Стажировка богини (СИ)

Пролог

Альфэй — начинающая богиня. Получив своё первое задание, она твёрдо намерена показать чего стоит. Однако в каждом из сотворённых ею миров что-то идёт не по плану. Словно её преследует злой рок. Или совершенно конкретное зло.

— Поздравляю с официальным завершением тридцатилетнего периода обязательного обучения. С этого дня вы перестали быть учениками и становитесь стажёрами. Начинается практика по созданию миров. Отныне в Золотом павильоне вы будете появляться только, чтобы сдать мне результат своего сотворения. Не торопитесь. Подойдите к работе и своим ресурсам ответственно. Возможно кому-то перед тем, как бездумно уйти в свой первый закрытый тренировочный мир стоит освежить память. Полистайте лекции, наведайтесь в библиотеку. Не возбраняется спросить совета у товарищей или старших богов. Помните, что свой статус начинающего бога вам ещё только предстоит подтвердить, — кустистые брови наставника Ли сурово сошлись на переносице, в то время как спокойный, глубокий голос ни разу не дрогнул. — Старший ученик Е раздаст вам чётки с нанизанными на зачарованную нить заготовками под ваши будущие миры.

Занимавшая место сразу напротив наставника, Альфэй заёрзала от нетерпения. Она считала, что со стажировкой справится лучше кого бы то ни было, и жаждала приступить к испытанию. А вот глупое доисторическое правило Небес сидеть на коленях перед низким столиком её страшно утомило за годы обучения. И маленькая подушка-подкладка не могла смягчить её боль. Ещё и эта старческая мода, из-за которой приходилось мучиться с волосами, спускавшимися ниже пояса, путаться в длинных полах и рукавах ханьфу. Словно они находятся на съёмках сериала в декорациях Древнего Китая. Однако ностальгирующие по седым временам старшие боги были неумолимы, и обучающиеся строго соблюдали своеобразный дресс-код. Традиции, чтоб их тёмные боги побрали. Впрочем, во время стажировки эти правила уже будут не властны над ней.

Из мыслей о том, что отныне начинается совсем другая жизнь, Альфэй вырвал старший ученик Е — её главный соперник за место личного ученика наставника Ли. Несмотря на то, что она объективно умнее, исполнительнее и продуктивнее, наставник всё равно выделял мужчину, назначив его старшим учеником и всячески поощряя. Альфэй видела в этой несправедливости лишь следование патриархальному строю Небес.

Приходилось признать, что старший ученик Е и, правда, обладает незаурядными данными. Она невольно замирала, стоило попасть под прицел глаз тёмных, словно безлунная ночь. Этот острый, настойчивый, достающий до нутра взгляд цеплял. Красивая, отзывающаяся теплом внутри, улыбка беспокоила. Ученик Е обладал утончённой, но не лишённой мужественности внешностью. Был высок и силён. А его умение себя подать и расположить окружающих вызывало зависть. Но Альфэй считала, что красивая мордашка в человеке не главное.

— Твои чётки, ученица А, — мужчина с приятной улыбкой протянул ей последнюю искусно сотканную зачарованную нить с шестью прозрачно-голубыми бусинами сингулярностей, которые ей предстоит довести до полноценных обитаемых миров.

— Теперь стажёр, — недовольно поджала губы Альфэй.

— Прошу прощения за мою неучтивость, — ещё шире заулыбался он.

Альфэй только фыркнула. Она не верила этой доброжелательной улыбочке, идеальной выдержке и слишком прилизанному… всему! Начиная от внешнего вида, заканчивая речью и поведением. И хоть доказательств у неё не было, Альфэй была уверена, что мужчина сознательно обратился к ней по более низкому званию, чтобы в очередной раз задеть и уязвить, «показать её место».

— Опять ты придираешься к старшему ученику Е! Признай уже, что он слишком хорош, и ты просто запала! — послышался писклявый голосок миловидной ученицы И, которую кроме нарядов, собственной внешности и мужчин ничего не интересовало. Разодетая как на приём к императору, та негодующе и выверено прикусила накрашенные губы.

— Точно, втюрилась и бесится! — вторили такие же гламурные подружки-сплетницы.

Поскольку организационное занятие уже закончилось, а наставник Ли оставил их одних, Альфэй решила, что просто уйдёт: молча и грациозно, как настоящая богиня. Она считала ниже своего достоинства ввязываться в споры и выяснение отношений с глупыми девицами, словно у неё самой ровно столько же мозгов, сколько у этих куриц.

Но проходя мимо ученицы И, заметила её ядовитую усмешку.

— Кто бы говорил о предвзятости и слепоте, так только не ты! Главная курица курятника, — шагнула к обидчице Альфэй.

Ученица И стрельнула взглядом в старшего ученика Е, который нарочно или нет, торопливо шагал прочь, и улыбка сползла с пухлых губ.

Характер Альфэй называли тяжёлым и склочным, пару раз она ввязывалась в драки, поэтому с ней старались не ссориться, но почему-то это всё равно происходило. Впрочем, не в этот раз, поняв, что лишена поддержки, ученица И скромно потупила взгляд.

Зато стоило Альфэй отойти на приличное расстояние, как в спину полетели остроты и упрёки.

— Только и умеет, что кулаками махать. Какая вульгарность!

— Но рука у неё тяжёлая. Ученик В сказал, что не у каждого Бога войны столько силы.

— Вот поэтому, как на женщину, на неё никто не смотрит.

Приподнятое из-за начала стажировки настроение испортилось

К сожалению, по возвращению в собственный павильон, сразу приступить к созданию своего первого мира не удалось.

Время до вечера Альфэй потратила на подготовку наряда и прихорашивание. Праздник по случаю окончания учёбы следовало посетить хотя бы для того чтобы выказать уважение наставнику. К тому же боги только и делали что танцевали, музицировали и набивали брюхо — светские мероприятия являлись неотъемлемой частью жизни Небес.

— Смотри-ка, Зазнайка явилась! — громко оповестила соучеников о появлении Альфэй, ещё более неотразимая, чем обычно, ученица И. — Неужели сложно было подобрать какой-то менее скучный и невзрачный наряд? Подумать только, белый! Без вышивки и украшений. Словно у неё траур. Ещё и распущенные волосы, как у какой-то деревенщины. А этот минимум косметики? Убожество.

Отвращение Альфэй к яркому макияжу, сложным причёскам и тем более многослойным аляповатым нарядам оставалось неизменным. Она считала, что неважно как хорошо или дорого выглядит наряд, он не подойдёт, если его нельзя самостоятельно надеть и снять. Такие взгляды выдавали в ней «простолюдинку» и являлись источником постоянных насмешек.

Высоким происхождением Альфэй действительно не могла похвастаться. Она родилась в техногенном мире, в котором волшебные и сверхъестественные способности вообще считались мифом. В возрасте тридцати шести лет Альфэй при жизни вознеслась на Небеса. Радовало, что в тот же момент она перестала стареть. Хотя выглядела и не так молодо как прочие богини, которые ради этого шли на всевозможные ухищрения, но всё же и не на свой фактический возраст.

Первое, что она узнала после вознесения, что Небеса едины для множества миров объединённых культурой Китая. От Древнего до Сверхбудущего. Тех, в которых используют энергию Ци, чакру, магию, сверхспособности. И лишённые всего этого. Миры населённые зверолюдьми и захваченные инопланетными расами. Бесконечное множество самых разнообразных миров.

Теория мироустройства, которую преподавал наставник Ли, стала настоящим откровением для Альфэй. Если честно, она не очень верила в богов и будд, скорее в некую расу сверхлюдей и инопланетян, но для того чтобы в будущем суметь поддерживать вверенный мир и беречь его от саморазрушения её вера и не требовалась.

Родной мир Альфэй, населённый обычными людьми, был на довольно высоком уровне технического развития, но как она теперь знала не самом высоком в бесконечном множестве вселенных.

Ради празднования окончания обучения пришлось сдержаться. Хотя очень хотелось подойти к ученице И, чтобы вцепиться той в идеальную причёску.

Понаблюдав за весело щебечущими богинями в ярких нарядах, богатых украшениях, раскрашенных до неузнаваемости и радуясь, что не опустилась до поведения одной из этих «пеструшек», Альфэй выбрала дальний от суетящихся богов столик. Теперь её внимание сосредоточилось на мужчинах, которые в большинстве своём вели себя сдержаннее, да и выглядели менее броско. Приходилось признать, что порой даже Альфэй понимала, отчего наставники так предвзято относятся к богиням.

— Принести тебе вина? Выглядишь так, словно совсем заскучала, — подсел за её столик старший ученик Е, тем самым прервав уединение и размышления Альфэй о том, когда уже прилично будет покинуть планомерно надиравшихся богов.

Его наряд замысловато вышитый серебряной нитью и серебряная же заколка украшавшая причёску смотрелись в меру скромно и нарядно.

— Как будто вино сделает этот вечер менее скучным, — грубо отозвалась Альфэй и потребовала ответ: — Что тебе от меня нужно?

— Ты, как всегда, прямолинейна, — чуть замявшись, засмеялся он. — Мы стали стажёрами и теперь вряд ли удастся так же часто видеться. У каждого своя задача и миры, будет сложно найти предлог для встречи…

— И зачем тебе предлог? — удивилась Альфэй.

— Чтобы случайно пересечься с тобой в Золотом павильоне, — как будто ещё больше смутился старший ученик Е, неловко потирая затылок.

— Я и не случайно могу туда зайти. Нужно только договориться о встрече. У тебя есть какие-то вопросы? Это касается создания миров?

— Не такие вопросы…

— Тогда что?

— Может, прогуляемся? Луна сегодня как никогда близка и прекрасна, — уклончиво ответил старший ученик Е.

Ночной воздух терпко пах цветами. Луна, занимавшая одну четвёртую небосклона, нависла, словно грозя сорваться и раздавить. Альфэй ступила в тёплое облако, лежавшее между шапками белоснежных пионов. Но зачарованный наряд и обувь, тем не менее, выдержали и остались комфортно сухими.

Альфэй вновь посетила мысль, что тот, кто создал Небеса, видимо, очень сильно не любил дождь. В этом мире совершенно не было осадков. Образующиеся облака ложились на землю с вечера и таяли утром. Бывали дни, когда облака не рассеивались и днём.

Горные пики с хрустально переливавшимися водопадами, долины, утопавшие в цветах и облаках, — такими представали Небеса перед вознёсшимся богом.

Когда Альфэй только попала сюда, ей объяснили, что Небеса — это ещё один мир. Такой же, как и любой другой, только населённый исключительно богами рождёнными или вознёсшимися. Правда рождённых богов, про которых рассказывали самые невероятные истории, за всё обучение Альфэй не видела ни разу.

— Ну что? — резко спросила Альфэй, не выдержав того, что старший ученик Е то смотрит на неё, то быстро отводит взгляд.

— Ты сегодня просто очаровательна. Не могу отвести от тебя взгляда.

— А?.. Так не отводи, — не очень поняла эти метания Альфэй, а выражение лица старшего ученика Е на мгновение застыло в нечитаемой маске. — Ты уже определился с тем, каким хочешь видеть свой первый мир?

— Не думал ещё над этим. Переживаю, что мне не хватит энергии, — замялся он.

— Это проблема, — согласилась Альфэй. — Я подсчитала свои расходы маны, на один мир должно хватить, но в случае непредвиденной ситуации, без накопителя сама не справлюсь.

— Думаю, у тебя всё получится, — мягко улыбнулся старший ученик Е, вдруг опережая её на несколько шагов и заступая дорогу. — Ведь ты смелая, решительная и очень способная. Я восхищаюсь твоей выдержкой.

— Правда? — от неожиданности Альфэй остановилась.

— Ты поразительна, — воодушевлённо подтвердил свои слова он. — Мне очень жаль, что теперь мы будем видеться реже, ведь я… Ты мне нравишься! Потому что отличаешься от других богинь. Потому что ты… это ты.

— Я не знаю, что сказать, — призналась Альфэй, ощущая, как от приятных слов внутри разлилось тепло, а сердце забилось быстрее.

Родной мир Альфэй отличался двуличием: весьма свободные нравы, особенно среди мужчин, и официальная жёсткая цензура. Молодые люди редко хранили невинность до свадьбы, хотя обзавестись семьёй всё же желательно было до двадцати пять лет.

Альфэй предпочла остаться свободной, независимой женщиной.

Родители с каждым годом пилили всё настойчивее, и даже после двадцати пяти не оставили попыток свести её с каким-нибудь холостым сыном друзей семьи. Они ожидали от неё удачного замужества и внуков. Ставили в пример семейного старшего брата и «более удачливых» подруг выскочивших замуж сразу после школы и перманентно беременных.

Альфэй же хотела доказать, что чего-то стоит сама по себе без мужа и детей. Считала, что уж сходить замуж всегда успеет.

На Небесах нравы оказались ещё более свободными, если не сказать распущенными, и без цензуры. Боги и богини редко клялись в верности, за каждым тянулся шлейф больших и малых любовных побед. А прошедшие тридцать лет обучения не оставили ни одной «не попорченной» по несколько раз богини.

У Альфэй ещё до вознесения дважды случались короткие, но бурные романы, правда даже тогда от мужчин она не слышала столь приятных слов и признаний. После вознесения личная жизнь отошла далеко на задний план, она слишком сосредоточилась на учёбе.

Теперь же хотелось вспомнить, каково это быть желанной женщиной.

— Заглянешь в мой павильон на чай? — решительно предложила она старшему ученику Е.

Альфэй не знала, что может стать Богиней. Её случай, по словам наставника Ли, был действительно уникальным, ведь из техногенных миров если и возносились, то очень редко. Поэтому за свой шанс стать самой настоящей богиней она держалась крепко.

Все эти годы Альфэй посвятила обучению. Она очень хотела доказать, что её вознесение не случайность и не ошибка, а закономерность. Потому что она упорная и трудолюбивая, аккуратная и внимательная. Впрочем, сама не веря в это до конца.

В своей человеческой жизни она работала на благо общества — была чиновником Комитета по управлению городским хозяйством, а по факту попросту девочкой на побегушках. Начальник не стремился выше и ей не позволял вырасти по карьерной лестнице.

На работе Альфэй пахала одна за весь отдел, и поэтому ей не горели желанием давать отпуск, не позволяли уезжать на учёбу или по обмену опытом, посещать выездные совещания. Буквально заперли в четырёх стенах среди шкафов забитых папками с документами. Зато когда поднимали зарплату или давали премию, то тут она оказывалась на последнем месте. Всем было нужнее: молодым специалистам, старшим коллегам, юбилярам, декретным, коллегам-мужчинам, которым нужно кормить семьи. Всем тем, кому необходима была её помощь, чтобы выполнять свои трудовые обязанности.

Начиная с тридцати, её преследовали проблемы со здоровьем: недосып и бессонница, депрессия, выгорание, простуды, ноющий желудок и боли в спине из-за долгих часов просиживания за сметами и жалобами. А ещё отчаяние из-за беспросветного и бесперспективного будущего, ощущение тщетности всех усилий, потеря смысла жизни.

Заметили Альфэй в тридцать шесть лет на совещании, на котором она замещала начальника, и предложили повышение. В эйфории от того, что её старания, наконец, заметили, она вознеслась на Небеса.

Однако стоило эйфории немного улечься и оказалось, что на Небесах вся та же самая «канцелярия», что и в её родном мире. Только ставки в борьбе за место под солнцем тут выше.

Боги и богини не гнушались использовать своё тело, чтобы получить привилегию, выгодное назначение или более лёгкое экзаменационное задание. Стоило заметить, что о старшем ученике Е ничего подобного не говорили, но в романах с наставницами он отметился, и поэтому Альфэй до настоящего момента считала, что это не спроста, и мужчина не гнушался любых методов.

Но, может, она просто была предвзята к своему главному сопернику?

Всё же то, что сама она считала умышленными подколками и унижением её достоинства, остальные соученики и начинающие боги рассматривали, как неудачные попытки пошутить или неловкость в общении. Возможно, она действительно чересчур чувствительна и подозревает всех и каждого в нехороших намерениях, как пеняла ей ученица И.

Старший ученик Е на самом деле не был замечен ни в чём плохом. А вот его фанаты вечно раздували из мухи дракона, в чём Альфэй убеждалась ни раз.

Собственный любовный опыт Альфэй был небогат. Впервые она влюбилась, будучи студенткой, только покинувшей родительский дом. Избранник — сокурсник и богатенький молодой господин, лишь играл на её чувствах, доказывая какой крутой мачо и что она будет бегать за ним, как собачонка. Попался на том, что снимал её откровенные видео, похваляясь ими перед друзьями. Она не простила, ещё и поколотила прилюдно. Их расставание вышло скандальным и некрасивым.

В следующий раз её очаровал коллега, который, казалось, искренне ей сочувствовал, а позже воспользовался, чтобы получить повышение. Из-за болезненного унижения, она ещё десять лет шарахалась от мужчин, как от огня. Боялась влюбиться и довериться, как дурочка. Да и времени на глупости не находилось. А после вознесения появились задачи важнее мужчин.

Альфэй зареклась завязывать серьёзные отношения и тем более любить. Впрочем, ничего против лёгкого романа она не имела. У богов интрижки были в порядке вещей. И, в конце концов, если мужчинам так можно поступать, то почему не могла она?

Все эти мысли огненными кометами промчались в её сознании, пока она вела ночного гостя в свой павильон, выставляла угощения на низкий столик в гостиной, грела и разливала чай.

— Я интересовался, свободна ли ты. Ведь за все годы обучения не было никаких слухов о том, что ты с кем-то встречалась, — признался старший ученик Е, разглядывая пиалу с чаем в своих руках.

— Просто спроси, — пожала плечами Альфэй.

— Так, стажёр А, ты свободна? — он напряжённо уставился ей в глаза.

— Меня зовут Альфэй. И, да, я свободна, — хмыкнула Альфэй, заметив радость, загоревшуюся во взгляде напротив. — А твоё имя?..

Начинающие свой путь боги хранили в секрете свои имена. Потому что были ещё слишком слабы, чтобы справиться с проклятьями, которые можно наслать, зная истинное имя бога. Только самые сильные боги не боялись открыть миру своё имя. Более слабые довольствовались статусными прозвищами: Восточный бог, Западный бог, Бог войны, Богиня плодородия, Богиня красоты. Порой последователи даже не знали о смене бога занимавшего пост, например, Бога литературы.

— Ежан, — чуть менее уверенно улыбнулся он, и Альфэй окончательно поверила в искренность мужского интереса к ней.

Боги никогда не врали. Зато виртуозно недоговаривали. А вот прямую ложь мог почувствовать даже самый слабый из них.

Ежан не врал ей. Альфэй, больше не сомневаясь, встала с подушки и потянула мужчину за рукав, увлекая за собой.

— Альфэй? — собственное имя в устах Ежана прозвучало подобно нежной песне иволги.

Развернувшись, Альфэй встретила эти искушающие губы, разрешая себе упасть в надёжные объятья и перестать контролировать происходящее. Она словно отдалась могучему течению, которое подхватило и понесло, потоком ярких картин и ощущений.

Тёмный взгляд, наполненный страстью, оказался ещё прекраснее и пленительней.

Ежан сполна оправдал репутацию дамского угодника, одним поцелуем заставив позабыть обо всём. Альфэй ещё никогда не было так хорошо с мужчиной. От каждого прикосновения по телу, прокатывались горячие чувственные волны, а чужие губы разжигали что-то запредельное и давно позабытое. Возможно, всё дело было в том, что она стала богиней или в том, что её партнёр — бог. Это не имело ровным счётом никакого значения, когда голова блаженно опустела, тело, словно потяжелело, откликаясь на каждую ласку, низ живота томительно тянуло, в груди поселилась приятная нега, растекаясь лавой желания.

Альфэй казалось, что давно атрофировавшая за ненадобностью страсть, мощным взрывом вернула ей вкус жизни, заставляя трепетать и молить о большем. Ощущения стремительно нарастали, захватывая и возвращая запретные до этого момента чувства.

Альфэй задохнулась восторгом и обрушившимся на неё всесокрушающим удовольствием.

— Не знала, что у богов это так… — поделилась Альфэй своим открытием, расслабленно нежась рядом с любовником.

— Понравилось? Секс богов не сравнить с человеческими переживаниями, — пренебрежительно дёрнул плечом Ежан. — Я уже и забыл, как пресно и скучно это когда-то было. Кстати, не советую развлекаться со смертными. Энергообмен между богами ни с чем не сравнится. Даже маги и заклинатели не так хороши для этого.

— Но на Небесах обитают только боги…

— Вот именно. Боги, которые могут создавать собственные миры, населённые кем угодно. Но кому оно надо, когда богини лучше всего, — нежный поцелуй увёл мысли Альфэй далеко от богов и их игр со смертными. Ежан был прав то, что происходило между богами, не шло ни в какое сравнение.

Утром Альфэй не торопилась гнать Ежана, потакая собственной слабости и желанию насладиться нежданным подарком судьбы ещё чуть-чуть.

— А у меня бусины тёмно-красного цвета, — сказал Ежан, вертя в руках её чётки с заготовками под будущие миры.

— Наставник Ли говорил, что такие заготовки не очень отличаются друг от друга. Вот если бы они были напитаны божественной энергией, так чтобы светиться, тогда другое дело. Но нам придётся напитать их собственной энергией, что в разы усложняет процесс сотворения.

До стажировки их всех снабдили специальными артефактами-накопителями, которые следовало заблаговременно зарядить под завязку. Разумная предосторожность, ведь новички, истратившие больше божественной энергии, чем могли себе позволить, рисковали оказаться запертыми в ловушке закрытого тренировочного мира.

— Когда мы сможем увидеться в следующий раз? — отложив чётки, Ежан подошёл, чтобы коснуться её губ сладким поцелуем.

От полноты ощущений, Альфэй прикрыла глаза. Внутри вновь расплавленным золотом разлилась сияющая и горячая волна тяжёлого желания. Она нехотя оторвалась и с трудом сглотнула, ставшую вдруг вязкой слюну.

Почему она так долго отказывала себе в удовольствии? Почему боялась почувствовать себя вновь желанной? Альфэй не хотела вспоминать.

Все обиды и страхи казались мелкими в сравнении с волшебными ощущениями, которые дарил ей Ежан.

— Пришлю тебе божественного посланника, как только справлюсь с сотворением первого мира, — пообещала Альфэй.

— Возможно, я не смогу придти сразу же, — заботливо предупредил он.

— Ничего, я подожду.

— Тогда, до встречи, — прощальный поцелуй обжёг обещанием новой сказочной ночи.

Оставшись в одиночестве, Альфэй не медля больше ни минуты, активировала защиту павильона и взяла в руки чётки. Первая среди одинаковых бусин замерла в пальцах. В прозрачно-голубой глубине словно пробегали блики солнечного света, завораживая и маня окунуться.

Альфэй всей собой потянулась за игрой света и тени.

Часть 1

Глава 1. Сотворяющая богиня

Альфэй словно нырнула в поток прохладной прозрачно-голубой воды с пробегавшими по поверхности бликам. Звуки и запахи как отрезало. Перестали ощущаться температура, влажность, движение воздуха. Тело сдавило со всех сторон. Она застыла в самом сердце ничто и нигде.

Сосредоточившись, Альфэй затянула песнь созидания.

Напротив неё сгустилась энергия, в виде маленькой, всё разраставшейся чёрной дыры. Вскоре окружающую голубоватую прозрачность затянуло в эту чёрную дыру, внутри которой далёкой звёздочкой сиял сотворённый мир.

Усилием воли Альфэй переместилась на поверхности планеты, ноги утонули в рыхлой почве, до слуха донёсся приятный шелест волн и крон деревьев. Света, исходящего от самой Альфэй, едва хватило, чтобы разглядеть песчаный морской берег. Она подняла взгляд, и вновь запела, наблюдая за рождением звёзд, солнца и луны.

С каждым новым актом сотворения божественная энергия покидала её. Последнее на что ещё хватило Альфэй — населить этот мир людьми, пока силы окончательно не оставили её.

Очнулась Альфэй от колющего во все места сена, заменявшего ей постель, в маленькой хижине, сделанной из бамбука. На ней оказалось всего две холщёвые тряпки: одна прикрывала грудь, другая опоясывала бёдра. Ноги же и вовсе оказались босыми. После десятилетий ношения многослойных одежд, казалось, что она неприлично обнажена.

— О, ты очнулась? Твои тряпки вымазались, так что я их сожгла. Пока походишь в том, что я для тебя нашла. Иди, поешь, а то в чём только и душа держится? Такая бледная и тощая. А чтобы прокормиться, нужны силы, — в хижину вошла высокая, ширококостная, загорелая женщина, чьи мышцы и полные груди, казалось, были натёрты маслом и упруго перекатывались от каждого движения.

Ничего удивительно в том, что Альфэй поняла обращённые к ней слова, не было. Всё же именно она создала этот мир и само собой понимала всех его обитателей, как и они её. Тут неприятных сюрпризов не предвиделось.

Женщина тоже носила холщёвые тряпки, но поверх них блестели стальным плетением кольчужный лиф и юбка, на ремне висели ножны с внушительным тесаком, обута она была в кожаные сапоги до голени. Её чёрные, коротко остриженные волосы были выбриты у висков. Ни грамма косметики, ни единого украшения на женщине или в её жилище Альфэй не заметила.

За грубосколоченным низким столом они с женщиной разделили скудную трапезу, состоявшую из овощей, вяленого мяса и фруктов, запив всё это простой водой. Женщина попросила звать её сестрицей Юн, а Альфэй сократила своё имя до Фэй.

— Мы находимся на большой земле. Бывает, к нам прибивает кого-то из варваров. Таких же тщедушных и маленьких. Видимо жизнь за большой водой совсем тяжёлая, вот вы там и хиреете, — поделилась своими умозаключениями Юн.

— Ничего я не тщедушная! — возмутилась Альфэй под задорный грудной гогот.

— Не обижайся, малышка, но тебя бы откормить как следует. Я живу охотой. Места у нас изобильные, в лесу полно дичи, так что мясо всегда есть. Можешь жить у меня, пока не придумаешь, как быть.

— Пожалуй, я приму твоё предложение, сестрица Юн, — согласилась Альфэй.

Она почти не чувствовала согревавшую изнутри и дарующую ощущение всемогущества божественную энергию, и по всему выходило, что застряла в сотворённом мире до восстановления резерва. В крайнем случае, можно было воспользоваться накопителем, который на неснимаемой цепочке, невидимый для посторонних глаз висел на шее. Однако Альфэй хотела по-честному сделать задание от начала и до конца сама. Она нуждалась в испытании собственных сил, чтобы доказать чего на самом деле стоит.

— Вот и славно. А теперь идём, поможешь мне продать тушки кроликов и фазанов, — позвала её Юн.

Они шли по обычной утоптанной множеством ног тропинке между однотипными бамбуковыми хижинами. Всю дичь в холщёвом мешке несла Юн, не мешая Альфэй вертеть головой по сторонам.

В центре поселения на единственной улице, где расположились торговые ряды, им всё ещё не встретилось ни одного мужчины. Создавалось впечатление, что здесь живут только женщины, причём такие же высокие и мощные как Юн. Среди местных Альфэй чувствовала себя карликом, попавшим в мир великанов. Женщины торговали мясом, рыбой, овощами, фруктами, оружием, тканями, кожей. Они громко переговаривались, смеялись и ругались.

— Кто это с тобой, Юн? — спросила торговка соседнего прилавка, когда они с Юн разложили тушки кроликов и фазанов на одном из деревянных столов.

— Чужеземка Фэй. Нашла её сегодня на берегу у большой воды.

— Ох, и тощая она у тебя, — покачала головой женщина.

— Ничего, я её ещё откормлю!

— Да не тощая я! — не смолчала Альфэй под дружный гогот женщин.

Юн продавала свой товар за круглые медяшки, на которых был отчеканен местный номинал.

— Монеты куют в кузнице. Ещё наконечники для стрел и копий, ножи, мечи, кольчуги, орудия для возделывания полей. Сложное ремесло, но за него и платят хорошо, — Юн указала на стол особенно внушительной женщины продающей товары из железа.

— Это жена кузнеца? — предположила Фэй.

— Она и есть кузнец. А кто — это жена? — поползли брови Юн вверх.

— Эм… а мужчины у вас есть?.. Ну, самцы? Пара для создания семьи? Как у вас вообще дети появляются? — видя всё больше непонимания во взгляде Юн, постаралась, как могла, уточнить Альфэй.

— Приходит нужный возраст. Вот смотри, — указала на одну из женщин Юн.

Альфэй не заметила особых отличий этой женщины от других: такая же большая и объёмная, разве что живот чуть более выпуклый и кожа на нём натянута как на барабане.

— Рождение новой жизни — это естественный ход вещей. Мы не охотимся на животных в период вынашивания и кормления потомства — это табу. А община помогает женщинам в тяжести, ведь дети — это будущее общины.

Среди покупательниц Альфэй увидела женщину с маленькой девочкой, очень похожих внешне. Промелькнула мысль, что шутки про гомозиготных самок, в этом мире воплотились буквально: делением на две особи.

От изучения местных и их обычаев Альфэй отвлёк громкий трубный звук.

— Это охотницы на крупную дичь вернулись, — разулыбалась Юн.

Торговки и покупательницы оживились, расступаясь и озираясь в одном и том же направлении.

Между рядами с видом королевы вышагивала особенно высокая и накачанная женщина. Внешне она не очень отличалась от Юн: всё те же холщовые тряпки с вязью кольчуги поверх, кожаные сапоги и наручи, тесак на поясе, а за плечами колчан со стрелами и луком.

— Сестрица Тай, как всегда, великолепна: ни на ком из охотниц и царапины нет, да ещё и с богатой добычей вернулись, — восхищённо выдохнула Юн.

За этой самой Тай показалась группа таких же накачанных дылд с бамбуковыми палками, на которые были подвешены пара косуль и дикая свинья. Группа охотниц подошла к центральному, особенно большому прилавку, где женщина торговала мясом, завёрнутым в литья лотоса.

— Давай скорее наши деньги. Сегодня пришлось побегать… — распорядилась Тай.

— Но я ещё вчерашнее не продала, — неуверенно возразила торговка мясом.

— Так нам что, теперь не охотиться?

Собравшиеся вокруг женщины загалдели, не одобряя торговку, и та, соглашаясь всё же купить дичь, снизила цену.

— Ты хочешь нас обмануть? — схватилась за рукоять тесака на поясе Тай.

— Я хочу всё продать. Но кто будет покупать вчерашнее мясо, когда есть сегодняшнее⁈

— Хватит ссориться, — к спорившим, мимо расступающихся зевак, вышла седовласая, но всё ещё не утратившая живость и гибкость женщина.

— Глава общины Джу, — пояснил Альфэй гул голосов.

— Тай, ты слишком увлеклась. Впредь тебе следует согласовывать свои действия с остальными членами общины. Мяса действительно слишком много, поэтому сегодня цена на него будет другой.

— Как скажет глава общины Джу, — недовольно надула губы Тай.

Народ вокруг них загудел, как улей рассерженных пчёл.

— Но это же несправедливо! Тай хорошо постаралась! Охота опасное дело!

— Тихо, — зычно велела Джу. — Если вам что-то не нравится, так купите вчерашнее мясо. Чтобы купить сегодняшнюю дичь, нужно выручить деньги за вчерашнюю. Справедливость в ваших руках.

К удивлению Альфэй женщины и даже Юн потянулись к прилавку с мясом и смели всё под чистую. Так что цена на косуль и дикую свинью всё же устроила Тай.

— Вот видите, всегда можно найти выход, если действовать сообща. Этим и сильна община — своим единством, — удовлетворённо сказала Джу.

— Если бы кое-кто так не наглел, всё было бы проще, — не согласилась Тай.

— Нельзя осчастливить всех чьим-то несчастьем, — покачала готовой Джу, но Тай уже развернулась, чтобы уйти и явно не слушала наставлений мудрой женщины.

— Нехорошо жадничать, — неодобрительно нахмурилась Юн. — Но здорово, что всё так удачно сложилось.

— Только благодаря главе общины всё так вышло. Это она подумала и позаботилась обо всех, — не согласилась Альфэй, но и она была рада, что назревающий конфликт разрешился. Всё же тут жили добрые и отзывчивые люди, несмотря на отдельных заносчивых особ.

Покончив с торговлей. Юй помимо уже купленного мяса, приобрела ещё свежих овощей и фруктов, а так же кожаные сапоги для Альфэй. Теперь ноги не кололи камешки, палочки и сухая трава.

Они вернулись в хижину, чтобы пообедать. Пока Альфэй мыла овощи и фрукты, Юй развела костёр и на углях приготовила мясо. Нарезанных овощей с мясом хватило буквально на одну трапезу. Вместо сладкого очень быстро ушли фрукты. Впрочем, Альфэй не видела тут холодильников или их замены, так что забота о пропитании только на текущий день была понятной.

— Теперь развлечёмся, — Юй радостно ударила по спине так, что Альфэй покачнулась и едва не улетела носом в земляной пол хижины.

— Эй, полегче! — возмутилась было она.

— Всё забываю, какая ты слабая, Фэй, — гоготнула Юн.

— Я не слабая! — сквозь зубы высказала своё мнение Альфэй под заливистый смех.

Развлечением в этом мире считались бои между женщинами общины. Пока они шли, Юн, размашисто жестикулируя, взахлёб рассказывала о том, какая сильная Тай, и как она всех уделывает. У освещённой кострами широкой арены они оказались, когда уже стемнело.

В песчаном кругу, отгороженном по краю от зрителей кострами, один на один боролись женщины. Без оружия, наручей и кольчуг. Зрительницы горячо поддерживали, выкрикивая имена.

— Ну, я пошла! — нетерпеливо сообщила Юн, сбросив к ногам Альфэй кольчугу и тесак.

— Постарайся Юн! Удачи в круге, сестрица Юн! — раздались подбадривающие восклицания.

Противницей Юн стала женщина-кузнец, которую Альфэй видела днём на рынке. Те сошлись как заправские сумоисты, обхватывая друг друга поперёк тела и пытаясь оторвать от земли. Они расходились и сходились снова. Женщины дрались грубо и прямолинейно, толкаясь и пинаясь. Юн проиграла, когда женщина-кузнец уложила её на лопатки, но к Альфэй вернулась весёлой.

— Видела, какая сильная? Ух! — восторженно поделилась Юн.

Стало ясно, что женщины выбывают из круга, когда их побеждают. В самом конце подтянулась Тай со своей шайкой и завалила всех, кто вызвался с ней побороться.

— Она такая классная! Добывает крупную дичь и побеждает всех, — трещала на обратном пути Юн.

— Знаешь… По-моему она экономила силы до последнего. До неё женщины в круге держались по пять-шесть боёв. А на Тай пришлось всего три, — не согласилась Альфэй.

— Ну так головой тоже надо уметь пользоваться.

— Вот тут я с тобой полностью согласна.

Насыщенный первый день в сотворённом мире закончился в охапке сена, которую для неё кинула Юн. Уснуть никак не получалось, Альфэй не привыкла к столь грубой и колючей постели, к сквознякам и крику ночных животных.

Конечно, она была богиней, а значит более крепкой, чем любой смертный. Простуда и переохлаждение ей точно не грозили, как и местные болезни. К тому же в сотворённом мире её не то что комар или змея, но и любое животное не тронуло бы. Исключение составляли разумные расы, вот у тех хватило бы ума или же его отсутствия, чтобы убить собственного бога-создателя и обречь тем самым свой мир на гибель.

Об опасности миров созданных богами недоучками наставники не раз рассказывали. И большую часть посвящённого сотворению миров обучения составляли рекомендации что и как надо делать, чтобы точно выжить. Альфэй в отличие от прочих серьёзно относилась к учёбе, она очень не хотела стать героиней новой байки о том, как позатейливее убиться в собственноручно созданном мире. Поэтому у неё давно был составлен подробный план работы на каждом этапе сотворения мира. Альфэй рассчитывала, что у неё уйдёт на это меньше времени и энергии и с бытовыми неудобствами сталкиваться лично не придётся. Но не вышло. По какой-то причине на сотворение мира ушло вдвое больше сил, чем в её пессимистичном прогнозе.

Её, как уроженку более продвинутого мира, особенно удручало в нынешних обстоятельствах отсутствие комфортных условий для соблюдения личной гигиены. Хотелось уединения и удобств, хотя бы когда справляешь малую и большую нужду. Кустики для таких дел Альфэй совершенно не устраивали. Она же не кошка, чтобы ямки в земле рыть!

Резерв всё так же оставался пугающе пуст. А это значило, что придётся какое-то время жить в подобных условиях, и вот на это Альфэй была категорически не согласна. Ворочаясь с боку на бок, она принялась составлять новый, более приближенный к нынешним реалиям план действий.

Часть 1

Глава 2. Обживающаяся богиня

Утром первым делом Альфэй сплела из бамбука циновку. На чём-то подобном в исторических фильмах спали бедняки. Конечно, циновка вышла жёсткой, но и охапка сена, если подумать, не очень-то мягкая, да ещё и колется. Так что, по крайней мере, от одного из неудобств во время сна удалось избавиться.

Получившаяся циновка выглядела неказисто, а по краям разваливалась. Всё потому, что Альфэй знала о процессе изготовления только в теории. Но главное на этом можно было спать.

Следующим по плану она соорудила отгороженный стеной из воткнутых в землю стеблей бамбука уголок для туалета. Вот где сено действительно пригодилось!

— Ты рано встаёшь. Пойдёшь со мной на охоту? — спросила Юн, когда проснулась.

— Нет. Лучше прогуляюсь по берегу и поищу что-нибудь полезное. Есть запасной нож?

— А то как же. Найдётся!

Охоту Альфэй не любила и не понимала. Ей претило убийство живых существ. Что, впрочем, не мешало, есть мясо в уже готовом блюде. Так что стоило подыскать себе какое-то другое дело, которые позволило бы обеспечить сытое проживание в нынешних реалиях. И для начала, она решила осмотреть берег. Потому что накануне заметила, что в общине торгуют только рыбой. Но в непосредственной близости от моря, можно только гуляя по берегу набрать много полезного. Ведь как-то же добывали: мидий, морских гребешков, крабов, морскую капусту и даже янтарь.

Из бамбука она сплела корзину для своих будущих находок и вырезала флягу, которую дальновидно наполнила пресной водой.

Чтобы добраться до моря пришлось долго идти под гору. Чем ниже Альфэй спускалась, тем ощутимее теплел пропитанный солью и влагой воздух.

На кромке песчаного берега Альфэй обнаружила пальмы, а на них те самые фрукты, которыми торговали в общине. За бананами даже не пришлось лезть, дерево само сбросило плоды, стоило обратиться к нему. Всё же в том, чтобы быть создательницей мира, крылась уйма выгод и возможностей!

В родном мире Альфэй жила в мегаполисе и о таком богатстве и разнообразии флоры и фауны только слышала. Кажется, подобным славилась Сычуаньская провинция. Она не была уверена, существуют ли такие места на самом деле, но, в конце концов, это был её собственный мир, так почему бы ему не быть щедрым?

Альфэй застыла, любуясь бесконечной лазурной гладью. Всей собой, впитывая и наслаждаясь солнечным утром, приятным, тёплы ветерком и морем, лениво катящим белые барашки к берегу. Такую безмятежность она видела только на фотографиях и видео в родном мире. На Небесах стремительные, бурные реки, берущие начало из ледников горных вершин срывались со своеобразного «края мира» и терялись в Облачном море. Небеса представляли собой не привычную Альфэй планету — круглый шар, а паривший в облаках искусственно созданный материк со своей атмосферой и законами, закрытый от вмешательства извне, других вселенных и миров.

На теории мироустройства наставник Ли рассказывал о бесконечном множестве различных миров: плоских, круглых, параллельных, зеркальных и прочих. Альфэй же были ближе миры похожие на её собственный — круглый зелёно-голубой шар, плывущий среди звёзд во времени и пространстве.

По щиколотку утопая в песке, Альфэй побрела к воде. В какой-то момент ей померещилось движение у самой кромки прибоя. Присмотревшись, она заметила ребёнка с выбеленными на солнце вьющимися волосами. Людей с такой расцветкой волос Альфэй тут не встречала, как и красок: никакой косметики или красящих пигментов.

— Привет, где твоя мама? Разве ты не знаешь, что убегать нехорошо? — спросила Альфэй, подходя мягко и неторопливо, чтобы не спугнуть играющего с песком ребёнка.

В ответ к ней обернулся белокурый ангелочек, как тех представляли в христианских канонах. От взгляда больших пронзительно-голубых глаз захватило дух.

— Смотри! — на маленькой ладошке оказалась ракушка, а яркая, открытая улыбка, сияла таким восторгом, что Альфэй ощутила, как помимо воли улыбается.

— Красивая. Так, где твоя мама, милая… — Альфэй споткнулась об обращение, когда опустила взгляд и поняла, что ребёнок никак не может быть девочкой. — Откуда ты?

— Отсюда, — обнажённый малыш самозабвенно сгребал к себе песок, из которого уже образовалась приличная гора.

— Как тебя зовут?

— Сибилл, — уверенно ответил мальчик.

— Кто дал тебе имя, Сибилл? — продолжала допытываться Альфэй, не оставляя попыток направить разговор в нужное русло.

— Сам.

— Хочешь банан? Он очень сладкий, — Альфэй порылась в сплетённой из бамбука корзине и отломила от связки бананов один. — Помой руки, и я дам тебе его.

Сибилл, наконец, отвлёкся от горы песка. Пока Альфэй чистила ему банан, он добежал до лениво лижущих берег волн и, поболтав руками в воде, вернулся за угощением.

Маленькие ручки выхватили фрукт, и Сибилл моментально запихал его в рот, став похожим на хомяка с набитыми щеками.

— Вкусно?

— М-мгм!

— Тогда расскажи, как ты тут оказался и что помнишь. А я почищу тебе ещё один, — улыбнулась Альфэй, доставая новый банан и радуясь, что удалось заполучить всё внимание Сибилла.

— Так всегда было. Солнце, вода и песок, — прожевав и проглотив, ответил он.

— Кто приносит тебе еду и воду? — Альфэй отдала ещё один банан и достала из корзины сделанную из бамбука флягу с водой.

— Ты! — уверенно заявил Сибилл, и Альфэй поняла, что выпытывать подробности совершенно бесполезно.

Возможно, Сибилл относился к тем самым варварам, о которых говорила Юн. Может быть, он действительно не помнил своей жизни до этого самого момента. В конце концов, Альфэй только вчера создала этот мир. Но решила понаблюдать за «феноменом мужчины» в мире, который населён исключительно женщинами.

— Что же тогда я о тебе позабочусь раз больше некому. Зови меня сестрицей Фэй, Сибилл. И для начала можешь помочь мне найти что-нибудь интересное на этом берегу?

— Конечно, сестрица Фэй!

— Я на тебя рассчитываю, — она ободряюще улыбнулась, радуясь, что с ребёнком удалось быстро найти общий язык.

В жизни Альфэй не часто доводилось общаться с детьми. Достаточно близко и плотно только со своими племянниками. И насколько она помнила: с малышами ещё можно договориться, а вот когда те становились постарше, задача усложнялась в разы. Повезло, что Сибилл достаточно мал и послушен. На вид мальчику было около шести лет, когда ещё не начали меняться молочные зубы.

Всё утро Альфэй и Сибилл провели на берегу моря, собирая красивые ракушки и камушки, которые очень нравились Сибиллу. А потом наткнулись на место, где обитали крабы, и палочкой затолкали в корзину несколько копошащихся членистоногих. Пришлось быстро делать крышку для корзины из коры дерева и, подоткнув её палкой, нести свой улов Юн.

— Кто это с тобой, Фэй? — неподдельно удивилась Юн, разглядывая Сибилла.

— Его зовут, Сибилл. Я думала, что он один из варваров.

— Нет. Варвары похожи на женщин, которые живут в общине. Только тощие и тщедушные, прямо как ты, — усмехнулась она. — Таких, как Сибилл, я никогда не видела.

— Но ведь мы его всё равно не бросим. Правда?

— С маленькими община всегда поможет. Пусть остаётся.

— Спасибо! Сибилл, это сестрица Юн, она очень добрая и приютила нас обоих. Правда, здорово?

— Очень добрая сестрица Юн! — на детском личике появилась такая наивная и милая улыбка, что дрогнуло бы сердце и у самого жестокого человека.

— Скажете тоже, — засмущалась Юн.

Чтобы отварить на костре крабов, Юн одолжила железный котёл. Сибилл сидел рядом, запихивая палкой пытающихся выбраться крабов обратно в воду. И хоть Альфэй ушла в хижину, чтобы не видеть этого, но свою порцию она всё равно съела с большим аппетитом вместе со всеми.

Сибилл остался, и они зажили втроём. Юн и ему выделила тряпку для набедренной повязки. В общине на неожиданное блондинистое пополнение поглядывали настороженно, но поскольку главный секрет был скрыт набедренной повязкой, то женщины не особенно любопытствовали, удовлетворившись историей о ещё одном найденном на берегу варваре.

Сибилл помогал Альфэй собирать фрукты и морепродукты, плести циновки, шляпы, корзины и делать из бамбука другую посуду и мебель. У Альфэй появился собственный ассортимент товаров на продажу, свой прилавок и заработок. Это дарило чувство уверенности в себе, своих силах, а также в будущем.

За повседневными делами незаметно наступили по-настоящему жаркие дни.

— Я не буду покупать детёныша тигра! Его мясо у меня никто не купит, — однажды раздался злой возглас от мясной лавки, когда Альфэй и Сибилл продавали свои корзины и другую утварь из бамбука.

— Но охотницы так старались! Они же поймали целого тигра, пусть и детёныша, — возмутились зеваки.

— Хорошо, что только детёныша, а не целого тигра. Но его мясо всё равно не продать.

— Так продай шкуру, — возразила Тай, которая и затеяла новый спор.

— Я не торгую шкурами, Тай. И тебе это отлично известно.

Подобные стычки происходили часто. Тай не умела договариваться, она только требовала и злилась, когда ей предлагали невыгодные условия.

— А как же запрет на убийство матерей с детёнышами? — неуверенно прозвучало в толпе.

— Охотницы ведь не убили мать, как и детёныша, так что не считается.

— Я слышала, что Тай хотела проверить свои силы охотой на тигра.

— Но она же не принесла тигрицу в общину. Значит, детёныш остался один и умер бы даже без вмешательства Тай, — рассудил кто-то.

— Сестрица Фэй, они хотят убить малышку? Но она же такая хорошенькая, — сидевший рядом Сибилл схватил её за руку, и, обернувшись, Альфэй увидела в его глазах слёзы.

Сердце кольнуло болью.

— Да, — честно ответила она, отстраняясь от собственных чувств и эмоций. Судьба чьей-то добычи точно не её дело!

— Но я не хочу, — затряс головой Сибилл. — Давай купим? Пока её не убили.

— Зачем? Что ты будешь делать с тигром? Она же дикая. Таких животных не приручить.

— Ну, пожалуйста, сестрица Фэй! Ты же добрая, я знаю.

— Это бесполезная трата денег, — Альфэй отвернулась от беспокоящего, слишком жалобного взгляда.

— Сестрица Фэй, я всегда помогал тебе и сестрице Юн. Я тоже плёл корзины и подстрелил несколько кроликов и фазанов, но вы никогда не отдавали мне мою часть заработка, — зашёл наглец с другой стороны. — Купи мне эту малышку, и я больше никогда и ничего у тебя не попрошу!

Альфэй задохнулась от возмущения и сжала кулаки на коленях. Да как он посмел попрекать её! Они его кормили, одевали, учили…

Более рациональная часть говорила что, тем не менее, любой труд должен быть оплачен, и неважно, чей он: женский или детский. Но злость никуда не делась, свив гнездо у сердца.

— Она маленькая и не сможет жить одна. Отдать тигрёнка матери, скорее всего, не удастся, потому что мелкая уже пахнет людьми. Да и где искать мать неизвестно. Кроме того, думаю, потребуется молоко. Много молока, — предприняла Альфэй последнюю попытку достучаться.

— Я выхожу её, найду молоко. Я всё смогу!

Альфэй тяжело вздохнула и, прекращая спор Тай с торговками, выкупила у охотниц тигрёнка.

— Только держи её в лесу, подальше от общины. Если она вырастет и, перестав боятся людей, начнёт на нас охотится — это будет целиком и полностью твоя вина, — с такими словами она вручила маленького пищащего зверя сияющему в щербатой улыбке Сибиллу.

— Спасибо тебе, сестрица Фэй! Я знал, что ты самая лучшая!

Сердце в который раз дрогнуло, но Альфэй всё равно была слишком раздосадована и зла.

Сибилл утащил тигрёнка в лес и держал где-то там. Заметной переменой стали козы, которых Сибилл теперь разводил около хижины Юн.

— Ну хоть от коз польза есть, в отличие от камней, цветов и раковин моллюсков, — проворчала Юн.

Однако стоило отдать должное, с полочками, на которых Сибилл хранил свои сокровища, их хижина стала выглядеть уютнее. Он сам сообразил использовать узлы, показанные ему Альфэй, чтобы обвязать понравившийся синий камень и таскать тот на шее, в качестве украшения.

— Смотри, сестрица Фэй! — Сибилл появился в хижине и несколько раз повернулся вокруг своей оси, чтобы Альфэй могла в полной мере оценить его «наряд». — Правда, здорово?

В волосах мальчика кое-как торчали цветы: маленькие беленькие и большие с красными помятыми лепестками. Шею украшала большая ракушка, грубо скрученная кожаным шнуром.

Альфэй уже и забыла, когда в последний раз видела хоть кого-то стремящего принарядиться. У Сибилла же, похоже, была настоящая страсть к украшательству жилища и себя. Причём довольно странная для данного мира. Альфэй заметила, что местные женщины не очень-то понимают его тягу к прекрасному, быстро теряя интерес к его непрактичным изобретениям.

— Сибилл, это совсем не по-мужски, — нахмурившись, заметила Альфэй и осознала, что деления на мужчин и женщин тут попросту нет.

Если уж говорить о женщинах этого мира, то они совершенно не стремились себя украшать, ничему не умилялись, и их ничто не трогало. Они дрались по вечерам ради развлечения, проявляли себя асексуально, как некий «средний род».

Поведение Сибилла сильно отличалось от повадок смертных, населявших этот мир. И даже Альфэй не могла подать ему пример утончённости и стремления к прекрасному. Последнее отчего-то было особенно неприятно, раздражало и злило. Захотелось отругать мальчишку.

— Что значит «не по-мужски»? — вслед за ней нахмурился Сибилл.

Альфэй вдруг стало стыдно за то, что расстроила его. Но злость только усилилась.

— Не бери в голову. Просто это слишком… необычно, — постаралась выкрутиться Альфэй.

— Но красиво же!

— Эм… как скажешь.

— О, ходячий стог сена для наших козочек! — оценила вид Сибилла Юн и загоготала.

— Ничего вы не понимаете! — психанул тот и вылетел из хижины.

— Чего это он?

— Просто чересчур чувствительный, — пожала плечами Альфэй.

— Неженка что ли?

Альфэй помимо воли ухмыльнулась, а на душе отчего-то стало гадко.

С той поры Сибилл завёл бесящую привычку вплетать в волосы тряпицы, кожаные ремешки, ракушки, цветы и камушки. Он постоянно экспериментировал с перьями, веточками, шерстью коз. Альфэй же старалась игнорировать это и никак не комментировать.

Так пришла пора холода и тумана.

Часть 1

Глава 3. Расстроенная богиня

Сибилл не знал, как угодить сестрице Фэй, отличавшейся от всех кого он видел: изяществом, хрупкостью, аккуратностью. Внешне она была больше похожа на него, чем на других жителей общины. Их обоих называли «варварами» и «чужаками». Сибилл слышал, что другие дети называют, заботившихся о них взрослых женщин, мамами. Иногда он думал о том, как бы всё сложилось, если бы Фэй действительно была его мамой. Она гладила бы его по голове? Держала за руку? Говорила, какой он замечательный и как хорошо у него получается плести корзины? Эти мысли вызывали тянущее чувство в груди. И в то же время от таких фантазий хотелось прыгать и кричать, как мартышке.

С самого начала ему понравилась добрая улыбка сестрицы Фэй, а потом оказалось, что она это делает не часто. Больше хмурится и поджимает губы. Он честно старался помогать ей с корзинами и другими вещами из бамбука, охотился вместе с сестрицей Юн, научился разделывать и готовить дичь, ухаживать за животными, доить коз. Хотел быть полезным.

Сестрице Фэй точно нравились цветы, красивые камни и ракушки, которые он приносил в их жилище. Но отчего-то ей не нравилось, когда Сибилл украшал не хижину, а себя. Сестрица Юн смеялась над ним и почему-то это было особенно больно и обидно. Он не мог точно выразить словами, что с ним происходит, но чувство несправедливости и одиночество преследовали его. Из-за этого хотелось поступать наперекор, всем назло.

Сибилл видел, как неприятно делается сестрице Фэй от его вида, как она отвергает его и, молча, злится. Он чувствовал, что с каждым разом из него будто уходит что-то хорошее, светлое, то, что радовало и согревало изнутри.

Сибилл стал замечать, что в общине никто больше не вплетает в волосы цветы и перья, не носит на шее ракушки и камешки.

Сестрица Фэй тогда сказала, что его поведение стало «слишком». А раньше, когда он просто приносил красивое, было не «слишком». Закралась мысль, что он сделал что-то не то, что-то ужасное, из-за чего сестрица Фэй резко перестала его любить. Он поделился с ней прекрасным, интересным, новым и… реакция сестрицы Фэй ощущалась как удар: больно и обидно, потому что не ожидал. Вернее рассчитывал совсем на другую реакцию, но просчитался.

Раньше сестрица Фэй всегда и во всём его поддерживала. И улыбалась очень красиво, так что хотелось делать её ещё счастливее, чтобы она не переставала улыбаться. Особенно страшно было понять, что именно из-за него она стала печалиться и злиться. Он хотел стать причиной её радости, но у него больше не получалось.

Ему ничего не сказали! Не объяснили. Не попросили чего-то «не делать». Не растолковали, как надо и как принято. Одно только «слишком» не говорило ни о чём!

Накатившие из глубины сердца растерянность и злость. Вот, что было «слишком»!

И если со злостью Сибилл пока что не знал, что делать, то растерянность можно было развеять разговором. Получив конкретные ответы, не важно плохие или хорошие, стало бы понятнее, что делать дальше.

Нужно было просто поговорить… Вот только снова расстраивать и так постоянно недовольную им сестрицу Фэй совсем не хотелось.

— Я вызываю на бой главу общины Джу! — прервал его беспокойные мысли голос охотницы Тай.

Собравшиеся поглазеть и поучаствовать в вечерних боях женщины возбуждённо зароптали.

— Вот как? А ты уверена, что справишься, малышка Тай? — вышла в круг освещённый огнями костров женщина с цветом волос почти как у самого Сибилла.

— Да уж получше, чем такая старая развалина, как ты! — крикнула Тай и набросилась с кулаками.

Обе женщины вкладывали всю свою силу в каждый удар, отчаянно сражались. Глава общины явно экономила силы и очень расчётливо делала выпады, уходила от ударов, не стремясь блокировать их. Она словно использовала силу Тай против неё самой же. Вот только движения Тай ощущались более свободными, сильными, взрывными!

В какой-то момент Сибиллу показалось, что вот так же решить свои разногласия с сестрицей Фэй было бы здорово. Подрались, выпустили злость, решили кто из них прав, а кто виноват. Урегулирование разногласий подобным способном показалось таким простым и правильным!

А потом Тай опрокинула главу общины на песок и, будто этого было мало, поставила ногу на поясницу старой женщины, отчего та страшно закричала.

— Прекрати, ты делаешь ей больно! — не выдержал Сибилл и рванул в круг.

— Хочешь, чтобы я и с тобой разобралась, маленькая паршивка? — зло сощурилась Тай.

— Детям сложно понять мир взрослых. Прошу простить, — его перехватила сестрица Фэй и, несмотря на сопротивление, вернула за пределы круга. Руки у неё оказались очень сильными.

— Но вообще-то Тай перестаралась. Глава общины Джу в летах и такое обращение просто немыслимо, — раздалось откуда-то из толпы.

— Она больше не глава общины! С сегодняшнего дня это — я! — закричала Тай.

— И всё же со старшими нужно обращаться более уважительно, — вновь послышался ропот.

— Как хочу, так и поступаю! Я тут главная! Потому что самая сильная и приношу больше всего пользы общине. А кто не согласен, может покинуть общину хоть сегодня! — ещё больше разозлилась Тай и потянула с песка старую женщину. — И первой будешь ты, Джу. От тебя уже никакого толка, только пищу на тебя тратить. Ну, пошла вон!

Тай оттолкнула женщину от себя, но той удалось сохранить равновесие и вместо того чтобы послушаться она остановилась, глядя Тай в глаза.

— Я уйду. Вот только ты совсем забыла, чему тебя учили, Тай. Община — это не один человек и его интересы, а все от мала до велика. Счастье одного влияет на всех так же, как счастье всех влияет на одного. Не сумев создать своего счастья, другим ты ничего хорошего не принесёшь.

— Прочь, Джу! — зашипела от злости Тай.

Община ничего не сделала. Ни одна женщина и слова не проронила. Не защитила. Все они просто смотрели, как бывшая глава покидает круг и уходит прочь в темноту.

Только когда стал задыхаться, Сибилл понял, что, оказывается, давно уже плачет.

— Заткните свою малявку, иначе её заткну я, — прикрикнула Тай, и сестрица Фэй потянула его за руку, прочь от страшных молчаливых женщин.

Они медленно брели, казалось, совсем не разбирая дороги. Сибилл часто спотыкался, потому что из-за слёз не видел куда ступает.

— Не принимай близко к сердцу, у взрослых часто случаются такие вот разборки, — сказала сестрица Фэй, но даже по голосу он понял, что она тоже расстроена.

— Но ведь это было несправедливо. Неправильно бить старую женщину и выгонять её из дома.

— Неправильно. Но так всё равно происходит.

— Но ведь нас было много. Мы могли что-то сделать, ещё можем. Пойдём и скажем всем, что так нельзя!

— Они знают, Сибилл. И если уж люди подчинились правилам, когда творится несправедливость, то так им и надо.

— Как «так»? Нам тоже «так» надо? Мне «так» совсем не надо! Пойдём, сестрица Фэй!

— Не будь ребёнком, Сибилл! — вдруг закричала она. — Мы с тобой всего лишь варвары. Чужаки здесь. И вот за нас-то уж точно никто не вступится.

— А как же сестрица Юн?

— Она обожает эту Тай. Да и если бы пошла против общины, её бы просто выгнали вместе с нами. Вот и всё. Понимаешь, я не говорю тебе ничего не делать, — присела на корточки рядом с ним сестрица Фэй и стала вытирать его слёзы. — Можно сейчас перехватить главу общины… бывшую. Помочь ей устроиться и носить пищу.

— Ты пойдёшь? — удивлённо выдохнул Сибилл, а внутри словно развязался какой-то тугой ком, и дышать стало легче.

— Я? С какой стати? — усмехнулась сестрица Фэй. — Это ты ревёшь и всех жалеешь. Я же знаю, что такое случается сплошь и рядом. Если я буду за каждого тигрёнка и старушку трястись в истерике, то никаких нервов не хватит.

— Ч-чего не хватит?

— Здоровья. Если так сильно за всех переживать, то что останется мне самой?

Сибилл не понял её, но разбираться именно сейчас не было времени. Он взял флягу с водой, корзину с продуктами и циновку, которую сплёл для продажи сам. Он всё же догнал старую женщину и помог ей устроиться на ночь, пообещав, что будет приходить ещё.

Он был слишком занят, чтобы вникать в дела общины. Всё так же помогал сестрицам Фэй и Юн, заботился о своей тигрице и теперь ещё старой женщине. Но даже так улавливал нехорошие предзнаменования.

— Тай, велела платить за любую дичь и назначила свою цену. Теперь-то заживём! — радовалась сестрица Юн.

— Она поделила общину на высших — охотников и низших — собирателей, ремесленников, скотоводов и земледельцев. Ни к чему хорошему это не приведёт, — хмурилась сестрица Фэй.

— Те, кто ничего не добывает и не производит, теперь изгоняются из общины.

— Что решили насчёт женщин, которые ждут детей?

— Если их берётся кто-то кормить, то они остаются, а если нет…

— Это уже слишком! — категорично заявила сестрица Фэй, и Сибилл вздрогнул, услышав то самое слово.

— Как это «слишком»? — он вспомнил, что давно хотел разобраться с этим.

— Это когда «последняя черта», то, чего нельзя было делать, страшное табу.

— Такой ужасный поступок?

— Да, — не задумываясь, ответила она.

— И что ты будешь делать с тем, кто совершил такое страшное? — пересохшие от волнения губы плохо слушались.

— Я? Мне ничего и не придётся делать. Жизнь отомстит.

— И ты просто будешь сидеть и ждать? Ничего не сделаешь с этим? Не скажешь провинившемуся? Не объяснишь? Тебе настолько безразлично?

— Да чего им объяснять? Сами виноваты, — легко отмахнулась сестрица Фэй.

На глаза навернулись слёзы. Сестрица Фэй не отрицала, что Сибилл был ей безразличен. Он думал, что после разговора станет легче. Но не стало. Наоборот сковавшая грудь боль не давала как следует вздохнуть, голова потяжелела, изнутри словно выдуло оставшиеся там крохи тепла, а потом на место пепелища хлынула кипящая ярость.

— Ты чёрствая и безразличная. На самом деле тебе просто всё рано на всех и даже на саму себя. Потому что себя ты предала самой первой, — выпалил Сибилл.

— Что ты сказал? — смешно стала хватать ртом воздух сестрица Фэй.

— Ты несчастна и делаешь такими же других. Как только ты перестала улыбаться сама, больше ничего хорошего от тебя никто не увидит.

— Да это я тебя нашла и привела к нам, чтобы накормить и дать крышу над головой! — сестрица Фэй всё больше распалялась и расстраивалась, и от этого Сибиллу становилось всё хуже и хуже.

— И это даёт тебе право издеваться надо мной и причинять боль?

— Чего вы разошлись? Успокойтесь оба, — попыталась остановить ссору сестрица Юн.

— Это когда я издевалась? — даже не посмотрела в её сторону сестрица Фэй.

— Прямо сейчас! Ты делаешь это прямо сейчас.

— Ты сам это делаешь со мной!

Сибилл поражённо застыл. Он что?.. Это он причиняет сестрице Фэй боль? Возможно, то самое страшное «слишком», которое нельзя было делать.

Но он не хотел!

И тогда Сибилл принял решение. Если он причинял сестрице Фэй такую боль, то он больше не будет. Он же мог просто уйти. Тогда она будет рада? И снова начнёт улыбаться?

Нож всегда был при нём, он схватил колчан и лук и, не слушая больше сестриц Фэй и Юн, вылетел из дома. Он сам может позаботиться о себе и тех, за кого взял ответственность. И больше никто не будет злиться и расстраиваться.

Уходить от любимых сестриц совсем не хотелось, но Сибилл уже не понимал, как всё исправить и сделать, как было раньше.

Часть 1

Глава 4. Негодующая богиня

Этот маленький… паршивец убежал. Альфэй из принципа не стала его искать. Да и не таким уж беспомощным он был: умел охотиться и готовить пищу, знал, как добыть съедобные фрукты и растения, найти воду и развести огонь. Она посчитала, что мальчишка подуется, помается один и придёт обратно. Но Сибилл не вернулся. Ни в тот день, ни на следующий, ни потом.

— И чего вы так раскричались? Была бы важная причина. А так… Эх! На ровном месте, — проворчала Юн.

— Мальчишка совсем распоясался, — не смогла сдержаться от оправданий Альфэй.

Она действительно чувствовала себя виноватой, потому что старше, опытнее, мудрее. А вспылила, словно соплячка, из-за слов пацана, которому в действительности чуть больше года! Ведь от момента сотворения мира прошло именно столько по местному летоисчислению.

Да и Сибилл хорош. Убежал, словно она какой-то монстр и прогоняла его. Одного, в лес, на ночь глядя. Он всё же был ребёнком, но почему-то это так легко забывалось, особенно когда Сибилл спорил с ней и поучал.

На самом деле перед какими-то смертными Альфэй не боялась потерять лицо. Они жили-то всего ничего, как бабочки однодневки сгорали, надолго не задерживаясь в памяти богов. А вот перед самой собой стало совестно. Она мнила себя очень умной и рассудительной, способной справиться с кем и чем угодно. А теперь нет-нет да проигрывала в голове диалог с Сибиллом, раз за разом придумывая, как можно было всё повернуть иначе и утереть сосунку нос. Правда от таких мыслей ничего не менялось, но Альфэй поверила, что мальчик просто слишком чувствительный и поэтому так на всё реагирует. Не понимает он жизни и проблем взрослых.

— Иногда ты говоришь совсем странно. Может ваша ссора из-за недопонимания? — вздохнула Юн.

— Я так не думаю.

Уж чего пацану было не занимать так это ума. Порывистый, доверчивый, искренний, он интуитивно понимал очень сложные вещи. И в тоже время оказался совсем не гибким, категорично мыслящим, местами слишком наивным, да ещё и капризным.

За всеми переживаниями и размышлениями Альфэй не сразу заметила, что её резерв резко наполнился до половины. Об этом стоило хорошенько поразмыслить…

— Охотница Юн, выходи! Есть разговор, — раздался голос Тай снаружи хижины.

Юн просияла, приосанилась и заторопилась к новоиспечённой главе общины. Альфэй потянулась следом, её гложило нехорошее предчувствие. Тай явилась не одна, а с неизменной свитой подпевал, и это был недобрый знак.

— С сегодняшнего дня община не принимает варваров, — объявила Тай, не глядя на Альфэй и обращаясь исключительно к Юн.

— Но ведь они приносят пользу общине. Охотятся, собирают, плетут корзины… — от недоумения вытянулось лицо у той.

— И забирают этим работу у других членов общины. Они чужаки. Нам своих ртов хватает. Чтобы завтра ни одного варвара тут не было!

— Я поняла, — опустила голову Юн.

Тай со свитой удалилась, а они с расстроенной Юн вернулись в хижину.

Альфэй тоже молчала. Она видела, как тяжело Юн принять решение главы общины, и не сомневалась в том, чью сторону та выберет.

— Фэй, я… мне правда жаль, что всё так получилось.

— Ты выгоняешь меня? — уточнила Альфэй.

— Я бы никогда не стала, но… пожалуйста, подчинись Тай.

— И ты будешь говорить, что Сибилл что-то не понял, когда убежал? У пацана отличная интуиция. Он может и не осознавал к чему всё идёт, но чувствовал, что это будет конец. Оглянись вокруг, Юн, из общины изгоняют всех неугодных Тай. Ты уверена, что когда будешь вынашивать малышку, тебя саму не выгонят?

— Тай этого не сделает!

— Да? И почему?

— Я же охотница, — уверенно заявила Юн.

— О… тогда тебя ждёт неприятный сюрприз, сестрица, — не смогла удержаться от издёвки Альфэй.

Она, как и Сибилл, забрала свой нож, а кроме него последнюю сплетённую из бамбука корзину и флягу. Ушла, не прощаясь, жалея только о том, что не расспросила подробнее, где на материке расположены другие общины. Впрочем, Альфэй полагала, что во всех поселениях сейчас происходят схожие процессы.

Даже не особенно напрягаясь, она чувствовала, что примерно происходит вокруг, ведь этот мир был сотворён ею. Наставник Ли предупреждал, что творение всегда отражает внутренний мир создателя, его ценности и убеждения. На самом деле стажировка преследовала цель научить их осознанно сотворять миры. И чтобы такое получилось для начала нужно увидеть свои слабые стороны, страхи, комплексы, демонов и тени, которыми наполнены сердце и душа, и которые непременно проявят себя в сотворённом мире.

Поговаривали, что не у всех начинающих богов получалось населить свои миры хотя бы животными. Так что создать разумных существ, пусть и среднего рода, уже было не плохим результатом. Но не идеальным. Альфэй же хотела стать лучшей.

Она наблюдала за сотворённым миром, и её давно тревожило, что здесь так и не произошло разделение на женское и мужское начало. А между тем, после абсолюта это первое деление. Еще не разобравшись до конца с данным феноменом, Альфэй чувствовала, что это почему-то неправильно. Но ей так понравились здешние сильные женщины, которым совсем, вот ни капельки, не нужны мужчины! Поэтому она успешно закрывала глаза на все несоответствия сотворённого мира задуманному и отмахивалась от беспокоящих моментов и фактов.

Потребности и желания её асексуальных и самодостаточных смертных оказались сильно урезаны. Но и тут хватало информации для размышлений. Наверное, не было ничего удивительного в том, что столь практичные, напрочь лишённые творческого начала и возможности познать все грани любви люди ударились в другую крайность: агрессию. Сначала ту сливали на выполнение повседневных дел, потом в бои для развлечения и вот настало время деления власти, а дальше что? Война?

Альфэй чувствовала, что рано или поздно община ополчится против общины, чтобы отнять недостающие ресурсы: будь то еда или людей. Ведь уже сейчас они выгоняют «бесполезных» женщин вынашивающих детей.

Власть перешла к сильнейшим. Увы, в ущерб уму и дальновидности. А самое главное, отринув человечность и милосердие. Каким бы монстром Сибилл не считал Альфэй, она ценила то, что Юн приютила двух абсолютно незнакомых людей, помогла освоиться и не гнала… до приказа главы общины.

Юн чем-то напоминала Альфэй маму. У Минчжу тоже любила посмеяться, поддразнить и накормить. Казалась легкомысленной и недалёкой, но не проходила мимо чужой беды и стремилась всех осчастливить. А ещё она никогда не носила брюк, осуждала не следивших за собой женщин, отчитывала Альфэй за грубость, упрямство и недостаток женственности.

В мире населённом исключительно амазонками, отринувшими феминность, Альфэй очень не хватало красивых нарядов, украшений и косметики. А особенно тяжело было без привычного комфорта и элементарных удобств. Она не могла даже нормально выспаться на земляном полу, покрытом сеном или циновкой! Ужасно хотела баоцзы или плошку риса.

Закралась мысль, что, возможно, создание комфорта и уюта — это такая же неотъемлемая от женской природы часть, как и желание выглядеть красиво. Альфэй могла обойтись без нарядов и украшений, но ощущала от этого неуверенность в себе и уныние. Эти состояния ей не понравились.

Сибилл словно высветил её недостатки и слабости, то где она недотягивала и недорабатывала. Альфэй злилась. Не на самого мальчишку, конечно, а на то, что он собой ей показывал. Она презирала одержимость внешним видом, этот нарциссизм и гедонизм, особенно у мужчин. Разделяла в этом вопросе женщин и мужчин на тех, кому можно, а кому нет.

Когда тебя цепляют за живое сложно оставаться беспристрастной и помнить слова наставников, которые в один голос твердили, что столь категорично делить людей по любому признаку, идея плохая — это обязательно проявится в сотворённом мире. Говорили, что нужно находить у себя такие установки и работать с ними, потому что причина непринятия каких-либо черт характера и аспектов личности всегда кроется внутри нас самих.

Альфэй пришлось признаться самой себе, что неосознанно исключила мужчин из своего первого сотворённого мира. Абсолютно вытеснила любые признаки сексуальности и разделения по половому признаку.

Как в эту концепцию затесался Сибилл, осталось загадкой. Возможно, так повлияла на неё проведённая с Ежаном ночь? Альфэй подсознательно хотела видеть подле себя хотя бы одного мужчину? Тогда почему такого мелкого? Наставники предупреждали, что не на все вопросы они смогут самостоятельно найти ответы.

— Сестрица Фэй? — раздался за её спиной до боли знакомый голос.

— Только вспомни… — недовольно пробормотала себе под нос Альфэй.

Она сидела на песке у кромки моря. Медитации ей не особенно давались, но и без них она могла подумать, применить логику, вспомнить советы наставников и найти как причины сложившегося положения, так и выход из него.

— Ты не рада меня видеть? — уныло повесил голову Сибилл.

— Не говори глупостей. Я рада, что ты не сгинул в лесу, и с тобой всё в порядке.

— Но ты не выглядишь довольной, — подозрительно уставился на неё паршивец, словно сканируя на ложь и лукавство.

— Тай велела выгнать из общины всех варваров. Так что…

— И Юн тебя прогнала? Как она могла! С тобой всё в порядке? — ахнул Сибилл, подлетая к Альфэй и хватая её за руку.

Он обеспокоенно и серьёзно заглянул ей в глаза. Внутри шевельнулось что-то тревожное. Смертные редко могли выдержать прямой взгляд бога. И это были выдающиеся смертные: сильнейшие воины и маги, великие правители, мастера и мудрецы.

Сама Альфэй не так и тревожилась о сгинувшем в лесу ребёнке, и от этого стало стыдно. Сибилл каждый раз умудрялся топтаться на её мозолях и самоуважении, кажется, даже не замечая этого.

Альфэй тяжело вздохнула.

— Со мной всё хорошо. Я вполне могу о себе позаботиться. Но спасибо тебе за заботу, Сибилл.

— Да? Ну… это хорошо. Наверное? Вот только, что ты будешь есть? Ты же не любишь охотиться и убивать. Может сестрица Фэй пойдёт со мной? И мы снова будем жить вместе, как раньше? — Сибилл радовался и старался сдержать рвущуюся наружу улыбку.

Сердце защемило от болезненной нежности.

Богиня могла бы прожить и без еды, тем более с почти полным резервом, да ещё и в своём собственном мире. Ей достаточно было просто попросить растения дать ей свои плоды, а животных поохотиться для неё. Но всё же, находиться среди разумных было куда приятнее, чем в одиночестве, и Альфэй кивнула, соглашаясь на предложение.

— Я так соскучился! — накинулся на неё Сибилл, обнимая поперёк туловища и пряча лицо в подмышке. Альфэй невольно отметила, что тот подрос и окреп с их последней встречи и тем более с момента знакомства.

Мальчишка шмыгнул носом и, кажется, всерьёз собирался разреветься.

— Только не ной!

— Не ною, — всхлипнул Сибилл.

Откуда ни возьмись, налетела туча, и стеной упал дождь. А плечи Сибилла задрожали.

Они мгновенно промокли до нитки. Альфэй поколебалась, но всё же заключила Сибилла в ответные объятья.

Вопреки ожиданиям Сибилл привёл её в небольшое поселение на пять домов.

— Вот это мой дом, мы можем жить вместе! — гордо указал Сибилл на одну из хижин.

Но Альфэй привлекло совсем не это, а то, что навстречу им вышли поздороваться Джу и три беременные женщины.

— Когда Тай выгнала главу общины, я, как ты и сказала, нашёл её, — проследив за взглядом Альфэй, торопливо стал объяснять Сибилл. — Джу нашла это место и сделала себе хижину, потом она сделала такую же и мне. На охоте я столкнулся с другими женщинами, которых выгнала Тай, и тоже предложил им жить вместе. Так нас стало пятеро… то есть шестеро.

— А кто шестой? — спросила Альфэй.

— Аи! — крикнул Сибилл, и из леса к ним выскочила тигрица, от которой тут же попятились Джу и беременные женщины.

— Она уже так выросла? — удивилась Альфэй и погладила Аи, которая подошла её обнюхать.

— Ты не боишься её? — Сибилл тоже приблизился и, присев на корточки, полез ластиться к тигрице.

— Она сыта. Ты позвал, и Аи просто пришла поздороваться, — пожала плечами Альфэй, она очень хорошо чувствовала, что тигрица не несёт угрозы.

— Сестрица Фэй очень храбрая, — Сибилл поднял на неё сияющий взгляд.

От этого детского восхищения и обожания Альфэй стало самую чуточку неловко. Дело было не в храбрости, а в знании, всё же она — богиня, сотворившая этот мир, и тигрица в любом случае не посмела бы на неё напасть.

Часть 1

Глава 5. Решительная богиня

— Ты хочешь оспорить главенство Тай в общине и вызвать её на бой? — выпучил глаза на Альфэй Сибилл, смешно приоткрыв рот.

— Она же это сделала. Почему бы и мне не поступить так же? — пожала плечами Альфэй, сосредоточенно дожёвывая жаренное на углях крылышко фазана.

— Боюсь, должна согласиться с Сибиллой. Тай опытная и сильная охотница, тебе с ней не справиться, Фэй, — покачала седой головой Джу.

— Спасибо за то, что вы в меня так верите, — усмехнулась Фэй.

— Кроме того, остальные в общине могут не поддержать чужеземку, — не сдавалась Джу.

Альфэй уже думала об этом.

— Поэтому я хочу, чтобы вы пошли со мной и поддержали, когда придёт время. Не нужно ни с кем драться, просто расскажете всем, как нехорошо поступила с вами Тай, и что она обрекла вас не только на изгнание, но по сути на смерть в одиночестве. Попросите у общины защитить ваши интересы. Проголосовать. И если голосов против вашего возвращения будет больше, так и быть, уйдём от таких чёрствых людей. Вот только я думаю, что всё будет наоборот, — на самом деле Альфэй не была так уж уверена в своих словах, но считала, что попробовать стоит.

— Это безнадёжно, — покачала головой Джу.

— Вы даже не пытались, — Фэй отложила косточки в специальную корзину для Аи.

— Тебе не победить Тай.

— Вы хоть раз видели, чтобы я дралась?

— Нет. В этом и дело.

— Всё будет хорошо, обещаю. Я не так слаба, как кажется.

— Если ты точно решила сразиться с Тай, то я больше не буду тебя отговаривать. Но позволь старой женщине, кое-что показать тебе, — Джу поманила Альфэй прочь от хижин отвергнутых общиной женщин.

За ними увязался и Сибилл.

— Тебе нужно больше практиковаться. Опыт зачастую побеждает силу, но, увы, молодость всегда побеждает старость, — Джу привела их на песчаный морской берег.

— Начнём, — нетерпеливо встала в стойку Альфэй.

В родном мире она практиковала цигун. А на Небесах начинающие боги сдавали нормативы по физической подготовке. До заклинателей и заклинательниц с мечами Альфэй было далеко, но кое-что и она могла показать.

Вопреки уверенности Альфэй, что ей легко удастся справиться с пожилой женщиной из захудалой деревеньки в отсталом мире, для начала Джу заставила её несколько раз пропахать песчаный берег на животе. При минимуме телодвижений женщина использовала инерцию и силу самой Альфэй, чтобы победить. Джу здорово её просчитывала.

— Ты слишком прямолинейна. Будь хитрее, для этого тебе и дана голова, — поучала Джу, доводя этим Альфэй до состояния берсерка. — Не горячись. Этим ты вручаешь победу своему противнику.

В очередной раз, пролетев мимо Джу и даже не задев её, Альфэй услышала звонкий смех. Обернувшись, она увидела сидевшего в обнимку с Аи Сибилла.

— Сестрица Фэй просто должна признать поражение. Старшая Джу слишком сильна, — улыбнулся ей паршивец.

— Не дождётесь! — сквозь зубы прорычала Альфэй.

Не то чтобы Альфэй совсем ничего не могла противопоставить Джу. Хватило бы и одного прямого удара кулаком. После вознесения руки Альфэй стали действительно сильными, её удара опасались даже боги.

Вот только убивать старую смертную она точно не собиралась. К сожалению, хитрые увёртки и просчитывание врага были не её сильной стороной.

— Как ты вообще умудрилась проиграть Тай? — тяжело дыша, уселась Альфэй рядом с обессиленной Джу.

— Она действительно сильная. Не недооценивай свою противницу. Я подумала, что пришло моё время уступить место молодым… Раньше никто не прогонял из общины стариков и детей, тех, кто не может о себе позаботиться или пришлых. Во времена моей молодости всё было совсем не так.

— Времена изменились, старшая Джу. Теперь общине потребуется не только глава, но и совет старейшин, который убережёт главу от ошибок, поможет и направит.

Альфэй училась противостоять Джу голыми руками, с ножом и бамбуковой палкой. Оружие против Тай навряд ли понадобилось бы, но дальше Альфэй ждали ещё пять миров, и как будет там, не знал никто. На примере первого сотворённого мира она поняла, что к предостережениям наставников стоило отнестись максимально серьёзно.

— Сестрица Фэй давай поборемся! — подбежал к ней Сибилл как-то вечером, когда Джу села передохнуть.

— Ты ещё слишком мал, — отмахнулась от него Альфэй.

— Но сестрица Фэй, — заныл он.

— Не отказывайся от нового опыта, Фэй. Сибилл хорошая охотница. Мы учимся друг у друга и только так, — назидательно высказалась Джу, и Альфэй поддалась уговорам.

Сибилл оказался действительно быстрым, азартным, хитрым. Хохотал и визжал на весь берег. Их борьба больше напоминала догонялки. Альфэй не смогла бы точно сказать, когда втянулась, гоняя паршивца вокруг костра, разведённого Джу.

После догонялок справиться с Джу оказалось легче.

— Сибилл маленькая, юркая и быстрая. Ты сама не заметила, как переняла её скорость. В этом и есть смысл борьбы с разными партнёрами, чтобы научиться большему, — объяснила Джу.

— Значит, я тоже помогаю сестрице Фэй? — просиял Сибилл.

— Ты нам всем очень помогаешь, — улыбнулась ему Джу, и Сибилл уставился в поисках одобрения на Альфэй.

— Сегодня ты действительно был полезен, — пришлось признать, хотя в глубине души она думала, что они просто поиграли в догонялки.

С того раза Сибилл непременно напрашивался «побороться» с Альфэй. Когда они перешли от догонялок к контактному бою, оказалось, что мальчишка уже дорос макушкой ей до груди и с ним не так-то просто сладить. Сибилл не выглядел физически сильным, но его мышцы, казались стальными, он был гибким и не вырывался, а выворачивался из рук словно угорь. Не пытался победить, используя силу. Мог неожиданно упасть на песок и подкатиться, сбивая с ног. Сибилл воспринимал их тренировки как игру и по-настоящему наслаждался ими. В то время как Альфэй пыхтела от усилий и злости, она-то была предельно серьёзна. И со всей своей серьёзностью, будучи богиней, которая физически сильнее и выносливее любого смертного, не могла победить. Мальчишка водил её за нос и дурил, как хотел!

— Аха-ха-ха! Сестрица Фэй рычит, как Аи. И глаза у неё сверкают, как у тигрицы! — поделился своими глупыми выдумками Сибилл.

Альфэй напоминала себе о необходимости вести себя достойно и сдержанно. Быть настоящей богиней. Не реагировать на подначки. В конце концов, какой-то песок, брошенный в глаза, не убиёт её, но…

— Гр-р… Маленький паршивец, я утоплю тебя в море! — заорала Альфэй отплёвываясь от пригоршни песка.

— Сначала поймай меня, — восторженно заорал гадёныш и припустил по линии прибоя.

Ещё никогда Альфэй не бегала так быстро. Полностью позабыв о сдержанности и правилах приличия. О том, что на ней только две довольно узкие тряпочки, скрывающие самые интимные места. Да плевать ей было, кто и что мог увидеть! Главное догнать и выпороть наглеца.

Последним длинным прыжком Альфэй исхитрилась опрокинуть Сибилла в воду. Они возились на мелководье, и ей всё никак не удавалось одержать полную и безоговорочную победу. Казалось, что ещё чуть-чуть и…

Утробно рыча, скалясь и прижимая уши к ним подкралась Аи.

Альфэй застыла и выпустила из захвата мальчишку. Ощущалось, что тигрица на самом деле может кинуться, чтобы защитить своего хозяина.

— Ты чего, Аи? Мы же просто играем. Фэй ни за что не причинит мне реальную боль, — Сибилл поднялся и поспешил успокоить свою любимицу.

Его слова кольнули болью где-то внутри. Вообще-то большую часть их общения Альфэй злилась и бесилась, порой она мечтала хорошенько всыпать мальчишке. Она признавала, что могла и уже делала больно Сибиллу. Неосознанно, но…

Когда она нашла Сибилла, то обещала позаботиться о нём. Но заботливого опекуна из неё не вышло. Это скорее Юн учила и присматривала за Сибиллом, заменила ему мать. Альфэй же не тянула даже на злобную старшую сестру. Её первоначального умиления красивым и смышлёным ребёнком не хватило на то, чтобы полюбить как родного получившегося в итоге своевольного мальчишку, который делал, что вздумается и вёл себя совсем не так, как она от него ожидала.

Где-то глубоко внутри Альфэй всегда знала, что Богиней семейного очага ей не быть, как и Богиней милосердия. Впрочем, она о подобном и не мечтала, ведь самыми сильными и могущественными на Небесах были и оставались Боги войны. Которыми становились, конечно же, исключительно мужчины.

Богини чаще всего отвечали за красоту и плодородие. Будто кроме того как быть красивой и рожать детей женщины ни на что не способны. Случались воинствующие богини несогласные со сложившейся практикой. Однако, ничего по-настоящему впечатляющего те богини не достигли. Альфэй узнавала. Бунт заканчивался обычно тем, что такая богиня влюблялась и либо становилась покровительницей красоты и плодородия, либо слетала с катушек, дробя себя на светлое и тёмное воплощение. В самых запущенных случаях оставалась одна тёмная сторона: неопрятная, страшная, похожая даже не на разумное существо, а на тёмную тварь.

Альфэй же мечтала стать настолько сильной, чтобы не прислуживать каким-нибудь богом покровителем чего-то там, а самой создавать собственные миры. И не тренировочные с мизером энергии, а настоящие, саморазвивающиеся, способные существовать и без поддержки их создателя и ещё целого пантеона богов и богинь.

Перед новым сезоном холодов отвергнутые общиной женщины во главе с Фэй и Джу двинулись обратно в поселение.

— Сестрица Фэй обязательно победит Тай! — скакал перед ними Сибилл.

— Самое главное не победить Тай, а убедить женщин общины поддержать нас, — возразила ему Фэй.

Она как никто знала, что даже победа на кулаках может обернуться проигрышем в переговорном процессе.

Община никем не охранялась, так что они легко проникли в поселение. Близилось время вечерних боёв, и большая часть женщин собралась вокруг арены. Костры уже разожгли, а вот Тай и других охотниц ещё не было.

— Их же выгнали из общины. Зачем они вернулись? — послышались приглушённые голоса.

— Так холодает. Не прокормиться, наверное, — тихо ответил кто-то.

— Нам действительно, сложно было найти пищу, когда нас выгнали, — подтвердила одна из беременных женщин, которая пришла вместе с Альфэй и Джу. — Если бы ни Сибилл, которая позвала нас жить к себе, то неизвестно чтобы с нами теперь было.

— Сёстры, вспомните! Ведь такого никогда не было, чтобы из общины прогоняли старух и будущих матерей, — воззвала к собравшимся Джу.

— Действительно… охотницы стали нарушать Табу. Последняя косуля оказалась кормящей, — подтвердила женщина торговавшая мясом.

— Женщины общины всегда поддерживали друг друга. Делили горести и радости. Никто не был первым или последним. Если кто-то хотел всеобщего признания, достаточно было хорошо потрудиться, чтобы тебя заметили и похвалили, — напомнила Джу. — Неужели изгнав неугодных Тай, жизнь в общине стала лучше?

— Ничего подобного. Тай диктует свои цены на мясо, а я постоянно несу убытки, — громко возмутилась торговка мясом.

— И за последнюю кольчугу Тай мне так и не заплатила, — подтвердила женщина, занимавшаяся кузнечным делом.

— Она застращала всех, кто не занимается охотой! Врывается в чужие жилища! Ударила мою малышку! — возмущённых набралось немало.

— И всё же Тай глава общины, — тихо уронила Юн, которая стояла в стороне от прочих женщин. Или же они сторонились Юн.

— Кому быть главой общины можно решить поединком, — напомнила Джу.

— Тогда в круг, и пусть рассудит сильнейшая, — кивнула Юн, и сама вышла в центр песчаной арены.

Альфэй последовала её примеру.

— Ты⁈ — вскинулась Юн.

— Хочешь посмотреть, на что способна малышка-худышка? — подначила Альфэй.

— Ещё как хочу! Никогда не видела, чтобы ты дралась, — взгляд Юн зажёгся интересом, она счастливо заулыбалась. — Завалю тебя одной левой.

— Мечтай.

Победа далась Альфэй легко. Юн бесхитростно пёрла на пролом, рассчитывая только на свою силу, и закономерно проиграла. По силе с Альфэй никто из смертных сравниться бы не смог.

— А здорово у тебя получается! Почему раньше не дралась? — даже не пытаясь встать с песка, Юн лучилась улыбкой и довольством.

— Я не люблю драться, но иногда всё же приходится это делать, — присев на корточки сказала Альфэй.

— Какая же ты странная, Фэй!

Альфэй провела ещё семь боёв и с каждым раундом, словно становилась сильнее и опытней. Во взгляде её противниц горел огонь. То ли так проявляла себя неукротимая воля каждой, вышедшей против неё женщины. То ли это был отражённый от костров огонь.

— Что тут происходит? Кто пустил Джу и остальных изгнанных обратно? — раздался громогласный в царившей тишине голос Тай.

Альфэй словно очнулась от транса и, опрокинув на лопатки последнюю женщину, развернулась к своей настоящей цели.

— Я вызываю тебя, Тай! — во всеуслышание объявила Альфэй.

— Ты чужеземка. Ты не можешь, — возразила Тай.

— Нет такого правила. Но, возможно, нынешняя глава общины так боится проиграть, что придумала его только что? — спросила Джу.

— Так и быть. Я покажу Фэй её место. Но перед этим её проверят другие охотницы. Юн, начинай!

— Я уже проиграла ей, Тай.

— От тебя абсолютно никакой пользы! Когда разберусь с ними, ты тоже покинешь общину.

С охотницами оказалось значительно сложнее справиться. Альфэй вспоминала уроки Джу, но больше всего тут ей помог опыт борьбы с Сибиллом. Вот уж кто был текучим, как ртуть, и вездесущим, как пыль!

Не будь Альфэй богиней, она бы уже давно выдохлась. Впрочем, и её утомили подряд одиннадцать раундов.

— Это не честно! Сестрица Фэй дерётся совсем без передышки! — почему-то голос Сибилла полный беспокойства и отчаяния придал Альфэй сил.

— Хэй, ты сомневаешься во мне, коротышка? Я покажу, на что способна… — в последний момент она с трудом проглотила слово «богиня».

— Действительно пора заканчивать с этим, — в круг вышла Тай.

— Мне не нужно главенство в общине, Тай. Я просто хочу, чтобы Джу и остальные могли вернуться.

— Поздно оправдываться, я не пощажу тебя, Фэй.

Ничего добавить Альфэй не успела. Тай стремительно налетела на неё и, казалось, только ускорялась с каждым мгновением. Била и била. Прямолинейно, вкладывая всю свою силу. Теснила к освещённому краю. Пришлось уйти в оборону. Когда терпеть побои стало невыносимо, Альфэй не сдержалась и ударила всего единожды, но и этого хватило, чтобы Тай отлетела за костры и больше не встала.

Альфэй стояла, тяжело дыша, и боялась поднять взгляд и увидеть лица наблюдавших за ней женщин. Она отчаянно не хотела становиться убийцей. На мгновение обуял панический ужас, а потом она собралась. Она же богиня, в конце концов! Достаточно просто захотеть, чтобы её смертная выжила.

— Тай дышит, — вынесла свой вердикт Джу. — Что скажешь, Фэй? Что с ней делать?

— Вылечить. Есть у вас целительница?

И женщины засуетились, выполняя её распоряжения. Под конец изматывающего дня Альфэй и не заметила как на автомате вместе с Юн и Сибиллом вернулась в их хижину.

— Я сохранила все ваши вещи, — неловко сказала Юн.

— Я так рад видеть тебя, сестрица Юн, — кинулся ей на шею Сибилл. — Сердился на тебя, за то, что прогнала сестрицу Фэй. Но рад, что уже всё хорошо, и мы можем жить, как и раньше втроём. Правда, ведь это здорово, сестрица Фэй?

Вообще-то Альфэй не была такой же отходчивой и всепрощающей. Повлияло то, что Юн по складу характера и, правда, напоминала ей маму. И расчувствовавшийся Сибилл как-то настаивал на мирный лад. А ещё Альфэй совсем вымоталась и хотела только одного — спать.

— Давайте отдыхать, я слишком устала, чтобы устраивать разборки, — остаток фразы поглотил широкий зевок, что вызвало смех Юн и Сибилла.

Полный резерв прекрасно дополняло удовлетворение от хорошо проделанной работы. Альфэй впервые легла на циновку не чувствуя неудобств, она так сладко спала, убаюканная усталостью и уверенностью, что впредь в этом мире всё будет хорошо. Тай поставят на ноги, и она опять будет командовать. Но теперь другие женщины не побоятся дать ей отпор, потому что знают, что их мнение имеет значение для общины. Джу создаст совет старейшин. Юн достигнет нужного возраста, и у неё появится чудесная, как две капли воды, похожая на неё малышка, которую та назовёт Фэй. У всех всё будет замечательно.

Они даже не заметят исчезновения Альфэй, воспримут её уход из мира, как данность.

А Сибилл будет… Сибилл не пропадёт.

Часть 1

Глава 6. Отдыхающая богиня

Альфэй осознала себя стоящей посреди гостиной в своём павильоне. Зажатая между пальцами тускло мерцала бусина чёток — первый созданный ею мир. Ощущались колоссальная усталость и отток сил.

Идти в Золотой павильон было бессмысленно. В таком состоянии наставник Ли ни за что бы её не принял, поскольку настаивал на том, что забота о собственном энергетическом и эмоциональном состоянии — первостепенная задача и ответственность бога.

Альфэй вынуждена была остаться, чтобы отдохнуть, но перед этим отправила Ежану божественного посланника — в её случае призрачную гончую с сообщением о том, что справилась со своим первым заданием и готова встретиться в любое удобное для него время.

После Альфэй наскоро умылась и сменила тряпки дикарей на приличествующую богине ночную рубашку с подолом до пят. Спустя почти два года лечь в мягкую постель, пахшую свежестью, было настоящим блаженством.

Сон не шёл. Мысленно Альфэй возвращалась к последним ощущениям и видениям, полученным в сотворённом мире. Она плохо уловила, что там будет дальше с Сибиллом, возможно из-за того, что это было в момент перехода из тренировочного мира на Небеса. Мальчику она желала только хорошего, а эта неопределённость и недосказанность беспокоили и раздражали. Но Сибилла надо было отпустить из своих мыслей. То, что было в тренировочном мире, останется там. Созданные ею смертные проживут свои жизни и непременно уйдут за грань. Она не тёмный бог и не властна над душами, ушедшими на перерождение.

Её сморил тяжёлый, тревожный сон, после которого она проснулась ещё более разбитой. У кровати обнаружился призрачный кот Ежана.

— Дождись меня, постараюсь быстрее закончить все дела. Хочу первым услышать о твоём первом сотворённом мире, — красивый, чистый и спокойный голос подарил Альфэй крупицу силы для того чтобы встать.

Под успокаивающими тёплыми струями воды тревожное предчувствие, навеянное неясными снами, отступило. Альфэй смогла в полной мере насладиться благами жизни на Небесах, которую обустроила согласно тому, к чему привыкла в родном мире: цивилизованному душу, ванной и туалету.

Она отказалась от манер, приписываемых богиням, и заказала красиво сервированный плотный завтрак из риса со свининой и баоцзы, о которых так мечталось в мире полудиких людей. А кружка ароматного латте окончательно убедила Альфэй в том, что она на Небесах.

Павильоны богов напоминали Альфэй «умные дома» из её родного мира. У неё самой такого никогда не было, но на Небесах эту задумку за счёт магии довели до совершенства. За чистоту и свежесть отвечали всевозможные бытовые чары, сложные приборы с комплексом заклятий стирали, сушили, гладили, мыли, восстанавливали сломанные или разбитые вещи. Еду доставляли непосредственно в павильон из миров смертных, созданных здешними богами.

Слуги в «комплекте» с павильоном не шли. Всё же на Небеса никто, кроме богов не мог попасть. Тем не менее, встречались на Небесах и слуги. Обычно это были или обязанные какому-то божеству вознесением смертные или служившие ему и при жизни.

Привычная комфортная и сытная жизнь окончательно вернула Альфэй присутствие духа. Предчувствия и тяжёлые мысли отошли сначала на второй план, а потом и вовсе забылись в водовороте планов и предвкушения.

Она принарядилась ради встречи, которая обещала приятное продолжение. И до прихода Ежана ещё успела проверить по лекциям и книгам свои выводы и мысли насчёт первого сотворённого мира, обдумать о чём и как будет рассказывать наставнику Ли.

Появившийся, наконец, Ежан чуть замялся, прежде чем войти, словно был поражён её видом.

— Привет. Тебе пошла на пользу прогулка по миру смертных. Взгляд так и светится удовольствием, — Ежан с порога потянулся за поцелуем, и Альфэй с готовностью откликнулась, делясь своим нетерпением и страстью.

Она не понимала, как смогла вытерпеть столько времени в сотворённом мире без этих нежных губ и надёжных объятий.

— М-м… удовольствием видеть тебя, а не гулять по миру смертных, — чуть отстранившись, поправила его Альфэй.

Её сердце билось часто-часто, щёки горели, а губы сами собой тянулись в счастливой улыбке. Всё же она от многого отказалась, запретив себе любые отношения с мужчинами. Сгорая от желания, Альфэй потянулась к поясу ханьфу Ежана.

— Чувствую, как ты оголодала. Много времени провела наедине со смертными? — беззлобно усмехнулся Ежан.

— Два года. Не отвлекайся.

— Мне нравится твой настрой.

Ежан подхватил её на руки, как в глупых любовных романах, и от неожиданности Альфэй крепко вцепилась в его плечи.

— Ауч! Я знаю, что ты сильная, но давай полегче.

— Прости, — Альфэй ослабила хватку, и в награду получила новый головокружительный поцелуй.

Ежан не расцепил объятий, даже когда они оказались на постели, и Альфэй полностью забылась, только чувствуя и наслаждаясь. Она хотела наверстать все ночи, которые могла бы провести не в одиночестве, а утопая в страсти и неге.

— Ого… Нет правда, мне очень интересно, что у тебя такого произошло в твоём мире? — тихо выдохнул Ежан, когда Альфэй скатилась с него, оставляя в покое больше не откликающееся на ласку тело.

— Какого такого? — игриво спросила Альфэй, с неудовольствием отмечая, что ведёт себя как глупая кокетка, но всё равно хотела узнать ответ на свой вопрос.

— Я могу понять, откуда сексуальный голод. Но ты словно… светишься изнутри, действуешь смелее и раскрепощённее. Совсем укатала меня, а это не так-то просто.

— В моём мире совершенно не было мужчин, — пожаловалась Альфэй.

— О… Мне посочувствовать тебе? Или можно в открытую порадоваться, что вся твоя голодная страсть досталась мне одному?

— Как хочешь. Лучше расскажи про свой мир. Каким он был?

— Э… Ну знаешь… — замялся Ежан. — Там было довольно жарко. Много воды и еды. И…

— Море, пляж и толпы обнажённых красоток? — заглянула Альфэй ему в глаза.

— Почти угадала, — окончательно смутился от её внимания Ежан.

— Даже не знаю, ревновать тебя или нет? — всерьёз задумалась она.

С одной стороны в душе шевельнулось неудовольствие, с другой — Альфэй сама хотела встреч ради секса. Без обязательств, без глубоких чувств, без ограничений.

— Да брось, это же смертные. Они ни в какое сравнение не идут с богинями, — погладил её спину Ежан, и изнутри обдало горячей волной желания.

— Хм-м… Хорошо, тогда договоримся, что любовные приключения в мире смертных ни в счёт, — пошутила Альфэй, больше проверяя реакцию Ежана на её предложение.

— Вот ты умница, Альфэй! Как же мне повезло с тобой. Конечно, игры со смертными это полная ерунда.

Рука Ежана скользнула вниз вдоль спины, и Альфэй потеряла нить разговора. Кажется, она становилась зависимой от божественного секса, но ни о чём не жалела.

В Золотой павильон Альфэй попала только на третий день после того, как закончила сотворение своего первого мира.

— Что же это не самый плохой результат, — заключил наставник Ли, когда Альфэй ментально передала ему видение.

— Кто-то был лучше? — сердце предательски сжалось.

— Стажёр Е справился первым и в его мире произошло разделение Инь и Ян. Взаимодополняемость противоположностей, дуальность, двойственность явлений — важный этап создания мира. Не стоит им пренебрегать.

— О, ясно, — выдохнула Альфэй.

Разумеется, Ежан упоминал, что развлекался в своём мире с девицами, и это значит, что в его мире точно были женщины, а значит и мужчины. То самое разделение Инь и Ян. Конечно же, он стал первым. Пока она отдыхала, он передал через божественного посланника, что занят делом. Не потерял голову, а сначала сделал работу, а потом уже пошёл к ней развлекаться. А она…

Альфэй закусила губу от досады на саму себя.

— Стажёр А, ты поняла свою главную ошибку? — строго спросил наставник Ли.

— Отрицание сексуальности. Я полностью вычеркнула половое деление, самоопределение и влечение из важных констант будущего мира. В результате получился асексуальный мир. Но вообще-то там был мальчик!

— Всего лишь ребёнок. К тому же единственный на целый мир женских особей — этого недостаточно. Постарайся исправиться в следующий раз.

— Да, наставник, — вздохнула Альфэй, она осталась крайне недовольна собой и первым результатом сотворения мира.

Стоило дать слабину, как это сразу же отразилось на учёбе.

Впрочем, её провал был связан с отсутствием сексуальности, а не наоборот. Пришлось признать, что Ежан и их взаимодействие в спальне тут совсем ни при чём. Причина глубже, и она крылась внутри Альфэй.

Может статься, что ещё одна ночь с Ежаном как раз исправит ситуацию. Решив так, Альфэй стремительным шагом направилась в свой павильон.

В этот раз она надела лёгкое полупрозрачное, но многослойное платье, серьёзно отнеслась к макияжу, используя яркий и стойкий. Красиво сервировала в спальне стол, придвинув тот к самой кровати, и активировала иллюзию зажжённых свечей, паривших на уровне груди.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. Хочешь что-то отметить? — мягко улыбнулся Ежан, принимая от неё пиалу с рисовым вином.

— Сотворение первого мира. Чем не повод? — подняла свою пиалу, обозначая тост, Альфэй.

— Как прошла сдача работы?

— Отвратительно, — вежливый вопрос только расстроил её. — Но больше такого не повторится.

— Всё так плохо? Наставник сердился? Тебе нужна помощь? — встревожился Ежан.

— Со своей стажировкой я справлюсь сама. Лучше помоги мне отвлечься.

— А что мне за это будет? — во взгляде Ежана мерцали смешинки. Или же это просто отражался свет иллюзорных свечей.

— Я не буду кусаться и царапаться?

— О… Действительно, мне бы не хотелось ходить в синяках, — засмеялся он.

Альфэй притёрлась к бедру Ежана, ощущая, как стремительно тяжелеет тело от лавой разлившегося предвкушения и желания.

Сердце застучало сильнее, стоило Ежану скользнуть ладонью по колену, обтянутому тонкой тканью, вниз. Губ коснулось пряное от вина дыхание, и стало тяжело дышать. Ладонь обожгла голую кожу и, сминая подол, поползла вверх.

Ежан опрокинул её на постель, приятно и надёжно накрыл своей тяжестью, словно отгораживая от всех проблем прошлых и будущих. В настоящем же остались они одни и разделённая на двоих страсть.

Когда настало утро, Альфэй не торопилась вставать, разглядывая утончённые черты лица и длинные ресницы Ежана. От воспоминаний о прошедшей ночи тело налилось жаром и томлением. Но Альфэй не могла отрицать, что к физическому удовольствию примешивается триумф. Ежан многим нравился. Богини ссорились и плели интриги ради того, чтобы хоть раз переспать с ним. А с Альфэй он провёл уже третью ночь.

Она невольно начинала мечтать и надеяться на большее, хотя первоначально хотела только хорошо провести время. Альфэй тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Впереди её ждал второй мир, и на этот раз она просто обязана справиться лучше. Нельзя, чтобы наставник Ли разочаровался в ней.

После стажировки, им официально присвоят статус богов и отправят на место дальнейшей службы. Но став личным учеником кого-то из богов можно было надеяться на лучшее назначение и быстрый карьерный рост от какого-нибудь Бога покровителя неизвестной деревеньки до Верховного бога одного из миров мультивселенной Хань.

Оставшись одна, Альфэй позаботилась о защите павильона и отсчитала вторую бусину на чётках. Она не стала сосредотачиваться на уже знакомых ощущениях проникновения в тренировочный мир. Всё её внимание ушло на формирование законов зарождающегося мира.

На этот раз у неё всё получится как надо!

Часть 2

Глава 1. Сосредоточенная богиня

Сотворяя второй мир, своей главной задачей Альфэй считала необходимость заложить в него разделение на мужское и женское начало — взаимодополняющие друг друга противоположности. Зная свою ошибку, она никак не могла допустить её повторно.

Когда Альфэй вышла из транса, перед ней развернулось удручающее зрелище: палящее солнце и бесконечные пески, куда ни посмотри. Резерв, как и в первом мире, оказался совершенно пуст, зато сознание она не потеряла.

Наставник Ли, проверив её расчёты, согласился, что на сотворение должно уходить меньше сил. Он посоветовал осмотрительнее тратить божественную энергию, но та всё равно словно утекала сквозь пальцы и расходовалась слишком быстро.

Идти никуда не хотелось, и Альфэй уселась на раскалённый песок. Сосредоточившись, она потянула к себе ближайшее разумное существо.

Её нашли спустя довольно продолжительное время. Из машины с затемнёнными стёклами больше напоминавшей какой-нибудь планетоход выскочил человек комплекции самой Альфэй. Лёгкий серебристый комбинезон и шлем, зеркальная поверхность которого отражала только унылый пустынный пейзаж и саму Альфэй, не позволили сразу же распознать пол.

— Меня сегодня неожиданно потянуло проверить двадцать восьмой квадрат, хотя тут такое захолустье. Не представляю, как ты выжила без защитного костюма в Бескрайней пустыне, в которую превратился наш мир после Четвёртой мировой войны. Кто в своём уме так поступает? Твоя одежда никуда не годится: слишком тонкая и непрактичная. Вернёмся на базу, найдём тебе другую. Меня, кстати, Джо Лин зовут, а тебя? — звонкий радостный голос, как и имя, принадлежали определённо женщине.

— У Фэй, — назвалась своим смертным именем Альфэй.

Джо Лин велела ей устаиваться на пассажирском сидении, а сама быстро проложила маршрут на сенсорной панели машины, которая здесь, видимо, заменила панель приборов. Подтвердив маршрут и щёлкнув по иконке «начать движение» девушка расслабленно облокотилась на присутствовавший тут же руль и повернулась к Альфэй.

— Ты мутант? Моя подруга… Сунь Вэй утверждает, что истории о мутантах — байки и фантазии, потому что все, кто отваживался жить вне защиты баз, умирали от убойной дозы радиации. Видела ещё таких же отчаянных, как ты?

— Нет, я просто потерялась.

— Далеко же тебя занесло. Наша база единственная на тысячу ли вокруг, — протянула Джо Лин.

— А ты не хочешь порулить? — всё же не смолчала Альфэй, наблюдая за тем, как она игнорирует руль и дорогу.

— Зачем? Автопилот отлично со всем справляется.

За весь путь, длившийся больше двух часов, им действительно не встретилось ни одного препятствия. Всю дорогу Джо Лин рассуждала о том, как же повезло Альфэй, что она её нашла, и о том, как было бы здорово жить под открытым небом, если бы это не грозило человечеству неминуемой гибелью.

Наконец на горизонте появилась база. Конгломерат серых бетонных зданий с бесконечными рядами соединённых друг с другом теплиц напоминал спрута, выброшенного на берег и растянувшегося на песке.

Когда они заехали в ангар, Джо Лин стянула шлем. Под ним оказалась миловидная, приветливо улыбающаяся, девушка с коротким хвостиком лет двадцати пяти.

— На этой базе живёт более двух тысяч работников. У нас редко появляются новые лица. Может, поселишься в комнате вместе со мной? Я тебе расскажу и покажу, как у нас всё устроено. Раньше я жила со своей подругой Сунь Вэй, но она захотела отдельную комнату ближе к месту работы, — погрустнела Джо Лин.

— Не откажусь от помощи, — улыбнулась Альфэй.

Её порадовало, что в комнате обнаружился санузел с ванной и туалетом. На время прелести цивилизации и новая одежда, состоявшая из удобного простого нижнего белья и рабочего костюма с ботинками, полностью завладели вниманием. Альфэй сноровисто собрала свои длинные волосы в пучок, который больше подходил практичному стилю одежды.

Позже Джо Лин внесла биометрические данные Альфэй в систему базы, чтобы она могла попасть в их общую теперь комнату.

— До обеда ещё есть время. Мне дали выходной, чтобы всё тебе у нас показать и помочь устроиться на новом месте. Так что сегодня гуляем! — оживлённо вещала Джо Лин. — Но сначала заглянем в госпиталь, чтобы убедиться, что с тобой и правда всё в порядке.

Солидная дама в белом халате степенно осмотрела Альфэй, взяла кровь на анализ и отпустила их с Джо Лин.

— Вся информация о вашем здоровье будет занесена сегодня, ближе к вечеру, — сообщила она напоследок.

— Перестраховывается. Я видела, что у тебя зелёный в сертификате здоровья. Зато теперь мы абсолютно свободны, — похлопала Альфэй по плечу Джо Лин.

Альфэй же сосредоточилась, изменяя параметры выцеженной крови, чтобы в ней точно ничего сверхъестественно не нашли. Подобным уловкам, как не попасть на опыты в собственноручно сотворённом мире, был посвящён целый урок.

— Наша база Артемида, как и все подобные сооружения, называется в честь одной из богинь утраченной цивилизации. Ей уже больше полувека. Артемида построена в третьем году по новейшему летоисчислению, — воодушевлённо взяла на себя роль гида Джо Лин.

В коридорах им почти никто не встретился, Джо Лин объяснила это тем, что в разгар дня население базы либо работает, либо учится. Зато, как только в лицо ударил душный, влажный воздух теплиц, а перед Альфэй распростёрлись длинные поля и сады, перетекающие одни в другие, появились и занятые здесь люди.

— База полностью обеспечивает себя всем необходимым. Есть рыбная ферма, птицефабрика и свинарник. А верблюды даже могут выходить наружу, правда, только ночью. Несмотря на кажущуюся необитаемость в пустыне всё же сохранились какие-то растения и насекомые, — рассуждала Джо Лин, ведя Альфэй между полей на которых трудились роботы, но встречались и редкие люди, работавшие с самой техникой.

— У вас сельхоз работами занимаются исключительно женщины? — Альфэй больше волновал вопрос, удалось ли ей разделить смертных этого мира на женщин и мужчин.

— Как и всеми другими работами… А у вас как-то иначе? Ты что?.. С Афродиты? — Джо Лин рывком схватила её за плечи, разворачивая и заставляя остановиться. — Говорят, на базе Афродита мужчин освободили. И что там у каждой женщины свой мужчина. Наша база ближайшая к Афродите… Неужели ты видела настоящих живых мужчин? Это правда?

— Ну-у… Да? — неуверенно протянула Альфэй. На Небесах так точно соотношение мужчин и женщин примерно равно, и мужчины вполне себе живы и здоровы.

— Ого, и они что? Разговаривают? И тоже работают? А как вы?..

— Давай, ты мне подробнее расскажешь и покажешь, как дела обстоят у вас на базе, а потом я тебе о том, как всё устроено у нас?

— Договорились! Тогда сначала идём на урок истории, познакомлю тебя с подругой. Я тоже с детьми работаю, но совсем маленькими.

По переходам, пройдя несколько зданий насквозь, они вошли в класс и, оставшись незамеченными, встали за спинами, сидевших за партами девочек.

— Четвёртая мировая война закончилась шестьдесят три года назад. От неё ведётся новейшее летоисчисление. Итогом тех страшных событий стало тотальное бесплодие людей и полное истребление мужчин. Сейчас мужские особи человечества нежизнеспособны вне стен лаборатории и клонируются только для получения биологического материала, чтобы обеспечить нас следующим поколением людей, — не обращая на них внимания, вещала учительница.

Альфэй похолодела. Урок шёл своим чередом, но сосредоточиться на нём не выходило. Не то чтобы ей совсем не удалась задумка, но получается, даже при всём старании, её мужчины оказались «нежизнеспособными». Стало ужасно обидно.