за прошедшие несколько часов успел проголодаться, – А вы то сами ели? – спросил я Ивана Севастьяновича откусывая здоровый кусок от бутерброда с колбасой.

– Да, ел я, не переживай! – махнул рукой Севастьянович.

– Не знаете, что там решил сержант, из вагонзака? – спросил я.

– Он всех своих зэков передает местным властям. Пусть у них голова об этом болит.

– Разумно.

– Ладно, ты пока здесь еще посиди. А я схожу, узнаю, что там и как. А то иди, сядь в тепловозе. Сейчас весь народ на станции. Никто тебя не заметит.

– Да я лучше здесь, на свежем воздухе побуду, – решил я.

Иван Севастьянович было пошел, но потом остановился.

– Ты не думай. Ни я, ни Толян никому кроме майора не говорили, что ты на пульте что-то нажимал…

– Да не нажимал я ничего, – ответил я, – это просто совпадение. Я заметил, что на пульте тепловоза мигнули все индикаторы. Хотел указать на это Толяну, он в этот момент смотрел вперед. Протянул руку к пульту тепловоза, проскочила искра. И случайно, именно в этот момент поезд въехал в тоннель.

– Да я верю, верю, – сказал машинист.

– Разболтал всем, наверное, начальник поезда. Он слышал, как я давал объяснение майору. Да и что такое можно нажать на пульте тепловоза, чтобы поезд оказался на другой планете, а может и вообще в другой вселенной?

Иван Севастьянович в ответ только махнул рукой. Он ушел, а я пошел вдоль грузового состава с углем. Делать было нечего, а идти открыто на станцию я пока опасался. Уж очень некоторые пассажиры возбудились, от того что оказались далеко от дома, в другом мире. А меня почему-то посчитали косвенной причиной их несчастий. Мальчиком для битья мне быть совсем не хотелось.

Незаметно я дошел до последнего вагона. На соседнем пути стоял наш поезд. Последний вагон – вагон для перевозки заключенных – вагонзак, был передо мной. Вдруг крайнее окно, то, где находится туалет, открылось. Вообще-то в таком специальном вагоне там должна быть решетка, но ее не было. По-видимому, ее сняли раньше. В окно вылез вначале один мужик, потом второй, за ними спустился третий.

Я сразу предположил, что кто-то из конвоиров, за деньги, или по какой другой причине, помог им бежать.

Я отступил за вагон, и присел за колесами, так чтобы меня не было видно, и осторожно стал за ними наблюдать. Сразу было понятно, что это люди не простые: фигуры крепкие, коренастые; руки в наколках; взгляд жесткий. С такими в узком месте темной ночью лучше не встречаться.

Уголовники перешли железнодорожный путь и направились в сторону леса. Чтобы они меня не заметили, я лег между рельсами под вагоном. Колеса вагона меня загораживали. Бандиты прошли мимо, даже не посмотрев в мою сторону.

Давешние агрессивные пассажиры, которые гнались за мной и кидались камнями, по сравнению с этими волками, выглядели несмышлеными щенками. Я понимал, что раз эти крутые уголовники вырвались на волю, то будут заниматься тем, чем привыкли, то есть убивать и грабить, а вот как это предотвратить, я не знал.

На школьные каникулы я каждый год ездил на север в деревню к деду. Он был опытный охотник, а тайга для него дом родной. Он брал меня на охоту и научил не только стрелять, но и правильно ходить по тайге.

Охотник, это не слон в посудной лавке, учил меня дед. По лесу нужно идти так, чтобы не шелохнулась ни одна веточка. При этом самому все вокруг примечать, ко всему прислушиваться, все что происходит, на ус мотать. Нужно всем своим телом чувствовать окружающую природу, любить ее и тогда она сама пошлет навстречу охотнику удачу с богатой добычей.

Я подождал, пока уголовники скроются в лесу, а потом тихо скользнул за ними. Нужно было проследить, куда они направляются и что замышляют. Лес поблизости от станции был не сплошным, а перемежающийся открытыми пространствами. Я тихо добрался до такого открытого места и увидел, как бандиты входят на другой участок леса. Я присел за деревом, ожидая, когда бандиты уйдут подальше, чтобы тоже пересечь открытое пространство.

В этот момент, чуть правее меня из леса вышел старший лейтенант, кажется его звали Саша. Похоже именно ему его командиры поручили присматривать за сержантом и за вагоном с заключенными. В отличие от меня лейтенант был вооружен, на поясе кобура пистолета, в руках короткий автомат.

Ну, мне там делать нечего, подумал я. Вот только лейтенант слишком спешил. Бандиты еще далеко в лес не ушли и могли видеть, как он пересекает открытое пространство. Но и окликнуть, предупредить его я тоже не мог. Мой оклик, точно бы выдал лейтенанта уголовникам.

Лейтенант скрылся в лесу и почти сразу раздалась длинная автоматная очередь. Я подождал пару минут. Выстрелов больше не было и перебежав открытое пространство углубился в лес. Через пять минут я нашел лейтенанта. Он был жив, но голова разбита, в крови. Автомата рядом не было. В нескольких метрах от него лежал один убитый бандит, чуть дальше другой, а вот третьего видно не было. Ушел? И автомат лейтенанта забрал.

Лейтенант стал приходить в себя, увидел меня, схватился было за кобуру с пистолетом, но потом узнал. Я нашел у него в рюкзаке бинт и стал перевязывать ему голову.

– Как только зашел в лес, они набросились на меня, – тяжело дыша сказал лейтенант, – Двоих одной очередью уложил, а третий зашел сзади и ударил палкой по голове.

– Ваш автомат пропал, – сказал я лейтенанту. Он осмотрелся, автомата действительно нигде не было.

– Странно, – сказал лейтенант, – чего же он тогда не добил меня?

– Быть может, он увидел, как я вышел из леса и решил, что со мной еще есть люди, – предположил я. – Не стал терять время и скрылся.

– Может и так, – согласился со мной лейтенант.

Я закончил перевязку и помог лейтенанту встать. Палка, которой бандит ударил лейтенанта по голове, валялась рядом. Я поднял ее и подал лейтенанту. Опираясь на нее, он мог идти.

Мы потихоньку двинулись в сторону станции. Я постоянно оглядывался, потому что бандит с автоматом мог вернуться и тогда, особенно на открытом месте мы были отличной мишенью. Но видно, расстреливать нас с лейтенантом в планы преступника не входило, и мы благополучно добрались до станции.

Загрузка...